Твоя смерть тебя спасет

Глава тринадцатая. Хозяин леса

— Что застыла, догоняй, — усмехнулся Дарён, мотнув головой в сторону удаляющегося по дороге Кощея. — Пока опять под землю не провалилась.

Вот наглая лошадиная морда, еще издевается.

Необычайно огромная луна, успевшая всплыть на черном небе за то время, пока мы пели игоше колыбельные, мощным прожектором щедро поливала светом деревню, дорогу и Кощея.

Догнать чародея оказалось не так просто. Шаг у него быстрый, размашистый, стремительный. Плащ развевается за спиной пиратским стягом, разве что черепа не хватает. Пришлось подстраиваться, чуть не бежать следом, то отставая, то ускоряясь из последних сил. У Дарёна таких проблем не возникало. Несмотря на хромоту и явную слабость, конь с легкостью держался рядом с хозяином, двигаясь с той же скоростью.

Вот почему неприятностей Кощею наделала Моревна, которую я знать не знаю и в глаза не видела, а стыдно мне? Наверно, если тебя раз на разом обвиняют в грехах другого человека, волей-неволей начинаешь принимать их на свой счет.

И куда он так целенаправлено спешит? Точно не обратно к Боянке, мы уже прошли ее дом и шагали дальше, на край деревни. Да и нечего у нее больше делать, она ясно дала понять, что гости стали нежеланными и даже ненавистными. Спасибо, хоть не созвала односельчан поднимать Великого Злодея на вилы. Она-то не захочет разбираться, правдивы ли слухи и на самом ли деле чародей так ужасен, как намалевала его Моревна.

И спросить боязно, слишком уж неуютно рядом с разозлившимся Кощеем, раздражением от него за версту несет.

— Дарён, — негромко окликнула я коня, которого боялась немножко меньше, чем его хозяина. — А куда мы идем?

— За мертвой водой, — не стал ерничать вороной. Кажется, он сильно устал, чувствовал себя куда хуже, чем выглядел, вот и снизошел до объяснений. — Хозяин уже пытался до нее дойти еще по свету, да получил откат от твоего кольца, понял, что ты на границе разрешенного оказалась, и повернул обратно. Впрочем, скажу я так, не дошел бы он всё равно. Вода куда дальше от деревни, чем ваши тысяча шагов.

— Она существует? — изумилась я.

Про мертвую воду и живую я знала из сказок. Одна сращивает разрубленные тела и залечивает раны, другая оживляет убитых героев. Оживлять у нас, вроде, некого, а раненый имеется. Вот он, идет рядом со мной, тоже поотстав от Кощея, хромает на одно копыто.

Жаль, что я запомнила мало сказок и фактов из них. Сейчас бы эти знания ой как пригодились…

— Существует, — усмехнулся конь. — Она где-то там, в этом лесу, только найти надо. Хозяин найдет, он мертвое хорошо чует, даже воду.

За своими мыслями и волнениями я даже не заметила, как деревенская улица превратилась в узенькую тропочку и юркнула в дремучий темный лес. Луна осталась где-то там, за густой листвой разлапистых крон, и почти не пробивалась к земле. Нас сразу же обступили вековые дубы и кромешная тьма.

Споткнувшись и едва не растянувшись пару раз, я задумалась, что Кощей, кажется, придумал для меня новую пытку. Сам он ничуть не страдал от отсутствия света, уверенно и быстро двигаясь по этому жутковатому лесу.

— Положи руку мне на спину, — посоветовал Дарён, отчего-то решивший пожалеть пленницу хозяина.

До спины дотягиваться было неудобно, зато ладонь отлично легла на лошадиный бок. Идти стало легче, но всё равно непонятно, куда.

Где-то ухнула сова, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Сердце бешено застучало от страха, а конь, знай себе, посмеивался.

— Что ж ты шуганатая такая, Марья? Безобидных птичек испугалась.

— Есть тут создания не столь безобидные, — сказал вдруг Кощей, замедляя шаг.

У меня сейчас сердце выскочит от ужаса! Если даже могучий чародей напрягся, значит, жди настоящей беды!

Зашелестела листва на головами, выдавая зарождающийся ветерок. Который уже через несколько секунд завыл предвестником урагана. Жалобно, протяжно застонали под его натиском деревья. Пузырем взвился подол моего платья, задрался выше колен. Замотало простыней на бельевой веревке черный Кощеев плащ.

— Кто явился в полуночный лес, во владения мои? — раздался страшный трубный голос непонятно откуда. — Кому жизнь не мила?

— Доброй ночи тебе, Хозяин лесной! — громко сказал Кощей, остановившись и глядя куда-то в чащу.

Ветер тут же, будто по чужой воле, стих. А из-за деревьев вышел… невысокий сухонький старичок. Такой, что, кажется, подуешь на него, и улетит. А вместе с ним вынырнули из ночной мглы светлячки. Яркие, огромные, они замельтешили над нами и хозяином леса природными аналогами осветительных приборов. Сразу стало светло и не так таинственно-жутко.

— Тебе чего просередь ночи не спится, Кощей? — прокряхтел старичок обычным, не громогласным, голосом, тоненькой ручкой потирая поясницу. — Чего в лесу моем забыл?

— И ты туда же, Леший, — с досадой вздохнул Кощей. — Это имя дала мне Моревна, через него прославив среди людей сеющим пакости. Не хочу его слышать хотя бы от тебя.

— И как тогда тебя прикажешь называть? — усмехнулся старичок-Леший. — Не настоящим же именем? Нехорошо как-то будет… И у меня тут ребенок, не стоит его пугать.

Не поняла, у Кощея какое-то неприличное имя? Постойте, но ведь в загадках Полуденницы ответом тоже было это имя. Так сказал Дарён. Значит, дело не в благозвучности, а в чем-то ином. Ох, Леший, заинтриговал. Теперь мне вдвойне интересно узнать, как зовут моего похитителя и тюремщика.

А из-за дерева, откуда появился Леший, выглянул чумазый лохматый ребенок лет пяти. То ли в коротком платьице, то ли в длинной рубашонке, когда-то, возможно, и белой, но сейчас измазанной в земле, траве и каком-то ягодном соке.

— Моя дочь! — представил с гордостью Леший. — Три дня как ушла из деревни да у меня оказалась. Не привыкла еще, всё старую жизнь поминает. Но это ненадолго. Скоро, скоро лес вольется в ее кровь, и станет дочь моя истинной лесавкой.

Так этот ребенок — похищенный!

Другими глазами смотрела я теперь на этого сказочного киднеппера. И с жалостью — на бедную, украденную у родителей девочку. А Кощею хоть бы что, даже глазом не моргнул. Может, не так уж и не права была Марья Моревна, раснося про него жуткие слухи? Быть может, и сам он промышляет порой похищением младенцев? Иначе бы среагировал как-нибудь на слова Лешего. Он ведь могучий чародей, а спасти ребенка от нечисти — чем не возможность обрести в глазах людей иную, добрую славу?

— Хорошо, Кощей так Кощей, — не захотел спорить об имяназывании черный колдун. — Нам бы пройти через твой лес. Пустишь?

— Смотря, куда путь держите, — хитро улыбнулся Леший. — А главное, зачем..

Кощей таиться не стал, от меня и то больше скрывает.

— Нужна мне мертвая вода. Чую, она где-то в этом лесу. Мне коня моего вылечить нужно, Дарёна. Пострадал он, Леший, а целить я не могу, сам понимаешь. У меня обратная сила.

— И та заперта, — хохотнул Леший. — Слыхал я, слыхал о проделках Марьи Моревны. А не она ли это с тобой? И колечко у нее знатное. Оберег, верно? Только бережет-то этот оберег не ту, кто его носит, а от нее самой. Себя защищаешь, Кощей, верно? Боишься, одолеет тебя Моревна-то? Сильна, зараза? Али теперича могуществом сравнялись, когда силушку твою закрыла?

Поморщился Кощей, не понравились ему слова лесной нечисти.

— Так пропустишь, Леший? Или показать тебе, что от силы моей осталось?

— Ладно, ладно тебе обижаться, Кощей, — сразу же заюлил старичок. — Да и мы, вроде как, на одной стороне. Нечего нам бодаться. Пропущу, как не пропустить. Только вода та не в моих владениях. Посреди леса есть одно место, где ключи волшебные бьют, с живой водой и мертвой. И место это Яга стережет. И моей власти там нет. Довести — доведу, проложу короткую дорожку. А с Ягой, не обессудь, сам договаривайся.

Тут я навострила уши. Про Ягу и Боянка говорила. Будто можно у нее попросить помощи от Кощея освободиться. Значит, она живет где-то рядом?

— К Яге так к Яге, — согласился Кощей. — У меня к ней и другое дело имеется, так что всё одно к ней пришлось бы идти. Веди, Хозяин лесной.

— Что ж так сразу-то! — всплеснул руками старичок. — А уважить? А погостевничать? А чаёчек на травках лесных попить? Что ж ты такой торопыга-то, Кощей? Мы с тобой, почитай, столько веков не виделись, и опять незнамо когда свидимся! А ты вот так сразу — веди…

Скривился Кощей так, что стало ясно — он еще бы столько же не виделся. Но поделать ничего не мог.

— Иди-ка ты, Марья, погуляй, — повернулся ко мне мой тюремщик.

И выразительно так постучал по безымянному пальцу правой руки, где у самого Кощея никаких колец не наблюдалось. Помню, помню. Тысяча шагов. Лишь бы сам опять не вздумал учесать по своим внезапным и неведомым дела.

И всё же проклюнулась во мне обида, гложет.

Он, значит, чаёк с Лешим гонять надумал, а Марья с глаз долой? Я, между прочим, тоже от чая бы не отказалась. И пить хотелось, и есть.

Если, конечно, Леший и вправду чаёк предлагал, а не чего-нибудь покрепче, для людей опасное, а для них, нечисти, в самый раз.

Отошли Кощей и Леший за ближайшие деревья, где проступили вдруг очертания маленькой избушки. За ними похромал Дарён. Судя по тому, что его никто не прогонял и не отправлял "погулять", соображать они там будут явно на троих. Человека, значит, за стол приглашать не стали, а коня — пожалуйста!

Ну и пусть.

Спсибо, хоть светлячков мне оставили.

Светлячков — и лохматую "дочь" Лешего. За новоявленным отцом она не торопилась, села в траву, с каким-то цветочком играется.

Вспомнилось, каким затравленным волчонком она глядела, когда только появилась из леса. Еще бы, бедный напуганный ребенок! Мало ей было попасть в логово незнакомого мужика, где еще и второй нарисовался, так они оба еще и настоящая нечисть! Один похитил невинное дитя, другой ведет себя так, будто это в порядке вещей. И только сейчас она немного расслабилась и успокоилась.

Тысяча шагов, говоришь?

Я оглянулась на дорожку, по которой пришла с Кощеем и Дарёном. Сколько смогу — проведу. А там покажу, в какую сторону бежать. Деревня неподалеку, не заблудится.

— Малышка, ты хочешь домой? — присела я перед ребенком на корточки.

Девочка молчала, глядя на меня из-под лохматой шапки нечесанных волос. Розовато-лиловый цветок вертелся между ее пальцев.

Понятно, запугана настолько, что боится заговорить с чужой тетей. И худенькая какая — в чем только душа держится?

— К маме! Хочешь к маме? Она тебя, наверно, потеряла, ищет везде. Давай мы тебя к ней вернем?

— К маме… — прошептала девочка, глядя на меня своими светло-голубыми глазками.

— Да! К маме! Ну? Идем?

И протянула девочке руку.

Грязная ладошка аккуратно легла сверху.

И так, рука в руке, мы пошли по тропинке в сторону опушки.

Светлячки плясали над головами, исправно освещая каждую выбоинку, каждый коварный, торчащий из земли корень. Надеюсь, они не шпионят за нами, не докладывают о каждом шаге своему хозяину?

Я прислушивалась, но погони не было. Девочка послушно и безропотно семенила рядом, озираясь по сторонам. Сколько шагов мы уже прошли? Впереди замаячила освещенная луной опушка.

И тут моя нога провалилась сквозь землю по щиколотку. Ой, как плохо! Кощей уже получил свой откат от нарушения границ? Сколько у нас осталось времени?

— Малышка, беги по дорожке дальше, и там будет твоя деревня! — торопливо заговорила я. — У меня не получится проводить тебя дальше. Сможешь найти свой дом сама?

Она неуверенно кивнула. Я засомневалась, стоит ли отпускать ребенка одного и ночью, но тут из леса донесся очень злой и протяжный вой.

— Сто-о-о-й!

Раздумывать стало поздно.

— Ну же, беги! — подтолкнула я девочку в спину.

И она побежала, зашлепала голыми ступнями по залитой лунным светом дорожке.

Успела! Пронеслась через опушку — границу владений лесного хозяина. И рванула по деревенской улице к одному только ей известному дому.

А позади меня послышались приближающиеся шаги. Поздно, дорогие! Поезд, то есть девочка, ушла!

— Вот! О чем я тебе и говорил, Леший! — в сердцах воскликнул Кощей, остановливаясь. — Вот об этом! Она всем пытается помочь!

Так они там за своим забористым "чайком" меня обсуждали? Вот нисколечки не сомневаюсь. О чем могут говорить мужики, собираясь по трое? Конечно же, о женщинах!

— Я думал, что же ей в том доме вдруг понадобилось, а ей мать игоши стало жалко! — продолжал возмущаться Кощей в то время, как Леший помалкивал да сурово поглядывал в сторону опушки. — Даже обо мне, своем враге ненавистном, заботу проявляла! Дарён рассказывал, как она от Полуденницы да зноя меня защищала! Ладно, когда она заступилась за Ивана! Там хотя бы понятно. Но меня?! И вот — смотри-ка! — опять! Ребенка пожалела. Вот что этой женщине нужно, Леший?

— Радовался бы, — кашлянула лесная нечисть, отмирая. — Не пропащая совсем, и совесть имеется.

— Вот это и путает! — Да что же он разошелся не на шутку? В самом деле, что ли, успел отхлебнуть горяченького? — Не такая Марья Моревна! Не в ее духе детей вызволять! Вот губить — это да.

— Когда это Марья Моревна детей губила? — изумился Леший. — Не помню такого али чего не знаю?

— Воины десяти королевств — все чьи-то дети!

— Нашел детей! Они все поди уж и сами детьми обзавелись.

— Не суть, — отмахнулся Кощей. — Каждый отец — чей-то сын. И для меня все люди — дети неразумные.

— Даже не сомневаюсь, — рассмеялся Леший. И тут же сердито, грозно свел брови. — А вот мне дорог лишь один ребенок. Тот самый, которого увела твоя Марья, Кощей. И вот это уже я ей с рук не спущу! Получит она сполна наказание Хозяина лесного!

Постойте, наказание?