Удержать свою любовь

Рори Рейнольдс Удержать свою любовь

Глава 1

Мэллори

Он опаздывает на два часа. Не знаю, чему я удивляюсь. Ведь теперь это в порядке вещей. Скотт проводит все больше и больше времени в офисе, и даже когда он дома, в лучшем случае рассеян и невнимателен. В худшем, он раздражен моим присутствием. Все те мелочи, которые он любил во мне, кажется, стали его напрягать.

Буду первой, кто признает, что я немного неуклюжа. Слово «недотепа» не выражает полностью тот уровень катастрофы, которым я являюсь. Когда я делаю покупки, вещи просто прыгают с полок на меня. Я спотыкаюсь в воздухе, как будто это олимпийский вид спорта, и я иду за золотом.

Легко отвлекаюсь, что создает проблемы, потому что я склонна забывать, что делаю... особенно когда занимаюсь такими вещами как выпечка. Я люблю печь, но ненавижу ждать, пока что-то приготовится, поэтому хватаюсь за другие занятия, пока жду, а потом забываю, что у меня что-то есть в духовке, пока не начинает гудеть детектор дыма.

Иногда бываю забывчива. Ладно, я часто бываю забывчива. За последние три месяца я пять раз забывала код сигнализации. Три раза не могла найти свой мобильный телефон, чтобы ответить на звонок из охранной компании, поэтому к нам выезжала полиция. У офицера Шелли, слава богу, отличное чувство юмора, и он просто смеется, помогая мне. Я шучу над собой, но не сильно переживаю, зная, что я — растяпа.

Скотт знал все это обо мне с самого начала. На нашем первом свидании я пролила вино, толкнула официанта, из-за чего поднос с пастой упал на пол, и споткнулась о бордюр, разорвав рукав его пиджака, пытаясь сохранить равновесие. Излишне говорить, что меня потряс его звонок на следующий день.

Он смеялся вместе со мной, когда случалась беда, и принимал все как должное. Даже когда я чуть не повредила ему пенис... если мужчина может простить такую неуклюжесть, он — ангел. Наши отношения развивались стремительно и страстно с самого начала. Через два месяца я переехала из своей маленькой квартирки в его квартиру. Через полгода мы были помолвлены. Спустя два месяца после помолвки мы поженились. Прошло пять лет, и я думаю, что наш брак может закончиться.

Я проверяю свой телефон в десятый раз и испытываю разочарование, когда не вижу никаких сообщений. Сегодня наша годовщина, и он опять забыл. После нескольких минут раздумий я решаю написать ему.

«Привет, милый! Просто хочу узнать, когда ты будешь дома».

Посылаю сообщение, и почти сразу видно, что он его прочитал, но маленькие точки, указывающие на то, что он отвечает, отсутствуют.

Он просто занят. Он не игнорирует меня…

Чтобы отвлечься я проверяю ужин... жаркое выходит за рамки хорошо прожаренного и движется к тому, чтобы стать пережаренной говядиной. Сливочный картофель-гратен выглядит немного похожим на обувную подметку, покрытую сыром. Хрустящая спаржа — вялая. Другими словами, обед испорчен. Я потратила несколько часов на то, чтобы сделать все правильно, и все впустую.

Закрываю дверцу духовки чуть сильнее, чем нужно, и съеживаюсь, когда часы, висящие на стене, падают на пол, отчего стекло трескается. Мои глаза жжет от слез, которым я не позволю пролиться... мне даже не нравятся эти чертовы часы. Свекровь подарила их нам на новоселье, когда мы переехали в дом моей мечты в районе, в котором я всегда хотела жить. Это отвратительная вещь с петухом на ней совершено не вписывается в современный интерьер кухни. Я быстро убираю беспорядок, затем проверяю свой телефон.

Скотт по-прежнему не ответил. В нерешительности смотрю на маленький экран. Снова послать сообщение или нет? Бросаю взгляд на сексуальное платье, которое купила специально для сегодняшнего вечера в надежде, что Скотт наконец обратит на меня внимание. Кружевной красный корсет и соответствующие трусики под ним предназначены для соблазнения. Даже не собираюсь лгать, я возбуждена и отчаянно нуждаюсь в ласке. Прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как Скотт занимался со мной любовью, и тот последний раз был механическим и лишенным нашей обычной страсти.

О, к черту всё. Я снова пишу ему эсэмэску.

«Ты скоро будешь дома?»

Кусаю нижнюю губу, пока жду. И снова он читает текст почти сразу, на этот раз три маленькие точки начинают подпрыгивать, и небольшая дрожь возбуждения согревает мою кровь.

«Я буду там, когда приеду».

Мое сердце сильно колотится в груди. Я знаю, что это отмахивание и завуалированное «оставь меня в покое», но не могу удержать свои пальцы от ответа…

«Я скучаю по тебе».

«Господи, Мэллори. Хватит ныть. Я очень занят. Это называется работой, и это то, что держит крышу над твоей головой».

Те слезы, которые я сдерживала? Больше ни к чему. Они стекают по моему лицу, размазывая макияж, на который я потратила целую вечность, следуя инструкции из обучающего ролика на Ютубе. Через полчаса с ужином покончено, и кухня сияет чистотой. Я снимаю свое маленькое черное платье и вешаю его.

Ловлю свое отражение в зеркале до пола и разглядываю свою внешность. Алебастровая кожа оттеняет алое кружево нижнего белья. Я всегда думала, что у меня слишком широкие бедра и слишком большая грудь, но Скотт всегда заставлял меня чувствовать себя красивой. «Ты моя собственная пинап-модель пятидесятых годов», — не раз говорил он. Теперь он меня не замечает. После некоторых раздумий я накидываю на себя шелковый халат. То, что ужин не удался, еще не значит, что я не могу соблазнить своего мужа.

Сегодня ночью мы покончим с нашим воздержанием.

Мой телефон звонит из кухни, и я бегу проверить его в надежде, что Скотт хочет сказать, что едет домой. Но это не он, а Зак, мой лучший друг.

«Как дела?

Скотт вспомнил о вашей годовщине? Если он этого не сделал, Джен знает хорошего киллера…

Предполагаю, что ты трахаешься, как похотливый маленький кролик, раз не отвечаешь.

Давай, девочка».

Вино. Мне нужно вино.

С самым большим бокалом вина, известным человеку, я плюхаюсь на диван и посылаю сообщение с плохими новостями Заку.

«Он забыл. Он все еще на работе».

Сообщение едва уходит, как мой телефон звонит. Я нажимаю кнопку вызова и, еще до того, как подношу телефон к уху, слышу рассерженный голос Зака.

— ...гребаный придурок.

Я слышу, как кто-то на заднем плане соглашается, вероятно, наша подруга Джен, которая, очевидно, знает хорошего киллера.

— Серьезно, Мэл, ты заслуживаешь гораздо большего. — Свирепая уверенность в голосе Зака вызывает новую волну слез, потому что он прав. Я заслуживаю лучшего, чем такое отношение. И Скотт тоже.

— Чертовски верно говоришь! — Джен согласна.

— Знаю. Ты прав, — неохотно соглашаюсь я. До этого момента я защищала Скотта перед моими друзьями, но в глубине души понимаю, что все кончено.

— Аллилуйя! Наконец-то, ты признаешь это.

Я не могу сдержать рыдания, слезы теперь текут ручьем.

— О, милая, не плачь. Скотт — самый большой дурак в мире. Ты потрясающая, а он чертов мудак, что не обращается с тобой как с принцессой.

— Раньше обращался. Что я сделала, почему он перестал меня любить?

Я практически слышу, как Зак скрипит зубами. Точно знаю, как он выглядит сейчас: брови нахмурены, взгляд грозит смертью, челюсть плотно стиснута, а губы сжаты до белых линий, превращающих его красивое лицо в маску ярости, которая заставила бы бежать даже самого храброго человека.

— Ты ничего не сделала. Ты всё та же женщина, какой была пять лет назад, когда вышла замуж за этого придурка. Проблема в нем.

Я хочу верить, что он прав, но месяцы отказа сильно повлияли на мою уверенность в себе.

— Мэллори Джин, прекрати. Проблема не в тебе, — настаивает Зак. — Повторяй за мной: «Проблема не во мне. Скотт — придурок, который меня не заслуживает».

— Зак…

— Повторяй.

Я делаю большой глоток вина, практически осушив бокал. Жидкое мужество для победы!

— Проблема не во мне.

— И...

— Зак, он не придурок. Он хороший человек.

— Который обращается с тобой так, словно тебя не существует. Кто забывает юбилеи, дни рождения, день Святого Валентина, Рождество. Я до сих пор этого не понимаю. Твой дом походил на мастерскую Санты, которую вырвало как изнутри, так и снаружи. Нужно быть совсем идиотом, чтобы пропустить такое событие.

Я съеживаюсь от воспоминаний. С самого нашего первого Рождества мы всегда вставали рано, чтобы обменяться подарками. Мы были похожи на пару детей. После подарков мы готовили завтрак и уютно устроившись на диване, смотрели наши любимые рождественские фильмы. Это всегда были только мы. Семья Скотта живет в Юте и редко навещает нас, а мои родители погибли в автомобильной катастрофе много лет назад. Скотт сделал своей миссией подарить мне Рождество, которое было у меня, когда были живы мои родители. Его заботливость никогда не переставала меня удивлять. Тот факт, что он пропустил Рождество, казался еще более душераздирающим, чем его забывчивость в день нашей годовщины.

— Знаю. И что мне делать? — не уверена, спрашиваю ли я Зака или саму вселенную, но у Зака, кажется, есть ответ.

— Ты переезжаешь ко мне.

— Зак, я не могу этого сделать. Ты же ненавидишь соседей по комнате.

— Нет, я ненавижу жить с лентяями и неряхами. Особенно ленивыми неряхами. А ты практически фея чистоты. Кроме того, ты же член семьи.

Я обдумываю его слова. Неужели я действительно могу оставить Скотта? Это то, чего я хочу? Готова ли я отказаться от своего брака? От человека, которого люблю всем сердцем? Я просто не знаю. Дам ему еще один шанс. Если он отмахнется от меня сегодня вечером, когда вернется домой, тогда и решу.

Может быть.

— Мне нужно подумать. Я не могу решить, пока расстроена и немного пьяна. Мне нужна ясная голова.

Зак разочарованно вздыхает.

— Мэл…

— Я обещаю, что подумаю об этом, — заверяю я его. — Уже поздно. Думаю, я пойду спать.

— Хорошо, милая. Позвони мне завтра.

— Позвоню... и Зак... спасибо.

— Для тебя все, что угодно. И ты это знаешь.

Скотт возвращается домой после часа ночи. Через несколько минут тихо входит в спальню. Он не включает свет, полагая, что я сплю. Смотрю, как мой муж снимает свой идеально сидящий костюм, открывая сильные мускулы. По мере того как обнажается каждый дюйм загорелой кожи, мой пульс учащается. Я жажду прикоснуться к нему и хочу его прикосновений. Это было так давно, что я изголодалась по любви.

Быстро сходив в ванную, чтобы почистить зубы, он подходит к кровати и наконец замечает, что я все еще не сплю.

— Почему ты не спишь?

Если я надеялась, что он проявит хоть каплю энтузиазма, то ошиблась. Его вопрос не связан с желанием провести со мной немного времени или с беспокойством, что я не высплюсь, нет, это обвинение.

Я приподнимаюсь на локте, позволяя простыне соскользнуть и обнажить мое нижнее белье. Его глаза скользят вниз к моему декольте, а затем обратно к моему лицу, не проявляя ни малейшего интереса.

— Просто соскучилась по тебе и подумала, может быть... — я замолкаю, потому что у Скотта на лице появляется обычное раздражение.

— Уже поздно. Я устал и должен рано вставать, — говорит он, забираясь в постель.

Не готовая полностью сдаться, я двигаюсь ближе, пока мое скудно одетое тело не прижимается к нему. Целую его в плечо и провожу рукой по груди, вниз по животу, я почти добралась до пояса его боксеров, когда он хватает меня за запястье и отводит мою руку.

— Что ты делаешь?

На этот раз я целую его в грудь.

— Думаю, это очевидно... соблазняю своего мужа.

Скотт издает страдальческий вздох.

— Я просто хочу спать. Не слишком ведь много я прошу?

— Нет...

Он обрывает меня прежде, чем я успеваю сказать что-то еще.

— Хорошо, — говорит он, поворачиваясь ко мне спиной.

Через несколько минут его дыхание выравнивается, и он засыпает. Долго лежу без сна, думая о том, что будет дальше. Зак прав. Пора двигаться вперед, даже если это разобьет мне сердце. Я больше не могу так жить. Я люблю Скотта, но ни один из нас не счастлив, а мы заслуживаем счастья.

Прошла неделя с тех пор, как празднование нашей годовщины провалилось, и сегодня я скажу Скотту, что уезжаю. Зак и Джен всю неделю помогали мне переносить вещи к Заку, а Скотт ничего не замечал. Не то чтобы я оказалась удивлена.

Скотт вернулся домой тридцать минут назад и сразу направился в свой кабинет. Я закончила готовить ужин и накрыла на стол. Сделав глубокий вдох, иду по коридору в кабинет, как будто на казнь.

«Тьфу. Перестань быть королевой драмы, Мэллори. Ты поступаешь правильно». Я твердила себе это всю неделю, но до сих пор не могу поверить.

— Ужин готов.

Скотт на мгновение отрывает взгляд от компьютера — один из тех автоматических вежливых жестов, которые делаешь, чтобы собеседник почувствовал, что ты обращаешь на него внимание, но я знаю, что на самом деле он меня не видит.

— Я буду через минуту.

Я даже не потрудилась ответить. На этот раз, когда повторяю свою мантру, верю в нее. Я поступаю правильно.

Глава 2

Скотт

На мой телефон пришло оповещение об электронном письме, которое я ждал весь день. Перечитываю сообщение и с удовольствием узнаю, что генеральному директору «Тортон Маркетс» понравилась наша рекламная кампания и он решил нанять нашу фирму. Это огромный счет, который удвоит прибыль в этом квартале.

— Как прошел твой день? — спрашивает Мэллори.

Я не могу сдержать вздоха досады из-за того, что моя работа прервана.

— Прекрасно.

Удивительно, но Мэллори не задает никаких дополнительных вопросов. Она всегда была разговорчивой. Она будет говорить обо всем на свете. Болтает так, как будто у нее есть все время в мире, и ничье другое время не имеет значения. Я возвращаюсь к своей электронной почте.

— Итак, я подумала, что пришло время для перемен. — Отлично, она еще не закончила светскую беседу.

— Да? — рассеянно говорю я. Уже думая о том, какие шаги нам нужно предпринять завтра, чтобы начать кампанию для «Тортон».

— Все это больше не работает, и я думаю, что мне пора съехать.

Я киваю в ответ на все, что говорит Мэллори. У нее всегда что-то происходит, и мне, честно говоря, все равно, хочет ли она снова перекрасить гостиную или посадить цветы вокруг почтового ящика, или купить новые шторы, или заняться йогой, или еще чем-нибудь из дюжины других вещей, которые она хотела бы сделать.

— Я переезжаю к Заку, так что мне не нужна никакая мебель. Я договорилась о встрече с адвокатом, чтобы все сдвинулось с мертвой точки... думаю, поскольку у нас нет детей, развод должен быть довольно быстрым и без проблем.

Подождите, что? Развод?

— О чем, черт побери, ты говоришь? — я практически кричу, заставляя Мэллори подпрыгнуть.

— Это вполне логично. Я больше не делаю тебя счастливым, а ты заслуживаешь быть с кем-то, кто принесет тебе счастье. Не хочу показаться банальной, но мне бы хотелось, чтобы мы все еще оставались друзьями. Наше расставание не должно превратиться в ненависть.

Я слышу слова, которые слетают с ее губ, слышу, но в них нет никакого смысла.

— Я не хочу быть друзьями.

Мэллори вздрагивает, как от пощечины, совершенно не понимая, что я имею в виду. Я не хочу быть друзьями, потому что она моя гребаная жена. Мы никогда не были просто друзьями. Она — мой мир, и так было с тех пор, как она ворвалась в мою жизнь — буквально.

— Хорошо, если это сделает тебя счастливым. — Мэллори встает из-за стола и ополаскивает тарелку, прежде чем поставить ее в посудомоечную машину. Ее тело напряжено так сильно, что кажется, она может сломаться в любой момент.

— Я не это имел в виду, детка.

— Все в порядке, Скотт. Правда.

Нет, это ни хрена не нормально. Ничего не в порядке.

Я отодвигаюсь от стола и сокращаю расстояние между нами, она стоит ко мне спиной, и я знаю, что она плачет. Поворачиваю ее лицом к себе, и, конечно же, тихие слезы текут по ее лицу. Я притягиваю ее в свои объятия и прижимаю к себе, наслаждаясь ощущением ее изгибов. Боже, сколько времени прошло с тех пор, как я держал ее в своих руках? Она идеально прилегает к моему телу, как и всегда. Мой член дергается, и мне приходится оттолкнуть желание. Сейчас не время думать членом. Я должен как-то это исправить. Мэллори не может меня бросить.

— Мэл, скажи мне, как это исправить.

— Не думаю, что ты сможешь. — Она пытается оттолкнуть меня, и я обнимаю ее еще крепче, зная, что если отпущу, то потеряю.

— Поговори со мной, пожалуйста. Скажи мне, что делать.

На этот раз, когда она отстраняется, я позволяю ей.

— Скотт, я говорила... Ты не слушаешь.

— Теперь слушаю.

Мэллори качает головой, и мое сердце чуть не выпрыгивает из груди при виде сдавшегося выражения на лице моей прекрасной жены. Что, черт возьми, я сделал, чтобы вызвать такое ужасную печаль в ее глазах?

— Все в порядке, Скотт. Мы прожили вместе пять лет... в основном это были лучшие годы моей жизни. Мы отдалились друг от друга, и это нормально. Нам обоим пора двигаться дальше и искать счастья в другом месте.

Отдалились друг от друга? О чем, черт возьми, она говорит? Я имею в виду, да, я был занят работой в последнее время, но я работал для нее. Чтобы, быть уверенным что у Мэллори есть все, что ей нужно.

— Ты не можешь уйти. Это безумие. Мы женаты, и ты не можешь просто так отказаться от этого. Ты взяла на себя обязательства передо мной. Перед нами.

Я чувствую слабый проблеск надежды, когда уголки губ Мэллори приподнимаются в улыбке, пока не вижу глубокую печаль и сожаление в ее глазах.

— Я пыталась. Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как ты занимался со мной любовью? Или даже просто обнимал? Или действительно целовал меня? Не просто прощальные поцелуи, которые ты по привычке чмокаешь перед уходом на работу. Я говорю о поцелуе, от которого сводит пальцы ног и перехватывает дыхание. Из тех, что заставляют нас обоих задыхаться и искать ближайшую плоскую поверхность.

Прокручиваю в голове последние несколько месяцев, пытаясь вспомнить... как давно это было? Я все еще думаю, когда Мэллори дает мне ответ.

— Восемнадцать месяцев. Ты не прикасался ко мне уже полтора года.

— Что? Невозможно. — Должно быть, она ошибается. Моя жена чертовски великолепна. У нее плавные изгибы и губы, идеально подходящие для поцелуев, которым я никогда не мог сопротивляться. Как я мог так долго не зарываться в нее по самые яйца при каждом удобном случае? Правда ее слов подобна удару кувалдой по голове. Я вел себя как последний дурак.

— Я сходила за продуктами и приготовила тебе обеды на неделю. Квитанция из химчистки лежит на стойке, костюм почистят к среде. Не забудь, что в следующий понедельник у тебя медосмотр, он записан в календаре, но я тебя знаю...

Да, это так. Если бы она не планировала такие вещи, я бы ими вообще не заморачивался. Я уже много лет не болею и не вижу смысла тратить время впустую на осмотры, но делаю это ради Мэллори. Она очень беспокоится. Даже сейчас, когда собирается покинуть меня, она все еще заботится обо мне. Я всегда чувствовал, что она слишком хороша для меня, возможно, я был прав, думая, что не заслуживаю ее. Если я так пренебрегал ею, что она говорит о расставании, — о слове на букву «Р» я даже не хочу думать.

Развод не вариант.

Я должен все исправить.

Прежде чем успеваю придумать, что сказать, как исправить то, что я, очевидно, сломал, Мэллори хватает свою сумочку и направляется к входной двери. Желая покончить с нами.

— Мэл... пожалуйста.

Она останавливается, но не оборачивается, чтобы посмотреть на меня. За один удар сердца я притягиваю ее к себе, обнимая и касаясь губами ее губ. Она напряжена в моих руках, но не отталкивает, что я воспринимаю как хороший знак. Легко, подразнивая, целую ее, пытаясь добиться ответа. Когда это не помогает, я втягиваю ее нижнюю губу в рот и нежно прикусываю зубами. В ее глазах вспыхивает знакомое желание, доказывающее, что она не равнодушна ко мне. Страсть, которая всегда ярко горела между нами, никуда не исчезла.

Я зарываюсь пальцами в ее длинные каштановые волосы, крепко их сжимая. Ее губы приоткрываются в судорожном вздохе, и я, воспользовавшись этим, углубляю поцелуй. На краткий миг она пытается оттолкнуть меня, но мой предупреждающий рык удерживает ее на месте, она закрывает глаза, сдаваясь, становясь податливой в моих руках. Неуверенно проводит языком по моему... от бушующего жара мы оба теряем контроль. Наш поцелуй становится лихорадочным, и, как это всегда было между нами, мы воспламеняемся.

Она крепко сжимает руками мою рубашку, притягивая меня ближе. Правильно, детка, помни, кто мы такие. Одной рукой я все еще зарываюсь в ее волосы, а другой сжимаю попку, давая ей то, чего она хочет. Когда чувствует, как мой толстый член прижимается к ней, она тихонько всхлипывает и трется об него. Отрывается от моих губ, хватая ртом воздух. Я целую в горло, слегка посасывая то место, прикосновение к которому сводит ее с ума.

Расстегиваю крошечные пуговицы на ее рубашке, пока не обнажаю ее грудь в кружевном белье. Мой член дергается, когда я вижу, как эффектно выглядит белое кружево с ее розовыми сосками. Издаю низкий горловой стон, когда втягиваю один из этих соблазнительных кончиков в рот через кружево. Она теребит руками мои волосы, пока трется о меня своим лоном.

Черт, она жаждет этого.

Я возвращаюсь поцелуем к ее губам и буквально поедаю их, словно оголодавший. Обхватываю ее за попку и приподнимаю; Мэл обвивает ногами мою талию и закидывает руки мне на шею. Как она и сказала, я ищу ближайшую плоскую поверхность. Ее удар спиной о стену приводит к тому же результату, что и обливание ведром ледяной воды. Ее сексуальные остекленевшие глаза прояснились, превратившись в большие синие озера шока. Мэллори отстраняется от меня, словно обжегшись.

— Нет. — Она яростно качает головой.

Обхватываю ее лицо ладонями, прижимаюсь губами к ее губам, отчаянно пытаясь вновь разжечь искру. На этот раз она поворачивает голову и ныряет под мою руку, снова увеличивая расстояние между нами.

— Почему? — спрашивает она, оборачивая вокруг себя края рубашки, как будто это доспехи. — Ты уже больше года даже не смотришь на меня. Почему именно сейчас?

Я съеживаюсь от ее нежного шепота, как будто она кричала эти вопросы.

— Потому что я не хочу, чтобы ты уезжала.

Она качает головой, и слезы текут из ее глаз.

— Это недостаточно веская причина.

В отчаянии вскидываю руки вверх.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Мэллори! Знаю, что облажался. Понимаю, но я изменюсь. Я все исправлю.

Она хватает свою сумочку, которую, должно быть, уронила, когда я поцеловал ее, затем делает несколько шагов назад, к двери.

— Ты не можешь вылечить год боли только потому, что не хочешь, чтобы я уезжала. Ты меня больше не замечаешь...

— Теперь я тебя вижу!

Она улыбается той же печальной улыбкой, что и раньше.

— Разве правильно, что мне пришлось собрать вещи, чтобы ты меня заметил.

Мой гнев мгновенно остывает.

— Ты права. Пожалуйста, просто дай мне шанс все исправить. Ты не можешь меня бросить.

— Мне очень жаль, Скотт. Исправлять нечего, слишком поздно.

И с этими словами она поворачивается и выходит из дома, который мы купили вместе. Дом, в котором мы планировали растить наших детей. Дом, который всего лишь четыре стены без нее в нем, чтобы сделать его домом. Когда за ней захлопывается дверь, я молча даю себе клятву найти способ вернуть жену. Я выясню, что с нами случилось, и все исправлю. Я не откажусь от Мэллори.

Глава 3

Мэллори

Я держала себя в руках всю дорогу до дома Зака, но в ту минуту, когда переступила порог и увидела лица двух моих лучших друзей — одно сочувственное, а другое наполненное гневом, который горит так ярко, что мог бы соперничать с огненными ямами ада — я сломалась. Зак тянет меня к дивану и успокаивающе обнимает, пока я плачу у него на плече. Джен берет бутылку текилы и три рюмки.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я спустила на него своего друга? — спрашивает Джен. — Ему не обязательно убивать Скотта... он может просто немного его покалечить.

Самое страшное, я знаю, что она говорит серьезно. Больше всего на свете она хотела бы, чтобы Скотта искалечили за то, что он разбил мне сердце. Джен безжалостна. Дело не в том, что она холодна или бессердечна — она одна из самых преданных людей, которых я знаю, — но она не стесняется в выражениях и без проблем высказывает вам правду в лицо. Она — свирепый друг, и я люблю ее за эту неистовость.

Два часа спустя мы все слегка пьяны и наблюдаем, как Ганнибал Лектор съедает чье-то лицо. Эй, не судите меня. Я никогда не понимала, как можно смотреть глупые любовные фильмы, когда пытаешься излечить разбитое сердце. Зак, Джен и я начали практиковать после расставания с возлюбленными подобные марафоны с фильмом ужасов и текилой в колледже, когда Тодда Циммермана застукали со спущенными штанами на кровати Зака с другим мужчиной. Текила, китайская еда, мороженое и фильмы ужасов — это именно то, в чем нуждалось разбитое сердце.

— Мы могли бы выкопать яму и засунуть в нее этого мудака... или пустить его цыплячьи кости на мыло... — невнятно бормочет Джен, смеясь над своей шуткой.

— Слава Богу, ты избегаешь физического труда, как чумы, а то я бы забеспокоился.

— Заткнись, Зак. Я могу сделать исключение на этот раз.

— Мы можем просто посмотреть этот чертов фильм? — Мои слова звучат немного резче, чем я хотела, но не могу вынести, что они снова вспоминают Скотта. Я знаю, что бросила его, потому что он был дерьмовым мужем в последнее время, но я все еще люблю этого человека.

— О, похоже, она не шутит, — поддразнивает Джен. Я жду, что она скажет что-то еще, но, к счастью, она откидывается назад, чтобы закончить смотреть фильм.

Я просыпаюсь с пульсирующей головной болью и хрустом в шее. Мне в лицо упирается нога, и через минуту я понимаю, что нахожусь на полу в гостиной Зака, а Джен лежит надо мной на диване. Шлепаю ее по ноге и заставляю себя сесть. Задерживаю дыхание на мгновение, пока не понимаю, что мой желудок справится с этим. Тьфу. Может быть, в следующий раз нам стоит сменить текилу на вино.

— Вставай и сияй, солнышко, — говорит Зак, входя в комнату, только что принявший душ и чертовски бодрый для того, кто полночи пил.

— Я становлюсь слишком стара для этого.

— Да, ты практически старуха в свои двадцать семь лет. — Зак закатывает глаза. — Время для взрослых подгузников и тревожной кнопки. Взгляни правде в глаза, ты разбита настолько, что подъем станет сомнительным в твоем преклонном возрасте.

Я швыряю в него подушкой, совершенно не попадая, и сбиваю со стола пустую бутылку из-под текилы. Что заставляет Зака разразиться смехом. Джен стонет с дивана, говоря нам обоим:

— Заткнитесь, придурки.

— Кофе? — спрашивает Зак, беря меня за руку, чтобы поднять на ноги.

— Очень много кофе.

Зак протягивает мне эликсир жизни, и я вдыхаю теплый аромат, уже чувствуя себя почти человеком. Мои глаза болят от слез, голова — от выпитого, но хуже всего боль в груди. Надеюсь, это правда, когда говорят, что время лечит все. Вот бы сейчас достать машину времени и быстро перемотать вперед к тому времени, когда боль уйдет.

— Ты сегодня работаешь?

— Да, — киваю я. — Если перестану, то буду просто сидеть и хандрить, пока не сойду с ума. Кстати, мне лучше поторопиться, а то опоздаю.

За последние три дня мой телефон звонил не меньше двадцати раз. Я потеряла счет количеству текстовых сообщений после первого дня переезда. Скотт, очевидно, не собирается так легко сдаваться. Джен убеждена, что он так настойчив, потому что всегда хотел того, чего не может иметь, и никогда не отступал от вызова. Не думаю, что он когда-либо принимал «нет» за ответ.

Он всегда любил соревнования и шел к цели с целеустремленной решимостью. Он начинал как скромный стажер в компании по рекламе в рамках летней программы на первом курсе колледжа. Через два года он стал их главным агентом. Через четыре года он стал партнером, и когда основатель компании ушел в отставку в прошлом году, то сделал это, потому что верил, что Скотт способен взять бразды правления в свои руки.

Мой уход стал для него новым вызовом, и он доказывает свое упрямство. Никак не ожидала от него такой реакции. Я ждала безразличия. Скотт не дал мне никаких оснований полагать, что он ценит наши отношения. Постоянные звонки на мой телефон подпитывают мои сомнения.

Телефон звонит снова.

— Ты должна просто ответить на эту чертову штуку и послать его к черту, — ворчит Джен.

Мне кажется Джен больше расстроена настойчивыми звонками и сообщениями, чем я. У меня даже не хватило смелости прочитать смс — и я определенно не готова услышать его голос. Не думаю, что смогу справиться с этим. Ещё нет.

— Я иду спать. У меня завтра длинный день.

— Да, мне нужно домой, пока Гизмо не решил снова использовать мою подушку в качестве мусорного ящика. — Джен съеживается от воспоминаний. Гизмо славится тем, что мстит... если его ужин запаздывает, или если Джен слишком долго оставляет его одного, или если она слишком громко чихает. Гизмо — мудак. Типичный кот. — С тобой все будет в порядке?

— Ты же знаешь, что вы с Заком не должны нянчиться со мной?

На лице Джен появляется виноватое выражение.

— Мы надеялись, что ты не заметишь.

— Ты такая же незаметная, как слон в посудной лавке. Если Зака нет дома, ты здесь. Не говоря уже о том, что мы все обедали вместе каждый день на этой неделе, хотя уже несколько месяцев наши графики не совпадают и у нас не было этой волшебной возможности.

— Попались! Мы просто беспокоимся о тебе.

Я заключаю Джен в объятия.

— Знаю, но со мной все в порядке. — Джен издает звук, который дает мне понять, что она не купилась на мою маленькую ложь. — Ладно, может быть, я еще не в порядке, но буду. А теперь иди домой, пока Гизмо не поджег дом.

Джен уходит без дальнейших возражений, и я вздыхаю с облегчением, оставшись одна. Быстро пройдя в ванную, чтобы почистить зубы и смыть дневной макияж, я натягиваю одну из рубашек, которые стащила у Скотта, когда собирала вещи.

Знаю, знаю. Я бросила Скотта, но это не значит, что я его не люблю. Мое сердце болит, понимая, что он страдает. Но даже в этом случае я не могу вернуться к тому, что было раньше. Это почти сломало меня. Разлука причиняет боль, но быть с ним, видеть его каждый день и не иметь возможности быть с ним на самом деле еще хуже.

Я обнаруживаю, что сижу, скрестив ноги, посреди кровати и смотрю на свой телефон, как будто это змея, готовая укусить. Подпрыгиваю, когда он жужжит от очередного сообщения. Забавно, что неделю назад отдала бы все, чтобы привлечь внимание Скотта, а теперь, когда мне кажется, что полностью завладела его вниманием, я не хочу этого.

Нет, это не так. Проблема не в том, что не хочу этого, а в том, что я действительно хочу этого.

Слишком.

Я делаю глубокий вдох и решаю, что пора посмотреть в лицо страху. Открываю поток смс-ок от Скотта, там тридцать одно непрочитанное сообщение.

Действительно упрямый, настойчивый мужчина.

Перехожу к первому сообщению и начинаю читать:

«Мэл, я знаю, что облажался. Я не откажусь от нас».

«Я люблю тебя».

«Скажи Джен, чтобы она не убивала меня во сне».

Я смеюсь над этим, хотя это последнее, что хочу сделать. Скотт всегда мог почувствовать, когда меня нужно было рассмешить, и был не прочь поставить себя в неловкое положение, чтобы это произошло. Даже сейчас, когда расстроен, он пытается подбодрить меня. На этот раз слезы уже не остановить.

Я продолжаю читать:

«Спокойной ночи, детка».

«Доброе утро. Надеюсь, ты хорошо спала».

«Мэл, пожалуйста, ответь на звонок. Я просто хочу поговорить».

Я закрываю глаза от боли, потому что тоже этого хочу.

«Я позвонил в офис. Билл даже не соединил меня с голосовой почтой».

Нет, он бы так не поступил, мои друзья — верная компания, это точно. Они видели, что сделали со мной последние полтора года, и стараются защитить меня от еще большей душевной боли.

«Я просто хочу знать, все ли с тобой в порядке».

Нет, я действительно не в порядке.

Сообщения продолжаются в том же духе. Скотт пишет мне «Доброе утро» и «Спокойной ночи». Говорит, что любит меня и скучает вперемешку с просьбами позвонить ему. К тому времени, как заканчиваю читать сообщения, я плачу так сильно, что чувствую, что не могу дышать, и спрашиваю себя, почему заставляю нас пройти через это.

Правильно ли я вообще поступаю? В ночь нашей годовщины это казалось правильным. Теперь я понятия не имею. И это сомнение является причиной, почему, когда мой телефон звонит, я отвечаю на него.

Глава 4

Скотт

Если определение безумия состоит в том, чтобы делать одно и то же снова и снова и ожидать разных результатов, то, возможно, я сумасшедший. Хотя меня это не сильно волнует. Если возвращение Мэллори будет стоить мне рассудка, так тому и быть. В любом случае, я бы предпочел держать ее в своих объятиях, чем быть в здравом уме.

Вот почему я звоню ей снова, хотя она не отвечала на мои звонки с тех пор, как ушла. Телефон едва заканчивает первый звонок, когда линия соединяется. Я предполагаю, что она снова отправляет меня на голосовую почту, и бесстыдно жду, чтобы услышать ее счастливый голос, говорящий мне, что она, вероятно, потеряла свой телефон и оставила сообщение, поэтому я потрясен, когда меня встречают молчанием.

— Мэллори?

Она молчит, но я слышу ее дыхание. Как бы жалко это ни звучало, мне достаточно просто слушать, как она дышит в ночи, только бы она не повесила трубку. Я перебираю в уме сотни вещей, которые сказал ей за последние несколько дней, но не могу остановиться ни на одной из них.

Поэтому я говорю ей единственную правду, которая имеет значение...

— Я люблю тебя, детка.

Мое сердце сжимается, когда я слышу тихое сопение на другом конце линии и понимаю, что она плакала. Я полный ублюдок, потому что мне приятно знать, что она тоже переживает.

— Поговори со мной. Мне так жаль, ты даже не представляешь... я сделаю все, чтобы загладить свою вину. Мы можем это исправить — я могу это исправить. Пока мы любим друг друга, мы можем справиться со всем, что угодно. — Чувствую себя немного засранцем, когда она всхлипывает, но эти слова были правдой в день нашей свадьбы, когда мы произносили наши клятвы, и они все еще верны... мы можем справиться со всем, пока любим друг друга. — Если только ты меня больше не любишь. Если так, я заслужил это.

— Я... — Мэллори начинает говорить, но замолкает прежде, чем заканчивает.

— Я проведу каждый день своей жизни, пытаясь заставить тебя снова полюбить меня.

— Проблема в том, Скотт, что я все еще люблю тебя.

Я вздыхаю с облегчением, и на сердце становится в десять раз легче. По крайней мере, до тех пор, пока она снова не заговорит и не ударит меня прямо в живот.

— Впрочем, это не имеет значения. Моя любовь к тебе никогда не была проблемой. Ты ушел от меня задолго до того, как я ушла от тебя. Я не могу так жить. Это слишком больно. — Теперь она плачет всерьез, и все мои инстинкты восстают от невозможности обнять ее и утешить.

— Все будет не так. Обещаю…

Мэллори фыркает сквозь слезы.

— Твои обещания сейчас ничего не значат.

Она совершенно права, и я ненавижу себя за то, что потерял ее доверие.

— Я не могу изменить того, что сделал. Все, что я могу, это провести остаток своей жизни, доказывая, как сильно люблю тебя.

— Может быть, ты и любишь меня, но я тебе не очень нравлюсь. Ты находишь мою неуклюжесть раздражающей. Принимаешь мое выражение беспокойства за нытье. Мы больше не подходим друг другу.

Я не отвечаю сразу, серьезно обдумывая то, что она сказала. Ее неуклюжесть раздражает? Мой немедленный ответ — нет. Я знал это с самого первого дня, и для меня было честью быть тем, кто ловил ее, когда она спотыкалась или перевязывать палец, когда она небрежно резалась во время приготовления пищи. Неужели я думаю, что она ворчит? Я прокручиваю прошлое и со стыдом вспоминаю, как был раздражен, когда она прервала меня на работе.

— Мэл, у меня нет оправдания тому, как я с тобой обошелся. Это непростительно. Если ты вернешься домой, все будет по-другому. — Я чертовски надеюсь, что она услышит искренность моих слов.

— Я не могу тебе верить...

— Дай мне шанс. Давай я приглашу тебя на ужин.

— Вроде свидания? — спрашивает она с явным недоверием.

— Точь-в-точь как свидание.

— Даже не знаю...

— Мэл, что мы теряем? Неужели ты настолько тверда в своем решении, что даже не даешь нашему браку шанса? — Я молча пинаю себя за то, что так напорист. Мэллори никогда хорошо не реагировала на давление.

Я представляю себе маленькую морщинку между ее бровями, сжатые губы, чтобы не выпалить первое, что пришло ей в голову. Мэллори всегда так добросовестно относится к тому, что говорит, особенно когда ее эмоции зашкаливают. Это только одна из причин, почему я влюбился в нее — ее доброта.

— Нет.

Ее односложный ответ заставляет меня сдуться на месте.

— Пожалуйста. — Я даже не пытаюсь скрыть свое отчаяние.

— Я не готова сдаваться. Мы можем поужинать вместе.

— Завтра? — с надеждой спрашиваю я.

— Хорошо...

— Заеду за тобой в семь?

— Хм... почему бы тебе не сказать мне, где мы встретимся?

Если ее отъезд не был достаточно говорящим, то тот факт, что она даже не позволила мне забрать ее на ужин, несомненно. Она и глазом не моргнула, когда я заехал за ней на наше второе свидание. Теперь, годы спустя, она предпочла вести машину сама, на случай, если ей понадобится сбежать.

— Прекрасно, пусть так. Я закажу столик и дам тебе знать.

Ответ Мэллори прерывается зевком. Быстрый взгляд на часы показывает, что уже за полночь, и я знаю, что ей рано на работу.

— Поспи немного, детка. Я люблю тебя.

Как раз перед тем, как отключаю звонок, я слышу шепот: «люблю тебя».

Глава 5

Мэллори

— Скажи мне еще раз, почему ты волнуешься из-за того, что надеть сегодня вечером? — спрашивает Зак.

Справедливый вопрос. Я задавала себе его несколько раз, и мой единственный ответ — я хочу угодить Скотту. Как бы глупо это ни было, учитывая все, что произошло.

Я хочу, чтобы он хотел меня.

— Хочу хорошо выглядеть, разве это так плохо?

— А я говорю, надень самую сексуальную вещь в своем шкафу и проведи вечер, выставляя напоказ то, что этот ублюдок не может иметь.

— Ох, Джен, спасибо за этот замечательный совет.

Зак подбирает платье в стиле ретро, черное в мелкий белый горошек. Одно из моих любимых, потому что оно облегает мои изгибы и заставляет чувствовать себя сексуально.

— Это и красные каблуки. Волосы вверх. Дымчатые глаза и красная помада.

Сорок пять минут спустя я крашу губы и чувствую, что могу покорить весь мир. Зак действительно знает свое дело. У него в одном мизинце больше чувства стиля, чем у кого-либо из моих знакомых. Я могу создать шикарный интерьер дома, но в одежде я полный профан. Захожу в гостиную, и Зак и Джен одновременно присвистывают. Делаю небольшой поворот, и они шутливо хлопают и приветствуют меня.

— Ты выглядишь как настоящая пожирательница мужчин. Скотт не узнает, что его погубило... жаль, что это твоя горячая задница, а не грузовик, который он заслуживает. — Джен ухмыляется своей маленькой шутке.

— Не будь кровожадной, — ворчу я с улыбкой. Я действительно чертовски люблю свою сумасшедшую подругу. — Думаю, мне пора, — хватаю свою сумочку со стула, на котором оставила ее раньше, и спотыкаюсь о собственные ноги. Быстрота Зака — единственное, что спасает меня от жестокого падения. — Спасибо. — Я нервно, слегка смущенно хихикаю.

— Ты в порядке? — спрашивает Зак, озабоченно нахмурив брови.

Я открываю рот, чтобы сказать «да», но вместо этого говорю:

— Не в порядке. Что я делаю? Что, если Скотт такой же, как раньше? Что, если он проведет весь вечер в телефоне, как обычно? Что, если он...

— Мэл, сделай глубокий вдох, — говорит Зак, прерывая мою тираду. — А что, если он изменился? Что, если он обратит на тебя внимание и будет обращаться с тобой как с королевой? — Мое сердце подпрыгивает, потому что я так сильно этого хочу. Хочу, чтобы мой муж вернулся. — Ты можешь гадать до смерти, но не узнаешь, пока не попробуешь. Как бы сильно я ни хотел, чтобы ты покончила с этим тупицей, знаю, что на самом деле ты этого не хочешь. — Я открываю рот, чтобы возразить, потому что ушла от Скотта, но Зак перебивает меня. — Несмотря ни на что, ты все еще любишь его так же сильно, как и раньше. Ты ушла от него только потому, что больше не могла оставаться одна в своем браке. Не потому что ты этого хотела. То, что ты ушла, открыло ему глаза. Это твой шанс вернуть мужчину, которого ты любишь.

Тебе просто нужно решить, готова ли ты снова рискнуть или нет. Назовите меня сентиментальным романтиком, но я ничего так не хочу, как чтобы он искупил свою вину и вернул тебя. Ты заслуживаешь счастливого будущего, и я знаю, что Скотт — твой мужчина. Если ты любишь кого-то, то значит, это твое. Если бы я думал, что ты можешь просто уйти с кем-то другим, я бы не поощрял это... не уверен, что Скотт способен измениться, но ради тебя и ради романтики, надеюсь, что это так.

Я обнимаю Зака и сжимаю его до боли в руках. Джен изображает рвоту, сидя на диване.

— Спасибо, Зак. Ты прав... все, что я могу сделать, это дать ему шанс. Ради самой себя мне стоит дать ему последний шанс все исправить.

— И если он опять облажается, я сделаю его калекой в подарок на твой день рождения. Я даже могу сделать это сама, — говорит Джен с улыбкой.

Я хватаю свою сумочку и направляюсь к двери.

— Спасибо, ребята. Не знаю, что бы я без вас делала.

— Тебе никогда не придется это выяснять, — говорит Зак.

Посылаю им воздушный поцелуй, закрывая дверь.

Я провожу потными ладонями по юбке платья, приближаясь к стойке администратора. «Пасташутта»¹ — мой любимый итальянский ресторан, попасть в него можно только по предварительному заказу, сделанному за несколько месяцев вперед. Тот факт, что Скотт добыл нам столик здесь, доказывает, что он полон решимости произвести впечатление. Эта мысль одновременно радует меня и заставляет насторожиться. Я не хочу, чтобы он производил на меня впечатление. Просто хочу, чтобы он снова стал тем мужчиной, в которого я влюбилась.

— Чем я могу вам помочь? — спрашивает администратор ресторана.

— Я встречаюсь со Скоттом Трамблом.

— Он уже за столиком, проходите сюда.

Я иду следом, с каждым шагом все больше нервничая. Удивляюсь, когда администратор ведет меня через общий зал в одну из приватных комнат. Их невозможно получить, если не иметь кого-то, кто знает про приватные комнаты. Я мимолетно отмечаю роскошь комнаты, в которую меня привели, но глазами сразу отыскиваю Скотта, и мой мозг замирает.

На нем мой любимый темно-серый костюм без галстука. Его воротник расстегнут, а волосы сбились набок, значит, он провел пальцами по волосам. То, что он делает только тогда, когда волнуется. Он так же нервничает, как и я? Эта мысль заставляет меня чувствовать себя немного увереннее. Если он нервничает, значит, относится к этому серьезно.

Словно почувствовав, что я смотрю на него, он отрывает взгляд от меню, которое изучал, и я тут же спотыкаюсь на каблуках и чуть не сбиваю администратора с ног. Когда извиняюсь перед бедной леди, мое лицо окрашивается в миллион оттенков красного. Почему я не могу быть грациозной хотя бы в этот раз? Скотт вскакивает со стула и через несколько секунд оказывается передо мной. Не говоря ни слова, он ведет меня к моему месту, отодвигая стул для меня и помогая сесть за стол.

Наклоняется, и на мгновение кажется, что он собирается поцеловать меня, и закрываю глаза в нервном ожидании. Мурашки пробегают по коже, когда его горячее дыхание ласкает шею, а голос грохочет мне в ухо:

— Ты выглядишь восхитительно, любовь моя. Так бы и съел.

Поцелуй меня. Поцелуй меня. Поцелуй меня. Молит безмолвно мое тело. Я делаю глубокий вдох, хотя и не осознавала, что задерживаю дыхание, когда Скотт поднимается и садится на свое место. Он жадно смотрит на меня через стол, и мне приходится приложить титанические усилия, чтобы не ерзать на стуле. Скотт пожирает меня глазами, словно изголодался по одному моему виду.

Между нами воцаряется молчание, наполненное сексуальным напряжением. Не прошло и пяти минут в его присутствии, как я уже готова отбросить всякую осторожность и прыгнуть к нему в постель. Ругаю свою внутреннюю потаскушку. Я не буду спать со Скоттом. Неважно, как сильно я хочу его. Мне нужно, чтобы он показал себя, прежде чем я отдамся ему. Я просто молюсь, чтобы у меня хватило сил осуществить этот план.

Вздыхаю с облегчением, когда подходит наш официант. Скотт заказывает бутылку моего любимого белого вина и еду для меня. Мое сердце немного тает от того, что он точно знает, чего я хочу. Жареная курица альфредо с черными трюфелями. Я немного забочусь о своем здоровье и стараюсь внимательно следить за всем, что вкладываю в свое тело. Я не из тех людей с высоким метаболизмом, которые могут съесть что угодно и не набрать ни фунта. Итальянская кухня — моя единственная слабость, а богатый сливочный соус альфредо — мой криптонит.

— Ты вспомнил, — говорю я, не в силах скрыть удивление в голосе.

— Несмотря на мои действия в прошлом году, я помню все о тебе, Мэллори.

Не зная, что на это ответить, я разворачиваю салфетку и кладу ее на колени. Верчу вилку, поправляю стакан с водой... все, что угодно, лишь бы не смотреть на Скотта. Я поправляю и без того ровное столовое серебро. У меня перехватывает дыхание, когда теплая рука Скотта накрывает мою, останавливая мое беспокойство.

— Детка, тебе не нужно нервничать. Это всего лишь я.

Я не могу сдержать презрительного фырканья. Конечно, я нервничаю. Я провела месяцы, чувствуя себя непривлекательной и нелюбимой. Я ненавижу, что моя уверенность так сильно пострадала от его безразличия. Раньше у меня никогда не было проблем с самооценкой. Я знаю, что не уродина. Скотту потребовалось много времени, чтобы убедить меня, что мои изгибы — это благословение, а не проклятие, но даже до того, как смирилась с тем, что у меня никогда не будет пятого размера, я все равно знала, что хорошенькая. Умом понимаю, что не изменилась, и все же, я больше не вижу красивую женщину, которую привыкла видеть в зеркале. Ловлю себя на том, что недовольна своей внешностью, вместо того чтобы оценить то, что у меня есть. Поэтому вместо того, чтобы чувствовать себя уверенно в своем красивом платье с идеально уложенными волосами и макияжем, я нервничаю и не уверенна в себе.

Официант возвращается с нашей бутылкой вина и быстро наливает два бокала, прежде чем убежать, оставляя Скотта и меня совершенно одних. Благодарная за повод прервать контакт, я убираю свою руку и делаю приличный глоток вина. Прохладная освежающая жидкость — как раз нужное количество сладости.

— Нравится? — спрашивает Скотт.

— Очень, благодарю тебя. — Делаю еще глоток, прежде чем поставить бокал. — Как работа? — спрашиваю, решив, что, возможно, если сама начну светскую беседу, это помешает ему начать разговор, который, как я знаю, он хочет завести. Я не готова говорить о наших отношениях.

— Оживленно. Мы только что подписали многомиллионный контракт с «Тортон Маркетс».

— Это замечательно, — говорю я с гордостью. Я не могу помочь, но горжусь его достижением. Он чертовски хорош в своей работе и заслуживает успеха, но узнав, что он только что начал новый проект, настораживаюсь. Он и так проводит слишком много времени в офисе, а с таким огромный контрактом легко могу представить, что ему придется гораздо больше времени проводить на работе. Как он сможет найти время, чтобы поработать над нашими отношениями, когда будет так серьезно занят?

— Спасибо. Теперь, когда мы подписали контракт, я позволю Чаку проявить себя.

— Что?! — Восклицание срывается с моих губ громко и недоверчиво. Я хлопаю себя ладонью по губам, злясь на себя за то, что потеряла контроль над своей речью.

Скотт грустно улыбнулся.

— Решил, что пришло время делегировать полномочия. Когда я говорил тебе, что все будет по-другому, имел в виду именно это. Я не повторю одну и ту же ошибку дважды. Ты для меня важнее работы. Я люблю тебя, Мэллори. И не собираюсь сдаваться. Никогда.

И снова понятия не имею, как реагировать. Он говорит все, что я хочу услышать, но могу ли ему доверять? Я провела так много бессонных ночей, пытаясь понять, почему мой муж стал отстраненным и пренебрежительным... я отчаянно хочу знать почему, но слишком труслива, чтобы спросить. Могу ли двигаться вперед, не зная, что вызвало раскол? Сможет ли мое хрупкое сердце вынести объяснения, почему он изменился? Я не уверена, что это возможно.

Последовавшее за этим молчание оказалось неловким. Уверена, Скотт хочет больше говорить о нас, но опасается давить на меня еще больше, чем он уже сделал. Я испытываю невероятное облегчение, когда он спрашивает меня, как продвигается работа. После этого наш разговор протекает гладко.

Я рассказываю ему о новых проделках миссис Андерсон. Ей семьдесят пять, если не больше, и она не может выносить ни одного дизайна больше шести месяцев. Я переделывала ее гостиную, кухню, хозяйскую спальню и три гостевые спальни в ее доме по меньшей мере три раза за последние четыре года. Почти уверена, что она постоянно меняет свое решение, чтобы досадить мужу. Поговорим о целях взаимоотношений. Они женаты уже пятьдесят лет, и, несмотря на то, что она доводит его до безумия, любовь проявляется в каждом их действии друг к другу. У них такие отношения, какие я всегда представляла себе со Скоттом. Жизнь, полная любви и счастья. Однако сейчас она кажется для нас невозможной.

Это разбивает сердце.

— О чем ты там так напряженно думаешь? — спрашивает Скотт, прерывая мои мрачные мысли.

— О, просто думаю о семье Андерсонов, они только что отпраздновали свою пятидесятилетнюю годовщину…

Нахмуренное красивое лицо Скотта выражает понимание. Он схватывает мою меланхолию при мысли, что у нас может не быть этого.

— Мэл...

— Ну... это мило, — быстро говорю я, прерывая то, что он собирался сказать.

Он смотрит на наши пустые десертные тарелки и понимает, что наше свидание подходит к концу. Я вижу, как работает его мозг, и представляю, как он пытается придумать что-нибудь, чтобы оттянуть окончание нашего свидания. Должно быть, он так ничего не придумал, потому что бросает на стол несколько банкнот и провожает меня из ресторана.

Оказавшись на улице, он берет меня за руку, как миллион раз раньше. Я слегка сжимаю его руку в знак признательности, ведь он держит меня так, чтобы поймать, если я споткнусь на каблуках на неровном тротуаре. Он молча проводит меня к машине, медлит, как будто не хочет уходить. Если честно, я тоже не хочу уходить.

Раньше, когда я говорила, что вечер прошел хорошо, это были не пустые слова. Я могла бы избежать необходимого нам серьезного разговора, но за последние два часа мы проговорили больше, чем за последние два месяца. Это напомнило мне о том, как все было раньше... и, возможно, знак, что все может вернуться.

Скотт сокращает расстояние между нами и прижимает меня к краю машины. Он наклоняется и проводит носом по моей чувствительной шее, вызывая мурашки по коже, когда вдыхает мой запах. Это еще один жест, который он делал миллион раз.

— Ты всегда так чертовски хорошо пахнешь. Лавандой и ванилью.

Я вздрагиваю от его полных страсти слов. Или, может быть, от того, как его губы легко двигались по моей коже, когда он говорил. Или от его пальцев, щекочущих мою руку, когда он проводит ими вверх и вниз от плеча до запястья. Невинное прикосновение, но оно совершенно отвлекает и заставляет мой мозг зависнуть, потому что я знаю, как хороши его руки, когда он ласкают ими другие части моего тела.

Скотт скользит губами вверх по моему горлу, двигаясь к моим губам, и слегка целует меня. Едва заметное прикосновение его губ к моим. Прикосновение — как газ на пламени. Я обвиваю руками его шею и прижимаюсь к его губам. Приняв мои действия за разрешение, он сильнее прижимает меня к себе и целует еще крепче. Наши языки танцуют вместе. Сначала поглаживал игриво, потом более настойчиво. Сказать, что мы пожираем друг друга, было бы преуменьшением.

Его руки блуждают по моему телу, и мои делают то же самое с его. Я вытаскиваю его идеально выглаженную рубашку из брюк, отчаянно желая почувствовать его. Я изголодалась по контакту кожа к коже. Не уверена, исходит ли стон от меня или Скотта, но мои руки, бегущие по его идеально мускулистому прессу, кажется, щелкают переключателем, заставляя наш и без того неуместный для публики поцелуй превратиться в откровенно грязный.

Скотт обхватывает мою грудь одной рукой, поглаживая большим пальцем затвердевший сосок, в то время как другой сжимает мою задницу, притягивая меня ближе, чтобы потереться о меня своей эрекцией. Я отрываюсь от его губ, отчаянно втягивая воздух в свои горящие легкие. Скотт как будто не может стоять, не пробуя меня на вкус, его рот захватывает мою шею, целуя и слегка посасывая, заставляя меня извиваться в его объятиях. Я настолько теряюсь в этом моменте, что совершенно забываю, что мы на публике, и почти расстегиваю ремень Скотта, прежде чем он хватает меня за руки, останавливая.

— Я так же сильно хочу закончить это здесь и сейчас...

— О боже, — выдыхаю я, отдергивая свои руки от него, как будто меня ошпарили. Как могла позволить всему выйти из-под контроля? Я ожидала, что Скотт захочет поцеловать меня на ночь, но не этого безумия. Я практически изнасиловала его на публике!

Скотт не позволяет мне долго отстраняться, он притягивает меня обратно к своей груди, прижимая так близко, что я чувствую, как бешено бьется его сердце.

— Пойдем со мной домой, Мэл. Я хочу, чтобы ты лежала голая в нашей постели. Хочу поцеловать каждый дюйм твоего сексуального тела, а затем погрузиться так глубоко в тебя, что ты не узнаешь, где заканчиваюсь я и начинаешься ты.

Да! Моя вагина практически кричит мне, чтобы я пошла домой с ним и позволила делать со мной все, что он хочет. Но здравый смысл побеждает.

— Я не могу, еще слишком рано.

— Это было чертовски давно, — практически рычит Скотт. — Мне нужно напомнить тебе, как нам хорошо вместе.

Используя обе руки и каждую унцию своей силы воли, я толкаю его в грудь, пока он не делает шаг назад. Мое тело кричит в знак протеста против потери его тепла, но я знаю, что принимаю правильное решение. Падение в постель не исправит наших отношении. Секс всегда был огромной частью нашей жизни. Мы оба были ненасытны, когда дело касалось друг друга... пока он не перестал хотеть меня. Что будет, если мы займемся сексом, и он снова отвергнет меня? Не думаю, что я это переживу. Нет. Подождать — это правильно.

— Я не могу, — повторяю я.

Скотт заметно сдувается. Его плечи слегка ссутулились от поражения.

— Прости. Я даже не могу выразить, как мне жаль, что мы расстались.

— Мне тоже, — шепчу я. Я не совсем понимаю, за что извиняюсь, но и правда испытываю сожаление. Мне так жаль, как никогда раньше.

— Ты позволишь мне снова пригласить тебя завтра?

Я готова отказать ему, но полный надежды взгляд на его красивом лице заставляет меня легко согласиться. Его широкая улыбка полностью оправдывает мою капитуляцию. Он целомудренно целует меня, прежде чем открыть дверцу машины.

— Напиши мне, когда приедешь к Заку, чтобы я знал, что ты благополучно добралась.

Я киваю в знак согласия, молча радуясь его заботе. Он ждет, пока я пристегнусь, прежде чем закрыть дверь. Еще одна вещь, которую он всегда делал, и это простая вещь, дает мне надежду, что мы сможем найти наш путь назад друг к другу. После нескольких месяцев безразличия я наслаждаюсь каждым маленьким знаком, которым он показывает, что заботится обо мне.

Глава 6

Скотт

Смотря, как Мэллори уезжает от меня, я испытываю боль. Мое настроение меняется от простого осознания, что меня ждет пустой дом. Я выбираю длинную дорогу, откладывая возвращение домой на несколько лишних минут. Мой телефон звонит с сообщением, как только я въезжаю в гараж.

«Я дома, в безопасности».

Мне хочется закричать, что ее нет дома. Дом Зака — это не ее дом. Я — ее дом. Я едва сдерживаюсь, чтобы не сказать ей, зная, что она ни капельки не оценит этого.

Есть еще так много того, что я хочу сказать. Хочу, чтобы Мэллори знала, что я ненавижу каждую секунду нашей разлуки. Что все еще чувствую ее руки на моей груди. Чувствую на губах вкус ее помады. Ее сладкий запах ванили. Я слышу отчаянные тихие звуки, которые она издавала, когда ее руки теребили пряжку моего ремня.

Вместо того, чтобы говорить все это, я делаю проще.

«Спасибо за вечер, детка».

Я как раз забираюсь в постель, когда звонит мой телефон.

«Это лучший вечер за долгое время, что я могу вспомнить. Спасибо, Скотт».

Я читал и перечитывал послание, каждое слово словно кинжал в сердце. Знаю, что она не хотела обидеть меня своими словами. Мэллори не из таких, но тот факт, что простой ужин в ее любимом ресторане — лучший вечер за долгое время — еще одно доказательство моего пренебрежения. Ненавижу себя немного больше из-за этого. Я более чем когда-либо полон решимости исправить то, что сломал.

«Для меня это в удовольствие. Не надо меня благодарить, красавица».

Три маленькие точки, показывающие, что Мэллори отвечает, мигают снова и снова, и я могу только видеть морщинку между ее бровями, когда она печатает и удаляет свои ответы.

«Я просто хочу, чтобы ты знал, как высоко я ценю твои усилия. Это все».

Опять этот нож вонзается в грудь. Иисусе.

«Пригласить мою великолепную жену на вкусный ужин — это не так уж трудно».

Мэллори быстро реагирует.

"Когда мой красавец—муж угощал меня вином, кормил и целовал до полусмерти, это было почти совершенство».

«Почти?» — спрашиваю я.

Мой член напрягается в боксерах, когда ее ответ вспыхивает на моем экране, и я издаю низкий горловой стон. Моя Мэллори чувствует себя кокеткой, и я вспоминаю о других ночах, когда мне приходилось путешествовать и я лежал в холодной кровати гостиничного номера и обменивался с ней сексуальными сообщениями, пока один из нас не ломался и не звонил, чтобы мы могли поговорить, доводя друг друга до оргазма.

«Я не хотела прекращать прикасаться к тебе. Целовать тебя».

Я провожу рукой по всей длине члена, желая, чтобы это делала ее рука.

«Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не наклонить тебя над машиной и не начать лизать тебя, пока не закричишь. Я чертовски жажду твоего вкуса».

«Боже, Скотт. Я хочу этого. Так. Сильно».

Стягиваю боксеры с бедер, мой член высвобождается, и я делаю пару поглаживаний, представляя ее вкус на своем языке. То, как она извивается, когда я нежно обвожу ее клитор кончиком языка... черт.

«Ммм... я бы зарылся лицом в твою скользкое лоно и лизал твой маленький клитор, пока твой сладкий мед не покрыл бы мой язык, а потом вылизал бы тебя дочиста и начал все сначала».

Сообщение мгновенно показывает, что оно было прочитано, но она не отвечает. Ее рука в трусиках? Она трет свой клитор, воображая, что это мой язык?

«Ты мокрая для меня?»

«Да».

«Хорошо. Потри свой клитор. Сделай так, чтобы твоя киска чувствовала себя хорошо».

Опять же, сообщение показывается прочитанным, но ответа нет, и знаю, что это потому, что ее пальцы заняты тем, что я сказал.

«Вот так, детка. А теперь засунь свои пальцы в эту сладкое лоно. Пусть они все станут скользкими.

Держу пари, ты промокла насквозь. Ты заждалась моего члена?»

Мой телефон звонит, и я почти роняю его в спешке, чтобы ответить на звонок. Как только он подключается, я почти роняю его снова, когда понимаю, что она сделала видеозвонок. Трахните меня. Мэллори растянулась на кровати, опираясь на гору подушек. Ее щеки пылают, а глаза блестят от желания.

— Господи, Мэллори, посмотри на себя. Ты такая чертовски великолепная.

Она издает тихий стон, и я вижу, как ее рука работает между ног. Ее влагалище такое мокрое, что слышу мягкие хлюпающие звуки, когда она трахает себя пальцами. Без колебаний тянусь к своему члену. Я поглаживаю его, и мне приходится бороться, чтобы держать глаза открытыми и смотреть на экран. Не хочу пропустить ни секунды, наблюдая за своей женой.

Она уже близко, и я знаю, что если она не замедлится, то просто переступит через край. Не хочу, чтобы это закончилось так быстро.

— Остановись. — Мэллори издает жалобный стон, но делает то, что я говорю. — Поиграй со своими сосками. Сделай их блестящими от всего этого меда твоего лона.

Ее пальцы медленно обводят сначала один сосок, потом другой.

— Хорошая девочка. Ущипни их.

Она делает, как я говорю, нежно щипая и дергая за тугие пики. Ее губы приоткрыты, дыхание учащается.

— Сильнее. Ущипни их, как я бы это сделал. — Ее голова откидывается на груду подушек, и в комнате раздается стон удовольствия-боли. — Вот так. Черт, ты же богиня.

— Скотт... — мое имя наполовину стон, наполовину мольба.

— Что ты хочешь малышка? Скажи мне, что ты хочешь?

— Твой член. Я хочу, чтобы твой член погрузился в меня так глубоко, что мне станет больно.

Я меняю угол, под которым держу телефон, чтобы мой член оказался в поле зрения. Она стонет, когда видит, как я скольжу вверх и вниз рукой по нему.

— Это то, что ты хочешь?

— Да-а-а...

— Засунь пальцы в свою киску. Я хочу, чтобы ты трахнула себя.

Ее глаза прикованы к моему члену, когда она просовывает два пальца в свою тугую дырочку. Я представляю, каково это быть сжатым ее лоном. Таким влажным и горячим, когда оно сжимает мой член. Я поглаживаю себя сильнее, размазывая капельки влаги.

— Другой палец. Растяни свою киску.

Мэллори стонет, и я почти кончаю, видя ее влагалище, растянутое ее изящными пальцами. Она может взять больше. Я знаю, что она может.

— Другой.

— Я не могу... О боже... Скотт... это слишком.

— Ты можешь. И будешь. Сделай это... растяни свою киску. Сделай это хорошо и приготовься к моему члену.

Как и ожидал, мои слова воспламеняют ее, и через несколько секунд после добавления четвертого пальца ее тело натягивается, как тетива лука, и она стонет от облегчения.

— Не останавливайся. Продолжай трахать ее. — Мой член сильно течет, я нахожусь на грани своего оргазма, но знаю, что она может кончить еще раз. Если она будет продолжать, то кончит еще сильнее, чем раньше. — Ты собираешься кончить еще сильнее?

Не говоря ни слова, она быстро кивает головой. Ее грудь вздымается от тяжелого дыхания. Затем она кричит, когда ее влагалище изливается обильными соками. Мои яйца напрягаются, и я размазываю свое освобождение по всей руке, животу, груди. Мой оргазм никак не закончится, так как я кончаю сильнее, чем когда-либо. Я стягиваю свои боксеры до конца и использую их, чтобы убрать беспорядок.

Мэллори рухнула на кровать, тяжело дыша, ее глаза закрыты, когда она приходит в себя. Ее рука все еще между ног, и она часто дергается. Если бы я был там, я бы облизал ее пальцы дочиста. Меня переполняет горечь от напоминания о том, что эта привилегия больше не принадлежит мне.

Словно почувствовав перемену в моем настроении, Мэллори моргает и медленно улыбается.

— Это было... вау.

И эти три слова поднимают мне настроение. Я не могу удержаться от смешка.

— Вау — это еще мягко сказано.

Щеки Мэллори вспыхивают; на этот раз не от желания, а от застенчивости. Она — сочетание сексуальной кошечки и застенчивой, хорошей девочки. Даже спустя столько лет она все еще краснеет, и мне это нравится. Я совсем не хочу, чтобы она потеряла эту сладкую невинность.

Мы лежали в своих кроватях, разделенные милями, и просто смотрели друг на друга. Есть так много вещей, которые нужно сказать друг другу, но мы оба довольны просто быть вместе в этот момент. Наши проблемы останутся с нами и завтра. И только когда она громко зевает, я неохотно отпускаю ее, пообещав увидеться завтра.

— Чувак, что значит ты уходишь рано? — Нил даже не пытается скрыть своего неодобрения.

— Это называется делегирование полномочий. Чак отвечает за эту кампанию. У меня свидание с женой.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Зачем беспокоиться? Эта сука бросила тебя.

Прежде чем успеваю осознать, хватаю Нила за воротник рубашки и толкаю к двери моего кабинета.

— Следи за своим гребаным ртом. Никогда больше не называй мою жену сукой. И вообще, никогда больше не говори о ней.

Глаза Нейла широко раскрыты, как блюдца, и он бормочет извинения. Я отпускаю его легким толчком.

— Господи, чувак, остынь, черт возьми.

— Пошел вон, — рычу я, гнев все еще владеет мной. Ничего так не хочу, как врезать этому маленькому придурку, но я уже перешел границы профессионализма и потерял хладнокровие, что совершенно не в моем характере.

Нил уходит, не сказав больше ни слова, а я быстро убираю со стола и выключаю компьютер. Пора ухаживать за моей женой.

— Куда ты меня ведешь? — Мэллори спрашивает уже в десятый раз с тех пор, как мы вышли из ресторана. Я даже не пытаюсь скрыть улыбку, потому что знаю, что она ненавидит сюрпризы. Ну, она утверждает, что ненавидит сюрпризы, но на самом деле любит их. Вот почему я не сказал ей, что мы идем в аквариум. Она любит аквариум, и я не могу дождаться, чтобы увидеть ее счастливую улыбку.

— Увидишь...

Она фыркает, скрещивает руки на груди и делает вид, что надулась, но не может скрыть легкой довольной улыбки, которая все время проскальзывает на ее губах.

— Аквариум!? — она практически визжит, возбужденно подпрыгивая на своем сиденье, когда мы въезжаем на парковку. Затем ее дерзкий маленький носик морщится, и она смотрит на меня с ужасом. — Тебе не нравится аквариум. В прошлый раз, когда я предложила тебе это, ты сказал:

— Ты была там полдюжины раз, что там еще можно увидеть.

Боже, какой же я ублюдок.

— Я был идиотом. Тебе нравится приходить сюда, а мне нравится быть с тобой. А теперь пойдем посмотрим рыбок.

Я помогаю Мэллори выйти из машины и радуюсь, когда она берет меня под руку, как будто это самая естественная вещь на свете. И это так и есть... она принадлежит моей руке.

Волнение Мэллори заразительно, и хотя мы видим тех же обитателей, что и раньше, я не могу не радоваться. Это скорее компания, чем рыба. Мэллори расслаблена и счастлива, наблюдая за медузами, плавающими в их аквариуме. Она прикована к месту, на ее лице выражение удовольствия и удовлетворения. Я украдкой делаю снимок, запечатлевая красоту момента.

С довольным вздохом она кладет голову мне на плечо, и я без колебаний обнимаю ее. Мы бродим по разным залам; я не осознаю, что позволяю своим мыслям блуждать, пока Мэллори практически тащит меня к следующему обитателю.

— О, смотри! У них появились новые жители. Выдры!

Мы долго смотрим, как играют выдры. Все это время Мэллори не сходит с места.

— Я люблю выдр. Ты знаешь, что они держатся друг за друга, когда плавают в воде, чтобы оставаться вместе? Такие милые лапочки.

— Внимание, гости аквариума... мы закрываемся через десять минут, поэтому, пожалуйста, пройдите к выходу, и мы благодарим вас за посещение, — объявляет бестелесный голос по громкой связи.

Мэллори вздыхает.

— Думаю, мы должны отправиться домой.

Я неохотно веду ее обратно к машине, ненавидя то, что наш вечер закончился. Мы молчим по дороге к дому Зака. Я ненавижу то, что везу ее домой к другому мужчине. Мне плевать, что он ее лучший друг и что он гей. Я хочу, чтобы она была со мной и только со мной.

— О, ты можешь просто высадить меня у дома. Тебе не нужно парковаться, — говорит Мэллори, когда понимает, что я ищу место.

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы я не провожал тебя до двери после свидания?

Щеки Мэллори слегка порозовели. Я провожу тыльной стороной пальцев по ее щеке. Боже, какая она красивая. Открываю ее дверь, и она снова берет меня под руку, и если не ошибаюсь, обнимает меня чуть крепче.

Мы подходим к ее двери, и я вижу ее нерешительность. Она пытается решить, стоит ли ей пригласить меня войти или нет. Хочет, но я знаю, что она еще не готова. Я притягиваю ее к себе и дарю ей медленный, долгий поцелуй, прежде чем отстраниться.

— Я позвоню тебе завтра. Спи сладко, красавица.

Все инстинкты твердят мне не уходить, но знаю, что это то, что ей нужно. Ей нужно больше времени, чтобы поверить, что я другой. Что она больше не пострадает. И мне справляться с этим, так что я буду принимать трудные решения за нас обоих.

— Спокойной ночи, Скотт, — говорит она, прежде чем исчезнуть в квартире Зака.

Глава 7

Мэллори

— Последние две недели были просто потрясающими. Скотт стал таким же, как раньше. — Я говорю, как влюбленная дурочка, когда делюсь восторгами с Заком и Джен. Я одеваюсь для очередного свидания. Скотт готовит для меня. Немного нервничаю, потому что это будет первый раз, когда мы не будем на публике, и я не уверена, что могу себе доверять, боюсь что наброшусь на него, как возбужденный кролик.

Мы целовались в его машине, как пара подростков, занимались сексом по телефону... не говоря уже о видеозвонках, которые быстро стали моими любимыми. Химия между нами всегда искрила, и кажется, что страсть горит еще жарче, чем когда-либо.

Джен издает рвотный звук. Зак только усмехается. Он счастлив за меня. Я знаю, что Джен тоже, но она более упряма и не скоро простит Скотта за то, что он причинил мне боль.

— Как я выгляжу?

— Как охотница за членом, — огрызается Джен.

Нахмурившись, я поворачиваюсь и смотрю в зеркало. Не хочу выглядеть так, будто слишком стараюсь. Я купила новое платье, оно королевского пурпурного цвета, что делает мою кожу почти прозрачной и заставляет мои голубые глаза казаться больше. Да, оно немного коротковато и с приличным декольте, но не думаю, что оно выглядит чересчур вызывающе.

— Не слушай Джен, она просто завидует, что у нее нет сисек для этого платья.

Джен бросает подушку в голову Зака.

— Не все из нас благословлены такими сногсшибательными изгибами. Ты выглядишь сексуально, Мэл. Этот придурок не сможет держать свои руки подальше от тебя.

— Ты само совершенство. А теперь иди и порази своего мужчину. Полагаю, мне не стоит ждать тебя сегодня? — говорит Зак с дразнящей ухмылкой.

Я задумчиво покусываю губу.

— Я не уверена. Не слишком рано заниматься сексом?.. Я имею в виду, что прошло всего несколько недель...

— Мэл, он твой муж, а не какой—то чувак, которого ты только что встретила. Кроме того, секс не означает, что ты должна вернуться к нему. Секс — это просто секс.

— Я собираюсь сказать то, чего никогда раньше не говорила... Зак прав, — Джен делает вид что ее сейчас стошнит от этих слов, как будто это самая трудная вещь, которую можно было сказать.

Они правы? Секс — это просто секс? Я не знаю, может ли секс между мной и Скоттом быть просто сексом. С самого первого раза, это всегда было намного больше. Не знаю, что мне делать. Мое тело готово и сгорает от желания. Моя бедная вагина готова закончить свой очень, очень долгий сухой период, но мое сердце насторожено.

— Я еще не знаю, что буду делать. Просто хочу посмотреть, как пройдет вечер. Увидимся позже!

Стою перед дверью дома, в котором жила со Скоттом последние три года, и не знаю, стучать мне или воспользоваться своим ключом. Я съехала, но все равно чувствую себя здесь как дома. Поднимаю руку, чтобы постучать, и снова опускаю ее. Я делала это уже с полдюжины раз. Меня охватывает нервное возбуждение, и мне почти хочется повернуться и убежать. Да что со мной такое?

Я разрываюсь между желанием сбежать и стуком, когда дверь открывается и решение принимается за меня. Скотт стоит в дверях и выглядит сексуально, как грех. Мое сердце пропускает удар, и все внизу сжимается. Рукава его рубашки закатаны, обнажая мускулистые предплечья... Я люблю его руки. Верхняя пара пуговиц рубашки расстегнута, что только добавляет сексуальной небрежности его виду. Мой взгляд падает на его темные джинсы. Я вижу выпуклость, и мне интересно, насколько он уже твердый. Сама я уже намокла... от одной мысли о Скотте по дороге мне стало жарко и тревожно.

— Выглядишь чертовски потрясающе, Мэл, — говорит Скотт, прежде чем притянуть меня в свои объятия и поцеловать так, что у меня перехватило дыханье. — Ммм, вишня. Ты всегда на вкус как вишня.

Я облизываю губы, пробуя на вкус мой любимый блеск для губ. Скотт смотрит на меня так, словно готов проглотить прямо здесь, на крыльце. Его губы снова находят мои, и я падаю в его объятия, страстно отвечая на поцелуй. Он затаскивает нас в дом и захлопывает дверь, прежде чем прижать меня к ней спиной.

Задирает юбку моего платья до талии. Потирает пальцами мое лоно через белье, и мои колени слабеют. Он сильнее прижимает меня к двери и ласкает сквозь трусики. Я так взвинчена, что уже балансирую на грани оргазма. Таймер духовки выключается, и я вскрикиваю от разочарования, когда Скотт отстраняется. Снова стону, когда он подносит пальцы к губам и втягивает их в рот, облизывая дочиста.

— Чертовски вкусно. — Таймер снова пищит, и Скотт отстраняется. — Позже я оближу твою идеальную киску. Но сначала я тебя покормлю.

Он берет меня за руку и тянет в столовую. На накрытом столе стоит ваза с великолепным букетом из лилий и белых роз — двух моих любимых цветов. Горят редко используемые подсвечники, которые нам подарила на помолвку его бабушка, добавляя романтики в атмосферу. Скотт создал идеальную обстановку для этого ужина, и мое сердце тает.

— Надеюсь, ты голодна. Я немного перестарался, — говорит Скотт, начиная приносить тарелки на стол, заваленный всеми моими любимыми блюдами. Бифштекс, картофельное пюре, спаржа в беконе, макароны с сыром — судя по всему, это мамин рецепт. Этого достаточно, чтобы вызвать слезы на моих глазах. Я быстро смахиваю их прочь, надеясь, что Скотт не заметит.

— Эй, что случилось? — Озабоченность Скотта очевидна.

Я машу рукой над столом в его сторону.

— Просто… все это.

Скотт садится на свое место, а затем притягивает меня к себе на колени и обнимает.

— Я не планировал тебя расстраивать. Я хочу сделать тебя счастливой.

Задыхаюсь от смеха, который заканчивается рыданием.

— Я счастлива. Не знаю, почему плачу. Ты такой замечательный. Все замечательно… Просто...

— Боишься, что это ненадолго. Вспоминаешь, какими мы были раньше, и что однажды все изменилось, и беспокоишься, что это может случиться снова.

Я киваю, соглашаясь, он совершенно прав.

— Знаю, что тебе потребуется время, чтобы снова поверить мне, и это нормально. Мне придется потрудится, чтобы вновь заслужить твое доверие.

Он говорит такие правильные слова. Вот почему я обнимаю его за шею и прижимаюсь губами к его губам. Вся сдерживаемая страсть последних двух недель — черт, кого я обманываю, последних полтора лет — кипит, пока мы терзаем друг друга, охваченные желанием. Его руки повсюду. Сжимает мою задницу, набухшую грудь, щиплет мои соски через платье.

Я поворачиваюсь на коленях Скотта, чтобы оседлать его, и мы оба стонем, когда твердая выпуклость его члена прижимается к моей сердцевине. Это ощущение восхитительно даже через нашу одежду. Скотт обхватывает мою задницу руками, когда я покачиваюсь на нем, наслаждаясь трением. Наши губы прижаты друг к другу, языки дико танцуют.

Он легко поднимает меня на руки, раздается громкий треск, за которым следует звон разбитого стекла, а затем я оказываюсь лежащей на столе, и фантастический ужин, приготовленный Скоттом, валяется кучей на полу.

Скотт быстро задирает мое платье на бедра, обнажая кружевные трусики. Он срывает их, разрывая тонкое кружево, рыча при этом почти как дикий зверь. С той настойчивостью, с которой он сорвал с меня белье, я ожидала, что он нырнет прямо в меня, но он просто стоит, наслаждаясь видом.

— Чертовски великолепна, — говорит он, а затем дает мне то, что мы оба хотим — его рот на моей плоти.

Он медленно проводит языком снизу вверх, постанывая при этом. Мои бедра дергаются, когда он скользит по моему клитору, прямого контакта и слишком много, и недостаточно. Я теряюсь в тумане удовольствия, когда он кружит вокруг чувствительного пучка нервов. Мое влагалище сжимается, пустое и умоляющее поскорее его наполнить. Словно прочитав мои мысли, Скотт просовывает в меня два пальца. Оргазм застает меня врасплох, рикошетом пронзая мое тело.

— Вот так, детка. Кончай мне на лицо.

Скотт не прекращает лизать мой клитор, когда я достигаю оргазма. Его пальцы наполняют меня снова и снова, пока на меня не обрушивается второй, более мощный оргазм, и я не начинаю кричать его имя и умолять трахнуть меня.

С почти безумным желанием я расстегиваю его джинсы и спихиваю их вниз по бедрам. Обхватываю его член и грубо глажу его. В глазах Скотта появляется почти дикое выражение, когда он прижимает мои руки к столу. Я извиваюсь под ним, когда он входит в меня одним плавным движением.

— Так чертовски туго. Моя малышка заждалась моего члена?

— Да-а-а... — я срываюсь на шепот от почти болезненного проникновения. Но эта боль такая сладкая.

Я близка к потере рассудка, когда он почти полностью выходит и останавливается. Знаю, что он делает, он король отсроченного удовольствия. Скотт не будет торопиться, если я не смогу убедить его в обратном. Он медленно толкается обратно, и я сжимаю мышцы влагалища, доя его член. Скотт прикрывает глаза, уронив голову на мою шею, пока борется за контроль. Еще один медленный толчок, еще одно крепкое сжатие моих мышц.

— Вот так, сожми мой член, — рычит он, ускоряя темп, теряя драгоценный контроль, пока не врезается в меня, наполняя комнату звуками шлепков по коже и нашими стонами.

— Скотт… о… Я так близко, не останавливайся. Не останавливайся!

— Никогда, — он стягивает платье вниз, обнажая мою грудь. Опускает голову вниз к соску, посасывая и покусывая набухшую вершинку.

Он вращает бедрами каждый раз, когда погружается в меня, потирая мой клитор своим телом, и это все, что требуется. Я взрываюсь. Разум раскалывается на миллион кусочков, когда удовольствие переполняет меня. Пульсация его члена внутри меня и низкий стон говорят мне, что Скотт достиг своего собственного освобождения. Обычно я проявила бы больше внимания, но он буквально затрахал меня до беспамятства, и я ничего не могу сделать, кроме как лежать здесь и принимать то, что он мне дает.

Он целует мою грудь, шею, подбородок и губы. Поцелуи почти болезненны в своей сладости.

— Я люблю тебя, Мэллори.

Обхватываю его руками и ногами, зарывшись лицом в его шею.

— Я тоже тебя люблю.

Он поднимает меня на руки и несет в спальню.

— А как насчет ужина? Беспорядка...

— Позже, — говорит он, укладывая меня на кровать и толкаясь обратно в меня. На этот раз он занимается со мной любовью медленно и нежно.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Скотт.

Я глубже прижимаюсь к нему, наслаждаясь близостью.

— Честно?

— Конечно.

— О такос, — говорю я серьезно, заставляя Скотта расхохотаться. — Умираю с голоду.

— Я позабыл, как голодна моя жена. Лучше покормлю ее, пока она не начала грызть занавески.

Через полчаса мы сидим в постели, голые и поедающие тако. Я быстро проглатываю первую порцию и уже на середине второй замечаю, что Скотт не ест.

— Что? — бормочу я, не переставая жевать. — Я же сказала, что голодна.

— Ничего. Просто наслаждаюсь зрелищем. Не каждый день я ем тако с красивой обнаженной женщиной.

Я смеюсь, бросая в него кусочек салата.

— Лучше быть единственной обнаженной, с кем ты ешь тако.

Скотт наклоняется и откусывает мой тако.

— Это единственный тако, который я хочу.

Качаю головой, закатывая глаза.

— Ты дикарь.

Мы заканчиваем наш постельный пикник тем, что прижимаемся друг к другу, разговаривая обо всем и ни о чем, полностью теряя счет времени. Я зеваю в четвертый раз.

— Ты очень устала. Давай немного поспим, — говорит Скотт, протягивая руку, чтобы выключить ночник.

Сажусь и смотрю на своего очень голого, очень сексуального мужа. Ничего так не хочу, как свернуться калачиком в его объятиях и провести с ним всю ночь, но мне кажется, что это плохая идея. Я еще не готова переехать обратно, и ночевки кажутся скользкой дорожкой.

— Мне пора домой...

Скотт хмурится, и его глаза на секунду вспыхивают гневом, прежде чем он берет себя в руки.

— Ты дома. — Его голос напряжен, он пытается скрыть, как расстроен.

Я печально качаю головой.

— Нет. Я здесь больше не живу, помнишь?

— Как я мог забыть, — ворчит он, вылезая из кровати и начиная ходить по комнате. — Это безумие, Мэллори. Мы женаты! Мы любим друг друга! Мы оба хотим, чтобы это сработало. Нет лучшего способа восстановить наши отношения, чем быть здесь, со мной, где тебе самое место!

Я медленно встаю с кровати и иду за платьем и туфлями.

— Думала, ты понимаешь, что мне нужно время.

Скотт в отчаянии разводит руками.

— Что же это было тогда?

— Секс?

— Чушь собачья. Это не просто секс. Это никогда не было просто сексом. — Скотт сокращает расстояние между нами и крепко сжимает мои плечи, его пристальный взгляд сверлит меня. — Я люблю тебя, Мэллори. Я не могу так жить. Эти последние недели были и лучшими, и худшими. Возвращайся домой.

Мои глаза наполняются слезами в третий раз за сегодняшний вечер. Прийти сюда оказалось ошибкой. Я не готова к этому.

— Не могу. Прости.

Хотя это почти убивает меня, я вырываюсь из его объятий и ухожу, чувствуя себя подавленной и смущенной.

Глава 8

Скотт

Прошло почти два месяца с тех пор, как Мэллори съехала. Каждый день, заходя в пустой дом, я будто заново прохожу все круги ада. Ненавижу все, что связано с нашей разлукой. Несмотря на то, что я вижу Мэллори почти каждый день, и мы постоянно переписываемся и разговариваем по телефону, это все равно отстой. Я хочу, чтобы моя жена жила дома. Хочу, чтобы она находилась в моих объятиях. Я стараюсь быть терпеливым, но наше противостояние никуда не девается.

Мэллори отказывается возвращаться домой, а это значит, что у нас не было секса с тех пор, как мы поссорились, и его отсутствие дается мне ох как тяжело. Как, черт возьми, я прожил восемнадцать месяцев без нее, понятия не имею. Как же трудно видеть ее одетой, целовать сладкие губы, слышать тихие стоны, когда она ласкает себя до оргазма — потому что секс по телефону стал частью нашей рутины. Пока еду домой, я флиртую, и она посылает мне грязные сообщения, настолько возбуждающие меня, что я готов кончить в штаны. Вваливаюсь в дом, срываю с себя одежду и набираю ее номер. Она отвечает, тяжело дыша, потому что каждый раз прикасается к себе в ожидании моего звонка.

Знаю, что все эти поддразнивания сводят ее с ума так же, как и меня. Сейчас она просто упрямится. Умом понимаю, что Мэллори все еще переживает. Она хочет знать, что заставило меня так отдалиться от нее, а у меня нет ответа. Я сильно облажался, но показал ей всеми возможными способами, что полностью согласен и что все изменилось. Больше никаких поздних вечеров в офисе. Я не отвечаю на звонки, когда мы вместе. Я не работал ни одного уик-энда с тех пор, как она уехала. Я не знаю, что еще могу сделать, и боюсь, что пока не выясню, что вызвало проблему, Мэллори будет держать нас в подвешенном состоянии.

Неужели это так важно?

Разве не стоит сосредоточиться на будущем, а не на прошлом?

Я стряхиваю с себя эти мрачные мысли. У меня есть о чем подумать… например о сюрпризе, который я запланировал на эти выходные. Зак и, что удивительно, Джен помогли мне спланировать поездку для Мэллори. Завтра, когда заберу ее на наше свидание, я отвезу нас прямо в аэропорт, где мы сядем на самолет. Я везу Мэллори в Парадайз-Коув, причудливый городок на побережье штата Мэн, где мы провели две чудесные недели нашего медового месяца. Сейчас не совсем пляжная погода, но если все пойдет по плану, мы не будем проводить много времени вне нашей постели.

Меня отвлекает от моих фантазий текстовое сообщение. Я не могу сдержать улыбку, когда вижу, что это от Мэллори.

«Привет. Извини, что так поздно, но я вынуждена отменить наш сегодняшний обед».

Это еще одна вещь, которую я постарался сделать привычкой… совместный обед в середине рабочего дня. По крайней мере, два раза в неделю мы встречаемся за ланчем. Приятное отвлечение от ежедневных дел, и понятия не имею, почему у меня никогда не находилось времени делать это раньше. Разлука открыла мне глаза на то, что работа — не самое главное. Даже близко нет.

«Все в порядке?»

Ее реакция мгновенна.

«Да, все хорошо».

«Буду скучать по тебе».

Я немедленно сожалею об этом сообщении, съеживаясь, потому что в нем сквозило отчаянье.

«Я всегда скучаю по тебе».

И теперь я чувствую себя гораздо лучше, потому что, хотя Мэллори и отменяет обед, очевидно, что она не хочет этого. Мне любопытно, что послужило причиной, но я не хочу совать нос в чужие дела. Если бы это было что-то важное, она бы мне сказала.

Рабочий день ползет так медленно, и я готов рвать на себе волосы. Мэллори была спокойнее, чем обычно, и я не могу не задаться вопросом, что с ней происходит. Подумываю о том, чтобы бросить все дела, взять тако и удивить ее, навестив у Зака, но не хочу давить. Тем более что завтра собираюсь проверить ее границы. Зак уверен, что она будет рада нашему маленькому бегству, но я в этом не уверен.

Я решаю написать ей. Лучше приберегу свои сюрпризы на завтра.

«Как насчет тако? Я мог бы взять немного и зайти. Зака все еще нет в городе, так что нам не придется делиться».

Выключил компьютер и запер свой кабинет, взволнованный мыслью о встрече с Мэллори.

«Извини, сегодня, видимо, не мой вечер».

Я прочитал ее ответ дюжину раз, задаваясь вопросом, что, черт возьми, может сделать сегодняшний вечер не очень хорошим для нее. Вспышка ревности пронзает мое тело, как электрический разряд. Конечно же, она не встречается с кем-то еще. Она этого не сделает. Но если это не кто-то другой, тогда что, черт возьми, это может быть?

Жду, что она уточнит, но мой телефон молчит. Выключаю экран и еду домой, сгорая от ревности.

Мэллори не звонила прошлой ночью и ни разу не написала мне сегодня. Сказать, что я расстроен — это еще мягко сказано. Уже почти пять часов, и я смотрю, как тикают секунды, до шести еще так долго. Я уже собирался выходить, торопясь на свидание, когда раздался сигнал телефон.

«Мне очень жаль, но я должна отменить наше сегодняшнее свидание. Кое-что произошло».

Какого хрена на самом деле происходит? Черт возьми, нет. Она больше ничего не отменит. Зак клялся, что Мэллори свободна в эти выходные. Он специально сказал, что в субботу днем ей нужно встретить парня с кабельного, чтобы она не строила никаких других планов. Джен попросила позаботиться о своей кошке в воскресенье, так как у подруги в последний момент наметилась деловая поездка, которая, конечно же, волшебным образом отменится, так что Мэллори полностью свободна в воскресенье.

Вместо ответа я сую телефон в карман и еду к Заку, чтобы увезти жену на выходные.

Глава 9

Мэллори

«Мне очень жаль, но я должна отменить наше сегодняшнее свидание. Кое-что произошло».

Я смеюсь над текстом, который только что отправила Скотту. «Кое-что произошло». Да, произошло, вся еда, что я съел за последние два дня, решила покинуть меня. Похоже, я наконец-то подхватила противный желудочный грипп, который уже облетел весь офис. Это ужасно.

Осторожно делаю еще один глоток имбирного эля и мысленно молюсь, чтобы он не попросился наружу. Откидываюсь на спинку дивана и нажимаю кнопку воспроизведения на пульте. Я провела последние два дня, смотря фильмы о Гарри Поттере между забегами в туалет. Резко просыпаюсь, когда кто-то колотит в дверь. Судя по непрерывному стуку, кто бы это ни был, он стучит уже давно. Смотрю на часы — меня вырубило почти на час.

— Фух, придержите коней, я иду, — бормочу я, когда кто-то снова стучит в дверь. Быстрый взгляд в глазок, и я вижу Скотта. Нет, нет, нет. Почему он здесь? Я смотрю на себя и съеживаюсь. На мне слишком большая футболка с большим пятном от несчастного случая с вином, мои самые старые, самые удобные пижамные штаны, которые почти зношены. Мои волосы в беспорядке, и я знаю, что выгляжу как абсолютное чучело. Больше чем чучело, просто баба-яга какая-то.

— Мэллори, я знаю, что ты там, открой!

Прижимаюсь разгоряченным лбом к прохладному дереву двери, делаю глубокий вдох и открываю дверь.

— Привет, что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь казаться беззаботной, но волнуюсь, потому что мне ненавистна мысль, что он видит меня такой страшной.

— Ты больна?

Вопрос, кажется, вызывает мгновенный ответ, потому что я чувствую, как несколько глотков имбирного эля, которые сделала перед тем, как уснуть, устроили бунт в моем животе. Прикрываю рот рукой и бегу в ванную, молясь успеть.

Теплая рука ласкает мой затылок, когда я наклоняюсь над унитазом и меня тошнит.

— О боже, уходи отсюда, — говорю я между приступами рвоты.

Он игнорирует меня, вместо этого смачивает тряпку и проводит ею по моему лбу, а затем вниз по моей шее. Прохлада так приятна, что я готова расплакаться. Когда я почти уверена, что блевать больше нечем, встаю на дрожащие ноги. Скотт кладет полоску зубной пасты на мою зубную щетку и протягивает ее мне. Быстро смахиваю с губ привкус желчи, одновременно любя и ненавидя то, что он здесь и заботится обо мне.

— Почему ты не сказала мне, что заболела?

— Потому что… Я отвратительна. Ты не должен видеть меня в таком состоянии.

Скотт отрицательно качает головой.

— Это моя работа заботиться о тебе. Кроме того, это не в первый раз... помнишь случай с хот-догом?

— О боже, не напоминай мне.

Мы встречались всего шесть месяцев, когда решили отправиться в путешествие.… Во время этой поездки я получила суровый урок. Хот-доги с заправки мне не друзья. Меня тошнило всю дорогу. Половину пути я провела, высунув голову из окна машины, а вторую половину — растянувшись на отвратительном полу дешевой ванной комнаты мотеля. Я не уверена, когда чувствовала себя хуже, тогда или сейчас. Наверное, все-таки тогда. Да, определенно, тогда.

— Давай уложим тебя в постель.

У меня нет желания с ним спорить. Я помню, как нежно Скотт всегда заботился обо мне, когда я болела в прошлом, и даже не буду лгать, мне это нужно прямо сейчас.

— Мне жаль, что наше свидание не состоялось.

Скотт натягивает на меня одеяло и говорит, чтобы я не волновалась, что мы можем отправится на свидание в любое время. Что мое здоровье превыше всего. Он садится на край кровати и гладит меня по волосам. Это так приятно, что я засыпаю через несколько минут.

Беременна.

Это маленькое слово мигает на экране седьмого теста на беременность, на который я помочилась, и я застываю на месте, уставившись на него. Семь положительных тестов. Семь. Я беременна. Внезапно меня захлестывают волнение и тревога.

Со Скоттом все складывалось замечательно. Я имею в виду, очень, очень хорошо. Прошло уже почти три месяца с тех пор, как я съехала, и если быть до конца честной, то уже через месяц я с радостью вернулась бы обратно… Я боюсь поспешить в таком деле. Мы долго разговаривали в выходные, он удивил меня поездкой в Райскую бухту, и это было волшебно. Ну, за вычетом случившейся у меня рвоты после запаха похлебки из моллюсков в моем любимом маленьком ресторанчике в очаровательном городке. Именно это и побудило меня отправиться в магазин на углу и в панике купить десять тестов на беременность, как только Скотт высадил меня дома.

Я смотрю на три нераспечатанных теста и спорю сама с собой о разумности их использования. Почти уверена, что шансы на то, что семь тестов окажутся неверными, довольно малы.

— Милая, я до-о-ома, — кричит Зак из гостиной. — Девочка, ты никогда не поверишь, что случилось со мной сегодня.

Я быстро запихиваю весь мусор от анализов обратно в сумку и собираю все свои положительные результаты с их двумя линиями, знаками плюс и смелыми заявлениями о беременности, и мчусь через холл в свою спальню. Я стою посреди комнаты с охапкой доказательств чего-то, в чем уверена — ха-ха, я просто уверена во всем сегодня — о чем я не хочу никому рассказывать, когда Зак толкает мою дверь.

Не совсем понимаю, почему делаю то, что делаю в этот момент, но я бросаю все тесты в воздух и бегу к Заку, пытаясь вытолкнуть его из моей комнаты, прежде чем он сможет их увидеть. Глупость, конечно, по многим причинам. Во-первых, полы деревянные. Во-вторых, я еще та недотепа и давно хорошенько не спотыкалась. Вот почему, когда наступаю на одну из маленьких пластиковых палочек и скольжу по полу, нисколько этому не удивляюсь.

Быстрая реакция Зака — единственное, что спасает мою задницу от жесткого приземления. Я очень благодарна, не поймите меня неправильно, но теперь он в моей комнате, стоит посреди упавших тестов на беременность и смотрит на меня так, словно я сошла с ума.

— М-м-м, ты хочешь о чем-то поговорить, Мэл? — спрашивает он. Берет один из тестов, и его брови исчезают в волосах. — Вот черт.

— Ага, так и есть, я беременна! Ура! Может быть? — А потом я разрыдалась. Большие горячие слезы потекли по моим щекам.

Глава 10

Скотт

— Посмотрите-ка, кто явился. Мой друг, ты чертовски долго не показывался, — говорит Тимоти, открывая дверь. — Приятно видеть твою уродливую рожу.

— Да, конечно. Я тоже рад тебя видеть, придурок.

— Спускайся, остальные ребята уже здесь. Готов потерять все свои с трудом заработанные доллары?

— Рад видеть, что твое чувство юмора не изменилось. Мы оба знаем, что ты собираешься блефовать по-крупному, и я собираюсь обобрать тебя до нитки, — усмехаюсь я.

— Это мы еще посмотрим, у тебя нет практики.

— Покер — это как езда на велосипеде. Ты никогда не забудешь, как играть.

Я спускаюсь вслед за моим другом в его мужскую берлогу, где меня сразу же встречают остальные наши друзья. Трент, Джек и Адам сидят за тем же столом, за которым мы играли с первого курса колледжа. Место встречи менялось долгие годы пока, наконец, не обрело свое постоянное пристанище в мужской берлоге Тимоти после того, как он женился и переехал в пригород.

— Давайте играть, — говорит Адам, тасуя колоду.

— Чувак, ты же знаешь, что у тебя ничего нет. Просто скидывай карты и избавь себя от страданий. — Как я и предсказывал, Тимоти держит дерьмовый расклад, но отказывается сдаваться. Вместо этого он поднимает мою ставку на пять баксов. Я почти жалею его, но потом называю и выкладываю свои карты: фул-хаус. Тимоти бросает карты и показывает свою пару двоек.

— Каждый раз одно и тоже, зачем ты продолжаешь так делать?

— Иногда человеку приходится рисковать. — Его слова прерываются зевком. Только тогда я замечаю темные круги под глазами и сутулость плеч. Он выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.

— Лили все еще не спит по ночам? — сочувственно спрашивает Трент.

— Нет, черт побери, эта малышка спит теперь не больше, чем когда была новорожденной.

Трент понимающе кивает.

— Аманда была такой же... если подумать, Аарон и Энн тоже.

Тимоти хлопает меня по плечу.

— Радуйся, что вы с Мэл еще не сели в родительский поезд. Я люблю свою Лили, но скучаю по сну... и сексу.

Ребята все смеются, но его бесцеремонный комментарий похож на удар по голове. Младенцы. На ум приходит наш с Мэллори разговор, и я сразу понимаю, почему отдалился от нее. Мэл хотела прекратить принимать противозачаточные средства. После долгого разговора мы решили, что готовы к ребенку...

Пытаюсь представить себе Мэллори с нашим ребенком, и единственная реакция, которую я испытываю, — это яростная, собственническая радость. Представляю себе маленькую девочку с большими голубыми глазами Мэл и каштановыми волосами, и мое сердце распухает, как у Гринча. Я хочу этого. Хочу знать, на что жалуется Тимоти. Хочу бессонных ночей. Полуночные кормления, подгузники, плач, крики, рвота — все это. Ну, может быть, не в смысле отсутствия секса, но в остальном — да, черт возьми.

Почему мысль о появлении ребенка в нашей семье заставила меня отстраниться? Сама мысль об этом сейчас наполняет меня радостью. Я пытаюсь вспомнить, что могло вызвать у меня перемену настроения после нашего разговора…

Повышение. Я ожидал очередное повышение. Зная, что это будет значить для нас, если получу работу, я оттолкнул ее. Убейте меня. Я помню облегчение, когда у Мэллори начались месячные. Мы трахались, как пара кроликов после того, как решили завести ребенка, и я так обрадовался, что ничего не вышло. Мэллори была раздавлена. Боже, я вел себя как настоящий гребаный ублюдок.

Я очень рад, что наконец-то понял, что заставило меня отстраниться. Теперь скажу Мэллори, и мы можем двигаться дальше. Ей не придется беспокоиться о том, что это случится снова. Сама мысль о том, что она беременна, делает мой член твердым. Я уже не тот человек, каким был раньше. Больше не одержим своей работой, я одержим своей женой.

Мэллори тиха, пока гоняет свою еду по тарелке. Она едва откусила кусочек, и что-то явно у нее на уме.

— Пенни за твои мысли?

— О, просто я о многом думаю.

— Например? — подталкиваю ее к ответу.

— В основном о нас.

— Что насчет нас?

Она качает головой и тычет вилкой в цыпленка.

— Просто думаю о будущем...

— Мэл, я знаю, что случилось. Я понял, почему оттолкнул тебя, и могу гарантировать, что это больше не повторится.

Она смотрит на меня с надеждой. Именно этого разговора она ждала все эти месяцы. Ей нужно знать, что произошло, чтобы двигаться дальше.

— Помнишь, как я готовился к тому большому повышению?

Она прищуривается, словно пытаясь вспомнить, потом кивает.

— Да… ну и что с того?

— Мы тогда только решили попробовать завести ребенка.

— Я помню... — говорит она почти настороженно.

— Повышение было очень важным событием. Я не мог представить себя связанным по рукам, имея дело с новорожденным... время вдруг показалось неправильным. Мне стоило просто сказать тебе, что не хочу иметь ребенка. Мы могли бы избежать всего этого.

Краска отхлынула от лица Мэллори.

— Не хочу ребенка... — медленно произносит она, словно пробуя слова на вкус.

— Видишь, в этом не было ничего особенного. Что-то маленькое и глупое, что превратилось в большую проблему, потому что я по глупости не поговорил с тобой.

В глазах Мэллори вспыхивают гнев и обида, когда она бросает вилку.

— Ничего особенного?! Ничего особенного?! Ты что, черт возьми, издеваешься надо мной? Мы неделями говорили о том, чтобы завести ребенка. Ты сказал, что взволнован! Ты проводил каждую секунду, когда мы были вместе, зарывшись глубоко в меня, рассказывая, как ты собираешься сделать мне ребенка!

Ладно, это не та реакция, которую ожидал. Я не представлял, как это ее расстроит.

— Но разве ты не видишь, что это не такая уж большая проблема. Дело не в том, что ты что-то сделала не так, или я разлюбил тебя, или что-то из того, о чем ты беспокоилась. Все случилось просто из-за недостатка общения.

— Недостатка общения, — повторяет она. — Если это все из-за этого, то ты еще больший ублюдок, чем думает Джен.

Мэллори встает из-за стола и, не говоря больше ни слова, направляется к входной двери.

— Мэллори, куда ты идешь?

Она качает головой, встречая мой растерянный взгляд своими полными слез глазами.

— Я иду домой, Скотт. Пойду домой, а потом приму душ, лягу в постель и постараюсь простить тебя за все это.

Я остаюсь стоять в ошеломленном молчании, когда она закрывает за собой дверь. Что, черт возьми, только что произошло?

Глава 11

Мэллори

Я кое-как держу себя в руках, пока не добираюсь до дома, но как только переступаю порог и вижу Джен и Зака на диване, дерущихся из-за пакета чипсов, теряю самообладание.

— Что этот ублюдок натворил на этот раз? — спрашивает Джен.

— Он не хочет иметь детей, — заикаюсь я и всхлипываю, падая на колени. Обхватываю руками живот, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

— Ты уверена? — спрашивает Зак. — Вы, ребята, всегда говорили о семье. Трое детей, две собаки, кошка и белый забор из штакетника. Если я правильно помню.

Я наполовину смеюсь, наполовину рыдаю при этом напоминании.

— Скотт наконец вспомнил, что заставило его отстраниться от меня... мы хотели завести ребенка, но он передумал.

— Вот тупой ублюдок. Я собираюсь отрезать ему яйца и засунуть их ему в глотку, — холодной решимости в голосе Джен достаточно, чтобы заставить меня прекратить рыдания.

— Нет, не надо кормить его яйцами. — Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. — С меня хватит. Завтра я позвоню Антонио, чтобы подготовить документы для развода.

Зак бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Ты уверена, что это разумно? Я имею в виду, только не бей меня, но разве такое решение не должно быть взвешенным, стоит ли торопиться с ним, пока ты так эмоциональна?

— Он не хочет детей, а я беременна. Пора отпустить и двигаться дальше. — Моя рука падает на живот. — Этот малыш заслуживает всей любви на свете, и я не стану навязывать его Скотту. Он будет противиться ему. Я отказываюсь позволить моему ребенку жить с отцом, который его не хочет.

— Мэллори!

Голос Скотта — удар по моему организму. Последние три недели я наполовину мертва. Я не разговаривала со ним, разве что попросила его оставить меня в покое. Мой адвокат отправил ему документы для развода две недели назад, и Скотт отказался подписать или даже признать, что это происходит.

— Уходи, Скотт, — говорю я, входя в дом. — Подпиши бумаги.

— Никогда, — убежденно говорит Скотт.

Я делаю то же самое, что делала каждый день в течение трех недель, захлопываю дверь перед его носом и игнорирую его. Мне удается сдерживать слезы, пока я не оказываюсь в квартире Зака.

— Он опять там? — спрашивает Зак.

— Да, он не сдается. Не знаю, что делать! — Я плачу.

— Я могу поговорить с ним...

— Нет, все в порядке. Адвокаты обо всем позаботятся.

— Мэл, ты уверена, что хочешь именно этого? — Зак меня поддерживает, хотя знаю, он не согласен с моим решением. И не он один. Как ни странно, Джен мной тоже недовольна. Она считает, что Скотт заслуживает шанса самому решить, хочет он ребенка или нет. И хотя я действительно согласна, я просто не могу выбраться из колодца боли, в который меня толкнуло его откровение.

— Ты же знаешь, что это не то, чего я действительно хочу. Мне нужен мой муж. Я хочу, чтобы он хотел иметь ребенка. И теперь я никогда не узнаю, захотел бы он попробовать завести ребенка или я буду навязывать ему ребенка, которого он не хочет. Хочу, чтобы мы были семьей, но не знаю, смогу ли когда-нибудь снова доверять ему.

— Понимаю, что он поступил дерьмово. Действительно чертовски отвратительно, но ты не счастлива. Так больше продолжаться не может.

— Знаю, Зак. Знаю…

— И ты должна рассказать Скотту о ребенке. Может быть, он тебя удивит. Он уже не тот человек, каким был, когда ты ушла от него. Даже Джен согласна, что он стал лучше. Черт, может, даже лучше, чем он был до того, как отстранился. Прошло уже несколько недель, а он все еще на улице каждый божий день. Он трудоголик, но он провел последние несколько месяцев, уходя с работы рано, приглашая тебя на свидания, готовя тебе ужин, болтаясь здесь, звоня и переписываясь, как будто не может вынести мысль о том, чтобы не разговаривать с тобой каждую минуту дня... — Зак замолкает, и я знаю, что он хочет сказать больше… он хочет сказать мне, как сильно Скотт любит меня и что мне нужно быть храбрее, чем я есть. Это суровая правда, с которой я не хочу сталкиваться, потому что не чувствую себя храброй — совсем.

Зак прав. Знаю, что это так, но мое сердце кажется таким хрупким, и я боюсь всех этих «что, если». А что, если он не хочет ребенка? Что, если он скажет, что хочет, но передумает и снова уйдет? Что, если он взволнован ребенком и счастлив быть отцом? Я эти «что, если» довела уже до абсурда.

— Ты совершенно прав.… Я просто боюсь, — признаюсь я.

— Понимаю, дорогая, но ты должна что-то сделать. Ты как будто застыла в нерешительности.

— Я подала на развод. Вряд ли можно сказать, что я уж совсем нерешительна...

Зак качает головой с грустным выражением на лице.

— Ты сделала это от злости и страха. Это не то, чего ты хочешь, и, честно говоря, это не то, что лучше для вас обоих. Позвони Скотту, расскажи ему о ребенке, и пусть будет что будет. Если он тот человек, о котором я думаю, он придет в восторг и станет сражаться вдвое сильнее, чтобы вернуть тебя.

— Ненавижу, когда ты говоришь разумно.

Зак заключает меня в объятия.

— Я просто хочу для тебя самого лучшего.

— Думаю, пришло время вести себя как взрослая…

Завтра я позвоню Скотту... может быть.

Глава 12

Скотт

Три месяца. Мэллори избегает меня уже три гребаных месяца, и я несчастен. Как будто она забрала с собой все хорошее в мире, и я остался в темноте без всякой надежды на то, что солнце снова взойдет.

— Мистер Трамбл, вы должны подписать бумаги. Адвокаты миссис Трамбл будут настаивать на разводе по умолчанию, если вы не подпишете. Вы потеряете все. Все имущество перейдет к ней вместе с солидной суммой алиментов. — Мой адвокат как заезженная пластинка. Я точно знаю, что происходит, но просто не могу. Я не буду тем, кто забьет последний гвоздь в гроб нашего брака. Должен быть способ исправить это.

— Мой ответ тот же, что и всегда. Я оспариваю развод. Я не подпишу эти чертовы бумаги. Ты мой адвокат, добейся этого.

Он начинает протестовать, но я с грохотом кладу трубку, заканчивая разговор. И только потому что мне приятно швырнуть трубку телефона, я делаю это снова. И еще раз. И снова, и потому что я официально не могу спасти наш брак, я срываю телефон со своего стола и бросаю его в стену. Он с грохотом ударяется и разбивается вдребезги.

В комнату вбегает моя секретарша.

— Мистер... Трамбл, все в порядке?

— Нет, черт возьми, нет. — Я знаю, что веду себя как придурок, Ширли не заслуживает такого отношения, но я сыт по горло. — Позвоните в техобслуживание и попросите заменить мой телефон. — Швыряю портфель на стол и сваливаю в него все бумаги со стола. — Я собираюсь работать дома. Перенеси все мои встречи на неделю.

— Но мистер Трамбл, мистер Тортон приедет сегодня...

— Чак справится, а если не справится, то найдет себе другую гребаную работу.

Глаза Ширли широко распахиваются, и она быстро соглашается и оставляет меня наедине с моей истерикой, чтобы сделать то, что прошу. Я извинюсь позже. А сейчас мне нужно убраться отсюда к чертовой матери, пока я окончательно не потерял рассудок.

Я не иду домой.… Я обнаруживаю, что припарковался у дома Зака. Снова. Перестал пытаться заставить Мэллори поговорить со мной несколько недель назад, но я не могу оставаться в стороне. Сижу на другой стороне улицы и смотрю, как она входит в здание. Тридцати секунд, которые я вижу ее, мне не хватает, но это все, что у меня есть. Я превратился в гребаного преследователя.

Стук в окно пугает меня. Я так поглощен мыслями о Мэллори, что не заметил приближения Зака. Нажимаю на кнопку и опускаю стекло.

— Приятель, ты выглядишь отвратительно.

Я издаю сардонический смешок.

— А как бы ты выглядел, если бы единственное общение с любовью всей твоей жизни состояло в том, чтобы смотреть, как она идет от машины к дому, где живет с другим мужчиной?

Зак качает головой.

— Ты же знаешь, что это не так.

— Да, знаю, но это не меняет фактов.

— И как долго ты собираешься продолжать в том же духе?

Закрываю глаза и откидываю голову на подголовник. Как долго я буду это делать? Хороший вопрос, ответ прост:

— Пока она не даст мне еще один шанс.

— Как бы то ни было, я болею за тебя. Мэл так же несчастна, как и ты.

Я достаточно эгоистичен, чтобы от знания, что она страдает, почувствовать себя счастливым. Я имею в виду, не хочу, чтобы она страдала вообще, но еще не хочу, чтобы она двигалась дальше и была счастлива без меня. Хочу, чтобы она нуждалась во мне. Хочу, чтобы она перестала быть такой чертовски упрямой.

Зак опускает руку на мое плечо в знак поддержки, прежде чем уходит. Через полчаса моя красавица жена паркует машину, и я жадно впитываю каждую деталь, пока она идет к входной двери. Я замечаю мелочи, которые раньше не видел: у нее темные круги под глазами, плечи слегка ссутулились, она выглядит измученной и очень несчастной, как и говорил Зак. Мое сердце сжимается от боли, и на одно слабое мгновение я подумываю о том, чтобы подписать бумаги и отпустить ее. А потом она оказывается за закрытой дверью, и меня вновь охватывает тоска, мне становится ясно, что я никогда не перестану бороться. Зак сказал, что она несчастна, а это значит, что она нуждается во мне так же, как и я в ней.

Неохотно уезжаю, оставляя свое сердце, чтобы вернуться в наш пустой дом и свое жалкое существование. Может быть, я напьюсь. Мне бы не помешало несколько часов забытья. Боже, мне так хреново. Когда я въезжаю в гараж, на мой телефон приходит сообщение.

У меня сердце подскакивает к горлу, когда я вижу, что оно от Мэллори.

«Мы можем встретиться завтра за ланчем?»

Требуется три попытки, чтобы напечатать ответ, потому что мои пальцы, кажется, не хотят сотрудничать. Да, конечно, просто скажите мне, когда и где, и я буду там. Я всегда буду рядом.

«В полдень у Барри подойдет?»

«Увидимся в полдень».

Наконец, это мой шанс все исправить. Я не могу, черт возьми, испортить все еще раз.

Глава 13

Мэллори

— Напиши ему, — говорит Джен. — Ты больше не можешь скрывать это от него. Скоро уже станет видно, ради всего святого! Он сам все узнает, и что ты тогда будешь делать?

Я пришла домой с работы, и меня взяли в оборот. Джен и Зак объединились против меня и не дают сорваться с крючка.

— Вся причина, по которой ты попала в эту передрягу, заключается в недостатке общения! — Джен уже практически кричит. — Чем твое поведение отличается от того, что он сделал с тобой?

Вздрагиваю, когда ее слова пронзают меня насквозь, потому что она абсолютно права. Я делаю именно то, что Скотт сделал со мной. Вздохнув, хватаю телефон и смотрю на экран, пытаясь найти нужные слова... Джен вырывает телефон у меня из рук и начинает печатать.

Через несколько секунд раздается сигнал оповещения, и Джен печатает еще одно сообщение, а затем возвращает мне телефон.

— Вот. Теперь отступать некуда.

Я читаю сообщения.

«Мы можем встретиться завтра за ланчем?»

«Да, конечно, просто скажи мне, когда и где, и я буду там. Я всегда буду рядом».

«В одиннадцать в «Барри» подойдет?»

«Увидимся в полдень».

Мне почти пора встретиться со Скоттом, и мой желудок бурлит от нервов. Уже не в первый раз я смотрю в зеркало, поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы убедиться, что моя одежда скрывает мой живот. За последнюю неделю или две он немного вырос. Я ношу свободную одежду, и пока моя рубашка не прилипает, изгиба моего живота не видно. Я абсолютно не хочу, чтобы Скотт знал, пока сперва не поговорю с ним лично.

Ресторан переполнен, когда я туда добираюсь, «Барри» — одно из лучших мест для завтрака и ланча в городе, неудивительно, что это место пользуется такой популярностью. Я оглядываю ресторан и вынуждена напомнить себе, что нужно дышать, когда мой взгляд впервые за несколько недель натыкается на Скотта. Он выглядит усталым. Несмотря на темные круги под глазами, он все еще самый горячий мужчина, которого я когда-либо видела.

Требуется огромная сила воли, чтобы не броситься прямо в его объятия. Без всякого сомнения, он обхватит меня своими большими сильными руками и прижмет к себе. Он примет меня с распростертыми объятиями и открытым сердцем. Но тогда он нащупает мой живот — и именно эта мысль заставляет меня скользнуть на скамейку напротив него, вместо того чтобы броситься к нему.

Скотт открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его, словно передумал. Мы сидим в полу-неловком молчании, просто радуясь встрече. Теперь, когда я здесь, понятия не имею, с чего начать. К счастью, появляется официантка и снимает напряжение.

— Что вы будете пить?

— Кофе для нас обоих, пожалуйста, — отвечает Скотт, и мое сердце сжимается, потому что он не знает, что я отказалась от кофе из-за ребенка. Его ребенка.

— Вообще-то, можно мне яблочного сока и воды?

— Конечно. Вы готовы сделать заказ, или вам нужна минутка?

Скотт не отвечает; он пристально изучает меня, как будто пытается понять, почему после стольких лет знакомства я не заказываю тот же напиток, что и всегда, когда завтракаю. Я ерзаю на стуле под его проницательным взглядом.

— Я готова сделать заказ... Скотт?

— О, да. Яйца не сильно зажаренные, бекон и блинчики, — бормочет он, как обычно, и знаю, что он заказал блинчики, потому что я никогда этого не делаю, хотя это то, что я действительно хочу. Быстро моргаю, пытаясь сдержать слезы, которые так и норовят пролиться. Я стала плаксой, гормоны так и скачут, и я ненавижу это. За последние несколько месяцев я плакала больше, чем за последние десять лет. Это просто смешно.

— А вы? — Официантка поворачивается ко мне, держа ручку наготове в своем блокноте для заказов.

Это еще одна вещь, которая будет отличаться, и Скотт определенно заметит. С тех пор как у меня началась утренняя тошнота, я не выношу ни запаха, ни вкуса бекона. А раньше не могла представить жизни без бекона, так что сейчас серьезное изменение в моем привычках. Не говоря уже о том, что я не могу есть свои любимые яйца всмятку.

— Яичницу-болтунью, сосиски и печенье с соусом, пожалуйста.

Скотт прищуривается, услышав мой заказ. Я просто пожимаю плечами, как будто ничего особенного не произошло. Официантка уходит, и я решаю, что пора ломать лед.

— Спасибо, что встретился со мной… — Ладно, это самое глупое, что я могла сказать, но это только начало.

— Я так рад, что ты решила встретиться со мной. Я скучал по тебе. — Искренность звенит в его словах, она помогает успокоить что-то глубоко внутри меня.

— Я тоже по тебе скучала. Мне пришлось нелегко, — признаюсь я.

Скотт перегибается через стол и хватает меня за руку. Я роняю салфетку, которую даже не заметила, как смяла. Даже этот маленький контакт — бальзам для моей души. Это еще одно доказательство того, что все мое существо тоскует по этому мужчине, и я никогда не смогу жить счастливо без него.

Боже, пожалуйста, пусть этот разговор пройдет хорошо, я умоляю.

— Мне нужно сказать тебе кое-что важное, но я не знаю, как это сказать.

Скотт крепче сжимает мою руку.

— Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

Надеюсь, через пару минут он все еще будет думать также. И при этом здесь ничего не произойдёт…

Глава 14

Скотт

Рука Мэллори в моей холодная и липкая. Она явно нервничает из-за того, что ей придется мне рассказать, и я не хочу ничего кроме как заверить ее, что не нужно беспокоиться. Она может рассказать мне все, что угодно. Мне это может не понравиться, но я готов слушать. Впервые за несколько месяцев она действительно хочет поговорить со мной. Насколько я понимаю, это победа, независимо от предмета разговора.

Она делает глубокий вдох и выпрямляется, словно укрепляя свою защиту. Что, черт возьми, она могла сказать? Пожалуйста, пусть это не будет ее желание обсудить со мной развод. Не думаю, что смогу вынести, если она лично скажет мне, что все кончено. Я почти могу забыть реальность ситуации, когда слышу это от адвокатов, но от нее, это сделало бы развод настоящим, и я не готов к этому.

И я не готов к словам, которые слетают с ее губ, потому что ошеломлен и не могу вымолвить ни слова.

— Я беременна.

Знаю, что раскрыл рот от удивления. Знаю, что смотрю на нее так, будто у нее выросла вторая голова. Знаю, что это неподходящая реакция. Внешне это, вероятно, выглядит так, будто я схожу с ума, но внутри меня переполняет жаркий и всепоглощающий восторг. Мэллори беременна моим ребенком, и я ничего так не хочу, как раздеть ее и посмотреть, как изменилось тело, чтобы приспособиться к нашему ребенку.

— Ребенок твой. — Я ненавижу, что она чувствует необходимость прояснить. Конечно, ребенок мой. Мэллори — моя.

— Ну, скажи что-нибудь, — говорит она, вытаскивая свою руку из моей. Я мгновенно чувствую потерю.

— Прости, ты застала меня врасплох.

— Ну да, ладно… — Она кусает нижнюю губу и при этом каким-то образом умудряется выглядеть одновременно обнадеженной и подавленной.

— Не могу в это поверить. Я имею в виду… — Я замолкаю, потому что вспоминаю, как ее лоно сжималось вокруг моего голого члена, и точно знаю, как это произошло, единственный раз, когда Мэллори позволила мне заняться с ней любовью, и мы не использовали презервативы. Мы никогда не пользовались презервативами, с самого первого раза. Мы сдали анализы, и Мэллори уже пила противозачаточные таблетки… у нас никогда не было причин использовать что-то еще. Не знаю, почему я решил, что она принимает таблетки. Не могу сказать, что расстроен, потому что чертовски рад, что она беременна.

— Я думал, ты принимаешь таблетки.

Гнев вспыхивает в ее глазах, и все ее тело напрягается.

— С чего бы мне принимать таблетки? В последний раз я думала, что ты хочешь попробовать завести ребенка, а потом ты не прикасался ко мне больше года!

Я не знаю, что на это ответить, потому что она не правильно меня поняла.

— Прости.

Судя по выражению ее лица, я выбрал совсем неправильные слова.

— Прости. Ты извиняешься?! — Она практически кричит и привлекает внимание других посетителей. Если бы Мэллори не была так расстроена, она бы смутилась, но сейчас не видит никого вокруг. — Знаешь что? Забудь про это. Ты свободен. Подпиши эти чертовы бумаги, Скотт. Все кончено. Все кончено. Хватит спорить. Просто… отпусти меня. — Последнее сказано со всхлипом. Когда она встает из-за стола, ее слишком большая рубашка туго обтягивает ее тело, и я отчетливо вижу округлившийся живот.

Кричу ей вслед, когда она уходит, но она игнорирует меня. Как раз в этот момент появляется официантка с подносом, нагруженным нашей едой, и я вынужден смотреть, как Мэллори выходит из ресторана. К тому времени, как бросаю деньги на нашу несъеденную еду, Мэллори уже далеко, и я остаюсь стоять на парковке в полной растерянности, не зная, что делать дальше.

Я снова привык сидеть возле дома Мэллори, ожидая, когда она мельком взглянет на меня, и это полный отстой. Прошла неделя после нашего недоразумения — именно так это и можно назвать, если бы Мэллори дала мне возможность собраться с мыслями, она бы знала, как я счастлив быть отцом.

Пассажирская дверь открывается, и Джен плюхается на сиденье, захлопывая дверцу. Она поворачивается на сиденье и сердито смотрит на меня. Если бы взгляд мог убивать, я был бы уже покойником.

— Объяснись, — говорит она в своей обычной небрежной манере.

— Что ты хочешь знать?

— Лучше, наверно, спросить, нравится ли тебе твой член?

Несмотря на мое настроение, я улыбаюсь на это. Если Джен угрожает мне телесными повреждениями, то она не полностью списала меня со счетов. Это дает мне надежду, потому что если бы она думала, что мы с Мэллори закончили, она бы не тратила свое время на не очень завуалированные угрозы.

— Я вроде как привязан к нему.

Джен закатывает глаза.

— Что случилось за обедом? Мэл не хочет говорить об этом.

— Она сказала мне, что беременна и что я свободен.

— Вот глупая идиотка, — рычит Джен. — Такая чертовски упрямая. Скажи мне, чего ты хочешь?

Это самый простой вопрос, на который я когда-либо отвечал.

— Я хочу того, чего всегда хотел. Мне нужна моя жена.

— А ребенок?

— Я хочу его больше, чем когда-либо в жизни.

Джен широко улыбается.

— Хороший ответ. Итак, что ты собираешься сделать, чтобы вернуть ее? Она убеждена, что ты не хочешь быть отцом.

— Она не хочет со мной разговаривать. Я уже пробовал.

Джен задумчиво постукивает пальцем по губам.

— Знаю! На следующей неделе ей нужно к врачу. Ты должен пойти туда и показать ей, что ты полностью в деле.

Еще одна неделя без Мэллори звучит как ад, но Джен права, если я смогу заставить ее понять, что действительно хочу нашего ребенка, она вернется ко мне. Мне просто нужно решить, что делать с собой всю следующую неделю, чтобы не потерять свой сходящий от любви разум.

Я стою посреди того, что раньше было моим домашним офисом, а теперь превратилось в детскую. Стены бледно-желтые, деревянный пол покрыт плюшевым ковром, в углу стоит кресло-качалка. Я только что закончил собирать кроватку и пеленальный столик. Адам наносит последние штрихи на фреску, которую он рисует на одной из стен, — лесная полянка с зверятами, которые соответствуют постельным принадлежностям и всему остальному в комнате. Как только он закончит, комната станет полностью идеальной.

Джен права, мне нужно доказать Мэллори, что я полностью согласен с нами и ребенком. Поход на прием к врачу — отличный первый шаг, но этого недостаточно. Вот тогда я и решил начать этот проект. Мэллори беспокоится, что я не хочу ребенка, но знаю, что еще она беспокоится, что я собираюсь вернуться к своим нескончаемым рабочим часам. Я не могу придумать лучшего способа показать ей, что этого абсолютно не так, чем превратить мой кабинет в комнату для нашего ребенка.

Когда мы купили этот дом, мы купили его с мыслью, что наша семья будет расти. Есть три гостевые спальни, которые в основном пустуют. Было бы проще переделать одну из этих комнат, но так лучше. Это физическое воплощение моего стремления к переменам.

Адам хлопает в ладоши.

— Все сделано, что думаешь?

— Это потрясающе, дружище. Спасибо, что нашел на это время.

— Без проблем. Это хорошая смена ритма от того коммерческого дерьма, которое я делаю для работы. Я имею в виду, какой художник не хочет провести выходные, рисуя милых маленьких лисичек и енотов? — говорит он почти саркастически.

— Серьезно, я ценю это. Мэллори точно понравится.

— Обращайся. Теперь просто нужно уговорить ее вернуться к такому тупице как ты обратно.

Это чертова правда.

— Ее встреча назначена на завтра. Я заберу ее с собой домой, несмотря ни на что.

Глава 15

Мэллори

Сегодня радостный день с примесью горечи. Мне делают УЗИ, и я впервые увижу своего ребенка и узнаю, мальчик это или девочка. По правде, Скотт тоже должен быть здесь рядом со мной. Я договорилась с Джен, но в последнюю минуту у нее появился срочный клиент, и ей пришлось отказаться от похода к врачу, так что теперь я сижу здесь одна в бумажном халате. Кладу руку на живот, ну вроде как одна.

Раздается резкий стук в дверь, и доктор входит в комнату. Я никогда не понимала, зачем докторам стучать, если они не ждут, пока разрешишь им войти.

— Миссис Трамбл, как вы сегодня?

— Я в порядке. Немного нервничаю и взволнована.

Он хихикает, его заметные морщины говорят о нем как о человеке, который проводит больше времени, улыбаясь, чем хмурясь. Я люблю доктора Лавлейса. Ему под пятьдесят, волосы темные с проседью. Он женат уже много лет, и у него четверо детей, которыми он всегда хвастается. Одной своей улыбкой он может заставить человека чувствовать себя совершенно непринужденно. Я благодарна за это, потому что у меня такое чувство, что мне понадобится целая куча его улыбок, чтобы пережить остаток этой беременности самостоятельно.

— Это совершенно нормально — нервничать и волноваться. Вы впервые встретитесь со своим ребенком и узнаете, кто вызвал у вас утреннюю тошноту, о которой вы рассказали медсестре.

— Фу, больше похоже на дневную тошноту.

Доктор Лавлейс сочувственно похлопывает меня по плечу.

— Иногда так бывает, но все ваши анализы идеальны, так что беспокоиться не о чем. Итак, вы готовы встретиться со своим малышом?

Мой ответ прерывается стуком в дверь. Доктор морщит лоб и идет посмотреть, кто это. Он тихо разговаривает через приоткрытую дверь, прежде чем открыть ее до конца и впустить человека с другой стороны в комнату. Я остолбенела, когда вошел Скотт.

— Извини, что опоздал, на автостраде произошла авария, и движение встало на многие мили.

Я вырываюсь из своего потрясенного молчания и прижимаю бумажный халат к своему телу, как будто он каким-то образом защитит меня от всего, что происходит. Эта глупая штука почти ничего не покрывает. Тот факт, что он открывается спереди, а не сзади, заставляет меня чувствовать себя невероятно уязвимой, когда Скотт осматривает меня с головы до ног, его взгляд постоянно возвращается к моему животу.

— Что ты здесь делаешь?

Губы Скотта изгибаются в улыбке — моей любимой улыбке, которая показывает ямочки на щеках и заставляет его глаза сиять от счастья.

— Я здесь, чтобы увидеть нашего ребенка. Я бы ни за что на свете не пропустил это событие.

— Но я думала...

Скотт сокращает расстояние между нами и обхватывает ладонями мои щеки, прижимаясь лбом к моему лбу. Он нежно целует меня в губы, а потом отстраняется, чтобы посмотреть в глаза.

— Ты ошиблась, красавица. Я чертовски счастлив, что мы создали этого маленького человечка. Знаю, что все между нами складывалось непросто, и сожалею об этом сильнее, чем могу выразить. Единственное, чего я хочу больше, чем вернуть тебя в наш дом и в мои объятия — это нашего ребенка.

Скотт обхватывает мой живот руками, и мои дурацкие гормоны заставляют меня разрыдаться.

— Не плачь, красавица. Когда я вижу, как ты расстроена меня это убивает.

Я качаю головой, потому что это не слезы печали — это слезы счастья. Я обнимаю Скотта и удовлетворенно вздыхаю, когда его губы встречаются с моими. Чувство правильности происходящего почти переполняет меня, и чувствую, что могу дышать впервые за несколько недель.

Доктор Лавлейс откашливается, и я краснею от того, как бросилась в объятия Скотта прямо перед ним. Честно говоря, я совершенно забыла, что мы не одни. Скотт улыбается мне и проводит пальцами по моей раскрасневшейся щеке.

— Я люблю тебя.

Мне не нужно видеть свое отражение, чтобы понять, что моя улыбка просто сияет.

— Я тоже тебя люблю.

— Вы готовы увидеть вашего ребенка? — спрашивает доктор Лавлейс.

Глава 16

Скотт

Меня все еще шатает, когда я помогаю Мэллори собирать вещи у Зака. Дочь. У меня будет дочь. Я не слишком мужественен, чтобы признать, что пролил пару слез, когда увидел нашу маленькую девочку на мониторе. Ее сильное сердцебиение наполнило комнату, и этот гулкий звук был лучшим, что я когда-либо слышал в своей жизни.

Люди говорят, что отцы не привязываются к своим детям, пока они не родятся, и я скажу — это чушь, потому что с первого момента, как увидел ее, я привязался. Весь мой мир перевернулся, и она стала для меня самой большой ценностью в мире. Она и ее прекрасная мать — моя жизнь.

Зак приходит с новыми коробками.

— Я рад, что вы снова вместе, ребята, но без вас здесь будет ужасно тихо.

— Ты всегда можешь найти себе другую соседку, — предлагает Мэллори. — Или ты мог бы пригласить сюда своего сверхсекретного дружка.

— Как ты... — заикается Зак.

Мэллори откидывает голову назад и смеется — первый настоящий смех, который я не слышал так давно, что и не помню.

— Потому что ты ходишь здесь как влюбленный дурак? И сколько раз ты ездил в «командировки» за последние четыре месяца? Мы оба знаем, что тебе редко приходится путешествовать по делам.

— Поймала.

— Я хочу знать, почему ты мне ничего не сказал? — Мэллори не может скрыть обиду в своем голосе.

Зак быстро обнимает ее.

— Я не хотела расхаживать вокруг, хвастаясь своими счастливыми отношениями, когда твои рушились.

Она шлепает его по руке и отталкивает.

— Ты идиот! Я была бы счастлива за тебя. Ты мой лучший друг, и неважно, через что я прохожу, я бы не позволила своим проблемам портить тебе праздник!

— Прости, прости, — говорит Зак, уворачиваясь от очередного шлепка моей злющей жены.

— Ну, и когда ты нас познакомишь?

Зак пожимает плечами.

— Даже не знаю... все очень сложно. Хорошо, но сложно. Я поговорю с ним и дам тебе знать.

Мэл одаривает его своим лучшим грозным взглядом, но отпускает — пока. Я не сомневаюсь, что она будет настойчива в своем стремлении познакомиться с новым бойфрендом Зака. Она почти так же свирепа, как Джен, когда защищает своих друзей. Я почти сочувствую бедному придурку, которому придется пройти через инквизицию Джен и Мэллори.

***

— Думаю, это все, — говорю я, складывая коробку, которую только что опустошил.

Мэллори падает на кровать.

— Ненавижу распаковывать вещи — это еще хуже, чем их паковать.

Я ухмыляюсь.

— Думаю, теперь понятно, почему половина твоих вещей все еще лежала в коробках в шкафу у Зака.

— Переезд — зло.

Я заползаю на кровать, накрывая ее своим телом, стараясь не давить на живот.

— Думаю, нам просто стоит прожить здесь следующие семьдесят лет.

— Уверена, я справлюсь с этим, — говорит Мэллори и тянет меня вниз для поцелуя.

Ее губы мягкие и все еще имеют привкус вишни, хотя я использовал любую возможность, чтобы поцеловать ее сегодня. Я не могу насытиться ею. То, что начинается как сладкая встреча губ, быстро превращается в нечто ненасытное.

Через несколько минут наша одежда свалена в кучу на полу, и Мэллори растянулась передо мной, одетая только в застенчивую улыбку и розовый румянец возбуждения.

— Ты такая красивая.

Мэллори с сомнением смотрит на меня и пытается прикрыть руками округлый живот, чувствуя стеснение. Я не позволяю ей.

— Не прячься от меня. Ты самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел.

Я провожу руками по ее животу, сопровождая прикосновение голодными поцелуями.

— Твое тело чертовски прекрасно.

Я провожу языком по ее соску, прежде чем она успевает возразить. Ее дыхание вырывается со стоном, и я делаю это снова. Она извивается подо мной, прижимаясь грудью к моему рту, молча моля о большем. Не желая разочаровывать, посасываю ее сосок губами. Выгнув спину, Мэллори зарывается пальцами в мои волосы, удерживая меня на месте, пока облизываю и посасываю сначала один сосок, потом другой.

Провожу пальцами по ее телу, обхватываю ее лоно. Она совершенно промокла, и мне не терпится попробовать ее на вкус. Мэллори откидывает голову назад и стонет мое имя, когда я провожу пальцами по ее влажной коже, слегка постукивая по клитору. Я хочу поцеловать ее тело, желаю ощутить ее вкус на своем языке, но она крепче сжимает мои волосы и притягивает мои губы к своим, отчаянно целуя меня. Когда мы отрываемся друг от друга, у нас обоих перехватывает дыхание.

— Внутри. Я хочу, чтобы ты был внутри меня сейчас, — требует Мэллори.

Я стону, потому что тоже этого хочу. Хочу чувствовать мягкие объятия ее влагалища, пока оно сжимает мой член. Но еще хочу, чтобы это понравилось Мэллори, ведь прошло много времени с тех пор, как был внутри нее. Она всегда такая чертовски тугая, я не хочу причинять ей боль. Я говорю Мэллори об этом, и маленькая шалунья просто обхватывает меня ногами и прижимается ко мне, проводя своей горячей плотью по моему члену.

— Муж, трахни меня уже. Я готова, чертовски готова принять тебя.

Мне бы хотелось думать, что я человек с сильной волей. Что я терпеливый, основательный любовник, но услышав, как она называет меня мужем, закоротило мой мозг, и я обнаружил, что толкаюсь в нее, не думая больше ни о чем. Ее лоно настолько тугое, что мне приходится прилагать усилия, чтобы войти. Она нетерпеливо приподнимает бедра. Отчаянно стараясь не причинить ей боль, я сжимаю ее бедра, удерживая неподвижно, пока полностью не вхожу. Мои яйца плотно прижаты к телу, и я действительно могу кончить от одного этого.

Черт возьми, она проверяет мою решимость во всех отношениях. Несмотря на то, что она извивается подо мной, пытаясь заставить меня двигаться, я остаюсь по самое основание, давая ей время привыкнуть. Обхватываю ладонями ее грудь, потирая большим пальцем сосок, чтобы отвлечь Мэллори. Она издает довольный стон, и ее плоть сжимается вокруг меня еще более крепко.

— Господи, детка, ты меня убиваешь. Я едва держусь.

— Тогда действуй, — говорит она, давая мне разрешение двигаться.

Я медленно отступаю от ее тела, все время глядя ей в глаза. Делаю паузу, замерев, член прямо у ее входа, затем толкаюсь. Трахаю ее жестко, пока она не начинает выкрикивать мое имя, кончает на мой член и умоляет двигаться быстрее, говоря, что больше не может выносить ожидания.

— Еще… Я хочу еще… — Я хмыкаю, пытаясь сдержать собственный оргазм. Круговыми движениями ласкаю ее клитор. Глаза Мэллори закрываются, и она сжимает мои плечи, укол ее ногтей как толчок моему члену. Мне нравится, какой дикой и раскованной она бывает в такие моменты, следуя к своему оргазму с целеустремленностью, которую редко показывает за пределами спальни.

— Вот так, красавица, кончай на мой член.

— С тобой, — стонет она.

— Да... сейчас.

Ее бедра двигаются в такт моим, и через несколько мгновений мы оба кричим от оргазма. Мое освобождение кажется бесконечным, заполняя ее до тех пор, пока оно не истекает, когда я выбиваю последний кусочек удовольствия из нас обоих. Мэллори рухнула на кровать, раскинув руки и ноги, как морская звезда, а выражение ее лица соответствует хорошо оттраханной женщине. Я падаю на кровать рядом с ней, и она тут же прижимается ко мне.

— Ммм… Муж, я люблю тебя, — сонно бормочет она.

— Я люблю тебя, жена.

***

— Боже, мне так жаль, что я отключилась вчера вечером. Просто я так устала в последнее время, — говорит Мэллори.

— Ну, сейчас в тебе растет совершенно новый человек. Во всех книгах говорится, что усталость — это совершенно нормально.

— Книгах?

Я потираю затылок, чувствуя себя немного неловко.

— Хм, да. Я решил купить несколько книг после того, как ты рассказала мне о ребенке… Я читал о беременности, детях и прочем.

— Читал? — спрашивает она шокировано.

— Конечно, я хочу быть рядом с тобой на всем пути.

Мэллори обхватывает меня руками и прижимает к себе.

— Я так чертовски тебя люблю. Это самые приятные слова на свете.

— Я тоже тебя люблю, красавица. У меня для тебя сюрприз.

Она отстраняется и одаривает меня счастливой улыбкой.

— Мне ничего не нужно, кроме тебя.

Я целую ее в лоб.

— Ну, жаль, конечно, потому что сюрприз ждет в моем кабинете.

Мэллори взвизгивает от возбуждения и убегает в то, что раньше было моим кабинетом. Я с улыбкой качаю головой… для кого-то, кто утверждает, что ненавидит сюрпризы, она действительно взволнована. Следую за ней гораздо медленнее, давая ей возможность увидеть, что я сделал.

Я стою в дверях детской и смотрю, как Мэллори бродит по комнате, трогая все подряд. Она останавливается перед фреской, которую нарисовал Адам, осматривает ее и поворачивается ко мне со слезами на глазах.

— О, Скотт, это просто великолепно, но твой кабинет...

Я сокращаю расстояние между нами и беру ее на руки, прижимая к себе.

— Разве ты не слышала? Я больше не одержимый трудоголик. У меня есть более важные вещи, чтобы зацикливаться — и это ты.

Эпилог

Пять лет спустя.

Мэллори

Сегодня день рождения Твиллы. Трудно поверить, что моей маленькой девочке четыре года. Время пролетело незаметно… Я вытираю слезы, когда наношу последние штрихи на последний кекс. Ненавижу скачущие гормоны во время беременности.

— Ма-а-ам, Бабба дернул меня за волосы!! — Твилла визжит во всю горло, вбегая в кухню и сталкиваясь с моими ногами. Я опираюсь на стойку, чтобы сохранить равновесие. Мой центр тяжести теперь смещен, быть на восьмом месяце беременности — это не шутка. — Он испортил мне косичку!

Я не могу не улыбнуться ее выходкам. Для ребенка все выглядит как вопрос жизни и смерти, а моя девочка — настоящая королева драмы.

— Милая, Бабс еще маленький, и я сомневаюсь, что он сделал это нарочно.

Она топает своей ножкой и скрещивает руки на груди в манере взрослого человека. Господи, в ее подростковом возрасте нам придется несладко.

— Посмотри, — говорит она, размахивая руками, — это гатастрофа.

— Это не катастрофа, — поправляю я, — и не трагедия. — Я быстро вытаскиваю зажим для волос и поправляю своенравную косичку. — Видишь, все исправлено.

Твилла награждает меня самой широкой, самой озорной улыбкой и убегает играть.

Раздается звонок в дверь, и я смотрю на часы — время вечеринки.

— Вот дерьмо, ты выглядишь так, будто вот-вот лопнешь, — говорит Джен, входя в комнату с моей дочерью на руках.

— Что такое дерьмо? — так невинно спрашивает Твилла.

— Господи, Джен, следи за языком!

Джен начинает громко смеяться, что только побуждает Твиллу снова произнести это слово, думая, что это что—то смешное.

— Твилла, детка, это очень взрослое слово, тетя Джен не должна была произносить его при тебе. Пожалуйста, не повторяй его.

Она смотрит на меня понимающим взглядом.

— Например, когда папа произносит «черт возьми»?

Господи помилуй.

— Именно так, — соглашаюсь я с Твиллой, стараясь не придавать большого значения тому, что она сказала еще одно слово, которое ей не следовало произносить.

— Ладно, я больше не буду говорить «дерьмо».

Снова раздается звонок в дверь, и Твилла бежит встречать очередного посетителя. Тем временем Джен практически согнулась пополам от смеха.

— О, погоди, когда родишь, тебя будет ждать расплата — вроде самки собаки.

Джен фыркает на мое альтернативное проклятие. Она скоро все поймет. Дети повторяют все подряд.

— А где Дэви? — спрашиваю я.

— Он в гостиной со Скоттом и Адамом. Вероятно, хвалятся и меряются своими «игрушками»… ну, знаешь, мужские заморочки.

Влюбленность нисколько не изменила мою подругу. Она по-прежнему резка, как всегда, и имеет тенденцию угрожать насилием всякий раз, когда кто-то пытается задеть ее или одного из ее друзей. Надеюсь, материнство сможет смягчить то, чего не сделал брак.

— О, звонил Зак и сказал, что немного задержится. По-видимому, у ребенка случилось пищевое отравление пятого уровня. Что бы это ни значило, — пожимает плечами Джен.

Я смеюсь, потому что точно знаю, что такое отравление пятого уровня — не просто целая коробка салфеток и новый наряд, а полноценная ванна. Ничто другое не исправит усталость после этого.

— Ты скоро все поймешь.

Ребенок выбирает этот момент, чтобы пнуть меня в мочевой пузырь, и я вздрагиваю. Потираю живот, потому что ребенок, кажется, не удовлетворен тем, что просто пинает меня, он потягивается, и это выглядит как что-то из фильма ужасов.

— Фу, это впечатляюще. — Я похлопываю себя по животу. — Похоже, он собирается сбежать.

Джен смотрит на меня с чем-то вроде ужаса.

— Я подумала, ты как Рипли из «Чужого» собираешься его вытащить. Это выглядит страшно... пожалуйста, скажи мне, что это ненормально.

— О, это нормально... и то, чего ты должна ожидать через несколько месяцев.

Джен издает негромкий возглас отчаяния, как раз когда парни входят в кухню. Дэви подходит сзади и обнимает ее.

— Тошнит? — спрашивает он с беспокойством.

— Нет, но моя бывшая лучшая подруга рассказывает мне все об ужасах беременности. Я думаю, что ты должен носить этого паразита все остальное время.

— Я бы хотел, чтобы ты перестала называть нашего сына паразитом, — говорит он.

— Дочь, — возражает Джен.

— Это мальчик.

Скотт смеется.

— Почему бы просто не попросить доктора сказать вам? Вы серьезно собираетесь спорить об этом следующие шесть месяцев?

— Да, — говорят они одновременно.

Эти двое действительно идеально подходят друг другу.

— Тетя Джен!! — кричит Твилла из соседней комнаты. — Приходите посмотреть на моих принцесс! Папа разрешил мне открыть подарок пораньше!

Я смотрю на мужа, приподняв бровь.

— О, он так сделал?

— Только один. Ты же знаешь, что я ни в чем не могу отказать нашей малышке.

Я качаю головой и улыбаюсь своему слишком милому мужу. Он действительно самый лучший отец. Он обожает Твиллу и Энди, и я не сомневаюсь, что он будет таким же для нового ребенка.

— Я люблю тебя, большая неженка.

— Я люблю тебя больше всех, моя прекрасная жена.

Конец.

Notes

[

←1

]

Pastasciutta с итал. языка "сухие макароны"