Учебное пособие

Глава 3

– Полы в зале и в свободных номерах на втором этаже. – распоряжалась приёмная мать, она же госпожа Авео Митэль, уперев одну руку в бок, а второй держа бокал с креплёным вином. – Постельное собери и унеси прачке. Ещё заберёшь у господина Такоды свежую выпечку, и быстро вернёшься к своей работе здесь. Сегодня народ гуляет в честь рождения восьмого внука императора, нам не хватает рук.

– У неё их не больше двух, госпожа Митэль, – донеслось насмешливо из тёмного угла общего зала. – Да и выносливости у этой тюфячки не ворох. Загоните кобылку.

– А ты бы не лез, Ниран, – шикнула «мама». – Она провинилась, вот пусть и отрабатывает.

В темноте угла вспыхнула спичка, осветив молодое лицо в обрамлении длинных светло-серых волос. Правый глаз закрывала чёрная повязка. Парень держал зубами сигарету, продолжая ядовито улыбаться.

– Так Вы, Матушка, давали бы девочке поспать побольше, она бы и не шарохалась неизвестно где по ночам в поисках теплого крыла и лучшей доли. – Ниран затянулся медленно, глядя на догорающую спичку. – А то, знаете ли, в школе уже скоро судачить начнут, что девчонка совсем от рук родительских отбилась, да и замуж может раньше времени выскочить.

Я опасливо покосилась на приёмную мать и дёрнулась, когда та зыркнула на меня страшным взглядом.

– Только попробуй! Ещё раз заночуешь вне дома, я тебя остригу и отправлю на улицу вымаливать прощения у прохожих, наравне с воровками.

Я гулко сглотнула, но кивнула в ответ. Если такое произойдет, то про школу можно будет забыть. Единственное, что останавливает моих дорогих родителей от такого поступка – это последствия. Детский дом отслеживает условия нашего содержания. Как только они в чем-то усомнятся, на счета опекунов прекратят поступать денежные средства, и вот тогда плохо будет всем.

– Поняла, – отвечаю тихо, и слышу хмык Нирана из тёмного угла.

– Всё. Берись за работу!

Когда она ушла, сводный брат наконец вышел из темноты. Серый глаз смотрел насмешливо, но я старалась этого не замечать.

– Айрис-Айрис… маленькая куколка для битья, – последнее слово он особенно подчеркнул, внимательно следя за моей реакцией. – Так ли плохо было бы бросить всё?

Давний разговор всплыл в сознании спасительной соломинкой, но я, сделав над собой усилие, запихнула его в самый дальний угол своего сознания. Бросила злой взгляд на брата.

– Не начинай, Ниран. Эту тему мы уже обсуждали.

Сделал шаг ко мне затягиваясь очередной порцией горького дыма, улыбнулся и выпустил в сторону густую струю.

– Ты же знаешь, я буду ждать, пока ты не оставишь эти попытки исправить положение. Мир магов не для нас, сестрёнка. Смирись уже.

– Это ты так думаешь, Ниран. Твой печальный опыт не единственный вариант развития событий! – разозлилась я. – Я смогу стать полноценным магом, слышишь?

Я с вызовом смотрела в его лицо, замечая, как каменеет насмешка, и тут же пожалела о сказанном.

– Я не хотела сказать, что…

– Не важно, Айри. До таких, как ты, всё равно не донести истину. Вы, как никчёмные мотыльки, стремитесь прямо в огонь, – он выпрямился и отвёл взгляд в сторону, как всегда делал, когда не желал более разговаривать с людьми.

Я же почувствовала укол совести. Ниран может казаться окружающим бессердечной язвой, но в действительности, он очень преданный друг. Ещё в детском доме он защищал нас с Виттель от издёвок других детей, и всегда был рядом, несмотря на то, что такая дружба доставляла немало хлопот. И, к сожалению, не везде могла помочь, как в случае с Тавьеном. Разбираться с ним запретила я сама, и Ниран понимал, что, если полезет, нас могут ожидать ужасные последствия, за которые будем винить себя всю оставшуюся жизнь.

Парень ушел, оставив меня одну с невесёлыми мыслями, которые я принялась вытравливать заданиями «Матери», что выходила каждый час с проверкой.

Несмотря на нелегкую задачу, справится с ней мне удалось часа за четыре, после чего, едва живая, я отправилась к господину Такоде за свежей выпечкой. Мужчина встретил очень добродушно. Усадил за стол, налил кружечку малинового чая и сунул в руки большой кусочек рулета с белковой начинкой.

– Как в школе дела, Айрис? Всё успеваешь?

Улыбаюсь, скорее запихивая кусочек вкусняшки в рот. Этого человека не хотелось расстраивать натянутой улыбкой, но и рассказывать причин своей измученности не хотелось.

– Да, учитель Киваро задал мне разобрать заклинание «Безмолвный цепень». Теперь бьюсь над заданием.

– И даже спишь плохо, – покивал, сокрушаясь мужчина. – Но это, знаешь ли, очень нужно в нашем мире. Без учёбы, ты не сможешь стать хорошим магом и пробить себе дорогу в светлое и независимое будущее.

Я улыбнулась, посмотрев в добрые глаза мужчины. Он и Кьяра, единственные, кто поддерживает мои стремления и подбадривают, когда мне это нужно.

А ещё господин Такода был первым, кто хотел меня удочерить, но Нирана забрало семейство Митэль, и я сама напросилась следом за ним, фактически отказав тому, кто принял бы меня, как родную, просто потому что я есть, а не потому, что приношу доход и выгоду. Он и сейчас вёл себя по-отечески добро, когда ютил вот так изредка у себя в булочной, отпаивая усталость малиновым чаем и уверяя, что жизнь обязательно наладится. Старался раз-другой сунуть самую румяную булочку перед учёбой, да искал повод, чтобы не платила. Но я не могу не платить, всегда оставляю один армез на прилавке под недовольным взглядом этого добрейшего человека.

– Спасибо, господин Такода. Не знаю, когда бы поела без вас. Столько дел накопилось, – я уже собиралась подниматься из-за стола, когда уловила его странный взгляд.

– Не торопись, Айрис, девочка, – он сложил руки перед собой и сцепил пальцы в замок и устало добавил. – Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

Сразу стало понятно, что разговор не будет простым. Я даже подобралась вся внутренне, готовясь к плохим новостям.

Мужчина усмехнулся в усы, видя моё напряжение и двинулся ближе, нависая над столом.

– Айрис, я человек возраста уже преклонного. Ни детей, ни семьи своей у меня нет, а государство наше, откровенно говоря, недолюбливаю. Когда я пришел в детский дом, я был намерен забрать именно тебя оттуда, потому что уже какое-то время тебя знал. Сейчас, ты для меня, как дочь. А как отец, я не могу смотреть на то, как ты изнемогаешь. Да и возраст такой, что пора бы уже подумать о том, кому всё мною нажитое достанется. В общем… Я хочу поговорить с семейством Митэль, а я знаю, что они люди, которые по сути своей ничего не желают, кроме золотых арханов в карманах… в общем, я хочу выкупить у них вас с Нираном.

Я сидела, как громом пораженная. Ниран, он же, как колючка. Не важно, как ты к нему относишься, он будет ощеренным и язвительным. Сколько раз господин Такода пытался проявить к нему дружелюбие? Сколько раз искал подход? Но Ниран никогда не будет другим. Ему певать на всех, кроме себя и меня.

– Господин Такода… – потрясённо выдохнула я, осознавая масштабы собственной радости и несчастий, которые посыплются вслед за этим событием. – Господин Такода, одумайтесь. Ниран вовсе не тот человек, общение с которым Вам будет приятно. Да и Митэль потребуют слишком большую сумму.

– Деньги у меня есть, Айрис, – усмехнулся он. – А Ниран… Ниран всего лишь мальчишка, который выпячивает все свои обиды колючками наружу. Я знаю, он хороший парень. Разве плохой мальчишка носился бы с тобой, как пингвин с яйцом? – мужчина вздохнул. – Я хотел поговорить с тобой, чтобы ты знала, что я намерен сделать. Я не спрашиваю разрешения, девочка. Я ставлю в известность. Не могу смотреть, как ты с каждым днём всё сильнее угасаешь, а Ниран черствеет.

Но, если подобное произойдёт, то господин Такода узнает об особом отношении ко мне Тавьена. Узнает и пожалуется куда надо… а это даже хуже, чем есть сейчас. Я могу сходу сказать, что Тавьен возьмётся за Виттель и натравит на маленькую пекарню своего влиятельного дядю, о котором не принято говорить в слух. И тогда моя жизнь превратится в настоящий кошмар, потому что Тавьен сорвётся окончательно. Тогда его вообще ничего не остановит.

– Господин Такода, – мой голос задрожал, и я не без усилий заставила себя продолжить. – Может быть Вы подождёте, пока я не закончу школу? Всего-то три года…

– За три года, моя хорошая, они тебя изведут окончательно. Нет, я уже всё твёрдо решил.

– Господин Такода, не надо!

Мужчина удивлённо посмотрел на меня, но в глазах его всё ещё горела уверенность.

Мне пришлось солгать.

– Я не могу. В школе меня поддерживают одноклассники, только по тому, что я приёмная дочь владельцев постоялого двора. Я понимаю, Вы хотите сделать, как лучше, и я бы с удовольствием согласилась, но… Я потеряю уважение, если там узнают, что я дочь простого пекаря.

Плечи у него сразу опустились, а взгляд погрустнел.

– Может я смогу забрать у них хотя бы Нирана?

Улыбнулась слабо, не питая надежд.

– Вы можете поговорить с ним самим. Я бы очень хотела, чтобы он согласился, но, как Вы сами сказали, он носится со мной, как пингвин с яйцом и вряд ли оставит на попечении этих «родителей» без собственного контроля.

Господин Такода кивнул, а я вдруг подумала, что никогда прежде не видела его в таком настроении. Будучи большим и сильным мужчиной, он всегда казался мне непоколебимым. А если бы не усы и добродушный взгляд, я бы и вовсе подумала, что он бывший военный. К тому же комплекция у него соответствующая.

Взглянула на настенный хронометр и подскочила, как ужаленная.

– Простите, господин Такода. Мне нужно бежать, пока «Матушка» не кинулась искать пропажу, – я обогнула стол и обняла за шею большого мужчину. – Вы для меня тоже, как отец. Я мечтала, чтобы Вы им стали, когда ещё бегала к Вам из детского дома, когда Вы только переехали.

– Это взаимно, доченька, – усмехнулся он. – Беги, позже я попробую поговорить с Нираном.

Отпустила крепкую шею и улыбнулась.

– Только не давите на него шибко. Он вообще не склонен доверять людям, но думаю Вы у него находитесь в другой системе ценностей. Я вижу, как он смотрит на Вас, когда Вы не замечаете.

– Спасибо, Айри. Буду знать.

Подхватив корзину с выпечкой, я помчалась обратно в «Отдохни и выпей», где ждала работа, но стоило только выскочить за дверь, как врезалась в широкую мужскую грудь. Пальцы разжали ручку корзины, и они бы наверняка рассыпались по брусчатке, если бы их не подхватили.

Я вскидываю взгляд и теряю дар речи, потому что передо мной стоит наш директор лорд Артан Ташотэй.

Чёрные, как бездна глаза затягивают в свою глубь, а аккуратная линия губ тянется в улыбке, да так, что даже сердце замирает на миг.

– Куда же так спешит наша славная ученица?

– Д-домой, – выдыхаю я нервно, понимая, что меня узнали, хотя с директором лично мне ещё не доводилось видеться.

– Аккуратнее нужно, мисс Митэль. Так все булочки растерять можно.

И что-то такое мелькнуло в этих чёрных глазах, что мне на миг даже стыдно стало.

– Я буду, – отвечаю, пряча взгляд.

Тяну руку, чтобы взять корзину и мне её спокойно отдают, но случайно касаюсь длинных пальцев. Прошило током, и я отдёрнула руку резче, чем хотелось.

– Всего доброго, – прощаюсь я и не глядя бросаюсь вниз по ступеням. Пока бежала по открытой местности, прекрасно чувствовала его взгляд, от которого делалось не очень хорошо. Сердце аж в ушах стучало.

Стремительно темнело и на постоялом дворе уже начались гуляния. Фестины, как и ожидалось не было, поэтому всю грязь свалили на меня. Ниран, как обычно помогал на кухне повару. «Родители» строго на строго запрещали ему выходить в зал сегодня. А всё из-за того, что я «провинилась».

Лавируя между столов и расставляя тарелки с едой и кувшины с алкоголем, я мысленно разбирала заданное заклинание. Частицы, которые звучали в тексте отрицанием, никак не вписывались в текст. Будто их намеренно кто-то туда всунул и это «Aisettar praios» тоже, очевидно, лишнее. Или нет? Оно звучало, как пустышка. Может намеренно вставлено, чтобы никто не догадался? Надо будет попробовать произнести без него, а потом без отрицательных частиц. Может даст хоть какой-то результат.

– Эй, Ари, принеси нам вина покрепче! – крикнул наш сосед, когда я собирала грязные тарелки со столов.

Кивнула и отправилась на кухню, звеня горой посуды, что очутилась в руках. Толкнула дверь и тут же поняла, что не могу идти дальше. Голова так резко закружилась, что пришлось искать опору. Посуда угрожающе зазвенела в руках, и я уже приготовилась услышать непередаваемый грохот, когда Ниран выхватил из рук у меня этот поднос.

– Спать надо, а не шлятся где не попадя. – фыркнул братец. – Такими темпами всю посуду расколотишь. Носи по несколько тарелок, а не горами и будет тебе счастье.

– Я уже говорила, что ты язва, Нир?

– Без тебя знаю, девочка для битья.

– А говорила, что я тебя люблю? – устало усмехнулась я, подойдя к стене и приложившись к ней лбом. Прохладно.

Звенящая посуда подозрительно затихла.

– Только не говори, что у тебя жар, Айрис. В последний раз, когда ты это говорила, ты была на грани… Ты когда спала нормально в последний раз?! – неожиданно рявкнул над ухом Ниран.

Я подпрыгнула и развернулась, чтобы посмотреть на него, но мой лоб тут же атаковала широкая тёплая ладошка, хорошенько припечатав затылком об стену.

– Да в общем-то, я никогда нормально и не спала… – ответила тихо.

Глаз Нирана сощурился, метая молнии.

– Жара нет. Когда ты спала больше четырёх часов в последний раз?

Стушевалась…

– Не помню.

– А ну марш в постель, – зашипел парень, – И чтобы духу твоего здесь не было.

– Но госпожа Митэль этого мне не простит…

Нир молчал, но один его взгляд давал понять, что вот «Матушка» его интересует в последнюю очередь.

Я бочком по стенке пробралась к двери, и когда уже почти выскользнула в неё тихо сказала:

– Нир, дай кувшин вина, там господин Вальтер просит…

Меня прошили таким взглядом, что дверь с той стороны я закрыла даже не задумываясь. Развернулась и умчалась наверх, в свою комнату, но вопреки требованию брата спать не легла, потому что комната была заперта на ключ.

Да. Вот до этого они ещё не доходили… чтобы не пускать меня в собственную комнату. Просто нонсенс!

Не придумав ничего лучше, я отправилась в школу. Магическая защита пропустит меня, как ученицу, а сторож, господин Тервик, уже не впервые жалеет бедную ученицу, пуская на ночлег.

К господину Такоде я не могла пойти. Иначе ему станет обо всём известно, и уже никакие лживые доводы не помогут мне остановить его.

Идти до школы затемно было немного страшно. И хоть я понимала, что в такой день на улицах людей было больше, это не никак не убавляло страха встретить какого-нибудь бандита или грабителя. Но к счастью, добралась быстро и без приключений.

– Снова ты? – нахмурился наш сторож. – Я уже говорил тебе, что больше не пущу на территорию.

– Господин Тервик, но мне очень нужно. Дома сегодня слишком шумно, а я не могу готовится к занятиям в такой обстановке, – жаловалась я.

Наш сторож жил от нас всего в трёх домах и прекрасно знал, какие гуляния у нас бывают, а потому частенько пускал меня в школу, чтобы я могла подготовится, не рискуя заработать мигрень. Человек он был очень хорошим, но иногда ворчал по любому поводу, что отпугивало людей. Ворчунов у нас вообще не очень любят, если честно.

– Ой, да что с тобой делать-то? Проходи. Только не смей шастать по этажам, а то…

– Защита может сработать и сюда стражи примчаться. Помню, господин Тервик, – улыбнулась я. – шустро проскакивая в двери.

– Помнит она… – завёл свою шарманку сторож. – Все они всё помнят, а потом сиди, разбирайся с законниками, почему магдатчи сработали…

Дальше, я уже не слышала. Да и нечего там было слушать. У стражей ещё никогда не было повода прийти сюда, потому что ни один человек в здравом уме не сунется сюда, не имея пропуска.

Войдя в класс, я сразу же подошла к элларийцу и сдёрнула магическую занавеску. Почему-то меня сильно напрягало, что он скрыт. Заглянула ещё раз в острые глаза, выражение которых ни капли не изменилось и отправилась на своё место, чтобы продолжить работу над заклинанием.

Что я там надумала? Ах, да… Лишние слова и отрицательные частицы. Хм…

– Tenno un in te goverra ai isto. Maaldi vi porteo cozvo dena nu tava otto. Aisettar praios nu gon hgi alomus to emiero. Sivitai nu aluni makveto vi tonu i nungo. Tenno un in te goverra ai isto. Maaldi vi porteo cozvo dena.

Я повторяла это вновь и вновь, пытаясь уловить какие-нибудь детали, но, когда меня неуловимо стало клонить в сон, решила взбодрится и произнести заклинание без лишних, как мне казалось, слов.

– Tenno un in te goverra ai isto. Maaldi vi porteo cozvo dena tava otto. Gon hgi alomus to emiero. Sivitai nu aluni makveto vi tonu i nungo. Tenno in te goverra ai isto. Maaldi vi porteo cozvo dena.

Но и на этот раз ничего не произошло. Более того, складывалось чёткое ощущение, что заклинание не полное. Нет, оно было рабочее, это чувствовалось, но понять, что конкретно не так, я была уже не в силах, потому что глаза, будто засыпанные горстью песка, уже закрывались, несмотря на то, что я пыталась удерживать веки пальцами. Мозг просто отказывался что-либо понимать.

В какой-то момент наступила темнота, в которую утаскивал непонятный голос.

«Имя» – твердил он. – «Моё имя».

***

Я иду вдоль устья реки, что течёт в направлении огромного города с сотнями остроконечных домов. Вода холодная, но я точно знаю, что в водах священной Техеи нельзя простудится. Мне не холодно, но и не тепло. Всё моё внимание приковал город впереди. Казалось, он собран из огромного множества тёмных шпилей, что намерены проколоть небо. Интересно, сколько понадобилось времени, чтобы построить такое великолепие?

– Имя, – повторяет голос. – Моё имя.

Оборачиваюсь, чтобы увидеть говорившего, но взгляд упирается в чёрную человекоподобную тварь, что смотрит на меня с нескрываемым плотоядным любопытством.

Волна ужаса прокатилась по леденеющим венам, гулко бу́хнуло сердце в груди, а ноги едва ли могли сделать шаг назад. Такого я её никогда не видела в своих ночных кошмарах.

– Ахшрхра-а-а-а, – прохрипел монстр и резко схватил меня за руку, вонзая острые, как бритва когти в кожу.

– А-а-а-а-а-а!

Вскакиваю на ноги, бешено озираясь по сторонам в поисках той самой твари, что пыталась меня растерзать, но вместо этого вижу лишь потрясённые взгляды одноклассников и недовольство учителя Киваро.

– Доброе утро, Митэль. Приснился кошмар? – усмехнулся он. – А мы вот тут, с вашими одноклассниками, обсуждаем теорию построения заклинания по геливранской методике. Не соизволите ли вы нам помочь, раз уж проснулись?

И кьяра меня не растолкала? Я проморгалась, осознавая весь ужас ситуации, но в памяти всплывала заученная методика, которая не позволила растеряться.

– Заклинания по геливранской методике обязаны иметь трехфазную тягучесть и стафо́рные паузы после каждой точки тика, – отвечаю нервно. – В отличии от обычных заклинаний, геливранские требуют конкретной привязки к объекту, на который происходит воздействие… – Я натыкаюсь на злую насмешку элларийца и сознание пронзает колючая мысль, которую пока не могу додумать. – …чаще всего это имя объекта.

«Моя имя».

«Aisettar praios» не пустышка в заклинании. Это имя. Только имя может являться составляющей частью заклинания, но не являться ему принадлежащим!

По коже поползла дрожь, а в горле стало сухо от нетерпения. Заклинание буквально вертелось на кончике языка. Я оглянулась на Кьяру, и к своему удивлению не обнаружила целительницу на своём месте.

Учитель Киваро, увидев недоумение на моём лице, пояснил:

– Семейство Мьен на несколько дней в отъезде.

Сразу стало понятно почему Кьяра так и не заглянула ко мне вечером. Должно быть очередные родственные гуляния, которые организовались внезапно без всякого предупреждения. Честно говоря, не могла я понять родителей желтоглазой целительницы. Вот они, вроде бы, приличное семейство, не позволяющее ни одному грязному пятнышку оказаться на их репутации, но так маниакально мчаться на любые торжества, начиная от годовщины чьей-то там свадьбы, заканчивая празднованием поступления племянника Кьяры в младшую школу для одарённых детей. Хотя, вот это вообще не повод.

Остаток занятий протекал слишком медленно, будто время тянулось, как пастила. Я прикладывала невероятные усилия, чтобы сидеть и слушать то, о чём вещал учитель. Темы едва ли воспринимались сознанием, потому что моё внимание приковывал острый взгляд элларийца. А ещё, как назло, учитель решил провести самостоятельную, что заняло ещё час времени. В итоге, когда все уходили домой, в школе уже никого не оставалось.

Когда все мои одноклассники покинули кабинет, учитель Киваро подошел ко мне, заглядывая в листок с заклинанием. Посмотрел внимательно, но увидев несколько зачёркнутых слов тут же потерял к нему всякий интерес.

– Как проходит разбор?

Почему-то мне не хотелось говорить с учителем на эту тему. От слова «совсем».

– Пока ломаю голову.

– Не удивлён. Митэль, Вы должны прекращать утренние посиделки в классе. Я понимаю, Вам хочется всё и везде успеть, но это очень сильно сказывается на Ваших возможностях. Работая на пределе можно утратить магию, как таковую. Любая душевная травма на фоне усталости и всё – Вы уже не ученица этой школы.

Я молчала. А что было сказать? Его правоту принимала беспрекословно, поскольку знала, что это так. Своими глазами видела, как происходит утрата дара. Это больно. Не физически, нет. Сводящая с ума душевная боль, что течёт по венам раскаленным металлом, не позволяя более чувствовать себя полноценным.

«Будто у тебя отняли кусок души, без которого трудно дышать» – именно так сказал Ниран, когда вернулся однажды в детский дом от горе-родителей.

– Я поняла, учитель.

Учитель кивнул, бросил ещё раз задумчивый взгляд на листок и ушел, оставив меня наконец один на один с учебным пособием.

Поглубже вдохнув, я начала произносить то, что вертелось на языке уже несколько часов, но запнулась и нахмурилась, когда не ощутила вибрации на губах.

Странно.

Подошла поближе к элларийцу и снова начала читать, но и в этот раз на губах не было и следа от знакомого ощущения. Только странное чувство неправильности происходящего, будто это не заклинание кривое, а со мной что-то не так.

Похоже, что я схожу с ума, иначе как объяснить эти изменения? Дверь в класс неожиданно распахнулась, заставив меня подпрыгнуть от испуга. Обернулась. На пороге стоял злой Тавьен, чей взгляд не обещал ничего хорошего.

– Где ты была ночью? – он не спеша закрыл дверь и щелкнул замком. – Я искал тебя.

В груди кольнул страх, и я на чистом подсознании попятилась назад, стараясь оказаться от него, как можно дальше. Тавьен уже вызывал во мне безотчетный страх, когда вот так смотрел, будто зверь перед броском на добычу.

– Ночью я была здесь.

Усмехнулся хищно.

– Так я тебе и поверил. Нашла себе кого-то, а? Сладенькая Айрис…

Тавьен медленно двинулся на меня, но я не придумала ничего лучше, как спрятаться за спину учебного пособия. Нутро сжималось от страха, а сердце норовило проломить грудную клетку.

– Лучше не бегай от меня, – его взгляд обещал жестокую расправу, наверное, именно поэтому с каждым его шагом, я делала ровно наоборот.

– Тавьен, прекрати это.

– Указываешь мне? – вскинул он бровь. – Тебе напомнить к чему в прошлый раз привели твои указания.

Я поморщилась от нахлынувших воспоминаний. Во рту почудился вкус крови, а шея заболела, помня силу давления.

– Я буду кричать, Тавьен.

– Кричи моя сладкоголосая девочка. Ты знаешь, я люблю, когда ты кричишь.

– Хватит!

– Виттэль, – усмехается он. – Сегодня она была такой хрупкой в своём бежевом платье. Знаешь, я подумываю включить её в наши игры. Как думаешь, ей понравится, когда я наступлю ей на горло в прямом смысле? Мы, знаешь ли, пока ограничиваемся лишь шутливыми играми.

Остановилась. Зажмурилась, не позволяя слезам пролиться, а затем посмотрела на элларийца, неизменно восседавшего на своём «троне».

Жаль, что ты не живой.

Тавьен обошел меня и положил руку на плечо.

– Давай поиграем, сладенькая. Хочу кое-что сделать, – он толкает меня к учебному пособию и командует. – Поцелуй его. Хочу видеть это со стороны.

Игры у этого ублюдка всегда подобного формата. Вызывают отвращение и приступы неконтролируемой тошноты. Но элларийца я уже целовала, поэтому ничего плохого в этом не увидела. Другое дело, что неприятно было, что Тавьен на это будет смотреть.

Склонилась к светлому лицу и осторожно коснулась губами его губ. В груди тут же разлилось мягкое, успокаивающее тепло.

– Ты разучилась? Напомнить, как надо целоваться? – злился больной ублюдок, наблюдающий за происходящим.

По щеке скатилась слеза, но я захватила нижнюю губу элларийца зубами… Нет, не элларийца. Его зовут Айсэттар Прайос и он живой.

По телу прокатилась волна странного жара, которая облизала низ живота. Я отстранилась от беловолосого мужчины и посмотрела в серые глаза, вспомнив одну странную вещь. Вчера, когда я поняла, что заклинание вибрирует, я тоже его целовала. Возможно ли подобное?

– Почему ты остановилась? – прошипел Тавьен. – Продолжай!

Болезненный тычок под рёбра, и я оборачиваюсь к нему, чтобы выразить всю свою ненависть одним взглядом…

Усмехается.

– Твою мать, я получаю ни с чем несравнимое наслаждение, когда ты так смотришь. Дикая, ещё не сломленная, – он хватает меня за плечо, болезненно сжимая его сильными пальцами и притягивает к себе. – Сколько ты ещё продержишься, моя сладкая? Ломать тебя одно огромное неописуемое удовольствие.

– Ублюдок! – выплюнула ему в лицо, но тот только рассмеялся в ответ.

– Скажи это ещё раз. Обожаю, когда с твоего языка сходят грязные словечки в мой адрес, – договорив это, он делает резкий выпад, который взрывается болью в моём животе.

В глазах потемнело, и я согнулась пополам, но не успела ничего сделать, как Тавьен схватил за волосы и швырнул на пол. Уже приготовилась к новым ударам, но вместо этого услышала шорох одежды.

Ублюдок снимал рубашку, что могло означать только одно. Я резко дернулась и попыталась встать, но Тавьен со смешком толкнул меня коленом обратно.

– Оставайся лучше на полу, сладенькая. Сейчас папочка тобой займётся.

Отвращение, паника, страх, злость, ужас, ненависть. Всё перемешалось в гремучую смесь, которая обещала взорваться в ближайшие секунды. Воздух в легких кончился, а кровь закипела от бессильной ярости, что прилила к щекам.

Я рванулась вперёд, пытаясь подняться, но Тавьен уже снял рубашку и точным ударом в висок отключил во мне всё сопротивление.

В ушах больно звенело, когда я лопатками почувствовала холод каменного пола, а на себе лишний вес и чужие влажные губы на ключицах.

– Да, сладкая… Сейчас папочка тебя немножко потрогает.

Голова беспощадно звенит и кружится, не позволяя хотя бы начать сопротивление, и я уже чувствую, как его руки задирают подол легкого платья, как вжимается бёдрами, чтобы прикоснуться ко мне своим детородным органом и совершить очередные фрикции.

Держит запястья над головой одной рукой, облизывая грудь, второй до боли стискивает бедро, а я лежу уже не имея возможности сопротивляться. Сопротивление только сильнее заводит этого психа, доставляя удовольствие всякий раз, когда ему приходится причинять мне боль, чтобы успокоить.

Слёзы постепенно просохли в глазах, и я увидела перед собой всё того же элларийца, всё так же смотрящего куда-то с удивлённой насмешкой.

Когда всё закончилось, Тавьен просто встал и ушел, не обращая на меня никакого внимания. Будто оставлял на полу попользованную игрушку, а не живого человека. Я знаю, он это намеренно. Всё для того, чтобы игрушка сломалась.

Свернулась калачиком и отстранилась от мерзких ощущений. Я чувствовала, что нахожусь на грани всякий раз, после такой встречи с Тавьеном. Но не теряла дар, только потому, что именно этого он и добивался. Таких поломанных игрушек в его шкафу наверняка уже целая коллекция.

Я не знаю сколько я пролежала в таком трансе. Не помню, о чём думала, но в какой-то миг, будто включилась, вспомнив кое о чём важном. Учёба. Учитель сказал, что нужно сделать разбор заклинания. Поднялась с пола и растёрла мокрые щёки, собираясь с духом.

Чтобы избавится от Тавьена, я должна стать магом. Должна закончить эту школу несмотря ни на что и выбиться в касту тех, кто считается неприкасаемым в нашем мире. Вот тогда я воздам этому ублюдку по заслугам.

Встав напротив Айсэттара, я заглянула в его глаза и повторила заклинание с его именем, но без отрицательных частиц. Каждое слово танцевало вибрацией на губах, а когда они были произнесены, заклинание вспыхнуло в разуме на миг ослепив глаза, больно их резанув. Я зажмурилась, а когда вновь посмотрела на элларийца поняла, что натворила…

Он прикрыл веки и устало откинулся на спинку стула, будто не было ничего милее сердцу, чем данное действие.

– Семь сотен лет… – сказал тихо и усмехнулся. – Я мечтал сделать это семь сотен лет.