Ты - мой спаситель

10

— Мой дом вон там, впереди, — сказала Мэгги Расселу и махнула рукой влево.

— Хорошо.

Рассел оказался разговорчивым, но когда они подъехали к остову сгоревшего сарая, он замолчал. Сбавил скорость, чтобы хорошенько рассмотреть его. Мэгги вцепилась в подлокотник и крепко сжала его, пытаясь сохранить спокойствие. Не хватало ей только еще одного допроса. Наконец они миновали сарай и поехали быстрее.

— Здесь! — Она показала на одиноко стоящее здание — никогда еще ей не приходилось так радоваться при виде родного дома. — Мой дом. Вот здесь. Подъезжайте и остановите машину у крыльца.

Мэгги с трудом подавила желание выхватить у него ключи после того, как он припарковался. Ей хотелось только выбраться из машины и чтобы няньки наконец-то убрались восвояси. К сожалению, это было не так просто. Рассел последовал за ней к дому.

Когда они подошли к крыльцу, Гвен подняла яростный лай. Эта собака редко лаяла, но время выбирала безупречно. Она дала Мэгги возможность вежливо избавиться от Рассела.

— Это моя собака. Требуется минут десять, чтобы ее утихомирить и впустить кого-нибудь в дом, так что вам нет необходимости провожать меня дальше. Я знаю, у вас много работы. Надо ловить кого-то. Тушить пожары. Работа важная.

— Я могу и подождать. — Рассел смотрел на дверь, за которой постепенно затихал лай, поднятый Гвен. — Шеф меня по головке не погладит, если с вами что-нибудь случится.

— Со мной все в порядке, не беспокойтесь. Мне просто нельзя было уезжать без завтрака, учитывая все недавние события. Я — медсестра. Мне лучше чем кому бы то ни было должно быть известно, что плохое питание рано или поздно сказывается. — Она пожала плечами — злобный лай Гвен возобновился с новой силой, почти заглушая ее голос. — Подумать только.

— О, я вас понимаю. Не помню уже, когда полноценно обедал в последний раз. Возможно, займусь этим сегодня же вечером. — Он перевел взгляд на сидящего в машине Джима. — Обещаете, что проведете остаток дня спокойно?

— Конечно. Вам не о чем беспокоиться. Я приготовлю себе поесть, как только выпущу погулять собаку, а потом улягусь перед телевизором. Никаких стрессов. — Она перекрестилась и улыбнулась. Затем на прощание помахала рукой Джиму, который ждал в бежевом четырехдверном «форде».

Когда Рассел стал спускаться с крыльца, Мэгги заметила, что его взгляд устремлен на магнолии. Вероятно, он удивлялся тому совпадению, что совсем недавно сгорел сарай по соседству с ее домом. Он снова перевел взгляд на «форд», но Мэгги знала, что ему захочется еще раз взглянуть на сарай.

Мэгги заставила себя забыть на данный момент о пожарах и вставила ключ в замок. По правде говоря, она действительно чувствовала себя ужасно. Если бы ее спросили, что ощущаешь, когда твоя жизнь разваливается на куски, она бы ответила: усталость. То небольшое представление, которое она устроила для Бо, стоило ей последних запасов энергии.

Когда дверь открылась, Гвен начала свой ритуал. Только это слово могло примерно описать сложное приветствие волкодава. Гвен обычно выделывала передними лапами нечто вроде танца, пока открывалась дверь, потом врывалась в гостиную, где Мэгги клала свою сумочку и ключи. Затем один раз гавкала, подавая сигнал, что пора бы обняться.

Мэгги наклонилась, обняла ее и похлопала по боку. Крупная грудная клетка загудела, словно барабан.

— Славная девочка, как я рада видеть приветливое лицо!

Мэгги похлопала себя по бедру и вышла с черного хода вместе с собакой. Они побрели к сараю. Это поле было обычным местом для деловых, так сказать, прогулок Гвен, и собака не нуждалась в провожатом, чтобы совершить прогулку туда и обратно. Но сарай притягивал Мэгги, словно магнитом. Заставлял ее думать о судьбе и о будущем. Пока Гвендолин носилась вокруг, Мэгги смотрела на обугленные столбы, которые только и остались от постройки. Ее пробрала дрожь, настолько сильная, что у нее затряслись плечи, словно кто-то прошелся по ее могиле.

Или по могиле Сары.

Одна случайная мысль, и прошлое опутало ее, как паук свою жертву. Прошлое было безжалостным. Оно победило, и ее мысли снова перенеслись в прошлое.

…Ее разбудили голоса. Мужчина и женщина кричали друг другу ужасные, обидные слова. В том туманном полусне, пока не включилось полностью сознание, Мэгги показалось, что она снова дома у матери. Что в любой момент этот парень ее может ударить. Иногда мужчины это делали. Тогда ссора обычно заканчивалась, а мать плакала.

Мэгги натянула одеяло на голову, думая, что лучше бы они напились и отключились. У нее всегда болел живот, когда они ссорились. Иногда он болел так сильно, что ее рвало. Сейчас он снова начинал сильно болеть.

Тут она вспомнила, что не живет больше с мамой. Она в доме у приемных родителей, самом лучшем из всех, где ей довелось побывать. Сегодня она осталась с Сарой. Аластеры уехали на костюмированный бал. Они вернутся только далеко за полночь, но сказали, что полагаются на своих девочек и надеются, что девочки знают, как себя вести. Одним из правил было не приводить друзей. В доме не должно было быть никого, кроме нее и Сары.

Сара всегда была такой послушной. Поэтому они ей доверяли. Так почему же кто-то пришел к ним? Почему она его впустила? Мэгги села и выскользнула из-под одеяла, не зная, что делать. Мама говорила, чтобы она никогда не выходила из своей комнаты, когда они ссорятся.

Но мама часто была не права.

И мамы здесь нет.

Наконец-то Мэгги посмотрела правде в глаза. Мама никогда не вернется. Ей придется устанавливать собственные правила, а эта ссора не была похожа на мамины, поэтому она пошла к дверям спальни…

Правое колено Мэгги подломилось, когда Гвен ткнулась ей под коленку носом, вырвав из прошлого и возвращая в настоящее. Дрожа, Мэгги прислонилась к Гвен, а собака присела рядом с ней. Мэгги очень не нравилось, что она не понимает этих воспоминаний. Они не согласовались с тем, что она знала о Саре, о времени, проведенном с Аластерами. Если можно доверять своим воспоминаниям, то Сара не только солгала насчет разбитой вазы для цветов, но в доме в ту ночь был кто-то еще. Кто-то, кто ссорился с Сарой.

Гвен заскулила. Пора идти. Мэгги взглянула на часы. Еще только одиннадцать. Сколько бессонных часов ей предстоит провести, зная, что она в ночь пожара не спала. Возможно, она спустилась вниз. И могла сделать что угодно. Эта картинка из прошлого разрушила ее фантазию о маленькой Мэгги, уютно спящей в своей постельке и ни в чем не повинной.

Прежде чем войти в кухню, Мэгги сняла у двери туфли. С лапами Гвен она ничего не могла поделать. Поэтому Мэгги и держала всю мебель в чехлах и научилась рассматривать грязь как временное неудобство, а не вселенскую катастрофу. Это был единственный способ соседствовать в жизни с волкодавом.

Она вынула из шкафа с продуктами паштет и вишневый лимонад. Вода никогда долго не оставалась холодной с этом доме с неисправным кондиционером. Поэтому она не ставила ее в холодильник. Гвен растянулась на полу у открытой задней двери, надеясь поймать сквозняк. Мэгги ногой отодвинула стул от стола и плюхнулась на него.

Именно тогда она и попалась ей на глаза — газетная вырезка. Та самая, которую она сожгла на решетке камина. Она помнила, как бумага чернела в огне, который полз по странице.

Но вот она снова здесь. Посреди ее стола. Вырезанная точно так же. Смятая на сгибах точно так же.

Без всяких оснований Бо лелеял надежду на то, что он позвонит в несколько мест и кто-нибудь на другом конце провода вспомнит тот пожар. Он посмотрел на часы. Только что пробило полдень. Бо уже не надеялся на такой исход. На его факс не было получено ни одного ответа.

Сотрудники половины отделений, с которыми он связался, пообещали перезвонить ему, так как не могли найти журнал с записями такой давности. Восемнадцать лет — большой срок, говорили они, в их тоне ясно слышалось сомнение, не обещавшее ничего хорошего.

Каждый телефонный звонок был повторением первого. Они держали его в подвешенном состоянии. Сегодня он пребывал в подвешенном состоянии дольше, чем планы на продолжение многосерийного телефильма. И пока его разговор с Джоном Макколом из добровольной пожарной бригады в Слотере не представлял собой исключения.

— Мне это ни о чем не говорит, — ответил Маккол после долгой паузы. — Мне надо посмотреть в журнал, а я тут сегодня дежурю один. Можете подождать?

— Нет проблем. — Что могли изменить лишние пять минут?

Бо услышал, как положили телефонную трубку, и попытался не зевнуть и не признаться, хотя бы самому себе, что Мэгги его утомила. В ожидании он взял в руки газетный клочок и методично расправил его, жалея, что не может так же легко расправить пружину страсти внутри себя. Ему это не удавалось. Эта пружина была слишком тугой, удовлетворение физического желания не намного ослабило бы ее.

Его чувства к Мэгги выходили за рамки гормонов и физиологии. Ее сущность глубоко вошла в него — а он никогда не позволял этого ни одной из женщин. Но Мэгги уже там — душа, которую он понял и на которую заявил права, как только увидел ее. Он не мог объяснить этого ничем другим. Ни один мужчина в здравом уме не мог желать женщину, которая приносит столько неприятностей, сколько Мэгги Сент-Джон.

Или женщину, у которой столько неприятностей, сколько у Мэгги Сент-Джон.

В трубке затрещало, когда Маккол снова взял ее.

— Вы сказали — Аластер?

— Да, именно так. — Бо насторожился и бросил клочок бумаги обратно на стол. — Девочка по имени Сара Аластер. Пожар произошел где-то в конце июня. Вы нашли?

— Мы зарегистрировали этот вызов. Грустная история, когда погибает ребенок.

Бо провел достаточно времени на похоронах по долгу службы.

— Да, я знаю. Как, по-вашему, сохранилась еще папка по этому делу или отчет?

— Конечно. Где-нибудь сохранилась. Если имелась жертва, то по крайней мере должен остаться отчет. Я спрошу у Эрни Тусанта. Если отчет можно найти в грудах наших папок, то он его найдет.

— Послушайте, я очень вам благодарен за помощь. Позвоните, когда найдете, и я пришлю за ней кого-нибудь.

— Не беспокойтесь. Я попрошу внука занести ее вам. У него занятия в университете во второй половине дня. Вы ведь сидите на улице Сен-Луи, верно?

Бо сообщил ему номер дома, поблагодарил и положил трубку. Медленно улыбнулся и отправил изуродованный клочок бумаги в мусорную корзину. Ты можешь бежать, Мэгги, тебе не удастся спрятаться.

— Бо! — крикнул Джим из соседней комнаты. — Первая линия. Вам стоит послушать. Этот человек говорит, что уже вызвал пожарных и они в пути, но хочет, чтобы вы тоже приехали.

— Только этого мне сегодня и не хватало, — пробормотал он. — Какой-нибудь политический деятель, который требует особого к себе отношения, чтобы побыстрее получить страховку.

Хмурясь, Бо схватил трубку.

— Грейсон слушает.

— Приезжайте-ка сюда. И на этот раз я хочу, чтобы вы что-то предприняли. Пока она никого не убила. — Доктор Беннет был краток и говорил по делу. Он продиктовал свой адрес и повесил трубку.

Бо бросил трубку и направился к выходу. Он не знал, насколько его опередила пожарная бригада, но ее все равно не догнать. Проходя мимо Джима, он передал ему листок с адресом.

— Свяжись по радио. Выясни, кто едет туда, и передай пожарным, что я не хочу, повторяю — не хочу, чтобы они тушили этот пожар, пока я туда не доберусь. Мне не хватало только, чтобы они быстро справились с этим делом и забросали землей мои улики. Рассел, на этот раз поедем вместе. Быстро! Мои улики горят!

«Черт возьми, Мэгги. Тебе следовало послушать меня. Почему ты такая упрямая?»

Когда Бо приехал, пожарная команда только успела развернуть рукав и присоединить его к пожарному крану. Возможно, ему удастся собрать улики. Возможно.

Когда к нему с противоположной стороны улицы бросился хорошо одетый человек, Бо вздохнул. Он узнал врача из больницы.

— Рассел, сможешь с ним справиться?

— Да, сэр. Думаю, что могу.

— Хорошо. Избавь меня от него. Потом опроси зевак и соседей. Выкопай мне очевидца. Тебе известно, на кого Беннет хочет это свалить, поэтому давай выясним, была ли она здесь. Я займусь вещественными доказательствами.

Рассел сдержал слово: он справился с Беннетом. Тому не удалось подойти к Бо ближе, чем на десять шагов. Бо достал из багажника свою амуницию, на этот раз оставив лопатку, но захватил фотоаппарат. Как обычно, работа захватила его, оттеснив эмоции на задний план. Он сперва осмотрел периметр вокруг дома, особенно тщательно он искал следы насильственного вторжения, следы обуви, пролитое горючее.

Когда он обнаружил след обуви в мягкой почве на краю цветочной клумбы — в нескольких дюймах от края дорожки, то не знал, принадлежит ли этот отпечаток жене Беннета, или ребенку, или у самого Беннета маленькая нога. В данный момент Бо было все равно чей он. Отпечаток оказался под взломанным окном, и он не стал тратить время на догадки, а был просто благодарен за то, что никто из пожирателей дыма его не затоптал.

Пока.

Работа только начинается; в конце концов они бы его затоптали. Или выбили бы окно наверху, и осколки падающего стекла приземлились бы прямо на него. Его могла уничтожить вода. Так или иначе, этот след был в опасности.

Мимо него пронеслись двое пожарных. Самым важным сейчас был огонь. Сначала, потом и всегда. Поэтому он должен найти способ сохранить отпечаток до тех пор, пока не сможет сделать отливку. Они уж точно не собираются на цыпочках обходить его. Конечно, если бы он был на их месте, то тоже не стал бы. Первым делом Бо сделал снимок крупным планом, потом снимок всего места. Потом снял панораму.

Он улыбнулся. У дома Беннета стоял один из маленьких блестящих алюминиевых контейнеров для мусора, которые дополняли большие синие пластиковые городские контейнеры. Не поколебавшись ни секунды, Бо прошагал к этому контейнеру и опрокинул его вверх дном, вывалив мусор на лужайку.

Принес контейнер обратно к клумбе, снова перевернул вверх ногами и закрыл им кусок земли, стараясь, чтобы отпечаток находился в центре отверстия. Потом вдавил контейнер в землю так, чтобы тот образовал над следом защитный купол. И, наконец, принес глыбу арканзасского полевого шпата, украшавшего ландшафт садика, и прижал им контейнер. Этого должно хватить.

Через пятнадцать минут с огнем удалось справиться, и Бо получил возможность произвести первый беглый осмотр внутренних помещений дома. Это был простой случай. Самый простой. Пожар определенно возник в результате поджога.

Застежки-»молнии», найденные на плите, всегда служили надежным доказательством преднамеренных действий. Когда женщина разозлится на мужчину, она обычно хватает его любимую одежду, сваливает на плиту и включает горелки. Бо даже счет потерял количеству «молний», найденных им на домашних плитах.

Огонь уничтожает брюки, но не «молнии». «Молнии» целиком не сгорают. Даже если зубья сделаны из пластика, наконечник и язычок сделаны из старого доброго металла, гораздо более прочного, чем ткань или пластик. Стоило только Бо найти кусочки «молний», и дальше все было просто.

Это был классический пожар в отместку, классический женский пожар. Та женщина, Литтлтон, которая сожгла кровать мужа вместе с лежащим на ней мужем, была отклонением от женской модели. Чаще всего женщины устраивают небольшие пожары, направленные на повреждение имущества, а не на уничтожение. Женские поджоги импульсивны. Поэтому он заставил Рассела отвезти Мэгги домой — чтобы дать ей время подумать и успокоиться.

Чтобы избежать именно того, что случилось.

Легкие Бо начали протестовать против жары и все еще висящего там дыма. Слишком жарко было оставаться внутри и как следует все обследовать. Кухню следует проветрить и остудить вентиляторами до того, как следователи из отдела поджогов приступят к делу. Только с этим пожаром работы будет немного. Бо сделал несколько снимков и отметил время на часах, вмонтированных в плиту. Пластик обуглился и вздулся пузырями, но можно было разобрать положение черных стрелок. Когда огонь перекрыл подачу электричества к плите, встроенные часы остановились, что позволяло определить, когда начался пожар.

В частности, для данного пожара время будет иметь большое значение. Мысленно он проделывал нечто большее, чем просто сбор улик. Он также пропускал эти улики через то, что ему было известно о Мэгги. Возможность совершить поджог у нее была невелика, но все же она могла бы успеть вернуться в город и сделать это. Однако впервые с тех пор, как начался его танец с Мэгги, инстинкт подсказывал ему, что это — не ее пожар. Все указывало на нее, но почему-то казалось неправильным.

Последствия пожара о многом говорили Бо. Нашептывали ему. Так было всегда. На этот раз они не шептали имени Мэгги. Он не чувствовал следов гнева. Этот пожар был холодным, хорошо обдуманным.

Несмотря на твой инстинкт, она остается основной подозреваемой. Бо слишком хорошо это понимал. В последнюю неделю эта фраза запечатлелась в его сердце. Она стала первой его мыслью, когда он просыпался утром, и последней мыслью ночью, перед сном. А теперь он должен делать свою работу. При расследовании поджогов работают с людьми, не с огнем. Потому что огонь оставляет после себя не слишком много.

Беннет ждал его на улице. Этот человек ни разу не попытался заглянуть внутрь своего дома, чтобы посмотреть на причиненный ущерб. У него на уме было только справедливое отмщение, и его узколобость безмерно раздражала Бо. И голос доктора тоже. Когда Беннет говорил, в его голосе всегда присутствовала интонация, которая говорила о его крайнем презрении к простым смертным.

— Грейсон, я полагаю, что даже вы наконец можете понять, о чем свидетельствует этот пожар. Я хочу, чтобы Мэгги Сент-Джон сегодня же арестовали. Если бы вы меня слушали, она была бы арестована еще сегодня утром и мой дом сейчас не пострадал бы.

Бо поправил каску, сдвинув ее дальше назад, и решил, что прозвище, данное Мэгги доктору, было очень метким. Бо не был в восторге от доктора «Зовите-меня-просто-Господом-Богом».

— Сэр, если только мой коллега не нашел очевидца… — Бо сделал паузу, ожидая подсказки от Рассела; тот покачал головой —… у меня нет никаких оснований для ее ареста.

— Вы шутите, да? — У Беннета на лице было написано недоверие. — Ее только что отправили в отпуск на неопределенный срок. Она затаила обиду. Она скандалистка, бросилась на человека со скальпелем, и вокруг нее все горит. Что же вам еще нужно? Делайте свою работу, Грейсон.

— Знаете. — Бо придвинулся ближе так, чтобы смотреть на Беннета сверху вниз. Разница в росте была невелика, но Бо подозревал, что доктору это очень неприятно. — Я просто устал от того, что меня посылают заниматься своей работой. Позвольте задать вам вопрос. Вы вложили спички в ее руку? Видели, как она зажигает плиту? Кто-нибудь видел ее или ее машину в этом районе, вблизи от вашего дома?

— Нет, сэр, — быстро ответил Рассел вместо доктора, и Бо явственно услышал нотку удовольствия в его ответе.

— Она угрожала вам или вашему дому, доктор? В присутствии третьих лиц?

— Нет.

— Ну, в таком случае, доктор Беннет, вам придется проявить терпение, как и всем остальным. Когда я в последний раз заглядывал в запутанный наполеоновский свод законов Луизианы, то убедился, что даже он не позволяет нам повесить человека, исходя из мотива и стечения обстоятельств. Если бы нам это разрешалось, я бы сцапал вас. Держу пари, у вас есть страховой полис. Ваша кухня только что сгорела, и пожар обнаружили вы сами.

Долгое время Беннет не отвечал. Бо видел, что он борется со своим гневом, и, почти подавив его, он сказал:

— Вы не собираетесь ничего предпринимать? Даже получить ордер на обыск?

— Обыск на предмет чего? Тот, кто сжег вашу кухню, использовал вашу плиту, доктор. Даже при наличии следа у нас недостаточно оснований для ордера на обыск. Отпечаток обуви не доказывает, что этот человек был здесь именно сегодня. Поджог — это идеальное преступление. Если вам везет или вы хорошо делаете свое дело, улик не остается. Хотите совет, доктор? Займитесь со страховой компанией и позвольте нам заниматься этим делом.

Бо сделал несколько шагов прочь, потом остановился и прищелкнул пальцами.

— О, да, если у вас в кухонном чулане спрятан сейф, не открывайте его до завтра. Они сильно раскаляются, очень сильно. Прикосновение воздуха может заставить содержимое вспыхнуть, а ведь вам не нужно, чтобы ваши ценные бумаги превратились в дым именно сейчас, правда?

И, повернувшись к Расселу, сказал:

— Я возвращаюсь в контору. Ты тут работай, а я пришлю Джима, когда доберусь туда. Вдвоем прочешите этот дом так, словно это дом вашей мамы.

И не оглянувшись, Бо ушел.

В конторе его настроение не стало лучше. Глаза слезились от бессонницы и воспалились от дыма. Он совсем не спал. Кэролайн Поуг звонила ему на службу три раза. У него не было настроения выслушивать выговор от Кэролайн Поуг за то, что он плохо поступил с Мэгги, а он не сомневался, что именно это она и собирается сделать. Но все равно позвонил.

— Салон «Дамский каприз»!

Его передернуло от приторно-бодренького тона секретарши.

— Попросите, пожалуйста, Кэролайн Поуг. Ей звонит Бо Грейсон по ее просьбе.

Мгновенно стукнула положенная рядом с телефоном трубка. Бо вздохнул. Пойди туда, сделай то. И так целый день.

Кэролайн не заставила его долго ждать и не стала тратить время на приветствия.

— Что вы сделали с Мэгги? Она не снимает трубку, а мне она обычно всегда отвечает. Всегда.

Бо тяжело вздохнул и навалился грудью на письменный стол. Протирая глаза, он вдруг понял, что не желает этого знать. Ни теперь, ни потом. Но у него не было выбора. Ему надо делать работу, а если Кэролайн настолько глупа, что сдуру подтверждает наличие у Мэгги возможности совершить поджог, он должен ее выслушать.

Он мягко высказал предположение:

— Я ничего с ней не сделал. Возможно, ее нет дома.

— Где же еще ей быть?

Бо точно знал, где могла быть Мэгги, но промолчал.

— Послушайте, мистер Грейсон, Мэгги живет просто. Так ей нравится. У нее есть больница, я и эта собака. Из больницы ее уволили. Здесь ее нет. Это значит, что она дома.

— Так почему вы звоните мне? Почему просто не поедете к ней и не проверите, чтобы покончить с этим?

— Посмотрите слово «упрямый» в словаре и получите ее портрет. Если она не отвечает на мои звонки, почему вы считаете, что она откроет мне дверь? — В ее голосе звучало отчаяние. — Даже если бы она не злилась на меня за утреннее посещение вашей конторы — а она, конечно, злится, поверьте, — я не думаю, что в данный момент ей нужна именно я.

Он слышал, как Кэролайн глубоко вздохнула, будто признавая неприятную истину.

— Я только напоминаю ей о Саре, и о пожаре, и о ее вине. Сара была моей лучшей подругой. У нее я познакомилась с Мэгги. Ей не надо об этом напоминать. И вообще ни о чем из того времени. Особенно сегодня, после утреннего разговора.

— Она прекрасно себя чувствовала, когда уезжала отсюда. Ей нужно было успокоиться, но с ней все было в порядке.

— Вы не можете действительно так считать. Она висит на волоске! Вы видели один приступ в тот вечер, когда приезжали к ней. Она мне рассказывала. И если вы до сих пор не знаете, вот вам намек. Мэгги большая мастерица притворяться, что с ней все в порядке. Послушайте, я не могу позвонить никому из больничных медсестер, потому что не хочу, чтобы пошли слухи. Остаетесь только вы. Пожалуйста. Ей придется подойти к двери, если она подумает, что это официальный визит. Я только хочу знать, что с ней все в порядке и что она не… сделала чего-нибудь.

Бо расслышал подтекст, который Кэролайн изо всех сил пыталась не высказать словами. Она тревожилась о рассудке Мэгги. Он не мог согласиться с ее логикой. Может быть, с Мэгги что-то и было не так, но не с точки зрения эмоциональной стабильности. Женщина, которая ураганом вылетела из его кабинета, не была на грани срыва и могла отвечать за свои поступки. Конечно, Кэролайн знала Мэгги дольше, но Бо не был уверен, что лучше.

Однако он не стал оспаривать ее предположения. Звонок Кэролайн давал ему повод навестить подозреваемую без ордера. Пусть даже он уверял себя, что, соглашаясь проверить, дома ли Мэгги, он выполняет свой служебный долг, но знал, что это неправда. Это была личная заинтересованность.