Убийца и целительница (ЛП)

Сара. Дж. Масс

Убийца и целительница

Стеклянный трон — 0,2

Копирование материала СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО.

Стеклянный трон // Двор шипов и роз © 2016–2018

Переводчик: Алианна Диккерсон

Редактор: Алианна Диккерсон

Вычитка: Мария Джуга

Специально для группы vk.com/throneofglass_online

Глава 1

Странная молодая женщина в течении двух дней оставалась в «Белой свинье» и почти ни с кем не разговаривала, кроме Нолана, который лишь взглянул на её прекрасную одежду цвета ночи и предоставил ей комнату.

Лучшую комнату в «Белой свинье» — комнату, которую он предлагал только посетителям, из которых можно было выкачать много денег, и, похоже, совсем не беспокоился о тяжёлом капюшоне или о большом ассортименте оружия, которое сверкало вдоль её длинного, стройного тела. Не тогда, когда она бросила ему золотую монету, будто случайно щёлкнув пальцами в перчатках. И не тогда, когда на ней была богатая золотая брошь с большим рубином размером с яйцо.

И опять-таки, Нолан этого тоже не боялся. Только разве что того, что ему не заплатят — и даже тогда это вызывало бы только гнев и жадность, но не страх.

Ирэн Тауэрс наблюдала за молодой женщиной из-за стойки бармена. Наблюдала — хотя бы потому, что незнакомка была молода и без сопровождения, сидела за столом с такой тишиной, что невозможно было не смотреть. Не удивляться.

Ирэн всё еще не видела её лица, хотя время от времени замечала мельком золотую косу, сверкающую из глубин её чёрного капюшона. В любом другом городе, кроме Инниша, «Белая свинья» вероятно, будет считаться самой худшей таверной из самых худших, что касается роскоши и чистоты. Но здесь, в Иннише, в портовом городке настолько маленьком, что его даже не изображали на большинстве карт, таверна считалась лучшей.

Ирэн взглянула на кружку, которую сейчас мыла, и старалась не вздрагивать. Она делала всё возможное, чтобы бар и пивная были чистыми, чтобы обслуживать посетителей «Свиньи» — большинство из которых были моряки, торговцы или наёмники, которые часто думали, что она тоже продаётся — с улыбкой. Но Нолан всё еще разбавлял вино, всё еще стирал простыни только тогда, когда было заметно присутствие вшей и блох, а иногда использовал для приготовления пищи любое мясо, которое валялось на задней аллее.

Ирэн работала здесь уже год — на одиннадцать месяцев больше, чем она предполагала — и «Белая свинья» всё еще была ужасной. Учитывая, что она имела мужество чистить всё, что угодно (факт, который позволял Нолану и Джессе требовать, чтобы она чистила самые отвратительные беспорядки посетителей), это действительно много значило.

Незнакомка за дальним столом подняла голову, указывая пальцем в перчатке, чтобы Ирэн принесла еще одну кружку эля. Для кого-то, кому не дашь больше двадцати лет, молодая женщина выпила слишком много вина и эля, независимо от того, что Нолан приказал доливать ей чуть больше. Впрочем, нельзя было сказать точно с этим тяжёлым капюшоном. Эти последние две ночи она просто шла обратно в свою комнату с кошачьей грацией, не спотыкаясь, как большинство посетителей, когда выходили после последней кружки.

Ирэн быстро налила эль в кружку, которую только вымыла, и поставила на поднос. Также добавила стакан воды и немного хлеба, заметив, что девушка так и не прикоснулась к тушеному мясу, которое ей принесли на ужин. Ни одного кусочка. Умная женщина.

Ирэн пробралась сквозь заполненные столики, уклоняясь от рук, которые пытались схватить её. На полпути она поймала взгляд Нолана, который сидел у входной двери. Ободряющий кивок. Его практически лысая голова блестела в тусклом свете.

«Давай ей больше пить. Давай ей больше возможности потратить свои денежки».

Ирэн не отвела взгляд, хотя бы потому, что Нолан стал единственной причиной, по которой она не бродила по мощеным улицам с другими молодыми женщинами Инниша, куртизанками. Год назад толстяк позволил ей убедить его, что ему нужна дополнительная помощь в таверне под гостиницей. Разумеется, он согласился только тогда, когда понял, что получит выгоду от этой сделки.

Но она была восемнадцатилетней девушкой в отчаянии, и он с радостью предложил ей работу, которая предлагала всего несколько медяков и маленькую кровать в шкафу для мётел под лестницей. Большая часть денег доставалась ей с чаевых, но Нолан требовал половину из них. И тогда Джесса, другая барменша, требовала две трети того, что осталось, потому что, как часто говорила Джесса, именно её красивое лицо уговаривало мужчин тратить свои деньги.

Один взгляд в угол зала показал, что это «красивое лицо» и соответствующее тело сидят на коленях у бородатого матроса, хихикая и играя своими тёмными вьющимися волосами. Ирэн вздохнула, но не жаловалась, потому что Джесса была любимицей Нолана, а у Ирэн не было куда идти — абсолютно некуда. Сегодня Инниш был ей домом, а «Белая свинья» — убежищем. Вне этого мир был слишком большим, полным разбитых мечт и армий, которые сокрушили и сожгли всё, чем Ирэн дорожила.

Наконец Ирэн подошла к столу незнакомки и заметила, что молодая женщина смотрит на неё.

— Я принесла для вас немного воды и хлеба, — пробормотала Ирэн с приветствием. Она поставила эль, но колебалась с двумя другими предметами на подносе.

Молодая женщина только сказала:

— Спасибо.

Её голос был низким и прохладным. Образованная речь. И она точно не была заинтересована в разговоре с Ирэн.

Не то, чтобы в ней было что-то очень интересное, с её домотканым шерстяным платьем, висящим на её слишком тонкой фигуре. Как у большинства тех, кто родом из южного Фенхарру, у Ирэн была золотисто-коричневая кожа и абсолютно обычные каштановые волосы, средний рост. Только её глаза, яркие золотистые, дарили ей повод для гордости. Правда не много людей их замечали. Ирэн делала всё возможное, чтобы не обращать внимание на свои глаза, избегая любых приглашений для общения и чрезмерного внимания.

Итак, Ирэн поставила хлеб и воду, забрала пустую кружку, которую девушка оставила в центре стола. Но любопытство побеждало, и она заглянула в чёрные глубины капюшона. Ничего, кроме тени, блеска золотистых волос и намёка на бледную кожу. У неё было так много вопросов.

Кто ты? Откуда ты? Куда ты идёшь? Можешь ли ты использовать все те лезвия, которые носишь?

Нолан наблюдал за встречей, поэтому Ирэн сделала реверанс и пошла обратно в бар через зал, полный рук, опустив глаза, когда она заставила себя наклеить улыбку на лицо.

…

Селена Сардотин сидела за своим столиком в совершенно ужасной гостинице, удивляясь, как её жизнь так быстро катится в ад.

Она ненавидела Инниш. Ненавидела этот запах мусора и грязи, ненавидела тяжёлое одеяло тумана, которое окутывало город днём и ночью, ненавидела второсортных купцов, наёмников и вообще несчастных людей, которые его заполняли.

Никто не знал, кто она, или почему пришла; никто не знал, что девушка под капюшоном была Селеной Сардотин, самой известной убийцей в Адарланской Империи. Но, опять же, она не хотела, чтобы они знали.

Не было возможности дать им узнать, на самом деле. И они не хотели бы знать, что ей осталось чуть больше недели до исполнения семнадцатилетия.

Она была здесь уже целых два дня — либо в её презренной, ужасной комнатке («покои» — вот как это назвал масляный трактирщик), либо внизу здесь, где стояла ужасная вонь от пота, затхлого эля и немытых тел.

Она бы ушла, если бы у неё был выбор. Но она была вынуждена ждать здесь, благодаря её хозяину, Аробинну Хэмелу, Королю Ассасинов. Она всегда гордилась своим статусом, как его избранной наследницы, всегда любила его. Но теперь… Это путешествие было её наказанием за уничтожение его жестокого соглашения с Предводителем Пиратов Бухты Черепов о работорговле. Поэтому, если она не хочет рисковать походом через джунгли Богдано — дикую часть земель, которая соединяла континент с пустынной землёй, единственным путём было плыть на корабле прямо в Юрпу.

Селена вздохнула и выпила большой глоток эля. Она почти выплюнула его обратно. Отвратительно. Дешево — так дешево, как и всё остальное здесь. Как тушеное мясо, к которому она даже не прикоснулась. Какое бы мясо ни было там, какого бы существа ни было, это не стоило есть. Поэтому она обходилась хлебом и мягким сыром.

Селена наблюдала за тем, как барменша с каштаново-золотистыми волосами проскользнула через лабиринт столов и стульев. Девушка проворно уклонялась от людей, которые хотели полапать её, в то время как поднос не сдвинулся с её плеча ни на дюйм. Какая потеря таких быстрых ног, хорошего баланса и умных, ошеломляющих глаз. Девушка не была немой. Селена заметила, как она смотрела на комнату и её посетителей — как она смотрела на Селену. Какой личный ад заставил её работать здесь?

Селену это не особо беспокоило. Вопросы появлялись в её голове в основном для того, чтобы отогнать скуку. Она уже прочла три книги, которые взяла с собой из Рафтхола, и ни в одной лавке в Иннише не было ни одной книги для продажи — только специи, рыба, одежда, давно вышедшая из моды, и морские снасти. Для портового городка это было жалко. Но королевство Мелисанда пало в трудные времена, которые продолжались для них последние восемь с половиной лет, так как король Адарлана победил континент и перенаправил торговлю через Эйлуэ, а не в несколько восточных портов Мелисанды.

Казалось, весь мир пал в трудные времена. Включая мир Селены.

Она боролась с желанием прикоснуться к своему лицу. Аробинн больше не избивал её, поэтому всё немного зажило, но ушибы остались. Она избегала зеркала над комодом, зная, что она увидит: пёстрый фиолетовый, синий и жёлтый синяки на скулах, жутковатый чёрный глаз и всё еще заживающую разбитую губу.

Это было напоминание о том, что Аробинн сделал в тот день, когда она вернулась из Бухты Черепов. За то, что она предала его, спасая двести рабов от ужасной судьбы. Она нажила могущественного врага — Пиратского лорда, и она была уверена, что испортила отношения с Аробинном, но… она была права. Это стоило того. Оно всегда будет стоить того, сказала она себе.

Даже если она иногда так злилась, что не могла думать здраво. Даже если бы у неё не было ни одного, ни двух, а целых трёх боёв за эти две недели, что она ехала из Рафтхола в Красную пустыню. По крайней мере, одна из потасовок была поистине справедливо спровоцирована: человек жульничал в картах. Но две других…

Не нужно было этого отрицать: она просто устроила драку. Без лезвий, без какого-либо другого оружия. Просто кулаки и ноги. Селена полагала, что ей должно быть плохо, — от сломанных носов и челюстей, от кучи бессознательных тел на её пути. Но этого не было.

Она не могла успокоиться, потому что в те моменты, которые она проводила в драке, Селена новь чувствовала себя самой собой. Величайшим ассасином в Адарлане, избранным наследником Аробинна Хэмела.

Даже если её противники были пьяницами и неподготовленными бойцами; даже если она должна была быть лучше.

Барменша вернулась за барную стойку, и Селена осмотрела комнату. Трактирщик всё еще наблюдал за ней, как и в течении последних двух дней, размышляя, как он мог выжать еще больше денег из её кошелька. Было и несколько других мужчин, наблюдающих за ней. Некоторых она помнила с прошлых ночей, в то время как другие были новыми лицами, которые она быстро оценивала. Страх или удача удерживали их от неё до сих пор?

Она не скрывала, что несёт с собой деньги. И одежда, и оружие говорили о её богатстве. Рубиновая брошь, которую она носила, практически умоляла о неприятностях — она надела её, чтобы на самом деле вызвать эти неприятности. Это был подарок Аробинна на её шестнадцатилетие; Селена надеялась, что кто-то попытается украсть его. Если они были бы достаточно хороши, чтобы сделать это, она могла бы им позволить оставить украшение себе. То есть, был только вопрос времени, когда один из них попытается ограбить её.

И прежде, чем она решит, что ей надоело сражаться только кулаками и ногами. Она бросила взгляд на меч рядом с ней; он сверкнул в тусклом свете таверны.

Но она уедет на рассвете, чтобы отправиться на Пустынные земли, в Красную пустыню, чтобы встретить немого Мастера Ассасинов, с которым она должна была тренироваться в течении месяца в качестве наказания за её предательство Аробинна. Если быть честным, её уже начала развлекать мысль о том, чтобы не отправиться туда.

Это было заманчиво. Возможно, она могла бы найти корабль где-нибудь — на Южный континент — и начать новую жизнь. Она могла бы оставить Аробинна, Гильдию Ассасинов, город Рафтхол и проклятую Адарланскую Империю. Но этого было мало, учитывая, что Аробинн будет охотиться на неё, независимо от того, как далеко она уйдёт. И тот факт, что Саэм… ну, она не знала, что случилось с её другом в ту ночь, когда мир скатился в ад. Но неизвестность всё еще манила, дикая ярость умоляла её сбросить кандалы Аробинна и отправиться в место, где она могла бы создать свою собственную Гильдию Ассасинов. Это было бы так легко.

Но даже если бы она решила завтра ехать не в Юрпу, а на Южный континент, её ждала бы еще одна ночь в этой ужасной гостинице. Еде одна бессонная ночь, когда она слышит только рёв гнева в её крови.

Если бы она была умной, уравновешенной, она бы избежала любых проблем сегодня вечером и оставила бы Инниш в покое, независимо от того, куда Селена пойдёт в итоге.

Но она не чувствовала себя таковой — конечно, не тогда, когда проходили часы, и воздух в гостинице заполнялся голодной, дикой вещью, которая взбудораживала её кровь.

Глава 2

Ирэн не знала, как и когда это произошло, но атмосфера в «Белой свинье» изменилась. Казалось, все собравшиеся ждали чего-то. Девушка всё еще сидела за столиком, всё еще выглядела задумчивой. Но её пальцы в перчатках постучали по покрытой порезами деревянной поверхности, время от времени она поворачивала голову в капюшоне вокруг, осматриваясь.

Ирэн не могла уйти, даже если бы захотела. До окончания рабочего дня оставалось еще сорок минут, и ей придётся остаться на час после этого, чтобы убраться и выгнать из таверны пьяных посетителей. Ей было всё равно, куда они пойдут, после того, как они покинут этот порог — не волновало, упадут ли они лицом вниз в водяную канаву.

Нолан исчез несколько мгновений назад, чтобы спасти свою шкуру от напряжённой атмосферы или сделать какие-то тёмные дела в переулке, а Джесса всё еще сидела на колене матроса, заигрывая с ним, даже не замечая изменений в воздухе.

Ирэн продолжала смотреть на девушку в капюшоне. И еще много посетителей таверны тоже смотрели на неё. Ждут, что она встанет? Смотрели некоторые воры — воры, которые в течении последних двух дней парили над ней как стервятники, пытаясь выяснить, может ли странная девушка использовать оружие, которое носила с собой. Все знали, что завтра она уезжает на рассвете. Если они хотят взять её деньги, драгоценности, оружие или что-то гораздо более тёмное, сегодня вечером их последний шанс.

Ирэн прикусила губу, наливая в кружку эль для стола, за которым сидели четверо наёмников, королей карт. Она должна предупредить девушку: сказать ей, что лучше спрятаться или отправиться на корабль прямо сейчас, пока ей не перерезали глотку.

Но Нолан выбросит Ирэн на улицу, если узнает, что она её предупредила. Особенно когда многие из головорезов были его любимыми посетителями, ведь частенько делились с ним своей прибылью. И она не сомневалась, что он отправит этих мужчин за ней, если она предаст его. Когда она настолько привязалась к этим людям? Когда Нолан и «Белая Свинья» стали местом и домом, который она так отчаянно не хотела потерять?

Ирэн тяжело сглотнула, наливая следующую кружку. Её мать бы, не колеблясь, предупредила бы девушку.

Но её мать была хорошей женщиной — женщиной, которая никогда не колебалась, которая никогда не отвергала больных или раненых людей, какими бы бедными они ни были, если они приходили на её порог на юге Фенхарру. Никогда.

Мать всегда была уверена в том, что она была одарена даром исцеления, в котором не было ни капельки магии. Говорила, что не виновата в том, что Сильба, Богиня Целителей, одарила её. И единственный раз, когда мать всё-таки отвергла человека с порога, был в день, когда адарланские солдаты окружили их дом. Вооружённые до зубов и с факелами в руках.

Они не удосужились выслушать, когда её мать объяснила, что её сила, как и Ирэн, уже исчезла несколько месяцев назад, вместе с остальной магией на земле, оставленной богами.

Нет, солдаты вообще не слушали. И ни один из тех исчезнувших богов, которых её мать и Ирэн умоляли о спасении.

Это был первый и последний раз, когда её мать забрала жизнь.

Ирэн всё еще могла видеть блеск скрытого кинжала в руке матери, всё еще чувствовать кровь этого солдата на её босых ногах, всё еще слышала, как её мать кричит ей бежать, всё еще чувствовала запах дыма, когда они сожгли её мать живьём, пока Ирэн плакала в Задубелом лесу.

Именно от матери Ирэн унаследовала стальную выдержку, но она никогда не думала, что эта сталь понадобится для того, чтобы оставаться вот здесь, утверждать, что эта лачуга — её дом.

Ирэн была так потеряна в мыслях и воспоминаниях, что не заметила человека, пока широкая рука не обернулась вокруг её талии.

— Мы были бы рады такому красивому лицу за своим столом, — сказал он, ухмыляясь ей улыбкой волка. Ирэн отступила, но он всё еще держал её, пытаясь усадить к себе на колени.

— У меня есть работа, — сказала она, так уверенно, как только могла. Она выпутывалась с таких ситуаций и раньше. Это давно уже перестало её пугать.

— Ты можешь поработать на мне, — сказал еще один из наёмников, высокий мужчина с изношенным лезвием, привязанным к спине. Стараясь быть как можно спокойнее, она отцепила пальцы наёмника от себя.

— Закрытие через сорок минут, — сказала она, отступив — насколько могла. Нельзя было раздражать мужчин, улыбающихся ей, как дикие собаки. — Могу я предложить вам что-нибудь еще?

— Что ты делаешь после работы? — спросил другой.

— Иду домой к своему мужу, — солгала она. Но они посмотрели на кольцо на её пальце — кольцо, которое было похоже на обручальное. Это принадлежало её матери, её бабушке, а до этого матери бабушки и всем великим женщинам рода Тауэрс. Все блестящие целители — и все стёрты из живой памяти.

Мужчины нахмурились и, приняв это за знак, что можно идти, Ирэн поспешила к бару. Она не предупредила девушку — не рискнула так сильно. Все эти люди ждали, как стая волков.

Сорок минут. Еще сорок минут — и она вышвырнет их всех.

А потом она может убраться и упасть в постель, еще один день закончится в этом настоящем аду, который каким-то образом стал её будущим.

…

Честно говоря, Селена была немного оскорблена, когда ни один из мужчин не схватил ни её, ни деньги, ни рубиновую брошь, ни оружие, пока она шла между столиками.

Только что таверна закрылась, и хотя она нисколько не устала, ей надоело ждать драки, беседы или еще чего-то, что займёт её время.

Она подумала, что может вернуться в свою комнату и перечитать одну из книг, которые привезла. Когда она проходила мимо бара, бросая серебряную монету девушке с тёмными волосами, она задумалась, а не выйти ли вместо этого на улицу и не спровоцировать приключение.

Саэм сказал бы, что это безрассудно и глупо. Но Саэма не было здесь, и она не знала, был он мёртв, жив или избит Аробинном. Было глупо, что Саэма наказали за ту роль, которую он сыграл в освобождении рабов в Бухте Черепов.

Она не хотела об этом думать. Саэм стал её другом, предположила она. А у Селены никогда не было роскоши друзей, хотя ей и не особо то и хотелось. Но Саэм был хорошим соперником, даже если не стеснялся сказать честно, что он думал о ней, о её планах и способностях.

Что он подумал бы, если бы она просто отплыла в неизвестность и никогда не отправилась бы в Красную пустыню или в Рафтхол? Он бы мог праздновать, особенно если Аробинн назначит его своим наследником. Или, может быть, она могла бы подстрекнуть его поехать с ней.

Он предположил, что они могут пытаться убежать, когда они были в Бухте Черепов. Поэтому как только она устроилась бы где-то, как только устроила бы новую жизнь в качестве Королевы Ассасинов на любых землях, она могла бы пригласить его присоединиться. И они больше никогда не будут мириться с избиениями и унижениями.

Такая лёгкая, привлекательная идея — такой соблазн.

Селена пошла по узкой лестнице, прислушиваясь к возможным ворам или головорезам, которые могли бы её ждать. К её разочарованию, второй этаж был тёмным, тихим и пустым.

Вздохнув, она зашла в свою комнату и заперла дверь. Через мгновение придвинула к ней старый комод. Не для её собственной безопасности. О нет. Это было для безопасности того, кто попытается проникнуть сюда, совершив самую большую ошибку в своей жизни — и затем бы случайно обнаружил, что он распорот от живота до носа, потому что ассасину было скучно.

Но, походив по комнате туда-сюда пятнадцать минут, она отодвинула комод и ушла. На поиски боя. На поиски приключений. Или на поиски чего-нибудь, что отвлечёт её от синяков на её лице и наказания Аробинна, от соблазна уклониться от своих обязательств и вместо этого отправиться в далёкие земли.

…

Ирэн выбросила последнее ведро с мусором в туманную аллею за «Белой свиньёй». Сегодня было больше мусора, чем обычно.

Не было никаких драк, слава богам, но Ирэн всё еще не могла успокоить свои нервы и чувство, что что-то вот-вот случится. Но она была рада — так сильно рада, что не было драки в таверне. Последнее, что она хотела делать, так это провести остаток ночи, вытирая кровь с пола и вытаскивая сломанную мебель в переулок. После закрытия мужчины допили свои напитки, ворчали и смеялись, а потом разошлись без каких-либо домогательств.

Неудивительно, что Джесса исчезла со своим матросом, и, учитывая, что переулок опустел, Ирэн могла только предположить, что молодая женщина ушла с ним в другое место.

Оставив её убирать одну. Опять.

Ирэн сделала паузу, когда выбросила более-менее нормальный мусор в аккуратную кучу вдоль дальней стены. Его было не так много: испорченный хлеб и тушеное мясо, которое исчезнет к утру, так как это всё съедят полудикие ежи, бродящие по улицам.

Что сказала бы мать, если бы знала, что стало с её дочерью?

Ирэн было только одиннадцать, когда эти солдаты сожгли её мать за магию. В течении первых шести с половиной лет после ужасов того дня она жила вместе с кузеном своей матери в другой деревне Фенхарру, делая вид, что является абсолютно не одарённым дальним родственником. Притворяться не было трудно: её силы действительно исчезли. Но в те времена страх разрастался сильнее, сосед отворачивался от соседа, часто продавая друг друга, сообщая королю о людях, которые раньше владели магией. К счастью, никто не поставил под сомнение присутствие Ирэн; и в те долгие годы никто не смотрел на неё, поскольку она работала на семейной ферме и помогала им вернуться к нормальной жизни после удара Адарлана.

Но она хотела стать целительницей, как её мать и бабушка. Она начала следовать за своей матерью, как только начала говорить, учиться медленно, как это делал все традиционные целители. И тех лет на ферме, какой бы мирной она ни была (скучной и нудной), было недостаточно, чтобы заставить её забыть одиннадцать лет обучения или желание следовать по стопам матери. Она не была близка со своими кузенами, несмотря на их доброту, и ни одна из сторон не пыталась устранить этот разрыв между ними, вызванный расстоянием, страхом и войной. Поэтому никто не возражал, когда она забрала деньги, которые накопила, и ушла с фермы за несколько месяцев до её восемнадцатилетия.

Она отправилась в Антику, город Южного континента — Империи, не затронутой Адарланом и войной, где, как утверждали слухи, всё еще осталась магия. Она шла пешком от Фенхарру через горы в Мелисанду, через Задубелый лес, в конце концов оказавшись в Иннише, где, как утверждали слухи, можно найти корабль, чтобы отправиться на Южный континент в Антику. И именно здесь у неё закончились деньги.

Именно поэтому она решила работать в «Белой свинье». Сначала это было просто временно, чтобы заработать достаточно, чтобы добраться в Антику. Но потом она боялась, что у неё не хватит денег, когда она приедет, чтобы заплатить за её обучение в Торре-Кэсме, великой академии целителей.

Поэтому она осталась. Недели превратились в месяцы. Каким-то образом мечта о том, чтобы отплыть, посетить Торре, была отложена. Тем более, что Нолан увеличил арендную плату в своей комнатушке и расходы на еду. Нашёл способ снизить зарплату. Тем более, что её стальная выдержка целителя позволяла ей выдерживать унижения и тьму этого места.

Ирэн вздохнула. И вот она — бармен в портовом городишке с парой медяков и без будущего.

Она услышала шаги и подняла голову, впившись взглядом в переулок. Если Нолан поймает ежей, которые едят его пищу, какой бы она ни были отвратительной и испорченной, он обвинит её. Он скажет, что он не благотворитель, и не будет тратить на такое деньги. Заберёт из её зарплаты. Он делал это раньше, и ей пришлось выследить ежей и заставить их понять, что им нужно подождать до середины ночи, чтобы начать есть пищу, которую она для них оставляла.

— Я говорила вам подождать, пока не пройдёт… — начала она, но остановилась, когда четыре мужчины вышли из тумана.

Мужчины. Наёмники.

Она бросилась к проходу, но они были быстрее.

Один заблокировал дверь, а другой стал позади неё, крепко схватил и притянул к своему массивному телу.

— Закричишь — перережу тебе горло, — прошептал он ей на ухо, его дыхание было горячим и воняло элем. — Если я помню, ты собиралась к своему мужу. Где же он?

Ирэн не знала, что делать сначала: бороться или плакать, умолять или попытаться закричать. Но ей не пришлось решать.

Человек, который стоял дальше остальных, исчез в тумане с приглушённым криком.

Наёмник, державший её, повернулся туда, волоча за собой Ирэн. Шорох одежды, а затем удар. Тишина.

— Ван? — спросил мужчина, который блокировал дверь.

Ничего.

Третий наёмник, стоявший между Ирэн и туманом, достал из ножен свой короткий меч. У Ирэн не было времени закричать от неожиданности, когда тёмная фигура выскользнула из тумана и схватила его. Не спереди, а со стороны, как будто она просто появилась из воздуха.

Наёмник бросил Ирэн на землю и вытащил меч из-за его спины — широкое, злобное лезвие.

Но его спутник не закричал. Повисла тишина.

— Выходи, ты ранен, трус, — прорычал главарь. — Покажись, как человек с честью.

Низкий, мягкий смех.

Кровь Ирэн застыла. Сильба, сохрани её.

Она знала, что смех принадлежал тому холодному, культурному голосу.

— Как вы, люди с честью, окружили беззащитную девушку в переулке?

При этом незнакомка вышла из тумана. В руках у неё были два длинных кинжала. И оба лезвия была тёмными от крови.

Глава 3

Боги. О боги.

Дыхание Ирэн ускорилось, когда девушка подошла ближе к двум оставшимся нападавшим. Первый наёмник рассмеялся, но второй у двери широко раскрыл глаза. Ирэн осторожно отступила.

— Ты убила моих людей? — сказал наёмник, лезвие было всё еще поднято вверх.

Молодая женщина перехватила кинжал в новое положение. Такая позиция, как казалось Ирэн, легко позволяла лезвию пройти прямо через рёбра в сердце.

— Просто твои люди получили то, чего хотели.

Наёмник бросился вперёд, но девушка ждала. Ирэн знала, что она должна бежать и бежать, не оглядываясь назад, но девушка была вооружена двумя кинжалами, а наёмник был огромным…

Всё закончилось, даже не начавшись. Наёмник нанёс два удара, оба встретились с этими устрашающими клинками. И вдруг она быстро ударила его по голове. Так быстро, невыразимо быстро и грациозно. Словно призрак, скрытый в тумане.

Он исчез в туман, и Ирэн попыталась не слушать звук, с которым его тело упало на землю. Как и молодая женщина не слушала.

Ирэн посмотрела на наёмника, который блокировал дверь, готовясь выкрикнуть предупреждение своему спасителю. Но человек уже бежал по переулку так быстро, как только ноги могли его нести.

Ирэн понимала, что ей тоже надо это сделать, когда незнакомка вышла из тумана с чистыми лезвиями. Но всё еще поднятыми.

— Пожалуйста, не убивай меня, — прошептала Ирэн. Она была готова просить, предлагать всё в обмен на её бесполезную, расточительную жизнь.

Но молодая женщина просто рассмеялась и сказала:

— Тогда какой был бы смысл в твоём спасении?

…

Селена не собиралась спасать барменшу.

Ей просто повезло, что она заметила, как четыре наёмника бродят по улицам. Просто повезло, что они жаждали неприятностей. Она охотилась на них по этим проулкам, и вдруг заметила, что они собираются причинить вред этой девушке непростительным образом.

Борьба слишком быстро закончилась, чтобы быть действительно приятной или улучшить её настроение. Если это вообще можно назвать дракой.

Четвёртый убежал, но ей не хотелось гоняться за ним, не тогда, когда девушка, стоявшая перед ней, дрожала с ног до головы. У Селены было ощущение, что гонка за беглецом с кинжалами в руках заставит девушку закричать. Или потерять сознание. Она просто указала дрожащим пальцем на руку Селены.

— Ты… тебя ранили.

Селена нахмурилась, посмотрев на маленькое блестящее пятно крови на рукаве.

— Полагаю, да.

Небрежная ошибка. Толщина туники спасла её от тяжёлой раны, но ей нужно будет её промыть. Залечится через неделю или даже меньше. Она осмотрела улицу, чтобы найти то, что еще может развлечь её, но девушка снова заговорила:

— Я… я могла бы перевязать рану для тебя.

Она хотела встряхнуть девушку. Примерно по десяти разным причинам. Первой и самой большой было то, что она дрожала, испугалась и была совершенно беспомощной. Вторая — то, что она оказалась достаточно глупой, чтобы оказаться на этой аллее посреди ночи. Ей не хотелось думать обо всех других причинах — не тогда, когда уже достаточно рассердилась.

— Я могу перевязать рану и сама, — сказала Селена, направляясь к двери, ведущей в кухни «Белой свиньи». Несколько дней назад она осматривала гостиницу и окружающие здания, поэтому могла перемещаться между ними с завязанными глазами.

— Сильба знает, что было на этом клинке, — сказала девушка, и Селена остановилась. Имя Богини исцеления. Очень немногие знали её в эти дни — если только она не…

— Я… моя мать была целительницей. И она научила меня нескольким вещам, — пробормотала девушка. — Я могла бы… могла бы… Пожалуйста, позволь хоть немного оплатить долг жизни.

— Ты не должна была бы мне ничего, если бы послушала здравый смысл.

Девушка вздрогнула, как будто Селена ударила её. Это только раздражало еще больше.

Всё раздражало — этот город, это королевство, этот проклятый мир.

— Прости, — мягко сказала девушка.

— Почему ты извиняешься передо мной? Почему ты вообще извиняешься? Этим людям пришло в голову сделать такую глупость. Но ты должна была быть умнее в такую ночь, когда я поставила бы все свои деньги на то, что они приставали к тебе в той грязной проклятой таверне.

Это была не вина девушки, напоминала она себе. Не её вина, что она не знала, как отбиваться.

Девушка закрыла лицо руками, плечи изогнулись внутрь. Селена отсчитывала секунды до того, как девушка расплачется или упадёт в обморок.

Но слёз не было. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, а затем опустила руки.

— Позволь мне перевязать твою руку, — сказала она голосом, который был… другим. Сильнее, увереннее. — Или ты можешь потерять её.

И небольшое изменение в девушке было достаточно интересным, чтобы Селена последовала за ней внутрь.

Она не беспокоилась о трёх телах в переулке. Здесь это никто не заметит, никто об этом не побеспокоится, кроме крыс и падальщиков.

Глава 4

Ирэн привела девушку в свою комнату под лестницей, потому что боялась, что наёмник, который убежал, будет ждать их наверху. И Ирэн не хотелось больше бояться, убивать или ранить, стальная выдержка или нет.

Не говоря уже о том, что она также боялась быть запертой в комнате с незнакомкой.

Она оставила девушку сидеть на её провисающей постели, и отправилась за двумя чашами воды и чистыми повязками, которые будут потом извлечены из её зарплаты, когда Нолан заметит пропажу. Но это не имело значения. Незнакомка спасла её жизнь. Это было наименьшее, что она могла сделать.

Когда Ирэн вернулась, чуть не уронила горячие чаши. Девушка сняла капюшон, плащ и тунику.

Ирэн не знала, чему удивляться первым.

Девушка была молода, возможно, на два-три года моложе Ирэн, но чувствовала себя уже старой.

Девушка была красивой, с золотистыми волосами и голубыми глазами, которые сияли в свете свечей.

Лицо девушки было бы еще красивее, если бы оно не было покрыто синяками и ссадинами. Такими ужасными синяками, в том числе был и чёрный глаз, который, несомненно, был опухшим.

Девушка смотрела на неё, тихая и неподвижная, как кошка.

Ирэн не могла задавать вопросы. Особенно когда эта девушка расправилась с тремя наёмниками в считанные минуты. Даже если боги покинули её, Ирэн всё еще верила в них; они всё еще были где-то, всё еще наблюдали. Она верила, потому что как еще можно объяснить её спасение? И мысль о том, чтобы быть одинокой — по-настоящему одной — была слишком тяжёлой, даже когда её жизнь скатилась с пути.

Вода немного разлилась из чашей, когда Ирэн положила их на крошечный стол рядом с кроватью, пытаясь скрыть дрожащие руки.

Девушка ничего не сказала, пока Ирэн осматривала её рану на руке. Рука была стройной, но тяжёлой из-за мышц. У девушки шрамы были повсюду — маленькие, большие.

Она ничего не объясняла. И, как поняла целительница, девушка носила шрамы так, как остальные женщины носили свои прекрасные драгоценности.

Незнакомка не могла быть старше семнадцати или восемнадцати лет, но… Адарлан заставил их быстро повзрослеть. Слишком быстро.

Ирэн приступила к промыванию раны, и девушка тихонько зашипела.

— Извини, — быстро сказала Ирэн. — Я положила туда несколько трав в качестве антисептика. Я должна была тебя предупредить.

Ирэн постоянно хранила их с собой, вместе с другими травами, знания от которых получила от матери. На всякий случай. Даже сейчас Ирэн не могла отвернуться от больного нищего на улице и часто шла на звук кашля.

— Поверь, бывало куда хуже

— Да. — сказала Ирэн. — Поверь, я понимаю.

Эти шрамы и её измученное лицо говорили об этом сами за себя. И объясняли капюшон. Но тщеславие или защита заставляли её носить его?

— Как тебя зовут?

— Это не твоё дело, и это не имеет значения.

Ирэн прикусила язык. Конечно, это было не её дело. Девушка также не назвала имени и Нолану. Тогда это означало, что она путешествовала из-за тайного задания.

— Меня зовут Ирэн, — сказала девушка. — Ирэн Тауэрс.

Лёгкий кивок. Конечно, это девушку тоже не волноваало.

Тогда незнакомка сказала:

— Как дочь целительницы оказалась в этом чёртовом городе?

Ни доброты, ни жалости. Просто обычное, если даже не скучное, любопытство.

— Я направлялась в Антику, чтобы присоединиться к академии лекарей, но у меня закончились деньги. — она окунула тряпку в воду, выжала её и возобновила промытие раны. — У меня есть работа здесь, чтобы оплатить поездку по морю, но… Ну, я никогда не уходила. Думаю, оставаться здесь стало… проще. Проще.

Девушка фыркнула.

— В этом месте? Это, конечно, проще, но легко ли? Думаю, мне бы хотелось голодать на улицах Антики, чем жить здесь.

Лицо Ирэн запылало.

— Это… я…

У неё не было оправдания.

Глаза девушки сверкнули к ней. Они были окаймлены золотом. Даже с синяками девушка была завораживающей. Она была словно дикий огонь или летняя буря, сотрясающая Залив Оро.

— Позволь мне дать тебе несколько советов, — горько сказала девушка. — Как одна работающая девушка другой. Жизнь не легка, независимо от того, где ты находишься. Ты делаешь выбор, который, по твоему мнению, правильный, а потом несёшь за него ответственность. — эти замечательные глаза мерцали. — Итак, если ты собираешься быть несчастной, ты также можешь отправиться в Антику и быть несчастной в тени Торре-Кэсме.

Образованная и, может, часто путешествующая, девушка знала название академии целителей. И произнесла это отлично.

Ирэн пожала плечами, не осмеливаясь задавать ей множество вопросов. Вместо этого она сказала:

— У меня нет денег, чтобы уезжать сейчас, в любом случае.

Это получилось более резко, чем она предполагала, — более резко, чем разумно, учитывая, насколько эта девушка смертельна. Ирэн не пыталась догадаться, кем она работает, кем она могла быть — наёмницей или нет.

— Тогда укради деньги и уйди. Твой директор заслуживает того, чтобы его кошелёк опустел.

Ирэн отстранилась:

— Я не воровка.

Мошенническая усмешка:

— Если тебе что-то нужно — возьми.

Эта девушка не была похожа на дикий огонь. Она и есть дикий огонь. Смертельный и неконтролируемый. И немного безумный.

— Более, чем достаточно, людей считают так в эти дни, — сказала Ирэн. Как Адарлан. Как те наёмники. — Я не хочу быть одной из них.

Улыбка девушки исчезла:

— Значит, ты скорее сгниёшь здесь с чистой совестью?

У Ирэн не было ответа, поэтому она ничего не сказала, когда положила тряпку в миску и вытащила маленькую баночку целебной мази. Она хранила её для себя, для ссадин и царапин, которые она получала во время работы, но эта рана была достаточно маленькой, чтобы пожертвовать ею. Как можно мягче, она нанесла мазь на рану. На этот раз девушка не дрогнула.

Через мгновение она спросила:

— Когда ты потеряла свою мать?

— Более восьми лет назад.

Ирэн сосредоточилась на ране.

— Трудно было стать одарённым целителем на этом континенте, особенно в Фехарру. Король Адарлана не оставил большую часть людей и королевскую семью в живых.

Ирэн подняла глаза. Дикий огонь в глазах девушки превратился в обжигающее синее пламя. Такая ярость, подумала она с дрожью.

Такая кипящая ярость. Что с ней сделали, что она чувствует всё это?

Конечно, она не спросила. И она не спросила, как девушка узнала откуда она. Ирэн поняла, что её золотистой кожи и каштановых волос было, вероятно, достаточно, чтобы отметить, что она из Фенхарру, если небольшой акцент не выдал её.

— Если бы тебе удалось попасть в Торре-Кэсме, — сказала девушка, её гнев исчез, словно она загнала его глубоко внутрь, — что бы ты делала потом?

Ирэн взяла одну из повязок и начала перевязывать рану. Она мечтала об этом годами, придумывала тысячу разных вариантов, пока вымывала грязные кружки и подметала полы.

— Я вернусь. Не сюда, я имею в виду, но на континент. Вернусь в Фенхарру. В наши дни есть много людей, которым нужны целители.

Она сказала последнее предложение тихо. Насколько она знала, девушка могла поддерживать короля Адарлана — могла бы сообщить городскому охраннику о ней. Ирэн видела такое раньше, слишком много раз.

Но девушка посмотрела на дверь со сделанным вручную Ирэн засовом, на чулан, который она называла своей спальней, на старый дряхлый плащ, накинутый на наполовину сгнивший стул у противоположной стены. А затем, наконец, обратно к ней. Это дало Ирэн шанс рассмотреть её лицо. Увидев, как она легко справилась с этими наёмниками, тот, кто навредил ей, должен быть ужасен.

— Ты действительно вернёшься на этот континент — в империю?

В её голосе было такое тихое удивление, что Ирэн посмотрела в её глаза.

— Это будет правильно, — всё, что могла сказать Ирэн.

Девушка не тветила, и Ирэн продолжила перевязывать её руку. Когда она закончила, девушка набросила тунику, проверила руку и встала. В тесной спальне Ирэн чувствовала себя намного меньше, чем незнакомка, даже если их разница в росте была всего пара дюймов.

Девушка взяла свой плащ, но не надела его, когда сделала шаг к закрытой двери.

— Я могла бы найти что-то для твоего лица, — выпалила Ирэн.

Молодая женщина остановилась, положив руку на дверную ручку, и посмотрела через плечо:

— Это напоминание.

— Для чего? Или кому? — она не должна была смотреть, даже спрашивать.

Она горько улыбнулась.

— Для меня.

Ирэн думала о шрамах, которые она видела на её теле, и задавалась вопросом, были ли они напоминаниями тоже.

Девушка повернулась к двери, но снова остановилась.

— Останешься ты или отправишься в Антику, в Торре-Кэсме, а потом вернёшься, чтобы спасти мир, — размышляла она, — тебе, наверное, нужно кое-что узнать о самозащите.

Ирэн посмотрела на кинжалы на талии девушки, на меч, который ей даже не понадобился в схватке. Драгценности — настоящие драгоценности — сверкали в свете свечей.

Девушка, должно быть, была сказочно богатой, богаче, чем когда-либо представляла себе Ирэн.

— Я не могу позволить себе оружие.

Девушка рассмеялась:

— Если ты изучишь эти манёвры, оно тебе не понадобится.

…

Селена отвела барменшу в переулок, хотя бы потому, что она не хотела разбудить других гостей и вступить в еще один бой. Она действительно не знала, почему она предложила научить её защищаться. В последний раз, когда она помогала кому-то, помощь обернулась против неё, пнув её жизнь в ад. Буквально.

Но барменша — Ирэн — выглядела настолько серьёзно, когда говорила о помощи другим. О том, что хочет быть целителем.

В Торре-Кэсме могли обучаться любые целители, которые достойны их знаний и знают о академии в Антике, где есть самые лучшие целителители, независимо от того, где они учились раньше. Селена когда-то мечтала о том, чтобы жить в легендарных башнях Торре, ходить по узким улицам Антики и видеть чудеса, принесённые с земель, о которых она никогда не слышала. Но это было целую жизнь назад. Когда она была другим человеком.

Не сейчас, конечно. И если Ирэн останется в этом забытом богами городе, другие люди попытаются напасть на неё. Итак, Селена проклинала свою совесть, стоя в туманной аллее за гостиницей.

Тела трёх наёмников всё еще были там, и Селена заметила, как Ирэн вздрогнула от звука снующих лап и мягкого стука зубов. Крысы времени не теряли.

Селена схватила запястье девушки и подняла руку.

— Мужчины обычно не охотятся за женщинами, которые выглядят так, как будто они будут драться. Они выберут тебя, потому что ты выглядишь беззащитной и уязвимой, или будто ты не будет сопротивляться. Обычно они пытаются перевести тебя в другое место, где им не нужно будет беспокоиться о том, что их прервут.

Глаза Ирэн расширились, её лицо было бледным в свете факела, который Селена забрала в гостинице и поставила у чёрной двери. Беспомощная. Каково было быть бепомощной, не в силах защитить себя?

Дрожь, которая не имела никакого отношения к крысам, грызущим мёртвых наёмников, прошла через неё.

— Не позволяй им перевести тебя в другое место, — продолжила Селена, повторяя уроки, которые когда-то ей рассказывал Бен, Второй Аробинна. Она научилась самозащите, прежде чем сначала научиться нападать на всех, и сначала сражаться без оружия.

— Сражайся достаточно, чтобы убедить их, что ты этого не стоишь. И создай столько шума, сколько сможешь. Однако рядом с такой дерьмовой таверной, уверена, никто не будет беспокоиться о том, чтобы помочь тебе. Но ты всё равно должна начать кричать о пожаре — не об изнасиловании, не о воровстве, не о том, от чего трусы скорее всего сбежат. И если крик не помешает им, тогда есть несколько трюков, чтобы перехитрить их.

— Некоторые могут заставить их упасть, как камень, некоторые могут временно их убрать, но как только они отпустят тебя, самое главное — бежать. Ты понимаешь? Они отпускают тебя, и ты бежишь.

Ирэн кивнула, всё еще с широко раскрытыми глазами. Селена взяла её руку, и показала как засунуть большие пальцы в угол чьих-то глаз, назад за глазные яблоки, и… ну, Селена не могла показать как это закончить, так как ей очень нравились её глаза и она не хотела их терять. Но Ирэн усвоила урок быстро, и сделала это отлично, когда Селена хватала её сзади снова и снова.

Затем она показала ей, как бить по уху, на какую часть бедра нужно нажать, чтобы заставить человека кричать, где самая тонкая часть стопы, в какие точки лучше всего бить локтем (Ирэн на самом деле так сильно ударила её в горло, что Селена задыхалась хорошую минуту). А потом сказала, что нужно стараться бить в пах.

И когда луна садилась, когда Селена была убеждена, что у Ирэн будет шанс против нападавшего, они наконец остановились. Кажется, что Ирэн стала будто выше, её лицо покраснело.

— Если они придут за твоими деньгами, — сказала Селена, дёрнув подбородком в сторону наёмников, — бросай все монеты, которые у тебя есть, и беги в противоположном направлении. Обычно они будут так заняты погоней за деньгами, что ты сможешь убежать.

Ирэн кивнула.

— Я должна… я должна рассказать всё это Джессе.

Селена не знала и не заботилась о том, кем была Джесса, но сказала:

— Если у тебя будет шанс, научи этому любую женщину, которая готова слушать.

Между ними повисло молчание. Нужно было еще много чему научиться. Но рассвет будет примерно через два часа, и она, вероятно, должна вернуться в свою комнату, упаковать вещи и уйти. Идти не потому, что ей было приказано, и не потому, что она приняла своё наказание, но… потому, что ей нужно. Ей нужно пойти в Красную пустыню.

Даже если только для того, чтобы увидеть, куда Вэрд хочет её привести. Оставаться, убегать на другие земли, избегать судьбы… она не сделает этого. Она не может быть такой, как Ирэн, живое напоминание о потерях и разбитых мечтах. Нет, она будет идти по этому пути, в Красную пустыню, куда бы это её не привело в конце, даже если нужно переступить её гордость.

Ирэн прочистила горло:

— Тебе когда-нибудь приходилось использовать эти трюки? Я не настаиваю. Я имею ввиду, тебе не нужно отвечать, если…

— Я использовала их, да, но не потому, что была в такой ситуации. Я… — она знала, что не должна этого говорить, но всё-таки сказала:

— Я, как правило, тот, кто охотится.

Ирэн, к её удивлению, просто кивнула, с какой-то ноткой грусти. Такая ирония заключалась в их совместной работе — убийца и целительница. Две стороны одной монеты.

Ирэн обняла себя. Переулок был пуст, но она почувствовала их, ощутила этот сдвиг в тумане, в том, как замолчали крысы. Тишина.

Она встретила взгляд Ирэн и посмотрела на заднюю дверь в молчаливой команде. Ирэн побледнела и её взгляд стал жёстким. Одно дело практиковаться, но использовать уроки в действии… Ирэн чувствовала ответственность. Селена дёрнула подбородком на дверь, уже как приказ.

По меньшей мере пять человек — по двое с каждой стороны туманной аллеи, и один на более узком проходе с улицы.

К тому времени, когда Селена вытащила свой меч из ножен, Ирэн проскользнула через чёрный ход.

Глава 5

В затемнённой кухне Ирэн прислонилась к задней двери, положив руку на сердце, пока слушала рукопашный бой снаружи. Раньше у девушки был эффект неожиданности, но как она победит их сейчас?

Её руки дрожали, когда из-под трещины под дверью прозвучал звук столкновения клинков и крики. Удар, рык, стук. Что происходило?

Она не выдержала, не зная, что происходит с девушкой.

Это противоречило каждому инстинкту, но она должна была открыть дверь чёрного входа и посмотреть.

Дыхание застряло в её горле…

Наёмник, который сбежал раньше, вернулся с множеством друзей — более опытных друзей. Двое уже лежали лицом вниз на булыжниках, вокруг них растеклись лужи крови. Но остальные трое окружили девушку, которая была…

Боги, она двигалась, как тёмный ветер, смертельная и изящная…

Чья-то рука закрыла рот Ирэн, когда кто-то схватил её сзади и прижал к горлу что-то холодное и острое. Был еще один человек — и он вошёл в таверну.

— Иди, — выдохнул он ей на ухо, его голос был грубым и чужим. Она не могла его видеть, ничего не могла сказать о нём, кроме как о твёрдости его тела, запаха его одежды, царапающей её нежную кожу щетине. Он распахнул дверь и, всё еще держа кинжал у шеи Ирэн, вошёл в переулок.

Молодая женщина прекратила бой. Наёмник спустился вниз, и двое клинков указали на неё.

— Брось оружие, — сказал мужчина. Ирэн покачала бы головой, но кинжал был прижат так близко, что любое движение — и она перережет себе горло.

Девушка посмотрела на мужчин, потом на Ирэн, и на своё оружие. Спокойно и холодно, она обнажила зубы в дикой ухмылке:

— Подойдите и заберите.

Желудок Ирэн упал. Мужчине стоит только чуть сдвинуть запястье — и он прольёт кровь, лишит её жизни. Она не была готова умереть — не сейчас, не в Иннише.

Её похититель усмехнулся:

— Смелые и глупые слова, девочка. — он сильнее нажал на лезвие, и Ирэн вздрогнула. Она почувствовала кровь, прежде чем поняла, что он провёл тонкую линию по её шее. Сильба спаси её.

Но глаза девушки были прикованы к Ирэн, и она немного прищурилась. В вызове, в команде.

«Сопротивляйся, — казалось, говорит она. — Борись за свою жалкую жизнь».

Двое мужчин с мечами приблизились ближе, но она не опустила клинок.

— Брось оружие, или я перережу ей глотку, — прорычал тот, кто держал Ирэн. — Как только мы закончим мстить за наших товарищей, за все деньги, которых вы нам стоили, может быть, мы позволим ей жить. — он прижал Ирэн сильнее к себе, но молодая женщина просто смотрела на него. Наёмник прошипел:

— Брось оружие.

Она этого не сделала.

Боги, она собиралась позволить ему убить её, не так ли?

Ирэн не могла умереть вот так — не здесь, как бармен без имени в этом ужасном месте.

Не могла умереть вот так, в то время как её мать сражалась за неё, убила этого солдата, чтобы у Ирэн был шанс бежать, чтобы сделать в жизни что-то большее. Сделать что-то хорошее для мира.

Она не умрёт так.

Ярость ударила, так ошеломляюще, что Ирэн едва могла видеть сквозь её пелену, едва могла видеть что-либо, кроме года в Иннише, будушего, которое она не могла понять, и жизнь, с которой она не была готова раставаться.

Она не предупреждала, когда топнула ногой так сильно, как только могла, прямо в чувствительное место на ступне мужчины. Он отстранился, взвыв, но Ирэн подняла руки, отбрасывая кинжал одной рукой, а другой ударила локтем в его живот. Со всей силой, со всем гневом, который горел в ней. Он застонал и согнулся пополам, и она ударила локтем в его грудь, как показывала девушка.

Мужчина упал на колени, и Ирэн повернулась. Чтобы бежать, чтобы помочь — она не знала.

Но девушка уже стояла перед ней, широко улыбаясь. За ней двое мужчин лежали неподвижно. И человек на коленях…

Ирэн уклонилась, когда молодая женщина схватила задыхающегося мужчину и бросила его в туман. Удар, а затем приглушённый крик.

И, несмотря на её стальную выдержку целителя, которую она унаследовала, Ирэн едва успела сделать два шага прежде, чем её вырвало.

Когда она подняла голову, то заметила, что молодая женщина снова смотрит на неё с лёгкой улыбкой на лице.

— Быстро учишься, — сказала она. Её прекрасная одежда, даже мрачно сверкающая рубиновая брошь, были покрыты кровью. Не её собственной — с некоторым облегчением заметила Ирэн. — Ты уверена, что хочешь быть целителем?

Ирэн вытерла рот уголком фартука. Она не хотела знать какова альтернатива — кем была эта девушка. Нет, всё, что она хотела — это ударить её. Сильно.

— Ты могла бы убить их без меня! Но ты позволила этому человеку приставить нож к моему горлу — ты позволила ему! Ты ненормальная?

Девушка улыбнулась так, словно сказала «да», ведь она была, безусловно, безумной. Но она сказала:

— Эти люди были шуткой. Я хотела, чтобы ты получила реальный опыт в контролируемой середе.

— Ты называешь это контролируемой средой?

Ирэн не могла не кричать. Она приложила руку к уже свёрнутой крови на её шее. Это быстро заживёт, но может остаться шрам. Ей нужно будет немедленно это осмотреть.

— Посмотри на это так, Ирэн Тауэрс: теперь ты знаешь, что можешь это сделать. Этот человек был вдвое больше твоего веса и почти на голову выше, и ты сбила его с ног за несколько сердцебиений.

— Ты сказала, что эти люди были шуткой.

Жуткая усмешка:

— Для меня — да.

Кровь Ирэн похолодела.

— С меня на сегодня достаточно. Думаю, мне нужно идти спать.

Девушка вернула меч в ножны.

— И я, пожалуй, должна уже собираться в путь. Совет: выстирай кровь со своей одежды и не говори никому, что ты видела сегодня вечером. У этих людей может быть еще больше друзей, и, насколько мне известно, они были несчастными жертвами ужасного ограбления. — она подняла мешочек с монетами и проследовала мимо Ирэн в гостиницу.

Ирэн бросила взгляд на тела, почувствовав, как тяжёлый вес появился в её животе, и последовала за девушкой внутрь. Она всё еще была в ярости из-за этого, всё еще дрожала от остатков ужаса и отчаяния.

Поэтому она не прощалась со смертоносной девушкой, когда она исчезла.

Глава 6

Ирэн сделала так, как сказала девушка, и переоделась в другое платье и фартук прежде, чем отправилась на кухню, чтобы смыть кровь с одежды. Её руки дрожали так сильно, что для стирки понадобилось больше времени, чем обычно, и к тому времени, когда она закончила, бледный свет рассвета проник сквозь кухонное окно.

Она должна была отдохнуть… ну, теперь уже нет. Со стоном, она поплелась в свою комнату, чтобы повесить мокрую одежду, чтобы она высохла. Если кто-то увидет, что она вывесила одежду на улицу, это вызовет только подозрения. Она предположила, что должна притвориться той, кто найдёт эти тела. Боги, какой беспорядок.

Вздрогнув от мысли о долгом, длинном дне, она попыталась понять, что она получила, когда Ирэн вошла в комнату и тихо закрыла дверь. Даже если бы она рассказала кому-то, они, вероятно, не поверили бы ей.

Только когда она закончила развешивать одежду на крючках, встроенных в стену, она заметила кожаный мешочек на кровати и записку.

Там, элегантным женским почерком, девушка написала…

Без имени, без даты. Взглянув на записку, она могла почти представить себе дикую улыбку девушки и неповинование в её глазах. Эта записка была похожа на вызов — решится ли она.

Руки начали дрожать вновь, когда Ирэн вытрясла содержимое мешочка на кровать.

Куча золотых монет мерцала, и Ирэн отшатнулась, рухнула со стуком на стул напротив кровати. Она моргнула, потом еще раз.

Не только золото, но и брошь, которую носила девушка, этот массивный рубин, сверкающий внутренним пламенем в свете свечей.

Прикрыв рукой рот, Ирэн уставилась на дверь, на потолок, затем вновь на маленькое состояние на её кровати. Смотрела, смотрела и смотрела.

Боги исчезли, утверждала её мать. Но были ли они теперь? Может, какой-то бог посетил её сегодня, одетый в кожу измученной молодой женщины? Или это был только их отдалённый шёпот, который провёл незнакомку к этой аллее? Она никогда не узнает, полагала она. И, возможно, в этом всё дело.

Куда бы ты не пошла…

Боги или судьба, или просто чистое совпадение и доброта — это был дар. Это был подарок. Мир широко расставит руки, откроется ей, если она решится. Она могла пойти в Антику, побывать в Торре-Кэсме, пойти куда угодно.

Если бы она только решилась.

Ирэн улыбнулась.

Через час никто не остановил Ирэн Тауэрс, когда она вышла из «Белой свиньи» и никогда не оглядывалась назад.

…

Умывшись и одевшись в новую одежду, Селена села на корабль за час до рассвета. Это была её вина, что она чувствовала себя пустой и беззаботной после ночи без отдыха. Но сегодня она может спать — всю дорогу через Залив Оро на пустынную землю. Она должна, потому что когда она приедет в Юрпу, нужно будет идти по смертельным пескам — неделю, по крайней мере, через пустыню, чтобы дойти к Немому Учителю и Молчаливым Ассасинам.

Капитан не задавал вопросов, когда она положила серебряную монету в его ладонь и ушла вниз, следуя указаниям, как найти её каюту. Со всем этим оружием она знала, что ни один из моряков её не потревожит. И сейчас ей стоит быть осторожной с деньгами, которые она оставила капитану, так как потом придётся дать еще пару серебряных монет остальной команде.

Вздохнув, Селена вошла в свою каюту — маленькую, но чистую, с маленьким окном, которое показывало сероватый залив в рассветном свете. Она заперла за собой дверь и упала на крошечную кровать. Она видела много чего необычного, и ей ни к чему наблюдать за отплытием.

Она вышла из таверны и направилась к выходу, но проходя мимо двери этого ужасного маленького шкафа, который Ирэн называла спальней… Пока Ирэн перевязывала её руку, Селена была поражена тесными условиями, шаткой мебелью и слишком тонкими одеялами. В любом случае, она планировала оставить монеты для Ирэн — хотя бы потому, что была уверена, что трактирщик заставит Ирэн заплатить за эти повязки.

Селена стояла перед этой дверью в спальню, слушая, как Ирэн стирает одежду в кухне. Она не могла отвернуться, не могла перестать думать о потенциальном целителе с каштаново-золотистыми волосами и карамельными глазами, о том, что потеряла Ирэн и какой беспомощной она стала. Их было так много — детей, которые всё потеряли из-за Адарлана. Детей, которые теперь превратились в ассасинов и барменов, без места, которое они могли бы назвать домом, в то время как их королевства превратились в руины и пепел.

Магия ушла в эти годы. И боги были мертвы — или просто не волновались о них. Но там, в глубине души, был небольшой, но настойчивый рывок. Словно нить какой-то невидимой паутины тянула её. Поэтому Селена решила потянуть нить и со своей стороны, просто чтобы увидеть, как далеко и широко это отразиться.

Ей хватило времени, чтобы написать записку, а затем положить большую часть своих золотых монет в мешок. Спустя пару мгновений она поставила его на провисающую кровать Ирэн.

Она положила и рубиновую брошь Адарлана в качестве прощального подарка. Она задавалась вопросом, будет ли девушка из падшего из-за Адарлана Фенхарру возражать по поводу броши в королевских цветах королевства-захватчика. Но Селена была рада избавиться от неё, и надеялась, что Ирэн заложит её в какой-то ломбард и создаст свою судьбу. Это того стоило. Надеялась, что драгоценность убийцы заплатит за обучение целителя.

Возможно, боги всё еще были здесь. Возможно, была какая-то сила за их пределами, за пределами смертного понимания. Или, может быть, это мог понять кто-то или что-то, кем Селена никогда не будет.

Ирэн всё еще стирала свою одежду на кухне, когда Селена выскользнула из комнаты, а затем по коридору и прочь из «Белой свиньи».

Проходя сквозь туманные улицы к ветхим докам, Селена молилась, чтобы Ирэн Тауэрс не была настолько глупа, чтобы рассказать кому-то, особенно трактирщику, о деньгах. Молилась, чтобы Ирэн Тауэрс схватила свою жизнь обеими руками и отправилась в позолоченный город — Антику. Молилась, чтобы через несколько лет Ирэн Тауэрс вернулась на этот континент и, возможно, исцелила их разрушенный мир.

Улыбнувшись, Селена удобнее устроилась на кровати, натянула капюшон на глаза и скрестила ноги. К тому времени, как корабль отправился в нефритово-зелёный залив, ассасин крепко спала.