Ты красива, поверь

10

Прошло два дня, прежде чем Элинор позволили вернуться назад к Мейми. В течение этих двух дней Бэб почти не вылезала из ее комнаты. Она рассказывала Элинор о своем детстве, о том, как любил их Рей и как о них заботился, как ему пришлось бросить учебу и в восемнадцать лет пойти работать, и вообще, какой он изумительный человек и самый лучший брат в мире.

Бэб даже привезла к Элинор сестру. Кристи была чуть смягченной копией Бэб и явно была так же, как и сестра, предана Рею. И они обе были не в состоянии понять, почему Элинор не верит, что Рей будет счастлив до небес, узнав, что скоро станет отцом.

– Он всегда страшно любил детей, правда, Крис? – теребила сестру Бэб.

– Всегда, – без заминки подтверждала верная Кристи.

И только в последний вечер, перед тем, как Элинор собралась уезжать, Бэб завела разговор о детском празднике.

– Твоя подруга рассказала мне, что ты услышала тогда на лестнице. – Бэб было явно неловко. – Я понимаю, как это должно было выглядеть, но ты не должна обращать внимания на Эмили. Она уже много лет пытается поймать Рея в свои сети. И жутко к тебе ревнует. Да и вообще, она просто все выдумала.

– Мне так не кажется, – мягко отозвалась Элинор.

Бросив взгляд на ее лицо, Бэб прикусила губу и опустила глаза. И, пожалуй, впервые в жизни помянула своего обожаемого старшего братца недобрым словом.

Апрель выдался холодным и ненастным. Элинор сняла себе небольшой домик неподалеку от Мейми. Домик был старый и совсем крошечный: две комнаты и кухня на первом этаже и две спальни на втором. Зато при нем был прелестный садик, и Элинор уже живо представляла себе, как сидит под яблоней и печатает, а рядом стоит коляска.

Миссис Беркли настояла на том, чтобы, как она выразилась, «хорошенько пройтись по дому», прежде чем Элинор было дозволено в него переехать.

Был также приглашен первоклассный дизайнер Мейми, чтобы заняться интерьером, хотя Элинор и пыталась сопротивляться, боясь, что расходы будут слишком велики. Теперь ей приходилось думать не только о себе, но и о ребенке, и она поклялась, что ее малыш никогда ни в чем не будет нуждаться – ни в материальных благах, ни в любви и заботе.

– Ты же сама хочешь, чтобы детская была отделана как следует, – убеждала ее Мейми, и в конце концов Элинор сдалась.

Когда все было обустроено, она засела за продолжение своего романа об Эжени. Подстегиваемая заботой о будущем малыша, она решила писать регулярно, однако работа вовсе не казалась Элинор рутинной, и она получала от нее искреннее удовольствие. Поскольку она провела массу исторических изысканий, готовясь к первому роману, то рыться в библиотеках ей не понадобилось, и Элинор смогла сесть за продолжение без всяких задержек. Вскоре она обнаружила, что создает для Эжени и ее отпрысков идиллическую жизнь, полную тепла и любви – именно такую, какую мечтала дать своему младенцу. С той разницей, что первенца ее героини родители ожидали с радостью и нетерпением.

Рей был по-прежнему в Штатах. Бэб регулярно сообщала об этом Элинор во время своих визитов. У Элинор создалось впечатление, что Бэб взялась ее опекать не на шутку, ибо не проходило недели, чтобы она ни позвонила или не заехала повидаться. Элинор обнаружила, что ей приятна такая забота. Дружба Бэб согревала ее, и Элинор чувствовала себя почти членом семьи Рея. Она пыталась побороть это чувство, твердя себе, что разумнее всего было бы сказать Бэб, что она не желает, чтобы та служила посредницей между ней и Реем. Но как отказаться от этой дружбы, когда это был единственный способ хоть что-нибудь узнать о нем? А новостей о нем Элинор жаждала постоянно, ей всегда хотелось, чтобы Бэб рассказала все поподробнее, а не просто небрежно упоминала о нем в разговоре. У Рея все хорошо… Он много работает… Пока он еще не планирует вернуться, побудет немного в Штатах…

Май стоял теплый, распустились яблони, и в душе Элинор воцарилось неведомое ей до сих пор чувство довольства и успокоения. Так было, пока она не отправилась в Бристоль на очередной осмотр к врачу.

– Ммм, – с сомнением протянул он. – Хмм.

– Что-нибудь не так? – испуганно спросила Элинор, одеваясь. Ведь она была так осторожна, соблюдала все предписания, так гордилась тем, что строго придерживается режима. Если теперь она потеряет ребенка Рея…

– Да нет, ничего особенного. Придется провести кое-какие дополнительные анализы.

– Да в чем же дело? Скажите, наконец! – взмолилась Элинор.

– Ничего страшного, – заверил ее врач. – Просто, похоже, там бьются два сердечка.

– Два?! – Элинор изумленно уставилась на него. – Вы хотите сказать…

– Похоже, у вас будет двойня.

– Двойня?! – Мейми так и взвизгнула. – Господи, Элинор, вот уж правду сказать, ты ничего не делаешь наполовину! Ну, конечно, у ниго же это в роду!

Бэб, узнав о том, что Элинор ожидает двойню, не на шутку задумалась. У Элинор непременно родятся девочки, думала она. Ее племянницы, а она никогда их не узнает, если Элинор будет продолжать отказываться от встречи с Реем. Но она же любит его, в этом Бэб не сомневалась. Она не может не говорить о нем, поселилась рядом с Гриффитами, хотя, если бы действительно не хотела видеть Рея, было бы логично уехать подальше от его родных. После всего, что услышала Бэб за эти месяцы, она считала, что у Элинор были все основания возненавидеть Рея. Что нашло на ее брата, что он бросил эту девушку и сбежал без борьбы, даже не попытавшись выяснить отношения?

Однако, вспомнив, как выглядел Рей во время их последней встречи, Бэб отбросила эта мысли. Таким она не видела брата много лет и, дай Бог, больше никогда не увидит. Сколько еще времени он собирается торчать в своей Америке? Рей никогда не был любителем писать письма, а из коротких разговоров по телефону ничего нельзя было понять. Он говорил как-то отрывочно, да и вообще был на себя не похож Интересно почему? Из-за того, что работа над сценарием у его автора не клеится, или из-за того, что тоскует по Элинор?

Бэб было известно, что Рей вместе с писателем снимают дом где-то в окрестностях Голливуда, но, зная брата, она сомневалась в том, что он причастился прелестей блистательной жизни в Калифорнии. Скорее всего, работает как одержимый, стараясь таким образом заглушить боль, так же как и Элинор: как только жизнь начинает казаться невыносимой, она с головой уходит в работу, которая уводит ее от реальности в мир фантазии. Последнее сообщение о том, что Рей собирается остаться в Штатах на неопределенное время, сильно беспокоило Бэб. Но одной ей было не справиться. Ей нужна была помощь.

Бэб подумывала о том, чтобы обратиться к Нику, но по зрелом размышлении отказалась от этой идеи. Если разобраться, то мужчины все-гаки лишены воображения. Они мыслят слишком прямолинейно, слишком логически и вообще узколобые. Вот женщины – совсем другое дело. Надо действовать.

Рей получил телеграмму в конце жаркого душного дня, который он провел, то, споря с режиссером, то, уламывая Адриана Джойса, по чьей книге писался сценарий.

Адриан возражал против различных изменений, которые предлагал внести режиссер, но, хотя Рей и был на его стороне, он уже жалел о том, что вообще согласился помогать автору.

Литературные агенты в любой съемочной группе считались персонами нон грата, и если бы Рей не стремился так отчаянно уехать из Англии и не будь автор так настойчив, он с удовольствием порекомендовал бы вместо себя кого-нибудь другого.

Он прекрасно знает, что его грызет, мрачно признался себе Рей: его преследует образ женщины, которую он не может выбросить из головы. Каждый вечер, ложась спать, он мечтал о том, чтобы она была рядом, ему ужасно не хватало их долгих разговоров. Элинор. Как-то она там? И с кем? С тем же мужчиной, с которым была в Корнуолле?

Когда пришла телеграмма, в его сердце на мгновение вспыхнула безумная надежда: а вдруг от нее? Может, она решила, что не стоит держаться за свою драгоценную свободу, и просит его вернуться к ней?

Рей взял телеграмму из рук посыльного и быстро пробежал глазами короткую строчку.

«Срочно приезжай домой. Ты нам нужен. Бэб и Кристи»

Рей, не теряя времени, бросился к телефону.

Кристи уже второй вечер подряд приезжала к Гриффитам на ужин. На этом настаивала Бэб: ей хотелось иметь сестру рядом для моральной поддержки, когда приедет Рей. Позвонив в Калифорнию, они узнали, что брат уже находится на пути в Англию, но точно выяснить, когда он приедет, им не удалось. Ник, естественно, уже догадался, что что-то нечисто: напряжение так и звенело в воздухе.

Когда раздался звонок, сестры буквально подскочили. Ник спокойно поднялся, сказав, что откроет сам, и лицо Бэб приобрело зеленовато-бледный оттенок. Когда пять минут спустя ее муж появился в гостиной в сопровождении небритого и измученного Рея, вид у него был уже далеко не таким невозмутимым.

Бросив взгляд на лицо брата, Бэб на мгновение ощутила укол совести. Рей выглядел ужасно: усталый, бледный, чуть ли не затравленный.

Искоса взглянув на виноватое лицо жены, Ник решительно скомандовал:

– Так, дети, брысь отсюда. – Проводив их взглядом и дождавшись, пока закроется дверь, он повернулся к Бэб: – Ну, хорошо. А теперь рассказывай, что происходит.

Бэб умоляюще взглянула на сестру, но та лишь покачала головой. Лицо Кристи стало почти таким бледным, как у Рея, и Бэб поняла, что в этой ситуации только один человек может осуществить их план: она сама.

Бэб прочистила горло. Под взглядом брата она снова чувствовала себя напроказившей пятилетней девочкой.

Что ж, выход был только один. Слишком поздно для тактичных намеков и всякой там дипломатии. Бэб сделала глубокий вдох, но в это время вмешался Ник.

– Послушай, Бэб, по твой милости Рей примчался сюда через полмира в полной уверенности, что в семье случилось Бог знает, какое несчастье. Полагаю, мы все же обязаны дать ему какие-то объяснения?

И тут Бэб поняла, что впервые в жизни боится брата. Куда девалась его всегдашняя снисходительность и нежность? Сейчас лицо Рея дышало едва сдерживаемым гневом.

– Рей, это из-за Элинор. – Бэб нервно сглотнула. – Она… у нее будет ребенок…

На короткое мгновение на лице Рея отразилась невыразимая мука, но это выражение промелькнуло и исчезло, и теперь глаза его смотрели холодно и жестко.

– И ты притащила меня черт знает за сколько миль, чтобы сказать, что женщина, которую я сто лет не видел, ждет ребенка? Зачем, ради всего святого?

Он не знает! Он действительно ни о чем не подозревает, сообразила Бэб. Однако если бы Рей на мгновение не выдал себя, она вряд ли набралась бы мужества, чтобы продолжать объяснение. Отыскав под скатертью руку Кристи, Бэб крепко сжала ее и торопливо выпалила:

– Ребенок… то есть дети – они твои.

В комнате повисло долгое тяжелое молчание, которое решился нарушить лишь Ник:

– Бэб… – начал он.

Но его уже не слушали. Рей вскочил и с силой схватил сестру за руки, не замечая, что причиняет ей боль. Под густым загаром его лицо было серым.

– Повтори, – хрипло скомандовал он.

Бэб подняла голову, заглянула брату в глаза – и сразу успокоилась. Все обойдется. Она была права – Рей действительно любит Элинор.

– Элинор носит твоего ребенка. Вернее, детей, – поправилась она с легкой улыбкой. – У нее будет двойня.

Ласково сжав руку Рея, она умоляюще заглянула ему в глаза:

– Рей, она так тебя любит. То, что между вами произошло… Каждый раз, когда я приезжаю, она спрашивает о тебе. Изо всех сил старается удержаться, но я вижу, что у нее ничего не выходит. А эти бедные детки! Это же наши племянницы! Мы должны были как-то заставить тебя вернуться домой, неужели ты не понимаешь? – воскликнула Бэб, видя, что Рей не отвечает.

А Рей, казалось, уже не слушал ее. Его лицо осветилось неожиданным светом – это выражение было хорошо знакомо Бэб.

– Ты не могла выбрать для этого какой-нибудь менее жестокий способ? – тихо спросил он. – Я же подумал, что с вами случилось что-то ужасное.

– Какой, например? – осмелела Бэб. – «Приезжай домой – Элинор беременна»? – Она покачала головой и прижала к себе его руку: – Ох, Рей, ты ведь любишь ее, правда? Я была совершенно уверена, что любишь, я так хотела ей об этом сказать. Она казалась мне такой одинокой, такой несчастной, но я не посмела сказать, побоялась – вдруг я ошибаюсь? А потом, после того, как она упала… – продолжала болтать Бэб, не замечая предостерегающего взгляда, брошенного на нее мужем.

– Упала?! Что значит – упала? – рявкнул Рей. – Что с ней? Она…

– Да ничего с ней не случилось, Рей, – успокоил его Ник. – У нее недавно был обморок, но с тех пор она чувствует себя хорошо. Физически, во всяком случае.

– Она так по тебе скучает, – вставила Бэб.

– Хватит, Бэб, – сурово оборвал ее Ник. – Я думаю, Элинор вряд ли скажет тебе спасибо, узнав, что ты предала ее доверие.

Бэб отвернулась от мужа и призвала брата к ответу:

– Что ты теперь собираешься делать, Рей?

– А вот это, моя дорогая жена, тебя уже не касается, – твердо сказал Ник.

Элинор давно не помнила такого чудесного дня. Солнце сияло вовсю, воздух был наполнен благоуханием, в высокой траве, которую ей было лень косить, жужжали пчелы. Теперь у нее был дом, и Элинор ужасно нравились «навязанные» ей дизайнером пастельные гона и мягкий ситец. И еще детская. Элинор точно знала, что малышам будет в ней уютно. Ведь она была точно такой же, как детская Мейми, которую уже обживал прелестный малыш, устроившись в подаренной Элинор колыбельке. Она улыбнулась и погладила свой выступающий живот. Еще два с половиной месяца. И она вполне может провести их здесь, в саду, нежась на солнышке.

Природа сделала ей неожиданный подарок, и дело было не только в том, что у нее будет сразу двое детей. Она дала ей покой – тихое место, где она могла спрятаться от тоски, приют, где она могла сосредоточиться исключительно на двух жизнях, которые носила в себе.

Высоко над головой раздался гул самолета. Элинор закрыла глаза. Мерный звук усыплял ее. Она вообще много спала в последнее время. Первый признак депрессии, нашептывал внутренний голос, но Элинор не желала его слушать. Тихонько вздохнув, она вытянулась на одеяле.

Элинор разбудила тень, закрывшая от нее теплый солнечный свет. Подняв глаза, она увидела силуэт мужчины. Зажмурившись, Элинор неловко попыталась сесть.

– Рей…

– Ради всего святого, почему ты мне ничего не сказала?

Вот так, без всяких предисловий, с места в карьер, да еще таким свирепым тоном.

Вопрос застал Элинор врасплох. Она не могла даже притворяться, что не понимает, о чем речь.

Рей был в костюме, ему явно было жарко, и чувствовал он себя неловко. Какой загорелый! Наверное, после пребывания на калифорнийском солнышке. Не сводя с нее глаз, Рей ослабил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

Элинор охватило знакомое возбуждение, и она в отчаянии отвернулась. Зачем ей все это? Не хочет она любить его, желать его…

– Кто тебе сказал?

– Бэб, – коротко отозвался Рей, и ноздри его слегка раздулись. – Ты хоть можешь себе представить, что я почувствовал, узнав, что ты носишь моего… моих детей – вот так, как гром среди ясного неба? А ведь я думал…

– Да, это, наверное, было сильное потрясение, – сдержанно заметила Элинор. Голова у нее немного кружилась – может быть, оттого, что она долго пролежала на солнце. Она попыталась встать и поморщилась, почувствовав покалывание в затекшей лодыжке.

– В чем дело? – резко спросил Рей, опускаясь рядом с ней на траву. Одной рукой он взялся за ее плечо, другой – за ступню. Элинор ощутила запах мужского тела, и у нее перехватило дыхание. Сразу нахлынули мучительные воспоминания об их близости.

– Элинор! – с нажимом произнес Рей, заставляя ее посмотреть ему в глаза. Они совсем потемнели. – Почему ты мне не сказала?

Его рука двинулась вверх, к ее разбухшему животу. На Элинор было лишь легкое платье. Оно было совсем тонкое, и она сама себе показалась вдруг обнаженной. Она почувствовала, как шевельнулись под рукой Рея близнецы, и едва не расхохоталась, увидев, какое сделалось у него лицо, когда он ощутил толчок. Его скулы вспыхнули багровым цветом. Рей немедленно убрал руку, и у Элинор появилось знакомое чувство, что ее снова отвергли.

– А что тут было говорить? – ответила она. – Ты же ясно дал мне понять, что между нами все кончено.

– Я… Что?! Какого черта! О чем ты говоришь? Я любил тебя. По-моему, именно это я дал тебе понять более чем ясно. – Рей покачал головой, словно смысл ее слов с трудом доходил до него. – Я полюбил тебя, но не хотел связывать обещаниями, данными в угаре страсти. – Он нахмурился. – Я хотел дать тебе время, чтобы ты немного… поэкспериментировала, что ли, обрела себя, освоилась с новым самосознанием. Я твердил себе, что если ты меня любишь, то я тебя не потеряю, а если нет, то я все равно не смогу привязать тебя к себе. Я не хотел быть похожим на твоего Брендана.

– Ты полюбил меня? – Элинор не верила своим ушам. – Ты лжешь! Ты уложил меня в постель только потому, что это было частью твоей работы.

– Чтобы заставить тебя переписать книгу? Да как ты могла такое подумать после того, что между нами было? Как ты могла вбить себе в голову такую чепуху, в которой нет ни грамма истины?

Он схватил Элинор за плечи и уже чуть ли не тряс ее. Разозлился до смерти, спокойно подумала Элинор.

– Но ведь когда мы вернулись из Уэльса, ты ушел и даже не оглянулся, – возразила она. – Всю неделю, что я была в турне, я надеялась, что ты позвонишь.

– Я сделал больше. Я приехал. Гнал машину весь вечер, чтобы увидеть тебя. Господи, как же мне тебя не хватало! Я уже не мог оставаться один. Мне просто необходимо было сказать тебе о своих чувствах, и плевать было на то, готова ты выслушать меня или нет. Я примчался в отель и узнал, в каком номере ты остановилась. – Рей с трудом перевел дух. – Наверное, это было нахальством с моей стороны, – продолжал он. – Я был уверен, что ты встретишь меня с распростертыми объятиями, настолько в этом не сомневался, что даже не предупредил, что собираюсь приехать. Просто свалился, как снег на голову, хотел сделать тебе сюрприз… хотел увидеть, как вспыхнут радостью твои глаза, когда ты меня увидишь. Только все получилось иначе, правда?

Элинор недоуменно смотрела на него, пораженная горечью, звучавшей в его голосе.

– Я поднялся наверх… Ты как раз входила в свою комнату. И с тобой был мужчина.

– Мужчина? – И тут Элинор осенило. – Так это был ты, – тихо сказала она. – А мы подумали, что кто-то просто ошибся этажом. Мне в тот вечер стало нехорошо, и владелец книжного магазина, с которым я ужинала, проводил меня в номер. Я с ним была едва знакома.

Рей стиснул зубы.

– На Рождество, когда я попытался с тобой поговорить, ты подтвердила, что у тебя есть другой.

– Я солгала. Я как раз только что услышала…

– Я знаю, что ты услышала, – перебил Рей. – Бэб и Кристи меня уже просветили. Похоже, им так же не хочется терять тебя, как и мне. Господи, с каким удовольствием я бы вытряс из тебя душу! Как ты могла этому поверить? – Он покачал головой, и лицо его внезапно осунулось и побледнело.

Элинор положила руку ему на рукав.

– Я чувствовала себя такой незащищенной, Рей. То, что произошло между нами, было для меня так ново и так бесценно, что я не могла…

– Доверять мне? – горько спросил он.

– Нет, не тебе, а себе. Я ведь однажды уже ошиблась.

– Да, когда была совсем девочкой, в девятнадцать лет. – Рей взял ее лицо в ладони и пристально заглянул в глаза. – Я полюбил тебя сразу, но мне даже в голову не приходило, как эта любовь может изменить мою жизнь. Я думал, что смогу притворяться, что для меня на первом месте – работа, и ничего страшного не случится, если я не буду видеть тебя каждый день. Когда я понял, что не нужен тебе, я решил уехать и держаться от тебя подальше. Я даже считал, что у меня хватит сил позволить тебе самой сделать выбор и не давить на тебя, но вот я здесь… и я готов на коленях молить тебя быть со мной. Все это время я боролся с желанием сесть на первый же самолет, прилететь сюда и обнять тебя. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что я пережил за последние месяцы и каково мне было, когда моя сестрица с ходу выпалила, что ты носишь моего ребенка… то есть, детей? – тихо спросил он. – Ну почему ты мне не сказала?

– Я боялась, – просто сказала Элинор! – Я не могла поверить, что такой мужчина, как ты, может полюбить меня, и не хотела, чтобы меня снова ранили. Ведь ты ни слова не сказал мне о своих чувствах.

Рей не ответил, но в его глазах появилось такое выражение, что Элинор невольно отвела глаза.

– Ник говорит, тебе было плохо. – Рей вопросительно вгляделся в ее лицо. – У тебя был обморок.

– Ничего страшного, – заверила его Элинор. – Сейчас я полностью здорова.

– Насколько? Достаточно для того, чтобы выйти замуж?

– Замуж? – Сердце Элинор подпрыгнуло. Пальцы Рея обхватили ее запястье, и она ощутила, как забилась под ними жилка пульса.

– У нас в семье несколько старомодные понятия о таких вещах, – улыбнулся Рей. – Бэб говорит, что, если я лишу ее племянниц, она вообще перестанет со мной разговаривать.

– Племянниц? – Брови Элинор удивленно приподнялись.

– Да. У Бэб просто пунктик насчет девочек. Она убеждена, что они с Ником способны производить на свет одних мальчишек, и, похоже, так оно и есть. А, кроме того, она убеждена, что у нас-то с тобой непременно будут девочки, по крайней мере, в этот раз…

– Так вот почему ты хочешь на мне жениться. Чтобы Бэб могла заполучить себе племянниц?

– Нет, не поэтому, – нежно произнес Рей. – А потому что я хочу заполучить женщину, которую люблю. – Он положил руку ей на живот. – А также детей, которых она собирается подарить мне.

По телу Элинор пробежала дрожь наслаждения, и Рей, словно в ответ на ее безмолвное признание, прошептал:

– Боже мой, Элинор, как же мне тебя не хватало!

И стал целовать ее, жадно, страстно, словно пытаясь доказать, как жестоко она ошибалась и как сильно она ему нужна.

Прошло много времени, прежде чем Рей отпустил ее.

– Я приехал прямо из аэропорта, – пояснил он, когда они вошли в дом. – Как ты думаешь, я могу попроситься к тебе на ночлег?

– У меня только одна кровать – моя…

Они остановились, и Рей притянул к себе Элинор.

– И кровать у меня не очень широкая, – попыталась она предупредить его, но Рей уже зажал ей рот губами. Впрочем, ей и самой было все равно, какая у нее кровать, раз они могли быть на ней вместе.

– А нам вообще можно этим заниматься? – несколько часов спустя, спросил Рей. В голосе его звучало ленивое чувственное довольство.

Комнату заливал свет предвечернего солнца, золотя их тела: его – смуглое и стройное и ее – белое и раздавшееся от новой жизни, которую она носила в себе.

– Не вижу причины, почему бы и нет. – Элинор крепче прижалась к любимому, и у нее снова перехватило дыхание, когда его ладонь коснулась ее груди, ставшей в последние месяцы беременности очень чувствительной.

Вначале она стеснялась собственной неуклюжести, но Рей быстро избавил ее от смущения, доказав на деле, насколько возбуждает его ее новая фигура.

Теперь он прильнул к ее груди губами, и Элинор блаженно вздохнула, чувствуя, как он легонько потянул ее сосок.

Рука Рея лежала на ее животе. Вдруг он быстро приподнял голову, и Элинор вопросительно взглянула на него.

– Боже, я и забыл, что мы не одни. Кто-то из них только что дал мне хорошего пинка. – В голосе Рея звучал почти благоговейный страх, и Элинор так и покатилась со смеху.

– Так тебе и надо. Нечего незаконно вторгаться в их владения, – поддразнила она.

Близнецы благополучно появились на свет в конце августа. Рей был рядом с женой от начала до конца.

– Пойду-ка я позвоню Бэб, – с улыбкой сказал он, глядя на два крошечных свертка, лежавших в объятиях его жены. В доме Гриффитов к телефону подошел Ник.

– Девочки, я так и знала! – радостно закричала Бэб, когда он повесил трубку. – Две прелестные маленькие девчушки. Так и вижу их – пухленькие, все в розовом…

– Ммм… вообще-то нет, не девочки.

– Как не девочки? – Бэб быстро вскинула глаза на мужа. – Ты хочешь сказать…

– Мальчики, – расхрабрившись, признался Ник. – Но не волнуйся, Рей обещал, что в следующий раз обязательно постарается сделать девочек.

В больнице Элинор дожидалась, когда вернется Рей.

– Сообщил Бэб плохие новости? – с улыбкой спросила она, когда он вошел в палату.

– Ну, нет, на это у меня храбрости не хватило. Я сказал Нику. – Рей взял ее за руку. – Ты счастлива?

– На верху блаженства, – заверила его Элинор. – Я о таком и не мечтала. – Она нахмурилась, затем задумчиво произнесла. – Рей, ты все-таки мой литературный агент. Как ты считаешь, стоит мне писать продолжение романа – о жизни Эжени и Бартона?

– По-моему, это хорошая мысль. Как литературный агент я ее одобряю. Но как твой муж… знаешь, мне до лампочки. Я люблю вас, миссис Парриш, – тихонько шепнул он прямо ей в губы. – Я вам об этом говорил?

– Да, но можешь сказать еще раз. Я ничего не имею против, – прошептала в ответ Элинор.