Ужасный Круз

Четыре Круз

Две недели спустя.

Габриэлла Холланд была плохой идеей.

Я понял это в тот вечер, когда встретил ее в баре.

В тот же вечер я отвез ее к себе домой.

На следующее утро она, небрежно пробежавшись взглядом по семейным фотографиям, висевшим на стене в гостиной, обнаженная, как в день своего рождения, призналась, что на самом деле она тоже из Фэйрхоупа.

Ее лучшая подруга, Тринити, работала в моей клинике, да и мать Габриэллы была бы рада узнать, что мы знакомы. Тесно.

Что еще оставалось делать благородному человеку?

Человеку, который, по мнению жителей Фэйрхоупа, вполне мог бы стать президентом.

Который не мог допустить и одной ошибки, но допустил как минимум четыре за ночь, в том числе и ту, что включала довольно авантюрную позу из Камасутры и результатом которой стал компромат на молодую женщину.

Я честно попробовал построить отношения с Габриэллой Холланд.

В конце концов, в ней не было абсолютно ничего плохого на первый взгляд. Объективно, она была потрясающей, в прошлом году окончила Колумбийский университет, работала блогером и инфлюенсером, продвигая косметические продукты и уличную моду в социальных сетях.

Она хотела стать домохозяйкой, нарожать милых пухленьких детишек, а я якобы хотел жену, которая сделает именно это.

Наши цели, планы и мировоззрения теоретически совпадали.

Теоретически – вот главное слово, потому что я ни за что на свете не мог больше терпеть, как она фотографировала каждую чертову вещь, которую мы ели, или делала селфи в каждом общественном туалете, ссылаясь на отличное освещение.

– Но… но почему? – Габриэлла засопела, демонстративно вытерла нос и глаза салфеткой, пытаясь справиться с дрожью.

Меня это всегда раздражало. Она дрожала, когда ела куриный салат в «Джерри и сыновьях», когда видела что-то грустное в новостях и когда в окно залетал сквозняк.

Она была такой хрупкой, такой нежной, словно ее место было в музее, а не в постели теплокровного мужчины (хотя, по иронии судьбы, надо сказать, что Габриэлла была готова сделать все, что я захочу, лишь бы я позвонил на следующий день).

– Я что-то не то сказала? Или сделала? Я не понимаю. Ты же на днях подарил мне колье!

Она сидела на краю моего дивана с мягкой обивкой цвета морской волны, ее большие глаза мерцали, как разбитое стекло.

У меня не хватило духу сказать ей, что колье я подарил ей не ради нее, а ради себя.

Я гордился тем, что был лучшим любовником в обеих Каролинах. Я дарил своим девушкам дорогие подарки, водил по самым стоящим местам, никогда не пропускал важные даты и не отпускал домой без бесплатного оргазма.

Я возлагал на себя большие ожидания.

В конце концов, я был любимцем Фэйрхоупа.

Мысль, что я могу подвести кого-то, вызывала тревогу, как бы мне ни хотелось притворяться, что это не так.

– Подожди, это из-за того случая с неорганическим бургером? – Она щелкнула пальцами, как будто ее озарило. – Наверное, я могла быть добрее с Неряшкой Несси. Просто в последнее время на меня так много всего давит: свадьба Тринити, примерка платьев подружек невесты…

– Это не имеет никакого отношения к Теннесси Тернер, – я протянул Габриэлле еще одну салфетку. Я был уверен: как только она выйдет отсюда, то начнет рыдать в полную силу. – И к тебе это тоже не имеет никакого отношения. Ты идеальная.

– Тогда почему ты бросаешь меня?

Я и сам не представляю почему, дорогая. Я лишь понимаю, что ты наскучила мне до полусмерти.

Это со мной было что-то не так, и мне нужно было понять, что именно.

Я знал, что я не асексуален, потому что как раз секс был единственной вещью, которая нравилась мне в отношениях. Со всем остальным возникали трудности.

Не было никакого поворотного момента или толчка, который бы изменил меня. Никаких некрасивых расставаний или душещипательных историй, из-за которых я бы отказался от мысли когда-нибудь завести семью.

Я вырос в прекрасном доме, с двумя любящими родителями, которые обожали друг друга. На протяжении многих лет я встречался с разными девушками. Одни отношения длились дольше, другие – меньше. Некоторые девушки были мне очень дороги, и я, безусловно, уважал их всех, но чего-то всегда не хватало.

Все выглядело нормально. Мило. Даже отлично.

И чувствовал я себя тоже нормально. Не слишком хорошо. Не слишком плохо. Как любимое блюдо в знакомом ресторане. Я никогда не разочаровывался в женщинах, с которыми был, но и никогда не был от них в восторге.

Но я хотел этого.

Хотел, чтобы кто-то вдохновлял меня совершать глупости, выталкивал из зоны комфорта, помог познать то, что было у всех мужчин моего возраста, кроме меня самого, – брак.

Но, опять же, выбирать только одну женщину, когда я мог позволить себе все что угодно в этом городе, было бессмысленно. Я могу жениться на любой девушке хоть сейчас (кроме Теннесси Тернер, такую жену я бы, честно говоря, не пожелал и злейшему врагу, если бы таковой у меня когда-нибудь был).

– Я все поняла. – Габриэлла села, хлопнув себя по бедру.

Она уже провела целую беседу сама с собой. Со стороны это выглядело странно.

– Правда? – Я сильно сомневался, но все равно продолжил разговор.

– Ты просто струсил, потому что Уайатт женится, и ты знаешь, что все будут ждать этого и от тебя. Я могу подождать, Круз. Я не давлю.

Конечно нет, никакого давления! Если бы не тот факт, что она отметила обручальные кольца в свадебных журналах и оставила их там, где я увижу. Честно говоря, я считал, что три месяца – недостаточный срок, чтобы понять, хочешь ли ты разделить с человеком подписку на Netflix, не говоря уже о предложении руки и сердца.

– Дело не в этом. Мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок.

– Пообещай мне одну вещь.

Габриэлла теперь рыдала в полный голос, и я ненавидел себя за то, что вообще лег с ней в постель. В свое оправдание скажу, я и не думал, что мне придется видеть ее на следующий день или в течение трех последующих месяцев.

– Конечно. – Я холодно улыбнулся и похлопал ее по колену. – Все что угодно, дорогая.

Она сжала мои плечи, глядя мне прямо в глаза.

– Ты всерьез все обдумаешь и дашь мне знать, когда вернешься из круиза. Я буду ждать тебя.

– Правда, в этом нет необходимости.

Я не хотел, чтобы она меня ждала.

Более того, я не хотел ждать ее.

Круизы могут проходить по-разному. Вполне возможно, что я встречу девушку, с которой случится короткая интрижка, я не хотел себя сдерживать. Не сейчас, когда уже знал, что больше не желаю провести с Габриэллой и дня.

– Тебе не обязательно ждать меня, но мне на душе будет легче, если я дождусь тебя.

Она выдавила слабую, усталую улыбку.

Мне показалось, что это очень плохой уговор, но, возможно, Габриэлле нужно было несколько дней, чтобы все переварить. Я пытался расстаться с ней уже два часа, а мы все еще продолжали ходить вокруг да около.

Казалось, это то, что заставит ее уйти, поэтому я согласился.

– Хорошо. Мы поговорим снова, когда я вернусь.

– И постарайся вспомнить, почему мы стали встречаться, – предложила она. – Может быть, это что-то в тебе разожжет.

В этот момент я уже практически выталкивал ее из своей квартиры.

Но, как только я представил, что, закрыв дверь после двух часов выматывающей ссоры, наконец смогу утешиться в объятиях единственной любви, которая никогда меня не подводила – бутылки пива, – острый красный каблук вклинился между дверью и косяком.

Я быстро открыл дверь, надеясь, что это не Теннесси Тернер с высокомерием размером с Австралию.

По другую сторону двери стояла моя мама.

У Кэтрин Костелло была прическа Нэнси Пелоси[18], изящная фигура и гардероб Джеки Кеннеди[19]. Она выглядела – и я говорю это с большой любовью – как любая богатая белая женщина, которую вы когда-либо видели в телевизионной драме девяностых годов в деловом костюме леди-начальницы.

– О, Крузи. Я ведь ничему не помешала?

Я распахнул дверь, зная, что нет смысла говорить ей, что помешала.

– Вовсе нет, мам. Входи.

– Я заметила, что у Габриэллы немного кислое настроение.

Мама начала разгружать коричневую сумку, которую принесла с собой. Несомненно, с домашней едой.

Она была во всех смыслах замечательной, властной матерью, с которой мне очень нравилось проводить время, и при этом хотелось скорее попрощаться с ней.

Сбиты с толку? Я тоже.

– Да. Мы расстались.

Я открыл холодильник, достал себе пиво и диетический лимонад, который покупал специально для матери.

– Очень жаль это слышать.

Она начала открывать контейнеры. Запахло фирменной запеканкой из стручковой фасоли и стейком.

– Извини.

Я говорил искренне, потому что был искренен.

Я хотел, чтобы мои родители были счастливы. Но не хотел связывать свою жизнь с женщиной, которая находила больше удовольствия в фотографировании десертов, чем в их поедании, и считала журнал Vogue авторитетом в области интеллектуальной литературы.

– И все же, кажется мне, что на душе у тебя неспокойно. Давай садись и поешь.

Я так и сделал, потому что, черт возьми, нет ничего лучше, чем мамина стряпня и пиво после трудного дня, независимо от того, сколько тебе лет.

Она обогнула кухонный стол и села напротив, сцепив пальцы в замок и опустив на них подбородок.

– Я здесь не для того, чтобы говорить о Габриэлле.

– Так и подумал, ведь это случилось только что. – Я отрезал кусок стейка и отправил в рот. – Чем могу помочь, мама?

– Роб Гассман вернулся в город.

Мне удалось не выплюнуть пиво и стейк.

С трудом.

– Правда, сейчас?

Она кивнула.

– Я ходила играть в бридж к миссис Андервуд. Она рассказывала о том, как ты спас того парня у Джерри, когда вдруг миссис Гассман зашла угостить нас своим знаменитым яблочным пирогом и сообщила, что он вернулся, но жизнь его потрепала. У него выдалось несколько трудных лет. Он дважды разведен, знаешь?

– Слышал.

Роб никогда не был хорош в отношениях, поэтому я почти не удивился.

– Он собирается остаться?

– Похоже на то. Он снял дом и все такое. Вниз по Нортон Крик, не очень далеко от старшей Тернер и их общего ребенка.

– Странно, что его до сих пор никто не видел.

– Думаю, он пока держится в тени. В любом случае, почему бы тебе не позвонить ему? Уверена, он будет благодарен тебе за это. Держу пари, он чувствует себя оторванным от общества и сбитым с толку после всей этой истории со старшей Тернер.

Ага.

У Теннесси Тернер не было фанатов в этом городе. На самом деле, моя мама едва примирилась с тем, что ее сестра Тринити станет нашей невесткой, настолько ей было не по себе от этого родства.

У меня были свои взгляды на мир и на культуру отмены в маленьком городке. Я не был поклонником мисс Тернер, но должен признать: многое из того дерьма, которое выливалось на нее, было похоже на ревность и мелочность.

– Конечно, – я запихнул в рот побольше запеканки. – Как только вернусь из круиза. У меня сейчас много дел на работе.

– О! Еще сын миссис Веллы, Энтони. Он сказал, что собирается поступать в медицинскую школу, и спросил, может ли отправить тебе несколько вопросов по электронной почте. Я, конечно, сказала «да».

– Конечно, – повторил я, пережевывая пищу и скрежеща зубами.

Сказать «нет» было невозможно. Я был идеальным сыном, идеальным соседом, идеальным знакомым. Всегда готовым помочь.

– И еще кое-что, прежде чем я уйду. Твой отец хочет знать, не мог бы ты просмотреть его портфель ценных бумаг, прежде чем мы отправимся в круиз. Ты же знаешь, он совершенно не разбирается в этом.

– Считай, что уже сделано. Зайду завтра.

Ага.

Быть идеальным утомительно.

Особенно когда внутри я чувствовал себя совсем иначе.

В тот момент, когда я думал, что пятидесятичасовой рабочий день не может быть длиннее, мне позвонили и попросили вернуться в клинику, потому что ребенок миссис Боровски, Дженсен, решил, что проехаться колесом игрушки «Поезд Томаса» по своей мошонке – хорошая идея.

Это был второй случай с Боровски в этом месяце, буквально две недели назад ее дочь попала ко мне с жалобой на какашки цвета радуги и размазанной ухмылкой, как у джокера.

Очевидно, маленькая Элин тогда решила, что полакомиться мелками – тоже отличная идея.

Я приехал в клинику, извлек поезд радости из орешков Дженсена и добродушно объяснил ему, что это область тела еще не раз доставит ему неприятности, а затем, с хлюпающим звуком стягивая медицинские перчатки, заметил, что Тринити, моя будущая невестка и медсестра, проскользнула в кабинет.

– Доктор Костелло.

– Пожалуйста, Тринити, зови меня Круз, когда рядом нет пациентов. Мы скоро станем семьей.

– Круз. – Тринити попробовала мое имя на вкус, застенчиво улыбаясь. – Тебя вызвали на срочную процедуру?

Она открыла один из моих картотечных шкафов и положила туда папки пациентов.

Тринити была симпатичной блондинкой с заплетенными в косу волосами, сдержанным гардеробом и слишком большим количеством веснушек. Она была воспитанной, доброжелательной и… скучной. Ее ни за что нельзя было спутать со старшей сестрой – ходячей бомбой, которая составила бы конкуренцию некоторым лучшим голливудским звездам.

По сравнению с ней Тринити была почти невзрачной. Больше всего она была похожа на ангелочка, а Теннесси – на нечто, созданное дьяволом для грехопадения.

Однако, в отличие от своей сестры, медсестра Тернер не обладала манерами дикого кабана, поэтому я не возражал, что она работала под моим началом, даже если она брала пятьсот дней отпуска в год.

– Не спрашивай, – хрипло и с усмешкой произнес я.

– Хорошо. Тогда позволь мне спросить тебя кое о чем, – она повернулась ко мне. Ее руки лежали на талии, обтянутой бледно-голубой униформой медсестры. – Можешь оказать мне услугу?

– Конечно, сестренка.

Я тепло улыбнулся, а «сестренка» добавил для того, чтобы она поняла: ни одна из вещей, которые я готов сделать, не включает ее саму.

Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, являясь официальным секс-символом города. Хотя люди продолжали принимать меня за Райана Гослинга из того фильма, где он встречался с надувной куклой, потому что у его героя были усы.

Я подумывал избавиться от них только потому, что мне все время казалось, будто люди представляют себе, как я таскаю за собой секс-куклу, но в итоге я привязался к этому ублюдку. Физически и духовно.

– Мою сестру Несси завтра нужно отвезти в порт. Ее машина сломалась, а мои родители повезут нас с Уайаттом. Плюс, с нами еще будет Мишка.

Провести час в замкнутом пространстве с Теннесси Тернер?

Не вопрос. Только вот никто бы так не ответил. Никогда.

Но я был мистером Совершенство.

Отказать – означало признать себя фальшивкой.

Кроме того, я должен был как-то оставить в прошлом тот случай с ударом по шее. В будущем нам с Теннесси предстояло провести вместе бесчисленное количество Дней благодарения, рождественских каникул и крестин детей.

Лучше решить все сейчас, пусть и необдуманно, чем снова оказаться в подобной неловкой ситуации через несколько месяцев.

– Конечно. Завтра я подвезу ее в порт.

– То есть тебе придется забрать ее из «Джерри и сыновья». Ты не против?

Я расстегнул свой белый лабораторный халат, добродушно улыбаясь.

– Там же лучшие молочные коктейли в городе. С удовольствием.

– Поможешь ей с сумками? Она не путешествует налегке.

Ни за что.

Один только лак для волос и каблуки могли бы потопить «Элейшн».

– Дорогая, считай свою сестру моей сестрой. Я помогу ей со всем, что нужно.

Тринити запищала, странно размахивая руками, словно пытаясь взлететь.

– Оу. Спасибо тебе большое! Ты лучший! – Она уже готова была уйти, но остановилась у двери, прикусив губу. – А, еще, я просто хотела сказать: так здорово, что ты с Габриэллой. Я думаю, что вы очень подходите друг другу.

А вот и тревожный звоночек.

Габриэлла до сих пор не сказала своим подругам, что мы расстались? Не сказать всем – это одно. Но не сказать лучшей подруге?

Я собирался прояснить ситуацию и убедиться, что все знают, что я свободен.

…но сначала я должен был пережить это наказание в виде круиза.