Ты знаешь мой секрет?

Пролог

Жизнь – не сценарий, написанный кем-то свыше и обязательный к исполнению строго по пунктам.

Ты сама – хозяйка своей судьбы. Только помни, что с каждым твоим последующим шагом, меняется и всё остальное. Потому что каждый шаг – это выбор.

Звучит немного пафосно и вроде как обещает, что ты всегда «на коне». Но вся соль в том, что…

Иногда.

Вещи.

Просто.

Случаются.

И наоборот.

Что должно случиться, не случается. А что не должно – происходит.

Такова жизнь.

Вот и моя, тихая и спокойная, строящаяся по плану, в один момент сделала крутой вираж, и все желания и планы посыпались, как карточный домик.

Жуткая цепь событий привела к тому, кем я стала теперь. Жалею ли я? Совершенно однозначно нет.

Но это – сейчас.

А раньше всё было по-другому…

***

Три месяца назад

«– София Викторовна?

– Да, это я, – недоумение не скрываю.

– Лейтенант полиции Майков, могу я увидеть Ваши документы?

– Конечно, вот держите. А что не так?

– Елизавета Викторовна – Ваша сестра? Вы очень похожи.

Вопрос напрягает. Киваю.

– Верно. Мы – близнецы. Что с ней?

– Авария.

Первая волна паники накатывает удушливой пеленой, подгибая ноги. Прислоняюсь к косяку двери, ища опору.

– Но… они с мужем уехали в путешествие в Карелию, и…

– Верно. Вчера после 22.00 нашли их машину, она слетела с трассы и врезалась в дерево. Всего в ста километрах от города.

– Это, должно быть, ошибка. Я раньше, чем через неделю их не ждала, и… – мотаю головой, не желая признавать правду.

– Вот фотография с места событий. Узнаете?

Смотреть страшно до ужаса. Но я заставляю себя это сделать.

Машина Макса. Сомнений нет. Номер виден четко.

– Что с ними? – неосознанно обхватываю шею, чтобы задавить дикий вопль, готовый вот-вот сорваться с уст.

– Макс Гроссо погиб на месте, – с каждой новой фразой трясет сильнее. – Его жена в реанимации. Очень слаба.

– Она беременна… – выдыхаю на грани слышимости.

Паника накрывает душным коконом, в глазах темнеет.

Нет, только не с моими родными. Они всё – что у меня есть.

Нет.

НЕТ.

НЕТ!

– Врачи делают, всё возможное. Я могу Вас отвезти, – голос мягкий, сочувствующий, словно нож, полосует по остаткам моего мнимого спокойствия.

Это не сон…

Понимаю, наконец. И крупная дрожь прошивает всё тело, как разряд электрического тока.

– Я соберусь через пять минут, спасибо, – руки и ноги леденеют.

Но это и правильно. Эмоции подождут. На стену буду бросаться потом. Сейчас нужно сделать всё возможное, чтобы спасти Лизу и ребенка.»

Глава 1

Биты прошивают тело, словно искры. Кровь пульсирует в такт.

Поворачиваюсь спиной к залу. Делаю изящный прогиб, наклоняясь вперед. Короткие шортики из лаковой кожи цвета серебристый металлик, отражая свет софитов, откровенно обрисовывают нижние девяносто и явно будоражат зрителей.

Ну еще бы, так оттопырить попу и не завести толпу.

Слышу свист, перебивающий громкую музыку. Не отвлекаюсь. Даже не меняю выражения лица, сохраняя отрешенную загадочность. Увожу руки плавно в стороны и стремительно разворачиваюсь.

Пряди разлетаются и бьют по лицу. Не чувствую этого, просто фиксирую. Знаю, смотрится шикарно. Тяжелая волнистая грива пепельно-розоватых волос, немного не достигающих талии, всегда привлекает внимание.

Прогиб вперед, руки строго над головой. Взгляд в никуда. Никаких улыбок. Тяжелый ритм у композиции, не заводной, нет. Пульсирующий, пенящий кровь. Четкий, резкий.

Мгновенный перепад. И уже соблазняющий, манящий. Надо соответствовать. Резко приседаю вниз и развожу колени в стороны. Грудь красиво выставлена вперед. Да, не четверочка. Но и своя родная полноценная тройка в серебристой майке-размахайке, прикрывающей спортивный бюстик, сморится весьма и весьма.

Свет подстраивается под музыку, то вспыхивая неоном, то погружая зал в сумрак. Делаю шаг вперед. Изгибаюсь всем телом, рисуя бедрами восьмерки. Знаю, пирсинг с красивой подвеской в пупке приковывает многие взгляды. Камушки отражают сотни ярких огней, играют и манят к себе. Зовут коснуться сначала их, а потом и подтянутого животика. Провести по нему легонько самыми кончиками пальцев, скользя к бокам, а потом резко обхватив, притянуть поближе, чтобы прочувствовать все в подробностях, медленно и не торопясь.

Но нет. Вам разрешено только смотреть. Не касаясь.

Вот и наслаждайтесь, чем можете.

Вновь отщелкивающий секунды мотив. Руки четко передвигаются по заданной траектории во время темноты и фиксируются на месте при неоне. Кожа горит от сотен взглядов. От напряжения появляется испарина.

Вспышка.

Поворот влево, прогиб, кисти заманивают призывом, как и искорки в подведенных черным карандашом глазах.

Вспышка.

Стою прямо, скользя руками вдоль тела. Призывно до одури. Оценили?

Вспышка.

Поворот вправо, прогиб. Вам хочется погладить моё изящное бедро? Или опустить руку чуть ниже границы шорт?

Вспышка.

На коленях с опущенной головой. Я – раба. Послушная и открытая для тебя. Веришь? Зря.

Вспышка.

Перекидываю руки за спину, развожу ноги в коленях. Хорошо, что ткань не дымиться от сосредоточенных на мне голодных взглядов. И отталкиваюсь для подъема.

Лицо застывшее, эмоции бурлят лишь внутри. Но сейчас их нельзя показывать. Буквально две минуты и всё закончится.

Вспышка.

Тело подлетает вверх и опять уходит в изгиб.

Вам нравится? Вы ухмыляетесь и с прищуром оцениваете свои шансы подцепить меня этой ночью? Главные пошляки уже поправляют ширинки и прикусывают губы, разыгрывая сцены соблазнения в своих мыслях?

Мечтайте. Вам доступно лишь это.  

Многочисленные браслеты на руках танцуют вместе со мной. Я их обожаю до безумия, постоянно покупая новые. Часы не люблю. Браслеты – моя страсть. Так же, как и красивая заводная музыка. Я ей живу. Я ей пульсирую. Я заряжаюсь и зажигаю толпу.

Резкий поворот назад, очередной прогиб.

Шикарная попа, не правда ли?

Вспышка.

К зрителям лицом.

Да, у меня есть лицо, а не только тело, которое вы страстно желаете.

Свет больше не гаснет. Просто пульсирует разноцветными огнями. Руки скользят, очерчивая грудь, тонкую талию, бедра, уходят на внутреннюю часть и вниз. Приседаю в последний раз, широко развожу колени.

Ноги на убойных шпильках немного сводит. Но это уже привычно. Терпите, мои хорошие, сейчас будете отдыхать. А кто-то из перевозбудившихся самцов приходить в себя, понимая, что сказка закончилась и наяву продолжения не будет.

Всё. Замерла.

Композиция обрывается звонкой нотой. Меркнет свет.

Буквально на мгновение тишина оглушает.

Выдыхаю. Справилась.

Я – умница.

Но потом раздается свист, аплодисменты проснувшейся от гипнотического танца толпы. Вопли смельчаков, требующих продолжения.

Три секунды.

Мне этого достаточно, чтобы сбежать со сцены и раствориться за портьерой. Свет вспыхивает вновь, когда меня уже нет. Радостные крики перерастают в недовольное мычание и улюлюканье, но это уже не ко мне. Исчезаю. Как и всегда.

А новый трек старательно завлекает толпу, подталкивает двигаться и наслаждаться вечером дальше.

***

В комнатке, больше похожей на подсобку для хозинвентаря, первым делом скидываю обувь и босиком перемещаюсь к умывальнику. Оперативно смываю с лица тонну косметики, необходимой для привлечения внимания публики и маскировки собственного «Я». Наношу увлажняющий крем.

Ну, наконец-то, красота! Ненавижу разрисовывать моську, будто индейцев передразниваю. И кожу при этом стягивает так, словно увлажняющую маску передержала, она засохла и вот-вот начнет лопаться, как скорлупа на яйце.

Бр-р-р, гадость.

Как-то пару раз, задумавшись, умудрилась глаза потереть, забыв про макияж. Кажется, ерунда. С кем не бывает? Что в этом особенного? Только вот полученное раздражение слизистой, которое привело к покраснению глаз и гнойному конъюнктивиту, запомнилось отлично. Повторять подвиг – желания нет. Теперь не забываю.

Стаскиваю с рук браслеты. Сегодня не менее двадцати тонких колец. Блестящих, играющих на свету преломленными гранями и витиеватыми изгибами, притягивающими взгляд штриховкой рисунка или редкими искусственными камушками.

Ой, ну сорока. Самой на себя смешно. Но, когда эта прелесть попадается на глаза, зависаю, как змея перед факиром, и разглядываю, любуюсь, обвожу пальцами, ощущая идеальную гладкость или необходимую шероховатость.

Глава 2

– Царевна Несмеяна, целую ручки.

Ваня выставляет перед тремя девушками, сидящими на противоположном конце барной стойки, сине-зеленые коктейли и, вытирая белоснежным полотенцем, висящим на плече, руки, подходит ко мне.

Улыбка во все тридцать два озаряет мужское лицо. Довольно симпатичное, гладко выбритое, с задорными ямочками на впалых щеках. А в зеленых глазах черти пляшут. Ну еще бы?! Достойная соперница по пикировкам пришла.

– Наше вам с кисточкой, Иван-царевич, – хмыкаю в ответ.

Радов мне нравится. Как внешне. Высокий, жилистый, подтянутый. Так и по общению. Приятный, ненавязчивый, легкий, а главное, без заскоков. Подкатив пару раз, как сказал, ради спортивного интереса и подтверждения звания главного Казановы этого места, но получив отказ, обиженку не включил, злобу не затаил, а спокойно переключился на приятельски-дружеское общение. Не забывая, однако, подкалывать и держать, так сказать, в вечном тонусе.

– Хорошо, что не дурак, – подмигивает шутник.

– Однозначно.

– Язвишь?

– Да как я смею? – пожимаю плечами, а-ля «я не при делах».

– И то верно, – ухмыляясь, качает головой. – Водички?

– Обязательно.

– Подойдёт? – наклонившись и достав небольшую пластиковую бутылку минералки, выставляет передо мной.

Озорной блеск в глазах. Предвкушающая улыбка.

И он, и я знаем ответ. Но, по привычке, тянем кота за хвост.

– Эй, бармен, можно на минутку!

Метрах в трех какой-то о-о-очень уставший молодой человек, упорно придерживая барную стойку, чтобы она не шаталась, фокусирует взгляд на Радове… или мне.

Не суть, кажется, мы ему напоминаем сиамских близнецов, то сближающихся, то расползающихся в стороны, так как глаза не могут толком зацепиться за нужного человека.

– Огненная вода – это сила, отключающая мозг, – выдает тихо Иван лишь для меня, и уже громче. – Одну секунду, сейчас подойду.

– Согласна, комбо в его случае – непозволительная роскошь.

Пока бармен занимается своими непосредственными обязанностями, отхожу немного в сторону. Справа успевает подсобраться небольшая толпа и уже нервирует. Бурно жестикулируя и со знанием дела жонглируя разными названиями выставленных на полках напитков, молодые люди не то хотят предложить своим дамам что-то действительно убойное, не то просто красуются, набивая цену.

Кажется, второе более реально. Чем дольше я скольжу краем глаза по лежащему рядом меню и поглядываю на озвучиваемые «вкусности», тем сильнее обалдеваю.

Охренеть, десять штук за пятьдесят граммов.

Сглатываю, замирая и стараясь переварить информацию. Выдерживаю паузу, качаю головой и вновь заглядываю в меню.

Нет. Не глюк. Нолики посчитала правильно. Ой, млин. Юные магнаты, штаны на лямках. Самим лет по двадцать, а пафоса столько, что из всех щелей вылезает. И девицы под стать. Прям, выпускницы высшей школы светских львиц. Идеально идеальные гламурные чики.

Стоя рядом, чувствую свою нет, не ущербность, но инородность точно. Но, мне не привыкать. Отворачиваюсь, стараясь не глазеть на действительно красивых людей, словно только сошедших с обложки Vogue, и случайно пересекаюсь взглядом с мужчиной, сидящим в отдельной нише за ВИП-столиком. Замечаю это случайно, потому что «бегающие» по залу огоньки софитов на секунду освещают его лицо. Еще одно идеальное лицо в идеально-пафосном клубе.

– Продолжим?

Иван незаметно оказывается рядом.

– Конечно, – хмыкаю, сосредотачиваясь только на нем.

Так спокойнее.

– Я могу предложить тебе воду?

Лыбится зараза.

– Можешь.

– Подойдет?

Выставляет ту же самую бутылку, что доставал до этого. Знаю точно, заметила, где она стояла до.

Черти в глазах, лукавый прищур, ямочки.

– Спасибо, откажусь.

Прищуриваюсь в ответ.

– Точно?

– Да.

– Тогда выбери сама.

Кивает на стоящий практически полный ящик с минералкой.

Да, это посторонний нашего прикола не поймет, почему я не беру предложенное. И покрутит пальцем у виска. А всё просто: мне так однажды чуть не подсунули бурду сомнительного содержания. И нет, это был не Радов, а уже уволенный бармен, возомнивший себя круче всех и решивший легким способом добиться моего согласия на всё.

Проблему разрешили, но осадочек с тех пор остался. Как и память о хорошем уроке. Доверять никому нельзя.

– Вторую слева.

– Эту?

Иван ведет по крышкам бутылок, специально останавливаясь на соседней с нужной.

– Выше.

– Точно?

– Ага.

– Ла-адно, – вытащив ту, что мне приглянулась, ставит передо мной. – За счет заведения. Но с условием, что улыбнешься.

Качаю головой и достаю из заднего кармана джинсов сотку. Медленно кладу под уголок рядом лежащего меню. Всё это под внимательным взглядом Радова, совершенно не реагирующего на призыв очередного клиента.

Выдерживаю паузу. Хмыкаю и, подмигнув, улыбаюсь.

– Фух, – стирает призрачный пот со лба Иван и довольно ухмыляется, – теперь точно смена пройдет удачно.

– Балабол, – качаю головой и, отвинтив крышку, делаю первый глоток.

Хорошо. То, что нужно.

– Гурова, пойдем.

Останавливается в паре шагов от меня Альбертик, администратор клуба и шило в заду у всего обслуживающего персонала. Этот нудно-дотошный тип мертвого с ума сведет и заставит пить валерьянку ведрами.

– Макар Захарович ждет. Не тяни.

***

«Бегу-бегу, милый», – так и хочется съязвить в ответ.

Но привычно сдерживаюсь. Эта мурена не оценит. Альбертик и приколы – две непересекающиеся вселенные.

Да и вообще в клубе стараюсь вести себя как можно тише. Незаметно, конечно же, не получается в силу специфики работы. Но никакой болтовни с «подружками» за чашкой игристого, общих селфи на фоне туалета и дружеских разговоров за жизнь под сигаретку в курилке.

С «мальчиками» тем более ни-ни. Нет, ни в силу внутренней политики, установленной администрацией клуба, или из-за боязни получить оплеуху от любвеобильных «бабочек», присмотревших этого мужчинку себе раньше.

Глава 3

Конверт, лежащий на самом дне рюкзака, греет душу. И пусть Мелех никогда не задерживает с расчетом и, кажется, платит мне несколько больше, чем остальным танцовщицам, момента получения заработка всегда жду, сдерживая волнение.

Каждая копейка теперь на счету и требуется не когда-то там, а в определенный день еженедельно. И задержка чревата летальным исходом.

Сбегаю с лестницы, не глядя по сторонам, и уже хочу свернуть в сторону выхода из зала, чтобы идти домой, как мне заступают дорогу. Резко торможу, предотвращая столкновение, и вскидываю голову вверх.

Хм, ну, что еще ему надо?

Альбертик стоит передо мной, сложив руки на груди и широко расставив ноги. Надменная холодная улыбка на неприятном, пусть и очень красивом лице, взгляд пристальный. Только не прожигает, пусть и сильно старается.

Вообще фиолетово, что бы он не пытался мне внушить своим видом.

Стою, смотрю. Молчу. Эмоции не выдаю. Совершенно чистое, наивно-простое лицо. Ага, умею. Неужели не знал?

Ой, точно. Удивление скрыть не выходит, пусть и стремится.

Ну, и что тебе надо, чудо без перьев?

Задаю вопрос мысленно.

Ни слова от меня не дождется мурена противная. Тут обычное дело принципа, ненавижу, когда тыкают, как собаке, с первого дня знакомства и обливают презрением из-за надуманных закидонов.

Нет, я, конечно, знаю, что Альбертик к Лизе подкатывал, буквально проходу не давал и ревновал к любому телеграфному столбу, устраивая скандал за скандалом, пока она на чисто-русском матерном не послала его по конкретному адресу. И ладно бы, они встречались. Так нет же. Но его это мало интересовало. Вбил в голову, что она его будет. И хоть кол на голове теши, ничего не менялось.

А когда сестренка с Максом стала встречаться, а потом замуж за него вышла, этот ненормальный две недели пил и на работе не показывался. А когда явился, начал устраивать Лизе постоянные проверки, каждый шаг контролировал, девчонок натравил, замучил придирками и оскорблениями. Так и давил морально, пока она не ушла полгода назад.

Сволочь.

Вот и меня с первого взгляда возненавидел. Словно я виновата в том, что похожа на сестру, как две капли воды.

– Расчет получила? – не выдерживает первым.

– Да, – отвечаю спокойно, скрывая усмешку, что притаилась в краешках губ.

Замечает. Раздувает ноздри длинного породистого носа.

– Довольна, что первая в списке? Особенной себя возомнила?

Не выдерживает мурена, прищуриваясь. Не нравится ему мой открытый взгляд. Улыбка раздражает. Но мне параллельно. Глаза прятать не собираюсь. И вины своей не вижу. Сам пришел и к шефу позвал. Я не рвалась и у лестницы не караулила. Так чего лезть с непонятной настойчивостью?

– Что Вам нужно, господин администратор? – вопрос в лоб.

Время позднее. Меня кроватка ждет, по которой я очень соскучилась. Да и общаться с этим индивидом нет желания.

Устала. А еще пилить и пилить пешочком до дома. Минут сорок по ночному городу.

Да, идиотка. Такси бы взять, чтобы приключений на пятую точку не заработать. Но триста рублей за поездку – тоже деньги. В моем случае ощутимые. Потому даже не задумываюсь о таком виде передвижения. Экономия – слово, с которым я засыпаю и просыпаюсь последние три месяца.

– Мне-то ничего. А ты, смотрю, шустрая. Не успела устроится, уже к Макару Захаровичу в койку метишь? Желаешь перспективного мужика окрутить?

Нет, придурок, сейчас я мечтаю заехать тебе по роже. Наглой и противной.

Но не стану. Варись сам в своей ненависти, а меня не пачкай.

Отвечаю мысленно, а в слух совершенно иное:

– Вы ошиблись, Альберт Леонидович. Еще есть ко мне какие-то рабочие вопросы?

Легко удерживаю прежнее выражение лица. Ни за что не позволю этому человеку увидеть, что его слова меня унижают. Вот уж шиш ему с маслом.

Ой, кого-то Кондратий, похоже, скоро хватит, если мы не разойдемся. Вон уже и глаз дергается. Но мурена сам виноват. Не надо цепляться ко мне.

Не зря же говорят, будь добрее, и люди к тебе потянутся.

– Следующая смена через два дня! – рыкает он, как хороший бульдог.

Понятно. Сказать мужику больше нечего.

– Спасибо, я помню.

Разворачиваюсь и спокойно, не торопясь, направляюсь в сторону выхода.

– Стерва, – доносится в след.

А я улыбаюсь.

Ну, надо же, похвалил.

В фойе стягиваю перекинутую через рюкзак джинсовку и надеваю на себя, застегивая на все пуговицы. Вечером уже бывает прохладно, а я такой зяблик, что и днём могу замерзнуть.

Подхватываю рюкзак, решая и его пристроить на спине, чтобы руки были свободны. Так, на всякий случай. И только по ощущениям понимаю, что кого-то сзади задела. Хотя до этого момента никого не видела.

– Простите, – оборачиваюсь с извинениями.

И встречаюсь глазами с мужчиной. Очень высоким. Таким, что голову задирать приходится, хотя и я не маленькая. Метр семьдесят три, как-никак.

– Ничего страшного, – кивает он, внимательно меня рассматривая.

– Отлично, – выдыхаю, радуясь, что хоть тут без разборок обошлось. – Хорошего вечера.

Желаю мистеру-незнакомцу с улыбкой, удивляющей меня до глубины души, и выхожу на улицу.

Спину жжёт внимательный взгляд, но я не оборачиваюсь.

Домой-домой.

***

– Евгений Иосифович, добрый день! Это Соня Гурова, – выпаливаю в трубку, как только гудки сменяются глубоким ровным голосом.

– Приветствую, Софья Викторовна.

И пусть по паспорту я – София, мне совершенно неважно, как лечащий врач сестры изменяет мое имя. Пусть хоть Зиной называет, главное, хорошо выполняет свою работу.

– Завтра утром мы вводим Вашей сестре последнюю дозу необходимых препаратов. Вы же помните? А вот дальше поддерживать её уже будет сложнее. Отечественный заменитель всё же слабоват. Но мы приложим все силы…

– Евгений Иосифович, – перебиваю, зная, как тот любит увлекаться и минут по десять мусолить каждый момент. – Я нашла деньги на следующие две недели. Поэтому и звоню. Можете делать предварительный заказ на медикаменты. Оплачу сегодня через пару часов.

Глава 4

Десять минут быстрым шагом до нужной остановки, две пересадки на общественном транспорте. И вот, спустя час и двадцать три минуты, я оказываюсь в поселке Рождествено, где расположен закрытый медицинский центр для людей с заболеваниями и травмами нервной системы. Ну и моя Лиза тоже.

Нет, Центр «Здоровье», естественно, не закрыт, это я его так охарактеризовала, потому что хорошо понимаю, что простым смертным сюда просто так не попасть. Не потянут финансово. Вот и мы не смогли бы. Но… Мелех неожиданно помог.

А я не смогла отказаться. Потому что в обычной больнице моя сестра не протянула бы и дня. Не потому, что там люди безразличнее, ремонт дешевле или врачи не такие высококвалифицированные. А потому, что условий необходимых нет, оборудования специального, медикаментов импортных, какие можно заказать тут и, конечно же, круглосуточных медсестер, которые к каждому пациенту поштучно приставлены, а не одна-две на весь этаж.

– Добрый день, – молодой охранник внимательно изучает вначале меня, потом паспорт, а дальше просит коллегу проверить список посетителей, которым разрешен допуск на территорию.

Не переживаю, поскольку за три месяца уже привыкла к этой процедуре. И даже охранники почти все знакомые. Но правила – есть правила. Никто не хочет вылететь с насиженного хлебного места, позволив себе расхлябанность или непрофессионализм.

Подозреваю, тут на лечении находятся такие пациенты, за любую информацию о которых некоторые желтые газетенки с удовольствием продадут не только душу, но печень. Потому всё строго до жути и никаких отступлений и исключений не делается ни для кого.

– Проходите пожалуйста, София Викторовна, – датчик на магнитной кованной двери с красного перещелкивается на зеленый, и Соколов Олег Иванович, как написано на нашивке спецформы, распахивает передо мной калитку и приветливо улыбается.

Кажется, у них даже улыбки строго регламентируются, а также степень растяжения губ для той или иной категории родственников.

Шучу, естественно. Но это нормально. Нервное. Всё же я не в санаторий к сестре приехала. А в место, где…

– Прошу за мной.

Вовремя сбивает с угнетающей мысли Соколов, и я, благодарно кивнув, пристраиваюсь следом за провожатым.

Большое трехэтажное неправильной формы здание внутри оформлено в светло-серых и голубых тонах, а все стены украшены репродукциями на совершено разные темы. Не больница, а художественная галерея, приходит на ум сравнение.

Только медсестры, мелькающие то и дело на этажах и приветливо улыбающиеся, словно старую добрую знакомую повстречали, напоминают, что это не так.

Пока доходим до второго этажа, успеваю насчитать четыре зоны отдыха, оборудованные не только удобными креслами и диванчиками с соседствующими поблизости журнальными столиками, где даже журналы и газеты разложены идеально симметрично. Но и мини-фонтанчики, и кондиционеры, и очистители воздуха. А также множество зеленых насаждений в горшках, кадках, металлических кашпо и разноуровневых подставках. Рядом обязательно присутствуют кулеры с водой и аппараты для приготовления кофе, как ни странно.

– Бухгалтерия, – кивает на массивную из белёного дерева дверь Олег Иванович, хотя я и сама прекрасно это знаю. Была уже здесь раз шесть, если не больше, да и на стене рядом со входом большая табличка четко сообщает, кто сидит в этом кабинете. – Девочки предупреждены и ожидают.

– Спасибо.

– Оставлю Вас, – чуть склоняет голову охранник и, дождавшись, что я приоткрою дверь, отступает в сторону, готовясь вернуться на свой пост.

Моего ответа не требуется. Да и не расположена я к болтовне. Серьезное учреждение. Серьезные проблемы. Серьезная я.

– Здравствуйте, – приветствую трех девушек, что обращают на меня внимание, как только вхожу.

– Добрый день, София Викторовна, рады видеть вас у нас.

Хочется ответить, что шутка довольно несмешная, но молодая бухгалтерша и сама понимает, что ляпнула что-то не то.

– Проходите, пожалуйста, – тут же включается девица в рабочий режим. – Я все документы подготовила. Проверьте данные и распишитесь. Я отметила галочками нужные места.

Всё стандартно, и этот щебет, в принципе, мне совсем не нужен, вполне достаточно легкой веселенькой мелодии, что негромко звучит из колонок, подключенных к системному блоку.

– Все правильно, – поставив последнюю подпись, возвращаю стопку бумаг Анне Константиновне.

Ага, снова бейджик читаю от нечего делать, пока работница скрупулезно проверяет каждый заполненный мною лист. Фамилия интересная – Жук. Прикольно.

– Отлично. С Вас вот эта сумма, – складывает на калькуляторе итоги по трем договорам, которые я подписала. – Карта или наличные?

– Наличные.

Оплачиваю необходимое, и вот уже новое действующее лицо появляется в пределах видимости.

– София Викторовна, прошу за мной. Я провожу вас в палату к сестре, – светловолосая медсестра в светло-розовой униформе, состоящей из брючек и рубашки с коротким рукавом и воротником-стоечкой, застегивающейся сзади на пуговки, мило улыбается и шире распахивает дверь, ожидая, когда я застегну рюкзак. – Евгений Иосифович разрешил Вам побыть в палате полчаса.

Кажется, эти «полчаса» девушка воспринимает как некую великую щедрость от местного светила и божества. Не знаю, может, моё воображение просто штормит, вот и думаются глупости. Но, я всего лишь слабая девчонка, поэтому стараюсь держаться, как могу. Вот и пытаюсь цепляться за всякие нелепости, чтобы не сорваться, не разрыдаться, не закатить истерику.

Я. Должна. Быть. Сильной.

И я буду.

– Вам сюда, – указывает блондинка на дверь, когда мы останавливаемся почти в самом конце левого крыла на втором этаже. – Я вернусь, когда подойдет время.

Киваю без слов, так как комок подкатывает к горлу, и мне кажется, я не смогу и слова сказать. Но нет, ошибаюсь. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, уверенно берусь за ручку и, опустив ее вниз, толкаю вперед дверь.

Глава 5

Клуб еще на подходе встречает, нет, не громкой музыкой, а простреливающими сквозь тело битами.

Туц, туц, туц.

Секунда-две-три. И вот ты уже втягиваешься в ритм. Он заряжает динамикой, насыщает энергией. Будоражит кровь. Каждый последующий шаг сам собой подстраивается под композицию, словно запрограммированный. Становится легче, плавнее. Тело ведет в попытке сделать движение плечами, распрямить спину, вильнуть бедрами.

Да, музыка чарует, утягивая в свой мир…

Киваю охране, стоящей на улице у входа и неторопливо пропускающей посетителей. Небольшая толпа их совершенно не напрягает. Привыкли. Как и я. Неудивительно, в субботний вечер мало кому хочется сидеть дома, особенно если возможности позволяют, и есть желание отдохнуть в веселой компании.

Меня замечают, улыбаются шире, теряя интерес к тем, кто мнется у входа. Тут же отодвигают их в сторону, давая возможность пройти без помех.

– Один момент, уважаемые, – басит Семен, двухметровый широкоплечий здоровяк, делая шаг вперед. – Все попадете в клуб, не надо так волноваться и возмущаться, - и уже мне. – Ждём выступления, Златовласка.

– Спасибо, – киваю, по привычке без улыбки, и ныряю внутрь.

На бубнеж и фырки со стороны не обращаю внимания, привыкла. Пусть подавятся ядом, ко мне не прилипнет.

Настроения, естественно, нет. Душевное состояние – полный раздрай. Но нужно работать. И именно этим я сейчас займусь. Прикрываю на несколько мгновений глаза, делаю глубокий вдох и еще более глубокий выдох. И приступаю к нанесению обязательного макияжа.

Привычная программа проходит, как по маслу. После первого танца делаю перерыв на пятнадцать минут, необходимые девочкам, ставящим программу втроем. Совсем немного изменяю второй номер из трех, а завершив последний, как обычно, исчезаю.

Смыть грим, нанести увлажняющий крем, переодеться, отдохнуть пять минут в тишине на диване. Все действия выполняю на автомате. Сегодня нет надобности встречаться с Макаром, поэтому собираю вещи в любимый рюкзак, накидываю ветровку, чтобы не делать этого у выхода, и, заперев дверь, выхожу в зал.

Через пять минут я буду на улице, еще через полчаса – дома. Проговариваю себе план действий, когда меня очень сильно толкают в бок. Удержаться после такого на ногах нет никакой возможности. Так же, как и сгруппироваться. Поэтому просто прикрываю глаза, с секунды на секунду ожидая удара либо об пол, либо о столб, как не повезет.

– Ух, поймал, – звучит над ухом голос, одновременно с тем, как я впечатываюсь во что-то очень жесткое, но живое. – Уже можно смотреть.

Чуть ехидный смешок задевает. Распахиваю глаза.

– Привет, – мужчина улыбается, а я просто моргаю, приходя в себя.

– Спасибо.

Произношу положенное, когда оказываюсь на своих двоих.

– Этого слишком мало за мой благородный подвиг, – качает в ответ головой.

– Что тогда?

Хмурю брови, туго соображая. Все же ситуация нестандартная, и ей получается выбить меня из привычного состояния отрешенности.

– Десять минут твоего драгоценного времени, - над ответом, кажется, мужчина совершенно не думает. Будто знает его давно.

Приподнимаю бровь, ожидая дополнительных пояснений.

– За моим столиком. Всего лишь, - добавляет вновь ехидно. - А парни как раз тут закончат выяснять отношения и махаться.

Только сейчас замечаю, что драка двух подвыпивших мачо-мэнов еще не закончилась, а немного сдвинулась в сторону. Но недалеко. Все равно опасно. А охрана, на удивление, не сильно спешит, а медленно подтекает.

– Хорошо, – соглашаюсь, удивляясь самой себе.

Это что-то новенькое в моем исполнении.

Но передумывать уже поздно. Незнакомец перехватывает мою ладонь и тянет за собой.

***

ВИП-столик незнакомца расположен на невысоком подиуме, искусственно отгорожен с трех сторон металлическими поручнями и черными массивными столбами-колоннами, поддерживающими второй этаж-балкон. Всё вместе создает некую интимность и уединенность. Присаживаюсь на один из трех небольших диванчиков, окружающих овальный стол, и медленно осматриваюсь.

Дорого, комфортно и мило.

Никогда не была в зале со стороны зрителей. Ну вот, попробовала. Неплохо, но всё равно дома лучше и спокойнее.

Осмотревшись, перевожу взгляд на незнакомца. И припоминаю парочку моментов. Первый – моё выступление в прошлый раз и… Это тот мужчина, с кем я случайно пересеклась взглядами. Странно, что запомнила. Но не сомневаюсь, что был он. Хм, вечный тусовщик? Слабо похож, но кто ж его поймет.

Второе – опять же прошлое выступление. Я задела его рюкзаком, когда собиралась идти домой. Да, точно. Именно его.

– Всё в порядке?

Ловит мой внимательный взгляд на себе и легко его удерживает. А меня ведёт от этого. Никогда за собой такой глупости не замечала, а тут поплыла.

– Да.

Выдыхаю одними губами, а он, как хищник, тут же фиксируется на них. Моргаю, стараясь сбросить наваждение. Замечает, чуть приподнимает краешек губ в усмешке и кивает на стол.

– Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Это вкусно, попробуй.

Мужчина предлагает мне свой напиток, наклоняется слишком близко, говорит уверенно и громко, чтобы я слышала. От музыки, что звучит на весь клуб, закладывает уши. Биты отбивают ритм, внутри все вибрирует.

Но вот от музыки ли только?

Точно нет.

Он очень близко, непозволительно. Пахнет приятно, тонкие ноты черной смородины и бергамота. И шлейфом кедр и мускус.

М-м-м, втягиваю незаметно чуть глубже. Идеально.

Не люблю все эти термоядерные парфюмы, которыми некоторые орошают себя в таком количестве, что уже не просто пахнут, а воняют. Здесь же безупречный баланс.

Его теплая рука на моей талии, ну почти, держит уверенно, слегка поглаживая. Я позволяю, что удивительно, не испытывая никакого дискомфорта. Наоборот, мне нравится. Словно так и должно быть, ей там самое место.

– Попробуй.

Вновь предлагает змей-искуситель, слегка улыбаясь. Чувствую его взгляд на моих губах, отчего меня вновь ведет, а мотыльки внутри нервно бьются о ребра.

Глава 6

Минута моего триумфа обрывается. Он снова всем управляет. Перехватывает мою ладонь, тянет за собой. Успеваю подцепить рюкзак и иду за мужчиной, пробираясь через танцпол и толпу народа. В воздухе чувствуется отчетливый запах алкоголя и кальянного дыма. В груди от громкой музыки все вибрирует. А еще от того, что мне предстоит.

– Ну, и где тут у вас комнаты для уединения?

Останавливается перед тяжелыми портьерами, прикрывающими вход в коридор для персонала. Осматривает меня голодным взглядом сверху вниз и обратно.

Ожидает… чего?

Что струшу? Пойду на попятный?

Нет.

Я все решила.

Уже сама делаю шаг вперед и веду его за собой в свою личную кандейку. Почему нет? Диван там есть, остальное не столь важно.

Мотыльки в груди стыдливо прикрывают глазки ладошками. Ведь я даже намеков на такое никогда не допускала. А тут опустилась до секса с незнакомцем. Но совесть молчит. Все равно возвращаться сюда я больше не планирую. Нет больше цели зарабатывать танцами, нет смысла перебарывать три раза в неделю стыд от мелькания перед толпой в полуголом виде. Все рассыпалось, как карточный домик.

Открываю дверь, пропускаю мужчину вперед. Может, сам передумает?

Нет, проходит и, ощущая себя хозяином положения, садится по центру дивана, широко расставив ноги. Обстановка его вообще не интересует, судя по тому, что смотрит только на меня.

– Сюда иди.

Переход к приказному тону настолько неожиданный, что я не задумываюсь. Завожу руку за спину и просто защелкиваю замок на двери. Возврата не будет.

Сама не замечаю, как рюкзак выпадает из рук, и я делаю первый шаг. Добровольно, удивляясь самой себе. Потому что это не его решение, мое.

Сердце стучит, как бешенное, с предвкушением и острой тянущей болью.  

– А ты – смелая малышка, да?  

Не отвечаю. Ему мои ответы и не нужны. Он разглядывает меня, словно видит впервые. Хотя, уверена, за столиком и так рассмотрел всю от и до.

 Что ж, смотри. Стягиваю джинсовку и откидываю, не глядя, в сторону. За ней следует футболка. Майка вдогонку. Смотрю в глаза. Сейчас совершенно черные. От карей радужки не осталось и следа.

Дышит глубоко, чуть сжимая кулаки. Надеюсь, тебе нравится зрелище? Приподнимаю краешек губ, намекая на улыбку. Мотыльки внутри от моей смелости, убрав ручки с глаз, теперь держатся за сердечки, приоткрывая рты.

– Ближе, – очередной приказ.

Не могу ослушаться, делаю шаг, упираясь в его ноги, и опускаюсь на колени, ловя на жестких губах предвкушающую улыбку.

Протягиваю руки, слегка подрагивающие, и медленно, одну за другой, расстегиваю пуговицы на рубашке. Пальцы начинают исследовать шею. Губы, едва касаясь кожи, повторяют их путь. Ниже и ниже, к широкой груди, к животу, плоскому, красивому. Он подрагивает от моих прикосновений. Так волнующе. Ниже. Смело опускаю руки на ремень, расстегиваю ширинку и оттянув края, замираю, разглядывая. 

Он… Он большой. Красивый. Ровный, крупный. И очень твердый. Трогаю его ладонью, провожу вверх-вниз, обнажая розовую головку.

На секунду поднимаю глаза вверх и ловлю жадный взгляд. Он наблюдает за мной внимательно и коротко вдыхает воздух. Грудь резко поднимается и опускается. И, словно в такт движению легких, подрагивает член в моих пальцах.

– Передумала? – хрип в голосе невероятно бьет по ногам, ослабляя их, заставляя сжать ладошку сильнее.

– Нет… – шепчу чуть слышно и обхватываю головку губами, пока смелая.

Сладкий, мучительный стон отдается дрожью по коже. Вызывает тянущую боль внизу живота. 

Он… вкусный, на удивление. Везде. И там тоже. Хотя всегда думала иначе о таком виде развлечений. Не медлю. Пробую сначала языком по кромке уздечки, отслеживая реакцию на свои действия. После обхватываю головку, впускаю в рот.

– Ниже, малышка. Возьми глубже. 

Голос прерывистый, взгляд темный, горящий. От того, как он жадно смотрит, сжимает добела кулаки, часто дышит, горячие искорки пробегаю вдоль позвоночника.

Послушно приоткрываю рот шире, беру глубже, насаживаюсь, до горла, до спазмов. Вверх-вниз. Несколько раз. 

А потом на затылок ложится тяжелая ладонь. Прихватывает несильно, но властно за волосы, не давая свободы, и задает темп.

 Мне неудобно, потому что он не жалеет, не позволяет вздохнуть полной грудью. Мне тяжело, ведь он и в самом деле большой. И в то же время ужасно жарко от собственной смелости, от развратности того, что сейчас здесь происходит.

Его терпкий запах бьет в голову так, что напрочь отключает любую мыслительную деятельность. Я и не думаю. Я тону в ощущениях. Просто задыхаюсь. И одновременно кайфую, потому что это именно то, что мне требовалось. Отключить сознание.

Кажется, что все скоро кончится, он до дрожи напряжен, рука слишком тяжела, движения безумно напористы… Но неожиданно всё прекращается, и меня отпускают.

***

Поднимаю голову, смотрю удивленно, но задать вопрос не успеваю.

Глава 7

Пребываю словно в вакууме, пока продвигаюсь к выходу. Кажется, кого-то случайно задеваю, а вот извиняюсь или просто думаю об этом, сказать точно не могу. Организм устал. Безумно устал. Будто в нем вырубило всё электричество, разом, без предупреждения.

Оп! И нет. Свет померк.

И все системы работают в аварийном режиме, но пока, слава Богу, справляются.

Я продолжаю идти. Шаг за шагом. Вперед. Просто вперед.

– Давай-ка, немного левее. Вот так, ага, умница, – кто-то уверенно сзади обхватывает за талию и слегка управляет мною.

Не сопротивляюсь, главное, что не останавливают. Не задают вопросов. Не навязывают бестолкового разговора, который нужно поддерживать. А значит, с каждым шагом я фактически приближаюсь к дому, к своей квартире, к одиночеству.

Нет, не хочу думать.

Не хочу вспоминать.

– Теперь вот сюда, так. Правильно.

Хмурюсь, потому что в поле зрения попадает молодой человек, смутно знакомый, он кивает, будто мы должны быть уже представлены друг другу, и распахивает дверь машины, предлагая забраться внутрь.

Огромный черный внедорожник. Пугающе огромной.

Безразличие на минуту отступает, и я непонимающе оглядываюсь, стараясь сообразить: а что, собственно, происходит вокруг меня?

Мы на парковке возле клуба, который я покинула, используя лишь автопилот и какого-то командира сзади. Тот пару раз менял мой курс, явно избегая ненужного столкновения.

Оборачиваюсь и почти не удивляюсь, натыкаясь на темный пронзительный взгляд моего первого мужчины. Но сейчас в его глазах нет того голодного блеска, которым он сжигал меня во время нашего короткого, но довольно тесного общения. Нет высокомерного пренебрежения, с каким он смотрел в ВИП-зоне, предлагая сделать ему минет. Нет злости, той, что тлела в глубине очей, когда он кидал мне нелепые обвинения в моем обмане... На секунду приходит ассоциация с волнением и сопереживанием… Но я отбрасываю ее, как полную нелепицу.

– Что… ты…

Хочу спросить о том, что вообще происходит. Почему я именно здесь, на парковке, если такси не заказывала, да и идти собираюсь в другую сторону. Почему он рядом, если мы распрощались еще в клубе. Кто эти люди, что стоят возле большущей машины и следят за нами, явно ожидая какой-то команды.

И да, я не оговорилась, именно за нами. Потому что незнакомец, который откуда-то знает мою сестру, знал… так и продолжает держать меня за талию. А я, словно в порядке вещей, умудряюсь немного на него опираться.

Господи! Ноги устали и еле держат. Вот и всё объяснение.

– Поехали домой, – вместо всего произносит он негромко.

Да, клуб остался позади и теперь повышать голос нет необходимости. Потому говорит спокойно, уверенно. Не вопросом, утверждением.

– Я сама, – мое привычное «я могу сама» вновь вылезает на первый план, но удивительно быстро уступает мягкому…

– Пожалуйста, давай не будем нагнетать.

Вскидываю взгляд, минуту смотрю в невозможно красивые глаза. Ага, сил ни на что нет, а восхитительно-завораживающие омуты умудряюсь заметить. И просто киваю.

– Киевская, 17.

– Давай, я тебе помогу, – обнимает чуть крепче и подсаживает на ступеньку, чтобы разместить в монстро-машине.

Не сопротивляюсь. И спокойно выдерживаю мимолетное прикосновение к груди, когда он защелкивает ремень безопасности.

– Семь минут, – произносит молодой человек, проложив путь на дисплее, встроенном в автомобильную панель.

И дождавшись, когда Он обойдет машину, займет соседнее со мной место и кивнет, заводит двигатель и плавно стартует.

– Если ты достанешь ключи и назовешь номер квартиры, то можешь засыпать прямо сейчас, – вновь внимательно меня разглядывая, выдает странный незнакомец. – Обещаю доставить до кровати в целости и сохранности.

Это обещание кажется таким сказочно-нелепым, что, сама от себя не ожидая, хмыкаю с улыбкой.

Господи, какой бред! Что вообще происходит с моей жизнью?

– А ведь ты даже не знаешь, как меня зовут, – качаю головой, успокаиваясь, и в следующий момент привожу мотыльков, оживающих в груди, в очередной шок.

Делаю так, как мне только что предложили: достаю ключи и вручаю незнакомцу.

– Двадцать два.

– Утром я буду знать о тебе всё.

Не знаю, слышу это наяву, или уже впадая в дрему, потому что глаза закрываются и… да, я засыпаю.

***

– Эй, Соня, пора просыпаться.

Доносится сквозь дрему смутно знакомый голос. Но так фантастически четко вплетается в предрассветный сон, что не придаю этому значения, пока… одеяло не начинает потихоньку от меня убегать. Вначале оголяется шея, потом плечо, грудь.

Ворчу и подтягиваю беглеца назад, переворачиваясь на бок.

Следом тонкие ноты черной смородины и бергамота, а шлейфом кедр и мускус щекочут рецепторы, заставляют нахмуриться и вдохнуть запах глубже. Знакомый запах. Откуда?

Неосознанно тянусь за ним, стараюсь вспомнить, что нас связывает, и утыкаюсь носом во… что-то теплое. Размыкаю ресницы и обозреваю широкую грудь в черной футболке с V-образным вырезом.

Глава 8

– Спасибо за завтрак.

Соскакиваю с углового дивана и начинаю убирать посуду в мойку, а остатки еды в холодильник, краем глаза кося на гостя. Сидит и в ус не дует, что можно бы и честь знать. Топать, так сказать, отсюда.

– Мне действительно нужно спешить, поэтому, очень прошу, не тяни резину, – оборачиваюсь, вымыв и поставив в сушку последнюю чашку.

Совершенно не понимаю, о чем нам с Алексом нужно поговорить, если даже на похороны к Максу никто из семейки Гроссо не соизволил приехать. Ни мать, ни брат не отреагировали на информацию о месте и времени погребальной церемонии, которую я им отправляла.

– Соня, сядь.

Короткая фраза, сказанная спокойный уверенным тоном. И я выполняю ее прежде, чем успеваю сообразить: хотела ли я этого сама или подчинилась.

– Как ты себя чувствуешь?

Алекс смотрит, не моргая. Серьезен, внимателен к деталям. И непостижим. Если его так заботит какая-то левая девчонка, почему о родственнике-то не переживал?

– Всё в порядке, – отвечаю, ощущая, как румянец опаляет щеки.

Господи! Что за разговоры с утра пораньше.

– А врать ты не умеешь, что радует.

Констатация факта, не вопрос.

А это он откуда взял? Приподнимаю брови, но молчу.

– Ты, когда садилась на диван, хмурилась, да и держалась немного боком. Будто тебе некомфортно. Если нужно, можем съездить к врачу, он тебя осмотрит.

– Нет, спасибо, – краснею еще больше.

Только этого мне не хватало. Да я теперь все медицинские учреждения десятой дорогой обходить стану. Слишком много их в последние месяцы было в моей жизни.

– Расскажи мне всё, пожалуйста. Про Макса и его жену.

Смотрю на Алекса и не понимаю: он шутит так? Только вот ни разу не весело. Скорее, отвратительно. Гнев, что совсем недавно утихомирился вспыхивает с новой силой.

– А не слишком ли поздно ты, мистер Алекс Гроссо, решил поинтересоваться своим братом и его супругой? Раньше же было наплевать. Что изменилось? Да ваша семья даже на свадьбу не приехала. Решили, что Лиза недостойная пара? Нет нужного образования, серебряной ложки во рту, многомилионного приданого, высокопоставленных родственников. Только вот они всё равно любили друг друга. Понимаешь? Любили. Хотя вам, богачам, наверное, такое слово не знакомо, не то, что чувство.

– Соня, я понимаю, как бредово это выглядит со стороны. Но поверь, у нас с братом были неплохие отношения.

– Оттого ты ни разу не навестил молодую семью? А они, между прочим, полгода были женаты.

– Макс был уже дважды женат. До того, как сделал предложение твоей сестре.

Неизвестная до этого момента информация, как ушат холодной воды, вылитый на голову, меня парализует. Нет, такого я не знала. И Лиза не делилась.

– Первый раз брак продлился год, – Алекс говорит спокойно, но по напрягшимся плечам понимаю, что не все так просто. И ему трудно говорить о брате. – Валентина была хорошей девушкой, доброй милой. Мужа любила. И Макс был доволен, но потом все чаще стал пропадать в поездках, а затем просто ушел из дома и подал на развод. Все объяснения – ему стало скучно со слишком правильной девушкой. Второй раз брак продлился восемь месяцев. И Макс, и Валерия любили тусовки, отдых за границей, различные вечеринки. И, кажется, не нагулялись. Кто кому изменил не знаю, но расстались они быстро, написав причину развода, как не сошлись характерами. Это произошло всего год назад. И через пару месяцев, когда Макс вновь сообщил о желании жениться…

– Вы решили, что это его очередная блажь, которая не стоит внимания.

Заканчиваю я за него, начиная немного понимать.

– Именно так. Мне действительно жаль, что мы отсутствовали на свадьбе. Но на то была и другая причина. Наша мать была сильно больна. Пришлось увезти ее заграницу. Вернулись всего пару месяцев назад.

– Неужели вам не сообщили о гибели брата? – качаю головой, не веря. – А как же телефоны, интернет. Разве полиция не пыталась связаться?

– Пыталась. И как только у нее получилось, мы вылетели назад. Я видел полицейский отчет. Но к тому времени похороны уже прошли. А моя личная помощница, бывшая личная помощница, проигнорировала твой звонок, и решила нас не беспокоить. Мне действительно очень жаль, а для мамы смерть сына стала страшным ударом. Боюсь, что она вновь может слечь.

– Это был несчастный случай, – говорю то, что услышала от полицейских, поднимая глаза от сцепленных пальцев. Сама не помню, как стала их выкручивать, вспоминая тот ужасный день, когда в дверь позвонили. – Не знаю, почему ребята решили вернуться. Я их ждала только к концу недели и... тогда не сразу поверила в этот ужас.

– Они были счастливы?

Не могу понять, когда Алекс пододвигается ближе. Кажется, только сидел напротив, а уже рядом, прижимает меня к своему сильному крепкому плечу, поглаживая по спине. А я, стерев сбежавшую по щеке слезу, сама не замечаю, как во всю рассказываю о том времени, когда сестра была по-настоящему влюблена и любима.

***

– Это ничего не значит.

Пережив минуту слабости, вновь вздергиваю вверх подбородок и отодвигаюсь. Близость Гроссо действует неправильно, слишком уютно с ним рядом, слишком тепло, слишком… всего слишком. Складывается обманчивое впечатление, что он действительно мне сочувствует и сопереживает.

Глава 9

– Алекс Маркович, Софья Викторовна, добрый день! – Шац выходит из административного здания, чтобы встретить нас с Гроссо лично.

Хотя, не буду врать самой себе. Встречают не нас, а конкретно того, с кем иду бок о бок. Уверена, о прибытии важной персоны сюда сообщили заранее. Скорее всего даже раньше, чем я покинула собственную квартиру. Потому что при мне никаких звонков в клинику не совершали.

Поговорив с невестой, Алекс занял место на заднем сидении с противоположной стороны. Уточнил, всё ли в порядке, поскольку заметил нашу заминку с его охраной, и, получив мой утвердительный кивок, переключился на свой телефон. Я же, тоже не желая общаться больше необходимого, чтобы не выставлять себя в очередной раз дурочкой, с увлечением занялась наведением порядка внутри рюкзака, отыскивая пачку носовых платков.

Пошло оно всё к черту, я собиралась поплакать. Потому и решила подготовиться заранее к тому, к чему никогда нельзя быть готовым.

– Где вам будет удобнее побеседовать? Можем пройти в мой кабинет или расположиться в зоне отдыха, – возвращает в настоящее обволакивающий голос Шаца.

Сейчас он больше напоминает администратора, чем врача. Эта несвойственная ему услужливость напрягает, кажется лишней и слишком наигранной. Потому решаю, что мне с мужчинами не по пути.

– Евгений Иосифович, я бы хотела увидеть Лизу, – произношу, поймав паузу в непрекращающемся словопотоке гуру медицины.

– Э-э-э, да, конечно. Тогда Вам нужно пройти в морг. Он с другой стороны здания, – взмах вправо указывает примерное направление.

Мне этого достаточно. Сориентируюсь. Если что, охраны полно, не заблужусь. Коротко кивнув «Спасибо», устремляюсь к цели, слыша за спиной продолжение беседы мужчин.

– А Вы, Алекс Маркович, предпочитаете…

– То же, что и София Викторовна, – звучит уверенное, а через пару ударов сердца мою руку, комкающую в кулачке носовой платок, аккуратно, но уверенно берут в захват.

Вырываться не пытаюсь. Разыгрывать нелепую сцену на публике – упаси Боже! Лишь слегка замедляю шаг, подстраиваясь под Гроссо раньше, чем сама это осознаю.

– Так и не согрелась, – не вопрос, утверждение.

И я понимаю, о чем он. По сравнению с его горячей сухой ладонью мои пальцы – чуть влажные ледышки.

– Добрый день, – кивает нам высокий тощий мужчина в белом медицинском халате, когда мы обходим здание и попадаем внутрь.

– Дурацкая шутка, – шепчу я, обегая глазами практически пустое помещение, ни за что в нем не цепляясь взглядом, лишь пытаясь понять, где же Лиза.

Этот день не может быть добрым, он ужасный. Ужасный и трагичный.

– Павел Семенович, мы по поводу Елизаветы Гроссо, – Шац берет на себя роль главного распорядителя. – Не могли бы Вы…

Кажется, остальное они понимают без продолжения фразы вслух, а я на них и не смотрю. Меня магнитом влечет в дальний боковой проход и… Я оказываюсь права.

– Ох, да, прошу сюда…

Белый халат идет именно туда, я шагаю следом. Мне думается, что уверенно, но чужие руки на плечах подсказывают, что очень и очень медленно.

– Держись, Соня. Я рядом, – слышится, словно сквозь вату в ушах, голос Гроссо.

Киваю, благодаря без слов. А потом я вижу ее. Мою роднульку. Мою сестренку. Мою копию. Ту, что родилась всего лишь на пятнадцать минут позже, судя по записям в нашем общем детском альбоме.

– Привет, моя хорошая, – выдыхаю еле слышно и растягиваю резиновую улыбку на губах.

Лиза в отличие от меня всегда была легкой, позитивной, веселой. Шла по жизни уверенно и бодро, заряжая энергией всех окружающих. И меня заставляла смеяться, как бы порой не хотелось разрыдаться в голос.

Вот и сейчас в этом ужасном месте я не могу не выполнить то, что было заложено почти с рождения. Подарить сестренке лучик улыбки, которую она всегда от меня требовала.

– Ну, Сонюшка, улыбнись, сестрёнка! Смотри, какой день чудесный! Можно на речку сходить, позагорать, а там малинник есть недалеко, я тебе самых крупных ягод наберу. Сонь, ну, Сонь, ты только улыбнись!

– Лиза, он же наши деньги, что на молоко для тебя были отложены, забрал, чтобы своей отравы купить и маму вновь напоить.

– Не страшно, Сонь, Бог с ними, я и без молока обойдусь, а вот без твоей улыбки не смогу. Не расстраивай меня, родная.

***

– Соня, милая, нам уже пора, – странно знакомый голос заставляет вынырнуть из воспоминаний, в которые я углубилась.

– Нет, я хочу побыть с Лизой хотя бы еще полчаса, – качаю головой, не отрывая взгляда от мраморного лица сестры, идеально безупречного, но почему-то совсем не улыбающегося.

Отчего-то болят плечи, словно я пробыла в неудобной позе очень долго. И глаза режет, словно в них соли от души сыпанули.

Оглядываюсь и хмурюсь.

Сама не помню, когда села на стул. И был ли он тут изначально. В моих руках так и покоится тонкая, практически прозрачная ладошка близняшки, которую я старалась согреть всё это время. Потому что она замерзла еще больше, чем мои конечности.

И сейчас я уже не понимаю – вышло или нет. Мы обе с Лизой одинаково бледны, но я не ощущаю больше холода.

Глава 10

– Ты очень бледная, – вместо приветствия выдает Алекс, стоит мне распахнуть дверь и пропустить его в квартиру.

А ты охрененно безупречный и пунктуальный. Отвечаю мысленно, вслух же произношу привычное:

– Нормально.

– Смогла поспать?

Темный взгляд пробегается по лицу, прекрасно замечая и бледную кожу, и припухшие, покрасневшие глаза и нос, и искусанные губы, покрытые запекшейся корочкой, и идеально расчесанные и заколотые черной лентой в низкий хвост волосы. Всё это я знаю отлично, потому что еще пять минут назад бездумно сидела перед туалетным столиком, видя и не видя себя одновременно, вновь потерявшись в воспоминаниях.

Мы так много и так часто зависали с Лизой в этой квартире, что любая мелочь в ней легко затягивает в прошлое, заставляя или улыбаться, или грустить.

– Кажется, – пожимаю плечами.

Не говорить же, что так устала ворочаться в до жути неудобной сегодня кровати и бороться с тысячами мыслей, без спроса лезущих в голову, что в четыре утра уже была на ногах.

Зато сварила любимый кофе, закуталась в незаменимый пушистый плед и, забравшись с ногами на подоконник, на котором никогда не росли в горшочках цветы, не торопясь попивала согревающий напиток и бездумно смотрела в окно, встречая рассвет. Отдыхая и ни о чем не думая. В темноте и тишине, созвучной той, что царит у меня в душе уже вторые сутки.

– Не надо было вчера тебя слушать и оставлять одну, – уверенно заявляет Алекс, проходя на кухню и начиная греметь посудой, словно у себя дома.

Я же выказываю удивление лишь приподнятыми бровями. Ругаться сегодня нет никакого желания.

Через час предстоит ехать в ритуальный зал, который Алекс арендовал, чтобы все желающие смогли прийти и попрощаться с Лизой. Поэтому тратить сейчас последние силы на скандал, который все равно ничем не поможет, считаю полной глупостью.

Пожимаю плечами и иду к самостоятельному гостю, поражающему меня своей наглостью и самоуверенностью. Нет, понятно, что перед фамилией Гроссо открываются многие двери в нашей стране, хотя не только в нашей, не суть. Но это не значит, что и я начну прыгать, бегать и выполнять другие команды по щелчку его пальцев.

– Что ты хочешь? – уточняю, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку для опоры.

– Приготовить горячего сладкого чая.

– В гостинице фиговый сервис? – хмыкаю удивленно. – Сэкономил на чаевых, и обидчивая горничная перестала угождать?

– Горничная только что из своего платья не выпрыгивала, желая понравиться, – отбривает с ухмылкой, обернувшись.

С трудом заставляю выдержать жаркий взгляд и не отступить, потому что в какой-то момент кажется, что меня сейчас вместе с чаем используют за завтраком.

Господи! Что за бред в голову лезет? И когда успела стать такой похабщицей?

– А чай я тебе сделаю. Горячий и очень сладкий, – говорит с нажимом, заметив что хмурюсь. – И внимательно прослежу, чтобы ты не мухлевала. Силы, Соня, тебе сегодня очень пригодятся.

***

Ритуальный зал оказывается полон наполовину, хотя я позвонила вчера вечером только двум подругам сестры по танцам и Макару. Дальше, так понимаю, новость разрослась, как снежный ком.

Всё же Лиза была очень общительной девушкой в отличие от меня. Она не любила сидеть на одном месте и заниматься чем-то спокойным и монотонным. Постоянно в движении, в общении, новых знакомствах, танцах.

– Соня, прими мои соболезнования, – Мелех подходит одним из первых, останавливается рядом и перехватывает мою правую ладонь.

В левой постоянно комкаю носовой платок. Сегодня не плачу, но для подстраховки он мне не помешает. Да и рука занята.

– Спасибо, – киваю и делаю полшага назад, разрывая контакт.

Не люблю, когда меня трогают посторонние. Даже если этого можно ожидать, и человек мне известен.

– Что с больницей? Нужна помощь? Позволь мне оплатить все расходы. Мы же не чужие люди.

Макар говорит медленно, как привык. Чтобы каждая его фраза, каждое слово не были упущены.

– Нет, не нужно, – в отличие от самого Мелеха, я не считаю нас с ним родственниками и принимать помощь не спешу.

Вообще надеюсь, что эта встреча будет последней. У нас больше не осталось ничего общего и никого. А всё, что было в далеком прошлом, пусть там и остается.

– Соня, – попытка продавить смазывается, когда я смотрю в сторону сестры, лежащей в красивом гробу, обтянутом ярко-алым бархатом.

Кажется, что Лиза просто спит. Но вот-вот проснется. И всё у нас будет хорошо, нас снова будет двое против жестокого мира.

Нет. Не будет, понимаю в следующую секунду, фокусируясь на букетах цветов, обвязанных траурными ленточками, и выдавливаю из себя кривую улыбку.

– Нет. Я сама разберусь, – перевожу взгляд на Макара.

– Одна? Ты же не справишься, – да, отступать он не привык, оттого и кажется резким.

К тому же прав, как никогда. Но я лучше буду сама по себе барахтаться в рутинном болоте и медленно выбираться, чем окажусь должницей.

– Она не одна, – раздается уверенный и, как обычно, спокойный голос Алекса, а затем мне на талию опускается его рука.

А я даже не вздрагиваю. Вот как так может быть?

Словно внутри меня встроен какой-то радар, определяющий именно Гроссо и заставляющий отличать его ото всех остальных… а заодно позволять ему касаться себя столько, сколько захочет.

Отторжения нет. Ни на каком уровне.

Глава 11

– Ты! Зараза!

Рыкаю, стоит только получше проснуться и вспомнить, как закончился наш вчерашний вечер.

– Паразит!

Пинаю ладошками в грудь Гроссо, желая скинуть его с кровати. Моей, между прочим, кровати! Которую он занимает незаконно!

– Чем конкретно ты недовольна?

Спящий мерзавец лениво приоткрывает один глаз, не спеша просыпаться.

– Тем, что я к тебе не приставал вчера?

Выдает, улыбаясь, хулиган. От чего моё желание его прибить растет в геометрической прогрессии.

– Ну, прости, дорогая, не люблю пьяных девушек.

ЧТО?

Открываю рот, чтобы высказать все, что я думаю о хамстве и зашкаливающем самомнении некоторых пижонов, как глаза улавливают немаловажную деталь.

– А почему ты раздет?

– Потому что я сплю.

– В чем логика?

– Соня, я всегда сплю голым.

Гроссо явно заряжается энергией, потешаясь надо мной все больше.

– Но в первый раз ты… – взмахиваю рукой, чтобы мысль он додумал сам.

– Я успел одеться до твоего пробуждения, чтобы тебя не шокировать.

– Какой молодец! То есть сейчас, уже можно включать инфаркт? – язвлю от души.

– Милая, ты как сварливая жена, – притягивает меня под бок, закидывая сверху ногу. – Давай лучше еще немного поспим. Вчера ты была очень милой, а сейчас просто бука.

– Ты обалдел от наглости? – осеняет в следующий момент. – Ты вчера меня пытал! Или думал, я забуду?

Совершенно не горю желанием идти на мировую, зато поставить одного засранца на место – очень даже.

– Соня, радость моя, пытаю я обычно по-другому, – голливудская улыбка Гроссо ослепляет, отчего желание его стукнуть разгорается, как и моё недовольство. – Если хочешь, продемонстрирую.

– Нет, – фыркаю важно.

– Поздно, – летит в ответ.

Алекс резко перекатывается, подминая меня под себя. Перехватывает мои руки над головой и легко удерживает их там одной своей, второй же опирается сбоку в матрас, чтобы не давить всей массой. Ноги тоже оказываются зафиксированы тяжелыми конечностями нависающего надо мной мужчины.

Голого мужчины. Совершенно.

Приходит своевременное понимание. От чего мотыльки в груди, вредины несчастные, оживают и начинают обмахиваться платочками, хитро улыбаясь. А я недвусмысленно краснею.

– Обожаю твой румянец, – хмыкает хулиган, лежащий на мне.

И ведь его все устраивает. Вон как глаза блестят. И сна уже ни в одном из них не видно.

– Рассказывай, – выдает великодушно, – чего с утра расшипелась?

– Ты меня сейчас змеей назвал?

Прищуриваюсь, стараясь прожечь во лбу мужчины дырку, но упавший на глаза локон отвлекает. Фырчу и сдуваю его в сторону.

– Я этого не говорил, – пожав плечами, выдает Алекс и убирает мне волосы за ухо. –Так что там за претензии?

– Ты у меня про Мелеха все выпытал! – свожу брови к переносице. Просто так сдаваться не собираюсь. – Напоил и выпытал.

– Соня, милая, – мягко растягивает слова Гроссо, в то время как тепло в карих омутах остывает, превращаясь в острые льдинки. – Ты меня сейчас обвиняешь в том, что я тебя спаивал?

Мурашки от фразы, произнесенной тихим шепотом, табуном проскакивают по позвоночнику, заставляют непроизвольно дернуться вверх и прижаться грудью к горячему телу мужчины.

– Э-э-э, нет, – подумав секунду, отчаянно верчу головой. – Я неправильно выразилась. Прости.

– Пра-а-авда?

Мягкости в мимике как не было, так и нет. Алекс начинает пугать.

– Ну тогда с тебя причитается за клевету, – выдает он, выдержав приличную паузу и заставив меня побледнеть.

– Что? – голос пропадает и сипит.

– Поцелуй, – уверенно заявляет зараза.

И пока я соображаю, что и к чему, мои губы требовательно и уверенно захватывают в плен.

Сладко-чувственный и безумно-провокационный.

Мотыльки стыдливо прикрывают глазки ладошками и отворачиваются, охая и ахая. И я их в этот момент отлично понимаю. Мне становится о-очень жарко.

***

– Я всё равно зла.

Сообщаю в потолок, когда дыхание нормализуется, а сердце чуть медленнее продолжает колошматить в груди.

– А я не против, – доносится довольное сбоку, где лежит совершенно не запыхавшийся мужчина. – Хочешь, попрошу прощения?

Перевернувшись на бок, Алекс вновь нависает сверху, голодным взглядом рассматривая мой рот. Большого труда, чтобы понять, как именно он хочет извиняться, не требуется.

Вдыхаю поглубже и облизываю нижнюю губу, которую колет после тесного общения с колючей небритостью.

– Я даже настаиваю, – не сдается брюнетистая зараза.

Его глаза при этом становятся не просто тёмными. А чернющими.

Глава 12

Война войной, а обед по расписанию.

Вот и я решаю выползти в люди. Точнее до магазина, чтобы прикупить себе свежего хлеба и продуктов. А то из съедобного только остатки коньяка, неоткрытая бутылка какого-то, уверена, дорогого красного сухого вина и банка оливок, которые только совсем в голодное время меня спасут.

А хочется уже чего-то существенного, горяченького. Пусть того же куриного бульона или даже полноценного супчика, который, кажется, последний раз варила лет сто назад или даже больше.

Выбираю спортивный костюм светло-серого цвета, состоящий и широких брюк с манжетами на щиколотках и толстовки с капюшоном, одеваемой через голову. Натягиваю белые короткие носочки, закалываю привычный высокий хвост черной резинкой, водружаю на нос большие темные очки. Удобные кроссы обуваю, даже не развязывая шнурков.

Готова.

Подхватываю рюкзак, заранее проверив наличие в нем кошелька, и выхожу за дверь. Лифт, поскрипывая, спускает меня на первый этаж, где, как обычно попахивает сыростью вперемешку с хлоркой. Проношусь этот участок, задерживая дыхание, потому что вонь резко бьет по рецепторам, заставляя кривиться, и распахиваю дверь.

Город встречает легкой прохладой и солнцем, выглядывающим из-за быстро убегающих туч.

Вот же!

Пока пребывала в своих мыслях, прокручивая прошлое в голове, даже не заметила, как на улице начался и закончился дождь. Что ж, это даже хорошо. А то весело бы я смотрелась в солнечных очках вместо зонта над головой.

Ветерок легкими порывами оглаживает лицо и убирает намеки на подъездный смрад. Делаю глубокий вдох, потом еще один. Прикрываю на секунду глаза, смакуя насыщенный озоном воздух, который сейчас особенно приятен и вкусен, и делаю шаг из-под козырька над подъездной дверью.

А налило неплохо, оцениваю количество и размер луж. Аккуратно обхожу водные препятствия и совершенно не замечаю, что прямо перед носом останавливается темно-синий паркетник.

– Какая приятная неожиданность.

– На ловца и зверь бежит.

С передних сидений одновременно вылезают двое мужчин, видеть которых у меня нет никакого желания. А вот по их довольно оскаленным рожам этого не скажешь.

– Ну что, цифра, деньги приготовила? Помнишь, какое число на носу? – тот, что сидел за рулем, подходит ближе, запихивая руки в карманы, и осматривает меня с ног до головы.

– Помню, – прищуриваюсь в ответ, врастая в землю, и не планирую отступать, хоть он и вторгается в мое личное пространство. – У меня есть еще два дня.

– Хм, какая умная, да, Пахан? – сплевывает второй в сторону, демонстративно медленно скользя оценивающим взглядом по моей фигуре.

Неужели смутить хочет?

Болван. Я к этим липким взглядам привыкла еще в клубе. И научилась игнорировать. Потому что по-другому работать там не смогла бы.

Вот и сейчас его демонстративно-хамское поведение меня совершенно не волнует и не нервирует. Просто параллельно.

Единственный, кто меня за все время смог зацепить, заставив дрожать, покинул мою квартиру несколько часов назад. И сейчас, более чем уверена, уже паковал чемоданы, чтобы вернуться к себе домой.

Вот и правильно. Так будет лучше всего.

Для всех.

– Долг верну вовремя, не волнуйтесь, – смотрю прямо в глаза водителю, не опуская подбородок. – Если вопросов больше нет…

Демонстративно приподнимаю бровь, чуть склоняя голову на бок, и обрываю фразу. Не собираюсь оправдываться или лебезить. Тут лишь раз дай слабину – заклюют. Эти мерзавцы только и ждут любого намека, чтобы накинуться на жертву и стрясти с нее в два раза больше, чем она должна.

Жаль, что Лиза слишком поздно это поняла. Впрочем, проблем с платежами у нее и не было, всегда вовремя успевала. Только в последние месяцы возникли задержки на пару дней. И тут же появились они.

– А ты изменилась, – фыркает тот, что безуспешно старался меня смутить, – зачерствела, наглее стала. Да и одеваешься неженственно. В юбках смотрелась посимпотнее.

Естественно. Я – не Лиза, за которую они меня до сих пор принимают. Но знать правды им и не следует. Перетопчутся.

– До свидания, молодые люди, – не реагирую на подначку и поворачиваюсь, выбирая место, свободное от луж, чтобы идти дальше по своим делам.

– Эй, цифра, тебя никто не отпускал, – хватает за плечо жесткая лапа, как только я делаю первый шаг. – Поэтому стой и не рыпайся, пока с тобой серьезные люди разговоры разговаривают.

***

– Эй ты, гопник подзаборный, – зычный недовольный мужской голос, раздающийся от ближайшего подъезда, привлекает внимание коллекторов, отчего меня на секунду выпускают из захвата, – а ну-ка, свои грабли от девушки убрал!

Поворачиваю голову и замечаю дядю Ваню, соседа, который в нашем доме жил всю жизнь и очень часто нас с Лизой в детстве конфетами подкармливал. Да и вообще всегда нашей судьбой интересовался, тогда как большинство просто старались не замечать.

– Вот шпана бестолковая, совсем страх потеряли? – не унимается мужчина, совершенно не заботясь о том, что стоящие рядом со мной отморозки в два раза моложе его, да и мощнее физически.

– Эй, старик, захлопнись, пока вставную челюсть не потерял, – рявкает тот, кто хватал меня ранее, и делает шаг в сторону соседа.

Но второй останавливает:

– Косой, брось. Не стоит среди бела дня сильно рожами светить. Главное, мы его запомнили, еще раз вякнет, разберемся.

– Да я его один раз приложу, ему больше не понадобится, – не соглашается первый.

– Только попробуйте, – шиплю тихо, – обоих засажу. Никакие угрозы вас не спасут.

– Ты чего, овца, берега попутала? – наступает агрессивно настроенный Косой.

В глазах никакого интеллекта, зато злобы и желания помахать кулаками – хоть отбавляй. И это все же пугает. Я отшагиваю и упираюсь в чью-то грудь.