Трудное счастье

Глава 5

Больше я не могла успокаивать себя. Пришло время взглянуть правде в глаза и трезво оценить все, что случилось со мной за последние несколько недель. Объяснение, что дверь заклинило, не убедительно. Я твердо знала: меня заманили в склеп и заперли там. В первый момент я, возможно, и впрямь запаниковала, но, обнаружив Хайсон, снова обрела самообладание и трезвость в оценке происходящего. Нам не удалось открыть дверь по одной простой причине — она была заперта. Предположим, Дебора не прошла бы мимо. Сколько времени мы смогли бы продержаться в склепе? В итоге мы бы умерли от голода, ведь люди редко заходят на эту половину кладбища. Даже если кто-то и забрел бы туда по чистой случайности, то нас могли и не услышать. Возможно, нас все же нашли бы — через неделю, через две. Но к тому времени мы были бы уже мертвы. По моему глубокому убеждению, именно этого кто-то и добивался. Меня хотели убить, причем так, чтобы моя смерть была воспринята как нелепая случайность. Кто же этот человек? Кто больше других выиграл бы от моей смерти?..

Женщины часто поддаются эмоциям и редко прислушиваются к тому, что подсказывает им разум. Тем не менее я ни на минуту не верила в то, что Рок способен убить меня. Да он вообще не может обидеть и муху. Он — игрок, это верно. Может, он даже изменяет мне, но никогда и ни при каких обстоятельствах Рок не способен на убийство. Конечно, муж очень разбогател бы в случае моей смерти, и он женился на мне, прекрасно зная, что я — внучка миллионера. Рок привез меня сюда, отдавая себе отчет в том, что в один прекрасный день я стану богатой. Ему нужны были деньги на содержание Пендоррик-холла. Он даже согласился сделать меня своим деловым партнером в расчете на то, что мое состояние когда-нибудь будет вложено в его хозяйство. Да, все это, безусловно, верно. Но независимо от того, жива я или мертва. Рок все равно получил бы мои деньги.

Я мысленно перебрала в памяти все с того незабываемого дня, когда Рок Пендоррик впервые появился в студии отца. Папа, вероятно, сразу смекнул, кто перед ним. Вряд ли в мире много людей с такой необычной фамилией. И тем не менее он и словом не обмолвился. Почему? Допустим, потому лишь, что дед не хотел, чтобы я знала о его существовании. Сначала Рок должен был поделиться с ним своими впечатлениями обо мне, показать фотографии. Я грустно улыбнулась. Такая позиция вполне характерна для моего недоверчивого деда. Что касается отца, то он, вероятно, поступил так, искренне полагая, что действует для моего блага. А день его смерти? Тогда Рок почему-то вдруг вернулся, оставив отца на пляже одного. Потом, узнав о случившемся, он словно бы даже почувствовал определенное облегчение. Или это только показалось мне? Нет, я должна прекратить думать плохо о Роке. Виновник моих неприятностей не он. Но кто же?..

Я вспомнила о случае, когда после дождя отправилась домой по узенькой тропинке, а предупреждение об опасности вдруг почему-то исчезло. Но ведь именно Рок подумал тогда о тропе и примчался следом за мной! Что ж, этот эпизод явно свидетельствует, что муж любит меня, а значит, не может желать моей смерти. Впрочем, я и без того абсолютно уверена в том, что он здесь ни при чем. Так кто же тогда? Кто-то из этих женщин, которых что-то все же связывало с Роком, пусть и в прошлом. А может, не только в прошлом? Так кто из них? Рэйчел? Алтея? Дина?

Мне вспомнился разговор между Морвенной и Чарльзом, который я невзначай подслушала. Ну и что?

Вполне естественно, что они обрадовались, узнав, что Рок женился на богатой наследнице. Какой смысл Морвенне избавляться от меня? Что она от этого выиграет? Так значит, Алтея? Или Рэйчел?

Рэйчел присутствовала при обсуждении песни о новобрачной, спрятавшейся в дубовом шкафу, и, если верить Дине Бонд, когда-то она уже заперла Морвенну в склепе. Кроме того, ей наверняка известно, где хранится ключ. Но ключ один, и он у Рока. А может, Рэйчел уже много лет тому назад умудрилась заполучить его дубликат. Рэйчел… Она мне сразу не понравилась. Что ж, впредь надо держаться с ней осторожней.

Морвенна заявила, что мне необходимо как следует отдохнуть, ведь такое сильное потрясение не могло не сказаться на мне. Она собиралась позаботиться и о том, чтобы Хайсон тоже побыстрее оправилась от шока.

— Уж лучше бы Ловелла оказалась там вместе с тобой, — сказала она, когда я, выйдя из дома, застала ее за работой на клумбах. — Хайсон и без того сверхчувствительна.

— Да, это было поистине ужасно. Разогнувшись, Морвенна серьезно взглянула мне в лицо.

— И не только для Хайсон, но и для тебя тоже. Бедняжка, на твоем месте я бы просто умерла со страху.

На ее лицо набежала легкая тень. Должно быть, вспомнила тот давнишний случай, когда Рэйчел заперла ее в склепе и отказывалась выпустить до тех пор, пока не получила обещания, что ее пригласят на Рождество в Пендоррик-холл.

Появилась Дебора.

— Какой чудесный день, — заметила она. — Я уже начинаю задумываться о том, как сейчас выглядит мой собственный сад.

— Скучаешь по дому? — спросила Морвенна. Она улыбнулась мне. — Дебора у нас такая. У себя в Девоншире она всегда думает о Пендоррик-холле, а здесь скучает по своим болотам.

— Да, я очень люблю оба дома. Фейвэл, я как раз размышляла об этом ужасном инциденте. Такое потрясение! Ты неважно выглядишь, ведь правда, Морвенна?

— Конечно, подобное переживание выведет из строя любого. Надеюсь, через пару дней Фейвэл оправится.

— Знаешь, я решила на недельку-другую съездить на свои болота. Почему бы тебе не составить мне компанию? Мне бы очень хотелось показать тебе мои родные места.

— О, вы очень добры, — ответила я, а сама подумала: оставить Рока? С Алтеей? С Рэйчел? Кроме того, я не смогу спать спокойно, пока не разгадаю этот ребус. Я непременно должна найти того, кто ненавидит меня так сильно, что желает убрать с дороги! Предложение отдохнуть недельку в доме Деборы, безусловно, весьма заманчиво, но все это время я буду сгорать от нетерпения снова вернуться в Пендоррик-холл.

— Спасибо, но у меня множество всяких дел. Кроме того, Рок…

— Не забывай, — напомнила Морвенна своей тетке, — что они не так давно женаты. Дебора сникла.

— Что ж, как хочешь. Просто я подумала, что тебе необходим отдых.

— Я очень признательна вам за заботу и с нетерпением жду возможности посетить ваш дом, но как-нибудь в другой раз.

— Может, тебе стоит взять с собой Хайсон? — сказала Морвенна. — Это происшествие расстроило ее больше, чем можно было ожидать.

— Конечно, я возьму мою дорогую Хайсон с собой, — ответила Дебора, — но мне так хотелось показать Фейвэл наш старый дом.

— Вы очень добры, и я надеюсь вскоре получить еще одно приглашение посетить ваши родные края.

— Я буду приставать к тебе до тех пор, пока ты не согласишься. Ты хотела пройтись?

— Да, я собиралась сходить в Полхорган-холл. Мне нужно кое-что обсудить с миссис Досон.

— Разреши мне проводить тебя.

— Конечно.

Мы оставили Морвенну с ее любимыми цветами и двинулись по направлению к Полхорган-холлу. Я чувствовала себя неловко, отклонив приглашение Деборы, и изо всех сил старалась, чтобы она не сочла меня неблагодарной.

— Я все понимаю, дорогая. Тебе не хочется оставлять мужа, да и он вряд ли отпустил бы тебя, если уж говорить откровенно. Но когда-нибудь ты непременно должна провести со мной хотя бы уик-енд, например, когда Рок вынужден будет уехать по делам. Я просто подумала, что после всего этого… — Она не договорила, поежившись.

— — Если бы не вы, мы, возможно, до сих пор сидели бы в склепе.

— Я не перестаю благодарить Бога за то, что случайно забрела на кладбище. Содрогаюсь от ужаса каждый раз, думая о том, что могла пройти мимо склепа, так и не услышав вас.

— Мне не хочется вспоминать об этом. Даже сейчас, при ярком солнечном свете. Все так странно, ведь, по словам Рока, дверь была незаперта, ее только заклинило. Должна признаться, я чувствую себя довольно глупо.

— Дверь вполне могло заклинить.

— Но мы отчаянно пытались открыть ее. Колотили по ней. Просто невероятно. И тем не менее, единственный ключ от двери хранится под замком в кабинете Рока.

— Значит, единственный, кто мог запереть тебя, — это Рок? — От нелепости подобного предположения Дебора даже расхохоталась. И я рассмеялась вместе с ней.

— Раньше было два ключа, это я помню точно. Один из них отец Рока хранил там, где его теперь хранит и сам Рок.

— А у кого был второй ключ? Немного помедлив, она ответила:

— У Барбарины.

От этого сообщения мне стало не до разговоров, и мы едва перекинулись парой слов до того момента, когда распрощались у ворот Полхорган-холла.

После смерти дедушки я не любила бывать здесь. Без него огромный дом казался пустым и заброшенным, совсем как одинокая женщина, так и не сумевшая исполнить свое женское предназначение. Рок часто подшучивал надо мной за то, что я воспринимаю дома всерьез, как будто, говорил он, они — живые люди и имеют свой характер. Теперь Полхорган-холл производил на меня тягостное впечатление. Конечно, подумала я, он бы сразу преобразился, будь здесь сироты, никогда в своей жизни не видевшие моря и не знавшие ни настоящей любви, ни внимания к себе.

Идеалистические мечты? Слова Рока все еще звучали у меня в ушах:

— Подожди, ты еще увидишь, бюрократы покажут себя. Это не страна, а царство Робин Гуда, где для того, чтобы помочь беднякам, без зазрения совести грабят состоятельных людей!

Я не боялась трудностей, с которыми мне предстояло столкнуться. Все равно устрою здесь приют для сирот, пусть даже в нем будет жить меньше детей, чем я первоначально предполагала… Миссис Досон вышла мне навстречу.

— Доброе утро, мадам. Мы с мистером Досоном как раз думали о вас. Не хотите ли выпить с нами кофе? Нам кое-что надо сообщить вам.

Я с радостью приняла их предложение, и миссис Досон сказала, что сейчас же приготовит кофе и пошлет за мистером Досоном. Через десять минут я сидела в уютной гостиной Досонов с чашечкой кофе в руках. Досону было трудно сразу перейти к сути дела, которая, как я быстро поняла, состояла из целого ряда подозрений, возникших у него в ту самую ночь, когда умер мой дедушка.

— Видите ли, мадам, мне нелегко объяснить все это в двух словах. Порядочный человек всегда боится сказать слишком много… или не сказать достаточно…

Представительные манеры, достоинство, порядочность… Словом, тот самый тип слуги, который только и мог устроить дедушку. Сидящий напротив меня человек с лихвой отвечал всем общепринятым представлениям о том, каким должен быть дворецкий.

— Вы можете быть со мной абсолютно откровенны, Досон, — сказала я. — Обещаю, что этот разговор останется между нами, конечно, если вы сами не захотите, чтобы я поделилась вашими сомнениями с кем-нибудь еще.

От моих слов у Досона явно стало легче на душе.

— Мне бы не хотелось, чтобы та женщина, о которой пойдет речь, впоследствии затаскала меня по судам. Хотя, если выяснится, что судебные расследования ей как раз не в новинку, то, думаю, мои опасения напрасны.

— Вы имеете в виду сестру Грей? Досон подтвердил, что именно о ней он и хотел поговорить со мной.

— Мадам, мне не вполне ясны обстоятельства, при которых скончался его милость. Мы с миссис Досон пришли к заключению, что произошедшее — не случайность.

— Потому, что таблетки были найдены под кроватью?

— Да, мадам. В течение дня у его милости уже было два приступа. Мы с миссис Досон давно подметили, что приступы зачастую следуют один за другим, с небольшим перерывом. Так что и на этот раз предвидеть еще один приступ было совсем не сложно.

— Разве в такие моменты, особенно ночью, дедушка обычно не звал сестру Грей?

— Только тогда, когда приступ был настолько серьезным, что лорд Полхорган нуждался в инъекции морфия. В таких случаях он действительно звонил в стоящий на прикроватной тумбочке колокольчик. Но и перед этим он непременно принимал свои пилюли.

— Да, но он как будто сбросил с тумбочки и пилюли, и колокольчик, потянувшись за ними…

— Может, кому-то и выгодно, чтобы у окружающих создалось подобное впечатление.

— Вы полагаете, сестра Грей нарочно убрала таблетки и колокольчик, чтобы дедушка не смог дотянуться до них?

— Скорее, не убрала, а положила дальше, чем обычно.

— Но какая же ей выгода от его смерти? Ведь сиделка потеряла хорошую работу.

— По завещанию она получила весьма приличную сумму, — вставила миссис Досон. — И теперь ничто не мешает ей найти новую работу, где она тоже получит… что-нибудь.

— Вы всерьез утверждаете, что сестра Грей намеренно проявляет халатность, чтобы после смерти своих пациентов получать деньги, которые они оставляют ей?

— Да, и допуская такую возможность, я счел своим долгом поделиться с вами подозрениями насчет этой опасной женщины. Тем более, что она все еще находится неподалеку.

Миссис Досон задумчиво уставилась в свою чашку.

— Я разговаривала с миссис Гринок, которой принадлежит Корморант-коттедж…

— Это то самое место, где теперь живет сестра Грей?

— Да, где, как изволит выражаться эта женщина, она отдыхает в перерыве между работами. Миссис Гринок не очень-то хотелось сдавать свой коттедж сестре Грей. Она намеревалась сдать его на всю зиму, а Алтея Грей, по ее собственным словам, пробудет здесь неопределенное время. Но вмешался мистер Пендоррик и убедил миссис Гринок сдать коттедж именно сиделке.

Теперь до меня наконец дошло, почему Досоны решились на этот разговор. Они не только сообщили о своих подозрениях в отношении смерти деда, но и явно намекнули, что эта беспардонная искательница приключений явно на более короткой ноге с моим мужем, чем, как они считают, это позволяют приличия. Что ж, если Досоны и хотели посеять в моей душе сомнения, то явно добились желаемого результата.

Я сказала, что обдумаю нашу беседу, и перевела разговор на проблемы Полхорган-холла. В частности, заверила их в том, что не намерена продавать его, и поэтому хочу, чтобы они остались в нем, как мне хотелось бы надеяться, навсегда. Досоны, как выяснилось, были очень довольны мной — своей новой хозяйкой. Об этом со слезами на глазах миссис Досон и сказала мне. Да и сам Досон с присущим ему чувством собственного достоинства дал понять: служить мне — для него одно удовольствие. В общем, я не могла не сделать вывода, что они решились высказать мне свои сомнения из-за искреннего беспокойства о моем благополучии. И я решила навестить доктора Клемента. Мне хотелось в домашней обстановке еще раз поговорить с ним о смерти дедушки.

Увидев меня, Мейбл Клемент с приветливой улыбкой появилась из сарая, который она называла мастерской.

— Какой приятный сюрприз, — весело заметила она, — Эндрю будет очень рад. Пожалуйста, входите в дом, я приготовлю чай. Сегодня у меня один из самых удачных дней за долгое время.

Вышедший навстречу мне доктор Клемент сообщил, что я пришла как нельзя вовремя, поскольку сегодня днем он свободен от работы.

Мейбл приготовила чай и, не найдя грелку на чайник, не придумала ничего лучше, как накрыть ее старинным шерстяным подшлемником, валяющимся рядом. На столе появились слегка подгоревшие ячменные лепешки и немного осевший в середине пирог.

— По вкусу он напоминает рождественский пудинг, — объяснила Мейбл.

— Прекрасно, я обожаю пудинг, — вежливо уверила я хозяйку.

Мейбл Клемент мне нравилась. Тем более, что оказалась одной из тех немногих, на кого мое неожиданно обретенное богатство не произвело абсолютно никакого впечатления.

После чая разговор зашел о смерти лорда Полхоргана.

— Остался бы мой дедушка в живых, прими он вовремя таблетки? — спросила я.

— Значит, Досон снова разговаривал с вами?

— Как и с вами, ведь правда? — ответила я вопросом на вопрос.

— Да, сразу после кончины лорда Полхоргана он обнаружил таблетки и колокольчик под кроватью больного.

— Если бы дедушка смог дотянуться до них…

— Совершенно ясно, что он пытался это сделать и нечаянно уронил их на пол. Приступ усилился, что и привело к летальному исходу.

— Фейвэл, все кончено, — мягко сказала Мейбл. — Не стоит изводить себя напрасными переживаниями о том, чего уже не вернуть.

— И все же мне бы хотелось знать…

— По-моему, Досоны не ладили с сиделкой, — продолжила она. — У каждого из них свои причуды. Медсестры всегда любят командовать, дворецкие известны своей напыщенностью, а экономки обычно рассматривают хозяйский дом как свою вотчину. Думаю, эти раздоры — довольно обыденное явление, и вполне вероятно, что Досонам просто не терпится свести старые счеты.

— Конечно, в принципе и это возможно.

— Хотя эта женщина и выглядит хрупкой, как дрезденский фарфор, на деле она тверда, как камень, — размышляла вслух Мейбл. — Должно быть, ей неплохо работалось у лорда Полхоргана. Во всяком случае, эта работа ее вполне устраивала. Сколько времени она провела у старика?

— Более полутора лет, — сказал доктор Клемент.

— Она хорошая сиделка? — поинтересовалась я.

— Довольно квалифицированная.

— А производит впечатление черствой женщины. — Не забывайте, что Алтея Грей — профессиональная медсестра и слишком часто видит боль. Понимаете, медсестры и доктора все воспринимают иначе, чем другие люди. Когда то и дело сталкиваешься с чужим горем, это накладывает свой отпечаток.

— Я знаю, что могу доверять вам двоим, — заметила я, — поэтому поставлю вопрос так: не считаете ли вы, что, узнав о завещанной ей дедушкой тысяче фунтов, сиделка могла… немного ускорить его кончину?

В комнате воцарилось молчание. Взяв длинный янтарный мундштук, Мейбл открыла серебряную сигаретницу и предложила составить ей компанию и закурить.

— Поскольку, — настаивала я, — если Алтея Грей способна на такое, то одна лишь мысль, что в ее руках окажутся жизни новых больных, заставляет меня содрогнуться.

Доктор Клемент помолчал, пристально глядя на меня, а затем твердо сказал:

— Сейчас она отдыхает, прежде чем снова поступить на работу. Я думаю, не стоит затрагивать этот вопрос где-нибудь еще, кроме как здесь.

Пользуясь возможностью, Мейбл тут же сменила тему разговора, действуя в своей обычной, довольно бесцеремонной манере.

— Ну как, вы уже оправились после того невероятного приключения?

— О, да.

— Случай не из приятных, — прокомментировал Эндрю Клемент.

— Я вздрагиваю каждый раз, когда вспоминаю об этом.

— Дверь действительно могло заклинить, ведь накануне шел дождь, — заметил доктор.

— И все же…

Мейбл задумчиво стряхнула пепел.

— Кто, черт возьми, мог запереть вас?

— Именно об этом я постоянно гадаю с тех пор.

— Значит, вы не верите, что дверь была не заперта? — тихо уточнил Эндрю.

Я заколебалась. Какое впечатление создастся у этих двоих обо мне. Сначала я поделилась с ними опасениями в отношении сестры Грей, а теперь еще намекаю, что меня заперли в склепе? Мои собеседники просто решат, что у меня мания преследования.

— Все пришли к выводу, что дверь заклинило. От склепа есть всего один ключ, да и он в тот момент был под замком, в кабинете моего мужа. Он принес его, чтобы открыть замок, и только тогда обнаружил, что дверь была не заперта.

— Слава Богу, что вас все-таки быстро нашли.

— Если бы Дебора не прошла мимо, а она подошла к склепу по чистой случайности, то никому не известно, сколько времени мы еще пробыли бы там. Может быть, мы оставались бы там и по сей день.

— Только не это! — запротестовала Мейбл.

— Почему? Такое случается. Эндрю Клемент поежился.

— К счастью, этого не произошло.

— В будущем, Фейвэл, — вставила Мейбл, — вы должны быть очень осмотрительны.

— Да, сестра права, — задумчиво заметил доктор. Я не сомневалась, что после моего ухода брат с сестрой снова вернутся к этому разговору. Естественно, они удивятся тому, что дверь склепа оказалась открытой, и вспомнят о том, что единственный ключ находится у Рока. Кроме того, они наверняка слышали, что именно мой муж убедил миссис Гринок сдать Алтее Грей Корморант-коттедж, а значит, у них возникнет вполне закономерный вопрос: что же творится в Пендоррик-холле? При мысли об этом мне стало совсем не по себе.

Подобные размышления занимали все мое свободное время. Жизнь тем не менее шла своим чередом.

Ровно через неделю после истории со склепом я снова навестила Джесси Плейделла. Старик встретил меня еще радушнее, чем обычно, и недвусмысленно дал понять, что рад моему приходу. Значит, он тоже в курсе того, что произошло со мной.

День выдался довольно прохладным, и мы с Джесси не остались на крыльце его коттеджа. По настоянию хозяина я расположилась в его кресле в гостиной, пока он сам занимался приготовлением чая. Когда чай был готов, и мы уже сидели за столом, Джесси вдруг сказал:

— Я всерьез заволновался, когда услышал их разговоры.

— Вы имеете в виду тот нелепый случай? Неприятное происшествие, нечего сказать. Он задумчиво покачал головой.

— Не нравится мне все это, мэм.

— Мы решили, что сторож забыл закрыть дверь и, должно быть, какое-то время она оставалась открытой. Никто не заметил этого, так как к склепу редко кто подходит;

— Не знаю, не знаю, — прошептал Джесси, и после недолгой паузы продолжал:

— Дорогая миссис Пендоррик, умоляю вас, вы должны быть очень внимательны впредь.

— Джесси, что вы думаете об этой истории?

— Если бы не моя слепота, я бы наверняка знал, кто был с ней на галерее.

— У вас есть какие-нибудь предположения? Старик слегка поморщился и, сжав руку в кулак, хлопнул им по коленке.

— Боюсь, что да, — едва слышно выдохнул он.

— Вы считаете, что это действительно была Ловелла Пендоррик, умершая так много лет тому назад?

— Конечно, ее я не видел. Но люди с самого начала говорили, что миссис Барбарина обречена на смерть, как и все новобрачные.

— И вы думаете, что я тоже?..

— Вам следует быть очень осмотрительной, миссис Пендоррик. Не стоит ходить там, где есть хоть малейшая опасность для вашей жизни.

— Возможно, вы правы, Джесси, — сказала я и после недолгого молчания добавила:

— Астры в вашем саду просто чудесны.

— Это уж точно. Я слышу, как жужжат пчелы, они вовсю трудятся над ними. Эти цветы всегда нравились мне, хотя и было грустно наблюдать, как вместе с ними приходит осень…

Я попрощалась со стариком и отправилась домой. Проходя мимо кладбища, я остановилась у калитки.

— Здравствуйте, миссис Пендоррик. Мне навстречу шла Дина Бонд.

— До меня дошли слухи о том, что с вами произошло. Бедная миссис Пендоррик, вы, должно быть, ужасно испугались. — Она открыто смеялась надо мной. — Вам следовало бы позволить мне погадать по руке. Возможно, я бы предупредила вас о грозящей беде.

— Надеюсь, тебя не было где-нибудь поблизости, когда это произошло?

— Нет, в тот день Джим ездил на рынок и взял меня с собой. Мы вернулись обратно очень поздно и узнали о случившемся лишь на следующий день. Представляю, каково вам было там, в кромешной тьме!

Она облокотилась о калитку.

— Я сразу смекнула, что во всем этом есть нечто странное. Вас не поразило то, что одна и та же история повторяется?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мисс Морвенна тоже была заперта в склепе, ведь так? А теперь и вы с Хайсон. Как будто кто-то хотел дважды проделать один и тот же трюк.

— Ты считаешь, что нас заперли? Все уверены, что дверь заклинило.

— Кто знает? — Дина пожала плечами. — Барбарина была богатой невестой и вышла замуж за Пендоррика, а Луизе Селлик пришлось переселиться на болота. Говорят, теперь вы тоже очень богаты, миссис Пендоррик, и вы — новобрачная, в то время как… — Она не договорила.

— Пожалуйста, продолжай. Цыганка рассмеялась.

— Вы не позволили мне погадать вам! Не верили, что я что-то могу. Так знайте, судя по всему, то, что с вами произошло, — не случайность. Понимаете, что я имею в виду?

— Боюсь, что не совсем.

— Может, вы и впрямь богаты, миссис Пендоррик, — пробормотала она, — но, должна вам сказать, все же не слишком сообразительны.

С этими словами Дина Бонд направилась к кузнице, как всегда покачивая бедрами.

В доме в эти дни было тихо. Дебора забрала Хайсон и Кэрри с собой в Девоншир, а Ловелла отказалась заниматься одна, без сестры.

— Это было бы нечестно по отношению к Хай, — с видом паиньки объяснила она. — Я забегу в учебе далеко вперед, и сестре будет трудно догнать меня.

В ответ Морвенна заявила, что такое просто невозможно, однако уступила дочери. Ловелла, которая в последнее время неожиданно привязалась к своему отцу, — а ее привязанности менялись так же часто, как «ветер в мае», — настояла на том, чтобы проводить с ним как можно больше времени, и теперь сопровождала его в поездках на ферму.

Я постоянно прислушивалась, не зазвучит ли снова скрипка, не донесутся ли до меня слова песни Офелии. В общем, инцидент в склепе ошарашил меня больше, чем мне хотелось признать. Я постоянно думала о случившемся. Надо было хоть как-то отвлечься, и однажды днем я отправилась на прогулку на машине.

Сначала я не намеревалась ехать к Розмари-Пул. Мне просто хотелось подальше отъехать от Пендоррик-холла, где меня постоянно мучили страшные подозрения.

Остановившись на уединенном участке дороги, я выключила зажигание и, закурив сигарету, задумчиво откинулась на спинку сидения. И снова мысленно начала перебирать в памяти случившееся. Значит, так… С первого дня нашего знакомства Рок знал, что я — богатая наследница. Это было для него главным. Вот ведь и Дину Бонд поразило, что история повторяется. Петрок Пендоррик женился на Барбарине из-за денег, хотя и предпочитал Луизу Селлик. Неужели Рок женился на мне по той же причине, на самом деле предпочитая?..

Я отказывалась верить в это. Рок не настолько хороший актер, чтобы так искусно обманывать меня. Я вспомнила о нашей взаимной страсти, о полных любви ночах. Неужели все это притворство? Мне вспомнились слова мужа: «Дорогая, я — игрок, но никогда не рискую тем, что не могу позволить себе потерять». Да, Рок никогда не притворялся святым, не говорил, что я — первая женщина, которую он полюбил, не отрицал, что по природе — игрок. Что же все-таки произошло в тот день, когда он отправился на море с моим отцом? Нет, что за чушь, смерть отца тут ни при чем! Это просто несчастный случай.

Отбросив окурок, я завела машину и несколько миль ехала куда-то наугад, затем неожиданно поняла, что заблудилась. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, — одни болота. Единственный способ выбраться отсюда — ехать по дороге до ближайшего дорожного указателя. Что я и сделала. Увидев столб с указанием Розмари-Пул, я вдруг поняла, что мне не терпится еще раз взглянуть на мальчика, так похожего на Рока. В конце концов, решила я. Луиза Селлик сыграла определенную роль в судьбе Барбарины. А наши судьбы, как оказалось, чем-то похожи.

Доехав до Розмари-Пул, я оставила машину у обочины и подошла к озеру. Кругом, как и в прошлый раз было безлюдно. Серая вода сегодня даже на взгляд казалась холодной. Я пешком отправилась вдоль дороги, пока не нашла ведущий к дому съезд. Мне пришло в голову, что встреть я снова мальчишку, он, возможно, узнает меня и удивится, зачем я здесь. Поэтому, заметив бегущую вдоль дороги тропинку, я наугад отправилась по ней куда-то вверх.

Неожиданно мне открылся прекрасный вид на дом. Я присела среди зарослей папоротника, откуда могла беспрепятственно разглядывать его. Вдалеке виднелось сооружение, чем-то похожее на конюшни. Вероятно, у мальчика есть своя лошадь. Здесь же был и гараж. Сам дом буквально утопал в зелени хорошо ухоженного сада, позади которого стояли теплицы. Да, дом действительно вполне удобен для жилья, хотя и расположен весьма уединенно. Должно быть, мальчик учится в какой-нибудь школе с интернатом, и Луизе Селлик скучно здесь одной, без него. Кто этот мальчишка? Ее сын? Но на вид ему всего лет тринадцать-четырнадцать, а Петрок Пендоррик умер значительно раньше.

Неожиданно дверь террасы открылась, и из дома появился сам мальчик. Даже с такого расстояния я снова отметила его поразительное сходство с Роком. Казалось, он разговаривает с кем-то в доме. Затем оттуда вышла… Я невольно пригнулась в папоротниках, так как испугалась, что она узнает меня. Вышедшая из Бедивер-хауз женщина была не кто иная, как Рэйчел Бектив.

Они подошли к стоящей поодаль машине, и я узнала серый «моррис» из гаража Пендорриков. Гувернантка завела машину и медленно отъехала, а мальчик остался стоять, прощально помахивая ей вслед рукой, пока она не скрылась из виду. Я испугалась, что проезжая по дороге, Рэйчел увидит мою машину и узнает ее. Я бегом бросилась вниз по тропинке, и только выскочив на магистраль, с облегчением вздохнула: к счастью, Рэйчел Бектив поехала в противоположном направлении. Вернувшись к своей машине, я села за руль и, все еще размышляя об увиденном, отправилась домой. Почему, спрашивается, гувернантка навещает мальчика, так явно смахивающего на Пендорриков?..

Через несколько дней Дебора. Хайсон и Кэрри вернулись в Пендоррик-холл. Взглянув на девочку, я отметила ее неестественную бледность, и решила, что, должно быть, отдых не пошел ей на пользу.

— Она скучает по Ловелле, — сказала мне Морвенна. — Дети никогда не бывают счастливы порознь, хотя и все время ссорятся, когда бывают вместе.

Дебора грустно улыбнулась.

— Такие вещи могут понять только близнецы. Мы это знаем, правда, Морвенна?

— Думаю, да, — ответила та. — Мы с Роком всегда были близки, да и ссорились редко.

— Рок вообще не любит ни с кем ссориться, — пробурчала Дебора. И обратилась ко мне:

— Дорогая, ты выглядишь не так хорошо, как бы мне хотелось. Воздух Девоншира исцелил бы тебя.

— Положим, тетя, — вмешалась Морвенна, — здешний, морской климат справедливо считается более полезным.

— Но перемена обстановки всегда действует благотворно, тут и спорить нечего.

— Я рада, что вы вернулись, — сказала я Деборе. — Я скучала без вас.

Она явно осталась довольна моими словами и пригласила.

— Пойдем ко мне, я привезла тебе небольшой подарок.

— Подарок? Мне? Как мило с вашей стороны.

— Эта вещица очень дорога мне.

— В таком случае я не смогу ее принять.

— Ты просто обязана это сделать, дорогая. И потом, разве это подарок — отдать то, что не нужно мне самой?

Она нежно пожала мою руку, и я подумала: может, стоит расспросить Дебору? Конечно, не напрямую, а вскользь. В конце концов, ей лучше других известно, что в течение многих лет творилось в Пендоррик-холле.

Мы пошли в ее спальню, где Кэрри уже распаковывала вещи.

— Кэрри, — позвала ее Дебора, — а где тот небольшой подарок, который я привезла для миссис Пендоррик?

— Здесь, — не глядя на меня, ответила старуха.

— Кэрри не в настроении, она просто терпеть не может покидать свои любимые болота, — шепотом объяснила мне Дебора.

Она взяла в руки маленький, завернутый в красивую бумагу предмет и подала мне. Развернув его, я увидела прелестную вещицу — обрамленный нефритами и топазами миниатюрный портрет молодой девушки с рассыпанными по плечам волосами и безмятежным взглядом.

— Да это же Барбарина! — так и ахнула я.

— Ты всегда интересовалась ею, и я решила, что тебе понравится мой подарок.

— Очень красиво. Но, должно быть, это очень дорогая вещь.

— Я рада, что ты довольна.

— Наверняка, есть и вторая, такая же, только с вашим портретом. Я бы предпочла именно ее.

Мои слова явно польстили Деборе, но она покачала головой.

— Художникам всегда нравилось писать портреты сестры. Отец интересовался искусством и часто приглашал их в дом. Обычно они заявляли: «Мы непременно должны написать портреты близнецов, и начнем с Барбарины». Но когда очередь доходила до меня, забывали о своих намерениях. Я до сих пор считаю, что у сестры было все то, чего недоставало мне, и окружающие тянулись именно к ней. Я всегда казалась лишь ее тенью — точной копией, но не такой яркой, а значит, и менее привлекательной.

— Знаете, Дебора, по-моему, вы недооцениваете себя.

— Фэйвэл, дорогуша, я бесконечно благодарна Року за то, что он нашел тебя и привез сюда.

— Это я должна быть благодарна. Все так добры ко мне, особенно вы.

— Я? Да я просто замучила тебя старыми фотографиями и болтовней о прошлом.

— Напротив, мне очень интересно с вами и хочется задать вам множество вопросов.

— В чем же дело? Давай присядем у окна и поговорим. Как здорово снова оказаться здесь. Конечно, я люблю свои болота, но здешнее море просто притягивает меня.

— Должно быть, вы очень скучали по своему дому, когда растили Морвенну и Рока и постоянно жили в Пендоррик-холле?

— Иногда. Но когда они уезжали в школу, я обычно возвращалась в Девоншир.

— А они приезжали к вам туда на каникулы?

— Нет, каникулы близнецы почти всегда проводили в замке. Как-то раз Морвенна привезла с собой Рэйчел, а затем ее присутствие в доме стало привычным. Морвенна очень привязалась к ней, а ведь Рэйчел нельзя было назвать приятным ребенком. Однажды она даже заперла бедную Морвенну в склепе просто ради шутки. Уж ты-то, конечно, можешь себе представить, как бедняжка перепугалась. Ей начали сниться кошмары. Она сама призналась мне в этом, когда я как-то зашла, чтобы успокоить ее. Но это происшествие никак не отразилось на ее дружбе с Рэйчел, и когда Рок с Морвенной поехали во Францию, Рэйчел отправилась вместе с ними.

— Когда же это было?

— Когда дети стали чуть постарше, лет семнадцати-восемнадцати. Я всегда надеялась, что когда-нибудь Морвенна бросит дружить с Рэйчел, но этого так и не произошло. Наоборот, в то время эти трое подружились еще сильнее.

— Когда им было по восемнадцать?

— Да. Морвенне не терпелось уехать во Францию. Она хотела улучшить свое произношение и заявила, что поживет там месяца два. К тому моменту она закончила учебу в частной школе, и я всерьез подумывала о том, чтобы отправить ее в какую-нибудь хорошую школу за границу. Но Морвенна настояла, что будет значительно лучше, если она поедет во Францию и поживет в частном пансионе, где, общаясь с людьми, выучить язык легче, чем в любой из школ.

— И Морвенна на два месяца уехала во Францию?

— Рэйчел поехала с ней. И на какое-то время Рок. Сначала я немного встревожилась. Рок проводил с ними все время, и я начала опасаться, что он и Рэйчел…

— Вы не приветствовали бы этого?

— Моя дорогая, пусть это и несправедливо, но мне не хотелось видеть Рэйчел хозяйкой Пендоррик-холла. Почему? Сама не знаю. Может быть потому, что в ней нет светского шарма? Конечно, она получила неплохое воспитание и образование, но строго между нами, чем-то она все же не нравится мне, даже не могу сказать, чем именно.

— Мне кажется, я знаю, что вы имеете в виду.

— Эта женщина всегда начеку, словно поджидает свой единственный в жизни шанс. Я тогда очень переживала. Мне казалось, что Рок слишком уж старается, чтобы девушки устроились в этом пансионе как следует. Какое-то время он тоже жил там, да и потом часто навещал их. Всякий раз после его возвращения я с замиранием сердца ожидала, что он объявит о своей помолвке с Рэйчел Бектив. К счастью, этого не произошло.

Я лихорадочно прикидывала в уме. Им было по восемнадцать лет. Сейчас мальчику приблизительно четырнадцать, а самому Року тридцать два… Нет, недаром я всегда подсознательно чувствовала, что гувернантка чем-то связана с Пендорриками. Да она и сама всячески поддерживала это впечатление. Держалась вызывающе, как будто напрашивалась на ссору. А эта ее язвительность. Она словно бы давала понять: лучше относитесь ко мне как к члену семьи, а не то… В общем, после разговора с Деборой у меня появилось желание — и, по-моему, вполне естественное — при первой же возможности поговорить с Роком и сообщить ему о своих догадках.

Придя к себе, я поставила миниатюру на камин и какое-то время стояла, глядя в эти спокойные, задумчивые глаза. Нет, все же надо немного выждать и попытаться побольше узнать о той паутине, которая все крепче запутывала меня.

Через несколько дней Клементы устроили вечеринку. По дороге к ним мы с Роком были в слегка подавленном настроении. Я — из-за своих мыслей о мальчике, живущем у Луизы Селлик, и размышлений о том, какова роль Рока в его появлении на свет. Мне очень хотелось узнать правду, но я страшилась ее, отчаянно стараясь сохранить то счастье, которое познала с Роком. Что касается мужа, то он, очевидно, думал, что инцидент в склепе сильно испугал меня и что мне нужно какое-то время, чтобы оправиться, поэтому и решил оставить меня в покое. Все это время Рок относился ко мне подчеркнуто внимательно, как в первые дни после смерти отца.

В гот вечер Мейбл, чьи сережки звонко побрякивали, проявила себя на редкость радушной хозяйкой дома, и вечеринка прошла в атмосфере веселья и дружелюбия. Кроме прочих гостей на ней присутствовали и художники, жившие здесь целой колонией. Их привлекала неповторимая красота местных пейзажей. Я была очень тронута, когда один из них невзначай упомянул имя моего отца и с почтением отозвался о его работах.

В противоположном углу гостиной раздался веселый хохот. Оглянувшись, я увидела Рока, находящегося в центре внимания целой группы людей, преимущественно женщин. При виде их я пожалела о том, что не стою среди них. Как бы мне хотелось, чтобы мои сомнения рассеялись, и я могла бы с головой погрузиться в то по-детски наивное счастье, которое мне был в состоянии подарить только Рок.

Ко мне подошла Мейбл с молодым человеком.

— Один мой знакомый очень хочет поговорить с тобой.

Прошло несколько секунд, прежде чем я узнала его.

— Я — Джон Полдри, помните меня?

— Да, конечно, мы познакомились на приеме… Мейбл отошла к другим гостям.

— Это был чудесный вечер, — продолжил он.

— Я рада, что он вам понравился.

— Конечно, очень печально, что…

Я согласно кивнула головой.

— Я хотел вам кое-что сказать, миссис Пендоррик. Хотя думаю, что теперь это уже не имеет значения. Насчет медсестры.

— Сестры Грей?

— Да, помните, я упоминал, что где-то видел ее прежде?

— Вы все-таки вспомнили?

— Да, я долго мучался, а затем меня словно осенило. В то время я был в Генуе, а там трудно достать английские газеты. Точно зная время моего пребывания там, я отправился в библиотеку и просмотрел старые подшивки газет за тот период. Это была она, сестра Алтея Стоунер Грей! Если бы я услышал ее полное имя, то сразу бы вспомнил.

— Ну и что же вы выяснили?

— Боюсь, я был слишком суров к ней. Мне втемяшилось, что она совершила какое-то преступление. Надеюсь, мои слова, сказанные в ее адрес в тот вечер, не повлияли на ваше мнение о ней. Хотя сообщение в газете было не из приятных. И, в частности, сообщалось, что Алтея Стоунер Грей проиграла дело.

— Значит, судебное дело все же имело место?

— Сестра Стоунер Грей ухаживала за пожилым человеком, и он завещал ей все свои деньги. Оставшись после его смерти ни с чем, жена опротестовала завещание. В газете было всего несколько строк, вы знаете, как это обычно бывает.

— Когда это произошло?

— Шесть лет тому назад.

— Думаю, она сумела представить дедушке хорошие рекомендации. Такой человек, как он, должен был потребовать их.

Мой собеседник рассмеялся.

— Все это дело прошлое. Полагаю, сестра Грей уже далеко отсюда.

— Ошибаетесь. Она и по сей день живет неподалеку от нас. Арендует коттедж. Мой дедушка оставил ей небольшую сумму денег. Вероятно, она считает, что может позволить себе немного передохнуть.

— Должно быть, работа частной сиделки весьма прибыльное дело, конечно, если предусмотрительно выбирать только богатых пациентов.

— И особенно, если они вовремя умирают и оставляют после себя наследство.

— Алтея Грей достаточно умна и опытна и наверняка тщательно подбирает себе подопечных. — Джон Полдри пожал плечами и взял в руки одну из работ Мейбл, расставленных по всей студии:

— Красиво. — Для него тема разговора было исчерпана.

Чего никак нельзя было сказать обо мне. Сестра Грей не шла у меня из головы. Сестра Грей и отношение к ней моего мужа.

По дороге обратно в Пендоррик-холл мы с Роком едва перекинулись парой слов.

Я заметила перемену в Морвенне. Та стала рассеянной. Несколько раз, обратившись к ней, я так и не дождалась ответа. Она как бы отрешилась от всего вокруг, пребывала словно во сне. Но если это были сны, то явно сны счастливые.

Однажды вечером она пришла к нам в комнату, когда мы переодевались к ужину.

— Я хочу кое-что сообщить вам обоим.

— Мы само внимание, — сказал ей Рок. Усевшись на стул, несколько мгновений она молчала, словно собиралась с мыслями. Подняв брови, муж вопросительно взглянул на меня.

— Я не хотела никому говорить об этом, пока не удостоверилась.

— Перестань испытывать наше терпение, — шутливо заметил Рок.

— Конечно, я уже сказала Чарльзу и теперь хочу сообщить эту новость вам — до того, как об этом узнают все остальные.

— Надо так понимать, что в детской Пендорриков скоро снова раздастся плач грудного младенца? — задал вопрос ее догадливый брат.

— Рок, — воскликнула Морвенна и бросилась в его объятия.

Нежно прижав сестру к себе, он принялся вальсировать с ней по комнате, затем остановился и заботливо сказал:

— Какой же я болван. Теперь мы должны беречь тебя. — И, отпустив сестру, торжественно поцеловал ее в щеку. — Венна, я просто счастлив. И да благословит тебя Господь Бог.

— Не сомневалась, что мое известие обрадует тебя, Рок.

Я была до глубины души растрогана этой сценой, свидетельствовавшей об их привязанности друг к другу. Но в то же время почувствовала себя лишней. Морвенна, казалось, просто забыла о моем существовании, да и Рок тоже. Сказав, что она хочет сообщить нам обоим нечто важное, Морвенна, конечно, имела в виду только Рока. Вполне закономерно, ведь они близнецы, и связь между ними крепка и нерушима. Прошло несколько минут, и они наконец вспомнили обо мне. Морвенна заметила:

— Ты, наверное, принимаешь нас за сумасшедших, Фейвэл?

— Конечно же, нет. Это замечательная новость, и я от всей души поздравляю тебя. Хлопнув в ладоши, она прошептала:

— Если бы ты только знала… — Будем надеяться, что родится мальчик, — вставил Рок.

— Непременно мальчик.

— А что говорит старина Чарльз?

— А как ты думаешь? Он на седьмом небе от счастья. Уже придумывает имена.

— Надо дать ребенку старинное корнуэльское имя, но только не Петрок. Морвенна сказала:

— После стольких лет ожидания! Понимаешь, Фейвэл, нам так хотелось сына.

Мы спустились к ужину вместе, и Рок поднял тост за здоровье будущей матери. Все, конечно же, пришли в прекрасное расположение духа.

На следующий день я поговорила с Морвенной, которая теперь, как мне показалось, стала более дружелюбной со мной. Она сказала, что на третьем месяце беременности и что уже начала готовить приданое для новорожденного. Морвенна была настолько уверена, что родится мальчик, что я даже немного испугалась за нее, поняв, как она будет разочарована, появись на свет девочка.

— Ты вероятно считаешь, что я веду себя, как девчонка, ожидающая появления первенца, — со смущенным смешком заметила она, — но именно так я себя и чувствую. Чарльзу очень хотелось сына, и мне тоже. Я чувствовала себя чуть ли не предательницей, так и не подарив ему наследника.

— Уверена, что сам Чарльз так не считает.

— Чарльз — очень хороший человек. Он слишком воспитан, чтобы открыто выказывать свои чувства. Но я-то знаю, как страстно он желал сына. Мне придется особенно беречь себя, чтобы не случилось ничего дурного, как пять лет тому назад. Тогда у меня был выкидыш, и я чувствовала себя прескверно. Доктор Элджин, работавший здесь до доктора Клемента, сказал, что мне не следует больше пытаться заводить детей, по крайней мере какое-то время. Представляешь, каково нам сейчас?

— Ты действительно должна беречь себя.

— Конечно, хотя некоторые считают, что беременным следует вести обычный образ жизни.

— Уверена, что на этот раз у тебя все будет в порядке. А вдруг родится девочка?

Она сникла.

— Ты все равно полюбишь ее, — поспешила заверить Морвенну я, — так всегда бывает.

— Конечно, я буду любить свою дочку, но по-другому. Мне нужен сын, Фейвэл. Я не могу тебе сказать, как я мечтала о нем.

— Какое имя ты решила ему дать?

— Чарльз настаивает, что, если родится мальчик, его следует назвать Иннис. Так звали многих Пендорриков. А если у вас с Роком тоже родится сын, вы назовете его Петроком, такова традиция. Но Иннис такое же красивое корнуэльское имя, как и Петрок, правда?

— Иннис, — повторила я.

— Не сомневаюсь, что это будет именно Иннис, — сказала Морвенна.

Взяв лежащий у нее на коленях каталог с моделями для новорожденных, я с притворным вниманием углубилась в его изучение. А сама предалась своим невеселым размышлениям. Так значит мальчик, живущий на болотах, не только похож на Пендорриков, но и носит традиционное для семьи имя. Морвенна взяла Рэйчел с собой во Францию. И Рок столь часто навещал их там, что Дебора даже опасалась, не женится ли он на Рэйчел…

Я была уверена, что контролирую свои чувства, но, видно, не смогла утаить их от мужа. Однажды он объявил, что собирается взять меня на прогулку. Я не должна воображать, что знаю Корнуолл, сказал он, лишь потому, что увидела один из его уголков. На этот раз он отвезет меня подальше от дома.

Когда мы выехали из Пендоррик-холла на его «даймлере», в воздухе висела осенняя утренняя дымка. Но Рок заверил, что к полудню солнце прорвется сквозь эти заслоны, и оказался прав. Какое-то время мы ехали по знакомой дороге по болотам, затем повернули на север и, доехав до сельской гостиницы, остановились пообедать там. И вскоре я поняла, что Рок специально привез меня сюда, чтобы без помех серьезно поговорить.

— Ну, а теперь, — сказал он, наполнив мой бокал золотистым «скабли», — выкладывай.

— Что именно?

— То, что тебя так беспокоит?

— Меня?

— Дорогая, ты прекрасно понимаешь, что именно я имею в виду. Последнюю неделю ты смотришь на меня так, словно я — Синяя Борода, а ты моя девятая по счету жена.

— Знаешь, Рок, — ответила я, — хотя мы и женаты какое-то время, но иногда мне кажется, что я совсем не знаю тебя.

— Разве я один из тех, кто при ближайшем знакомстве производит все более и более неприятное впечатление?

Как всегда, шутки мужа были заразительны, его настроение передалось и мне. Сомнения, так мучившие меня, в его присутствии отступили на второй план.

— Ты по-прежнему загадка для меня.

— Считаешь, это плохо?

— Между нами не должно быть секретов…

Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

— Согласен. Я знаю, что тебя тревожит. Ты выяснила, что до женитьбы я был далеко не монахом, и это абсолютно верно. Тебе нужны подробности каждого прошлого увлечения?

— Нет, — парировала я, — не каждого, только самых основных.

— Встретив тебя, я понял, что все, что происходило до этого, не имеет абсолютно никакого значения.

— И после женитьбы ты не вернулся к своим прежним привычкам?

— Клянусь, я верен тебе во всем, вплоть до мыслей. Вот так. Надеюсь, ты удовлетворена?

— Да, но…

— Значит, все же нет.

— Некоторые люди, по-моему, не понимают, что те отношения, которые когда-то существовали между вами, теперь всего лишь дружба.

— Знаю, ты имеешь в виду Алтею.

— Да, ну и что?

— Когда она впервые появилась в Полхорган-холле у твоего деда, я решил, что это самая красивая женщина из тех, которые когда-либо встречались мне. Мы подружились. Семья настаивала, что мне необходимо жениться. Морвенна уже несколько лет была замужем, и мне не раз давали понять, что я, глава семьи, просто обязан жениться. Но я не видел вокруг себя ни одной женщины, с которой мне бы захотелось создать семью.

— Пока не встретил Алтею?!

— Нет, к счастью, до этого не дошло. Но можно сказать, что идея вступить с ней в законный брак иногда приходила мне в голову. Однако вскоре я пришел к выводу, что не хочу жениться на Алтее Грей. Это случилось еще до того, как твой дедушка предложил мне съездить на Капри. А когда я впервые увидел тебя, то решение пришло само собой. С тех пор других женщин для меня просто не существует.

— Должно быть. Алтея была не слишком довольна…

Она безразлично пожал плечами.

— Что поделать? Для брака нужны двое.

— Я начинаю кое-что понимать. Вероятно, ты вплотную подошел к помолвке с Алтеей Грей, прежде, чем передумал. А как насчет Дины Бонд?

— А что насчет Дины? Она посвящена в таинства любви многих молодых людей в округе.

— Понятно. Ничего серьезного?

— Абсолютно.

— А Рэйчел Бектив?

— Никогда, — почти свирепо ответил муж. Он снова наполнил мой бокал. — Допрос окончен? Фейвэл, я уже начинаю подумывать, уж не ревнуешь ли ты?

— Не беспокойся, я не стала бы ревновать без серьезных на то причин.

— Ну, теперь, когда ты убедилась, что причин для ревности нет…

— Рок, — я заколебалась, и он жестом попросил меня продолжить, — этот мальчик, которого я встретила в Бедивер-хауз…

— Ну и что?

— Он так похож на Пендорриков.

— Знаю, ты мне уже говорила об этом. Надеюсь, ты не думаешь, что этот мальчик — живое свидетельство моего грешного прошлого?

— И все же мне хотелось бы знать, кто он.

— Знаешь, дорогая, тебе просто нечем заняться. На уик-енд я поеду по делам на север, поедем со мной. Пару дней мы проведем вне дома.

— Отлично.

— Что-нибудь еще?

— Мне многое неясно. Рок. Мысленно возвращаясь к моменту нашей встречи, я понимаю, что именно с того времени все и начало меняться в моей жизни.

— Это вполне естественно, ведь мы буквально сошли с ума друг от друга.

— Нет, Рок, я не то имела в виду. Кажется, мой отец, и тот изменился с твоим появлением в студии. Его лицо стало сумрачным. Казалось, он что-то решал для себя. Затем сказал:

— Ты не все знаешь о своем отце, Фейвэл.

— Не все?

— Да, кое-что он утаил от тебя.

— Не может быть. Папа всегда доверял мне свои секреты. Мы были очень близки: моя мать, он и я.

Рок отрицательно покачал головой.

— Моя дорогая, начать хотя бы с того, что он не рассказал тебе о своем письме лорду Полхоргану.

Я была вынуждена признать его правоту, но попыталась оправдать отца:

— Думаю, папа решил, что нам пора познакомиться друг с другом.

— Почему же он девятнадцать лет не считал это необходимым? Я не хотел говорить тебе, Фейвэл. Даже решил, что не обмолвлюсь ни единым словом до тех пор, пока тебе не исполнится лет пятьдесят и ты не станешь бабушкой. Я надеялся, что тогда события давно минувших дней не так ранят тебя. Но за последние полчаса я передумал. Ты права, между нами действительно не должно быть секретов.

— Конечно, пожалуйста, расскажи, что тебе известно об отце?

— Он написал твоему деду потому, что заболел.

— Заболел? Чем?

— Он заразился от твоей матери, ведь они все время были вместе, старались делать вид, что ничего не происходит. Мистер Фарингтон ухаживал за женой на протяжении всей ее болезни, вплоть до самого конца. Он сказал, что, если бы твоя мать легла в больницу, то возможно тоже прожила бы чуть дольше. Но она не захотела этого.

— И папа тоже? Но он ничего не говорил мне.

— Мистер Фарингтон не хотел, чтобы ты знала. Он очень беспокоился за твою судьбу, именно поэтому и сообщил лорду Полхоргану о твоем существовании. Надеялся, что старик пригласит тебя в Корнуолл. Твой отец остался бы на Капри, и, когда болезнь действительно бы осложнилась, тебя бы уже не было рядом. Мистер Фарингтон не хотел подвергать тебя риску.

— Но он мог бы лечиться, поехать в санаторий.

— В этом я и пытался убедить его и не сомневался, что именно так он и сделает.

— И отец сказал все это тебе, а не своей родной дочери?

— Дорогая, обстоятельства вынудили его. Он знал обо мне, и как только я объявился в студии, сразу понял, зачем я приехал. Случайных совпадений быть не могло, если один из Пендорриков приехал на Капри через месяц после того, как мистер Фарингтон отправил письмо. Кроме того, он хорошо знал привычки твоего деда и сразу смекнул, что я приехал, чтобы все разузнать.

— Думаю, ты сам признался в цели своего визита.

— Лорд Полхорган просил меня не делать этого, но твоего отца было невозможно обмануть. Мы договорились, что ничего не скажем тебе. Просто я напишу о своих впечатлениях твоему деду, и он, вероятно, пригласит тебя в Корнуолл. Но мы с тобой полюбили друг друга, и все сложилось иначе, чем планировал твой отец.

— Значит, все это время папа был серьезно болен?

— Он знал, что еще немного — и болезнь обострится, поэтому так и обрадовался, узнав о нашем намерении пожениться.

— А он не подумал, что ты делаешь мне предложение лишь потому, что я — внучка миллионера? Рок захохотал.

— Не забывай, что у твоего отца, как и у меня, уже был опыт общения со стариком Полхорганом. Тот факт, что ты — его внучка, вовсе не означал, что он непременно завещает тебе свои деньги. Он мог невзлюбить тебя, или ему бы не понравилось, что я — твой муж. В таком случае ты бы не получила ни шиллинга. Нет, твой отец страшно обрадовался, ведь он знал, что я позабочусь о тебе. Мне даже кажется, этот вариант устраивал его больше, чем твой возможный отъезд в Полхорган-холл.

— И все же папа был чем-то обеспокоен. Казалось, он обескуражен чем-то в отношении нас с тобой. Рок, что же все-таки произошло в тот день, когда вы отправились на пляж.

— Фейвэл, я догадываюсь, почему погиб твой отец.

— Почему?

— Он погиб потому, что не хотел больше жить.

Вероятно, ему нужна была быстрая развязка, и он нашел возможность поскорее свести счеты с жизнью. Когда мы спустились к морю, там почти никого не было. Всего несколько человек, да и те расположились под тентами, чтобы перекусить и провести сиесту. Мистер Фарингтон вдруг сказал: «Думаю, тебе лучше побыть с Фейвэл». Мне нечего было возразить ему.

«Возвращайся обратно, я хочу побыть один, — приказал он. Затем серьезно взглянул мне прямо в глаза:

— Я очень рад, что ты женился на моей дочери, береги ее…»

— Ты хочешь сказать, что отец нарочно заплыл далеко в море и не собирался возвращаться обратно?

Рок согласно кивнул. Я была слишком взволнована, чтобы говорить. Тот злосчастный день четко всплыл из глубин моей памяти. Рок вернулся с пляжа и, сидя за столом, наблюдал за мной. Может, о чем-то смутно догадывался, но истинный смысл последних слов отца дошел до него позднее.

— Фейвэл, — сказал Рок, — твой отец доверил мне тебя, и ты должна верить мне.

Находясь рядом с Роком, я никогда не сомневалась в искренности его слов…

Ах, если бы отец поделился со мной своими мыслями, я бы ни за что не позволила ему совершить то, что он сделал! Я бы ухаживала за ним, привезла бы его в Англию, наняла бы лучших врачей. Зачем он ушел из жизни так рано?!

Но правда ли все это? Оставшись одна, я поняла, что разговор с Роком не только не рассеял моих опасений, но, напротив, даже усилил их. А главное, я не могла отделаться от ощущения, что ключ к решению моих проблем лежит в том самом доме неподалеку от Розмари-Пул. Он никак не шел у меня из головы, как, впрочем, и мальчик, и женщина, которая жила там.

Предположим, я навещу Луизу Селлик, почему бы и нет? Я могла бы представиться и сказать, что слышала о ней. А может, мне следует прямо заявить, что меня часто сравнивают с Барбариной и поэтому меня интересует любой, кто знал ее? Или притвориться, что я заблудилась? Нет, мне не хотелось лгать. Я просто отправлюсь туда. И на месте найду подходящий предлог для разговора.

Я взяла небольшой голубой «моррис», на котором обычно ездила и который теперь считался моим, и поехала на болота. Я хорошо знала дорогу. Проехав Розмари-Пул, вскоре уверенно свернула на ведущую к дому дорогу. Но даже остановившись, я все еще не знала, что же скажу его хозяйке.

Выйдя из машины, я стояла перед домом, неуверенно оглядывая его. Дверь террасы неожиданно отворилась, и из нее вышла грузная пожилая женщина. Очевидно, она увидела меня в окно и вышла, чтобы узнать, что мне угодно.

— Я миссис Пендоррик, — поздоровавшись, сказала я. Женщина даже ахнула от изумления.

— Простите, мэм, — сказал она. — Миссис Селлик сегодня нет дома.

— Понятно, а вы?..

— Я — Полли, ее служанка.

— Как здесь красиво, — заметила я, стараясь завязать разговор.

— Вам нравится? А мы уже и не замечаем, наверное, привыкли за все это долгое время.

— Значит, миссис Селлик сегодня дома нет?

— Она повезла мальчика обратно, в школу, и вернется только завтра.

И тут я заметила, что старая служанка вся дрожит — как будто от испуга.

— Что-нибудь не так? — спросила я. Подойдя поближе, она прошептала:

— Вы ведь не собираетесь отнять у нас мальчика, правда?

Я удивленно взглянула на нее.

— Может, вы пройдете в дом? — предложила она. — Негоже разговаривать, стоя здесь. Мы прошли в уютную гостиную.

— Садитесь, миссис Пендоррик. Миссис Селлик наверняка захотела бы чем-то угостить вас. Может, хотите кофе? Или глоточек вина?

— Я не предупреждала миссис Селлик о своем визите, так что, видимо, мне лучше уйти.

— Мне самой очень хочется поговорить с вами, миссис Пендоррик. Миссис Селлик — она слишком гордая. Она вежливо скажет вам: «Вы можете поступать, как сочтете нужным». А после вашего отъезда просто умрет от горя. Нет, я всегда мечтала, чтобы Провидение предоставило мне подобный шанс, и, кажется, Господь Бог услышал меня и сделал так, что хозяйки сегодня нет дома…

Я промолчала.

— Я все понимаю, миссис Пендоррик. Вы из Пендоррик-холла, и это именно то, чего она так боялась. Хозяйка часто повторяла: «Я не оговорила никаких условий тогда, Полли, не буду ни о чем торговаться и сейчас». Госпожа Луиза всем делится со мной, ведь я знала ее еще тогда… Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Я переехала вместе с ней в Бедивер-хауз, когда она… если можно так выразиться, вышла замуж. Так что мы многое пережили вместе.

— Понимаю.

— Ну что ж, позвольте еще раз предложить вам кофе.

— Спасибо, не беспокойтесь. Возможно, миссис Селлик будет не слишком довольна, что я вот так рассиживаю в ее гостиной.

— Что вы, да хозяйка — самая милая и добрая женщина, которую я когда-либо встречала. Скажу вам больше, зачастую она была даже слишком доброй. У таких, как она, всегда все не слава Богу. Я не могла позволить, чтобы это произошло дважды: сначала потерять его самого, а теперь еще и мальчика. Нет, это уж слишком. Он появился у нас в доме, когда ему исполнилось всего три недели. Хозяйка совершенно переменилась, когда мистер Рок привез его сюда.

— Мистер Рок?! Она кивнула.

— Я хорошо помню тот день. Уже смеркалось. Думаю, они специально дождались темноты. Приехали из-за границы. Совсем еще девочка, хотя я толком и не разглядела ее. Она надвинула шляпку прямо на глаза… Не хотела, чтобы ее узнали. Ребенка держала на руках и передала его миссис Селлик, а затем вернулась в машину, предоставив мистеру Року самому договариваться обо всем.

Рэйчел, подумала я.

— Понимаете, хозяйка чувствовала себя словно бы виноватой. Она любила отца мистера Рока и надеялась, что тот женится на ней. Говорили, что он бы так и сделал, не нуждайся Пендоррики в деньгах. Поэтому ему и пришлось жениться на мисс Хайсон, но он так и не бросил Луизу. И хотя у него были и другие увлечения, мистер Петрок действительно любил только ее. А после смерти жены даже умолял выйти за него замуж, но по каким-то причинам она не согласилась. Очевидно, полагала, что, поскольку миссис Пендоррик погибла при таких обстоятельствах, это будет не правильным. И все же мистер Петрок часто навещал Луизу. Никто не мог заменить ему ее. Теперь вы сама — миссис Пендоррик и наверняка слышали всю эту историю, так что мне нет нужды повторяться. После смерти мистера Петрока хозяйка очень переживала. Ей всегда хотелось иметь от него ребенка, пусть даже незаконнорожденного. Она постоянно интересовалась его детьми-близнецами, хотя те и были большими озорниками. Дети слышали об увлечении своего отца и об этом доме, поэтому однажды появились здесь, чтобы взглянуть на Луизу. Это произошло уже после его смерти, и хозяйка пригласила их в дом, угостила пирожными и чаем. После этого они иногда навещали ее. Миссис Луиза сказала им, что если вдруг они попадут в беду, — а близнецы были настолько бесшабашны, что в этом почти не приходилось сомневаться… Хотя, конечно, теперь-то они остепенились, но чего не бывает в молодости. — Так вот, коли они попадут в беду, то она непременно поможет им, если это только будет в ее силах. И вдруг хозяйка получает письмо от мистера Рока. Вот она, беда! Скоро должен родиться ребенок, так не может ли она помочь?..

— Понятно.

— Конечно, она могла и хотела помочь. Поэтому Луиза приняла маленького Инниса и с тех пор любит его, как родная мать. Его появление в доме словно открыло новую страницу в ее жизни. Она снова стала счастливой. Она отказывалась принимать деньги за свою услугу, не ставила никаких условий. И всегда опасалась, что в один прекрасный день мистер Рок придет и объявит свои права на Инниса. Она ужасно боялась и боится по сей день, поверьте мне. Я говорю вам об этом, так как хочу, чтобы вы поняли.

— Рок навещал ребенка?

— Да, он и сейчас периодически приезжает сюда. Очень привязан к мальчику, а мальчик — к нему.

— Я рада, что он не бросил его.

— Что вы, об этом не могло быть и речи. Но вот что удивительно: Пендоррики никогда не боялись скандалов и отец мистера Рока навещал Луизу, не скрывая своих чувств, как следовало бы. Но в данном случае огласки не было, думаю, из-за молодости мистера Рока. Ему лишь чуть перевалило за восемнадцать, и Луиза посоветовала все скрыть — ради ребенка. В округе он известен, как Иннис Селлик, и считает хозяйку своей тетей.

Она замолчала и умоляюще взглянула на меня.

— Пожалуйста, миссис Пендоррик! — Вы производите впечатление доброй женщины… Поймите, он с нами почти четырнадцать лет, вы не можете отобрать его сейчас.

— Не беспокойтесь, — ответила я. — Мы не собираемся забирать его.

Служанка наконец позволила себе чуть-чуть расслабиться.

— Когда я услышала ваше имя…

— Право же, я вовсе не хотела пугать вас. Может, мне не следовало приезжать сюда, но я столько слышала о миссис Селлик, и мне захотелось встретиться с ней. Вот и все.

— И вы не заберете мальчика?

— Конечно же, нет. Это было бы слишком жестоко.

— Да, слишком жестоко, — повторила она. — Большое спасибо, миссис Пендоррик, у меня просто гора свалилась с плеч. Может, все-таки позволите угостить вас чашечкой кофе? Миссис Селлик огорчится, когда узнает, что я отпустила вас без угощения.

Я согласилась. Честно говоря, мне необходимо было взбодриться. Но пока Полли хлопотала на кухне, одна мысль не шла у меня из головы. Как я могу теперь доверять мужу? Обманув меня в отношении мальчика, он вполне может обмануть вновь. Почему, почему Рок не сказал мне?!

Старая Полли вернулась с кофе. Она была просто на седьмом небе от счастья. Что ж, по крайней мере мой визит вернул спокойствие этому дому. Служанка рассказала мне о том, как они с хозяйкой полюбили болота.

— Конечно, болото — не самая плодородная почва, миссис Пендоррик, уверяю вас, — щебетала она. — Здесь трудно ухаживать за садом. Но… — И тут ее прервал звук остановившейся возле дома машины.

— Кто бы это мог быть? Миссис Селлик не может вернуться так рано. Полли поднялась и подошла к окну. От ее следующих слов кровь прихлынула к моему лицу:

— Да это мистер Пендоррик. Вероятно, он решил, что Луиза с мальчиком уедут только завтра.

Я вскочила со стула, мои колени предательски дрожали. Казалось, я просто вот-вот упаду. Я услышала голос Рока:

— Полли, у калитки стоит машина, кто у вас?

— Вы приехали, мистер Рок, — радостно затараторила служанка, — а их-то уж и нет. Дело в том, что миссис Селлик решила выехать пораньше: дорога, мол, дальняя. Сегодняшний день они проведут в Лондоне, а завтра поедут в школу.

Пройдя через террасу, муж вошел в гостиную с видом человека, хорошо знавшего этот дом. Увидев меня, он остановился, как вкопанный.

— Ты? — Никогда еще я не видела его таким рассерженным. Мы стояли, уставившись друг на друга и, вероятно, чувствовали одно и то же: каждый из нас смотрел на чужого ему человека.

Полли вошла в гостиную следом за ним.

— Миссис Пендоррик как раз сказала, что вы не намереваетесь забирать мальчика.

— В самом деле? — Его глаза остановились на кофейных чашках.

— Я так обрадовалась. И мне было очень приятно познакомиться с вашей женой.

— Не сомневаюсь. Дорогая, следовало бы попросить меня подвезти тебя.

В его голосе прозвучали стальные нотки, чего никогда не случалось прежде, когда он обращался ко мне.

— Я подогрею вам кофе, мистер Рок.

— Нет, Полли, спасибо. Я просто хотел навестить мальчика перед его отъездом в школу, да вот опоздал. Зато встретился здесь с женой.

Полли засмеялась.

— Мне жаль, что миссис Селлик не предупредила вас, но вы же знаете, она не любит звонить в Пендоррик-холл.

— Конечно.

Муж повернулся ко мне.

— Ты готова отправиться в дорогу?

— Да, — ответила я. — До свидания, Полли, и спасибо за кофе.

Старая служанка с улыбкой смотрела, как мы уселись каждый в свою машину. Я отъехала, он последовал за мной.

Около моста, где, по преданию, король Артур принял свое последнее сражение против сэра Мордреда, Рок, обогнав меня, резко затормозил. Громко хлопнув дверцей машины, он подошел и остановился возле моей.

— Так значит, ты лгал мне? — сказала я.

— А ты сочла для себя возможным соваться в чужие дела?

— Может, они не такие уж чужие для меня.

— Ошибаешься.

— Мне было небезынтересно познакомиться с сыном моего мужа.

— Никогда не подозревал, что ты способна на такую подлость. Не думал, что женился на… шпионке.

— А мне непонятно, почему ты солгал. Я бы все поняла.

— О, да, ты сама добродетель — очень терпима и даже готова простить меня. Какое благородство!

— Рок, перестань.

Он посмотрел на меня так, словно вылил на мою голову ушат холодной воды. Я даже отпрянула от него.

— Кажется, нам не о чем больше говорить, не так ли?!

— Думаю, что есть о чем. Я хочу выяснить все раз и навсегда.

— Ты и сама все выведаешь. Что-что, а шпионить ты умеешь.

Он сел в свою машину и двинулся в направлении Пендоррик-холла. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

По возвращении в Пендоррик-холл Рок почти не обращался ко мне. Я знала, что он собирается поехать на север, но после сцены в Бедивер-хауз не могло быть и речи о том, чтобы он взял меня с собой. От окружающих невозможно было скрыть, что мы поссорились, и все терялись в догадках, что же произошло между нами. Никогда еще со дня смерти отца я не чувствовала себя такой несчастной.

Через пару дней после визита в Бедивер-хауз я отправилась во внутренний двор и, сидя под пальмой, с горечью думала о том, что лето кончается, а вместе с ним, видно, наступает и конец моему счастью, которое, как я раньше наивно полагала, продлится вечно. Солнце светило ярко. Даже пышные, яркие астры и хризантемы напоминали о скором наступлении зимы…

Должно быть, одна из девочек увидела меня в окно, так как вышла в сад, что-то напевая себе под нос.

— Привет, — сказала она. — Мама говорит, что на скамейках уже нельзя сидеть, так как они сырые. Можно простудиться и умереть.

— По-моему, скамейка не слишком влажная.

— Здесь все влажное. Заболеешь пневмонией и умрешь.

Я поняла, что передо мной рассудительная Хайсон. Со времени нашего приключения в склепе ее отношение ко мне изменилось. И не только ко мне, девочка вообще стала другой.

— Хотя какая разница, конец все равно один, — задумчиво добавила она.

— Ты имеешь в виду смерть? Она нахмурилась.

— Пожалуйста, не говори о смерти, — попросила она. — Мне это не нравится.

— Ты становишься слишком чувствительной, Хайсон.

Она вопросительно посмотрела на восточные окна, словно искала кого-то.

— Ты кого-то ждешь?

Прошло какое-то время, прежде чем девочка наконец сказала:

— Должно быть, ты ужасно обрадовалась, обнаружив, что я в склепе с тобой, Фейвэл?

— Конечно. Это очень эгоистично с моей стороны, но я действительно была рада, что не одна…

Она подошла вплотную, и, положив мне руки на колени, заглянула в лицо.

— Знаешь, я тоже обрадовалась этому.

— Разве? Попасть в склеп — происшествие не из приятных, и ты, по-моему, была до смерти напугана.

Она загадочно улыбнулась.

— Да, но мы оказались там вдвоем, а это меняло дело.

Отступив на шаг назад, она сложила губы, словно собираясь засвистеть.

— Ты умеешь свистеть, Фейвэл?

— Не очень хорошо.

— И я тоже. А Ловелла умеет.

Она снова взглянула на окна в восточной части дома.

— Наконец-то, — вдруг произнесла она.

Я услышала звуки скрипки и, вскочив с места, крепко схватила девочку за запястье.

— Кто это?

— Ты и сама знаешь, не так ли?

— Нет, не знаю, но скоро непременно выясню это.

— Это Барбарина, Фейвэл.

— Ты прекрасно знаешь, что Барбарина мертва.

— Фейвэл, дорогая, не ходи туда. Ты ведь знаешь, к чему это приведет.

— Хайсон, что тебе известно? Кто играет на скрипке? Кто запер нас в склепе? Ты знаешь?

— Говорю же тебе, это Барбарина, — прошептала она. — И знай: Барбарина устала, а это означает, что она не намерена долго ждать.

Я видела, что Хайсон на грани истерики, и слегка встряхнула ее за плечи.

— Я поднимусь наверх и узнаю, кто играет на скрипке. Пойдем, мы вместе найдем этого человека.

Она упиралась, но я силком потащила ее к восточной двери. Открыв ее, я отчетливо услышала звучащую скрипку.

— Пошли, — настаивала я, и мы вместе стали подниматься вверх по лестнице. Музыка прекратилась, но мы все же пошли к комнате Барбарины. Я рывком распахнула дверь. Скрипка лежала на стуле, ноты по-прежнему стояли на пюпитре. Все здесь выглядело так, как в последний раз, когда я приходила сюда. Я вопросительно взглянула на Хайсон, но она опустила глаза.

И тут я, как никогда в своей жизни, почувствовала себя совершенно беспомощной и абсолютно одинокой. Сначала обо мне заботились родители, затем, как я думала, муж и, наконец, дедушка. Теперь я потеряла их всех. Всех?.. Да, я больше не могла надеяться на то, что Рок защитит меня от опасности, которая, я не сомневалась, была совсем рядом.