Сбежавшая принцесса, или Ты будешь моим мужем

Глава 6

Я проснулась с легкой болью в шее и занемевшей рукой – отлежала. Все же, спать на скамейке не привыкла, ужасно жестко и неудобно.

Барон уже завтракал, такой довольный и бодрый с утра.

И пустые карманы, надо признать, он отыгрывал честно – на столе перед ним были только тушеные бобы с луком, хороший ломоть хлеба и кружка эля. Увидев меня, он помахал рукой.

– Доброе утро, милорд!

Честно говоря, утро добрым не казалось. Хотелось теплую ванну и теплую постель – залезть и не вылезать, и домой вообще.

– Доброе утро, барон, – хмуро сказала я.

– Просто Унар, – небрежно отмахнулся он. – К чему эти титулы! Там все еще дождь, можно не спешить. Присоединяйтесь к завтраку!

Я подошла. Его веселье меня слегка злило.

– Присоединиться? Вы поделитесь со мной бобами? Или что там у вас?

– Хм… – он покрутил тарелку перед собой, пододвинул мне. – Поделюсь. Вы же поделились со мной пирожком, так что это будет честно. Угощайтесь, прошу вас. Моя ложка устроит, или попросить для вас свою?

И глаза у него такие честные и невинные.

Будь я настоящим мальчиком и пажом, я бы, наверное, оскорбилась. И даже так, я бы попыталась сыграть оскорбление… Но что делать потом? Вызывать его на поединок?

– Нет, спасибо, – сказала я. – Я надеюсь, тут найдется что-нибудь получше. Хозяин! У вас ведь есть мясо? И самого лучшего вина!

Я разошлась, надо признать. Куда больше, чем это стоило. Заказала столько, сколько и за два дня не смогла бы съесть. Даже перекупила куропаток в меду, которых жарили для какого-то барона из комнаты наверху. Ничего, барон пока спит, ему приготовят еще. Кроме куропаток – кровяные колбаски, пшеничную кашу с грибами, маринованные уши, пирог с уткой… наверно, вчерашней уткой, но какое это имеет значение? Овечий сыр, соленые оливки и сладкие булочки с корицей. И вина, да. Кувшин. Действительно хорошего вина.

– Ишь ты, – искренне поразился барон, когда все это начали мне носить. – Да у вас отличный аппетит, милорд!

– Да, – согласилась я, тихо приходя в ужас. – Отличный.

– А не хочет ли милорд остаться у нас еще на день? – хозяин тоже оценил. – Одна комната как раз освобождается. Только поглядите, погода такая, что собаку не выгонишь. К чему ехать? Отдохните, милорд! А завтра, глядишь, и солнышко выглянет. Посуху-то все приятнее.

Я уверена, что комната еще не освободилась, но если я соглашусь, то освободиться в момент, упускать такого гостя, как я, хозяин не хотел. Надо, на будущее, быть поскромнее. У меня есть, чем платить, но все равно не стоит. И внимание не привлекать.

– Не могу остаться, очень тороплюсь, – сказала я.

И так не стоило задерживаться, я планировала выехать на рассвете. Да я вообще планировала не останавливаться…

Взялась за куропаток.

На самом деле, аппетит у меня всегда был хороший, я же не сидела целыми днями с вышиванием у окна. Но все вот это…

Когда их принесли, барон как раз доедал свои бобы, аккуратно собирая хлебушком остатки со дня миски. Непроизвольно сглотнул, глядя, как я отрываю у куропатки ножку. С завистью так.

– Вы еще не надумали нанять меня на службу, милорд? – спросил он.

– Нет, – сказала я. – Пока не надумал.

На мгновение вдруг испугалась, что он сейчас скажет: «ну ладно тогда, как хотите, я поеду по своим делам». Нет, не скажет. И не поедет.

Он сидел, откинувшись чуть назад, наблюдая, как я ем, чуть улыбаясь и допивая свой эль. И кажется даже, это зрелище доставляло ему удовольствие.

Нет, не поедет сейчас.

А меня вдруг потянуло на разговоры. Надо же понимать, кто достался в попутчики. Я ведь не отделаюсь от него…

– Унар Венке, – сказала я. – Если «Венке», то вы же незаконнорожденный сын, барон?

Это значит «друг», такие имена часто давали на севере «лишним» детям, принимая их дома как гостей, друзей, но не родных.

Он кивнул.

– Так и есть. Вы правы, милорд.

– И, тем не менее, рыцарь и барон?

– Барон я совсем недавно, а рыцарь – уже больше пяти лет, еще до Гарвиша. Это, как раз, легко заслужить своим мечом, если знаешь, что делать.

– И вы знаете?

– Очевидно, – он пожал плечами.

– А кто ваш отец? – спросила я.

Он допил эль, поставил кружку на стол.

– Магнус Рыжий, – сказал серьезно.

Я хихикнула, ничего не могла с этим поделать. Это было действительно смешно. Конечно, легко заслужить своим мечом, если ты двоюродный брат принца. Нет, Сигваль, конечно, не раздает рыцарские звания просто так, без заслуг, но это отличная фора, по крайней мере, внимание обеспеченно. А на условности Сигвалю всегда было плевать.

Моя понимающая усмешка вдруг задела Унара. Не слишком явно, но я видела, как дернулись желваки на скулах, как дрогнули ноздри. Пожалуй, ему не раз приходилось доказывать, что он чего-то стоит сам по себе… И все же…

– Понятно, – сказала я.

Магнус Одде Рыжий, герцог Биргира, был братом первой жены моего отца, матери Сигваля. Магнус давно умер, оставив пятерых сыновей, и старшему уже за сорок. Так что, по сути, этого Унара король или Сигваль может легко своим указом объявить законным сыном Магнуса, ничего кроме имени он не получит, просто по старшинству рождения. Но и имя значит не мало. За службу…

Унар смотрел мне в глаза. Спокойно и прямо, как-то совсем иначе, без усмешки.

Мне было даже немного неловко под его взглядом.

Я налила себе вина из кувшина, отломила кусок пирога… Он смотрел.

– А как давно вы сражаетесь за деньги, сэр Унар? Вы же начинали как наемник, раз сейчас наняться на службу для вас обычное дело?

– С четырнадцати лет, милорд.

– А сейчас вам сколько?

– Двадцать пять.

– А до этого возраста? Как вы жили?

Мне вдруг стало интересно. Имею я право знать кого нанимаю?

– До этого возраста, пока жив был мой отец, я жил в Биргире и воспитывался вместе с его младшим сыном, Кетилем. Потом мне пришлось уехать. Фаральд Хаке искал людей для похода за море, и я пошел с ним.

Значит, братьям он оказался не нужен? Что произошло?

Фаральд Хаке… я слышала что-то, но это было давно… никто не хотел ехать с ним, а потом… какая-то страшная бойня на болотах… Фаральд погиб, из его людей мало кто вернулся.

– Понятно… – тихо сказала я.

Унар, наконец, улыбнулся.

– Я подхожу вам, милорд?

– Подумаю, – сказала я. – Нам ведь все равно по пути. Едем. А вечером я скажу вам.

– Хорошо, – он кивнул, поднялся из-за стола. – Буду рад служить вам, милорд, если надумаете. Пойду пока, проверю лошадей.

Он поднялся, пошел, а я осталась с целой горой пирогов и куропаток. Надо было предложить Унару… Но уже поздно.

«Милорд»…

– Меня зовут Нэд! – окликнула я. – Нэд Ярни!

Он остановился у дверей.

– Буду рад служить вам, Нэд.

* * *

Я обожралась. Иначе не скажешь.

Не хотелось ударить в грязь лицом, и уйти, только поковыряв перепелиные крылышки. Впрочем, все кроме каши, по совету Унара, я попросила завернуть с собой. Сыр, мясо, пирог… Хозяин смотрел на это, недовольно поджав губы, но руководство сборами уже успел перехватить Унар, и спорить с ним было невозможно.

Самое сложное – решиться выйти под дождь. Унар вышел первый, подвел к крыльцу лошадей. Я стояла в дверях, смотрела на него и была так близка к тому, чтобы остаться. Переждать. Такая погода не может длиться вечно.

Но это невозможно.

– Едем, – сказала я.

Дождь не сильный, но холодный, и ветер в лицо. Промозглая осенняя сырость. И никуда от этого не деться, никакие плащи и капюшоны не помогают. Холод лезет за ворот и пробирает до костей.

Унар как-то странно так на меня посмотрел.

– Подумайте, милорд, возможно, действительно стоит остаться, подождать. Вдруг завтра выглянет солнце?

– Нет, – сказала я. – Мне нужно спешить.

Подозреваю, нос у меня был красный уже тогда.

Я и проснулась не очень бодрой, а к полудню и вовсе поняла, что все плохо, у меня текут сопли и болит голова. Очень удачно! Не успела выскочить за порог… Надо держаться, как-нибудь…

Ехали молча. Сложно разговаривать под дождем, не хочется лишний раз высовываться и крутить головой. Вообще ничего не хочется. Может быть, если бы не Унар рядом, я бы плюнула на все и вернулась домой… Хотя не вернулась, конечно, но искушение было велико.

Он поглядывал на меня, но ничего не говорил.

И все же, вдвоем было спокойнее.

Потом, после полудня, мы остановились немного отдохнуть и перекусить, Унар нашел относительно сухое место на пригорке под раскидистым дубом, мы сели… Собирались сесть.

Хотя есть не хотелось, болела голова и вообще нехорошо было. Холодно.

И тогда доставая для меня еду из утренних запасов, глядя, как я отчаянно шмыгаю носом, едва ли не размазывая сопли по лицу, как кутаюсь в промокший плащ и у меня стучат зубы… Он вздохнул.

– Как вы, милорд?

– Все нормально… – я почти всхлипнула. – Только устал… и холодно.

Он кивнул. Думаю, вид у меня был тогда совсем жалкий и отчаявшийся.

– Сейчас мы сделаем так, милорд, – сказал, тоном, не терпящим никаких возражений, – для начала проедем еще чуть-чуть вперед, до развилки, потом свернем, и где-то четыре мили на восток, по дороге на Хемиш. Там есть хороший трактир. Вам нужно под крышу и в тепло, ничего страшного с вашим поручением не станет. Иначе свалитесь на неделю и вообще никуда не доедете.

Я… не могу, наверно…

– Я еще не успел нанять вас на службу, сэр Унар, а вы уже командуете.

– Я не командую, – спокойно сказал он. – Но если поедем прямо, то нормальный ночлег будет только к ночи. Вы готовы до ночи трястись в седле под дождем?

Не готова. Совсем.

Мне хотелось возразить, но он прав.

– Кто же додумался отправить такого мальчишку в такую погоду, и одного? – сказал Унар. – Неужели не нашлось человека поопытнее? Или хоть подождать…

– Не нашлось, – сказала я. – И потом, сэр Унар, это не ваше дело.

– Не мое, – согласился он.

Потом, до трактира мы ехали чуть больше часа, но этот путь показался вечностью. Я держалась из последних сил. И у порога, слезая с лошади, едва не свалилась на руки к Унару.

Удержалась. Я ведь мужчина, а мужчина должен быть сильным. Я очень старалась. И только слегка оперлась о его плечо, слезая, а то ноги что-то занемели, не слушались.

Плохо помню, как он разговаривал с хозяином… он что-то говорил, я стояла в сторонке… Потом нас отвели в комнату. Там тоже было холодно.

Помню только, как я пытаюсь завалиться в кровать, а Унар упрямо расстегивает на мне плащ. «Подождите, ну куда же вы в мокром…» Мне уже все равно, хочется упасть. «Да-да…» – соглашаюсь я, помогаю, с горем пополам стаскиваю куртку и падаю, наконец. Он стягивает с меня сапоги и промокшие штаны тоже. Штаны я пытаюсь не отдать, что-то бормочу, цепляюсь. «Да не брыкайся ты, хватит… у тебя же там панталоны, никто ничего не увидит…» Я только потом оценила смысл этой фразы, хотя Унар и утверждает, что ничего такого не говорил, это привиделось мне в бреду. А тогда он просто схватил оба моих запястья одной ладонью, прижал меня локтем, а другой рукой, без лишних слов, стащил штаны. Не спорить же. На мне, и правда, были еще панталоны и шерстяные чулки.

Укрыл одеялом.

– У вас жар, милорд. Сейчас я чего-нибудь принесу. Отдыхайте.

Я свернулась калачиком, пытаясь согреться и провалилась в сон.

Потом Унар разбудил меня, помог сесть, сунул в руки огромную кружку – брусника, мед и какие-то травы. Вкусно. Правда у меня немного тряслись руки, но он помог, пока кружка была полной.

Я пила, а он сидел рядом.

– Все хорошо, милорд. Сейчас попьете, и завтра утром будете, как новенький.

Я даже не представляю, что было бы со мной, если бы не Унар.

Потом я снова спала. Уже ближе к вечеру, проснувшись, я видела, как он сидит у окна и, как ни странно, читает, пока еще не слишком темно. Отложил книжку, когда я вылезла из кровати и собралась в туалет, пошел проводить меня, поддерживая по дороге за локоть, а то шатало от слабости.

И снова уложил в кровать, принес еще кружку того питья.

А ночью мне было совсем плохо. Я, кажется, даже плакала и кого-то звала… Или это во сне? Мне даже приснилось, как пришел Сигваль, как сел рядом, у моей кровати, прямо на полу, взял меня за руку. Я плакала, жаловалась ему… а он пел мне колыбельную, тихо и нежно… и дождь стучал в окно.

Странный сон. Потому, что Сигваль никогда не пел мне. Вообще не умел. То есть, я как-то слышала его попытки напевать что-то, но это было ужасно. В детстве Сигваль рассказывал мне сказки на ночь…