Ужас острова Дункан

Глава 7

Я долго лежала, не осмеливаясь выбраться из своего убежища. В конце концов выползла из-под шлюпки и заместила, что окна в доме на горе светятся по-прежнему. Невероятно, но там, наверху, веселились. Я была убеждена в этом, потому что при резких порывах ветра до меня доносились звуки пения и игры на гитаре. Мои наручные часы остались в доме, и я не могла определить, который теперь час, а в моем состоянии беспокойства и страха каждая минута казалась вечностью.

Промокшая и несчастная, я размышляла, что же мне делать. Может, ворваться в дом и взять их на испуг, но я не принадлежу к числу героинь из тех книг, что попадались мне в редакции. Дважды принимался хлестать дождь со снегом, загоняя меня обратно в мое убежище, и там уже еле слышался перебор струн и нестройное пение.

Празднуют завоевание острова Дункан, подумала я, пусть празднуют, только бы тетя с Джеффом не оказались в роли приглашенных артистов. Чтобы не думать о пытках и убийствах, я стала размышлять над тем, как же мне быть и что делать дальше, когда огни в доме погаснут и все лягут спать, не зная, жива я или нет.

В голове мелькнула безумная мысль: пробраться в дом глубокой ночью и попытаться освободить Джеффа и тетю Молли. Но когда я принялась рыться в карманах поношенного нейлонового плаща, то обнаружила, что ключ от боковой двери потерян. Итак, дом пока недоступен. Если меня поймают, нам всем, несомненно, несдобровать. Единственный шанс на спасение всех нас заключался в том, чтобы я оставалась на свободе и там знали, что я жива и нахожусь на Дункане.

Дать знать о себе можно разными способами. Потом я стала думать о более важных вопросах. Что бы ни происходило, никто и никогда еще не оказывался совершенно отрезанным от других. Герои и героини в книгах, которые я проглатывала в редакции, придумывали самые остроумные способы, чтобы выбраться из аналогичной ситуации и сообщить о себе окружающему миру. Я ломала голову над тем, как же мне найти выход, но ничего не могла придумать. Внезапно я вспомнила о «Гранате».

На «Гранате» можно найти сухую одежду; возможно, там отыщутся еда и разные полезные вещи. Например, исправный электрический фонарь. Им можно будет подать сигнал... если поблизости окажется корабль или рыбацкая лодка и на ней заметят мой SOS. На побережье Мэна всегда жили люди, которые сразу приходят на помощь тем, кто попал в беду. Оказывается, не зря дядя Джо в свое время обучил меня азбуке Морзе. Сигнал бедствия непременно кто-то услышит и сообщит береговой охране. Три тире, три точки, три тире... или три точки, три тире, три точки? Я не была уверена, но это легко проверить. Главное теперь — попасть на «Гранат» и выяснить, можно ли по радио связаться с Маскуа.

Наконец, погасло последнее окно, но благоразумие подсказывало, что лучше выждать, даже если ты промокла до нитки. Осторожность спасла меня. Я просидела, наверное, минут пять за бортом шлюпки, стуча зубами в кромешной тьме, когда неожиданно слепящий свет сильного фонаря не осветил ступеньки, ведущие от дома к морю.

Я распласталась как загнанный зверь на мокрых досках, боясь пошевелиться. К счастью, луч света скользнул, вырвав из темноты сначала причал, потом заплясал на пристани и, наконец, остановился на моем баркасе. У меня екнуло сердце, когда яркий свет залил безлюдную пристань и шлюпку, на миг задержался на ней и медленно устремился вдоль побережья к скалам.

Краем глаза я следила за тем, как длинный луч света устремился в залив, вырвав из темноты белый корпус «Граната» и затем наш быстроходный катер. Я снова быстро опустила голову, прижавшись к шлюпке. Луч света возвращался обратно...

Внезапно он погас.

Прошло не меньше часа, прежде чем у меня хватило духу покинуть мое укрытие. Дом погрузился в темноту, и лишь его расплывчатую тень можно было различить сквозь пелену дождя на скале. Ветер стих, как это часто случалось в ранние предрассветные часы. Не сводя глаз с дома, я напряглась и приподняла борт шлюпки, стараясь осторожно перевернуть ее, но не удержала, и она с оглушительным грохотом ударилась о настил. В спешке я забыла о веслах. Сбегав за ними, я вставила их в уключины, с огромным трудом столкнула шлюпку в воду и, кое-как забравшись в нее, нащупала весла.

В это время начался отлив, и шторм почти прошел. Лишь изредка с севера в бухту налетали порывы ветра. Вдали, на противоположном краю бухты, с глухим шумом волны разбивались о скалы.

Я немного пришла в себя. Даже если кто-то из них увидит или услышит меня, догнать сможет только вплавь. Я гребла осторожно и медленно, то и дело оглядываясь на катер, маячивший впереди, и на корпус «Граната», видневшийся за ним. Оба судна были развернуты носом к дому Дунканов, верный признак того, что отлив закончился и скоро начнется прилив.

Подплыв к «Гранату», я трясущимися пальцами привязала носовой фалинь шлюпки к лееру и забралась в кокпит. Из «Граната» была видна только крыша дома, зато меня легко можно было заметить, если спуститься к верхней площадке лестницы. Я облегченно вздохнула и стала присматриваться, чувствуя себя с каждой секундой все увереннее. Нащупав выключатель, я опять занервничала. Допустим, меня кто-то увидит? Но без света я была как без рук. Иного выхода нет, и я нажала на кнопку.

Ничего не произошло.

Я прислонилась к стенке каюты, тяжело дыша и обливаясь холодным потом. Но страх страхом, а надо пробираться к трапу, ведущему в рулевую рубку, расположенную посередине судна. Добравшись до выключателя, я нажала на него пальцем.

Бесполезно.

Тогда я встала за штурвал и нащупала стартер. Если мощные моторы работают, мне нечего больше бояться. Из залива, пусть это рискованно, я как-нибудь выберусь. Если до рассвета пройти на ветре поворот в пролив до того, как задует сильный ветер, можно выбраться на открытое пространство, а там меня обязательно заметят и помогут.

Но стартер молчал.

От отчаяния я даже заплакала, размазывая по щекам слезы, потом положила руки на штурвал и так стояла, всхлипывая. Наплакавшись, я решила попробовать радиопередатчик. Он тоже молчал. Теперь я поняла, что имел в виду Джейк, когда сказал, что его отец «поработал» с яхтой. Должно быть, он вывел из строя оба судна.

Впрочем, не все потеряно. По крайней мере, я остаюсь на свободе. Буду придерживаться плана, который первым придет в голову. Пусть знают, что я жива, но им меня не достать. Только бы отыскать сухую одежду, продукты, спички и самое главное — надежный источник света.

Дядя Джо всегда держал электрический фонарь в ящике для инструмента в машинном отделении среди гаечных ключей и концов. Я открыла люк и ногами нащупала стальной трап. В нос ударил резкий запах масла, трюмной воды и рыбы, от которого я чуть не задохнулась. Если в четырнадцать лет я считала машинное отделение ужасным местом, то теперь, стоя в кромешной темноте под вой ветра и барабанную дробь дождя, я считала его адом. Даже тихий плеск волн за бортом «Граната» действовал на нервы.

Преодолев три ступеньки, я замерла от ужаса: «Гранат» двигался. В этом не приходилось сомневаться. Я замерла на трапе, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой, прислушиваясь к плеску волн, бьющих в прочные доски катера. Затем о борт «Граната» с глухим стуком что-то ударилось. Судно дернулось и плавно закачалось, как будто на него прыгнул тяжеловес. Я вцепилась руками в стальные поручни, чувствуя, что теряю сознание, как вдруг в пяти шагах от меня загремела причальная цепь.

Ну конечно! Начался прилив.

Я едва не разразилась истерическим смехом. Приливная волна развернула «Гранат», и он своим бортом бил шлюпку. Послышался привычный гул, свидетельствующий о том, что прилив скоро достигнет максимума. У меня не было желания вступать в схватку со стихией, которая очень бы осложнила выход из бухты. Надо спешить.

Нащупав кедами пол машинного отделения, я впотьмах нашла ящик с инструментом, приподняла тяжелую крышку и принялась рыться в нем. Наконец мои пальцы коснулись круглого металлического предмета. Да это же фонарь! Я выпрямилась, горя от нетерпения, и нажала на выключатель. Ничего не произошло. Я снова чуть не заплакала от досады, но, взяв себя в руки, поняла, что батарейки в нем давно сели. С момента смерти дяди Джо прошло много дней. К батарейкам он всегда относился небрежно. Если эти батарейки сели, то в фонарике тети Молли стоят новые. Господи! Неужели я оставила его на причале. Ну да, я держала его в руке после того, как перевернула шлюпку...

Я, спотыкаясь, поднялась по трапу и, выбравшись из рубки, бросила взгляд в сторону нашего дома. Его по-прежнему окутывала темнота, но небо на востоке, за горной грядой, стало светлеть. Прошло гораздо больше времени, чем я думала. Скоро рассветет.

Шлюпка подо мной резко наклонилась, когда я прыгнула в нее и принялась судорожно ощупывать дно. Все напрасно. Но может быть, я сунула его туда, куда не могла проникнуть вода? Едва я сделала шаг вперед, как что-то выкатилось из-под банки, и я чуть не закричала от радости.

В кокпите я пристроилась на сиденье, держа в руках оба фонаря. В моем было разбито стекло вместе с лампочкой. Я легко вынула из него две батарейки, положила их рядом и взялась за фонарик дяди. Провозившись с неподдающейся крышкой, я вытряхнула батарейки. Внутри фонарик был весь покрыт ржавчиной. Требовалась чистка. Я выдвинула ящик из-под сиденья и нащупала там материю, вспомнив, что дядя Джо всегда в нем хранил чистую ветошь. Мои пальцы нащупали бумагу, затем холодный металлический предмет, и, как слепая, читающая по Бройлю, я принялась медленно водить по нему пальцами.

Чувство восторга захлестнуло меня. Это был пистолет дяди Джон, засунутый в глубь ящика, которым он подавал сигнал бедствия. Ракетница с двумя патронами была завернута в оберточную бумагу. Мне только оставалось дождаться, когда в дунканском заливе перестанет дуть порывистый ветер с дождем или на горизонте появится рыбачья лодка, и тогда я выстрелом привлеку их внимание! Теперь я была убеждена, что смогу спасти близких мне людей, и впервые, после того как в страхе бежала от преследователей по каменным ступенькам, поняла, что у меня появился шанс выжить. Я прочистила фонарик и вставила заряженные батарейки.

С первой попытки ничего не вышло. Тогда я оторвала полоску материи и подложила ее под батарейки. Сразу вспыхнул луч света, едва не ослепив меня, так как я уже привыкла к темноте. Я забыла про выключатель! Испугавшись, быстро прикрыла его рукой и бросила взгляд в сторону дома на острове. Пронесло.

Осторожно направив луч фонаря вниз, я принялась рыться в пожитках дяди Джо, которые он держал в гардеробе и ящиках каюты. Там я нашла прочные, хотя и испачканные краской джинсы, свитер и старую ярко-зеленую рубашку. Хорошо, что мой дядя был хрупкого телосложения, а мои джинсы держались на ремне. Не беда, что его джинсы и рукава рубашки оказались слишком длинными. Я сбросила мокрую одежду и надела сухую.

Шкафчик камбуза ломился от консервных банок. Консервы были на любой вкус. Главное, было взять столько, сколько нужно, но не больше. Затем я вспомнила про рюкзак дяди Джо, который он хранил в рулевой рубке, и поспешила туда.

Закончив приготовления, я забралась в шлюпку. Теперь приливная волна мешала плыть, и пришлось налечь на весла, чтобы добраться до причала. Небо на востоке стало еще светлее. Я привязала шлюпку к одному их швартовых колец и внимательно посмотрела на лестницу, ведущую наверх, не зная, как поступить. В доме могли проснуться, а смелости проскользнуть по открытой местности мне не хватало. Оставалось только воспользоваться тоннелем, н, хотя этот вариант мне не нравился, другого не существовало. Ну что ж, если они обнаружат мои следы на песке, это будет доказательством, что я жива, не собираюсь сдаваться и меня не так-то легко схватить.

В последнем я не сомневалась, осторожно двигаясь по выступу над береговой полосой. Поймать меня будет так же трудно, как доктора Ричарда Кимбалла из телевизионного сериала.

Быстро, с колотящимся сердцем, я преодолела последние футы скользкого уступа, раздвинула мокрые кусты и, забравшись в тоннель, осмотрелась. Если днем он казался отвратительным, то сейчас просто ужасным. Во-первых, в нем было полно грязи. Черная, мутная вода сочилась сквозь корни раскидистого плюща. Я твердо сказала себе, что если Энн смогла пройти по нему, то и я одолею, хотя поджилки у меня все-таки тряслись. Я решительно шагнула вперед, в хлюпавшее под ногами месиво. Света впереди видно не было, и это несколько обескураживало.

Не оставалось ничего другого, как включить фонарик, потому что в полной темноте идти было страшно. Но лучше бы я его не включала — со всех сторон меня обступали почерневшие и покрытые слизью стены, по которым текли струйки воды. Я медленно двигалась по мрачному тоннелю, которому, казалось, не будет конца. Рюкзак резал плечи, и каждый шаг давался с трудом. Сделав шагов пять, я страшно испугалась, услыхав за спиной какой-то звук. Замерла, боясь повернуться и направить фонарик в ту сторону. В конце концов я заставила себя посветить туда. Я увидела свои следы, оставленные кедами на влажной земле, те же стены, с которых капала воды, и ту же зияющую темноту, которая поджидала меня впереди.

Что-то метнулось вбок, я вскрикнула, лихорадочно водя фонариком по мрачным сводам тоннеля, пока не поймала лучом то, что двигалось. На меня смотрела обыкновенная бурая жаба с большими, как у кошки, глазами, так напугавшая меня. Жаба недолго думая прыгнула мне навстречу. Мои нервы не выдержали. Я бросилась бежать по длинному черному коридору, хотя еще с детства знала, что скальные жабы, водящиеся на Дункане, совершенно безвредны.

И очень быстро поняла, что совершила ошибку. Резиновые подошвы кедов скользнули по грязи, и я едва не полетела носом вперед, но успела упереться руками о стену и устояла на ногах. Трясущейся рукой я направила луч фонарика назад, но земноводное скрылось из виду. Тяжело дыша, я двинулась дальше, не видя ничего, кроме ужасной грязи и мрачных стен. Внезапно моя нога задела какой-то мягкий предмет, и я чуть не упала. В этот момент луч фонарика выхватил из темноты пространство в левой стороне тоннеля. Я осветила его и увидела несколько камер, вырубленных в скале. В одном углу лежали покрытые плесенью доски от бочек, и я предположила, что здесь мои далекие предки хранили контрабанду.

У меня мелькнула мысль, что этот ход может вести в мой дом, но запах гнили и сырости отбивал всякую охоту обозревать эти камеры. Я осветила пол и поняла, что была не одинока в своей брезгливости. Следов, ведущих в эти камеры, не было заметно. Продолжив движение по тоннелю, я вскоре почувствовала, что стало легче дышать и легкий ветерок подул в лицо. С каждым шагом его дуновение ощущалось все сильнее. Пройдя еще совсем немного, я увидела ступени, ведущие в арочный проход. Я медленно его осветила и увидела голую круглую стену, похожую на шахту, которая вела наверх. Оттуда доносилось приглушенное завывание ветра.

Постепенно я сообразила, где нахожусь. Поднявшись по ступенькам, я заглянула в шахту и увидела лестницу из ржавых и зловещих железных кольев, вогнанных в стену. Высотой она была не больше двадцати футов. Чем дольше смотришь на эти насквозь проржавевшие колья-ступени, сказала я себе, тем труднее будет подниматься.

Я скинула рюкзак с ноющих плеч, сунула в него фонарь. Обе мои руки должны быть свободными, если я хочу выбраться из этого мрачного подземелья. Если ступеньки выдержали близнецов, то должны выдержать и меня. Глубоко вздохнув, я начала восхождение.

После каждой ступеньки приходилось отдыхать, так как все тело болело от синяков и ссадин, полученных на пристани. Никогда в жизни я так не уставала.

Когда я снова подняла глаза, ветер швырнул мне в лицо мокрый снег. Преодолевая одну ступеньку за другой, я вспомнила, что неподалеку от колодца должны находиться старые деревянные сараи, в которых когда-то жили рабы. Из этого колодца они брали воду, но с отменой рабства и расцветом контрабанды роль колодца изменилась.

Железные ступеньки стали шататься под моими ногами, и я уже подумала, что мне не выбраться наверх, как вдруг моя голова оказалась над землей, и я ощутила на лице капли холодного дождя. Я ухватилась за бревенчатый сруб, сооруженный над колодцем, подтянулась и, высунувшись по пояс, легла на землю.

Какое-то время я лежала скрючившись, потом, отдохнув, села и уставилась в предрассветную мглу. Полоска света повисла на востоке, словно страшась встречи с резким ветром, дующим над Дунканом. Я ее не винила. Пронзительный холодный ветер с иголками льда прекратится теперь не скоро. На смену ему придет снег и, возможно, заморозки. Я должна где-то укрыться, но так, чтобы оставаться незамеченной. В таком месте, куда было бы трудно добраться и где я могла бы развести огонь и видеть залив, чтобы подать сигнал бедствия жителям деревень на материке с помощью костра или фонаря. Мне нужно выбрать такое укрытие, из которого я могла бы быстро выскочить в случае, если незваные гости примутся искать меня, и при этом я первая должна их увидеть.

Я медленно и с унылым видом встала на ноги, дрожа от холода. На Дункане подобное идеальное место отсутствовало. Однако в горах было полно пещер, а укромные уголки можно отыскать в больших оврагах около пастбищ для овец. Одни мне были известны, можно поискать и другие.

Ослабив лямки рюкзака, тершие плечи, я заковыляла дальше, преодолевая сильное сопротивление ветра.

Для того чтобы было легче идти, пришлось пригнуться, так как скалы не защищали от пронзительного ветра. За пастбищем начинался лес, росший на склонах гор, и под соснами можно будет передохнуть. Я знала, что там теплее и ветер туда не проникает.

Время от времени я останавливалась и оглядывалась, проверяя, не загорелось ли в доме окно и не появился ли кто-нибудь на пороге. Хотя ночь почти прошла и серая дымка уже повисла над островом, в доме было все спокойно, и никто не гнался за мной.

События минувшей ночи с их садистскими радостями утомили захватчиков, решила я, с каждым шагом все дальше удаляясь от дома.

Но вот появились первые тени от кленов, подступавших к тучным зеленым нолям. За лесом уже виднелся густой вечнозеленым кустарник.

Не останавливаясь ни на секунду и с трудом переставляя ноги, я все шла и шла. Ветер утих. Наконец показался сосновый бор. Огибая одно дерево за другим, я, как пьяная, петляла между ними, твердя точно заклинание, что нельзя останавливаться, но раз за разом на меня накатывалась чудовищная усталость, посылая сигналы предупреждения мозгу. Я заставляла себя идти. Мое спасение заключалось в том, чтобы забраться в самую чащу. Сделав еще пару шагов, я попыталась поднять голову и заметила, что деревья начинают двоиться. На деревянных ногах я осилила еще несколько ярдов, но споткнулась и упала. И сразу поняла, что мне не подняться...

* * *

Когда я открыла глаза, увидела высоко над головой зеленые сосновые ветки, сквозь которые мне на лицо падали редкие капли дождя. Я повернулась на бок и вспомнила, что успела забраться под большую ель и втащить за собой тяжелый рюкзак.

Из глубины сознания всплыл страх, мигом прогнавший сон. Я резко села, соображая, как долго я спала. Сквозь низкие ветки проступало свинцовое небо. Солнце закрывали тучи, но времени было уже довольно много. Закусив губу, я встала на колени и надела рюкзак. Судя но всему, полдень давно миновал. Отныне надо смотреть в оба. Те люди наверняка заметили плавающую в заливе шлюпку и другие следы моего присутствия на острове. Возможно, меня давно ищут!

Вскочив на ноги, я увидела за пастбищем западный скалистый берег Дункана, за которым лежал залив, но его скрывал густой туман.

Даже не видя моря, я хорошо слышала его. Волны, с глухим шумом накатывающиеся на скалистый берег, походили на отдаленные раскаты грома. Это означало только одно: прилив достиг пика, и уже полдень! А я все это время спала, дожидаясь, когда меня схватят!

Преследуемая страхом, я опять подумала о том, что надо забираться поглубже в лес, туда, где много глубоких оврагов и пещер. Лес был полон подозрительных шорохов. Ветер раскачивал верхушки сосен, и сучья скрипели и трещали в одном и том же сводящем с ума ритме. Если мои преследователи и были в лесу, то я их не видела.

На выгоне около леса бродили овцы. Они мирно щипали траву, повернувшись спиной к ветру. Пока я наблюдала за ними, со стороны Птичьей бухты наполз туман и скрыл их от меня, а вскоре из виду исчезла сосновая роща на нижней стороне склона, откуда могли появиться мои враги. Я обвела взглядом открытую местность и заметила, что пошел дождь, окутав туманной пеленой возвышенность, на которой я стояла.

Я прекратила осматривать местность и стала взбираться наверх, то и дело оглядываясь, нисколько не сомневаясь, что меня будут искать в лесу.

Видимость резко упала. Оставалось сделать шагов сто до заветного тумана, где меня будет не так-то легко найти. Туман становился гуще по мере того, как я поднималась выше. Я опять почувствовала усталость, к тому же у меня засосало под ложечкой, ведь я давно уже ничего не ела. От мыслей о еде мне стало еще тяжелее, но остановиться и открыть одну из банок я не решилась. Сначала нужно было отыскать надежное убежище.

Подъем стал круче. Уже можно было различить голую вершину сквозь просвет в тумане. Сосновые заросли поредели, и я вспомнила, что где-то неподалеку есть ущелье, а в нем — сухая пещера, где в детстве я пряталась от непогоды. Надежна ли она? Как бы она не оказалась ловушкой... или из нее есть выход? Впрочем, там я только перекушу и передохну.

Я вышла из тумана и остановилась. Передо мной было не ущелье, а сплошная каменная стена. Высокая стена, по обе стороны которой клубился густой туман. От усталости и разочарования у меня слезы брызнули из глаз. Всякий раз, когда я тешу себя надеждой на лучшее, все оборачивается к худшему. Я решила пойти влево и устало направилась в ту сторону, пролезая между обвалившимися камнями и поваленными деревьями у подножия горы.

Где-то здесь должно быть ущелье. Куда же оно подевалось? Непонятно. Я подошла к скалам, грозно возвышавшимся над пастбищем, и поняла, что с этого места до вершины мне не добраться. Если я сейчас не отыщу ущелье в густом, как молоко, тумане, придется поворачивать назад, а там можно столкнуться с преследователями, выходящими из леса...

Все-таки я отыскала проем в скале. Я узнала выступ скалы и дерево, росшее рядом. Ноги сами понесли меня туда. Слава богу, пещера нашлась! Она находилась на северной стороне, где, как мне казалось, ущелье предельно сужалось, и, возможно, там есть выход в открытое море. Корабли, направляющиеся в сторону залива Святого Лаврентия, проходят вдоль восточной части острова, и ночью я смогу разжечь костер, если в темноте увижу их огни, тогда...

Я обогнула утес и замерла от ужаса. Тропинка поворачивала в сторону, и в двадцати шагах от меня из-за большого камня показались Энн и ее брат, Джейк. На них были непромокаемые плащи, джинсы и кеды. Я узнала нейлоновый плащ тети Молли, который послала ей на Рождество в прошлом году, на Джейке был старый желтый дождевик дяди Джо.

Мы одновременно увидели друг друга, и все трое остановились от неожиданности. Я первая повернулась, собираясь бежать.

— Вот она! — закричала Энн. — Джейк, вот она. Хватай ее!

— Сейчас! — злобно заорал он.

Они бросились ко мне, но я быстро скинула рюкзак с плеч, рванула ремешок, и, когда близнецы были уже в пяти шагах от меня, мой пистолет был направлен прямо на них.

— Назад! — прошипела я. — А то выстрелю!

Брат с сестрой остановились как вкопанные. Моя правая рука дрожала больше от тяжести оружия, чем от страха. Однако пистолет сыграл свою роль. Энн заметно побледнела, так что веснушки на ее носу почернели. Казалось, еще немного, и она упадет без чувств. Челюсть у нее отвисла, а глаза расширились. Как загипнотизированная, она уставилась на большое дуло.

Я испугалась не меньше, чем они, но их растерянный вид придал мне уверенность. Вспомнив, как Энн орала, когда мы с ней схватились вчера вечером, я зло сказала:

— Пикнешь, пристрелю первую!

Она попятилась и пролепетала:

— Я буду молчать. Обещаю!

— Где ваш отец? — громко спросила я. — Отвечай!

Но Энн словно онемела. Она открыла рот, но ничего не могла произнести. За нее ответил Джейк.

— Отец? — сделал он удивленный вид. — Мы одни.

— Мне известно, что ваш отец здесь, — сказала я, направляя на него пистолет. — Не отпирайтесь. Итак, где он?

От этого жеста Джейк тоже лишился дара речи. Наконец, глубоко вздохнув, он промямлил:

— Он... и... и... и Бет в... доме!

— Что с моей тетей?

— Ничего. Ничего! Клянусь! — выдохнул он.

— А с Джеффом?

— С ним тоже ничего. Мы только... немного поработали с ним и связали, вот и все.

— Хорошо, — раздельно проговорила я. — Только без глупостей. Я вызвала береговую охрану. А теперь кругом. Оба! Марш вот за тот камень и не двигаться. Одно движение или звук — и получите вот из этой штуки! Вы слышали меня! Пошли! Помоги сестре! Видишь, она еле на ногах стоит.

Они повернулись и, еле переставляя ноги, скрылись за ближайшим валуном. Только сейчас я почувствовала, что сама трясусь как осиновый лист, когда пыталась сунуть пистолет между ног, чтобы надеть рюкзак и подтянуть лямки. Закончив возиться с рюкзаком, я подумала, что надо зарядить ракетницу, но патроны лежали на дне, под консервными банками, к тому же я могла споткнуться и упасть, и выстрел произошел бы сам собой.

Внезапно снизу послышался мужской голос. Я повернулась и бросилась в ту сторону, откуда пришла, сжимая пистолет обеими руками.

Отбежав уже довольно далеко, за спиной я услышала пронзительный голос Энн:

— Отец! Помоги! Она сошла с ума! У нее оружие, и она хочет убить нас!

Ее истеричный вопль подстегнул меня, и я побежала еще быстрее.