Ты все равно станешь моей

Глава 1

— Лика, выручай! — пробасил Никита, с ноги закрывая входную дверь. Нехотя поставила фильм на паузу, сняла наушники и скинула с себя теплый плед. Заботливые городские власти поспешили отключить отопление в нашей с Ником квартире, а тут аккурат вдарило похолодание. Теперь (в прочем, как и обычно) нам остается только спасаться чаем и дополнительными слоями одежды.

— Что у тебя опять случилось? — недовольно пробурчала, опираясь спиной на косяк и поеживаясь от прохладного ветерка, залетевшего в нашу обитель вместе с растрепанным мужчиной.

— Ты же знаешь, как я тебя люблю? — он скорчил умилительную гримасу и протянул мне коробочку с моими любимыми ягодными пирожными. М-да, как говорится, это «б-ж-ж» не с проста.

— Прекрати! — протянула, с аппетитом оглядывая заветную упаковку. — Выкладывай. — вперилась взглядом в блондина.

— Я к пяти часам ребят позвал. Как обычно: посидим, поиграем. — обаятельно улыбнулся тот.

— Мне из дома уйти, что ли? — поморщилась, думая о том, как сильно мечтала не выходить на улицу в единственный выходной.

— Малявка, нет конечно! — потрепал меня по волосам и подхватил ранее незамеченные мною пакеты из продуктового магазина. — Просто будь зайкой и приготовь нам те замечательные крылышки в панировке. — помахал двумя упаковками сырой курицы у меня перед носом.

— И почему я снова на это повелась? Не знаешь? — открыла пирожные и вдохнула свежий запах десерта.

— Потому что ты любишь меня и их. — усмехнулся, примеряясь загребущими лапами к моей выпечке.

— Поменяй местами: их и тебя. — оскалилась. — Будет звучать более правдоподобно. И да, мытье посуды за тобой. — напомнила.

— Сейчас это не играет ровно никакой роли, сестренка. — откусывая кусочек бисквита, пробубнил. — В общем, я купил все, что тебе может понадобиться. — оповестил, закрывая дверцу холодильника.

— Благодарю за твою сердечную доброту, Ник, и очень надеюсь, что твоя жена будет уметь готовить. — ехидно улыбнулась, видя, как брат закатил глаза.

— Сама посуди, зачем мне жена? — начал рассуждать. — Ты замечательно готовишь, так сказать, вносишь уют в нашу скромную лачугу. Да и ко всему прочему, девочек много, а я один. — самодовольно заявил.

— О да, как же! — рассмеялась я. — Как думаешь, сколько несчастных детей ты уже успел оставить без отца?

— Мелкая, не борзей! — рыкнул. — Я всегда осторожен. — покачал указательным пальцем.

— Все-все. — примирительно выставила руки, все еще не в силах сдержать лукавую улыбку. — Вон с моей кухни и иди прибери гостиную. — раздала указания.

— Слушаюсь, капитан! — захватил меня сзади в объятия и чмокнул в макушку.

Наши с братом отношения всегда были очень близкими. Он — моя душа, защита и абсолютная поддержка. Я знаю, что он сделает все для меня, но, что самое главное, я осознаю, что, не раздумывая, отвечу ему тем же.

Мы потеряли родителей очень рано: чудовищная ошибка техников унесла сразу три жизни: наших родных и пилота. Они отдыхали у своих знакомых, один из которых владел несколькими коммерческими вертолетами. История чересчур проста: недостаточно тщательно проверили оборудование перед взлетом, и вертолёт просто рухнул в горах.

Несмотря на то, что многие друзья моих родителей были весьма обеспеченными людьми, мы таковыми не являлись: нет, наша семья не бедствовала, просто жили мы как самые обычные люди.

На тот момент мне только-только исполнилось тринадцать, Никите — семнадцать. За душой — только переделанная двушка в одном из старых, невысоких панельных домов столицы. Нас взял к себе дедушка. Посоветовавшись с нами, он продал свою однушку и нашу квартиру, и мы купили полноценную просторную трешку в новом доме, в котором мы сейчас и проживаем.

Не было ничего проще, чем найти общий язык с дедом. Я не знала человека мудрее, начитаннее, разностороннее. Казалось, что он умеет все на свете, и за это мы его практически боготворили.

Но, как бы грубо не звучало, у дедули все же был один существенный недостаток — старость. Когда мы свалились ему на голову, он уже был довольно слаб, но он все равно сделал все для того, чтобы оставить нас в семье.

К сожалению, мы не пробыли с дедом так долго, как бы хотели. Он ушел из жизни ровно в ночь моего совершеннолетия. Тот день я помню буквально по секундам: в один момент ты понимаешь, что твой мир снова рухнул. Представьте себе картину, где юная девушка, только начинающая познавать эту жизнь, в очередной раз сталкивается с её ужасным антиподом — смертью. Что может быть утопичнее?

В тот момент нам с Ником пришлось окончательно повзрослеть и осознать, что теперь жизнь выкинула нас в свободное плавание. Как два маленьких лягушонка, мы осознанно шагнули в глубокую реку и стали барахтаться ради друг друга и собственного будущего.

Когда-то дедушка запихнул бунтующего Никиту в один из лучших институтов страны на веб-дизайн, увидев, что брат дни напролет проводит за созданием макетов. Несмотря на то, что на тот момент деду было уже чуть больше восьмидесяти, он оставался очень активным и удивительно прогрессивным для своего возраста.

Когда мне стукнуло восемнадцать, Ник уже стал активно карабкаться по карьерной лестнице: иногда он приходил домой за полночь, уставший и весьма помятый. Я прекрасно знала, что он не пропадает с девчонками на тусовках, а пашет как проклятый, чтобы нам было, что есть.

Я же как раз заканчивала школу, и мне нужно было выбирать ВУЗ. Мозгами я никогда обделена не была, всегда много чем интересовалась, но понимала, что если всерьез браться за учебу, то брату помочь я ничем не смогу. Мысленно я уже видела, как поступаю на заочное и иду работать хоть куда-нибудь, лишь бы не быть ему обузой.

Даже вспоминать не хочу, какую взбучку мне потом устроил Никита. Я ревела, он возмущался, стены дрожали. В общем, ровно до конца института я была прилежной девочкой и ежедневно ходила грызть гранит науки, пока Ник один тянул нас обоих.

Когда я училась на третьем курсе, моя жизнь снова дала резкий поворот. К нам на факультет перевелся новенький из Санкт-Петербурга. Олег был тайной, угрюмой, но от этого не менее привлекательной. Отрешенный, хмурый и серьезный, он был немногословен и всегда отвечал лишь по существу. Наверное, именно этим он и покорил мое неопытное девичье сердце.

Мы всегда сидели рядом, и я периодически ловила на себе его взгляды. Однажды я пришла на пару безумно не выспавшаяся и нечаянно уснула, уткнувшись ему в плечо. Странно, но с тех пор все как-то и закрутилось.

Вспоминая сейчас тот период наших отношений, я понимаю, что была безумно счастлива. Я буквально парила над облаками, смотря на все через призму своей любви. Чем ближе мы становились друг к другу, тем сильнее мне открывался Олег. Его неподдельная нежность, забота очень подкупали, и я всегда старалась ответить ему тем же.

Воспоминания нашего прошлого резко бьют по мозгам, и я вцепляюсь пальцами в кухонную столешницу:

«Он проводит рукой по скуле. Так легко, но так чувствительно и осязаемо. Тепло кончиков его пальцев ощущается приятными покалываниями. Я краснею, смущенно отвожу взгляд, а потом набираюсь смелости и снова смотрю прямо в его глаза. Они затуманены страстью, и я прекрасно понимаю, что он чувствует, потому что не могу противиться собственным подобным ощущениям.

— Лика. — тянет мое имя, и я в очередной раз наслаждаюсь тем, как оно звучит из его уст. — Ты такая красивая. — мужские руки на моей талии нежно ласкают уже полностью обнаженную кожу.

— Я люблю тебя. — доверчиво выдыхаю, прижимаясь ещё теснее к горячему, твердому телу.

— Посмотри на меня. — шепчет на ухо, даря невероятную смесь жгучего наслаждения и трепета. Слегка отстраняюсь, поднимаю голову и утыкаюсь в такой родной взгляд, сейчас искрящийся всем спектром положительных эмоций, которые только способен испытать человек. — Я люблю тебя, — непоколебимо произносит, целуя в губы, — и хочу, чтобы ты помнила, что я всегда рядом. Хорошо? — зарывается руками в мои волосы, притягивая за затылок ещё ближе к себе.

— Хорошо. — возбуждение нещадно скручивает все внутри, выставляя на поверхность лишь первобытные, но от этого не менее манящие чувства.

— Ты такая сладкая. — тягуче произносит, раскидывая меня по кровати. — Расслабься, моя маленькая, я постараюсь быть аккуратнее. — наваливается на меня своим мощным телом и забирает то, что я собственноручно ему отдала — невинность»

Я считала нас идеальной парой, и, думаю, так оно было и на самом деле, пока спустя полгода наших отношений Олег не пригласил меня прогуляться в парке. Ничего особенного: тот же родной тембр голоса в динамике телефона, те же ласковые прозвища. Однако это свидание в одно мгновение перевернуло весь мой розовый мир вверх ногами:

«— Привет. — я подбежала к привычно задумчивому парню и прижалась к широкой груди.

— Привет. — он аккуратно взял меня за плечи и отстранил от себя. — Нам надо поговорить. — начал без прелюдий.

— Что-то случилось? — нахмурилась, внимательно вглядываясь в лицо любимого.

— Нам надо расстаться. — сейчас Олег — безэмоциональная маска, и, черт его знает, о чем он думает. В свою очередь, я пытаюсь проанализировать услышанные слова в надежде, что ослышалась.

— Что? — все же переспрашиваю. Пусть объяснится хотя бы! Неужели считает, что простого «мы расстаемся» достаточно после всего, что было?!

— Я не люблю тебя. — терпеливо повторяет. — Нам нужно расстаться, пока это не зашло слишком далеко. Прости. — вываливает на меня ушат ледяной, зараженной воды. Больно. Очень. Что-то внутри неприятно щемит, выворачивая душу наизнанку.

— А кто тебя вообще просил разбрасываться такими словами?! — надрывно шепчу. — Сегодня люблю, а завтра нет, так что ли? — нервно провожу пальцами по волосам и усмехаюсь. — Это бред. — отчаянно мотаю головой, не желая признавать боль разбитого сердца. — Это очень жестоко, Олег. — цокаю языком, глядя куда-то поверх парня. Кажется, я начинаю сходить с ума.

— Прости. — эхом повторяет.

— Точно не сейчас. — по моему лицу скользит неконтролируемая гримаса боли и разочарования. Не могла же я быть настолько слепа все это время?! Не мог же он притворяться? Или… видимо мог, раз мне приходится сейчас стоять здесь.

Олег ушел, а я все еще не могу сойти с места. Ветер безжалостно раздувает волосы, а я чувствую себя каменным изваянием, не способным вообще ни на что. Ничтожным созданием этого прекрасного, но весьма сурового мира.

Домой добралась лишь к вечеру. Механическая память — штука весьма интересная — ноги сами шли по знакомым дорогам, голова же напрочь отказывалась соображать. Совсем чуть-чуть времени, и я обязательно смогу сказать, что все, что ни делается — к лучшему. Правда ведь? Открываю квартиру и буквально натыкаюсь на брата, кто снимает в прихожей ботинки:

— Лика, что с тобой? — обеспокоенно оглядывает меня с ног до головы.

— Ничего. — бурчу, стаскивая с ног кроссовки и садясь на стул.

— Пойдем-ка, пообщаемся. — берет меня за руку и тащит на кухню. — Садись. — командует, включая чайник. — Ну? — поторапливает, вероятно ожидая от меня красочного рассказа.

— Что «ну»? — вздыхаю, прожигая пустым взглядом чашку ароматного чая.

— Кто тебя обидел? — брат кладет передо мной несколько салфеток, прекрасно зная меня и тот факт, что предательские слезы могут потечь в любой момент.

— Никто. — уперто мотаю головой. Честное слово, я сейчас не имею абсолютно никакого желания что-то обсуждать с ним. Потом — обязательно, но точно не сейчас. Чего доброго, сорвется и накостыляет еще ему. Было такое уже разок, но тогда и Ник был лет на шесть моложе, чем сейчас, и я совсем без царя в голове.

— Понял. — кивает и бесшумно размешивает сахар. — Олег. — после секундной заминки продолжает Никита. — Я прав? — смотрит на меня, что сразу становится очевидно: даже если я решу сказать «нет», за меня всю правду скажет мой несчастный взгляд побитой собаки.

— Прав. — я невесело хмыкаю, отогревая руки горячей керамикой. — Он бросил меня. — безжизненно пожимаю плечами и поднимаю глаза на брата. — Сказал, что не любит. — практически взвываю, зарываясь пальцами в волосы.

— Хочешь, я ему темную устрою? — Никита садится рядом и стирает окончательно размазавшуюся по векам тушь.

— Не хочу. — хрипло бормочу, массируя виски. — Ты его не тронешь! — твердым взглядом гипнотизирую брата, кто сейчас задумчиво смотрит на меня, поджав губы. — Даже не думай, — выставляю указательный палец вперед, продолжая утирать горячие слезы, — в конце концов, я люблю его.

— Лика, — Ник прижимает меня к себе, обволакивая привычным спокойствием и умиротворением, — может тебе поспать? — предлагает. — А я тебе сейчас успокоительного принесу, хочешь? — ласково проводит руками по спине, как делает всегда, чтобы придать мне хоть немножко душевного равновесия.

— Хочу. — бормочу Никите в плечо и всхлипываю. — Все меняется, и только ты всегда со мной. — выдыхаю.

— Конечно, — подтверждает, — мы с тобой, сестренка, связаны на веки вечные. — чмокает в лоб и спроваживает меня в спальню. — Держи. — стоило мне залезть в кровать, протягивает лекарство.

— Ты лучший. — благодарно улыбаюсь, залпом выпивая растворенные капли. — Спокойной ночи. — уютно закутываюсь в тяжелое одеяло и прикрываю глаза, уплывая в мир грез. Мир, где, возможно, мне будет хоть немного, но лучше, чем в реальности.

— Спокойной ночи. — тихо отвечает Никита, нажимая на выключатель и закрывая за собой дверь.»

Тогда я две недели ходила, как тень, не позволяя себе даже мельком посмотреть на Олега. На одной из перемен меня отловил его лучший друг Ваня и начал проводить никому не нужные воспитательные беседы:

«— Что он тебе сказал? — не напрягаясь какими-либо предисловиями, начал.

— И тебе привет. — хмыкаю, садясь на подоконник. Ох, чувствую, разговор будет не быстрый. Да и не приятный, что уж тут скрывать. Честное слово, не хочу иметь никаких дел ни с Олегом, ни с его друзьями.

— Привет, привет. — автоматически здоровается в ответ. — Так что он тебе сказал? — хмурится.

— Кто «он»? — невозмутимо поднимаю бровь и смотрю на парня.

— Лика, твою за ногу! — чуть ли рычать не начал, осел! — Что тебе сказал Олег, раз вы теперь не общаетесь?! — показушно терпеливо поясняет.

— Боже, какое твоё дело, Сергеев?! — простонала я, теперь жалея, что вообще остановилась.

— Лика! — нависает надо мной "слегка" недружелюбно.

— Что «Лика»?! — задираю голову и возмущённо шиплю в ответ. — Сказал, что я нахер ему не сдалась! Не любит, сказал! — обнимаю себя за плечи, чувствуя, как по телу пошли мерзкие мурашки. — Все?! — из последних сил стараясь сохранять не жалкий вид, отстраненно интересуюсь.

— Нет, не все. Он соврал. — тихим, но уверенным голосом отвечает Ваня, заставляя меня закатить глаза.

— Слушай, прекрати издеваться надо мной! — отмахиваюсь от парня рукой, соскакивая с подоконника. — Всего хорошего! — прощаюсь, но в мгновение останавливаюсь от одной короткой фразы:

— Он серьезно болен. — несмотря на то, что мысленно я несколько раз повторила сказанные однокурсником слова, их смысл так и не долетел до меня.

— Чего? — переспрашиваю, поворачиваясь лицом к Ване и моля небеса, чтобы он просто по-идиотски пошутил, как делал это неоднократно до этого.

— Рак. Четвёртая стадия. Девяносто пять процентов летального исхода. — раздается сухой и безжизненный ответ.

— Это не смешно. — бормочу, облокачиваясь о стену. — Пожалуйста. — прикрываю глаза, чувствуя, как подкашиваются ноги.

— Лика! — до меня, будто сквозь ватные стены, доносится голос Вани. Соберись, Мещерякова, ты просто не имеешь права сейчас разыгрывать кисейную барышню! — Ты как? — обеспокоенно интересуется, подводя меня к одному из освободившихся кресел.

— Отвратительно. — потираю виски, обдумывая, что делать дальше. Однозначно, мне придётся вправить мозги одному невозможному человеку! — Где Олег? — сосредоточившись, спрашиваю. — Я его сегодня не видела.

— Дома. — отвечает Ваня. — Лик, врачи… — начинает парень, но я его безжалостно прерываю.

— Мне все равно, что говорят врачи! — цежу сквозь зубы и встаю с кресла. — Спасибо за информацию. — искренне благодарю Ваню и несусь к выходу, наплевав на оставшиеся несколько пар. К черту! Потом разберусь. Сейчас есть вещи гораздо, гораздо важнее.

Забегаю к Олегу в подъезд и усердно нажимаю на дверной звонок. Не захочет открывать дверь, все равно возьму измором! Пусть ещё раз посмотрит мне в глаза и скажет, что не любит. Скажет — спрошу ещё раз, ничего, небо не рухнет.

— Лика? — удивлённо выдыхает, открывая дверь и смотря на меня. Впервые смотрю на парня под другим углом: бледность, некоторая худоба — я замечала это на протяжении всего последнего месяца, но Олег уперто твердил, что на работе завал. Какой же он идиот! Сердце ухает как оголтелое, и теперь я совсем не знаю, что делать.

— Лика. — подтверждаю, так и не сумев разобраться, чего во мне сейчас больше: боли или озлобленности на жизнь. На смерть, что снова тянет костлявые холодные пальцы к тому, кого я люблю.

— Что ты здесь делаешь? — Олег хмурится и невозмутимо складывает руки на груди.

— Что. Я. Здесь. Делаю? — сглатываю тяжелый ком в горле, но чувствую, что уже не могу оставаться сильной и непоколебимой.

— Ты все знаешь? — практически стонет. Его взгляд неуловимо меняется, а мне хочется взвыть от тяжелой острой боли, резко пронзившей грудь насквозь.

— Знаю. — язык не поворачивается сказать ещё хоть слово.

— Прости. — в одно движение захватывает в свои убаюкивающиеся объятия и зарывается лицом в волосы. — Я не хотел, чтобы тебе было больно. — шепчет, целуя в мокрые щёки. — Я люблю тебя больше этой гребанной жизни. — сорвавшимся голосом произносит, не прекращая улыбаться. — Ты и есть моя жизнь, Лика. — утирает мою очередную слезу, но я замечаю, как по лицу Олега течет такая же, но гораздо более одинокая.

— Есть шанс? — все ещё истерично сжимая плечи парня, спрашиваю.

— Есть. — кивает. — Очень маленький, так что, можно сказать, что его практически нет. — невесело усмехается.

— Я хочу быть с тобой. — уперто бубню. — Пожалуйста. — вдыхаю до боли родной запах.

— Ты — лучшее, что случалось со мной. Помни, я всегда рядом. — шепчет, безжалостно вытаскивая из меня наружу все то, что накопилось за это ужасное время разлуки.»

Год. Прекрасный и одновременно самый тяжелый за последнее время. Мы были вместе практически постоянно. Говорят, когда ты знаешь, что человек ходит по канату между двух миров, легче принять то, что его вскоре не станет. Жестокая ложь. Я просто рассмеюсь в лицо тому, кто рискнет сказать мне это!

Он ушёл в больнице, куда меня даже не пустили, потому что юридически не положено. Ведь для них мы были никем друг другу. Похороны организовывал Ваня и мой брат, в то время как я пластом лежала на кровати и выла в подушки от безысходности и невозможности вернуть хоть немного времени вспять.

В день прощания я стояла, вцепившись в руку Нику, и принимала безумно глупое, циничное решение больше не привязываться ни к кому, чтобы не испытать всего, что уже довелось пережить за эту недолгую жизнь.

Бабушка, мама, папа, дедушка, теперь Олег. На тот момент мне было всего лишь двадцать два, но я уже успела потерять все, что у меня было. Всех.

Здесь, в Москве, у Олега были только я и Ваня. Он не любил говорить о своих отношениях с родителями, но по тому, что эти люди отказались приехать на похороны к своему сыну, можно понять многое.

Да, наверное, сейчас, спустя немногим больше, чем полгода, мне чуть легче. Но, боюсь, я ещё не скоро смогу полностью оправиться от своей личной трагедии и вдохнуть в собственную жизнь другое, новое значение.