Трудный возраст 2

Глава 3

Марина не моргает, пока я так же неотрывно смотрю ей в глаза. Так шок, неверие и паника. Будто внезапно налетела на бомбу. Часовой механизм мигает нулями…

Сердце колотится как ненормальное, затрудняя дыхание. Хочется подлететь к ней и вытряхнуть все те счастливые часы, что она мне задолжала. Я не давал согласия растить сына одной, она их у меня украла!

За мгновение меня охватывает ярость. Так легче не зацикливаться на собственной растерянности. Да, я знал, что сейчас её увижу, морально настраивался. Только хреново, видимо. Настройки слетели первыми и теперь пришла моя очередь застыть изваянием…

Возня из машины мне не даёт покоя. Не разрывая зрительного контакта с Мариной, прислушиваюсь к голосам.

Слышу, как кудрявый с энтузиазмом сообщает, что осталось найти последнюю деталь. Объясняет, что пистолет – плохая игрушка, а магнитный конструктор – полезная… И мама снова будет переживать, если Лёша затеет драку на детской площадке.

Моя бровь претенциозно взлетает.

Какого чёрта моему ребёнку указывает какой-то левый пудель?!

– А завтра, я обещаю, что привезу тебе настоящий футбольный мяч. Спортсменов тоже уважают. Необязательно доказывать силу кулаками. Постарайся быть послушным ради мамы. Ты же не хочешь её огорчать?

– Не хочу… – звучит насупленный бубнёж из салона.

Мои челюсти и кулаки сжимаются.

Знаете, как это называется? Бессовестная манипуляция – вот как!

Делаю несколько широких шагов к машине. Марина решительно встаёт у меня на пути.

Так и застываем в метре друг от друга. Воздух сгущается… Она сменила духи, и эти новые полосуют лёгкие инеем.

В нашу немую бесконтактную схватку влезает кудрявый.

В углу глаз за прозрачными стёклами очков расходятся лучи морщин. Он старше Марины лет на пять, может, больше.

– Марина, что-то случилось?

Напрямую у меня не спрашивает. Сразу видно, кто в детстве играл только в хорошие, полезные игры…

– Нет, старый знакомый… – натянуто улыбается она, сжимая пухлые детские пальчики.

– Мам, больно! – выдаёт ступор матери Лёша, прослеживая её взгляд на меня. Хмурится совершенно по-взрослому с различимым любопытством и настороженностью. – Ты кто?

Смотрю с зелёно-голубые глаза сына и чувствую, как в раскуроченной груди разливается незнакомое тепло.

– А это, Алёша, никто, – сухо отвечает Марина.

Свирепо втягиваю воздух.

Вот так, да?.. Кудрявый, значит, хозяйничает, а я пустое место?

– Как это – никто?

Лёша аж приоткрывает рот. Не понимает…

– Это не надолго, – ухмыляюсь, испепеляя её взглядом.

Марина зажимает букет подмышкой, достаёт из небольшого рюкзачка ключи и порывисто протягивает своему растерянному мужику.

– Иван, вы пока поднимайтесь. Я догоню.

Его губы сжимаются в неодобрительную нить.

– Ты уверена?

– Топай, Ванечка, – Из последних сил стараюсь выглядеть непринуждённо, пряча кулаки в карманах брюк, чтобы окончательно не напугать сына. – Ты ведь не дурачок, верно?

Меня бомбит от того, что Марина доверяет ему ребёнка и ключи от квартиры. Но присутствие Алёши меня сковывает, я не слишком хорошо себя сейчас контролирую, поэтому вынужден поддержать её в этом решении.

Мальчишка переминается с ноги на ногу, не спеша следовать за более понятливым старшим.

– Анечка не дуачок. Он – ебужонок! – вдруг выдаёт сын на полном серьёзе, прижимая к груди коробку с конструктором.

Агрессия, повисшая в воздухе, внезапно разряжается и застревает в горле истерическим смехом.

Мелкий жжёт!

Иван обескураженно поправляет очки под моё судорожное покашливание.

– Идите уже! – стонет Марина, закрывая руками лицо.

Я тяну время, наблюдая за тем, как кудрявый помогает Лёшке преодолеть ступеньки.

– Серьёзно? – поворачиваюсь к ней одновременно с хлопком парадной двери. – Ты доверила воспитывать ребёнка… ебужонку?!

– Он Верблюдов! Просто Лёше сложно выговорить полную фамилию, а сокращение «верблюд» в его исполнении звучит ещё хуже…

Марина продолжает смотреть на дом, отчаянно кусает губы, стараясь скрыть едва заметную улыбку.

Проглотив едкий комментарий, лишь веду бровью, не узнавая в этой умилённой женщине стервозную училку, которая постоянно щёлкала меня по носу, когда теряла контроль над ситуацией.

У тебя появились личные слабости, да дорогая?

– От кого у тебя ребёнок?

– А на каком основании ты меня допрашиваешь?

То, как она смотрит на меня, явно расчленяя в своём воображении, будоражит кровь, добавляя разговору особую пикантность.

– Простая математика: мне – почти двадцать три, Алёшке – года три. Вычитаем срок беременности, учитываем, что он совершенно не похож на Гарика и однозначно не в родстве с этим горбатым… Мне продолжать?

Я, конечно, могу признаться в лоб, что у меня на руках результат ДНК экспертизы, но хочу услышать правду от неё.

– И что? Помимо Гарика вокруг полно других мужчин.

– Хватит! – рявкаю, теряя терпение. Не хочу слышать ни про каких «других», даже если те у Марины действительно были. – Доказать отцовство проще простого.

– То, что ты участвовал в зачатии, ещё не делает тебя отцом, – задыхаясь, цедит она, бесстрашно делая шаг мне навстречу. – За столько лет ни одного звонка. А я, может, ждала! Ты меня из своего дома практически выставил. Мне что нужно было ломиться в закрытую дверь?!

Дёргаю её за плечо, прижимая к себе.

– Ты не имела права скрывать! – рычу ей в лицо.

– А что нужно было, чтоб у меня отняли ещё и ребёнка? Не велика ли цена за чёртову разбитую машину?!

Я зависаю.

– Какую машину?

Она недоверчиво смотрит на меня и начинает хрипло хохотать…

– Ты даже этого не потрудился выяснить? Красавчик… Отца спроси, узнаешь много нового о людях.

Не догоняю, но меня бросает в жар. С ним я вообще не говорил, хватило Нонны…

– Я-то спрошу, но это уже в прошлом. А сын у нас здесь – в настоящем.

Марина мажет нервным взглядом по окнам, чертыхается.

– Отпусти, ты напугаешь Алёшу.

Отступаю на два шага назад. Она права, на бегу мы ни к чему не придём.

– Нам нужно поговорить. Выдели мне час своего времени.

– Не выйдет, Лёшу не с кем оставить. А утром мне на работу.

Одна живёт…

Это эгоистично радует меня! В этот раз я не отойду в сторону, даже если придётся наступить себе на горло. Потому что без неё жить уже пробовал, не получается…

– Хорошо, тогда я вечером к тебе зайду, – ставлю перед фактом.

Я это сделаю, Марина понимает.

– Как у тебя всё просто…

– А зачем усложнять?

На её губах появляется печальная улыбка.

– И правда, зачем? Когда можно поделить мир на чёрное и белое. Судить, не разбираясь, только на основании своих каких-то выводов.

Психую.

– Я видел и слышал достаточно!

– Достаточно для чего? – бросает она отворачиваясь. – Когда чем-то сильно дорожат, от этого так просто не отказываются. Я ведь тоже пыталась. Не смогла…

И что это должно значить?..