Ты не верь слезам

Глава 20. Света

- Что Вы делаете, Антон? – холодея от страха, спрашиваю я, отступая назад.

- Хочу посмотреть твою фигуру, Лана, - тяжело дыша, отвечает он. – Это стандартная практика. Я же должен понимать, как с тобой работать, и какие твои сильные стороны помимо голоса.

- Я не готова раздеваться, извините! – шепчу я, потупив взгляд.

- А как же ты собираешься звездой эстрады становиться? Работать с фотографами, операторами, визажистами, стилистами, если такая скромница?

Внутри меня идет отчаянная борьба. Я никогда не раздевалась перед мужчиной, даже на приеме у гинеколога была у женщины, когда проходила медосмотр. Разумеется, мне страшно.

- Я же просто посмотрю, Свет. Руками не буду трогать. Пару фото сделаю, чтоб продумать тебе образ и историю для слушателя.

Подняв ладони в примирительном жесте, продюсер отступает, наливает еще виски и усаживается в кресло. Я стою у стены, обхватив себя руками.

- Ну так что? – делая глоток, не сводит с меня глаз.

- Мне нужно время, наверное.

- Время? Это мне нужно время, девочка. Я его выкроил для тебя, сижу тут с тобой, думаю, что нам можно запустить и сделать из тебя звезду. А ты мне сиськи стесняешься показать, серьезно? – хохочет он, хлопая себя по колену. – Ну, насмешила! Да на твоем месте любая была бы счастлива оказаться.

- А что, обязательно раздеваться для этого?

- Ну, смотри, моя маленькая милая зайка, - понижает он голос до еле слышного шепота. - Шоу-бизнес вещь такая, или ты ебешь, или тебя ебут. Я выбираю первый вариант, всегда. На целку из деревни никто смотреть не хочет, это неинтересно. Мы можем придумать красивую историю, даже «поселить» тебя в детдом, для создания более трогательного образа. Потом подложить тебя под депутата, который влюбился в тебя на благотворительном концерте. Сочинить историю про Золушку, но это никому неинтересно. У тебя типаж другой, голос очень необычный и сильный. Не вяжется картинка, понимаешь? Тем более, мягко говоря, внешность у тебя нестандартная, значит, помимо голоса, нужно брать чем-то другим. Например, фигурой. Которую ты мне отказываешься показать.

Я стою, лихорадочно соображая. На чаше весов моя репутация, и мое будущее. Залпом допив остатки виски в бокале, я снимаю с себя платье, оставшись в одном белье и чулках. С видом знатока Антон внимательно осматривает меня с ног до головы, ощупывая глазами каждый сантиметр моего тела, особенно задерживаясь в районе груди.

- Повернись! – хрипло командует он.

Я послушно разворачиваюсь, в ужасе от того, что происходит. Сердце клокочет в районе горла, пульс зашкаливает, на лбу выступает испарина. Чувствую себя, как на рынке. Очень унизительно.

По движению воздуха ощущаю, как Антон подходит ко мне вплотную, дыша в затылок.

- Прогнись, Лана, мне нужно сделать фото.

- Я не буду фотографироваться! – облизывая пересохшие губы, пробую отказаться.

- Малышка, это стандартная практика. Расслабься!

Достает из шкафа зеркальный Кэнон и подносит объектив к своему лицу.

- Давай, Света. Работаем! Ты как Буратино. Никого не возбуждают деревянные фигуры!

Я пытаюсь принять соблазнительные позы, но выходит из рук вон плохо. Непроизвольно по лицу катятся слезы. Как в тумане, выполняю команды, отдаваемые мужчиной, и хочу одного, провалиться сквозь землю от стыда.

Постепенно распаляясь, он приближается ко мне.

- Довольно, Света. Снимай белье, чулки оставь, - протягивает руку с бюстгальтеру, дергая бретельку и оголяя грудь. – О, какие шикарные сисечки, сосочки острые.

При этих словах облизывает губы и щипает за чувствительные вершинки.

- Что Вы делаете? Прекратите! – визжу я, спешно натягивая лямки обратно.

- Скромняшка-недотрога? Обожаю целок! – шипит он, хватая меня за ягодицы. – Тебе понравится, обещаю, что буду нежным.

- Нет! Нет! – пытаюсь вырваться от цепких рук, уворачиваясь от горячего языка, который вылизывает мою шею. Меня передергивает от отвращения и мерзости этой ситуации. Окутывает животным ужасом, словно ртутью наливая мышцы.

- Да, милая! Куда ты уже денешься?

- Помогите! – переходя на фальцет, что есть мочи верещу я. – Кто-нибудь!

- Это еще больше возбуждает, малышка, - шепчет он, вминая меня в себя. – Никто не придет, мы совершенно одни!

- Нет! Нет! Нет! – голос срывается, я бью наотмашь по жирному лицу, царапаюсь, кусаюсь

- Да! – прижав меня к стене, свободной рукой рывком снимает с себя штаны, оголяя маленький, толстый стручок.

Воспользовавшись его положением, я что есть сил отталкиваю его от себя и, схватив платье с пола, бегу в направлении входной двери. Подворачиваю ногу на высоких каблуках, и падаю на пол. Антон хватает меня за лодыжку, и наваливается сверху, тяжело дыша.

- Я же сказал, что ты никуда не денешься, - срывает с меня стринги, подминая под себя, и пристраивается сзади.

- Помогите! Нет! – в истерике кричу я, слезы катятся по лицу, обжигая кожу.

- Откройте! – доносится до моего слуха мужской голос. – Сейчас же!

В дверь приемной кто-то начинает разъяренно долбиться. Господи, он услышал мои молитвы!

- Немоляев, открой дверь, или я на хуй вынесу ее! – громогласно ревет мужчина за дверью.

Прекратив свою возню, продюсер резко встает, спешно натягивая штаны.

- Одевайся, быстро! – командует он, приводя себя в порядок. И выходит в приемную, прикрыв за собой дверь.

Размазывая тушь по щекам, я пытаюсь влезть в платье, меня так сильно трясет, что я никак не могу попасть второй рукой в рукав. Икая от пережитого страха, трясущимися руками пытаюсь застегнуть молнию на спине, не справившись, бросаю это дело. Осталось добраться до шкафа и забрать свое пальто и сумку.

За плотно закрытой дверью слышу мужские крики, брань, удары и звук тяжело падающего тела. В ужасе сажусь на корточки, прячась за столом.

- Света! Ты где? – открыв дверь, зовет меня мужчина.

Выглядываю из-за стола и вижу Александра. Глазам своим не верю, это он. Но откуда?