Ты в моей власти

ГЛАВА 1

— Ты такая красавица сегодня, родная моя! — взволнованно проговорила Марго Драммонд, отступая на шаг и любуясь длинным, искрящимся шлейфом свадебного платья дочери. Клэр взглянула в зеркало трюмо — ослепительная невеста в сиянии жемчугов, в мерцающей сквозь шелковую кружевную фату фамильной бриллиантовой диадеме.

— Неужели это я? — произнесла она тихо. — Знаешь, мамочка, я странно себя чувствую — какое-то возбуждение.

— Может, это страх?

— Перед замужеством? Ты думаешь, меня пугает новая жизнь? — спросила Клэр.

— Ну что ты! Выйти замуж за Рори — мечта всей моей жизни!

— Мечты — это одно, а брак — это совсем другое! — мягко заметила мать.

— Ах, я все понимаю! Только с Рори все так необыкновенно!

— Но ведь он всего лишь человек, такой, как все!

— Ничего подобного! Рори — это Рори! Другого такого на свете больше нет!

— Так все невесты говорят о своих женихах. Клэр повернулась к матери, вся светясь радостью:

— Пусть говорят, а я в это верю! Мать вздохнула.

— Ты так молода… — сказала она тихо.

— Не моложе тебя, когда ты выходила замуж за папу!

— Но ведь тогда все было совсем иначе… Только что кончилась война, выбирать особенно не приходилось. Мне кажется в твоем возрасте я была взрослее…

— Мамочка, я знаю, что делаю! Я знаю, что мне нужно. И нужен мне Рори! — Ее лицо озарилось улыбкой.

— И ведь это просто чудо, что и я ему оказалась нужна!

— Ты без памяти в него влюблена!

— Безумно и на всю жизнь — отныне и во веки веков, аминь! В дверь постучали, и в спальню Клэр вошел Лоуги, их дворецкий.

— Прошу прощения, миледи! — обратился он к матери Клэр.

— Возникла заминка: какое шампанское подавать?

— Так ведь я уже распорядилась! — недовольно произнесла

— До церемонии остается леди Марго Драммонд. — Марочное, «Дом Периньон», немарочное подадите позже, когда гости уже не смогут определить разницу… Ну вот, приходится идти и повторять все сначала!

И отчего это, как свадьба, так непременно все голову теряют? — Она повернулась к дочери:

— До церемонии остается двадцать минут. Отец поднимется за тобой.

— Не волнуйся, — безмятежно бросила Клэр, — я готова!

— Позвольте заметить вам, мисс Клэр, на вас смотреть — прямо дух захватывает! — сказал Лоуги с отеческой любовью старого слуги.

— Спасибо, Лоуги! Скажи, ты ведь будешь танцевать у меня на свадьбе?

— С превеликим удовольствием! — заверил ее дворецкий. «А уж я-то как буду плясать! — подумала про себя Клэр, снова оглядывая себя в зеркале.

— Я сегодня сама себе нравлюсь! Неужели счастье так меняет людей?»

Под фатой сияли каштановые, с рыжеватым отливом волосы, уложенные так искусно, что фамильная диадема Драммондов, изящная, филигранная, с бриллиантами чистой воды и жемчужинами-слезками в ажурных переплетениях, естественно располагалась в ее мягких, волнистых прядях. Платье струилось потоками кремового шуршащего шелка — так идущего к матовой коже и темно-рыжим волосам Клэр. В вырезе в форме сердца чудесно смотрелся кулон — бриллиантовое сердечко, свисавшее с тройного жемчужного ожерелья, подарок Рори к помолвке. В букет из роз и камелий была вплетена на счастье веточка белого вереска, и стариной веяло от туфелек из кремового атласа, тех самых, которые надевала бабушка Клэр в день своей свадьбы в 1922 году: с ремешками крест-накрест и с расширяющимся книзу каблучком. Белье было от Жанет Реже, а правую ножку над коленкой кокетливо украшала голубая оборчатая подвязка. «Надеюсь, Рори будет в восторге от меня! — думала Клэр, глядя на себя в зеркало. — Я сделаю так, чтобы ему никогда не пришлось ни о чем жалеть». Она тихонько рассмеялась. Какая чушь! Как можно представить такое! Клэр ни секунды не сомневалась, что и с Рори ее жизнь будет течь так же безмятежно, как она протекала для нее двадцать один год. Дверь в спальню отворилась, и в комнату скользнула Кэролайн де Бомонт, ближайшая подруга Клэр, на которой тоже было пышное платье из кремового шелка.

— Вот! Я принесла шампанского, чтобы унять твое волнение!

— А я вовсе и не волнуюсь! — сказала Клэр. — Смотри! — Она вытянула вперед руки.

— Тогда я волнуюсь… сама знаешь, на моем попечении эти два озорника, твои племянники.

— Какие же они озорники! Они очень милые.

— Да, в своих клетчатых юбчонках они и в самом деле прелестны, но мне не терпится поскорее увидеть Рори! Он и так — то ослепительно хорош, а уж в настоящем шотландском наряде, убеждена, просто глаз не отвести!

— Успокойся, дорогуша! — смеясь, сказала Клэр. — Он уже занят!

— Да? Тогда, пожалуй, займусь его приятелем, шафером.

— Дэвидом Грантом? Что ж, он прелесть! — Клэр пригубила шампанское. Кэролайн оглядела Клэр со всех сторон.

— Такой наряд, должно быть, стоит целое состояние, — с восхищением произнесла она. — И выглядишь ты в нем просто сказочно!

— Важно, чтобы Рори так считал!

— Ах, да брось прибедняться! Он никого, кроме тебя, не видит с того момента, как подхватил тогда на склоне!

— Я знаю… — с улыбкой сказала Клэр. — Это, пожалуй, и есть самое невероятное. До сих пор не могу в это поверить.

— Советую поверить, ведь теперь его пылкость только по — настоящему и проявится! — И Кэролайн добавила с невинным видом: — Хотя, возможно, ты уже это успела испытать?

— Увы! Вопреки своей репутации, он ведет себя как истинный джентльмен. Клянусь тебе!

— Ну и ну! — озадаченно произнесла Кэролайн. — Тогда это любовь!

— Именно! — искренне подхватила Клэр. — Я поняла это, едва мы взглянули друг на друга..

Год назад, в декабре. Клэр с друзьями отправилась в Швейцарию покататься на лыжах. Четыре девушки со школьной скамьи и четверо юношей поселились в горном домике, при надлежащем семье одной из девушек. Они радовались жизни, шумно веселились, не позволяя себе никаких вольностей. В один из дней в самый разгар игры в снежки Клэр, получив удар по лбу, поднесла к лицу руку, чтобы стряхнуть снег, и уронила перчатку. Наклоняясь, чтобы ее поднять, Клэр опасно подступила к самому краю склона, с которого они собирались съезжать. Выпрямляясь, девушка не удержала равновесия, упала и, не успев опомниться, с нарастающей скоростью покатилась со склона вниз. Насмешливые возгласы переросли в тревожные, едва молодежь наверху сообразила, что в криках Клэр звучит настоящий страх. Юноши пустились на лыжах вдогонку, но их опередил стремительный лыжник, который, прорвавшись вперед, выписал безукоризненный вираж и остановился как вкопанный на пути Клэр. Она врезалась в него с такой скоростью, что сбила с ног. Клэр не ушиблась, у нее только кружилась голова, она почувствовала, как ее подхватили чьи-то руки и, поддерживая, помогли подняться.

— Ну как вы? — спросил мужской голос.

— Да ничего как будто…

Клэр стряхнула налипший на лицо снег и увидела перед собой глаза, голубые, точно воды ее родных шотландских озер. Таких голубых глаз ей никогда раньше не приходилось видеть; она почувствовала, как ее неудержимо затягивает их глубина. Клэр смотрела в них не отрываясь, чуть приоткрыв рот, точно оглушенная этим взглядом.

— По-моему, вы еще не пришли в себя!

«Это верно, — пронеслось в затуманенном мозгу Клэр, — только падение тут ни при чем!»

От ее спасителя исходила электризующая сила. Он был очень высок, идеально сложен, с бронзовым от загара, классически прекрасным лицом Аполлона. Незнакомец улыбнулся, и у Клэр подкосились ноги, она осела в снег.

— Что с тобой, Клэр? — встревоженно спросил подъехавший Саймон Мейтленд.

— Ничего, кости целы… — дрожащим голосом выдавила она из себя.

— Огромное вам спасибо, сэр! — вежливо сказал Саймон, и Клэр снова взглянула на своего спасителя: «Ничего себе, „сэр“! Да ему не больше тридцати!» Их глаза снова встретились, и Клэр почувствовала, что ее сердце вот-вот вырвется из груди.

— Простите, но иного способа остановить вас не было! — произнес молодой человек, излучая еще одну ослепительную улыбку. «И слава богу!» — про себя сказала Клэр.

— Я думала, ты нас разыгрываешь! — с возбужденным смешком воскликнула спустившаяся со склона Кэролайн. — Ты неслась, как воздушный шар!

— Я не удержалась… не видела, что стою на самом краю. Большое спасибо, мистер… э-э-э?.. — с отстраненной интонацией хорошо воспитанной девушки произнесла она вслух.

— Баллетер, Рори Баллетер!

Клэр точно громом поразило. «Быть не может!» — пронеслось в мыслях.

— Как тесен мир! — проговорила она не слушающимися ее губами. — А я — Клэр Драммонд.

— Да что вы! — Снова голубой взгляд затянул ее вглубь. — То есть младшая сестра Хэмиша Драммонда?

— И единственная.

— Ах, черт побери!.. Я вас помню крохотной, путавшейся под ногами девчушкой с косичками! — От его бархатного голоса ноги и руки у Клэр снова стали ватными.

— Как вы изменились!

Они смотрели друг на друга, и все остальное как бы меркло для Клэр. Очередная жаркая волна захлестнула ее.

— Дорогой! — раздался женский голос, нетерпеливый, резкий. Клэр обернулась и поймала быстрый недружелюбный взгляд блондинки, ослепительно элегантной в своем алом комбинезоне.

— Прошу тебя, мы уже опаздываем на ленч!

— Иду, иду… — Рори Баллетер снова повернулся к Клэр. — Как там Хэмиш поживает? Не видел его целую вечность.

— Отлично. Служит в британском посольстве в Вашингтоне.

Рори Баллетер рассмеялся:

— У него всегда была склонность к дипломатии!

— Вы давно не были в родных местах, — выдавила из себя Клэр.

Рори мотнул головой:

— Я все путешествую… — Голубой взгляд слегка потускнел. — Боюсь, в Шотландии не осталось для меня ничего притягательного… по крайней мере, не оставалось до сих пор…

Тут Клэр почувствовала, что вся заливается краской. Рори снова улыбнулся.

— Надо бы нам с вами посидеть, вспомнить прошлое. Вы где остановились?

— В шале Брунинген, — тихо сказала Клэр. Рори поднял брови:

— Ах так! В таком случае можете пригласить меня к себе на огонек.

— Ну разумеется! — поспешно сказала Клэр. — Хотя бы этим вас отблагодарить, я вам так обязана.

— Рори! — настойчиво прозвучал голос женщины.

— Мне пора… Я вам позвоню! — сказал он Клэр, и она сразу поверила ему. Рори взмахнул на прощание рукой и, развернувшись с ловкостью профессионала, оттолкнулся и заскользил по склону к ожидавшей его женщине и ее компании.

— У-ух! — с восторгом выдохнула Кэролайн. — Вот это мужчина…

— Прекрати! — оборвала ее Клэр.

— Но это же факт! Брось кривиться, Саймон! Ей-богу, ты временами бываешь невыносим! — Кэролайн повернулась к Клэр: — Ты и в самом деле его знаешь?

— Он наш сосед. Учился в Итоне вместе с Хэмишем.

— Рори Баллетер… — задумчиво произнес Чарлз Бингэм Смит. — Насколько я знаю, не слишком приятный тип!

— Давай-ка выкладывай! — горящими глазами уставилась на него Кэролайн.

— Да ты для него просто дитя — отрезал Чарлз. — А та блондинка как раз в его вкусе…

— Обратили внимание на ее костюмчик? — вздохнула с завистью Шарлотт Уигрэм. — Фирменная штучка!

— Классные модели, классные мужчины! — вкрадчиво промурлыкала Кэролайн. — Так ты пригласишь его в гости, Клэр, а?

— Ну разумеется, приглашу!

— Отлично! Надо бы попрактиковаться в общении с настоящими мужчинами… Тут Кэролайн вскрикнула, так как Чарлз кинул в нее снежком, и возникла новая веселая потасовка.

— Ты уверена, что все обошлось, Клэр? — озабоченно спросил Саймон.

— Что? Да, конечно… руки-ноги целы, — ответила Клэр, про себя подумав: «Только вот, боюсь, сердце не уберегла!» Остаток дня она Рори не видела, и он не позвонил вечером, не позвонил и на другой день. И Клэр на следующий вечер, переодеваясь к вечеринке в их шале, уже было решила, что выдумала тот его взгляд, как вдруг вбежала Кэролайн и патетически произнесла:

— Он! — И добавила: — Не по телефону — сам здесь!

— Что?

— Да-да, внизу! Непостижимо огромный! Чудо как хорош!

— Ты смеешься!

— Какой смех — сама посмотри!

Схватив Клэр за руку, Кэролайн потащила ее к лестнице. Глянув через резные перила, Клэр увидела Рори Баллетера в темно-коричневых вельветовых брюках и толстом, цвета топленых сливок свитере; он стоял у огромного камина и разглядывал портрет Хельги Брунинген. Это ее дочь Сисси пригласила Клэр и всю компанию погостить в фамильном шале. Но сама Сисси в первый же день упала и сломала ногу, и перепуганная мамаша повезла дочь в Женеву к специалисту-ортопеду.

— Непременно оставайтесь и отдыхайте на здоровье! — с душевной добротой сказала она остальным перед тем, как умчать Сисси на личном вертолете.

— До чего хорош, правда? — очарованно прошептала Кэролайн. — Надо же, оторвался!

— Что значит «оторвался»? — вскинулась Клэр.

— Ну, от той блондинки… он же «при ней» состоит! Видела огромный дом выше в горах? Такой, с башенками. Она француженка, мадам Эктор Шевро. Муж крупный промышленник, по счастью, торчит в Париже.

— Откуда ты знаешь?

— Навела, как говорится, справки, — беспечно бросила Кэролайн. — Она его любовница.

— Вот уж это тебя не касается! — сердито бросила Клэр.

— Если он клеится к тебе, должна же я узнать всю его подноготную. Ты ведь у нас девушка не от мира сего! Кэролайн была самой шустрой в их компании. Гораздо мудрее в житейском смысле, чем Клэр с Шарлотт или даже с Сисси; мать, наградившая ее уже тремя отчимами, собиралась привести в дом четвертого. Вслед за матерью и Кэролайн считала, что жизнь скучна без разнообразия.

— И репутация у него еще та! — загадочно продолжила Кэролайн. — Женщин у него было больше, чем мы с тобой можем себе представить!

— Помолчи, пожалуйста! — холодно произнесла Клэр.

— Ему тридцать два, и значит, он старше тебя на двенадцать лет, а что до жизненного опыта, то в этом смысле он умудрен, как Мафусаил! Тут, оставив легкомысленный тон, Кэролайн произнесла серьезно:

— Поостерегись, Клэр! С такими мужчинами ты еще не встречалась!

— А ты, конечно, их хорошо знаешь!

— Все-таки лучше, чем ты. Второй муж моей матери был вылитый Рори Баллетер. Теперь такие в моде.

«Нет, — думала Кэролайн, глядя на овальное, с огромными лиловыми, как фиалки, глазами лицо подружки, — она со всем не знает жизни!» Кэролайн снова посмотрела вниз. Рори, закинув ногу на ногу, сидел на одном из громадных диванов, листая «Пари-матч». «С чем же ты пожаловал, Рори Баллетер?» — подумала девушка.

— Ну расскажите же о себе! — попросил Рори, как только все отправились на вечеринку, а они с Клэр остались одни. — Что вы поделываете? Где обитаете? — Что-то было в его взгляде и манере говорить, что вызывало собеседника на искренность. Клэр же казалось, будто он в жизни не встречал такой, как она, что он ею просто очарован.

— Я работаю в фирме «Лайл» — знаете, агентство недвижимости? Вожу клиентов по домам, которые продаются или сдаются , показываю…

— И очаровываете их, в результате они платят бешеные деньги?

Клэр зарделась.

— Ведь вы же знаете, как вы привлекательны! — произнес Рори так проникновенно, что у Клэр остановилось дыхание.

— И что же вы еще умеете? — продолжал спрашивать Рори. Кэролайн перед уходом выудила из огромного брунингеновского погреба бутылку шампанского «Крюг Премьер Крю». «Ведь не кокой же угощать такого мужчину, как Рори Баллетер!» — съязвила она при этом.

Отпивая изысканно сухое, покалываюше-холодное шампанское, Клэр недоумевала: от вина или от присутствия Рори Баллетера в ней все так сладко поет.

— Еще я знаю французский и итальянский, умею готовить, потом я окончила питманские курсы секретарей, ну и катаюсь на горных лыжах, но, как видите, пока не слишком успешно.

— Хотите, я вас поучу?

У Клэр перехватило дыхание. Ее брат рассказывал, что Рори Баллетер был чемпионом, имел кубки и медали, а однажды даже выступал в команде горнолыжников Великобритании на зимних Олимпийских играх.

— Правда? — еле слышно выдохнула она.

— С огромным удовольствием! Приступим с завтрашнего дня, не возражаете?

— Было бы неплохо, — сдержанно сказала Клэр, изо всех сил пытаясь скрыть свое ликование

— Скажите, вы часто бываете дома, в Шотландии?

— Примерно раз в полтора месяца. Обычно провожу там уик-энд с друзьями.

Насколько помнила Клэр, Баллетеры были некогда ужасно богаты, но, если верить местным сплетням, отец Рори так бурно и быстро все промотал, что пришлось продать семейное дело в уплату за долги. Остался лишь сам Баллетер-хаус да десять тысяч акров лучших в Шотландии охотничьих угодий. Рори рассказал Клэр, что недавно приехал из Кении, где живет его старшая сестра: «Маргарет, помните?» А до того по — бывал в Австралии.

— Обожаю путешествовать, а вы? Мысль о привязанности к одному месту, к определенному жизненному укладу мне ненавистна!

Клэр, успевшая побывать только во Франции, Италии и Швейцарии, согласно закивала, хоть и была воспитана в той части Шотландии, которая и по сей день во многих смыслах считалась феодальным миром; все «местные» из Долины Драммонд так или иначе трудились на семейство, владевшее этими землями, и редко выбирались за их границы. Отец Клэр, чопорный, сдержанный человек старой закалки, хоть и нежно любил своих детей, по-прежнему всегда при встрече обменивался с сыновьями рукопожатием, а дочь лишь скупо целовал в щеку. Клэр получила строгое образование в духе старых традиций: она всегда ела что подавалось, сохраняла молчание за столом, никогда не перебивала старших, при знакомстве неизменно обменивалась рукопожатием и всегда поддерживала в своей комнате чистоту и порядок. В семье ее неизменно окружала атмосфера любви. В отличие от отца ее мать предпочитала держаться в тени, и, хотя формально сэр Джон считался главой семейства, Клэр очень скоро поняла: именно мать заправляет всеми делами; к ней всегда обращались за советом и помощью. Сэра Джона уважали, но леди Марго Драммонд любили. Рори Баллетер, напротив, был сыном прожигателя жизни и женщины, скандально известной своими любовными похождениями. Едва его отец промотал все состояние, мать оставила и мужа, и маленького сына. Затем отец женился на вдове с тремя детьми, которая не уделяла времени чужому ребенку, видя, что тот терпеть ее не может. Очень быстро мачеха все прибрала к рукам; ежегодно в августе Баллетер-хаус сдавался за колоссальные деньги богатым американцам, которые были готовы платить за возможность пострелять знаменитых куропаток, обитавших на земле Баллетеров. По рассказам матери Клэр знала, что эта особа занялась гостиничным делом, даже принялась рекламировать Баллетер-хаус в некоторых техасских охотничьих журналах. Особо подчеркивая то, что владелец дома — барон, она умалчивала о том, что ее муж барон лишь в четвертом поколении. Титул барона был пожалован прадеду Рори Викторией, так как «Отборный эль Баллетера» был любимым напитком королевы. Мачеха Рори умудрилась заключить приличную сделку с новыми владельцами компании, чтоб те обеспечивали ее постояльцам доставку именно виски Баллетера. Клэр слышала, что сам Баллетер-хаус и празднества, устраиваемые в нем, соседями воспринимались как дело малопристойное. Недавно узнав от матери, что отец Рори скончался — причем не в своей постели, — Клэр сделала вывод, что Рори вернулся домой, претендуя на свой титул и на то, что осталось от наследства.

— Вы собираетесь домой, в Шотландию? — осторожно спросила она.

— Я недавно вернулся оттуда, — отвечал Рори, промолчав о результате визита. О самом себе он говорил немного, больше слушая рассказы Клэр, проявляя интерес, который льстил ее самолюбию. К тому моменту, когда Рори ушел, предупредив, что завтра утром зайдет за ней, Клэр была уже целиком и бесповоротно влюблена в него. Оставшиеся дни каникул Клэр думала только о Рори. Он появлялся не каждый день, и, когда его не было, Клэр проводила часы в каком-то болезненном трансе ожидания. Такого мужчину, как он, она не встречала никогда; отличный спортсмен, уверенно чувствовавший себя на лыжах, затмевающий всех на спуске с Крест-склона. Они ни разу не встречались по вечерам; однако Рори сдержал слово и научил Клэр некоторым приемам скоростного спуска, так что к концу пребывания в горах она стала чувствовать себя более уверенной. Клэр пока не овладела головокружительными трассами, которые Рори преодолевал с такой легкостью, но и его спутница-блондинка тоже этого не умела; казалось, для нее было важнее появляться каждый день на склоне в новом шикарном костюме. Она постоянно демонстрировала свои близкие отношения с Рори: по-хозяйски клала свою холеную руку ему на плечо; ждала, пока он поднесет зажигалку к ее сигарете. В самый последний день Клэр сообщила Рори, что возвращается в Лондон, отчаянно надеясь, что тот скажет: «Дайтемне номер вашего телефона, я позвоню!» Но он так ничего и не сказал. Лишь бросил:

— В ближайшем будущем я туда собираюсь, надеюсь, еще увидимся. Однако в его улыбке читалось, что он будет рад их встрече. Вернувшись в Лондон, Клэр всю неделю не имела от Рори никаких известий, и ей было трудно опять окунуться в размеренную жизнь, ходить на работу, встречаться с клиентами, изображать бурное восхищение достоинствами очередной квартиры. Клэр перестала выходить по вечерам из дома, боясь пропустить звонок Рери. И когда по прошествии второй проведенной в отчаянии недели она отправилась на уик-энд в Шотландию, то в первый раз за все время сделала это с удовольствием. Ни о ком другом, кроме Рори, она и думать не могла. Утром за завтраком, едва из-за стола вышел отец, мать спросила:

— Ты как будто встретилась с Рори Баллетером в Гштаде?

— Ах, ну да! — произнесла Клэр как можно более легко и непринужденно. И постаралась в шутливом тоне рассказать, как это произошло, добавив под конец:

— Он говорил, что приезжал сюда!

— Еще бы… вся округа только и говорит об этом. У них вышло что-то вроде стычки с мачехой. Кажется, он ей сделал предупреждение. Отцу особенно завещать было нечего, но и то, что осталось, отошло к Рори. Он попросил ее покинуть дом. Полагаю, что шуму было достаточно! Но, если он сумел одержать верх над Дженифер Баллетер, такой человек чего-нибудь да стоит! Эта дама свой бронированный кулак даже в бархатную перчатку не прячет!

— Ну, так-то бить удобнее… — пробормотала Клэр.

— Вероятно, ему нужны деньги, — продолжала мать, — он унаследовал от своего родителя способность тратить и тратить. Мать Клэр подлила себе еще кофе.

— Как бы то ни было, говорят, что Баллетер-хаус — единственное, что досталось Рори в наследство, ну и, конечно, земля в придачу. Думаю, он все это продаст. До меня доходили слухи, что одна крупная гостиничная фирма хочет купить это поместье. При таком раскладе, по крайней мере, денег на жизнь у него будет достаточно, не придется изворачиваться. Он ведь отправился в Кению, попав в трудное положение: какие-то карточные долги.

— По-моему, мама, ты меня как бы предостерегаешь! — заметила Клэр, вскидывая подбородок. — Честное слово, нет причин. После Швейцарии я Рори не видела и ничего о нем не слыхала.

— Вот и хорошо, — спокойно сказала мать. — Он значительно старше, весьма многоопытен, даже чересчур, для такой девушки, как ты. Он совершенно не для тебя. Точь-в-точь те же слова Клэр слышала от Кэролайн всего пару дней назад. И еще Кэролайн сказала:

— Он постоянно ищет момент, когда можно поживиться.

— Откуда ты знаешь?

— От мамы. Она вращается в тех же кругах. Помнишь ту блондинку, которая была с ним? Так вот она за него платит. Все его женщины оплачивают его счета. У него самого денег нет. — Кэролайн просматривала приглашения, разбросанные по каминной полке. — Учти, если бы у меня оказались средства, я бы не отказалась от такой возможности… Ты поедешь на уик-энд в Чэнтри?

— Нет, я еду домой.

— Вот и умница, хорошая девочка! — иронически воскликнула Кэролайн. — Поняла теперь, почему он тебя не домогается? Примерные девочки его не интересуют… После завтрака Клэр отправилась на прогулку верхом, и первое, что она сделала, едва скрылся из виду дом, повернула лошадь прямиком к Баллетер-хаус. Если ехать по дороге, то до него двадцать миль; через болота — расстояние вдвое короче. Клэр выехала из рощицы на вершине холма; внизу открылась небольшая долина, где в итальянском саду, среди деревьев, привезенных из Тосканы, в окружении лужаек стоял дом. Это был громадный особняк в викторианском стиле, и хотя Клэр никогда здесь раньше не бывала, по рассказам матери знала, что внутри он тоже был под стать громоздкому великолепию фасада. У дома никого не было видно; да и как иначе, ведь мачеха Рори уехала… Клэр направила Тэма, своего гнедого жеребца-пятилетку, по склону вниз, ей было очень любопытно осмотреть места, где Рори, чего она втайне желала, возможно, поселится в будущем, а оно все больше и больше связывалось для Клэр с мыслью о Рори. Привязав Тэма у статуи Дианы-охотницы, Клэр осторожно пересекла посыпанную гравием подъездную аллею и заглянула внутрь через зеркальное стекло одного из огромных окон. Она разглядела исполинскую мебель, камин, настолько громадный, что в нем можно было зажарить быка, картины в тяжелых золоченых рамах. И тут прозвучал голос:

— Рад вас видеть у себя дома!

Клэр резко повернулась: на нее глядел, улыбаясь, Рори Баллетер, высокий красавец в идеально сидевшей на нем твидовой куртке для верховой езды, в жокейских твидовых бриджах.

— Ох! — вырвалось у Клэр. — Я не подозревала, что вы здесь!

— Вот как? А я знал, что вы приехали!

— Да? — пролепетала Клэр, у которой все внутри задрожало.

— Я звонил вам на квартиру, мне и сказали, что на уик-энд вы отправились сюда. Как раз собирался ехать к вам. — Голубой взгляд охватил Клэр с головы до ног, так что в голове у нее все поплыло. — Выходит, мы с вами думаем одинаково…

Рори взял безвольную, податливую руку Клэр. — Что ж мы стоим? Пошли в дом!

— Какой громадный! — проговорила Клэр, почти ничего не соображая, чувствуя только, что ее руку сжимает его рука и что жар от его прикосновений распространяется по всему телу.

— Да, верно! — весело согласился Рори. «Как внушительно смотрится сочетание алого с позолотой!» — пронеслось в мыслях у Клэр.

— Это все работа мачехи, — саркастически заметил Рори. — Ей принадлежит идея все полы задрапировать ковровыми покрытиями; роскошный паркет совершенно не виден! Я собираюсь все это поменять.

— Так вы… собираетесь здесь жить?

— Ну конечно! Я же Баллетер. И это мой дом. Я уезжал отсюда, потому что… — Он помялся. — Ни для кого не секрет, что мы не ладили с мачехой. Рори показал Клэр огромную гостиную, бильярдную, библиотеку, ружейную комнату, где в запертых шкафах за стеклом выстроились стойки с «парди» и «гаммондами». Показал спальни, опять-таки утопавшие в коврах, с кроватями под пологами на четырех столбах и ванными комнатами.

— Она, по крайней мере, понимала, за что американцы готовы выложить деньги! — сухо заметил Рори, указывая на кран с надписью: «Горячая вода».

— Вы продолжите это — ну… охоту?

— Пожалуй, только у меня все будет по-другому. Баллетер-хаус станет тем, чем был изначально: усадьбой шотландского помещика, а не какой-то стандартной гостиницей. Уловив в голосе Рори нечто большее, чем просто досаду, Клэр подумала: «Что ж, понятно. Ведь он здесь родился! В нем говорит гордость. Мы ведь с ним оба шотландцы!»

— Уверена, что у вас все прекрасно получится! — искренне сказала она. Рори коснулся пальцами щеки Клэр.

— Вы прелесть… — нежно произнес он, и Клэр снова потянуло в небесную голубизну его удивительных глаз. Она возвращалась домой, погруженная в свои мысли, однако матери не сказала ни слова. Решила: «Меньше разговоров — лучше». Но судьба распорядилась так, что за столом во время обеда отец сказал:

— Говорят, младший Баллетер вернулся. Избавился от «той особы» и намерен сам хозяйничать в поместье. У этих Баллетеров дурная порода, в большинстве своем они люди никчемные. Брать берут; а обратно не кладут. Арчи Макрифи говорил, будто этот Баллетер собирается продать часть угодий Шотландскому национальному департаменту по туризму для организации горного парка! Того и гляди, валом повалят туристы, всю Долину вытопчут.

— Наверное, ему нужны деньги, — спокойно заметила мать.

— В том-то все и дело, что Баллетеры не умеют с ними обращаться. Джеймс Баллетер промотал вдесятеро больше, чем мне завещал отец, и, насколько я знаю, его сынок страдает тем же недугом.

Клэр не произнесла ни слова, уткнувшись в свою тарелку. Рори пригласил ее в следующий понедельник вечером поужинать где-нибудь в Лондоне. Это оказалось не знакомые «Пуль-о-По» или «Санта Кроме», где бывала со знакомыми Клэр; Рори позвал ее в «Уолтонс». Он водил ее в «Сан-Лоренцо», где за соседним столиком сидел известный голливудский актер Уоррен Битти. Рори возил Клэр на бал, устроенный лордом Каудрей, и под чутким руководством Рори Клэр грохнула кучу денег на восхитительное бальное платье из тафты насыщенного фиалкового цвета, так шедшего к ее глазам. Рори возил Клэр на ипподром «Гудвуд», они посещали премьеры, художественные выставки, званые коктейли, вращаясь в обществе любезных, куривших сигары мужчин и манерно медлительных дам с холодным взглядом, выставлявших напоказ драгоценности, макияж и туалеты. Возвращаясь домой в Шотландию, Клэр никогда ни о чем не рассказывала матери, хотя по некоторым вскользь брошенным ею фразам догадывалась: матери известно, что происходит. Слава богу, отец ни о чем не подозревал. Клэр понимала, что он бы не одобрил ее увлечение Рори Баллетером. Послушная, хорошо воспитанная девушка, Клэр раньше и помыслить не могла, что ей когда-нибудь придется намеренно и осознанно обманывать отца, который в Лондон наведывался редко, будучи совершенно счастлив в своем поместье, оставаясь сельским жителем, вполне довольным своей судьбой, своими собаками, своими лошадьми, своими владениями. Но к тому времени Клэр была уже до такой степени влюблена в Рори, что, предложи он вдруг ей сбежать с ним куда глаза глядят, она бы с радостью согласилась. Время от времени Рори говорил:

— Мне надо отлучиться на время, но не волнуйся, я вернусь!

И он исчезал на неделю, дней на десять, иногда и больше, оставляя Клэр в унынии, в постоянном напряжении. Ее не радовали шумные ужины в некогда любимых ею ресторанчиках, раздражало чье-то хорошее настроение, бурное веселье Чарлза с Саймоном, а их шуточки теперь казались Клэр нелепыми, детскими. Вот Рори — это мужчина, да еще какой! Ее все сильнее и сильнее томило отчаянное желание отдаться ему, только Рори не предпринимал никаких попыток склонить ее к этому. Он целовал Клэр — о, как он ее целовал! — так, что она теряла рассудок, волю, но дальше не заходил. Получалось, что все эти слухи, будто женщина для него ничего не значит, если не готова сама платить за удовольствие, явная неправда. Рори всегда оказывался при деньгах. Он подарил Клэр браслет: фиалки из аметистов, обвивающие тонкую золотую цепочку, — «к твоим изумительным глазам», — он посылал ей цветы, ходил с ней по магазинам, участвуя в выборе туалетов, и Клэр, приученная экономно обращаться с деньгами, теперь бездумно их тратила на модную одежду и шикарные бальные платья. Так незаметно наступил август, и Рори уже был готов открыть двери Баллетер-хаус. Как он и обещал, ковровое покрытие исчезло из холла, и пол теперь сверкал до блеска натертым паркетом. Открыв в себе организаторские способности, Клэр помогала Рори составлять список приглашаемых на ближайшее время, рассчитать, сколько человек можно принять в один заезд, решить, приглашать ли гостей с их собственными ружьями и сколько необходимо заготовить продуктов.

— Дорогая, ты просто чудо! — с восторгом сказал ей Рори после первой охоты. Он подхватил Клэр, закружил ее. — Что бы я делал без тебя, а? — И тут улыбка сошла с его лица, ясные голубые глаза стали серьезными. — Нет, в самом деле, — сказал он проникновенно. — Я все ясней и ясней это чувствую… Я не могу без тебя, Клэр, и это истинная правда. Выходи за меня замуж! — И с подкупающим выражением отчаяния он заглянул ей в глаза:

— Прошу тебя… выходи за меня!

— Ну что ты, глупый… — произнесла Клэр, чуть не плача от счастья. — Разве я могу ответить тебе «нет»?

Отец Клэр был задет и встревожен не на шутку.

— Баллетер! — воскликнул он. — Чтобы моя дочь вышла замуж за этого негодника!

— Он изменился, папа, — сказала Клэр, отважно встречая разгневанный взгляд отца. — Он рассказал мне все о своем прошлом; с этим покончено. Каким он был раньше, мне известно, меня интересует только, каким он хочет быть теперь.

— Он всегда останется таким, какой есть, — сердито сказал отец. — Мотом и негодяем. Ведь этот тип живет за счет женщин! Попомни мои слова, ему нужны только твои деньги! Не забывай, через два месяца тебе исполнится двадцать один год, и ты сможешь распоряжаться средствами, завешанными тебе дедом, — именно этого он ждет! Что еще может быть нужно такому, как он, от такой, как ты!

— Он любит меня! — гордо заявила Клэр. — А я люблю его! Очень люблю, как никого никогда не любила, папа! И хочу выйти за него замуж, и я уже достаточно взрослая, чтобы поступить так даже без твоего согласия. Отец с грустью посмотрел на нее.

— Никогда не думал, что услышу такие слова от собственной дочери! — проговорил он с трудом. — Этот человек одурманил тебя.

— Он сделал меня счастливой!

— Пока еще ты ему не жена. Страшно представить, что будет, если ты ею станешь!

— Ты ведь его не знаешь! — сердито сказала Клэр. — А значит, говорить так не имеешь права!

— Я знал его отца, и, судя по тому, что говорят, сын от отца недалеко ушел. Джеймс Баллетер проиграл в карты все свое состояние, его жена авантюристка чистой воды, а их сынок пробавляется исключительно за счет женщин. У него и пенни нет за душой, при этом ни работы, ни малейшего дохода…

— Он имеет доход от охоты!

— А я и это не одобряю! Все это выдумала та жуткая особа, его мачеха. Хотя она ведь из англичан, откуда ей знать, что в Шотландии принято, а что нет.

— Ты сам женат на англичанке!

— Но с предками-шотландцами! А у Баллетеров — дурная кровь! Такой была и такой остается. Никогда ни на что стоящее они не были способны. Из грязи в князи и обратно же в грязь, и все это — за четыре поколения! Да они все форменные моты! Никакого чувства ответственности. Знают только, как брать, но только чтоб при этом отдавали другие. Не такого мужа я для тебя желал, Клэр! Такого, как этот Баллетер, я меньше всего хотел бы видеть своим зятем! С грустью, но решительно встретила Клэр суровый и обиженный взгляд отца:

— Прости, папа, но выбирать не тебе! Я люблю его; сама не знала, что так сильно можно любить. Я просто не могу жить без него! Тут отец не выдержал, сорвался.

— Делай как знаешь, а я умываю руки! — с гневом воскликнул он и вышел из комнаты.

— Дорогая, дай ему время свыкнуться с мыслью! — советовала мудрая мать. — Он отойдет. У меня же к тебе всего один вопрос: ты действительно вполне уверена, что поступаешь правильно? Любовь всех нас лишает разума и воли; ослепленные любовью люди совершают то, о чем в дальнейшем могут пожалеть. Ты недостаточно хорошо знаешь этого человека!

— Мамочка, я знаю его уже целых восемь месяцев!

Марго Драммонд смолчала. «Вот она, слепая вера любви! — думала она. — „Целых восемь месяцев!“…»

— Мне все про него известно, он сам рассказал. Никто Рори не знает так, как я. Его отец пустил по ветру семейное состояние, а мать, папа верно говорит, чистая авантюристка. Рори остался на попечении слуг. Он не знает, что значит быть любимым ребенком в семье, каким была я. Так разве удивительно, что он вырос таким дикарем? Вы с папой воспитали во мне чувство ответственности перед людьми, но родители Рори считали это ненужным грузом, откуда ему было понять, насколько это важно? Да, у него были женщины… он мне рассказывал. Но ни к одной из них он не относился серьезно. По-моему, они нужны были ему, чтобы выместить на них обиду, нанесенную ему в детстве матерью! — Марго Драммонд с удивлением отметила про себя проницательность дочери; многие женщины вдвое старше Клэр таким свойством не обладают.

— Но он любит меня; он хочет остановиться, прекратить свою разгульную жизнь. Я нужна ему, мамочка! Я и представить себе не могу, что можно жить без него!

— Дорогая моя, ведь он уже далеко не мальчик! — мягко заметила мать. — Неужели ты в самом деле считаешь, что он станет другим?

— Я помогу ему, и он изменится!

«Боже мой! — думала леди Драммонд, видя этот упрямый блеск в глазах дочери. — Сколько женщин считает, что именно им дано целиком изменить мужчину в лучшую сторону, имя им легион!»

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — мягко сказала мать.

— Я и буду! Если бы не верила, что Рори способен сделать меня самой счастливой женщиной в мире, разве я стала бы выходить за него замуж? А я выйду за него, мамочка! Даже и без твоего благословения, не говоря уже о согласии папы. «Он околдовал ее», — думала Марго Драммонд, и все же твердость Клэр произвела на нее некоторое впечатление. Клэр всегда была такой послушной девочкой, готовой сделать приятное, с радостью соглашавшейся помочь, отзывчивой на похвалу. Рори Баллетер открыл в Клэр существо, столь же упрямое, как ее отец, и столь же целеустремленное, как ее мать. «Может быть, она и сумеет совладать с ним? — думала Марго Драммонд. — Может, она действительно то, что ему нужно?»

— Я нужна ему, мамочка! — повторила Клэр. — Ты просто этого не понимаешь. Ты вышла замуж за человека, с которым была как за каменной стеной. Я знаю, что Рори известен своей необузданностью и сумасбродством, но все это пройдет — уже проходит. Этот охотничий сезон стал для него очень успешным. Он заработал кучу денег, и я не позволю ему их промотать. Мы вместе сделаем Баллетер-хаус доходным предприятием. У меня столько идей… «Но ты рассчитываешь на придуманного, не настоящего Рори Баллетера!» — подумала мать. Хотя вслух благоразумно этого не произнесла. Чем больше спорить, тем тверже будет Клэр стоять на своем. «Ты оказалась сильней, чем я о тебе думала, — рассуждала про себя мать. — Может быть, это хорошо? Может быть, Рори нужна именно сильная женщина? Но тебе, родная, потребуются все силы для успеха. Будем надеяться, что ваш союз станет действительно прочным, как тебе хочется». И с этими мыслями Марго Драммонд пошла убеждать своего мужа, который под влиянием жены неизменно проявлял сговорчивость. В конце концов, хотя и без особой охоты, он дал Клэр свое благословение на брак, и помолвка была объявлена. Рори преподнес Клэр фамильный перстень с сапфиром, полученный им от неожиданно расщедрившейся матери, узнавшей, что сын собирается жениться. Это был замечательный камень в десять каратов, окруженный алмазами.

— Она что, пожалует к нам на свадьбу? — спросила Клэр, поворачивая руку так и этак, любуясь игрой камня.

— От моей мамаши можно ждать чего угодно. Если она и заявится, то исключительно из любопытства.

Горечь, с которой Рори это произнес, лишний раз убедила Клэр, что в его отношении к женщинам подспудно лежит глубокая затаенная обида на мать. Ее уход из дома Рори воспринял как предательство, за которое и подвергал наказанию всех остальных представительниц ее пола. «Его никогда и никто по-настоящему не любил! — думала Клэр. — Но я сумею изменить его жизнь к лучшему». И теперь, отступая от зеркала в день своей свадьбы, Клэр еще раз дала себе слово укрепить в Рори чувство уверенности, которого, безусловно, ему не хватает; но тут постучали в дверь, и она сказала:

— Входи, папа! — будучи уверена, что это отец. Но в спальню вошла ее будущая свекровь.

— Увидимся в церкви! — бросила Кэролайн и скользнула за дверь.

— Мне кажется, будущая свекровь имеет право навестить невесту перед брачной церемонией, не так ли? — непринужденно сказала Дэвина Баллетер с обаятельной улыбкой, которую ее сын унаследовал в полной мере. — Если не так, то я настаиваю на этом праве!

— Ну конечно! — приветливо воскликнула Клэр. — Я очень рада, что вы приехали. Это так важно для Рори.

— Да неужели? — проговорила Дэвина Баллетер, вскинув тонкие, идеальной формы брови. Но тут же улыбнулась и сказала: — А вы просто восхитительны!

— Как и вы! — без лукавства ответила Клэр. Дэвина Баллетер была закутана в русские соболя, на голове красовался умопомрачительный головной убор из шелковой органзы и перьев. Ей, наверное, было лет пятьдесят, но благодаря стараниям опытного хирурга на лице совершенно не было видно морщин, кожа оставалась безукоризненной, хотя матовость была несколько искусственной. «Слишком безупречна, — подумала Клэр, — слишком ненатуральна!» Дэвина кинула привычный взгляд в зеркало, от которого только что отошла Клэр.

— Каждый старается подновить то, что разрушается временем! — сказала Дэвина со вздохом.

— Хотелось бы и мне с годами сохранить себя в такой же форме! — улыбаясь, сказала Клэр. Дэвина обернулась, похлопала ее по щеке:

— Славная девочка… неудивительно, что Рори так опьянен. Странно… вы ведь совершенно не в его вкусе!

«Откуда вам знать?» — пронеслось в голове Клэр. Но Дэвина продолжала откровенничать, и от этого Клэр стало как-то не по себе.

— Вероятно, на ваш взгляд, я весьма странная мать, — сказала Дэвина. Клэр промолчала.

— Я вышла замуж очень рано… в семнадцать лет, — продолжала Дэвина. — В восемнадцать у меня родился Рори, и он, негодник, оказался таким требовательным, таким ненасытным в полном смысле этого слова. Надо было его кормить грудью, а у меня совершенно не было сил… он так жадно сосал. Я не была готова к материнству, к тому же ненавидела это промозглое, богом забытое болото. Кроме того — в отличие от вас, — я не была влюблена в своего мужа. Я вышла за него, потому что на этом настаивала моя мать. Тогда Баллетеры были баснословно богаты, а мы нуждались. Я терпела сколько могла и все-таки решила положить всему конец. И если вы вообразили, что я перед вами оправдываюсь, смею вас уверить, что в своем поступке я никогда и нисколько не раскаивалась.

— Не раскаивались в том, что бросили Рори? — тихо спросила Клэр. Дэвина повела плечами в соболях:

— Я не рождена быть матерью! Материнский инстинкт у меня полностью отсутствует, вот все, что я могу сказать. — Тут Дэвина улыбнулась, и в ее улыбке Клэр снова узнала Рори. Улыбка настолько очаровывала своей искрящейся теплотой, что холод слов немедленно таял в ней. — Но я рада, что он выбрал именно вас! Драммонды славятся своей честностью и надежностью. Полная противоположность Баллетерам. — Тут Дэвина снова кинула взгляд на себя в зеркало. — Но уж про Баллетеров вам все хорошо известно, не так ли? Я не послала вам свадебного подарка. У меня для вас есть то, что Рори предпочел бы всему остальному. — Она открыла сумочку из кожи аллигатора, одну из лучших моделей «Гермес». — И я вручаю это именно вам, потому что вы сможете лучше распорядиться этим. Рори — истинный сын своего отца. Деньги, как серная кислота, жгут ему карман. Хотите послушать моего совета — а я говорю с полным знанием дела. — поместите-ка их до поры в какое-нибудь безопасное место. И ни слова Рори. Он от меня ничего подобного не ждет. Никогда не упустит случая выступить с заявлением, что в жизни ни пенни не получал от родной матери. Клэр взяла конверт, протянутый ей Дэвиной. Конверт не был запечатан. Внутри лежал чек коммерческого банка «Куттс» на сто тысяч фунтов стерлингов. Клэр оцепенела от изумления.

— Я всегда выбирала богатых мужчин, — наставительно сказала Дэвина с циничной улыбкой. — И у моего нынешнего мужа денег больше, чем Рори способен промотать. Но послушайте мой совет, а я даю его вам от души: припрячьте эти деньги! — Дэвина в последний раз оглядела себя в зеркале. — Что ж, пора спускаться и проходить сквозь строй всех этих старых сплетниц, которые еженощно только и молятся, чтобы господь воздал мне по заслугам. По их разумению, я должна бы пасть на колени и каяться, но вместо этого я решила им подыграть, пусть лишний раз убедятся, что правы, думая обо мне как о блуднице, достойной быть меченной алым! — Она расстегнула манто, под которым открылось платье из чистошерстяного ярко-алого крепа, настолько простое, идеального покроя, что, наверное, ему не было цены; на плече сверкнул солнечными лучами бриллиант. — Ну как, вполне созвучно моему образу?

— Вам и вправду все равно, что о вас думают? — неожиданно для себя спросила Клэр.

— На такую ерунду я не обращаю внимания! — Дэвина сделала шаг вперед, прикоснулась гладкой щекой к щеке Клэр, обволакивая ее ароматом «Арпэж». — Желаю удачи! — произнесла она и выскользнула из комнаты. Клэр стояла, держа в руках конверт. Не говорить Рори? Это невозможно! Она не желает начинать семейную жизнь со лжи. Ну конечно же, надо все ему рассказать! Рори непременно обрадуется. Но пока Клэр все же спрятала конверт в нижнее отделение своей шкатулки с драгоценностями. Когда за ней зашел отец, Клэр с грустью подумала про себя, что выглядит он усталым, постаревшим. А ведь ему всего шестьдесят пять. Служа строевым офицером, отец был тяжело ранен при Эль-Аламейне и остался в результате всего с одним, да и то поврежденным, легким. От природы крепкий и деятельный человек, он болезненно воспринял предписанный ему щадящий режим, что усугубило и так достаточно вспыльчивый его характер. Клэр понимала, что и теперь отец не до конца примирился с ее выбором, но все же он, подобно матери, хоть и не так скоро, разглядел в решительности Клэр проявление фамильного характера; дочь стояла стеной за свои убеждения. Отец взял Клэр за руки, и она увидела в его глазах слезы. Он был не из тех, кто показывает свои чувства, и у Клэр при виде его влажных глаз защемило сердце.

— Ну что, дочка, — сказал отец, — ты готова?

— Да, папа! Готова.

— Ты сегодня красавица, — произнес он. — Такая же красивая, как твоя мать в день нашей свадьбы.

— Надеюсь, что, как и она, я проживу в браке счастливо тридцать пять лет! Серо-голубые глаза испытующе взглянули на дочь.

— Время покажет, — произнес он, помолчав. — Но если мои пожелания могут помочь, желаю, чтоб все твои надежды сбылись.

— Прошу тебя, папа, не беспокойся! Я очень счастлива. Я люблю Рори, и он любит меня! И жить я буду недалеко — всего через Долину от вас, — мы будем часто видеться.

— Надеюсь, что так, — сказал отец. Обнял Клэр и нежно поцеловал. — Что ж, пойдем?

До церкви было ехать всего пять минут, она находилась в поместье Драммондов. Мать Клэр и Кэролайн поджидали невесту, чтобы помочь расправить ее шлейф, и пока они были заняты шлейфом, Клэр нашла глазами Рори, ослепительно прекрасного в полном шотландском национальном облачении, который в сопровождении шафера, также облаченного в клетчатую юбку, стоял в ожидании своей невесты. Клэр до сих пор не могла поверить, что этот мужественный, неотразимый мужчина, которому достаточно поманить лишь пальцем, и к нему поспешит любая, на самом деле выбрал именно ее. «Я буду достойной тебя, Рори! — мысленно пообещала Клэр. — Ты ни на миг не пожалеешь, что женился на мне. Я сделаю тебя счастливым. Клянусь тебе в этом!» Мать отступила к своему месту на скамье, подошла Кэролайн расправить фату вокруг сияющего лица Клэр. Клэр скользнула рукой под руку отца, полились звуки органа, и, горделиво выпрямившись, лучась улыбкой, Клэр двинулась вперед по проходу.

ГЛАВА 2

Свой медовый месяц они решили провести на Багамах, на яхте одного из многочисленных богатых приятелей Рори. Клэр была немного разочарована, узнав, что они там будут в компании совершенно незнакомых ей людей. Они с Рори расположились в большой хозяйской каюте, которую владелец яхты, бразильский промышленник, предложил им занять. Сам же он со своей подружкой — роскошной девицей — занял другую.

— А я думала, мы будем совсем одни! — огорченно сказала Клэр. — Ведь это же наш медовый месяц, Рори!

Она чувствовала, что это звучит вздорно, но ничего не могла с собой поделать. Да, Рори знал, о чем говорил, когда обещал ей «сюрприз».

— Послушай, родная, это не будет нам стоить ни пенни! К тому же Бруно весьма полезный человек. Он готов оказать мне услуги, он предлагает помощь в делах. Мы не можем жить только на то, что приносит Баллетер-хаус. А мне хочется взяться за нечто большее, более выгодное, и Бруно может мне в этом помочь. Скажи, многие ли невесты могут похвастаться таким медовым месяцем? Посмотри, какая каюта! И вся эта роскошь в твоем распоряжении! Никто не будет нам мешать, все понимают, что у нас с тобой медовый месяц… Кстати, никому другому Бруно не уступил бы своей каюты! В тот вечер они ужинали одни в своей каюте — еда и вино были великолепны. Через раскрытый иллюминатор слышалась музыка: приглашенный Бруно на яхту оркестр наигрывал нежные и знойные калипсо. Ветерок приносил вечерние ароматы, и яхта, бросившая якорь у одного из отдаленных островов, слегка покачивалась на спокойной глади моря. Луна поднялась высоко, и уже нереальным казался снег, окружавший их в день свадьбы, сразу после которой Рори с Клэр отправились в свое волшебное путешествие. И сейчас в воздушном розовом шифоновом платье, с бриллиантовым сердечком на шее, сидя за столом при свечах, вдыхая доносящиеся с берега тяжелые ароматы тропических цветов, Клэр не отводила глаз от мужа, сидевшего напротив в белом смокинге, с алой гвоздикой в петлице и глядевшего на нее своими голубыми глазами так, что у нее все трепетало внутри, и думала: «И что это я капризничаю… Здесь все так чудесно! Многие ли женщины проводят медовый месяц на такой шикарной яхте? Он устроил все это, чтобы удивить меня, если этот Бруно может быть ему полезен, значит, я должна сделать все, чтобы поддержать Рори». Клэр дотронулась до его руки:

— Спасибо тебе, милый, за все это!.. Здесь так хорошо!

— Погоди немного, тебя ждет еще много неожиданностей! — произнес Рори вкрадчиво, и у Клэр сладко защемило сердце. Поужинав, они вышли на свою палубу-веранду, и Рори, обняв, увлек ее вместе с собой на шезлонг с мягкими подушками, он гладил ее, едва касаясь кончиками длинных пальцев, нежно, словно водя перышком, до самых глубин будоража ее. Он уже ласкал ее так в день помолвки, но сегодня, Клэр понимала, Рори не остановится на этом. Теперь ему не нужно было говорить ей: «Дорогая! Я хочу, чтобы у нас с тобой была настоящая первая брачная ночь; я хочу, чтобы ты оставалась девственной, я хочу познать всю сладость, которую должен испытывать супруг, становясь для своей жены первым мужчиной…»

И теперь, взяв бокал с шампанским из слабеющей руки Клэр, Рори принялся целовать каждый ее пальчик. Рори прижал к влажным губам ее ладонь, и Клэр почувствовала сладость его языка. Ее взгляд упал вниз на склоненную голову: густые темно-рыжие волосы сходились клинышком на затылке. Клэр прильнула губами к этому месту. В тот же миг Рори поменялся с ней местами: теперь она полулежала на подушках, а он, оказавшись на ней, покрывал поцелуями ее плечи и шею.

— Какой аромат! Как в розовом саду… — шептал он. — Да-да, в нашей жизни будут розы, сплошные розы, обещаю тебе, родная моя…

Клэр вся выгнулась, прерывисто дыша, как только его зубы прикусили ей мочку уха. И услышала, как Рори засмеялся. От этого ее нега стала еще слаще.

— Я знал… — шептал он. — О, ты у меня, родная, такая способная ученица…

Да, он был очень искусен. Его губы легко прикасались к ее губам, а пальцы зарылись в волосы. Губы Рори блуждали у Клэр за ухом, переходя на висок, скользя к подбородку, пробирались в уголки, которые совершенно неожиданно для Клэр отзывались на его ласки, пробуждая где-то глубоко в низу живота безотчетные струи восторга, ощущение чувственного трепета, от которого становилось невмочь дышать.

И когда наконец он крепко прижался своими губами к ее губам, те раскрылись навстречу с жадностью нетерпеливого ребенка и вместе с тем с такой желанной для него страстью. Перестав быть пассивной, Клэр в безудержном порыве отвечала на его поцелуи, пронизывающие, ищущие… Поднявшись, Рори подхватил Клэр на руки, понес ее внутрь их роскошной каюты. Он опустил Клэр на пушистый шиншилловый ковер, после чего пригасил все лампы, оставив одну, мягко светившую сквозь шифоновый абажур. Потом принялся раздевать ее, сопровождая движения пальцев прикосновениями губ, в то время как Клэр помогала ему освободиться от одежды. Их движения не были поспешными, одно перетекало в другое. Не успела она опомниться, как оба они уже были обнажены. Повернувшись на бок, Рори разглядывал Клэр, с восхищением скользя взглядом по ее телу.

— Одалиска… — проговорил он. — Миниатюрна, но какое совершенство!..

И снова стал ласкать ее губами. Клэр не подозревала, что можно испытать такой восторг от прикосновения губ; от наслаждения у нее кружилась голова. Его руки гладили ей плечи, маленькие, но налившиеся груди. Рори приподнял Клэр, повернул так, что она теперь сидела к нему спиной меж его ног, ощущая жаркое прикосновение пульсирующего члена. Пальцы Рори обхватили ее груди. Клэр почувствовала прикосновение его губ к своей спине, он скользил ими вниз, потом снова вверх к затылку и шее, которую игриво покусывал, вызывая у Клэр непроизвольную дрожь. Его пальцы поигрывали с ее сосками, набухшими до боли, и снова Клэр ощутила тот же странный, болезненный трепет в низу живота. Она почувствовала, как стало влажно внутри, и, словно угадав, что она готова, Рори протянул руку ей между ног, лаская внутреннюю поверхность бедер, слегка раздвигая их, и вдруг Клэр почувствовала, как его пальцы входят в нее. Клэр невольно дернулась, сжимая бедрами его руку, и тогда Рори развернул ее лицом к себе, прижал так, что ее груди уперлись в его могучую грудь. И снова стал покрывать ее поцелуями. В глазах Клэр помутилось; все мысли исчезли, остались только ощущения. Рори положил Клэр на спину, и его губы, оторвавшись от ее губ, устремились вниз по шее к груди; обхватив губами сосок, он стал его нежно сосать. Острый приступ неземного блаженства потряс ее с ног до головы, Клэр вскрикнула и беспомощно обмякла в его сильных объятиях, в то время как Рори жадно ласкал сначала одну, потом другую грудь и, лаская ртом одну, при этом сжимал и сдавливал пальцами другую. Клэр казалось, что ее вот-вот разорвет от восторга; дыхание стало хриплым, сердце часто билось, все тело дрожало. С умелой чувственностью Рори продолжал ласкать ее, пока дыхание не начало судорожно вырываться из груди Клэр, а голова металась из стороны в сторону под напором исходящего от него жара, расплавившего все у нее внутри. Наконец он снова положил ее на спину, но на этот раз широко раздвинул ей ноги и, продолжая ласкать грудь, принялся целовать и покусывать ей пальцы ног, вызывая этим чувственный трепет, устремляющийся в глубину ее существа, побуждая ее каждый раз вздрагивать. Медленно его губы поднимались по ноге, по бедру, и вот уже Рори зарылся лицом в мягкие курчавые рыжеватые завитки, и Клэр ощутила, как его язык нашел то, что искал. В тот же миг внутри ее вспыхнул огонь, тело изогнулось дугой, голова откинулась назад, но Рори не остановился. Снова и снова он вызывал у нее неистовые конвульсии оргазма, и пальцы Клэр отчаянно цеплялись за мягкий шелковистый ворс ковра, из горла вырывались хриплые звуки, а тело выгибалось навстречу подрагивавшему, ласкающему, сладострастному языку Рори, пока наконец она не оказалась вся в поту с головы до ног. Рори привлек Клэр к себе, гладя спутанные волосы, целуя влажный лоб и щеки, прикрытые в изнеможении глаза.

— Возьми меня рукой! — негромко сказал он. — Поласкай…

Клэр неуверенной рукой дотронулась до его члена; она даже не подозревала, что он такой шелковистый на ощупь, такой твердый, такой удивительно нежный.

— Так… мягче… — Голос Рори стал хриплым. — Да… вот так…

Пальцы Клэр осторожно поглаживали член от основания до самого чувствительного кончика, и тут из груди Рори вырвался стон. Ее пальцы заскользили вокруг головки, ощущая что-то клейкое, выступившее изнутри.

Быстрым движением Рори взметнул ноги Клэр себе на плечи, перед ее глазами мелькнул налитой член, и тут же она ощутила, как его плоть вошла в нее. Желание Клэр ослепительной вспышкой мгновенно взорвало ее изнутри, и уже через секунду она, обессиленная, откинулась навзничь. Но Рори не давал ей возможности для паузы. Она потеряла счет тому, сколько раз она погружалась в это состояние невыносимого блаженства. Обхватив руками Рори, Клэр прижалась к нему в безумном эротическом соитии. В своей жажде достичь предела их тела напряглись, и она почувствовала, как он кончил: жарко, обильно. Клэр услышала крик Рори и на мгновение потеряла ощущение времени. Придя в себя, она почувствовала тяжесть распластанного на ней его тела, грудь Рори вздымалась, он тяжело дышат, уткнувшись лицом в шею Клэр. Приподнявшись на локте, Рори поцеловал Клэр в прикрытые глаза.

— Ты создана для этого, — прошептал он.

— Мне показалось, что я умираю, — в полудреме проговорила Клэр.

— Потому-то французы это и называют 1е реtit mort [1]

Клэр страстно, с благодарностью поцеловала его.

— Спасибо за то, что доставил мне такое немыслимое наслаждение!

— Ну как, стоило ждать?

— Ода, да!..

— Ты была сказочна… ты просто потрясающе меня чувствовала! Я знал, что так будет.

— А я даже и не подозревала, что так может быть… Теперь я понимаю, что такое секс, милый, и еще… я открыла кое-что и в себе…

— А ведь это только начало!

Потом они вместе принимали душ под шумным водопадом теплых струй, после чего Рори откупорил еще одну бутылку шампанского, прежде чем отнести Клэр на огромную, в восемь футов шириной кровать, где они снова занимались любовью. Они не показывались из своей каюты в течение трех дней. Вечером четвертого дня, когда они наконец присоединились за ужином к остальным пассажирам яхты, их появление в сверкающем позолотой главном салоне было встречено всеобщими аплодисментами. Клэр ужасно покраснела, но Рори остался невозмутим. Все вокруг улыбались так, что Клэр казалось, будто им известно все, что происходило между ней и Рори. Хозяин, проявляя учтивость и такт, усадил ее за ужином рядом с собой. Клэр мельком отметила, что ее кольцо и платье из белого тюля с вышитыми розовато-лиловыми чертополохами в обрамлении жемчуга и хрустальных бусинок оказались на должной высоте. Ужин закончился танцами, а затем сели в катер и отправились на берег в Нассау, где их ждали игорные развлечения.

— Мне казалось, ты решил бросить азартные игры? — с тревогой взглянула Клэр на Рори.

— Дорогая, не могу же я совсем отказаться… будет глупо с нашей стороны откалываться от компании! Это же не всерьез, — сказал он со смехом, глядя на Клэр. — Так, шутки ради… захвати-ка лучше кое-какие деньги с собой. Обернулось все тем, что Рори стал просить у Клэр денег, а когда она огорченно заметила:

— Что, в такой день?

— Ну не будь занудой! — взвился он. — Это же наш медовый месяц! Не надо брюзжать! Ради бога! К тому же вдруг на этот раз выиграю?.. — И потом Рори с нескрываемым удовольствием опускал в ее вечернюю сумочку все, что у нее занял. — Вот видишь… Я же говорил, что выиграю, и выиграл!.. Клэр не играла; она просто наблюдала, с неприязнью глядя на небрежно разбросанные на покрытых зеленым сукном столах груды денег — ставки, зависящие от того, как ляжет карта или как повернется колесо. Было очевидно, что Рори все это обожает; в его глазах Клэр увидела тот же горящий блеск, который возникал у него в наивысший момент любовной страсти. Вспоминая суровые слова отца, Клэр испытывала неловкость и чувство вины. Даже когда ее отец играл в бридж, ставки делались все-таки на пенсы, не на фунты. Здесь же фунты шли в ход сотнями, даже тысячами. Едва они вернулись к себе, Рори, окрыленный своим успехом, подарил Клэр такую головокружительную ночь любви, что, когда наутро отправился кататься на водных лыжах, она осталась в постели совершенно без сил и проспала до самого вечера. Рори заявился только к концу дня, и вечером, после ужина, они снова поехали в Нассау. Эти дни были прекрасны; они плавали, занимались подводным плаванием, загорали; Клэр пробовала кататься на водных лыжах и училась серфингу, а как-то раз был устроен званый вечер, когда явились гости с материка: ослепительные, с каменными лицами дамы и пожилые, богатые джентльмены. Однажды они отправились на ночь в диско — клуб на острове. Клэр прекрасно танцевала, она любила танцы и танцевала без устали. Зайдя в туалетную комнату, она случайно подслушала разговор двух дам о себе.

— Миленькая мордашка, — услышала она голос одной из них, блондинки, увешанной бриллиантами. — Но мелковата. Совершенно ему не подходит.

— Весьма мила, даже очень хороша.

— Рори вечно гоняется за внешностью!

— Я слышала, у ее отца тысячи акров в Шотландии, так что нельзя сказать, что она уж вовсе не в его вкусе.

Обе рассмеялись, потом блондинка сказала:

— Интересно, сколько ей потребуется времени, чтобы по-настоящему его раскусить! И обе вышли, оставив застывшую Клэр в кабинке туалета, где она оказалась во время этого разговора. — Вот мерзавки! — вырвалось вслух у Клэр. Как они смеют так говорить о Рори? Он теперь не такой!

Он обещал, что станет другим! Как могут они думать, будто он женился ради денег? У него прекрасно пошли дела после прошлогоднего охотничьего сезона; все недельные заезды уже зарезервированы, и при пяти тысячах за каждое ружье общий приход в гроссбухе выглядел вполне многообещающе. «Не нужны ему мои деньги! — гордо думала Клэр. — Кроме того, у нас еще есть чек, подаренный его матерью…» Про который Клэр до сих пор ничего Рори не сказала, решив как-нибудь сделать ему сюрприз. Когда Клэр вернулась в зал, Рори там не оказалось, подошел хозяин яхты, пригласил ее на танец и был так внимателен и мил, что Клэр позабыла о своей первоначальной неприязни: мужчина его возраста — ему было, по крайней мере, лет пятьдесят — с любовницей, которая лет на тридцать его моложе! Когда они вернулись к столику, Рори там по-прежнему не было; не видно было и блондинки в бриллиантах. Тут к хозяину яхты подошел один из членов команды — тот самый, который вел катер, — и зашептал что-то на ухо. Бруно, поднявшись, объявил:

— Мне сообщили, что приближается шторм! Надо немедленно возвращаться на яхту, чтобы отвести ее на безопасную стоянку. Клэр поднялась, подхватывая рукой свою шаль.

— Но Рори куда-то исчез!..

— Он, верно, где-то поблизости… Я распоряжусь, чтобы его не оставили.

— Лучше я его подожду!

— Этого я допустить не могу! — запротестовал хозяин. — И для Рори лучше, если вы будете в безопасности на яхте. Не бойтесь, я пошлю за ним катер обратно… Но шторм нагрянул удивительно быстро; он налетел сразу, едва яхта бросила якорь в бухточке ближайшего укромного залива. Разразился проливной, как из четырехглавого душа в их каюте, дождь, молния вспыхивала так ярко, хоть читай при ее свете, а гром ревел и грохотал так яростно, что Клэр с головой зарылась в одеяло. К счастью, все это не продлилось долго; ветер утих, дождь закончился, грозная буря улеглась. Уже засыпая, Клэр услышала шум приближавшегося катера. Она выскочила на палубу-веранду, откуда можно было увидеть, как он подходит к борту. Вздохнула с облегчением, заметив в нем Рори, и уже готова была окликнуть его, как вдруг заметила, что он подает кому-то руку. Это была та самая блондинка. Рори прощально махнул рукой и направился к их каюте на верхнем мостике, а блондинка удалилась в другом направлении. Клэр с ее места было видно, как из тени вышел какой-то человек и двинулся женщине наперерез. Что он сказал, расслышать было нельзя, но, по-видимому, он был весьма сердит. Клэр узнала симпатичного ирландца, который большую часть времени проводил за чтением журналов о породистых лошадях; он казался человеком веселым и жизнерадостным. Теперь же ирландец был явно взбешен, на глазах изумленной Клэр он развернулся и влепил блондинке увесистую пощечину. Та, пошатнувшись, отпрянула к поручням. Ирландец же повернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив позади себя съежившуюся блондинку с прижатой к щеке рукой. Услышав, как Рори входит в смежную со спальней гостиную, Клэр метнулась в спальню и едва успела забраться в постель, как дверь отворилась. Рори подошел к кровати, на которой лежала, притворяясь спящей, Клэр, склонился над ней. Клэр шевельнулась, как бы почувствовав его взгляд.

— А, ты вернулся! — произнесла она сонным голосом. — Где же ты пропадал?

— Встретился случайно с Монти Гленалвером — ты ведь знаешь Монти, да?

— Это тот самый, который купил поместье Каркрейганов?

— Он самый… мы разговорились, и я знать не знал, что вы отправились обратно на яхту, пока за мной не прислали катер… Сама знаешь, как бывает, если неожиданно встретишься с тем, кого целую вечность не видел… Он приобрел себе лакомый кусочек в бизнес-казино на острове Пэрэдайз, и дела у него пошли крайне успешно… — Рори начал раздеваться и при этом болтал без умолку. О блондинке не упомянул ни слова, и Клэр спросила, изобразив зевок:

— А та блондинка… ну как ее? Которая в бриллиантах, ее тоже не оказалось со всеми. Надеюсь, она благополучно добралась?

— Ты про Ванессу Карлайл? — со смешком сказал Рори. — Ей не повезло. Возвращалась в катере вместе со мной и дрожала от страха. Этот шторм ей сильно напортил. Ты обратила внимание, что на яхте сегодня остался Джонни Гэллехер? Она воспользовалась случаем, чтобы слегка гульнуть; не рассчитывала, что ее могут хватиться. Теперь боялась, что Джонни непременно заметит ее отсутствие и накажет ее за это. Рори скользнул под одеяло, тесно прижимаясь к Клэр, сжимая руками ее круглые груди и слегка покусывая ей шею.

— Ты что, подумала, что я с ней гуляю по крышам?

— Конечно, нет! — возмущенно воскликнула Клэр.

Оправданием ему служила жаркая сила, исходящая от его восставшего члена, который, пульсируя, уже прижимался к ее спине. «Не может мужчина, только что развлекавшийся с другой женщиной, быть настолько горяч, настолько готов! — убеждала Клэр себя. — Даже такой, как Рори, который способен по нескольку раз за ночь заниматься со мной любовью!»

— Скажи, все женщины на этой яхте так или иначе чьи-то любовницы?

— Да нет… хотя, пожалуй, большинство. Но я не ослышался? Я слышу нотку неодобрения в устах моей девочки?

— Согласись, везти невесту сюда — выглядит довольно-таки странно.

— Отчего же? Если бы у всех этих женщин был шанс выйти замуж за своих спутников, они бы рванули к алтарю с бешеной скоростью. Разве ты не видишь, что они зеленеют от зависти, глядя на тебя? Ау тебя есть я, связанный с тобой законными узами. Знаешь, Бруно увлечен тобой. Говорит, что доставлять тебе удовольствие для него наслаждение, так как любое проявление любезности или внимания в твой адрес ты встречаешь с немыслимой отзывчивостью. Я заверил его, что это всего лишь шотландское воспитание, не более того. Клэр повернулась, обвила руками шею Рори, прижалась к нему.

— Я так счастлива, что у меня есть ты! — произнесла она со страстью. — Иногда мне кажется, будто все это во сне!

— Отлично! Именно этого я добиваюсь. Я хочу, чтобы наш медовый месяц запомнился тебе навсегда.

— О, я никогда его не забуду, никогда! — пылко воскликнула Клэр.

— А ведь мы еще только в самом начале! Завтра поплывем к Бермудам, с заходом на Барбадос и Тринидад и… Клэр оборвала его слова поцелуем.

— «И пока с тобою я…

— …ты со мной, любовь моя!..»

Прибыв на Бермуды, Рори взял напрокат крошечный «Хоби-Кэт», и они отправились вдвоем на пикник, отыскали пустынный залив, где были только деревья и песок. Купались и загорали, угощались холодным жареным голубем, запивая его шампанским. А вечером ужинали вдвоем за отдельным столиком при свечах в прелестном «Багатель Грейт Хаус» с толстыми каменными стенами и восхитительным видом на море. Потом не спеша долго прогуливались по кромке прибоя, и Клэр, сняв босоножки на высоких каблуках и подоткнув повыше длинную юбку легкого платья из тонкого шелка, шлепала босыми ногами по теплой воде Карибского моря.

— Мне кажется, что я умерла и теперь на небесах! — мечтательно произнесла она.

— О господи! Пропащий я человек, женился на бывшей монашенке!

— Да нет же, самое расчудесное, самое нежданное счастье во всем этом — то, что ты женился на мне! Ты мог выбрать себе любую, какую захочешь. — В улыбке Клэр мелькнуло скрытое озорство. — Ты и имел любую, какую хотел!

— Именно — имел. Теперь я хочу только тебя.

Клэр остановилась, ее глаза сияли.

— Спасибо тебе, что ты выбрал меня! — прошептала она с обожанием.

Рори сжал руками лицо Клэр, его классически красивый лоб исказила легкая тень досады.

— А ты, как я вижу, впечатлительная девочка! — произнес он одновременно и удивленно и холодно.

— Сама не знала — пока не увидела тебя!

Рори с задумчивым видом поцеловал ее, потом они снова двинулись вдоль берега.

— Раньше я почти не понимал, что такое любовь, — произнес он после некоторого молчания. — Я старался этого всячески избегать. Видел, что сделала любовь с моим отцом, когда моя мать его бросила… это был конченый человек. Попался в лапы моей мачехи, она скрутила его в бараний рог, выжала до капли. Я поклялся, что ни одна женщина не посмеет сделать то же со мной. — Рори улыбнулся, глядя на Клэр с высоты своего роста. — Потом встретил тебя… Ты не такая, как все они. Ты чистая, искренняя, и ты так много можешь дать мне.

— Тебе не будет отказа ни в чем! — просто сказала Клэр. Рори нахмурился, его голос прозвучал холодно, даже несколько грубо:

— Ты же знаешь, я не идеал! Ради бога, не делай из меня гипсового идола!

— И не собираюсь! Гипсовый, ты ведь не сумеешь любить меня так, как любишь сейчас!

Рори рассмеялся, к нему вернулось веселое настроение:

— А ведь тебе это нравится? Ах, как это тебе нравится!

— Я никогда ничего подобного не испытывала! — серьезно сказала ему Клэр.

— Ну что ж, тогда посмотрим, может, я смогу и еще кое-что тебе показать…

И он овладел ею тут же, стоя, прижав к стволу пальмы; юбка Клэр взбилась выше пояса, грубая кора царапала обнаженные плечи, но она этого даже не замечала в порыве экстаза, в который неизменно ввергал ее Рори. Здесь никто не мог ее слышать, и Клэр кричала о своей страсти песку и морю, издавала бессвязные рыдающие звуки, сотрясаясь всем телом при каждом тупом толчке, и, ощутив высшее наслаждение, без сил упала на руки Рори.

После шести недель счастья они возвратились в Лондон, загорелые и очень довольные. Клэр сияла от счастья. «Как может быть иначе? — восклицали вокруг. — Ведь это же Рори Баллетер…» Они переехали в квартиру в Терлоу-Плейс, свадебный подарок родителей Клэр; там было уже все готово вплоть до кухонных полотенец, все ждало их приезда. Клэр вернулась к своей работе, а Рори принялся за свою, полученную при содействии отца Клэр, — работу брокера на престижной бирже. У них оставалась масса времени на выходы в свет. Они вернулись как раз к началу сезона в Челтнеме — Рори обожал скачки; посетили ярмарку антиквариата в Челси, где Рори купил ей прелестного маленького вустерского купидона. Они посещали все балы: в «Лошади и гончей», в «Розе» и, конечно же, Каледонский бал в Гроувенор-хаус, где Рори блистал в своем шотландском наряде, а Клэр красовалась в собственном фамильном тартане Драммондов, перекинутом через левое плечо и сколотом старинной серебряной брошью, в которую была продета веточка остролиста, родового растения клана Драммондов.

Кроме того, Клэр с Рори устроили несколько званых ужинов, куда пригласили всех своих друзей. Стол взяла на себя Клэр.

— Зачем тратить деньги на то, что я и сама умею не хуже других? — практично заявила она на предложение Рори позвать кого-нибудь на помощь. Рори не нравилось, что она берется за работу домохозяйки. Он считал, что для этого существуют слуги.

— Милый, не могу же я все доверить Эсперансе! — Так звали нанятую ими девушку-испанку. И все-таки Рори настоял на том, что Клэр должна только занимать гостей, быть очаровательной и любезной хозяйкой. Стало ясно, что Рори — сноб. Для него было чрезвычайно важно, что он — барон Баллетер в четвертом поколении. Он наставлял Эсперансу, которая довольно слабо знала английский язык, четко вызубрить обращение.

— Не «мадам», — твердил он ей, выговаривая слова медленно и громко, как будто имел дело с глухой, — а «миледи»! Однако в отсутствие Рори Клэр вполне устраивало обращение «сеньора». И еще Клэр обнаружила, найдя скомканные счета в ящике его письменного стола, что Рори продолжает играть. Суммы повергли Клэр в ужас. Рори задолжал какому-то букмекеру из Ист-Энда более десяти тысяч фунтов.

— Ты что, с ума сошел? — набросилась на него Клэр. — Мы не настолько богаты, чтобы такое себе позволять!

— Да брось ты, Клэр… — была обычная его реакция. Легкий стон и вздох с выражением: «О боже, снова за свое!» — Мы вовсе не стеснены в средствах. У меня работа, у тебя работа, не говоря уже о доходе от твоего капитала, к тому же скоро наступит охотничий сезон.

— Для него нам нужно откладывать каждый пенни; надо обеспечить гостей всем тем, за что, — это слово Клэр произнесла с особенным нажимом, — они платят! И дело не только в твоих играх… Мы вообще сорим деньгами, точно крезы!

— Надо поддерживать определенный жизненный уровень! — напомнил ей Рори, именно так он понимал приличия. — Лошади, на которых я сделал ставки, сулили верный выигрыш. В противном случае я бы так не подзалетел.

— Интересно, на каком же языке лошади тебя информируют? — язвительно спросила Клэр. — Может, в стихах? Кстати, почему ты не оплатил эти счета?

— Да потому, что у меня нет денег! То, что я выручил за Баллетер-хаус в прошлом году, заморожено на счету, как ты и хотела. Оттуда брать нельзя, пока вся сумма не потребуется. — Пауза. — А с твоего счета брать можно… Кстати, у тебя капитал, по сравнению с которым мои деньги совершенно ничтожны!

— Но доход ведь определяется суммой вклада! Если я стану тратить основной капитал, доход, естественно, уменьшится!

— На крохотную сумму, есть о чем говорить! Господи, да у тебя полмиллиона фунтов!

— Слава богу, пока!

— Ну не скандаль, будь умницей! Мой брокер счастлив пойти мне навстречу. Что касается его тотализатора, то я у него единственный лорд! Это для него почетно, привлекает больше клиентов, так что не исключено, что он на мне выигрывает больше, чем я проигрываю. «Вот она, бесспорно, причина того, что ты открыл счет именно у него!» — огорченно поймала себя на мысли Клэр.

— Ты же обещал мне больше не играть! — сказала она.

— И не буду, честное слово!

Рори целовал ее и уговаривал и какое-то время был таким любящим, внимательным и страстным мужем, о каком можно только мечтать, и Клэр сняла двадцать пять тысяч фунтов с основного капитала и оплатила не только эти, но и давнишние счета, которые относились еще к добрачному периоду. Клэр, в отличие от многих ее знакомых, с которыми Рори мог бы соперничать по манере годами не оплачивать свои счета, находила, что долги — это позор. Но в апреле, когда они отправились на скачки «Гранд нэшнл», лошадь, на которую поставил Рори, упала уже перед первым препятствием, затем еще раз. Клэр оплатила счет.

— Можно подумать, ты не можешь себе это позволить! — сердито вскинулся Рори после ее очередного протеста. — Ты становишься сварливой придирой! Самое невыносимое, это когда жена все время пилит и пилит! Черт побери, да ты над каждым жалким пенни трясешься!

— Если мы собираемся покупать тот дом в Сассексе, нам нужно экономить каждый пенни! Деньги придется брать тоже из основного капитала, потому что все, что выручается от охотничьего сезона, уже учтено. Нельзя, Рори, все время тратить и тратить, ничего не вкладывая. Ну как ты не понимаешь!

— Я знаю одно: моя жена лишает меня буквально последнего удовольствия!

— Никто тебя не лишает, просто меня беспокоит, что ты как будто совершенно не имеешь представления о том, как обращаться с деньгами! Умоляю тебя, милый, не принимай ничьих советов сгоряча! Но последующие месяцы приносили все новые и новые беды. Рори проиграл крупные суммы в каждом из одинаров больших скачек, от скачек «Две тысячи гиней» до «Дерби», и вот «Аскот» знаменовал собой первый крах в семейном бюджете. Началось с того, что Рори удивил Клэр сообщением, что заказал ложу в «Аскоте» и пригласил туда компанию из восьми человек, каждый из которых, по мнению Клэр, был подстрекателем Рори в его роковом («Но ведь только в одном-единственном!» — горячо убеждала себя Клэр) пороке.

— Целую ложу! — ахнула Клэр. — Но это же безумные деньги! Почему бы тебе не поделить с кем-нибудь свои расходы?

— Баллетеры ни с кем свои расходы не делят! — отрезал Рори.

— Ты что, хочешь снова лишить себя рубашек и костюмов, за которые до сих пор не уплачено? Нам придется закупить шампанское, заказывать еду в «Фортнуме». Это же стоит целое состояние! — Клэр чуть не плакала.

— Черт побери, мне только не хватает твоих причитаний и слез! В этом году я получил самые верные наводки! Я намерен сорвать немалый куш! «Уж я-то знаю, чем все кончится!» — апатично подумала Клэр. Затем, поинтересовавшись, что она собирается надеть на скачки, Рори взвился снова:

— Я видел это на тебе уже тысячу раз! Это же «Аскот»! Отправляйся в салон «Кэролайн Чарлз» или «Джина Фратини», я хочу, чтобы моя жена была одета так, чтобы на нее смотрели и восхищались.

— Но мы не можем себе такого позволить! Да и эти платья я почти не носила… по-моему, надевала всего лишь раз или два, не больше.

— Уже много! Я сыт по горло твоей гнусной бережливостью! Истинная дочь своего папаши! Всем известно, вечно вместо пенни жалкий фартинг сунуть норовит!

— Неправда! — с гневом вскинулась Клэр. — Да, меня учили подходить к деньгам с ответственностью, а ты соришь ими так, будто это мусор! — «И далеко не только своими собственными!» — с негодованием добавила она про себя. «Боже мой! — думала Клэр, отправляясь на очередную трату, которая была чревата новым заемом ее капитала. — Неужели я такая скупая?» Она поделилась этим с Кэролайн, которая отправилась с ней вместе прикупить что-нибудь и себе для «Аскота».

— Скупая?.. Да нет, дорогая! Обычная шотландская бережливость, только и всего. Ты никогда не занимала ни у кого. Мы все считали, что ты мастерски умеешь обращаться с деньгами!

— Если бы! — с горечью сказала, вздохнув, Клэр.

— Послушай, дорогая, ведь ты же знала, что Рори, мягко говоря, беспечен в отношении денег! Мама рассказывала, что он ведет очень дорогой образ жизни. — Тут Кэролайн спохватилась, увидев изменившееся выражение на лице Клэр. — Прости, родная… понимаю, что толку говорить о прошлом! Все кругом восхищены тем, как ты покорила его в сексуальном плане! Теперь ни на одну женщину и не взглянет. Верно говорят, никто не становится таким тихоней, как бывший повеса!

— Он вовсе не тихоня! — проговорила Клэр.

— Так чего же ты жалуешься? Держи его слегка в узде и не принимай ничего близко к сердцу.

Направляясь домой в такси со своими новыми нарядами, чтобы поскорей примерить и показать Рори, Клэр решила стараться сдерживать себя, не переживать за каждый потраченный пенни. Деньги пока у них есть, чуть меньше половины той суммы, что была подарена матерью Рори на свадьбу; хотя, если подумать, сколько Клэр истратила сейчас и сколько они потратят на скачках… «Довольно! — сердито оборвала себя Клэр. — Рори ведь для тебя никогда не скупится! Все, что захочешь, имеешь! Иные женщины выпрашивают каждый пенни. Вот что, девочка, меняться нужно не только Рори, но и тебе самой!»

Но волею судьбы прямо на следующий день Клэр, возвращаясь со службы, столкнулась с приятелем Рори.

— Ты восхитительна, как всегда! — заметил он ей, оглядывая ее костюм, элегантные темно-коричневые туфли и сумочку. — Черт побери, какой Рори счастливчик! Правду говорят, везет в любви, не везет в картах… Клэр замерла. Но, сделав над собой усилие, она беззаботно спросила:

— И на сколько же не везет?

— О!.. По моим подсчетам, тысяч на десять. Бросился играть очертя голову… я его в Клермонте уже столько времени не видел… — Увидев растерянность на лице Клэр и сообразив, что сболтнул лишнее, приятель принялся тут же ее успокаивать: — Не волнуйся, фортуна переменчива! Сама знаешь, так всегда бывает. Закон средних чисел, то да се. Возможно, ему больше повезет в «Аскоте». Кстати, ужасно мило с вашей стороны, что пригласили меня! Надо же, снять целую ложу! Стало быть, дела у старины Рори не так уж плохи… Ну, надо бежать… Встретимся на будущей неделе! Пока! «Счастлив в любви! — оцепенело думала Клэр, бредя по улице, не видя перед собой ничего, думая только про то, что Рори проиграл в клубе десять тысяч. — Он же обещал! — в отчаянии говорила она себе. — Обещал! Ну а ты — счастлива ли ты в любви? — сурово спрашивала Клэр себя. Хоть это, слава богу, сохранилось! Она все так же любила Рори, так же отчаянно боялась его оттолкнуть. Он разбудил в ней незнакомые ей ранее чувства и желания, настойчивую потребность быть с ним. — По-моему, меня заклинило на нем!» — думала Клэр, останавливаясь у светофора. Он постоянно говорил ей: «Я знаю, дорогая, что временами я дрянь, только потерпи немного! Я не могу измениться в одночасье. Это делается постепенно… Не принимай всерьез мое дурное настроение. У меня теперь столько замыслов… Я должен быть уверен, что ты всегда рядом. Не знаю, что я буду делать, если тебя не будет со мной…» И Клэр чувствовала себя совершенно счастливой, когда он, обняв ее, только ему известным способом успокаивал ее, даже если она и понимала, что попадает в зависимость от его слов. Но затем, когда розовый флер рассеивался, Клэр снова начинало охватывать беспокойство. Ну почему Рори так тянет играть? Что побуждает его швырять банкноты, точно это простые бумажки? «Это всего лишь маленькое безобидное удовольствие!» — утверждал он. О том, что маленькое безобидное удовольствие уже стоило его семье целого состояния, а также компании, благодаря которой это состояние было приобретено, Клэр напоминать избегала. Во всех вопросах, касавшихся его отца, Рори был чрезвычайно чувствителен. Клэр знала, что в глазах Рори его отец предал семейные традиции, по его вине состояние семьи Баллетер перестало существовать. И Клэр было совершенно непонятно, как Рори не видит, что сам шаг за шагом повторяет путь отца, однако интуитивно чувствовала, что такой вопрос задавать не следует из-за упорного стремления Рори жить так, как он привык с детства; швырять деньгами, будто Баллетеры по-прежнему владеют миллионами; требовать, чтобы к нему относились как к барону Баллетеру. Рори с легкостью выражал другим свое пренебрежение, но горе посмевшим проявить хотя бы легкую фамильярность в общении с ним. Рори умел очаровывать все и вся; он умел вести себя легко и непринужденно, но при первых же признаках несоблюдения кем-то должной, как ему казалось, дистанции становился холоден как лед. «Бедный Рори! — с нежной теплотой думала Клэр. — В глубине души он такой незащищенный!» Это обстоятельство заставляло ее любить его еще сильней, напоминая ей как об уязвимости Рори, так и о гордости, разгоравшейся в нем безудержным, опасным пламенем. Ведь стоило Клэр что-то не так сказать, как у Рори тотчас начинали, по выражению Кэролайн, отказывать тормоза. Ему понравились ее наряды и шляпки.

— Вот теперь ты выглядишь как надо! — гордо сказал Рори.

Среди тех, кого он пригласил, были несколько светских дам и любезные, важные на вид мужчины; один из них, человек с мягкими манерами, обветренным и загорелым лицом и австралийским акцентом, посоветовал Клэр, на каких лошадей надо ставить.

— Лучше бы вы сказали об этом моему мужу! — пошутила Клэр.

— С радостью поделюсь с ним тем, что знаю, только он предпочитает полагаться на интуицию, а не на возможности лошади. И австралиец углубился в изучение программы скачек, помечая галочкой тех лошадей, которые, на его взгляд, имеют шанс выиграть. Клэр, не сказав ни слова Рори, поставила небольшую сумму в пять фунтов на шесть лошадей, участвовавших в небольших заездах и в одном крупном — заезде на приз короля Георга V и королевы Елизаветы. Когда ее первая лошадь прибежала первой, Клэр обрадовалась, однако постаралась свою радость скрыть, так как лошадь Рори пришла пятой. Когда же вторая и третья из ее лошадей также победили, у Клэр перехватило дыхание, однако она по-прежнему решила: «Нет, пока не скажу!» Оставалось ждать результатов еще трех заездов. Когда пять рысаков из шести выиграли заезды, Клэр уже нервно переминалась с ноги на ногу. Когда перед самым важным, шестым заездом, от которого зависел конечный результат, австралиец предложил Клэр пройтись к загону и посмотреть, как готовятся к скачкам жокеи, та с живостью согласилась. Она уже с трудом владела собой от возбуждения, и ей не хотелось, чтобы Рори вздумалось поинтересоваться, отчего она так нервничает.

— Вот этот ваш! — сказал австралиец, которого, как выяснилось, звали Чарли Кокрен, указывая на небольшого гнедого жеребца, в одежде жокея которого было три цвета — красный, голубой и зеленый.

— Цвета Драммондов! — воскликнула Клэр. — Скажите, вы верите в приметы?

— Скорее в хорошую родословную и в показания секундомера.

— Благодаря этому вы и узнаете, какая лошадь победит?

— Мне нравится определять скорость и выносливость лошадей, а также вычислять их предков.

— Так вы посещаете конюшни?

— Я хожу на тренировочные заезды, — спокойно сказал австралиец.

Клэр разглядывала лошадей, смотрела, как они ходят по кругу, как жокеи садятся в седло, готовясь к выезду.

— Он какой-то слишком маленький! — недоверчиво произнесла она.

— У крупной лошади шаг шире, однако вовсе не в этом залог успеха.

— Вы ужасно много всего знаете про лошадей! — со вздохом сказала Клэр. — Вот если бы мой муж был так же осведомлен, как вы.

Австралиец взглянул в ее прелестное личико с фиалковыми глазами в обрамлении рыжих волос, выбивавшихся из-под шляпки. «Знания вашего мужа о лошадях ничтожно малы! — подумал он. — Сплошная видимость и показуха!»

— Некоторых в этой игре прельщает риск. Слишком много знать им неинтересно, — сказал австралиец вслух, пожимая плечами, а про себя добавил: «Например, познания Рори Баллетера в выборе лошадей вообще ни на чем не основываются!» Клэр кивнула, во рту у нее пересохло, и от постоянных попыток унять внутреннюю дрожь она напряглась, как пружина. Если выигрыш выпадет и в шестой раз, это обернется небольшим состоянием… Это мог быть подарок судьбы, учитывая, что Рори всю эту неделю только проигрывал. Австралиец провел Клэр поближе к финишному столбу, и потому, хоть заезд они практически пропустили, могли увидеть спереди, как лошади приближаются к финишу; заметив среди лидеров красно-зеленые полосы, Клэр вцепилась в рукав своего спутника.

— Вот он! — выкрикнула она, вне себя от возбуждения. — Ну давай же, давай. Голубок…

Она подпрыгивала в неистовом волнении, у нее перехватило дыхание, когда к микрофону подошел диктор. Услышав имя победителя, Клэр в страхе и смятении выдохнула шепотом:

— О господи! Я выиграла… Я играла и выиграла! — Она кинулась на шею австралийцу. — Спасибо, спасибо вам… вы просто маг! Пожалуйста, когда-нибудь потом еще взмахните надо мной своей волшебной палочкой, ладно? — И, не удержавшись, спросила: — А когда я могу получить свой выигрыш?

— Если вы чуть-чуть подождете, мы заберем ваш трофей и отправимся в ложу.

— Где ты была? — накинулся на нее Рори, и Клэр тут же поняла, что он снова проиграл.

— Забирала свой выигрыш!

— Что-о-о?

— Свой выигрыш! Я поставила на шесть лошадей, и… что у меня там получилось? — повернулась Клэр к австралийцу.

— Где-то двойное пари, где-то тройное и потом общее прогрессивное. Все, что она выиграла в предыдущих скачках, включая этот последний заезд.

Рори взглянул на австралийца:

— Это вы ей подсказали, на каких лошадей ставить?

— Просто поделился своими предположениями.

— В том, что касается лошадей, — со смехом сказал кто-то, — предположение Чарли Кокрена что слово Священного Писания!

Рори опешил:

— Так вы — Чарли Кокрен?

— Нас ведь с вами знакомили! — пробормотал австралиец. Но Рори уже не смотрел на маленького, шоколадного человечка, явно чувствовавшего себя неуютно в визитке и цилиндре, — для Рори он уже интереса не представлял. Кокрена подхватил под руку другой из приглашенных, также австралиец. Рори повернулся к Клэр.

— Сколько же ты выиграла? — спросил он натянуто.

— Немногим больше восемнадцати тысяч. Рори побледнел.

— Неплохо, — сказал он таким странным тоном, что это даже привлекло внимание окружающих, а у Клэр внутри все оборвалось. Рори умел говорить одно, а думать другое. Похвалив Клэр, внутренне он был взбешен. И среди сыплющихся поздравлений, откупоривания бутылок с шампанским «Круг» Клэр почувствовала, как внутри зарождается страх. Этот взгляд Рори был ей известен. Он означал, что ей придется ответить за свой поступок. Всю оставшуюся часть дня Рори как бы не замечал Клэр; и только тогда, когда они оказались на заднем сиденье нанятого Рори «Роллс-Ройса», везущего их домой, Рори повернулся и набросился на Клэр, выговаривая ей недовольным тоном:

— Как ты посмела так со мной поступить?

— Как поступить? — непонимающе спросила Клэр. — Я потратила всего пять фунтов… Глаза Рори сузились:

— Потратить пять жалких фунтов, чтобы выиграть почти девятнадцать! Ты даже не потрудилась сообщить мне, что Чарли Кокрен дал тебе верные наводки!

— Так ведь и тебя знакомили с ним, как и меня…

— Ты была обязана сразу идти ко мне; сообщить, что он тебе сказал. Нечего обвинять меня, если сама виновата! Клэр опешила. Она никак не могла взять в толк, отчего Рори так взбешен. Ведь она же выиграла! Выиграла такую сумму, поставив так мало!

— Я даже и предположить не могла, что все шесть лошадей придут первыми! — оправдывалась Клэр. — Он был так мил и, мне показалось, говорит со знанием дела… Ты же знаешь, я совершенно не разбираюсь в лошадях. Просто я спросила его, как спрашивают у тех, кто знает больше тебя.

— Ты спросила Чарли Кокрена — Чарли Кокрена! — на кого ставить, и вы с ним секретничаете, и он тебе советует не только на кого ставить, но и как ставить, а ты при этом мне ни слова? Черт побери, каким идиотом ты меня перед всеми выставила!

— Вовсе я тебя не выставила идиотом! Я же сказала, я просто посоветовалась!

— Но не потрудилась поделиться со мной тем, что услышала?

— Послушай, ты же не обращал внимания ни на какие мои слова!

— На твои слова, а не на слова Чарли Кокрена!

— Так я и понятия не имела, кто такой Чарли Кокрен! Мне он просто казался очень симпатичным собеседником.

— Лжешь! Ты прекрасно знала, кто это, и ты воспользовалась им, чтобы утереть мне нос. Черт побери, если ты, жалкая мерзавка, таким способом хочешь заставить меня бросить играть, то это у тебя не пройдет!

— Во всяком случае, я покрыла все, что ты проиграл, и даже перекрыла!

На мгновение ей показалось, что он вот-вот ее ударит. Рука Рори поднялась, однако, метнув взгляд на крепкий затылок шофера, он опустил руку, но с явной неохотой. Никогда еще Клэр не видела его рассерженным до такой степени. Ей стало страшно.

— Совершенно невинный выбор ставки ты представляешь прямо как заговор Борджиа! — взволнованно проговорила она.

— Если иметь в виду этого проклятого австралийца — а я первым долгом наведу справки, кто привел его, потому что я его не приглашал, — да, это самый грязный из заговоров, с какими мне приходилось сталкиваться. Я никогда не прощу тебе, что ты так подставила меня, никогда! И, отодвинувшись от Клэр в дальний угол, Рори до самого дома так и просидел надутый. Клэр была озадачена. Как можно говорить, что она его подставила? Каждый раз, когда она предлагала поставить на какую-нибудь лошадь, Рори снисходительно улыбался. «От куда ты знаешь? Поковыряла ее булавкой? — следовал издевательский вопрос. — Ну же, дорогая, не глупи, предоставь этим заниматься мне!» Клэр знать не знала, что Чарли Кокрен бывший жокей. При знакомстве об этом не было сказано ни слова. Да, он показался ей сведущим, но в «Аскоте» таких людей всегда хватает. Она и поставила всего-то пять фунтов, потому что никак не ожидала, что выиграет. А уж о прогрессивном пари за шесть лошадей и не мечтала! И пошла на все это, как ей казалось, просто так, ради шутки. Кроме того, она так много выиграла, что покрыла все расходы. Что же здесь такого оскорбительного? «Не понимаю, о чем он! — беспомощно думала Клэр. — Нет! Оказывается, я совсем его не знаю…» Едва они приехали домой, Рори прошел в свою комнату, затем вышел оттуда уже в другом костюме и, хлопнув дверью вылетел вон из квартиры. Он не появлялся два дня и две ночи.

В первую ночь Клэр заснула вся в слезах. Она знала, что Рори капризен, как мимоза, что его надо окружать постоянной нежной заботой и любовью, но то, что можно быть настолько бесчувственным, чтобы разозлиться на нее за крупный выигрыш, было выше ее понимания. Даже если бы она и решила утереть ему нос, никогда так безжалостно не поступила бы с ним; но ведь у нее даже в мыслях этого не было! Симпатичный коротышка-австралиец, увидев, как она изучает программу скачек, поинтересовался, каковы ее намерения, на что Клэр с улыбкой ответила: «Ну разумеется, поставить на лошадь, которая выиграет!» И тогда он произнес как бы между прочим: «Что ж, если хотите, я мог бы вам кое-что подсказать…» С ее стороны это было не более чем забава, развлечение. Когда австралиец описал все возможности, Клэр с легкостью сказала: «Ну что ж, может, и повезет!», абсолютно не ожидая, что все шесть лошадей могут прийти первыми. И вот, вместо того чтобы порадоваться за нее, за них обоих, оказавшихся в выигрыше, Рори вне себя от злости! Клэр провела еще одну ужасную ночь, тоскуя без его тепла, без его тела, без его нежных ласк, — и следующий день прошел для нее между двумя крайностями: безумной боязнью, что он больше не вернется, и страхом перед тем, что будет, если он придет. Ее губы шептали, точно молитву: «Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы Рори вернулся, сделай так, чтобы он пришел ко мне! Он мне так нужен, я не могу жить без него!» Тело горело от желания. При мысли о жизни без Рори Клэр зарывалась с головой под подушку. Каков бы он ни был, при всех его недостатках Клэр продолжала страстно его любить. В нем заключалась вся ее жизнь. «Да, пусть он не идеален, наивно было бы этого ожидать. Он всего лишь человек, человек сложный, с недостатками и особенностями. А меня заклинило на денежной теме, — виновато говорила себе Клэр, — и в этом мы никогда не будем с ним единодушны. Рори тратит, я экономлю. Просто мне не следует свою бережливость показывать, вот и все! Не стану больше к нему придираться! Я не должна к нему придираться! — повторяла она. — Пусть только вернется, ни единого упрека ему никогда не брошу — ни в чем, не говоря уже о деньгах! Буду откладывать проценты, получаемые с капитала, а жить станем на зарплату. У нас вполне получится, если я стану вести себя с оглядкой, а он снова не начнет играть. Я умею экономно обращаться с деньгами. Это необходимо, если он опять сорвется. С этим надо считаться! — так убеждала Клэр себя. — Рори — транжира. Вот ты и следи, чтобы он не попал под суд за долги, а его от этих забот надо оградить. Он по-прежнему не знает о чеке, подаренном его матерью. Как хорошо она его знает! Как права она была, давая мне этот совет!» Когда Рори наконец появился дома, Клэр увидела, что он уже в гораздо лучшем настроении, и, когда она смиреннейше извинилась за свое поведение, он строго сказал:

— Чтоб больше никаких публичных издевательств!.. Понятно?

— Я не знала, что ты так это воспримешь… — начала было Клэр.

— В следующий раз знай! Да и как я, по-твоему, должен это воспринимать? Ты вступаешь в заговор с бывшим жокеем, крупнейшим специалистом, при этом мне — ни единого намека! Ты была обязана прийти ко мне, перед тем как делать свои ставки!

— Милый… — мягко запротестовала было Клэр, однако внезапно в ее тоне зазвучала сталь: — Я ведь тебе не раба! — Клэр тут же прикусила себе язык.

— И не смей выставлять меня жалким посмешищем перед моими друзьями!

— Если они над тобой смеются, значит, они тебе не друзья! — парировала Клэр и увидела, как мрачнеет физиономия Рори. — Прости! — поспешно сказала она. — Это все мой невоздержанный язык!

— Ты бы лучше учла кое-что! Мне не нужна строптивая же на! Насмотрелся, сыт по горло! Таких, как эти отвратные американки, которые к тридцати успевают двух мужей сменить, завести третьего, да и этого, беднягу, заездят, чтоб освободил место четвертому. Слишком уж остер бывает у тебя язык, Клэр. Ты бы поостереглась на будущее!

— Обещаю! — виновато сказала Клэр.

— Ни одна приличная жена не станет унижать на людях своего мужа! — продолжал Рори. — И я не позволю это делать и в отсутствие людей, — добавил он грозно. — Твоя обязанность всегда и во всем меня поддерживать.

— Я постараюсь, — сконфуженно пообещала Клэр.

Итак, они помирились, и остальная часть года прошла если не в таком безоблачном блаженстве, как первая, то, во всяком случае, мирно. В августе они приехали в Шотландию, и охотничий сезон был настолько успешен, что, когда Клэр показала финансовые счета, которые аккуратно вела и которые показывали, что получен приличный доход, Рори восхищенно воскликнул:

— Это все благодаря тебе! Ты прирожденный менеджер! Не слишком ограничивая себя в средствах, мы продвинулись гораздо удачней, чем я предполагал! Мысль, что впереди светит обладание кругленькой суммой, придала ему благодушное настроение перед охотой по случаю Дня рождественских подарков в поместье Драммондов, ежегодного события только для родных и близких. Клэр с гордостью продемонстрировала матери свои аккуратно заполненные бухгалтерские книги, когда на следующий день пришла к ней на чай.

— Ты умница, родная! — похвалила ее мать.

— У меня была отменная наставница, — с нежностью отозвалась Клэр.

— Рори доволен?

— Совершенно счастлив! Говорит, что я прирожденный менеджер!

— Ну дай-то бог! Ты все-таки моя дочь. Только не демонстрируй ему свои успехи.

Клэр нахмурилась:

— Вот это мне как раз не нравится! Зачем делать вид, что это не так, лишь бы не ущемлять самолюбие мужа?

— Потому что для твоего мужа самолюбие играет немаловажную роль!

— А как же я? Я тоже личность, и у меня есть свое самолюбие!

— Знаешь, что бывает, когда два бычка сцепляются рогами? Порой они не способны расцепиться и даже могут умереть от голода. Всегда лучше уметь отступить; кругом достаточно травы для обоих! — И, увидев, что дочь продолжает хмуриться, Марго Драммонд добавила: — Брак двух гордецов — это не брак… Это сплошное поле битвы. Можно побеждать совсем иными методами. Самое важное для мужчин, чтобы их победа была заметна. Но тебе, в свою очередь, никто не мешает эту победу организовать.

Клэр уставилась на мать:

— Именно так ты и ведешь себя с папой? А я-то думала, это он жмет курок, как любят выражаться американцы!

— Ну да, только ружье ему держу я!

Взглянув на безмятежное лицо матери, Клэр расхохоталась.

— Ох и хитрющая ты у меня!

— Ведь твой отец такой же гордец-шотландец и воспитан в традициях горцев. Я же истинная англичанка! — И Марго Драммонд добавила, похлопав дочь по руке: — Важно создать у них видимость, а как есть на самом деле, знаем только мы.

— Мне кажется, нужен некий компромисс, — растягивая слова, проговорила Клэр.

— Да, в какой-то степени, хотя и не настолько, чтобы это угрожало твоей индивидуальности! — с улыбкой сказала Марго Драммонд. — Тут требуется время и опыт. Первый год самый трудный в любом браке. Выпирают углы, обнажаются острые края. К тому же Рори много старше тебя, жил независимым гораздо дольше. Мужчинам трудно приспособиться к утрате своей свободы. «Но Рори и не счел нужным приспосабливаться! — обиженно подумала Клэр. — Значит, придется это сделать мне.

Это я должна уступать, соглашаться, подчиняться!»

— Иметь высокие идеалы — это прекрасно, и, сдается мне, ты вступала в брак, имея весьма и весьма идеальные представления о нем. Стремимся мы к одному, а получаем совсем другое. — И Марго Драммонд добавила: — Как, впрочем, я думаю, ты и сама уже поняла!

Клэр улыбнулась не без грусти:

— О да!

— Вот и учись на собственном опыте! Ошибки свойственны всем, но только дурак дважды повторяет одну и ту же ошибку.

Совет матери глубоко запал в душу Клэр. Она решила не обсуждать с Рори, как следует поступить с полученной прибылью. Она просто завела об этом разговор и затем, не говоря ему ни слова, взяла и добавила к тому, что было вложено на содержание поместья, часть денег, которые подарила мать Рори. Кроме того, Клэр втихомолку переговорила с управляющим имением, и он, будучи только рад получить средства, в которых крайне нуждался, с большим удовольствием вступил с ней в тайный сговор.

Клэр с Рори вернулись в Лондон в полном согласии друг с другом. Рори работал не покладая рук. Клэр искупила свою вину в его глазах. У него было достаточно денег на карманные расходы, а Клэр оставила поместье в надежных руках и с перспективой на хорошую прибыль и при средствах, позволяющих сохранить охотничьи угодья и обитающих в них куропаток, бекасов, тетеревов, а еще выше в горах — горных куропаток. Лишь однажды за прошедшие месяцы над супругами Баллетер нависла грозовая туча, и Клэр молила судьбу, чтобы гроза не переросла в сокрушительный шторм. Это произошло как-то во время ужина, когда Рори, как обычно, ухаживал за чужими женами. Обе ровным счетом ничего собой не представляли. Бетти Джо Ролинз в начале своей жизненной карьеры была стюардессой и внешне представляла не совсем удачную копию Мэрилин Монро. Патриция Лоррэнс начинала танцовщицей кордебалета «Сэндс» в Лас-Вегасе; эта дамочка как две капли воды походила на Джейн Рассел.

В тот вечер она, направив на Клэр свои небесно-голубые глазки, спросила с интересом:

— Скажите, леди Баллетер, это правда, вы в самом деле происходите от трех британских королей?

— Не только я, еще несколько тысяч моих соотечественников! — с улыбкой сказала Клэр.

— Не прибедняйся, дорогая! — сладко проворковал Рори. — Моя жена на редкость скромна! У нее настолько голубая кровь, что даже чуточку лиловая! С отцовской линии она происходит от того самого короля Дункана, которого погубил Макбет, и, кроме того, от короля Якова Первого. Что же до материнской линии, то здесь она происходит от самого моего любимого из английских монархов, короля Карла И.

— Так, значит, в вас течет королевская кровь? — с удивлением произнесла Бетти Джо.

— Ну что вы, что вы! — сказала Клэр. — За столько лет королевского в моей крови значительно поубавилось.

— За шесть сотен лет! — предупредительно вставил Рори.

Поднявшая бокал рука Клэр не дрогнула, однако внутри у нее все всколыхнулось. Она знала этот тон. Сарказм означал, что Рори раздражен. У Клэр перехватило дыхание, когда последовал ожидаемый ею вопрос:

— А в вас, лорд Баллетер, также течет королевская кровь?

— Нет! Однако не сомневаюсь, что в моей крови есть изрядная доля отборного скотча!

Бетти Джо радостно захихикала:

— Бубба говорит, что он захватит скотча с собой в Даллас столько, сколько сможет увезти! Правда, милый?

— Здорово в голову шибает! Как я вижу, мы с вами, лорд Баллетер, происходим от тех, кто пробился из низов. У меня у самого дед по всему Техасу каких только делишек не крутил, пока наконец не подвалило разбогатеть. У нас в Штатах обходятся без титулов, но уже лет этак сто в Техасе мы, Ролинсы, ворочаем крупными делами, так что, можно сказать, и мы у себя короли, вроде вас здесь! Они раздевались, готовясь лечь в постель, но было ясно, что Рори все не может угомониться.

— «Лет этак сто»! — бросил он, издевательски подражая американцу. — Черт побери, как мне обрыдло плясать вокруг этих плебеев, возомнивших, что с большими деньгами можно заделаться аристократами!

— По-моему, Ролинсы — приятная пара! — возразила Клэр.

— О приятном поговорим, когда они заплатят все, что с них причитается. Милейший Бубба, по самым скромным подсчетам, тянет со своим состоянием на пару сотен миллионов. Рори был явно взбешен.

— По-моему, он платит вполне прилично за десятидневную охоту! — успокаивала Клэр.

— Это все «курам на смех», как изволит выражаться Бубба! С такими темпами мы далеко не уедем!

— Зависит от того, как далеко ты собрался! — осторожно заметила Клэр.

— Судя по всему, таким богачом, как он, мне не быть никогда!

Обретенным ею чутьем ищейки Клэр уловила знакомые симптомы. У Рори начиналась хандра. «Ну вот, — подумала Клэр, — уж месяца полтора как этого не было!»

— Не дождусь, когда вернемся в Лондон! — нервно произнес Рори.

— Уже скоро, — спокойно сказала Клэр. — Но раньше времени закрыть сезон мы не можем себе позволить.

— Черт побери, как я устал от этого постоянного «не можем себе позволить»!

Клэр прикусила язык. Ей уже были знакомы эти проявления неуравновешенности; они означали, что Рори вот-вот потянет на прежнее; и верно, на следующий вечер вместо обычной игры в бридж Рори предложил сыграть в покер.

— Вот это другое дело! — радостно подхватил Бубба. Его тут же поддержал Хаб Лоррэнс. Патриция с простодушием подхватила:

— Что ж, эта игра поазартнее!..

— Без меня! — заявила Бетти Джо. — Хватит того, что вы меня в бридже все время шпыняете. А уж покер с вами я не переживу.

Клэр также отказалась играть. Уклонились и японцы, а немцы с радостью подсели к столику. К тому времени, как Клэр отправилась спать, за зеленым карточным столом остались лишь трое американцев и Рори, который, судя по его благодушному настроению, выигрывал. «Ради бога, не проиграйся слишком! — молила про себя Клэр, — Знаю, что ты терпеть не можешь, когда я так говорю, но мы действительно не можем себе этого позволить!»

Однако, когда Рори поднялся в спальню, он что-то весело насвистывал. Хороший знак.

— Судя по твоему веселому виду, ты выиграл? — спросила Клэр, приободрившись.

— Ты угадала! С чего только эти техасцы возомнили, будто покер изобрели в Америке! Должно быть, нагляделись всяких вестернов с Джоном Фордом! — Рори засмеялся. Его переполняло ликование. — Я их обставил подчистую! Доказал, что еще кое на что способен! Он выложил содержимое карманов на высокий комод. Горы двадцати — и пятидесятифунтовых банкнотов.

— Неплохой итог сезона! — с торжеством провозгласил он. Клэр стало как-то не по себе. Ей меньше всего хотелось, чтобы о Рори думали как о карточном шулере. Она постаралась на следующий день убедить американцев в его порядочности, и хоть Бубба Ролинз отмел ее подозрения, было видно, что он не в восторге от вчерашнего проигрыша.

— Ваш муж шутя может заполучить место главного крупьеь в казино! — проблеяла Патриция Лоррэнс, но Клэр, поймав ее взгляд, поняла, что думает она совсем другое.

— Мне бы следовало вас предупредить, — непринужденно сказала Клэр. — Рори считается отличным игроком!

— Ему чертовски везло! — прорычал Хаббел Лоррэнс. И все же прощание прошло в теплой обстановке и приглашения на будущий год были приняты с удовольствием. Клэр постояла, провожая взглядом удалявшийся по аллее «Роллс-Ройс», потом вернулась в дом поторопить отъезжающих японцев и немцев. Когда все разъехались, проходя с домоправительницей миссис Форбс по апартаментам гостей, поглядывая, не забыли ли чего, Клэр услышала, как Рори говорил Уилки:

— Я испробовал на них пару трюков, тех самых, которым ты меня научил…

— Ничего не заподозрили?

— Совершенно! Ты блестящий учитель! В какой-то момент я было решил, что милейший Бубба хочет что-то вякнуть, но рот раскрыть у него духу не хватило.

— Все равно, поостерегитесь! Разок попробовать не грех, только уж часто совсем незачем.

— Очень он меня достал! — мрачно сказал Рори. — Без конца бубнил то про ту скважину, то про эту, и сколько баррелей в день получает, и за сколько он их потом продает. И я бы не сказал, что такой проигрыш для него сильный убыток. Всего пару жалких тысчонок я из него вытянул, зато какой сервис! По-моему, так я даже большего стою! Рори с Уилки вышли из комнаты, а Клэр метнула взгляд на миссис Форбс, но та снимала белье, укладывала его в стопки, цокала языком при виде следов от губной помады на наволочках. «Рори плутовал в карты! — не веря себе, думала Клэр. — И Уилки его этому обучил!»

Это было как гром среди ясного неба, Клэр никак не могла прийти в себя. «Сказать ему невозможно! — пронеслось у нее в мыслях. — Но и позволять ему снова проделывать такое нельзя. Ах, Рори, Рори, и это как раз в тот момент, когда мне казалось, что у нас все хорошо!» К счастью, американцы из следующего заезда оказались богачами с востока, из Филадельфии.

— Эти — джентльмены, клянусь честью! — возликовал Рори, и бридж возобновился.

Но среди последней группы гостей оказался Бруно де Соуза, приехавший по личному приглашению Рори.

— Подвернулась возможность хоть как-то отплатить ему за гостеприимство, оказанное нам в наш медовый месяц! — сказал Рори Клэр.

Провожая Соузу, Рори произнес:

— Так до встречи в Лондоне?

— Буду ждать с нетерпением! — сказал Бруно де Соуза, обращаясь к Клэр. — Я провел у вас, леди Баллетер, десять упоительных дней! Благодарю вас!

— Я рада, что вам у нас понравилось.

На этот раз спутницей Соузы оказалась очередная ровесница Клэр, которая большую часть времени проводила за лакированием ногтей и спускалась к ужину, сгибаясь под тяжестью навешанных украшений, многие из которых Клэр видела еще на той девице, которая была на яхте maitress de titre [2].

«Наверное, — подумала Клэр, — он выдает им все это исключительно под расписку!» Едва лишь они вернулись в Лондон, как Бруно де Соуза незримой тенью поселился у них в доме. Ах, Бруно такой расчудесный, такой распрекрасный, Бруно сказал то-то и то-то, Бруно считает так-то и так-то! И потому Клэр нисколько не удивило, что как-то раз Рори возвратился домой со словами:

— Мне осточертела моя работа!

— Что так? — затаив дыхание, спросила Клэр.

— Бруно подыскал мне гораздо лучшую — и знаешь где? В Париже!

— В Париже?

— Правда, замечательно? Так или иначе, от этой меня уже давно воротит. Никакого продвижения вперед; я, по выражению Буббы, застыл как идол на тотемном столбе! Бруно же предлагает нечто гораздо более заманчивое!

— И что же это такое?

— Буду работать у него на фирме по экспорту-импорту.

~ — И что это за экспорт-импорт?

— Ну мало ли что… продукты, вино — у него несколько виноградников в Бордо, — ну, и вложения в разные компании.

Клэр помолчала, потом спросила:

— А как же моя работа?

— Так и ты можешь свою бросить! Тебе больше не потребуется работать, ведь я буду зарабатывать более чем достаточно!

— А эта квартира?

— Будем сдавать! У меня уже есть выгодное предложение от одного приятеля Бруно.

— Значит, ты уже все сам решил?

— Вплоть до того, где нам жить в Париже. В доме, который принадлежит Бруно…

«Такая же принадлежность, как и ты?» — мысленно спросила Клэр.

Почувствовав, что она особой радости не испытывает, Рори вспылил:

— Хоть бы чуть-чуть изобразила удовольствие на лице!

— Я бы рада, только все это как снег на голову…

— Ничего, постепенно привыкнешь! — беззаботно бросил Рори. — Это же такой шанс, малыш! Трудно даже представить себе, как высоко я смогу взлететь с помощью Бруно!

«А что, если тебе придется потом падать с большой высоты?» — думала Клэр. С некоторых пор она недолюбливала бразильца и не доверяла ему. Ей не нравилось, как он на нее смотрит, ей не нравились его приятели, не нравились его жизненные установки.

— Ну же, улыбнись, родная! Такой шанс выпадает раз в жизни! Здесь у меня нет никакого движения. А в Париже… ты только представь себе! Париж!

— И когда ехать? — спросила Клэр.

— Сразу, как только уладим все дела. Заявление об уходе можешь подавать завтра.

Эта фраза прозвучала как приказ.

— Париж! — сказала мать. — Это восхитительно!

— Да, пожалуй, — отозвалась Клэр.

— Судя по твоему тону, ты не слишком в восторге?

— Как сказать, чересчур это все неожиданно…

— Как в сказке. Может, у Рори там лучше пойдут дела? А ты будешь время от времени наведываться сюда, а уж на будущий охотничий сезон непременно! А может, и я подскочу, навещу тебя. Такая возможность побывать в Париже!

— Но ведь у меня здесь только начало все складываться! — возразила Клэр. — Да и мне нравится моя работа… Кроме того, неприятно, что кто-то поселится в моей квартире.

— Но ведь неразумно оставлять квартиру пустующей. Могут вломиться воры или случиться еще что похуже. А тут тебя будет поджидать кругленькая сумма про черный день. Однако Клэр обнаружила, что аванс за квартиру, составлявший четвертую часть суммы и поступивший на их совместный счет, был затем тут же снят Рори.

— Дорожные расходы! — как ни в чем не бывало сказал он в ответ на ее расспросы.

Но, когда Клэр стала просматривать выписку со счета, никаких признаков поступления суммы выигрыша Рори в покер она не обнаружила. «Он их все промотал! — думала она в отчаянии. — Господи, почему мы снова должны были столкнуться с этим ужасным человеком! Он оказывает на Рори дурное влияние. Надо что-то делать. Мне необходимо научиться ему противостоять!» И Клэр снова поблагодарила судьбу за то, что деньги, сохранившиеся от подарка Дэвины Баллетер, оказались вне досягаемости Рори. «Как знать, — рассуждала Клэр про себя, укладывая вещи, — может быть, эта перемена благотворно скажется на Рори? У него всегда лучше идут дела, когда он чем-то доволен». Клэр оставила без внимания внутренний голос, еле слышно вопрошавший: «А как обстоит дело с тобой?»

ГЛАВА 3

Париж — это было чудесно. Париж встретил их вытянутым в форме карандаша особняком на острове Ситэ с видом на набережную Л'Орлож и правый берег Сены и с обстановкой, представлявшей собой смешение старины и модерна: с мебелью эпохи Людовика XIV и с предметами арт деко тридцатых годов; с обюссоновскими коврами и с занавесками Лоры Эшли; с огромными зеркалами в позолоченных рамах и с шаблонными изделиями из хромированного железа. Однако все это вместе представляло собой безупречную эклектику смотревшуюся, как уверяли Клэр приятели Рори, tres chic [3].

Клэр это было не по душе, однако Рори все в доме так нравилось, что она не осмеливалась ему возражать. Он снова стал прежним Рори: веселым, легким в общении, страстным, но умевшим, когда надо, держать себя в руках. «Вот если бы он таким оставался всегда!» — думала Клэр. Теперь она действовала осмотрительно; Рори было важно, чтоб все видели, что она ставит его выше себя, хотя Клэр и понимала: нельзя ни в коем случае показывать, будто она делает это нарочито; надо, чтобы ее поведение выглядело как естественное подчинение женщины мужчине, наделенному свыше правом властелина. И если Клэр угадывала его настроение верно, Рори становился таким любящим, таким предупредительным. Однажды, вскоре после того как они устроились на новом месте, Рори сказал Клэр:

— Знаешь, дорогая, о чем я думаю? Мне здорово повезло, что я оказался здесь. Я познакомился с людьми, которые прекрасно знают, как надо делать деньги, и должен тебе заметить, моя сладкая, что твой капитал практически не работает. У тебя нищенский доход с твоих вкладов. О да, конечно, твои деньги помещены надежно — все это гарантированные ценные бумаги; однако, приложив чуточку смекалки и знаний, я бы мог удвоить твой доход! Клэр постаралась тщательно скрыть внезапно вспыхнувшую в ней тревогу. Энергичные поползновения Рори не раз приводили к результату, зачастую далекому от намеченных целей, однако, казалось, Рори горит желанием восполнить потерянное; вернуть деньги, которые Клэр пришлось снять со счета, чтобы оплатить его долги.

— Что ты придумал? — осторожно спросила Клэр.

— Не я — Бруно! Я обратился к нему за советом. Он профессионал в вопросе о том, как делать деньги. Сама видишь, он сказочно богат! Я попросил его с тобой переговорить.

Все выглядело до подозрительности заманчиво. Когда Клэр — втайне от Рори — справилась и в «Файнэншл тайме», и в «Уолл-стрит джорнэл», оказалось, что акции, о которых упомянул Бруно, действительно поднялись довольно высоко. Он рассказывал Клэр насчет средств, вложенных в некое новое — «но, разумеется, верное!» — предприятие. Приводил примеры; говорил о колебании курса, об умении прогнозировать — даже как бы подталкивать те или иные явления. Клэр попросила время на размышление.

— Только не тяни, — советовал Рори. — Каждый потерянный день — это упущенный шанс.

И день за днем Клэр убеждалась, что прогнозы Бруно сбываются.

— Ну что я тебе говорил? — восклицал Рори. — Ты сможешь с лихвой получить обратно все до последнего пенни, и мне будет спокойней на душе, если вернутся все деньги, что ты истратила на меня. Ведь ты же понимаешь, я не могу жить спокойно, пока все до капли к тебе не возвратится! И вот, тронутая такой заботой Рори, Клэр и написала письмо своим доверенным лицам с просьбой продать портфель ценных бумаг и перевести деньги на счет в швейцарском банке.

— Ты не пожалеешь об этом! — с жаром говорил ей Рори. — Я тебе обещаю!

И видя, с какой гордостью он то и дело приносит ей толстые пачки тысячефранковых банкнот со словами: «Вот, всего лишь маленькая, но весьма доходная денежная операция!» — Клэр испытывала одновременно и радость и облегчение, зная, что на этот раз Рори не всучили кота в мешке, как частенько случалось в Лондоне. Родителям она писала, что дела у Рори идут очень успешно: Клэр давала им понять, что Рори пустился в дела с ее благословения, хотя в действительности даже не имела представления, чем он на самом деле занимается. Клэр с чистой совестью наслаждалась роскошной жизнью, которой Рори ее окружил. Ужины «У Максима», вечера в «Опере», покупки на Рю де Риволи. Она могла позволить себе туалеты из самых известных салонов «Ив Сен-Л оран», «Карл Лагерфельд», «Соня Рикиель». Постельное белье покупалось в «Портоль», изысканные искусственные цветы из чистого шелка от «Трусселье» расставлялись в хрустальных вазах от «Лалик», продукты закупались в «Ле Контуа Гурман», а шелковые шарфы по нескольку штук в «Эрмэс». Именно там Рори купил ей сумочку а-ля Грейс Келли, знаменитую «эрмэсовскую» сумочку с замочком и с потайным дном, где можно хранить драгоценности. Рори настоял, чтобы забрать их из банка:

— В конце концов, ты супруга английского лорда, и я хочу, чтобы ты и выглядела подобающе!

Наибольшее восхищение окружающих вызвали длинная нить жемчуга, некогда принадлежавшая бабушке Клэр по материнской линии, и ажурное ожерелье Викторианской эпохи с алмазными и жемчужными подвесками. Клэр надевала эти украшения на Гранд-бал и торжественный ужин, посвященный празднованию Дня Республики, и они красиво оживляли изумительное бледно-серое атласное платье, сшитое на заказ в салоне «Бальмэн». В салоне «Мод Фризон» Клэр сшили туфельки из того же материала, украсив высокие каблуки жемчужинками и бриллиантиками. Поверх платья Клэр надела длинную шиншилловую накидку, которую Рори подарил ей накануне этого торжества.

— Милый, какая сказка! — возбужденно воскликнула Клэр, когда Рори набросил накидку ей на плечи. — Но ведь она, наверное, стоит целое состояние?

— А разве я его не заработал?

Тут Клэр, воспользовавшись случаем, спросила:

— Скажи, а как у тебя с делами, все в порядке?

— Все идет исключительно хорошо! Я же говорил тебе, Бруно — везунчик! — Рори положил руки ей на плечи. — Ну разве здесь не лучше, чем в Лондоне? Вспомни ту убогую квартиру, мою беспросветную, занудную работу, то, что, в конце концов, приходилось работать и тебе! Не выношу, когда приходится жить в стесненных обстоятельствах! Тогда… сама знаешь, каким я становлюсь!

Да, и Клэр внутренне содрогнулась при этой мысли, она это знала. Здесь, когда деньги перестали быть проблемой, Рори был преданным, любящим мужем, о каком можно было только мечтать.

— Ты ненасытная! — шутливо говорил Рори, когда, едва отойдя после испытанного блаженства, тело ее вновь дрожало от возбуждения. Клэр знала: каждый раз, отдаваясь Рори, она была уже себе не подвластна; даже посреди забытья каким-то потаенным чувством она тревожно угадывала в его улыбке торжество мужской силы, утверждение себя высшим существом, безраздельно господствующим над ней. Но вместе с тем время, проводимое ими в Париже, выливалось для Клэр в неописуемое блаженство, то самое, о котором она наивно мечтала, выходя замуж. Хотя теперь и понимала, что без труда ничего не получится. Рори требовал особого подхода; теперь уже Клэр умела читать выражение его лица, угадывать жесты; знала, когда открыть рот, а когда и промолчать; но, поскольку пока хорошее значительно превосходило плохое, Клэр считала себя счастливой. Будучи склонной к самоанализу, Клэр попыталась проанализировать, почему Рори оказывает на нее такое магнетическое воздействие. Ее завораживало все — и низкий, бархатный голос, и ослепительная улыбка, сила и страсть его умения любить, непостижимая голубизна его взгляда. Она не могла найти этому разумного объяснения. Единственное, что всегда знала Клэр, — она хочет его, жаждет его каждую минуту, что она не мыслит без него жизни. Порой ее восторг доходил до такой глубины, что это начинало ее пугать; кто бы ни был сдающий вам карты, совсем необязательно, что его рука сулит вам выигрыш. Потом Клэр принималась ругать себя за свои сомнения. Рори ведь выполнял свои обещания. Он показывал ей бумаги, подтверждавшие, что ее капитал пополнился до прежней величины и даже возрос, он засыпал ее подарками и ни разу даже бровью не повел, глядя, как она сорит деньгами.

— Деньги предназначены для удовольствия! — поводил Рори плечами. — Мы молоды, мир принадлежит нам… и я хочу, чтобы всегда так было!

И теперь, отпивая шампанское, оглядывая сияющий зал, сверкающую толпу, эти шелка, атлас и бриллианты, Клэр ни на минуту не сомневалась в Рори. Внезапно кто-то толкнул ее под локоть, и Клэр едва не расплескала шампанское.

— А-ах! Простите… чертово платье… Все время путаюсь ногами в этой юбке!

Клэр обернулась. Перед ней стояла крупная, похожая на богиню Юнону дама в необыкновенно дорогих изумрудах, в черном бархатном платье с глубоким, довольно откровенным вырезом, позволяющим любоваться безупречными плечами. Внешность у незнакомки была не слишком примечательная, в речи улавливался особый выговор, точно определить который Клэр не могла, поняв только, что перед ней — жительница севера Англии. Дама была из разряда тех, о которых Рори отзывался: «не нам чета».

— Кажется, ваше изумительное платье не пострадало, да? — встревоженно спросила дама.

— Нет, все в порядке!

— Ну слава богу!

Взгляд Клэр был встречен живым теплым взглядом карих глаз. Они молниеносно оглядели Клэр.

— Терпеть не могу подобные сборища! — произнесла дама без обиняков. — Хотя, раз муж сотрудник британского посольства, приходится держать марку. Меня зовут Молли Хоэр-Браун!

— Клэр Баллетер!

— А я знаю!.. Вы со своим мужем произвели здесь такой фурор. Весь Париж только о вас и говорит — в лестном смысле, разумеется!

— Благодарю вас! — весело сказала Клэр.

— Что-то ноги гудят — может, присядем?

— Ну что ж!

— Приятно пообщаться с соотечественницей и поговорить на родном языке! А то мой французский оставляет желать лучшего.

Они отыскали диван у зеркальной стены, и Молли Хоэр-Браун с размаху уселась на него так, что он тревожно скрипнул.

— Боже, какое облегчение… — Она расплылась в улыбке. — Я бы даже туфли скинула, только Клайв меня за это убьет. Он гораздо строже меня в отношении приличий.

— Вы уже давно в Париже?

— Восемь месяцев.

— Судя по интонации, вам здесь не слишком нравится?

— Вы правы! Да ну их, этих французов, мне осточертела их кухня, а уж цены здесь просто кошмарные! Скажем, вот это платье, — она ткнула пальцем в грудь. — Да за такие деньги я могла бы полдюжины платьев купить в «Фенвике».

— Я тоже там иногда себе покупаю.

— Могу поклясться, что вы покупали на Бонд-стрит. А я имею в виду тот магазин, что в Ньюкасле, на Нортумберленд-стрит.

— Мне кажется, у вас легкий северный выговор?

— Ну да, я — Джорджи [4] и горжусь этим!

— А я — шотландка!

— Знаете, я родилась неподалеку от границы с Шотландией, так что мы с вами почти что сородичи. Молли махнула лакею в ливрее, и он принес серебряный поднос, заставленный бокалами с шампанским.

— Все бы отдача за чашку хорошего чая! — широко улыбнувшись, проговорила Молли, и Клэр улыбнулась ей в ответ. Было что-то такое симпатичное в этой грубоватой северянке. Тут Молли увидела, как Клэр улыбнулась в ответ на поклон мужчины, который прошел мимо с кем-то из гостей.

— Это ведь Бруно де Соуза, да?

— Да.

— Я с ним незнакома, но наслышана. Скользкий тип!

— В каком смысле? — как бы между прочим спросила Клэр.

— Как говорится, человек с не слишком безупречной репутацией. Сует ручонки во все дела сомнительного свойства, но неизменно остается чист перед законом.

— Вы хотите сказать, что он проходимец? — с наигранной невозмутимостью спросила Клэр.

— Изворотливый, как змей. Ага, ну наконец-то зашевелились! — Молли поднялась с дивана. — Интересно, что нам сегодня предложат этакого на ужин? Ну что ж, труба зовет… Сегодня я состою при каком-то там военном атташе… а вот и он!.. Надеюсь, увидимся позже!

— Да-да, конечно!.. — Тут и Клэр заметила, что к ней подходит один из членов дипломатического корпуса, ее партнер за ужином. Она оказалась за столом поодаль от Рори, который сидел с женой германского посла. Бруно де Соуза расположился напротив Клэр рядом с женщиной, худой и невыразимо элегантной в платье с серебряными блестками, обнажавшем одно плечо и обрисовывающем всю ее фигуру. Бруно наклонился к своей соседке, и Клэр направила на него внимательный взгляд. Ее не удивило, что Молли отозвалась о нем как о проходимце. Клэр давно отдавала себе отчет в том, что он всегда был ей подозрителен. Слишком любезен, все время слишком… начеку. Хотя именно благодаря Бруно у Рори сейчас так прекрасно идут дела. Но Клэр беспокоило то, что за всем этим может крыться что-то противозаконное. «Рори такой увлекающийся человек, — думала она, глядя на него, сидевшего чуть дальше за столом и, вероятно, уже успевшего вскружить голову своей соседке. — Надо мне поговорить с ним, предупредить его…» Позже, когда начался бал и прибыли остальные гости, Клэр уже не удалось больше пообщаться с Молли. Ее постоянно приглашали танцевать. Когда она танцевала с Бруно, тот спросил:

— Надеюсь, у вас все отлично?

— Пока да! — кивнула Клэр.

— Ох, уж этот мне шотландский прагматизм!

— Стараюсь не забывать, что в нашем мире за все приходится платить.

— Но только не таким красавицам, как вы! — с уверенностью произнес Бруно. — Таким все дается бесплатно.

Что-то в его голосе и в том, как он ее держит, заставило Клэр слегка отстраниться от бразильца. Она почувствовала, как его объятия стали ей неприятны.

— Предпочитаю сама платить за себя, — сказала Клэр с вызовом.

— Вполне можете себе это позволить, ваше «вложение» уже окупается!

— Как раз собиралась спросить вас — не объясните ли, каким образом все-таки это происходит? Рори говорит очень мало…

— Я полагал, вы знаете, что ваши деньги были использованы как капиталовложение в одно предприятие.

— Да, но в какое именно?

— Земля всегда в цене, а правильно выбранная земля тем паче! Это туристический комплекс на побережье, обеспеченная страховкой постройка шести вилл йе шхе в горах над Ниццей, вот вкратце что это такое.

— Мне бы хотелось взглянуть, — сказала Клэр.

— Непременно… как только начнется строительство. Пока там только земля… Однако у меня уже имеются проекты вилл… Последнее достижение архитектуры, компьютерная система безопасности для тех, кто боится, что его ограбят или захотят придушить! Цена каждой такой виллы около сотни миллионов франков…

Глаза у Клэр расширились:

— Так ведь это…

— Да, десять миллионов фунтов! Разумеется, ваша доля будет соответствовать вашему вложению, но она, смею вас уверить, окажется немалой. — И, чувствуя, что Клэр потрясена услышанным, Бруно продолжал: — Разумеется, все это произойдет только тогда, когда виллы будут распроданы, однако уже на три из них поступили гарантированные заказы — от известной поп-звезды, от нефтяного шейха и одной дамы, владелицы крупнейшей в Америке косметической фирмы. Все трое очень, очень богаты и мечтают об абсолютно безопасном местечке для полного уединения. — И, — закрепляя свой триумф, Бруно произнес: — К тому моменту, как освоение земли закончится, ваши четыреста тысяч фунтов превратятся в сумму около четырех миллионов…

У Клэр задрожали ресницы:

— Четырех миллионов?..

— Со временем… потерпите, это надо понимать. Тут не только землю продавать надо. Создание всяких чудес электроники отнимет по крайней мере год… — Бруно вскинул брови. — В то же самое время имеются и иные, краткосрочные вложения, которые уже приносят свои дивиденды… как вы, по всей вероятности, уже смогли убедиться!

Взгляд Соузы скользнул по обтянутой фигуре Клэр.

— Все это уж слишком прекрасно, как-то даже неправдоподобно, — проговорила наконец недоверчиво Клэр.

— Тем не менее это так! К счастью, у меня имеются приятели, занимающие нужные посты в некоем ЗёраПетеШ, и я при случае получаю полезную информацию.

Молли она увидела, когда в конце вечера забирала свой палантин.

— Вот номер моего телефона, — сказала Молли, вкладывая бумаги в руку Клэр. — Позвоните! В основном я торчу без дела, было бы так приятно пообщаться с вами! Может, вместе пообедаем или как-нибудь отправимся за покупками?..

— С удовольствием! — сказала Клэр, решив про себя использовать Молли, чтобы разузнать побольше о Бруно де Соуза. У нее было как-то неспокойно на душе после такого внешне гладкого разъяснения, после этих с небрежностью названных им астрономических цифр. Вскоре после этого вечера Рори заявил:

— Я собираюсь на пару дней в Ниццу вместе с Бруно.

Клэр без всякой задней мысли спросила:

— Хотите осмотреть площадку для строительства вилл?

— Нуда! Бруно сказал, что ты интересовалась стройкой. — Рори обнял ее за плечи. — Я-то думал, ты мне доверяешь, — проговорил он, качая головой и улыбаясь, хотя Клэр уловила ледяные нотки в его голосе.

— Доверяю, когда ты поступаешь как надо! — ответила Клэр, как и прежде, легко и непринужденно.

— Я и поступаю как надо! Благодаря контрактам Бруно мы сможем приобрести целое состояние!

— Как, еще одно?

— У меня все идет, слава богу, великолепно, но не так великолепно, как мне бы хотелось! Я ненасытен! Я хочу добиться всего, чего только можно! Я хочу доказать всем и каждому, в том числе и твоим родителям, что ты не сделала ошибки!

— Важно, что я об этом думаю!

Она обвила руками его за шею. Рори не отреагировал, как следовало бы, тогда Клэр прижалась к нему, прильнула губами к его губам. И почувствовала бедром, как его плоть напряглась; Рори обвил ее руками, ответил на ее поцелуй. Закрыв глаза, ощущая головокружение, в смятении ищущих губ, ненасытности языка Клэр, как всегда, утратила себя, отдавшись Рори.

— Скучай без меня! — пробормотала она еле слышно.

Он чувственно ласкал ее, касаясь кончиками пальцев, захватывая пальцами грудь, поглаживая, доводя до нестерпимо мучительной истомы, шептал:

— Всем сердцем обещаю тебе это!

— Люблю тебя! — шептала Клэр.

Что такое любовь, как не желание соединиться с любимым, стать его частью, потерять себя в нем, слиться с ним в одно сладостно-исступленное целое? Рори не был идеалом, и Клэр это знала, но ведь и она не совершенство. И ей был нужен только такой, как он.

— Возьми меня с собой! — тихонько попросила она.

И почувствовала, как Рори отстраняется.

— Нельзя! Это деловая поездка. Но, когда я вернусь, моим единственным делом станешь ты…

— Все обещаешь, обещаешь!..

И все-таки Клэр проводила Рори с легким сердцем и теперь с нетерпением ждала его возвращения. А пока можно было заняться поисками подарков своим племянникам. Подчинившись импульсу и с первого взгляда возникшей симпатии, Клэр набрала номер Молли Хоэр-Браун и спросила, не составит ли та ей компанию в набеге на магазин игрушек на улице Сент-Онорэ, чтобы купить там солдатиков. Молли с радостью приняла приглашение:

— Мне все равно надо зайти в Jeux D?Aguille!

Оказалось, что это знаменитый магазин для рукодельниц. Молли обожала вышивать гарусом по канве.

— Помогает коротать время, — пояснила она. Молли купила себе рисунок, из тех, что исполнены от руки, после чего они направились на улицу Рю Ройял, где провели увлекательные полчаса среди хрустальных и фарфоровых изделий в «Лалик»; Клэр купила там в подарок матери статуэтку — птичку-зимородка. Потом они пообедали в ближайшем ресторане. В четыре Клэр должна была зайти в салон «Александра» — она с энтузиазмом восприняла обычай француженок ходить к парикмахеру трижды в неделю.

— Да вы просто прожигательница жизни! — воскликнула Молли. — Я пользуюсь маленькой парикмахерской на углу рядом с нашим домом. Это обходится в четверть от обычной цены, но причесывают нисколько не хуже, чем в дорогих парикмахерских. Знаете что, заходите ко мне ужинать. У Клайва сегодня какая-то встреча, так что я буду совсем одна. Приготовлю вам что-нибудь вкусненькое! Когда Клэр появилась в довольно большой квартире на авеню Фош, которую занимали Хоэр-Брауны, Молли, как и обещала, хлопотала на кухне.

— Присаживайтесь, если найдете что-нибудь подходящее. Гостиная была забита изысканной мебелью, включая дюжину небольших столиков, уставленных всякими безделушками и семейными фотографиями.

— Я уж лучше с вами в кухне побуду!

— Ну давайте… а пока соображу-ка я нам что-нибудь выпить.

Молли приготовила два джина с тоником, после чего они прошли в старомодную французскую кухню. Молли готовилась что-то печь; весами она совершенно не пользовалась, просто клала в миску пригоршнями муку и примерно такое же количество какого-то жира, а потом перемешивала.

— Я знаю, французы готовят исключительно на масле, но я считаю, что это чересчур жирно. Я делаю, как меня учила моя мать, а ее учила ее мать, и, держу пари, такой вкуснятины вы нигде не попробуете!

— А что вы готовите?

— Пирог с начинкой — старый рецепт джорди на скорую руку.

— Как случилось, что вы стали женой дипломата? — спросила Клэр, сгорая от любопытства, поскольку Молли Хоэр-Браун для этой роли никак не подходила.

— Что, не соответствую облику? Да и веду себя не так! Клайв того же происхождения, что и я, просто его предкам когда-то выпало владеть большим богатством. Теперь времена изменились, состояние поубавилось. И стали Хоэр-Брауны новыми бедными, в то время как старые бедные — а это Армстронги, мое семейство, — сделались новыми богатыми!

— Я вышла за Клайва, потому что папа хотел, чтобы я сделала, как принято говорить, приличную партию. Папа дал мне образование, какое получают истинные леди, а это означало, что люди моего круга стали обходить меня стороной. Смешной старик мечтал, чтобы я когда-нибудь вышла замуж за какого-нибудь посла!

— Все отцы желают своим дочерям совсем не то, что темь бы, в свою очередь, хотелось!

Молли метнула на Клэр пытливый взгляд:

— Те же проблемы, да? С той только разницей, что вашему отцу не пришлось, как моему, самому пробиваться в жизни, без посторонней помощи. Теперь он миллионер, владелец целой компании, помоги ему господь! Мамочка умерла еще до того, как он начал выколачивать прибыль, и он не мог допустить, чтобы я, как и она, зачахла в сорок лет. Вот и послал учиться в дорогие заведения, чтоб из меня получилась леди. — Молли криво усмехнулась. — Вся беда в том, что никакой леди из меня не вышло! Так и осталась Молли Армстронг из Хебберна, и я горжусь этим.

Клэр уставилась в свой бокал, несколько обескураженная такой прямотой Молли.

— Признаться, я вышла за Клайва, чтобы угодить отцу и еще потому, что человек, которого я любила, хотел иметь детей, а у меня их быть не могло. Теперь у меня вместо ребенка Клайв. К чему у меня точно есть призвание, так это быть женой того, кто много работает, кто заявляется домой валясь с ног, смертельно усталый, в состоянии лишь проглотить кусок пирога с мясом и запить бутылкой эля; хотя и в семейном смысле у меня не очень сложилось. Видите ли, Клайва не смущает, что у нас нет детей, потому что они у него никогда не были на первом месте. — Пауза. — Он любит мужчин. — Молли повела плечом. — Так что и от секса я большого удовольствия не получила. Ведь основной смысл его в зачатии детей, а я не могу иметь ребенка… что ж, значит, надо смириться. И то, как я живу, меня вполне устраивает. Клэр сидела, не поднимая глаз от своего бокала.

— Ах, не принимайте все это близко к сердцу, голубушка! — засмеялась Молли непринужденно и весело. — Я имею привычку называть вещи своими именами. К тому же Клайв ведет себя крайне осмотрительно. Ни намека на скандал; при его работе такое немыслимо. Я остаюсь образцовой женой, а Клайв — любящим зятем для моего отца. Мы понимаем друг друга. Многим наш брак может показаться неудачным, но, черт побери, на поверку он гораздо счастливей, чем многие из известных мне браков. Клайв самый близкий мне друг, ближе его никого нет, а дружбу я безоговорочно предпочитаю сексуальной совместимости.

— У вас, наверное, очень сильный характер, — заключила Клэр.

— Я же говорю: я — джорди! В наших краях с рождения учатся искусству выживать. — Быстрыми, уверенными движениями рук Молли раскатывала тесто.

— Неужели и в самом деле секс для вас ничего не значит? — с недоверием и явным непониманием спросила Клэр.

— Ничего и не значил никогда! Наверное, я могу показаться странной, как какая-нибудь старушка в буклях, но, честное слово, уж такая я уродилась, почти — да что там, — совсем лишена полового влечения! Детишек я бы любила и воспитывала бы их прилежно, но никогда не могла взять в толк, что так все с ума сходят по этому сексу! — Молли взглянула прямо в глаза Клэр. — Но, я вижу, вы иного мнения? — Карие глаза сверкнули. — Мне-то всегда казалось: тот, кто создал человеческое тело, наверное, был большой юморист! Ну ведь если подумать, что может быть нелепей! Каждый раз меня смех разбирает, и все идет насмарку. Клэр внутренне содрогнулась от мысли, что произойдет, если она засмеется над Рори в минуту близости, смех было последнее, что могло прийти ей в голову. «Бедная Молли! — сочувственно подумала Клэр. — Ее беда в том, что она просто не представляет себе…»

— Учтите, — заносчиво продолжала Молли, — такого, как Рори Баллетер, у меня не было! Клэр бросила на нее взгляд и чуть не рассмеялась, увидев выражение лица Молли, хотя вслух сказала серьезно и с сочувствием:

— Возможно, если б такой был…

— Нет уж, такое для меня означало бы пустоту и дорогу в никуда! — Молли снова улыбнулась. — Но вы, похоже, так не думаете?

— Нет! По-моему, Рори всегда знает, куда идет!

— Ну уж если он собрался в путь с Бруно де Соуза, от такой дорожки добра не жди!

— Вы считаете — Бруно опасен? — осторожно спросила Клэр.

— Опасно то, чем он занимается. Ходят слухи, что он владеет парочкой домов для свиданий, которые являются для него местом сбора всякой информации; у него есть приятели во всех высших сферах, готовые ему услужить, так как он располагает о них такими сведениями, которые делают их зависимыми от него. Клайв говорит: раз для Бруно ничего святого нет, такому не стоит доверять. — Тут Молли перехватила тревожный взгляд Клэр. — Но это, возможно, просто слухи. Сами знаете, как люди обычно относятся к тому, кому баснословно везет! То и дело готовы нож в спину всадить, ведь Бруно де Соуза человек весьма преуспевающий!

«И Рори стал таким же! — подумала Клэр. — Господи боже, во что же такое он впутался?» «Ну вот, — думала Молли, снова бросая взгляд на встревоженное лицо Клэр, — Клайв велел тебя предупредить, я и предупредила. Большего сделать я не в силах…» Насколько Молли сразу прониклась симпатией к Клэр, настолько ей был неприятен ее муж. «Ну и хлюст! — сразу сказала она себе, как только их представили друг другу. — Этот ради денег на все пойдет!» До замужества Молли вела бухгалтерию у своего отца и острым глазом мгновенно определяла потенциальных неплательщиков: тех, которые пускают в ход все обаяние, чтобы скрыть свою жуликоватую сущность. По мнению Молли, на физиономии Рори Баллетера было явно написано, что он мошенник. Она недоумевала, как Клэр не распознала его, пока до нее не дошло, что Клэр слепа, потому что обожает своего мужа и, значит, все видит в розовом свете. «Помешалась на нем!» — резюмировала Молли.

— Ну хватит обо мне! — спохватилась она. — Расскажите о себе что-нибудь! Впервые в жизни встречаю дочь лорда…

Пирог оказался восхитительным; тесто таяло во рту, ароматная начинка истекала соком. Морковь поблескивала маслом, бобы были молодые, хрустящие, а маленькие картофелинки были сперва обмакнуты в масло и затем обваляны в мелко порубленных листьях мяты с выращиваемого Молли на кухонном подоконнике огородика. Под эту закуску они выпили бутылку кларета.

— Клайв — любитель вина, и я вслед за ним пристрастилась, — сказала Молли. — До такой степени, что вложила деньги в один виноградник в Бордо! — Она рассмеялась. — Не сравнить с вином из пастернака и свеклы, какое готовил мой дед!

«До чего с Молли легко! — думала Клэр. — С ней как в любимых туфлях, в которых можно целый день прошагать без устали». Эта женщина светилась порядочностью, и Клэр чувствовала, что Молли можно рассказывать все, не боясь, что кто-либо об этом узнает. Из всех тех, с кем Клэр до сих пор общалась в Париже, лишь одной Молли Хоэр-Браун могла бы она безраздельно доверять. «Ну вот, — думала Клэр, — у меня и появилась подруга, да такая, какую трудно сыскать!» Клэр поняла, что Молли поможет понять, что к чему. И Клэр поделилась созревшим у нее планом. Рори вернулся домой в благодушном настроении, и Клэр, воспользовавшись случаем, сказала:

— Молли Хоэр-Браун пригласила меня проехаться в Бордо, взглянуть на виноградник, который она приобрела. Я бы с удовольствием поехала!

Рори вскинул бровь.

— Почему бы нет? — после паузы произнес он. — Ты говоришь, виноградник? Я слыхал, что она дама весьма богатая. — И продолжал снисходительным тоном: — Я рад, малыш, что ты завела себе подружку. Правда, она может запросто спутать кочергу с кочерыжкой, но при таких деньгах можно себе позволить… некоторое чудачество. Отправляйся и развлекайся! Тем более что я в ближайшие дни буду очень занят, «Чем же? — мелькнуло в голове Клэр, но она сразу же осудила себя за подозрительность, сказав себе: — Не впадай в психоз!»

На следующий день Молли с Клэр отбыли из Парижа, но не в Бордо; они направились в Орли, а оттуда полетели в Ниццу. Там в аэропорту сели во взятую Молли напрокат машину. Цель ее была отыскать тот городок или поселок, чье название она приметила на плане, который Бруно ей показывал, находившийся к северу от того места, где должно было развернуться строительство. Однако, хоть городок оказался довольно оживленным, так как это было торговое местечко, подъехав, они обнаружили, что ни к северу, ни к югу от него никакой строительной площадки нет. Клэр с Молли двинулись на восток, на запад — та же история. Ни малейших признаков стройки, никаких объявлений хотя бы о начале ее. Кругом простирались обычные сельские пейзажи.

— Вы уверены, что это то самое место? — спросила Молли.

— Да, я точно помню название! — На лице Клэр отразилась тревога.

После некоторого раздумья Молли сказала:

— Логично было бы навести справки у чиновников местного commune [5], но, мне кажется, на этой стадии лучше вопросов не задавать. — И добавила решительно: — Попрошу Клайва разузнать!

Всю обратную дорогу домой Клэр сидела в оцепенении, молча, и Молли не докучала ей разговорами. Когда она привезла Клэр домой, Рори там не оказалось.

— Не надо ни слова ему говорить! — посоветовала Молли. — Возможно, работы еще не начались. На организацию ведь требуется время, сами знаете! Французская бюрократия — притча во языцех!

— Думаю, никакие работы там не начнутся, — глухо сказала Клэр. — Мне кажется, и деньги никакие туда не вкладывались. То, что мы так смело и безрассудно тратили, были мои деньги; Рори необходимо было произвести эффект, чтобы его приняли в высший круг. Для Рори видимость всегда слишком много значит. Для него единственный способ произвести впечатление — это показать всем, как он смело тратит.

— Вашему мужу незачем для этой цели прибегать к деньгам! Чтобы очаровать, например, меня, ему было достаточно напрячь свое обаяние!

— Да, Рори умеет произвести впечатление. Может окружить вас таким вниманием, что вы вообразите, будто, кроме вас, никого в мире не существует… «Типичный любовник-авантюрист! — думала про себя Молли. — Союз с этаким типом непременно кончается для женщины полным крахом». До Молли уже доходили кое-какие слухи, но она ни слова не сказала Клэр, которая, по-видимому, не догадывалась ни о чем. Из рассказов Клэр о себе Молли нашла, что та происходит из глубоко порядочного семейства со строгими моральными устоями. В ней не было ни капли высокомерия; едва лишь Молли увидела Клэр, как с первого же взгляда та ей показалась целомудренной принцессой из сказки. И Молли была поражена, узнав, что перед ней леди Баллетер, жена человека, чья дурная слава бежала впереди него, точно опережающая реклама, но было во взгляде Клэр что-то тревожное, что-то от страха заблудшего агнца, мгновенно возбудившее материнский инстинкт Молли. В свои тридцать восемь лет Молли была женщиной, уже достаточно умудренной опытом, чтобы отнестись к Клэр как к дочери. Судачат, что Рори женился на ней из-за денег! Что она совершенно не в его вкусе! Что она из старинного шотландского семейства, хотя подобное происхождение только у нее в Шотландии ценится, где еще свежа память о Марии Стюарт, королеве Шотландской, в то время как он из нуворишей. Судачат, что Рори был необходим этот брак, чтобы выкарабкаться из долгов. Какая удача: молоденькая, невинная, богатая невеста, очарованная и ослепленная его легендарной славой светского льва! Судачат: «Это долго не продлится!» Куда уж, если речь идет о Рори Баллетере… Итак, забросив Клэр домой, Молли возвратилась к себе на авеню Фош. Клайв сидел в своем кабинете, просматривал какие-то бумаги. Что там ни говори, а к работе он относился очень ответственно.

— Ну как? — спросил Клайв, выпрямляясь в кресле и снимая очки.

— Проходимец до мозга костей! — со свойственной ей прямотой высказалась Молли. — Хоть бы намек на строительство!

Клайв был в курсе их поездки. Молли все ему рассказала. Клайв отличался несколько приземленным складом ума, был малый честный и тоже проникся симпатией к Клэр, когда увидел ее, потому и попросил Молли предупредить ее в отношении Бруно де Соузы.

— Я проделал сегодня небольшое расследование, — сказал Клайв. — В департаменте о таком проекте и понятия не имеют, тогда я двинулся по цепочке и дошел до общины — с аналогичным успехом. Все это предприятие — плод вымысла Бруно де Соузы. Равно как и планы, которые он демонстрировал леди Баллетер. Все это — самая настоящая липа!

— Ах, черт побери! — выдохнула Молли.

— Попутно я выяснил и еще кое-что, — продолжал Клайв. — Бруно де Соуза подозревается в распространении наркотиков!

Молли даже охнула от неожиданности.

— Стало быть, если леди Бшшетер, так сказать, вложила средства в проект Бруно де Соузы, то ее деньги идут на распространение героина и кокаина! Наркотики поступают через Марсель, который не так далеко от предполагаемой «стройки». По-моему, дорогая, ты должна поставить в известность свою подругу. Ей грозит беда!

— Завтра же ей все расскажу.

— Скажи, чтобы возвращалась домой в Шотландию, и немедленно! Надеюсь, у нее хватит благоразумия захватить с собой своего муженька.

— Благоразумие здесь ни при чем! — угрюмо сказала Молли и вздохнула. — Я, конечно, попытаюсь, только она по-прежнему считает, что ее муж — подарок судьбы.

Но Молли не удалось ничего сообщить Клэр. В два часа ночи она была разбужена телефонным звонком домоправительницы ее отца. У него случился очередной удар, и теперь он лежал в реанимационном отделении больницы Королевы Виктории в Ньюкасле. Около четырех утра чартерным рейсом Молли вылетела из Парижа к умирающему отцу.

ГЛАВА 4

Великолепие Парижа рухнуло для них, как рушится карточный домик. Улучив момент, Клэр атаковала Рори расспросами насчет строительства. Сначала тот отвечал уклончиво, даже попробовал препираться, но, увидев, что Клэр рассержена, повел себя вызывающе. Только когда Клэр упомянула имя Клайва, Рори пришлось сознаться.

— Ну да, да! — рявкнул он. — Наш экспорт-импорт — это наркотики! Но ведь они же приносили деньги, верно? Гораздо большие, чем те, к которым ты привыкла!

— Грязные деньги! Нажитые на боли и страданиях несчастных, впавших в зависимость от этого зла!

— Ах, ради бога, не строй из себя ханжу!

— Я хочу, чтобы ты это прекратил! Чтобы ты прекратил это немедленно!

— Вот закончим с этой партией, и прекращу. Мне светит шанс заработать кучу денег. После этого мы вернемся домой… Это уже совсем скоро. Ведь нужно же много денег, чтобы содержать наше хозяйство в поместье! Ну подожди чуть-чуть, — молил Рори.

— У тебя вечно «подожди чуть-чуть»! — с досадой сказала Клэр. Ее глаза горели негодованием. — Наркотики! Как ты мог пойти на такое!

— Так ведь это же мгновенный и баснословный доход! Я не собираюсь этим вечно заниматься, слишком опасное дело, но я отлично заработал, каждый вложенный пенни пришел с крупным, с колоссальным наваром! Наконец-то я стану богатым, богатым по-настоящему! Как-то вечером они остались дома и тихо, практически молча, ужинали вдвоем, Рори позвонили. В гостиную он вернулся с лицом, бледным от страха.

— Срочно уезжаем! У тебя всего полчаса на сборы, бери только самое необходимое!

— Что случилось? — воскликнула Клэр, вскакивая со стула.

— Партия задержана. Вероятность того, что выйдут на меня, мала, ведь я в самом конце цепочки, и все же Бруно велел уезжать. Он вышлет машину, она отвезет нас к самолету, и мы вернемся в Шотландию.

— Но…

— Никаких «но»! Марш укладываться! Что стоишь, отправляйся! — гаркнул Рори. — Сказано: полчаса!

Клэр кинулась к себе в спальню. Лихорадочно схватила чемодан, принялась запихивать в него одежду; времени тщательно складывать и упаковывать не оставалось; тихонько плача, она набила сколько смогла в один чемодан, стянула и замкнула. Сначала она обнаружила, что ее муж карточный шулер — а это было именно так, сколько бы Клэр ни убеждала себя, что покер такая игра и что он просто слегка блефует, — теперь открылось, что Рори занимается распространением наркотиков. Рори громыхая ящиками стола, чертыхался, производя страшный шум, пытаясь уложить свои вещи. Просунул в дверь голову и крикнул:

— Паспорта, где наши паспорта?

— В верхнем ящике письменного стола.

— У тебя есть деньги?

— Пара тысяч франков…

— Черт, у меня ни гроша!

Увидев, что Клэр уже упаковалась, Рори велел ей отправляться к окну и высматривать машину.

— Какой смысл так суетиться? — с безнадежностью воскликнула Клэр. — Все равно они за нами придут!

— Не собираюсь предоставлять им такую возможность! Кроме того, я не замешан в самой организации этого дела. Я только вложил деньги, на которые приобретался кокаин.

Бруно руководил процессом и торговлей. Не говоря уже о том, что между ним и теми, с улицы, еще целая куча народу. Нет уж, Бруно не дурак! Никто его не схватит, как, впрочем, и нас. — Рори скорее убеждал себя, чем разговаривал с Клэр. — Да, Бруно настоящий товарищ! Он позаботится, чтобы мы спокойно могли смыться отсюда.

«Если только сам не проговоришься! — подумала Клэр про себя. — Ты ему, как и мне, хорошо известен! Вон как перепугался, прямо рассудок потерял от страха!»

Клэр смотрела на дождь за окном; лило как из ведра. Запах горелого ударил в ноздри, она обернулась. Рори жег какие-то бумаги в камине.

— О господи! — изумленно выдохнула Клэр. — Еще и документы, подписи!

— Всего-навсего письма от Бруно… но уж лучше спать спокойно, чем потом жалеть.

— Я уже давно перестала спать спокойно, а теперь жалею, что вышла за тебя замуж! — выкрикнула Клэр Рори в лицо.

Он и бровью не повел. Пальцы у него так сильно дрожали, что ему едва удалось собрать пепел в совок, который он понес к окну. Широко его распахнув, Рори с силой вытряхнул пепел, а ветер и дождь, подхватив, унесли его прочь. Как раз в этот момент из-за угла улицы показалась машина, подъехала и остановилась у парадных дверей.

— Ну вот… — с явным облегчением бодро произнес Рори. — Пошли!

И подхватил оба чемодана, предоставив Клэр следовать за ним. Едва они прибыли домой, Клэр немедленно поднялась к себе, рухнула на кровать и лежала, уставившись в потолок.

Ноги и руки окоченели от холода, она чувствовала себя разбитой от усталости. В полном отчаянии. Пролежав так некоторое время, Клэр вяло поднялась, открыла чемодан и принялась выкладывать то, что там лежало; тут не оказалось и десятой части вещей, что она с таким удовольствием покупала. В Париже в громадном шкафу остались все ее вечерние туалеты, ее великолепные бальные наряды, шикарные костюмы и элегантные платья и почти все туфли. Клэр поняла, что захватила с собой как раз то, что когда-то привезла в Париж. Потрачено целое состояние, и, как видно, совершенно впустую. И Клэр зашлась смехом, он становился все сильней и сильней, пока вдруг не вылился в рыдания, вымотавшие ее до предела. Когда чуть позже в спальню вошел Рори, Клэр, разметавшись на постели, крепко спала. Он снял с нее туфли, прикрыл одеялом, потушил свет и вышел. Проснувшись утром, Клэр, мысленно холодея, переживала последствия потрясения, подорвавшего в ней веру в мужа, как вдруг дверь отворилась, и в спальне появился Рори, неся поднос с завтраком. Клэр отвернулась, не в силах на него смотреть. Поставив поднос поверх одеяла, Рори взял ее ледяную руку.

— Я ужасно виноват перед тобой, малыш!

— Ты постоянно просишь прощения, Рори, но снова продолжаешь поступать, как поступал.

— Я хотел, чтобы было лучше!

— Чтобы было лучше кому? Разумеется, тебе! Что бы ты ни делал, все это исключительно на благо себе!

Тут Клэр все-таки взглянула на Рори. Осунулся, глаза горят, по всей видимости, он находился на грани нервного срыва.

— Я понимаю, ты сердита на меня, — сказал он еле слышно, — и имеешь на то полное право, но…

— Умоляю, хватит с меня этих «но»! — воскликнула Клэр, с силой вырывая у него свою руку.

— Я делал это для нас с тобой, — повторял Рори. — Не только для себя. Мне хотелось вернуть тебе деньги — и я бы их вернул, если бы эта последняя сделка состоялась. Я хотел возвратить тебе все до последнего пенни и даже больше! Дело было верное…

— У тебя всегда верные дела!

— Ну не надо, не отворачивайся от меня! — молил Рори, и голос его дрожал. — У меня ничего не осталось, кроме тебя… Ты мне нужна…

— Ой ли? Ведь денег у меня больше нет!

Он отпрянул:

— Как ты можешь…

— Я говорю то, что есть!

Но Клэр при этом уловила: Рори ждал, что она примет его сторону в этот отчаянный для него момент. Для него было само собой разумеющимся, что он и на этот раз сможет, как всегда, ее переубедить. Клэр прочла это в его глазах, в той холодности, которая угадывалась под маской обиженного выражения. Рори уже пережил первый страх, связанный с ожиданием визита полиции и последующего скандала. Теперь они в безопасности; они дома, и на любой любопытствующий вопрос Рори был готов ответить — а Уилки подтвердить, — что они с Клэр вернулись несколько дней назад, чтобы подготовить Баллетер-хаус к охотничьему сезону, который начинается через пару недель. Теперь ему требовалось убедиться в лояльности Клэр.

— Не волнуйся, — спокойно сказала она. — Я никому, тем более своей семье, ни слова не скажу. Неужели ты думаешь, мне будет приятно, если они узнают, что мой муж торгует наркотиками?

Рори втянул голову в плечи, как бы пригибаясь под ударом.

— Черт подери, а ты жестока… — произнес он оскорбленным тоном.

— Это я-то жестока! — рассмеялась Клэр. — Боже милостивый, с больной головы на здоровую!..

— Я хотел быстро и легко заработать денег! — рявкнул Рори. — Меня, черт побери, уже тошнит от выгадывания каждого пенни, от подсчитывания каждого гроша! Кто-то болтанул, вот в чем все дело! С другими партиями у нас все проходило абсолютно гладко…

— Не желаю ничего знать! — холодно и решительно отрезала Клэр.

— Так это же твои деньги, ведь это ты мне их дала!..

Клэр ошеломленно уставилась на него.

— Ты не смеешь… — еле слышно произнесла она.

— Если меня припрут к стенке, посмею, и еще как. Мне нужно, чтобы ты сейчас была на моей стороне. Мне нужно, чтобы мы с тобой вели себя как ни в чем не бывало, чтобы никто, глядя на нас, ничего не заметил, ничего не заподозрил! Ну а если такое случится, я вынужден буду сказать, что это твои деньги, что это ты мне их дала… и знала, на что даешь! Клэр смотрела на это красивое лицо, на искаженный чувственный рот, на злобно сдвинутые брови, на внезапно остекленевшие глаза и с холодным любопытством спрашивала себя: как могло случиться, что она с такой безоглядностью влюбилась в этого человека, что с таким ожесточением отстаивала его достоинства, которых не было и в помине? Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Клэр оказалась как бы замкнутой в прозрачном шарике неверия: слышала, видела, могла даже дотронуться, но не верила ничему. Можно было заглянуть в эти голубые глаза, увидеть, какими они сделались жестокими, утратив свое наигранное обаяние. Глядя на Рори не отрываясь, Клэр увидела, что под ее пристальным взглядом он смешался. Вся его жесткость вылилась в смесь угроз и испуганных уговоров.

— Не заставляй меня это делать, Клэр! — умоляюще произнес Рори.

— Это я тебя заставляю?

— Я хочу, чтобы мы были вместе! Я не хочу тебя терять!

— Ты уже потерял меня, Рори! Ты лгал мне, крал у меня, вовлек меня в самую грязную из афер! Ты никогда меня не любил, ты никогда ничего не любил, кроме денег! Ну вот, теперь они все твои. Мне тебе дать больше нечего, но, если бы и было, я уж не позволила бы тебе этим воспользоваться!

— Ах, ну прекрати, Клэр!..

Она знала этот его обиженный тон, заставила себя взглянуть ему в глаза и увидела, что те уже перестроились на другое выражение: в них сияла безбрежная голубизна, мешавшая увидеть истинное лицо Рори.

— Хотя бы в одно ты можешь поверить? Меньше всего я хотел причинить неприятности тебе! — Он старался изо всех сил найти нужный тон, нащупать самое уязвимое ее место, чтобы натянуть и крепко держать узду, которую Клэр намеревалась порвать. — Я делал все это для тебя! — хрипло проговорил он, и Клэр с удивлением увидела в его глазах слезы. — Я хотел показать тебе, на что я способен, что могу заработать много денег, могу обеспечить тебя, заботиться о тебе! Это возможность, дарованная мне провидением! Какая разница, куда вкладывать средства! Я так и сказал — импорт-экспорт. Я вкладывал, Бруно продавал, я получал свою долю прибыли. Что в этом такого?

— Если ты до сих пор этого не понял, Рори, — тряхнула головой Клэр, — то теперь уже не стоит и объяснять!

— Тогда ты сама меня вынуждаешь… — печально произнес Рори. Полез в карман и достал оттуда какую-то свернутую бумагу. — Я не все сжег прошлой ночью, — с расстановкой продолжал он. — Что-то заставило меня вот это сохранить. — Он самодовольно засмеялся. — В конце концов, сработал старый инстинкт…

Рори развернул бумагу, похожую на письмо, и поднес к ее глазам. Клэр увидела внизу свою подпись.

— Это письмо в швейцарский банк, разрешающее выплату сеньору Бруно де Соузе суммы в четыреста шестьдесят две тысячи фунтов, подписанное, запечатанное и отправленное лично тобой! — Клэр не произнесла ни слова, только вся сжалась в комок. — Если ты меня бросишь, выставишь перед всеми идиотом, я покажу это письмо твоему отцу и расскажу ему, почему мы в такой спешке бежали из Парижа!

— Ты не смеешь! — прозвучало как крик агонии. — Это убьет его!

Лицо Рори растянулось в циничной улыбке.

— Вот именно! — Улыбка сошла с его лица. — Я не допущу, чтобы ты сбежала от меня, Клэр! Рори Баллетера не бросают! Ты поняла?

— Ты готов уничтожить моего отца, чтобы сохранить свою так называемую репутацию?

— Я просто сообщу ему, что его дочь вложила средства в дело, связанное с наркотиками, войдя в сделку с человеком, владеющим сетью борделей и процветающим за счет вымогательств и шантажа, а также…

— Замолчи! — выкрикнула Клэр.

— Твой отец такой порядочный джентльмен! Самое главное для него в жизни — это честь и незапятнанное имя Драммонд! Он дал мне понять, что я недостаточно для тебя хорош.

— Он никогда не поверит, что я способна на такое!

— Я ему так все представлю, что поверит. — И Рори добавил вкрадчиво: — Ты ведь знаешь, я смогу?

Он с улыбкой смотрел на Клэр. Такой леденящей, что у Клэр защемило сердце.

— Ты не посмеешь от меня уйти, — продолжал он. — Я этого не допущу. Ты — моя жена. И останешься при мне, куда я, туда и ты, и жить будешь, как я скажу. Поняла?

— Я тебя ненавижу!

— Пожалуйста, если только у тебя хватит благоразумия не демонстрировать это публично. Если же нет… — Рори осекся, повел плечами; затем тем же жестким тоном продолжал: — А сейчас поднимайся, одевайся и принимайся за свои обязанности хозяйки дома. Я собираюсь пригласить кое-кого на ужин в субботу вечером; так сказать, в честь нашего возвращения. Сбор старых друзей; хочу успеть, пока дела не заставили меня отодвинуть дружбу на второй план. Ты будешь хозяйкой вечера.

— В каком же туалете? Я все оставила в Париже!

— Твою одежду, как и мою, нам пришлют. Сегодня утром я разговаривал с Бруно. Полиция арестовала кое-кого, однако в отношении меня — никаких подозрений. Ну и сам Бруно, разумеется, прикрыт. У него могущественные друзья.

— И он вернет мне мои деньги?

Рука Рори, лениво описав в воздухе полукруг, с силой ударила Клэр по левой щеке.

— Попридержи язык! — ледяным тоном произнес он. — Эта поставка провалилась, но будут и другие. До конца года мы, как водится, пробудем здесь; если этот сезон окажется удачней, чем прошлый, мы соберем все, что выручили, и я снова вложу деньги туда, куда вкладывал.

Рори ждал ответа Клэр. Не дождавшись, произнес:

— Расцениваю твое молчание как знак, что ты сделала выбор.

— Нет! — устало сказала Клэр. — Это ты сделал его за меня!

Сезон охоты в самом разгаре. Сегодня одним из охотников был ее отец. Рори пришлось напрячь все свое обаяние, чтобы убедить его приехать; продемонстрировать, как счастлива в замужестве его дочь. Для Клэр все это обернулось мучительной пыткой. Отец был уже очень слаб. В последнее время он слишком быстро утомляется, стал более раздражителен, словно догадывался, что жизнь ускользает, и Клэр старалась держать себя в руках, чтобы уберечь отца от потрясений. Он страдал эмфиземой единственного легкого. Не мог быстро ходить, и его в коляске, запряженной старым пони, подвезла к самому месту охоты мать. Сейчас леди Драммонд понукала благодушного старого пони перейти на рысь. Отцу скоро пора обедать. Клэр специально для него подогрела его любимый телячий бульон. Другим она собиралась предложить говядину по-бургундски, бифштекс, пирог с печенкой и жаркое из куропатки в горшочках. Для тех, кто предпочитает холодную закуску, имелись суфле из лосося, холодный пирог с дичью и салат. Уилки позаботится о винах. Уилки, ее тюремщик. Если Рори отлучался, слуга открыто демонстрировал Клэр свою ненависть и презрение. Клэр не могла взять в толк причины этого, пока однажды ее не осенило, когда пришлось наблюдать общение Рори с Уилки: фамильярность и превосходство слуги по отношению к хозяину явилось для Клэр ответом на ее вопрос. Она и раньше чувствовала, что Уилки презирает женщин; теперь поняла, что его ненависть к ней вызвана ревностью. Раньше он терпел ее, а когда все маски были сорваны, истинное отношение к ней ему незачем было теперь скрывать. Какие бы темные страсти ни скрывались за внешним фасадом, Рори продолжал блюсти приличия, столь важные для него. Упаси боже, никаких сплетен! При гостях он был внимательным супругом, шутил, подтрунивал, демонстрировал свою нежную любовь к жене, показывал, как гордится ею. Так что жены приятелей с умилением восклицали:

— Вы совершенно идеальная пара!

При этом Рори сиял, а Клэр улыбалась, подавляя внутренний стон, так как, стоило гостям удалиться, Рори переставал ее замечать. Ночи она проводила одна. Именно это, к стыду и отчаянию Клэр, уязвляло больше всего. Рассудком она понимала, каков Рори на самом деле, но тело жаждало его ласк. Клэр презирала себя за слабость, но бороться с этим не могла. Он пробудил в ней сексуальное чувство, вызвал к жизни плотскую жажду, которая требовала удовлетворения. Самое тяжелое было встречаться с родителями. Не раз Клэр замечала, как мать пытливо заглядывает ей в глаза, отец не был столь проницателен, видел лишь ту лучезарную картину, которую Рори заботливо ему рисовал, и был счастлив.

И когда отец сказал Клэр:

— Какое счастье, доченька, что я оказался тогда не прав!

Слава богу, теперь у меня душа успокоилась! — ей так и захотелось разрыдаться, крикнуть ему, что все это неправда! Что никогда в жизни она не была так несчастна! Но Клэр только ласково улыбалась отцу, целовала и говорила с чувством:

— Я рада, что ты доволен, папочка!

Клэр понимала, что и одного крохотного намека на то, что произошло, достаточно, чтобы отправить его в могилу. Он был гордый человек и в своих детях воспитал ответственность за сохранение честного имени Драммондов. Узнай он о том, что его единственная дочь замешана, пусть даже не по своей вине, в торговле наркотиками, это поразило бы его в самое сердце. Теперь же он мечтал только об одном: чтобы Клэр подарила ему внуков.

— Мы прилагаем все усилия, сэр! — заверил его Рори с улыбкой, давая понять, что в задержке с внуками не его вина.

Мать была более прямолинейна.

— Ты выглядишь усталой, дорогая! — с участием говорила она. — Наверное, слишком много хлопочешь. Не пора ли хоть чуть-чуть отдохнуть?

— Вот окончится сезон, тогда и отдохну! — отшучивалась Клэр. — Не беспокойся, мама! От работы еще никто не умирал.

А уж работы у нее было по горло. Она вела все дела, вникала во все подробности хозяйства, старалась, чтобы клиенты не жалели о затраченных средствах, но от похвал в ее адрес Рори становился все невыносимей. Стоило им остаться одним, как он обрушивал на нее шквал оскорблений. Он умалял ее таланты, издевался над манерами, упрекал в излишней самостоятельности. Да кто она такая! Всего лишь смазливенькая статистка, только и существующая, чтобы отражать свет, излучаемый им, Рори, царящим на авансцене! Вот так, методически, день за днем Рори подтачивал в Клэр чувство собственного достоинства. Повороты его настроений были непредсказуемы; Клэр достаточно было лишь неосторожно высказать ему легкое пренебрежение, и Рори тут же выходил из себя. Умел его укорачивать только Уилки. Ему всегда удавалось воздействовать на Рори словами. Поразительной, чудовищной иронией казалось Клэр, что человек, который с радостью поставил бы ее к стенке, одновременно делал все возможное, чтобы это предотвратить, — и все потому, что «идеальный» брак Рори в значительной степени поднимал его репутацию в глазах тех, с кем он считался. Рори хотел быть принятым в обществе; он хотел подняться выше, поддерживая репутацию остепенившегося повесы, прикрываясь которой можно было тайно продолжать жить так, как жил. Клэр понимала, что она для него — средство проникновения в этот мир. Она происходила из знатного и благородного семейства, а ее отец олицетворял собой саму суть понятия «джентльмен». Сама того не желая, Клэр являлась воплощением «леди» и для их американских клиентов. Для Рори же она служила идеальным прикрытием. Сейчас Клэр в очередной раз выступила в этом качестве, дав завистливой американке адрес магазина в Эдинбурге, где покупала свои твидовые бриджи. Подавала угощения на фарфоровых тарелках «Краун Дерби», потому что на этом настоял Рори: «Пока я здесь хозяин, чтоб никаких бумажных тарелочек в Баллетер-хаус!» Тяжелое георгианское столовое серебро было обернуто в плотную льняную салфетку. Бокалы, в которые Уилки разливал вино, были из хрусталя. «Они покупают роскошь, и все для охоты в старом стиле, и мы должны им это предложить!» — поучал Рори Клэр.

И теперь Клэр видела, как Рори с гордым видом улыбается в ответ на восторженную реплику одного из клиентов:

— Ах, леди Баллетер, уж вы-то знаете, что значит настоящий стиль!

В пятницу вечером приехал Дэвид Грант. Клэр была рада видеть единственного из друзей Рори, которому она симпатизировала.

— Я так рада, что ты приехал! — сказала она Дэвиду с теплотой.

— Смог вырваться только на уик-энд, но все-таки это лучше, чем ничего! — Дэвид подошел к краю открытой балюстрады в задней части дома, где подавались аперитивы. — Как приятно снова оказаться в родных местах… пусть я всего лишь шотландец с равнин, но у тебя в гостях я неизменно чувствую себя почетным горцем!

— Знаю-знаю, вы, равнинные, считаете себя солью земли! — ласково улыбнулась Клэр. — Для меня ты такой и есть! Клэр очень хотела знать, как мог Дэвид Грант, такой спокойный, мягкий, порядочный, дружить с Рори, и, не удержавшись, она спросила об этом.

— Он водил меня в школу, — ответил Дэвид. — Он был такой большой, такой… авторитетный. Я же был маленький, застенчивый, надо мной вечно все издевались. Стоило ему взять меня под свою защиту, как все издевки прекратились. Рори всегда был сильнее всех. И тогда, и сейчас… Он был у нас в центре внимания, лучшим атлетом школы за многие годы. В крикете ему равных не было, а уж в беге… Мне повезло, что он, старшеклассник, выбрал именно меня.

— Повезло?

— Ну да! — Дэвид говорил не шутя. — Он никогда не издевался надо мной, не бил. Он меня защищал.

«А ты его за это боготворил! — пронеслось в мыслях Клэр. — Наш Рори это просто обожает!»

— Я знаю, он неуравновешен… — Тут Дэвид поспешил поправиться. — Был неуравновешен! Так ведь рядом не оказывалось никого, кто бы его сдерживал, того, кто по-настоящему хорошо бы к нему относился! — Тут он многозначительно посмотрел на Клэр. — Потому-то я и считаю: ему повезло, что он встретил тебя!

«Ах, Дэвид! — с болью подумала Клэр. — Если бы ты только знал…» Нет, Дэвиду нельзя ничего рассказывать. Он бы, конечно, понял, он бы стал сочувствовать ей, был бы глубоко огорчен, и все же нет, она ни за что ему не скажет. Никому нельзя об этом рассказывать. За это она может заплатить слишком дорогой ценой.

— По-моему, вы с Дэвидом объединились в некий сентиментальный союз! — презрительно сказал Рори, входя в спальню Клэр в тот момент, когда она раздевалась. До этого он спал в соседней спальне.

— Мы с ним друзья. Я была рада увидеться с ним.

— Ну да, друзья, пока еще не дошло ни до чего похлеще!

Клэр с негодованием взглянула на Рори.

— Дэвид твой друг! — сказала она. — Разве я способна на такое?

Его рука взметнулась и с силой ударила ее по щеке.

— Попридержи язык! — ледяным тоном пригрозил он. — Пока мы живем здесь, чтоб ни тени подозрений, и прежде всего в отношении моей жены!

— Уж если подозрения возникнут, то не я дам к этому повода! — сказала Клэр, смело встретив его тяжелый взгляд.

Рори рассмеялся, продемонстрировав резкий поворот в настроении.

— Одно могу сказать, в смелости тебе не откажешь! — И потом произнес с улыбкой, от которой Клэр вздрогнула: — Посмотрим, как долго ты сможешь продержаться!

В течение всего уик-энда Клэр проявляла осторожность в отношениях с Дэвидом. Ей не хотелось давать Рори лишний повод к раздражению.

— Скажи, может, я чем-то тебя обидел? — спросил Дэвид Клэр в воскресенье вечером, ожидая машину, которая должна была отвезти его в Долкросс, откуда он улетал в Лондон.

— Нет, боже упаси! Почему ты так решил? — поспешно ответила Клэр.

— Мы с тобой почти не общались. У меня создалось впечатление, будто ты меня избегаешь.

— Да нет же, нисколько! Просто приходится много возиться с постояльцами. Я ведь теперь настоящая хозяйка гостиницы! — весело сказала Клэр.

— И дела у тебя, насколько я вижу, идут прекрасно! Ты превратила эти угрюмые стены в благословенный приют гостеприимства!

— В котором ты всегда желанный гость, милости просим!

— Так мы по-прежнему друзья?

— Для меня друг Рори — мой друг.

— Вот и хорошо! Иттрошу тебя об этом не забывать! Я хочу сказать, если тебе понадобится дружеская помощь.

Чувствуя на себе взгляд Рори, Клэр наигранно произнесла:

— Зарублю себе на носу! — И крикнула мужу: — Пойди попрощайся с Дэвидом, Рори! Он вот-вот уезжает!

— Так ведь Рори едет со мной в Долкросс, — сказал Дэвид.

— Ах, так? — с удивлением произнесла Клэр.

— У нас почти не было возможности поговорить.

— Не волнуйся, к ужину я вернусь! — небрежно бросил Рори Клэр. — Сторожи замок до моего возвращения! — И, обратившись к Дэвиду, игриво сказал: — Не соблаговолишь ли оторваться от моей жены?

— До свидания, Клэр! — произнес, как обычно целуя ее в щеку, Дэвид. — Я провел с вами восхитительный уик-энд!

— Мы пробудем здесь еще около месяца. Если сможешь, приезжай! — Клэр старалась держаться легко и непринужденно, как и положено вести себя жене с закадычным приятелем мужа, и все же ее не удивило, что вечером, когда она, лежа в постели, составляла список текущих дел, Рори вошел к ней из своей спальни. Она ожидала очередных упреков за то, что вела себя, на его взгляд, не так, как подобает его жене, что выставляла его в глупом свете, слишком заигрывая с его приятелями. Однако Рори заявился к ней голый с явным намерением заняться любовью.

— Чем это я удостоилась такой чести? — с неожиданной для себя смелостью спросила она.

— Ты моя жена!

— Что ж заставило тебя об этом вспомнить?

— Я могу захотеть трахнуть тебя без всякой подсказки.

Важно, что мне самому в данный момент приспичило, — отрезал он нагло.

— А мне нет!

Клэр хотела было отодвинуться к дальнему краю кровати, но Рори опередил ее, вдавил в постель, прежде чем она успела шевельнуться.

— Не глупо ли скромницу из себя строить?

— При чем здесь скромность? Просто не желаю с тобой спать — ни сейчас, ни потом!

— Плевал я на твои желания! Разве не ясно я выразился, важно, что мне самому хочется!

Клэр отбивалась от его железных рук; бумаги скользнули вниз, посыпались на пол, в то время как Рори локтем одной руки прижимал ее к кровати, а другой грубо срывал с нее ночную сорочку.

— Твой отец то и дело сыплет намеками насчет внука, вот я и подумал, что именно ребенка нам и не хватает для полноты образа идеальной четы!

— Я не хочу ребенка от тебя! — крикнула Клэр ему в лицо.

— Может, ты хочешь ребеночка от Дэвида?

— Ты знаешь, я на это не способна!

Рори расхохотался.

— Если такое случится, я смогу тебя понять… Дэвид такой редкий человек, такой добропорядочный! Кстати, ты знаешь, что он в тебя влюблен?

— Не сходи с ума! — произнесла Клэр как можно более равнодушно, однако теперь ей стало ясно, почему так часто она ловила на себе взгляд Дэвида, почему он стремился лишний раз дотронуться до нее, хотя бы коснуться ее руки…

— Бедный мученик, ну просто по уши! Хотя, зная Дэвида, убежден, что дальше воздыханий дело не пойдет. — Рори снова расхохотался. — Ты для него вроде богини-девственницы!.. — Снова смех. — Уже два года, как ты — моя жена, а он по-прежнему мнит тебя невинным ангелочком. Интересно, что бы он сказал, если бы знал, до чего ты похотлива, когда дело доходит до судорог страсти… которых ты так жаждешь, которые ты так любишь…

Рори уже сдернул сорочку с Клэр и теперь разглядывал ее нагую. Знакомым током пронзило ее с головы до ног, и Клэр вопреки себе дернулась всем телом.

— Такое долгое воздержание… того и гляди, взорвешься!..

Длинные пальцы гладили, ласкали, продвигались все дальше; сквозь стиснутые зубы у Клэр вырвался легкий стон. Он знал все ее самые чувствительные места; знал, что требовательный зов изголодавшейся плоти вот-вот с силой прорвется наружу. Клэр сделалось страшно; она боялась не Рори, она боялась себя. Еще немного, и он с жестокой алчностью поглотит ее, и, хотя ее чувство собственного достоинства ему противилось, все сильней разгоравшееся желание гасило в Клэр всякое сопротивление. Как всегда, Рори превращал ее в утратившее разум существо; увлекал в омут чередующихся оргазмов. Она купалась в собственном поту; он брал ее и спереди и сзади, облизывал языком с ног до головы, но в его страсти не было любви. Рори демонстрировал Клэр, как он овладевает ее телом, подавляет разум, как берет ее целиком, не испытывая ни нежности, ни теплоты, ни любви. Он использовал ее, но именно такого обращения жаждало ее тело, хотя рассудок и содрогался от стыда. И лишь когда под влиянием внезапного желания увидеть его лицо Клэр открыла глаза, ее мгновенно и больно пронзило сознание собственной ничтожности. Ослепительно голубые глаза Рори сверкали жестокостью и холодом; такой нечеловеческий холод исходил от них, что ее разгоряченное тело вмиг окоченело, как леденеет под арктическим ветром нежный цветок. Черты красивого лица, напоминающего лик мраморного изваяния, были напряженны и сосредоточенны. Но не на ней. На себе самом. Он был в ней, был слит с ней, образовывая как бы единое целое, и при этом был абсолютно вне, оставаясь поглощенным только самим собой.

«Так оно и есть! — цепенея, поняла Клэр. — Так было всегда и так будет!» Для Рори Баллетера не существовало ничего, кроме него самого. Он явился к ней этой ночью не потому, что любил ее, любил как женщину, как человеческое существо; он пришел, чтобы продемонстрировать свою власть над ней, потому что другой мужчина дал ему понять, что Клэр способна будить желания. И, испытывая жгучую внутреннюю боль, подавившую все ее чувства и погасившую сексуальное влечение, Клэр поняла, что Рори — потребитель. Для него она всего лишь собственность, помеченная именной наклейкой «Рори Баллетер». Его жена.

И в этот момент что-то в Клэр умерло, как будто леденящим ветром, повеявшим от самовлюбленного Рори, задуло страсть, возбужденную им. Когда наконец он, не проронив ни слова, ушел, оставив ее одну, первый тонкий ледяной покров, суливший заточить Клэр в ледяную гробницу, начал окутывать ее пеленой бесчувственности.

ГЛАВА 5

В облицованном розовым мрамором вестибюле дорогого многоквартирного дома ее встретил привратник, и, пока тот справлялся по телефону, следует ли пропустить Молли, она оглядывалась вокруг.

«Судя по всему, дела у них идут хорошо! — решила Молли. — Снять квартиру в таком высотном доме стоит баснословных денег!»

Привратник повесил трубку и вышел из-за конторки, чтобы проводить ее к бронзовым дверям лифта.

— Милорд Баллетер занимает пентхаус! — провозгласил он важно, и дверцы лифта сомкнулись. Рори поджидал ее среди изобилия зеркал, хрустальных люстр, зеленых растений в гостиной с ковром, в котором, казалось, ноги утопают по самые щиколотки.

— Гм-м, мило! — оценила Молли довольно-таки лаконично.

Рори сказал со смешком:

— Высоковато, конечно, но отсюда великолепный вид!

Молли прикусила язык, чтобы не сказать колкость. «Скажи спасибо, что у тебя есть Клэр!» — чуть было не произнесла она. Теперь можно бы извиниться за свой стремительный, без оповещения отъезд из Парижа. Прошло уже полгода с тех пор.

как она кинулась домой в Ньюкасл к больному отцу, находящемуся в больнице на искусственном дыхании без надежд на выздоровление. Ему давно следовало бы сделать пересадку сердца, но вот уже несколько месяцев все не удавалось найти подходящего донора. «Есть еще кое-что на свете, — с горечью думала Молли, сидя у изголовья отца и надеясь, что он выкарабкается, — чего ни за какие деньги Армстронгов не купить!»

И отец держался; двое суток после ее приезда он боролся со смертью, и тут как раз ночью в больницу привезли юношу с тяжелейшими травмами черепа; он разбился на своем «Кавасаки», врезавшись на объездной магистрали Ньюкасла в грузовик для международных перевозок. Он скончался, не приходя в сознание, в кармане его кожаной куртки было обнаружено удостоверение донора. Мать юноши, убитая горем, дала свое согласие, и Джорджу Армстронгу вместо старого сердца, изношенного за полсотни лет тяжелого труда, пересадили сердце двадцатилетнего человека.

Молли радовалась, видя, как розовеет серое лицо отца, как после слабой немощи он обретает силы и свое такое привычное чувство нетерпения. Не прошло и недели, как от отца уже было шуму, как от Саутерпойнтского маяка, он уже вовсю строил планы возврата к работе.

— Утихомирься! — останавливала его Молли. — Сам подумай, неужели я теперь тебе позволю по-прежнему работать шестнадцать часов в сутки и питаться как попало? Наймем управляющего. Чтобы был вдвое моложе и вдвое крепче здоровьем. Наверняка есть где-нибудь подходящий человек, вот я его и найду! Поиски заняли три месяца, но все-таки Молли наконец нашла то, что искала. Отец продолжал формировать политику предприятия и оставался главным консультантом. Молли пробыла дома еще месяца три, пока управляющий привыкал к делу; и только после этого вылетела обратно в Париж. Едва взглянув на жену, Клайв заметил:

— У тебя усталый вид! Тебе необходимо как следует отдохнуть и поправить свое здоровье. Мне предоставили длительный отпуск. Отправимся на юг и поваляемся на солнышке месяца два. Они поселились на восхитительной вилле в Монте-Карло, хозяином которой был старый приятель Клайва по учебе в Оксфорде. Парк вокруг был изумителен, обслуживание предупредительное, и располагалась вилла как раз вдоль той трассы, по которой на ближайшей неделе должны были проходить гонки «Гран-при Монако». Первые несколько дней Молли провела, нежась в бикини под солнышком, то и дело радостно восклицая:

— Наконец-то я добралась до тепла!

Пока она загорала, Клайв сообщал ей все последние слухи, как и то, что Баллетеры в спешке покинули Париж. Бруно де Соуза тоже отбыл в Бразилию. Французская полиция арестовала в Марселе громадную партию кокаина, произведено было несколько арестов, однако это коснулось лишь тех, кто непосредственно занимался контрабандой. Финансировали эту операцию Рори Баллетер со своим сообщником, но сам факт доказать было невозможно.

— Цена этого кокаина на черном рынке двадцать миллионов франков, — сказал Клайв. — Баллетер нажил бы на нем целое состояние, сумей он получить свою долю от этой сделки.

— Что ж, Клэр, наверное, уже и растратила не меньше! Ее наряды были сказочны, не говоря уже о драгоценностях.

— Интересно, они у нее сохранились?

— Не думаю, если Рори так погорел. — Молли глубоко вздохнула: — Тем не менее я чувствую себя виноватой. Если бы я смогла ее предупредить!

— Так ведь они же успели улизнуть!

— Верно, но я не могу избавиться от мысли, что она, возможно, считает, будто я с тех самых пор отвернулась от нее!

Я писала ей в Баллетер-хаус, но ни разу не получила ответа.

— Возможно, их там сейчас нет.

— Бог знает, где они сейчас! — Молли снова вздохнула. — Где они и что делают. Но я всем сердцем чувствую, все идет не так, как хотелось бы Клэр.

— Я никогда не понимал, как Клэр, такая славная молодая женщина, могла выйти замуж за Рори Баллетера! Самовлюбленный, испорченный эгоист, авантюрист чистой воды!

Молли кивнула, соглашаясь:

— Мужчины его сорта слишком много требуют — я имею в виду от женщин. Считают себя неотразимыми и ожидают поклонения.

— Так Клэр ему поклонялась?

— Ну да… Она была смертельно уязвлена, когда обнаружила, что никакого строительства не ведется. Думаю, она подозревала, но не ожидала, что все станет настолько очевидно, а то, что рядом оказалась и я, еще больше усугубило ее унижение.

— И все же Клэр вернулась к Рори.

— Понятно почему… Этот тип умеет удержать ее при себе. — Молли поднялась со своего лежака. — Ну а теперь пойду-ка и справлюсь, может, они в Баллетер-хаус…

Однако сердитый голос с шотландским выговором грубо ответил ей в трубке, что лорд и леди Баллетер путешествуют по Европе и неизвестно, ни где именно, ни когда они возвращаются домой.

«Где же ты, Клэр? — думала Молли — Во что теперь ввязался твой супруг?» Она никак не могла отделаться от ощущения, будто что-то с Клэр не так; оно возникло у Молли с тех пор, как ее письма — а их было два, не одно, как она сказала Клайву, — остались без ответа. Это на Клэр не похоже. Она была весьма аккуратной, неизменно пунктуальной, если обещала, слово сдерживала всегда. Пару раз, когда вынуждена была минут на пять запоздать на встречу с Молли, непременно звонила по телефону, предупреждала. Клэр, какой представляла ее себе Молли, посчитала бы верхом невоспитанности не ответить на письмо; на два письма — верхом неприличия. Молли могла дать случившемуся лишь одно объяснение: Клэр ее писем не получала. «Странное дело! — думала Молли. — Как это могло произойти?» Клэр дала ей номер телефона в Шотландии, сказала, что, если им придется оказаться там, пусть непременно позвонят или заедут, не то она обидится. И тогда Молли позвонила в замок Драммонд и попросила к телефону леди Драммонд. Мать Клэр обрадовалась звонку Молли:

— Клэр столько мне рассказывала про вас, говорила, какая вы замечательная подруга!

— Собственно, поэтому я и хочу наладить с ней контакт. — Тут Молли объяснила, почему ей пришлось спешно уехать из Парижа.

— Как я вас понимаю! — сочувственно сказала Марго Драммонд. — Мой муж вот уже столько времени хворает, не то бы я непременно кинулась в Европу повидаться с Клэр.

Я не имела от нее известий почти месяц, это так на нее не похоже. Обычно она пишет мне регулярно и часто.

«Так я и думала!» — промелькнуло в мыслях Молли, и она как бы между прочим спросила:

— Где же они сейчас?

— Понятия не имею! Они нигде подолгу не задерживаются. Сначала были в Риме, затем в Милане, потом в Канне, а последнее от нее письмо я получила из Ниццы. Видно, моему зятю не сидится на месте.

— Ну что ж, возможно, я наведаюсь к ней! — весело сказала Молли. — Ривьера — местечко небольшое, а те, кого журналы именуют «высший свет», обычно сосредоточиваются в определенных местах.

— Прошу вас, если вы с ней встретитесь, напомните, что у нее есть семья, которая с радостью получила бы от нее весточку! — просто сказала Марго Драммонд.

— Непременно усажу ее писать письмо! — заверила ее Молли.

И вот, перелистывая журнал «Jours de France» месячной давности, Молли наткнулась на фотографию, изображавшую какой-то коктейль-парти в загородном клубе Монте-Карло.

Среди улыбающихся лиц Молли разглядела и физиономию Рори Баллетера. Клэр видно не было. «Вот они где!» — подумала Молли и ринулась к телефону. Однако ни в одном из отелей княжества Баллетеры не значились и даже не ожидались; все отели были переполнены в связи с грядущими гонками «Гран-При Монако», которые должны были состояться на будущей неделе. «Вот оно! — решила Молли. — Вот оно, излюбленное поле деятельности Рори Баллетера!» И действительно, на торжественном коктейле, состоявшемся в «Отель де Пари», куда Клайв по ее просьбе получил приглашение, Молли увидела Рори. Он стоял в центре одной из веселых, нарядных компаний, состоявшей из мужчин, окутанных сигарным дымком и флером дорогих лосьонов и увешанных драгоценностями женщин в самых модных туалетах.

Клэр среди них не было. Наблюдая за Рори через зал, Молли отметила, что он привлекал к себе внимание женщин. Причем до такой степени, что дама, с которой он был, метала злобные взгляды в каждую, которая пыталась внедриться в контролируемое ею пространство. Рори был ярок, блестящ и явно при деньгах. Он светился улыбкой, то и дело смеялся. Даже на расстоянии чувствовалось, какой яркой электрической вспышкой загорались его голубые глаза. «Что ж, рада, что ты счастлив! — думала Молли. — Но где же твоя жена?» И она решила это узнать. Молли выжидала, подбираясь все ближе и ближе к Рори, и вот наконец его взгляд, постоянно блуждавший по залу, наткнулся на нее; он не мог ее не заметить. На какую-то долю секунды улыбка застыла на лице, ресницы заморгали, но вот уже Рори устремился к Молли, расплываясь в обаятельной улыбке, протягивая навстречу руку.

— Боже, кого я вижу, Молли Хоэр-Браун! — восторженно произнес он.

— Давно не виделись! — сказала Молли, пожимая ему руку.

— Ну как же, целый год, с Парижа…

— Да, мне пришлось спешно уехать! — Эта фраза не повлекла за собой никакого вопроса; внимательный, пытливый взгляд последовал взамен. — У отца случился удар.

— О, сочувствую… Надеюсь, он уже поправился?

— Когда я уезжала, он был полон сил и бодрости! — заверила Молли. — Но мне неловко, что я не смогла известить Клэр. Не дай бог, она подумала, что я бросила ее. Кстати, где она? Умираю, хочется с ней повидаться…

Сияющий взгляд Рори потух. Легкая морщинка перерезала безупречно гладкий бронзовый лоб.

— Боюсь, Клэр не совсем здорова. Уже некоторое время… — Он внимательно посмотрел на Молли, как бы решаясь, сказать или нет. — Я действительно очень рад вас видеть!

Мне не хватало вашего северного рационализма, практической смекалки.

— Всегда к вашим услугам! — отозвалась Молли.

— Давайте присядем, — предложил Рори. — Вон там…

Он взял Молли под руку, подвел к массивному дивану, обитому шелком цвета золотистого шампанского.

— Что с ней такое? — тревожно спросила Молли.

Их взгляды встретились, и беспокойство Молли нашло отражение в глазах Рори.

— Вот уже несколько месяцев Клэр находится в состоянии глубокой депрессии, — сказал он. — С тех пор, как погиб ребенок, которого она ждала.

У Молли перехватило дыхание от внезапно пронзившей ее внутренней боли:

— Да что вы говорите!..

Рори грустно опустил голову.

— Без всякой видимой причины… Она была здорова, счастлива — мы оба были счастливы. Мы очень хотели ребенка. — В голосе его прозвучали печаль и горечь. — Это называется выкидыш; говорят, такое случается. Часто без особых на то причин. — Рори вздохнул. — В этом вся беда. С тех пор Клэр постоянно ищет эту причину и винит во всем себя.

Молли молчала, но от жалости у нее все разрывалось внутри. «Бедная Клэр!» — с ноющим сердцем думала она.

— Я показывал ее врачам — лучшим специалистам в этой области, но пока ничего не помогает! — И с глубоким страданием Рори добавил: — Теперь они предлагают поместить Клэр в частную лечебницу нервных заболеваний. Врачи считают, что ей необходимо длительное и обстоятельное лечение…

— О боже, какое несчастье… — Молли от полноты чувств положила ему руку на плечо. И Рори с видом явно опечаленным прикрыл ее руку своей.

— Она как бы утратила интерес ко всему окружающему. Почти не разговаривает, отказывается есть, не спит… Не знаю, Молли, что же делать! — Он нервно закусил губу. — Хуже всего то, что она видит во мне врага… так, словно я упрекаю ее в гибели ребенка!

— Выкидыши — явление непредсказуемое! — печально сказала Молли. — Я знала женщин, которые после этого впадали в чудовищную депрессию. Абсолютно все перестает интересовать.

— Как раз такое происходит и с Клэр! — с трудом произнес Рори. — Не могу избавиться от ужасного чувства, что она теряет разум!

— Почему бы вам не отвезти ее домой в Шотландию? — робко спросила Молли.

— Она не хочет. Стоит мне об этом заговорить, как ее охватывает безумный гнев. Мне кажется, она стыдится. У всех Драммондов дом полон детей; у Йена вдобавок к сыновьям близнецам родилась девочка, у среднего брата Клэр Хэмиша четверо детей — она чувствует себя неполноценной, и от этого ей крайне неловко.

Моли нахмурилась:

— Ну а что же мать Клэр?

— У нее столько забот, ведь у нее больной муж на руках!

Вы, наверно, знаете, он с каждым днем угасает.

— Да что вы? Нет, я не знала. — Из разговора с леди Марго Молли вовсе не почувствовала, что ее муж при смерти; просто нездоров, и все.

— И потом, раз Клэр не желает возвращаться домой, то, если я позову сюда ее мать, не будет ли от этого только хуже? — Последовал тяжелейший вздох. — Очень трудно решить, какой выход лучше. — Поколебавшись немного, Рори произнес: — Видите ли, следует проявлять крайнюю осторожность, чтобы она вновь не попыталась покончить с собой!

— Покончить с собой? Что значит «вновь»?

— Ну… однажды ей удалось завладеть пузырьком с таблетками аспирина, и она много их проглотила. По счастью, сиделка, — я нанял для нее сиделку, — оказалась рядом, и мы отвезли Клэр в больницу, где ей сделали промывание желудка. Теперь приходится дежурить при ней круглые сутки.

«Боже мой! — думала Молли, онемев от услышанного. — Да неужто все это происходит с Клэр! — Молли знала, что ее подруга — существо ранимое, впечатлительное, но чтобы хотеть покончить с собой! — Быть того не может! — решила Молли. — В ней предостаточно истинного шотландского рационализма. Да, но, — мысленно возражала она себе, — ведь у нее случился выкидыш! А мы, женщины, слишком зависим от нашей дурацкой физиологии!»

— Сегодня я впервые за много месяцев показался на людях, — сказал Рори. — Как правило, все время провожу с Клэр. Тут уж не до веселья, когда тревожишься за любимого человека.

Молли сдавила пальцами браслет на левой руке. Первый раз за много месяцев? А как насчет открытого чемпионата в Монте-Карло?

— Да, это тяжело, когда на руках беспомощный больной, — сказала она сочувствующе. — Я все ночи просидела с отцом, пока он приходил в себя. Собственно, потому мы с Клайвом и здесь, мне необходим отдых. Мы приехали только сегодня!

Молли и сама не знала, почему солгала. Просто почувствовала, что лучше не говорить Рори, что они с Клайвом здесь уже целую неделю и что все это время она пыталась его разыскать. «Будь осторожна! — сказала она себе. — Помни, этот с виду несчастный человек на самом деле завязан в торговле наркотиками; он — тот, которому едва удалось улизнуть из Парижа, спасаясь от полиции. Который лгал своей жене. Который вложил ее деньги в приобретение партии кокаина. И это именно он изображен на фотографии в „Jours de France“. Второго Рори Баллетера нет. Не узнать его невозможно. А судя по тому, как он веселился до встречи с Молли, Рори не только не был опечален, а даже смотрелся счастливчиком, только что выигравшим в футбольном тотализаторе».

— Может быть, поможет, если я ее проведаю? — спросила Молли, бросая явный вызов, однако озарившееся лицо Рори обескуражило ее.

— Правда, проведаете? Клэр вас так любила…

— Я с удовольствием! С радостью помогу, чем смогу!

В тот момент Молли испытала раскаяние. «Да ну тебя с твоими вечными предубеждениями! — ругала она себя. — А вдруг он говорит правду? Сначала выясни, а уж потом уличай во лжи!»

— Я снимаю пентхаус на Променад дез Англэ в Ницце.

Восхитительный вид, и Клэр лежит на веранде — застекленной, так что это безопасно. Где вы остановились? Я посмотрю, способна ли Клэр принимать посетителей, и сразу же вам позвоню!

— Мы живем на вилле нашего приятеля. Молли дала Рори свой адрес и телефон. — Так я позвоню! — Рори тепло пожал ей руку. — Спасибо, Молли! Уверен, Клэр будет рада видеть вас — если, разумеется, она вас узнает. Иногда она не узнает даже меня.

— Нам остается только попытаться! — с твердостью произнесла Молли.

— Да благословит вас бог! — сказал Рори и вернулся к своим друзьям.

— Ну что? — спросил Клайв, когда Молли подошла к нему. — Судя по твоему виду, разговор у вас был серьезный!

— Ты прав! — сказала Молли и поведала ему все.

— О господи! — расстроено произнес Клайв. — Плохо дело!

Рори позвонил через два дня.

— Смогли бы вы прийти сегодня днем?

— В котором часу?

— Около четырех. Я не стану говорить Клэр, устроим ей сюрприз…

И теперь, когда Рори подводил Молли к двойным орнаментированным дверям, она невинно спросила:

— Надеюсь, сюрприз остается сюрпризом?

— Не беспокойтесь! Привратник говорил по телефону со мной. Клэр понятия не имеет, что вы придете.

Когда они вошли в холл, Рори прикрыл двери и сказал Молли напрямик:

— Не пугайтесь, когда увидите ее! Она… уже не та и внешне, и внутренне.

С дурными предчувствиями Молли кивнула и прошла вслед за Рори в огромную комнату, освещенную солнцем, льющимся из обращенных к морю покатых окон в дальнем конце. Там а шезлонге, повернутом в сторону окон, с наброшенным на ноги легким покрывалом кто-то лежал. Молли подошла: Клэр лежала с закрытыми глазами. Чуть не вскрикнув от потрясения, Молли закусила губу. Перед ней был неживой человек. Щеки впали, вокруг глаз темные, почти черные круги. Лежавшие поверх покрывала вялые руки хоть и были ухожены, но выглядели как худосочные куриные лапки.

Рори склонился над ней:

— Клэр… — Голос у него был нежный, прямо ласкающий. — У нас гостья…

Глаза открылись, и Молли вздрогнула. Они были безжизненны: знакомые ей прекрасные, лилово-фиалковые глаза Клэр были затуманены, как бы подернуты пылью. Они смотрели на Молли не узнавая.

— Привет, незнакомка! — произнесла Молли в развязной манере джорди. Взгляд Клэр нисколько при этом не изменился. — Я — Молли, Молли… ты ведь помнишь меня, а?

— Молли… — без выражения, как эхо, повторила Клэр.

— А вот и я! Пришла извиниться, что уехала тогда из Парижа, не сказав ни слова. Но у отца случился удар, и мне пришлось мчаться и выступать в роли сиделки Флоренс Найтингейл. Пациент теперь жив и здоров, потому я вот зашла поглядеть, не нужна ли теперь тебе моя помощь.

Взгляд Клэр стал более осмыслен. Молли уловила признаки внутренней борьбы. Рори подставил стул к шезлонгу, Молли села, взяв рукой безжизненную, невесомую лапку Клэр.

— Ах ты глупая девчонка! — ласково отчитывала ее Молли. — Совсем позабыла свою Молли! А помнишь, блейдонское имбирное? А темный ньюкаслский эль? А стотти? — Молли потянулась к сумке, достала бумажный пакет. — Вот, я тебе кое-что утречком испекла… — Она вынула клинообразный кусок круглого плоского хлеба. — Еще горячий, я и маслицем сверху полила… — Молли вложила кусок в руку Клэр. — Ну-ка, давай, попробуй!

Она поднесла руку Клэр к ее рту. Увидела, как та вдыхает свежий аромат хлеба, как ее зубы вонзаются в него. Жевание давалось Клэр с трудом, но Молли заметила, как от вкуса свежего хлеба стали загораться ее глаза. Теперь уже Клэр сама поднесла кусок ко рту. На лице появилась радостная детская улыбка.

— Молли!.. — проговорила Клэр.

— Я понимаю ваше беспокойство! — сказала Молли Рори, когда тот час спустя провожал ее до лифта. — Мне никогда не приходилось видеть, чтобы люди до такой степени менялись!

— Боюсь, что собеседница из нее сейчас плохая!

— Это пустяки. Клайв говорит, когда я открываю рот, то никому уже вставить слова не удается. Главное, Клэр меня узнала.

— Да, — согласился Рори, — явно узнала.

— Пусть она пока смотрела и улыбалась, но это ведь только начало!

— Я знал, что вы на нее хорошо подействуете!

— Когда можно прийти еще?

— Позвоните завтра. День на день не приходится, посмотрим, какая она будет завтра.

— Договорились!

Только через три дня Молли было позволено прийти. Клэр совершенно не узнавала ее. Смотрела невидящими глазами, не притронулась к стотти, все время лежала, уставившись в окно. Казалось, она отключилась от окружающего мира.

— А я-то думала, что пробилась к ней! — огорченно произнесла Молли.

— Боюсь, ничего нельзя поделать!

Рори окинул взглядом казавшуюся неживой свою жену.

— Похоже, — произнес он с усилием, — у нас осталось одно-единственное средство. Надо класть ее в частную лечебницу. Ей нужна помощь профессионалов. Я сделал все что мог, но все безрезультатно. Не хочется отдавать ее в чужие руки, но ничего другого не остается.

— Когда же? — спросила Молли.

— Вероятно, на будущей неделе. Но пока вы можете навещать ее когда захотите! — тепло улыбнулся он Молли. — Я понимаю, быть может, это пустая трата времени, но ради Клэр я готов воспользоваться любой возможностью. — Помолчав, Рори добавил: — Кстати, друзья пригласили меня посмотреть гонки на «Гран-при». Окна их квартиры выходят на трассу. Мне было бы значительно спокойней, если бы вы побыли с Клэр в мое отсутствие. Сестра Дефарж будет при ней, но… — Рори осекся.

— Непременно побуду! — заверила его Молли.

Рори сжал ей руку.

— Вы так любезны!

Когда Молли пришла на следующее утро, Клэр уже лежала в шезлонге. Молли принесла с собой большую мягкую гобеленовую сумку.

— Моя вышивка! — пояснила Молли. — Могу болтать и работать одновременно…

Она бросила взгляд на Клэр.

— Ну как она сегодня?

— В прострации, как и обычно, — сказал Рори. — Она стала много спать. Врач утверждает, что это к лучшему. Во сне неизводят всякие мысли.

— Судя по ее виду, она не с нами, где-то далеко.

— Пожалуй, что так, — печально сказал Рори. — Просто посидите с ней, поболтайте. Остальное — забота сестры Дефарж.

Он склонился над Клэр, прикоснулся губами к ее лбу:

— Не волнуйся, дорогая! Я позабочусь, чтобы за тобой хорошенько присматривали!

Молли готова была поклясться, что увидела у Рори на глазах слезы. «Я недооценивала его! — виновато думала Молли, вынимая чехол для стула, над которым в данный момент трудилась. — Он безупречно заботится о Клэр! Она не нуждается ни в чем, кроме собственной воли к жизни! И все-таки сообщить ее матери надо!»

Когда сестра Дефарж принесла Клэр ее таблетки, которые надо было принимать каждые четыре часа, Молли обратила внимание, что сестра бледна и взгляд у нее какой-то осоловелый.

— Что с вами? — спросила Молли.

— Мигрень… Страдаю от головной боли.

— Ах вы, бедняжка… Почему бы вам не пойти и прилечь?

Работать с мигренью невозможно, а Клэр необходимо внимание. Вот что, насчет таблеток я позабочусь. А вы ступайте ложитесь!

— Высчитаете?..

— Ну конечно! У меня богатый опыт ухода за больными.

Идите-идите, прилягте!

— Благодарю, мадам! — Сестра Дефарж только и мечтала удалиться в темный уголок и прилечь и потому с готовностью последовала совету Молли.

— Ну вот… а теперь нальем водички… — Молли налила воду из кувшина, стоявшего на тележке у стены; там же лежала и пластинка с таблетками. Название ничего не говорило Молли. Оно было французское. Но в остальном она разобралась: по две таблетки каждые четыре часа. Однако, вернувшись к Клэр, Молли обнаружила, что та лежит с открытыми глазами. Более того, глаза ее уже не были затуманены. У нее был ясный, все понимающий и узнающий взгляд.

— Клэр! — воскликнула изумленная и обрадованная Молли.

— Тс-с-с! — приложила палец к губам Клэр.

— Все в порядке! У нее мигрень, она отправилась спать!

Клэр улыбнулась:

— Хорошо! Поговорим.

— Ноя думала…

Клэр фыркнула, глядя на изумленное лицо Молли.

— Да что, черт побери, здесь происходит? — воскликнула Молли выразительным шепотом. — Вот, пока я не забыла, примите эти таблетки!

— Нет! — Это слово вылетело из Клэр, как пуля. Молли даже подскочила на стуле и пролила воду.

— Плохие. От них сплю. Не могу думать. Не надо. — Порывшись среди обложенных вокруг нее подушек, Клэр извлекла свалявшийся комок салфетки, протянула Молли. — Нате… выбросьте!

Молли развернула: внутри оказалось дюжины две таких таблеток.

— От них дурею, язык не мой, руки трясутся… не пью, как вы пришли. Под язык, потом выплевываю. Надо поговорить. Сказать.

Голос у Клэр был хриплый, она явно разучилась произносить слова; составляла их с трудом, как будто они были на незнакомом ей языке.

— Так, значит, таблетки действуют на вас как снотворное? — с упавшим сердцем спросила Молли.

— Да. Хотят отправить в лечебницу, там плохо, оттуда не выйти. — Клэр облизнула пересохшие губы.

— Хотите пить?

— Чаю… люблю чай.

— Я вам дам чаю сколько пожелаете, только сперва посмотрю, как там сиделка!

Молли обнаружила сиделку Дефарж в третьей по счету комнате; та лежала в постели, шторы задернуты.

— Просто зашла спросить, не надо ли чего! — шепотом сказала Молли.

— Нет-нет, просто подремлю, больше мне ничего не надо…

— Тогда спите себе спокойно сколько требуется. Я побуду с леди Баллетер. Только что дала ей таблетки.

— Благодарю вас…

— Порядок! — бодро доложила Молли, прикрывая за собой дверь гостиной. — Еще по крайней мере час мы в безопасности. Чай сейчас будет готов. — Она отыскала банку «Джексон брекфест бленд» и заварила двойную норму. Наполнила чашку крепким золотисто-коричневым чаем. Глаза Клэр засияли, когда Молли поднесла чашку к ее губам, она с жадностью отхлебнула.

— Хотите поесть?

— Можно стотти?

— К сожалению, я мало принесла…

Молли вынула толстый кусок, щедро сдобренный маслом, и Клэр жадно накинулась на него. Опустошила чашку, и Молли налила ей еще. На сей раз Клэр сумела держать чашку сама, хотя ее руки непроизвольно дрожали.

— Таблетки глушат аппетит. Еще можно?

— Я захватила всего один кусочек стотти, но видела в кухне подносик с едой. Должно быть, для меня. Салат с курицей, свежие фрукты, сыр.

— Пожалуйста! — сказала Клэр.

Она съела почти все, и с особым удовольствием — свежайший хлеб, густо намазанный нормандским маслом.

— Вкусно! — проговорила она с полным ртом.

— Отлично! — сказала Молли, наливая себе чай. — Я буду спрашивать, вы отвечайте как сможете. — Клэр кивнула. — Так что же все-таки с вами такое?

— Не больна.

— Так почему же такой вид? Худая, как щепка, руки-ноги дрожат! Рори говорит, что это депрессия.

— Нет. Таблетки дурманят. От них слабость, мысли путаются, аппетита нет. Притворилась, что хуже, чтобы Рори убрался а гонки. Не ушел бы, если бы знал, что оставить нельзя. — Клэр улыбнулась, зло сверкнув глазами. — Обманула его.

— Но зачем? Что у вас происходит, Клэр?

— Рори наказывает за непокорность. Хочет, чтоб умерла! — тяжелый взгляд Клэр встретился с глазами потрясенной Молли. — Убивает своей заботой.

— Заботой?

— Как бы.

— Но почему? — Молли изменилась в лице. — Он наказывает вас за этот выкидыш?

— Не выкидыш. — Внезапно голос Клэр окреп: — Аборт!

Молли рот разинула от удивления.

— Как! Вы сделали аборт? Это он заставил?

— Нет. Сама.

— Господи, почему вы это сделали? — воскликнула в ужасе Молли.

— Ребенок Рори. Не хочу иметь ребенка от Рори. — Глаза Клэр горели так, что Молли стало не по себе. Она никак не ожидала увидеть столько неприкрытой ненависти в глазах, которые обычно способны были выразить разве что мелкое недовольство. — Не могла девять месяцев жить как в аду.

— Так, значит, он не хотел аборта?

— Не знал, пока я не сделала.

— О господи… — Молли ощутила во всем этом такое неистовство страстей, что ей сделалось жутко.

— Еще чаю, — протянула свою чашку Клэр, — язык лучше работает…

Теперь, когда Молли наливала чай, руки уже тряслись у нее. Все это было выше, нет, абсолютно вне ее понимания.

— Когда это случилось? — спросила Молли, овладев собой.

— Какой сейчас месяц?

— Май.

Клэр, подумав, сказала:

— В январе.

— И все это время он пичкает вас этими таблетками?

Клэр кивнула.

— Вы хоть знаете, что это за таблетки?

— Тран… транк… — слово с трудом давалось Клэр.

— Транквилизаторы? — Клэр усиленно закивала. — Но ведь к ним привыкают! — Снова Клэр отчаянно закивала. — Но почему? Господи, почему он вам их дает?

— В наказание.

— В наказание?

— Длинная история. Не сейчас. — В глазах Клэр выразилась мольба. — Скажите матери! Прошу вас, скажите матери!

— Ну конечно, скажу, но что она сможет сделать? Рори ваш муж.

— Мама найдет выход. — Клэр едва заметно улыбнулась. — Она всегда находит.

— Как только вернусь к себе, немедленно ей позвоню!

— Скажите, чтоб скорее приезжала. Скорее! — молила Клэр, возбуждаясь.

Но все-таки она устала. Мало того, что разучилась говорить связно, она столько сил потратила на этот разговор. Клэр сделалась очень бледна, легкая испарина выступила у нее на лбу и над верхней губой. И все же она силилась еще раз повторить свою просьбу.

— Скажите матери, — шептала она. — Чтоб за мной… поскорее…

— Я обещаю! — поклялась Молли. — А теперь отдыхайте! Пойду посмотрю, как там наша Спящая красавица!

Сиделка все. еще спала. Клэр тоже уснула и проспала чуть больше двух часов. Проснувшись, опять попросила пить. Молли заварила еще чаю. Заплетающимся языком Клэр объяснила, что от таблеток во рту все время сухо, но почему-то пить ей при этом почти не дают.

— Может, чтобы усилить воздействие таблеток на организм? — высказала предположение Молли. — Ваша сиделка в курсе того, что происходит?

— Думаю, да. Спит с Рори.

Молли передернуло.

— Кто ваш лечащий врач?

— Приятель Рори. Сомнительный врач. Сиделка тоже подставная.

— Господи боже! — в ужасе воскликнула Молли. — В жизни не сталкивалась с таким кошмаром! В моем окружении даже не подозревают о подобных вещах. Скажите, — взволнованно спросила она, — вы уверены, что сумеете и дальше притворяться, пока не приедет ваша мать?

Клэр кивнула. Увидя решимость в ее глазах, Молли поняла, что она действительно настроилась на то, чтобы перехитрить мужа.

— Перестану пить таблетки. Притворюсь, что сонная.

— Хорошо, если я позвоню вашей матери сегодня, скорее всего она будет здесь уже завтра.

Лицо Клэр озарилось надеждой:

— О да, да! — Она улыбалась уже знакомой Молли улыбкой: широкой, лучезарной, наполненной любовью и убежденностью. — Знала, что вы поможете! — Она потянулась к Молли рукой. — Верная подруга. Сильная. Не дали Рори себя одурачить.

«Ну да, как же! — думала Молли. — Если бы не мигрень сиделки, я бы по-прежнему слушала его развесив уши!»

— Увидела вас, перестала пить таблетки. Один выход. Надо было вам сказать. Решилась.

Молли сжала в своей похудевшую руку Клэр.

— Ну уж не одна я такая сильная! Прежде всего, я бы ни за что не сделала аборт, — сказала она, тряхнув головой.

— Не было выбора, — произнесла Клэр; глаза снова потухли, отразив спрятанный глубоко кошмар, который Молли предпочла бы не видеть. Она уже узнала столько ужасного, а ведь еще предстояло общаться с Рори.

— Ничего, ничего, девочка! — бодро сказала она. — Мы вырвем тебя у него! — Молли незаметно для себя перешла на «ты».

— Отчаялась, — проговорила Клэр. — Никакой надежды. Потом пришли вы. Все поменялось. Я поменялась.

— И это сущая правда! — с жаром воскликнула Молли. — Это же было потрясающе, когда на моих глазах в этом безжизненном взгляде начала теплиться жизнь! Я уж думала, ты превратилась в зомби!

— Почти стала, — глухо сказала Клэр. И улыбнулась гордо: — Теперь нет!

— Вот и умница! — похвалила Молли.

— Как же! Такого мужа выбрала! — И с ненавистью во взгляде и голосе Клэр добавила: — Все, хватит!

— Ставим точку!

И обе радостно улыбнулись друг другу. Тут Молли взглянула на часы. Пять!

— Пойду-ка я снова взгляну на твою надзирательницу!

И направилась на разведку. Постель была пуста, однако из ванной доносились звуки бегущей воды. Молли поспешила назад в гостиную.

— Встала! Давай-ка входи снова в свою роль, а я унесу отсюда лишнее. Скажу ей, что только что дала тебе таблетки.

Молли поспешно вынула из пузырька две таблетки, засунула в карман своей льняной юбки, оставила на видном месте стакан с водой.

Когда вошла сиделка Дефарж, Молли, заметя все следы, мыла в кухне посуду, а Клэр, как бы отключившись, лежала с закрытыми глазами.

— Ну как, получше? — участливо спросила Молли сиделку.

— Да, благодарю вас! Я так вам признательна, мадам!

— Пустяки! Клэр почти все время спала. Я дала ей две таблетки в пять часов. Правильно?

— Совершенно правильно!

Сиделка Дефарж пощупала больной пульс, нахмурилась.

— Она немного беспокойно себя вела, — не моргнув глазом соврала Молли. — Не хотела пить таблетки.

Сиделка Дефарж успокоенно кивнула:

— Да, это часто случается!

Молли усиленно вошла в роль:

— Бедняжка Клэр! У меня душа разрывается глядеть на нее такую… безжизненную! Будто передо мной фарфоровая кукла. А ведь была такая веселая, такая жизнерадостная… — Молли подхватила свою вместительную сумку. — Передайте лорду Баллетеру, я ему завтра позвоню!

— Конечно, мадам! И еще раз благодарю вас за вашу любезность.

Сиделка теперь была гораздо любезнее. «Решила, что мне можно доверять!» — насмешливо подумала Молли.

Склонившись над Клэр, она тихонько шепнула:

— Я вернусь, все будет хорошо! — и легонько сжала ей плечо, как бы говоря: «Держись!»

Возвращаясь к себе на Кап-Ферра, Молли раздумывала над тем, что ей рассказала Клэр. Все это было настолько невероятно, что Молли не могла до конца поверить. Почему Клэр решила избавиться от собственного ребенка? Почему Рори задумал так страшно наказать ее за это? Что такого ужасного произошло у них в то время, пока Молли сидела с отцом? Несомненно, отношение Клэр к Рори повернулось на сто восемьдесят градусов. Ошибиться было невозможно: ее впалые глаза светились ненавистью к нему; ненавистью дышали произносимые ею слова. «В последний раз, когда я видела Клэр, — рассуждала про себя Молли, — Рори был для нее светом в окошке. С тех пор, наверно, произошло что-то ужасное; настолько кошмарное, что от ясного, сияющего пламени ее любви остались лишь пепел и привкус горечи!» Больше всего потрясло Молли, что Клэр сделала аборт. Никак не верилось, что Клэр могла избавиться от ребенка, зачатого от мужа, которого боготворила. «Что может заставить такую женщину, как Клэр, совершить подобный ужасный поступок? А может, не „что“, а „кто“?» — спрашивала себя Молли.

Она рассказала Клайву все.

— Никак не могу ничего понять, — говорила крайне расстроенная Молли. — Клэр ведь вовсе не чудовище! Она всегда трогала меня своей теплотой, заботливостью, и, я знаю, она любит детей! Она столько мне рассказывала про своих племянников-близняшек. Что же могло ее настолько переменить?

— Может, Рори Баллетер? — предположил Клайв.

Молли отдала ему таблетки, чтоб он выяснил их назначение. И попросила разузнать, где расположены лечебницы для душевнобольных, сказав при этом:

— Не думаю, что это место слишком далеко. Лечебница должна располагаться в легкодоступном месте, иначе перевозка Клэр на дальнее расстояние повлекла бы за собой особые приготовления, а у меня ощущение, что Рори не хочет слишком многих в это посвящать.

— И тратить много времени на сборы! — согласился Клайв. — Он хочет умыкнуть Клэр и подвергнуть ее лечению электрошоком, чтобы, когда мать соберется навестить ее, Клэр уже не была способна проговориться.

— Все, я звоню ее матери, и немедленно… Чем скорее она приедет, тем лучше! Клэр надеется, что она непременно найдет выход. Дай бог, чтобы это и в самом деле было так!

Марго Драммонд обрадовалась, что Молли так скоро откликнулась, и Молли выложила напрямик:

— Боюсь, ничего хорошего я сообщить вам не могу!

Леди Драммонд спокойно и сдержанно сказала:

— Говорите все как есть, ничего не скрывая!

Молли сообщила ей все без утайки и была поражена, как по-деловому зазвучал теперь голос матери Клэр:

— Я вылетаю завтра утром! Буду у вас сразу после полудня.

Позвольте номер вашего телефона, я позвоню, сообщу подробности о рейсе. Сегодня вечером у меня не получится, так как муж может что-то заподозрить, а я не хочу его волновать. Перезвоню вам через час. Молли сразу узнала леди Марго, как только та вошла в зал прибытия аэропорта в Ницце. Клэр была очень на нее похожа. Те же огромные фиалковые глаза, той же формы лицо с тонкими чертами, только волосы у нее были со свинцовым отливом. Леди Марго была невысокого роста, но казалась выше из-за своей горделивой осанки. Смотрелась неброско, но изысканно-элегантно в строгом костюме из темно-синего шелка, с небольшой сумочкой в руках. Молли уже издали поняла, что на эту даму можно положиться; поняла, почему Клэр сказала: «Мама найдет выход».

— Леди Марго?

— Миссис Хоэр-Браун?

— Для друзей — просто Молли!

Рукопожатие Марго Драммонд было энергичным.

— Не могу выразить, как благодарна вам, что сообщили мне. Я уже давно подозревала, что с Клэр что-то неладно. Есть новые известия?

— Утром звонила вашему зятю. Клэр не в состоянии сегодня принимать посетителей. «Неконтактна», — как он выразился.

— Умница! — мгновенно оценила положение леди Марго. — Так ей будет легче всего притворяться!

— Что вы намерены делать? — спросила Молли, выруливая на Гран-Корниш.

— Забрать Клэр! Это надо делать быстро, без всяких колебаний. Рори — изворотливый тип, но таких, как он, можно застать врасплох, если мгновенно и в лоб атаковать. У меня есть план. Всю ночь ломала над ним голову. Мой младший сын Фергус сейчас находится в порту Гибралтар, возвращаясь в Портсмут после кругосветного плавания. Вчера вечером я разговаривала с ним по телефону. Ему дали отпуск. Будет здесь сегодня вечером.

— Как вы все это организовали? — спросила потрясенная Молли. — Нажала на все известные мне кнопки. Мой кузен занимает довольно высокий пост в адмиралтействе.

— Ах, вот как… Старые, испытанные связи! Про себя Молли подумала: «Всего-то надо словечко сказать, только бы найти подходящее ушко!» Все более и более Молли открывала для себя Марго Драммонд такой, какой видела ее Клэр.

— Кроме того, я договорилась, что нас будет поджидать частный самолет, а также частная «Скорая помощь», которая доставит Клэр к самолету, как только мы сможем ее освободить. И еще оказалось, что я знакома со здешним британским посланником…

Молли невольно рассмеялась.

— А я тут диву даюсь, как это вам удалось столько всего провернуть! — со смиренным видом воскликнула она.

— Не хотелось бы производить много шума. Насколько я знаю Рори, ему это тоже ни к чему. Он так заботится о всяких приличиях! Вот на этом-то я и намерена сыграть. Потому совершенно необходимо, чтобы вы любыми путями прорвались завтра утром к Клэр и предупредили ее, чтоб была готова. Мое неожиданное появление может… выбить ее из колеи.

— Гм! Не думаю, что можно рассчитывать еще на одно такое tete-a-tete! Вчера нам просто чертовски повезло. — Молли задумалась. — Может, я смогу передать ей записку?

— Нет, слишком опасно! Надо это сделать так, чтобы не вызвать никаких подозрений. — Леди Драммонд взглянула Молли прямо в глаза: — Я знаю способ, но это будет нелегко.

— Я вся внимание!

В тот же вечер попозже Молли позвонила Рори, и тот разрешил ей навестить Клэр.

— Могу я прийти завтра утром? — спросила Молли. — Мне в два к парикмахеру.

— Прекрасно! Скажем, к одиннадцати?

— Отлично, до встречи!

— Все в порядке, — сказала Молли Клайву, а затем по телефону леди Марго.

Когда на следующее утро Рори открыл ей дверь, Молли внесла с собой кипу журналов, громадный букет цветов и огромную коробку пралине — Клэр испытывала слабость к этим конфетам, и Молли заказала у Фашона целый килограмм. Клэр лежала на своем обычном месте с закрытыми глазами, но, едва Молли склонилась над ней, один глаз открылся: он смотрел на нее живо, осознанно, светясь вниманием и пониманием. В ответ на взгляд Молли глаз подмигнул.

— Принесла нашей умнице подарочек! — ласково сказала Молли. — Гляди-ка, пралине от Фашона! Помнишь? — И занялась развертыванием сложной обертки. — Ну как она? — озабоченно спросила Молли у Рори.

— Совершенно ни на что не реагирует!

— Ну что ж, может, конфеты окажут положительное воздействие. Ведь хлебец стотти оказал, верно?.. Ну вот, заговорила о еде, и самой кофе захотелось!

— Я пойду скажу, чтоб приготовили! — услужливо предложил Рори, на что Молли и рассчитывала.

Едва он вышел, Молли тотчас вытащила из кармана конфетку, развернула бумажку и вложила пралине Клэр в рот, приговаривая громко вслух:

— Ну-ка, давай полакомимся!

А сама развернула перед глазами Клэр бумажку, на которой было меленько, но четко написано: «Мама здесь. Придет в два часа дня. Затаись!» Глаза Клэр быстро пробежали текст, она кивнула. Молли скомкала бумажку и сунула в карман, быстро развернула еще одну конфету, кинула обертку в пепельницу, потрясла коробкой, чтобы содержимое равномерно распределилось. После чего развернула еще одну, так, чтобы в пепельнице оказались две обертки.

— Божественно на вкус, пагубно для талии! — сказала она Рори. когда тот вернулся. Протянула ему коробку: — Угощайтесь!

Клэр с видимым наслаждением жевала конфету.

— Вот видите… у нее всегда была к ним слабость! — отметила Молли.

Судя по всему, Рори никуда не собирался, так как, едва принесли кофе, он придвинул стул и сел напротив Молли.

«Да, — думала Молли, — сегодня никаких шансов на беседу с глазу на глаз! Ничего, по крайней мере я передала ей сообщение!»

Клэр справлялась со своей ролью. Лежала с закрытыми глазами, замкнувшись в себе, откуда, как сказал Рори, она все реже и реже возвращалась к окружающему. «Лгун! — думала Молли со злостью, гладя на его красивое, изображающее озабоченность лицо. — Думаешь, все и вся предусмотрел, да? Выбрал себе прямолинейную старушку Молли Хоэр-Браун? Если она скажет, что Клэр в отключке, значит, так оно и есть! Надежный свидетель, убедит каждого, кто сомневается. Потому-то ты и позволил мне прийти! Ах, как ты горд собой! Думаешь, все тебе сойдет с рук — готов даже человека уничтожить, только потому что посмела думать и поступать как считала нужным! Господи, помоги ей! — молила она про себя, глядя на отрешенное, с закрытыми глазами лицо Клэр. — Если она решилась на такой поступок, то только от безысходности!»

И Молли отхлебнула кофе, как бы пытаясь смыть возникшую в сознании ужасающую картину.

— Вы ведь останетесь с нами обедать? — радушно спросил Рори.

— Благодарю, но мне около половины второго надо уходить. У меня в два парикмахер.

— Что, очередной прием?

— Да, званый коктейль!

— Да уж, вся неделя «Гран-при» такая!

Они принялись обсуждать светскую жизнь на Ривьере, но Молли неотвязно думала о том. что должно произойти в два часа. В это время должна подоспеть помощь в лице матери и брата Клэр, а ей было велено до двух непременно удалиться.

— Вы оказали нам бесценную помощь и поддержку, но лучше вам не участвовать в этом. Мой зять — человек мстительный и злопамятный. Мне бы не хотелось, чтоб с этих пор вам пришлось жить с оглядкой! — сказала леди Марго.

Сиделка вернулась вскоре после прихода Молли. По-видимому, она ходила за покупками, так как сразу прошла на кухню.

— Как, неужели она еще и готовит? — с деланым испугом спросила Молли.

— Нет смысла нанимать дополнительную прислугу. Мне требуется часто бывать вне дома — работа, знаете ли, — к тому же Клэр ест так мало! А сиделка, как и все француженки, весьма сведуща в кухонных делах.

Обед, который она приготовила для Клэр, был незамысловат, однако красиво оформлен. Прозрачный суп, затем пышный омлет. Однако все напрасно. Клэр вертела головой, сжимая губы.

— Хотите, я попытаюсь? — по-деловому предложила Молли.

— Но я и сама…

— Пусть попробует миссис Хоэр-Браун! — велел сиделке Рори, и та мгновенно повиновалась.

— Ну-ка! — сказала Молли, подтыкая Клэр салфетку у подбородка. — Давай попробуем, и знаешь как? Представь, что это мой наваристый гороховый супчик из нежных копченых свиных косточек, с нарезанной морковочкой и лучком! В глазах Клэр блеснуло удивление, и рот у нее раскрылся. В молчании сиделка Дефарж наблюдала, как Молли скармливает Клэр полную тарелку супа.

— Так! А теперь во что же нам с тобой превратить этот омлет… Ага! Пусть это будет мой мясной пирог; с такими симпатичными кусочками мяса, сначала потушенного, чтоб стало нежное, как попочка новорожденного, а потом сдобренного жирком и сочными телячьими почками; ну и вкуснятина, ты в жизни такого не ела! Клэр съела омлет.

— Вы просто волшебница! — одобрительно сказал Рори. — Как это вам удается?

— Мне приходилось вот так же в больнице заставлять есть своего папашу. Тяжелобольные народ капризный: с ними без юмора не справиться.

Клэр многозначительно покосилась на чашку с кофе.

— Хочешь пить? — встрепенулась Молли. — Нет ли у вас чего-нибудь прохладного и побольше? — спросила она у сиделки.

— Мадам не пьет слишком много…

— А мне кажется, что ее мучает жажда. Она выпила всю воду, когда я давала ей таблетки.

— Принесите моей жене стакан родниковой воды! — сказал Рори любезно, но прозвучало это как приказ.

Клэр опустошила стакан. Потом устало улыбнулась, откинулась назад и прикрыла глаза. — Теперь она проспит несколько часов, — сказал Рори. — Уже давным-давно не видел, чтобы она столько ела.

«Может быть, потому, что ей не дают? — подумала про себя Молли. — Понятно, почему она — одна кожа да кости. Ты отказываешь ей во всем, даже в еде!»

— Хотите, я с удовольствием буду приходить и кормить ее? — предложила Молли.

— Ну что вы, я не могу вас так утруждать! — отклонил ее предложение Рори, но так, будто был искренне ей за него признателен. «Не тем ты в жизни занимаешься! — думала Молли, глядя на Рори. — В тебе такой актер пропадает!» Маленькие часы на мраморной каминной полке начали бить.

— О боже! Неужто уже столько времени! — воскликнула Молли, взглядывая на свои часы. Они показывали без двадцати пяти два. Молли поднесла часы к уху. Они не тикали.

Черт побери… батарейка, должно быть, села. Я же опаздываю к своему парикмахеру!

«Чертовы часы! — думала она в отчаянии. — Все, немедленно смываюсь!» Молли кинулась к своей сумке. Но было слишком поздно. Раздался звонок в дверь. «Проклятье!» — пронеслось в голове у Молли.

Сиделка пошла открывать. Рори поднялся, насторожившись и подавшись вперед, как охотничий сеттер. Мгновенно и Молли передалось ощущение опасности. Видно, посетителей у Баллетеров было совсем немного; неожиданный звонок вызвал у хозяина чувство тревоги. Не сводя по-прежнему с него глаз, Молли видела, как Рори меняется в лице, и тут услышала голос, высокий, чистый, благозвучный и в то же время по-настоящему властный:

— Нет, не надо обо мне докладывать! Я хочу преподнести ему сюрприз…

Вероятно, Марго Драммонд миновала привратника. С последними словами она появилась на пороге гостиной, за ней следом шел Фергус. Молли видела, как вздулась грудь Рори, как будто он с бешеным усилием набрал в легкие побольше воздуха, чтобы успокоить себя. Молли на мгновение ощутила наполнившую его злобную, дикую ярость, но вот Рори уже улыбался, устремившись с протянутыми руками навстречу гостье.

— Рори, милый! — Теща позволила ему себя обнять, подставив щеки иудиным поцелуям. — Знаю, ты вообще-то не любишь сюрпризы, но все это произошло буквально само собой! Судно Фергуса стоит в Гибралтаре, и, поскольку бедняге предстоит торчать там перед выходом в Портсмут еще целый месяц, я решила слетать повидаться с ним и тут наткнулась на Гонорию Стюарт — ты ведь помнишь Гонорию, — это случилось как раз вчера вечером у «Фаркара», и она мне сказала, что видала здесь тебя на каком-то там званом коктейле, — ты ведь знаком с Гонорией, да? Поместье Стюартов там, у Арднакаррейга, не помнишь? А я-то считала, что вы знакомы, ну ладно, это неважно, она тебя знает… В улыбке заиграли ямочки. «Что, черт побери, она такое несет?» — думала удивленная Молли. Однако все укладывалось в задуманный сценарий. Стрекозий стрекот! Порхание над мрачными водами раздражения Рори, искусная демонстрация россыпей обаяния.

— …Но, собственно, почему все должны всех знать! Словом, поскольку я оказалась, так сказать, в двух шагах, я и решила заскочить, посмотреть, как вы здесь живете. Я столько времени не получала никаких известий от Клэр… Видимо, бурная жизнь, которую вы с ней ведете, не оставляет времени для писем! — Легкая тень укоризны с примесью обиды ознаменовала финал: — Впрочем, как вам известно, существует и телефон… — Взгляд Марго упал на Молли, стоявшую в стороне прямо позади Рори. — Ах, простите, я и не заметила, что у вас гостья… — Марго Драммонд сделала шаг к Молли:

— Очень приятно, меня зовут Марго Драммонд!

— Молли Хоэр-Браун!

— Та самая Хоэр-Браун, подруга Клэр? Какая приятная неожиданность! Она так много о вас рассказывала! Очень рада наконец с вами познакомиться! Это мой младший сын Фергус.

Тот сначала любезно кивнул Рори, потом пожал Молли руку так, как будто вовсе не обсуждал с ней тактику действий накануне вечером.

— Здравствуйте, миссис Хоэр-Браун!

— Я так давно ничего не слышала о вас! — стрекотала Марго Драммонд. — Известно, что Ривьера — роскошное увеселительное место, но все же хотя бы открытку отсюда я бы с удовольствием получила! Обычно Клэр так аккуратна в отношении писем… — Леди Марго, искрясь беззаботной улыбкой, стягивала с рук тонкие, как шелк, кожаные перчатки. — Да, кстати, а где же Клэр? Горю нетерпением увидеть ее! — Марго оглянулась, и ее взгляд упал на шезлонг, стоявший в дальнем конце комнаты, на своем обычном месте у окна. Молли видела, как улыбка застыла на лице леди Марго, на безмятежный лоб упала тень озабоченности. Полуденное солнце нимбом золотило ореол рыжих волос вокруг такой знакомой головки.

— Клэр?.. — произнесла Марго с точно дозированным выражением сомнения и недоумения и в тот же миг, не дав Рори опомниться, кинулась к дочери. — Дорогая моя…

— Она несколько нездорова, — поспешил вставить Рори, мгновенно последовав за тещей, однако все же не успев опередить ее; та уже склонилась над неподвижной фигуркой. .

— Клэр… Клэр! — твердила мать, склоняясь ниже, и, когда леди Марго выпрямилась, лица ее было не узнать. Она глянула на Рори так, что Молли стало не по себе.

— Что все это значит? Почему Клэр в таком состоянии? Как давно это происходит? Что с ней? Вы показывали ее врачу? Если да, какой диагноз он ей поставил?

Ее вопросы градом пуль обрушились на Рори, и каждая разила в самое яблочко.

— Она не хотела вас волновать… — оправдывающимся тоном произнес Рори.

— Что значит «не хотела волновать»! Несколько месяцев я не имею от дочери никаких известий, а когда приезжаю, застаю ее в коматозном состоянии, и, судя по всему, она больна весьма серьезно! Почему вы не известили меня о таком чрезвычайном событии?

Молли как завороженная с восторгом наблюдала, как Марго Драммонд преображается в безгранично властную, внушающую трепет женщину. «Теперь мне ясно, как Маргарет Тэтчер могла наводить страх на свой кабинет! — думала Молли. — Неудивительно, что именно женщины-тори славятся железным характером!»

Марго Драммонд жестом, полным драматизма, указала на распростертую в шезлонге Клэр.

— Моя дочь больна! — воскликнула она. — Совершенно очевидно, что болеет она уже давно, но вы не потрудились известить меня, ее родную мать, о том, в каком чудовищном состоянии она находится! Я собиралась, Рори, сделать вам своим посещением сюрприз, но я никак не ожидала, что этот визит обернется таким неприятным сюрпризом для меня самой!

— Клэр находится под наблюдением врача! — забормотал Рори, выгораживая себя.

— Тогда, будьте добры, направьте этого врача ко мне! Я хочу узнать, какое лечение он ей прописал!

Рори метнул загнанный взгляд в сторону сиделки Дефарж, которая переместилась поближе к дверям, готовая в любой момент ретироваться.

— Сестра! — царственно воззвала к француженке Марго Драммонд. — Быть может, вы будете настолько добры и объясните мне, какова причина болезни моей дочери?

— Миледи Баллетер страдает депрессией!

— И какие же обстоятельства вызвали эту депрессию?

— У нее был выкидыш.

— Что такое?!

Рори сначала побагровел, затем побледнел. Марго с ледяным спокойствием продолжала атаковать:

— Почему мне и об этом ничего не сообщили?

— Я же говорил вам, — извивался, как уж, Рори, — Клэр считала, что вас не надо волновать! Она думала, что у вас и так достаточно проблем…

— С каких это пор я открещивалась от проблем своих близких?

— Она хотела поберечь вас…

— Поберечь? — У Марго Драммонд от возмущения прервался голос. — От чего вы меня и уберегли, так это от правды! Итак, что здесь все-таки происходит? — Она повернулась к сыну: — Фергус, немедленно звони в консульство. Попроси Роберта Феллоуза, чтобы немедленно прислал сюда самого лучшего врача!

— Но видите ли…. — запротестовал Рори.

— Я все вижу! И я поражена! Я потрясена! — Голос Марго был негромок, но слова пронзали Рори насквозь. — Я в ужасе от того, что вы позволили моей дочери дойти до такого состояния и притом даже из простой вежливости, из приличия не сообщили о ее болезни семье! Я никак не могу расценивать такое поведение как заботу и внимание любящего мужа. Вы только посмотрите! Она не узнает меня, она не реагирует на мое появление!

Рори перевел взгляд на Клэр. Молли опустила глаза, сцепила руки, чтобы унять охватившую ее дрожь. «Боже мой, ведь он же ненавидит ее! — вне себя от ужаса думала Молли.

На какой-то миг его взгляд сверкнул адской злобой. Но Марго Драммонд не прерывала своей атаки, и Молли вдруг поняла, насколько права та оказалась в своей тактике. — Блистательный стратег! — с восхищением подумала Молли. — Не дала ему возможности подготовиться к бою!»

Тут Марго Драммонд направила свои орудия против Молли:

— А что вы можете сказать мне по этому поводу? — прозвучало как приказ.

— Клэр в таком состоянии с момента моего первого посещения — сколько это?.. — Молли повернулась к Рори. — Уже дней шесть? Меня она все-таки узнала, но в основном, как правило, бывает неконтактна.

— И какие попытки вы предпринимали, чтоб вернуть ее к жизни? — холодно спросила Марго Драммонд зятя.

— Я делал и делаю все что могу!

— И что же именно? Совершенно очевидно, что мою дочь нужно госпитализировать. Почему она до сих пор дома?

— Я не доверяю французским больницам! — угрюмо сказал Рори.

— Разве вы не знаете, что в Ницце есть американская больница? Может, вы и ей тоже не доверяете? Послушайте, Рори, просто непостижимо, как вы могли допустить, чтобы моя дочь докатилась до такого ужасающего состояния!

— Врач выехал! — сообщил Фергус, отходя от телефона.

— Отлично!

— Подождите минуту! — Рори попытался переломить ход событий.

— Как можно ждать, если речь идет о жизни моей дочери! — парировала Марго Драммонд.

— Вы преувеличиваете…

— Преувеличиваю? Это безжизненное создание не похоже на мою дочь, и вы это прекрасно знаете! — Снова Марго склонилась к Клэр, положила ей руку на лоб, подняла веко. Затем опять набросилась на Рори: — Что вы ей давали?

— Те таблетки, что прописал врач!

— Пожалуйста, покажите мне! — Леди Драммонд протянула руку, как протягивает руку светило-хирург, ожидая, что в нее будет вложен требуемый инструмент. Тут Фергус подхватил пузырек с транквилизатором и положил в протянутую ладонь матери. Пальцы сжали пузырек, глаза пробежали название.

— Что это за лекарство? — строго спросила леди Марго сиделку Дефарж.

Сиделка дернулась, словно ее огрели кнутом.

— Транквилизатор… — еле слышно пробормотала она.

— Ах, так… транквилизатор… и, судя по всему, доза огромная. Вы отдаете себе отчет, что таблетки могут вызвать привыкание? Сколько же времени она их принимает?

Рори не отвечал. Сиделка также молчала.

— Пять месяцев, кажется? — услужливо сказала Молли. — По-моему, вы так говорили…

— Как пять месяцев?! — возмущенно вскинулась Марго Драммонд на зятя. — Немедленно забираю дочь отсюда!

— Вы не имеете права…

— Права?

— Клэр — моя жена, я за нее несу ответственность, не вы! Именно потому, что боялся, что вы ее заберете, я не сообщал вам! Клэр теперь Баллетер, а не Драммонд! Теперь я решаю, где ей быть и что делать.

— То, что я увидела, свидетельствует о вашем полном пренебрежении к ней! Вы утратили свои права на жену, лорд Баллетер! Вы намеренно держали родителей в полном неведении о стремительном ухудшении ее психического и физического состояния и, на мой взгляд, исключительно по злому умыслу! Предупреждаю: не вставайте на пути у Драммондов! Надеюсь, вам известно, что мы располагаем значительным влиянием в важных — особенно для вас — сферах. Я забираю дочь от вас, и в ваших же интересах мне в этом не препятствовать!

«Очень познавательно, — думала Молли, — стоять и смотреть, как Марго Драммонд бомбардирует словесными ударами Рори Баллетера! Неудивительно, что женщины когда-то заправляли половиной света, ведь каждый из мужчин-правителей имел за спиной такую жену, как Марго Драммонд!» Раздался звонок в дверь. — Это, должно быть, доктор! — сказал Фергус, немедленно направившись к входной двери.

Врач прибыл не один.

— Ах, сэр Роберт!.. — Марго Драммонд благодарно улыбнулась британскому консулу.

— Знакомьтесь — доктор Маклеллан!

— Как приятно, вы — шотландец! Огромное вам спасибо, что так скоро приехали! Вот моя дочь…

И Марго Драммонд подвела врача к Клэр. Молли не знала, на кого смотреть. Стиснув кулаки, Рори весь кипел от ярости, которую с трудом сдерживал. На виске вздулась вена, губы беззвучно шевелились. «Почему он ей не препятствует? — недоумевала Молли. И сама ответила на свой же вопрос: — Рори Баллетер напуган. Как и все бузотеры, он трус». Понятно, почему Клэр так ждала свою мать. Рори Баллетер боялся Марго Драммонд. Сиделка Дефарж была готова вдавиться в стену: Фергус спокойно стоял, прислонившись к кухонной двери и скрестив на груди руки, однако было ясно, что он не выпускает из поля зрения своего зятя, что внутри он весь напряжен, готов к мгновенному действию. Сэр Роберт Феллоуз деликатно стоял поодаль, однако тоже был явно начеку. Леди Драммонд с врачом о чем-то неслышно совещались. Молли видела, как Марго передала врачу пузырек. Доктор выпрямился.

— Вашу дочь надо немедленно везти в больницу! Необходимы специальные исследования. Ее организм обезвожен, и у меня есть опасения по поводу ее печени. Машина ждет внизу.

«Интересно, упустила ли эта женщина хоть что-нибудь?» — спрашивала себя Молли.

— Погодите, послушайте! — в бешенстве воскликнул Рори.

Марго Драммонд и бровью не повела.

— Фергус! — велела она сыну. — Возьми Клэр на руки и отнеси в машину доктора Маклеллана!

Сорвавшись с места, Фергус легко, точно пушинку, подхватил сестру. О том, что она действительно оказалась невесома, сказал взгляд, брошенный Фергусом на зятя. Взглянул — точно выстрелил Рори между глаз.

— Вы не имеете права… — снова сделал попытку Рори.

— Не смейте говорить мне о правах! — тихо, но с угрозой сказала ему Марго Драммонд. — Вы сами лишили себя этих прав своим бессердечием и равнодушием к Клэр! Это еще не последнее мое слово, но будьте уверены, что отныне ваши отношения с нашим семейством прекращены! То, что вы сделали, простить невозможно. Я была готова на многие уступки, несмотря на дурные предчувствия в связи с желанием моей дочери выйти за вас замуж; но вынести то, что вы спокойно смотрели на то, как она угасает, пока не дошла до грани между жизнью и смертью, потребовало бы слишком невероятных уступок с моей стороны, на которые я лично не способна! Теперь оставьте нас в покое. Я больше не намерена ни на минуту задерживаться в вашем доме! Тут и Молли взглянула на часы. Она крайне удивилась, обнаружив, что прошло всего лишь каких-нибудь десять минут. «А ведь Рори не сообразил, — думала Молли, — что и врач и посланник с машиной все время были за углом рядом с телефоном-автоматом! Ждали заранее условленного сигнала, трех длинных гудков. Что весь этот налет был тщательно спланирован, так, чтобы не дать ему времени на размышление. Серия атак выбила Рори из равновесия. Что ж, теперь надо бы убраться поскорей, пока он не опомнился!»

— Можно и мне с вами? — поспешно спросила Молли, чувствуя необходимость объясниться за свою задержку.

— Конечно! Я рада, что у Клэр остался хоть кто-то, способный проявить заботу, участие!

Леди Драммонд вышла вслед за сыном, который исчез за дверью со своей драгоценной ношей, вместе с Марго вышли доктор и консул. Молли прикрывала тыл. Она уходила не простившись, оставив Рори Баллетера и сиделку стоять посреди гостиной. Не желая нарушать хрупкую тишину, Молли, уходя, тихонько прикрыла за собой дверь.