Короны Ниаксии. Убить вампира-завоевателя

8

Я мигом стряхнула с себя дремоту, сев на подстилке. Атриус не шевельнулся и глазом не моргнул. Он стоял у входа в шатер и смотрел на меня. Трудно сказать, как давно он появился.

– Силина, я не хотел тебя пугать.

– Ты и не напугал, – соврала я.

Меня удивило его присутствие и обращение ко мне по имени, но я не собиралась ему это показывать.

Я встала. Даже на расстоянии нескольких шагов Атриус возвышался надо мной. Я ощущала себя неловкой девчонкой, что мне очень не нравилось.

Я до сих пор не разобралась в его сущности. Он вновь подавлял меня одним своим присутствием. Меня раздирали противоречия, чего раньше я никогда не испытывала. Этот вампир не знал покоя, но был настолько целеустремленным, что все свои волнения крепко держал в узде. Личности, умевшие глубоко прятать правду о себе, встречались мне редко. Даже среди арахесс их можно было пересчитать по пальцам.

Он приблизился. Пришлось напомнить себе, что я не должна пятиться назад. Его рука вызвала у меня инстинктивное желание сжаться в комок, однако прикосновение к моему запястью было осторожным и не несло угрозы. Атриус отомкнул мои цепи.

Сейчас я могла ощутить его с большей достоверностью. Черты его лица были сильными и суровыми, словно высеченными из камня. Но ему недоставало совершенства. Нос был слегка искривлен; скорее всего, следствие перелома и неудачно сросшихся хрящей. Брови низко нависали над глубоко посаженными глазами. Тонкие губы не улыбались.

И снова я уловила густой, заполняющий все вокруг запах снега.

Атриус присел на корточки. Я оцепенела. Его руки потянулись к моей левой лодыжке. Задание заданием, но я заеду ему ногой по физиономии, если только он посмеет…

– Я не собираюсь тебя насиловать, – сухо сказал он. – Предпочитаю, когда женщины соглашаются сами.

Он говорил это мне, но я не сомневалась: эти слова заготовлены для несовершеннолетних дочерей из семей, чьи дома он сжигал, завоевывая города. Войну я знала не понаслышке. Знала, каково бывает людям, когда в их дом вламываются солдаты.

Сейчас рога Атриуса находились напротив меня. Черные, ребристые, загнутые назад. Его длинные серебристые волосы делали их еще рельефнее. Я осторожно протянула к рогам магическую нить. Они ощущались чем-то чуждым и неестественным, словно не принадлежали этому миру. Выполняя задания, я сталкивалась с разными диковинами, но ничего подобного мне еще не встречалось. Откуда и при каких обстоятельствах у него появились эти рога?

Повозившись, он отомкнул и ножные кандалы, выпрямился и протянул мне руку:

– Идем.

– Я пойду следом, – сказала я и успела сделать всего шаг, как он схватил меня за руку.

Его острые черные когти впились мне в запястье.

– Мне известно об искусности арахесс, – сказал он. – Но я старше тебя в шесть раз, и все это время я совершенствовался в способах убийства. Если ты вздумаешь убежать или сразиться со мной, для тебя это плохо кончится.

Его взгляд был непреклонным, жестким, холодным. Когда люди смотрели на меня, большинство пялились на наглазную повязку. Однако взгляд Атриуса проникал глубже, словно он схватил мою душу и повернул к себе, желая убедиться, что я поняла.

Мне это не понравилось. Он бросал мне вызов. Пусть меня считают глупой и мелочной, но вызовы я не любила. Еще один недостаток, на который мне часто указывала Зрящая мать.

Мы долго смотрели друг на друга, и в узком пространстве между нашими лицами бушевала битва характеров.

– Хорошо, – жеманным тоном произнесла я. – Ты меня не насилуешь, а я на тебя не нападаю.

Из его уст вырвалась злая усмешка.

– Арахессам присуще такое чувство юмора?

Он взял меня за руку. Я решила больше не сопротивляться. Прикосновение было легким и даже не сдавливало мне рукав. Мы подошли к выходу из шатра. Атриус откинул полог.

Едва мы выбрались наружу, лагерь затих, сделав нас центром всеобщего внимания. Нити сущностей, тянувшиеся к нам, я чувствовала столь же отчетливо, как и руку Атриуса. Вампирам было любопытно. Они были заинтригованы.

Ну да… голод. Голод ощущался безошибочно.

У меня зашевелились волосы на затылке. Как-никак меня окружали вампиры, которые пили кровь. По границам лагеря валялись оленьи туши, высосанные до последней капли. Но я знала, что превыше всего у вампиров ценилась человеческая кровь.

Атриус ни с кем не заговорил. Обратиться к нему тоже никто не решился.

Мы молча прошли по лагерю, а когда достигли границы, он наклонился и прошептал мне на ухо:

– Не вздумай покидать шатер без разрешения и сопровождения, моего или Эреккуса. Поняла?

Наверное, он чувствовал то же, что и я. Голодный интерес вампиров ко мне.

– Это чтобы меня не съели? Разве твоим солдатам недостает дисциплины? Получается, ты их плохо муштруешь.

Атриус недовольно скривил губы.

– У моих солдат безупречная дисциплина. Но на войне бывают… непредвиденные трудности. В пустыне никакая дисциплина не удержит тебя от стремления доползти до воды.

В его иносказании мне была отведена роль воды. Значило ли это, что Глею, населенную множеством людей, он уподоблял пустыне? Выходила какая-то бессмыслица.

Атриус увел меня далеко от лагеря. Мы шли по каменистой равнине, где трава была настолько высокой, что щекотала мне бедра. Под ногами – сплошные камни, зачастую острые.

– Здесь осторожнее, – указал он на целую полосу клиновидных камней.

– Знаю, – ответила я и без его помощи легко миновала опасный участок.

Атриуса это заинтересовало.

Любопытство с его стороны было мне только на руку. Конечно, оно не давало никаких гарантий, но позволяло продержаться достаточно долго, чтобы завоевать доверие Атриуса. Возможно, пытливость ума и была настоящей причиной, почему он рискнул оставить меня при себе.

Любопытство – могущественное орудие.

Атриус повел меня вниз по крутому склону. Мы были вынуждены пробираться по узким проходам между скалами. Трава полностью исчезла, сменившись острыми каменными обломками. Местность была мне знакома: где-то неподалеку я убила прежнюю прорицательницу. Мы достигли берега озера, где волны накатывали на полосу крупного прибрежного песка.

Наконец он отпустил мою руку, а сам привалился к грани отвесной скалы.

– Мне нужно твое прорицание.

Как я уже поняла, Атриус был из тех, кто с недоверием относился ко всему, что легко доставалось. Если в дальнейшем я хотела заручиться его доверием и убедить его, чтобы он заручился моим, нужно заставить его потрудиться. В этом он не отличался от людей. Я не раз убеждалась, с каким подозрением люди относятся к тому, что достается даром или за незначительную плату. А мне было очень нужно его доверие.

– Почему ты думаешь, что я это сделаю?

Он шумно выдохнул, будто засмеялся, и вперился взглядом в озеро.

– Ты видишь это? – спросил он.

– В той мере, в какой мне нужно.

– Поясни свои слова.

– Я знаю, что озеро неглубокое и сейчас его поверхность ровная, без ряби. Я знаю, что на другой стороне тоже есть скалы. Их больше к западу, а к востоку берег порос травой.

– Это факты. Знать их – не то же самое, что видеть.

– В каком смысле?

– Когда видишь восход луны, положение светила на небе – это еще не всё.

Непонятно почему, но мне вдруг вспомнился мой детский рисунок.

«Это море». – «Нет, это просто бумага».

Воспоминание больно ударило по мне, но я не собиралась копаться в этой боли, а просто отмахнулась.

– Почему ты спрашиваешь?

– Хочу узнать, насколько ты сообразительна и способна ли понять ценность того, что невозможно сосчитать. Например, ценность моего предложения.

– Не думаю, что это предложение. Предложения можно принимать или отвергать.

– И ты можешь отвергнуть.

– А потом ты меня убьешь.

Атриус промолчал, ограничившись угрюмой полуулыбкой. Я понимала, что разговор не окончен, и ждала продолжения.

– Я не люблю принуждать других. Это негодный способ заслужить чье-то доверие. А мне очень нужна твоя верность и твоя помощь. Постоянно или от случая к случаю. Ты можешь помогать мне из страха быть убитой или добровольно. Второе мне предпочтительнее, но, если что, обойдусь и первым.

– Почему тебя это так заботит?

Он пожал плечами.

– Да как-то не хочется, чтобы моя щедрость осталась неоцененной.

Я молчала. Пусть считает, будто я обдумываю его слова. На самом деле я размышляла, насколько могу позволить ему сейчас одержать победу.

Нужно ему подыграть. Конечно, в меру, иначе он может заподозрить подвох. Но сама мысль о содействии ему…

Мне сразу вспомнилась высадка его армии. Тело Реты, уничтоженное солдатами.

Я считалась хорошей лицедейкой и опытной шпионкой, умеющей играть свою роль без нареканий. Мои собственные чувства значения не имели. И тем не менее… думая о возможности полного согласия, я не могла побороть гнев.

Нет. Для полного согласия еще рано.

Но показать ему крупицу моего страха все-таки надо.

– Ты вряд ли знаешь, как умело и беспощадно действуют арахессы, – запинаясь, произнесла я.

– У меня богатый опыт общения с сектами.

Меня злило, как пренебрежительно он называл нас сектой.

– Они хуже, – тем же тоном продолжила я. – Хуже, чем ты можешь себе представить. Они все видят. Пока я остаюсь в Глее, меня обязательно найдут. Это лишь вопрос времени.

– Я тебе уже говорил…

– Ты не сможешь защитить меня от них.

И вдруг он засмеялся.

Правильнее сказать, расхохотался во все горло, будто ничего смешнее моих слов никогда не слышал. Хохот был грубым и подсказывал, что Атриусу вообще несвойственно смеяться.

Я немного обиделась за весь наш орден и сказала:

– Ты смеешься, потому что не знаешь их.

– Я смеюсь, потому что ты не знаешь меня.

Он выпрямился и скрестил руки на груди.

– Силина, я тебе уже говорил: я не лгу. То, что я говорю, – правда. Я защищаю своих. Если ты одна из моих подопечных, арахессы до тебя не доберутся.

Надо же, какое высокомерие. Однако в его тоне не было полководческого бахвальства. Он словно излагал непреложный факт, и от него веяло не самонадеянностью лицедея, а подлинной правдой.

Он этому верил.

Как странно. Атриус признавал силу арахесс и их способность усложнить ему жизнь, но в то же время был готов ради меня пойти на столкновение с ними.

Это вызвало у меня замешательство.

Я вздохнула, показывая, что не тороплюсь ему верить.

– Не понимаю, как ты можешь давать такое обещание.

– А тебе и не надо понимать. Займись прорицанием.

Он отошел от скалы и протянул мне руку.

«Договорились?» – означал его жест.

Я поджала губы. Мне отчаянно не хотелось протягивать ему руку в ответ.

Но таковы были ощущения арахесской шпионки Силины, а не беглянки Силины, напуганной тем, что ее найдут.

И я взяла его руку. Ладонь была грубой, мозолистой.

– Вот и хорошо, – сказал он, считая, что я согласилась.

Атриус разжал пальцы, однако моя ладонь еще долго горела от его прикосновения.

Он вновь прислонился к скале и смерил меня взглядом.

– Теперь слушай, о чем мне нужно узнать.

Армия Атриуса готовилась свернуть лагерь и продолжить завоевательный поход. Он рассказал мне об этом, не вдаваясь в подробности. Потом достал из кармана мятый пергамент и расправил на гладкой поверхности скалы. Передо мной была карта Глеи.

Атриус ткнул пальцем в кружочек, обозначавший Алгу – город-государство к северу отсюда.

– Знаешь этот город?

– Конечно.

Само упоминание Алги вызвало у меня отвращение, которое я и не подумала скрыть. Большинство городов-государств Король питоры отдал своим приспешникам в безраздельное владение, и Авес – нынешний правитель Алги – был худшим из всех. Он следовал излюбленной манере, принятой в окружении Короля питоры: одурманивал население пагубным зельем и держал впроголодь. Отуплял он и своих воинов, но тех не забывал кормить, чтобы были сильными. Что еще хуже – город был целиком построен на стыке каменной суши и моря, и потому улицы представляли собой узкие туннели с шаткими мостами, переброшенными над солоноватыми, кишевшими разной дрянью водами. Меня туда несколько раз посылали на задания, и все они были отвратительными.

Я не понимала, зачем Атриусу понадобилась Алга. Город не имел стратегического значения, поскольку находился далеко в стороне. Вдобавок добраться туда нелегко, и одного численного превосходства было явно недостаточно для победы.

Я выложила ему свои соображения.

Атриус слушал меня, опустив голову.

– Ты права. Потому-то ты нам и нужна.

– Ждешь, что тебе подскажут, как удачнее захватить Алгу?

Он улыбнулся одними губами и ничего не ответил, однако его нити утверждали: «Да».

Даже если кроверожденные и прибегали к помощи прорицателей, было странно, что вампиры надеялись услышать от них более или менее точные советы. Видения обычно загадочны и непредсказуемы. Промелькнувшие картины зачастую трудно истолковать, и еще труднее извлечь из них сведения. Лучшие прорицатели мира, возможно, и обладали мощной связью с богами, позволявшей задавать вопросы по существу и получать такие же ответы или хотя бы подсказки, но я не входила в их число. Я вообще не особо любила заниматься пророчествами. Для меня они были слишком абстрактными. К тому же я почти не могла управлять ситуацией, что тоже мне не нравилось.

– Если я спрошу у богов, как тебе завоевать Алгу, они не предоставят карту действий и наставление, где все расписано по пунктам, – сказала я.

– Знаю, – спокойно согласился Атриус.

Он дал задание и теперь просто ждал выполнения.

– Это не просьба, а приказ, – пояснил он.

– Мне что, начинать? А ты будешь стоять и наблюдать за мной?

– Да.

Совсем не хотелось проводить обряд под его пристальным взглядом… Прорицание – дело очень личное, и зрители только мешают. Особенно такие. Но как бы мне ни хотелось поупираться и заронить в нем сомнения в легкой победе, я сознавала, что могу перегнуть палку и все испортить.

– Тогда начнем, – со вздохом сказала я. – Помоги развести костер.

Для обращения к Аседже нужно было основательно подготовиться. Эта богиня придавала большое значение ритуалам, ведь она управляла неведомым, а проникновение в неведомое требовало исключительного внимания.

Атриус безоговорочно помогал мне, на удивление охотно выполняя мои распоряжения. На берегу мы разложили костер, куда подкладывали дрова до тех пор, пока пламя не загудело. В костер я добавила то, что относилось к стихии земли: горсть песка, цветочные лепестки и корни высокой травы. Когда настало время принести жертву крови, Атриус вдруг зашагал прочь.

– Куда ты собрался? – окликнула я его.

– Пойду добуду тебе какую-нибудь живность.

– Я умею охотиться.

Мои слова впервые отозвались в нем раздражением.

– У нас не так много времени.

Какая забота! Да благословит его Прядильщица.

– Дай мне это, – указала я кивком на его лук.

Я думала, Атриус откажется, опасаясь, как бы я не выстрелила в него, однако он без возражений подал мне оружие. Он явно меня недооценивал.

По вечерам из нор вылезало разное мелкое зверье. Обратившись к нитям, я почувствовала, что мы буквально окружены живностью. Дикие твари выбирались из расселин в скалах, шуршали в высокой траве. Я заприметила кролика, притаившегося на небольшом островке зелени. Если бы я полагалась только на обычное зрение, то не увидела бы его. Но меня вели нити.

Один выстрел – и кролик был мертв.

Я нагнулась за ним, вытащила стрелу из брюха и вернула Атриусу. Не знаю, был ли он удивлен или восхищен моей меткостью. Внешне он не проявил эмоций.

– Возьми лук, а мне дай нож.

И снова Атриус безропотно исполнил мою просьбу. Я присела на корточки перед огнем, ноздрями ощущая жар, и быстро перерезала кролику глотку.

«Моя богиня Аседжа, Прядильщица судеб, Хранительница неведомого, – молча взывала я. – Приношу тебе этот дар жизни. Открой мне свои двери».

Кровь жертвы капала в огонь. Подставив большой палец, я набрала несколько капель и провела по одной черте под каждым глазом, ниже повязки. Затем бросила кроличью тушку в огонь.

Пламя костра вдруг вздыбилось, заставив Атриуса попятиться. Хорошо. Значит, мое заклинание возымело действие.

Я обошла босиком вокруг костра и, вернувшись на прежнее место, села перед огнем так близко, что по затылку заструился пот.

– Скоро вернусь, – сказала я Атриусу, закрыла глаза и стала погружаться.

Я погружалась, погружалась… погружалась во тьму.