Твой волшебный поцелуй

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кто-то вселялся в соседний дом. С тех пор как его покинули последние жильцы, прошло уже несколько недель, но сейчас в окнах горел свет, а на подъездной аллее стоял автомобиль.

Вытянув шею, Эмили попыталась разглядеть людей, но ей мешали деревья, качающиеся на ветру.

С каких это пор она начала подглядывать за соседями?

Задернув шторы, Эмили отошла от окна и уложила спать Фредди. Он такой славный. Ей хотелось взять его на руки и прижать к себе, но она не стала этого делать, иначе утром он проснется в плохом настроении и превратится в настоящего маленького тирана.

Улыбаясь, Эмили послала ему воздушный поцелуй и, прежде чем покинуть детскую, взглянула на его старшую сестру. Бесс лежала на спине, свесив одну ногу с кровати. Взъерошенные волосы падали ей на лицо.

Убрав с глаз девочки темную прядь, Эмили поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты. Через несколько минут начинался фильм, который она собиралась посмотреть. Ей нужно загрузить посудомоечную машину, и она как раз успеет к началу.

Или нет?..

Не успела Эмили сойти с лестницы, как перед входной дверью промелькнула тень и кто-то легонько постучал по стеклу.

Ее новые соседи?

Вздохнув, женщина потянулась к замку. Придется быть любезной. Эмили всегда была такой, но сегодня хотелось просто свернуться калачиком перед телевизором и немного побаловать себя. Для этого она даже купила свое любимое шоколадное мороженое.

– Эм?

– Гарри?

Эмили закрыла рот ладонью, подавив удивленный возглас, затем отвела взгляд и увидела… Ребенок?

Она присмотрелась повнимательнее. Действительно, к своей широкой груди – груди, на которую она так часто клала голову много лет назад, – он прижимал крошечного младенца, похожего на недоношенного.

– О Гарри! – Эмили заключила его в объятия и поцеловала в щеку. При этом она с трудом сдержала слезы. Раз у него есть ребенок, значит, есть и женщина, а если у него женщина…

Она отпустила его, прежде чем совершила какую-нибудь глупость.

– Черт возьми! Мы не виделись целую вечность! Как дела? – спросила Эмили, изучая его лицо.

– Ты же знаешь…

Нет, она не знала, несмотря на то что почти каждый день видела его по телевизору. На его губах появилось жалкое подобие улыбки, он выглядел изможденным.

Но усталость нисколько не умаляла его привлекательности. Высокий, широкоплечий и загорелый, он выглядел просто фантастически. В уголках его изумительных бледно-голубых глаз залегли морщинки, щеки и подбородок покрывала щетина, непослушные темные волосы нуждались в стрижке. Ей так хотелось коснуться их, узнать, остались ли они такими же мягкими на ощупь, как раньше. Но она не могла этого сделать. Не имела права. Очевидно, он отдал это право другой женщине.

Гарри повернулся, и Эмили больше не могла видеть его глаза, поэтому опустила взгляд. Ее сердце подпрыгнуло. Крошечный младенец в его больших сильных руках казался не таким уж беззащитным.

Какой мощный образ! Рекламодатели успешно использовали его на протяжении нескольких десятилетий, но, несмотря на это, Эмили чувствовала, как у нее подкашиваются ноги.

– Ты появился, – наконец произнесла она, когда к ней вернулся дар речи. – Я видела свет в окнах, но не ожидала увидеть тебя. – Особенно после их последней встречи много лет назад… – Ты приехал один?

– Да, только я и ребенок.

Только? Эмили едва удержалась от смеха. Разве можно с такой беспечностью говорить о младенце, особенно таком крошечном. Наверное, скоро к нему присоединится его жена и спасет их обоих. Эмили не знала, был ли Гарри женат, поскольку он не общался ни с ней, ни с ее братом Дэном. Она никогда не интересовалась частной жизнью других людей.

Лжешь! – кричала ее совесть. Ты каждую неделю бродишь по Интернету и не пропускаешь ни одного выпуска вечерних новостей. Цепляешься за каждое слово из его репортажей.

– А где мать ребенка? Она тебе доверяет? – спросила Эмили, прервав напряженную тишину.

Его губы дернулись, в глазах промелькнуло что-то, похожее на панику.

– У нее нет матери, – сухо произнес он. – Нас только двое – я и малышка.

В ее сердце поселилась робкая надежда, но она безжалостно ее подавила. Еще одна неудачная попытка построить отношения с Гарри Кавено – это последнее, чего она хотела. Эмили слишком дорожила своим душевным спокойствием. Слова Гарри выдали ей истинную причину его приезда, но она не собиралась на это поддаваться. Он и сам отлично справится со своим ребенком!

Эмили отпрянула, желая отделаться от соблазна, но затем малышка захныкала, и в его глазах снова промелькнула паника.

– Что я могу для тебя сделать? – произнесла она, стараясь говорить не очень грубо, но в то же время излишне не поощрять его.

Гарри выглядел немного смущенным. Его плечи приподнялись, и на лице появилась усталая улыбка.

– Ничего. Я останусь здесь ненадолго. Я зашел сюда, чтобы посмотреть, кто здесь живет, поздороваться с твоими родителями. Я не был уверен…

– Мои родители сейчас в Португалии. В это время года они всегда там живут. Мама очень тосковала по дому, а бабушке нездоровилось.

– Значит, ты присматриваешь за домом?

– Нет, я здесь живу, – ответила Эмили и тут же пожалела, что не сказала «мы», чтобы не казаться доступной и беззащитной.

Малышка заплакала громче, и Гарри принялся ее покачивать, но делал это неумело. Эмили так и подмывало взять у него крошку и прижать к своей груди, но это было нелепо. Ей следует избавиться от незваного гостя, прежде чем она совершит какую-нибудь глупость. Эмили подошла к двери.

– Кажется, она проголодалась. Тебе лучше пойти и накормить ее.

Гарри кивнул.

– Да.

Женщина открыла дверь и улыбнулась, при этом не глядя ему в глаза.

– Надеюсь, вы хорошо устроитесь. Если вам что-нибудь понадобится, звони.

Он снова кивнул, улыбнулся, затем вышел в темноту.

Черт побери! Ее охватило чувство вины.

Эмили прошла на кухню, достала из холодильника мороженое, затем вернулась в гостиную и устроилась на диване перед телевизором.

Она пропустила начало фильма и никак не могла понять его суть. К тому же все ее мысли были о Гарри и его малышке. Ее продолжало мучить чувство вины.

Чувство вины и миллион вопросов.

Почему он один с новорожденным ребенком? Это его дочь или сирота, которую он спас во время очередной бомбежки?

Нет, это глупо. Девочке всего несколько дней от роду, а улаживание формальностей заняло бы гораздо больше времени. К тому же всякий раз, когда какая-нибудь знаменитость усыновляет ребенка, пресса делает из этого настоящую сенсацию. А Гарри Кавено довольно известный человек.

А что, если он ее похитил?

Нет, он не был похож на похитителя. Скорее на человека, которому навязала ребенка одна из его подружек, уставшая от его безрассудных поступков, от того, что он отказывается менять интересный мир, в котором живет, на унылые, однообразные будни. Может, она подумала, что его необходимо вернуть к реальности хотя бы таким способом?

А может, она умерла при родах?

– О, ради бога!

Эмили отнесла нетронутое мороженое обратно в холодильник и, подойдя к окну, уставилась на дверь соседнего дома.

Эмили слышала плач ребенка, и материнский инстинкт побуждал ее броситься на выручку к Гарри. К счастью, здравый смысл победил, и она осталась на месте.

Налив себе чаю, женщина вернулась в гостиную и вновь включила телевизор. Возможно, какая-нибудь развлекательная программа поможет ей скоротать остаток вечера. Взяв пульт, она принялась переключать каналы.

Кулинарная программа, очередное ток-шоу, мыльная опера, которую она ни разу не смотрела… и документальный фильм о кровавых войнах, распространяющихся, казалось, по всему миру.

Это заставило ее снова вернуться в мыслях к Гарри Кавено и его дочке…

– Тише, маленькая, – успокаивал Гарри девочку. – Попей молочка, дорогая. Должно быть, ты проголодалась. Оно слишком холодное или слишком горячее?

Откуда ему было это знать? Гарри любил обжигающий кофе и ледяное пиво. Нечто среднее он не признавал.

Он уставился в отчаянии на дверь соседнего дома, в окнах которого все еще горел свет.

Нет. Он не может туда пойти. Эмили вряд ли будет рада снова его видеть.

– А чего ты, черт побери, ожидал? – пробормотал он, наклонив бутылочку под другим углом. – Ты на долгие годы исчез из ее жизни, а затем возвращаешься с ребенком на руках. Наверное, она думает, что ты хочешь навязать ей ребенка!

Гарри крепче прижал девочку к себе, и та заплакала еще громче. Тогда он немедленно ослабил хватку и, покачивая ее, начал ходить взад-вперед по комнате, время от времени поглядывая на дом Эмили.

Теперь в нем было темно. Свет горел лишь в окошке лестничного пролета. Странно. Он не помнил, чтобы Эмили боялась темноты. Возможно, все дело в том, что она одна…

– Перестань о ней думать, – проворчал Гарри.

Разбуженная его резким голосом, малышка снова заплакала.

– Тсс, – принялся успокаивать он малютку, поглаживая ее по спинке. – Как насчет теплой ванны?

Когда он наполнил ванну и опустил туда девочку, она покакала, и ему пришлось менять воду и чистить ванну, при этом держа одной рукой ребенка. Затем вода показалась ему слишком горячей, и он добавил холодной. Когда Гарри снова окунул девочку в ванну, она заплакала, и он окончательно сдался.

На глаза навернулись слезы отчаяния и беспомощности. Черт побери, он не привык чувствовать себя беспомощным!

– О бабушка, где ты? – тяжело вздохнул Гарри. – Как ты сейчас мне нужна! Ты всегда знала, что делать.

Мужчина вытер девочку, переодел и положил в корзину, но она еще громче начала плакать и успокоилась, лишь когда он снова взял ее на руки и начал качать.

Накинув себе на плечи плед и, закутав в его края малышку, Гарри вышел на улицу. Была теплая летняя ночь. Он добрался до вершины утеса, затем спустился вниз и побрел вдоль пляжа, прислушиваясь к шуму волн. Девочка мирно спала у него на руках. Устав ходить, он отнес ее домой, опустился в дурацкое кресло, оставленное жильцами, и уснул.

Но ненадолго.

Киззи проснулась и захныкала. К тому времени, когда он достал из холодильника ее бутылочку, чересчур сильно нагрел и охладил под краном, ее плач превратился в душераздирающий вопль. Последней каплей стало то, что она отказалась есть.

Гарри в отчаянии уставился на нее, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы бессилия.

– О Киззи, пожалуйста, возьми ее! – взмолился он, и малышка наконец это сделала, не переставая икать и всхлипывать. Из-за чего наглоталась воздуха и еще сильнее расплакалась.

С чего я взял, что справлюсь? – подумал Гарри. Наверное, я сошел с ума. Неудивительно, что у женщин бывает послеродовая депрессия.

Способны ли мужчины вообще с этим справиться? Неуклюжие, неподготовленные отцы, которые никогда не думали, что им придется быть своим детям одновременно отцом и матерью? Мужчины, чьи жены погибли во время бомбежки или землетрясения? Или вдовцы, чьи жены умерли при родах? Или даже мужчины, которые по доброй воле согласились вести домашнее хозяйство и воспитывать детей?

Как они с этим справлялись?

Поменяв Киззи подгузник, Гарри снова попытался дать ей бутылочку, затем положил малышку в корзину и, закрыв дверь, чтобы не слышать ее плач, поднялся в комнату, которая когда-то была его детской.

Ему нужно немного поспать, если он хочет быть полезным малышке.

Но единственной спальной принадлежностью в комнате был грязный матрас, и Гарри не смог себя заставить на него лечь.

Окинув критическим взглядом комнату, он осознал, что, если собирается здесь поселиться, ему придется сделать ремонт и купить хоть какую-то мебель.

А пока он будет жить здесь с ребенком?

Наверное, он сошел с ума.

Может быть, следовало позволить докторам отключить аппараты несколько недель назад?

Нет. Ему претила одна мысль об этом.

Как бы ему сейчас ни было тяжело, он знал, что принял верное решение. Единственно верное. Со временем все образуется. Он научится справляться. А прямо сейчас он вернется вниз, вытащит Киззи из корзины, сядет в кресло и будет ее баюкать, пока они оба не заснут. Утро вечера мудренее.

– Я сейчас тебя догоню! – Эмили побежала по саду за своим смеющимся сыном. Поймав его, она выпрямилась и обнаружила, что по ту сторону забора стоит Гарри и изумленно смотрит на нее и Фредди.

– Э-э… привет, – произнес он.

Эмили улыбнулась.

– Привет. Как ты?

Фредди посмотрел на ребенка у него на руках, воскликнул: «Малыш!» – и радостно захлопал в ладоши.

Но Эмили была слишком занята изучением изможденного лица Гарри, чтобы думать о ребенке. Под его глазами залегли темные круги, волосы были взъерошены. Ей отчаянно хотелось поцеловать его усталые глаза, потереться щекой о его небритую щеку.

– У тебя все в порядке? – спросила она, переходя к сути дела.

Гарри устало улыбнулся.

– Не уверен. Я так устал, что не могу трезво соображать. Ночью у нас были проблемы.

– Я слышала, – сказала Эмили, все еще чувствуя себя виноватой за то, что вчера оказала ему такой холодный прием. – Послушай, почему бы тебе не заглянуть к нам и не выпить кофе? Ведь нам все равно нечего делать, правда, Фредди? У нас есть час, прежде чем мы поедем забирать Бесс.

– Бесс? – переспросил он.

– Моя дочь.

Интересно, заметил ли он, что она сказала «моя» а не «наша»? Возможно. Не то чтобы это имело значение. Если он собирается жить с ней по соседству, ему не составит труда выяснить, что она одинока. В любом случае Эмили не думала, что в данный момент его это беспокоило. Интересно, выглядела ли она такой же ошеломленной вчера, когда впервые увидела его ребенка?

Возможно. Эмили была потрясена, потому что, когда они встречались в последний раз, оба были свободны и одиноки, а сейчас Гарри, очевидно, не один. Что касается ее, она снова одинока, но далеко не свободна. Наверное, он тоже будет потрясен, когда узнает, что она мать-одиночка и у нее двое детей.

Гарри осторожно улыбнулся.

– С удовольствием. Спасибо.

– Пойдем. Здесь до сих пор есть калитка.

Эмили толкнула дверцу, и та со скрипом отворилась.

– Старая добрая калитка, – произнес он, затем добавил с озорной улыбкой: – Помнится, раньше она тоже скрипела. Я знал, насколько ее открыть, чтобы она меня не выдала.

Эмили почувствовала, как ее лицо залила краска. Она тоже помнила, как он поздно ночью проникал через калитку к ней в сад и они обнимались и целовались в беседке. Помнила, как испытывала сильное, но непонятное томление.

– Мы были детьми, – сказала она, не в силах встретиться с ним взглядом.

Гарри мягко рассмеялся.

– Правда? Мне так никогда не казалось. А в последний раз…

Он прервался, и Эмили, воспользовавшись его молчанием, направилась к дому. Фредди вертелся рядом с ней и весело повторял: «Малыш! Малыш!»

Женщина не хотела думать о последнем разе! Этого не должно было произойти, и она не допустит повторения той роковой ошибки.

Поднявшись на заднее крыльцо, Эмили толкнула дверь и вошла внутрь.

– Добро пожаловать, – произнесла она из вежливости, но очень обрадовалась, обнаружив, что усталость в его глазах сменилась чем-то приятным, напомнившим ей о днях их беззаботного детства.

– Спасибо. – Протянув руку, он взъерошил светлые кудряшки Фредди. – Я не знал, что у тебя есть дети.

В его тоне что-то послышалось. Может, сожаление?

Мельком взглянув на него, Эмили поставила на плиту чайник.

– Двое. Бесс почти четыре, а Фредди девятнадцать месяцев. Ты будешь чай или кофе?

– Чай. Я боюсь употреблять слишком много кофеина. В последнее время и так слишком мало сплю.

– Милый, принеси свою чашку, – сказала она Фредди, и тот удалился, весело напевая себе под нос.

– Он просто прелесть.

– Да, но иногда может быть сущим наказанием, если это ему выгодно. – Эмили улыбнулась. – Кстати, как зовут твою малышку?

– Ее полное имя Кармен Грейс, но я называю ее Киззи.

– Как необычно.

– Грейс – это в честь моей бабушки.

– А Кармен?

Его лицо побледнело.

– В честь ее матери, – неохотно ответил Гарри, и его тон снова показался ей каким-то странным. Возможно, он все расскажет ей позже. Она надеялась на это, потому что не осмеливалась спросить сама.

Много лет назад, в дни своей беспечной юности, она сделала бы это, но тогда они делились друг с другом всеми своими секретами.

Сейчас Эмили совсем его не знала и не имела ни малейшего понятия о том, сколько он собирается ей дать и сколько она хочет ему вернуть.

Поэтому она ничего не сказала, лишь заварила чай и выложила на тарелку шоколадное печенье. Тем временем Фредди вернулся со своей чашкой, из которой текла на пол струйка апельсинового сока. Наполнив ее заново, Эми вытерла пол и обняла сынишку, которого безумно любила.

Он захихикал, вырвался из ее объятий и побежал в сад. Взяв поднос, Эмили повела Гарри к качелям под яблоней.

– Те самые качели? – удивился он, но она рассмеялась и покачала головой.

– Нет, те развалились. Несколько лет назад отец купил новые, так что тебе больше не придется так осторожно на них садиться.

Рассмеявшись, Гарри опустился на сиденье и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.

– Какое блаженство!

– Небольшое разнообразие тебе не повредит, – ответила Эмили, не подумав. Открыв один глаз, он издал мрачный смешок.

– Можно сказать и так. – Немного помолчав, Гарри вздохнул, затем открыл второй глаз и повернулся к ней лицом. – Мне надо заново к этому привыкать – к тишине, пению птиц, шуму газонокосилки, – к тому, на что большинство людей не обращают внимания. – Его губы изогнулись в печальной улыбке.

Улыбаясь ему в ответ, Эмили почувствовала, как внутри нее назревает любопытство. Нет. Она не станет этого делать…

– Что произошло, Гарри? – мягко спросила она, не удержавшись.

Его улыбка поблекла. Сначала ей показалось, что он не собирается ей отвечать, но затем она услышала его голос, немного хриплый от переживаний.

– Я нашел ее, Кармен, сидящую у обочины и просящую милостыню. Проходя мимо нее каждый день, я давал ей деньги. Через четыре дня она исчезла. Когда я увидел ее в следующий раз, она была сильно избита. Ее глаза были полны боли и отчаяния. Она ничего от меня не ждала, кроме пары монет, но я отвел ее в кафе, накормил завтраком и поговорил с ней. Только тогда я обнаружил, что она беременна.

Эмили сочувственно пощелкала языком.

– Бедная девочка.

Он кивнул.

– Кармен сказала, что ее изнасиловала группа солдат. Она не знала, кто отец ее ребенка и на чьей стороне воевали эти солдаты. Кармен была цыганкой. В странах Восточной Европы цыгане не пользуются уважением. Их считают обманщиками, ворами и бездельниками. Она была еще совсем ребенком, Эмили. Она потеряла всю свою семью и была ужасно напугана.

– И ты взял ее под свое крылышко, – предположила Эмили. Это было так на него похоже!

Он снова издал короткий смешок.

– Можно сказать и так. Я привел ее к себе в отель, накормил, вызвал для нее врача. Затем, пока я был в душе, она стащила у меня кошелек и сбежала. Я выследил ее и спросил, почему она это сделала. В конце концов она призналась мне, что боялась, что я ее изнасилую.

– И что ты сделал?

– Женился на ней, – тихо ответил он. – Ради ее безопасности. Какая ирония судьбы, не правда ли? Забрал ее с собой в Лондон и поселил в своей квартире. Выделял ей ежемесячное содержание, оплачивал все ее счета, виделся с ней так часто, как только мог. Постепенно Кармен научилась мне доверять, но она была одинока. Затем она стала встречаться с представителями своего народа и заметно повеселела. Начала изучать английский на вечерних курсах и заводить друзей.

Гарри внезапно замолчал, и Эмили терпеливо ждала продолжения. Наконец он подобрал нужные слова.

– Кармен была на восьмом месяце, когда однажды вечером по пути из колледжа ее сбила машина. Тяжелая черепно-мозговая травма… К тому времени, когда врачи связались со мной, она находилась на искусственном поддержании жизнедеятельности. Вот тебе и уберег от опасности.

Эмили в смятении накрыла рот ладонью.

– О, Гарри, мне так жаль! – прошептала она.

– Да. – Он сглотнул. – Врачи сделали ей УЗИ.

С ребенком все было в порядке. Они не знали, что я тогда испытывал. Я только что вернулся из горячей точки, не спал несколько дней подряд и был измотан. Я не знал, что сказать, знал лишь то, что не должен дать умереть ребенку после того, что нам всем пришлось пережить. Младенец не сделал ничего плохого. Я повидал так много детских смертей, Эм, что не мог допустить еще одной. Поэтому попросил медиков продлить ей жизнь, насколько возможно, чтобы дать шанс ребенку. Это случилось на прошлой неделе. Когда ее внутренние органы начали отказывать, они сделали ей кесарево сечение и отключили аппараты. Я даже не успел с ней попрощаться.

Гарри посмотрел на малышку у себя на коленях. Ее ротик приоткрылся во сне, длинные черные ресницы отбрасывали тени на смуглые щечки. Эмили почувствовала, как слезы застилают ей глаза. Подняв руку, она вытерла их.

– Гарри, мне очень жаль, – повторила она. Он поднял глаза, затем снова уставился на драгоценный сверток у себя на коленях. Его взгляд был полон тревоги.

– Не надо меня жалеть. Да, сейчас мне нелегко, и я ощущаю себя полным идиотом. Я не привык чувствовать себя таким бессильным и некомпетентным, но уверен, что обязательно всему научусь. Она такая милая, такая удивительная. Настоящая награда за тот кошмар, который мне пришлось пережить. Я все, что у нее есть.

Эмили хотелось плакать. Забиться в укромный уголок и пролить слезы о нем, о бедняжке Кармен, которая умерла такой молодой, о ее дочке, осиротевшей до своего рождения…

– У нас все, – произнес он неестественно легким тоном. – А как насчет тебя?

– Меня? – удивилась она. – У меня все хорошо. Я воспитываю двоих детей и между делом работаю ландшафтным дизайнером. Иногда бывает трудно, но я справляюсь. К тому же в данный момент мне не нужно платить за жилье.

Впрочем, если бы ее родители продали этот дом, как собирались, разумеется, все бы изменилось.

– А где отец твоих детей? Эмили насмешливо фыркнула.

– Здесь его нет. Он не хотел, чтобы я оставляла Бесс. Фредди стал последней каплей.

Гарри нахмурился.

– Значит, вы расстались?

– Он ушел, точнее, сбежал. Я была тогда на четвертом месяце.

– Как давно это произошло?

– Два года назад.

Два тяжелых мучительных года, в течение которых она вела отчаянную борьбу за выживание без помощи родителей и друзей. Зато сейчас она жила лучше, чем когда-либо.

– Мне жаль.

Она улыбнулась.

– Не о чем жалеть. Все хорошо. Держись, Гарри. У тебя все получится.

Посмотрев на ребенка, он тоже улыбнулся.

– Надеюсь, что все будет именно так, как ты сказала.

– Вот увидишь, – пообещала Эмили, сама искренне на это надеясь.