И в данный жизненный момент передо мною дряхлый кособокий манекен. На нем та самая черная юбка-миди с тремя подъюбниками, отстроченная лентами. К ней блузка белоснежная с кружевным, почти рубашечным воротничком, жилет-корсаж, укрепленный жесткою тесьмой, дабы держать любую (любую!) грудь, и короткий расписной жакетик-болеро. Вот в нём вся местная изюминка! Он застегивается брошью под самым воротничком, а после разбегается бортами чуть ли не в подмышки. При таком дизайнерском «скачке» любая (любая!) грудь как на витрине. Снизу – корсаж, а сверху - расписной жакет. «Картина белоснежным маслом». Я неосознанно (да кому я вру?!) скосилась вниз на собственный, робко упрятанный в доротин тёплый палантин второй размер. Потом взглянула в сторону гордо сидящей со своим явным третьим на краю моей кровати Бозену. И мы с ней не сговариваясь, развернулись слаженно к окну. Усердно занятая разглядыванием на свет кружевной косынки Бранка, уставилась на нас. Мы – на нее… пятый размер. Не меньше.
- А чёть? – моргнув своими томными глазами, уточнила наша общая прислужница.
Я, наконец-то, отмерла.
- Да ничего. А ты… - тряхнула головой Бозена. – Дарья, что удумала то?
- Что я удумала?
- Ой! А мне про ужин бы узнать!
И чем отличается разведчица от сплетницы? А? Наличием чёткой тактики и абсолютного принципа: «Руку дающего грязищею не мазать!». Это – наша Бранка! Дверь осторожно скрипнула за проскользнувшей в нее девушкой. Я шумно выдохнула, собираясь с духом:
- Та-ак… Я издаю Приказ. Отныне женские показатели статуса будут использоваться лишь во время празднования календарных дат и государственных мероприятий.
- Я ничего не поняла, - помотала головой Бозена. – А если по-человечьи?
- Запросто! Кокошники с драгоценными каменьями и торжественные платья узаконенной длины можно носить лишь в главные праздники и на официальных торжествах. И всё! Из образа «придурковатой модницы» при таком раскладе я ничуть не выбиваюсь.
- Ага… А вот… А если?
- Примерно процентов восемь – десять.
- Ты о чем?
- О грамотности знатных дочерей. Мы ведь с Игнасом не напрасно в пропорциях практиковались. И зря он что ли в столичной ученой гильдии количество преподавателей узнал, которые обучают данных девушек?
- А в чем тут связь? В чем связь между твоим Приказом и этими процентами?
Я на мгновенье замерла:
- Узнаешь обязательно.
Бозена дернула свисающей с моей перины ножкой:
- Ну же? Дарья?
- Обещаю! И, знаешь, что еще? Идея твоя с праздником уж больно хороша. Но!
- Но?!
Ах, как она на брата своего сейчас похожа. Взгляд этот твердый голубой и губы сжатые… Я не скучаю ведь? Я не скучаю. Не скучаю. Не скучаю.
- Дарья?
- Благотворительная акция.
- Чего?
- Не надо нам праздника. Он не подходит, потому что есть в календаре[4]. А акция благотворительная будет тоже девичьей, но чисто добровольной. Да и война у нас идет.
- И что?
- И ничего, - пожала я плечами. – Нам не до развлечений. А вот деньги очень даже пригодятся. На нужды армии!
- На нужды армии, - в распев проговорила девушка. – А, знаешь, кажется, я поняла. Команду нашу будем выбирать из этих цифр. Ну, которые «процентов восемь – десять».
- Совершенно верно!
_____________________________________________________Сноски:
[1] Божественная семья:
- родители Грун и Маика,
- их дети: две богини и четыре бога, в т.ч. Пад.
(подробнее в краткой справке по Крайлабу после главы 1).
[2] Независимый город-остров в Бережном море, центр континентальной торговли.
[3] Шин – 71 см.. Ужень – 2,12 метра.
[4] Имеется в виду праздник «Скосень», который проводится за десять дней до Дня весеннего равноденствия. В этот день незамужние девушки собираются вместе и под песни плетут друг другу косы, олицетворяющие сплетение стужья и жарья (зимы и лета), тем самым растапливая холод теплом.________________________________________________Любимые мои читательницы!Хочу представить Вам историю об агенте тайной канцелярии и мечтательной трактирщице "Призрак Чудовского пирата" самого романтичного автора, которого знаю, Татьяны Ренсинк.Читайте в радость!
ГЛАВА 9
В свою студенческую бытность, домой, в родную пригородную деревеньку я возвращалась редко. Отношения с тетушкой были не те, чтоб нам двоим щебетать по телефону в будние дни и лететь впереди автобуса в ее объятия на выходных. Но, бывал в году один неоспоримый месяц, когда мне это делать (ехать к тете) приходилось. Август. Начало сбора урожая в огороде и генеральная уборка в доме. И я про нее сейчас, про уборку! Средство проверенное, которое помогает чувствовать себя везде, как дома. Когда отмыты все углы, расставлена по собственному вкусу вся посуда, шторы на окнах в доме пахнут чистотой, и даже домотканые ковры отдраены, тогда, только тогда я и могу почувствовать себя…
- Я дома, наконец.
- Да-а…
Мы с Бозеной, задрав ввысь головы, стояли и блаженно улыбались.
- Теперь вся будущая грязь – лишь наша грязь.
Содружница, отвлекшись от высоких сводов с отмытыми на них физиономиями штворок в отчаянно зазеленевшихся кустах, прищурилась:
- А как же планы на ремонт?
- Это будет наш ремонт. И если бы мы копоть и грязь сейчас по замку не убрали, то новые слои покрасочные качественно сверху б не легли.
- И мебель уже отмытую определять удобнее: на реставрацию она или на выброс.
- Что же сразу «на выброс»?
Ох, и удивляла меня в первое время эта крайлабская «широта души». Страна, не знающая благодати секонд-хендов и блошиных рынков. А о благотворительности здесь и вовсе представления нет от самого сотворенья мира. Точнее, от схождения сюда богов. Но, это дело мы как раз поправим. И уже полощется на всех столбах во всех государевых угодьях мой запрещающий Приказ. И разлетелись пару дней назад с почтовыми воронами по всем управам местным приглашения для дев на наш «Благой междусобойчик». И я… слегка волнуюсь.
Да что же врать?! Волнуюсь сильно я. Вот и стою теперь, релаксирующе глядя на труды. Чужие. А что? Труды чужие, ну а руководство то мое. Весь замок, начиная с многоуровневых чердаков, и заканчивая выгребными ямами, предельно чист. Штат замковый пополнен, но пока (без денежных вливаний) лишь частично. Под цех свечной помещение готово и заполняется необходимым оборудованием и инвентарем. Но, что особенно радует, разобраны и систематизированы все записи от Государыни. О, это знакомое ощущение зудящей от предвкушения спины! Но, как сейчас необходимы деньги! И не казенные, свои. Не проходящие по загребущим ручкам казначейским ни монетами, ни номинальным их учетом.
- Дарья?
- Ммм?..
Бозена будто в танце покачнувшись, развернулась и в центре зала замерла:
- Я так соскучилась по Винку. Вроде, и вместе побыли всего-то ничего. А… это чувство прекрасного. И будто я скачу на своей Душке и мы взмываем с ней… А дальше я уже сама.
- Летишь? – с улыбкой уточнила я.
- Ага, - кивнула мне Бозена. – Всё время, как о нем лишь вспомню. Это ведь любовь? Нет! Я неправильно сказала. Это – любовь. И с первого моего растерянного, а его сосредоточенного взгляда. Его объявили, и он в дверь в палаты к тете Каволине лишь зашел и всё.
- И всё, - вздохнула я, уставясь на кусты в оттаявших сугробах за ближайшим из окон.
Бозена, настороженно приглядываясь, подошла ко мне почти вплотную:
- Река безвременья. Дарья, я понимаю, что чушь подлую несу, но так счастлива, что… что Винк рядом с ней меня дождался! А представляешь, если б дядька дверь ту не закрыл. Мой Винк давно бы был женат. И его дети от какой-то там козы лохматой бегали со мною вместе. Как представлю это! - и девушка, качая головой, открыла рот. – Ой, страшно. Ну а ты?
- Я? Кх-ху.
- Что-то с горлом, - улыбнулась мне Бозена. – Прости. У вас ведь с Бохой…
Так. Меняем эту тему:
- Бонифак!
Я правда несколько секунд назад, вдруг, вспомнила о нем. А почему? Да потому что восковые свечи в моих планах – лишь начало. И проблема «копоти» никуда не делась. Она актуальна как клещ в траве весной. Но, то, что я увидела сейчас в окне в один момент перехлестнуло всё.
- Причем тут Бонифак?
Бозена, подскочив к окну, вмиг замерла и охнула:
- Бежим! Его сейчас должны на кухню отнести! Там рядом дверь на кухню!
И мы на пару оттолкнувшись от окна, помчались вниз.
Весь путь, пока бежали в коридорах и по лестницам, лавируя между сосредоточенных в делах людей, я с ужасом воссоздавала в памяти: снег серый с целой лужей алой крови, мальчишку, вытирающего шапкой слезы и его, Алеша в этой луже, раненого в ногу.
На кухне уже звенела и пихалась суета. Носились с выпученными глазами девушки: одна с полотенцами, а двое с ведрами. Зачем? Бозена юркнула решительно в толпу, я растерялась. Замерла на каменной ступени в мальскую, а суета эта носилась и звенела мимо-мимо. Алеша уложили на широкую скамью. Отилия стояла на коленях рядом с ним и, гладя сына по кудряшкам, тихо-тихо подвывала. А в центре этой суеты – Бозена и наш главный лекарь Бонифак. Два человека за реальным действом.
- Я ведь не виноват? Мы бегали по крышам. Алеш смелый. Он прыгнул на садовый хлипенький сарай и провалился, - приятель Алеша, как и я стоял сейчас на каменном крыльце, лишь только у хозяйственной полуоткрытой двери. - Он провалился, - жмурясь, выдохнул малец. - А в сарае эти… грабли, ведра и она. Коса! Он провалился и кричал. А дверь, она была туда закрыта. Я старался.
И я заметила только теперь, во всей равнодушной к этой неуместной детской исповеди суете, одна заметила – все руки мальчика разбиты… Он старался.
- Ты – молодец, - темные влажные волосы и куртка его были забиты старой паутиной и какой-то мелкою трухой. Он осторожно всхлипнул мне в плечо и, вдруг, обхватив в ответ руками, заревел. – Ты – молодец.
- Вот так пусть и будет перевязана нога, - договаривая, обернулась к нам Бозена. На миг сосредоточилась, рассматривая плачущего пацана. – А скажи-ка, Бонифак! Тот камушек целебный…
Старик порывом разогнулся от скамьи, и я увидела реальность целиком… Порез на бедренной артерии. И это очень-очень-очень плохо.
- Тот камушек?
- Да, Бонифак! Где он?
И надо было видеть на лице мужчины очевидный перепад эмоций. Сначала страх, потом борьба и, все ж решимость:
- Я сейчас. Я его спрятал. Он поможет.
В который раз мне в жизни помогал неиссякаемый источник мудрости и знаний – человеческий язык. А если он еще и женский, в придачу к мудрости вы столько нацепляете альтернативных версий и романтики небес… Короче… Я постараюсь покороче.
С самых седых времен шальными ветрами Крайлаба разносится легенда об «откупных камнях». Родилась она еще в начале летоисчисления, в момент, когда божественная пара, Грун и Маика, отправили на земли континента Окрис всех своих детей. Их было шестеро: Элем, стихийник с четырьмя руками; Занат, покровитель ремесла; Пад, искуситель и разносчик неудач; Унак, бог войн; Реда, заступница за женщин, и Носта, богиня плодородия, ответственная за всеобщее здоровье. Не знаю, чем эти отпрыски, талантливые безусловно, заслужили «ссылку вниз», но продлилась она относительно недолго – всего то триста лет. Однако, за это время дети начудили, как смогли. Старались и трудились, развивая быт, грехи, ремесла и конфликты. Всё в стиле деятельных студентов-практикантов. А напоследок, неизвестно из какой нужды, рассыпали они по крайлабским просторам артефакты – чудодейственные камни. От каждого по профилю. Ну, в общем, «откупные камни».
И важная приписка нам гласит о том, как перед самым возвращением богов в небесный дом ославился род Катборгов. Толи предательством законного супруга жены его, толи междусобойчиком придворных, результатом коего и стал разлад между супругами на древних тронах. В общем, дело – мрак. Но, с тех пор в проштрафившемся Крайлабе и стал являться непременный «Дар небес». Как месть или как шанс второй на счастье? Кто же знает? Обычным крайлабцам домысливать неинтересно: хоть семья и государева, но чужая. И далека она от собственных супружеских проблем. А камни чудодейственные где-то тут. Их ищут. По инерции уже, но ищут.
- Я больше не могу.
Сутки прошли после ранения этого «кудрявого кузнечика». Но, Алеш до сей поры чрезвычайно бледен и лишен возможности не то, что прыгать, а элементарно двигаться, самостоятельно вставать. И вот сейчас, восседая в кресле у камина кухонного, он выдает такое… заявление такое! Мы все синхронно повернули головы от длинного стола. И что-то было во взглядах наших, очевидно забористо-зловещее:
- Алешик? – звонко протянула его мать.
Мурло, лежащий под ногами детскими, мгновенно встрепенулся. Он все эти сутки ни на шаг от Алеша не отходил. Видимо, чувствовал свою кошачью странную вину, что проглядел беду и едва не лишился своего любимого объекта опекунства. А где он был, кстати?.. Возможно, неправильные ассоциации возникли в моей голове, но котеночка так хочется. Так хочется.
- Я больше не могу пить этот морс. Он уже плещется между моих ушей, - пробурчал «объект».
- Вообще-то, там ум твой должен быть, - съехидничала Бозена, вскинув брови.
Дорота хмыкнула в свой кулачок. Я в нетерпении заёрзала на жестком отогретом стуле:
- Алеш, не морс, так молоко. Пить тебе надо много.
- Бе-е. Я лучше морс. Простите.
- Вот молодец. Отилия, Дорота, что там дальше было?
И, наверное, романтизм кристально синей ночи со звездным серебром за стеклами окон (чистейшими!) способствовал тому, или стрекотание сверчка за теплой кладкой дымохода, но обе здешние рассказчицы, вдруг, выдохнули и вдохнули в тихий унисон. Однако, речь продолжила одна из них, Дорота:
- Оть, да я всего немного помню. Искали, да. Отрядами сновали, да и по одному. А некоторые не возвращались. В последний раз… в последний…
- Девятнадцать лет назад, - оторвал внимание от своих столбиков из цифр Игнас. – К Тюхе ходили. Трое наших и один из степей. Они же сами и наняли его, как поисковика.
- И что? – Бозена осторожно отхлебнула чай. Горячий, но вкусныыый.
- Да что там? Ничего, - авторитетно выдал ей мой секретарь. – Все не вернулись.
- Оть! – всплеснула ручкой ключница. – А я об чём? Пустые хлопоты. Ведь главного они не делают.
- А что там главное?
- А, было так, владетельная госпожа, - Дорота закатила глазки и неожиданно занудно так запела. – Слушайте меня: найдет лишь близкая душа! Та, что от бога и богини главных! Лишь она учует!
И тишина на кухне. А потом все, здесь сидящие, включая странного кота, взглянули на меня…
- Кх-ху!
- Что-то с горлом, - выдали мне дружно (хотя кот не участвовал).
- Угу… А, у меня вопрос: как и откуда камушек целебный появился в этом замке?
- Ну, так, - протянула Отилия, хотя куда ей до Доротиного «пенья». - Стечение обстоятельствами… обстоятельствам… обстоя…
- А каких? – не выдержала я.
Кухарка в тот же миг взбодрилась:
- Громких. Наместник Отакар, - и как-то странно вся зарёй зарделась. – Выпал во время пира из окна. Да ногу левую сломал. Позвали Бонифака. Он что мог, то сделал. А уж потом наместник, испугавшись охрометь достал тот камень из малого тайничка.
- И сказал: «Лечи!» - вступила Дорота. – А сам уснул. А муж мой…
- Камень прихватил, - открыла рот Бозена. – Дядя ведь до ченей вечно пил и забывал наутро «что да где».
- Но, дородная вы наша госпожа!
- Да ладно вам! – взмахнула та рукой на ключницу. – Скольких Бонифак тем камушком потом перелечил. Пол замка!
- Да, - покачала головой Отилия. – И если бы не он… Ох!
- Так откуда камень у наместника?
- Владетельная госпожа, незнамо то, - состроила гримасу ключница. – Да только уж больно господин Матус его искал. А нашел бы, отобрал.
- Да так и есть, - воскликнула кухарка. – Брат мой знаете за что со службы был уволен?
- Нет!
Естественно! Откуда нам с Бозеной это знать? Мы обе это шоу не застали.
- Он до Зайры как-то раз приехал по делам, а там… те самые камушки, что прошлым днем увидел.
- И откуда? – задала я дурственный вопрос.
- И что они там? – присоединилась содружница моя.
Отилия склонилась над ночным столом и припечатала:
- Вы представьте, продаются.
На следующее утро в своей спаленке (отмытой!).
«Заздравствуй, бесценная моя Дарья Владиславовна! Наконец нашлась пора, свободная от дел, и я тебе пишу. А между этих дел скучаю. Ты мне не веришь. Сильно. И у меня есть просьба, девочка моя. Алеш. Ведь ты же умница. И догадалась уж наверняка. Побереги его. От пинков и оскорблений, что сейчас способен делать каждый. Ведь он не виноват, что явился в этот мир от моего беспутного сородича. Я вернусь и разберусь со всем. Но, ты его пока побереги. И я уже писал, как сильно по тебе скучаю?.. Не хмурься…
- Дарья?!
- Что?! – едва не подскочила с места я.
Влетевшая ко мне Бозена замерла:
- Мне письмо от мужа прилетело.
- И-и?!
- Он пишет: «Боху ранили»… Ой, сядь. Нет, ляг! Нет, погоди! Он пишет: «Не смертельно. Обойдётся».
Интерлюдия Третья
Замок Катборг.
Личные палаты главного казначея Крайлаба, господина Матуса.
А ведь так отлично дело шло в последние года! Нет, он не скрежетал зубами на судьбу. Срочно вносил коррективы. Не в первый раз! Помнится в самом начале службы, когда тот самый грузный улисский купец умолял простить себя за сорок шин полуистлевшего сукна, он не дрогнул и… простил. Но, как? Сотней шин сукна от него же, но еще дешевле. Так повторялось много-много раз. Матус власть уважал, практически боготворил. Но, наступил момент, когда накрыло осознание – а его не ценят. Нет, Государь Рексан был бесконечно добр ко всем. Однако доброта его напоминала льющуюся вдаль реку. Сад сохнет без заботы здесь, а она течет себе, течет. И мимо, бесконечно мимо. Вот если бы Матус был одарен совсем другим талантом, например, выращивал коней. Или ковал мечи, которые перерубают вековые древа, то его ценили б. А что сукно?.. Да тьфу на то сукно! На мыло тьфу. На сахар. На чернила.
- Папа!
Вот кто учил его младшую дочь манерам? Видно, никто. Мать Эвики уже после второй, вечно болящей, «уморительно устала». И вся отцовская надежда на умнейшую Собеску. Она уж не предаст, не вякнет лишнего по глупости. И замуж не торопится. Однако, все ж, придется. Традиция! И жених беспечный на прикорме есть давно – князь Вазбург. Главное, чтобы успел жениться. Ведь при таких заздравных возлияниях да необузданной гульбе всякое может быть. Жаль упустили хана! Вот кандидатура! Но, снулая Собеска портретом Аделе уступала знатно. Это да. Пришлось подыгрывать мальчишке. Унаку слава – он уехал. Вот и пусть теперь рвут с Отакаром шкуры друг другу по-родственному. Два волкодава родовитых! Ну а он как подзаборный блохонос уживчив и хитер. Лишь только бы выманить девчонку, как Дарьен когда-то. Придумать вескую для путешествия причину.
- Да, папа?!
- Что? Ногой не топай.
- Тут мне Собеска бумажку какую-то в обед дала. Сказала: «Почитайте с Хедвигой».
- Что за бумажка? – вскинул Матус брови.
- А я ее сожгла. Приказ.
- Приказ? – задумался мужчина. – Погоди. У нас один лишь был, как Государь уехал. Эвика! Ты зачем его сожгла? Еще не хватало неприятностей нажить. Куда вы там собираетесь все трое?
- На «Благой междусобойчик».
- Так попроси Собеску текст тебе пересказать. И всё. Иди! Мне надо думать.
Папе надо думать… Вот будто у Эвики есть время бросить собственные думы! На первом месте в них журнал улисских мод. А стражники Пин с Касей на втором.
ГЛАВА 10
«Раннее-раннее утро. Небо над крышами города подсвечено золотом. И кое-где из щедро натыканных печных труб уже уходит в безветренную высоту уютный дымок. Голуби вспорхнули над городской площадью. Однако, сосредоточенный взгляд девушки лишь мазнул по ним и вновь поспешил вернуться к серой замковой башне. Единственной, где под самым козырьком тускло горел в окне огонек. Одна секунда…две… десять. И она дождалась. Одинокая легкая тень взмыла в темные утренние облака и, сделав круг прощания, понеслась прямиком на восход… Лети, птица. Неси моему милому коротенькую записку и камушек. Маленький, величиной с половину девичьего мизинца и такой похожий на мутный земной янтарь»… Проклятая профдеформация! Я прямо увидела этот ролик. А в его конце, на фоне золотистого горизонта громадную надпись: «Курьерская служба «Крыло». Выше нас только небо!».
- Улетел, - Бранка, трущая одной рукою свой глаз, а другой прижимая к животу еще теплую мою девичью подушку, гостеприимно зевнула. – А-о-о… А чёть?
- А не чёть, - сморщила я в зевке нос вслед за нею.
«Лети, птица. Неси моему мил…» Профдеформация? Пусть будет она. Но, какого кудлатого ченя я подскочила со своей нагретой постельки в такую несусветную рань? Почтовый ворон, как уникальный вид пернатых, летит стремительно, а приземлится в военном лагере уже вечером сегодняшнего дня. И чудодейственное лечение левого государева плеча после почти меткой стрелы пойдет полным ходом. Где собранное войско сейчас? Винк Бозене писал, что уже в пограничных лесах Бривета. Именно в их стылых тенях Бохе и прилетел «дядин подарок за встречу». О-ох. Сердце снова замерло и бухнуло прямо в виски. Не друг ты мне. А кто же?! Кто?!.. И больше не думать. Он вернется. Он вернется, ну вот тогда мы и выясним всё. А сейчас надо сосредоточиться на другом.
Мне необходима команда, ведь одним упорством, на манер динамита, горы не своротить. А нас непременно ждут целые горы и в прямом и в переносном смысле этого слова, потому что где нам эти чудодейственные камни искать? А? И если предположить, только лишь в теории предположить, что Государыня Дарьян, как Божий дар, нечаянно это дело провернула, нужны точные данные: где именно она была на территории страны, период поездок и состав ее сопровождения. Потому что вот так, стоя у окна просто сосредоточиться и ткнуть пальцем, как наводящим магнитом, невозможно. Да и глупо (я пробовала ночью… стыдно и глупо). И это – лишь одна из многих серьезных задач. А еще есть множество других: свечной цех, практические разработки трудов Государыни, собственные скромные потуги по замковому хозяйству и земли вокруг него. Земли и люди. Мне нужна команда. И я этой команде должна полностью доверять. И, вдруг, неожиданно вспомнилось «нечто». Право слово, неуместное совершенно!
Уже сумерки, почти звездная ночь. Мы с Бохой лежим на спинах голова к голове и прямо на скользком льду. С горки что-то орет и машет нам руками Алеш. По-моему, мы ему перекрыли узкий съезд. Ну и пусть орет. Да, я тогда так и подумала, а Боха просто хмыкнул прямо в мою горящую щеку:
- Скажи…
- Говорю, - ясно улыбаясь ответила я.
- А звезды у вас те же самые?
- Их сначала надо увидеть, но по крайней мере, называются точно так же.
- Значит, ты не будешь так уж сильно по дому скучать, - глубокомысленно изрек и вздохнул лежащий рядом со мною мужчина.
Вот это логика! И я уже хотела этому мужчине предъявить множество других своих причин для «скучания», но в следующий момент отвлеклась на сулуэт, перекрывший нам свет из замковых окон. Боха его тоже заметил.
- А это…
- Хонза. Начальник охраны Катборга. Вы ведь не знакомы.
- Неа, - прищурилась я, глядя на стремительно приближающуюся к нам одинокую мужскую фигуру.
Боха, подскочивший на локте, взглянул на меня сверху вниз:
- Дарёна, запомни: ты можешь ему доверять. Он из племени озгитов и связан лично со мною кровной клятвой.
- Откуда-откуда? – повернула я голову к нависающему надо мною мужчине.
- Озгиты, - выдохнул тот теплым паром мне прямо в лицо. – Когда-то они довольно обособленно жили на ритской границе Мэлиза, но после нескольких стычек с местной властью собрали все свои пожитки и тайно перешли горную цепь. Как ты поняла, именно к нам. Но, мой прадед быстро нашел общий язык с этим гордым, но маленьким народом, - в этом месте Боха игриво приподнял брови, умудрившись еще и одновременно их нахмурить. – А конкретно Хонзу, тогда лишь подростка, я на войне отбил у отряда степняков. Он на эту войну, чтобы прославиться сбежал из родного села.
- Отсюда и кровная клятва?
- Совершенно верно. Так что Хонза…
- Мой Государь, Владетельная госпожа, вы не повредились? Мне доложили: вы упали и не встаете.
- И мне с горки не скатиться из-за них, чень при ченье! А мама уже скоро ужинать и спать позовет!
Наступило!..
«Благой междусобойчик» - добровольное собрание девиц, свершенное впервые в Маковой палате на женской половине Катборга. Да вообще впервые! Для Крайлаба и двадцати семи столичных юных горожанок. И надо просто вспомнить прежний свой профессиональный алгоритм. А еще хорошенько взболтнуть в чумном флаконе памяти осадок особый мерзкий от той встречи в коридорном повороте… Р-р-р-р! По-мог-ло.
- Заздравствуйте, пречистые млады города Хлавна! И в этом году солнце нам светит и все так же тают снега, предвещая тепло, но мы не можем радоваться и веселиться, заплетая косы друг другу, и напевая особые песни. Праздника Скосень нынче не будет. Потому что не до Скосеня нам, пока наши храбрые воины не вернутся с победой домой. Я уверена, вы меня поддержите в благом начинании. Мы с вами сегодня, пречистые млады, подумаем о других. О тех, кто ушел в военный поход. И о тех, кто по этой причине остался в семье без кормильца. Мы им поможем.
- Но, как?
Вот этот писклявый вопрос был ожидаем. Понадобилось срочно выходить из профессионально-одухотворенного транса, закрывать рот и внимательно оглядывать сидящих на лавках вдоль алых стен и окон юных дев… О! Я Бозене проиграла щелбан. Мы с ней искоса переглянулись. И пришлось нахмуриться, чтобы упрятать подступившее ехидное сожаление на лице – больше половины в кокошниках и нарядах, скрывающих даже носочки… Что у них там? Туфли? Ботинки? Разница? Я проиграла, потому что ставила лишь на их треть.
Блондинки, брюнетки, рыжие, худые и пышные, высокомерно отстраненные и стреляющие любопытными глазами. Наши с сестрой Государя стройные ноги в юбках миди будоражили интерес и тех и других. Ну, а вы, девушки, встряли.
- А улов то у нас будет богат.
- Кх-ху. Как именно мы им поможем?! – и не отвлекаться на Бозену, которая, кажется, уже подсчитывает благотворительные барыши. – Двумя путями! О первом я расскажу вам именно сейчас, а о втором чуть позже. Не тревожьтесь, все останемся довольны, ведь старанья наши - на благое дело. Дорота, заносите!
И в палату, яркую не только маковыми цветами на стенах и солнцем в окнах, но и девичьей несусветной красотой, вошла цепочка из прислужниц. Одни несли аккуратные резные столики (собирали их по всему замку), другие -плотно закрытые шкатулки с женским рукодельем. Но! Объединяющий всех, здесь сидящих, интерес достигнут. Мы, кстати, с Бозеной накануне долго спорили: удобно ль нам перед сидящими стоять?
Это была единственная моя принципиальная уступка – восседание на громоздких стульях в центре. Честное слово, будто бы прибили тяжкими гвоздями юбку и лишили ног! Но, «кто здесь вы обе, Владетельная госпожа с дородной госпожой, а кто они все» - высказывание от Дороты, главной ответственной за местный этикет, моральный облик и режим питания. Кладезь знаний! И как мне самой их не хватает (пока!) для обозначения своих целевых аудиторий. А это ведь - основа из основ! Но! Что могла – добыла с помощью одного помощника и множества помощниц. Например, Отилии самолично пришлось ходить дней пять на рынок на заре, а Бранке навещать всех своих родственников по очереди раз пятнадцать. О, какое в итоге было у нее лицо! «Комп завис». Да, информация в привычных мне объемах влияет пагубно на чистые, не обремененные ничем сторонним местные умы. И они не глупые! Нет! Узкопрофильные.
Зато в результате я узнала, что часть населения столицы меня ни в грош не ставит («Без свадьбы и Государя кто она такая?»), а вот вторая часть - в режиме ожидания еще («Посмотрим, что за птица из чужого мира»). Поэтому поведение пришедших на сегодняшний Междусобойчик дев предсказуемо. И поучительно:
- Откройте, дорогие гостьи принесенные для вас шкатулки! А теперь взгляните на меня.
Мое «достойное приобретение в команду» - кузнец Подковный Колован. «Подковный» - прозвище. Ну, потому что, если надо, этот низкорослый «мамонт» гнет подковы. Не ради развлеченья, а для дела (за деньги). Он – деловой. И дюже умный. Всё как я люблю. Так что у нас с Подковным Колованом заключен бессрочный договор. И называется он: «На изготовление пожизненное окаёмок - женских головных уборов». А как еще металлические ободки при местных модных веяниях назвать? И, кстати, первая их партия мне отдана бесплатно (по уже действующему договору).
- А что это?
- Куда это?
- Еще на талию себе пристрой.
- А как? На шею?
- Все посмотрите на меня! – и аккуратно под всеобщий удивленный «Ах!» я стянула свой расшитый ободок с волос. – Вам нравится? Легко снимается, не развязывается и при наклоне не спадает. Внутри металл, а снаружи мягкий чехол из мэлизского муслина. И чем это мое счастье женское отличается от ваших, что сейчас у вас в руках? Украшениями. Так вам нравится? – и осталось лишь немного подождать… озадаченность на лицах… осмысливание и вот она – радость будущего обладания. – Тогда за дело, млады! Нежнейший бисер, бусинки из яркого стекла, цветы из тканей и чистейший жемчуг, как подарок вам от нашей полноводной Хаши[1]. Творите красоту! И… ваш первый вклад в благое дело – три болара[2]. Стоимость расшитой лично вашими умелыми руками окаёмки. Три болара и эта уникальная ручная красота навеки ваша. Хотите, заплатите за нее сейчас или отправим счет вашим уважаемым отцам.
Работа закипела. Через короткий срок к нам привели отмытую легенду Правильного рынка, – «Ашуту сказительницу» с патриотическим репертуаром. Я в один момент заслушалась и даже галочку себе в уме поставила: «Подробнее узнать».
- … Всё так и было! И наш Государь все утро бился храбрым беркутом с грачами этими степными! И победил!
- Йох! Ты погляди, они примеряются уже. Одна лишь Собеска как положено пришла, гумоза бледная. Да ты…
- Бозена, погоди. Что там, кого…
- … прозвали его…
- Есть хочу.
- «Бохаслав – освободитель»!
- «Подвешенный язык» его прозвали.
- Боз-зена?
- Есть хочу. Солнце в зените уже. Пора заканчивать или орать начну.
- Ори, а я с перепуга подпрыгну, наконец с этого трона и...
- Владетельная госпожа?
- Йох! Разве можно так подкрадываться со спины, Дорота?
- Ну так, все закончили уже. Что дальше то?
А далее последовала «часть вторая»:
- Пречистые млады, вы довольны?! Вижу, некоторые уже примерили окаёмки. И окаёмки эти получились очень хороши. А те из вас, кто сам за них заплатит, ждет блюдо для монет вон на столе. Ну и напоследок дородная госпожа Бозена вам прочтет мой недавно изданный Приказ, который был публично на всех улицах развешан и представлен. И те из вас, кто незнаком с ним, слушаем внимательно. Особенно последний пункт, где сумма штрафа за ношение парадное одежд и украшений в неположенное время – пять золаров[3]. Поверьте, деньги эти пойдут на помощь семьям воинов, пока у нас война. А в будущем – малоимущим семьям. Обещаю. И… Вы меня услышали?! Тогда прослушаем весь текст Приказа моего! Дородная госпожа Бозена?
- От всецело Государя Бохаслава заступающей, во всех задачах Его и делах государственных, Приказ!
_____________________________________________Сноски:
[1] Самая большая река на севере Крайлаба.
[2] Один болар примерно равен сотне российских рублей.
[3] Золар - высшая денежная единица в Крайлабе. Один золар примерно равен десяти тысячам российских рублей.
ГЛАВА 11
- Да вы заигрались, запрыгались, глу… наивные фантазёрки. И тот ураган, что поднимаете, вас первыми и сметёт. Или вы думаете, Государю любы будут подобные тычки в зад… в престиж уважаемых людей? Наивны вы! – звенящим фальцетом выдал господин Матус.
- Ну, не наивнее всех тех, кто…
- Бозена, постой! Прошу тебя. И… господин главный казначей сейчас прав.
- Дарья?
- Да, он прав. И нам нельзя забывать о мнении нашего Государя.
- Да что с тобою?!..
- А что со мною? Задумалась я…
За день до этого…
Вот где справедливость? Та самая, направляющая страждущих по истинному пути, а голодных прямиком к столу? А? Ведь Бозена сейчас именно там сидит и упоённо трескает за обе щеки. Сильно надеюсь, в процессе вспомнит о собственной высокой миссии «найти нам зёрна среди плевел». И это логично, ведь рожденная и выросшая именно здесь млада гораздо лучше ориентируется в окружающей среде и сверстницах своих. А некоторых и вовсе знает лично. Скольких мы пригласили отобедать в итоге? Именно тех, кто на Благой междусобойчик пришел согласно новому дресс-коду? Из двадцати семи в замке Катборг задержались десять. Чудно! Есть, с кем работать. И только бы Бозена разум свой от блюда с пловом отскребла. С тех пор, как я сдала Отилии рецепт этого «кулинарного изыска», запальчивая государева сестра его лишь и ест. Интересно, белозубо смуглый Хонза как к плову относится? Чуть позже узнаем. Если, конечно, Бозена не… И-и понеслась по второму кругу эгоистичных голодных рассуждений. Где справедливость?
- Владетельная госпожа, я принял ваши доводы о неблагонадежности господина казначея.
Наконец-то!
- Кх-ху. Отлично. И Хонза, теперь ты можешь перестать ходить туда-сюда перед моим столом. Садись.
- Но…
- Садись, - иначе мы и до потёмок не разберёмся. С этими то «театральными миниатюрами»!
Мужчина сдержанно вздохнул и… аккуратно сел на стул с той стороны стола. Стул тут же приветственно издал в ответ «Уи-и-у-и-и!». А ко мне шальная мысль пробилась: что, если Хонза не присел до сей поры именно по причине хлипкости данной конструкции? Ведь он – глава охраны замка с территорией вокруг… Да нет!.. Хотя, та пара случаев, что поведала Бозена…
- Вы позволите мне высказаться?
В час по чайной ложке содержательного «зелья»!
- Я слушаю, - мужчина, выпрямив спину, раздвинул ноги, словно две опоры. И, кажется, стул рухнет, он и не заметит… Да сколько можно? – Я заменю его. Не сама, а попрошу.
Вот тут глава охраны, наконец, эмоции человеческие проявил, произнеся крайне досадливо:
- В том то и дело. Замены нет пока.
- Да ладно! – вскинула я удивленно брови. – Замок большой.
- Так вы, Владетельная госпожа, из местных хотите брать? – глухо отозвался Хонза.
А что такого-то?
- Нет, побежим на рынок с Бозеной. И, Хонза, разве в том у нас сейчас проблема?
- Проблема, - кашлянул в кулак собеседник и как-то странно осторожно уточнил. – А со старым что делать будем?
- А что вы тут в подобных случаях предпринимаете? Ну, на костре сожжем его или в печи.
- На костре или в печи, - и мужчина, вдруг, резко встал. – Если надо. Но, сразу хочу сказать, публичности нам стоит избежать. Не те грехи. А самые тягостные еще стоит доказать. На это нужно время.
- Нужно время… - да что здесь происходит? – Хонза? А ты о чем вот сейчас?
- Я? - будто через прицел сощурился на меня глава охраны. – О господине казначее. Его нам убирать сейчас нельзя, покуда доказательств по продаже в Зайре нет… А вы о ком?
- О стуле! – выдохнула я. Мужчина потрясенно выкатил глаза. Да мы закончим ли сегодня? – Сядь!
И, вдруг, сама представила: господин Матус, привязанный к столбу на площади, дрова березовые под ним в виде педантичной горки. И они вмиг вспыхнули, обхватив обреченную фигуру. Да так, что портки казначейские засияли. На закате. Почему-то непременно на закате. Ну а потом водой с головы до ног и в тёмную тюрьму! В тех же самых опаленных показательных портках… Здесь в кабинете пыль завелась со странным воздействием на психику? Или вопрос о команде стоит уже на самой-самой грани разуменья?
- Значит, так. За господином казначеем необходимо регулярно следить. Иначе кроме коридорных штор и броши фамильной нам предъявить и нечего будет вернувшемуся Государю. А продажа чудодейственных камней, это – да. Статья совсем другая в Правдаслове[1]. Не воровство, а измена Родине, если считать источник исцеленья национальной силой, а его покупателей в Зайре – потенциальными военными противниками Крайлаба.
- Графа пятнадцатая, - выдал Хонза. – А там и…
- Костер? – холодея, уточнила я.
Мужчина глянул на меня рассеянно, но через миг взбодрился:
- Нет. Эшафот.
Вот уж, действительно, влип, так влип. Размах деяний подразумевает аналогичную ответственность.
- Ясно… У меня вопрос. Пока последний.
- Я слушаю, Владетельная госпожа.
- Ты согласился с тем, что господин Матус – неблагонадежная сомнительная личность. В чем причина?
- Я многое вижу, - сосредоточенно потёр ладони Хонза. – И пусть на должности такой почетной лишь после возвращения к нам Государя, до этого много годов служил старшим второй охранной смены. И… именно там, на постах у главных хранилищ… - замолчал мужчина, вдруг, вскинув на меня свои бездонно черные глаза. – Там в закутке подвальном есть небольшая комнатка, в которой сидит ежедневно старшая из дочерей нашего казначея, Собеска. И он ей доверяет безмерно. Ей и тем книгам, что она ведет. Я это понял из обрывков их бесед.
- Вторая бухгалтерия, - зловеще улыбнулась я.
Глава охраны вновь внимательно прищурился:
- Бухгалтерия? Это – доходы и убытки? Настоящие?
- Угу.
- Понятно. При наместнике господин Матус был не так опаслив. И хоть они воровали оба, но в разные стороны всегда тащили. Они, да и еще Дорота, - хмыкнул Хонза.
Я кивнула. Мне показали уже этот, впечатляющих размеров склад на дальнем чердаке над женской половиной замка. «Подальше от жаднючих сволочей». Дорота верила, что жизнь нормальная законная вернется. Я тоже уверовала в её «нормальность» (хотя бы относительную), после того как разглядела среди рядов из старинных дорогущих ваз, резных трюмо и пыльных гобеленов ванну. Медную. О-о! Жизнь нормальная! Так, о чем я?
- Я видела.
- Я знаю, моя госпожа, - кивнул мужчина. – А что до остального, то времени мне не хватило до отъезда Государя, чтобы открыть ему всю правду. А теперь…
- Есть Зайра! – выдали мы в унисон и оба же скривились будто языками зацепили сочный срез лимона.
Ну да. Воруют в удовольствие одни, а другим лишь остается разбираться с их деяниями брезгливо. Где справедливость?
- Хонза, отобедаешь со мной?..
Мне всё безоговорочно нравилось сегодня. И пасмурное утро за окном в прохладной мальской. И аромат горячих сладких пирожков, и скатерть с длинной бахромой, и улыбка у смущенного Алеша (он зуб молочный потерял)… «Благодарю тебя. Я снова на ногах и в седле»… Мне нравилось… «Благодарю…». И не из-за вчерашнего письма от Бохи. Не-ет. «Благодарю тебя, мое Сердечко…
- Йох! Да ты ж меня не слышишь. Дарья?!
- Я услышала, - и пора уже собраться с мыслями! Ведь некогда и-и… ни к чему.
- Ну вот и хорошо, - а еще немедля сделать вид, что не заметила внимательно-смешливого прищура глаз Бозены, уже поднявшейся из кресла. – Я ненадолго. Лишь до книгохранилища за разрешением и сразу же назад. Ты тут без меня…
- Боз-зена? – я так постаралась это слово растянуть, чтоб стало стыдно некоторым. И неловко! Тоже мне, «взялась болонка волка опекать». И зря, наверное, я обед вчерашний с гостьями «дресс-кодными» пропустила.
Их после тестирующего, как рентген общения с Бозеной осталось лишь четверо. Квартет слегка обескураженных девиц, не схожих совершенно внешне, но с одинаково разумными глазами и уверенностью в жестах и словах. Уже не домашние мопсы, но и от бодрер-колли[1] далеки… Что ж я с этими псовыми аллегориями так подружилась? Я, вообще-то котеночка хочу… Котеночка. Или не котеночка?.. «Мое Сердечко…»- Бр-р!
Всё! Отвлекаемся!
Зофи. Блондинка пепельная со смешным утиным носом и такими бедрами, что отдыхай аулами земной Восток. Младшая дочь аптекаря в годах. И уже давненько самостоятельна, как дома, так и в лаборатории отцовской. Ну, и прекрасно! Всё, что касается рецептов точных, всё отдам Зофи: восковые свечи с добавленьем трав, порошок зубной (от стружки мыла в составе нынешнего позывы рвотные осточертели), духи сухие с воском и… Моя любовь – моя печаль! Домашний спирт из самогона местного для медицинских нужд, а еще светильников. Именно за ними будущее, а не за свечами восковыми. Что я еще забыла? Ну, главное – начать. И кто следующий у нас?
Павлина. Красавица брюнетка с аристократически прямой спиной. Она из ответвления от Малборгов по очень давним материнским предкам. То есть в семье давно уже ни денег, ни амбиций. Ей доверю камни. Легенды, сплетни и местечковые страшилки. Нам очень скоро станет интересно абсолютно всё.
Последние из четырех - Ростинка и Ирэнка. Две подруги. Кудрявая милашка и интеллектуалка с носом «обзавидуйся, Армен». Родители обеих – мастера не последние из ремесленной столичной слободы. И их невозможно разлучить (я про девушек). Вот пусть и разбираются совместно. Во-первых, с темой «Школы ремесла» из закромов Государыни Дарьен (идея знатная и почему ее не воплотить?). А, во-вторых, с религиозными аспектами поддержек моих собственных рекламных и хозяйственных кампаний. Менталитет среднестатистического крайлабца обязывает иметь подобную поддержку нововведений всех в стране.
А что же остается мне? Руководство и кузнец Подковный Колован. С ним запланировано несколько больших проектов. Лишь только с девушками договор о неразглашении и трудовой составим и подпишем. Но, вот в чем прелесть явная верховной власти: у меня самой документа, удостоверяющего личность, нет. И в общем-то меня официально в этом мире нет – не вписана я еще в книгу рода Катборгов. Так что, оформляем наш деятельный междусобойчик на Бозену. Вот от чего она и пыжится растерянно, и не по делу опекает... Бедная девочка, прихлопнутая грузом власти. Ну а с другой стороны, кому сейчас легко?
К самому вечеру от настроения хорошего, как от сугробов, наметенных ночью, не осталось и следа. А кто в том виноват? Да тот, кто к нам пришел испортить всю еду. Сердитый господин Матус. Вот именно это нас с Бозеной сразу зацепило – отсутствие его самоконтроля:
- А позвольте вас отвлечь?
Сидящий с нами за столом, глава охраны резко встрепенулся.
- А вы не присядете? – улыбнулась я.
Наш главный казначей остался возвышаться статуей:
- Сколько я должен внести в казну за дочерей?
- Десять золаров, - уточнила я.
Бозета хмыкнула, уж не таясь:
- Вы тоже, видимо, Приказ не видели и не читали.
- Я? – изумился господин Матус.
- Так это ж очевидно!
- Бозена, погоди.
- Да, очевидно! Как и то, что вы не одумались еще! Да вы заигрались, запрыгались, глу… наивные фантазёрки. И тот ураган, что поднимаете, вас первыми и сметёт. Или вы думаете, Государю любы будут подобные тычки в зад… в престиж уважаемых людей? Наивны вы! – звенящим фальцетом выдал господин Матус.
- Ну, не наивнее всех тех, кто…
- Бозена, постой! Прошу тебя. И… господин главный казначей сейчас прав.
- Дарья?
- Да, он прав. И нам нельзя забывать о мнении нашего Государя.
- Да что с тобою?!..
- А что со мною? Задумалась я.
- О чём?!
- Прошу, немного помолчи. И… господин Матус, мы завтра с вами все обсудим лично и наедине, - дверь хлопнула демонстративно за мужчиной, заставив вздрогнуть. Вот, чень кудлатый! Надо меры принимать. Ох, надо. – И чтобы непременно были заняты: а) телефон, б) телеграф[3].
- Я жду, - сцепила руки на груди моя сподружница.
- Нам нужно срочно устанавливать контроль за их почтовой перепиской.
________________________________________________Сноски:
[1] Главный сборник законов жизни Крайлаба.
[2] Самая умная собака на Земле, интеллект которой соответствует интеллекту трехлетнего ребенка.
[3] Цитата из «Советов постороннего» В.И. Ленина, весьма популярная среди рекламщиков.
ГЛАВА 12
Некоторые решения, правильные и единственно верные, вырабатываются тщательно и постепенно. А другие сшибают тебя и… они просто сшибают. И ничего, если так срабатывает развитая не в меру профлогика - я к ней привыкла уже.
В данном конкретном случае логика эта гундела и гундела в моей голове с самого раннего утра, морозного и солнечного: «Выманить и расслабить. Только так. Выманить и расслабить».
- А, позвольте узнать, Владетельная госпожа, почему?
- Мы ведь поговорить с вами хотели. Лично и наедине. Так, господин Матус?
Мужчина для собственного «бережливого» возраста весьма прытко развернулся в тесных наших санях и вонзил взгляд прямиком в пару наездников, рысящих следом, но в относительном отдалении: Хонзу и слегка растерянного за стенами замка Игнаса. Затем перевел свои глаза на меня. Я лишь дернула плечом и улыбнулась. Да так дебиловато, что главный казначей сразу раздумал отправлять мне мысле-импульсы явных сомнений. Он лишь вздохнул. Я вдобавок к улыбке еще и закивала. А потом и вовсе отвернулась от мужчины. Впервые ведь! Моя мечта, наконец-то, сбылась! Я – в Хлавне.
Город за громоздкими воротами замка распахнулся немедленным шумом и яркими красками улиц среди общего белоснежья. И я в первый миг даже зажмурилась – ведь не поверилось в это, увиденное только что волшебство. Как в Кустодиевском полотне. Есть у него целый масленичный цикл из картин. Но, Хлавн оказался прекрасней. Он уже готовился к Новолетью. Высокие бревенчатые и каменные городские дома с одинаково резными наличниками на больших светлых окнах украшали удачливые штворки – символы Дня весеннего равноденствия. Одни деревянными расписными фигурками висели над подоконниками с внутренней стороны рам, другие зорко выглядывали на улицу, стоя на них, а третьи бумажными картинками красовались прямо на стеклах. И мне, вдруг, отчетливо вспомнился совершенно другой, но тоже слишком значимый праздник:
- Если только мелом. Растолочь его и… точно.
- Владетельная госпожа!
И я очнулась, обхваченная очень даже сильными руками господина Матуса. Мужчина, сдвинув хмурые брови, недовольно покачал головой, глядя на меня снизу в верх. Пришлось сползать на сиденье, отдирая пальцы в пушистых варежках от его спинки, закиданной шкурами.
- Увлеклась одной идеей, - поправив теплый платок, смущенно сцепила я руки на коленях, спрятанных в длинную приталенную дубленку (вновь обматываться поверх палантином я наотрез отказалась. Наотрез!).
Господин главный казначей данной теме ощутимо обрадовался. По крайней мере тут же в пол оборота развернулся ко мне. Он, понимаете ли, был упаковал аналогично - объемный тулуп с меховым воротником, закрывающим голову по самую верхушку шапки «а-ля пирожок». Так что телодвижения одного в наших санях рождали немедленный отклик в диспозиции другого… «Общение наедине». Да кто ж знал?! Я не знала.
- Новой идеей? – вопрос был задан вполне нейтрально, но, дорогой вы мой, нечего было за несколько секунд до него так скакать!
- Новейшейшей! – отрапортовала я на Отилин манер. – Но, она на праздник, так что несерьезная. Ага. Не продать – не купить.
- А ум-м-м…
- Что вас так заинтересовало из моих старых?
Пожилой господин как смог сделал отстраненно безразличным свою, сверх меры сморщенную от морозца физиономию. Я же наоборот изобразила огромное желание с ним поделиться. Да и в этом плане «изображение» отчасти было искренним, ведь не таились мы. А что толку? Господин Матус – не торговец идеями. Он присосётся уже на стадии производства и сбыта. Да и скрыть и то и другое от такой осведомленной личности вряд ли у нас выйдет. Так что, жгите, господин главный казначей. Ну и он, конечно, зажёг:
- Зофи Омылейка. Зачем она вам? Млада хоть и толковая, но взбалмошная. И к отцу без уважения. Вот и сейчас собрала вещички и к вам на половину под крылышко.
- Так ведь совершеннолетняя! – удивленно распахнула я рот.
В это самое время наш кучер, до того момента гнавший двойку вороных хоть и быстро, но вполне грамотно, вдруг, расставив локти, резко натянул свои вожжи:
- Тихохонько! Тихохонько! – огласил он узкую улицу с гуляющими по тротуарам горожанами громогласным баском.
Господин Матус мгновенно ухватился за кольцо в боковушке сиденья и упёр в переднюю перекладину свои высокие сапоги. Я… А что я? Подпрыгнула на снежных ухабах два раза подряд. Чень кудлатый!
- Зофи мне нужна! Уф-ф! Мы прорабатываем новую горючую жидкость для светильников, при использовании которой будет гораздо меньше копоти и угрозы пожара. А еще мне лично необходимо новое средство для чистки зубов. И с его составом разбирается тоже она. Пока лишь это.
- Светильник и зубодрайка, - задумчиво повторил мой недоверчивый собеседник. – Да вы, Владетельная госпожа, целый клад.
Ага. Дар небес.
- Да вы что? Просто моя тетя была, как бы это сказать, сельским лекарем в моем старом мире. И мы с ней вместе захватили не лучшие годы жизни нашей страны. Очень трудные годы. Вот и приходилось самообеспечиваться заменителями некоторых медикаментов. И вам все равно ничего не скажут названия: спирт и глицерин.
- А если поподробнее?
- А зачем, господин Матус? – и, по-моему, это – уже явная наглость.
- Как это? – вздернул он свои сычьи косматые брови. – Казна нуждается в пополнении. И я могу вам быть полезным в ваших делах.
- Спасибо! Если мне понадобится ваша помощь. Но, сейчас, нет.
А вот теперь он удивился всерьез:
- Вы не доверяете мне?
- А вы поводов не даете. Только, господин Матус, позвольте мне, пока еще могу, самой зарабатывать собственный авторитет. И еще ответьте на вопрос: а много вы идей Государыни Дарьен в жизнь Крайлаба воплотили?
Мужчина, кажется, и вовсе застыл от такого поворота. Лишь пару раз моргнул:
- А ум-м-м… Многолюбимая народом Государыня Дарьен до меня со своими, как вы выражаетесь, идеями, не снисходила никогда. Впрочем, как и сами вы, Владетельная госпожа, - и даже скуксился, ну, чисто по-стариковски.
Вы посмотрите! И я, глядя на жалостливо обветренную эту мину, вдруг вспомнила другую, принадлежащую уже Дороте. И вот она, Дорота, напротив, была тогда олицетворением уверенности в монументально каменный свой домострой: «Владетельница принесет что-то на бумажках, а Государь и наш Матус на пару ей откажут». На пару, чень кудлатый, ей откажут!
- Я-я. Кх-ху!.. Я, уважаемый господин Матус, как покорная и радетельная дочь боюсь отвлечь уважаемых родителей от важных дел. Но, в помыслах моих нет злой корысти, только лишь забота о ближних новых своих и благие устремленья… - нда, с патокой перестаралась. – В общем, разрешите уж мне самой.
И тут под порывы ветра, свист кучеров и мельтешения по сторонам начался, наконец-то, настоящий разговор:
- Рвенье похвальное от вас, Владетельная госпожа, да только сказывается, уж извините, но, наивность и неопытность.
- Так на то мне и нужна команда!
- Из точно таких же млад и одного, - пренебрежительный кивок в сторону задка саней. – учёного юнца?
- Мы учимся все вместе.
- Без уважения к опекуну с несметным опытом? И до чего же вы доучитесь? А как Государь узнает о таких ваших благих наивных устремленьях?
- Вот, как вернется, я ему сама и обо всём.
- А если надо раньше?
- И не сама, но обо всём? – с прищуром уточнила я.
Господин Матус подбоченился в глубинах своего тулупа:
- Это ж очевидно!
- Вот так, да? – уточнила я, растирая варежкою лоб. – Обо всём. Ну, раз вы решили, то согласна. Обо всём, так обо всём. А вы знаете, о чем меня просил в своем письме наш Государь? Оберегать Алеша от травли с оскорблениями. И мне придется отчитаться об одной, совсем уж неприятной встрече его с двумя прекрасными девицами: Хедвигой и Эвикой. И о словах, которыми они характеризовали этого ребенка. И, кстати, ещё известие о ваших дочерях! Я понимаю, вы - человек государственно обремененный и занятой, а Эвика – млада красивая и любящая принимать подарки. И мне не важно, как эти подарки к ней попали, но! Господин Матус, брошь Государыни Дарьен на платье вашей дочери… - здесь пауза и во время нее сочувствующее покачивание головой. – Верните украшение на место. Ну и раз «обо всём, так обо всём»…
- Достаточно.
- Не слышу. Вы передумали?
- Я запру ее в палатах. До жарья[1] самого. Обеих их запру! И брошь верну.
И ведь даже не поинтересовался: как выглядит она, эта упёртая камея.
- Ну так посмотрите хорошо, а, вдруг еще найдете что-то дареное в женских закромах.
- Обязательно. И… Владетельная госпожа, не нужно Государя отвлекать.
- Какими новостями?
- Разными. Мы сами разберемся. Вы с-с… идеями, я – с дочерями.
- Вот и отлично!
- Тихохонько! Тихохонько! А мы уже на месте! Пр-р-р! Прибыли!
Я много раз, глядя с высоты замковых окон, дорисовывала себе эту маленькую городскую площадь. Какая она утром, вечером, во время снегопада, под лучами солнца, с показательным столбом. И увидела ее сейчас… Представляла со столбом… Перевела свой взгляд на вылезающего с кряхтением из саней господина казначея… Да тьфу! Не отвлекаемся.
Вот именно здесь особо чувствовалось, что скоро, очень скоро будет праздник. Кричал о нём своими фасадами в цветах хоровод из каменных домов, торговые лотки с шестами, на которых развивались ленты, пара притопывающих от морозца музыкантов на помосте, дети с сахарными крендельками, лай собак. Я, кстати, их впервые только и увидела вот тут. Обычные такие псы, скачущие и мотающие хвостами. Ну и нас двоих никто (о, счастье!) вниманием здесь, в этой суете, не одарял.
- А что нам нужно то?
Господин Матус, можно сказать, очухался уже от наших откровений. И теперь стоял на тротуаре, словно остров посреди людской реки. И ведь не сшибут.
- А у меня к вам будет просьба.
- Хм. Говорите.
Я думаю, мы оба сознательно сейчас избегали личных обращений, поэтому перешли на лаконичный вариант:
- Я хочу купить подарок к празднику… ему. А вы ведь… его лучше многих из нынешнего моего окружения знаете. Ведь так?
- Хм. Так.
А дальше кое-что произошло. Нет, не потрясающе внезапное. Господин Матус сделал широкий шаг ко мне, стоящей у саней… И мир внезапно изменился: я уменьшилась, а мужчина, вдруг, помолодел и вырос. И с улыбкой искренней ко мне склонился, пряча свои руки за спиной:
- Премилый младец, у меня тебе подарок. Я знаю, ты о нем мечтал.
И руку протянул. А в ней…
- Свистулька – штворка глиняная.
Кто бы знал?!
Господин Матус нахмурился, но мне уже, не Бохе маленькому и счастливому:
- Откуда знаете?
Ну а что мне ему сказать? «Глубины общей памяти. Побочка воскрешенья».
- Я догадалась, - и сглотнула вязкую слюну. – А вон там чай подают? Написано «Кухарня у Совы».
- Ну, пойдемте.
Ну и мы с господином Матусом, хрустя разбитым площадным ледком под каблуками, медленно пошли…
Как выяснилось, общепита в Крайлабе нет. Не существует. Есть лишь закрытые столовые для знатных горожан, которые дома «не держат кухню». Для меня эта новость уже довольно странной кажется. Но, дело в том, что крайлабцы равнодушны к культу застолья и вкусной пищи в целом. То есть, они просто регулярно: садятся, затариваются энергией и встают, чтобы ее употреблять. Всё! Именно потому все рецепты мои любимые имеют на кухне замковой большой успех.
А в хорошо прогретую и тихую «Кухарню у Совы» нас попросту всех четверых впустили. Потому что знали там Хонзу. Провели в закуток просторного, выкрашенного в сочный помидорный, зала, усадили по двое за ближние, накрытые белоснежными скатертями, столы. И… все-таки, у меня получилось господина Матуса расслабить. Потому что он сначала скинул тулуп в руки разносчику, потом блаженно вытянул ноги в полукресле, откинул голову назад и, наконец, изрёк:
- А не объехать ли нам со сбором денег для нашей армии всю страну? А что? Ведь дело то хорошее. И выгорит. Потому как в столице лишь живут самые скупые «кошели на ножках».
_________________________________________________Сноски:
[1] До лета по крайлабскому календарю.
ГЛАВА 13
- А дальше?
- А дальше… - и я вздохнула. Уж третий раз рассказываю, однако содружнице нисколечко не легче. Сидит, прижав к груди зажатую в кулачке камею, и в одну точку… всё время смотрит в одну точку на стене. И что она там нашла, во что взглядом вцепилась? – Игнас, ты опять обедал в кабинете.
Парень поднял поначалу отстраненное свое лицо от записей в блокноте:
- А-а. Так это…
- Твои любимые пирожки с вареньем. И ты с этими пирожками рассекал до книжного шкафа и обратно.
- Но, Дарья Владиславовна, как?
- Догадалась об этом? – хмыкнула я, косясь на начавшую, наконец, прислушиваться к нам Бозену. – Тайна!
- Или клякса от варенья на стене правее дверцы шкафа.
Очухалась! Какая радость!
- Сие есть дедуктивный метод исследования. А по-простому, причинно-следственные связи.
- А вы меня с этим методом ознакомите? – в предвкушении еще одной научно-халявной лекции открыл мой помощник рот.
- Конечно, - вместо меня, разворачиваясь к столу, обрадовала его государева сестра. – Но после того лишь, как я, в конце концов, узнаю, что было в той «Кухарне».
Нда… И в третий круг по цирковой арене. К тому ж рассказывать особо было нечего: господин Матус изъявил желание прокатиться по стране со сбором денег на поход, а я объяснила ему, со старанием кося под дуру, что так нельзя. Нет у нас полномочий от Государя на это дело. Хоть и хорошее. Да кто же спорит? И нам бы со своим хорошим разобраться. И вот тогда под «хмык» господина казначея Игнас и перечислил цифры из «Отчета по выплате штрафов за ношение неподобающих одежд». Какое ж досадливое удивление старика настигло, когда единственным не выплатившим оказался он сам. Ну…мы не стали время тратить важное казначейское, уточняя, что в самом начале сбора был показательный арест за показательный отказ, а один из штрафников договорился компенсировать всю сумму тягловыми лошадьми с повозками. Зачем? Господин Матус и так сверх меры новостями впечатлился. Что же касается нашей совместной с ним поездки по стране, то тут уж уступить пришлось. От части!
- А напомни-ка мне, что я просила записать тебя вчера в блокнот.
- Когда мы, отпивши чаю, собирались уходить из заведения? – листая серые странички, уточнил мужчина. Потом на миг затих, водя по найденной задорными своими карими глазами. – «Узоры». «На вынос» и «Акне». И вы, конечно, объясните всё это, Дарья Владиславовна?
- Конечно, - покусывая нижнюю губу, протянула я. – Замковые окна на праздник мы разрисуем кашицей из толченого в пудру мела. Я так в детстве делала, только… да, не важно. «На вынос». Это надо думать, потому что отсутствие общепита и систем доставок в стране не есть показатель ее цивилизованности. К тому же, если на это дело наложить госмонополию и раздавать патенты… В общем, надо думать.
- А «акне»? – уточнила заинтересованно Бозена.
Я, словив на себе два нетерпеливых взгляда, злорадно хмыкнула:
- В переводе с одного неместного и мертвого давно уж языка «Прыщи». И-и погодите! Я все объясню, - и вопреки своим собственным словам, молча встала, отошла к окну, собираясь с мыслями… - Я все ж поеду. Ненадолго.
- Куда?
- По стране?
- Нет, не по стране, Игнас. Про полномочия сущая правда. Я помню текст Указа Государя в отношении себя, да и у господина главного казначея нет права от Него же на внеплановый сбор денег. Но, мне нужно ехать. Во-первых, чтобы самой поговорить с бывшим управлеем Государевых личных земель, ведь без него мы весной утонем в собственной некомпетентности.
- Разумно, - кивнула, встав рядом у окна, Бозена. – И ехать надо срочно, до начала посевных работ. А в чем еще причина?
- Вы знаете ее, - скривилась я.
- Камни, - подошел к нам, щурясь от солнца в окне, Игнас.
- Они нужны, - со всей решительностью подтвердила я. – Очень нужны. Особенно сейчас. Но, я объеду лишь личные земли Государя.
- Она объедет, - хмыкнула, прикрепляя к блузке под кружевным воротничком материнскую камею, Бозена. – Вместе поедем. Я отлично знаю и наши родовые земли и почти всех более-менее значимых персон на них.
- Но, Дарья Владиславовна, а как же я?
Ох ты ж! Ведь не оставишь его в замке за себя – командный голос на низких нотах сбоит и деловой авторитет на большущей доработке. А кого оставить?.. Вариант один.
- Хорошо. Я передам часть своих прав временно Дороте, пока мы ездим. Уж за делами и квартетом нашим приглядит. Кстати, Павлину мы тоже берем с собой. Она, судя по кратким выпискам, много чего полезного по этой теме в городском книгохранилище нашла.
- Ну а прыщи то причем, ты так и не сказала, - вспомнила Бозена.
- А-а! – открыла я рот. – Прыщи. Это большой вопрос с Бонифаку.
- И о чем? Я записываю.
- О чем? Господин Матус обязательно отправит с нами в поездку своего человека, чтобы следить за мной, как когда-то следили за Государыней Дарьен, пока она не обнаружила месторождение целебных камушков. Так вот, мы возьмем его, но еще до поворота к управлею, выведем из строя. Предлогом будут эти самые…
- Прыщи? – вскинула брови содружница.
- Они, - заговорщицки шепнула я.
- Так это ж, - замялся, вдруг, Игнас. – Вот у меня тоже они недавно были. И что? Так страшно?
- Причинно-следственные связи! – дуэтом с Бозеной засмеялись мы и я продолжила уже одна. – Прыщи есть следствие не только безобидных проблем, но и вполне себе серьезных и заразных. А в этом случае – в немедленную изоляцию. Ну, простите, я больше не знаю, как еще соглядатая казначейского из нашего отряда устранить.
- А если их будет несколько? – поджал узкие губы мой помощник.
- Нет, не будет.
- Хонза! – Бозена подпрыгнула, я рассмеялась. – Тихо вошел и напугал!
- Простите, госпожи, что напугал! И я еду с вами. Формированием отряда занимаюсь тоже только я.
Последующие несколько дней замок Катборг, вместе со всей страной готовился к Новолетью. Здесь с этой даты начинается новый год, зарождая в душах людей и природе ростки новых надежд на всё самое лучшее. И это тысячелетиями неизменно.
Меня точно так же поглотила массовая праздничная суета. И мы с Павлиной расписали сотню окон кашицей из мела. И в процессе этом так разошлись, что стали добавлять в нее заготовленные для свечей красители. Так что птички четырехкрылые в высоких травах хоть и не всегда прекрасны получались, но живописны, то есть «жуть как хороши». А еще мы женским коллективом три вечера подряд под сказки от Дороты и байки Отилии стряпали специальные печенья «со значками». И всё довольно просто в этом местном ритуале: кольцо внутри румяной сдобной штворки означает свадьбу, монетка – богатство, лоскуток, завязанный узлом – рождение дитя, кусочек нитки – просто жизнь в покое, а вот камушек-голыш – дорогу. Одинокую и длинную. Но, именно последних «пророчиц», да еще тех, что со щепой внутри, обозначавшей смерть, хозяйки уносили далеко от дома. Ну а еще Дорота в кухонные вечера нам пела песни вроде этой:
- Млады, млады, выбегайте,Весну близкую встречайте,Весну близкую встречайте,И печеньем угощайте,Вместе с НоволетьемНа конях прокатимся,Ой, оть-оть-оть, на конях прокатимся!
И я слушала ее, смеялась с остальными, разрисовывала, лепила, готовила подарки, наряжала зал для общего стола и всё время думала о Бохе. И о войне, которая уже идет… Странная жизнь. В ней люди умеют прятать чувства свои за совершенно противоположными. Но, и те, и другие, искренние и живые, как расписные стены в замке. И они всё помнят, эти люди. И всё ценят. И потому наша, задуманная как «щелбан по местному снобизму» благотворительная акция, вдруг, приобрела государственный размах. Да. Вместе с поздравлениями с Новолетьем нам из княжеств стали прилетать еще и отчеты о собранных там суммах и количестве охваченных заботою семей… Странная жизнь. И моя свистулька-штворка уже у Бохи, как и собственный отчет.
- Дарья, а тебе что выпало в печеньке?
- А?..
Все праздники когда-то заканчиваются. Увы. Вот и господин Матус в первую шестидёву капеленя[1] после празднования Новолетья, превозмогая перехмур[2] и старческий артрит, традиционно лично принимает от княжеств налоги за минувший год. В этот раз из-за войны Государем заблаговременно разрешено ввозить их не только в денежном эквиваленте, но и сырьем, продуктами, товарами. А значит, будущая ярмарка в столице обещает стать большой и шумной. Это – во-первых. Во-вторых, значит, мы вновь пополним склад пчелиным воском с цветочных пасек Браргука. А ведь наш цех уже вовсю работает. Это… это – такое счастье! Мы изготавливаем маканые свечи. Старинный способ, при котором фитиль многажды окунается (то есть макается) в горячий жидкий воск, пока свеча вокруг него не приобретет оговоренную условиями толщину. И там, среди объемных чанов и пахучих стеллажей, пока за главного сам Бонифак. Но, поиск его замены и расширение свечных рецептов будут позже. Позже, после моего возвращения из похода.
- Дарья, что в твоей печеньке было спрятано? Ты ее разломила и в карманчик сразу.
- Бозена… а, карту личных владений Государя мы себе скопировали?
- Что сделали? – недоуменно вздернула брови моя содружница.
- Ирэнка должна была перерисовать ее со старой карты из кабинета Бохаслава.
- А, да!
Отлично! Значит, на этой копии мы жирными стрелками и отметим маршрут единственного путешествия Государыни Дарьен по своим новым личным землям. И там всё было просто.
Хонза вчера так и сказал, когда вместе со мной, Бозеной и Павлиной толкался у карты Крайлаба в кабинете Государя:
- Всё просто! Владетельница Дарьен по отчету тогдашнего главы ее охраны, Огнуса Рябого, не могла со своим сопровождением свернуть с двух главных трактов. Не положено это по правилам.
- Но! – аристократическим сопрано[3] выдала Павлина. Она кроме прямой спины и правильных красивых черт имела еще и настойчиво-упёртый нрав, так что сопрано ее прозвучал… сейчас не вовремя:
- Откуда тогда у меня погремушка из Шлюна?[4] Такие только там и делают, а это совсем в стороне от тракта, - выдала Бозена.
- Но!
- Да чтоб Огнус Рябой свернул с него, нарушив правила? Хмм! Не поверю. Он – мой бывший наставник и занудный до чесотки.
- Чесотка, - в задумчивости за Хонзой повторила я. А что? Вопрос с заразой «акне» актуален был еще чрезвычайно.
- Но!
- Погремушка такая – лошадка. Там раскраска с орнаментом особенным. Дарья, ты ж ее видела в своем кабинете на диване.
- Но… а я уже забыла, что хотела сказать. Простите, Владетельная госпожа.
- В следующий раз на контральто[5] сразу переходи, Павлина.
- Я вспомнила! Переход! В том году от проливных дождей напрочь смыло мост через Ур. И потому, по воспоминаниям сопровождавшей Государыню в поездке Жарниды, жрицы Храма Равновесия, они часть пути проехали по заброшенной дороге вдоль самых Викских гор[6]. А там и да, дородная госпожа Бозена, он самый, город Шлюн…
- Йох! Дарья, ты меня пугаешь! Что было в той птичке, чень тебя дери!
И почему ты, содружница, вновь вспомнила о ней? Уж не потому ль, что самой тебе достался счастливый куцый лоскуток, завязанный узлом?
- Я выкинула.
- Дарья, что? Там. Было?
- Камушек.
- Ка-камушек? – выпучила государева сестра глаза. – Но, я… Они, эти пташки-печеньки по обычаю положены, с камнями и щепками. Однако, Отилия их в курятник замковый еще при мне собрала и со специальными словами утащила… Откуда?
- Я не знаю. Но, он там был. Ты ведь узнать хотела. И, Бозена, давай лучше вспомним еще раз: всё ли мы для похода важное с тобой учли.
_______________________________________________________Сноски:
[1] Аналог земного месяца марта в Крайлабе.
[2] Похмелье.
[3] Самый высокий женский голос.
[4] Небольшой ремесленный город на западе личных земель Государя.
[5] Самый низкий женский голос.
[6] Викская горная цепь проходит по западу Крайлаба и перекрывает собой всю его продолжительную границу с этой стороны света.
ГЛАВА 14
Родовая вотчина Катборгов, своими лесами и полями закрывшая весь север страны, делилась на карте тремя жирными линиями главных и вполне цивилизованных трактов. Первые два именовались в честь самых полноводных северных рек, пересеченных по пути мостами, Хаши и Ура. Третий, Морской, вел прямиком из столицы на юго-восток до портового города Вдох на берегу далёкого Бережного моря. Вот именно с него мы и начинали свой «экскурсионный поход по личным государевым землям». Но, в данном факте имелись три важных нюанса: «экскурсионным» он торжественно был объявлен лишь для главного казначея, хмуро следящего из своих холодных складов за нашими поспешными сборами; Государыня Дарьен именно по этому тракту никогда не путешествовала, однако (и это уже был третий нюанс) приблизительно на середине пути в городке на стремительной Хаше с дивным названием «Вошка» проживал сейчас господин Павол Усмиряй. А в нём я нуждалась чрезвычайно. Ну и, если добавить разумного пафоса, в бывшем управлее нуждались без исключения все личные государевы земли.
Что касается человеческой и грузовой походной составляющей, то за них я не отвечала, положившись на полную компетентность Дороты и Хонзы. Ну а что же остается? Это вам не поезд Екатеринбург – Москва, когда собрал чемоданчик модный на колесиках и вперед. Кстати, о поезде! Единственное, во что я вмешалась, так это в укомплектовку собственного передвижного «купе». Возка! Зелёненького зимнего возка на полозьях с походной печкой по центру и двумя двухъярусными кроватями с противоположных сторон, которые шириной сильно смахивали на стандартные «опочивальни» родной РЖД… Тут есть повод прислушаться к самой себе: не скучаю ли?.. Прислушалась. Некогда! Да и «возковое купе» наше раза в три больше. И мы его первым делом отмыли. Хотя нет, сначала содрали со стен старую линялую обивку и шторки с узких окон, а потом уж отмыли. После утеплили все окна по стыкам мыльными тканевыми полосками, а высокие стены вместе с потолком двойным слоем войлока. Поменяли матрасы (с колониями в них обиженных местных мышей) и печку старую металлическую. Она прогорела дном и уж слишком мала. А на плите новой печки (от деятельного Коловата) теперь можно даже чайник разогревать. Бранка была очень рада. Она тоже едет. Так что нас в возке полный женский комплект. И как бы Дорота не ссылалась, тыча пальцем в потолок, на святую субординацию, я тоже умею настаивать: «Лучше вовсе без личной прислужки и я Бранку дома оставлю. Но никаких ей открытых саней с соплями и ветерком!» Смирилась. Первая. А вторая стремительно загордилась. Но, обе молча.
Мы же с Бозеной в это время спешно заканчивали последние замковые дела. Ну там, пузырек с толченым корнем луговой хрусчатки[1] у Бонифака прихватить, почтарню в дальней серой башне тайно проведать. Нет, дорогой господин Матус, зарокам вашим «не писать кое о чем Государю» шелуйка[2] цена. Но, нам просто повезло. Это правда. Содружница моя, поднимаясь с брезгливо подтянутым подолом дубленки по промерзшим башенным ступеням, так и сказала тогда, в последний день перед нашим отъездом:
- Нам повезло. Отца Зубка, здешнего доглядника за птицами, Матус вытурил из замка вслед за Паволом. Первый много лет служил счетоводом у второго. И Зубок такое нашему казначею не простил. Никогда не простит. Но, он во всем Катборге единственный, кто ладит с воронами.
- Поэтому Зубка вслед за отцом не пендельнули за ворота. Уф-ф!
Как высоко и долго. А амбразурные оконца на всем подъеме радуют совсем не видами пейзажными, а люто завывающими между ними сквозняками. Ясно, почему Матус сюда не лазит сам, доверяя (вынужденно) сообщения собственные черноглазому Зубку. Я только лишь раз этого мальца успела разглядеть, когда его окликнула на улице Бозена. «Зубок». Так в Крайлабе зовутся угольки.
- Угу, остался. И вполне грамотен. Так что по уговору обоюдному поможет.
- По уговору, - осилив, наконец, последние ступени, на темной и мизерной площадке выдохнула я.
Тут же навстречу, едва не ударив в нос, распахнулась низкая дверца. И нас с Бозеной моментально обдало теплым паром с густой волной ароматов сена, свежей каши и (что удивительно, всего едва заметного) помёта птиц. Все эти запахи мне знакомы близко еще из детства и потому, возможно, я, вдохнув их, в улыбке расплылась. Скорой, безмятежной такой.
- Главные госпожи, скорей входите! Клеть выстуживается, - субтильный силуэт на фоне оконца за спиной мигом качнулся вбок от двери, пропуская нас в государеву почтарню.
Мы поспешили и, цепляя широкими подолами дублёнок отсыревшие дверные косяки, друг за другом протиснулись вовнутрь… О, как давно я мечтала именно сюда попасть. Поэтому и, оставив на Игнаса с Павлиной последние карточные сверки, увязалась сейчас за содружницей.
Самая главная и важная в стране почтарня выглядела… интересно. Я до этого в жизни своей (старой) была лишь раз в подобном месте, да и то с голубями сизыми внутри, а не с серьезными, угольно черными воронами. Они сейчас на нас так внимательно смотрели из своих открытых настенных коробов, что мне моментально две мысли в голову ворвались: здесь надо только шепотом и как же они похожи со своим доглядником, Зубком. Он сам сейчас стоял, переминаясь с ноги на ногу, и тоже наблюдал. За нами. И, вдруг, спохватился:
- Садитесь, главные госпожи. Только здесь можно лишь… тут, - и от неловкости кривовато взмахнул в сторону окна рукой.
Я, оторвав свой взгляд от птиц, повернула голову туда же. И заметила, что кроме коробов, занимающих собой целую стену, в почтарне есть еще и небольшая металлическая печь с кастрюлей (по всей видимости, каши) на плите, обшарпанный комод, ряд полок сбоку от него, лежанка узкая, которая так неудачно умостилась прямо под окном, и дверь на балкон. Вот о наличии полукруглого балкона я знала заранее. Заметила его еще снаружи пару дней назад, как туда на грузоподъемнике подтягивали небольшой мешок. Большой бы Зубок и не осилил. А вот эти доски для сна под тощим тюфяком совсем мне не понравились. Видимо после лишения отца, малец тут и живет со своими птичками. Я мельком на него взглянула, словив ответный, немного растерянный, немного досадливый взгляд черных глаз. И, сделав пару шагов, аккуратно села с краю на тюфяк. Бозена, хмыкнув, присоединилась.
- А скажи, Зубок, - как можно тише обратилась я. - как ворон может находить того, к кому отправлен?
Ну а что? Знакомство наше надо как-то начинать, а из своего профопыта я знаю все беспроигрышные темы. И на первом месте в них «любимое занятие». Зубок в ожидании меня не обманул, тут же слегка расслабившись:
- Гла… самая главная госпожа, они же очень умные, эти особенные птицы. И еще желтоклювами приучаются к «полюсам[3]» своим. Ну, это к тем, к кому будут всю жизнь летать. А обратный путь уже по отработанной команде. Команда зависит от их «отца», - тут он чуть-чуть замялся. – От меня, то есть. Раньше при дяде Руфе была «Назад», а теперь при мне «Домой».
- А что значит «приучаются»? – ободряюще улыбнулась я мальцу.
Тот сделал уж больно задумчивую мину:
- Это ж, цельная система.
- А ты не углубляйся, - скосившись на меня, поправила Зубка Бозена.
- А, если только так… Главное, чтоб вы со своей птицей зазнакомились. Чтобы она привыкла к вам и стала уже на большущей высоте узнавать по движениям, по голосу, по рож… по лицу. У них же, знаете, какая память? У-ух!
- И-и, - снова улыбнулась я, глядя на, по-прежнему тихо, но уж больно внимательно наблюдавших за нами воронов. – Который из них для Государя?
- О, их трое, - подскочил к самому левому и самому высокому коробу с огромным и чуть взъерошенным в нём вороном. Он был единственным, пожалуй, кто взирал на происходящее тут с ленивым скепсисом. – Вот это Тул. Он самый старый и прошел вместе с нашим Государем Скорую войну. Но, еще летает, если недалеко. А вот его замена, Лоч, - указанный сиделец в ответ склонил свою головку с громоздким длинным клювом к правому плечу. А ведь и правда! У этих птиц из-за развитой грудины и мышц крыльев словно бы плечи есть! Открытие. – Обучался очень скоро, но уже дважды летал к Государю, пока он в походе, - продолжил малец вещать. – А третий, Ярый, сейчас в полете. Завтра по утру жду, - и ткнул худющим пальцем в соседний короб с одинокой плошкой. – А с вами, главные госпожи, поедут вот эти двое, - подошел Зубок к двум самым правым коробам в среднем ряду. – Феб и Сажа. Они натренированы уже давно на…
- На меня, ага, я их помню, - заявила государева сестра. – А для нашей будущей Государыни?
- Ну, - замялся вновь парень. – малы еще. И они прикрыты в отдельном отсеке, где тепло. Оба из общей кладки. И называть их буду не я.
- А кто?.. А, я? – вот мысль умная пришла, но медленно. И я, вдруг, вспомнила, зачем мы с Бозеной здесь, на этой высоте. – Спасибо, Зубок. Ты очень хорошо все рассказал. Ну а теперь вернемся к нашему уговору.
- Да, - вмиг подобравшись, тот кивнул. – Наш с вами, главные госпожи, уговор. Я читаю все письма, которые отправляет Государю господин Матус, и если надо, подчищаю лишнее в них. Там, где о вас, о ваших заботах денежных. Всё, кроме слов о здоровье, в общем.
- Да-а, - менторским тоном протянула государева сестра, вытягивая из кармана пузырек с прозрачной жидкостью. – Как обещала, смылка[4], - и пояснила лично мне. – Взяла из стола в приемной палате Государя. И, Зубок, берёшь тонкий лоскутик ткани, обматываешь им щепу и стираешь весь ненужный текст. Понятно?
- Понятно, - сообщил малец. – Я буду очень старательно читать и стирать с усердием. А вы уж…
- Я помню, - впервые, пожалуй, улыбнулась здесь Бозена. – Если вернем назад господина управлея, что будет обозначать его незаконную отставку, то и отец твой, как его верный счетовод вернется. Но, честно, Зубок, ты в этом уговоре проиграл.
- Почему? – дуэтом с пацаном мигом подобрались мы.
Содружница прищурилась, скосившись к птичьим коробам:
- Твой отец и без твоего, очень рискованного участия, вместе с Паволом бы вернулся. Нам нужны честные преданные люди. Так ведь, Дарья?
- Да, - покачала я головой, усиленно соображая в это время: что успею изменить в жизни мальца до отъезда своего, а что еще потерпит до «потом».
____________________________________________________Сноски:
[1] Средство, вызывающее моментальное и долговременное раздражение на коже.
[2] Самая мелкая монета в Крайлабе, идентичная российской копейке.
[3] «Полюс» определяется по особому магнитному излучению, которое дает специальный брелок у адресата. Брелок изготавливается из камня юматина. Ношение при контакте с телом (обычно через шею на шнурке) нагревает юматин до температуры, при которой он становится магнитом, то есть, ориентиром для ворона, каким бы ни было расстояние между первым и вторым. Рекорд побил почтовый ворон Зай, нашедший своего крайлабского полюса на самом юге Инжедеи.
[4] Состав на водяной основе с добавлением соды, лимонного сока и соли для смывания текста на специальной бумаге для почтовых сообщений. В силу ее редкости и дороговизны очень часто одни и те же бумажные кусочки использовались много раз (а попросту до дыр), стирая старый текст и нанося поверх него новый. Точно таким же способом, с помощью смылки, текст корректировался по ходу его написания.
ГЛАВА 15
Раннее утро двадцать четвертого числа месяца капеленя выдалось морозным и тихим. Хозяйственные звуки в колодце из замковых стен и голоса людей слышались приглушенно, а темные силуэты голых деревьев казались такими чётко очерченными, будто рисовались тонким пером. Каждая веточка. Каждый всхрап уже стоявших в походном ряду лошадей подчеркивали собой торжественность и неотвратимость данного момента. «Мечты сбываются! Газпр…» Тьфу! Когда ж меня отпустит эта рекламная мания? Я и сама, на манер лошади тряхнула туго затянутой в платок головой. И мир вмиг проснулся:
- Ну а что там, в том сундуке. Оть, трудность то! Шесть пустошных ломовых[1] не осилят возок с лёгкими младами и сундуком на закорке!
- Да в тот сундук еще один возок втиснется.
- Струк, не нерваточай меня.
- Да как скажете, госпожа Дорота. Как скажете, честная госпожа[2].
- Бранка! Оть, подходи скорее, смотри…
- Нет, мы свернем перед Матушкиным оврагом. По последней проверке там ровнее объезд.
- Понял, наш воевода! Подтверждаю ваше распоряжение ведущим.
- Хонза, Душку мою я пока распрягла.
- Уводим ее в подвязку к резервным, госпожа Бозена?
- Да. Но, я все равно верхом. Но, не сейчас.
- Владетельная госпожа! Я уже тут.
- Дарья Владиславовна! Я еще бумаги прихватил.
- Сало и буженина завернуты в коробе синем! Синем!
- Главн… самая главная госпожа? Я там, это…
- Зубок? – и мир снова отступил вместе со всей своей проснувшейся нервической суетой. Я непроизвольно качнулась к тощему 13-ти летнему пацану. – Ты зачем сам ко мне подошел? А конспирация?
- Так я и Государя тоже сам провожал. Это же очень важно. Птицы, они где у вас?
- Феб и Сажа? Не переживай, определили клетки на полке в своем тёплом возу. И, Зубок… будь осторожным, береги себя. Если бы я была твоей родительницей, я бы тобою гордилась.
- А так? А сейчас? – игриво сощурил малец свой левый глаз-уголёк.
- А сейчас, - вдруг, во весь рот улыбнулась я ему. – я тебя уважаю. Беги.
- По сёдлам! Ну, с божьим ветром!
Пока мы, свернув за воротами замка вправо, ехали по сонным, еще серым улицам Хлавна, я смотрела сквозь оконное стекло, сидя на мягкой нижней койке своей. Смотрела и смотрела. Как просыпается этот яркий и шумный город. Как провожают нас взглядами в окнах (чаще) и на тротуарах (пореже) ранние любопытствующие горожане. Как солнце нового дня, в котором я изменила свою жизнь, встает над острыми черепичными крышами и скользит по ним вниз прямо в прищуренные мои глаза… Казначейский шпион и господин управлей. Такой у нас план на ближайшую пару суток. Но, почему-то на душе неспокойно по совершенно отвлеченному поводу.
- Ка-а-а!
Бранка оторвалась от процесса бубнения на неизвестного «ченя», что заранее не протопил как надо наш воз и прихлопнула руку к пышной груди. Павлина, которую недавно нагнал, таки, отодвинутый из-за сборов девичий сон, лишь присвистнула безмятежно за плотно сомкнутой шторкой. Мы с Бозеной, попивающей чай за столом, переглянулись:
- Они привыкнут, - дернула плечом содружница. – Я… - и пошарила пальчиками чуть пониже шеи под свитером. – надела, да. Полюс на мне. Они привыкнут. А вечером я их выпущу полетать… Дарья?
К этому моменту мы уже покинули славную крайлабскую столицу и выехали на укатанный до блеска Морской тракт. На нем жизнь наша понеслась гораздо стремительнее. Но, пока чуть скучнее. Домики, домики слева вдоль еще спрятанной под лед широкой Хаши. Низкие плетни огородов, спящих под просевшими от оттепелей снегами, а из развлечений лишь впряженные в повозки и сельские сани козлы. Вот они – молодцы. Громоздкие, лохматые и с четырьмя залихватскими рогами на головах. Ну, прямо как со знакомого рисунка из Государева кабинета.
- Дарья? Ты о чем задумалась? Мы что-то забыли?
- Нет, - мотнула я головой. – Хотя может просто еще не вспомнила.
- Что забыла, - глянула, сдвинув брови, в нутро своего стакана с дымящим чаем Бозена. И правда, плохо протопили наш возок. Иначе пар так обильно не валил бы. – Я в твой список добавила еще и Тюху с главной конюшни. Он отцу своему частно приходит из города помогать, - не изменив направление взгляда, проговорила девушка.
И теперь под текстом «Распоряжения о бесплатном столе для всех несовершеннолетних, работающих в замке и на его территории», было уже пятнадцать детей. А еще лично у Зубка появился полноценный спальный комплект с двумя теплыми одеялами и новая одежда для холодов… Но, не от этого на душе так беспокойно. Не от этого.
К обеду первого дня в пути нашем случился казус. Наш личный кучер, серьезный, как гора и как она же огромный мужчина по имени Струк, так и сказал нам, когда мы все вчетвером, кутаясь в палантины, выкатились из возка:
- Казус. Но, потихохоньку до Первой хазы с перемотанной оглоблей мы доползем.
«До Первой хазы»… Не знаю, кривобокость это внутреннего моего переводчика или просто веселое совпадение, но «хазами» в Крайлабе назывались вполне приличные полу-конторы – полу-гостиницы, напоминавшие российскую дореволюционную сеть почтовых перекладных. Стояли такие хазы через каждые тридцать-сорок вершей пути по всем трем главным трактам личных государевых земель и использовались в основном для грузоперевозок, по ходу которых могли заменяться и повозки, и лошади. И системе этой лет уж сто. Но основательно развил ее и так же рьяно использовал лишь господин бывший управлей, Павол Усмиряй.
Струк не обманул. Мы доползли. В последние верши жадно глядя как приближаются, постепенно заслоняя собой все пространство вокруг, снежные вершины Пыхтюхской горной цепи. А лес, казавшийся совсем недавно величественно высоким, выглядит теперь мелким пожухлым кустарником на фоне этакой каменной мощи… Знакомое еще по прежнему моему миру двойственное ощущение ничтожности собственной и близкой причастности к чему-то великому, вечному… Вот меня понесло.
Но, прямо на крыльце Первой хазы моментально же отпустило:
- Ох, простите, Владетельная госпожа!
Юркая мужская фигура, выскочившая прямо перед нами из сеней дома, без оглядки поспешила укрыться за ближним углом.
- Успел, - подавил тихий смешок Хонза, сопровождавший нас с Бозеной.
- Перевухов сын, - выдохнула, глядя с прищуром вслед мужчине, моя содружница.
Пункт «Казначейский шпион» в плане двух первых суток пути начал свое осуществление. И мы, по очереди переступая порог, вошли в дом.
Внутри Первой государевой хазы царил полумрак и почти уличный холод. Массивная круглая печь в самом центре гулкого зала если и топилась когда-то, то точно не в последние дни. У дальней выбеленной стены темнел вполне казенный гарнитур: пара деревянных диванчиков и письменный стол. Однако, из углов ощутимо несло запустением - сырой пылью, а на окнах во много слоев проглядывались лихие морозные узоры. Я даже ностальгически залюбовалась. Узорами, не горшком с засохшей геранью на ближнем из подоконников. И всего-то на мгновение, что уж там, пока из внутренней двери к нам не выглянул низенький и крайне растерянный мужичок.
- Назовись! – моментально гаркнул Хонза. Да так, что мы с Бозеной едва сдержались от синхронного прыжка под потолок. – Перед тобой Дар Государя Бохаслава, Владетельная госпожа Дарина, и дочь Рексана Мирного, преславная княжна Бозена.
На мужичка без жалости взглянуть стало невозможно. К его немалой растерянности прибавился такой вселенский страх, что в пору нам троим бежать на улицу и оттуда уже на безопасном расстоянии умоляющими криками доказывать ему, что это – не конец света! Нет!
- Добей меня танцем, - почему-то вместо всего перечисленного именно это на язык мой и прилетело… Умно.
Но, чудо! Мужчина отмер. Вдохнул, растопырив широкие ноздри на веснушчатом носу. И со звучным стуком грохнулся коленями об пол:
- Простите меня! Ради Матери-кормилицы Маики! Ради Заната-покровителя и памяти прежних моих служилых годов!
- И танца не надо, - пораженно произнесла моя содружница…
А грех сей, громогласно требующий прощения, так зарождался. Почти обыденно и… увольнением со службы Павола Усмиряя. Нет, сначала, шестидёвы две, жизнь обычная еще катилась по широкому Морскому тракту. Выполнялись старые торгово-обменные договора и совсем уж срочные дела (довести из Вошки до Хлавна скоропортящийся товар, гостей на свадьбу из села в село). Господин управлей не запрещал наём лошадок и повозок под такие нужды, ведь жить то надо, а при наместнике не сильно весело жилось. Но! Главное, чтоб ты по первой же требе от Государевой управы запряг и подавал. Запряг и подавал!
Ну а теперь и в конюшне Первой хазы и на хоздворе лишь ветра живут. Лошадки и повозки – в новом частном деле. Вот о первых у местного усмотрителя, господина Габы, душа особенно болит. И сердце ломит: как они там?
- А где «там»? – совсем уж сурово по ходу жгучей исповеди мужичка нахмурилась наша любительница лошадей.
Тот тяжело вздохнул:
- Три верши с небольшим в сторону моря слева старые конюшни Обрепка. Он помер, сыновья в столицу съехали, лошадей племенных продали. И мои то рыженькие сначала снег счищали с тракта, теперь не знаю куда их… О-ох. В поля, наверное, или… - тут он замер и глазами мокрыми неожиданно прошелся по потолочным балкам. – не знаю, великие госпожи и господин воевода.
- Убью, - подскочила с дивана, вдруг, Бозена.
Я вслед за ней:
- Хорошая моя, погоди. По-годи, - и обхватив за плечи, усадила грозно пыхтящую содружницу на место. – Вначале надо разобраться… - задумалась, вспоминая все перечитанные мною за последний срок Распоряжения, Указы и Приказы, подписанные с той поры, как Боха «у руля страны». – Значит, система… Раньше, при управлее, тракт вы, господин Габа, от снега чистили в стужье, а в жарье поддерживали чистоту на нем по долгу службы, так? – мужчина медленно кивнул, я прикусила нижнюю губу. – Угу. Каждая хаза отвечала за свой трактовый участок. И лошадей с повозками для госнужд вы тоже предоставляли бесплатно и сразу. А на обеспечении чьем все ваше хозяйство было?
- Ну так, - развел руками усмотритель. – при прежнем Государе на полном его довольствии мой предшественник жирел, а при господине наместнике на жалование только и хватало, да и то не в последний год. А лошадей мы сами кормили. Договаривались через наём. Везешь, например, на наших десять мешков овса, один из них – оплата. И…
- Всё понятно. Ну а теперь, если верить одному из Приказов главного казначея Крайлаба, - зло хмыкнула я. – образовалась новая отличная контора, которая по договору с госуправой чистит с трактов снег и гужевые услуги оказывает населению. Естественно, не бесплатно. Хонза? А ты не знаешь господина Велитипа Жердя со столичной улицы Крючков, дом пять? Он – хозяин сей конторы.
- Знаком, - отрывисто ответил тот. – Еще служа начальником охранной смены получал устные веления от господина Матуса именно его сопровождать. И адрес этот помню точно потому. А о причине лишь могу догадываться. На подписи в бумагах.
- Угу, - кивнула я. – Ну и вы подумайте, какая ж наглость.
- А вот этому чахлому сегодня что было нужно от тебя? – качнулась Бозена к зависшему на самом краешке табурета усмотрителю.
И мужчина снова сник. Вот-вот и грохнется:
- А он… а этот Лыч у нас лошадей и забирал. И сейчас сказал, чтоб я боялся и молчал. А я… - обвел нас всех глазами мужичок. – устал бояться. Я один тут добро государственное и стерегу. Остальные все разъехались по родинам. И жена моя с детьми у тещи теперь в Паркуте[3]. И меня зовет. А я… вот тут.
- Та-ак, - поднялась я с дивана. – Мы поступим так… - и с прищуром глянула на замершего Габу…
На утро следующего дня я тяжелым мыслительным путем пришла к двум выводам: ночевать в своем возу вполне себе допустимо (только лишь с вечера потеплее одеваться перед нырянием в постель) и загадывание «На новом месте приснись жених невесте» работает и в этом мире (но, небритый Боха – сомнительный жених). А потом я вспомнила про власть и занялась докладами от самых важных своих подопечных:
Игнас: «Жалование за невыплаченный срок я господину Габе выдал. И место ему в нашем обозе уже определил. Паркуту мы проезжать будем к обеду, там его и ссадим. И да, он оставил адрес своей тещи для высылки Приказа о возвращении на службу. Будет ждать».
Хонза: «Госпожа моя, такое дело. Вчера я отпускал по очереди искупаться в местный целебный источник[4] всех сопровождающих обоз. Традиция такая у всех, кто через это место проезжает. И на одном из людей моих после обтирания полотенцем стала очевидна краснота. В народе, «посыпуха[5]». Мы изолировали разносчика заразы тут же в пустое здание Первой хазы. И при нём на срок в три шестидёвы будут трое моих бойцов. Кормить. Да, через дверь, конечно. Недостающие единицы мы компенсируем – отправим вороном в Катборг запрос о пополнении отряда. Нас нагонят завтра в Вошке. И оттуда же, из замка, расследователь мой выдвинется тайно в сторону старых конюшен Обрепка. А больного Лыча врачевать народными лекарствами придется – горячими корытами с разведённым конским навозом. Ну, как говорит наш казначей: «чем богаты»[6]. И оглобля на вашем возу починена. Мы скоро снимаемся с места. Разрешите? Я пошел».
__________________________________________________Сноски:
[1] Порода лошадиных тяжеловозов, выведенная в княжестве Лоймигов близ Можжевеловой пустоши.
[2] Уважительное обращение к простой (без титулов) замужней женщине.
[3] Городок на Морском тракте.
[4] Предгорный минеральный источник «Бурлёк». Более подробное упоминание о нем нас ждет еще впереди.
[5] Заразное заболевание, передаваемое половым путем.
[6] Конский навоз – действительное целебное средство. Им лечили ожоги, артрит, ревматизм и даже запои.
ГЛАВА 16
Те дни я, конечно, помнила. Но, вспоминала их крайне редко и с какой-то щемящей грустью. Краткий период между отказом моим в замужестве и отъездом Государя на войну. Но, был один момент во всей той феерии больших обид, досад и хмуро сдвинутых Государевых бровей.
Шёл снег. С самой ночи и до послеобеденной поры. И вокруг висела такая тишина, что кажется, я слышала, как снежные хлопья эти падают… и падают. Стояла на самом верху самой большой дозорной башни, рядом с громоздким треногом замковой трубы… Я, в общем-то ради нее туда и влезла, а тут этот… снег. Непостижимый невесомый. Только подставь к нему лицо, закрой глаза, и ты услышишь тишину веков. А он все падает… и я осторожно слизываю с теплых губ своих снежинки. Но, уже через миг распахиваю, вдруг, глаза… Он… Он неизвестно сколько тут стоял. Такой же как снег безмолвный, но не безмятежный. Нет! Хотя, на лице Его уставшем, щетинистом, и во взгляде не видно знакомой уже пасмурной тоски. Взгляд Бохаслава, непривычно темный, очень медленно спустился вниз по моему лицу. И только лишь тогда я, приоткрыв свой рот, смогла вдохнуть. А Боха улыбнулся. Сделал шаг, потом еще, еще. И всё. Мгновение - он быстро наклоняется ко мне…
- Хонза, да говорю тебе, я сам увидел…
- Так олени возле стен городских не появлялись уж лет пять, но если только в трубу вот эту…
- Вин-ки-лив, Пад тебя.
Как вовремя. А вот во сне моем сегодняшнем мы все ж тогда под снегом целовались с Бохой. С небритым, Пад его дери! Всё! Проморгалась и встряхнулась!
Городок с дивным названием «Вошка» по возрасту гораздо моложе шумно-праздничного Хлавна, однако по жизненным устоям считается типичнейшим патриархальным городком. В чем выражается сие? «Учёба дев лишь на дому, пирог семейный на обеде и прогулки по набережной в обязательном порядке в шестидёву раз[1]». И вот если уточнять про пироги, то любимой начинкой в них преобладает рыба. Большая жирная, с нежнейшим белым мясом, луком прожаренным, под взбитым с зеленью яйцом… Н-да. Сдались мне эти пироги? Я про рыбу! Дело в том, что Вошка – городок рыбацкий. Он растянут географически по одной из сторон широкой Хаши в том самом месте, где она раздваивается ровненькой петлёй. На левом берегу основная городская часть. А в центре, на голом пологом острове сплошные домики рыбацкие с коптильнями, разделочными лабазами, дровяниками и лодки, лодки. Всюду лодки. Как семечки, которыми обсыпаны обильно берега. Кстати! Есть чудный рецепт для рыбы в панировке из семечек… Сдалась мне эта рыба? Просто, обедом мы своим пожертвовали, чтоб засветло заехать в Вошку. И, оставив часть отряда на постое у городских ворот, успеть найти Малую улицу, дом тридцать пять.
Успели! В местном патриархальном стиле раззадорив проездом собственным всех будочных собак, вместе с закатом подкатились к искомому миниатюрному строению. Встреча тоже наша вышла хоть куда: мы прежней троицей у высокого крыльца, вверху открывшаяся дверь и… не бывший управлей. Пожилая дама в длинной черной шубе, с глазами цепкими, как рыболовные крючки. А нет! А вот и он. В дверном проеме по-домашнему одетый. Точней, раздетый. Одной рукой придерживая дверь, в другой учтиво приподняв узкий светильник, хозяин дома гостью позднюю, как видно вышел самолично проводить… Немая сцена. Хотя всего на миг. А дальше я сотворила то, о чем гораздо позже очень сильно и долго сожалела: ответила госпоже с крючками вместо глаз. Неправильно ответила. И оправданием мне служит лишь растерянность от вполне профессионального ее вопроса «в лоб»:
- О! Государева невеста?
- Нет! – и мы, вроде, не инкогнито в пути, хотя сейчас приехали всего одним возом, но кто она такая, чтоб вот так вот откровенно отвечать?
- О-о? – собрала в это время незнакомка в трубочку худые старческие губы и, подхватив подол роскошной шубы, двинулась на спуск. – Не невеста, значит? А кто ж тогда?
И тут над нашими с Бозеной головами вновь гаркнул Хонза:
- Назовись!
И в этот раз мы выдержали, в отличие от наглой бабки, которая подскочила прямо на подмерзшей узенькой ступени:
- Ох ты ж!.. Да меня ж тут в Вошке все знают. Ужения я! Главнейшая сваха во всем городе! Ужения!
Сваха, значит. Тогда понятно откуда профессионально цепкий взгляд и вопросы, на которые ответы вылетают прямо по курсу, минуя мозговые извилины. Знавала я в прошлой своей жизни одну из земных коллег этой шубоносительницы. Делала ей рекламную кампанию. И она одним лишь прищуром стильно подведенных глаз определяла: сколько у невесты деток припрятано, а у жениха материальных закромов. Так что, подхватываем собственный подол, задираем гордо нос и мимо. Тем более, дверь нам распахнули, потому как с изумлением узнали двоих из троицы прибывших в ночь гостей.
Примерно через три часа в том же гостеприимном белокаменном домике…
- А что касается хазной трактовой цепи, Владетельная госпожа…
Мы с господином Паволом говорили долго. Нет, сначала, после уютно-жаркой мыльни и обильного ужина (с традиционно рыбным пирогом!) нас с Бозеной на пару томно разморило, но, бывший управлей сам начал этот долгий разговор. Вначале поинтересовался родственниками своими, сестрой Отилией и любимым шкодой-племяшом. Затем делами в замке, сбором государственных налогов… Он мне понравился. Высокий, статный, не пожилой еще, но уже совсем седой. Он напоминал собой героя старых кинолент, которые любила моя тетя. И в этих кинолентах жили красавицы в платках и председатели хозяйств. Непременно мудрые, с улыбкой немного грустной и точно такими же глазами (потому что как земля колхозу всем обязательно должны).
- Она, действительно, теперь осталась не у дел, - опомнилась от своих раздумий я. – Но, это ненормально.
- Ненормально, - отозвался мужчина. – Но, если раскидать мои бывшие полномочия по всем местным управам, то и развоз тоже падет на них. А хазы будут легко представлены Государю, как пережитки прошлого.
- Вы знаете, - тяжко вздохнула я. – в моем прежнем мире был подобный опыт. Но, он плохо закончился, потому что распределение рынка сильно пострадало. То есть появилось много одного товара и совсем исчез другой. Но, это – тема скучная для вас, для человека, который и без меня все отлично знает. А потому, господин Павол… - сказала я и подобралась вся. Да даже Бозена, до сей секунды сидевшая с нами за столом лишь за компанию, перестала сонно брякать ложкой о стакан. – Вы возвращаетесь? Назад, на свое место возвращаетесь?
В ответ мужчина замер. Откинулся своей спиной могучей на спинку стула, да так, что тот протяжно крякнул, посмотрел на меня внимательно и замер. А я начала отсчитывать секунды до его ответа. Мой отсчет пошел…
Годы работы, точнее, годы профессионального общения с людьми, зовущимися «клиентура», меня приучили к безусловным правилам. Одно из них я здесь, в Крайлабе, уже не единожды употребляла, склоняя человека к диалогу его любимой темой. А второе… второе интереснее. И требует отдачи. «Сядь в его кресло». Это значит, подумай за него… За господина Павола… По натуре хронического одиночку, близкого к альтруизму. Об этом говорит его миниатюрный по размерам дом, прислуга в лице единственной, однако, весьма деятельной старушки. Но, в этом доме есть достаток. Чем он характеризуется? Дорогой одеждой, мебелью, щедрым столом и наличием водопровода с канализацией. Из значительного всё. И еще господин Павол свою прежнюю работу очень любит. Конечно, есть в этой любви и доля горечи за свершенную несправедливость, но! Вернется ли? Предположим, да. И что его там ждет? Глубоко шокированный и злой господин Матус, а в будущем возвращение молодого Государя. И там уж как карта ляжет - кому из них двоих поверит Государь. А то, что здесь за столом подает вот эта «не наша» млада, опытно-мудрому господину управлею надо переваривать. И до-олго так переваривать. И не факт, что в пользу млады. Однако, у меня (и я теперь со своего уж стула размышления веду) есть довод. Небольшой, но, все же, довод. Потому как господин Павол еще и одиночка. Значит, поглядим.
- Я… не уверен, что меня обратно ждут.
Сто восемьдесят семь секунд! И Бозена уже успела сидя задремать. Ее вспугнул воевода, вернувшийся с проверки уличных постов (хотя мне больше нравится Хонзу называть «главой охраны»). Отвлеклась:
- Кх-ху. Что-то с горлом.
- Это нервное, воды не надо, - не очень элегантно, но с душой зажмурясь, потянула руки вверх содружница. – М-м-м. В Зайру, господин управлей, пять дней назад отбыл самый лучший расследователь Хонзы. Так ведь? – Бозена словила от севшего к нам за стол мужчины подтверждающий кивок. – Так! А остальные уже рыщут по стране. И если ты дашь письменные свидетельства в наш пухнущий талмуд про казначейские дела, то приблизишь результат и сам себе облегчишь жизнь. Потому что, если честно, - качнулась девушка вперед. – мой брат очень сильно сомневался в увольнении лично тебя.
А мне как приятно слышать новость подобную! Обнадеживающе приятно! Потому как я сама таких наворотила дел, у-ух!
- И вот! – Указ Государя, по походной надобности сложенный (чрезвычайно аккуратно!) вчетверо, переместился из моего кармана юбки прямиком на стол. – Здесь обозначены мои личные полномочия, позволяющие нанимать и увольнять кого угодно в землях рода Катборгов. Так что и ответственность за действия данные несу лишь я сама.
Сказала и по-барски важно сдула прядь со лба. Как жарко то натопила печь эта деятельная старушка… Что?
- Как ваша ноша велика, Владетельная госпожа.
А теперь к собственным сомнениям прибавилось еще и чувство человеческого сострадания лично ко мне. Да что ж вы, господин Павол?.. Ну, хорошо. Тогда вот вам мой «небольшой, но, все же, довод»:
- Чем больше свободы, тем больше ответственности. И… о свободе. А эта сваха ваша городская, Ужения, какой имеет КПД?
- О чем вы? – мужчина, лишь мгновение назад сидящий в расслабленной, почти вальяжной позе, подобрался.
Я задушевно тихо разъяснила:
- Коэффициент полезного действия. Точнейший показатель успешности работы. Так скажите, многих эта сваха не сумела обженить? Элементарно интересно.
А дальше взлет моих бровей, как подтверждение интереса, потом сочувствующая искренне улыбка. Соседи наши по столу притихли. А на лице господина управлея (бывшего пока) выражение болезненной догадки. Вот где выбор! Зубастый казначей, возможная тюрьма или женитьба на какой-нибудь купеческой вдове… Всё. Он – мой! Остался один лишь вопросительный взгляд на Бозену.
И содружница не подвела:
- Счетовод Юрай! Нам, да и сыну очень нужен твой старый счетовод Юрай.
И дни замелькали за окошками зелёного воза. Я не испытывала скуки, присущей путешествующим. Когда? Теперь в нашем протопленном «купе» еще и довольно часто застревал серьезный господин Павол. Делал он это со всей медвежьей грацией: залазил, извинялся, тетрадки стёртые свои раскладывал на нашем узеньком столе и… работал мало. Мы мешали, отвлекали. Однако, пути наши слаженно еще неслись. Но очень скоро управлей свернет по собственным делам. К кому с проверкой, а к кому со сверкой. Ну, а пока он с нами, на тракте Морском мы пару раз остановились. Причем, в местах не новых. Вначале, на окраине Паркуты господин Павол наведался к своему счетоводу. А затем у источника. Именно там, хотя и Первую хазу воевода тоже посетил. Каков результат? «Болезный» Лыч шел на поправку, так что курс лечения гуманный лекарь Хонза сократил. А вот изоляционный период нет. Но, не об этом речь! Господин Павол нас, всем нашим квартетом девичьим провел тропой в настоящий «горный рай». Не в тот, в котором традиционно плещутся все путники подряд, а знаемый лишь местными, да и то не всеми.
Семь каменных ступеней из купелей. Горячая подземная вода с родным ароматом серо-водорода несется вниз. Шум семи разноуровневых водопадов, крупные брызги, поднимающийся густо пар и в чистом небе одиноко пролетающая птица… Рай. А птица то причем? Ну… эстетически красиво. И дерзко. Потому что мы полезли! Все вчетвером в четыре разные купели под открытым небом. Сначала я в ночнушке своей тепло-длинной (но всё одно как бесцеремонный для всех местных млад пример).
После этого «омовения» за нашим узеньким столом вместе с господином управлеем торчали и мы с Павлиной. Искали в прихваченной с собой библиотеке упоминания о подобных оздоровительных местах и ответ на главный мой вопрос: «Была ли практика их облагораживания с целью наживы». А что? А почему бы и нет? Хотя название источника «Бурлёк»… оно ведь мне одной «Бурлеск» напоминает.
Но, я ни минуточки не забывала о второй причине нашего похода и слова Дороты: «Найдет лишь близкая душа! Та, что от бога и богини главных! Лишь она учует!». Но, кто б знал, чем, какими органами или частями тела «чуять» эти божьи камни? У меня до сей поры лишь чёсом реагировала время от времени спина. Да и то на предстоящее интереснейшее дело. А здесь…
Дни продолжали свой ветреный полет. И мы уже давно, дублируя путь Государыни Дарьен, свернули с Морского тракта на не менее просторный Хашский, пока однажды утром голову мне едва не пробил внезапно разразившийся в ней тонкий и короткий свист.
_________________________________________Сноски:
[1] Цитата из «Описаний ходока среди границ» рославского писателя, Учки Ли.
ГЛАВА 17
Преджарье в Крайлабе. Природа местная, схожая со среднерусской, согревает иномирную душу мою привычными законами: морозы в стужье, комары (про них узнала сразу) пищат всё жарье. Ну а сейчас у нас обычная борьба времен, когда, то холодно, то ветер влагу носит от повсеместно тающих снегов. И кое-где, на вершинах мелких холмов, уже видны прогалины с прошлогодней пожухлою травой или изрытым черноземом. Ну а вот этот… «снежный комплекс», в трех вершах от поворота на соседний Урский тракт, мне виделся сейчас стойким оплотом стужи… и источником неопознанного свиста в голове.
Как только, по окрику господина управлея из нашего возкового окна, весь отряд остановился, создав собой затор на тракте, я, натягивая спешно дубленку, выскочила к солнцу. И первым, кто последовал за мной, одеваясь точно так же на ходу и зажав в зубах смешную девичью тетрадь (ну, ту, что продают исключительно для романтических стишков), была Павлина. Упрямая, самоотверженная девочка из замечательной людской породы, которая хватается за шанс судьбы зубами. Хотя сейчас у нее там, в зубах, торчала бирюзовая в ажурной рамочке тетрадь. Ан нет, уже успела застегнуться. Я же, в пол оборота следя за этим действом, прислушивалась и к себе… больше не повторился этот тонкий свист. Но, гудела откуда-то в голове вместо него уверенность, что причина именно вот здесь:
- А что у нас вот здесь? Что за «снежный подгорный комплекс»? Он есть в описаниях?
Павлина прищурила глаза туда же, куда и я, в направлении горы, выступающей из кучной Пыхтюхской гряды. Она отличалась от остальных малорослостью, отсутствием снегов на вершине, и напоминала оставившего стадо любопытного ягненка. Сейчас, на расстоянии чуть больше верши через поля, над которыми гулял раздольно ветер и снежный наст блестел под солнцем, эта маленькая гора именно такой и выглядела. Серым ягненком в кудряшках из изломов и теней. Гора стояла и звала своим просторным снежным зевом у самого подножия. И я точно знала – мне надо именно туда, в него.
- Это Жимка, - прикрыла как козырьком, узкой ладонью, лоб, Павлина. – И да, Владетельная госпожа, в дорожных воспоминаниях жрицы Жарниды она присутствует. Здесь, рядом… - протянула девушка и завертелась по сторонам. – А, за рощицей во-он той, село Подстачник. И жрица описала свой разговор с булочником оттуда, из села.
- Да-а? – в ответ точно также, но уже поощрительно пропела я, не отрывая взгляда от горы и далеких белоснежных сводов в ее глубину. Вот уж действительно буквальное определение цвета. «Бело-снежный».
Но, через секунду нас с Павлиной, созерцательно застывших на краю высокой трактовой обочины, отвлекли, заставив обернуться: Бозена в седле длинноногой серой Душки и Игнас на рыжем жеребце. Содружница моя вот уже пару дней протопленному возу предпочитала ветер в ушах и жесткое седло. Она и меня звала вспомнить техники «рысь» и «галоп», но пока без ответного энтузиазма. Что же касается моего учителя-секретаря, то у него и выбора иного нет. И юноша раз всего почтил наше «купе» участием в трапезе (и то, когда мы в одном из сёл закупили прославленного на весь Крайлаб сала по рецепту в шелухе от лука. Но, тогда на его благоухание к нам даже Хонза залезал).
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги