Ученица Мага: чувства на грани (СИ)

Часть третья Свободная ведьма

— Доброе утро, Ани, — довольно бормочет Дарстед, потягиваясь.

Я резко открываю глаза и щурюсь от яркого солнца, заливающего комнату. Сколько я спала? Кажется, так поздно мне вставать еще не доводилось.

— Доброе утро, — говорю я, не вполне понимая, где я и что вообще происходит.

Потом, медленно, по крупицам, восстанавливаю события прошлой ночи и заливаюсь краской. Нарлитара, на мое счастье, в комнате нет. Он рано встает и обычно в это время уже обедает. А вот Дарстед явно работу прогуливает, хотя и обещал разобраться в кратчайшие сроки.

— Как ты? — он гладит меня по волосам. — Болит что-нибудь?

Осторожно пробую подняться и вроде никаких особенных ощущений не испытываю. А потом качаю головой и ищу халат. Он валяется на полу, но идти за ним обнаженной стыдно. Я решаюсь на заклинание, выученное у Нарлитара, одно из немногих и халат оказывается рядом со мной. Радуюсь успеху, но тут же снова вздрагиваю от поцелуя Дарстеда.

— Спасибо, малышка. Было чудесно.

Он встает, ничуть не смущаясь наготы, медленно одевается. Я отмечаю влажные волосы и понимаю, что муж был в душе, пока я спала. Почему-то это обстоятельство неприятно царапает, но почему именно, я понять не могу.

— И что, теперь…теперь каждую ночь…

Дарстед смеется.

— Нет, дорогая. Конечно, нет. Во-первых, тебе нужно отдохнуть. Дня два-три, точно. Во-вторых, нам нужно поймать оборотня. Придется тебе скучать немного, красавица. Но я распоряжусь, назначим Мэй твоей личной горничной. Будете развлекаться.

Я киваю и понимаю, что дико хочу в душ. Не могу и не собираюсь думать о произошедшем, но при мысли о горячей воде перехватывает дыхание.

— Ванесса, — когда я надеваю халат, говорит Дарстед. — Не смейте выходить из замка. Это опасно. Пока оборотень на свободе…он может не осознавать своей сущности, но может быть и разумным. И если он разумен, то и в человеческом обличье невероятно опасен. Постарайся быть осторожной. Ради меня и ради Нара, хорошо?

Киваю и ухожу в ванную.

В зеркале отражается все та же Ванесса, но неуловимо изменившаяся. Я осторожно прикасаюсь к следам слишком грубых поцелуев, к спутанным светлым волосам. Под ногтями остаются следы легкого макияжа, который сделала Мэй.

Горячие струи приятно освежают. Я включаю воду на максимум терпимой температуры и минут пять просто стою, пока не начинает кружиться голова, а кожа не становится красной и болезненной. Потом беру мочалку и ожесточенно тру руки, ноги, плечи. Наверное, материал мочалки слишком грубый, потому что мне больно.

Я отшатываюсь, видя розовую воду, и понимаю, что на плечах остались ссадины. Но почему-то беру мыло и морщусь от боли, когда едкая жидкость попадает на царапины. Придется просить Мэй обработать. Или Нарлитара — вылечить. Почему-то первая мысль мне кажется более привлекательной.

Дарстеда в комнате нет, кровать свободна, но по-прежнему не заправлена, и я отворачиваюсь. На столике стоят два стакана с янтарной жидкостью. Виски — Нарлитар, бывает, увлекается. Значит, после того, как я уснула, они еще пили.

Не думая ни о чем, наливаю виски из графина, приличную порцию, и залпом выпиваю. Морщусь. Столько я ни разу в жизни не пила. Да что там столько: я первый бокал шампанского выпила вчера, с Дарстедом. После заключения контракта.

— Миледи? — раздается стук и входит Элена.

— Чего тебе? — пожалуй, слишком грубо отвечаю я.

— Убраться, — горничная будто пугается и осторожно смотрит на меня.

— Прошу, — я киваю и наливаю еще виски, но теперь уже пью медленнее.

Что же находит в этом пойле Нарлитар?

— Ванесса, — тихо говорит Элена, — с тобой как, все нормально?

— Да, почему ты спрашиваешь?

— У тебя кровь.

Элена касается моего плеча и будто током ударяет: я отшатываюсь.

— Не трогай меня!

— Ладно, ладно! — она отступает. — Прости. Может, все-таки кремом хотя бы намажешь? Некрасиво будет, с царапинами ходить.

— Тебе-то что? — я пожимаю плечами. — О моей красоте муж позаботится.

— Та-а-ак, — протягивает Элена и улыбается.

А потом запирает дверь на замок и поворачивается ко мне.

— Сядь.

Такого тона от служанки я терпеть не обязана, но…отчего-то так действительно проще. Проще, когда кто-то уверенно говорит, что делать, проще, когда ты свободен, но есть тот, кто направит.

Поэтому я сажусь в кресло. Элена забирает стакан, бутылку и внимательно смотрит. А потом говорит:

— Я так понимаю, Дарстед решил прямо с порога посвятить тебя в свои увлечения?

Я молчу, смотрю на эту девушку, которая со странным прищуром смотрит прямо мне в глаза и будто знает обо мне все и даже больше.

Я не выдерживаю и плачу, закрыв лицо ладонями.

Элена с аппетитом есть пирожное, так, что я тоже начинаю ощущать голод и присоединяюсь к ней. Она была права, сказав, что сладкое утешает лучше алкоголя. Я чувствую слабость, головокружение и расслабленность после порции виски, но хороший крепкий чай постепенно возвращает меня в чувство.

— Мне семнадцать было, — Элена откровенно наслаждается моей оторопью. — Ага, Дарстед любит ходить по краю. Нарлитар…он осторожнее, но если он за тебя взялся, то точно знает, что ничего не будет. Я ж сирота. Обработай как следует — никому и не пожалуюсь. В общем, мне было семнадцать, и мне нравился Дарстед. Он тогда жил здесь, и я была его горничной. Он совсем не обращал на меня внимания, но это было специально, я много позже поняла. В общем, как-то он высмеял меня перед девочками, за глупую влюбленность и я, в попытке отомстить, соблазнила Нарлитара. Кто-то из них двоих хороший психолог и точно знает, как нужно укладывать девушку в постель. В общем, я сделала верные выводы и втроем мы оказались уже через пару недель.

Она пожимает плечами и подливает себе чай. По кухне разносятся приятные запахи корицы и лимона. Странное сочетание, но мне нравится.

— Не смотри так, Ванесса. Меня же не насиловали, я сама к ним в койку прыгнула. Пока не появилась ты, мы все были обстоятельствами довольны и удовлетворены. Во всех смыслах. Не бойся, я не ревную, Нарлитар не забывает девочек, с которыми когда-либо спал. Я работаю из уважения, благодарности…он помог мне, когда никто не хотел. Но вполне могу уехать, и никто никогда не узнает, что происходило в спальне хозяев. Как только я тебя увидела, сразу поняла, что затеяли эти ребята. Вопрос только в том…понравилось ли тебе?

Я молчу, сжимая кружку. Пальцам больно от горячего, но почему-то это слабо меня волнует. А вот вопрос, заданный Эленой — волнует.

— Ванесса, все, что происходит в твоей жизни подконтрольно тебе. Если все, что делают Дарстед и Нарлитар вызывает в тебе отвращение, если тебе противно и страшно, то просто скажи об этом. Ты жена, а не любовница. И вряд ли кто-то из них желает тебе зла. Ты имеешь право не делать то, что тебе не нравится. Или вы можете, допустим, прийти к компромиссу и устраивать подобные…м-м-м…мероприятия с определенным перерывом. Да вариантов — масса! В конце концов, ты можешь подать на развод, и суд пойдет тебе навстречу. Доказать все не так уж сложно и…принуждение к подобным действиям может даже отправить кое-кого в тюрьму.

Я вздрагиваю и испуганно смотрю на служанку. Элена виновато улыбается.

— Прости. Я слишком много романов читаю. Я к тому, что ты не должна замыкаться в себе. Но…если тебе понравилось, если что-то приносит удовольствие, зачем отказываться? Не бойся своих желаний, не бойся чего-то ненормального. Ты взрослая. И сама можешь решать, что делать в постели с мужчиной. М?

— На словах все это просто, — я вздыхаю. — А на деле…я в растерянности.

— Не бойся своих желаний, — повторяет Элена. — Если дело в этом, то просто попробуй понять, чего хочешь ты. Одного прошу: не руби с плеча. Любые отношения, любые чувства очень просто разрушить. Восстановить — нет. Обдумай все хорошенько, если хочешь сохранить то, что у тебя есть. А есть у тебя много, поверь.

— У меня такое чувство, что Дарстед меня не любит.

— Конечно, нет, принцесса. Вы ведь знакомы всего ничего. И его заставили жениться. Он не может так быстро…никто не может так быстро полюбить. Но у вас есть симпатия, есть доверие. И, возможно, когда-нибудь это выльется в любовь. А Нарлитар…ему ты уже нравишься.

— Ты веришь в любовь втроем? — я усмехаюсь.

— Верю. Я верю в любовь. А сколько человек участвует…это уже дело второе. В общем, послушай меня, правда. И Дарстед, и Нарлитар…они оба могут показать тебе такие грани удовольствия, о которых ты и не знаешь. Но…только если сама захочешь. Решай, принцесса.

— Спасибо, — я смотрю, как Элена убирает со стола тарелки и чашки.

Если быть честной, разговор с ней не привнес ясности в ситуацию. Я, как мне кажется, еще больше запуталась, но и одновременно поняла, что нужно сделать. Вот только от этого понимания легче не становится.

— Спасибо, — повторяю, и ухожу.

А спустя пару минут стою перед дверью кабинета Нарлитара и не решаюсь постучать. Но все же стучу и, получив короткое «да», вхожу.

— Ванесса?

Он стоит у полки с книгами, словно раздумывая, за какой из них скоротать время. Если бы не выражение крайней озабоченности на лице, я бы и не поняла, что что-то происходит.

— Здра…привет.

Я запоздало вспоминаю, что глупо выкать мужчине, с которым спала накануне. Краснею.

— Проходи, — Нарлитар кивает на диван. — Налить тебе чего-нибудь? Сок? Вода?

— Нет, спасибо, — я невольно вспоминаю о выпитой порции виски и краснею еще больше.

Нарлитар садится рядом.

— Как дела?

И что на такой вопрос обычно отвечают? «Ты знаешь, после секса втроем как-то странно, ты не мог бы развеять мои сомнения?». Нет, явно не то.

— Я хотела…поговорить.

Он отставляет в сторону стакан — с минералкой, кстати — и обнимает меня, заставляя откинуться на спинку дивана. В таком положении довольно сложно о чем-то думать, особенно когда дыхание щекочет ухо, а руки как-то слишком уж откровенно блуждают по ногам и шее.

— Вообще-то, я хотела поговорить немного не в этом положении.

— Брось, — шепчет Нарлитар. — Не бойся, Дар не обидится. Он, можно сказать, обрадуется, что у его жены и брата хорошие отношения.

Он смеется так, что мне даже немного страшно. И страшно, и волнительно…что ж это за чувства такие?!

— Дарстед сказал, что мне надо отдохнуть пару дней. Так что — увы.

В глазах Нарлитара что-то мелькает, но что — я разобрать не могу. Тем не менее, он прекращает меня целовать и внимательно смотрит.

— О чем ты хотела поговорить, дорогая?

— Что…что с оборотнем?

Нарлитар хмурится и тяжело вздыхает.

— Этот поганец играет с нами. Умен, чертовски умен: мои ребята так и не вычислили. Вероятно, его цель — досадить мне, потому и лезет в дом. С приездом Дарстеда видеть его перестали — двоих боится, знает, что мы вдвоем действуем гораздо лучше. Ни тебе, ни девочкам не стоит бояться. Но из замка пока — ни ногой, Дар ведь говорил?

Я киваю и, наконец, решаюсь задать вопрос, мучающий меня с утра.

— Нарлитар, почему вы выбрали меня? И…как бы вы поступили, если бы я испугалась и отказалась?

Он очень внимательно смотрит и усмехается.

— Я знаю женщин, дорогая. Тебя мы выбрали потому что ты красивая, умная, юная и восхитительно наивная. Знаешь, совращать такую девочку как ты — удовольствие отдельной категории. А что касается того, как бы мы поступили…Ванесса, вероятность ошибки стремится к нулю. Мы обговорили все, когда тебе было…дай вспомнить, кажется, восемнадцать. Именно тогда король решил, что ты выйдешь замуж за моего брата. Мне дико интересно, что его заставило подписать договор так быстро…в общем, я должен был подготовить тебя ко всему и справился отлично.

— Действительно. Отлично, — говорю я, не зная, куда бы деться из этого кабинета.

— Ванесса, я понимаю, что ты в шоке, — говорит учитель и осторожно гладит меня по щеке, — но смирись с этим, милая. Ты принадлежишь двоим мужчинам, и так будет всегда. Впрочем, и Дарстед, и я будем…скажем так…брать тебя по одиночке. Но преимущественно нас всегда будет трое. Хотя вряд ли нам с Даром удастся уделить тебе время до поимки этого гада. Ненавижу его! Я ждал возможности уложить тебя в постель с самого момента, когда ты ступила на порог этого замка! И тут такое.

Он действительно выглядит разочарованным.

— А как же право выбора любовника? — хмыкаю я. — Мое мнение спрашивать не нужно? Захотели — взяли. Оба. По одиночке. А потом еще кто-нибудь придет, вы и его приведете к моей постели?

— Ванесса.

Нарлитар снова обнимает меня за плечи. Мне достается легкий поцелуй в макушку, от которого словно электрический разряд проходит по телу.

— Поверь мне, дорогая. Я люблю тебя и никогда не причиню боли. Я знаю, что тебе нужно и дам даже больше. Как и Дар. Не забивай себе голову глупостями, просто постарайся быть благоразумной, хорошо?

Я смотрю ему в глаза и…ничего не вижу. Ни единой эмоции, ничего, что может подсказать направление действий.

— Хорошо, — киваю я и слабо улыбаюсь. — Я пойду, Мэй хотела поговорить.

Хоть это и неправда, мне очень нужно отсюда уйти. И Элена в этот раз вряд ли поможет разговором.

У самых дверей я останавливаюсь, когда понимаю, почему имя Элены так царапнуло.

— Нарлитар…

— Да?

— А что с Эленой?

Поворачиваюсь, чтобы видеть мужчину. Он абсолютно спокоен.

— А что с ней?

— Это будет продолжаться? Ваша связь?

Я стараюсь выглядеть спокойной, но едва ли не задерживаю дыхание в ожидании ответа.

— Ванесса, все, что было с Эленой давно закончилось. Поверь мне, ты единственная девушка в жизни Дарстеда. И в моей. Не нужно ревновать.

— Конечно. Прости, — вымученно улыбаюсь. — Можно мне в библиотеку?

— Разумеется, — Нарлитар кивает и возвращается за стол. — Только не задерживайся, постарайся вернуться к себе до того, как стемнеет, хорошо? Кстати, не буду возражать, если ты выучишь что-то самостоятельно. Например, ту книгу, что я тебе дал. Как только появится возможность, мы возобновим занятия. До тех пор твой кругозор и талант в твоей власти, дорогая.

Библиотека в замке большая и ориентирована на студентов. Нарлитар давненько занимается обучением магов, и я хоть и последняя его ученица, но не самая выдающаяся. Среди его воспитанников и глава городской стражи, и придворные маги, и охотники. Я точно знала одного борца с нечистью и, значит, в библиотеке должны были быть книги о нечисти. В частности — об оборотнях.

Обереги. Обиход магов и защитников. Обитель страсти. Так, это явно не Нарлитарова книга. Посмотрим «Э». Энциклопедия нечисти! Самое полное издание для студентов высших учебных магических заведений.

Тяжелый том изрядно потрепан. Аж сто лет изданию…здорово. Наверняка, авторский оригинал. Обложка вся украшена замысловатыми узорами, выжженными или выбитыми на коже. Закладка в виде древнего обережного символа особенно поражает вставленным в центр бриллиантом, который искрится, едва на него попадает свет.

— Оборотни.

Начало главы украшает внушительный рисунок оборотня на фоне полной луны. И хоть то всего лишь графика, я пролистываю и эту картину, и картину, иллюстрирующую превращение. Текст читается тяжело: авторский почерк всегда понять сложнее, чем копию, размноженную магически.

Я мельком пробегаю глазами начальную информацию и останавливаюсь на абзаце, где говорится об охоте.

«Оборотень — человек. И это следует помнить, открывая на него охоту. Он думает, как человек, большую часть времени выглядит, как человек, и только убивает, как зверь. Если оборотень разумен — это намного хуже, его убить практически невозможно. Основной способностью разумного оборотня является способность перекидываться в любое время ночи. В светлое же время суток зверь выглядит, как обычный человек, но помнит каждое мгновение своего оборотничества. И оттого хочет крови много больше, чем простой вервольф.

Практически невозможно вычислить оборотня среди людей и магов. Они не живут со своими детьми (прим. авт.: детьми оборотня считаются укушенные и обращенные жертвы, в человеческом обличье оборотни бесплодны), всячески избегают мест убийств и очень осторожны. Но также и склонны к неоправданному риску. Если какой-либо жертве удалось уйти — оборотень за ней вернется, и это дает охотнику шанс.

Также может помочь и способ, которым был обращен оборотень, если таковая информация имеется. Есть обращенные — укушенные взрослым оборотнем и постепенно набравшие силу, а есть обратившиеся — колдуны, проведшие специальный ритуал, описание которого я, осознавая ответственность, приводить не буду. Во втором случае оборотень часто посещает место обращения и можно установить капканы или засаду».

И еще страниц десять текста, а дальше — куча диаграмм с оберегами и заклинаниями, не понятными человеку, с моим уровнем образования. Ничего ценного я из книги не почерпнула. Нарлитар наверняка все это знает и без меня. А значит, видимой помощи я оказать не могу.

Я упорно отгоняю мысли о причинах этого странного рвения в сторону охоты на нечисть, и достаю книгу, подаренную Нарлитаром. С момента нападения оборотня я перечитала ее несколько раз, но ничего полезного не нашла. Тем не менее, Нарлитар сказал учить ее, и если это единственный способ отвлечься от всего происходящего, то почему бы и нет? Беру ручку — со времен обучения в замке легче запоминаю то, что дублирую в конспект — и начинаю учить заклинание, одновременно вызывая по очереди компоненты колдовства. И когда слышу негромкие шаги, случайно поджигаю тетрадь. Тушу уже вручную: от неожиданности забываю все заклинания, могущие помочь.

— Простите. Я вас напугал, — это парень, на вид лет двадцати-двадцати пяти.

Светловолосый и крепкий, в рабочей форме. Я догадываюсь: это сын Марты, тот, в которого влюблена Мэй. Облегченно выдыхаю. Испугалась уж было.

— Чем-то могу вам помочь?

— Я увидел вас из сада, — он кивает в сторону большого окна, действительно выходящего на сад. — Почти стемнело, миледи. Вы извините, но…я хочу вас проводить в покои. Это опасно.

— Это Нарлитар попросил?

— Нет. Лорд Дарстед велел всем быть на чеку и по возможности провожать девушек с наступлением темноты, — отвечает парень. — Меня зовут Маркус. Я…

— Возлюбленный Мэй. Я знаю.

Он смущается, но не уходит, несмотря на мой многозначительный взгляд. Почему-то поднимается волна злости: он смеет мне указывать, где проводить вечер! Я подхожу ближе, намереваясь из принципа остаться в библиотеке, хоть и понимаю, что это глупо. Но воспитание принцессы сидит во мне куда глубже, чем я думала. И пренебрежения со стороны слуг не потерплю!

— Знаете, Маркус, я бы не советовала вам указывать принцессе. А я все еще ваша принцесса.

Вместо ответа парень хватает меня за волосы и распыляет у моего лица какую-то жидкость со сладковатым цветочным запахом. Пара мгновений — и я, будучи не в силах сопротивляться сонливости, падаю на пол. Но, кажется, не ударяюсь.

Пахнет…пылью. То есть, не пахнет, конечно, а просто чувствуется пыль, летающая в воздухе, пыль старая и копившаяся годами. Я открываю глаза и совсем не чувствую ни слабости, ни дурмана. Полутемное помещение с кое-как покрашенными стенами и сваленными в углы грудами хлама. Лунный свет пробивается лишь через небольшое выбитое окошко под самым потолком, совершенно не освещая этот подвал, или где я там нахожусь. В целом, ничего особенного.

Если не считать того, что я связана. Ноги и руки стянуты крепкой веревкой. А вот кляпом Маркус не озаботился, из чего я делаю вывод, что крики мои ни к чему не приведут. Либо слишком далеко, либо изоляция хорошая. Уж не знаю, какая — магическая, или так, самая обычная. Я даже не знаю, в замке ли я.

Маркус сидит у противоположной стены, невидящим взглядом уставившись куда-то в угол. Пробую пошевелиться, и парень поворачивает голову. Его глаза совершенно безумны.

— Маркус, — слышу, как дрожит голос.

Он смеется и подходит ближе.

— Проснулась. Вот и отлично.

— Маркус, что происходит? — я делаю отчаянную попытку отодвинуться. — Зачем ты это делаешь?

Он опускается передо мной на колени и хватает за горло, сжимая. Не сильно, но достаточно, чтобы дыхание перехватило от страха.

— Потому что ты его. Потому что ты должна страдать. И умереть.

Он достает нож, но прежде чем я успеваю вскрикнуть, делает быстрое движение, распарывая кожу на моем предплечье. Я кричу от обжигающей боли и чувствую, как кровь течет по руке. Всегда боялась крови, как бы сознание не потерять. Впрочем, крови скоро потеряю столько, что потеряю сознание и без помощи страхов.

— Маркус!

— Кровь привлечет меня.

Он улыбается, и я понимаю, что этот парень сумасшедший.

— Ты оборотень, — наконец, связываю воедино все кусочки. — Но зачем?! Зачем убивать меня?!

Но Маркус игнорирует мои вопросы и быстро сбрасывает куртку.

— Скоро луна поднимется, — усмехается он. — Запах крови. Твоей крови. Привлечет меня. И ты умрешь. Не скучай, принцесса.

Он быстро уходит, не забывая запереть дверь. Я трясу головой, пытаясь оправиться от шока и придумать, как выбраться. Для обращения в этом подвале мало места, но он прав: как только перекинется, найдет меня и…об этом думать совсем не хочется. Ровно как и о том, что ни Дарстед, ни Нарлитар не знают, где я. Сейчас много бы отдала, чтоб увидеть хоть одного из них.

При малейшем движении рука взрывается болью и сильнее нее в жизни я ничего не чувствовала. Веревки держат крепко, ослабить при всем желании не получается. Простейшие манипуляции приводят меня к выводу, что вдобавок ко всему я еще и привязана к какой-то трубе.

— Эй! Кто-нибудь! — кричу изо всех сил. — Да помогите же!

Разумеется, отклика не получаю и едва не плачу.

— Так, спокойно, — заставляю себя выдохнуть и хоть немного, но успокоиться.

Истерика близко, но еще не завладела сознанием. Я могу думать.

— Магия. Магия-магия-магия.

Нарлитар не успел обучить меня чему-то серьезному. Но обещал. У него, в отличие от отца, было мнение, что даже девушка и даже принцесса должна уметь себя защитить. Сейчас я поняла, как же он был прав. И жалела, что не успела как следует освоить что-то, серьезнее телекинеза. Да и об отношении к учебе, если честно, тоже жалела.

Я вытягиваю шею, чтобы рассмотреть хлам, валяющийся на полу. Возможно, там найдется что-то полезное. Нож, или ножницы, или осколок…да, старое разбитое зеркало, которое кто-то за ненадобностью отнес в этот подвал. Остатки стекла все еще торчат по краям, довольно острые остатки. Сосредотачиваюсь, вкладывая в попытку всю надежду на свободу и жизнь. Выломать кусок стекла не составляет труда: он и так едва держится. Поднести его ближе — тоже. А вот перерезать веревки, не видя, что делаешь, очень сложно. Я режу пальцы, морщусь, но вскоре чувствую, как одна веревка ослабевает, а за ней — вторая. И вскоре, превозмогая боль в израненных руках, распутываю узлы на ногах, а потом осторожно приближаюсь к двери.

Из-за нее не доносится никаких звуков, лишь едва слышное завывание ветра. Я крепче сжимаю осколок и вспоминаю, что дверь заперта.

Деревянная и на вид хлипкая. Кажется, я узнаю место, куда меня принес Маркус и удивляюсь его беспечности. Сарай в одном из рабочих уголков сада, скорее место, где лежат инструменты, всякий хлам, который, быть может, пригодится, а может, и нет. Жаль, Маркус заблаговременно убрал весь целый инвентарь. Но все равно, он удивительно беспечен и не осознает, что я могу выбраться.

Я замечаю лопату с поломанной ручкой и бросаюсь к ней. С каждой минутой промедления все быстрее бьется сердце. С каждой минутой я приближаюсь к моменту, которого, кажется, не избежать: встреча с разъяренным оборотнем. Мысленно умоляю судьбу, чтобы длина ручки лопаты оказалась достаточной и вставляю лопату в щели между досками. На мое счастье дверь сделана совершенно кустарно. Я нажимаю на ручку, используя ее как рычаг, чтобы отогнуть доску.

Сквозь зубы рычу, потому что боль адская. Кровь, вроде, остановилась, но при малейшем движении достаточно глубокая рана открывается вновь, заставляя едва ли не терять сознание.

Наконец доска поддается. За ней вторая. Проходит минут десять, прежде чем мне удается при помощи смеси лопаты и магии расширить проем и пролезть в него. По-прежнему сжимаю в руке осколок, хотя могу и бросить. Но почему-то знаю, что не должна.

Вдыхаю полной грудью ночной воздух и все-таки плачу. Замок не так уж далеко, но нужно соблюдать осторожность. Где-то бродит зверь. Пусть неопытный, пусть давший мне шанс сбежать, так глупо и неосмотрительно. Но все же это оборотень и хуже, чем быть растерзанной, наверное, только быть обращенной.

Я прячусь в тени большого дерева и на миг позволяю отдохнуть. Прислоняюсь лбом к прохладной коре. В ушах шумит, голова невообразимо сильно кружится то ли от кровопотери, то ли от страха.

А потом я слышу то, что заставляет сердце радостно екать.

— Ванесса! — это голос Дарстеда. — Ванесса!

Вскакиваю на ноги и бросаюсь в его сторону. Он с факелом быстро идет в мою сторону.

— Дарстед! — кричу я, но получается слишком тихо из-за пересохшего горла. — Дар!

Он, наконец, замечает меня.

— Ванесса!

Я успеваю обернуться, заметив движение сбоку и увернуться от прыжка полуобращенного Маркуса. Отвратительное зрелище: бывший некогда красивым, молодой парень, наполовину покрытый шерстью, с уродливыми когтями и вертикальными желтыми зрачками. Он хрипло рычит и бросается ко мне, уклоняясь от брошенного Дарстедом заклятья. Словно откуда-то издалека приходит понимание: Дарстед не успеет.

Одновременно происходит несколько вещей.

Меня сшибает Маркус с утробным, полным агонизирующей ярости рыком.

Я чувствую, как осколок зеркала, который до сих пор сжимаю в руке, входит в грудь оборотня, одновременно распарывая мою ладонь.

Посреди сада появляется Нарлитар и в Маркуса летят два ножа, в моих руках могущие сойти за небольшие мечи. От удара оборотня скидывает с меня и воцаряется тишина.

— Ванесса! — Нарлитар одним движением ставит меня на ноги и толкает в объятия к Дарстеду.

Мне уже нечего сказать, я просто облокачиваюсь на мужа и наблюдаю, как сгорает тело Маркуса, вновь ставшего человеком. И полная луна восходит над замком.

— Сейчас-то чего плачешь? — улыбается Дарстед, пока Нарлитар забинтовывает руку.

После обезболивающего и порции коньяка, буквально силой влитой Нарлитаром, я чувствую себя совершенно разбитой.

— Шок, — отвечает Нарлитар, — нормально. Главное, что жива.

— Почему Маркус? И я? — меня начинает трясти и Дарстед набрасывает мне на плечи плед.

Мы в спальне. Пока мужчины занимаются мной, Элена быстро застилает постель. Лекарь меня уже осмотрел и счел состояние удовлетворительным. Тело Маркуса забрали.

— Кто-то его обратил. Уж где — не знаю, — отвечает Дарстед. — Но факт есть факт: община на учет его не взяла и вот итог. Свихнулся. Он всегда меня ненавидел, теперь решил, что всемогущий.

Я молчу, хотя сказанное мужем мало состыкуется с тем, что видела и слышала я. Впрочем, я уже ни в чем не уверена.

— Мы думаем, он хотел обратить Мэй, свою подругу, — продолжает Дар. — Но перепутал ее с Кати и загрыз девочку. А ты…ты ему помешала, оттуда и ненависть. По сути, его можно было бы и пожалеть. Запутавшийся напуганный парень.

— Если бы он тебя не покалечил, — добавляет Нарлитар.

— Что с Мэй? — я поднимаю голову.

Но отвечает мне Элена.

— В истерике. Лекарь уже ушел, усыпил ее. Завтра посмотрим утром, что будет. Жалко ее.

— Жалко, — вздыхает Дарстед. — Любила, видимо. Кто же знал. Мне следовало догадаться, но…

— А Марта?

— Ей еще не сказали, — Элена помогает мне лечь. — С утра скажем, боимся. У нее сердце слабое.

— Возьмите лекаря, — коротко кивает Нарлитар и жестом приказывает Элене уйти.

Я закрываю глаза, давая понять, что дико устала. И чувствую осторожное прикосновение теплых губ к виску.

— Спи, родная, — Нарлитар ласково гладит меня по щеке. — Отдыхай и ничего не бойся.

— Нам нужное кое-что утрясти, — Дарстед берет меня за здоровую руку. — Придем утром. Но если что — зови, мы оставим дверь открытой и будем напротив.

— Хорошо, — я сдаюсь сну и постепенно отключаюсь, еще слыша приглушенные голоса мужчин, но уже не разбирая слов.

— Спокойной ночи, — кто их них меня целует, сказать уже не могу.

А потом засыпаю, и остаток ночи проходит спокойно. Без снов.

Встреча с Маркусом-оборотнем обошлась мне в неделю постельного режима и еще неделю затворничества в комнате. Не из страха, и не по прихоти, а из-за банальной простуды, подхваченной в холодном сарае. Лекари изолировали меня и от мужа, и от Нарлитара аж на десять дней, сделав их самыми скучными в моей жизни. И когда разрешили, наконец, искупаться и прогуляться, я была вне себя от счастья.

Мэй уволилась и уехала, не сказав куда. Острое чувство обиды кольнуло меня. И чувство вины: я убила ее возлюбленного. Пусть защищаясь, пусть не желая того, но все же убила. И лишилась подруги.

Марта, к сожалению, умерла, не выдержав потрясения.

В остальном жизнь в замке текла так, как ей и было положено, за исключением моих отношений с мужем. И с Нарлитаром. Я их усиленно избегала, сначала мотивируя простудой, потом — постоянной слабостью и усталостью. Дару не удавалось поговорить со мной больше пяти минут, а от Нарлитара я вообще шарахалась, как от чумного. Спроси кто, сама бы не ответила, почему так. Но упорно не желала думать обо всем, что касалось моего брака и людей, причастных к нему. Так и жили, пока Дарстед не поймал меня вечером, когда я уж было собиралась спать, прочитав добрую половину новой книги.

— Ванесса, — он сел на кровать. — Ты злишься на меня, родная?

— Что? — я сглотнула. — Нет, конечно, нет. С чего ты взял?

— Ты отстраненная, избегаешь меня…я волнуюсь о тебе, знаешь же.

— Прости. Все так навалилось, да и я еще не совсем ясно соображаю. Когда мы уедем?

Этот вопрос был в числе тех, которые я готова была задавать каждые пять минут.

— Через неделю, — Дарстед улыбнулся. — Ванесса, не отталкивай меня, хорошо? Я же не прошу ничего, я хочу лишь быть рядом. Узнать тебя, помочь тебе, порадовать тебя. Смотри.

Он достал из кармана небольшую бархатную коробочку. В ней оказалось красивое кольцо с огромным красным камнем. Неприлично огромным.

— Ой, — пробормотала я.

— Тебе пойдет, — муж улыбнулся и позволил мне сам надеть украшение.

Действительно шло.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Мы снова дружим? — глаза Дара весело блеснули.

— Ага. Только я хочу спать.

— Ложись, — он сдул ресничку с моей щеки. — Я пойду, уговорю братца выбраться завтра на лошадях. Ты как?

— Вполне, — я давно не ездила верхом и очень соскучилась по этому занятию. — Буду рада.

— Тогда засыпай, а мы пока побеседуем.

Я наблюдала, как муж переодевается в домашнюю одежду и думала, что все образуется. И будет хорошо. Всем.

Сквозь сон приходит странное ощущение тепла на внутренней стороне бедра. Нехотя я открываю глаза и встречаюсь взглядом с Дарстедом, который ласково улыбается.

— Привет, — говорю я.

— Привет, — отвечает муж.

И только потом я замечаю Нарлитара, который сидит в кресле, в углу и потягивает любимый виски. Сердце пропускает пару ударов.

— Нарлитар?

— Добрый вечер, Ванесса, — привычно спокойно произносит маг.

Дарстед придвигается поближе и обнимает меня, окутывая своей уверенностью. Все вроде бы хорошо, но… Но я не могу не думать, зачем они здесь. И справиться со шквалом эмоций тоже не могу. Страх, предвкушение, любопытство и что-то еще, скользкое, предательски портящее ощущение тепла, исходящее от мужчин.

— Как ты? — спрашивает Дарстед. — В порядке?

А его рука меж тем перебирает мои волосы и поглаживает шею. Знакомое чувство начинает расползаться по телу, и я слабо улыбаюсь.

— Все хорошо.

Нарлитар поднимается и пересаживается на кровать. Стакан с янтарной жидкостью остается на столике.

— Прости, Ванесса. Слишком много дел, слишком много последствий этого дела, — говорит он.

И проводит указательным пальцем по моей щеке. Я закрываю глаза, понимая, чего они хотят. И даю молчаливое согласие. Наверное, мужчины это чувствуют, потому что меня скоро избавляют от сорочки и принимаются целовать. Оба. Непередаваемое ощущение. Я откидываю голову на плечо Дарстеду, подставляя шею под поцелуи Нарлитара.

Рука мужа проводит по животу и спускается ниже, прикасаясь легко, но безумно возбуждающе.

— Сегодня я, моя милая, — говорит он.

— Оба, — добавляет Нарлитар.

Я чувствую, как сжимается сердце и немного подташнивает от страха. Оба? Нет! Моего скудного опыта и не менее скудных знаний не хватает, чтобы вообразить это.

— Те игрушки, что ты видела у меня, — бормочет Нарлитар, чуть покусывая мое плечо, — испробуем в следующий раз.

— Ты…ты знаешь?

— Конечно, — он хрипло смеется и пересаживает меня к себе на колени, чтобы Дарстед мог раздеться. — Я специально их туда положил. Нужно же было готовить тебя к жизни после свадьбы.

Я хмурюсь, но долго думать обо всем не могу. И чувствую спиной обнаженную грудь Нарлитара. Стон вырывается из плотно сжатых губ.

— Не бойся, — успокаивающе шепчет он. — Я тебя люблю.

Мне хочется ответить, но взгляд Дарстеда отвлекает. Он уже готов и манит меня к себе, ложась на кровать.

— Не бойся, — повторяет Нарлитар.

Я не знаю, что делать, но Дарстед сам усаживает меня сверху и проникает с тихим, едва слышным стоном. Я вновь привыкаю к забытому за две недели ощущению слияния с мужчиной и отмечаю — на периферии сознания — что с Дарстедом это легче, чем с его братом.

Он почему-то не двигается. Нарлитар же гладит мою спину, спускаясь ниже и вскоре его палец касается…я вскрикиваю, понимая, чего они хотят, и пытаюсь протестовать.

— Тише, — Нарлитар целует меня. — Не бойся, Ванесса. Ты же доверяешь мне, правда?

Я медленно киваю.

— Я не сделаю тебе больно. Возможно, поначалу будет неприятно, но доверься, хорошо?

Дарстед гладит грудь, вызывая во мне дрожь, и заставляет наклониться, выгибаясь. Впивается поцелуем в губы, не давая отстраниться, заставляет забыть обо всем. Но едва палец Нарлитара проникает внутрь, я тихо возмущаюсь.

— Ванесса, расслабься, — говорит он. — Пожалуйста, красивая моя. Я так тебя хочу.

Ласковые слова и этот, полный желания, тон, делают свое дело: я расслаблено ложусь на Дарстеда, стараясь отвлечься от неприятных ощущений. И вскоре Нарлитар добавляет второй палец.

— Все хорошо? — спрашивает он.

— Да, — тихо отвечаю я. — Все хорошо.

— Умница. Еще чуть-чуть потерпи.

Я закрываю глаза, чувствуя каждое движение мужчин. Дыхание мужа, прерывистое и быстрое. Мерное и спокойное — Нарлитара. В первое мгновение мне больно. Но потом Нарлитар — больше объяснения найти я не могу — применяет заклинание, и входит сразу. Дарстед стонет, и вместе с ним я, больше пораженная необычностью ощущений.

Поцелуй в шею — уже не легкий, как дуновение ветерка, а властный, жесткий и почему-то очень интимный.

Они двигаются синхронно и…и это рождает во мне целый вихрь эмоций, ощущений, удовольствий. Я наслаждаюсь беспомощностью, руками, которые непрерывно обнимают и ласкают, мужчинами, которые внутри, которые занимаются со мной любовью. Оба. Одновременно.

О таком не секретничали девчонки.

Я упираюсь руками в грудь Дарстеда и сосредотачиваюсь на собственных ощущениях, забывая обо всем. И вскоре, когда темп становится непреодолимо быстрым, чувствую, как напряжение достигает максимума, как удовольствие подходит к краям и вот-вот прольется. Несколько мощных толчков — и я кончаю, обессилено падая на грудь мужа.

Но то я, а не мужчины. Сквозь шум в ушах я чувствую, как они продолжают движения, кажется, абсолютно не обращая внимания на мое состояние. И эта мысль приносит неожиданное новое возбуждение, хотя я и жутко устала. Я чувствую, как меня наполняет горячая жидкость. И тяжело дышу.

Дастед выпускает меня из объятий. Ложусь рядом, убирая волосы с лица. Нарлитар допивает виски, усмехаясь и глядя на нас.

— Ты неподражаема, Ванесса, — говорит он. — Знал бы твой отец, что я с тобой делаю, казнил бы немедленно.

Почему-то эта фраза вызывает беспокойство.

— Что, если я забеременею? — спрашиваю я.

— Это будет мой ребенок, — с нескрываемым удовольствием говорит Нарлитар.

И в ответ на мой непонимающий взгляд поясняет:

— Дарстед не может иметь детей. Так что, милая, это будет нашим маленьким секретом, хорошо?

Дарстед, к моему удивлению, смеется.

— Любовь моя, не слушай этого болвана. Он так довольно об этом говорит, что я подумываю найти нам другую компанию. Как ты на это смотришь?

Теперь смеется уже Нарлитар.

— Он шутит, Ванесса. Никого в нашей постели не будет. Только ты, Дар, и я. Кстати обо мне. Милая, ты отдохнула? План на ночь просто огромный.

Он притягивает меня к себе и целует в губы, одновременно и без подготовки входя и начиная двигаться. Жестко, быстро и без нежностей.

— Так-так-так, — возмущается Дарстед. — Я тут не для декораций, Нар. Переверни ее.

Он заставляет меня перевернуться и, пока Нарлитар приспосабливается к новой позе, я осторожно касаюсь губами плоти мужа, неуверенно посасывая. Прошлый раз вспоминается смутным, каким-то сумбурным.

Когда мужчины приспосабливаются, мне намного легче. И приятнее. Намного приятнее, чем в первый раз, стоит заметить. Я стараюсь не думать, как пошло и грязно выгляжу со стороны. Дарстед убирает волосы, чтобы не мешались. Он кончает первым, ждет, пока я отдышусь, и оставляет Нарлитара, который близок к развязке.

Я не могу себя контролировать. Я выгибаюсь от нестерпимого напряжения, сжимаю покрывало, постанываю и мечтаю, чтобы эта пытка наконец кончилась. Рука Нарлитара касается чувствительной горошинки внизу, заставляя меня еще сильнее вскрикивать при каждом толчке.

— Черт, Ванесса, твои крики с ума сведут, — бормочет он.

И кончает, прижав меня всем телом к кровати. Я кричу следом, сжав бедра, едва не плача. Этот взрыв длится, как мне кажется, десять минут. Я поднимаю голову и вытираю слезы, выступившие на глазах. Сердце никак не хочет успокаиваться. Да что же со мной происходит?! Я знала, что в постели с мужчиной может быть хорошо, но чтобы так?!

— Мое счастье, — бормочет Нарлитар. — Какая ты красивая.

— Неплохо смотритесь, — раздается голос Дарстеда.

Он сидит в кресле, пьет прямо из горла и улыбается. Мне нравится эта улыбка: озорная, как у кота, наевшегося и задумавшего пакость.

— Повеселить тебя представлением? — усмехается Нарлитар.

Муж кивает, глаза его блестят.

— Ванесса, ляг на кровать и раздвинь ноги, — командует Нарлитар.

От грубости сказанного я краснею, но ослушаться и мысли не возникает.

— Смотри мужу в глаза, — приказывает мужчина. — Не отводи взгляда.

Я недоумеваю поначалу, но едва он начинает меня ласкать, понимаю, почему был дан этот приказ. Очень хочется отвести глаза. Зажмуриться, скрыться от этого взгляда, наполненного откровенным желанием…да нет, самой настоящей похотью. Но приятное возбуждение, которое сродни электрическим разрядам пронзает тело и магический, завораживающий взгляд Дарстеда, не могут позволить мне сделать это. Нарлитар действует умело, откуда-то точно зная, как нужно двигать рукой, чтобы заставить меня стонать от странного болезненного и запретного удовольствия.

Осознание, что все это видит Дарстед, что он смотрит даже не как мы с Нарлитаром занимаемся любовью, а на то, как его брат…ох, черт! Я выгибаюсь, когда наслаждение пронзает меня, как всегда внезапно и сильно, опустошая, оставляя лишь тень Ванессы, которой я некогда была.

— Девочка страстная, — довольно произносит Дарстед. — Но еще неопытная. Тебе нужно держаться дольше, Ванесса. Как-нибудь займемся воспитанием.

Я краснею и наконец-то отвожу глаза от мужа. Мне почему-то кажется, что он действительно изменился. Вот только понять, нравятся мне такие изменения, или нет, я не могу.

— Хочешь пить, любовь моя? — спрашивает Дарстед.

Я киваю и, пока пью принесенную минералку, руки мужа гладят мои плечи и грудь.

— Милая, у тебя достаточный опыт после двух ночей. Скажи, что тебе больше нравится? — он усмехается, глядя на мое смущение. — Серьезно, скажи, любимая. Что тебе принесло наибольшее удовольствие?

— Дарстед, ты действуешь не верно, — говорит Нарлитар. — Во-первых, мы попробовали далеко не все. А во-вторых, для принцесски все слишком ново. Лучше дай ей отдохнуть полчасика.

Дарстед пожимает плечами. Я не знаю, хочу ли отдыхать, устала ли, или же нет. Но набрасываю халат, потому что ходить обнаженной все же стыдно. Нарлитар улыбается мне и тиски, что держат душу в крепком захвате, ослабляют действие.

— Может? принесешь парочку игрушек? — предлагает Дарстед.

Наверное, Нарлитар замечает панику в моих глазах, потому что отрицательно качает головой.

— Не стоит. Давай двигаться постепенно, это не ко всему готовая Элена, это Ванесса. Не стоит торопиться, впереди у нас долгие годы.

От этого заявления мне становится нехорошо.

И, наверное, в этот миг на меня снова наваливается вся тяжесть произошедшего. И брачная ночь, больше напоминавшая оргию из низкопробной литературы, и эта ночь, принесшая удовольствие физическое, но не душевное. И ощущение грязи, которое — теперь я это поняла — не отпускало с самого начала.

Элена сказала прислушаться к своим желаниям. А что, если желания кричат бежать, бежать, пока от Ванессы дью Рейн не осталась лишь оболочка, кукла, которая послушно кричит от удовольствия в руках игроков. От удовольствия ли? Удовольствие ли это: тело отзывается на ласки против воли. И до поры до времени ты не замечаешь этого ощущения, но…оно наваливается мгновенно.

В нос врывается отвратительный запах алкоголя, которым прилично несет от Дарстеда. Отвращение вызывают смятые простыни, сбитые на пол подушки. Отвращение вызывает свое тело, будто его использовали. И жуткую, непереносимую боль вызывает Нарлитар. То, как он смотрит. Как касается. Что говорит. Почему — я не знаю и не хочу знать.

Будто…будто заклинание какое слетело. Будто я жила в комнате, полной густого, жаркого пара и сейчас вырвалась на свежий воздух. И мне его не хватает, я почти задыхаюсь, чувствуя, что вот-вот сорвусь. Обида, гнев, разочарование, отчаяние — такой волны я еще не испытывала.

Медленно поднимаюсь.

— Я пойду в душ, — говорю я.

— Возвращайся скорее, — задумчиво говорит Нарлитар.

Дарстед провожает меня масляным, тягучим взглядом, полным грязи. И я едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться. Почему вдруг я чувствую это? Почему сейчас?

Да нет, не сейчас. Сознание услужливо подсказывает мне, что все началось гораздо раньше.

После первой ночи, когда я стояла под горячими струями не меньше часа, пытаясь стереть все прикосновения с чувствительной кожи.

Когда пришла к Нарлитару за поддержкой и не получила ее. Тогда я хотела рассказать о своих страхах и сомнениях.

Когда осознанно избегала встреч с мужем.

Когда думала о Дарстеде не как о любимом мужчине или своем муже, а как о мужчине, которого стоит бояться и которому не стоит доверять.

Это началось давно, но поняла я лишь сейчас.

Я смотрю в зеркало и больше не вижу Ванессу. Я вижу куклу, которой пользуются двое мужчин. В нашем союзе любви нет. Лишь секс. Он приносит кратковременное, лишающее воли удовольствие, но не приносит душевного покоя. Так нужен ли он мне?

Дрожат руки. И губы. Немного подташнивает. Я вижу на полке бритвенные принадлежности Дарстеда. Острую бритву. Она тяжелая. Запястья очень хрупкие, хорошо видно вены, через тонкую светлую кожу. Я пытаюсь представить реакцию Дарстеда на то, что собираюсь сделать. И знаю, что он улыбнется.

А вот реакцию Нарлитара представить не могу и оттого еще хуже.

Вдоль?

Не могу. Отбрасываю в сторону бритву и умываю лицо ледяной водой. Раз. Еще раз. И еще. Пытаюсь сбросить наваждение, неведомо откуда взявшееся. Избавиться от этого гадкого ощущения. Встаю под горячие струи воды и, как тогда, в первую ночь ожесточенно тру живот и грудь мочалкой, пока на коже не появляются красные полосы. Мне плевать, что скажут они. Я хочу вымыться!

Сжимаю зубы, чтобы не закричать. Понимаю, что это нервный срыв и вылезаю из-под воды. Машинально беру из баночки шампунь. Густая светлая жидкость медленно течет, просачиваясь сквозь пальцы.

Меня рвет. Слезы текут из глаз и никакая ледяная вода не спасает.

— Ванесса! Ванесса! — раздается крик Нарлитара. — Ты в порядке?

Заворачиваюсь в полотенце и дрожащими пальцами открываю дверь.

— Нет, — говорю.

— Что с тобой, милая?

— Наверное, отравилась, — мне стоит неимоверных усилий сказать эту ложь. — Я устала.

— Идем, ложись, — он подхватывает меня на руки и укладывает.

Простыни уже сменили. При мысли, что здесь была Мэй, или Элена, вновь накатывает тошнота. Дарстед внимательно наблюдает за мной. Он больше не кажется мне красивым, хотя, несомненно, таковым остается.

Значит, заклятье. Что ж…это хотя бы объясняет мою неспособность возразить.

Да какое заклятье?! Я тут же ругаю себя. Никакого заклятия не нужно, чтобы сломать меня, ведь у меня и опыта-то нет. И силы такой. И характера.

Нарлитар осторожно гладит меня по голове. И дает указания Элене, которая резво прибежала на крик Дарстеда.

— Узнай, что она ела. Все проверь. Найди виновных. И принеси ей лекарство.

— Милорд, лучше всего ей много пить. Разрешите мне остаться с ней на ночь. Я буду ее будить каждый час и давать много воды. И выводить в уборную, если что. Если принцесса отравилась, она проболеет всю ночь.

— Разумно, — кивает Нарлитар. — Оставайся с ней, Элена и сообщай мне об ее состоянии.

— Я могу с ней побыть, — подает голос Дарстед.

Я прикрываю глаза, молясь, чтобы Нарлитар не разрешил. И Боги слышат мои просьбы.

— Нет, Дар, ей будет лучше со служанкой. Привычнее и спокойнее. Она все-таки девушка. Оставь ей право на свои тайны.

— Не волнуйся обо мне, — бормочу я.

Голос слабый от волнения, но никого это не удивляет.

— Все будет хорошо, это лишь несвежая сметана. Или жирное мясо. Бывает. Я же неженка.

Через силу заставляю себя улыбнуться. И почти физически чувствую, как успокаивается Дарстед.

— Отдыхай, — он целует меня в макушку. — Я зайду утром, хорошо?

Они уходят. И Элена заставляет меня выпить два стакана воды. Она бодро суетится вокруг, поправляя подушки, что-то напевая. Потом убирает разбросанные в ванной вещи. И в итоге садится в кресло у кровати. И смотрит внимательно, не мигая.

— Тебе действительно нужно больше пить, — наконец говорит она. — Эту штуку нужно вывести.

— Что? — я ничего не понимаю.

Девушка достает из кармана фартука небольшой бутылек с прозрачной жидкостью.

— Любимое средство Дарстеда. Он привык делить девушек с братом, но вот девушки к такому не привыкли. Немногие соглашаются добровольно, а уговаривать наш принц не любит. Я-то не награждена моралью, со мной все было просто. Что приносит удовольствие, то — разрешено. А вот с тобой он, похоже, понял, что так просто не пройдет. И ежедневно подливал тебе эту штуку.

— Нарлитар знает? — почему-то я боюсь слышать ответ на этот вопрос.

— А я почем знаю? — фыркает Элена. — Вероятно, он знает, что Дарстед использует стимуляторы, но какие — нет. Вряд ли он разрешил бы такое. Но у тебя сильный организм. И Дарстед, видать, с дозой переборщил. Что-то почувствовал.

Это все не укладывается у меня в голове. К шуму в ушах и тошноте добавляется отвратительное чувство предательства, которое даже привкус во рту неприятный оставляет.

— Откуда ты все это знаешь? — спрашиваю я. — Как поняла? И почему не сказала сразу?!

— По тебе видно, Ванесса, — откликается Элена. — Ты слишком наивна. Слишком…я не знаю, но вижу, что ты страдаешь из-за всего, что они с тобой делают. Любопытство взыграло, и я залезла к Дару в стол. Ванесса, я не вру! Я действительно не знала, что он…что он такой и сможет так поступить.

Я не вижу смысла отрицать это. И тяжело вздыхаю, закрывая лицо руками.

— Я пыталась сказать, — тихо говорю.

— Они не станут слушать. Я плохо разбираюсь в людях, но Дарстед тебя не любит, а Нарлитар воспринимает это как игру в учителя, который развращает невинную ученицу. Вряд ли он думает о том, что может сломать тебя. Не стоило им это делать. По тебе сразу видно, что ты не способна не пропускать через себя переживания.

— И что мне делать? — этот вопрос, как мне кажется, мучает меня на протяжении последних недель. — Дарстед…он так умело притворялся любящим и заботливым…

— Уходи, — твердо говорит Элена. — Ты с ними справиться не сможешь. Они тебя сломают, Ванесса. Дарстед не отпустит просто так. И это не прекратится. Если не захочешь добровольно, тебя будут насиловать. Каждую ночь. Оба.

Я вздрагиваю. Не знаю, отчего. То ли от мгновенно возникшей перед глазами картинки, то ли…то ли от того, каким будет итог. Слова Элены становятся якорем, за который я хватаюсь, понимая, что служанка права. Больше мне этого не вынести.

— Помоги мне, Элена. Пожалуйста.

Я осторожно отпираю замок и проскальзываю в сад, стараясь закрыть дверь как можно тише. Руки дрожат, сердце бьется, противная тошнота подкатывает к горлу и хочется сесть и успокоиться, но нельзя. Осознание, что нужно уйти как можно дальше, прежде чем Нарлитар и Дарстед хватятся, не дает расклеиться.

Однако я замираю, заметив среди деревьев темную фигуру.

Я хорошо знаю этого мужчину. И это тело. И совершенно не свойственный мне липкий страх вдруг пробирает, а на глаза наворачиваются слезы.

— Нарлитар, — выдыхаю я.

— Ванесса, — говорит он.

Ни вопроса. Ни осуждения. Просто констатация факта. Что я могу делать в саду с походным рюкзаком, да еще и ночью, когда луна освещает дорогу, манящую меня в нормальную жизнь. Жизнь без этих мужчин.

— Куда ты собралась? — он встает у меня на пути, но словно чувствует что-то и не приближается.

И я понимаю, что если Нар сделает хоть шаг в мою сторону, я сорвусь. Устрою истерику. Нож в кармане, близко. Когда я дошла до такого состояния? И почему это было не заметно раньше, когда все еще можно поправить?

— Ты уходишь. Куда?

— Я…я должна уйти, Нарлитар, — слова даются с трудом.

Он говорил, что любит меня. И если любит, то должен понять. Но можно ли сравнивать любовь в общеизвестном понимании с любовью этого человека? Я не знаю.

— Мне казалось, все кончилось, Ванесса. Кто из нас обидел тебя? Дар? Я?

— Вы…вы меня не обижали.

Я глубоко вздыхаю и решаюсь. Смотрю в эти глаза, а слезы все-таки выливаются и бегут по щекам. Нарлитар пугается, я вижу это. И надежда вспыхивает ярким огнем. Отпустит.

— Я должна уйти, Нар, — голос срывается. — Это убивает меня. Разрушает. Я не хочу больше, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

Или не отпустит. Они сказали в первую ночь, что если понадобится, возьмут меня силой. Понадобится ли возвращать меня силой? Нет.

— Это не для меня. Эта жизнь, эти отношения. Они убивают мою душу. Медленно разрушают до основания, оставляя лишь какой-то огрызочек Ванессы, к которому я испытываю отвращение. Нет, Нар, не перебивай и не пытайся меня переубедить! Я знаю, что чувствую, мне не просто далось это решение. Я слишком слабая для такой жизни, я хочу уйти.

— Мы сделали тебе больно? Плохо?

Он не понимает.

— Нет. С вами хорошо. Ночью. Очень хорошо. Но потом, на утро, я просыпаюсь и чувствую себя грязной. Я по несколько часов стою в душе и пытаюсь стереть все следы. Каждый раз. Это невыносимо. Я чувствую, что схожу с ума. Ванессы уже почти нет, есть какая-то кукла, которая годится лишь на проведение ночей. А я хочу быть человеком, понимаешь? Я не хочу остаться пустой.

— Ты должна была сказать.

— Что сказать?! — я прерываюсь на короткое рыдание. — Что я должна была сказать?! Вы же не дали мне выбора! Вы сказали, что изнасилуете, если не соглашусь! К тому же, я пыталась. Тогда, у тебя в кабинете, но ты же не стал слушать! Ты лучше знаешь, что мне надо!

— Ты хотела этого. Мы бы никогда не выбрали тебя, если бы не видели твоего желания.

Он ничего не понимает. И мне действительно страшно. Наверное, я все-таки люблю Нарлитара.

— Я не могла сопротивляться. Это ты называешь желанием? Или то, что мне было с вами хорошо? Да я и не спорю. Но знаешь, если физическое удовольствие приносит душевную боль, я предпочту душу.

— Ванесса, ты не можешь уйти, — говорит Нарлитар.

И я отступаю на шаг. Он бледнеет. Да, я его боюсь. И не могу даже допустить мысли о том, чтобы еще раз он ко мне прикоснулся.

— Да пойми ты! Мне плохо, Нар! — кричу я, не заботясь о том, услышит меня кто-нибудь, или нет. — Я не могу больше! Не трогай меня, ну, пожалуйста!

Я под конец уже шепчу, прячу лицо в ладонях и отшатываюсь, когда он пытается подойти ближе.

— Не ломай меня. У меня и так почти ничего не осталось от самой себя.

Он молчит, глядя на меня. Но я не решаюсь поднять глаза и плачу, впервые за все время плачу, показывая настоящие эмоции.

— Боги, девочка моя, что же мы с тобой сделали, — тихо говорит Нар.

И я слышу в его голосе боль.

— Я должен был увидеть. Должен был понять.

— Я хочу уйти. Пойми меня. Ну, хоть раз послушай, а? Я хочу быть здоровой. Я хочу быть свободной. Я хочу жить так, как мечтала. Нар, я боюсь всего, что происходило, я боюсь повторения, я боюсь, что никогда не смогу жить в нормальной семье. Я хочу просто побыть одной. Можно? Пожалуйста, Нар.

Я смотрю ему в глаза. Постарел в один миг. Неужели любил? Неужели действительно любил меня?

— За что? — спрашиваю я. — За что ты так со мной?

— Ванесса, — он закрывает глаза.

И рука, тянущаяся к моему лицу, останавливается на полпути.

— Если бы я знал. Девочка моя, прости меня. Прости.

— Я ухожу, Нарлитар. Дай мне зализать раны и, возможно, однажды я вернусь. Стране принцесса не нужна, а вот мне ее не хватает. Я не пропаду, ты и сам это знаешь.

— Погоди, милая, — тихо говорит он. — Я тебе хоть денег дам.

— Не нужно, — я останавливаю мужчину взмахом руки.

— Ты меня боишься. Ты боишься, что я заставлю тебя остаться.

Не спрашивает, а утверждает.

— Пока, Нарлитар. Прости меня.

— Ванесса…

Слова, брошенные вслед, звучат глухо. Я обхожу мужчину, в одночасье ставшего моей болезнью и лекарством, и ступаю на дорогу, залитую лунным светом. И медленно иду вперед, не оборачиваясь.

Оставляя позади все, что происходило со мной в этом замке. Все, что я чувствовала. Оставляя частичку поруганной души.

Когда замок исчезает вдали, я плачу и смеюсь одновременно. И останавливаюсь, чтобы сделать то, о чем мечтала: обрезать и покрасить волосы. Я бросаю рюкзак на землю и кружусь, раскинув руки. И смеюсь, смеюсь сквозь слезы, вдыхая необыкновенно чистый лесной воздух.

— Свободна! — я падаю в траву. — Свободна-а-ая ве-е-едьма!

Мне нравится все. Мягкая трава, темное небо, россыпь звезд-бриллиантов на нем, звуки ночного леса, совсем не пугающие. Собственные ладони, ощущающие землю. Слезы, приносящие невероятное облегчение. Наверное, я впервые за свою жизнь действительно счастлива.

— Боги, спасибо! — шепчу я. — Спасибо, спасибо, спасибо.

Вырвалась. Ушла. И, кажется, выздоравливаю.

В нескольких десятках километров раскинулся город. В котором меня ждала новая жизнь. Новая душа. И, возможно, любовь. Любовь, которая не ломает.

Конец первой части.