Туман над темной водой

Глава 3

К утру от ночного дождя не осталось и следа. Из-за закрытой ночью форточки в комнате было душно, и, проснувшись, Ирина первым делом распахнула ее настежь, впуская в дом свежий, еще пахнувший недавней грозой воздух. Деревенская улица при свете дня выглядела спокойно и совсем нестрашно. Чего это она, спрашивается, ночью так испугалась?

Ирина хорошо знала, какими пустыми и незначительными бывают ночные страхи и как легко они развеиваются при первых же солнечных лучах. Она не понаслышке представляла себе, каким тяжелым медведем наваливаются на грудь тревога и неуверенность, особенно если проснешься между тремя и четырьмя часами ночи. Она даже читала как-то, что именно в это время, как правило, уходят из жизни хронически больные люди, потому что у души в этот час не остается сил на сопротивление.

Час совы, кажется, так называлось это время.

Ванечка еще спал, сладко-сладко. Вот и хорошо, вот и славно, и не надо его будить.

Ирина заправила постель, натянула спортивный костюм, умылась на кухне из висящего там рукомойника, стараясь не греметь дровами, растопила в кухне печь, поставила на электрическую плитку кастрюльку с молоком, чтобы сварить утреннюю кашу для себя и сына.

Отчего-то ей страстно захотелось творога, рассыпчатого, деревенского, каким кормила ее в детстве на завтрак бабушка, однако нынче никто в округе не держал ни коров, ни коз, молоко Полиект Кириллович привозил из соловьевского магазина. Ирина однажды и творог заказала, но был он такой сухой и невкусный, что Ванечка отказался от еды наотрез, да и сама Ирина, как ни давилась, съесть намешанную со сметаной бурду не смогла, отнесла куликовским собакам. Из остатков творога она нажарила сырников и больше его не заказывала.

Опытным путем выяснилось, что сынишка любит чай со смородиной, поэтому, еще раз заглянув в комнату и убедившись, что Ванечка по-прежнему крепко спит, Ирина натянула резиновые сапожки и выскочила во двор, чтобы быстренько добежать до огорода и нарвать свежих листиков.

Земля после дождя была влажной, жирной, и Ирина порадовалась, что сегодня можно будет точно не озабочиваться поливом. Она отвернула щеколду на ведущей в огород калитке, заскочила внутрь, ловко пробежалась между грядками, стараясь на оскальзываться на мокрой земле. Так, четырех листочков на чайничек хватит, а вечером они заварят свежего чаю.

Она повернулась, сделала пару шагов обратно к калитке и замерла, разглядев отчетливый след сапога в аккурат под окном в комнату, тем самым окном, у которого стояла Ванечкина кровать. Сердце тут же затрепыхалось где-то в горле, руки стали влажными, а ноги в натянутых без носков сапожках тут же заледенели, хотя утро было по-летнему теплым.

Значит, ей не привиделось, значит, ночью вокруг ее дома ходил кто-то чужой. Судя по размеру следа, чужак был мужчиной.

Что же делать? Бежать к Куликовым, чтобы узнать, не слышали ли они что-нибудь? Но как оставить ребенка в доме одного? А если злоумышленники похитят Ваню, тем более что они обещали сделать именно это, если Ирина не выполнит их требования. А она не выполнила, да еще и сбежала, в слепой надежде, что ее не вычислят, не найдут. Получается, вычислили и нашли?

Она опрометью кинулась в дом, дрожа, заперла дверь на засов изнутри, хотя делала так только на ночь. Не снимая сапог, бросилась в комнату, где все так же спал сын. От произведенного ею шума мальчик проснулся, сел в кроватке, улыбнулся, увидев маму.

– Доблое утло.

Спросонья он был теплый и очень вкусно пах. Ира присела на край кровати, прижала к себе маленькое тельце. Сын тут же обвил ее шею ручками и довольно засопел в ухо.