Ты у меня одна

– Никогда прежде не видела тебя таким, – Сэнди отодвинула тарелку и окинула Джордана, сидящего по другую сторону стола, изучающим взглядом. – Что это? Очередное представление?

Джордан отрицательно качнул головой:

– Да нет. Занавес опущен. Представление окончено. – Он поднялся. – Ты уже поела? Сейчас приготовлю кофе.

Сэнди смотрела на Джордана, стоявшего в другом конце кухни, задумчиво нахмурив брови. В нем, несомненно, произошла какая-то перемена. Спокойствие, всегда присущее ему, оставалось неизменным, так же, как и ощущение силы, которая от него исходила. Что же изменилось? Вот что, догадалась Сэнди: исчезло внутреннее напряжение, которое прежде было в каждом его движении, в каждом жесте:

– Ты стал каким-то… раскрепощенным.

Он подошел к столу с кофейником в руке.

– В самом деле? – налив ей дымящегося кофе в чашку, Джордан продолжил: – Впрочем, в последнее время ты видела меня в состоянии безысходного отчаяния. С той минуты, как мы встретились у Дэвлина, оно не оставляло меня ни на секунду.

– Безысходность и отчаяние? – повторила она следом за Джорданом. – Слов, более неподходящих для тебя, трудно подобрать.

– А еще труднее жить с этим. – Налив кофе себе в чашку, он снова поставил кофейник на стол и откинулся на спинку стула, вытянув перед собой ноги. – Тебе не доводилось переживать минуты безысходного отчаяния, так ведь?

Его слова заставили Сэнди ненадолго задуматься:

– Нет, похоже, что нет.

Конечно, у нее были моменты, когда она чувствовала себя несчастной, покинутой, но острого ощущения безысходности все же не доводилось переживать.

– Никогда бы не подумала, что ты хоть на короткий миг ощущал такое. Мне казалось, что ты настолько хладнокровен и так хорошо владеешь своими эмоциями, что не допустишь этого. Ты не только владеешь собой… – Губы ее сжались. – Но умеешь управлять тем, что происходит вокруг. Всем и вся.

Джордан поднес к губам чашку с кофе:

– Для меня, безусловно, очень важно знать, что я могу владеть собой. Только благодаря этому мне удалось сохранить свой мир, не дать ему расколоться на тысячи осколков. Я не мог позволить себе подобную роскошь.

– Ты говоришь так, словно дело касается исключительно прошлого. Но ты ведь и сейчас пытаешься держать меня под своим колпаком. То, что вы обманом привезли меня на этот остров и не хотите выпустить… Как это называется?

– Попытка ухватиться за соломинку и не дать себе сойти с ума, – он снова поднес чашку к губам. – А ты как это назовешь?

– Самонадеянность и наглость. – Она поднялась из-за стола. – Я больше не хочу кофе. И мне пора идти спать. Завтра, когда приедет Марч, я отсюда уеду. Если он сам не захочет отвезти меня, то, уверена, на его катере будет радиопередатчик, и он не посмеет мне отказать воспользоваться им. Но я думаю, что он все же не такой диктатор. И не будет…

– Если он попытается пойти у тебя на поводу, то я тотчас вышвырну его отсюда. Не думаю, что ты захочешь стать свидетельницей еще одного отвратительного поступка и поставить его в неловкое положение.

– Считаешь, что это очень забавно, да? А я вот так не думаю.

– Забавно? Что же тут забавного? Я не привык играть роль злодея. – Джордан медленно поднялся из-за стола. – Но ситуация представляется мне в особом свете. Ты ведь всегда хотела увидеть, как я сметаю последние преграды. Как я позволяю себе выйти из берегов. И поскольку сейчас все уже не имеет никакого значения, – ты увидишь, каким я могу быть. Так что в этом есть и доля юмора.

– Никогда не испытывала симпатии к черному юмору.

– Догадываюсь. Это не в твоем духе. Слишком черно и грубо. И я тоже не в твоем духе: слишком темен и груб. И всегда знал об этом. – Поставив чашку на блюдце, он едва заметно улыбнулся. – А вот ты – нет. Мне кажется, темная сторона моей души тебя даже странным образом заинтриговала. Тебе вдруг захотелось осветить все закоулки. Ты воспринимала это как вызов своей ясной натуре.

– Нет, – возразила Сэнди, потрясенная его словами. – Ничего подобного! Я полюбила… я увлеклась тобой.

– Да ну! А если подумать как следует? Вспомни, как все произошло? Все люди, с которыми тебе приходилось сталкиваться в жизни, любили тебя. Ты мне сама сказала, что до самой смерти родителей сохраняла с ними замечательные отношения. И у тебя всегда было полно добрых друзей. Эмоционально ты всегда была раскованной… – он помолчал. И когда заговорил снова, слова его звучали жестче. – Свободной и раскованной. А потом в твоей жизни появился я. Полная противоположность всем, кто до того возникал на твоем пути. Я был другой. И ты почувствовала, что от меня нельзя ждать таких же чистеньких отношений, к которым привыкла. Буря чувств, охватившая меня, захлестнула и тебя тоже. Поток потащил тебя за собой. А еще ты невольно мной восхищалась. Потому что внутренне настроилась пережить иной опыт – и ты получила, что ждала. Тебе хотелось помериться с кем-то силами, и ты нашла такого человека. Так что, когда начинаешь обвинять меня в том, что я сделал тебя своей жертвой, – вспомни эти слова.

Неужели в его словах есть хоть доля правды? – неуверенно подумала Сэнди. Да, конечно, ей всегда нравилось угадывать, что находится под внешним покровом, добираться до самой сути, и, конечно, Джордан возбуждал ее любопытство своей загадочностью и недоступностью. И, не отдавая себе в том отчета, она приняла брошенный вызов. Что, в сущности, не менее безжалостно, чем собственнические инстинкты, в которых она обвиняла Джордана.

– Ты хочешь сказать, что я тобой воспользовалась?

– Не буду утверждать, что ты сделала это вполне осознанно.

Сэнди невольно прикусила нижнюю губу:

– Ошибаешься! Я никогда не пыталась использовать кого-то в своих целях.

Джордан молча смотрел на нее.

– Терпеть не могу тех, кто использует других людей. Я не такая.

– Перестань дергаться, Сэнди, – утешая ее, проговорил Джордан. – Неужели ты считаешь, что я возмущался тем, что ты используешь меня таким образом? Я был счастлив, что могу пригодиться тебе хоть в таком качестве, раз ты во мне нуждалась. Игра стоила свеч.

Сэнди покачала головой, отступая от него:

– Но я никогда… – ей с трудом удалось проглотить комок в горле. – Джордан, я ведь никогда не использую людей.

– Мы все используем друг друга. Плохо одно: если, используя другого, ты проявляешь эгоизм, не позволяя другому использовать себя. А ты всегда возвращала сторицей.

Но она не осознавала, что при этом и сама черпала, не задумываясь ни о чем. А Джордан прикидывался собственником, чтобы она получила желаемое, – так получается? Как хорошо он изучил ее, как ловко отыскал то, что она прятала от самой себя, – и теперь показал, что скрывалось за вуалью.

– Почему же тогда ты не сказал об этом раньше? Почему решил взвалить всю вину на себя одного?

– Потому что действительно один виноват во всем, – просто ответил он. – Разве можно счесть тебя виновной в чем-то, если мотивы, которые вели тебя, не были столь возвышенными, как тебе казалось? Все твои обвинения в мой адрес совершенно справедливы. И то, что я разгадал твои побудительные мотивы и сознательно воспользовался ими, только усугубляет мою вину.

Возможно. Но отчего-то Сэнди уже не чувствовала себя совершенно правой. Наверное, и впрямь разгадка тайны под названием «Джордан Бандор» настолько увлекла ее, что она не заметила, что сама была эгоисткой.

– Все это не стоит выеденного яйца, – заботливо проговорил Джордан. – Тем более что скорлупа уже выброшена в мусорное ведро. Иди спать и попытайся хоть немного выспаться. – Он криво усмехнулся: – Ведь прошлой ночью я не дал тебе и глаз сомкнуть.

Щеки Сэнди вспыхнули при одном только упоминании о том, что было между ними накануне, и ей мгновенно стало жарко, когда перед ее мысленным взором пронеслись картины вчерашней ночи: огоньки пламени, отсвечивающие на обнаженном теле Джордана, блеск его глаз, прядь волос, упавшая на ее лицо, когда он склонялся над ней. И блаженство столь мощное, что, казалось, оно граничит с болью. Как только волна жара прокатилась по телу, груди ее под свитером сразу налились, заныли, требуя ласки. Глаза Сэнди непроизвольно скользнули по мужественной – притягательной – фигуре Джордана, но, поймав себя на этом, она отвернулась. Нет, нельзя снова попасться на том же. Кто знает, может, тот новый Джордан, который вдруг явился ей, – очередной обман, очередной трюк? Сэнди повернулась к нему спиной:

– Сегодня я высплюсь. Спокойной ночи, Джордан.

– Надеюсь, – он начал собирать тарелки со стола. – Во всяком случае, постарайся.

– Я иду сию минуту и, как только лягу, тотчас засну, – решительно проговорила она и быстро вышла из кухни.

Увы, ей не удалось выполнить данного обещания. Заснуть Сэнди смогла только на рассвете, когда сумятица чувств, поднятая словами Джордана, наконец улеглась. Но сон ее был беспокойным и тревожным.

– Прости, но я не смогу тебе помочь, – мягко сказал Марч. – Во всяком случае, в данную минуту.

– Не верю своим ушам, – Сэнди переводила взгляд с Джордана на Марча и обратно. – Выходит, вы заодно? Тебе же известно, что по закону никто не имеет права так со мной обращаться.

– В наших действиях нет ничего противозаконного, – спокойно ответил вместо брата Джордан. – Ты приехала сюда по своей воле и сама согласилась задержаться на какое-то время. А то, что ты вдруг изменила решение, – за это мы ответственности не несем. И мы не обязаны ломать голову, каким образом тебе побыстрее добраться до материка.

Сэнди снова повернулась к Марчу:

– Но я не хочу оставаться здесь ни минутой больше… – и замолчала. Марч смотрел на нее с улыбкой, но при этом оставался таким же непреклонным, как и Джордан. Гнев и возмущение вспыхнули в ней с новой силой. – А я надеялась, что ты протянешь мне руку помощи.

Марч пожал плечами:

– Это мой брат. И он уверен в своей правоте. Джордан знает, что лучше, а что хуже для тебя, своей жены.

– Боже! Еще один шовинист! – она стиснула кулаки. – Я сама в состоянии решить это.

Ни тот, ни другой не сказали в ответ ни слова.

Сэнди почувствовала, что гнев прямо-таки распирает ее.

– Черт бы вас побрал! – процедила она сквозь зубы. – Черт бы вас побрал обоих! – Развернувшись, она вылетела из комнаты и, не помня себя, понеслась вверх по склону холма. Только когда пронзительный ветер хлестнул ей в лицо, она вдруг осознала, что бежит по скользкой каменистой тропе к морю и что туман обступает ее со всех сторон.

– Сэнди! – услышала она за спиной голос Джордана, но не стала оборачиваться. – Подожди, Сэнди. Остановись сейчас же! Ты все равно не сможешь завести мотор, пока я… – он замолчал, запнувшись о какой-то камень.

Катер! О нем Сэнди не думала в ту минуту, когда выскочила из домика. Ей просто необходимо было убежать куда-нибудь подальше, пока она не набросилась на них с кулаками. Но если она успеет добежать до катера Марча… Даже если в зажигании и не осталось ключа, она сумеет сделать запрос по радио. Эта мысль настолько воодушевила ее, что вниз с холма она уже летела как на крыльях. Несмотря на легкий туман, она видела белое пятнышко возле пирса, и в сердце ее ярким огнем вспыхнула надежда.

– Сэнди, прошу тебя…

Поскользнувшись в очередной раз, Сэнди с трудом удержала равновесие. Благодаря этому Джордану удалось сократить расстояние между ними. Она слышала его тяжелое дыхание за собой.

Но берег был рядом. Сэнди бежала с такой скоростью, что уже не могла остановиться. А мокрые камни оказались очень скользкими. В какой-то момент нога в кожаном ботинке соскользнула с камня так резко, что Сэнди отчаянно взмахнула руками. И не сумела удержать равновесие.

Острая боль полыхнула в виске. После яркой вспышки света все погрузилось во мрак. И этот мрак, как тягучий туман, поглотил ее.

– Сэнди! – в лице склонившегося над ней Джордана было столько же страдания, как и в его голосе. – Боже, Сэнди! Этого не может быть. Скажи мне, что у тебя все в порядке!

Как она может сказать, что у нее все в порядке.

– Голова…

Лицо Джордана начало расплываться и таять в красной мгле. Впрочем, ведь он обладает каким-то магическим даром, благодаря которому может очаровать, увлечь за собой. И не поддаться искушению невозможно. Искушение… Опять это слово из Библии. Пенни что-то говорила насчет него…

– Только не молчи. Разговаривай со мной, – напряженным голосом скомандовал Джордан, поднимая ее на руки. – Где у тебя болит? В каком месте?

– Голова… – ответила она, закрывая глаза. – Мне хочется спать.

– Не засыпай, слышишь? Тебе нельзя спать.

Воля, которая слышалась в его голосе, все еще удерживала ее от щупалец мглы, которые снова подбирались к ней. Ничего страшного, что она полностью ему подчинится. Сейчас у нее не осталось ни капельки сил.

– Говори что-нибудь. Что угодно. Вспоминай стихи или песни… Все, что придет на память.

Сколько тревоги в его голосе… Как он волнуется за нее. Но какого черта она будет вспоминать какие-то дурацкие стишки. Зачем это нужно?

– Мне ничего не приходит в голову. Ни одной строчки…

– Тогда повторяй Декларацию прав человека – все, что тебе в детстве вбивали в голову. Все эти ваши американские штучки. Ты должна это помнить. Ну же, открой глаза и говори со мной.

Сэнди медленно-медленно открыла глаза. Его лицо было так близко. Она чувствовала его запах. Ее обволакивало тепло, которое он излучал. Почему она не осознавала раньше, что Джордан и все, что связано с ним, уже давно принадлежало ей. Что они – одно целое? Почему она так упорно его избегала? Ведь эти узы близости не разорвать ничем. Но что же это было, что заставило ее сражаться с ним, куда-то бежать, Сэнди так и не удалось вспомнить. Перед глазами мелькали какие-то смутные видения, фрагменты, но целую картинку никак не удавалось сложить. Любое усилие давалось слишком тяжело. Быть может, завтра получится…

– Нет, не засыпай. Скажи еще что-нибудь…

Оставаться с ним никак не получается. И что она может ему сказать? Какая еще Декларация прав человека? Единственное, что она в состоянии повторить, так это ироническую фразу, сказанную Пенни во время их разговора. Может быть, ему этого будет достаточно:

– …»И зачем ты искушаешь ее?»…

Джордан вздрогнул:

– Любовь моя, я никогда не…

О чем он там говорит? А ведь его так задели и обидели ее слова, в то время, как она пыталась… Мгла снова окутала ее густым туманом, и Сэнди вяло попыталась вырваться из нее. Джордан не хотел, чтобы она сдавалась. Она нужна ему.

Он так сжал ее плечи, словно мог удержать ее рядом с собой:

– Держись, Сэнди. Пожалуйста…

Но она уже ничего не слышала.

Когда глаза Сэнди открылись, она увидела склонившегося над ней Марча, который радостно улыбнулся, приветствуя ее:

– Ну вот, наконец-то. Давно пора было присоединиться к нам. Еще немного, и мне пришлось бы ухаживать за вторым больным. Устраивать здесь госпиталь. Потому что Джордан был уверен, что ты в коме.

Сэнди поднесла руку к пульсирующему виску. Она куда-то бежала. Куда? И камни были такие скользкие.

– Я упала?

– Да, готов поспорить, что ты крепко приложилась головой о камень. – Он сел в кресло, которое стояло рядом с кроватью. – Ты находилась без сознания несколько часов. – Тут он потер руки. – Но не волнуйся. Врач сказал, что у тебя всего лишь легкое сотрясение. Полежи в постели денек-два, а потом снова можешь скакать, как козочка по горам.

– Врач? – Она приподнялась, и боль клещами схватила ее голову. – Какой врач?

– Джордан попросил меня вызвать сюда врача, чтобы тот тебя осмотрел. Мистер Мольсен ушел только что. Джордан отправился проводить его к вертолету. – Марч поморщился. – По-моему, он не поверил врачу, когда тот сказал, что ты вот-вот придешь в себя, и решил вытянуть из него хоть что-нибудь еще. Как ты себя чувствуешь?

– Как после страшного похмелья.

– Откуда тебе знать, что такое страшное похмелье? – Марч лукаво усмехнулся. – Я никогда не видел тебя даже навеселе.

– В юности, как и все остальные, я по неопытности пару раз перебрала. Помню, как однажды, когда еще училась в колледже, я проснулась, и у меня так болела голова и все тело, что даже простыня казалась мне тяжелой, как стальной лист… – она замолчала, потому что от виска волнами разошелся еще один приступ боли. Откинувшись на подушку, она закрыла глаза. – После чего я оценила великий смысл умеренности во всем.

– Да, но при этом упускаешь столько забавного. Лично я предпочитаю наслаждаться до конца тем, что приходит в данную минуту.

На лоб Сэнди легло что-то приятно холодное. С материнской заботливостью Марч поправил мокрое полотенце, и Сэнди вздохнула, испытывая облегчение.

– Получше?

Сэнди не решилась качнуть головой, чтобы не вызвать очередную вспышку боли.

– Да.

– Врач оставил болеутоляющее средство на всякий случай и лекарство, которое ты выпьешь ближе к вечеру. – Марч провел мокрым полотенцем по ее лицу. – Ты поправишься, малыш. Только не беспокойся ни о чем. В один момент мы поставим тебя на ноги.

Некоторое время в комнате стояла умиротворенная тишина, которую нарушил едва слышный звук взмывающего вверх вертолета.

– Ну вот, доктор уже полетел назад. Скоро появится Джордан.

Джордан. Сэнди почувствовала вдруг, как все ее тело напряглось. Марч перестал поглаживать ее и слегка придавил плечи – на всякий случай, чтобы она не попыталась встать.

– Успокойся. Ты чего? Джордану еще хуже, чем тебе.

– Сомневаюсь, – сухо заметила Сэнди. – Вряд ли у него при каждом слове взрываются такие фейерверки.

– Тогда и мне лучше помолчать… – Марч запнулся. – Только прошу тебя, Сэнди, не обвиняй его в том, что случилось. Уверяю тебя: он и так казнит себя.

– А почему я должна обвинять Джордана в том, что упала? – устало переспросила Сэнди. – Это могло произойти в любой момент, не обязательно тогда, когда я бежала от него. Счет, который я ему могу предъявить, и без того достаточно велик. Незачем размениваться по мелочам. – Она отвернулась. – И вообще. Мне не хочется говорить о Джордане. У меня от этого голова начинает болеть больше, чем от сотрясения. Мне хочется спать.

– Прекрасная мысль, – поддержал ее Марч. – Недаром старая пословица говорит: утро вечера мудренее. И самые верные решения приходят сами собой.

– Хватит болтать…

В комнате было совершенно темно. Сэнди вновь открыла глаза и с трудом различила сидящую в кресле фигуру.

– Марч? – сонным голосом спросила она.

– Нет, – Джордан наклонился к ней. – Как ты? Что-нибудь нужно?

– Пить. В горле пересохло. – Она приподнялась и села, чувствуя, к своему большому облегчению, что мучительная головная боль перешла в тупую пульсацию где-то в затылке. – Даже глотать трудно.

– Постарайся меньше шевелиться, – попросил Джордан и включил настольную лампу, которая стояла на тумбочке. После чего налил полстакана воды из термоса, стоявшего рядом. – Болеутоляющей таблетки не нужно?

– Нет, наверное. – Она взяла стакан с водой и жадно выпила до дна. – Я стараюсь не принимать лекарств без особой надобности, только в случае крайней… – она подняла глаза, увидела его лицо и обомлела. – Ты знаешь, по-моему, это тебе надо срочно выпить что-нибудь. Ты выглядишь просто ужасно.

Так, наверное, выглядит земля после опустошительного пожарища… Черной и безжизненной. Жалость к нему, сострадание и любовь с такой силой охватили ее, что Сэнди быстро опустила веки, чтобы Джордан не заметил такое явное проявление слабости с ее стороны.

– Почему ты не ложишься? Мне не требуется твоя помощь.

Неуловимая и непонятная улыбка слегка раздвинула уголки его губ, когда он поставил пустой стакан на столик.

– Я знаю. Но мне необходимо сидеть здесь. Это нужно мне самому. Обещаю тебе, что постараюсь тебя не беспокоить. Просто буду сидеть здесь и смотреть на тебя, хорошо? Ты не возражаешь?

Сэнди нахмурилась:

– Нет, возражаю. Со мной все в порядке, и дежурить у постели, не смыкая глаз, нет никакой необходимости. Иди спать.

Джордан постоял, глядя на нее, а потом, к большому ее удивлению, повернулся и пошел прочь.

– Ну хорошо. Я ухожу, если ты так хочешь. Ты не виновата в том, что тебе невыносимо мое присутствие. – Он выключил свет. – Позови, если что-нибудь понадобится.

Сэнди видела, как он пошел к двери, замер на секунду – одинокий темный силуэт на светлом фоне. Как это непохоже на Джордана – так покорно согласиться и уйти. Почему-то ей стало не по себе.

– Джордан.

– Да?

– Марч мне сказал, что ты себя поедом ешь из-за случившегося, – запнувшись, проговорила она. – А мне бы хотелось, чтобы ты знал: я все поняла, что ты для меня всегда хотел только самого лучшего.

– Ты очень снисходительна, – пробормотал Джордан. – И тем не менее вся вина полностью лежит на мне.

Сэнди очень хотелось, чтобы у него стало легче на душе. Куда вдруг улетучились весь ее гнев и раздражение?

Джордан открыл дверь, и на какое-то мгновение его силуэт стал виден еще более отчетливо. Он стоял, как всегда, прямо, но тем не менее было такое впечатление, словно на плечи ему легла непосильная тяжесть. И тут дверь за ним закрылась.

Господи, сколько же боли в каждом его движении! Несмотря на то что Джордана уже не было в комнате, Сэнди все еще чувствовала это так, как порыв ветра от резко закрытого окна или двери. Сэнди ощущала его боль точно так же, как ощущала бы свою. Словно они были единым целым, с одним сердцем на двоих, одной кровеносной системой.

Какое-то занозой засевшее в голове воспоминание всплыло в памяти. Воспоминание о чем-то надежном, крепком, теплом, ощущении покоя и уверенности.

А кроме того, еще чего-то большего. От чего нельзя было отмахнуться.

Сэнди откинулась на подушку. Но не заснула. Мысль, пронзившая ее, как мощный электрический разряд, была настолько яркой, понимание настолько отчетливым и ясным, что ей необходимо было какое-то время, чтобы дать эмоциям улечься, прежде чем найти нужные слова для выражения своего чувства.

А потом… Потом принять решение.

Марч сразу поднялся с кушетки и подался вперед, как только услышал шаги брата. Он испытующе посмотрел на Джордана:

– Она проснулась?

Джордан кивнул:

– Похоже, что ей стало чуть лучше. – Он горько усмехнулся. – По крайней мере настолько, насколько это возможно после такого падения.

– Это была случайность, – мягко напомнил Марч, – а ты говоришь так, словно стукнул ее по голове дубиной.

– Да, но результат тот же. Более того, она вообще могла погибнуть. Теперь все пойдет по-другому. Надеюсь, что сумею избавить ее от опасности.

– Что ты мелешь? Ведь это совершенно другое, – Марч невольно шагнул навстречу брату, – выбрось из головы прошлое. Если на ком-то и лежит вина за случившееся, то только на отце. Ты совершенно ни при чем.

– Нет. Я тоже виноват. Так же, как и в том, что произошло сейчас.

– Джордан, черт тебя побери! Ты не можешь… – Марч замолчал, оборвав себя на полуслове. Он не один раз пытался переубедить брата в этом вопросе, но всякий раз вынужден был отступить. А после того, как Сэнди получила сотрясение мозга, Джордан, конечно, вообще упрется, как бык. И будет стоять на своем. – Ладно, настанет день, когда ты поймешь, что ошибаешься. Надеюсь, мне удастся это тебе доказать.

Джордан покачал головой:

– Спасибо, Марч. Я очень ценю твои добрые чувства, но… – Джордан сошел с последней ступеньки лестницы и направился к входной двери. – Пойду погуляю.

С нескрываемым удивлением Марч переспросил:

– Посреди ночи?

– Надо же мне занять себя хоть чем-то, – Джордан распахнул дверь. – Все равно чем. Пока постарайся не засыпать – на тот случай, если Сэнди что-нибудь понадобится, хорошо? – и кротко улыбнулся. – Боюсь, как бы ей не стало хуже, если я останусь дежурить у постели. Она весьма недвусмысленно выразилась насчет того, что не желает видеть меня рядом. И за это ее не осудит ни один человек в мире.

– Пригляжу за ней, не волнуйся. Только будь осторожнее. Не хватало нам еще одного несчастного случая.

– Невелика потеря, – обернувшись, ответил Джордан и горько усмехнулся. – Впрочем, моя роль – разрушать. А не выступать в роли жертвы или потерпевшего.

– Опять несешь чушь!

– Разве? Тогда снова просмотри запись.