Трудно отпустить

Глава 10. Деккер

Я неотрывно смотрю на Хантера. На нем тренировочные штаны и промокшая от пота футболка, что липнет к телу, несмотря на холод арены. Он не надел шлем, так что его влажные волосы завиваются на концах.

Я вижу в его глазах злость, причиной которой не становилась. А может, и стала.

Мужчины могут реагировать подобным образом на отказ… но все же за этим кроется нечто большее. В том, что я увидела, войдя на арену, нет никакого смысла.

– Не надо так на меня смотреть, Кинкейд, – бормочет Хантер, направляясь к скамейке штрафников, где оставил свой напиток с электролитами.

– Это как? – уточняю я.

Он, встретившись со мной взглядом, то ли смеется, то ли фыркает.

– С разочарованием. Осуждением. Презрением. Я к такому привык, так что побереги силы, а еще точнее – оставь при себе этот взгляд, потому что он не сработает.

– Ты что же, сегодня пробежался по словарю негативных эмоций? – уточняю я, прикрывая сарказмом смущение и злость из-за того, как повела себя прошлым вечером. – Если в этом дело, то молодец, ты выучил урок.

В ответ Хантер сжимает челюсть и откатывается назад, чтобы снова выложить в линию шайбы. Закончив, он наносит удар за ударом, каждый с невероятной точностью и здоровой долей ярости.

Покончив с первой десяткой, он останавливается, чтобы перевести дух.

Его талант и умения нельзя отрицать, как и банку у меня в руках.

– То, что ты капитан и звезда команды, еще не значит, что руководство не обратит на это внимания, – говорю я, не в силах отпустить ситуацию.

– К черту руководство.

Его ответ удивляет. Я никогда не слышала, чтобы Хантер, командный игрок и защитник, высказывался подобным образом.

– Жесткое заявление, – замечаю я.

– Как и ежовые рукавицы, в которых они меня держат.

– Ежовые рукавицы? – О чем это он? – Кажется, они платят большие деньги, лишь бы ты надевал их форму и играл в хоккей, который ты так любишь. Так что если после этого они не пристегивают тебя наручниками к шкафчику в раздевалке и не морят голодом несколько дней, ты городишь ерунду.

– Наручники, значит? – играет бровями Хантер. То, как сильно он пытается сменить тему разговора, только подсказывает мне, что я недалека от истины.

– Что происходит? – в очередной раз спрашиваю я.

– Скажем так, в последнее время мы не сходимся во взглядах, – бормочет он и делает следующий удар. Когда шайба пролетает мимо ворот, Хантер неодобрительно шипит.

– Игрок, которого сложно держать в узде, мало кому придется по вкусу. А ты, Хантер, становишься именно таким.

– Никому не нравятся непрошеные советы от тех, кто никак не связан с их карьерой, – возражает он. Упрек хоть и обидный, но заслуженный.

Проблема в том, что я действительно беспокоюсь о нем. Неужели он не понимает, что именно отсюда и проистекает моя враждебность?

Только сумасшедший сказал бы подобное, Деккер.

Я поднимаю руки, сдаваясь на милость как ему, так и собственным мыслям.

– Ты же знаешь, я желаю тебе лучшего. – Я подхожу на несколько шагов ближе по первому ряду трибун, так что стою достаточно близко, чтобы уловить заминку в его движениях и увидеть неуверенность, мелькнувшую в его глазах. Словно ему нужно с кем-то поговорить, но он не видит во мне достойного кандидата. Терпеть этого не могу.

– Что случилось, Хантер?

– Ничего. Просто… не бери в голову.

Но я вижу, что что-то не так, и он это знает. Вопрос только в том, чтобы понять, что именно не так.

– Двенадцать лет в лиге. Тебе только тридцать два, а ты уже входишь в двадцатку лучших бомбардиров всех времен. Это при условии, что впереди у тебя еще годы, чтобы продолжить играть. Ты добился подобных успехов быстрее кого бы то ни было.

– Так ты изучаешь статистику и тех, кто не является твоим клиентом? – спрашивает он.

– Моя работа заключается в том, чтобы знать лучших из лучших. – Я всего лишь говорю правду, но меня раздражает, что звучит она так, словно я подлизываюсь.

– Тогда к чему ты клонишь? – уточняет Хантер уже тише и сдержаннее.

– Ни к чему. Я просто знаю, что ты работал не покладая рук с тех пор, как вступил в лигу. Сразу после чемпионата НАСС, где у тебя все еще есть несколько рекордов, прямиком в НХЛ.

– Разве не мечта любого? Многие убили бы, лишь бы заполучить мое место. Не напрягайся зря, я все это уже слышал. И обдумал, поэтому выкладываюсь на льду всякий чертов раз.

Я медленно киваю, чтобы дать Хантеру понять, что слышу его, но все же не верю ни одному его слову. Я явно что-то упускаю.

– Но ты зол.

– И что с того? – бросает он.

– Это сказывается на твоей игре. Твоей жизни.

– Ты и половины не знаешь, – ворчит он, когда проезжает мимо.

– Я знаю, что иногда нужно сменить обстановку. Знаю, что иногда и звезды могут перегореть. Судя по тому, что я видела…

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – прерывает Хантер. Лезвия его коньков прорезают лед, когда он останавливается прямо передо мной. Нас разделяет лишь защитное стекло.

– Я зарабатываю на жизнь тем, что точно знаю. Так же как и ты, – пожимаю я плечами, стараясь выглядеть настолько безразличной к его близости, насколько только возможно. Притворяясь, что мой пульс не стал быстрее, а тело не помнит, как он поцеловал меня прошлым вечером. Пытаясь скрыть румянец на щеках из-за того, что переступила черту.

– Я хотела извиниться за вчерашний вечер, – тихо говорю я. – Я перешла все границы. Я… ты явно дал понять свою точку зрения. В очередной раз. Я прошу меня простить.

Мы встречаемся взглядами, спрашиваем и отвергаем. Как раз в тот момент, когда я думаю, что разговор окончен, губы Хантера растягиваются в легкой ухмылке.

– Тот же отель, в котором остановилась команда?

Шок длится всего несколько секунд, но я отказываюсь доставлять ему удовольствие и показывать, что он застал меня врасплох.

– Почему я остановилась в том же отеле?

– Да.

– Из-за удобства.

Дерзкая ухмылка Хантера становится шире, когда он слегка качает головой и делает шаг вперед, так что его коньки ударяются о барьер между нами.

– Что? – уточняю я, испытывая облегчение от внезапной легкомысленности, которую приобрела наша беседа. Словесная перепалка утомила меня.

– Просто пытаюсь тебя понять.

– Разве уже не понял? Я как открытая книга, – поддразниваю я.

– Открытая книга в кубе изо льда.

– Забавно, – бормочу я, обескураженная его пристальным вниманием и уязвленная замечанием, которое все же правдиво. От таких глаз, как у Хантера, сложно отвести взгляд.

– Сказал бы то же самое, но какую бы игру ты ни затевала, я всегда остаюсь в проигрыше.

– И что, черт возьми, это значит? – переминаюсь я с ноги на ногу. Это последнее место из всех, где мне нужно было бы объяснять, почему я в Чикаго. Атмосфера между нами изменилась, шанс поговорить с Хантером был упущен. – Знаешь что? Я не собираюсь становиться козлом отпущения. Судя по тому, как ушел отсюда Мейсен, ты злишься на него. Ладно. Вот и злись на него, а не на меня. Я знаю этот взгляд. Я не позволю тебе играть со мной, чтобы снова почувствовать, что ты держишь все под контролем.

Я направляюсь к выходу для игроков. Стук моих каблуков может сравниться только со стуком его коньков по льду. Как только я достигаю входа в туннель, Хантер хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.

– Почувствовать, что держу все под контролем? – спрашивает он, усиливая хватку так, что его грудь касается моей. – У меня всегда все под контролем.

– Кажется, это задело тебя за живое?

– Может, лучше спросишь себя, насколько хорошо все контролируешь? – Он опускает взгляд на мой рот, а затем снова смотрит мне в глаза. Я чувствую его теплое дыхание на губах. Я почти ощущаю вкус его поцелуя, но понимаю, что не могу повторить подобную ошибку.

Ни за что.

Ни в коем случае.

Не после того, что произошло прошлым вечером.

– Давай продолжим изучать прилагательные. Как насчет «раздражительный»?

Его смешок – низкий рокот, который говорит, что он готов поиграть. Это последнее, чего мне хочется в данный момент.

– Раздражительный? Как насчет «нерешительного»?

– Ты о себе?

– Нет, о тебе, – ухмыляется он и делает шаг ближе.

– Ничего подобного.

– Нет? – Его взгляд снова скользит от моих глаз к губам. – Это было огромной ошибкой, – начинает он, передразнивая меня прошлым вечером, но после прочищает горло: – Решила повториться?

– О чем ты? – Я пытаюсь освободиться, но безрезультатно.

– О том, что эта фраза кажется тебе очень удобной. Ты говорила ее и в прошлый раз, когда я тебя видел, и вчера вечером.

Правда? Я пытаюсь вернуться в прошлое: помню, как сказала подобное в лифте, но не ранее. Тогда я пыталась держать эмоции под контролем, лишь бы Хантер Мэддокс не догадался, что я не смогла не выходить за рамки наших ни к чему не обязывающих свиданий… Точнее, простого секса. Переспав в первый раз, мы пытались убить страсть новыми словесными перепалками, но в итоге только стали заниматься сексом чаще. И все затянулось на последующие шесть месяцев.

Но мы не ходили на свидания.

Любой из нас бы это подтвердил. Мы оставались друзьями с привилегиями. Когда мы оказывались в одном городе, то просто звонили друг другу… Черт, да даже находясь в разных городах, мы все равно умудрялись договориться о встрече.

Вот какая химия была между нами.

Так в чем же проблема? Несмотря на то что мы не могли оставаться в одной комнате больше получаса и не поссориться – если, конечно, не занимались сексом, – я стала зависима от Хантера. От его грубоватых манер, остроумия и его… ну, его члена, пальцев и такого восхитительно умелого языка. Но теперь я не вижу в нем ничего из этого.

– Язык проглотила, Деккер? – спрашивает он и наклоняется так, что я боюсь, что он поцелует меня. Боюсь того, что стою так близко к Хантеру на арене, а где-то совсем рядом его товарищи по команде. Но все же я не двигаюсь. Не отступаю. Я отказываюсь позволять ему одержать верх точно так же, как и прошлым вечером. – Потому что мне кажется, именно так ты себя и вела. У нас случался невероятный секс, ты вставала и говорила: «Черт, это было ошибкой», собирала свои вещи или выставляла меня вон, прикрывшись глупым оправданием о том, что тебе куда-то пора. И так до нашей следующей встречи. Мы всегда были ошибкой. Каждый раз. Пока не виделись вновь.

Меня раздражает то, что даже спустя столько времени я реагирую на его мальчишескую ухмылку и высокомерие во взгляде.

Ненавижу тот факт, что он прав. Если бы он только знал почему… Но три года назад он не стал меня останавливать, так что даже не догадывается, каких усилий мне стоил тот уход.

– Ты хочешь сказать, что мы не были ошибкой? – спрашиваю я сквозь смех, в котором пытаюсь найти опору.

– До следующего раза. – Он отпускает мою руку и скользит по ней пальцами.

– Следующего раза не будет.

– Будет, – отвечает он и начинает надевать чехлы на лезвия коньков.

– Нет, Хантер, не будет, – выпрямляю я спину. – Прошлым вечером я повела себя непрофессионально. Это было…

– Раньше тебя это не останавливало, – прерывает он. Клянусь, я вижу момент, когда все меняется: он замирает, а его обжигающий взгляд встречается с моим. – А я-то думал, ты пришла сюда, чтобы закончить начатое. Заняться сексом вместо позднего завтрака, а потом снова сказать мне, что мы были ошибкой… Но это же непрофессионально. Полагаю, ты пришла сюда не ради этого… а чтобы увидеть другую мою сторону. Ту, из-за которой секс со мной станет неэтичным.

– Ты сумасшедший, – бормочу я и, отмахнувшись от него, отступаю назад.

– Подобное было бы непрофессионально, только если бы ты собиралась завербовать меня. Спать с клиентом было бы неэтично, потому что тогда другие стали бы переживать, что я на особом счету.

– Тебе нужен новый агент. – Это заявление – самое близкое к правде из всего, что я могу произнести.

Хантер смеется, запрокинув голову.

– И почему это? С чего вдруг такое беспокойство?

– Потому что Сандерсон тебе не помогает.

– Откуда тебе знать, что он делает или не делает? Если, конечно, ты не поспрашивала вокруг в попытке выяснить, как перетянуть меня на свою сторону.

– Я приехала, чтобы проверить своих клиентов, – заявляю я и оглядываюсь через плечо, когда мимо проходит тренер и следующий за ним Катцен. Без сомнения, он собирается работать над подколенным сухожилием, которое доставляет ему много хлопот. – А ты преувеличиваешь.

– Разве? – спрашивает Хантер. Он подходит ко мне, и мы оказываемся в том же положении, что и прошлым вечером в лифте… почти соприкасаемся.

Я, не доверяя самой себе, киваю. Ненавижу тот факт, что он – единственный мужчина, способный лишить меня дара речи. Отец всегда говорил нам обращать внимание на время и место. Никогда не следует делать предложение потенциальному клиенту в неподходящее время или если место ставит нас в невыгодное положение. Когда я заходила на арену, то полагала, что мне выпадет шанс поговорить с Хантером наедине. Ведь каждому известно, что он предпочитает проводить утро один и за тренировкой.

Чего я не ожидала, так это наткнуться на его стычку с Мейсеном, на банку от пива на льду и почувствовать себя загнанной в угол колкими комментариями Хантера.

Комментариями, которые я должна научиться избегать.

– Да, – повторяю я. – Ты преувеличиваешь.

– Тогда почему бы не сделать то, чего нам обоим хочется?

У меня во рту настолько же сухо, насколько напряженным становится его взгляд.

– О чем ты? – едва выдавливаю я.

Стон, который он издает, с таким же успехом передает и мои чувства, поскольку еще какое-то время вибрирует между нами.

– Стоит ли нам закончить то, что мы начали прошлым вечером?

– Я же сказала, что не собираюсь с тобой спать. Все изменилось. Я уже не та, что три года назад.

– Может, ты и изменилась, но химия между нами осталась прежней. Время не уменьшило желание.

– Ты ведешь себя нелепо. – Я делаю шаг назад, но натыкаюсь на стену. Конечно, за моей спиной стена. В конце концов, почему бы и нет, верно?

– Разве? Если ты не пришла сюда, чтобы увести меня у Сандерсона, у нас нет причин не вспомнить давно забытое прошлое.

– Хочешь сказать, давно забытое пошлое? – уточняю я.

– А вот и эта улыбка.

Черт. Не делай этого, Хантер. Не заигрывай со мной. Не будь обольстительным. Не будь милым.

– Пусть нам и было весело…

– А вот и это словечко.

Я раздраженно вздыхаю.

– Мне нужно работать.

Я ожидаю, что Хантер остановит меня, ведь он из тех мужчин, что обычно получают желаемое, но он позволяет мне пройти по коридору, ведущему к секции для посетителей.

– Еще кое-что, Декк.

– Да? – поворачиваюсь я к нему. Он с клюшкой в руке и с самодовольным выражением на лице стоит в начале туннеля, а за его спиной все еще видно каток. Если бы я могла сделать фото, оно бы в точности передавало суть Хантера.

– Так зачем ты пришла сюда этим утром? Если не для того, чтобы завербовать меня, и не для того, чтобы переспать со мной… Тогда зачем?

Черт.

– Я же говорила, что поеду с командой до следующей локации.

– Это все еще не объясняет, зачем ты искала меня.

Засранец. Ему нужен ответ? Что ж, он его получит.

Я направляюсь обратно, но останавливаюсь, когда Хантер стягивает через голову футболку. Обычно под ней скрываются защита для шеи и майка, но в этот раз лишь обнаженная оливковая кожа. Кожа, под которой проступают рельефные мускулы. Одно плечо Хантера покрыто татуировкой, под которой тянутся шрамы, свидетельствующие об ужасном событии.

Шрамы, которые я обводила пальцами. Татуировки, которые я покусывала зубами.

Когда я отрываю взгляд от открывшегося передо мной зрелища, то вижу, как Хантер вскидывает бровь. В каждой черте его лица снова отражается насмешка.

Он определенно играет со мной.

– Я пришла, чтобы поблагодарить тебя.

– За все время нашего разговора эти слова так и не слетели с твоих губ. Поэтому я сомневаюсь, что причина в этом.

– Просто Мейсен был здесь. Да и пивная банка сбила меня с толку, – бормочу я.

– Банка в мусорном ведре, а Мейсен ушел. – Он упирает руку в бок и поднимает брови. – За что ты хотела меня поблагодарить?

Я прочищаю горло.

– За то, что помог убедиться, что Чед мне не пара.

– Как это? – спрашивает Хантер.

Каким-то образом я неправильно преподнесла то, что предполагалось как невинный комментарий, и теперь оказалась в тупике. Как на такое ответить? Как объяснить ему, что я чувствовала себя более живой в те несколько мгновений, когда его губы касались моих, чем за все время, что встречалась с Чедом? Встречалась? Может, лучше сказать «составляла ему компанию»?

Потому что теперь на меня вопросительно смотрят голубые глаза, а я не могу ответить без того, чтобы не раскрыть карты. Как в профессиональном, так и в личном плане.

– Потому что… Я… когда мы были в лифте, я пропустила звонок от него, – лгу я. И мысленно закатываю глаза. Пропустила звонок? Пффф.

– Что-то я не понимаю, – улыбка Хантера становится шире.

Черт.

– Ну, мужчина, который готов за меня бороться, перезвонил бы. Он бы…

– Поцеловал тебя так, как я? Вот зачем ты пришла?

– Нет, совсем нет. – Да, именно за этим.

– Продолжай так думать, – говорит он, а затем машет кому-то поверх моего плеча. – Погоди. Хочу, чтобы ты на кое-что взглянула. – Он делает несколько шагов и оказывается со мной плечом к плечу. – Дело точно в поцелуе.

– Хантер…

– Не за что.

Не говоря больше ни слова, он стучит коньками по направлению к зоне для игроков, пока я смотрю ему вслед и недоумеваю – как ему удалось выйти победителем, когда первоначально все козыри, даже те, о которых он не догадывается, были у меня.

Но разве с нами не всегда так?

Ну то есть с ним и со мной.

Нет ведь никаких «нас».

И никогда не будет.

И никогда не может быть. Даже если речь идет только об одной ночи.

Черт, Хантер манипулировал мной как хотел – вынудил отвечать на его вопросы, когда я так и не получила ответов на свои.

С ним явно что-то происходит.

Агент внутри меня хочет разобраться, что именно, чтобы после использовать полученные знания в своих интересах – позаботиться о проблеме, решить ее путем переговоров и показать Хантеру, как я хороша в своем деле.

Женщина же внутри меня волнуется о нем, потому что кто знает, как долго он сможет продержаться и как далеко зайти, прежде чем произойдет выгорание.