Ужасно скандальный брак

Глава 3

Жить на кухне было вовсе не так уж и плохо. Тепло, вкусно пахнет и по-своему уютно.

Примостившаяся в самом сердце развалин замка, она была единственным помещением, которое согласился обставить Себастьян. Старый арсенал, расположенный на восточной стороне руин, был отделан панелями, кое-как меблирован и разделен на три комнаты, служившие спальнями.

Вот уже неделя как они вернулись во Францию. Мадам ле Карре, мать владельца соседней фермы, приходила каждый день и готовила им еду. Из всех слуг остался лишь сторож, старый Морис, живший в единственной уцелевшей сторожевой башне, все еще лепившейся к полуразрушенным внешним стенам. Несколько лет назад они пытались нанять служанку для уборки, но ни одна не оставалась дольше двух недель. Местные женщины просто не могли заставить себя работать в этой «груде камней», как они выражались.

Джон целыми днями торчал в оранжерее, которую выстроил сам. Как обычно, пока он был в отъезде, все заросло сорняками. Морис наотрез отказывался ухаживать за цветами, и только уговорами и подкупом его удавалось заставить жечь угольные жаровни в самые холодные месяцы, чтобы спасти нежные растения. Но многие все равно погибали от недостатка ухода.

У Тимоти тоже были свои обязанности – уход за лошадьми, которых держали в старом парадном зале. В одной его части еще сохранились остатки потолка: вполне достаточно, чтобы укрыть животных от дождя и снега. Тимоти терпеть не мог развалин и, попадая сюда, неизменно находился в мрачном настроении. Вот и сегодня мальчик откровенно дулся, не сумев привлечь внимание Себастьяна больше чем на минуту.

Как ни странно, хотя последний и не собирался отречься от своей клятвы во имя спасения мальчика, тот ничего для него не значил. Вот Джон – дело другое. Он искренне привязался к Тимоти, зато Себастьян почти его не замечал. Тем не менее он сам решил взять на себя ответственность за подопечного и относился к своим обязанностям более чем серьезно. Для него это означало, что под его защитой мальчику ничего не грозит. Случившееся в Австрии он считал своим недосмотром, ибо чувство долга было воспитано в нем с самого рождения.

Для Джона все было куда проще. И свои отношения с Тимоти он рассматривал совершенно с иной точки зрения. У него не было ни братьев, ни сестер, а мать умерла родами. Отец много лет служил дворецким в семействе Уимиссов и обучал отпрыска тонкостям своей профессии, хотя сам Джон избрал несколько иную карьеру. Честно говоря, ему просто были не по душе высокая ответственность и власть над слугами, неизбежно связанные с должностью дворецкого.

Уимиссы были ближайшими соседями и друзьями Таунсендов, а следовательно, слуги тоже тесно общались. Поэтому Джон одним из первых узнал, что Себастьян лишился камердинера, и воспользовался возможностью занять это место. Он не мог и предположить, какие приключения его ожидают, но ни разу ни о чем не пожалел. Ему нравилось в поместье Таунсендов, и он прослужил немногим больше года до бегства Себастьяна из Англии. Себастьян не просил Джона сопровождать его в ссылку. Тот вызвался сам, поскольку привязался к молодому хозяину, считал его едва ли не родственником и не смог вынести мысли о том, что в чужих краях никто о нем не позаботится.

Но, говоря по правде, Джон втайне наслаждался новой работой, находя в ней невероятное удовлетворение, и почти сросся с новым обличьем слуги грозного наемника. Он прекрасно умел находить общий язык почти с любым человеком. В его присутствии языки неизменно развязывались, и Джону становились известны многие тайны сильных мира сего. И сейчас он жалел лишь о том, что не успел поработать в Фельбурге, прежде чем попасть в темницу. Но они не рассчитывали пробыть там больше одной ночи, так что он решил вместо этого немного отдохнуть. Что ж, выходит, он ошибся.

Им пришлось пустить коней во весь опор, чтобы поскорее покинуть пределы герцогства.

– Вряд ли они пошлют погоню, но мне не хотелось бы то и дело оглядываться, чтобы убедиться в этом, – констатировал Себастьян, наконец спешившись.

Джон был куда прагматичнее в суждениях.

– Приняв предложение герцога, мы могли бы уберечься от такой беды, как очередной враг, и сохранить возможность возвращения в Австрию. Может, он заплатил бы втрое больше вашей обычной таксы.

– И ехать в Англию? Ни за что.

Джон ожидал такого ответа, но все же попытаться стоило. За все эти годы Себастьян ни разу не поддался искушению вернуться в Англию, даже затем, чтобы узнать, как поживают отец и брат. Когда семья отреклась от него, Себастьян отрекся от семьи.

Сегодня Тимоти опоздал к обеду, и мужчины не стали его ждать.

– Может, мы хотя бы что-то отстроим? Завезем новую мебель? – спросил Джон, едва мадам ле Карре ушла к себе.

Себастьян иронически хмыкнул.

– Почему ты спрашиваешь об этом каждый раз, когда мы приезжаем сюда?

– Видите ли, сэр, дом очень велик, но пока что отделаны только кухня и спальни.

– Совершенно верно. Что нам еще нужно? Есть место, где преклонить голову и поставить тарелку, а до остального мне дела нет. Мы вообще надолго здесь не остаемся.

– Но это место можно преобразить!

– Это чертовы руины, Джон, – сухо напомнил Себастьян, – и пусть таковыми остаются.

Джон вздохнул. Он надеялся вывести Себастьяна из хандры, в которую тот впал с самого отъезда из Австрии, найдя для него хоть какое-то полезное занятие. К несчастью, Себастьян погружался в бездонную тоску каждый раз, когда речь заходила об Англии, что случалось слишком часто во время их пребывания в Фельбурге. Морис сообщил, что к нему приезжали три потенциальных клиента с предложениями работы, но Себастьян даже не потрудился расспросить о подробностях.

После обеда Джон вернулся в оранжерею. В полдень к нему присоединился Себастьян со стаканом бренди в руках. Плохой знак. Значит, тучи сгущаются.

– Скажи, Джон, все эти годы мне сопутствовала удача, или это просто цепь счастливых случайностей? – лениво осведомился Себастьян.

– Вы о чем, сэр?

– О своей карьере, разумеется. Пальцев на руках не хватит, чтобы пересчитать все случаи, когда меня могли убить или искалечить на всю жизнь, но удалось отделаться всего лишь парочкой легких ранений, несмотря на немыслимое количество видов оружия, которым меня пытались уничтожить. И до сих пор я выполнял самые невероятные поручения, которые только приходили в голову моим работодателям, прилагая при этом минимум усилий. Итак, скажи честно, это мое счастье или удивительное совпадение?

– Вы забыли включить в список еще и умение, – напомнил Джон.

Себастьян презрительно фыркнул:

– Я ничем не отличаюсь от других мастеров моей профессии. Достаточно хорошо стреляю…

– Чрезвычайно метко, – поправил Джон.

Себастьян только отмахнулся, явно посчитав возражение несостоятельным.

– Готов постоять за себя в драке…

– Вы когда-нибудь видели лицо бедняги, по которому прошелся ваш кулак? – перебил Джон.

– Но это нельзя считать выдающимися талантами, – раздраженно процедил Себастьян, – и никак не связано с моими успехами.

– Что вызвало этот приступ самоуничижения? – поинтересовался Джон, задумчиво прищурясь.

– Я рискнул придушить чертова герцога под дулами четырех пистолетов, направленных на меня. Представляешь, как велика была возможность того, что хотя бы один из охранников успеет выстрелить, прежде чем я доберусь до врага? Моя феноменальная удача продолжалась одиннадцать лет, и теперь мне как-то не по себе. На душе тяжело. Все это должно когда-то оборваться, не считаешь? Ничто не продолжается вечно.

– Собираетесь уйти на покой? – спросил Джон. – Вам совершенно ни к чему продолжать в том же духе. Может, пора обзавестись семьей?

– Семьей? – угрюмо усмехнулся Себастьян. – Такого не пожелаешь злейшему врагу. Но я подумываю испытать его.

– Что именно?

– Свое необыкновенное везение.

Господи, на этот раз его хандра зашла слишком далеко!

Джон встревоженно покачал головой. Он знал, что в глубине души Себастьян ищет смерти. Еще с той минуты, как они покинули Англию. Ничто за эти годы не смогло поколебать в нем твердого убеждения, что это он должен был погибнуть вместо Джайлза. В тот день у Дуэльного камня его честь была навеки запятнана.

– И как же вы собираетесь испытывать это самое везение? – взволнованно спросил камердинер.

И прежде чем Себастьян успел ответить, в дверях появился Морис.

– К вам посетитель, месье, – объявил он. – Дама. Проводить ее в кухню?

Последнее было сказано с усмешкой. Сторож считал совершенно возмутительным тот факт, что столь богатый и известный господин живет на кухне.

Но Себастьян даже не заметил его тона… или предпочел не заметить.

– Дама? Одна из трактирных служанок, пытающихся выиграть очередное пари? Насколько я припоминаю, их вы тоже называете дамами.

Морис покраснел. Джон постарался скрыть улыбку. Тот день, когда в старый замок явились три милашки из местного кабачка, выдался на редкость занимательным. Девицы побились об заклад, поспорив, которой из них удастся завлечь Себастьяна своими продажными прелестями. Собственно говоря, сам он был не прочь сдаться на их милость: все трое были довольно хорошенькими, но ни одна не выиграла, потому что между ними разгорелась нешуточная драка за кавалера.

После их отбытия пришлось ремонтировать кухню, а красотки, вернувшись в кабачок, продолжали драться, что привело к новому пари, на этот раз между местными завсегдатаями. К настоящему времени ставки сделали едва не половина жителей города.

– О, нет, эта одета как знатная дама, – заверил Морис. – Такая же англичанка, как вы.

Джон застонал. Впрочем, Морис может и ошибаться, и женщина – вовсе не англичанка. Но это не важно. Главное – упоминание о родине Себастьяна, и теперь его состояние только ухудшится. Он отошлет женщину назад, даже не узнав, зачем та приходила.

Так и есть.

– Скажи, что кухня закрыта и останется закрытой… для нее, – прорычал Себастьян.

– Месье? – недоуменно спросил Морис, обращаясь к Джону.

Конечно, хозяину совершенно неинтересна незнакомка, а вот остальным…

– Иди, Морис. Я о ней позабочусь, – заверил камердинер.