Ты теперь мой враг

Пролог

— Ты была права. Мы ничего друг другу не должны.

Он ухмыляется и снова упирается взглядом в экран, будто ничего его больше не волнует: только сменяющиеся кадры какого-то боевика и герои, которые вот-вот будут вместе. Так в фильмах часто. Они сражаются с главным злодеем, но в итоге всех победят и будут счастливы.

А вот мы не смогли. И виновата в этом я.

— Прости меня, если сможешь, — говорю совсем не то, что собиралась. Я ошиблась. Ошиблась так, что саднит внутри, сжимается сердце, останавливаясь, а потом разрывается на части, принимаясь биться по новой.

Всё не так, мы должны. Должны хотя бы попробовать всё исправить, но я делаю робкий шаг назад и снова шепчу:

— Прости.

— Да всё нормально, Лика. Забей. Мы давно выяснили отношения, — произносит, будто в самом деле зла не держит. Но я его слишком хорошо знаю, чтобы поверить в это. Замечаю как он цепляется пальцами за подушку, на которую облокотил руку.

Скулы напряжены, губы сжаты, а в глазах показное безразличие. Именно показное.

— Ты нашла что искала? — снова отрывает взгляд от экрана. Я, действительно, пришла, чтобы забрать кое-какие вещи, но чувствую в этом вопросе контекст и опускаю глаза.

— Я искала не то, что мне нужно, — отвечаю именно на вопрос, звучащий между строк. Замечаю, как дергается его лицо. У меня получилось сорвать эту маску на мгновение. А потом он снова отворачивается. Воздух моментально тяжелеет, мрачным тоном он добавляет:

— Оставь ключи на тумбе и захлопни дверь.

Молча киваю, но не ухожу. Просто не могу. Подхожу несмелой походкой, ковер с длинным ворсом щекотит пятки, и я поджимаю пальцы, задерживая дыхание. Останавливаюсь между большим экраном и диваном, он какое-то время смотрит сквозь меня, а потом медленно поднимает глаза. Ловлю хмурый взгляд и понимаю, что сейчас буду идти вброд. Против течения.

Эта жалкая попытка выглядит унизительно, но он всегда реагировал на моё тело, умело контролируя прочие эмоции. Пусть будет так. Пусть даже после выставит меня за дверь. Но я надеюсь, выбью шанс на разговор.

Стою и не двигаюсь, сама попадая в плен его глаз. Раз, два, три. Ну же, Лика, давай. Принимаюсь расстегивать пуговицы на блузке и вижу, как вспыхивают его глаза, он продолжает сжимать подушку и не двигается. Не говорит ничего, и в этом я тоже вижу слабую надежду.

Он поднимается так же медленно, не отводя взгляда, подходит, тянется ладонью к моему лицу, но рука замирает. А потом он пробирается в мои волосы и внезапно притягивает к себе, надавливая на затылок.

— Мне не нужна твоя жалость, это понятно?

Отпускает также резко, как и притянул. Успеваю лишь коротко выдохнуть от его близости.

А потом хлопает входная дверь, чего совершенно не ожидаю. Я в полной растерянности.

— Милый, ты дома? — тут же слышится со стороны прихожей. — Вырвалась на обед, как ты и просил.

Она вот-вот зайдет и увидит меня, быстро застегиваю блузку, наблюдая, как ухмыляется мужчина, отскакиваю, скорее, по инерции, а вскоре в проеме появляется миловидная девушка. Вздернутый аккуратный нос, темные волосы до плеч, пухлые губы и густые брови. Просто набор милашки.

Теперь усмехаюсь. Я хорошо её знаю. К сожалению.

— Малена, дорогая, иди сюда, — не отрывая взгляда от меня, обращается он к девушке. И пока она подходит, не выпускает меня из своего взгляда. Малена смотрит на меня исподлобья, но слушается, и он притягивает её за талию. А я просто наблюдаю за этой шокирующей картиной и не могу сдвинуться с места. — А ты что же передумала? Если хочешь, можешь к нам присоединиться, — он внезапно притягивает девушку к себе. А потом целует. Она вообще не сопротивляется, хоть вроде как удивлена происходящим не меньше меня.

А я просто смотрю, потеряв дар речи, и сказать больше ничего не могу.

— Присоединяйся, ну, — бросает он мне, оторвавшись от девушки, отходит назад, опускается на диван, рукой хлопает по месту рядом, а я наконец отмираю. — А что не так?

Он так широко улыбается, что выходит наигранно. В глазах вижу боль и всё понимаю. Он никогда меня не простит.

Теперь не мешкая покидаю гостиную, не помню даже как обувалась, как брала спортивную сумку с вещами, ключ я просто бросила в сторону зеркала и выбежала из квартиры, захлопнув дверь.

Только сейчас замечаю, что по щекам катятся слёзы.

Это конец.

Глава 1

Наши дни

— Милая, ты же успеешь сегодня вечером? Мне очень важно, чтобы ты была со мной.

Глеб появляется позади меня так неожиданно, что я на мгновение теряюсь. Вижу его в зеркале и резко оборачиваюсь, растягивая губы в улыбке:

— Я постараюсь успеть, просто эта встреча может затянуться.

— Ты же говорила, что больше не берёшь личные консультации.

— Это не консультации, это крупные клиенты, планируют организовать в компании тренинг по саморазвитию и хотят, чтобы я у них выступила.

Виновато сдвигаю брови, он ухмыляется. Тянется поцеловать меня в губы, но я подставляю щёку.

Опускаю глаза, понимая, что с моей стороны вышло некрасиво. Но поделать ничего не могу. В последнее время у нас вообще не ладится. Надеюсь, я не перегибаю, потому что у Глеба сегодня важный день — открытие школы искусств, как он говорит, в каком-то новом направлении. Возможно, он рассказывал подробности, но я не особо слушала, от этого снова чувствую вину в который раз.

— Что за место? — спрашивает как будто невзначай, поправляет галстук, становясь рядом, теперь я оборачиваюсь и снова смотрю на него через зеркало.

— Студия «Тринадцать», — произношу, внимательно наблюдая за реакцией Глеба. — Они оплатили и поставили в известность.

— Ты могла бы отказаться, — так же вроде бы безразлично добавляет, однако я отчетливо слышу в голосе упрек. Обнимаю его, прижимаясь к спине, выглядываю из-за плеча, смотрю в его глаза в отражении:

— Тебе не о чем беспокоиться, так поздно его там не бывает.

— Я не за себя волнуюсь, Лика.

Глеб замирает, а потом вздыхает.

— Не хочу, чтобы он тебя снова втянул во всю эту грязь.

— Тебе не о чем беспокоиться, — повторяю с улыбкой. Один бог знает, как тяжело она мне даётся, но я уже привыкла запирать истинные чувства на замок, потому что по-другому больше не будет. — Он... — начинаю в очередной раз, но Глеб меня прерывает:

— … твой бывший муж. И очень хорошо знает, как на тебя надавить. Будь осторожна, Лика. А в остальном, я доверяю тебе.

Он теперь оборачивается и притягивает к себе. Убирает прядь волос мне за ухо, наклоняется и шепчет:

— В девять начнётся, успей, пожалуйста, я буду очень ждать.

Киваю, опуская глаза, и вновь поднимаю:

— Я позвоню.

Хватаю сумку и выбегаю из дома. И пока несусь вниз по ступенькам, прокручиваю в голове слова Глеба.

Демид Бронский. Мой бывший муж, тот, кого я любила больше жизни, и которого до сих пор не могу забыть, действительно слишком хорошо меня знает, вот только Глебу не о чем беспокоиться: Демид наверняка уже и думать обо мне забыл. И мне очень повезло, что рядом со мной есть надёжный человек, который меня по-настоящему любит. Жаль только, что не могу ему ответить взаимностью. Пока что.

Добираюсь я довольно быстро, пробки уже рассеялись и, оставив машину на парковке, я топаю прямиком к железной лестнице. Мой бывший всегда отличался оригинальностью, иначе бы он не стал довольно успешным дизайнером, а ещё у него по всему городу студии подобно этой и помещения, где я раньше собирала учеников на свои тренинги. Связи у него тоже имеются, но всё же положение в обществе и его заслуга.

У входа бросаю взгляд на огромную инсталляцию непонятной формы, которая скорее должна отпугивать клиентов, но парадокс, многие заходят сюда просто из любопытства. На первом этаже помещение под антикафе, на втором переговорные комнаты, туда я и направляюсь.

Глеб прав, я могла отказаться, но это действительно прибыльный проект, а у меня дела в последнее время идут плохо, упускать возможности, только потому что помещение принадлежит бывшему — глупо. Тем более в такое время он наверняка в каком-нибудь клубе с очередной пассией, а может с той же. Ну уж точно не проверяет, не наведалась ли я в его владения в субботу вечером.

Мысленно усмехаюсь, но в груди уже вовсю расползается неприятное чувство, оно сковывает постепенно, вот-вот накроет волной, поэтому спешно отгоняю эти мысли, а вместе с ними и картинки прошлого — всё то, что я старательно забывала. Сосредотачиваюсь на предстоящем проекте — вот, что должно меня сейчас волновать

Администратора я знаю, она меня тоже, и совершенно не скрывает своего удивления, когда я с ней здороваюсь.

Мне кажется, она даже собирается спросить:

«Какого черта, я здесь делаю?»

Но меня спасает клиент:

— Лика Новак? — слышу за спиной и, обернувшись, растягиваю губы в улыбке. Выдыхаю. Грубить, а тем более изображать саму вежливость, не придётся, администратор утыкается в бумаги, когда женщина подходит ближе. Отвечаю кивком головы. — У нас на восемь. Третий зал.

Встреча проходит неплохо, и всё равно чувствую некое напряжение, соглашаюсь на условия, договариваемся о дальнейшем сотрудничестве и пожимаем друг другу руки.

Мы всё же затягиваем со временем, но понимаю это слишком поздно.

Бросаю взгляд на часы и теперь несусь к выходу. К началу могу не успеть, но если поторопиться, застану Глеба на месте. Теперь ощущаю некую тревогу, впрочем, я не так уж ошибаюсь, предчувствуя неладное.

Уже практически покидаю территорию, когда замечаю тень, отлепившуюся от кирпичной стены возле парковки. Мне это, разумеется, не нравится, я, конечно, знаю пару оборонительных манёвров, но на этом всё.

Невольно замедляю шаг, пока неизвестный выходит под свет фонаря, а потом и вовсе останавливаюсь. Сердце делает то же самое. И лучше бы путь мне перегородили хулиганы, потому что против этого человека у меня нет ни одного приёма.

— Что ты здесь забыла? — ухмыляется Демид. Мрачный взгляд прибивает к месту, Бронскому даже говорить ничего не нужно, одна его подобная ухмылка размазывает меня вмиг, но показывать я этого не собираюсь.

— Дай пройти, — смотрю на бывшего в упор, но он и не думает меня слушаться.

Подходит медленно, словно намеренно растягивает время, руки в карманах брюк, пиджак нараспашку, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, волосы теребит ветер. Демид прищуривается — в темноте глаза кажутся совсем уж чёрными, и по телу побегает дрожь. Нет, это не страх.

Глава 2

— Какие планы на день? — спрашивает Глеб, мы завтракаем практически в тишине.

На вопросы, как вчера прошла его презентация, Астахов отвечает сухо, услышав про парней на дороге, вообще отмахивается: машина была без номеров, заявлять никуда не будет.

В итоге мы утыкаемся в тарелки, и теперь вопрос про мои планы довольно неожиданно нарушает наше молчание. Поднимаю взгляд: за ночь лицо Глеба ещё больше опухло, гематомы налились цветом, но в остальном он выглядит более бодрым, чем вчера, движения естественные, и переломов явно не наблюдается.

— Сейчас на пару часов нужно будет отъехать, но в остальное время я планировала заниматься одним упрямым больным.

— Я здоров, если ты про меня, — улыбается наконец-то Астахов и этим немного разряжает накаленную обстановку. — Если ты не против, отвезу тебя, только соберусь.

Он поднимается из-за стола и тут же морщится, а я качаю головой:

— Ты мне нужен. Живой, — добавляю тут же, увидев, как он ухмыляется. Глубоко вздыхаю и откладываю вилку:

— В чём дело, Глеб? Я мысли читать не умею, и если ты хочешь чем-то поделиться — просто скажи.

Он замирает, а потом опускается обратно. Опирается локтями на стол и чуть наклонятся ко мне:

— Ты его вчера видела, — звучит даже не как вопрос. Глеб просто озвучивает факт, и я киваю:

— Видела.

— Ничего не хочешь добавить?

— Я не планировала встречу, если ты об этом. Глеб, — тоже подаюсь немного вперед, — я не нужна ему.

— А он тебе?

Простой вопрос тут же прибивает к месту, пробирает так, что учащается пульс, потому что ответ режет меня на части. Как бы я не хотела произнести сейчас «нет», просто не могу.

Молчу, разглядывая Глеба, взгляда тот не сводит, ухмылки нет, и только сейчас приходит догадка, что он, при всём своем показном понимании, ждет ответ, который я дать ему не могу. Он всё ещё верит в нас, иначе бы не был со мной.

— Я не буду тебя обманывать. Но за спиной ничего не сделаю. Демид ненавидит меня, к тому же сам меня предал. И если ты хочешь знать, кого бы я выбрала из вас, если бы передо мной сейчас поставили выбор — будь уверен. Это был бы ты.

Говорю прямо и открыто, потому что это правда. Чувства, которые у меня по-прежнему есть к бывшему связаны в тугой узел и посыпаны пеплом, доверие сгорает в один миг, как только начинаешь сомневаться. В моем случае полыхал такой пожар, что ни одного шанса не осталось на благополучный исход.

Даже если на секунду представить, что Демид вдруг свихнулся и пришел ко мне с покаянием — ничего бы не изменилось. А его вчерашние угрозы тем более не добавили оптимизма в то, что между нами в принципе ещё что-то может быть. И дело не только в его ненависти.

Астахов выдерживает мой взгляд и локти со стола убирает.

— Если он тебя обидит — просто дай знать. И я его с лица земли сотру.

Он говорит так серьезно, что от его тона по спине пробегает холод.

— Глеб...

— Ты права, я останусь дома.

И словно знает, что снова промолчу, просто встает и направляется на выход из кухни.

А я задерживаю дыхание и выдыхаю, лишь когда слышу, как он скрывается в спальне.

Сотрет с лица земли. Ох, как бы не вышло наоборот.

Врать откровенно я не буду, но молчать всё же придется.

Воскресенье на удивление выходит тёплым, я открываю окно в машине, и в салон врывается аромат цветущих деревьев. Трели обезумевших от счастья птиц переплетаются с шумом проезжающих машин. Люблю это время года, каждый раз хочется растянуть весенние дни, остановить, поставить на паузу, но только не в этот раз.

Сейчас мне нужно только одно — чтобы время бежало быстрее, отдаляя меня от недавнего прошлого. Такого одновременно счастливого и уже ненавистного. Ещё год назад всё было по-другому, и казалось, так будет всегда. А потом всё разрушилось, так стремительно, так просто, как будто и не было ничего.

Опасные мысли мгновенно подбираются к заветной преграде, бьются о нее всё сильнее, и я тут же их прогоняю. Время не лечит, знаю это наверняка. Но если стараться переключаться, то можно создать иллюзию сносного существования. Может быть, когда-нибудь справлюсь с тупой болью, а пока что просто принимаю её внутри.

Мы с ней уже породнились.
 

Я намеренно выбираю длинный путь мимо набережной, медленно проезжаю по когда-то любимым местам, растягивая минуты, слишком быстро я покинула квартиру, словно сбегала от напряжения, которое уже не скрыть. Нужно просто остыть, переварить.

Подъезжаю к бизнес-центру я всё равно раньше, чем мы договаривались со вчерашней клиенткой, и устало откидываюсь на сидение. Мне ждать ещё час.

Достаю планшет и делаю несколько набросков текста, мне нравится моя работа, и несмотря на палки, которые мне судьба умело вставляет в колеса, я не собираюсь бросать свое дело. Какое-никакое, а имя у меня есть. Невольно усмехаюсь, только сейчас понимая, что оно у меня благодаря Демиду, но всё же остальное — моя заслуга.

Помимо привлечения клиентов, нужна упорная работа, и вот уже сарафанное радио разносит по городу положительные отзывы о моей деятельности.

Вот только в последнее время всё катится по наклонной, но я верю, что это временно. После удачного взлёта, кажется, что будешь летать вечно, но шутки судьбы порой очень жестоки, и я делаю всё, чтобы падение оказалось мягкой посадкой перед новым набором высоты.

Снова делаю несколько записей, увлекаюсь так, что не замечаю, как проходит время. Отрываю взгляд от планшета и тут же застываю.

Я вряд ли сплю, но все равно часто моргаю, всё ещё не веря в такое совпадение. Подумать только. Мы то умело избегаем встреч, то сталкиваемся как будто намеренно.

И причина моего недоумения — Демид.

Он вышел из здания и направляется к части парковки на другой стороне от входа, не могу отвести от него взгляд, и не потому что у бывшего неплохая фигура, хотя что есть — то есть: даже со спины видно, передо мной человек достаточно уверенный в себе, но волнует сейчас меня не его прекрасное сложение тела. Офисов здесь достаточно, а всё же мысль мелькает — Демид и сейчас намерен испортить мне проект.

Глава 3

— Всё хорошо? — слышу голос Глеба и вздрагиваю от неожиданности; настолько шокирована статьёй, что не замечаю, как он входит в кухню.

Сегодня Астахов выглядит намного лучше: на нём тёмные брюки, серая рубашка, если надеть солнечные очки, то не сразу заметны синяки, хотя, конечно, от своего обычного вида он далёк. Качаю головой, потому что ничего не хорошо, а Глеб подходит ближе и обращает внимание на экран, наклоняется, пробегая взглядом по строчкам.

— Я так понимаю, напугало тебя не объявление, что известная актриса родила пятого? — довольно мрачно спрашивает Глеб, указывая на объявление рядом с кричащим заголовком, теперь я просто киваю и снова перевожу на него взгляд.

— За рулём моя клиентка. Мы говорили с ней вчера. Точнее, я не уверена, что это она, но должна проверить.

— Судя по статье, женщина под наблюдением медиков. Ты переживаешь за её здоровье? Могу тебя отвезти, мне сегодня как раз в ту сторону.

— Дело не только в этом.

— Пешеходы в тяжелом состоянии доставлены в больницу, но тоже живы. Кого-то из них знала? Тут даже имён нет.

— Глеб, — вздыхаю, начиная складывать в голове пазл. Мне не по себе от одной только мысли, что я могу быть права. Что это не случайное происшествие, и Ирина стала жертвой из-за меня.

— Что-то ещё?

Астахов отодвигает стул напротив и усаживается передо мной, а я закрываю ноутбук.

— Да, — молчу, не продолжая, а потом добавляю. — Мне нужно кое в чём удостовериться. Выяснить, Ирина ли это. Под вопросом мои тренинги, — всё же пока что не говорю всю правду. Нужно убедиться, а потом вешать ярлыки.

— Поеду с тобой, — теперь он не спрашивает, и отговаривать его у меня нет причин.

В холле больницы привычный специфический запах, он подавляет и вызывает неприятные ассоциации. Я быстро направляюсь к стойке информации, но там помочь мне не могут, нам в соседний корпус. Ещё некоторое время проблуждав по территории, наконец находим нужный, но беседа с охранником многого не дает, пропуска у нас нет, и всё, что он может пояснить, что да, поступала женщина, похожая на описанную мной, но имени назвать не может — не разглашает.

Я готова выть от отчаяния, собираясь уже уйти ни с чем, но меня тут же, взяв за плечи, отодвигают в сторону мужские руки. Всё это время Глеб не вмешивается, но теперь ухмыляется и просит подождать. Уж не знаю, что он говорит охраннику, наклоняясь к окошку, но вскоре подзывает меня к себе. Мужчина как раз звонит по телефону и, положив трубку, кивает мне:

— Как вы говорите её зовут?

— Макарова Ирина Александровна.

— Есть такая, состояние стабильное. Если хотите что-то передать...

— Нет. Спасибо.

Я быстро покидаю холл, и лишь выйдя на свежий воздух, прикладываю ладонь ко лбу.

Сердце стучит быстро-быстро: оно отказывается верить, что Демид способен на подобное. Но всё-таки и принять, что это совпадение не получается. Ирина в больнице. И мне не верится, что она самостоятельно попала в эту аварию. К тому же на неё заведено уголовное дело.

— А теперь объяснишь, что произошло? — равняется со мной Глеб, и я поднимаю на него взгляд. Даже не знаю, с чего начать, но поговорить нам придется.

Не успеваю ответить, Астахов расценивает моё молчание по-своему:

— Хорошо, давай так. Сейчас у меня здесь недалеко встреча, а после мы всё обсудим. Идёт?

Соглашаюсь, но мне нужно ещё заехать в пару мест, встречи обычные, запланированные на прошлой неделе, просто забрать отчёты и обсудить план мероприятий, встретиться с арендодателями, Глеб любезно предлагает взять его авто, и я не отказываюсь.

Ещё только подъезжая к месту второй встречи, замечаю, что с виду неприметное серое авто следует за мной уже какое-то время, отчего накрывает неприятным предчувствием. Вижу эту же машину в течение дня ещё пару раз. Паранойя или нет, но мне всё это не нравится.

Поэтому уже возвращаясь домой, решаю поехать другим путем, немного плутая по дворам, почти выдыхаю, не обнаруживая преследования, но на одном из поворотов, холодеют ладони: я снова вижу серую иномарку и теперь ускоряюсь. Доезжаю до дома без происшествий, но всё равно по двору иду, оглядываясь.

Несмотря на вчерашнее яркое солнце, сегодня пасмурно, небольшие порывы ветра заставляют запахнуть пиджак и вжать голову в плечи, всё-таки погода в наших краях очень переменчива, только вчера казалось, что отныне дорога тёплым дням открыта, но оказалось, это был ознакомительный фрагмент. Неизменен лишь аромат цветущих деревьев, и если бы не он, можно было бы решить, что на календаре осень.
 

Когда я вхожу в квартиру, Глеб уже дома, он сидит в гостиной на диване, уткнувшись в планшет, и я без прелюдий задаю ему вопрос:

— Расскажи, что тогда случилось на дороге, Глеб?

Астахов поднимает брови, откладывая гаджет, а я присаживаюсь рядом:

— Только давай правду. Уже слышала, что ты кого-то там подрезал. Но может, я имею право знать, что произошло? Это ведь были не просто придурки, да, Глеб?

Он выдерживает мой взгляд, смотрит в упор и на глазах мрачнеет.

— Это мои дела, Лика.

— Твои дела сегодня за мной следили. У тебя тонированные стекла, и возможно, слежка предполагалась именно за тобой.

Рассказываю про серое авто, и Астахов обеспокоенно подсаживается ближе, хмурит брови:

— Я хочу всего лишь тебя отгородить от всего этого.

Глеб выдерживает паузу, а я просто молчу затаив дыхание; кажется, сейчас он передумает и снова отмахнется, но Астахов всё же прищуривается и говорит:

— Но если тебе так необходимо знать, что произошло, то да, мне угрожали. Кое-кому не нравится, что я успешно занимаю рынок. Обычное дело.

— Обычное? Тебя избили, Глеб! И ты собираешься молчать?

Он усмехается.

— Подозреваю, что им не страшны мои громкие заявления, но им меня не напугать. Ребята не представились, объяснили, что на меня ещё выйдут. Лика, я не мальчик, и не в такое влезал, разберусь. Трусливо бежать из города я точно не планирую.

Глава 4

С трудом, но выдерживаю его взгляд, мучительный, тяжелый, от которого вмиг накаляется и без того напряженная обстановка. Бронский вдруг смотрит на мои губы, лишь на мгновение, но мне этот миг кажется вечностью, бывший тут же отворачивается, сжимая кулаки. Подходит к столу и опирается на него обеими руками.

Рассматриваю его спину, широкие плечи — сейчас можно. Он сам защищает меня от себя, отвернувшись, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы хорошо представлять, как Демид сейчас хмурится, как сжимает губы и, возможно, закрывает глаза.

— Почему ты это делаешь? — нахожу в себе силы задать измучивший до невозможности вопрос. — Прошел почти год. Просто скажи, зачем ты продолжаешь разрушать мою жизнь?

Знаю, что он прямо сейчас злится, и понятия не имею, ответит ли, но у меня сжимается сердце лишь от одной мысли, что правда прозвучит. Я жду её. Я её опасаюсь.

Бронский молчит, а потом медленно оборачивается.

— Ты, Лика, меня поражаешь, — он ухмыляется. — Врываешься, зная, что тебя тут не ждут. Задаёшь вопросы. Не находишь это как минимум невежливым?

Невежливым? Мы будем говорить об этикете в свете последних событий?

— У меня проблемы с воспитанием, — всё же произношу с вызовом. Понимаю, что, скорее всего, то, как приближалась к кабинету, было слышно за версту. Я очень уверенно направлялась сюда, разрывая стуком каблуков тишину коридора, поэтому не без сарказма добавляю: — Прости, если помешала.

— Не помешала, — снова ухмылка, — мы как раз закончили.

Подавляя что-то жгучее, подступающее к щекам, выдыхаю и стараюсь произнести спокойно, но выходит всё равно резче, чем хотелось бы:

— Мне неинтересно.

— Как скажешь.

Демид опирается на стол позади, присаживаясь, его волосы немного растрёпаны, руки в карманах брюк, небрежно расстегнутый ворот светлой рубашки оттеняет смуглую кожу, на шее замечаю помаду — ну хорошо на штанах не оставила. Глупые мысли спасают от тревожных.

— Ты не ответил.

— Я и не должен. А вот тебе, — делает он паузу и продолжает: — Советую быть с вопросами поосторожней. Можно задать не те, и не тому.

Демид даже не встает с места, не подходит, а я уже чувствую в его голосе угрозу.

— Значит, не ответишь.

— А на что ты рассчитывала, Лика? Я просил тебя держаться подальше, может, повторить, о чём мы говорили?

— Мы не говорили.

— Вот именно, — Демид теперь намеренно опускает взгляд на мою шею, ниже, это не тот, которым он только что смотрел на мои губы. Намеренно-вызывающий, намекающий на то, что он вполне способен закончить начатое в нашу прошлую встречу. — С чего ты взяла, что сейчас будем? — добавляет он пониженным тоном, возвращаясь к моим глазам.

Справедливое замечание ничуть не умаляет моей решительности.

— Надеялась, что у тебя есть принципы. И что ты к происходящему отношения не имеешь. Но, — я напрягаюсь, видя, что Бронский всё же приподнимается, — Ирина Макарова в больнице...

— Мне очень жаль, — говорит ровным голосом. — Пусть выздоравливает.

Да он издевается!

— Она попала в аварию, и не нужно делать вид, что ты не в курсе, кто это. Я видела тебя вчера, и ты звонил ей после. Ты знал, что у нас с ней намечается большой проект и решил помешать, так? Но не такой же ценой!

Я пытаюсь разглядеть во его взгляде хоть что-то: доказательство или опровержение моих слов, но это бесполезно. Демид скрывать настоящие эмоции умеет, хоть некоторые я когда-то умела распознавать. А может быть, это была его большая игра? Впустить меня на свою территорию, сделать всё, чтобы я открылась ему. Доверилась.

Бронский качает головой, снова игнорируя мои вопросы:

— У тебя обострённое чувство справедливости, Лика. Вот скажи, почему тебе всегда нужно докопаться до истоков?

— Потому что страдают близкие мне люди. Невиновные.

— Если так беспокоишься, взяла бы этих невиновных и уехала подальше, — снова возвращается к своим рекомендациям. Он так просто об этом говорит, словно это нечто обыденное. — Поверь мне, это многим облегчило бы жизнь. — Он делает паузу, вдруг меняясь в лице. — Просто поверь мне, ты же умеешь.

Я отгоняю его намеки, не время предаваться воспоминаниям.

— Но так не должно быть, Демид. Глеба избили! Ему угрожали! Это по-твоему нормально?

Бронский лишь губы в улыбке растягивает, хотя я и замечаю, что он буквально дёргается при упоминании Астахова. Любить его Демиду не за что, поэтому нет ничего удивительного, что в его интонации появляются ноты злорадства:

— Не думала, что твой любовник это заслужил?

— Никто не заслуживает подобного. Ни я, ни те, кто меня окружает. Не хочешь говорить... — останавливаюсь, тяжело дыша, Бронский прищуривается, угрожать ему не самая лучшая идея, да у меня и рычагов нет. Но я очень надеюсь на правосудие — какие бы чувства у меня не были к этому человеку, страдают невиновные люди.

— Продолжай, — ухмылка с лица Демида исчезает, взгляд снова темнеет, но ему меня не напугать.

— Я узнаю правду другим способом, — говорю и резко отворачиваюсь к двери.

Нечего мне здесь больше делать. Больно осознавать, что то, до чего я могу докопаться, мне совсем не понравится, но выхода просто нет. Уехать из города я могу, но Глеб останется. И где уверенность, что от него отстанут?

Не успеваю выйти, лишь берусь за ручку двери, когда Бронский внезапно оказывается у меня за спиной, и явно не для того, чтобы пожелать удачи.

— Не лезь в это, поняла?! — практически оглушает своим рыком Демид. Кажется, даже стены содрогаются, всё ещё возвращая какое-то время эхо. Он в один миг разворачивает меня спиной к двери, нависает. — Не смей. А ещё лучше про Глеба своего забудь, — говорит он зло.

Я дышу часто-часто, распахнув глаза, совершенно не ожидая увидеть его так близко, зрачки Демида расширены, отчего глаза кажутся почти чёрными, Бронский буквально впивается в меня мрачным взглядом, и внутри появляется стягивающее тоской чувство, губы Демида приоткрыты, они близко, я невольно свои сжимаю.

Глава 5

Почти пять лет назад.
 

Но теперь отвести свой не могу. Мужчина так эффектно выглядит, что даже наблюдая за ним сверху, ощущается его превосходство: тёмные глаза, они отсюда кажутся даже чёрными, тёмные волосы, лёгкая щетина, белое поло очень выгодно подчёркивает подтянутую фигуру и чертовски привлекательно оттеняет ровный загар.

Возможно, незнакомец только что вернулся с какого-нибудь известного курорта, он вообще словно из другого мира. Можно было бы сказать, что он сошёл с обложки глянцевого журнала, но чувствую, это не так. Внешность мужчины нестандартна, но всё же привлекает несомненно.

В его большой ладони мой телефон кажется чем-то неуместным, обращаю внимание на дорогие часы, и становится неуютно, хотя с чего бы. Это просто прохожий, мне нет дела до разницы в наших статусах, он сейчас отравится по своим делам, и мы больше никогда не увидимся.

Мужчина поднимается по ступенькам медленно, а я все это время даже не двигаюсь, так и сижу, не в силах отвести взгляд. Оказавшись совсем близко, незнакомец присаживается передо мной на корточки, тут же в ноздри ударяет аромат его парфюма — он мне нравится. Дразнящий, дерзкий, я не знаю ничего о мужчине, но это сочетание ему явно подходит.

Именно таким пользуются уверенные в себе личности.

— Кажется, вы уронили, — ухмыляется он, и от тембра голоса по телу пробегает волна импульсов. Кончики пальцев словно немеют, пара громких ударов сердца, и теперь оно вообще замедляет ритм.

Что, чёрт возьми, происходит?

Лика, отвисай немедленно!

Незнакомец протягивает мне устройство, уже считаю, что пришла в себя, но в момент, когда беру телефон, немного задерживаю свою руку в широкой ладони. Мне нравится это прикосновение, и наверняка оно не остается незамеченным, так как мужчина сжимает пальцы. Руку теперь резко одергиваю, и он тут же её отпускает.

Мужчина растягивает губы в улыбке. Мне теперь настолько неловко, что даже злюсь. Не припомню, чтобы меня вообще кто-то вот так мог смутить, я умею контролировать эмоции и природу всего этого хорошо знаю. Не зря же училась столько лет и ночами вместо тусовок погружалась в умные книги.

Просто вся ситуация дурацкая: лестница эта, нога ноет, телефона, видимо, лишилась, и мужчина из другого мира — набор «удачного» начала дня — не иначе. Опускаю глаза на разбитый тёмный экран.

Телефон не включается, и это меня неимоверно расстраивает, но теперь вслух не высказываю недовольства, а лишь поднимаю взгляд.

— Спасибо, — киваю. — Могли бы оставить его там. Он вряд ли мне теперь пригодится.

Убираю мобильный в рюкзак, стараясь не выдать своей реакции на происходящее, а незнакомец поднимается и протягивает руку:

— Вы не ушиблись? Я видел, как вы подвернули ногу.

— Было сложно ничего не подвернуть, — лишь ухмыляюсь в ответ.

Но помощь всё-таки принимаю. И когда встаю, незнакомец сам не отпускает мою руку, хотя мы уже стоим на ступеньках.

Я всё это время повторяю про себя простые истины из собственных выводов: нами управляют гормоны, вся эта химия всего лишь результат моего падения — с нами играет подсознание; эмоции возникают на интуитивном уровне, они помогают человеку выжить, и всё закономерно — я чуть было не упала с лестницы, благо жертвой стал лишь мобильный, а мужчина появился именно в этот момент, и мозг расценил его как спасателя.

Очень складно это звучит в голове, вот только пульсу плевать.

— Всё в порядке, — спешно добавляю, пресекая вновь возникающую неловкость. Боль в ноге не усиливается и даже немного проходит. Надеюсь, оплошность не помешает мне добраться до квартиры, которую выгодно сдают, жить предполагается не одной, но зато очень бюджетно. Институт я окончила, и общежитие уже не предоставляется, а уезжать в деревню снова нет никакого желания.

Я планирую задержаться в этом городе. И у меня большие планы на дальнейшие перспективы, просто сейчас трудности.

— Мне пора, — снова смущаюсь, хотя руку мужчина уже отпустил. Только смотрит так внимательно, словно мысли читает. Или хотя бы пытается.

— Будьте осторожнее, — говорит он даже как-то серьёзно. И наверно, уже собирается уходить, но добавляет: — Если быстро подниматься, всегда есть какой-то риск.

Вот тут он прав. А ещё чем выше взбираешься, тем больнее падать. Важно добраться до устойчивого положения, до плато. Я и в повседневной жизни использую, но в данном случае речь про сам мост.

— Тот, кто проектировал эту лестницу явно ненормальный, — качаю головой и сворачиваю наушники, тоже их убираю и только сейчас замечаю, как смотрит на меня мужчина. Я вроде бы ничего веселого не сказала, но он явно сдерживает улыбку.

— Вам же сейчас на другой берег? Я мог бы отвезти.

— Не стоит, сама доберусь.

— Не сделаю ничего плохого, но хотел бы хоть как-то загладить свою вину.

Хмурюсь, совершенно не понимая, о чем он? В чем провинился?

— Я не маньяк и не грабитель, — ухмыляется, замечая мою реакцию. — Не сомневайтесь.

— Я вас вижу впервые, — говорю ответ не утверждающий его фразу, но и не опровергающий. У меня нет причин ему верить. Но и не верить тоже. Мужчина как будто слышит то, что произношу между строк.

— Просто поверь, — делается он серьезным, внезапно переходя на ты. — Кстати, я не представился, — говорит он, спохватившись. — Меня зовут Демид.

Мне бы прямо тогда сбежать, отказаться от его помощи. Впрочем я так и делаю.

Отвечаю, что познакомиться мне приятно, но дальше нам в разные стороны. Даже имя в ответ не называю, я будто заранее чувствую, что этот омут обязательно затянет, он опасен, он волнителен, я заранее ничего не предполагаю, но вероятно что-то внутри уже тогда мне подсказывает — этот шаг через несколько лет обернётся болью, и хоть мне действительно через мост, я намерена сама пройти это расстояние.

Всё равно испытываю некоторую досаду, что мужчина не настаивает. Сама ведь так хотела, да и не маленькая, не возиться же взрослому мужчине со мной, уговаривая.

Глава 6

Встреча с клиентом выходит натянутая, мы никак не можем договориться об условиях, и я уже не удивляюсь, что, возможно, и этот проект сорвётся. Выхожу из бизнес-центра и ловлю себя на мысли, что совершенно не хочу возвращаться в квартиру, поэтому когда приходит время сворачивать в нужный переулок, проезжаю прямо.

Еду на набережную и долго брожу по аллеям.

Весна считается порой влюбленных, и нет ничего удивительного, что повсюду пары: кто-то смущённо держится за руки, кто-то кидает друг на друга откровенные взгляды, а я всё больше чувствую себя чужестранкой, по ошибке оказавшейся в мире зарождающихся чувств.

Подхожу к парапету и опираюсь локтями на металлическое покрытие, смотрю на водную рябь у поверхность реки — завораживает. Мысли возвращают меня к звонку Оксаны, эта её настойчивость явно не жест доброй воли, и теперь меня распирает любопытство вперемешку с тревогой.

Чёрт знает отчего, но теперь я сама хочу услышать, что же она мне расскажет. Решаюсь её набрать и уже выбираю из списка контактов нужный номер, когда телефон в моих руках сам издает сигнал.

Глеб звонит так неожиданно, что я только сейчас вспоминаю о времени. Обычно в течение дня он меня почти не тревожит, поэтому, обратив внимание на то, что на город вовсю опускаются сумерки, догадываюсь — Астахов сейчас задается вопросом, где меня носит.

— Привет, — слышу в голосе вздох облегчения, когда поднимаю трубку. Он тут же добавляет: — Приехал домой, а тебя нет.

— Я на набережной, захотелось прогуляться, — делаю небольшую паузу и зову его: — Приезжай. Если можешь.

В трубке молчание, я уже думаю, что что-то со связью, но Глеб задаёт вопрос:

— Ты правда этого хочешь?

— Почему ты так удивляешься?

— Обычно ты гуляешь одна, — я слышу в его интонации неподдельную настороженность, — тебе нужно подумать, морально настроиться на тренинг и тому подобное, я уже и забыл, когда держал тебя за руку, просто прогуливаясь. И если ты зовёшь меня из вежливости, то всё в порядке. Я не злюсь, Лика. Если тебе нужно время...

— Глеб, — хочу возразить, но его замечание справедливо. Так было. Но сейчас он мне действительно нужен, хотя бы для того, чтобы понять, насколько он прав. И тогда принятие решения неминуемо. Это будет важно для нас обоих. — Мне не время нужно, а ты. Приезжай.

Больше он не спорит и вскоре действительно находит меня на скамье, недалеко от ресторана. Оксане я всё же успеваю позвонить за этот промежуток времени, но телефон её не отвечает, и разговор откладывается.

— Хорошо, что темнеет, — присаживается Глеб рядом. Разглядываю его лицо и отмечаю, что он выглядит намного лучше, хоть пока что далеко не в норме.

Астахов даже сейчас хорош собой, и наверняка любая другая была бы вне себя от счастья, что этот мужчина выбрал именно её — вниманием женским он явно никогда обделен не был.

Как-то присутствовала на презентации, где он выступал с другими деятелями — девицы, которые пришли послушать о новых веяниях в мире искусств с него глаз не сводили и очень расстроились, когда после завершения, уже в холле, он притянул меня к себе на глазах у изумленной публики. Парочка женщин, возможно, всерьез меня возненавидела — они до этого довольно рьяно разбирали его визитки.

Если бы все эти девицы только знали, какие сложные отношения между нами с Глебом, наверняка бы злорадно потирали руки.

Я, видимо, слишком увлекаюсь разглядыванием Астахова, он внезапно наклоняется и касается губ, я не отталкиваю, и теперь он целует меня осторожно, нежно, практически невинно, будто впервые — у меня сердце сжимается, потому что понимаю, о чём он молчит, и был бы рад высказать что-то ещё, что начал ещё по телефону, но не может. Глеб знает, как только начнет упрекать — я сделаю шаг назад.

— Пойдем поужинаем, я ужасно голоден, — говорит, уже отстраняясь, и указывает глазами на ресторан позади меня. Астахов немного воодушевлен — бодрится.

Улыбаюсь в ответ:

— Там светло.

— Ну раз ты меня не боишься, то всё в порядке. А остальные меня не интересуют, — ухмыляется Глеб.

Вечер проходит относительно неплохо, мы говорим на отвлеченные темы, наконец-то расспрашиваю об открытии его школы. Это не основная деятельность, скорее как развитие основной, Астахов занимается реставрацией. Я даже узнаю, с чего начиналась его деятельность — оказывается, они с другом возрождали обычные самовары. Старинные. Искали по всей области, и выкупали у изумленных владельцев.

Мне правда интересно, я, конечно, знала, чем занимается Глеб, но историй подобных не слышала, да и не расспрашивала. Астахов замечает мой интерес и всё равно ухмыляется время от времени, однако отвечает с охотой.

Когда мы идём к парковке, испытываю относительную лёгкость — это так странно, я была почти уверена, что решение приму именно сегодня, что нас ждет серьёзный разговор и вечер выйдет тяжелым, но Глеб мягко меняет мой настрой, я не знаю, как ему это удается, но благодарна за отсутствие немых укоров. Сегодня их на удивление больше нет.

Вот только я всё ещё помню, о чем меня предупреждал Бронский, и тревога, которая сопровождает меня весь день, никуда не уходит. Напротив, она лишь усиливается.

У машины Астахов внезапно притягивает меня к себе, забирается рукой в мои волосы, гладит — неожиданные объятия удивляют, он так просто целует меня в губы, едва касаясь, и говорит:

— Ты такая красивая.

А когда отстраняется, замечаю его взгляд. Серьезный, внимательный.

— Я такой идиот, — говорит без тени улыбки. — Просто редкий.

Теперь он ухмыляется. Берет в ладони моё лицо, смотрит изучающе, в тусклом свете фонаря, его взгляд даже пугает.

— Что происходит, Глеб?

— Что происходит? А ничего нового, — понижает тон, и предчувствую, что не хочу слышать ответ, но уже поздно — я вижу в светлых глазах боль: — Я люблю тебя Лика. Люблю, чёрт возьми, ты же знаешь.

Он прижимает меня к своей груди, крепко обхватывает за плечи, различаю его тихий шепот:

Глава 7

Подавляю желание задать вопрос, какого чёрта он здесь делает. Потому что ответ и так врывается в мою голову без особого разрешения: немного смятое поло, опущенные на бёдра джинсы, он только что их надел?

Волосы немного взъерошены, влажные — принимал душ. Прихожу к неутешительному выводу: ночевал Демид здесь. Ещё минуту назад я мечтала, чтобы дверь скорее открылась, сейчас же жалею, что вообще пришла.

Стягивающее чувство в районе грудной клетки усиливается, совершенно не ожидаю такой встречи, становится тошно, хотя по сути Бронский мне ничего не должен. Как и бывшая подруга. Только от этого осознания не легче.

— Я к Оксане, — говорю хмуро, поздно делать вид, что меня не волнует его пребывание в квартире Чистяковой. Я удивлена, но и он не меньше. Или хорошо делает вид, даже брови поднимает:

— Вы снова подруги?

Вряд ли Демиду это действительно интересно, в глазах насмешка, но я выдерживаю его взгляд:

— Как выяснилось, мы ими не были. Где она?

— Понятия не имею.

— Ты в её квартире!

— Позвони ей, — снова звучит небрежно.

Да уже раз сто её набрала!

— Спасибо за совет, — стараюсь говорить ровно. Невольно бросаю взгляд за его спину, отсюда видно гостиную и даже часть дивана, поверх которого брошен плед. Не берусь анализировать, что там происходило ночью. Иначе просто сойду с ума.

Однако пульс всё равно учащается, в груди тяжелеет, а к горлу подкатывает ком, это глупо ревновать бывшего мужа к бывшей подруге, но неприятное чувство охватывает стремительно, а в голове вдруг возникает нелепая мысль. Тут же её отгоняю.

Что только не выдаст мозг, лишь бы не верить глазам: и всё же вряд ли бы Демид вообще мне открыл, если бы что-то с Оксаной сделал. Мне не нравится вариант, что Бронский спит с Чистяковой, но этот всё же лучше, чем тот, в котором Демид жестоким способом пресекает нашу встречу. Тревожное чувство не отступает.

Бронский замечает мой взгляд и добавляет:

— Можешь сама убедиться, что её нет.

Он даже делает шаг в сторону, чтобы я могла пройти, но просто стою, не двигаясь, и считаю удары в груди. То, что заходить плохая идея — знаю наверняка, и хоть взгляд Демида впервые за всё последнее время не пропитан яростью, качаю головой и отступаю.

— Когда она ушла?

Пожимает плечами.

— Я спал.

Смотрит Бронский внимательно, насмешка исчезает, молчание затягивается.

Даже если знает, где Оксана, скажет вряд ли.

Теперь просто киваю, не прощаясь, разворачиваюсь и стремительно направляюсь к ступенькам. Хлопка двери не слышу, а значит Демид так и смотрит мне вслед. Чувствую себя в относительной безопасности, лишь когда заворачиваю на лестничный пролет, и теперь несусь вниз, как будто за мной и впрямь кто-то гонится.

Понимаю, что у каждого своя жизнь, а всё равно больно от мысли, что они вместе. Для подсознания это неплохой материал: рисовать картинки, убивающие откровениями, легче, если хорошо знаешь обоих персонажей. Только дышать сложнее.

Это пытка, мне не нужны подробности, но к глазам всё равно подбирается что-то жгучее, на первом этаже опираюсь на стену спиной, закрываю глаза. Пытаюсь отдышаться.

Нет, я уже достаточно выплакала, так не пойдет.

Делаю глубокие вдохи и выдохи, горечь немного отпускает, ничего нового не произошло, так ведь?

Да, они проводят время вместе, возможно, давно, наверно, непостоянно, раз он и с той, из студии, тоже. Оксану даже жаль, если она на что-то рассчитывает.

Успокоение эти мысли не приносят, но отвлекают от личной драмы.

Из подъезда выхожу стремительно, возникает жгучее желание поднять взгляд на окна, но я не делаю этого. Поворачиваюсь в сторону дорожки, ведущей к пешеходному переходу и тут же застываю — прямо на меня идет Оксана, она тоже меня замечает и растерянно подходит ближе.

Тёмные, безупречно гладкие волосы колышет ветер, светло-голубые глаза распахнуты в изумлении, по крайней мере с ней всё в порядке, хоть новости сегодняшнего дня меня всё же шокировали.

— Лика? Что ты здесь делаешь?

Чистякова бросает взгляд на подъезд, спешу её разочаровать:

— Я там уже была, но дома тебя не застала.

Наблюдаю за реакцией, она следует незамедлительно, Оксана хлопает ресницами, возможно, ей даже неловко, избавляю её от оправданий, но вряд ли от объяснений по другому поводу:

— Почему ты отменила встречу?

Чистякова поджимает губы, снова смотрит за спину, переводит взгляд на меня:

— Пойдем в кофейню, — вздыхает. — Здесь недалеко.

Киваю в ответ:

— Я помню.
 

Заведение располагается за углом соседнего дома, здесь не совсем уютно, зато тихо и почти никого нет. Лишь какой-то мужчина в дальнем углу что-то рассматривает в планшете, и грустная официантка, которая принимает у нас заказ.

— Вопрос всё ещё открыт, — предлагаю рассказать о причинах внезапного отказа от встречи.

— Ты могла бы позвонить для начала, необязательно было сразу приезжать.

Оксана крутит в руках чашку, так и не ответив. По видимому, мне придется самой вытягивать из неё информацию, выглядит девушка недовольной.

— У тебя телефон выключен.

— Разрядился, наверно.

Чистякова лезет в сумку, достает мобильное устройство.

— Чёрт. И правда.

Наверно, ночью у неё были дела поважнее, чем думать о зарядке телефона. Я хочу сострить вслух, но прикусываю язык. Я здесь не для того. Мне нужно узнать про этого Юдина, который желал моих глубоких познаний в профессиональной сфере, а всё остальное меня не касается.

— Так что насчёт Мирослава Юдина? Предложение уже не в силе?

Оксана какое-то время ещё разглядывает темный экран, хотя вряд ли там что-то интересное можно увидеть.

— Ты говорила, он готов платить, — не отступаю.

Чистякова поднимает взгляд, косится по сторонам и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, чуть наклоняется вперед: