Украденная. Лакомка для Зверя

Глава 5

Катя

Я сначала даже не поверила, что он и правда вот так просто согласился отдать мне мои вещи. Потому и пошла поглядеть, когда он вышел в гараж. Думала, он пошутил или соврал, не знаю, раз и отпустить наотрез отказался. Но он просто ставит передо мной чемодан, улыбается, будто мы давние друзья, а я пришла к нему за стаканом муки, закрывает дверь и уходит.

Но, как бы там ни было, я все же остаюсь взаперти. Хотя между нами явно что-то изменилось со вчерашнего дня. Он все такой же жестковатый, но чувствуется какая-то доброта по отношению ко мне. И меня очень путают все эти мысли.

На ум приходит спасительное воспоминание о том, что в чемодане может быть мой мобильник. Я ж, когда неслась как угорелая на остановку, опаздывая на автобус, забыла телефона на столе. Андрей же такой любознательный, решил, что все мои вещи могут поместиться в этот несчастный чемоданчик. Хоть он, кажется, и прибавил в весе. Но надежда, что парень все же не сжульничал и положил в него не только мои трусы с лифчиками да штанишки, а еще и все мои документы и прочие такие важные мелочи.

На каком-то адреналине, кажется, открываю чемодан и быстро копаюсь во всем содержимом. Расстегиваю кармашки, заглядываю во все уголки. И да, среди всякой одежды есть пластиковая папка с паспортом, немного денег даже — какой заботливый и сознательный — и всякие другие бумажки. И телефон.

— Телефон! Да! — выкрикиваю на эмоциях и вдруг шугаюсь, боясь, что Артур услышит меня оттуда, где бы он сейчас ни был, придет и отнимет мобильник.

Но он же далеко. Выдыхаю.

Надо куда-то позвонить. Позвонить… Но куда? В полицию? Блин… Надо бы, но не могу пересилить себя.

— Что ты делаешь, дурёха? — спрашиваю себя, тупо пялясь в экран, не обращая внимания на восемнадцать пропущенных от Андрея и четырех от подружки, с которой экзамен сдавали вместе. — Не знаю, не знаю. Не знаю! Нет, не могу я.

Откидываю телефон на диван и смотрю на него как-то искоса. Я так не могу поступить с мужчиной. Он же и правда мне ничего плохого не делает. Или это уже, как там это называют, стокгольмский синдром? Да ну нет. Он же… Даже заботится обо мне. Поначалу я б могла сказать, что как-то странно заботится, но все же. Завтрак вот приготовил какой. Отоспаться мне дал. Да и вообще. Есть в нем что-то такое, что цепляет. Не считая офигенного члена, конечно.

— Члена, — зачем-то мечтательно повторяю и неосознанно облизываю губы.

Он не плохой, начинаю мысленно оправдывать Артура, хотя и пытается таким казаться. Может, он просто не знает, как правильно себя вести с девушкой. Очень смешанные чувства в целом, да и насчет мужчины мысли тоже полностью перемешались.

— Нет. Может, я и полная дура, но пока не буду ничего делать. Думаю, я всегда успею позвонить, если вдруг что. А пока дам ему шанс. Шанс самому принять решение: отпустить меня по-хорошему, а не с проблемами, за которые ему явно может светить даже не одна, а сразу несколько статей, или…

Беру мобильник и просто прячу его под большие подушки дивана, где его можно было бы найти, только если б сам диван кто-нибудь стал раскладывать. А здесь этого, как я понимаю, не предвидится. Отличное место.

Довольная своим решением достаю из чемодана трусики, рубашку без рукавов любимые шорты, зачем-то мысленно благодаря за них Андрея, и иду в душ. Хорошенько купаюсь и мою голову мужским шампунем. Мысли о том, что это еще одна личная вещь Артура, немного даже возбуждают. Чувствую приятный прилив внизу живота, но не начинаю развивать идею поласкать себя, подсознательно ожидая, что с этим делом мне поможет Артур, когда вернется. Он наверняка снова набросится на меня, как и в тот раз, когда ненадолго уходил.

С трудом выталкиваю эти очень странные для себя мысли из головы, осознавая, что я сама начинаю теперь думать как та маньячка. Вытираюсь, опять-таки полотенцем Артура, одеваюсь, привожу себя в порядок, будто ничего не было и я не сидела взаперти в чужом доме два дня, и возвращаюсь в зал. Рассматриваю комнату. Ищу еще что-нибудь личное об этом человеке, с которым теперь вынуждена жить под одной крышей, в одной постели. Нахожу только одну фотографию в рамке на стене, и на ней мужчина стоит сам-одинешенек. Чуть помладше, но не слишком. Слышу звук мотора, который затихает рядом с домом.

— Неужели уже вернулся? Так быстро? Говорил же, нужно на работу, или куда там.

Подбегаю к окну и выглядываю. Вижу грузовичок на подъездной дорожке, а через секунду пугаюсь, когда прямо под окном проходят двое мужчин, буквально в тридцати сантиметрах от меня, через стекло. Несут большие коробки куда-то за дом. Бегу к следующему окну в зале, чтоб увидеть, куда это они направляются. Снова проходят мимо. Хочу к следующему окну, которое в другой комнате, дергаю ручку двери — не поддается, заперта на ключ.

— Блин… — тяну. А через пару минут слышу какую-то возню… будто бы сверху, прямо над собой. — Какого? Эй! — немного повышаю голос и замолкаю. Понимаю, что они реально в дом забрались и сейчас ходят прямо надо мной, но голосить как-то страшно. Знать бы еще почему, но страшно. Решаю просто подождать. Сюда ведь они никак не должны попасть, если выбраться отсюда я не могу. А выход, как и вход, только один, и он заперт на ключ.

Вскоре все звуки и шарканья ног замолкают, и мужчины уходят, как и пришли, проходя под окнами. Видимо, уже с пустыми коробками — несут их налегке. Садятся в машину и просто уезжают.

Ну офигеть, приключение! Ничего не понимаю. Они что-то выгрузили и оставили на чердаке или на втором этаже? Это нормально вообще?

И опять шум мотора.

— Опять?

Но звуки стихают за дверью, ведущей в гараж, и через несколько секунд в дом входит Артур. С огромным букетом цветов. Просто огромнейшим, едва пролезшим в широкий дверной проем.

У меня невольно отвисает челюсть. Я в жизни не видела так много цветов в одном букете. А еще меня поразило, что они для меня. Ну а для кого ж еще? Мужчина с улыбкой и легким смущением — или мне так кажется — на лице подходит ко мне и протягивает на крепких руках всю эту красоту.

— Я не… не знаю, что и сказать.

Проскакивает мысль, что я даже не смогу удержать этот подарок, а от увиденного напрочь забываю о той беготне под окнами и на втором этаже, о которых так и хотелось спросить мужчину по возвращении. И Артур будто бы читает мои мысли:

— Они тяжелые. Лучше не поднимай, а скажи, куда поставить. Или нюхай прямо из моих рук.

Я не сдерживаюсь от звонкого смеха. Он так это сказал забавно.

Закрываю глаза и падаю лицом в это поле цветов, несколько раз глубоко вдыхаю аромат, до упоения, до опьянения и поднимаю на мужчину довольный взгляд.

— Артур, мне безумно приятно, но я не понимаю.

— Ну ты говорила, что девушки любят внимание и подарки. Вот такое внимание вы любите? То есть ты, а не вы. Ну ты поняла. Нет, я не то чтобы хвастаюсь, просто хотел сделать тебе…

— Артур… — Обхожу сбоку цветы и кладу мужчина за большие предплечья, увитые будто канатами, а не мышцами обычного человека, и без слов прошу хотя бы на пол поставить все это. Когда он выполняет, заглядываю ему в глаза: — Я понимаю, что тебе очень непривычно. Я ценю то, что ты для меня делаешь. Да что там, я просто в растерянности от этого. Мне никто еще столько цветов не дарил.

— А как же твой парень?

Оставляю его вопрос без ответа и продолжаю:

— Но это совсем не обязательно, если тебе самому это неприятно, если сложно выражать свои чувства. Нельзя же идти наперекор своим личным ощущениям. Ты такого наговорил о себе, своем отношении к девушкам, что я, признаться, и без того очень удивлена, как мягко ты со мной обходишься. Ну… — Чувствую, как лицо мигом заливает краска, а с языка еще даже не успело сорваться то, что я задумала сказать; да и мужчина так внимательно слушает, вдумчиво смотрит на меня, что пошевелить губами становится еще труднее. Но я через смущение говорю: — Не в сексе, конечно, мягким. Скажу тебе по секрету, — глупо хихикаю и на секунду отвожу взгляд, затем возвращаю к глубоко заинтересованным глазам Артура, — секс я как раз и люблю погрубее. И это я, кажется, только с тобой в себе и открыла. А цветы очень красивые, — тороплюсь сменить тему, потому что аж задыхаться начинаю от своей же прямоты и внезапной открытости. — И пахнут так, обалдеть просто! Спасибо тебе большое!

Тянусь к его щеке, чмокаю, и мужчина обнимает меня за талию, зарывается губами под волосы и с придыханием шепчет:

— Я скучал. Пару часов без тебя, и мне уже нехорошо. Но! — Он отстраняется, чтоб в глаза посмотреть. — Это еще не все.

— Как? О чем ты?

Смеется и снова легонько касается кончика моего носа указательным пальцем.

— Пойдем со мной.

Берет меня за руку и ведет к двери. Перед выходом достает из тумбы тапочки, чтоб я надела их, а не босиком шла. Выводит из дома через гараж, и мы идем вдоль фасада, тем же путем, каким проходили те рабочие под окнами. Так это что же получается, он заранее какой-то сюрприз еще приготовил мне? Сердце начинает трепыхаться в груди, будто знает что-то лучше меня. Это так удивительно, волнительно и странно.

За домом оказывается деревянная лестница, ведущая прямиком на второй этаж. Скрипучая, но вроде крепкая, раз выдерживает вес этого здоровяка.

— После тебя, малышка.

Он пропускает меня вперед и шаг в шаг поднимается за мной. Уже на самом верху открывает застекленную дверь в большую светлую комнату, буквально студию — по размерам такую же, как и весь первый этаж, только без каких-либо стен и перегородок. Лишь окна, много окон, из которых солнце ну прямо-таки заливает все вокруг. И у дальней стены стоят много-много холстов, натянутых на деревянные подрамники; два, нет, даже три мольберта — средний, побольше и прям большой такой, под разные размеры картин.

— Проходи, не бойся.

А я как раз и боюсь. Боюсь ступить через порог, потому что просто заворожена всей неожиданностью увиденного.

— Ну же. — Мужчина проходит вперед и протягивает мне руку.

Принимаю ее и иду за ним. Осторожно шлепаю в тапочках по паркетному полу к столику. Вижу на нем множество разных инструментов. Кистей, спонжей всяких, салфеток. Баночки с красками стоят. Запечатанные в прозрачную пленку палитры.

Проходя вдоль длинного стола, скольжу пальцами по всему этому и оборачиваюсь на мужчину.

— Да, Катенька, это все для тебя. Весь этаж. Чтобы ты могла продолжать заниматься любимым делом, когда только захочешь и сколько захочешь. И... Ну… Не спрашивай, почему я решил… Тебе ведь некуда идти, правда? А я вот, видишь, и не хочу, чтоб ты уходила.

— Вижу… — произношу слегка дрожащим от наплыва эмоций голосом. — Артур. Почему ты это делаешь для меня?

— Кать, ты необычная. — Он подходит ближе и кладет теплую ладонь мне на щеку. — И мне хочется тебя радовать. Может, это как-то и неправильно. Очень своеобразно. Но я не знаю, как надо. И надеюсь, ты мне поможешь понять и научиться. А еще я, кажется…

— Не говори, если сложно. Мы ведь никуда не торопимся, верно? — произношу с теплой улыбкой, прерывая признание, не будучи уверена, что смогу прямо сейчас верно отреагировать. В голове все снова перевернулось вверх дном за последние десять минут. Да, я улыбаюсь, но внутри сильно ошарашена осознанием того, что именно мужчина пытался сказать и что он действительно слишком торопит события, которых, если разобраться по сути, вообще не должно было и быть.

— Верно. Но я могу сказать вот так, — шепчет он, запуская пятерню мне в волосы на затылке. И наклоняется, чтобы поцеловать. Минует губы и сразу припадает к шее. Оставляет на коже долгий мокрый след, неотрывно спускающийся к ключице. А руки его уже вовсю блуждают по моему телу, одна из которых, не занятых волосами и грудью, уже ныряет мне в шорты.

— Ммм, ты уже в трусиках.

Черт, как же резко он переходит к делу. И как же сильно меня это заводит. Мне всегда казалось, что нужны долгие прелюдии, ласки. А теперь четко понимаю, по крайней мере с этим человеком, что достаточно одного дыхания, одного его шепота мне на ушко, и я уже мокрая, а в животе завязывается тугой узел желания. Мысли вмиг путаются, будто все возбуждение вытесняет весь здравый смысл, выключает мозг и заполняет все мое тело без остатка, до краев.

— Да, но…

— Ты не хочешь?

Что?

Не ожидала такого вопроса в лоб. Я вообще не ожидала когда-либо вопросов о том, хочу ли я секса. Думала, он всегда просто будет брать меня тогда и там, где хочет. И так, как хочет.

Но он спрашивает. А вот работать пальчиками у меня в промежности он не перестает. И я, уже чувствуя, как снова воспламеняюсь, а внизу уже не просто приятно тянет от действий мужчины, а прямо-таки ноет и скулит от желания, совсем неосознанно шепчу:

— Хочу.

И это одно слово срабатывает на мужчину, как красная тряпка на быка.

Артур

Моя маленькая. Одно слово, и с моей двери самоконтроля срывает все петли. Разворачиваю Катю к себе спиной и толкаю грудью на стол, разметая в стороны на пол все коробочки и упаковки с инструментами для рисования. Опускаюсь на колени и рывком стягиваю с нее сексуальные шортики с кружевными белыми трусиками, отчего она аж вскрикивает. Сжимаю руками и развожу в стороны ягодицы девочки и вдыхаю безумно манящий аромат секса.

Еще больше завожусь от того, как девочка поудобнее умащивается на столе и разводит перед моим лицом ножки, предоставляя возможность беспрепятственно наслаждаться самым прекрасным видом на планете. И снова попробовать ее на вкус.

Горячо и прерывисто дыша, накрываю еще плотно сомкнутые складочки губами и вытягиваю язык, проникая между ними. Чувствую, как много смазки уже выделилось у нее, и просто рычу от кайфа. И что самое… самое сексуальное, так это то, что девочка сама кладет ручки себе на ягодицы и разводит их в стороны, чтобы мне было удобнее ее ласкать.

Безумие! Настоящее сумасшествие!

Помогаю пальцами и раскрываю сладкую писечку, прокатываюсь между губками языком и нажимаю на клитор. Быстро и ритмично полизываю его, ощущая, как в такт моим движениям юлит попкой моя Катенька.

И член в штанах пульсирует желанием, до предела налитый возбуждением.

Полностью захлестнувшись этой лаской и стонами девочки, я даже забываю о своем собственном желании. Все внимание сузилось до одной единственной задачи — заставить мою малышку кричать от удовольствия, довести ее до безумия. И упиться этим ощущением самому. Только ее удовольствие важно.

— Чёрт! Артур… А-а… Не останавливайся. Да! — кричит она, кладя мне ладошку на затылок и сильнее вжимая к себе между бедер. Притягивает за волосы и двигает тазом, подмахивает движениям моего языка, задавая ритм, под который я тут же подстраиваюсь. Параллельно вхожу пальцем в ее дырочку и трахаю еще и им, оттягивая немножко в сторону, прекрасно зная, что этот хитрый метод позволяет девочке ощущать наполненность. И уже через всего несколько секунд после этого я чувствую, как наряду с более громкими стонами стенки влагалища начинают ритмично сокращаться вокруг моего пальца. Она кончает, еще сильнее прижимая мою голову к промежности. А я ни на миг не останавливаюсь и продолжаю работать и пальцем, и языком, срывая с губ девочки довольные крики.

Как же долго и сладко она кончает… Это лучшее, что происходило со мной.

— Это лучшее, что происходило со мной, — слово в слово повторяет мою мысль Катя и отпускает мои волосы. Все еще слегка содрогаясь после оргазма, она поднимается и разворачивается ко мне. Останавливается, поднимает меня пальчиками за подбородок и замирает в миллиметре от моих губ, встав на носочки.

— Моя девочка… — выдыхаю ей в рот, целую, обеими руками забравшись ей в волосы и прижав к себе.

И в этот миг ощущаю ее прикосновение у себя на вздыбленном от невероятного возбуждения члене. В шортах. Она сжимает его пальчиками одной руки, а другой стягивает шорты. Они падают на пол, и девочка тянет меня за член на себя, отступая чуть в сторону и к стене. Упирается спиной в стену, продолжая двигаться по стволу ручкой вверх и вниз. Смотрит на меня томными глазками и облизывает губки.

— Ты слишком сексуальна, чтобы я мог просто стоять и ничего не делать. Чтобы не взять тебя. Слишком, — рычу и хватаю ее за талию, поднимаю так, чтобы она только спиной упиралась в стену, и подхожу ближе на шаг.

— Вот и не стой, — шепчет она и закидывает обе ножки мне за спину.

Мои руки заняты, но Катя сама направляет головку к себе в дырочку и, отдавая мне последний взгляд, закрывает глазки, готовясь снова принять меня в себя.

И я не заставляю ее долго ждать. Ни секунды. Ни мгновения.

Подаюсь тазом вперед и раздвигаю ее складочки, врываюсь в разгоряченное тело, очень тугое и плотно обхватывающее мой член. Снова вхожу почти до упора, и Катя аж распахивает от этого глаза и открывает ротик так, будто ей не хватает воздуха, будто она задыхается… или сильно удивлена.

— Как… глубоко…

— Мне?..

— Нет! — вскрикивает она и прижимает меня ножками к себе еще сильнее.

Ловлю ее губы своими и начинаю двигать бедрами. Быстрее, сильнее, жестче. И не выпускаю губ. Хочу пить каждый ее стон, каждый крик. И она утоляет мою жажду, отдавая мне все это с жарким дыханием.

Движения становятся еще напористее, наши мокрые от пота тела скользят друг по другу. И мы оба — я уверен, что оба, я вижу и чувствую это — подходим к сладкому апогею. Кажется, моему самому сладкому.

— Катя… — впервые кричу ее имя, последний раз сильно вбивая в нее член. И начинаю кончать.

И она, одновременно со мной…

— Ты просто зверь. Да! Да, чёрт!

Как возможно еще сильнее сжимать меня изнутри, чем сейчас, я просто не знаю. Но чувствую, как все нутро девочки сокращается с каждым выстрелом спермы в нее.

Наши стоны становятся все тише, оставляя лишь шумное учащенное дыхание. И я покидаю тело девочки, опускаю ее на пол, но не выпускаю из рук. Ее ножки так дрожат, что она вряд ли сможет сама стоять. Но я и не хочу переставать ощущать ее. Потому крепко обнимаю, не выпуская тепло. Просто стоим. Пытаемся отдышаться и успокоить ритм сердца. Долго. И только потом одеваемся, вместе собираем разбросанные по полу инструменты и спускаемся на первый этаж.