Украсть собственную жену

Гарем — Harlequin — 45

Глава 1

Шейх Хасан бен Халифа аль-Кадим, одетый для верховой езды — в черные кожаные сапоги до колен, желтые штаны, белую рубашку и белую гутру, удерживаемую на голове простым черным агалем, вошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. В руке у него было только что присланное письмо из Англии. На его столе лежали еще три письма. Он швырнул новое письмо поверх остальных трех, прошагал к решетчатому окну и пристально посмотрел за оазис Аль-Кадим, где когда-то сухие кусты превратились в километры пышных зеленых инжирных рощ. За инжиром возвышались песчаные дюны, величественные, и гордые, и угрожающие. Одна сильная песчаная буря может уничтожить годы каторжных работ, а инжирные рощи станут пустошью.

Хасан вздохнул. Он отлично знал законы пустыни. Он уважал ее силу и страсть и право жить по-своему. И прямо сейчас ему хотелось оседлать своего коня Зандора, отправиться в песчаные дюны и испытать себя.

Но он знал, что это — мечта. На столе за его спиной лежали четыре письма, каждое из которых требовало, чтобы Хасан принял решение. А за пределами этих стен находился дворец. Отец Хасана, его сводный брат и тысячи других людей зависят от него.

Поэтому Зандор останется в конюшне. Повернувшись, Хасан мрачно взглянул на письма. Он открыл только одно письмо и отбросил от себя с заслуженным презрением.

Но не время прятать голову в песок.

Его внимание привлек стук в дверь — пришел его верный помощник Фейсал. Дверь открылась, и появился невысокий, худой мужчина в традиционных белых и светло-голубых арабских одеждах. Он наклонил голову, ожидая приглашения войти или приказа уйти.

— Входи, Фейсал! — нетерпеливо приказал Хасан. Иногда его раздражала приверженность Фейсала так называемому протоколу.

Еще раз почтительно поклонившись, Фейсал вошел в комнату и закрыл дверь, потом подошел и остановился в нескольких футах от стола на бесценном ковре, закрывающем полированный пол из голубого мрамора между письменным столом и дверью.

Хасан уставился на ковер. Его жена приказала положить ковер здесь, утверждая, что спартанский вид кабинета пугает посетителей. Леоне было все равно, что те, кого Хасан вызывал к себе, должны были трепетать перед ним. Она продолжала, несмотря ни на что, приносить в его кабинет картины, красивую керамику и скульптуры, созданные талантливыми мастерами небольшого государства Рахман в Персидском заливе. Хасан вскоре обнаружил, что постоянно видит перед собой предметы искусства из местных мастерских.

Он посмотрел на единственные западные предметы, которые Леона приказала принести в кабинет. Низкий столик и два мягких кресла стояли у окна, и она настаивала на том, чтобы Хасан сидел с ней за столиком по несколько раз в день. Они наслаждались видами за окном, пили чай, разговаривали и прикасались друг к другу, как влюбленные.

Сердито стащив гутру с головы, Хасан отбросил ее в сторону и сел за письменный стол.

— Итак, что ты мне скажешь? — спросил он.

— Плохие новости, сир, — предупредил Фейсал. — Шейх Абдул принимает определенные политические фракции в своем летнем дворце. Наш осведомитель подтверждает, что темы их переговоров требуют вашего самого пристального внимания.

Хасан промолчал, но выражение его лица немного ожесточилось.

— А моя жена? — сказал он.

— Шейха проживает в Испании, сир, — сообщил ему Фейсал. — Она работает со своим отцом на новом курорте Сан-Эстебан. Она наблюдает за меблировкой вилл, которые выставят на продажу.

«Она делает то, что у нее получается лучше всего», — мрачно подумал Хасан и представил перед собой свою жену. Ее длинные шелковистые волосы цвета заката в пустыне, обрамляющие красивое лицо с белой кожей, смеющиеся зеленые глаза и улыбка.

— Поверь мне, — говорила она. — Моя работа состоит в том, чтобы придавать большим пустым пространствам немного души.

Что ж, душа ушла из кабинета Хасана, когда Леона уехала из дворца.

Он вздохнул:

— Как ты думаешь, сколько у нас времени до того, как они сделают первый шаг?

Легкое напряжение Фейсала предупредило Хасана о том, что ему не понравится дальнейшее развитие событий.

— Простите меня за такие слова, сир, но, если учитывать, что мистер Итан Хейс тоже проживает в доме ее отца, вопрос действительно очень срочный.

Новость оказалась неожиданной, и Хасану потребовалась секунда, чтобы ее осмыслить. Затем он внезапно вскочил на ноги, резко повернулся и сурово уставился на песчаные дюны.

Итан Хейс. Хасан стиснул зубы, чувствуя ревность и ярость. Он повернулся к Фейсалу лицом:

— Как давно мистер Хейс проживает в Сан-Эстебане?

Фейсал нервно откашлялся.

— Семь дней.

— А кто еще знает об этом? Шейх Абдул?

— Это обсуждалось, — подтвердил Фейсал.

Хасан быстро сел за стол.

— Отмени все мои встречи до конца месяца, — приказал он. — Моя яхта пришвартована в Кадисе. Перегоните ее в Сан-Эстебан. Подготовьте мой самолет к немедленному взлету. И вызови ко мне Рафика.

Хладнокровие, с каким он отдавал приказы, не умаляло их мрачную цель.

— Если меня спросят, — подсказал Фейсал, — как мне объяснить внезапную отмену ваших встреч?

— Я буду наслаждаться отпуском и путешествовать по Средиземному морю на моей красивой новой игрушке, — язвительно произнес шейх Хасан. — И вот еще что. Я прикончу любого, кто осмелится сказать, что у моей жены появился любовник. Понятно?

Фейсал замер, осознавая возложенную на него ответственность.

— Да, сир. — Он поклонился.

Хасан мрачно кивнул. Снова оставшись один, он откинулся на спинку стула и нахмурился, пытаясь решить, как лучше справиться с проблемами. Его взгляд упал на небольшую стопку писем. Он притянул их к себе длинными пальцами, взял вскрытый конверт и вытащил из него лист бумаги. Содержание письма он проигнорировал с привычным пренебрежением, его интересовал только телефонный номер, указанный под логотипом компании. Хасан мельком взглянул на часы и поднял телефонную трубку, уверенный в том, что адвокат его жены будет в лондонском офисе в это время суток.

Завязавшийся разговор был не из приятных, а последующий разговор с тестем — тем более. Хасан положил трубку и мрачно хмурился из-за того, что сказал ему Виктор Фрейн, когда в дверь снова постучали. Он резко взглянул на дверь, когда та распахнулась и в кабинет вошел Рафик.

Тот был одет почти в такую же одежду, что и Фейсал, но на этом сходство между двумя мужчинами заканчивалось. Если Фейсал был невысоким, худым и раздражающе скромным, Рафик был великаном, который редко кому кланялся. Хасан знал, что Рафик охотно умрет за него, если его об этом попросят.

— Заходи, закрой дверь и скажи: ты готов провернуть ловкое похищение?

Карие глаза Рафика сверкнули из-под белой гутры.

— Шейх Абдул? — с надеждой спросил он.

— К сожалению, нет. — Хасан слегка улыбнулся. — На самом деле я имел в виду мою прекрасную жену Леону.

Для вечеринки Леона надела облегающее платье из золотистого шелкового шифона, расшитого бисером, и пару таких же расшитых бисером мюли. Она повернулась и посмотрелась в зеркало.

Ее прямые рыжие волосы были собраны в пучок на затылке, в ушах и на шее сверкали бриллианты. Она осторожно поправила тонкие бретельки на плечах, чтобы платье лучше село по ее стройной фигуре. За прошедший год она сильно похудела, поэтому выбрала золотистый оттенок наряда, который слегка скрадывал неестественную бледность ее кожи.

Итан ждал ее на террасе. В любом случае она не собирается никого впечатлять. Она просто подменяет своего отца, который задержался в Лондоне из-за срочных дел с семейным адвокатом. Сегодня она и деловой партнер ее отца Итан представляют компанию «Хейс-Фрейн» на рекламном ужине.

Она поморщилась, взяв подходящую черную шелковую шаль, и пошла к двери своей спальни. По правде говоря, она предпочла бы вообще не выходить из дома. Она вернулась из Сан-Эстебана всего час назад. У нее был тяжелый день, она провела его в духоте, потому что на испанской вилле, которую она готовила для продажи, не работал кондиционер.

Итан стоял, прислонившись к перилам террасы, с бокалом в руке и смотрел на закат. Услышав ее шаги, он повернулся, и на его губах заиграла одобрительная улыбка.

— Восхитительно, — тихо сказал он и выпрямился.

— Спасибо, — ответила она. — Ты и сам неплохо выглядишь.

Его серые глаза весело сверкнули. Одетый в черный смокинг и галстук-бабочку, Итан был высоким, смуглым, очень привлекательным мужчиной с легкой улыбкой. Женщины обожали его, а он обожал их, но, к счастью, взаимного обожания между Итаном и Леоной никогда не было.

Леоне нравился Итан, ей было легко с ним. Он работал архитектором в «Хейс-Фрейн». Как говорится, дайте Итану чистый лист бумаги, и он спроектирует пятидесятиэтажный небоскреб или целый курорт со спортивными клубами, торговыми центрами и виллами для отдыха.

— Выпьешь чего-нибудь? — предложил он, подходя к тележке с напитками.

Леона покачала головой.

— Лучше не надо, если ты не хочешь, чтобы я уснула после десяти часов, — отказалась она.

— Так поздно? Потом ты будешь умолять меня пригласить тебя на ночную дискотеку. — Он издевался над тем фактом, что Леона обычно ложилась спать к девяти часам.

— Ты ходишь на дискотеки? — с любопытством спросила она.

— Нет, — ответил он, подошел, взял шаль из ее руки и накинул ей на плечи. — Я могу танцевать только очень медленные танцы, желательно в затемненной комнате, чтобы никто не догадался, до чего плохой я танцор.

— Не лги. — Леона улыбнулась. — Я видела, как ты пару раз танцевал джайв.

Итан поморщился.

— Теперь я чувствую себя стариком, — пожаловался он. — Ты еще спроси, каково было танцевать рок-н-ролл в шестидесятых.

— Ты не так уж и стар. — Она по-прежнему улыбалась.

— Я родился в середине шестидесятых, — объявил он.

— Значит, ты почти ровесник Хасана…

При упоминании имени Хасана наступила тишина, и серые глаза Итана помрачнели. Он отлично знал, насколько болезненным был для Леоны прошедший год. Никто не упоминал о Хасане в ее присутствии.

— Знаешь, еще не поздно остановить это безумие, — мягко сказал Итан.

Леона глубоко вдохнула и отошла от него.

— Я не хочу это останавливать, — тихо ответила она.

— Твое сердце…

— Мое сердце не имеет права принимать решения.

— Может, тебе стоит прислушаться к тому, что оно говорит? — спросил он.

— Может, тебе стоит заняться своими делами?

Резко повернувшись на тонких каблуках, Леона отошла от Итана и встала у перил террасы. Итан загрустил.

Закатное солнце над морем поднимало тонкие огненные всполохи в красивое ярко-красное небо. Вниз по холму в солнечных лучах мерцала вилла Сан-Эстебан. Здесь, на склоне холма, было так тихо, что умолкли даже цикады. Леоне хотелось успокоиться и вернуть покой своим трепетным эмоциям.

Расшитая бисером шифоновая шаль соскользнула с ее плеч. Итан подошел и осторожно вернул шаль на место.

— Извини, — пробормотал он. — Я не хотел тебя расстраивать.

«Я сама себя расстраиваю», — печально подумала Леона.

— Я просто не могу говорить об этом, — ответила она, признаваясь в своей уязвимости, что бывало крайне редко.

— Наверное, тебе нужно выговориться, — предположил Итан.

Но она просто покачала головой. Она постоянно так делала с тех пор, как год назад приехала в лондонский дом своего отца, выглядя эмоционально разбитой. Леона объявила, что ее пятилетний брак с шейхом Хасаном бен Халифа аль-Кадимом закончился. Виктор Фрейн перепробовал все возможные способы, чтобы выяснить, что произошло. Он даже поехал в Рахман, чтобы обо всем расспросить Хасана, но наткнулся на ту же твердую стену молчания. Одно Виктор знал наверняка: Хасан чувствует себя не лучше, чем Леона, хотя его сдержанный зять умел скрывать эмоции лучше Леоны.

— Она торчит здесь, в Лондоне, а он — в Рахмане. Они не разговаривают друг с другом, вообще ни с кем не разговаривают! Но ты можешь почувствовать вибрации, которые они передают друг другу через тысячи миль. Они общаются с помощью уникальной телепатии, основанной на явных страданиях! Это ужасно, — признавался Виктор Итану. — Нужно выждать время.

В конце концов это случилось. Два месяца назад Леона без предупреждения вошла в офис своего семейного адвоката и попросила его начать бракоразводный процесс из-за непримиримых разногласий с ее супругом. Что побудило ее выбрать именно этот день, никто не понимал, а сама Леона упорно молчала. Через неделю она заболела гриппом и несколько недель провела в постели.

Выздоровев, она согласилась приехать в Сан-Эстебан и применить свои дизайнерские навыки на построенных виллах.

Она выглядела лучше. Да, она по-прежнему была очень бледной, но начала вести более приемлемую повседневную жизнь.

Итан не хотел, чтобы она отправлялась домой, поэтому он развернул Леону к себе лицом и легонько поцеловал ее в лоб.

— Пошли! — бодро сказал он. — Надо повеселиться!

Улыбнувшись, Леона кивнула и попыталась притвориться, будто с нетерпением ждет вечеринки. Когда они проходили по террасе, она почувствовала легкое покалывание в затылке и поняла, что за ними кто-то наблюдает.

Подозрение заставило ее остановиться и обернуться. Она хмуро огляделась, но не увидела ничего необычного. За годы замужества за арабским шейхом она привыкла к постоянному, хотя и очень осторожному, наблюдению.

Но сейчас наблюдение показалось ей зловещим. Она вздрогнула.

— Что-то не так? — спросил Итан.

Леона покачала головой и пошла снова, продолжая хмуриться. Сегодня она не впервые испытала это ощущение. То же самое произошло, когда она покинула курорт днем. Она всегда подозревала, что Хасан следит за ней на расстоянии.

Во дворе ждала машина с водителем. Убедившись, что Леона удобно устроилась, Итан закрыл дверцу, обошел автомобиль и сел на сиденье рядом.

Итан походил на нежно любящего кузена. Он никогда не был женат и не хотел жениться.

— Брак мешает твоим амбициям, — говорил он. — И я еще не встретил женщину, ради которой я готов от этого отказаться.

Когда Леона передала Хасану слова Итана, то ожидала услышать его насмешки. Но тот помрачнел и промолчал. В то время она думала, что он просто ревнует ее к Итану.

Прошло много времени, прежде чем Леона поняла: эта мрачность никак не связана с Итаном.

— Яхта Петронадеса впечатляет. — Мягкий низкий голос Итана прервал ее размышления. — Я смотрел, как она заходит в гавань, пока ждал тебя.

Леандрос Петронадес был главным инвестором в Сан-Эстебане. Сегодня он устраивал вечеринку для эксклюзивных гостей, которых пригласил на экскурсию по новому курорту. Гости прибывали на роскошную яхту.

— Наверное, яхта самая большая в гавани, учитывая ее вместимость, — улыбнулась Леона.

— На самом деле нет. — Итан нахмурился. — Здесь пришвартовалась яхта, которая в два раза больше этой. Скорее всего, она принадлежит одному из богатых друзей Петронадеса. Возможно, это еще один крупный инвестор.

Благодаря крупным инвесторам Сан-Эстебан несколько лет назад превратился из маленького сонного рыбацкого порта в огромный курорт.

Неожиданно Леона подумала о Хасане. Рассердившись на себя, она посмотрела в окно машины. По набережной прогуливались люди, наслаждаясь легким бризом с моря.

Она не помнила, когда в последний раз сама гуляла так свободно. Брак с арабским шейхом подразумевал определенные ограничения, не все из которых были связаны с необходимостью скрываться от мужских глаз. Хасан занимал высокое положение старшего сына и наследника небольшого, но богатого нефтью государства залива Рахман. Как его жена, Леона стала членом высшего клана Рахмана, поэтому очень быстро научилась усмирять свои желания и дважды думать, прежде чем пойти куда-нибудь, особенно в одиночку.

В прошлом году она мало гуляла, потому что было слишком много домыслов по поводу того, что она живет в Лондоне одна. В Рахмане ее знали как симпатичную шейху-англичанку. В Лондоне она была известна как женщина, отказавшаяся от прав и свобод ради брака с арабским принцем.

Автомобиль почти доехал до конца улицы, где располагалась новая гавань. Там было пришвартовано несколько больших яхт. Внимание Леоны привлекла яхта рядом с яхтой Петронадеса. Темная, она выглядела как затаившаяся хищница, готовая прыгнуть на жертву.

Выйдя из машины, Леона встала, оглядываясь, и подождала, когда к ней присоединится Итан. Она вздрогнула, поняв, что им придется пройти мимо неосвещенной яхты незнакомца.

Итан взял ее за руку. Он явно почувствовал напряжение Леоны, потому что спросил, что с ней происходит.

Внезапно вечер показался Леоне зловещим. Она не знала, что с ней. Стоит прекрасная жаркая ночь, ей двадцать девять лет, и она собирается сделать то, что делают большинство двадцатидевятилетних женщин, — она идет на вечеринку.

И вдруг, услышав шепот в темноте, она остановилась и замерла. Итан тоже встал. Покалывание в ее затылке усилилось.

— Итан, — отрезала она. — Мне это не нравится.

— Да, — кратко ответил он. — Мне тоже.

Они увидели несколько темных фигур, выходящих из тени. Перед ними были арабы в темных одеждах с суровыми лицами.

— Ох, что происходит? — выдохнула Леона.

Но она уже знала ответ. Это был страх, с которым ей пришлось жить с того дня, как она стала женой Хасана. Она — англичанка. Она вышла замуж за очень влиятельного араба. Двойная огласка, которую могло вызвать ее исчезновение, была на вес золота для политических противников Хасана и фанатиков.

Мужчины начали обступать ее и Итана со всех сторон.

— Спокойно, — произнес Итан. — Когда я скажу, разувайся и беги.

— Нет, — возразила она и крепко схватилась за рукав его пиджака, когда он попытался наброситься на одного из арабов. — Не надо. Они покалечат тебя.

— Уходи, Леона! — Он отскочил от нее и резко бросился на двоих мужчин.

Началась драка. Леона в ужасе наблюдала за происходящим. Внезапно она услышала резкий приказ на арабском языке. Обернувшись, она обнаружила, что мужчины расступились и она стоит напротив высокого, смуглого и худощавого человека в темных одеждах. От него исходила энергия силы и власти.

— Хасан? — выдохнула она в темноту.

Он кратко поклонился ей и спокойно произнес:

— Как видишь.

Глава 2

— Что происходит? — От испуга и волнения у нее перехватило дыхание. Хасану не удалось ответить. Итан выкрикнул ее имя, а потом послышались звуки потасовки. Леона уже хотела рвануть к нему, но Хасан схватил ее за руку.

— Помоги ему! — закричала она.

— Молчи, — ответил он ледяным тоном.

Леона была по-настоящему шокирована, потому что ни разу за время их совместной жизни он не говорил с ней таким тоном. Повернув голову, она удивленно уставилась на него, но Хасан даже не смотрел на нее. Его внимание было приковано к воротам. Он щелкнул пальцами, и его люди забрали с собой молчаливого Итана.

— Куда они ведут его? — с тревогой спросила Леона.

Хасан не ответил. Другой мужчина подошел к ней сзади, и она, оглянувшись, увидела еще одно знакомое лицо.

— Рафик? — пробормотала она, но Хасан отвлек ее внимание, обвив рукой за талию и притянув к себе. Их тела соприкоснулись, а взгляды встретились. Происходящее было похоже на провал в небытие. Хасан казался сердитым и таким…

— Тихо, — предупредил он. — Ты должна делать то, что я говорю. По набережной едет машина, и свидетели нам не нужны.

— Свидетели чего? — недоумевая, спросила она.

Он холодно усмехнулся и мягко произнес:

— Твоего похищения.

Стоя в его объятиях и чувствуя себя в ловушке, Леона промолчала и затаила дыхание. Фары машин внезапно осветили их. Рафик шагнул в сторону, и в следующую секунду на голову Леоны надели мешок из черного муслина. Затем Хасан отпустил ее, и мешок спустился ей до лодыжек. На ней была абайя, которую она никогда не надевала.

— Теперь у тебя есть два варианта, моя дорогая, — мрачно произнес Хасан у ее уха. — Либо ты тихо идешь с нами по собственному желанию, либо мы с Рафиком позаботимся о том, чтобы ты нам подчинилась.

— Я никогда тебе этого не прощу, — тяжело выдохнула она и пошла вперед, зажатая между Хасаном и Рафиком. Она понятия не имела, куда ее ведут.

Хасан сжал пальцами ее локоть:

— Успокойся. Я рядом.

Сквозь тонкую подошву туфель она почувствовала ребристую металлическую поверхность и холод.

— Что это? — неуверенно спросила она.

— Трап моей яхты, — ответил Хасан.

— Яхта? Новая игрушка, Хасан? — насмешливо сказала она.

— Я знал, что тебе понравится, — произнес он. — Осторожнее! — предупредил он, когда носок ее непрочной туфли зацепился за металлический выступ. Она едва не свалилась в воду. Хасан быстро подхватил ее на руки и понес на палубу.

Как только Хасан опустил ее на ноги, испуг Леоны сменился яростью. Она стащила с головы абайю и уставилась на своих похитителей. Хасан и Рафик стояли в дверных проемах каюты. На обоих были длинные черные туники под темно-синими плащами, стянутыми на талии широкими черными поясами. Темно-синие гутры обрамляли их худые темные лица. Один был с аккуратной бородкой, другой — гладко выбритый. Оба держались с ленивым высокомерием и ждали реакции Леоны.

Она подошла к ним. Волосы выскочили из ее пучка и теперь, как языки пламени, падали ей на плечи, она потеряла шаль и туфли. Она сжала кулаки.

— Я хочу видеть Итана, — холодно заявила она.

Очевидно, они меньше всего ожидали такого требования. Рафик замер, а Хасан выглядел так, будто она сильно его оскорбила. Махнув рукой, он выпроводил Рафика из каюты.

Дверь закрылась, и наступила удушающая тишина. Ни один из них не двинулся с места и не заговорил тридцать долгих, душераздирающих секунд. Хасан холодно смотрел на Леону, а она пялилась на какую-то темную точку у его правого плеча.

Леона мучительно вспоминала годы любви к этому мужчине. Пять лет воплощенных мечтаний в браке, который, по ее мнению, был настолько прочным, что ничто не могло их разлучить. Теперь она даже не могла смотреть в лицо Хасана, боясь, что чувства, которые она с трудом подавляла, вырвутся наружу волной горя. Их брак закончился. Они оба знают, что все кончено. Он не должен был так поступать с ней.

Хасан, сдержанно выдыхая, заговорил.

— Чтобы не нарушать гармонию, я предлагаю тебе воздержаться от упоминания Итана Хейса в моем присутствии, — посоветовал он, прошагал мимо нее и подошел к полированной деревянной стойке, занимавшей всю стену.

Леона проследила за движениями его стройного тела любящими глазами и почувствовала спасительную ярость.

— О ком еще мне спрашивать, если я видела, как твои люди избивают его и утаскивают прочь? — Она пошла за ним.

— Они не били его. — Он распахнул дверцу шкафа. Это был холодильник для алкогольных напитков.

— Они набросились на него, как хулиганы!

— Они не позволили ему устроить драку, — сказал Хасан.

— Он защищал меня!

— Это моя прерогатива.

Она презрительно хохотнула.

— Иногда твое высокомерие ошеломляет даже меня! — язвительно заявила она, и он с глухим стуком захлопнул дверцу холодильника.

— А твой глупый отказ следовать мудрым советам ошеломляет меня! — Хасан обернулся, и она увидела, что он рассердился. Его взгляд помрачнел, выражение лица ожесточилось, губы были поджаты в тонкую линию. Он держал в руке бутылку с минеральной водой, которую швырнул поверх шкафа, и зашагал к Леоне, решительно и угрожающе.

— Я не понимаю, что с тобой! — растерянно выпалила она. — Почему на меня нападают, если я ничего не сделала?

— Как ты смеешь спрашивать меня об этом? Мы целый год не виделись, а ты думаешь только об Итане Хейсе.

— Итан тебе не враг, — упорно настаивала она.

— Нет. — Его глаза сверкнули, и у нее замерло сердце. — Но он твой…

— Я не понимаю, о чем ты, — произнесла она.

— Замужней женщине, открыто живущей с мужчиной, который не является ее мужем, полагается суровое наказание в Рахмане.

— Ты смеешь предполагать, что я сплю с Итаном? — От обиды она округлила глаза.

— Разве нет?

Его вопрос походил на пощечину.

— Ни в коем случае!

— Докажи это, — потребовал он.

От удивления она попятилась.

— Ты же знаешь, что у нас с Итаном нет таких отношений.

— Я повторяю, — сказал он. — Докажи это!

У Леоны окончательно сдали нервы, когда она поняла, что Хасан не шутит.

— Я не могу. — Она побледнела и прибавила: — Ты же знаешь, Хасан, я бы не стала с ним спать. Ты знаешь это.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, — настаивал он, — как мне убедить моих подданных в твоей верности, если ты живешь под одной крышей с этим мужчиной?

— Но мы с Итаном ни разу не ночевали на вилле одни, — возразила она. — Мой отец всегда был с нами, но сегодня он задержался в Лондоне!

— Хватит. — Хасан кивнул. — Теперь ты понимаешь, что тебя спасли от величайшего греха в глазах нашего народа. — Он снисходительно взмахнул рукой. — Я твой спаситель, и я обязан тебя защищать.

Повернувшись, он отошел от Леоны, которая не нашлась что ответить.

— Иногда мне кажется, что ты призрак, — покачиваясь, бросила она ему вслед. — Тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу постоянно рисковать и прыгать с края обрыва?

Хасан стащил гутру с головы и взял бутылку воды.

— Тебе пора перестать дуться. — Он распахнул дверцу холодильника и взял бутылку белого вина. — Тебе надо выйти из тупика.

— Тупик? — переспросила Леона. Он считал, что их неудачный брак просто зашел в тупик. — Я не вернусь к тебе. — Она отвернулась и притворилась, что оглядывает каюту, зная, что его мрачное молчание лишает ее права выбора.

Широкий диван, занимавший почетное место у обшитой шелком стены, точно указывал, какова функция этой каюты. Хотя на самом деле внимание Леоны привлек не диван, а два больших мягких кресла у низкого столика. Ее сердце болезненно сжалось — она узнала и кресла, и столик.

Хасан заметил, что она увидела кресла. Леона казалась крайне хрупкой в тонком золотистом платье. Он отпил белого вина и почувствовал, как алкоголь обжигает его желудок.

— Ты похудела, — объявил он, наблюдая, как она поднимает голову, а ее чудесные волосы спускаются по изящной спине. Леона медленно вздохнула, чтобы успокоиться, и повернулась к нему лицом.

— Я болела гриппом, — резко ответила она.

— Это было несколько недель назад. — Он пристально наблюдал за ней на расстоянии. — После гриппа человек быстро восстанавливается.

— Ну, ты же специалист, — язвительно протянула она, зная, что Хасан никогда ничем не болел.

— Я знаю твою привычку впадать в депрессию.

— Я болела, у меня не было депрессии.

— Ты скучала по мне. Я скучал по тебе. Зачем это отрицать?

— Можно мне вина?

— Держи. — Он протянул ей бокал.

Она посмотрела на бокал, длинные темные ресницы закрыли ее красивые зеленые глаза. Она поняла, что Хасан ждет, когда она подойдет и возьмет бокал. Она прошагала по кремовому ковру и остановилась в пределах досягаемости бокала.

— Спасибо. — Взяв бокал, она сделала глоток и только потом поняла, что ее губы прикасаются к бокалу в том месте, где его касались губы Хасана.

Она сглотнула и затаила дыхание. Он знал, что она не смотрит ему в лицо точно так же, как она перестала смотреть на него за несколько недель до отъезда из Рахмана. Ему захотелось прижать Леону к себе и заставить ее взглянуть на него.

Но сейчас не время играть роль требовательного мужа. Она отвергнет его, как отвергала много раз год назад. Больше всего в воспоминаниях о тех мрачных временах его ранило не собственное гневное разочарование, а мрачное осознание того, что Леона отрицает свои желания.

— Вечеринка на яхте Петронадеса была предлогом? — внезапно спросила она.

Он усмехнулся, потому что искренне верил, что Леона думает только о том, как близко они стоят друг к другу. Но нет. Как всегда, разумная Леона удивила его.

— Вечеринка была настоящей. А вот твой отец неспроста не смог в ней участвовать.

Услышав его откровенное признание, она нахмурилась и недоуменно посмотрела ему в глаза, потом уставилась на его правое ухо.

— То есть меня схватили, потому что мой отец был…

— Ты по многим причинам сейчас стоишь здесь передо мной, моя дорогая, — прервал он ее. — Поговорим о них позже.

Она ощетинилась, услышав обращение «моя дорогая». От мысли о том, что ее собственный отец замышлял против нее, Леона помрачнела.

— Расскажи сейчас, — настаивала она.

Но Хасан только покачал головой.

— Я хочу насладиться тем фактом, что ты вернулась туда, где ты должна быть.

— Благодаря похищению? — Она вздернула подбородок, выражение ее лица стало презрительным. — Ты при помощи заговора лишил женщину права принимать самостоятельные решения.

Он скривился от ее точного описания.

— Мы по натуре романтики, — произнес он. — Мы любим драму, поэзию и трагические истории о влюбленных, которые теряют друг друга и путешествуют по адским пещерам, чтобы снова быть вместе.

На глазах Леоны выступили слезы. Он поймал бокал до того, как тот выскользнул из ее слабых пальцев.

— Наш брак — это трагедия, — хрипло сказала она ему.

— Нет. — Он поставил бокал на стол. — Ты просто хочешь настоять на своем. Но не можешь заставить себя ненавидеть меня.

— Я ведь бросила тебя.

— А потом регулярно присылала мне письма, чтобы я тебя не забывал, — протянул он.

— Письма с просьбой о разводе! — воскликнула она.

— Содержание писем не так важно, как их истинная цель. — Он улыбнулся. — Ты присылала их один раз в две недели в течение последних двух месяцев. Они меня очень утешали.

— До чего же ты самовлюбленный! Я не понимаю, почему ты не женился сам на себе!

— За что такие оскорбления? — Он вздохнул.

— Перестань преследовать меня, как жертву на охоте! — воскликнула Леона.

— Так, перестань изображать жертву.

— Я не хочу быть твоей женой, — прямо заявила она.

— А я не готов тебя отпустить, — сказал Хасан. — Итак, мы снова в тупике. Кто из нас, по-твоему, выиграет на этот раз?

Глядя на него, высокомерного и гордого, Леона точно знала, кто из них в более выгодном положении. Именно поэтому она должна держаться от него на расстоянии любой ценой. Он может сокрушить ее за секунды, и он прав: она не ненавидит его, она его обожает. Она ужасно испугалась, когда его длинные пальцы осторожно коснулись ее дрожащих губ. Леона едва не упала в обморок от ощущений, которые охватили ее с головы до ног.

Она попятилась. Он выгнул бровь и обхватил рукой ее затылок.

— Прекрати. — Она уперлась ладонью ему в грудь.

Она почувствовала его мощное тело, пульсирующее от желания и силы. Во рту у нее пересохло. Она попыталась вздохнуть, но не смогла и беспомощно подняла глаза. Их взгляды встретились.

— Ты смотришь на меня, — мягко насмехался Хасан. — Ты видишь глаза мужчины, в которых хочешь утонуть. Ты не можешь ко мне не прикасаться. И ты обожаешь мои губы, которыми я тебя целую.

— Не смей! — запротестовала Леона, видя, как он опускает голову, и задрожала. Она не хотела, чтобы он узнал, какая она безвольная трусиха.

— Почему нет? — Он лениво растянул губы в чувственной и понимающей улыбке.

— Сначала скажи мне: если я нахожусь здесь, на этой красивой яхте, которая принадлежит тебе, есть ли где-нибудь такая же яхта, где твоя вторая жена ждет своей очереди?

Во внезапно наступившей удушающей тишине Леона вдруг затаила дыхание, глядя, как бледнеет Хасан. Любой араб счел бы ее слова ужасной провокацией. Ее сердце забилось как сумасшедшее, она просто не знала, как отреагирует Хасан. Он обладал суровым характером, хотя никогда не обрушивался на нее.

Он шагнул назад и мгновенно превратился в хладнокровного принца.

— Ты обвиняешь меня в несправедливом обращении с женами? — спросил он.

— Значит, ты взял вторую жену, — прошептала она и решила, что сейчас рассыплется на тысячи осколков.

То, что произошло дальше, стало для Хасана неожиданностью. Он был слишком зол, чтобы видеть что-либо, кроме собственной оскорбленной гордости. Леона повернулась и побежала прочь. К тому моменту, когда он собрался с мыслями, чтобы пойти за ней, Леона уже выскочила за дверь, заливаясь слезами.

Хасан услышал, как Рафик кричит, а потом от вопля Леоны содрогнулся воздух. Она упала на кремовый ковер, который застилал каюты и широкие трапы, ведущие вниз в главную каюту.

Глава 3

Ругаясь и проклиная все на свете, Хасан ходил около кровати, как тигр в клетке, пока испанский медик осматривал Леону на яхте.

— Насколько я могу судить, переломов нет, — сказал врач. — Сотрясения мозга тоже нет.

— Тогда почему она без сознания?! — яростно прорычал Хасан.

— От шока, — предположил медик, осторожно кладя на кровать безвольную руку Леоны. — Прошло всего несколько минут.

«Но несколько минут кажутся целой жизнью, когда ты чувствуешь себя крайне виноватым и сожалеешь, что не оказался на ее месте», — подумал Хасан.

— Нужен холодный компресс.

— Рафик! — Хасан щелкнул пальцами, приказывая.

Леона вздрогнула от резкого звука. Хасан тут же склонился к ней, а медик отошел в сторону.

— Открой глаза. — Хасан осторожно повернул ее лицо.

Подняв веки, она безучастно посмотрела на него.

— Что случилось? — спросила она.

— Ты упала с трапа, — прохрипел Хасан. — А теперь скажи, где у тебя болит.

Она нахмурилась.

— Где у тебя болит? — повторил он.

Она снова закрыла глаза, мысленно оценивая свое состояние, и слегка покачала головой.

— Я в порядке. — Она открыла глаза, уставилась на Хасана в упор и увидела его беспокойство, обиду и осознание вины. А потом она вспомнила, почему упала.

В ее глазах стояли слезы.

— Ты действительно это сделал? — прошептала она.

— Нет, — ответил он и обратился к врачу и Рафику: — Уходите!

Они снова остались одни. Это было опасно. Хасан так сильно хотел ее поцеловать, что едва дышал. Они принадлежат друг другу. Им нельзя враждовать.

— Нет, не двигайся! — приказал он, когда она попыталась встать. — Даже не дыши, если не нужно! Почему женщины такие глупые? — выпалил он. — Ты оскорбила меня своими подозрениями. Ты потребовала от меня ответа, а когда он тебе не понравился, ты начала мучить меня своей болью!

— Я не планировала падать с трапа, — заметила она.

— Я говорил не о падении! — рявкнул он и впился взглядом в ее растерянные, обиженные, уязвимые глаза. — О Боже, дай мне силы, — выдохнул он и припал к ее губам.

Леона не оттолкнула его, она ждала его поцелуя. Она так соскучилась по нему! Запустив руки под его тунику, она почувствовала сильное биение его сердца, потом обхватила пальцами его плечи.

Хасан принялся ласкать ее грудь и изящные изгибы фигуры, но это быстро закончилось. Он вдруг плавно поднялся с дивана и отвернулся от Леоны, пытаясь совладать с собой.

— Почему ты остановился? — выдохнула она в полном замешательстве.

— Мы не животные, — огрызнулся он. — Нам надо решать проблемы, а не бросаться друг на друга, как голодным.

Ей показалось, что он вылил ей на голову ведро холодной воды. Придя в себя, Леона прерывисто вздохнула.

— Какие проблемы? — язвительно спросила она. — Ты хочешь узнать, что у нас осталось, кроме отличного секса?

Он не ответил, а только выгнул бровь и с суровым видом осушил бокал с вином. Он крайне редко употреблял алкоголь, и только тогда, когда был в состоянии настоящего стресса.

Она осторожно опустила ноги на пол и объявила:

— Я хочу домой.

— Эта яхта будет твоим домом следующие несколько недель.

Поднявшись на ноги, Леона уставилась на напряженную спину Хасана. Она часто видела его спину в те несколько месяцев недопонимания, после чего в конце концов уехала от него.

— Где мои туфли?

Удивительно, но обычный вопрос заставил Хасана обернуться и посмотреть ей на ноги.

— Они у Рафика.

«Дорогой Рафик, — подумала Леона, — верный соучастник преступления Хасана». Рафик был из рода аль-Кадим. Он учился в тех же школах и университетах, что и Хасан. В чем-то они были равны, но, по сути, князь Рафик был его скромным слугой.

— Окажи мне любезность и попроси его вернуть их мне.

— Для чего?

Леона вздернула подбородок, услышав угрозу в его тоне, и холодно посмотрела на него.

— Я не останусь здесь, Хасан, — категорично сказала она. — Даже если мне придется забронировать отель в Сан-Эстебане, чтобы защитить твое достоинство, я покину эту яхту сегодня вечером.

Он взглянул на нее с любопытством и едва заметно улыбнулся.

— Ты хорошо плаваешь? — протянул он.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы до нее дошел смысл его насмешки. Быстро подойдя к окну каюты, она увидела вокруг чернильную тьму. От страха по спине Леоны пробежала дрожь.

Хасан быстро лишил ее хрупкой надежды:

— Мы покинули Сан-Эстебан через несколько минут после посадки.

Только теперь она почувствовала слабую вибрацию под ногами — двигатели работали плавно и бесшумно. Она медленно повернулась к нему лицом.

— Почему? — выдохнула она.

Это напоминало повторение того, что уже случалось раньше, только на этот раз все было серьезно. Гораздо серьезнее, чем Леона себе представляла. Потому что она знала этого человека. Знала, что Хасан не склонен к импульсивным действиям. Все, что он делает, имеет причину, и все его поступки тщательно спланированы.

Хасан тихо вздохнул и серьезно произнес:

— Проблемы дома. Здоровье моего отца ухудшается.

Гнев Леоны сразу сменился тревожной озабоченностью по поводу тестя. Шейх Халифа был слаб здоровьем с тех пор, как она познакомилась с ним. Хасан безумно любил его и по максимуму освободил своего отца от бремени правления. Он следил, чтобы ему оказывали лучшую медицинскую помощь, и отказывался верить, что однажды его отец умрет. Судя по всему, старику совсем плохо.

— Что случилось? — Она пошла к нему. — Я думала, последняя терапия была…

— Поздновато беспокоиться. — Хасан взмахнул рукой, запрещая ей подходить к нему. — Я не припомню, чтобы ты волновалась о его здоровье год назад, когда уехала.

Это было несправедливо. Леона моргнула, когда его слова задели ее за живое. Шейх Халифа был хорошим, добрым человеком. Она подружилась с ним, пока жила во дворце.

— Он понял, почему я уехала, — обиженно ответила она.

Хасан насмешливо посмотрел на нее:

— А я не понял. Но поскольку ты решила, что поступаешь правильно, теперь передо мной серьезная проблема. Меня считают слабаком из-за того, что я позволил своей жене сбежать. Оппозиция громко кричит о том, что в стране начнется хаос, если я не покажу себя настоящим лидером.

— И ты решил доказать свое лидерство, похитив меня, а потом притащив обратно в Рахман? — Она хрипло рассмеялась, потому что они оба знали: отвезти ее домой — худшее решение Хасана для доказательства его правоты.

— Ты предпочитаешь, чтобы я взял вторую жену, мысль о которой так тебя задевает? — спросил он.

— Вероятно, она будет соответствовать всем твоим требованиям, в отличие от меня, — с трудом выдавила она.

— У меня уже есть жена, которая мне нужна, — мрачно ответил он.

— Но я тебе не пара, Хасан! — страдальчески воскликнула она.

— То есть ты меня больше не любишь? — спросил он.

Подняв дрожащую руку, чтобы прикрыть глаза, Леона покачала головой, отказываясь отвечать. Хасан быстро подошел к ней.

— Отвечай! — Он остановился напротив нее.

Сглотнув ком в горле и сдержав слезы, Леона отвернулась.

— Нет, — прошептала она.

Он резко отвел ее руки от глаз:

— Говори мне в лицо!

У нее закружилась голова.

— Не надо…

Но он не собирался сдаваться. Хасан побледнел, был обижен и зол.

— Я хочу услышать, как ты говоришь, что не любишь меня, — настаивал он. — Я желаю, чтобы ты сказала мне в лицо эту гнусную ложь. А потом я хочу услышать, как ты просишь у меня прощения, когда я докажу тебе обратное! Ты понимаешь меня, Леона?

— Ладно, я люблю тебя! Ты доволен? — закричала она. — Я люблю тебя, но я не буду жить с тобой! Я не стану смотреть, как ты разрушаешь свою жизнь из-за меня!

После этих горьких и правдивых слов ей стало трудно дышать.

— А твоя жизнь? — упорствовал он. — Что будет с ней, если ты и дальше станешь играть роль жертвенного ягненка ради меня?

— Я справлюсь. — Она попыталась пройтись на дрожащих ногах.

— Ты снова выйдешь замуж? — спросил он.

Она вздрогнула и не ответила.

— Заведешь любовников, чтобы забыть меня?

Каким бы резким и жестоким ни был тон Хасана, она понимала, что ему больно.

— Мне никто не нужен, — прошептала она.

— Значит, ты собираешься до конца своей жизни наблюдать, как я рожаю потомство со второй женой?

Она охнула:

— Что ты хочешь от меня?

— Я стараюсь открыть тебе глаза, чтобы ты поняла, на что ты обрекаешь нас обоих.

— Но я тебя ни на что не обрекаю! Я отпускаю тебя. Живи, как хочешь!

Его лицо ожесточилось.

— Тогда я возьму то, что я хочу! — Он быстро подхватил ее на руки и жадно поцеловал в губы.

Когда он поставил ее на ноги и отстранился от нее, она простонала в знак протеста.

— Ты пожалеешь об этом, — неуверенно предупредила она.

— Ты отказываешь мне? — с любопытством спросил он.

Сегодня она ему не откажет. Но завтра между ними снова начнутся мучительные конфликты. Подняв руку, она осторожно прикоснулась пальцем к его рту, обвела контур его губ, вздохнула, поднялась на цыпочки и нежно поцеловала.

Обхватив ладонями ее узкие бедра, он прижал Леону к себе. Она обвила руками его шею и принялась чувственно поглаживать пальцами его темные шелковистые волосы. Платье Леоны соскользнуло вниз, под ним был кружевной бюстгальтер из темно-золотистого кружева, тонкие трусики в тон и чулки с кружевным верхом. Хасан обнаружил все это касанием своих длинных пальцев. Он знал, к чему следует прикасаться, чтобы Леона млела от удовольствия. Они знали все друг о друге. Они страстно любят друг друга. Они ссорятся, часто. У них могут быть непреодолимые проблемы. Но они никогда не откажутся от своей любви.

— Ты хочешь меня, — заявил он.

— Я всегда хотела тебя, — грустно ответила она.

— Я твоя вторая половинка.

«А я твоя дефективная половинка», — подумала Леона и печально вздохнула.

Вероятно, Хасан понял, о чем она думает, потому что стал целовать ее с большей страстью и нетерпением. Уложив Леону на кровать, он разделся, обнажая бронзово-золотистый мускулистый торс, и ее зеленые глаза сверкнули от удовольствия. От желания прикоснуться к нему у нее чесались пальцы.

Он улыбался, потом наклонил темноволосую голову и собственнически припал к губам Леоны. Она испытывала по-настоящему сладкие ощущения. Когда вожделение стало невыносимым, Хасан вошел к нее, и она простонала.

Он замер и с тревогой спросил:

— Что случилось?

— Я так по тебе соскучилась. — Она беспомощно вздохнула.

Словно получив приказ, он начал двигаться, ускоряя темп. Они достигли оргазма одновременно, дрожа и задыхаясь, а потом лежали неподвижно, сплетая руки и ноги.

Оба молчали. Они понимали, что, несмотря на полученное наслаждение, между ними ничего не изменилось.

Хасан приподнялся и сел на кровати. Потом, не оглядываясь, ушел в ванную комнату. Леона закрыла рукой глаза и поджала губы, чтобы они не дрожали от слез, которые она с трудом сдерживала.

Хасан стоял под пульсирующей сильной струей душа, едва сдерживаясь. Ему не терпелось врезать кулаком в стену, чтобы избавиться от разочарования. Он ненавидел молчание и ничего не мог сделать, чтобы смириться с мучительным ощущением собственной беспомощности.

Его жена. Его женщина. Вторая половинка. Опустив голову так, чтобы вода хлынула ему на плечи и спину, он попытался предугадать, каким будет ее следующий шаг, и получил только один мрачный ответ. Она не собирается с ним оставаться. Он может запугивать ее сколько угодно, но в конце концов она все равно уйдет от него, если он не придумает достаточно важный предлог, чтобы заставить ее остаться.

Может, стоит использовать болезнь отца? Леона очень его любит, она часто бывала с ним, разговаривая, играя в настольные игры или просто читая ему, когда он был слишком слабым.

Отец Хасана был на стороне Леоны и утверждал, что она имела полное право покинуть дворец и своего мужа. Так кто же виноват? Хасан в том, что хочет жить с одной женщиной, или Леона в желании поступить по-своему?

Хасану не нужен сын. Ему не нужна вторая жена, которая будет рожать ему наследников. Ему необходимо красивое рыжеволосое создание, при виде которого у него всякий раз замирает сердце. И он не хочет видеть слепое выражение пустоты, которое появляется на ее лице после того, как они занимались любовью.

Выйдя из ванной через несколько минут, он осмотрел каюту и не сразу заметил, что Леона сидит, поджав ноги, в кресле. Она распахнула шторы и смотрела в окно, ее чудесные волосы ярко блестели на фоне бледной дамасской обивки. Она закуталась в белую простыню из египетского хлопка.

Взгляд Хасана упал на пол у кровати, где лежала их смятая одежда, подтверждая то, что они были близки.

— Узнай, как дела у Итана. — Говоря, она не повернулась, чтобы посмотреть на него. Она отдалась ему, а теперь хотела что-нибудь получить взамен.

Не говоря ни слова, Хасан подошел к внутреннему телефону и узнал то, о чем она просила, потом приказал принести им еду. Подойдя к окну, он сел в кресло рядом с Леоной.

— Ему не нарочно ударили в челюсть, и он на пару минут вырубился, но теперь с ним все в порядке, — заверил Хасан. — Сейчас он ужинает с Рафиком.

— Значит, он не соучастник грандиозного похищения, которое вы замышляли с моим отцом. — Она облегченно вздохнула.

— Иногда я бываю коварным, но не настолько, — сухо ответил Хасан.

Упираясь подбородком в согнутые колени, она повернула голову и посмотрела на него грустными глазами. Волосы падали на ее закрытые простыней плечи, а мягкие губы звали к поцелуям. Хасан снова почувствовал желание.

— Разве не коварство — убедить моего отца в заговоре против меня? — спросила она.

— Он обрадовался тому, что я готов выйти из тупика, — сообщил Хасан. — Он пожелал мне всего наилучшего, а затем предложил мне всю свою помощь.

Леона вздохнула. Она считала своего отца предателем, но он таковым не был.

— Ты знала, что он беспокоится о тебе, — хрипло произнес он. — Но ты не сказала ему, почему ты бросила меня, не так ли?

Она отвела взгляд и уставилась в чернильную темноту за окном.

— Мне не хотелось рассказывать о своих неудачах, — глухо ответила она.

— Ты не неудачница, — возразил он.

— Я бесплодна! — Она озвучила единственное слово, которое никто из них не хотел слышать.

Хасан в ярости вскочил на ноги.

— Ты не бесплодна! — проворчал он сквозь стиснутые зубы. — Врачи этого не говорили, и ты знаешь об этом!

— Может, пора признать правду? — воскликнула она, вскакивая на ноги и вставая напротив Хасана. Его лицо стало таким же белым, как простыня, в которую она завернулась. — Один яичник у меня не работает, а другой овулирует только изредка!

— Что не означает бесплодия, — яростно ответил он.

— И ты утверждаешь это после стольких лет, что я не смогла родить? — Она уставилась на него так, словно он намеренно причинял ей боль.

И поскольку у Хасана не было ответа на ее последний вопрос, он спросил себя, не нарочно ли он старается не замечать очевидное. Их супружеская жизнь стала настоящим разочарованием, омрачающим их прошлое и будущее. В конце концов Леона не смогла больше этого терпеть, поэтому ушла от него. Если она хотела знать, что такое неудача на самом деле, ей следовало побывать на месте Хасана. Он боролся со своей неспособностью избавить любимую женщину от тяжелого бремени, которое она вынуждена нести.

— Мы попробуем альтернативные методы зачатия, — сурово заявил он.

Она сильнее побледнела.

— Зачатие в пробирке? Твой народ никогда не простит мне того, что я обрекла тебя на такое унижение. А сторонники семьи аль-Кадим отнесутся к этому процессу с глубоким подозрением.

Ее голос дрогнул. У Хасана сдавило горло от понимания ее правоты. Леона говорила о старых вождях пустынных племен, которые действительно поддерживали баланс сил в Рахмане. Они жили древними обычаями и считали все современное неизбежным злом, которое нужно принимать только в том случае, если все другие источники исчерпаны. Хасан пошел на большой риск, когда женился на западной женщине. Старейшины удивили его, расценив его решение как проявление силы. Но это была единственная уступка, которую они предложили ему при выборе жены. Зачем идти на такие крайности, чтобы родить наследника, если можно взять вторую жену?

Внезапно Леона покачала головой и сказала:

— Зачем ты вернул меня? — Она повернулась и быстро пошла в ванную комнату, которую он недавно использовал для той же цели — побыть наедине со своей болью.

Глава 4

Снимая с запястья тонкие золотые часы сильно дрожащими пальцами и кладя их на мраморный стол рядом с бриллиантовым колье и серьгами, Леона заметила, что они с Хасаном провели вместе два часа, а уже мучают друг друга.

Присев на крышку унитаза, она оглядела белые кафельные стены и вспомнила, с какой решимостью Хасан говорил ей об альтернативных методах зачатия.

Как ей поступить? Принести ответную жертву их любви и предложить остаться его первой женой, пока он возьмет вторую жену? Она просто не справится с агонией, зная, что Хасан делит постель с другой женщиной. Она задрожала и тут же приказала себе успокоиться.

Простонав, она встала и опять застонала, почувствовав слабую боль по всем теле. Почему ей нездоровится? Вероятно, из-за падения, секса и обычного стресса. Внезапно по ее спине пробежала дрожь. Решив успокоиться, Леона встала под душ.

Хасан мерил шагами каюту, не понимая, почему Леона уже полчаса торчит в ванной комнате. Все идет не так, как он планировал. Он врезал себе ладонью по лбу и грубо выругался на свою высокомерную уверенность в том, что ему нужно просто похитить Леону, и все встанет на свои места.

Он только хотел убедиться, что она в безопасности, независимо от того, какие проблемы их преследуют. Но вместо этого он напугал ее до смерти, солгал ей и наблюдал, как она, рыдая, падает с трапа. Потеряв самообладание, он переспал с ней. И теперь она заперлась в ванной, потому что он осмелился предложить ей то, что наверняка не сработает, и они оба об этом знают. И что теперь ему делать? Обнажить церемониальный меч и прикончить их обоих, как двух трагических любовников?

От страха за Леону в его жилах застыла кровь. Он подскочил к двери ванной комнаты и уже собирался ударить по ней кулаком, как она открылась.

На Леоне было только полотенце, мокрые волосы прилипали к ее красивой голове, как рыжая атласная вуаль. От неожиданности Хасан и Леона уставились друг на друга.

Затем он выпалил:

— С тобой все в порядке?

— Конечно, — ответила она. — Почему я не должна быть в порядке?

Вместо ответа он обнял и крепко поцеловал ее.

— На сегодня хватит разговоров. — Отвернувшись, он подошел к кровати и взял жемчужно-белый шелковый халат, который приготовил Леоне.

В каюте накрыли стол для ужина, свет был выключен, на столе стояли зажженные свечи.

— Вот, — сказал он и распахнул халат, приглашая ее переодеться.

Леона медлила, опустив ресницы.

— Я останусь только на сегодня. — Она посмотрела ему в глаза. — Завтра ты отвезешь меня обратно в Сан-Эстебан.

Он скривил губы.

— Завтра мы… поговорим об этом, — предложил он в качестве единственного компромисса, хотя знал, что это вовсе не компромисс.

Леона кивнула, сбросила полотенце и повернулась, чтобы он помог ей надеть халат. Хасан знал, что это была уступка, которой он не заслуживает. Развернув Леону к себе лицом, он завязал пояс ее халата. Его нежные действия спровоцировали неохотную улыбку на ее губах.

— Затишье перед бурей? — сухо сказала она.

После вкусного ужина Хасан предложил прогуляться по палубе, и Леона с радостью пошла с ним. Воздух снаружи был теплым и шелковистым, как и окружавшая их тьма. Оба босиком, одетые только в халаты, они гуляли по палубе. Казалось, никого, кроме них, на борту нет — так было тихо и безлюдно.

— Рафик развлекает Итана на верхней палубе, — объяснил Хасан, когда она спросила, где все остальные.

Проследив за его взглядом, Леона увидела, что в окнах кают на верхней палубе горит свет.

— Может, нам присоединиться к ним?

— Не думаю, что им это понравится, — протянул он. — Они играют в покер с членами экипажа, а наше присутствие ослабит их азарт.

— У тебя есть ответ на любой вопрос, не так ли? — пробормотала она.

— Я стараюсь. — Он одарил ее убийственной улыбкой, и она вздрогнула от предвкушения.

Леона отвернулась, чтобы он не видел, как она восприимчива даже к его улыбке.

Прислонившись к поручню яхты, она посмотрела вниз на волны, бьющиеся о темно-синий корпус лодки.

— Эта яхта — очень впечатляющая игрушка даже для шейха из богатой нефтью страны, — заметила Леона.

— Сто девяносто футов в длину, — объявил он, подошел к ней и прислонился спиной к поручням. — Двадцать девять футов в ширину. — Он обнял Леону за талию и принялся рассказывать ей о том, что есть на яхте. — Эта лодка достойна королей.

— Тебе повезло родиться богачом. — Она рассмеялась. — А у этого плавучего дворца шейха есть название? — спросила она.

— «Сексуальная леди»! — прорычал он, опустил голову и слегка прикусил основание ее шеи.

— Ты шутишь! — упрекнула она его, повернулась и посмотрела на него в упор.

— Ладно. — Он пожал плечами. — Я шучу.

— Так, как она называется? — потребовала она ответа, когда ее сердце замерло при виде расслабленного и улыбающегося Хасана.

— Принято называть лодку именем самого любимого человека, — заметил он. — По-моему, это мой лучший комплимент тебе. Тебе не нравится?

— Мне нравится! Но ты не должен был так ее называть! Т-ты…

Он поцелуем заставил ее замолчать. Леона почувствовала, как теплая, сладкая волна любви обрушивается на нее.

— Пойдем в кровать? — сказал он у ее подрагивающих губ.

— Да. — Она погрузила пальцы в его волосы и скользнула языком ему в рот. Когда из горла Хасана вырвался хриплый стон удовольствия, Леона схватила его за руку и потащила в каюту.

Страстные и ненасытные, они занимались любовью всю ночь и уснули в объятиях друг друга. Очнувшись ото сна, Леона обнаружила, что Хасана рядом нет, и почувствовала разочарование. Какое-то время она просто лежала, наблюдая, как солнечный свет, просачивающийся в окно, медленно ползет к ней через комнату. Ее внимание привлек какой-то звук. Слегка повернув голову, она наблюдала, как Хасан выходит из ванной в одном полотенце. Его загорелая кожа казалась нереальной.

— Я чувствую твой взгляд, — заметил он, не оборачиваясь и продолжая одеваться.

— Мне нравится смотреть на тебя, — ответила Леона.

Оставив манжеты рубашки расстегнутыми, он повернулся и пошел к кровати. Чем ближе он подходил, тем быстрее билось сердце Леоны.

— Мне тоже нравится смотреть на тебя. — Он наклонился и поцеловал ее. От него пахло свежестью и чистотой, а лицо сияло после бритья.

— Вернись ко мне в постель, — пригласила она.

— Чтобы ты надо мной надругалась? Ни за что, — улыбаясь, ответил он. — Хорошего должно быть понемножку.

Он снова поцеловал ее, потом поднял голову, осторожно убрал ее руки со своей шеи, и его взгляд посуровел. Повернувшись, он подошел к стене и распахнул дверь в гардеробную с женской одеждой.

— Вставай и одевайся, — приказал он, направляясь к выходу из каюты. — Завтрак подадут на солнечной террасе через пятнадцать минут.

— Ничего не изменилось, Хасан, — тихо сказала она ему. — Когда я выйду из этой каюты, я больше не вернусь в нее.

Он помолчал, но не обернулся, чтобы снова взглянуть на нее.

— Изменилось все, — сердито возразил он. — Ты вернулась на свое место.

Затем он ушел, не дав ей возможности спорить.

Вздохнув, Леона выскользнула из кровати и пошла готовиться к следующему этапу противостояния.

В соседней каюте Хасан встретился с другим противником. Итан Хейс стоял там в той одежде, в которой он прибыл на яхту, но без галстука-бабочки, и был зол. По правде говоря, Хасан не винил его. На его подбородке красовался синяк, который не понравился бы Леоне. У Итана было похмелье из-за того, что накануне вечером его уговаривали выпить слишком много алкоголя.

— С какой стати ты проделал такой сумасшедший трюк? — спросил Итан.

Поскольку Хасан задавал себе тот же вопрос, сейчас он предпочел промолчать.

— Я извиняюсь за своих людей, — сказал он. — Боюсь, они переусердствовали.

Итан потрогал рукой свой ушибленный подбородок.

— Я был без сознания десять минут! Потом я застрял на яхте, на которой не хочу находиться, а Леоны нигде не видно!

— Она тоже беспокоится о тебе, если тебя это утешит.

— Нет, черт побери, не утешит. Что у тебя за методы? Вы напугали ее до смерти, не говоря уже о моей жизни.

— Я знаю, и я еще раз прошу прощения. — Хасан не привык оправдываться, поэтому начинал злиться. Он холодно прибавил: — Тебя щедро вознаградят за эту неприятность.

Итан Хейс застыл от обиды.

— Мне не нужно вознаграждение! — рявкнул он. — Я хочу убедиться, что с Леоной все в порядке!

— Ты смеешь намекать, что я мог навредить своей жене?

— Я не знаю этого наверняка, — с вызовом бросил ему Итан. — Но твой энтузиазм меня поражает.

Хасан знал, что Итан неравнодушен к Леоне, хотя она утверждает обратное. Страсть, с которой Итан произносил ее имя, и его яростное желание защитить ее от зла делали чувства Итана Хейса очевидными. Но у красавчика-англичанина Итана были высокие моральные принципы, поэтому он никогда не соблазнил бы замужнюю даму.

Однако Хасан понимал: при желании Итан вскружил бы Леоне голову, потому что был потрясающе хорош собой. Подумав об этом, Хасан осознал, что страшится такой перспективы. Но сейчас ему необходимо сделать Итана своим союзником.

Решив отказаться от угрожающего противостояния, Хасан вздохнул и рассказал Итану правду, чтобы успокоить его.

— Заговор с целью избавиться от нее? — Итан был шокирован, и Хасан не мог винить его в этом.

— Заговор с целью использовать ее как рычаг, чтобы заставить меня пойти на определенные уступки, — уточнил Хасан. — Я до сих пор верю, что они не хотели устраивать международный скандал, причинив ей вред.

— Но похищение само по себе скандал, — заметил Итан.

— Только если оно получит широкую огласку, — ответил Хасан. — Они сделают ставку на то, что мы с Виктором будем молчать из страха за безопасность Леоны.

— Она знает? — спросил Итан.

— Еще нет, — признался Хасан. — И она меня вряд ли простит, если мой план сорвется.

— И как она думает, почему она здесь?

— А ты как думаешь? — спросил Хасан и с удовольствием заметил, как Итан напрягся, поняв смысл его вопроса. — Пока она под моей защитой, ей ничто не угрожает.

Ответ Итана застал его врасплох, потому что тот осмелился расхохотаться.

— У тебя нет шансов, Хасан, — сказал он. — Леона будет сопротивляться тебе до последнего. Она не сделает того, что ты от нее хочешь, просто потому, что ты решил, будто так и должно быть.

— Вот поэтому мне требуется твоя поддержка, — ответил Хасан. — Мне нужно, чтобы ты покинул эту яхту до того, как Леона использует твой отъезд как предлог, чтобы спрыгнуть с корабля вместе с тобой.

Поспорив еще немного, Итан Хейс в конце концов повернулся к двери, неохотно соглашаясь уйти. И как ни странно, Хасан восхитился им за то, что тот ему доверяет.

— Не заставляй ее снова страдать, — сказал Итан.

— Благополучие моей жены было и всегда будет иметь для меня первостепенное значение, — решительно ответил Хасан более холодным тоном.

Итан уставился на него в упор и с искренним негодованием произнес:

— Ты обидел ее год назад. Нельзя обижать дважды.

Глаза Хасана сверкнули.

— Я дам тебе совет. Не пытайся разобраться в супружеских отношениях, пока не женишься сам.

— Я отлично понимаю, когда у женщины разбито сердце, — настаивал Итан.

— А ее сердце успокоилось за год нашей разлуки? — спросил Хасан и увидел, что Итан отступает. Кивнув, тот вышел за дверь, где его ждал Рафик.

Примерно в то же время, когда Рафик провожал Итана к ожидающему катеру у борта яхты, Леона надевала белый льняной жакет и подходящие белые льняные брюки. Под жакетом на ней был светло-зеленый топ, она собрала волосы в хвост на макушке и перевязала их зеленым шелковым шарфом. Повернувшись к двери, она решила, что, если ей удастся игнорировать пульсирующую боль в душе, она будет как никогда готова к битве с Хасаном.

Выйдя из каюты, она увидела бородатого мужчину в длинной белой тунике и белой гутре на голове.

— Фейсал! — удивленно воскликнула она и по-доброму улыбнулась.

Фейсал в ответ сложил ладони и низко поклонился.

— Я не знала, что ты на яхте. Ты в порядке? — спросила она, подходя к нему.

— У меня все хорошо, миледи, — ответил он и слегка покраснел.

— А твоя жена? — мягко спросила она.

— О, она здорова. Э-э-э… проблема, от которой она страдала, полностью ушла. Мы очень благодарны вам. Вы позаботились о том, чтобы ей занимались лучшие специалисты.

— Я ничего не делала, а только показала ей правильное направление, Фейсал. — Леона улыбнулась. — Я рада, что она доверилась мне.

— Вы спасли ей жизнь.

— Многие спасли ей жизнь. — Осмелев, она пересекла невидимую черту, которую арабские мужчины проводили между собой и женщинами, и протянула Фейсалу руку, а потом прижала ладонь к тыльной стороне его ладони. — Мы с тобой хорошие заговорщики, да, Фейсал?

— Бесспорно, миледи. — Он улыбался, но слишком волновался из-за близкого контакта с Леоной.

Она опустила руку.

Фейсал поклонился:

— Я должен проводить вас к милорду Хасану.

Следуя за Фейсалом, который держался в двух шагах позади нее, Леона поднялась наверх и попала на солнечную верхнюю палубу, где остановилась, чтобы осмотреться. Небо было чистым и синим, а море — бирюзового цвета. Солнце уже палило, и ей пришлось прикрыть глаза.

— Я вижу, тебе удалось смутить Фейсала, — лениво произнес низкий голос.

Обернувшись, она обнаружила, что Фейсала уже нет рядом, а Хасан сидит за столом, накрытым для завтрака, под огромным белым парусиновым навесом и слегка насмешливо смотрит на нее.

— Иногда нужно не только соблюдать протокол, но и относиться к людям по-доброму.

— Не я изобрел этот протокол. Потребовались поколения семейных традиций, чтобы сделать Фейсала таким человеком, каким он стал.

— Он поклоняется тебе как богу, — сказала она.

— А ты его ангел-хранитель.

— По крайней мере, он доверился мне и поделился со мной своими опасениями.

— После того как я намекнул ему это сделать.

— О, — сказала она, не зная об этом.

— Уйди с солнца, а то сгоришь.

Было жарко. Хасан был прав, но Леона чувствовала себя в большей безопасности, сохраняя с ним дистанцию.

— Я надеялась, что Итан придет сюда с тобой, — произнесла она. — Раз его нет, то я пойду и разыщу его.

В этот момент взревел двигатель катера. Леона оглянулась и замерла. Хасан встал и подошел к ней. Разумеется, в задней части катера стоял Итан. Когда небольшая лодка начала набирать скорость, он взглянул вверх, увидел их и помахал им на прощание.

— Помаши в ответ, моя дорогая, — тихо посоветовал Хасан. — И он поймет, что у тебя все в порядке.

— Ты мерзавец, — прошептала она.

— Отъявленный мерзавец, — сухо ответил он, обнял ее одной рукой за плечи, а второй помахал Итану.

Леона тоже помахала ему рукой. Несмотря на злость, она всегда была предана Хасану, во всяком случае на людях.

Она стояла и крепко держалась за поручень, когда катер скрылся из виду. Хасан был уверен, что она жаждет придушить его.

— А знаешь, — произнес он, — я только что избавил нас от очередного спора.

Глава 5

— Нам нужно зайти в порт, — холодно сказала Леона, высвободилась из-под его руки и чопорно пошла к трапу. Ей хотелось запереться в каюте, пока яхта не зайдет в порт.

Хасан тяжело вздохнул и приказал:

— Вернись! Я пошутил. Нам надо поговорить.

Но это была не шутка, и они оба об этом знали. Хасан вел себя как безжалостный, целеустремленный монстр, который не оставлял ей выбора. Она резко остановилась, когда перед ней появился мужчина с аккуратной бородкой и ястребиными чертами лица.

— Ну, вы только посмотрите на него! — протянула она. — Пришел соучастник преступного заговора милорда шейха.

Рафик открыл рот, чтобы поздороваться с ней, но ее тон заставил его передумать. Он отвесил ей такой поклон, который впечатлил бы даже Фейсала, а Леона сильнее рассердилась.

— Не смей преклоняться передо мной! Мы оба знаем, что ты совсем не уважаешь меня, — резко сказала она ему.

— Вы ошибаетесь, — ответил он, — я вас очень уважаю.

— Даже тогда, когда надеваешь на меня абайю?

— Абайя была крайне необходима, — объяснил он, — потому что ваш наряд сверкал так ярко, что вас могли увидеть при свете автомобильных фар. Примите мои извинения, если мои действия вас обидели.

Он думает, что утешит ее извинениями?

— Знаешь, что тебе нужно, Рафик аль-Кадим? — спросила она. — Тебе надо найти жену — настоящую фурию, которая сделает тебя таким несчастным, что у тебя не будет времени вмешиваться в мою жизнь!

— Вы злитесь, и это правильно, — признал он, но его глаза сверкнули от мысли, что кто-то вмешается в его жизнь. — Я раскаиваюсь по поводу инцидента с абайей.

— Леона, уйди с солнца, — произнес Хасан. — Ты по глупости можешь обгореть из-за своей злости.

Леона не двинулась с места, но Рафик встал прямо рядом с ней и заслонил ее от солнца своим мощным телом.

— У тебя есть новости, Рафик? — спросил Хасан.

— Шейх Абдул хочет срочно поговорить с тобой.

— Шейх Абдул подождет, пока я завтракаю. — Он вернулся к столу для завтрака. — Леона, садись за стол. Рафик, передай шейху, что я поговорю с ним позже.

В конце концов Леона шагнула под навес. Рафик поклонился и ушел. Хасан слегка улыбнулся ей.

— Иногда ты бываешь таким жестоким. — Она выдохнула.

К ее удивлению, Хасан засмеялся.

— Ты называешь меня жестоким, а сама пригрозила Рафику женой. У него есть женщина, — признался он, подходя к Леоне со спины. — Черноволосая, кареглазая испанка с золотистой кожей. — Он расстегнул единственную пуговицу на жакете Леоны и начал его снимать. — Она очень соблазнительно танцует фламенко. — Его губы коснулись тонкого изгиба ее обнаженного плеча. — Но Рафик уверяет меня, будто ничто не сравнится с тем, как она танцует только для него.

— Ты видел ее танец? — Не сдержавшись, Леона повернула голову, и в ее зеленых глазах сверкнула ревность.

Выгнув темную бровь, он лукаво посмотрел на Леону:

— Ты утверждаешь, будто хочешь освободить меня, но на самом деле ты так властвуешь надо мной, что я чувствую, как твои цепи сжимаются, а не ослабевают.

— Какой ты тщеславный!

— Потому что мне нравятся цепи? — спросил он, обезоруживая ее.

Леона опешила. Хасан был способен соблазнить ее за несколько секунд. Нет, на самом деле она хочет освободить не его, а себя.

— Я буду чай, — пробормотала она, пристально разглядывая блюда на столе.

Хасан вдруг охнул:

— У тебя синяки! — Он уставился на ее правое плечо.

— Ерунда. — Она старалась не обращать на это внимания.

— Где у тебя еще болит? — Он принялся осматривать те части ее тела, которые не скрывала одежда.

— Побаливает правое бедро, — сказала она. — Хасан, прекрати! Со мной все в порядке.

Он ее не слушал. Брюки Леоны соскользнули на палубу, и Хасан, встав на колени, принялся осматривать ее правое бедро.

— Я у твоих ног, — извиняясь, произнес он.

— Я заметила, — сказала она, ее голос дрожал от шока, а не от радости. — Встань и дай мне одеться, — умоляла она. — Нас могут увидеть.

— Не увидят, если они дорожат своими головами, — ответил он и стал натягивать брюки на ее узкие бедра.

И в этот неподходящий момент появился Фейсал. Леона покраснела, а Хасан вскочил на ноги как ошпаренный.

— Мои искренние извинения, — испуганно взмолился Фейсал. — Ваш достопочтенный отец… Шейх Халифа желает немедленно поговорить с вами, сир.

Хасан резко взял Леону за плечи и усадил ее на стул.

— Принеси моей жене чаю, Фейсал! — рявкнул он на своего слугу.

Обрадовавшись шансу уйти, Фейсал почти убежал.

Хасан обратился к Леоне:

— Поешь!

Он не смотрел ей в глаза. При виде легкого румянца на его скулах она улыбнулась. Вряд ли кто-нибудь видел шейха Хасана аль-Кадима в таком замешательстве.

— Не смейся надо мной! — прорычал он, наклонился и поцеловал ее в губы, а потом быстро ушел, пообещав вернуться через минуту.

Леона съела свежеиспеченную булочку, выпила чаю, но Хасан все не возвращался. В конце концов появился Рафик. Он формально поклонился ей и принес извинения от Хасана, который занимался государственными делами.

Она знала, что он может часами работать.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил Рафик.

— Это приказ государя? — сухо сказала она.

Он одарил ее полуулыбкой и сел на стул.

— Расскажи мне о своей любовнице-испанке, — предложила она.

Рафик вздохнул, стащил гутру с головы и бросил ее в сторону. Это был знакомый жест члена семьи аль-Кадим. Он олицетворял многое: усталость, гнев, презрение или уступку.

— У него нет совести, — пожаловался он.

— Но ты продолжаешь безоговорочно любить его, Рафик, сын Халифа аль-Кадима, — тихо ответила она.

Он выгнул бровь. Иногда он выглядел настолько похожим на Хасана, что их можно было счесть за близнецов.

— Я внебрачный сын, — горделиво уточнил Рафик. — Ты тоже продолжаешь любить его, поэтому нам лучше не бросать друг в друга камни, — посоветовал он.

Рафик родился вне брака от красивой француженки — любовницы шейха Халифы, которая умерла родами. Тот факт, что на момент рождения Рафика самому Хасану было всего шесть месяцев, должен был сделать двух сводных братьев заклятыми врагами. Они выросли вместе: один был уверен в своем высоком статусе, а другой знал, что никогда его не получит. Тем не менее эти двое были так близки, словно родились от одной матери. Они всегда были заодно, и их больной отец знал, что никто не отнимет у него власть, пока его сыновья будут рядом. Когда появилась Леона, она тоже попала в это кольцо защиты.

Большую часть жизни ее окружали сильные мужчины: отец, Итан, Рафик и Хасан. Даже шейх Халифа, хотя сейчас он болен, всегда был ее верным сторонником.

— Убеди его отпустить меня, — тихо попросила она.

Глаза Рафика потемнели.

— Он скучал по тебе.

Она приуныла, но продолжала настаивать:

— Убеди его.

— Ему было одиноко без тебя, — сказал Рафик.

Она сглотнула ком в горле.

— Пожалуйста.

Рафик перегнулся через стол, взял ее за руку и сжал.

— Разговор окончен, — мягко произнес он и встал, побуждая Леону подняться на ноги.

— Куда мы идем?

— Прогуляться по яхте. Я хочу отвлечь тебя, чтобы ты не уговаривала меня.

Он надел гутру и мгновенно превратился в другого человека — гордого и отстраненного.

— Идите вперед, миледи. Но сначала мы возьмем шляпу из вашей каюты.

Несколько часов спустя Леона лежала в шезлонге на тенистой террасе, переодевшись в черно-белое бикини с узором и тонкую белую рубашку. Ей показали почти все каюты на этой прекрасной яхте и официально представили капитану Тарику аль-Бахиру, который был единственным арабом в испанском экипаже.

Потом она пообедала с Рафиком и Фейсалом, с трудом сдерживаясь, чтобы не задавать им вопросов. Хасан по-прежнему занимался государственными делами.

Хасан увидел в шезлонге спящую Леону. Он провел в своем кабинете несколько часов. Им предстоит многое обсудить, но пока он не станет ее будить. Тихонько вздохнув, он лег на соседний шезлонг и закрыл глаза, размышляя о событиях прошедших нескольких часов. Назревал раскол между главами семей, которые образовывали арабское государство Рахман. Хасан мрачно называл это династической политикой. Семьи аль-Кадим и аль-Мухтар против семей аль-Махмуд и аль-Ясин. В конце концов он был вынужден пойти на компромисс, который вовсе не казался ему компромиссом…

Леона вздохнула. Хасан открыл глаза и увидел, как она зевнула и потянулась. Он разглядывал ее волосы, изящное тело, гладкую кожу, прямой носик и соблазнительные губы. Не сдержавшись, он вскочил на ноги, наклонился и поцеловал Леону.

Она вздрогнула, открыла глаза и сонно нахмурилась.

— Что ты делаешь? — запротестовала она. — Мне было так хорошо.

— Я знаю, — ответил он. — Но я тоже хочу чувствовать себя хорошо, а мне нехорошо. Он отнес ее в каюту и усадил в кресло. Потом со вздохом сел в кресло рядом с ней.

— Полагаю, у тебя веская причина притащить меня сюда, — сказала она через мгновение.

— Да. — Он повернулся и посмотрел в ее слегка затуманенные зеленые глаза. У него стало тяжело на душе, когда он приготовился к тому, что собирался сказать. — Ты была права. Меня заставляют взять вторую жену.

Она задрожала.

— Ты согласился?

— Нет, — категорично отрезал он. — Вот почему ты сейчас здесь со мной. И почему ты должна здесь оставаться.

Леона посмотрела ему в глаза и поняла: он не предполагал, что ему придется говорить с ней на эту тему.

— Готовился заговор с целью похитить тебя, — хрипло сказал он. — Они хотели использовать тебя, чтобы влиять на меня. Когда я узнал об этом, я решил опередить их и первым похитил тебя.

— Кто? — прошептала она, но у нее возникло ужасное чувство, что она уже знает ответ.

— Готовил заговор? Мы все еще пытаемся это выяснить, — сказал он. — Но кто бы это ни был, их люди вчера вечером следили за твоей виллой, ожидая, когда Итан и твой отец отправятся на вечеринку на яхту Петронадеса. Убедившись, что ты осталась одна, они собирались похитить тебя.

— Я чувствовала, что за мной следят, — пробормотала она. — Я понимала, что кто-то рядом.

— Я знал, что ты догадаешься, — тихо похвалил ее Хасан. — В моей стране тебя приучили к чужим взглядам.

— Но это было иначе. — Она встала и обхватила себя руками. — Я знала, что что-то не так!

— Не расстраивайся. — Следуя ее примеру, Хасан встал и потянулся к ней. Она была бледной и дрожала как осиновый лист. — Мои люди тоже следили за тобой, — заверил он. — Водителем машины был мой человек, как и тот, что стоял у ворот. Ты всегда была в полной безопасности.

— Но твои люди похитили меня! — Обиженная, Леона оттолкнула его, не желая принимать утешение. Ей было довольно трудно смириться с тем, что Хасан похитил ее ради своих целей. — Почему ты и твои люди не можете вести себя нормально? — Она посмотрела на него с обидой и упреком. — Тебе следовало позвонить мне, а не моему отцу! — воскликнула она. — Ты должен был согласиться на развод, тогда бы ничего этого не произошло!

Хасан выпрямился, и при упоминании о разводе его лицо ожесточилось.

— Ты одна из моих людей, — резко напомнил он ей.

— Нет! — Она сердито качала головой. — Я обычный человек, который имел несчастье влюбиться в нечто странное!

— По крайней мере, ты не отрицаешь, что любишь этого странного человека, — высокомерно заметил он. — И перестань так на меня пялиться! — рявкнул он. — Я тебе не враг!

— Ты мой враг! — Ох, зачем она вообще встретила этого человека? Было бы намного проще жить, не зная его. — И что теперь происходит? — спросила она. — Куда мы направляемся? Неужели я до конца жизни буду прятаться от злобных незнакомцев только потому, что ты упорно не хочешь отпускать меня?

— Конечно нет. — Он нетерпеливо хмурился. — Не раздувай из мухи слона.

— А каково мне, по-твоему, узнавать, что мне было небезопасно ходить по улицам Сан-Эстебана? Что моя жизнь и основные права человека были попраны ради того, чтобы я стала пешкой в игре за власть?

— Мне очень жаль, что до этого дошло…

— Но ведь ты ничем не лучше своих врагов! — сердито упрекнула она его. — Сначала ты меня похитил, соблазнил, а теперь перешел к запугиванию, чтобы привлечь своенравную жену к ответственности. На яхте полно скрытых камер, которые демонстрируют жителям Рахмана твою власть? Мне нужно улыбаться? — спросила она, наблюдая, как его лицо темнеет от ее насмешек. — Мне придется снова позволить Рафику закутать меня в абайю, чтобы спасти твою репутацию?

— Еще одно слово, и ты пожалеешь, — мрачно предупредил он.

— Я пожалела, что узнала тебя! — Ее глаза вспыхнули, она задрожала от гнева. — В следующий раз ты, наверное, посадишь меня в тюрьму, чтобы я научилась вести себя прилично!

Он широко и провокационно раскрыл объятия:

— Вот твоя тюрьма. А теперь перестань кричать на меня, как сварливая рыбачка, — отрезал он. — Нам надо…

— Я хочу жить без тебя! — громко прервала его Леона.

Внезапно Хасан изменился и стал похож на опасного зверя. У нее перехватило дыхание и сдавило горло. Он стоял примерно в трех ярдах от нее, но ей показалось, что он проник в нее всем телом.

— Ты хочешь жить без меня? Живи! — объявил он. — Я отпущу тебя, дам тебе развод. — Он прошагал по каюте и спокойно приказал принести ему чаю.

Леона была в таком шоке, что не могла двинуться с места. Хасан согласился отпустить ее, но его слова ошеломляюще подействовали на нее.

«Она не заслужила такого отношения», — нетерпеливо думал Хасан, глядя на телефон. Леона потрясена, рассержена, обижена. Любой человек на ее месте пришел бы в ярость, узнав, что его безжалостно использовали в отвратительной игре под названием политика. У нее было полное право выплеснуть свои чувства — он этого ожидал! Именно поэтому он отнес Леону в каюту, прежде чем сказать ей правду!

Однако он сообщил Леоне не всю правду. С остальными признаниями придется подождать до лучших времен.

Он бросил на нее взгляд. Она не двигалась и, казалось, не дышала. Длинные шелковистые пряди вырвались из ее хвоста и теперь касались затылка, обрамляя совершенно белое лицо в профиль. Ох, он любит эту женщину больше всех. Разве ему удастся отпустить ее? Нет, он будет бороться за нее, пока дышит.

Легкий стук в дверь означал, что принесли заказанный Хасаном чай. Леона не шевелилась, когда он пошел открывать дверь, а потом закрыл ее за стюардом. Отнеся поднос к низкому столику, он поставил его, затем повернулся и посмотрел на Леону. Она по-прежнему не двигалась.

И он сдался. Подойдя, коснулся рукой ее бледной щеки, погладил большим пальцем гладкую шею, потом поддел им ее подбородок, заставляя Леону поднять голову и взглянуть на него.

На него внимательно посмотрели ее обиженные зеленые глаза. Она приоткрыла рот, тихонько вздохнула и беспомощно прошептала:

— Будь осторожен в своих желаниях.

— Жаль, что настоящая любовь не подчиняется приказам, — серьезно произнес он.

В этот момент Леона оттаяла. Она обвила руками его шею, уткнулась лицом в его грудь и заплакала.

Они занимались любовью, потом пили чай и вместе принимали душ. Медленно наступал вечер, цвета заката менялись с каждой секундой их чувственного путешествия.

В конце концов, Леона спросила:

— И что теперь?

— Мы плывем на остров и будем жить вдали от остального мира, — хрипло ответил он.

— Как долго?

— Сколько понадобится. — У него не хватило духу сказать ей, что он точно знает, сколько времени они пробудут вдали от всех.

В этот момент Хасан совершил огромную тактическую ошибку, хотя еще не подозревал об этом. Потому что он не отказался от своего решения в приступе гнева. И хотя могло показаться, что Леона отмахнулась от его слов, она их не забыла. И она вовсе не забыла причину, по которой она здесь находится: кое-кто хотел ей навредить.

Но пока они делали вид, что все замечательно. Фактически это был их второй медовый месяц, хотя и необычный — с Рафиком и Фейсалом. Они много смеялись и резвились, как и все отдыхающие. Государственные дела отошли на второй план, уступив место другим, более увлекательным занятиям. Они занимались виндсерфингом у греческих островов, ныряли с маской и трубкой над затонувшими кораблями, катались на гидроциклах в Средиземном море.

Наступила вторая неделя отдыха. Леона набрала вес, который она потеряла за месяцы разлуки с Хасаном, и ее кожа приобрела здоровый золотистый оттенок. Когда Хасан работал в кабинете, Рафик всегда был рядом с ней, чтобы поддерживать иллюзию, будто все чудесным образом стало хорошо.

Но однажды в жаркий полдень, когда Хасан заперся в своем кабинете, а Фейсал, Леона и Рафик отдыхали на тенистой террасе, потягивая прохладительные напитки из высоких бокалов и читая книги, все изменилось. Леона случайно взглянула вверх и испытала настоящий шок. Яхта так близко подошла к суше, что ей показалось, будто она может протянуть руку и коснуться земли.

Встав, она подошла к поручням.

— Что это, Рафик?

— Конец нашего пребывания вдали ото всех, — ответил ей совсем другой голос.

Глава 6

Леона обернулась и увидела, что Хасан стоит неподалеку, а Рафик собирается встать. Рафик быстро извинился и ушел. Сердце Леоны забилось чаще, она ждала, пока Хасан разъяснит ей свои слова.

Она заметила, что он по-прежнему одет в шорты и рубашку, но выглядит крайне напряженным. Он держал в руке золотую авторучку, которую явно забыл бросить на стол, потому что торопился выйти из кабинета.

— Мы прибыли сюда раньше, чем я ожидал, — сказал он, подтверждая ее последнюю мысль.

— Хотелось бы узнать, где мы находимся, — произнесла она, переполняясь дурными предчувствиями.

— Порт-Саид, — сообщил он, заметил ее удивление, опустил глаза и понимающе усмехнулся.

Порт-Саид лежал в устье Суэцкого канала, который соединял Средиземное море с Красным морем. Если они зашли в порт, то причина для этого только одна. Хасан готов отправиться домой, и их недолгий морской рай вот-вот закончится.

Он бросил авторучку на шезлонг рядом с книгой, которую Леона там оставила, затем уселся за длинный белый стол, за которым они ужинали. Вздохнув, потер рукой затылок, словно пытаясь избавиться от напряжения.

— Сядь рядом со мной, — попросил он.

Леона покачала головой и крепко скрестила руки на груди.

— Сначала скажи, что происходит.

— Не усложняй мне задачу, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я объясню.

Но она не хотела находиться рядом, когда он обо всем ей расскажет.

— Ты собираешься домой, не так ли?

— Да, — подтвердил он.

— Понятно. — Она хохотнула. — Праздник окончен.

Солнце блестело на голубой воде, бросая мерцающий туман на приближающуюся землю. Несмотря на жару, Леоне было холодно. Несмотря на ясный день, ей казалось, что она погрузилась в темноту.

— Итак, что ты собираешься делать? — спросила она его. — Ты высадишь меня на набережной в той одежде, в которой я прибыла сюда, и мило помашешь мне рукой на прощание? Или я получила право вернуться в Сан-Эстебан?

— О чем ты говоришь? — Хасан нахмурился. — Ты моя жена, но ты говоришь о себе как о любовнице.

Когда он подошел к ней, она почувствовала, как ее тело ожило, а соски напряглись, и возненавидела себя за то, что так слабеет перед мужчиной, который собирается выполнить свое обещание и отпустить ее.

— Любовница держит свой прекрасный рот на замке и просто слушает. Жена оказывает мужу честь выслушать его, прежде чем она сделает совершенно неверные выводы, — заявил он.

— Ты только что сказал мне, что наше время здесь закончилось, — напомнила она ему, слегка пожав тонкими плечами.

Схватив за руку, он потянул Леону к стулу, на который заставил сесть. Усевшись на стул напротив нее, он обхватил ее ноги своими коленями.

— А теперь послушай, потому что это важно, и я не допущу, чтобы ты отвлекала меня пустяками, — произнес он.

Она приоткрыла рот, чтобы возразить, но Хасан остановил ее, прижав пальцы к ее губам. Он опустил руку и посуровел, а Леона затаила дыхание.

— Ты знаешь, — начал он, — что мой отец всегда был твоим самым сильным сторонником, и именно о нем я собираюсь говорить…

Как только он упомянул шейха Халифа, ее выразительные глаза затуманились от беспокойства.

— Чем хуже его здоровье, тем сильнее он беспокоится о будущем Рахмана, — пояснил Хасан. — Его волнует все: я, ты, то, что я буду делать, если давление, оказываемое на меня сейчас, вынудит меня принять решение, которое изменит систему правления Рахмана.

— Ты всерьез думал отказаться от права наследования? — Леона удивленно ахнула.

— Это один из вариантов, — признался он. — Он стал нравиться мне больше после того, как я раскрыл заговор, который был направлен на то, чтобы заставить меня поступать так, как хотят другие люди, — язвительно прибавил он. — Но ради отца я не откажусь от своих обязанностей. Его беспокоит, что я стану несчастным, если меня вынудят пожертвовать тобой ради стабильности в стране. И я не могу не думать о его душевном спокойствии.

— Мне жаль, — пробормотала она.

— Мне нужно не твое сочувствие, а твоя помощь, — кратко сказал он, и она подумала, как ему не нравится просить. — Он любит тебя, Леона, ты это знаешь. Он очень скучает по тебе с тех пор, как ты уехала из Рахмана.

— Я не забывала его, Хасан, — оправдываясь, ответила она. — Я общаюсь с ним каждый день через Интернет. Я даже читаю те же книги, что и он, чтобы мы могли обсудить их вместе.

— Я знаю. — Хасан усмехнулся. — То, что ты ему говоришь, он передает мне. Поэтому я в курсе того, что я хулиган и тиран, беспринципный человек и достойный сын своего отца.

— Я сказала это, чтобы рассмешить его, — произнесла она.

— Об этом я тоже знаю, — заверил он ее. — Но ему нравится, когда я улыбаюсь вместе с ним. — Он провел пальцем по ее щеке, на которой выступил румянец от смущения. — И я должен признать, — прибавил он, опуская руку, — что с ним ты общаешься намного дружелюбнее, чем со мной.

Хасан имел в виду письма, полученные от ее адвоката.

— Между нами было все кончено, — сказала она. — Тебе следовало оставить все, как есть.

— Между нами еще не все кончено, и я не могу это так оставить.

— Твой отец…

— Он нуждается в тебе, — мрачно произнес он. — Я хочу, чтобы ты помогла мне избавить его от некоторых забот. Поэтому я прошу тебя открыто примириться со мной ради моего отца, если ты не хочешь сделать это ради нас с тобой.

Леона все поняла.

— На какое время?

Хасан пожал плечами:

— Доктора дают ему два месяца, максимум три. Я прошу тебя, пусть он уйдет в мир иной со спокойной душой.

Она закрыла рукой глаза, понимая, что не сможет отказаться. И она не хотела отказываться. Она любила этого старика так же сильно, как своего отца. Но у нее остались сомнения.

— Мне ждать появления второй жены, которую тебя обяжут взять?

Выражение его лица ожесточилось.

— Окажи мне честь и прояви ко мне немного чуткости, — ответил он. — У меня нет желания жертвовать тобой ради себя самого. И меня оскорбляет то, что ты думаешь, будто я на это способен.

— Но мое возвращение в Рахман не решит твоих проблем со старейшинами, если ты не возьмешь жену.

— Мы со старейшинами договорились, что в знак уважения к моему отцу они не станут поднимать эту тему, пока он жив.

— А потом?

— Я разберусь с ними в свое время. Но в любом случае в следующие несколько месяцев важнее всего спокойствие моего отца. Ты сделаешь это? — прямо спросил он.

— Неужели ты думал, что я откажусь? — Она вздохнула, встала и отодвинула свой стул, чтобы обойти его.

— Ты сердишься. — Он прищурился, глядя в ее сверкающие глаза и на застывшее выражение ее лица.

— В принципе я согласна снова играть роль любящей жены, — сказала она. — Но сейчас уйду и буду дуться, как ты это называешь. Потому что, как бы хорошо ты ни говорил, Хасан, ты виновен в том, что ты использовал меня почти так же, как планировали мои похитители. А значит, ты ничем не лучше их.

С этими словами она повернулась и ушла, и Хасан отпустил ее, потому что она была права.

Через несколько секунд появился Рафик с вопросом, написанным на жестких линиях его лица.

— Не спрашивай, — настойчиво посоветовал Хасан. — Она еще не знает и половины.

— Какую половину она не знает? — спросил Рафик.

— О том, что будет дальше, — ответил Хасан, видя, как взгляд сводного брата скользит по его левому плечу. Он повернулся, чтобы посмотреть, на что тот смотрит, и выругался. Они почти прибыли в Порт-Саид.

— Сколько осталось времени? — спросил Хасан.

— Примерно час до приезда первых гостей.

У Хасана остался всего час, чтобы снова поговорить с Леоной, успокоить ее и попросить о помощи.

— Тебе лучше подготовиться, чтобы занять мое место, Рафик, — проворчал он. — Потому что сейчас я всерьез подумываю о том, чтобы покинуть корабль вместе со своей женой и забыть, что у меня есть хоть одна капля крови аль-Кадимов.

— Наш отец не одобрит такое решение, — сухо заметил Рафик.

— Не надо мне об этом напоминать! — резко ответил Хасан.

— Я просто пытаюсь избавиться от такой миссии, — оправдывался его сводный брат. — Я не желаю оказаться на вашем месте, милорд шейх.

Собираясь пойти за Леоной, Хасан остановился.

— Чего же ты хочешь? — с любопытством спросил он.

Рафик вздохнул:

— Прямо сейчас я хочу, чтобы наступила полночь и я был со своей женщиной в гостиничном номере в Порт-Саиде. Сегодня вечером она прилетает, чтобы танцевать для королевских гостей. Но потом она будет танцевать только для меня, а я стану поклоняться ей. Затем я буду наслаждаться ее телом до рассвета, после чего неохотно вернусь сюда, чтобы служить вам, милорд шейх. — Он насмешливо поклонился.

Хасан не сдержал улыбку.

— Измени свои планы и пригласи ее на ужин, — предложил он. — Она отвлечет многих, чему я только обрадуюсь.

— А Леона обрадуется? — спросил Рафик.

Хасан посуровел:

— Сейчас Леона не радуется ничему. — После этого мрачного напоминания он отправился на поиски своей женщины.

Он без труда нашел Леону в ванной, она принимала душ. Тот факт, что она не заперла дверь, красноречиво говорил о ее настроении. Хасан присоединился к Леоне в душе, где она мыла голову. Пенящиеся пузыри скользили по ее мокрой золотистой коже. Открыв глаза, она одарила его взглядом, который мог убить.

— Что ты хочешь? — спросила она.

Он выдавил гель для душа себе на ладонь и принялся намыливать им Леону. Она уперлась руками ему в грудь, словно приготовившись оттолкнуть его.

— Спасибо, — сказал он и спокойно вылил немного геля себе на грудь, решив, что Леона его намылит. — Совместный душ превращает простейшее занятие в лучшее удовольствие, да?

Зеленый блеск ее глаз стал угрожающим.

— Ты высокомерный и противный человек, и я хочу, чтобы ты убрался отсюда, — холодно сообщила она ему.

— Закрой глаза, — посоветовал он. — Иначе в них попадет шампунь.

Леона подняла руку, чтобы смахнуть мыльные пузыри с лица, и Хасан направил ей в лицо струю воды. Она ахнула от удивления, и он, воспользовавшись моментом, поцеловал ее в губы.

На какое-то время он позволил себе поверить, что добился легкой победы. Обычно такая тактика срабатывала. Но на этот раз он получил резкий удар под ребра. Кроме того, Леона с силой прикусила его нижнюю губу. Он поднял голову и встретил ее свирепый взгляд.

Он выгнул бровь и нахально провел рукой по шелковистой коже ее живота.

— Вы рискуете, шейх, — предупредила она его.

— Неужели?

— Мне нечего тебе сказать. Оставь меня в покое.

— Но я не предлагал разговаривать, — объяснил он и смело опустил руку ниже.

— Не смей! — Она прижалась к углу кабинки, прикрываясь руками.

— Ладно. — Он пошел на попятную так быстро, что Леона нахмурилась. — В любом случае у нас нет времени. Наши гости приедут менее чем через час.

— Гости? — Она резко посмотрела на него. — Какие гости?

— Гости, которых мы отвезем в Рахман на празднование тридцатилетия правления моего отца, которое состоится через десять дней, — ответил он, спокойно смывая с себя мыльную пену.

Леона застыла от шока:

— И давно ты знал о приезде гостей?

— Не очень давно. — Он взял душевую насадку и принялся смывать шампунь с головы Леоны.

— Но ты не счел нужным сказать мне раньше?

— Если бы я сказал, это повлияло бы на твое решение вернуться в Рахман?

Помолчав, она наконец тихо произнесла:

— Полагаю, мне лучше узнать еще о чем-нибудь, о чем ты не удосужился мне сообщить.

Он выключил душ.

— Только имена наших гостей. И это может подождать. Нам надо вытереться и одеться.

Выйдя из душа, он протянул Леоне полотенце, взял полотенце для себя и пошел к двери ванной.

— Хасан! — позвала она, и он остановился. — На празднике твоего отца меня выставят на всеобщее обозрение с конкретной целью?

— Некоторые люди должны понять, что им не удастся ни к чему меня принудить, — ответил он, не оборачиваясь. — Мой отец ждет тебя. Это его последняя годовщина.

Леона оделась в соответствии с арабской традицией: шея, руки и ноги были закрыты шелковым платьем, на ее голове была вуаль из тонкого шелка, а волосы были уложены в аккуратный пучок. Она была почти без макияжа, если не считать черную тушь на ресницах и нежно-розовый блеск на губах.

Рядом с ней стоял Хасан в белой шелковой тунике и золотом шелковом халате, на голове он носил белую гутру с тремя золотыми шнурами. По другую сторону от Леоны, в шаге от нее, стоял Рафик, одетый почти так же, как его брат, только на его гутре не было золотых шнуров.

Шейх Хасан бен Халифа аль-Кадим и его жена шейха Леона аль-Кадим приготовились официально принимать гостей, независимо от того, были они друзьями или врагами.

Рафик был их опекуном, защитником, самым уважаемым братом и верным другом. У него был собственный титул, хотя он никогда не использовал его. Он обладал правом носить золотые шнуры на гутре — признак высокого статуса, но никто ни разу не видел их у него на голове. Он безразлично относился ко всему, что его не интересовало. Он отдал бы свою жизнь за Хасана и Леону, а также за отца, которого бескорыстно любил.

Его присутствие здесь было показательным. Он словно говорил: если вы пришли с миром, то мы с вами подружимся, а если вы пришли с войной, то пеняйте на себя.

Первыми, кто ступил на борт яхты, были шейх Абдул аль-Ясин и его жена Зафина. Хасан и Рафик знали, что за заговором с целью похищения Леоны стоял шейх Абдул, но тот не догадывался, что братья обо всем знают. Вот почему он чувствовал себя в безопасности, согласившись на эту поездку и встречу со старейшинами во время круиза по Красному морю. Он планировал заставить Хасана взять себе вторую жену.

Никому было невдомек, что Леона подозревает о плане похищения, придуманном шейхом Абдулом. Он хотел, чтобы второй женой Хасана стала его красавица-дочь Надира.

— Ах, Хасан! — Мужчины обменялись рукопожатиями. — Вам будет приятно узнать, что вашему отцу стало лучше. Я виделся с ним сегодня утром, прежде чем вылетел в Каир.

— Я должен поблагодарить вас за то, что вы составляли ему компанию, пока нас не было, — ответил Хасан.

— Не благодарите. Это честь для меня. Леона… — Абдул повернулся к ней и поклонился. — Вас так давно не было. Рад видеть вас.

— Благодарю. — Она заставила себя улыбнуться, чувствуя поддержку Хасана.

— Рафик. — Абдул кивнул ему, выглядя настороженным.

Все это время жена шейха Абдула Зафина молчала и не пыталась напомнить мужу о своем присутствии. Зафина умело использовала свои чары, чтобы добиться своего. Благодаря ее хитрым махинациям ее сын женился на любимой дочери другого шейха. Как только родилась Надира, Зафина решила, что ее дочь выйдет замуж за Хасана. Поэтому у нее были все основания не любить Леону. И хотя она казалась спокойной, Леона чувствовала, что Зафина кипит от злости.

— Зафина? — Леона шагнула к ней. — Надеюсь, вы в порядке? Благодарю, что нашли время и присоединились к нам.

— Для меня это удовольствие, шейха, — ответила женщина постарше.

Их мужья навострили уши.

— По-моему, вы похудели. Но шейх Халифа сказал мне, что вы болели.

Леона подозревала, что эту новость сообщил Зафине не отец Хасана. К счастью, начали прибывать другие гости. Шейх Джибриль аль-Махмуд и его робкая жена Медина, которая боялась сделать лишний шаг без одобрения мужа.

Потом приехали шейх Имран аль-Мухтар и его младший сын Самир. Словно лучик надежды, Самир спровоцировал у всех первую искреннюю улыбку, потому что пренебрег всеми условностями и сразу пошел к Леоне.

— Моя принцесса! — Он приподнял Леону и прокружил на месте.

— Поставь ее, — упрекнул его отец. — Рафик угрожающе смотрит на тебя.

— Рафик, а не Хасан? — загадочно спросил Самир.

— Хасан знает, что ему принадлежит, а Рафик просто чрезмерно ее защищает. А все остальные не одобряют твои распутные действия.

Впервые за две недели ужин накрыли в большой столовой на верхней палубе. Беседа за столом была приятной и легкой, в основном благодаря Самиру, который не позволял другим мужчинам погрузиться в серьезную дискуссию и очаровывал женщин своим юношеским обаянием.

Но Леона молчала. Со своего места Хасан наблюдал, как она разговаривает, когда к ней обращаются, и улыбается, когда требуется. Он смотрел, как она играет роль идеальной хозяйки в той простой и скромной манере, которую он хорошо помнил. Но время от времени, когда она думала, что ее никто не видит, уголки ее рта опускались от явного волнения.

Хасану хотелось сказать, как он любит ее. Но любовь не имела большого значения для женщины, которая чувствовала себя зажатой между молотом и наковальней.

Вдруг все замолчали. Хасан отвлекся от собственных мыслей, заметив, что Леона уставилась на тарелку перед собой, а Самир застыл в ужасе. Рафик смотрел на Хасана, ожидая указаний. Но Хасан не только упустил что-то чрезвычайно важное, но и не мог придумать, что сказать!

Его сводный брат проявил инициативу, поднявшись на ноги.

— Леона, вы позволите мне покинуть вас? — спокойно спросил он, но Хасан видел, что Рафик дрожит от ярости.

Леона подняла голову и приложила все силы, чтобы сосредоточиться.

— О да, конечно, Рафик, — ответила она, совершенно не понимая, в чем дело.

— Мне нужно сказать тебе пару слов, прежде чем ты уйдешь, — сказал Хасан Рафику и встал. — Самир, будь другом и налей вина моей жене.

Бедный юноша чуть не набросился на бутылку вина, радуясь тому, что ему удастся чем-то заняться. Пока разъяренный Рафик проходил мимо Хасана, тот увидел, как Леона нежно прикоснулась к руке Самира, словно уверяя его, что все в порядке.

— Что я там пропустил? — спросил Хасан, как только они оказались вне пределов слышимости.

— Если бы мне не нравился Самир, я бы задушил его, — резко ответил Рафик. — Леона спросила, как поживает его мать. Он рассказал длинную и смешную историю о том, как она ждала, пока родит его сестра. Леона это выдержала. Она даже смеялась. Но потом этот идиот предположил, что ей пора родить тебе сына и наследника.

— Он не мог сделать это нарочно, — сказал Хасан.

— Леону потряс не вопрос, а последовавшая за ним тишина и мрачное выражение твоего лица! Что с тобой?

— Я задумался, — напряженно ответил он.

— Тебе следует всегда быть начеку. Хватит того, что на яхте сейчас находится человек, который желал ей зла.

— Перестань сыпать соль мне на рану и иди к своей танцовщице, — нетерпеливо огрызнулся Хасан. — Ты не хуже меня знаешь, что ни Абдул, ни Джибриль не осмелятся на что-то дурное. Они приехали сюда, чтобы поговорить со мной!

Леона приказывала себе успокоиться. Она говорила себе, что всегда знала: Хасан хочет родить наследника. Сегодня его застали врасплох, и он не сумел скрыть свое разочарование.

— Самир? — тихо сказала она. — Если ты не перестанешь подливать мне вино, я опьянею и упаду.

— Хасан хочет, чтобы твой бокал был полон, — угрюмо ответил он и продолжал наливать вино.

— Хасан пытался заполнить брешь в разговоре, а не уложить меня под стол, — сухо заметила она.

Самир со вздохом откинулся на спинку стула.

— Мне хочется откусить себе язык.

Хасан вернулся за стол. Леона чувствовала на себе его пристальный взгляд, но не смотрела на него, а только улыбалась и улыбалась, пока у нее не заныла челюсть.

Остаток ужина прошел без происшествий. Дамы оставили мужчин одних и перебрались в соседний салон. И тут Леону решили доконать. Медина и Зафина обсуждали Надиру, чья красота, по их словам, приумножилась за последний год. Надира такая грациозная и нежная, и однажды она станет идеальной женой.

Когда гости стали расходиться по каютам, Леона вернулась в столовую, где осталась наедине с Хасаном.

— Прости меня, — с сожалением пробормотал он. — Я задумался и понятия не имел, что произошло, пока Рафик не объяснил мне.

Она не поверила ему, но подумала, как мило, что он пытается оправдаться.

— Самир засыпал меня извинениями, — ответила она. — Он очень сожалеет о том, что сказал.

С этими словами она ушла и стала готовиться ко сну. На какое-то время Леона задремала, а проснувшись, увидела, что Хасан лежит рядом с ней.

— Я не припомню, чтобы мы договорились спать вместе, — холодно произнесла она.

— Я не припомню, чтобы ты предлагала мне спать в другом месте, — холодно ответил Хасан.

— Иногда я по-настоящему тебя ненавижу.

— А я буду любить тебя, пока я дышу. — Он обнял ее и прижал к себе.

Несмотря на свое настроение, Леона хихикнула и обвила рукой его шею.

Глава 7

Утром Леона проснулась в объятиях Хасана и с нежностью посмотрела на его лицо. Он спал спокойно, как всегда. Его губы были слегка приоткрыты, а черные ресницы касались плавной линии скул. Она вздохнула, и он улыбнулся, не открывая глаз. Она провела кончиком пальца по его длинному носу.

— В жизни бывают прекрасные моменты, — протянул сонный голос.

Леона придвинулась к нему немного ближе и поцеловала в губы.

Ресницы Хасана приподнялись, и он посмотрел на нее с любовью.

— Означает ли этот поцелуй, что ты простила меня?

— Молчи, — прошептала она, — иначе ты все испортишь.

— Тогда поцелуй меня еще раз, — потребовал он, и она подчинилась. Почему нет? Хасан — ее мужчина. Здесь и сейчас они принадлежат друг другу.

На прикроватном столике зазвонил телефон. Хасан вздохнул и потянулся, потом взял трубку.

— Долг зовет, — сказал он через несколько секунд, встал с кровати и скрылся в ванной комнате.

Уходя из каюты, он поцеловал Леону и произнес:

— Через пятнадцать минут я жду тебя за завтраком на солнечной террасе. Тебя ждет сюрприз.

Она нахмурилась:

— Ты обещал мне, что больше не будет сюрпризов.

— Но этот не в счет. — Его глаза взволнованно сверкнули. — Поторопись! Стильно оденься, чтобы всех поразить, и приготовься броситься мне на шею.

Леона вышла на палубу в светло-голубом сарафане из прохладного хлопка, с распущенными по плечам рыжими волосами и обнаружила там не Хасана, а Рафика.

Он поднял глаза, улыбнулся, затем встал и отодвинул ей стул. На нем были просторные черные брюки-чинос и белая футболка с У-образным вырезом, которая подчеркивала его мускулистую грудь.

— Твоя мать, случайно, не была амазонкой? — язвительно спросила Леона, потому что его отец был красивым, но нерослым мужчиной, а Рафик отличался высоким ростом.

Он пристально посмотрел на нее:

— Ты встала не с той ноги?

— Ненавижу сюрпризы, — объявила она, садясь.

— Ах, это, — пробормотал Рафик. — Поэтому ты решила отыграться на мне. Ведь я вряд ли буду тебе мстить.

Рафик был прав, но это не помогло ей избавиться от ужасного, беспокойного напряжения.

— Где Хасан? — Она попыталась быть дружелюбной. — Он сказал, что будет здесь.

— Прибыл капитан, который проведет нас через Суэцкий канал, — пояснил Рафик. — Хасан решил с ним поздороваться.

Посмотрев по сторонам, Леона увидела Порт-Саид, похожий на огромный промышленный комплекс. Это был не лучший вид, который можно наблюдать во время завтрака, хотя яхта заняла лучший причал.

— А где остальные гости? — сказала она.

— Либо спят, либо завтракают в своих апартаментах. — Рафик сдержал зевок, и Леона вспомнила, как вчера он стремительно ушел с ужина. Наверняка он отправился к своей женщине.

— Ты не спал ночью? — спросила Леона, и он не ответил. — Надеюсь, она была хороша? — насмешливо произнесла она.

— Она восхитительна. — Он улыбнулся и налил ей чаю с молоком. — Может быть, чай улучшит твое настроение?

Леона взяла чашку и подумала, что никогда не чувствовала себя такой напряженной и тревожной. И все из-за Хасана и его сюрпризов.

Она отпила чаю, и вдруг ее затошнило. Видимо, она побледнела, потому что Рафик нахмурился.

— Что случилось? — спросил он.

— По-моему, молоко прокисло. — Она поспешно поставила чашку на блюдце и отодвинула ее от себя.

Тошнота ушла так же внезапно, как появилась. Когда появился Хасан, инцидент был забыт. Он поцеловал Леону в лоб и сел рядом с Рафиком, который принес к столу кувшин свежего молока. На Хасане были бежевые брюки-чинос и черная футболка.

— Почему ты такая бледная? — Хасан уставился на нее, прищурившись.

— Она ненавидит сюрпризы, — ответил Рафик.

— Ага, значит, я в немилости, — протянул Хасан. — Так же как молоко и сливочное масло. — Он разглядывал ее как сокол.

— От молока меня затошнило, поэтому я решила, что не буду ни его, ни масло, — сказала она, объясняя причину, по которой она пила черный чай и грызла сухой тост.

Молочные продукты часто портились в жару, поэтому Хасан не усомнился в ее ответе. Но когда ему принесли кофе и Леона услышала его аромат, ее снова затошнило.

Леона явно нервничала. Заметив это, Рафик решил оставить ее наедине с Хасаном.

— Я пойду и разбужу Самира, а потом оттащу его в спортзал на час перед завтраком. — Рафик встал, и его внимание привлек звук за брезентовым навесом. По бетонной набережной к яхте приближался черный лимузин. Рафик слегка коснулся рукой плеча Хасана. — Едет твой сюрприз. — И ушел.

Поднявшись на ноги, Хасан взял за руку Леону и заставил встать со стула.

— Пойдем! — Он провел ее вниз по трапу, через холл, на тенистую террасу и к перилам у трапа.

Из лимузина вышла красивая блондинка.

У Леоны перехватило дыхание.

— Эви, — прошептала она. — И Рашид, — прибавила она, когда из лимузина вышел рослый шейх Рашид аль-Кадах. — Они плывут с нами? — Ее глаза сияли от удовольствия, чему очень обрадовался Хасан. Теперь она смотрит на него, как на самого замечательного парня в мире.

— Их присутствие скрасит твое несчастье?

Ее ответ был быстрым и смелым — Леона жадно поцеловала Хасана в губы.

— Я думал, что через шесть лет безудержная страсть немного остынет, — лениво и насмешливо произнес глубокий мужской голос практически без акцента.

— И это говорит мужчина, который держит на руках сына и дочь, — язвительно ответил женский голос.

Сын и дочь. Хасан застыл от шока, потому что он не ожидал, что аль-Кадахи возьмут с собой детей в этот круиз. Леона отошла в сторону и отвернулась. Рашид горделиво стоял на набережной и придерживал рукой маленького сына, а красавица Эви брала из его рук маленькую трехмесячную дочку, одетую в розовое.

Они начали подниматься по трапу, и Хасану показалось, что он видит худший кошмар в своей жизни. В глазах Леоны стояли слезы, когда она шла навстречу гостям. Она посмотрела на ребенка, затем на Эванджелин аль-Кадах и обняла ее.

Рашид наблюдал за ними, улыбался и ждал в нескольких шагах от трапа. Он не заметил ни страданий Леоны, ни того, с какой особенной нежностью она прикоснулась пальцем к щеке девочки.

— Я не знала, — мягко сказала она Эви. — В последний раз, когда мы виделись, ты не была беременна!

— За год многое может случиться, — сухо вставил Рашид, привлекая внимание Леоны.

Эви отошла в сторону, пропуская мужа на палубу. Он поставил сына на ноги, чтобы должным образом поздороваться с Леоной.

— Ты гордый, как павлин. — Она рассмеялась и, забыв об арабских запретах, бросилась в объятия Рашида.

Хасан стоял на месте и не подошел, чтобы поздороваться с гостями. Поверх широкого плеча Рашида Леона увидела, что ее муж хмурится. Когда Хасан здоровался с Эви, Леона присела на корточки перед малышом, который держался за юбку своей матери. Темноволосый, с золотистыми глазами — весь в отца.

— Привет, Хашим. — Леона нежно улыбнулась. Они встречались раньше, но она была уверена, что маленький мальчик ничего не вспомнит. — Твой большой палец вкусный?

Он серьезно кивнул и засунул большой палец еще дальше между пухлыми губами.

— Меня зовут Леона, — сказала она ему. — Давай дружить?

— Красный, — сказал он, не вынимая пальца изо рта, глядя на ее волосы. — Солнце.

— Спасибо. — Она рассмеялась. — Я вижу, ты станешь таким же соблазнителем, как твой папочка.

При упоминании отца Хашим подошел к Рашиду и попросился к нему на руки. Тот, разговаривая с Хасаном, поднял мальчика и привычным жестом прижал к себе.

— Можно ее подержать? — попросила Леона у Эви, протягивая руки к ребенку.

Та сразу передала ей малышку.

— Сколько ей?

— Три месяца, — сообщила Эви. — Она тихая как мышка и сладкая как мед. Мы назвали ее Ямила Люсинда в честь двух бабушек, но мы зовем ее Люси, потому что так милее.

Услышав голос матери, Люси открыла глаза и посмотрела на нее глазами цвета аметиста, унаследованными от Эви. Леона с трудом сдержала слезы.

Через минуту на тенистой палубе появились и другие гости. Леона вспомнила о своей роли хозяйки и пошла отдавать распоряжения. Она вошла в каюту и набрала внутренний телефонный номер, чтобы заказать прохладительные напитки.

Хасан выбрал самое неподходящее время, чтобы пойти за ней следом.

— Прости, — сухо объявил он, и его слова показались ей оскорбительными. — Когда я устроил для тебя этот сюрприз, я не ожидал, что аль-Кадахи привезут с собой своих детей.

Леона была потрясена, осознав, что Хасан ее жалеет.

— Хватит с меня твоей сверхчувствительности! — отрезала она. — Неужели ты в самом деле веришь, что я буду против их прекрасных детей, потому что не могу родить сама?

— Не говори так! — рявкнул он. — Это неправда, но ты сводишь меня с ума, утверждая, что это так!

— Хватит прятать голову в песок, Хасан, — ответила она. — Мы оба знаем, что ты лжешь себе!

С этими словами она ушла, оставив Хасана наедине с кипящим разочарованием. Леона продолжала играть роль радушной хозяйки и даже просидела целых десять минут с Зафиной, слушая, как та превозносит достоинства своей дочери Надиры. Потом Эви тихо попросила Леону проводить ее в их каюту, потому что ребенка надо было переодеть.

Когда Хашимом занялась няня, а Эви и Леона остались в каюте одни, Эви спросила:

— Слушай, почему Хасан фактически умолял и подкупал нас, чтобы мы согласились на эту поездку?

Леона просто не выдержала и расплакалась от горя. К тому моменту, когда она успокоилась и свернулась калачиком на кровати, Эви нежно погладила ее по голове.

— Я думаю, он хотел, чтобы я приободрилась, — наконец ответила она Эви. — Потому что любой, у кого есть глаза, увидит, что аль-Махмуды и аль-Ясины желают, чтобы я исчезла с лица земли. Хасан не знает, что я всегда знала: его народ хочет, чтобы Надира аль-Ясин стала его женой.

— Мне знакомо это чувство, — тихо сказала Эви. — Я полагаю, она красивая, послушная и любит детей.

Леона кивнула, приглушенно всхлипнув.

— Я встречалась с ней несколько раз. Она очень милая, — неохотно призналась она.

— И она подходит Хасану.

— Да.

— А ты, конечно же, ему не пара.

Леона кивнула.

— Тогда почему ты здесь? — спросила Эви.

— Откуда мне знать? — Леона разозлилась и села. — Сначала Хасан говорит, что я здесь по одной причине, потом по другой. Он упрямый, коварный и умеет играть моими чувствами! Его отец болен, и я обожаю этого старика, поэтому он использует его, чтобы я танцевала под его дудку!

— Отец Рашида умер у него на руках, а я поддерживала Рашида, — грустно сказала ей Эви. — Он нуждался во мне. Ты тоже нужна Хасану.

— О, не защищай его! — возразила Леона. — Я пошла бы к его отцу не задумываясь. Меня не пришлось бы уговаривать.

— Но, может быть, у Хасана были причины заставить тебя сделать это.

— Я посажу тебя сегодня за ужином между миссис аль-Ясин и миссис аль-Махмуд, если ты не перестанешь взывать к моему разуму, — с сожалением сказала Леона.

— Ладно, я тебя поняла, — признала Эви. — Тебе нужен верный сторонник, а не мудрый. А теперь иди в ванную и приведи себя в порядок, прежде чем мы пойдем и сразимся со старыми драконами.

Леона улыбнулась и встала.

— Я рада, что ты приехала, Эви, — хрипло сказала она.

В последующие дни все пытались казаться довольными, наслаждаясь круизом. Но на самом деле проблемы оставались. В условиях сложной арабской политики в Рахмане не было естественного права на престолонаследие. Следующим руководителем страны не обязательно должен был стать сын предыдущего, но выбор был очевиден. Хасан был единственным разумным человеком для этой должности просто потому, что он успешно управлял страной уже пять лет с тех пор, как здоровье его отца начало ухудшаться. Рахман был уважаемой страной в Аравии. Рахман не имел выхода к морю, зато обладал богатыми залежами нефти. Старейшины не могли отрицать самоотверженность, проявленную женой Хасана к своей роли, или игнорировать уважение народа, которое она заслужила, однако за пять лет брака она не родила наследников, а потом ушла от Хасана по собственному желанию. Развод был неизбежен, но Хасан отказывался это обсуждать. Значит, ему следовало взять вторую жену.

Отказ Хасана уступать старейшинам возмутил многих. Не в последнюю очередь шейха Абдула аль-Ясина, которого оскорбил отказ Хасана жениться на его дочери Надире; ее с рождения готовили к этой роли.

Поскольку здоровье отца Хасана быстро ухудшалось, шейх Абдул решил отомстить за оскорбление. От Хасана требовалось согласие жениться во второй раз, чтобы сохранить хрупкое равновесие между семьями. Все, кроме Хасана, согласились, что его брак с Надирой аль-Ясин решит все проблемы. Хасан мог оставить свою первую жену. Никто не просил его отказываться от красивой, но бесплодной женщины. Но его первый сын родится из чрева Надиры аль-Ясин, и только это по-настоящему имеет значение.

Альтернативы? У шейха Джибриля аль-Махмуда был сын, которого считали достойным преемником отца Хасана. И никто не забывал шейха Имрана аль-Мухтара и его сына Самира.

Однако такова была точка зрения шейхов. Их жены имели иное мнение. Зафина аль-Ясин хотела, чтобы Леона ушла, а ее дочь Надира вышла замуж за Хасана. Но поскольку Хасан не собирался разводиться, она согласилась, чтобы ее дочь заняла место второй жены. Критические замечания высказывались при любой возможности, чтобы унизить Леону и вывести ее из себя.

Чтобы пройти по Суэцкому каналу, потребовалось два дня и еще пять дней, чтобы пересечь Красное море и добраться до города Джидда на побережье Саудовской Аравии. К тому времени, когда яхта достигла конца канала, все приготовились либо к словесной войне, либо к перемирию.

Каждую ночь Хасан ложился в кровать с Леоной, но даже не пытался дотронуться до нее или заговорить с ней. Она злилась на него по многим причинам, но больше всего из-за какой-то неясной причины, которую он не сумел определить. Он понимал: она оказалась в сложной ситуации и предпочитает быть в другом месте, а не в ловушке на этой яхте. Он знал, что Леона несчастна, хотя она старательно это скрывала. Она мало ела и была очень бледной. Зафина и Медина использовали любую возможность, чтобы сравнить Леону с Эви. Хасан сожалел, что Рашид, не подумав, решил взять с собой своих детей.

Дети были причиной конфликта, который было невозможно разрешить. Например, сегодня вечером, когда Рашид привел своего сына в гостиную, чтобы тот пожелал всем спокойной ночи, Хашим пробежал по комнате и бросился в объятия Леоны. Она взяла его на руки, и малыш стал целовать ее лицо. Хасан понимал, что Леона страдает, хотя и улыбается.

Аль-Махмуды и аль-Ясины наблюдали за происходящим и обменивались мнениями.

— Печальное зрелище, не правда ли? — посмел сказать Абдул.

Леона услышала его. Она знала, что он имел в виду, и с тех пор избегала Хасана…

— Поговори со мной, ради бога, — выдохнул в темноту Хасан.

— Найди себе другую кровать.

Ну, по крайней мере, она заговорила с ним. Приподнявшись, он склонился над ней и развернул лицом к себе.

— Что ты хочешь от меня? — спросил он. — Я изо всех сил стараюсь, чтобы у нас все наладилось.

Она уставилась на него ледяным взглядом:

— Зачем ты идешь на все эти неприятности, если я все равно разведусь с тобой?

— Почему?

— Мы уже сто раз это обсуждали, — сказала она. — Причины не изменились только потому, что ты решил быть военачальником и выиграть битву со своими гнилыми подчиненными, не уступив им!

— Военачальник? — Он выгнул брови.

— Отстань от меня! — рявкнула она, оттолкнула его и встала с кровати. Ее волосы разметались по плечам, а кремовая шелковая пижама облегала фигуру. Она подошла к креслу и села, свернувшись там калачиком, словно приготовилась там спать.

— Вернись сюда, Леона, — устало попросил он.

— Я сожалею, что вообще согласилась здесь остаться, — хрипло ответила она.

Он понял, что она вот-вот расплачется. Вздохнув, он вылез из постели, подошел к Леоне и присел перед ней на корточки.

— Мне очень жаль, — сказал он, — что эта ситуация так тебя мучает. Но мой отец настоял на том, чтобы главы семей мирно общались друг с другом. И мне не хочется отказывать ему, потому что, по сути, он прав. Ты знаешь, что у меня нет природного права на наследование. Я должен заручиться поддержкой глав других семей.

— Перестань упрямиться, просто отпусти меня, и тебе не придется никого побеждать, — произнесла она.

— Знаешь… — Он поморщился. — По-моему, ты ошибаешься в этом. Они хотят, чтобы я сражался в этой битве и выигрывал, доказывая свою решимость.

Она смахнула слезу со щеки.

— Сегодня Зафина прямо спросила меня, понимаю ли я, на какую жизнь я обрекаю тебя, держась за бездетный брак.

Его глаза вспыхнули от ярости и гнева, он поджал губы, чтобы не выругаться. Он решил, что с завтрашнего дня Леону будет повсюду сопровождать либо он, либо Рафик.

— И я видела твое лицо, Хасан, — неуверенно продолжала она. — Я слышала, что сказал тебе Абдул, и знаю, почему он это сказал. Зачем же ты упрямишься?

Он не дал ей договорить, страстно припав к ее губам. Она отталкивала его несколько коротких секунд, а потом сдалась и обняла. Подхватив на руки, Хасан отнес ее на кровать. Леона простонала, когда он погрузился в нее, и ее поцелуи стали требовательнее.

Когда все закончилось, он отвел волосы от ее лица и мрачно посмотрел ей в глаза.

— Разве я смогу от тебя отказаться? — спросил он. — Только с тобой я теряю голову. И я хочу быть только с тобой.

— Прости, но я не передумаю, — печально прошептала она.

Хасан отстранился от нее, встал, повернулся и зашагал в ванную. Захлопнул дверь, ударил ладонью по стене.

Упрекая себя, Леона медленно подошла к двери ванной как раз в тот момент, когда она распахнулась. Хасан холодно посмотрел на нее и произнес:

— Ты имеешь право на свои желания. Как только я смогу это сделать, я разведусь с тобой. А теперь я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.

С этими словами он ушел, а Леона бросилась к унитазу — ее вырвало.

Глава 8

Леона спала, когда следующим утром Хасан вернулся в каюту. Она по-прежнему спала, когда, приняв душ и одевшись, он снова вышел из каюты.

Хасан встретил Рафика на пути к солнечной палубе.

— Организуй совещание, — сказал он. — В десять часов в моем кабинете. Мы идем ва-банк.

Рафик пристально посмотрел на него и кивнул.

Самир уже завтракал, стремительно поглощая еду. Леона не появилась, когда к завтраку вышли остальные гости. Подозвав официанта, Хасан приказал ему выяснить, где Леона.

— Я схожу за ней, — предложила Эви и оставила своих детей на попечение Рашида.

— Хасан…

Подняв глаза, он увидел шейха Имрана и понял, что тот что-то сказал ему.

— Рафик сказал, что вы устроили совещание в десять часов.

— Да. — Он взглянул на часы, нахмурился и встал. — Извините, но сейчас мне надо позвонить отцу.

Леона оставалась в каюте, но не потому, что дулась, как любил это называть Хасан, а потому, что плохо себя чувствовала.

— Не смей никому об этом рассказывать, — предупредила она Эви. — Я скоро поправлюсь. Меня просто временами тошнит.

— И давно? — Эви тревожилась.

— Несколько дней. — Леона пожала плечами. — Не думаю, что у меня вирус, который могут подцепить твои дети, Эви. Я просто нервничаю, вот и все.

— Нервы? — Эви как-то странно посмотрела на нее.

Леона кивнула и отпила воды.

— Кто не будет нервничать, застряв на яхте с кучей враждебно настроенных к нему людей? Ты и твоя семья, конечно, исключение, — запоздало прибавила она.

— О, конечно. — Эви присела на краю кровати.

— Ненавижу мужчин, — хрипло объявила Леона.

— Ты ненавидишь конкретного мужчину.

— Я буду рада, когда все закончится и он отпустит меня.

— Ты в это веришь? — Эви рассмеялась. — Хасан — араб, а они ни перед чем не останавливаются. Высокомерный, упрямый, милый эгоист и собственник.

— Тебе повезло с мужем.

— Он был совсем не идеальным в тот день, когда я прогнала его, — вспоминала Эви. — По правде говоря, это был худший момент в моей жизни, когда он повернулся, чтобы уйти, абсолютно не протестуя. Я знала, что все кончено. Я видела его глаза…

— Я понимаю, — жалобно прошептала Леона. — Я сама видела такой взгляд…

— Ох, Леона. — Эви вздохнула. — Вам обоим надо образумиться и перестать ссориться. Вы любите друг друга. Разве этого не достаточно?

Рашид не согласился с выбором Хасана.

— Подумай еще раз, — убеждал он. — У нас много времени, прежде чем мы доберемся до суши.

— Мне нужно это уладить, — мрачно настаивал Хасан. — Леона вне себя. Чем больше я тяну время, тем сильнее сомневаюсь. И Абдул, и Зафина аль-Ясин стали настолько самоуверенными, что болтают все, что им заблагорассудится. Мой отец согласился со мной. Это следует сделать сегодня, — подытожил он.

— Как скажешь, — печально произнес Рашид и ушел, чтобы подготовить то, ради чего его вызвали в кабинет Хасана.

Час спустя Эви была со своими детьми, Медина и Зафина тихо сидели в одном из салонов, потягивая кофе и ожидая результатов совещания, проходившего на палубе ниже. Леона и Самир собирались покататься на гидроциклах, когда шейх Рашид аль-Кадах решил выступить.

— Я выслушал ваши аргументы с большим интересом и растущим беспокойством, — спокойно начал он. — Некоторые из вас, кажется, предлагают Хасану выбрать между его страной и женой с Запада. Я считаю это очень тревожным явлением не только потому, что у меня самого жена из западной страны. Ради чего дальновидным арабам устанавливать такие устаревшие правила?

— Кровное наследование, — тут же ответил Абдул.

Кое-кто нервно поерзал на месте. Рашид посмотрел в лицо каждому из собравшихся, молчаливо призывая их не согласиться с шейхом Абдулом. Если бы они так поступили, это было бы оскорблением для него самого, его жены и детей.

— Кровное наследование было под угрозой шесть лет назад, Абдул, — уверенно произнес Рашид. — Когда Хасан женился, все вы приняли его жену. Что изменилось?

— Ты неправильно понял, Рашид, — быстро вставил Джибриль аль-Махмуд. — Приношу свои извинения, Хасан, но я должен высказаться. — Он поклонился. — Всему Рахману хорошо известно, что ваша уважаемая жена не может родить ребенка.

— Это неправда, но, пожалуйста, продолжайте, — спокойно предложил Хасан.

Взволнованный, Джибриль снова посмотрел на Рашида:

— Мы умоляем Хасана взять вторую жену, чтобы обеспечить семейную преемственность.

— Хасан? — Рашид вопросительно посмотрел на него.

Хасан покачал головой:

— У меня уже есть жена.

— А если Аллах откажет вам в сыновьях, что тогда?

— Тогда трон перейдет к моему преемнику. В чем проблема?

— Проблема в том, что вы насмехаетесь над арабскими традициями, — нетерпеливо сказал Абдул. — Вы обязаны сохранить имя аль-Кадимов. Ваш отец с этим согласен. Старейшины согласны. Я считаю невыносимым то, что вы упорствуете и ничего не делаете, имея честь быть сыном своего отца!

— Я отдаю свое право наследования, — возразил Хасан. — Я готов уйти и позволить одному из вас занять мое место. Вот так, — закончил он и взмахнул рукой. — А теперь обсуждайте преемника моего отца без меня…

— Минутку, Хасан!.. — произнес Рашид. — Отчасти я возражаю против твоего решения.

Хасан вернулся на свое место. Рашид кивнул в знак благодарности и обратился ко всем, кто сидел за столом:

— Земля Рахмана граничит с моей землей. Ваша нефть проходит по нефтепроводу под землей Бехрана и смешивается с моей нефтью в наших общих резервуарах для хранения у залива. А старые нефтепроводы пересекают наши границы от оазиса до оазиса по схеме, утвержденной договором, который составлен и подписан аль-Кадахом и аль-Кадимом тридцать лет назад. Скажи мне, с кем я должен продлевать этот договор, если аль-Кадим больше не будет исполнять свои обязательства по сделке?

Это была атака по всем фронтам. Рахман не имел выхода к морю. Он нуждался в Бехране, чтобы доставлять нефть на танкеры, пришвартованные у его обширных терминалов. Договор был старым, и установленные в нем тарифы не менялись тридцать лет. Границы были только линиями на картах, они игнорировались племенами, которые бродили по пустыне на верблюдах.

— Об изменении баланса сил в Рахмане не может быть речи! — заявил шейх Джибриль аль-Махмуд. — Мы уважаем и полностью поддерживаем Хасана.

— Ага, — сказал Рашид. — Значит, мне показалось, что Хасан собирается оставить трон как преемник своего отца.

— На самом деле ничего подобного никогда не приходило нам в голову. — Шейх Джибриль тут же сменил тактику. — Нас просто беспокоят будущие преемники, и нам интересно, не пора ли Хасану подумать о том…

— Как говорят старики: время — песчинка, которая движется по воле Аллаха, — произнес Рашид.

— Спасибо, — тихо сказал Хасан Рашиду несколько минут спустя, когда все ушли из кабинета. — Я у тебя в долгу.

— При чем тут долг? — спросил Рашид. — Просто я не хочу, чтобы потомок шейха Абдула аль-Ясина превратился в человека, который потом расправится с моим сыном. А кто твой преемник?

— Рафик, — ответил Хасан.

— Но он не хочет эту работу.

— Однако он ее получит, — мрачно сказал Хасан.

— Он знает?

— Да. Мы это уже обсуждали.

Рашид задумчиво кивнул и грустно улыбнулся:

— Теперь, мой друг, когда ты добился своего, постарайся быть счастливым.

Хасан тяжело вздохнул и подошел к окну. Он увидел, как Леона и Самир гоняются друг за другом по воде на гидроциклах.

— Победа бывает безрадостной, — пробормотал он в конце концов. — Потому что я сомневаюсь, что Леона останется со мной.

Молчание Рашида заставило Хасана повернуть голову. Выражение лица Рашида говорило само за себя.

— Ты тоже не веришь, что она останется? — хрипло сказал Хасан.

— Мы с Эви обсуждали это, — признался Рашид. — Когда-то мы с Эви были на вашем с Леоной месте.

Хасан внезапно громко ахнул. Он увидел, как Леону перебросило через переднюю часть гидроцикла и она ушла под воду.

Выскочив на палубу, он прыгнул на гидроцикл и понесся к Леоне. За ним следом рванул и Рафик. Все замерли, когда Хасан прыгнул с движущегося гидроцикла в темно-синюю воду. Он увидел, что лодыжка и запястье Леоны запутались в рыболовной сети.

Подплыв к ней, он увидел панику в ее глазах — она уже приготовилась умирать. Хасан освободил ее ногу и руку и быстро потащил Леону вверх.

Бледный и ошеломленный, он жадно хватал ртом воздух. Леона рыдала и кашляла, стараясь отдышаться. Испуганные Рафик и Самир помогли Хасану уложить ее в лодку, которую он повел не к яхте, а вывел в Красное море.

Позже, когда Леона лежала в лодке на куче полотенец и дрожала всем телом, Хасан тихо произнес:

— Знаешь, сегодня впервые с детства мне захотелось плакать. Ты понятия не имеешь, что ты со мной делаешь. Иногда мне кажется, что тебе наплевать на меня.

— Это был несчастный случай, — хрипло прошептала она.

— Как и пробежка по трапу, с которого ты свалилась! Какая разница, случайность это или не случайность?

Присев, она завернулась в полотенце.

— Ты меня слушаешь? — проворчал он.

— Нет, — ответила она. — Где мы?

— В глуши, где я могу орать и плакать. И где я могу послать всех к черту! — не унимался он. — Мне надоело, что в мою жизнь вмешиваются другие люди. Мне надоело играть в глупые политические игры. И мне осточертело смотреть, как ты совершаешь безумные поступки только потому, что сердишься на меня!

— Хасан…

— Что? — в ярости рявкнул он, и его темные глаза сверкнули.

— Со мной все в порядке, — тихо ответила она.

Он набросился на нее, как свирепый волк, заставив покачиваться крохотную лодку. Казалось, ему наплевать, что они снова окажутся в воде.

— Ты была под водой четыре минуты! — выпалил он, напряженно целуя ее.

— Я притягиваю несчастья, — напомнила она ему. — В первый раз, когда мы встретились, я споткнулась о чью-то ногу и приземлилась тебе на колени.

— Нет, — ответил он. — Тогда я сделал все, чтобы ты села мне на колени.

Она нахмурилась, и он поморщился. Он не признавался ей в этом раньше.

— Я наблюдал за тобой весь вечер, думая, как мне познакомиться с тобой, не проявляя чрезмерного рвения. Мне помог Бог, когда ты споткнулась прямо передо мной.

Леона тихо рассмеялась, в ее глазах стояли слезы.

— Я нарочно споткнулась перед тобой, — призналась она. — Кто-то сказал, что ты богатый арабский шейх, и я решила тебя подцепить.

— Лгунья, — пробормотал он.

— Может быть. — Она улыбнулась.

— Не оставляй меня никогда, — попросил Хасан.

Леона вздохнула, запустив пальцы в его влажные волосы. У нее перехватило дыхание а на сердце стало тяжелее.

— Я боюсь, что однажды ты передумаешь и захочешь большего, — произнесла она. — И с чем я останусь?

— Итан Хейс влюблен в тебя, — сказал он.

— При чем тут это? — Она нахмурилась. — И нет, он не влюблен.

— Ты боишься, что я брошу тебя. Ну а я боюсь, что однажды ты встретишь нормального человека, вроде Итана, и решишь, что он предложит тебе больше, чем предлагаю я.

— Ты шутишь, — протянула она.

— Нет. — Он выпрямился и рассеянно потянул длинными пальцами канат по бокам лодки. — Не надо чувствовать себя обязанной чем-то жертвовать ради меня. Я предлагаю тебе помимо множества личных ограничений лишь политические игры, которые бывают довольно неприятными. Тебе приходится отказаться от благополучия и привычного круга общения.

— Мне нравилось большинство наших друзей в Рахмане, — возразила она и накрыла голову полотенцем, потому что солнце палило. — Тех, кто мне не нравился, ты тоже не особенно любишь, и мы встречались с ними только на официальных мероприятиях.

— Сейчас мы с ними застряли на яхте, — заметил Хасан.

— Почему мы разговариваем в этой маленькой лодке посреди Красного моря? — устало спросила она.

— А где еще? — Он пожал плечами. — В нашей каюте, где есть удобная кровать, которая отвлекает нас от того, что нужно сказать?

— Ты снова меня похитил, — печально пробормотала она.

— Ты моя. Нельзя похитить то, что уже мне принадлежит.

— Какой ты высокомерный! — Она вздохнула.

— Любовь к тебе — высокомерие? — спросил он.

Леона только покачала головой и вытерла краем полотенца мокрое лицо. Ее пальцы дрожали, она по-прежнему старалась выровнять дыхание.

— Вчера вечером ты обещал мне развод, — сказала она.

— Сегодня я забираю свои слова обратно.

Она протянула к нему руку:

— Ты можешь это снять?

На ее запястье висел небольшой кусок рыболовной сети, которая докрасна натерла ее нежную кожу.

— Прости за то, что я сказал тебе вчера, — тихо произнес он. — Дети — драгоценный дар, как и любовь. — Хасан принялся снимать сеть с ее руки. — Очень немногим людям посчастливилось иметь и то и другое. Большинство из них получают только детей. Если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрал любовь.

— Но ты — арабский шейх, и ты обязан родить наследника. И в данном случае решаешь не ты.

— Если мы поймем, что хотим детей, они у нас будут. ЭКО, усыновление… Но только если дети будут нам нужны. В противном случае пусть Рафик поработает ради своей страны, — подытожил Хасан и равнодушно пожал плечами.

— Он бы свирепо уставился на тебя, если бы услышал, что ты сейчас говоришь. — Леона улыбнулась.

— Он аль-Кадим, хотя предпочитает верить, что это не так.

— Он наполовину француз.

— А я на четверть испанец и на четверть — аль-Кадим, — сообщил он ей. — Ты наполовину неукротимый кельт. Ни ты, ни я не можем похвастаться чистотой крови.

— Хорошо, я останусь, — пробормотала она.

Хмурясь, он взволнованно посмотрел на нее темными глазами.

— Ты останешься со мной и больше не будешь спорить? — уточнил он.

Она провела пальцами по его волосам и серьезно ответила:

— Вы навсегда привязали меня к себе, милорд шейх. Только постарайтесь, чтобы я не пожалела об этом.

Он недоверчиво хихикнул:

— Почему ты так внезапно передумала?

— Душой я всегда хотела остаться с тобой, но разум заставлял меня упорствовать. Ты только посмотри на нас, Хасан. — Она вздохнула. — Мы сидим посреди моря в идиотской маленькой лодке под палящим полуденным солнцем, потому что хотим быть вместе. — Она посмотрела на него, и он вгляделся в ее глаза. — Если ты веришь, что любовь поможет нам, тогда я тоже в это поверю.

Он нежно коснулся рукой ее щеки:

— Я никогда не сомневался в твоей смелости.

— Нет, — возразила она, когда он начал ее целовать. — Не здесь. Мне кажется, на нас смотрят с яхты двадцать пар глаз.

— Пусть смотрят! — Он все равно поцеловал ее. — Теперь я хочу уединиться с тобой в нашей каюте с очень широкой кроватью. — Он отодвинулся от нее.

— Тогда поплыли на яхту?

Они были на полпути к яхте, когда Леона вспомнила, как Самир рассказывал ей о запланированном совещании.

— Что случилось? — с тревогой спросила она.

Хасан быстро, но не слишком радостно улыбнулся:

— Я получил поддержку, которую искал. Бой окончен. Теперь мы можем немного расслабиться.

Выиграв, Хасан не испытал особого удовлетворения. Леоне хотелось расспросить его об этом, но они подплывали к яхте, поэтому она решила подождать с разговорами. Сейчас она отчетливо видела множество лиц, наблюдающих за их приближением: некоторые встревоженные, некоторые любопытные, а некоторые угрожающие.

Рафик и член экипажа помогли им подняться на борт яхты. По пути в каюту ни Хасан, ни Леона не разговаривали и не прикасались друг к другу. Потом они вместе принимали душ и занимались любовью, забыв обо всем на свете.

А на палубе в противоположном конце яхты разговаривали Рашид и Рафик.

— Как ты думаешь, Хасан понял, что сегодняшняя победа только подвергает Леону большему риску со стороны ее врагов? — спросил Рашид.

— Шейх Абдул выставит себя дураком, если покажет себя прямо сейчас. Он должен догадываться, что Хасан притворяется, будто не имеет понятия о заговоре с целью ее похищения.

— Я думал не об Абдуле, а о его честолюбивой жене, — мрачно ответил Рашид. — Она хочет, чтобы ее дочь заняла место Леоны. Достаточно было увидеть выражение ее лица, когда Хасан и Леона поднимались на борт яхты. Этой женщине еще не хватило ума отказаться от борьбы.

Глава 9

Леона подумала примерно о том же, когда вечером того же дня встретилась с Зафиной. Накануне стычки вечер был на удивление приятным. Леона шутила по поводу своего падения в море, а остальные мило обсуждали состоявшееся совещание.

И только когда женщины оставили мужчин за столом одних после ужина, ситуация резко изменилась к худшему. Эви пошла проверить своих детей, а Леона воспользовалась моментом и вернулась в каюту, чтобы освежиться. Меньше всего она ожидала, выходя из ванной, что ее ждет Зафина аль-Ясин.

Зафина, одетая в традиционный арабский наряд, расшитый драгоценными камнями, пришла создавать неприятности. Это можно было понять по ее темно-карим глазам.

— Вы удивили меня своим веселым настроением сегодня вечером. — Пожилая женщина пошла в атаку. — В тот день, когда ваш муж выиграл, а вы все потеряли, я думала, что вы станете покорнее. Но, наблюдая, как вы смеетесь вместе с людьми нашей страны, я решила, что, вероятно, из-за несчастного случая шейх Хасан, заботясь о вас, не объяснил вам, на что он согласился сегодня.

— По-вашему, мой муж солгал мне? — осторожно спросила Леона.

— Я бы не осмелилась такого предположить. — Зафина ответила с легким поклоном уважения, предназначенным Хасану, а не Леоне. — Но возможно, он не сказал вам некоторых деталей, чтобы избавить вас от дальнейших бедствий.

— Говорите по существу, Зафина, — нетерпеливо сказала Леона.

— Дело в том, что… — Зафина вынула из рукава своего платья лист бумаги и разложила его на кровати.

Леона не хотела, но заставила себя подойти и посмотреть на него. На листе стояла официальная печать аль-Кадимов и указано имя шейха Халифа.

— Что это? — спросила Леона, сожалея, что не знает арабского языка.

— Контракт, составленный шейхом Халифа, благословляющий брак между его сыном шейхом Хасаном и моей дочерью Надирой. Это копия контракта. У шейха Халифа и шейха Хасана есть свои копии.

— Он не подписан, — заметила Леона.

— Он будет подписан, — уверенно объявила Зафина, — как было сказано сегодня утром на совещании глав семей. Шейх Халифа умирает. Его любящий сын ни в чем ему не откажет. Когда мы доберемся до Рахмана, контракт подпишут, а на праздничном банкете в честь шейха Халифа будет сделано заявление.

— Может быть, — произнесла Леона. — Не важно, что написано на этом листе бумаги. И что бы вы ни имели в виду, я знаю Хасана. И я знаю своего свекра, шейха Халифа. Ни один из них не обманул бы меня таким образом.

— Вы так думаете? — самоуверенно спросила она. — Шейх Хасан должен доказать своим подданным, что его преданность старым традициям сильнее желания уступать вашим западным принципам.

Леона уверенно взглянула на Зафину.

— Я расскажу Хасану об этом разговоре. Вы это понимаете? — предупредила она.

Зафина спокойно склонила голову.

— Расскажите ему то, что знаете. Он может и дальше скрывать от вас правду ради своего отца. Он может решить признаться во всем, а затем уповать на вашу милость, надеясь, что вы все равно поедете в Рахман как его верная первая жена, чтобы помочь ему спасти свою репутацию. Но запомните мои слова, шейха, — произнесла Зафина. — Моя дочь будет женой шейха Хасана до конца этого месяца, и она родит ему сына, который сделает его жизнь полноценной.

Шагнув вперед, она забрала свой драгоценный контракт.

— Я не хочу, чтобы вы унижались, — подытожила она, повернувшись к двери. — На самом деле я даю вам шанс сохранить лицо. Вернитесь в Англию. Разведитесь с Хасаном, — посоветовала она. — Потому что он все равно женится на моей дочери, и тогда вы будете ему не нужны.

Как только за Зафиной закрылась дверь, Леону начало трясти. Она приказывала себе успокоиться и не верить словам этой интриганки.

Ее затошнило, и она побрела в ванную. Остановившись, сделала пару глубоких вдохов и заставила себя задуматься и поверить своей интуиции.

Хасан не может так жестоко ее обманывать. Сжав кулаки, она повторила свое утверждение. Зафина просто злится, она амбициозна и не может смириться с неудачей.

Леона решила ничего не рассказывать Хасану, чтобы не создавать новые проблемы между семьями, что будет неизбежно, если Хасан узнает о заявлении Зафины.

Дверь открылась. Леона обернулась и увидела Хасана.

— Что случилось? — Он нахмурился. — Ты очень бледная.

— Н-ничего, — сказала она. Но потом, поскольку это была очевидная ложь, она прибавила: — Голова болит, и немного подташнивает. — Одной рукой она коснулась живота, а другой лба, покрытого испариной. — Я переела за ужином. Или наглоталась воды, пока была в море.

Он быстро подошел и потрогал пальцами ее щеку.

— Ты замерзла. — Он прижал свой большой палец к ее запястью. — У тебя учащенное сердцебиение. Тебе нужен врач. — Он повернулся к телефону. — Раздевайся и ложись в кровать.

— О нет, Хасан! — закричала она, протестуя. — Мне станет лучше через пару минут! Пожалуйста… — умоляла она, когда он снимал трубку. — Посмотри! — заявила она, когда он взглянул на нее из-под нахмуренных черных бровей. — Мне уже лучше. Я приняла лекарство несколько минут назад. — Собравшись с силами, она сумела подойти к нему, не споткнувшись, и взяла трубку из его рук. — Не надо, — повторила она. — Я не стану портить всем удовольствие сегодня вечером. Я и так наделала много шума. — И она не позволит Зафине ликовать. — Погуляем на палубе? — Она крепко взяла его за руку. — Мне просто надо подышать свежим воздухом.

Хасан колебался. Но Леона проигнорировала выражение его лица и потащила своего мужа к двери. На самом деле прогулка принесла ей больше пользы, чем она ожидала. Просто быть с ним, чувствовать его присутствие было достаточно, чтобы укрепилась ее вера в то, что он никогда так жестоко не обманет ее по поводу второй жены.

Зафины нигде не было, и отчасти Леона испытала облегчение, а отчасти разочарование, потому что очень хотела одолеть злую ведьму и показать ей, что у нее отличное настроение. Когда Рашид и Имран ушли на переговоры с Хасаном, Леона отправилась в спальню. Ее вырвало. К счастью, Хасан этого не видел. К тому времени, как он лег спать, она уже спала, а он не пытался разбудить ее. Утром Леону снова тошнило.

Она с трудом пережила день и почти все время была с Эви и ее детьми. Когда она играла с Хашимом, малыш нечаянно задел рукой ее грудь, и Леона вздрогнула от неожиданной боли.

Эви заметила ее реакцию:

— С тобой все в порядке?

Леона пожала плечами.

— По правде говоря, я чувствую себя не в своей тарелке, — призналась она. — После вчерашнего инцидента с рыболовной сетью у меня все болит и меня тошнит.

— Те же самые симптомы были у тебя накануне? — спросила Эви.

— Да, но я перенервничала.

— Ну да, — пробормотала Эви.

Леона резко подняла голову:

— Что ты хочешь этим сказать?

Эви печально пожала плечами. В каюту вошел Рашид, и разговор пришлось отложить, так как подали обед.

После обеда почти все отправились отдыхать. Но Хасан и Рашид занимались государственными делами и разговаривали по телефону. Леона никогда так не радовалась возможности запереться в своей каюте, потому что ее тошнота только усилилась. У нее болела голова и ныло все тело.

Раздевшись, она легла в постель и решила держаться подальше от детей Эви на тот случай, если она подцепила вирус. Она очнулась от тяжелого сна на закате и вспомнила последний закат перед тем, как они добрались до Джидды. Это воспоминание придало Леоне сил, и она отправилась в ванную комнату, где не спеша принимала душ, а потом неторопливо одевалась к ужину. Она решила надеть тунику длиной до щиколотки из мятно-синего шелка и подходящие по цвету узкие брюки.

Хасан вошел в каюту, задумчиво хмурясь.

— Привет, незнакомец! — сказала она.

Он улыбнулся. Это была удивительная улыбка, полная добра и любви и многообещающих намеков. Он собственнически оглядел Леону с головы до ног.

— Моя женщина, — произнес он.

Леона заметила его взгляд.

— Я одета и готова играть роль хозяйки, поэтому держи свои развратные руки при себе.

— Ты же знаешь, как легко я могу тебя переубедить? — самоуверенно ответил он.

— Переубеди меня позже, — посоветовала она, повязывая на голову шелковый шарф.

Его глаза заметно потемнели. Она только сейчас поняла, как ему нравится видеть ее в арабской одежде.

— Подожди меня, — попросил он, когда она шагнула к двери. — Мне нужно всего пять минут, чтобы переодеться. Я принял душ десять минут назад, после того как позволил непоседливому Самиру втянуть меня в игру в софтбол на солнечной палубе.

— Кто выиграл? — Она присела на подлокотник кресла.

— Я, но путем обмана, — признался Хасан.

— А он знает, что ты жульничаешь?

— Конечно. Но он считает, что он у меня в долгу после того, как ты упала с гидроцикла. — Он снова улыбнулся ей, и Леона задрожала от желания.

По ее телу пробегал чувственный трепет, пока она наблюдала, как Хасан снимает рубашку и шорты, обнажая смуглое тело, которое ей не терпелось погладить. К тому времени, как он надел белую тунику, Леона смотрела на него как собственница.

Когда они вошли в главную каюту, Самир принялся рассказывать ей о вольностях Хасана.

— Он жульничает. У него нет совести. Кстати, он учился в Итоне, чтобы из пустынного дикаря превратиться в джентльмена!

— О! — Леона подняла голову и рассмеялась над мужем. — Так вот что я люблю в тебе больше всего.

— Манеры джентльмена? — спросил Хасан.

— Дикарские замашки, — мягко поправила она.

Хасан ответил, осторожно ущипнув ее за подбородок указательным и большим пальцами. Все рассмеялись. Все были счастливы. Только Зафина старательно скрывала злобный взгляд.

В ту ночь они ужинали под звездами. Леона удивилась, увидев на боковом столике ведерко со льдом, в котором было несколько бутылок шампанского. Некоторые гости пили вино; некоторые обходились без алкоголя. Но даже когда вчера вечером появился повод для празднования, шампанское не было подано.

— Что происходит? — спросила она Хасана, когда он усадил ее за стол.

— Подожди и все узнаешь, — решительно ответил он и отправился к своему месту на противоположном конце стола.

Первая ложка восхитительного арабского супа вызвала у Леоны тошноту.

— Успокойся, — сказала она взбудораженному Самиру и отложила ложку в сторону. — Завтра мы с тобой погоняемся на гидроциклах, и я обещаю, что я, как англичанка, не буду жульничать.

— Боюсь, гонки придется отложить, — плавно произнес Хасан. — Все водные виды спорта сейчас под запретом.

Леона уставилась на него через стол.

— Вот так, да? — запротестовала она. — Со мной произошел обычный несчастный случай, вероятность которого один к миллиону, а ты помешаешь всем остальным развлекаться?

— Ты чуть не утонула. Спасательный жилет тебе не помог. Вероятность того, что это повторится снова, составляет миллион к одному.

— Он знает, что говорит, — заметил Самир.

После этого разговор перешел на другие темы. После супа подали рыбное блюдо, которое Леона даже не попробовала. Хасан все это видел, а потом поймал многозначительный взгляд Эви.

— Шейха Леона немного бледна, — тихо сказала Зафина аль-Ясин, сидящая сбоку от него. — Она плохо себя чувствует?

— Вы так считаете? — удивленно ответил Хасан. — По-моему, она выглядит изысканно. Но у каждого свое мнение.

Хасан кивнул метрдотелю, и тот вместе с официантами начал ловко откупоривать бутылки с шампанским. Взяв ложку, Хасан постучал по бокалу, привлекая всеобщее внимание.

— Простите, что прерываю ваш ужин, — сказал он, — но через несколько минут наш капитан включит сирену на яхте. Официанты наполнили ваши бокалы шампанским. Вы не обязаны пить его, но такова вековая традиция. Для меня будет большой честью, если вы встанете и присоединитесь ко мне, подняв бокалы для тоста. Ведь мы вот-вот пересечем тропик Рака…

Удивленные гости встали. Кто-то выпивал, кто-то нет, но все подняли бокалы. Затем гости вышли на палубу и стали смотреть на чернильно-темное Красное море, будто ожидая увидеть какое-то физическое явление: например, толстую линию, отмечающую это особенное место.

Хасан уперся руками о поручни по обе стороны от жены, наклонился и коснулся губами ее нежной, как лепесток, щеки.

— Ты что-нибудь видишь? — дразня, спросил он.

— О да, — ответила она. — Указатель, торчащий из воды. Ты его не заметил?

Он тихо и соблазнительно рассмеялся. Когда она откинулась назад, чтобы посмотреть на него, ее затылок уперся ему в плечо. Хасан уставился на нее, молчаливо умоляя его поцеловать. Так как арабам не позволялось целоваться на людях, Леона подняла бровь и отклонила его просьбу.

— Я расквитаюсь с тобой позже, — сердито предупредил он.

— Я очень этого жду, милорд шейх, — игриво ответила она.

Позже, разговаривая с гостями, Хасан поглядывал на Леону и понимал: хотя она кажется спокойной и довольной, от явного напряжения под ее глазами появились синяки. Время от времени она прижимала ладонь к животу, словно стараясь успокоиться. Он не забыл и о том, что за весь день она почти ничего не ела. Хмуро глядя на свой полный бокал шампанского, Хасан решил, что завтра, как только они прибудут в Джидду, он отведет Леону к врачу.

Следующим утром за завтраком Леона съела половину тоста с мармеладом и выпила полную чашку некрепкого чая. Она очень старалась скрыть тот факт, что у нее нет аппетита. Малыш Хашим попросился к ней на колени. Леона усадила его туда, и они с удовольствием разделили между собой вторую половину ее тоста. Хасан потрясенно смотрел на них, а Эви многозначительно уставилась на своего мужа Рашида красивыми глазами.

Рашид встал, обошел стол и положил руку Хасану на плечо.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, Хасан, — попросил он. — Ты позавтракал?

Напряженный, Хасан оторвался от своих мыслей.

— Конечно, — сказал он и встал.

Мгновение спустя оба мужчины зашагали к трапу, по которому спустились на нижнюю палубу, и вошли в личный кабинет Хасана. Большинство гостей смотрело, как они уходят. Многие недоумевали, почему шейх Рашид увел шейха Хасана прочь. Но никто, за исключением Эви, которая занималась своей маленькой девочкой, даже близко не догадался, о чем идет речь. К тому времени, когда Рашид пошел искать свою жену, она вернулась в их каюту. Она с тревогой взглянула на Рашида, который печально пожал плечами.

— Что ж, дело сделано, — сказал он, хотя ни один из них не выглядел так, будто это заявление им хоть немного понравилось.

У Хасана был сильный шок. Он не может в это поверить. Он хотел в это поверить, но не осмеливался, потому что это изменило все: его отношение к жизни и к браку.

Он присел на край стола и закрыл глаза дрожащей рукой. За закрытой дверью его кабинета развлекались гости, несмотря ни на что, но ему казалось, что время остановилось. Он дрожал. И не знал, что чувствовать и что думать. Потому что он уже бывал в такой ситуации раньше — много раз — и на собственном опыте убедился, что этого лучше избегать любой ценой.

Надежда, а потом крах. Удовольствие, а потом боль. Но сейчас все иначе. Он узнал новость из источника, которому имел все основания доверять.

Убрав руку от глаз, он уставился в окно на сверкающую воду. В дверь постучали, и она открылась прежде, чем Хасан скрыл выражение своего лица. Рафик вошел, бросил на него взгляд и замер.

— Что случилось? — спросил Рафик. — Отец?

Хасан быстро покачал головой.

— Войди и закрой дверь, — сказал он и постарался взять себя в руки на случай, если кто-то другой решит застать его врасплох.

Он боялся, что сердце выскочит из его груди. Жаль, что Рашид обо всем ему рассказал. Жаль, что ему не повернуть последние полчаса вспять и все не изменить.

— Хасан?… — Рафик не понимал, почему его брат тихо разваливался на части.

Хасан посмотрел в точно такие же, как у него, глаза Рафика.

— Эви и Рашид, — выдавил он, ему казалось, что у него в горле сухой песок. — Они думают, что Леона беременна. Эви заметила характерные признаки.

Глава 10

Наступила тишина. Рафик смотрел на Хасана с сомнением, но не осмеливался высказывать свою точку зрения.

Понимая его чувства, Хасан тяжело вздохнул.

— Позвони нашему отцу, — приказал он. — Мне нужно от него абсолютное заверение в том, что я верну Леону во дворец, где не распространяют слухи о ее возвращении. Если он не может этого гарантировать, я передам ее на попечение Рашида, чтобы любой ценой защитить ее от дальнейших страданий или стресса.

— Не думаю, что Леона…

— Никто и никогда не имеет права делать выводы о моей жене! — Сам факт того, что Хасан набросился на Рафика, показывал, как серьезно он к этому относится. — Мнения других людей уже сделали нашу жизнь несчастной! Вот почему я хочу, чтобы ты говорил с нашим отцом, а не я, — объяснил он. — Я не буду разговаривать на эту тему ни с кем. Леона не должна догадываться о моих подозрениях. Если я ошибусь, то буду горевать только о том, чего никогда не было. Если я окажусь прав, то она должна сама узнать о своем положении.

— Значит, я не должен ничего рассказывать нашему отцу, — предположил Рафик.

— Он ежедневно переписывается с Леоной через Интернет, — пояснил Хасан. — Старик может разволноваться и что-нибудь ей сказать.

— В твоем состоянии все это планирование может оказаться пустой тратой времени, — заметил Рафик, пристально взглянув на часы. — Через час мы прибудем в Джидду. Если ты не возьмешь себя в руки, Леоне будет достаточно увидеть твое лицо, чтобы понять, что произошла катастрофа.

Хасан закрыл лицо руками.

— Это безумие, — хрипло пробормотал он.

— Это, конечно, очень неожиданно, — согласился его брат. — И еще слишком рано кому-либо, включая аль-Кадаха, делать такие выводы, — осторожно сказал он.

От опасений в жилах Хасана застыла кровь. Рафик прав: трех недель недостаточно для того, чтобы быть уверенным в своем отцовстве. Грубо выругавшись, Хасан опустил руку, вызвал Фейсала и приказал ему дозвониться до отца Леоны.

— Три недели! — тихо сказал Хасан. — Три недели назад Леона спала в одном доме с Итаном Хейсом! Это была одна из причин привезти ее на эту яхту, если ты помнишь.

Леона встретилась с Хасаном за несколько минут до их прибытия в Джидду. К тому времени большинство их гостей собрались на тенистой палубе, чтобы освежиться, и наблюдали, как яхта совершает тонкие маневры в сторону причала в гавани.

Согласно саудовским обычаям, все были одеты в традиционную арабскую повседневную одежду, включая маленького Хашима, который выглядел довольно мило в белой тунике и гутре. Хасан и Рафик оделись, как обычно, одинаково.

— Привет, незнакомцы! — Леона улыбнулась им обоим. — Где вы прятались?

— Мы работали. — Рафик улыбнулся, но Хасан словно не слышал ее. Мельком взглянув на Леону, он повернулся, чтобы поговорить с отцом Самира Имраном.

Она нахмурилась. Хасан был слегка бледным и мрачно сдержанным. Ее внимание сначала отвлек малыш Хашим, а потом у нее не осталось времени думать ни о чем, кроме формальностей, связанных с прощанием с гостями.

Лимузины выстроились в очереди на бетонной пристани. Принятие благодарности и прощание заняло больше часа. Машины подъезжали одна за другой и увозили людей. Шейх Абдул и Зафина уехали первыми, испытывая облегчение, как подозревала Леона. Это плавание на яхте не было для них приятным, хотя попрощались они довольно вежливо. Следующими уезжали шейх Имран и Самир, шейх Джибриль и его жена Медина. Рашид с семьей покинул яхту последним. Расставание с гостями будет недолгим, потому что они снова соберутся вместе на следующей неделе на праздновании годовщины шейха Халифа.

Когда все уехали, Рафик извинился и отправился на поиски Фейсала. Хасан заявил, что еще не поблагодарил капитана яхты, и ушел, оставив Леону одну. Она почувствовала себя немного отвергнутой его немногословностью. Что-то пошло не так, она была уверена, хотя и понятия не имела, что именно. Пожав плечами и вздохнув, она пошла вслед за Хасаном и поблагодарила остальных сотрудников за то, что они так хорошо обо всех позаботились. Потом Хасан и Леона, Рафик и Фейсал помчались в аэропорт и добрались до Рахмана перед закатом.

Как только они вошли во дворец, мрачный Хасан объявил:

— Мой отец хочет нас видеть прямо сейчас. Пожалуйста, не показывай, как ты удивлена его внешним видом.

— Конечно, — ответила она, обиженная тем, что он предупредил ее об этом.

Леоне стало не по себе, когда она увидела старого шейха, лежащего на куче подушек на своем любимом диване. Сначала он поздоровался с Хасаном и Рафиком, а потом подозвал ее к себе.

— Как тебе мои воины, а? — спросил он. — Они вернули тебя красиво и с размахом. Достойная женщина не может остаться равнодушной.

— Я впечатлена их высокомерием, нахальством и пренебрежением моей безопасностью, — ответила Леона, выходя вперед. — Я чуть не утонула, и меня сбросили с трапа. Как вы можете ими гордиться?

Никто не обвинил ее в сильной предвзятости, потому что шейх рассмеялся и протянул длинные костлявые пальцы Леоне.

— Подойди и поздоровайся со мной как следует, — приказал он ей. — А вы двое оставьте нас. Нам с невесткой есть что обсудить.

Последовала пауза и явное колебание: Хасан хотел возразить, но старик упрямо уставился на него. Началась битва взглядов. Леона нахмурилась, чувствуя напряжение в воздухе. Наконец Хасан уступил, коротко и мрачно кивнул и ушел. Рафик сделал ситуацию еще более странной: уходя с братом, он положил руку ему на плечо, словно заверяя, что все будет хорошо.

— Что это было? — спросила она, наклонилась и поцеловала впалую щеку свекра.

— Он беспокоится о тебе, — ответил старый шейх.

— Или о вас, — ответила она.

Понимая, что она имеет в виду, он вздохнул и махнул рукой.

— Я умираю, — прямо заявил он. — Хасан знает это, они оба знают. Ни один из них этого не хочет. Но они ничего не могут сделать, чтобы это изменить.

— Вы передали им свои обязанности, — мягко сказала Леона.

— Да. Посиди со мной. — Он указал на низкий мягкий стул, который она поставила у его дивана много лет назад. — А теперь скажи мне: ты вернулась сюда, потому что Хасан заставил тебя это сделать, или потому, что ты все еще любишь его?

— Наверное, и то и другое.

— Ты ему нужна.

— Но не Рахману.

— Ах, — рявкнул он, — этот глупец Абдул решил повлиять на нас при помощи шантажа, но вскоре понял, что это невозможно!

— Значит, шейх на самом деле замышлял мое похищение. Я все знаю о Надире.

Шейх Халифа встревожился, поерзал на месте, приподнялся и коснулся рукой ее щеки.

— Рахману нужен мой сын, а моему сыну — ты. Что бы ни случилось в будущем, мне нужно знать, что ты всегда поддержишь его, когда меня не будет.

Странные слова, жестокие, мрачные и убедительные. Что он имел в виду? Сказал ли он ей, что Надира по-прежнему остается единственным реальным вариантом для Хасана, если он захочет родить наследников?

Но прежде чем она попросила его уточнить, шейх Халифа внезапно откинулся на подушки. Леона взяла книгу со стола и начала читать ему вслух. Однако ее мысли были заняты совсем другим. Она думала о контракте, о том, что Хасан сообщал ей только необходимую информацию, и о том, как Рашид говорил с ним наедине.

Старый шейх уснул, и Леона отложила книгу. Выйдя из комнаты, она отправилась на поиски Хасана. Терзаясь сомнениями, она проходила мимо светло-голубых стен по прохладному полированному полу из песчаника. Ей не хотелось сомневаться в Хасане. У нее разболелась голова, а горло стало горячим и сдавленным. Она была в метре от кабинета Хасана, когда дверь внезапно открылась и появился сам Хасан. Увидев Леону, он остановился, и почти мгновенно выражение его лица изменилось с хмурого и озабоченного на равнодушное. Леоне показалось, что он отгородился от нее стеной. От волнения у нее пульсировало в ушах. Ее тело окутало жаром, и внезапно она потеряла сознание.

Леона очнулась на бледно-голубом мраморном полу, Хасан стоял на коленях рядом с ней.

— Что с тобой? — прохрипел он, когда она открыла глаза.

Она не могла ответить, не хотела отвечать, поэтому снова закрыла глаза. Выругавшись, Хасан проверил ее пульс, потом подхватил ее на руки.

Она ойкнула, когда он прижал ее к своей груди. Хасан замер. И тут она расплакалась, совершенно не понимая, что с ней происходит. Ее тошнило, у нее кружилась голова и ныло все тело.

Напряженно простонав, Хасан внес Леону в комнату и уложил на кровать. Потом склонился над ней.

— Что мой отец сказал тебе? — спросил он. — Я знал, что не должен оставлять вас наедине! Он сказал, что тебе не следовало возвращаться?

Она подняла веки, ее залитые слезами глаза сверкнули.

— Нет! Он подтвердил, что шейх Абдул устроил заговор, чтобы похитить меня.

Хасан вздохнул и сел рядом с ней.

— Причастность Абдула невозможно доказать. Тех сведений, которые у нас есть, недостаточно, чтобы начать войну между семьями.

— И у вас есть готовый контракт, касающийся Надиры, на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.

Хасан замер. Леона села, игнорируя головокружение, и сняла сандалии.

— Он тебе и об этом рассказал? — хрипло спросил Хасан.

Она покачала головой:

— Мне рассказала Зафина.

— Когда?

— Какая разница? — язвительно спросила она. — Контракт существует. Я его видела. Ты решил не предупреждать меня об этом. И что мне теперь думать?

— Контракт ничего не значит, — заявил он. — Это просто бессмысленный лист бумаги со словами, под которыми нет подписи.

— Но у тебя есть его копия.

Он не ответил.

— Копия контракта была у тебя до того, как ты приехал в Испанию, чтобы забрать меня, — заявила она, потому что знала, что это правда, хотя на самом деле никто ей этого не говорил. — Что это было? Надежный запасной вариант на случай, если Рашид не спасет тебя от проблем?

— Почему бы тебе не научиться верить мне? — ответил он.

— А вам, милорд шейх, следовало научиться верить мне, и тогда у нас, вероятно, не было бы проблем. — С этими словами она слезла с кровати и пошла прочь.

— Куда ты идешь? — Он тяжело вздохнул. — Вернись! Нам надо…

Ее холодный взгляд заставил его замолчать. Она прижимала одну руку ко лбу, а другую к животу и была бледной.

— Я иду в ванную, меня тошнит, — сообщила она ему. — Потом я лягу спать. Будет очень хорошо, если ты уже уйдешь, когда я вернусь в спальню.

Хасан смотрел, как за Леоной закрывается дверь в ванную комнату. Он встал и подошел к окну, на улице было темно.

Он не знал, что теперь ему делать. Зафина аль-Ясин выбрала лучшее оружие. Хасан не мог придумать ничего более надежного, чтобы поколебать веру Леоны в его искренность, чем документ, уже составленный и готовый к использованию в случае необходимости. Теперь она не поверит, что он согласился на составление такого документа только ради того, чтобы выиграть время. А с какой стати ей верить своему мужу, если он отмалчивается и она узнает обо всем от других людей?

Вздохнув, он повернулся, решив выйти из комнаты. Проще пока оставить Леону одну. Он не может сказать ей ничего, что изменит ее мнение о нем. Перед ним стояла еще одна проблема, более крупная и потенциально опасная, чем те, которые ранее пытались разрушить его брак.

У него на руках контракт, по условиям которого он согласился взять вторую жену. У него есть жена, которая, как он подозревает, вынашивает его первенца. Леона ни за что не поверит, что контракт — нечто вроде страхового полиса, защищающего его от неудач.

— Фейсал, — сказал он, входя в кабинет своего помощника, — вызови ко мне Рафика, пожалуйста.

— Ты бледная как привидение, — заметил старый шейх.

— Со мной все хорошо, — заверила его Леона.

— Мне говорят, что на днях ты упала в обморок.

— Я никак не приду в себя после круиза, — объяснила Леона. — А как вы узнали об этом? — спросила она, потому что, насколько она знала, во время ее обморока рядом с ней был только Хасан.

— У стен моего дворца тысячи глаз. — Он улыбнулся. — Я также знаю, что, когда моего сына нет со мной, он ходит с лицом человека, похоронившего отца.

— Он очень занятой человек, у него важные дела, — немного язвительно ответила Леона.

— Но его жена спит в одной комнате, а он — в другой.

Леона злобно подумала, что шейх начал читать ей нотацию.

— Вы хотите, чтобы я дочитала главу, или нет? — спросила она.

— Я бы предпочел, чтобы ты доверилась мне, — мягко сказал старый шейх. — Раньше ты рассказывала мне свои секреты, но потом я заболел и перестал быть тебе полезным.

Хотя Леона протестовала в душе, она видела беспокойство в глазах шейха. Вздохнув, она отложила книгу, встала, потом подошла к дивану. Сев рядом с шейхом, она взяла его холодную, тощую руку и нежно поцеловала ее.

— Не волнуйтесь так, — тихо попросила она. — Вы знаете, что я присмотрю за обоими вашими сыновьями. Я ведь обещала.

— Но ты несчастна. По-твоему, мне все равно?

— Я стараюсь смириться со своим возвращением сюда, — объяснила она, потому что не собиралась лгать. Было несправедливо обманывать старого шейха. — Вы знаете о проблемах. Они не уйдут только потому, что Хасан этого хочет.

— Мой сын больше всего хочет тебя, дочь Виктора Фрейна, — сказал он, используя арабскую традицию обращения: женщина сохраняла отцовскую фамилию после замужества. — Не заставляй его доказывать это тебе.

Глава 11

Слова старого шейха снова и снова кружились в ее мозгу следующим утром. Она поняла, что, вероятно, Хасану не придется ничего ей доказывать.

Тошнота утром и вечером, болезненность в груди и другие изменения в теле намекали на то, что Леона беременна.

Подозрения Леоны усилились сегодня утром, когда она вылезла из постели: ее затошнило, у нее закружилась голова, едва ее ноги коснулись пола. Затем, стоя перед зеркалом в ванной комнате, она увидела, как округлилась ее грудь, а кожа вокруг сосков потемнела. Она чувствовала себя по-другому, хотя не понимала, что именно в ней изменилось.

Инстинкт. Что она знала о женском инстинкте в таких ситуациях? Сомнения? Ей приходилось сомневаться в собственных выводах, потому что врачи не давали ей надежды на то, что однажды она забеременеет.

Она знала: нужно сделать тест на беременность. Но как она достанет его, не оповещая половину Рахмана? В этой стране нет аптек, в которые можно пойти и купить такую очевидную вещь, не привлекая внимания.

Сначала она хотела позвонить Хасану и сообщить ему о своих подозрениях, попросить его принести ей набор для тестирования на беременность. Но потом она отмахнулась от этой идеи. Просить Рафика она тоже не решилась.

Может, попросить горничную? Словно услышав, что ее мысленно зовут, горничная постучала в дверь и принесла платье, которое Леона заказала у одного из своих любимых кутюрье в городе.

— Платье очень красивое, миледи, — робко сказала горничная.

«И очень красное», — хмуро подумала Леона, не понимая, с какой стати купила красный наряд. Сшитое местным дизайнером в традиционном арабском стиле, платье было шелковым, с подходящими брюками и халатом, красиво расшитым золотыми нитями. Леона никогда не носила красное!

— Завтра вечером шейха будет самой красивой, — одобрила горничная.

— Завтра вечером, — повторила Леона с замиранием сердца, когда горничная внесла платье в гардеробную.

Завтра состоится празднование годовщины правления шейха Халифа. А это означает, что во дворце будет сотня гостей, которых Леоне придется развлекать как хозяйке.

Снова появилась горничная, которая как-то странно посмотрела на нее потому, что Леона стояла в центре комнаты, словно статуя.

— Спасибо, Лейла, — выдавила она.

Как только дверь за горничной закрылась, Леона взяла адресную книгу, пролистала ее дрожащими пальцами и набрала телефон Эви аль-Кадах в Бехране.

Хасан устал. Он был в пяти часах езды от дома, возвращаясь из летнего дворца шейха Абдула. Только что закончилась неприятная встреча, во время которой озвучивались прописные истины. Хасану следует радоваться, потому что встреча во многом закончилась в его пользу. Теперь в его распоряжении оказалась копия того необдуманного контракта, принадлежавшая Абдулу. Хасан был удовлетворен: этот мужчина и его жена поняли, что никогда не добьются своего.

Но потребовалось целых пять часов езды до Рахмана, чтобы победить это мрачное удовлетворение. Хасан был напряженным и беспокойным, ему не терпелось вернуться к Леоне сейчас, когда он может смотреть ей в лицо с чистой совестью.

Через несколько минут после отъезда из дворца Абдула на машине Хасана и Рафика спустило колесо. К тому времени, когда они подняли машину домкратом на каменистом склоне, а потом сменили колесо, начало садиться солнце. Затем, проехав всего полмили, они застряли в глубоком мягком песке. Хотя они преодолели и эти трудности, время было упущено. Потом им снова пришлось остановиться и переждать песчаную бурю. Поэтому, когда они въехали в ворота дворца, было уже очень поздно. Когда Хасан принял душ и тихонько вошел в спальню, он обнаружил, что Леона крепко спит.

Посмотрев на нее, лежащую на боку, с великолепными распущенными волосами и рукой на подушке, он решил ее не будить. Сейчас не время для эмоционального разговора, который может иметь неприятные последствия для него и причинить ей глубокую боль.

Хасан отвернулся, не подозревая, что за его спиной Леона открыла глаза и смотрит ему вслед. Желание позвать его было почти непреодолимым. Она с трудом сдержалась, чтобы не выбраться из постели и не пойти за ним, и подтвердить свои подозрения. Она убедила себя, что лучше подождать еще один день, пока она не узнает о своем положении наверняка.

На следующий день Хасан избегал ее, а она избегала его. Они передвигались по дворцу, как пара спутников на разных орбитах. К шести часам вечера Леона была в своей комнате, готовясь к торжеству.

В семь часов вечера в комнату вошел Хасан, и у Леоны перехватило дыхание. Высокий, худощавый, с непокрытыми шелковистыми темными волосами, он был одет в длинную темно-синюю тунику со стоячим воротником, расшитым золотыми нитями. Широкий пояс из золотого шелка на талии подчеркивал фигуру Хасана и его рост, а инкрустированные драгоценными камнями церемониальные ножны, которые он надел на пояс, говорили о его власти.

Олицетворенное высокомерие. Истинный принц. Единственная любовь Леоны. Наблюдая за ним, она вздрогнула и упрекнула себя за несдержанность.

Он остановился и собственнически оглядел Леону с головы до ног. Как всегда, им обоим понравилось то, что они увидели.

— Красиво, — пробормотал он.

Леона не сказала ни слова, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее. Хасан скривился, неправильно истолковав ее молчание.

— Я прощу тебя, моя дорогая, если ты просто мило мне улыбнешься, — протянул он, подходя к ней.

— Но тебе не за что меня прощать! — запротестовала она, обретя дар речи.

— Ты выгнала меня из постели. Разве это не требует прощения?

При виде его поднятой брови и наряда, способного превратить любого человека в претенциозного монстра, Леона поджала пальцы ног в золотых туфлях с ремешками. Она понимала, что безмерно любит Хасана.

— Ты ушел по своей воле, — сказала она ему. — По-моему, ты просто на меня дуешься.

— Мужчины не дуются.

Ей хотелось сказать, что он не обычный мужчина, но этот комментарий только прибавил бы ему самоуверенности. Поэтому она спросила:

— Что же тогда делают мужчины?

— Отказываются от боя, если у них нет надежды на победу. — Он улыбнулся и сменил тему: — Вот, это тебе в знак примирения. — Он протянул ей плоский сверток, завернутый в черный шелк и перевязанный узкой красной лентой. Ожидая увидеть украшение, Леона, взяв сверток, поняла, что он слишком легкий.

— Что это? — осторожно спросила она.

— Открой и посмотри.

Дрожащими пальцами она развязала ленту и сняла со свертка черный шелк. Внутри оказалась плоская золотая шкатулка, которую можно было купить в любом сувенирном магазине. Ничего особенного. Но Леона затаила дыхание, когда открыла шкатулку и заглянула внутрь. И нахмурилась, пытаясь понять, зачем Хасан отдал ей коробку, полную обрывков белой бумаги. Затем она перевернула верхний клочок и узнала выбитые на ней знаки различия. Наконец она поняла, что перед ней.

— Ты знаешь, что это? — тихо спросил он ее.

— Да. — Она сглотнула.

— Все три копии контракта теперь в твоем распоряжении, — все равно объяснил он. — Все свидетельства того, что они когда-либо были составлены, стерты с жесткого диска компьютера Фейсала. Теперь мы с тобой можем помириться.

Не давая Леоне опомниться, он забрал у нее шкатулку и упаковку и бросил все это на кровать.

— Но это не отменяет того факта, что контракт составлялся, — заметила она. — И это не значит, что его нельзя снова напечатать за пять коротких минут.

— Так думаешь ты, а не я, — ответил Хасан. — Я отдал тебе эти копии, чтобы доказать, что они мне не нужны. Разговор окончен, Леона, — мрачно подытожил он. — Я не стану больше тратить свое время на то, что однажды задумывалось как отвлекающий маневр, чтобы выиграть время, пока я буду решать, как поступить с шейхом Абдулом и его амбициозными планами.

— Ты ждешь, что я поверю всему этому, не так ли?

— Да. — Ответ был холодным и недвусмысленным.

Она вздернула подбородок. Впервые за несколько дней их взгляды встретились. И только теперь она наконец поняла, почему они не смотрели друг другу в глаза, когда ссорились. В их взглядах не было ничего, кроме правды, любви и абсолютной истины. Они любили друг друга. Разве мог кто-то или что-то разлучить их?

— По-моему, я беременна, — прошептала она.

Он сильно побледнел и закрыл глаза, и на мгновение она испугалась, что он упадет в обморок.

Он долго ждал ее признания, просил и молился об этом. Тем не менее, когда это случилось, он оказался не только не готов. Ее тихое, испуганное признание буквально сбило его с ног!

— Мне надо убить тебя за это, — хрипло проговорил он. — Почему здесь? Почему сейчас, когда через десять коротких минут я встречусь с гостями?

Она явно ждала другого ответа. Ее глаза остекленели, а губы задрожали.

— Ты не рад. — Она вздрогнула.

— Боже, дай мне силы! — Он застонал. — Ты глупая, непредсказуемая, невыносимая женщина. Конечно, я рад! Но посмотри на меня! Я весь дрожу!

— Ты только что дал мне то, в чем я действительно нуждалась. Я хотела отплатить тебе тем же, — объяснила она.

— За десять минут до встречи с элитой арабского общества?

— Что ж, спасибо, что поинтересовался тем, как я себя чувствую! — резко ответила она.

Хасан понимал, что она права.

— Ты только что ошеломила меня, — неуверенно выдохнул он.

— И я могу ошибаться, поэтому не стоит зацикливаться на этом! — рявкнула Леона и отвернулась.

Трясущимися руками Хасан схватил ее за покрытые шелком плечи и прижал к себе. Она дрожала. И казалась ему другой — стройной, хрупкой и такой драгоценной.

Он поцеловал ее. Что еще делать мужчине, который испытал такое потрясение?

— Не надо было обрушиваться на тебя с новостью, — виновато пробормотала она через несколько секунд.

— Ты правильно сделала, что сказала мне, — возразил он. — Как еще сообщаются такие новости?

— Это может закончиться ничем. — В ее красивых глазах читалось беспокойство.

— Мы разберемся с этим вместе.

— Я боюсь ошибиться, — призналась она ему. — Боюсь, у меня никогда не будет возможности снова почувствовать это.

— Я люблю тебя, — хрипло сказал он. — Разве этого не достаточно?

— Для тебя? — спросила она и уставилась на него, как беспомощный ребенок.

— Мы знаем, что я чувствую, Леона, — печально сказал он. — Фактически весь Рахман знает, как я к тебе отношусь. Но мы почти никогда не обсуждаем, как ты воспринимаешь ситуацию, в которую я тебя втянул.

— Я просто не хочу, чтобы ты продолжал защищать мое место в своей жизни, — ответила она. — Мне это ужасно не нравится.

— Мне нравится защищать тебя.

— Ты никому не расскажешь сегодня вечером, правда? — внезапно спросила она. — Ты сохранишь это в тайне, пока мы не узнаем наверняка?

— По-твоему, я манипулятор? — Он удивился, а потом почувствовал себя неловко, потому что понял: Леона знает его лучше, чем он сам себя. — Завтра мы вызовем во дворец врача, — решительно заявил он, пытаясь избавиться от собственных коварных мыслей.

Но Леона покачала головой:

— Если мы сделаем это, то в Рахмане обо всем узнают через пять минут. Вспомни, что случилось, когда я пошла к врачу, чтобы выяснить, почему я не могу забеременеть?

— Но мы должны узнать…

— Эви привезет мне тест на беременность, — сказала она, очень стараясь выглядеть спокойной. — Я позвонила ей и все объяснила. По крайней мере, я верю, что она не проболтается.

— Что она сказала? — осторожно осведомился Хасан.

— Она сказала, что я должна сообщить тебе. Что я и сделала. — Она усмехнулась. — Теперь я сожалею о том, что сказала тебе. Я смотрю на тебя, и у меня ужасное предчувствие, что ты сам себя выдашь.

Хасан убеждал себя, что должен во всем признаться Леоне. Надо сообщить ей, прежде чем аль-Кадахи скажут, что Хасан обо всем подозревал еще несколько дней назад. Он обрадовался, когда в дверь постучали. Открыв ее, он увидел Рафика, одетого как он сам, только еще и в гутре.

— Гости собираются, — произнес он. — Вам с Леоной пора вниз.

Ох, в жизни Хасана происходят кардинальные перемены, а он должен спуститься вниз и любезничать с гостями.

— Мы придем через пять минут.

— С тобой все в порядке? — Рафик нахмурился.

«Нет, — подумал Хасан. — Я становлюсь жертвой собственных идей и контр-заговоров».

— Пять минут, — повторил Хасан и закрыл дверь.

Леона стояла у зеркала и дрожащими пальцами красила губы. Желание подойти и остановить ее, а потом поцеловать стало почти непреодолимым. Но ведь за первым поцелуем последует второй и третий. Хасан пожалел, что они не живут в каменном веке, когда он мог схватить Леону за красивые волосы, отнести в свое логово и целовать ее, пока ей не станет трудно дышать. Вместо этого он вернулся в другую комнату и через мгновение вышел оттуда с белой шелковой гутрой на голове, удерживаемой тройным золотым шнуром. Леона покрыла голову шарфом из красного шелка с золотыми блестками.

Красный цвет должен был сливаться с ее волосами, но этого не произошло. Он просто оттенял чувственный цвет ее губ. Она подняла глаза и посмотрела на Хасана. Он уставился на нее в упор. Они казались друг другу незнакомцами. Удивительно, как кусок шелка, надетый на голову, менял их обоих. На лице Хасана и Леоны не было ни малейшего намека на то, что творится у них на душе. Он грустно улыбнулся.

— Пора начинать шоу, — сказал он.

Как и на яхте, они приветствовали глав государств со всей Аравии и дипломатов из дальних стран. Некоторые привезли с собой жен, сыновей и даже дочерей, а некоторые приехали одни. Некоторые женщины были под чадрой; их одежда экзотических цветов была украшена драгоценностями, которые обожают арабские женщины.

Все были вежливы, любезны и беспокоились о здоровье шейха Халифа. Он еще не появился, хотя в конце концов собирался это сделать. Сегодня его вечер. По правде говоря, он спланировал все, что мог, лежа в постели. Сегодня его врач настоял, чтобы он большую часть дня принимал успокоительное и берег силы. Старый шейх выглядел радостным, когда Леона зашла к нему, как раз перед тем, как стала собираться на вечеринку.

— А где Рафик? Он должен приветствовать гостей вместе с нами, — сказала Леона Хасану, поняв, что его брата нигде не видно.

— У него другие обязанности, — ответил он и обратил свое внимание на следующего гостя, который подошел к дверям большого зала, медленно наполняющегося людьми.

Шейх Абдул прибыл без своей жены Зафины, что показалось Леоне значительным упущением. Он казался смиренным и был вежливым с Леоной, чего, по ее мнению, она действительно могла от него ожидать. Они поприветствовали шейха Джибриля и его жену Медину, шейха Имрана и, конечно же, Самира.

Когда приехали шейх Рашид аль-Кадах и его жена Эви, они обменялись понимающими взглядами, и Леона чуть не покраснела. Хотя она краснела всякий раз, когда Хасан смотрел на нее, а в его глазах отражалась тьма их тайны.

— Не надо, — прошептала она, быстро отворачиваясь от него.

— Я ничего не могу с собой поделать, — ответил он.

— А ты постарайся. — Внезапное волнение у двери отвлекло Леону. И тут ее сердце замерло.

Двое мужчин были одеты в черные западные смокинги, белые рубашки и галстуки-бабочки. Она перевела взгляд с одного улыбающегося мужского лица на другое, а затем, взвизгнув от восторга, бросилась в объятия своего отца.

Высокий, худощавый, в очень хорошей физической форме для своих пятидесяти пяти лет, Виктор Фрейн обнял свою дочь, и она принялась покрывать его лицо восторженными поцелуями.

— Что ты здесь делаешь? Почему ты мне не сказал? Итан… — Она протянула ему руку. — Мне не верится! Я разговаривала с тобой только сегодня утром. Я думала, вы в Сан-Эстебане!

— Нет, мы здесь, мы остановились в отеле «Марриотт». — Ее отец усмехнулся. — Поблагодари своего мужа за сюрприз.

Она повернулась к Хасану, держа отца и Итана за руки.

— Я люблю тебя! — воскликнула она.

— Она хочет меня смутить, — заметил Хасан и, шагнув вперед, обнял жену за талию, потом протянул руку тестю и Итану Хейсу. — Рад, что вы смогли приехать, — сказал он.

— Я счастлив быть здесь, — суховато ответил Итан, давая понять, что в этом приглашении было нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд.

Леона была слишком взволнована, чтобы это заметить. Она была так поглощена удивлением, что не поняла, как некоторые гости осмелились поверить слухам о ее отношениях с деловым партнером ее отца.

Все замолчали, и воцарилась тишина, когда прибыл Рафик, толкая перед собой инвалидное кресло с шейхом Халифом бен Джусефом аль-Кадимом.

Шейх выглядел худым и хрупким на фоне рослого и широкоплечего младшего сына. Он превратился в некое подобие тени. Но его глаза были яркими, а губы улыбались. Он был готов к шоку и молчанию, последовавшему за его прибытием. Никто не ожидал, что старик так плохо выглядит.

— Добро пожаловать! Я приветствую всех вас, — произнес шейх. — Пожалуйста, не смотрите так, будто вы пришли на мои похороны. Потому что я здесь, чтобы повеселиться.

После этого гости расслабились. Некоторые, кто хорошо знал старого шейха, даже усмехнулись. Когда Рафик повез его в другой конец комнаты, старик здоровался со всеми, кого видел по пути. Он поздоровался даже с отцом Леоны, с которым встречался всего раз или два.

— Виктор! — поприветствовал он его. — Я отобрал у вас дочь. Теперь она моя драгоценная дочка. Я прошу у вас прощения, но я нисколько не раскаиваюсь, понимаете?

— Я думаю, мы можем любить ее оба, — любезно произнес Виктор Фрейн.

— Мистер Хейс, мне очень приятно познакомиться с лучшим другом Леоны.

Каждый, кто был в зале, понял подтекст в словах старого шейха. Даже Леона это заметила.

— Виктор? Мистер Хейс? Приходите ко мне завтра. Я предложу вам проект, который, по-моему, вас заинтересует. Ах, Рафик, поехали вперед, я хочу поздороваться с шейхом Рашидом.

Наблюдая за шейхом, Леона нежно обняла Хасана за талию. Она чувствовала, как он дрожит от эмоций. Вероятно, сегодня старый шейх в последний раз посещает официальную вечеринку.

Но она была не готова к волне чувств, охватившей всех, когда Рафик и его отец добрались до противоположного конца зала, где на возвышении стоял любимый диван шейха Халифа. Рафик наклонился, поднял отца на руки, сделал несколько шагов по ступеням и осторожно опустил отца на диван. Когда он слегка выпрямился, шейх поднес бледную костлявую руку к лицу своего младшего сына и что-то пробормотал ему. Рафик упал на колени перед диваном и опустил покрытую голову.

— Хасан, иди к нему, — хрипло сказала Леона. — Ты нужен Рафику.

Но Хасан покачал головой.

— Он не обрадуется мне, — ответил он, и Леона поняла, что он прав.

Вместо этого Хасан привлек всеобщее внимание, щелкнув пальцами, чтобы вызвать небольшую армию официантов. Они принесли подносы с изысканно приготовленными сладостями, арабским кофе и лампадками, наполнившими воздух запахом ладана. Атмосфера изменилась. Леона оглядела зал и увидела, что помост окружен старейшинами из пустынных племен, сидевшими на подушках, а шейх Халифа лежит на диване и наслаждается их обществом.

Хасан представил отца Леоны и Итана своим гостям. Робкая и пожилая Медина аль-Махмуд ни на шаг не отходила от Леоны, и та водила женщину от одной группы гостей к другой.

Вечеринка была по-настоящему успешной, пока шейх Абдул не заговорил за спиной Леоны:

— Умная уловка. Меня впечатляет его стратегия. Ведь столько мужчин в этом зале теперь не заподозрят мистера Хейса в том, что он был любовником его любимой жены.

Она сделала вид, что не слышит, лучезарно улыбнулась и продолжала общаться с гостями. Но ущерб был нанесен. Вечер был для нее испорчен. Ей никогда не приходило в голову, будто отец и Итан были здесь с какой-либо другой целью, а не потому, что Хасан хотел доставить ей удовольствие.

К ней подошла Эви.

— Покажи, где я могу освежиться, — попросила она.

Когда Леона извинилась перед теми, с кем разговаривала, Медина вдруг схватила ее за рукав.

— Вы слышали: я видела ваше лицо. Но вы не должны слушать, — серьезно сказала Медина. — Потому что он злой человек, а его жена в ярости после вчерашнего визита шейха Хасана.

Визит шейха Хасана? «Все любопытнее и любопытнее», — мрачно подумала Леона, успокаивая Медину перед тем, как уйти с Эви аль-Кадах.

— О чем она говорила? — спросила Эви.

— Ничего важного. — Леона отмахнулась от мелкого инцидента.

Но Хасан, стоящий на другом конце комнаты, увидел, как сверкнули глаза Леоны, и задался вопросом, что спровоцировало ее реакцию. Эви раскрыла его тайну? Или робкая Медина осмелилась воткнуть Леоне нож в спину?

Он решил, что скоро обо всем узнает, и переключил внимание на собеседника, надеясь, что не пропустил ничего важного.

В конце концов старый шейх устал. Двое его сыновей подошли к дивану. Он не возражал, когда Хасан тихо предложил отцу пожелать всем гостям спокойной ночи. И снова Рафик усадил его в инвалидное кресло с нежностью, как хрупкого ребенка. Он вывез старика из зала незаметно — через боковую дверь.

Леона стояла со своим отцом и Итаном, когда увозили старого шейха.

— Сколько ему осталось? — серьезно спросил Виктор.

— Не очень долго, — ответила она и сменила тему, потому что шейх Халифа хотел, чтобы тридцатилетие его правления запомнилось гостеприимством, а не разговорами о смерти.

Было уже очень поздно, когда гости начали расходиться. Намного позже Леона почувствовала, что может вздохнуть с облегчением. Вечеринка выдалась относительно спокойной.

Но ее сердце забилось чаще, когда Хасан подошел, взял ее за руку и повел к лестнице. Она чувствовала его напряжение, знала, что он переживает, как и она. Взявшись за руки, они поднялись по широкой лестнице этажом выше и вошли в свои апартаменты.

— Эви привезла?…

— Да. — Леона прервала Хасана и отошла от него в сторону. Теперь, когда настал момент истины, она была в полном ужасе. — Я не хочу узнавать, — призналась она.

— Тогда не делай тест прямо сейчас, — просто ответил Хасан.

Она повернулась и с тревогой посмотрела на него:

— Но это просто глупо.

— Да, — согласился он. — Но завтра и потом ответ будет прежним.

Может, и хорошо, что телефон Хасана зазвонил. Поговорив по телефону, он печально улыбнулся Леоне.

— Отец беспокоится, — объяснил он. — Он хочет поговорить со мной. Ты не будешь возражать, если я пойду к нему? Или мне отправить к нему Рафика?

— Нет, — быстро сказала она. — Иди к нему сам.

— Ты не расстроишься, если я уйду? — хрипло спросил он.

Леона покачала головой.

— Завтра я сделаю тест, — пообещала она. — Когда я отдохну и немного успокоюсь.

Подойдя, Хасан понимающе посмотрел на нее и поцеловал.

— Ложись спать, — посоветовал он. — Попробуй уснуть. Я вернусь, как только смогу.

Когда он зашагал к двери, она спросила:

— Хасан? Моего отца и Итана пригласили сюда с определенной целью, не так ли?

Он остановился у двери, вздохнул, повернулся и посмотрел на нее.

— Это было сделано, чтобы исключить проблемы, — подтвердил он. — Нам это может не нравиться. Мы можем возражать и не считать необходимым такой унизительный способ. Но были проблемы, и требовалось их решить. К счастью, они решены.

Пожав плечами, он повернулся и ушел.

Глава 12

Вздохнув, Леона начала готовиться ко сну. В ящике прикроватной тумбочки лежал тест на беременность, который Эви привезла с собой из Бехрана. Одного взгляда на ящик было достаточно, чтобы Леона вздрогнула: ее нервировал этот комплект для тестирования. Поэтому она отвернулась, натянула пижаму, скользнула в кровать и выключила свет. Сон пришел на удивление быстро после тяжелого дня.

Проснувшись, возможно, через час, Леона не увидела Хасана рядом с собой. Она вдруг обо всем догадалась, встала и натянула халат, отчаянно пытаясь поскорее завязать пояс, а потом поспешила к двери. Казалось, свет горел в каждой комнате дворца. Душа Леоны ушла в пятки, когда она побежала вниз по лестнице.

Что-то случилось с отцом Хасана.

Она босиком рванула по коридору и, подойдя к его двери, обнаружила, что та открыта. Войдя внутрь, она не увидела ни шейха, ни Хасана. Потом услышала шум из соседней комнаты, полностью оборудованной под больничную палату.

Она не видела старого шейха, потому что вокруг него собрались врачи и медсестры. Но она видела Хасана и Рафика, которые, как две статуи, стояли у изголовья кровати. Они с силой сжимали поручень кровати, их лица были белыми как мел.

Жалобный звук кардиомонитора приводил в ужас. Кто-то поднял шприц с иглой для внутримышечных инъекций — в воздух брызнула прозрачная жидкость. Леона подумала, что врачи не помогут старому шейху. Ему нужна его комната с книгами, диваном и любимыми подушками. Его следует окружить любовью и нежной музыкой, а не тем ужасным звуком, который лишает его желания жить.

— Выключите это! — хрипло сказала она, шагая вперед на ватных ногах. — Выключите! — повторила она. — Он не хочет этого слышать.

— Леона… — прошептал Хасан.

Она посмотрела на своего мужа.

— Прикажи им выключить этот прибор! — умоляла она его.

Потеряв самообладание, он скривился. Рафик даже не заметил присутствия Леоны.

У нее сдавило горло, когда она внимательно посмотрела на призрачную фигуру, неподвижно лежащую в постели.

Она оттолкнула от кровати медсестру и сжала пальцами холодную руку шейха. По ее щекам текли слезы, а губы дрожали.

— Шейх, — всхлипнула она, — вы не можете умереть!

— Леона…

Тонкие, хрупкие пальцы старика, которые она держала в руке, пошевелились.

— Выключите прибор! — крикнула она, понимая, что шейх не слышит ее из-за шума. Она запаниковала. — Не смей бросать нас сейчас, слышишь меня, старик?

— Леона! — воскликнул шокированный Хасан.

Все изумленно уставились на Леону, но ей было наплевать.

— Послушайте меня. — Она прижала его пугающе холодную руку к своей щеке. — У меня будет ребенок, шейх. У вас родится первый внук. Скажите, что понимаете меня!

Пальцы шейха пошевелились. Она рассмеялась, потом всхлипнула и поцеловала его руку. Хасан схватил ее за плечо.

— Что ты вытворяешь? — прохрипел он.

Хасан был в ярости. Она не могла говорить, не могла ответить, потому что, по сути, не знала, что делает. Она действовала интуитивно.

— Он слышит меня, — произнесла Леона. — Он понимает, что я ему говорю. — Она с тревогой протянула Хасану отцовскую руку. — Поговори с ним, — умоляла она. — Расскажи ему о нашем ребенке. — Она плакала, но Хасан злился. — Скажи. Ему нужно услышать это от тебя. Хасан, пожалуйста…

В этот момент звук монитора изменился. Медики подскочили к шейху. Хасан отпустил руку отца, схватил Леону и силой оттащил ее в сторону.

— Тебе лучше сказать ему правду, иначе я никогда не прощу тебя! — рявкнул он.

Она посмотрела на Рафика и море, как ей казалось, испуганных и недоверчивых лиц. Сдерживая рыдания, она вырвалась из рук Хасана и убежала из комнаты. Оказавшись в своих апартаментах, Леона схватила тест на беременность и сделала анализ. Через пять минут она снова бежала вниз по коридору между двумя рядами встревоженных лиц в комнату шейха, где подошла к своему мужу.

— Видишь? — спросила она обиженно, удовлетворенно и печально, протягивая Хасану тест. — А теперь скажи ему! Пожалуйста.

— Леона… — пробормотал Хасан.

Потом наступила ужасная, мучительная и опустошающая тишина. Леона повернулась и увидела, что монитор пуст.

— Нет, — дрожащим голосом выдохнула она и потеряла сознание.

Хасан не верил тому, что происходит. Он тупо посмотрел на отца, потом на жену, потом на море застывших лиц, и на мгновение ему показалось, что он присоединится к Леоне и упадет в обморок.

— Позаботьтесь о жене моего сына, — произнес слабый голос, вырывая всех из оцепенения. — По-моему, ей нужна помощь.

Прежде чем Хасан смог двинуться с места, медики обступили Леону. А он стоял и пялился на тест, который она ему отдала.

Она беременна. Его отец жив, благодаря ей. Она отвела шейха от края пропасти.

— Какая же она смелая, — тихо сказал Хасан. — А вот я сегодня струсил.

— Сядь, — спокойно произнес Рафик и поставил перед ним стул.

Комната начинала походить на зону боевых действий.

Хасан не стал садиться, а подошел к Леоне и взял ее на руки.

— Но, сир, мы должны ее осмотреть.

— Оставьте его, — приказал старый шейх. — Он сделает все, что нужно.

Хасан уложил ее на диван своего отца и сел рядом. Леона была бледной, хрупкой и такой милой. При виде нее он не мог сосредоточиться. Взяв за руку, он заговорил со своей женой:

— Не смей бросать нас сейчас, маленькая тиранка, даже если ты считаешь, что мы этого заслуживаем.

— Мы? — пробормотала она.

— Хорошо, я, — признал он. — Между прочим, мой отец жив. Я решил, что лучше сказать тебе об этом до того, как ты начнешь вспоминать, почему ты упала в обморок.

— Он в порядке? — Ее ресницы взметнулись вверх, открывая затуманенные глаза.

— Он пришел в себя то ли из-за лекарств, то ли из-за твоих требований, никто точно не знает. Но он открыл глаза и спросил меня, о чем ты говоришь, буквально через секунду после того, как ты выскочила из комнаты.

— Он очнулся. — Облегченно вздохнув, она снова закрыла глаза.

Почувствовав, что Леона дрожит, Хасан накрыл ее одеялом.

— Где я? — спросила она через секунду.

— Ты лежишь на диване моего отца, — сообщил он ей. — А я рядом и готов служить тебе.

Она открыла глаза, уставилась на Хасана в упор, и он вздрогнул.

— Почему ты это сделала?

Она нахмурилась, вздохнула, попыталась сесть, но почувствовала, как кружится голова, и опустилась на подушку.

— Я не хотела, чтобы он умирал, — просто объяснила она. — А если он должен был уйти, ему следовало узнать, что он оставляет этот мир, получив то, что он всегда хотел.

— И ты солгала.

Леона поморщилась.

— А если бы он выжил, а твои слова оказались ложью, что бы стало с моим отцом?

— Я беременна, — заявила она. — И это самое главное.

Хасан рассмеялся.

— Прости, что накричал на тебя, — серьезно сказал он.

Она поигрывала его пальцами.

— Ты был подавлен, а тут появилась я и закатила истерику.

— Но ты оказалась права. Мой отец тебя услышал.

Она кивнула:

— Я знаю.

— Вот. — Он протянул ей тест на беременность.

Взяв тест, она долго смотрела на него, не говоря ни слова.

— Сейчас это не кажется важным, — в конце концов пробормотала она.

— Доказательство или ребенок?

Она пожала плечами и надула губы:

— И то и другое.

Другими словами, восторг, который она должна была испытывать, пропал. Вздохнув, Хасан снова подхватил ее на руки и встал.

— Куда ты меня несешь? — спросила она.

— В кровать, — прямо ответил он. — Где ты будешь лежать обнаженной, а я смогу обнимать тебя и нашего ребенка.

— Но твой отец…

— С ним останется Рафик, — произнес Хасан. — А ты будешь со мной.

С этими словами он толкнул ногой дверь в главный коридор и замер, увидев море встревоженных лиц, ожидающих новостей.

— Мой отец пришел в себя, — объявил он. — А моя жена беременна.

Все опустились на колени и стали благодарить Бога за две благоприятные новости. Теперь начнут звонить телефоны, а новости распространятся по всей стране. К завтрашнему утру в Рахмане не останется человека, который не будет знать, что произошло сегодня вечером во дворце.

— Ты мог бы дать мне шанс сообщить эту новость моему собственному отцу, — заметила Леона.

— Он знает или догадывается. Я намекнул ему об этом, когда попросил его приехать сюда сегодня вечером. Между прочим, это произошло тогда, когда мы плавали по Красному морю, — прибавил он, пронося ее между людей, стоящих на коленях. — Рашид предупредил меня по просьбе Эви. И я рассказываю тебе обо всем этом, потому что хочу повиниться перед тобой до того, как мы ляжем в постель.

— То есть Эви знала о твоих подозрениях, когда я звонила ей вчера, но не намекнула мне на это?

— Эти аль-Кадахи очень коварные, — признался он и стал подниматься по лестнице. — У кого я, по-твоему, научился коварству?

— А твое высокомерие?

— Это наследственная черта аль-Кадимов, — ответил он. — Должен предупредить тебя, что наш ребенок тоже будет высокомерным. Очень высокомерным, потому что ты точно такая же.

— Может быть, поэтому я и люблю тебя.

Хасан остановился на полпути вверх по лестнице и одарил Леону лихой белозубой улыбкой.

— И я люблю тебя, — протянул он.

Она улыбнулась, приподнялась и поцеловала его в губы. Они целовались, пока он нес ее вверх по лестнице, а пятьдесят человек внизу наблюдали за ними.

«Пусть смотрят! — подумал шейх Хасан. — Пусть видят, как я целую свою любимую жену и мать будущего наследника Рахмана».

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.