Убей мои мечты!

Глава 2. Рубиновая пина колада

— Карлик бежал по улице. В руках он сжимал букет цветов, основательно промокший под дождем. Очевидно, он торопился. Видимо, к лилипутке. Возможно, это была первая свиданка, потому, как он сильно спешил, один раз чуть не споткнувшись. Представляю, если бы он все же завалился: мокрый карлик с мятыми цветами. Жалкое зрелище! А поскольку тот карлик был резвым, устойчивым к непогоде и целеустремленным, я думаю, он смог трахнуть свою лилипутку.

— Почему лилипутку, а не карлицу? — спросил я, потягивая странного цвета пина коладу.

— Приятель, разве ты не знаешь разницу между карликами и лилипутами?

— Понятия не имею! Я думал, это одно и то же.

— Так многие думают! Люди не разбираются в себе подобных, тем более, в маленьких людях. Вот моя классификация: карлики — это маленькие некрасивые люди. Но во внешности здесь дело, а в эмоциях, которые у них преобладают. В основном, они злые, жадные и мстительные. Карлик долго будет помнить обиду от того, что ты случайно пнул его в автобусе. Он постарается запомнить твое лицо, проследит за тобой и будет ждать момента, когда можно будет насолить тебе.

— И чего ждать от маленького ублюдка?

— А чего угодно! Его месть такая же маленькая и ничтожная, как и он сам. Например, он может нагадить тебе на коврик перед входом в квартиру, может забросать дом туалетной бумагой, правда, на крышу она вряд ли попадет, потому что карлику тяжело бросать вещи выше его головы. В общем, мелкие, но противные пакости.

— А лилипуты?

— Лилипуты — это маленькие красивые люди. Иногда на самом деле симпатичные. Однажды, я трахал лилипутку. Это было в колледже, я был пьян, а она была влюблена в меня. Но понятное дело, в трезвом виде я бы не отважился тусоваться с ней, хоть она и была симпатичной рыжей лилипуткой. Я не все помню про ту ночь, но то, что запомнил, было сумасшествием: ей пришлось сильно напрягать свой маленький ротик, а потом прыгать на мне, каждый раз испытывая боль и наслаждение. Это было что-то, я тебе скажу!

— Ты потом виделся с ней? — спросил я Сэма, пока он до блеска натирал бокал.

— Пару раз. Но это уже было не то, не было эффекта новизны, когда на тебе прыгает маленькая женщина. Словно взяли обычную рыжую телку и уменьшили ее в лаборатории, а потом насадили на твой член.

Я рассмеялся, представив эту забавную картинку. В этот момент подошла Света, и я прокомментировал, издеваясь над ней:

— А вот и наша карлица, легка на помине!

Света раскраснелась от негодования и стеснения. Ей очень не нравилось, когда напоминали про ее рост. Видимо, это было ее комплексом. Хотя, по мне, так она была вполне симпатичной, а небольшой рост вкупе с большими сиськами, длинными волосами и миловидным личиком делал ее вполне трахабельной.

— Я не карлица!! И не хабалка, а то бы зарядила тебе по твоей наглой физиономии!

— Эта физиономия слишком красива для такой неожиданной агрессии от симпатичной веснушчатой девушки! — парировал я, пытаясь изящным комплиментом вызвать у нее чувство вины. Очевидно, это сработало, и она включила задний ход:

— Ты любишь меня доводить, Джо! — помедлив пару секунд, она добавила: — Вместо этого, лучше пойдем гулять, я скоро освобожусь. Погода просто класс!

Я потянулся к ней, чтобы подергать ее длинные пушистые волосы. Они были такими шелковистыми и блестящими, что сверкали даже под лиловыми софитами всеми оттенками рыжего солнца.

— Я бы пошел с тобой до края света, или хотя бы этой улицы, если бы не работа. Но я обещаю, если ты, конечно, не выйдешь к тому времени замуж, нарожав троих русских бородатых детей, что мы с тобой пойдем на прогулку, и это будет самая твоя криповая встреча с мужчиной.

— Отчего же она будет такой криповой? — голос ее стал мягче, как ее пушистые волосы, которые я перебирал пальцами, как четки. Я полагаю, вот как раз это смотрелось крипово, когда взрослый мужик в баре щупает волосы девушки. Но я ничего не мог с этим поделать: в детстве дергал девочек за косички, что смешило окружающих, а сейчас…продолжаю делать то же самое, из-за чего все называют меня абьюзером. В Америке это некрасивое слово, даже опасное. Вот поэтому абьюзеров днем с огнем не сыщешь. Никто не хочет быть им, все хотят быть хорошими, белыми и пушистыми мальчиками, чтобы от этого им перепала хоть горсточка секса. Но это не точно. Зато об абьюзерах втайне мечтают все женщины, и если уж такой появляется, он получает столько секса, сколько сможет взять.

— Оттого что я буду дергать твои волосы — вот так — и шлепать тебя по попке — вот так! — несмотря на обворожительную улыбку в ответ на мои иллюстрации будущей свиданки, она попыталась ответить на мой хэрассмент шлепком. Но у нее ничего не вышло, потому что я успел схватить ее нежную ручку и скрутить, как нас учили в рейнджерах технкиам обезоруживания и конвоирования врага.

— Джо, отпусти! Ты сумасшедший! — как же я привык это слышать в свой адрес. Я отпустил ее так же резко, как и схватил, и продолжил пить мою розовую пина коладу, как ни в чем не бывало.

В голове у меня были мысли о следующей клиентке, и меня немного тревожил ее запрос. Он был крайне необычным на тот момент.

Клиентку звали Натали. В свои 23 года, у нее было двое отношений и несколько непродолжительных романов. По ее словам, всех ее мужчин объединяло одно: они были теми самыми абьюзерами. Меня это сильно улыбнуло, и когда я спросил ее, что же она понимает под абьюзом, она ответила, что все ее пассии конфликтовали с ней, устраивая сцены истерики и демонстративно прекращая общение. Временно. Потом были болезненные дни ожидания и долгожданное примирение с горячим сексом. Но ненадолго, до следующего раза, и так по кругу, пока кому-то это не надоедало либо не вклинивался третий лишний/лишняя. На мой взгляд, это не абьюз, а взаимная токсическая зависимость.

— И что ты теперь хочешь? Ты же в своей стихии, живёшь, как хочешь, встречаешься с мужчинами, которые тебе нравятся, получаешь нужную тебе дозу эмоций.

— Да, я понимаю, что я свободна, что у меня все хорошо и еще то, что мне нравятся абьюзеры, — тут я слегка улыбнулся, но промолчал. Не всегда нужно клиенткам говорить правду, я ведь не психолог, мне не за это платят. — Поэтому, мне нужно нечто совершенно другое. Я сейчас не про секс, и не про то, что у меня уже было. Я знаю от подруги, что…Ты специализируешься на жестком сексе и БДСМ. Но мне нужно другое…

— Не тяни, Натали, говори все как есть. Представь, что я твой сексолог.

Глаза ее оживились:

— А ты смыслишь в сексологии?

Я подумал пару секунд. Потом вспомнил мой скромный практический опыт и в довесок парочку книг, прочитанных в сортире, и уверенно кивнул головой.

— Знаешь, я пыталась найти других парней. Да, есть много таких, нежных и неагрессивных. Но они как глина, как тряпка, как вода, которую невозможно удержать в ладонях. Они слишком мягкие и слишком податливые. Многие девушки говорят, что эти, другие, которые не абьюзеры, романтичны. Но это не так. Во всяком случае, мне такие не попадались. И я уже устала. Я начала выгорать.

Она прервалась, чтобы отхлебнуть лиловый грейпфрутовый сок. Я не мешал ей говорить, наслаждаясь кофе и хорошей погодой. Еще я вдыхал ее аромат, он был обволакивающим, сексуальным и обещал много интересного. Вообще, Натали была высокой, с ровными ногами, хорошо сложенной, но скрывающей свой манящий силуэт за длинным, слегка облегающим, платьем. Несмотря не слабые потуги скрыть свое тело, я заметил линию стрингов, которые обтягивали ее подтянутую попку. Еще меня очаровали ее длинные волнистые волосы, которые я успел пощупать, но они были хуже Светиных. Видимо, Натали она пережгла их утюжком в свое время.

— Я понимаю, что мне нравятся такие парни…ну, там, злодеи, плохие парни… И ничего не могу с этим поделать! С ними секс — самый прикольные, самый сумасбродный, но с ними и много страданий…Я не хочу страдать, понимаешь, я хочу быть счастлива.

Здесь Натали снова прервалась, смахивая щедрую женскую слезу. Я помог ей, протянув дежурный платочек, который был в моем кармане брюк специально для таких грустных моментов.

— Хочу хоть раз в жизни попробовать, хоть и понарошку, встретиться с парнем так, чтобы у нас была романтика, красивые цветы и нежные слова, не слишком слащавые, чтобы не появился рвотный рефлекс, но и не слишком грубые, как это было в моем блядском прошлом.

Яне сдержал улыбки.

— Да, Джо, мне есть что вспомнить…Потому я и хочу попробовать что-то другое. Может, получится что-то изменить в себе. Понимаю, что шанс очень маленький, но стоит попробовать, ведь правда?

Она с надеждой посмотрела на меня. Я взял ее за руку и, вспомнив суслика из «Мадагаскара», постарался изобразить его своими большими и невинными глазами:

— Конечно! Все будет хорошо!

Как ни странно, эти простые слова как будто успокоили ее, и мы перешли к технической части нашего договора. Я уже внедрил формальную схему взаимоотношений, поэтому каждый раз мы подробно обсуждали с новой клиенткой, что и как нужно будет сделать.

Вот что, среди прочего, было в нашем контракте, рассчитанном на 3 недели:

— «знакомство в кафе» с прогулкой, романтичным и веселым ненавязчивым разговором, поцелуи под луной (Как назло, ночи были безлунные, ну и фиг с ним, найду фонарь);

— романтичные смс: первым пишу я, пишу часто, говоря о том, что скучаю и прочее.

— заказ цветов на работу;

— «Секретный крышеснос»: я должен отвести ее куда-то в красивое место или придумать какой-то неожиданный для нее сюрприз.

— секс в каком-то романтичном месте. Во время секса не шлепать, не кусатт, не душить, в общем, никакого доминантного момента. Обязательно — куннилингус (я добавил пункт, чтобы она сделала тщательную эпиляцию, язык мне еще пригодится).

Еще там было много всего, оленячьего, много романтики и ночных прогулок. В целом, все это было для меня чуждым и не свойственным мне, поэтому, я задрал цену. Но это не вспугнуло Натали, так что, засучив рукава, я пошел работать.

То, что происходило с Натали, ученые называют реактивным сопротивлением. Это когда у манипулируемого кем-то человека возникает сопротивление тому виду силы, которая толкает его на действия, противоречащие его первоначальной роли и модели поведения. Проще говоря, она пресытилась более-менее доминантными мужиками, и теперь ей нужен был маленький пушистый зверек, который бы помог зализать раны и другие чувствительные части тела. Доводы о том, что это все попытка перешить себя — простой пиздеж. Возможно, что она сама в него верила, но сути вопроса это не меняло: Натали занималась самообманом, и ей нужен был просто хороший, качественный перерыв от токсических отношений.

И она обратилась по адресу.

После первой кофейно-букетной свиданки, когда я нежно поцеловал ее в шею, а потом в щечку, двигаясь медленно к ее губкам, дрожащим от предвкушения, я написал Натали:

«Кофе обжигало руки. Как твои прикосновения. Ветер щекотал ноздри, как твои волосы. Я отпил из кружки, и ощутил вкус тех самых губ, которые дарили безумие нежной страсти. Я пил тебя, как гурман, наслаждаясь каждым глотком, пока не осушил стакан. На дне остались лишь две одинокие капли эспрессо, алого цвета, в тон наших бушующих чувств».

Прочитав сообщение, Натали была в восторге, прислав мне кучу смайликов с поцелуйчиками и прокомментировала: «Никто и никогда мне такого не писал! ТЫ просто душка, Джо!».

«Ну да, ну да» — подумал я про себя. — Я бы совсем другой текст тебе прислал, сучка, если бы не контракт». И так, чисто для прикола, я написал то, что реально хотел бы ей сказать:

«Я бы связал твои руки ремнем, положил тебя на траву лицом вниз. Потом сжал край твоего красивого шелкового ярко-голубого платья и разорвал, спустил твои трусики и взял сзади. Другой рукой я бы сжимал твои волосы так, чтобы тебе было слегка больно. Дальше, я бы отшлепал твою сексуальную попку. И еще, возможно, это прозвучит странно, но я бы укусил тебя за плечо. Но сильно, чтобы тебе захотелось кричать, но кляп из трусиков тебе бы помешал это сделать».

Написав это, я улыбнулся. Конечно, отправлятьей я это не стал, все же не хотелось терять деньги. Одновременно, мне нужно было зафиксировать мои ощущения и желания, потому что эта сучка начала уже надоедать мне своей романтикой, которая просто бесила меня.

С другой стороны, мне пришлось приобщиться к секретам эпистолярного жанра. Я стал читать классиков, поэтов, типа Джона Донна и Генриха Гейне. Это все помогло мне настроиться на тонкие вибрации. Я считаю, это был неплохой опыт, хотя бы с точки зрения выхода из зоны комфорта и обретения новых знаний и навыков. Под последними, я имею в виду новые для меня методы романтичного соблазнения. Правда, непонятно, на кого это рассчитано, потому что ни одна из женщин, с кем я общался раньше, не требовала такого вот оленячьего стиля общения. Может, дело во мне и в моем выборе? Может, когда-нибудь, я повстречаю такую романтичную особу, которую иначе, как поэтическим стилем общения не затащить в постель? Хотя, вряд ли. Если такая телка и существует, у нее крупные проблемы, скажу я вам, и ей нужно не ко мне, а к психологу.

Через пару дней мы сидели на берегу реки, под мостом, смотря, как между колоннами льется вода. Я обнимал Натали и развлекал всякими историями, реальными и выдуманными на ходу. Она смеялась и изумлялась, спорила и поддерживала. В какой-то момент, когда я остановился, она слегка ущипнула меня за руку и спросила:

— Джо, о чем ты мечтаешь?

Мне нравились ее глаза: как бы она ни смотрела, они передавали хитрость и простодушное лукавство, которые и вправду были в ней. Цвет их был ярко голубой дымки, что намекало на ее девичью наивность, мило уживавшуюся с ее прелестными демонами.

Вопрос очевидно был с подвохом: скажешь, ни о чем — подумает дебил и деградант, кем я и вправду являюсь, но тогда не видать мне половины моего гонорара, потому что аванс она уже заплатила; скажешь о реальных планах, о создании компании по продаже ветрогенераторов, подумает душнила, и потеряет интерес.

— Знаешь, Натали, я всегда мечтал сесть на берегу океана, чувствуя теплую руку в моих ладонях, и увидеть горизонт, за которым все, чего мы ни пожелаем. Там мечты, там наши желания, там все, что было и будет, все хорошее, яркое, счастливое.

— Гоподи, это…это прекрасно! Ты такой романтик, Джо!

Ее глаза заблестели и мы поцеловались.

В этот момент меня начало крыть: этот левел телячьих нежностей был уже перебором, и я осторожно спросил ее, уже понимая, какие последствия все это может возыметь:

— Я…я не все сказал, когда говорил про мечты…Я могу быть честен с тобой?

Натали с нескрываемым любопытством посомтрела на меня своими хитрими глазами и, очевидно, будучи заинтригована, прошептала:

— Конечно, Джо! — сказав это, она сжала своими руками мою ладонь. — Ты должен быть со мной откровенен…

Я помедлил, пытаясь сдержать эмоции, потом резко прильнул к ее дрожащим губам, которые, казалось, ожидали этого. Потом я начал ласкать ее набухшие соски, стягивая ее платье. Мне хотелось уже давно увидеть ее грудь, почувствовать пульсацию ее тела от моих прикосновений. Я опустил руки ниже, наклонив ее. Параллельно, я пожирал ее пухлые губки. Надо сказать, она тоже почти сразу полезла мне в штаны, устав от собственной игры, которая лишала нас близости в течение нескольких дней ванильной романтики.

Я губами опустился к ее животу, который, оказалось, был совершенно плоским, а на пупке был пирсинг с большим бриллиантовым кольцом. «Как же я этого не заметил! Теряешь хватку, старик!»- подумал я про себя. Дело вовсе не в камне, а в пирсинге, который мне нравится у женщин, но не везде, а на пупке. Это секси, по-моему.

Я зажал ее шею, и процедил сквозь зубы:

— Ты моя сучка!! Вот что я хотел сказать!

Впервые за время нашего знакомства я прочитал восхищение в ее глазах. Ответить она уже не могла, потому что я зажал ладонью ее рот. Тем не менее, я спросил ее:

— Это ведь так?!

Она утвердительно покрутила головой.

И тут я укусил ее в плечо, как давно хотел. Руки у нее были тенированные, заметил я про себя, но кожа была нежной и приятно пахла травами. Несмотря на светлые волосы, Натали была слегка смугловатой. Я люблю белую кожу, но здесь было интересное сочетание всего.

Она застонала от боли и наслаждения. Я ожидал сопротивление, но она настолько обмякла подо мной и подчинилась, что я почувствовал момент обладания и не торопился входить в нее, захотев, как следует над ней поглумиться. Что ж поделать, мне надо кормить моих демонов. А они диктовали мне отшлепать ее за все дни, пока она заставляла играть роль хорошего мальчика.

Я прямо всеми фибрами души и тела ощущал, как с моего кармана утекают деньги, но фиг с ними, живем только раз и если ты делаешь то, что против твоей натуры, значит, ты не уважаешь самого себя. А если так, то никакой дядя не придет и станет тебя уважать, только ты сам должен этому научиться, шаг за шагом, порой, отказывая себе в чем-то другом. Поэтому, полагаясь на темноту вокруг и свои звериные чувства, я стал щупать ее, изучая ее тело.

Мне нужно было снова ощутить себя хозяином беззащитной и слабой девочки, заблудившейся в лесу (ну да, у меня сразу возник сценарий ролевой игры). Я невольно оглянулся, и, наконец, увидел луну, которая смотрела на меня ядовитым оскалом, словно бросая вызов моим диким инстинктам. За доли секунды, ко мне снова пришло это чувство силы, скрытое внутри, и, повернувшись к моей жертве, я увидел в ней мою вещь, мою пленницу, мою собственность. Она вся принадлежит мне, и я могу делать с ней все, что захочу.

— Джо, ты же обещал, что …Не надо… Нет, — она отвернула голову, постанывая, потому что моя рука уже щупала ее половые губы, которые было немного выдвинуты наружу, как лепесток. Мне такая форма не очень нравится. Внутри было довольно узко. У нас мужиков есть стереотип, что раз узко — значит было мало партнеров или секса. Но это не так. Практика говорит об обратном. Плюс, сортирная сексология говорит что-то о разных мышцах, которые от рождения опосредуют у женщины узость или широту влагалищной трубки.

— Скажи, и я прекращу…скажи… — она даже не смотрела на меня, просто замолчала, очевидно поняв, что перегнула со своим неуместным «нет, не надо». Я же, в конце концов, законопослушный гражданин, хоть иногда и крэйзи.

Все так неожиданно закрутилось, что ни я, ни она не заметили, что мы занимались незащищенным сексом. Я обычно слежу за этим. Я кончил ей на лицо и груди. Это тоже было моей сексуальной фантазией, если уж говорить честно, особенно, учитывая, какой недотрогой была Натали.

Потом, все-таки следуя оговоренному плану, мы лежали на камнях, обнявшись, и смотрели на дерзкую ухмылку луны между двумя колоннами, будто мы были в каком-то древнегреческом дворце. Тогда я мог бы быть царем Леонидом, а она — моей распутной гетерой.

— Джо, я тебе нравлюсь?

— Разве я не говорил этого тебе?

— Ну… — замялась она, — Да, но ты обязан это говорить по контракту. А как на самом деле? Только честно, я приму любую правду! — ее хитрые глаза на этот раз выдали волнение. Очевидно, она хотела, чтобы я утвердительно ответил на ее вопрос, но я решил помучить ее.

— Ну, раз уж ты настаиваешь на правде то — нет.

По-моему, Натали скорее ожидала, что небеса разверзнутся, и с них сойдет Никсон в костюме Санта Клауса, танцующий тектоник, а не такой ответ.

— Ч-что?! Почему?!

— Ну, во-первых, ты нудная. — у нее от возмущения затрепетала нижняя губка, готовясь к комментариям на мою дерзость, но я остановил ее жестом. — Во-вторых, ты слишком скованная в сексе.

— Это потмоу, что я не сделала тебе минет?! Все дело в этом?!

— Да, но не только.

— Что еще?! — она убрала свою руку от меня.

— Ты — не рыжая— вот это был запрещенный трюк, потому что хоть мне и нравились рыжие, но главное было в поведении девушки, а не только в цвете волос. Но я пытался вызвать у нее негативные эмоции. Похоже, я был на верном пути, потому что даже под тусклым лунным светом она стала пунцовой.

— Да и веснушек у тебя нет, — решил я добить тему.

— Придурок! Самовлюбленный…хмырь! — и она засобиралась. Было забавно смотреть, как она ищет свои трусики. Казалось, что она просто лишний раз хочет показать мне свое соблазнительное тело. Вдоволь насмотревшись на нее, я достал трусики из кармана брюк.

Она молча взяла их и. быстро одевшись, убежала. Я не стал ее останавливать. Мне было хорошо, а когда она ушла- стало еще лучше. Все-таки, как же там было красиво! После провального перформанса с клиенткой и проебом половины сумма гонорара, что еще делать, как не наслаждаться прекрасным звездным небом под шум неторопливой речки. Жизнь продолжается, остается поддаться ее потоку и смотреть на заманчивые берега.

Через три дня она мне написала, но я не ответил. Потом она просто заебала меня, и я уже и не думал о том, чтобы видеться с ней ни за плату, ни бесплатно.

Анализируя ситуацию ретроспективно, я думаю, все дело и вправду состояло в ее душности и нудности. Так что все было без обмана — я так и думал на самом деле. И видимо, она проанализировала все это, потому что через несколько дней она разыскала меня, причем нашла сидящим в «Мертвом роботе». Как выяснилось, она наняла частного детектива, который и помог меня найти.

Я был крайне недоволен ее приходом туда, потому что этот бар — моя точка комфорта, мой второй дом. Я совсем не хотел, чтобы моя работа приходила ко мне домой. К тому же это была смена Светы, и в этот день бар превращался в ее царство. Поэтому, она сразу засекла, как Натали подошла и приобняла меня. Лицо Светы было хмурым и она часто проходила мимо нас, видимо, пытаясь подслушать разговор.

— Джо, прости…Я…Я вышла из себя, обругала тебя. Я была неправа. Но ты тоже хорош… — как только я услышал «и ты тоже», я жестом оборвал ее на полуслове — это было неискреннее раскаяние.

— Прости, прости…Все, я поняла, это целиком моя вина! Я понимаю, что это было неправильно, у нас ведь…контракт… — и тут она виновато посмотрела на меня, надеясь, что я скажу, будто ей это лишь приснилось. Но я только подтвердил ее предположения, подлив масла в огонь, цитируя документ по памяти:

— Пункт 5 контракта гласит: «В случае оскорбления одной из сторон контракта другой стороной, контракт считается расторгнутым, а сторона, допустившая такое нарушение контракта, обязана оплатить цену контракта в полном объеме».

— Ну, ты же тоже меня оскорбил! — подняла она голос в тщетной попытке защищаться.

— Так, тихо! — она боязливо оглянулась, и я продолжил:

— Натали — ты зачем здесь? — я смотрел на нее серьезно и холодно.

— Джо…Вообще-то, я хотела пригласить тебя на вечеринку. Я…я хочу, чтобы мы пошли вместе. Мне… скучно без тебя.

В эту последнюю фразу я мог охотно поверить, потмоу что я ее качественно развлекал все это время, отрабатывая свой гонорар до копейки. Хотя, скорее, я развлекал себя. Мне интересно с самим собой, ну а остальные просто подтягиваются в мою команду. Забавно то, что, на самом деле, далеко не всем интересно с самими собой. Во-первых, потмоу что они не знают, чем заполнить свое время, особенно, если нет работы или иной обязаловки. Во-вторых, у них внутри пустота. В душе или мозгах, смотря кто во что верит, там у них черная дыра. Как та, что в космосе. Оттуда ничего не выходит, а то, что на свою беду входит, пропадает навсегда. Это называется спагеттификация, то есть ты тупо превращаешься в милое итальянское макаронное изделие.

Поэтому, с такими, как с Натали, отношения по сути являются игрой в одни ворота. Она обречена на страдание. И дело вовсе не в абьюзерах, которые ее окружают, а скоррее в том, почему они ее окружают, что с ней не так. А не так именно то, что я описал — чернота, пустота, всепоглощающее одиночество, которое невозможно заполнить ничем, никакими эмоциями — ни хорошими, на плохими. Поэтому, таких людей мотает по волнам вечного океана страсти, внутри которого водоворот, ведущий в никуда, в воронку эмоциональной смерти. Да, они внутри мертвы, лишь мечутся, пытаясь завести свое небьющееся сердце. Они обретают иллюзию свободы лишь в вечном падении в пропасть противоречия.

Вспоминая о контракте и моей мечте о весьма недешевых ветрогенераторах, нужно было дать шанс Натали. Конечно, если бы у нас были реальные отношения, такого шанса могло и не быть, но на кону были деньги, поэтому — вот э фак! Тем более, что она так заискивающе смотрела. Как тот самый суслик из «Мадагаскара». Суслики вместе с альпаками — мои тотемные животные.

Она потащила меня на какую-то инди-вечеринку на другом конце городе в жопе мира. Гвоздем программы был некий просветленный маг или шаман. Как я понял из восторженных рассказов Натали и других телок, озабоченных вопросами духовного роста, он занимался практиками Кастанеды, Ошо и прочей подобной чупухой. Смотреть и слушать все это без алкоголя было невозможно, поэтому я решил выбрать коктейль. Ничего лучше мохито или пина колада не было, поэтому я выбрал последний. На вкус, правда, он оказался пресноватым и я решил добавить туда колы, и напиток приобрел ярко рубиновый цвет, как кровавая Мэри.

Слушать эту галиматью, запивая все коктейлем, стало гораздо веселей. Глоток за глотком, и вскоре зачарованные речи собравшихся соединились в неразборчивый поток эмоций, который можно было нарисовать в виде кардиограммы умирающего человека. Натали изо всех пыталась втянуть меня в разговоры о душевной энергии, эмоциональном интеллекте и прочей чепухе. Я лишь кивал головой и поддакивал.

Когда шаман выступал, я его особо не слушал. Единственное, что мне понравилось, так это его дикция — чувак просто классно владел речью, у него были хорошее произношение и поставленный ораторский голос. Видно, не один год тренировался. Да и судя по цене за билеты на эту посиделку, шаман этот неплохо зарабатывал. Кстати, похож он был чем-то на Христа — ровные черты лица, длинные волосы, четкая борода. Я с грустью почесал свою бороду, которая давно просилась в барбершоп.

После окончания мероприятия, все дамы облепили шамана, задавая разные вопросы. Натали сказала, что у нее тоже есть один вопрос к Учителю, и потом мы сможем идти.

Я уже начал давать сигналы Натали всеми выступающими частями тела, что пора линять, иначе я бы прям там и заснул, на грудях пятого размера телки, которая пришла в весьма откровенном декольте. Буду знать, что приобщение к духовным практикам происходит через полуобнаженные сиськи.

Неожиданно, кто-то спросил меня, подсев напротив, пока я рассматривал грудастую телку:

— Ну, хоть что-то тебя заинтересовало, — это был тот самый шаман.

— Обычно меня интересует третий размер. Это как золотое сечение, баланс сил между инь и ян, — ответил я.

На меня смотрело улыбающееся лицо шамана. Вблизи он был похож на Мессию еще больше. Если бы не место, я бы подумал, что это по мою грешную душу, отсчитывать за мои многочисленные злодеяния.

— Я тоже грешен, — я ожидал нудного рассказа о том, как он в детстве не уступил старушке место в автобусе или пнул соседского кота. — В туалете оттрахал телку, — в этот момент он покосился на ту самую девушку, которую мы только что обсуждали. Потом он подвинулся ко мне ближе и сказал полушепотом — Это было час назад. Но сиськи на деле у нее висят, как у козы.

Я чуть не поперхнулся такому каминг ауту. «А шаман-то не плох. Жук, вешает телкам лапшу на уши, стрижет бабки, да и трахает их не отходя от кассы».

— Браво! — зааплодировал я ему. — Теперь ты понимаешь, почему я за третий размер.

— Вообще, дело в размере, но не сисек, а серого вещества. И тут выбор гораздо более узкий. Умных людей найти очень сложно.

— Смотря, шаман, как ты понимаешь ум.

— Меня зовут Сногайя. Можешь звать меня Сногги, — он протянул мне руку.

— Джо, — ответил я взаимностью. — Имя у тебя странное.

— И правда. Его дали мне родители. Они были хиппи. Видимо, когда он выдумывали мое имя, они были накурены. Впрочем, как всегда.

Я рассмеялся. Чувак был неплох.

— Ум, говоришь… — Он отхлебнул огненно-красный виски, и продолжал, — я думаю, при общей психической адекватности человека, ум может быть двух видов: книжный и природный. Первый, книжный тип — это начитанные люди, знающие все обо всем, но не видящие, что у них перед носом происходит. Иначе говоря, они не различают причинно-следственных связей событий. Они хорошие тактики и, в отличие от природников, хреновые стратеги.

— Ну, а что с теми, природниками? — в этот момент Натали, отделившись от сходки куриц, с довольной улыбкой подсела ко мне, прильнув, как кошка.

— Они, как правило, совсем не обладают таким массивом данных, что книжники. Но имеют одно преимущественно: находясь на более высоком уровне сознания, они видят то, что недоступно книжникам.

— А что, есть уровни сознания?

— Конечно! Сознание не статично, оно подобно башне, войдя в которую ты видишь винтовую лестницу, тянущуюся вверх длинной спиралью. Каждая ступень по ней выше предыдущей, и с каждым новым шагом тебе доступны новые окна, которую обращены наружу, в реальность.

Я задумался. Возможно, все и вправду упирается в сознательность. Можно знать все обо всем, но быть тупым, в плане осознания реальности.

— А ты типа помогаешь людям взбираться вверх по лестнице?

— Скорее, я им показываю башню и открываю дверь в нее, а подниматься или не подниматься — это дело каждого.

— Удобненько. Если что — это не я, ты сам виноват.

— Понимаешь, Джо с повышением уровня сознательности приходит смещение локуса контроля с внешнего мира, когда ты в своих проблемах обвиняешь всех и вся, кроме себя, во внутренний, когда причины неудач и проблем ты пытаешься искать в себе, и не с тем, чтобы винить себя, а чтобы самому независимо от окружающего тебя мира, выработать наиболее эффективные стратегии поведения и модель мышления.

Я задумался. Часто общаясь с разными людьми, я не могу понять, почему интеллектуальный в целом человек совершает дикие, сумасшедшие, необдуманные вещи. Или, например, среднего умишка тип, который действовал всегда или почти всегда верно и эффективно. Мне нужна была теория, которая бы все объясняла. И вот, этот неожиданный чувак, подбросил мне интересную идею. Нужно было ее обкатать.

Обменявшись контактами, мы попрощались. Натали прям не отлипала от меня, и, несмотря на то, что я хотел побыть один и пораскинуть мозгами об интересном диалоге, она пошла со мной.

По дороге она лезла ко мне с поцелуями. То ли от алкогольного коктейля, то ли от жары на улице, но ее губки были горячими, прямо обжигающими. Она целовалась, словно завтра никогда не наступит — страстно, нежно и отчаянно. Давно я не видел такую возбужденную женщину.

Обычно скромная и сдержанная в сексе, той ночью Натали превратилась в фурию, едва не содравшую кожу с меня своими длинными нарощенными ногтями. Она стонала так громко, будто призывала богов разврата и сладострастия; и они услышали ее, послав своего порочного служителя по имени Падший Архангел Джо, повелителя заблудших душ плохих девочек.

Следующие несколько ночей с Натали были настоящим кайфом: она то ли наконец-то вспомнила давно забытые интимные премудрости, то ли научилась меня чувствовать, так как секс без устали всю ночь и весь следующий день уже не так ее напрягал. И оказалось, что субмиссия ей тоже по вкусу. Изменение линии поведения, не соответствующей контракту, объяснялось, скорее всего, ее влюбленностью. Хоть все было круто, меня не покидала мысль о том, что даже эта классная трансформация по сути является лишь очередным витком ее карусели эмоций. Чтобы вы поняли, о чем я, то вспомните про пружину: она может довольно долго растягиваться, но в какой-то момент обязательно сожмется. Так и с эмоциями Натали, которые знали только два состояния: ненависти/любви. И они часто проявлялись во время нашего короткого общения.

Схема эмоциональных приливов Натали:

1. «Я тебя ненавижу!».

2. Через три дня — «Куда ты пропал, Джо?!».

3. Еще через три: «Я скучаю…».

4. Еще через два: «Я не могу без тебя!».

5. Потом «случайная» встреча и неслучайный бурный секс.

6. Смотри пункт 1.

Были и позитивные моменты: она выпросила ключ от моей квартиры и навела там порядок. Еще она наконец-то включила гриль, который никто не включал с незапамятных времен, и приготовила наивкуснейшее рагу из курицы с пастой под сливочным соусом. Стоит ли говорить про массаж и другие плюшки, не знаю, но она оказалась старательной девочкой.

И вот, после очередной бурной ночи, плавно перетекшей в утро, я проснулся и, посмотрев на девушку, лежащую рядом, понял, что у меня проблема.

Причем серьёзная.

Она звучала так: мне нравятся ее глаза. И губки. Особенно, нижняя, которая сексуально подрагивала, когда она волновалась.

Непослушная прядь закрыла ее лицо, и я аккуратно отодвинул ее.

Я поймал себя на мысли, почему мне нравились ее глаза. Они напоминали мне мою первую и возможно единственную любовь. Ту девушку из детства, будто миллион лет назад. Все потому, что тогда я жил и чувствовал по-другому, у меня был некий пиетет к женщинам, потому что они были одновременно чудесной загадкой, манящей тайной, волшебной мистерией, к которой детская фантазия всегда дорисовывала прекрасные узоры несуществующего мира. Я помню ту яркую и осязаемую, проникающую внутрь и дергающую сердце за невидимые нити, идеализацию.

Пока она спала, я провел пальцами по ее нагому телу. Это было редкостью, чтобы мне хотелось прикасаться к женщине после секса. Я начал с ее груди и медленно, сантиметр за сантиметром, огибая все ее заманчивые линии, двигался ниже. Она будто стыдясь, как девочка, прикрыла все самое интересное коленями. Тогда я стал стал ласкать ее попку. Она слегка дернулась, видимо, я щекотнул ее нечаянно. Оказывается, хитрюга уже некоторое время улыбалась, закрыв глаза, и просто наслаждалась происходящим, как ленивая кошка.

В общем, видимо я стал влюбляться.

И тут меня как веслом ударило. В голове зазвенела сирена, оповещающая о грядущем эмоциональном цунами.

Мой знакомый, который занимался похожим со мной бизнесом, старина Том, был очень успешным экспертом по разрушению мечтаний. Ездил на Порше Кабрио и ни в чем себе не отказывал. Он был реально счастлив. Пока в один день не влюбился в свою клиентку и вместе с головой потерял свою работу, а заодно чуть не суициднулся, когда вся эта больная история схлопнулась. Он жив, здоров и неженат, но не в бизнесе, прозябая манагером в какой-то маленькой конторе.

Не то, чтобы я боялся суицида. Я уже говорил, что никогда самоубийц не понимал, и тут вовсе дело не в моем неуемном позитиве. Порой, день у меня не задается, и я чувствую себя, как говно. Но живое говно. А самая говенная жизнь лучше, чем быть трупом. Тем более, что это дело успеется. Зачем такие события ускорять?

Я объясню, почему я сделал то, что сделал через пару секунд, после рева внутренней сирены.

Да,да, даже вспышку внезапной ничем, казалось бы, не спровоцирвоанной агрессии можно чем-то объяснить.

Я сказал ей жестко:

— Собирайся!

Она медленно открыла глаза и уставилась на меня:

— Собирайся! Быстро!

— Ты сошел с ума, милый? Куда я пойду? Сейчас шесть утра!

Я собрал всю свою агрессию на нее и на себя и, взяв за край одеяла, сбросил ее с кровати. Я, было, начал жалеть ее (совестливый, блядь, абьюзер!), но вдруг она опомнилась, и, вскочив, накинулась, как пантера. Я не ожидал такой прыти от недавно спящей девушки. Поэтмоу пропустил атаку, и она успела царапнуть когтями мои руки. Но за это она была очень быстро обездвижена и через пару секунд оказалась на кровати.

— Отпусти! Джо, ты спятил!

— Сначала успокойся!

— Хорошо, все, я спокойна… Только отпусти руки, больно же…

Я сел в кресло рядом, смотря, как она потирала руки от синяков.

— Джо, я знаю, что ты меня не любишь… — она посмотрела в мои глаза, пытаясь убедиться в обратном. — Но я хоть нравлюсь тебе?

Она стояла передо мной голая, чертовски сексуальная и такая очаровательная в своей отчаянной страсти, что меня душил соблазн сказать ей нечто приятное, то, что заставило бы ее жадно поцеловать меня, отдавшись в мои объятия.

— Ты опять за свое?

— Ты только что был груб ко мне…Почему ты меня так…ненавидишь?..

Уже к концу фразы ее голос задрожал, и она расплакалась. Причем она так разрыдалась, что ее начало колотить и она буквально рухнула на пол. Я такого никогда не видел. Она не теряла сознания, но каталась по полу. Это было нечто среднее между истерикой и тем пиком неудовлетворённого эго, которое толкает на отчаянные попытки примириться с превозмогающей жестокой реальностью. Какое-то время я смотрел на весь этот цирк, пытаясь ее урезонить, но, понятное дело, истерику это не могло унять. Да она и не обращала на меня внимания, просто рыдала и дергала ногами, как полоумная.

Ну тут остатки моей человечности дрогнули и я обнял ее. Она была в моих руках, как ватная, дрожа всем телом. Я не помню, что именно шептал ей, но это были очень нежные, сладко-приторные слова, несвойственные мне, но так нужные ей в тот момент.

Она выплакала столько слез, что ее лицо будто осунулось и ее едва можно было узнать. Когда наконец она притихла, лишь редко вздрагивая, мы стали целоваться. Ее губы были солеными, как море, но даже несмотря на это, от нее пахло цветами. Мне еще пришла такая странная ассоциация, что Натали была цветком любви, выросшим в поле сорняков.

Не знаю, почему я принял такое глупое решение, но я продлил на некоторое время наш контракт.

…Я не курю, но в те дни мне нужен был кальян. Сидя на диване в «Мертвом роботе», я впускал в себя теплый дым, думая о странной переделке, в которой оказался. Я вспоминал странные картины с Натали, ее заманчивые глаза и частые истерики, которые потом повторялись при малейшем намеке прекратить с ней отношения. Я думал о ее прекрасном теле, которое стало для меня наркотиком. Еще я думал о сексе, который всю жизнь определял мой выбор. О том, на какие глупости желание толкало меня, какие забавные и сумасбродные вещи я творил из-за моей озабоченности.

Суть была в том, что мне давно нужно было закрыть контракт с Натали и двигаться дальше. Да и в любом случае, встречаться я ней — это вписываться в ее болезненный сценарий. Но меня мучил вопрос: как отказать себе в ее глазах и сексуальном теле?

Пока я задымил весь угол, будто пытаясь отгородиться от всей хрени, что со мной происходила, ко мне неожиданно подсел кто-то. Это была Света. Она прильнула ко мне, крепко придавшись и положив свою голову мне на грудь, пока я полулежал на диване. В правой руке я сжимал кальян. Свободной рукой я обнял ее. Эти волосы, такие длинные и мягкие, буквально манили к себе, и мои пальцы непроизвольно потянулись к ним, и уже скоро я ласкал ее, а она в ответ начала издавать довольное мурлыканье.

— Ты — кошка? — с улыбкой спросил я ее.

Она посмотрела на меня. Ее зеленовато-голубые глаза, смешавшись с лучами розовых лучей, смотрели на меня с немым укором, умоляя спасти их от страстного огня. Я не мог сдержать улыбку. Ее губки тоже едва сдерживали улыбку, хотя взгляд ее все еще был серьезным.

— Мурмяу! По-кошачьи это означает: «Поцелуй меня!».

Я припал к ее губкам. Они были горячими и нежными. А ее язычок приятно ласкал меня внутри. И как-то незаметно рука оказалось на ее грудях, которые не раз останавливали мое внимание на себе. Они и вправду были большими, наверное, 4 размера, и упругими. Я просунул руки под лифон и почувствовал ее набухшие соски. Еще мое звериное чутье ощутило приятный аромат ее кожи, который завел меня. От Светы было трудно оторваться, она была, как ванильное мороженое из детства, сладкой и нежной. Я целовал ее шею и слегка покусывал ее, пока она постанывала. Мне захотелось трахнуть ее там же, на диване, но когда рука дошла до ее трусиков, усилием воли я остановился. Правда, я успел нащупать кружева на ее трусиках. Обожаю белье с кружевами, в этом есть что-то девичье, непорочное и да, это чертовски возбуждает!

Свету уже какое-то время звали, поэтому она быстро поправила топик и волосы, и поцеловав меня перед уходом, сказала:

— Сегодня, в десять?

И тут я вспомнил про Натали, и про то, какой же я, наверное, подонок. Хотя, не «наверное», а точно.

— Слушай, сегодня не могу — работа.

Не представляете, как она расстроилась, застыв на пару секунд! Также не представляете, какого труда мне стоило отказать ей в романтической ночи! Тогда зачем я это сделал? Света мне дико нравилась. Это снова прозвучит крипово, но она напомнила мне маффин с шоколадной начинкой, тоже их детства. Блядь, я становлюсь сентиментальным! Так вот, сначала я ел самую невкусную часть, пока все остальные дети начинали ковырять то, что внутри. Я же терпеливо ел коричневое тесто, которое, кстати, было замечательным. А уж потом вкус самой шоколадной начинки был просто безумно восхитителен, особенно, на фоне теста. Мне захотелось связать ее и пощуупать каждый ее сантиметр; как животное, вдохнуть в себя аромат ее кожи; сначала нежно овладеть ею, потом жестко оттрахать.

Она молча развернулась и пошла. Видно было, что Света жутко разозлилась, но чтобы не выдать свои эмоции, быстро ушла. Позже она рассказала, что в тот момент не пошла на бар, а направилась в туалет и сломала мыльницу, зеркало и заодно не забыла пнуть мусорку, из-за чего Сэм долго возмущался, обвиняя чертовых хулиганов.

Через пару дней, я обнимал Натали на том самом берегу реки, и на нас снова светила луна. Она была жутко притягательна и возбуждающа. Я мог бы заниматься с ней сексом дни напролет. Если ее душа была ориентирована на всякую романтическую хрень, то ее совершенное тело было создано для секса.

Мне всегда нравилась красота. Я искал ее везде: в природе, в предметах, в искусстве. Не подумайте, я не какой-нибудь задротоэксперт по всем видам изысков. Я простой потребитель эстетики. Красота в симметрии, она в совершенстве линий, в изгибах силуэта, в манящем взгляде и чарующем тембре голоса.

Мне всегда нравилось женское тело. Я думаю, оно совершенно. И, как любой шедевр, требует искусного ценителя. В отличие, от предметов искусства, оно жаждет восхищенных взглядов, обожающих поцелуев, страстных прикосновений.

Но бизнес превыше всего. Про бесперспективность отношений с Натали я уже говорил. И потому тут я решил признаться ей:

— Натали, я должен тебе кое-что сказать.

Она с надеждой посмотрела на меня. Я старался говорить спокойно, без нежности и агрессии.

— У нас закончился контракт. Уже две недели назад.

Я ожидал и боялся ее обычной истерики, но вместо этого она начала смеяться, как дура.

— Это… так жестоко!

Она немного отодвинулась от меня и, опустив голову, добавила:

— Впервые в жизни у меня нет слез. Я плачу внутри.

На следующий день она перевела мне остаток суммы за контракт, плюс еще небольшой бонус с подписью: «Спасибо за убитые мечты».

…Вечером, я сидел за баром в «Мертвом роботе» и, попивая рубиновую пина коладу, думал, как Кайл из «Южного парка» о том, чему научила меня эта история. Может, тому, что не нужно смешивать работу и отношения? Или тому, что наши эмоции порой закрывают нам глаза, мешая видеть истинное лицо того, кто рядом с нами? А может, ничему не научила, потому что жизнь не учит, она просто течет, как река, устремляясь далеко вперед, в манящую неизвестность.