У тебя есть сын

Глава 8

Никогда еще Линдсей не была так красива, как сегодня, когда сидела в слабо освещенной гостиной на диване, думал Гибб. Ее лицо в мягком желтоватом свете ламп казалось нежным, а голос напоминал завораживающие звуки флейты.

Гибба до безумия выводило из себя, что Линдсей до сих пор сохранила для него свою привлекательность, что она могла легко забрать в свои маленькие ладони все его самообладание и так же легко уничтожить. Но она даже ничего не предпринимала, чтобы этого добиться. Гибб был убежден, что магнетизм, исходивший от нее, был абсолютно бессознательным. Ему достаточно было просто увидеть ее сидящей в окружении подушек, чтобы его кровь закипела. У него был выбор: либо немедленно уйти, либо схватить ее на руки и отнести в спальню и еще раз проверить, справедливо ли утверждение, что мощь взаимного желания способна побороть все остальные проблемы.

Физического влечения, которое они испытывали друг к другу девять лет назад, оказалось недостаточно для того, чтобы преодолеть бездну непонимания, которая пролегла между ними, и с тех пор эта пропасть ни на йоту не уменьшилась. Скорее даже наоборот — стала только шире, потому что у Линдсей теперь был ребенок, сын…

Бенджамен, впрочем, очень милый, славный мальчишка. Гибб без колебаний готов был это признать. Но провести в его компании день — это одно, а вот взять на себя заботу о нем на всю жизнь…

От этой мысли Гибб содрогнулся до глубины души. И если общение с Линдсей будет стоить ему подобного размягчения мозгов, то лучше держаться от нее подальше.

Я действительно рада, что у тебя все хорошо, сказала она. Черт возьми, но ему совсем не надо, чтобы она за него радовалась. Ему надо, чтобы она по нему скучала…

Нет. Это глупо, эгоистично, в конце концов. Даже если она скучала бы по нему, даже если бы ее по-прежнему к нему влекло, все равно не оставалось практически никакого шанса, что между ними снова могло что-либо возникнуть. У нее есть ребенок.

Ребенок, который мог бы быть его сыном…

Нет, надо держаться подальше от них обоих.

Только вот, с раздражением вспомнил Гибб, он уже успел дать пару глупых обещаний, отказаться от которых невозможно.

Провести все выходные без часов на руке для Линдсей было серьезным испытанием. Но в понедельник она работала в «Попурри» одна, поэтому смогла выбраться в ювелирный магазин Хендерсона, чтобы заменить батарейку, только к вечеру.

Она уже была в дверях магазина, когда вдруг поняла, что высокий мужчина у прилавка — Гибб. В этот же момент и он заметил ее и быстрым движением захлопнул бархатную коробочку, лежавшую на прилавке, и спрятал ее в карман.

Линдсей не успела разглядеть, что там лежало: слишком быстро он ее закрыл. Такой ловкости рук мог бы позавидовать любой фокусник, подумала она. Но тут ей на память пришел медовый голос Скии: «Мы с Гиббом стали очень близки». Может быть, перед тем как появиться на вечеринке у Йэна и Кэти Рассел, они ужинали в ресторане, празднуя свою помолвку?

Конечно, она хорошо помнила слова Гибба о том, что он не создан для семейной жизни. Но не исключено, что Скии удалось убедить его попробовать еще раз. Возможно, в ней есть что-то, что выгодно отличало ее от Линдсей…

Не торопись с выводами, сказала она себе. Только то, что в коробочке может лежать кольцо, еще не значит, что оно там действительно лежит.

Но что бы Гибб ни покупал сейчас, это, должно быть, подарок для Скии — иначе зачем бы ему нужно было прятать футляр в карман и так столбенеть при виде Линдсей?

Все в ней так и сжалось от ревности. Одно дело — мудро размышлять о том, что их с Гиббом брак давно распался и он свободен для других отношений. Но когда отношения развиваются прямо перед твоим носом — это совсем другое. Тогда начинаешь невольно спрашивать себя, что такое в этой другой женщине заставило его переменить свои убеждения.

Ты же еще ни в чем не уверена, напомнила себе Линдсей. Она с трудом заставила себя улыбнуться, поздороваться с ним и пройти мимо к прилавку часового мастера.

— Думаю, у меня просто села батарейка, — обратилась она к нему.

Тем временем продавец упаковал покупку Гибба. Несмотря на решение не обращать на Гибба внимания, Линдсей слегка повернула голову — так, чтобы видеть, что там происходит. Подсматривать, конечно, некрасиво, но Линдсей рассудила, что, если продавец вслух назовет сумму сдачи, она с легкостью сможет подсчитать, много ли заплатил за покупку Гибб.

Но он, видимо, просто выписал чек, потому что никакой сдачи ему не дали. Зато на лице продавца появилось выражение глубочайшего почтения к Гиббу. Это означало, мрачно отметила Линдсей, что покупка была не из дешевых.

Гибб убрал в бумажник кассовый чек и подошел к Линдсей.

— Ты еще вернешься в свой магазин? — спросил он.

Она машинально бросила взгляд на запястье и, не обнаружив там часов, только вздохнула.

— Да, как только отремонтируют мои часы.

— Я зайду к тебе на минутку — мне надо кое-что тебе отдать.

Линдсей кивнула, и Гибб вышел. Она едва не забыла расплатиться. Что он мог для нее принести?

Потом она вспомнила о чеке, который Гибб обещал выписать еще вчера. Что ж, вполне резонно: ему, наверное, не хотелось отдавать его кому попало.

Но когда через несколько минут Гибб вошел в «Попурри», в руках у него был огромный пластиковый пакет. Не похоже, чтобы там лежало что-то тяжелое, но из-за размера Гиббу явно было неудобно его тащить. Линдсей торопливо сгребла со стола тетрадки Бипа, расчищая место.

Бип немедленно захлопнул учебник по грамматике и радостно заулыбался.

— Ой, как я рад тебя видеть! Помнишь ту цепь, которая у меня сломалась? Так вот, я ее попытался починить, но похоже, что одно звено потерялось.

— Не надоедай Гиббу, пожалуйста, — прервала Линдсей его излияния. — К тому же велосипед тебе пригодится еще не скоро, не забывай.

Гибб посмотрел на нее в упор, молчаливо выражая свое неодобрение относительно ее чересчур радикальных мер. Линдсей сердито вздернула подбородок и посмотрела прямо ему в глаза.

Словно уступая ее упорству, Гибб сказал:

— Думаю, ничего страшного не произойдет, если я взгляну, что случилось. — Потом он указал на пакет. — Давай, посмотри, что там, Линдсей.

Но дожидаться, пока она откроет его подарок, Гибб не стал. Они с Бипом вышли из магазина.

Линдсей пожала плечами и заглянула в пакет. Там лежали полотенца — множество полотенец, гораздо больше, чем Бип использовал в субботу для мытья машины. Полотенца были разных размеров, от совсем маленьких до огромных, и все — самого лучшего качества.

Полотенец было так много, что, вынутые из пакета, они заполонили собой весь стол и начали сваливаться на пол. Линдсей только беспомощно всплеснула руками при виде такой мешанины и сердито подумала, что Гибб правильно поступил.

Но в глубине души ее терзали ярость и невыносимая ревность.

Она понимала, что несправедлива к нему. Однако ничего не могла поделать с мыслью, что это нечестно. Значит, для Скии он покупает драгоценности. Она как наяву видела блеск бриллианта под крышкой той маленькой коробочки из красного бархата, покоившейся сейчас, вероятно, в его кармане. А для нее, Линдсей, он ограничился покупкой вороха полотенец взамен испорченных!

Полотенца! Отхлестать бы его как следует по физиономии этими полотенцами…

Меньше всего на свете Линдсей хотелось идти на вечеринку клуба, устраиваемую в честь Гибба в воскресенье. Она тянула с выходом как можно дольше и, когда позвонил Дейв, чтобы пригласить ее в кинотеатр на новый фильм, ответила, поколебавшись:

— Не могу, Дейв. Мне надо идти на эту дурацкую вечеринку.

— А ты не можешь просто там появиться, а потом уйти? Кино будет очень хорошее.

Эта мысль пришлась ей по душе. Какое бы ни было кино, все же смотреть на экран куда приятнее, чем любоваться Скией Оливер, увивающейся вокруг Гибба. А если у нее на пальце появится новое кольцо…

Линдсей, поддаваясь минутному порыву, сказала:

— Может быть, пойдем на вечеринку вместе, Дейв? Туда ведь приглашены только члены клуба, так что ты их всех знаешь, а миссис Джонсон, я уверена, не станет возражать против лишнего гостя. К тому же с тобой мне будет проще улизнуть.

Дейв сказал, что заедет за ней через несколько минут, и Линдсей повесила трубку. Бип пристально смотрел на нее из-за кухонного стола, где он складывал головоломку.

— А мне можно пойти? — спросил он. — Я ведь тоже живу в доме на площади.

— Вечеринка только для взрослых, так что тебе нельзя.

Он капризно выпятил нижнюю губу.

— А что же это за вечеринка?

— Очень скучная. Чай и разговоры, вот и все.

— Разговоры о чем? О том, что у мистера Джонсона сегодня снова ужасно разболелись колени?

— Именно.

— О… — Он взял новый кусочек головоломки, прикидывая, куда бы его пристроить. — Тогда я лучше посижу дома. Мне больше нравятся вечеринки, на которых есть клоуны, игры, подарки всякие.

— Господи, я же совсем забыла. — Что подарить Гиббу? Какую-нибудь симпатичную забавную безделушку, как предлагала миссис Джонсон? Не дарить ничего вообще она не могла — это грозило вызвать пересуды. Но и в выборе подарка следовало быть предельно аккуратной, чтобы опять же не пошли сплетни.

Бип снова заговорил:

— Но если вечеринка только для тех, кто в клубе, почему ты позвала Дейва?

Линдсей и сама не знала ответа на этот вопрос. Дейва она пригласила, поддавшись невольному порыву, и теперь искренне об этом жалела, потому что знала, что в городе это вызовет новую волну слухов. Неужели она просто хотела показать Гиббу, что и ее личная жизнь богата событиями не менее, чем его?

— Ведь Дейв не член клуба, — продолжал развивать свою мысль Бип, — так что…

— Бип, можешь мне поверить, что тебе куда веселее будет провести этот вечер дома, с Хейди. Нижняя губа выпятилась вперед еще сильнее.

— А зачем ты позвала Хейди?

— Потому что твоя няня не может сегодня прийти.

— Зачем мне вообще нужна няня? Я уже не маленький.

— Это так, но я не могу спокойно пойти на вечеринку, оставив тебя одного дома.

— Ты будешь в двух шагах, на той стороне площади.

— Да, верно. Но если с тобой останется Хейди, я буду уверена, что ничего не случится. Все равно я вернусь через пару часов, не позже. Только появлюсь ненадолго на вечеринке и схожу в кино, и все…

— Через пару часов? Но этого времени мне не хватит, чтобы посмотреть видео.

— Тебя что-то не устраивает? Хочешь, чтобы я задержалась подольше?

— Ой, мам. Я только хотел сказать, что, когда я днем остаюсь на два часа один, со мной же ничего не случается.

— Конечно, двух часов для видео тебе, может, и не хватит, но вот на то, чтобы впутаться в какую-нибудь историю, вполне достаточно. К тому же ты еще наказан. Довольно об этом, Бип.

Он вздохнул.

— А Гибб будет на вечеринке? Он ведь теперь тоже живет на площади.

— Может быть. — Что ж, это недалеко от правды. Но скажи она Бипу, что вечеринка устраивается в честь Гибба, он сделал бы все, чтобы попасть туда.

— А почему Гибб ни разу на этой неделе не зашел нас навестить?

— Думаю, потому что он занят. На фабрике много проблем.

— Я по нему соскучился.

— Знаю. Но боюсь, что тебе придется к этому привыкнуть. — Линдсей заметила в глазах Бипа боль, но лучше уж слабый удар сейчас, чем гораздо более сильный позднее. Чем меньше иллюзий он будет питать насчет Гибба, тем легче ему будет столкнуться потом с жестокой реальностью — а это неизбежно произойдет. — Гибб все равно здесь ненадолго, насколько мне известно. Как только неприятности на фабрике уладятся, он должен будет уехать выполнять новую работу.

Бип, похоже, собрался возразить, но, к огромному облегчению Линдсей, в дверь позвонили. Видимо, пришла девочка, которая должна была сидеть с Бипом сегодня вечером.

— Пойди открой дверь Хейди, хорошо? — сказала она, а сама отправилась за жакетом, который решила надеть к брюкам.

Когда Бип поднялся наверх, оказалось, что пришла не только его няня, но и Дейв. Он чмокнул Линдсей в щеку.

— Ты очень быстро.

— Я подумал — зачем терять на этой вечеринке больше времени, чем это необходимо? Пойдем туда пораньше и сбежим первыми.

Линдсей улыбнулась.

— Хейди, мне очень не хотелось так поступать, но боюсь, что раз Бип наказан и должен сидеть дома, то его возможности сегодня несколько ограничены.

— Вот жалость-то, — сказала девочка, обращаясь к Бипу. — А я хотела предложить тебе сходить в парк погулять. Но, видно, не получится.

— Не получится, — подтвердила Линдсей. — Посмотрите телевизор, в холодильнике я оставила вам обоим поесть. Вернусь сразу после кино. Веди себя хорошо, Бип. — Она поцеловала его в макушку, поправила прическу и повернулась к Дейву. — У меня еще нет подарка, но, думаю, я могу взять что-нибудь у себя в магазине.

— Ты мне не говорила, что там будут подарки, — пробурчал Бип.

— Подарков, которые ты счел бы стоящими, там все равно не будет. Не надоедай Хейди слишком, хорошо? — попросила Линдсей и, не дожидаясь ответа, вышла.

Остановившись на лестнице, она обвела взглядом кладовую и впала в состояние, близкое к отчаянию. В основном подарки в ее магазине больше годились для украшения, нежели для пользы, и Линдсей с трудом могла представить Гибба, тщательно упаковывающего безделушки для очередной поездки. Музыкальные шкатулки слишком хрупки для частых переездов. Флакон с «Попурри» может навести на мысль, будто она хочет напомнить Гиббу о «делах давно минувших дней». Хрустальная или фарфоровая посуда ему вряд ли пригодится, а дарить свечи с подсвечниками мужчине вроде бы тоже не принято. Может быть, рамку для фотографии? Но он может вставить туда снимок Скии.

Взгляд Линдсей упал на что-то лилово-зеленое на полке, и она вспомнила про ту игрушечную разноцветную собаку, афгана. Девушка, сделавшая ее, приходила на прошлой неделе, и Линдсей заключила с ней договор, что та будет делать и другие игрушки, но только тех цветов, какие закажет сама хозяйка магазина. Так что разноцветный экземпляр она убрала подальше с глаз, решив, что через пару месяцев, когда несколько собак будет уже продано, она вернет эту обратно, потому что понятия не имела, куда ее можно было бы деть.

Но теперь она с усмешкой подумала, что ее вполне можно подарить Гиббу. В конце концов, это очень милая, домашняя вещь. Что может быть уютнее мягкой собаки, к тому же такой красивой?

— Я сейчас, — сказала она Дейву. Взяв с полки коробку, аккуратно уложила туда афгана и направилась к упаковочному столику.

Он пошел за ней, — А что это такое?

— Ну, вечеринка устраивается в честь Гибба — чтобы дать ему почувствовать наше гостеприимство и домашний уют.

Дейв долго молчал. А когда заговорил снова, Линдсей уже успела завернуть коробку в блестящую бумагу.

— В таком случае, может быть, мне идти не стоит?

Линдсей постучала пальцем по коробке:

— Неужели дела на фабрике так плохи?

— Нет, не хуже, чем прежде, но напряжение растет. Гарднер следит за каждым шагом на производстве, наблюдает за каждой машиной, пока не доводит людей до того, что им хочется закричать. К тому же он начал расспрашивать работников.

— Потенциальных, что ли? Так это же хорошо. Если он намерен принимать на работу… Дейв отрицательно покачал головой. — Нет, я не о том. Он расспрашивает тех, кто уже там работает, — вызывает их в кабинет по одному, по двое.

Линдсей была удивлена.

— Но и в этом есть резон, тебе не кажется?

— Если бы он расспрашивал их о деле, тогда да. Но разговор идет ни о чем — такое впечатление, что он просто выполняет обязанность поговорить с каждым перед тем, как уволить.

Линдсей так стиснула коробку, что порвала обертку.

— О, Дейв…

— Это пока только догадки, Линдсей, — мрачно добавил он. — Но если бы ты знала…

— Я ничего не знаю. К сожалению, мне никто ни о чем не рассказывает. — Она заклеила прорванную бумагу и увенчала свое творение огромным белым бантом. — Идем скорее, я хочу наконец отделаться от этой вечеринки.

Они пересекли площадь и поднялись в квартиру Джонсонов, находившуюся на втором этаже, над страховым агентством. Позвонив, они прислушались. В квартире царила тишина, совершенно несвойственная вечеринкам, даже таким спокойным, каким отдавали предпочтение в клубе Центральной площади.

Наконец, когда Линдсей уже начала гадать, не перепутала ли она время, открылась дверь, и миссис Джонсон проводила ее в пустую гостиную.

— Мы пришли слишком рано? — спросила Линдсей.

Тут внезапно из соседних комнат высыпало дюжины две человек, радостно крича: «Сюрприз!» и «С днем рождения, Линдсей!».

Линдсей, онемев, стояла на месте. Стиснув в руках коробку с собакой, она молча смотрела на окруживших ее оживленных соседей.

— Но до моего дня рождения еще больше двух недель.

Миссис Джонсон рассмеялась.

— Ну, теперь нам удалось доказать всем, кто думал, что мы не сможем тебя удивить, что они не правы. Ты ведь действительно такого не ожидала, а, Линдсей? Мы так и решили, что ты ничего не заподозришь, если мы устроим вечеринку раньше и придумаем другой повод. Правда, со стороны мистера Гарднера было очень мило сделать вид, что эта вечеринка — в его честь?

А Линдсей и не заметила, что Гибб тоже здесь. Видимо, он появился в гостиной вместе со всеми, но не подошел к ней и теперь с несколько скучающим видом сидел на подлокотнике кресла.

Мило? Это слово меньше всего подходило для определения поступков Гибба Гарднера, и Линдсей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы вежливо кивнуть в знак согласия.

— Но должна признаться, — со смехом продолжала миссис Джонсон, — что, когда ты предложила приготовить ему небольшие подарки, мне стоило невероятных трудов не расхохотаться. Ну пойдем же, дорогая моя, вечеринка только начинается. — Она повлекла Линдсей к чайному столику и всунула ей в руки тарелку.

Около стола стояла Ския Оливер с ножом в руке и разрезала огромный разукрашенный торт. Вид у нее был не самый радостный, и Линдсей невольно подумала, а поведала ли ей миссис Джонсон о том, что вечеринка на самом деле устраивается не для Гибба?

Линдсей удалось незаметно отойти в сторонку, чтобы спросить Дейва:

— Ты что-нибудь об этом знал?

— Понятия не имел. Я хотел посмотреть фильм — только теперь, боюсь, уйти вовремя уже не удастся.

— Мне очень жаль, Дейв. Ты иди, если хочешь, я не обижусь.

— Ну уж нет — я останусь, хотя подобные компании и не очень люблю.

Линдсей увидела, как смотрит на нее Ския. Подойдя к столу, она взяла предложенный ей Скией кусок торта и чашку чая и, решила постараться хотя бы получить удовольствие от вечеринки.

Все приготовили для нее подарки — кто полезные, кто шуточные. Гибб вручил ей абонемент в ресторан «Ивы». Линдсей мысленно добавила ему очков за то, что он нашел такой подарок, в котором никто не усмотрел бы скрытого смысла.

Наконец гора свертков была разобрана, и остался только один — ее собственный. Линдсей посмотрела на него и вздохнула. Едва ли будет хорошо забрать эту чертову собаку обратно. Так что, решившись, она посмотрела на Гибба и весело сказала:

— У меня тоже есть для тебя подарок на новоселье.

Без особого восторга, но и не очень недовольно Гибб развернул бумагу и аккуратно сложил ее. Он не имел обыкновения мять и комкать упаковки; Линдсей почти забыла, как ее злила его долгая возня с каждым, даже самым маленьким и простым подарком. Казалось, обертка значила для Гибба больше, чем то, что внутри.

Ския наклонилась, чтобы посмотреть, что же там такое, и в первый раз за сегодня Линдсей удалось наконец как следует разглядеть ее руку. На безымянном пальце ничего не было, и она почувствовала блаженное облегчение, но тут же сердито одернула себя. Какая глупость — придавать значение каким бы то ни было поступкам Гибба!

Однако для нее это имело значение. И очень большое.

Она не хотела идти на вечеринку, и не потому, что боялась встречи с Гиббом, а потому, что ее страшили чувства, которые он вызывал в ней.

Всю неделю Линдсей твердила себе, что никаких чувств не осталось, а то, что с ней творится, вызвано только проснувшимися при его появлении воспоминаниями, и все прекратится, как только он уедет. Линдсей даже устала убеждать себя, что в тот вечер, когда они с Гиббом остались вдвоем в полутемной гостиной, то, что она испытывала, вполне нормально для любой женщины, оказавшейся наедине с мужчиной, некогда ею любимым. И, невзирая на эту вспышку, ее любовь вот уже девять лет как мертва.

Но стоило ей снова оказаться с Гиббом в одной комнате, как его магнетизм с новой силой начал давать о себе знать; все выдумки и фантазии исчезли, и Линдсей осталась лицом к лицу с голой правдой.

Она любит его, всегда любила и будет любить до конца жизни. Ссора, повлекшая за собой их развод, была бессильна уничтожить ее любовь. Ския заглянула в коробку с пестрой собакой.

— Ты, наверное, подбирала цвета сама, Линдсей? — захихикала она. — Какой очаровательный жест с твоей стороны — подарить Гиббу такую прелесть на новоселье.

Кто-то негромко добавил — Линдсей не заметила, кто:

— Это его точно очарует'.

— Ну ладно, вечеринка продолжается. — Гибб закрыл коробку и отодвинул ее в сторону. — Спасибо за заботу, Линдсей.

— А как же иначе! — процедила Ския сквозь зубы. — Она изо всех сил старается, чтобы ты почувствовал себя как дома. Кошмар какой-то, не правда ли?

Линдсей прикусила язык, сложила подарки в кучу и отошла к столу, чтобы налить себе еще чаю. Глупо сейчас ссориться со Скией.

Кто-то начал поддразнивать Гибба насчет того, что можно открыть на фабрике мойку автомобилей:

— Получится весьма выгодное предприятие, особенно если ты наймешь парнишку Линдсей. Он, похоже, работник очень старательный и не запросит много.

Гибб только улыбался в ответ.

Ския подошла к Линдсей:

— Тебе это нравится, да?

— Не понимаю, о чем ты.

— О том, что Гибб постоянно возится с твоим ребенком. Ты для этого посылала его к Гиббу «в гости»?

Линдсей даже испугалась.

— Бип был у Гибба дома?

— О, только не разыгрывай из себя святую невинность. Ты же явно сама все подстроила. — Ския со стуком поставила чашку на стол и, круто развернувшись, пошла прочь.

С каких это пор Бип ходит к Гиббу в гости? Ясно, что на этой неделе он никуда ходить не мог — все время был у нее на глазах и, наоборот, жаловался, что Гибба не видел. Однако, если Бип приходил к Гиббу до того, как она наказала его и заперла дома…

Линдсей уже не знала, что и думать.

Тема мойки машин исчерпала себя, и разговор перешел на более серьезные вещи.

— Мне не хотелось поднимать эту тему, Гибб, — начал мистер Джонсон, — но ходят слухи, что в этом квартале фабрика Арментраута не сможет выплатить дивиденды.

Улыбка исчезла с лица Гибба, взгляд стал серьезным и напряженным.

— Советую не верить слухам, — усмехнулся он. — Но как только ситуация определится и станет ясно, выплатит фабрика дивиденды или нет, об этом будет объявлено.

Он не сказал, что дивидендов вообще не будет, но и не стал отрицать такой возможности, подумала Линдсей и изумленно посмотрела на него. На несколько минут даже проблемы с Бипом отошли на второй план.

Удерживать дивиденды вкладчиков — или хотя бы сокращать их — было равносильно объявлению о несостоятельности фабрики. Фирма, которая не в состоянии выплачивать проценты своим инвесторам, с большим трудом сможет — если сможет вообще — собрать деньги на новые преобразования, необходимые для того, чтобы повысить производительность и доходы.

Линдсей стояла у чайного стола, окаменев, пока разговоры не стихли. Гибб не стал ничего объяснять, так что вскоре все перешли к другой теме.

Только тогда она как можно незаметнее подошла к Гиббу и остановилась рядом с его стулом.

— Ты не можешь сделать это, — негромко произнесла она.

— А почему бы и нет? Впрочем, я, конечно, понимаю твое беспокойство — ведь, насколько мне известно, твой основной доход составляют именно проценты по дивидендам.

— Черт побери, Гибб, неужели ты считаешь меня такой эгоисткой?

Хотя его слова были истинной правдой. Да, «Попурри» себя окупал и приносил некоторую прибыль, но ее было недостаточно для существования. К тому же только на прошлой неделе она заказала рождественских товаров больше, чем когда-либо, потому что последний рождественский сезон у нее был отличный. Если не будет регулярных выплат по дивидендам, как она рассчитается за свои заказы, когда их пришлют?

— Зачем ты только сюда вернулся? — почти безжизненным голосом прошептала она.

— Я только сообщаю плохие новости и пытаюсь исправить их, но не являюсь их причиной, Линдсей. Проблемы на фабрике начались задолго до моего приезда.

Линдсей только покачала головой — скорее печально, чем отрицательно.

— Как-то раз я сказал тебе, что если ты действительно хочешь поскорее избавиться от меня, то есть один выход.

— Как же, помню, — ядовито отозвалась Линдсей. — Ты закроешь фабрику и распродашь ее по частям.

Гибб кивнул.

— Конечно, но тогда больше вообще не будет никаких дивидендов. Не так ли?

Линдсей не заметила, что Дейв Джонас подошел и встал рядом с ней.

— А тебе именно этого и хотелось бы, верно, Гарднер? — Его голос звучал ядовито и злобно. — Разорить всю фабрику, а заодно и половину города — тебе этого надо, чтобы отыграться? Сколько ты еще собираешься держать нас на крючке?

В комнате повисла гробовая тишина. Линдсей подумала, что это похоже на сцену из старинной пантомимы.

Наконец мистер Джонсон, словно очнувшись, подошел к Дейву, положил ему руку на плечо.

— У нас вечеринка, сынок, — сказал он. — Давай веселиться.

Но веселья больше не получилось, и вскоре гости стали прощаться. Гибб был одним из последних оставшихся; Линдсей даже подумалось, что он остался, чтобы не быть обвиненным в бегстве.

К тому времени, когда она собрала свои подарки и помогла Джонсонам убрать в квартире, идти в кино было уже поздно. Дейв проводил Линдсей, неся в руках коробку с подарками.

— Бип ужасно расстроится, когда это увидит, — сказала она. — От одной мысли, что я была на вечеринке в честь своего дня рождения, а его не взяла с собой, он просто полезет на стену.

Дейв только хмыкнул.

— Прости меня, — продолжала она. — Я понимаю, что тебе хотелось посмотреть кино.

— Меня беспокоит другое. Мне не нравится ситуация на фабрике и этот Гарднер. Черт побери, Линдсей, ты ведь все понимаешь, не правда ли?

— Понимаю что? — осторожно спросила она.

— Я с удовольствием сделал бы тебе предложение, но пока ситуация на фабрике остается неопределенной…

— Прошу тебя, Дейв, — тихо и беспомощно сказала она. — Не надо.

— Вот именно, дорогая. Я понимаю, что мне вообще не следует поднимать этот вопрос, в моем-то положении, но пока я не уверен, будет ли у меня стабильная работа…

Прежде чем она успела открыть рот, Дейв, увидев выражение ее глаз, шумно вздохнул:

— Значит, вот откуда ветер дует. Ты все еще любишь его?

Да! — кричало ее сердце. Но признаваться не хотелось.

— Не знаю, Дейв. Сама не знаю. Я запуталась.

— И ты, и весь город не знает, — мрачно заметил он и, остановившись у дверей, отдал ей коробку с подарками.

— Не хочешь зайти на чашечку кофе? Подумав, он отрицательно покачал головой:

— Не стоит. Увидимся, Линдсей.

Она проводила его взглядом до угла, потом подошла к двери. Коробку держать было неудобно, и Линдсей не без труда набрала код на Замке. Внезапно из дверной щели выпал листок бумаги, не замеченный ею прежде. Может быть, записку оставила няня? — недоуменно спросила себя Линдсей, наклоняясь, чтобы поднять ее.

Коробку пришлось поставить на землю, и при этом Линдсей употребила несколько выражений, обычно приберегаемых ею на крайние случаи. Неужели она неясно объяснила Хейди, что Бипу запрещено выходить на улицу? И куда они пошли, интересно знать?

Но записка оказалась не от няни. Это был листок бумаги с наклеенными на него буквами, вырезанными из газетных и журнальных заголовков, разной формы и величины. Слова, составленные из них, были краткими, простыми и точными — и от них весь мир в глазах Линдсей перевернулся.

Ребенок, у нас, говорилось там. Не звони в полицию, а то пожалеешь. Жди указаний.

Листок выпал из ее дрожащих пальцев, и легкий ветерок понес его прочь. С сердцем, готовым выскочить из груди, Линдсей кинулась за ним и, только подняв его во второй раз, увидела, что адресована записка не ей.

На обратной стороне из тех же крупных букв из газет были составлены имя и фамилия Гибба.

Ее сына похитили — но, похоже, платить за него выкуп предстоит Гиббу Гарднеру.