Укрощение леди Лоринды

Глава 3

В лесу было темно, лишь слабый свет усыпанного звездами неба проникал сквозь ветви деревьев.

Однако Лоринде казалось, что она могла бы даже с завязанными глазами найти извилистую узкую тропинку, которая вела от усадьбы Прайори через густой лес в сторону моря.

Оступившись, она услышала звон монет в кармане камзола и подумала при этом, что, может быть, отец действительно сказал правду и сумма возрастет стократ, прежде чем деньги снова перейдут из рук в руки. Она сознавала, что решилась на отчаянное предприятие, но была вынуждена на это пойти, поскольку у них не осталось никаких средств к существованию. Суммы, привезенной ею из Лондона, вряд ли хватило бы надолго, и очень скоро они будут полностью зависеть от того, что им удастся вырастить в саду или подстрелить в своих владениях. И, само собой разумеется, им неоткуда было взять деньги на спиртные напитки, без которых отец не мог обойтись, а она нисколько не сомневалась, что у него уже набежал убийственный счет в трактире «Герб Пенрина».

Покидая Лондон, Лоринда рассчитывала на доходы от арендной платы. Она предполагала, что за арендаторами, жившими в усадьбе, еще оставались долги, которые удастся с них взыскать, хотя надежды на это было совсем немного.

Конечно, арендная плата уже давно не вносилась, но, когда Лоринда нанесла визит арендаторам, у нее не хватило духу потребовать от них возмещения долгов. Более того, они представили ей длинный перечень неотложных ремонтных работ, ответственность за которые лежала на землевладельце. О какой плате могла идти речь, если крыши домов и амбаров находились в самом неприглядном виде!

Значит, на доходы с этой стороны рассчитывать не приходится. На что же им тогда жить?

Лоринда всегда была склонна к смелым, даже из ряда вон выходящим поступкам, и ее намерение встретиться с контрабандистами, похоже, отвечало этим ее устремлениям.

Она тщательно прятала деньги от отца, но теперь извлекла из своего таявшего на глазах запаса двадцать золотых гиней; осторожно навела справки, где именно высаживаются контрабандисты после возвращения к берегам Франции из долгого плавания. Название бухты Киверн сразу же перенесло ее во времена детства: здесь, на берегу узкого залива, скрытого от глаз окружавшими его со всех сторон скалами, она часто гуляла с матерью или няней, здесь устраивали семейные пикники.

Лоринда все еще продолжала свой путь, когда небо заметно посветлело, а звезды начали гаснуть. Вот-вот наступит рассвет. Интуиция подсказывала ей, что контрабандисты приблизятся к бухте под покровом темноты, чтобы избежать встречи с офицерами береговой охраны, и пристанут к берегу с первыми лучами солнца.

Она шла вперед, невольно задаваясь вопросом, не узнает ли ее кто-нибудь из этих людей. Впрочем, девушка была уверена, что стоит лишь сообщить контрабандистам, кто она такая, и они охотно возьмут у нее деньги, чтобы купить на них бренди, табак, кружева и шелковые ткани, за которые на английских рынках давали баснословные цены.

Контрабанда была в крови у жителей Корнуолла, и они занимались ею не только с целью наживы, но и ради удовлетворения естественной потребности в риске, а также разнообразия, которое она вносила в их существование.

Мелкая лесная живность тревожно засуетилась среди подлеска, птицы, хлопая крыльями, срывались с насеста. Вскоре девушка услышала плеск волн. Они разбивались о скалы, но не могли заглушить пение пробудившихся птиц. Она продвигалась вперед уверенно и без особого труда, что оказалось бы невозможным, будь на ней юбка.

Лоринда всегда предпочитала мужскую одежду, и в сундуках, хранившихся на чердаке Прайори, она обнаружила множество костюмов, которые носил отец, еще будучи подростком. От камзолов с широкими полами пользы было мало, но панталоны идеально ей подходили и оказались как нельзя кстати для подобной авантюры. Поверх тонкой батистовой рубашки она надела найденную там же куртку; старая и порядком поношенная, она сидела на девушке как влитая. Лоринда решила пока не открывать контрабандистам правду, а появиться перед ними одетой как подросток. Она подобрала густые рыжевато-золотистые волосы под черную бархатную треуголку, наподобие тех, что носили слуги, сопровождавшие парадный выезд ее деда.

Прежде чем покинуть комнату, она взглянула на себя в зеркало: да, она похожа на юношу, но если получше приглядеться, то нежная кожа на лице могла ее выдать.

Теперь шум морских волн стал более отчетливым, деревья понемногу расступались, и стали заметны очертания остроконечных утесов.

К бухте вела тропинка вниз по склону, но девушка старалась держаться в тени деревьев, полагая, что, когда контрабандисты прибудут на место, появление на берегу незнакомца наверняка их насторожит. Кроме того, ее могли по ошибке принять за шпиона или офицера береговой охраны, и тогда она получит пулю в лоб, прежде чем ей удастся объяснить им цель своего визита.

Узкий пролив между скалами, растянувшимися вдоль берега на значительное расстояние, служил идеальным укрытием для судов контрабандистов, так как со стороны моря обнаружить его было невозможно. В то же время у нижней части склона подлесок был более густым, но отсюда очень хорошо просматривалась бухта, и Лоринда могла легко убедиться, что бухта пуста — контрабандисты еще не успели прибыть сюда.

Она засунула руку в карман, нащупала мешочек с золотыми монетами и, опершись на ствол дерева, стала ждать.

Звезды почти совсем померкли, первые робкие проблески рассвета окутали все вокруг прозрачным сиянием, и пейзаж приобрел фантасмагорическую красоту.

Внезапно у Лоринды от волнения забилось сердце: среди морских волн она различила темную точку, подбиравшуюся все ближе и ближе к устью бухты. Незаметно проникнув в него, точка, постепенно увеличиваясь, направилась в противоположную от моря сторону, туда, где стояла, замерев в ожидании, девушка.

Длинное, узкое судно управлялось двадцатью гребцами. Лоринда могла ясно различить их головы на фоне серого неба, но лица все еще оставались погруженными во мрак. Лоринда поразилась тому, как бесшумно двигаются весла.

Никто из гребцов не проронил ни слова, и, хотя она видела, как они вынули весла из уключин, все было сделано абсолютно беззвучно. Двое мужчин, стоявших на носу, спрыгнули прямо в воду, чтобы оттащить лодку на каменистый пляж. Палуба на корме была до отказа заполнена товарами.

Послышался какой-то шорох. Лоринда посмотрела в сторону леса: оттуда направлялась к бухте процессия из множества крошечных пони, ведомых подростками. Между тем контрабандисты уже высадились с лодки на берег, и девушка решила, что сейчас самое время заговорить с ними.

Она уже сделала шаг вперед, но вдруг чья-то ладонь закрыла ей рот, и крик ужаса, готовый сорваться с ее губ, вышел приглушенным.

Другая рука стальной хваткой сжала ее стан. Лоринда не слышала ничьих шагов и была так потрясена случившимся, что на какое-то мгновение буквально остолбенела.

Затем она попыталась оказать сопротивление. Вырывалась, вертелась, извивалась, но тщетно. Рука стискивала ее так крепко, что не давала возможности вздохнуть, и ладонь, зажимавшая ей рот, была неумолима.

Отчаяние девушки еще усугублялось тем, что она не могла видеть своего противника. Она знала лишь то, что он был рядом, и чувствовала себя совершенно беспомощной в его руках.

В результате противостояния с ее головы слетела шляпа, и пышные локоны рыжими волнами упали ей на плечи. Только тогда насильник впервые нарушил молчание.

Он тихо рассмеялся, и этот смех показался ей намного ужаснее, чем самые отборные ругательства.

Отчаянная борьба и сознание своей беспомощности отняли у нее последние силы.

У девушки померкло в глазах, тело ее беспомощно повисло, и тогда незнакомец тихо произнес:

— Такого рода дела не для вас. Лучше возвращайтесь домой!

Властная нотка, прозвучавшая в его голосе, привела Лоринду в бешенство, и она снова стала вырываться, хотя понимала, что это совершенно бесполезно.

Незнакомец поднял ее на руки и отнес обратно по той же самой тропинке, по которой она пришла сюда, и едва они оказались в чаще леса, куда не проникал дневной свет, снова поставил ее на землю. — Возвращайтесь домой! — повторил он. — И приберегите ваши деньги для более благородной цели. С этими словами он убрал ладонь, зажимавшую ей рот, и лишь тогда Лоринда осознала, как сильно это ее задело. Хотя кругом было темно, ей хотелось обернуться и взглянуть ему в лицо. Но руки, лежавшие у нее на плечах, подтолкнули ее вперед, и ей больше ничего не оставалось, как только направиться по указанному пути.

Так Лоринда прошла несколько ярдов. Но вдруг ее буквально сразило нахлынувшее чувство обиды и возмущения от того, что какой-то незнакомец силой заставил ее повиноваться своим приказам. Она резко обернулась.

В лесу царил полный мрак, так что почти невозможно было рассмотреть даже очертания стволов деревьев. Но она все-таки надеялась обнаружить среди ветвей его фигуру: может быть, он стоит на том месте, где она была отпущена на свободу. Однако нигде не было заметно хотя бы малейших признаков человеческого присутствия и не доносилось никаких звуков.

Она долго стояла в нерешительности, размышляя, не следовало ли ей пренебречь его приказом и вернуться к контрабандистам.

Затем у нее промелькнула мысль, что незнакомец принадлежит к их шайке. Как еще он мог догадаться, что она принесла с собой именно деньги — те самые деньги, которые она собиралась вложить со своей стороны в их следующий рейс к берегам Франции?

От мучительных раздумий ее отвлекло ощущение боли. Ей казалось, что все ее тело в синяках и, может быть, вообще сломаны ребра. Если незнакомец снова прибегнет к силе, у нее не останется ни малейшего шанса и, стало быть, ей придется смириться с неизбежным.

Лоринда вся кипела, не в состоянии сдержать гнев. Впервые в жизни она потерпела фиаско — ей не дали осуществить намеченное. Но больше всего ее выводило из себя то обстоятельство, что противник был ей неизвестен, она даже понятия не имела, как он выглядит.

Лоринда покинула конюшню радостная и возбужденная.

Она только что вернулась в Прайори после того, как все утро объезжала неприрученного жеребенка для одного из арендаторов.

Фермер рассказал ей, что приобрел жеребенка на конской ярмарке в Фалмуте неделю тому назад и, лишь доставив его домой, обнаружил, что им совершенно невозможно управлять.

— Он обошелся мне совсем дешево, миледи, — произнес он с сильным местным акцентом, — и теперь мне кажется, что я зря потратил деньги.

— Я сама попытаюсь его объездить, — пообещала Лоринда, и глаза ее внезапно загорелись.

— Я вам очень признателен, миледи, но мне не хочется, чтобы вы ненароком сломали себе шею.

— Этого не случится, — твердо заверила его Лоринда.

Укрощение заняло по меньшей мере два часа, но в конце концов не осталось никаких сомнений в том, что победа в поединке за Лориндой. И хотя до окончательного триумфа было еще далеко, но жеребенок уже понемногу начинал признавать ее власть над собой.

Оказавшись перед фасадом дома, она увидела стоявший у входа элегантный фаэтон, управляемый парой гнедых лошадей, один вид которых заставил ее затаить дыхание от восторга. На козлах сидел грум, и Лоринда догадалась, что владелец лошадей в эту минуту, должно быть, находится в доме с ее отцом.

Она ускорила шаг и поспешно миновала холл, недоумевая, кто мог явиться к ним с визитом. Девушке даже не приходило в голову, что стоило бы сменить бриджи для верховой езды, принадлежавшие отцу, и черные сапоги с серебряными шпорами на более светскую одежду. День выдался жаркий, и на ней не было ничего, кроме рубашки, какие обычно носили подростки, и шелкового шарфа, повязанного вокруг шеи.

Такой костюм как нельзя лучше подходил для укрощения необъезженной лошади. От нее не ускользнул изумленный взгляд фермера, и она подумала при этом, что чем скорее местные жители привыкнут к ее внешности, тем лучше.

Вряд ли нынешним утром ей удалось бы справиться со своей задачей, если бы ее движения стесняли амазонка и дамское седло.

Когда она только начала объезжать жеребенка, волосы ее были зачесаны назад и собраны в тугой пучок, но теперь пряди выбивались наружу и колечками обрамляли ее открытый лоб.

Однако сейчас Лоринду не особенно заботила ее внешность, и она открыла дверь гостиной.

Как она и предполагала, отец был не один. Двое мужчин, о чем-то беседуя, стояли у окна.

При ее появлении они обернулись, и тут Лоринда впервые увидела их гостя. Высокий, широкоплечий, он был совершенно не похож на тех мужчин, которых ей доводилось встречать раньше, хотя она и не сразу поняла почему.

Его нельзя было назвать красивым, но в его лице было нечто притягательное, а темные глаза под резко очерченными бровями казались умными и проницательными.

У нее возникло ощущение, что его взгляд, брошенный на нее, скорее можно было назвать дерзким, чем восторженным, и, когда Лоринда приблизилась к нему, в его слабой улыбке ей почудилась некая язвительность, что явно ее задело.

— А, это ты, Лоринда! — воскликнул отец. — Ты недавно спрашивала меня о мистере Дурстане Хейле, и вот он перед тобой, собственной персоной.

Лоринда протянула руку:

— Здравствуйте.

Его ответное рукопожатие было чересчур крепким, и девушке впервые пришло в голову, что ей следовало бы переодеться в платье — хотя бы по той простой причине, что гость ожидал от нее предписанного этикетом реверанса, а это было едва ли возможно в бриджах для верховой езды.

— Я только что объезжала жеребенка для фермера Тревина, — сказала Лоринда и тут же почувствовала раздражение, оттого что ей пришлось снизойти до объяснений.

Она инстинктивно вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на мистера Хейла, встретившись с ним глазами. Очевидно, что-то показалось ему забавным, и он обернулся к отцу:

— А теперь, милорд, я вынужден вас покинуть. Обдумайте хорошенько мое предложение и дайте знать о своем решении сегодня вечером или не позднее завтрашнего утра.

— Какое предложение? — поинтересовалась Лоринда.

— Ваш отец расскажет вам обо всем после моего ухода, — изрек мистер Хейл.

Его ответ привел Лоринду в ярость. А впрочем, откуда ему было знать, что отец не мог бы ничего предпринять, не посоветовавшись заранее с нею?

— Я хочу знать, что все это значит, — не отступала она.

Мистер Хейл мельком взглянул на нее с явным неодобрением, и ей снова почудилось нечто дерзкое в выражении его глаз.

— Я буду с нетерпением ждать вашего решения, милорд. — Он протянул руку графу и вышел из комнаты, даже не обернувшись в сторону Лоринды.

Девушка изумленно смотрела ему вслед. Обычно мужчины не так вели себя при встрече с ней, но еще больше ее разгневало то, что во всем облике гостя сквозили важность и сознание собственной значимости, чего она никак не ожидала встретить в этом отдаленном уголке графства.

Его одежда была сшита по самой последней моде, но он носил ее с такой небрежностью, словно был чрезвычайно уверен в себе и его нисколько не заботило, какое впечатление он производит на других.

Девушка даже не задавалась вопросом, почему она пришла к такому выводу, ибо ее догадки были основаны на чистой интуиции. Как только за мистером Хейлом закрылась дверь и Лоринда осталась наедине с отцом, она спросила с неожиданной резкостью в голосе:

— Так что это за предложение, папа?

К ее удивлению, граф ответил не сразу. Он пересек комнату и устроился в кресле; казалось, он не в состоянии найти нужные слова. Лоринда с тревогой посмотрела на отца.

— Ну? — торопила она его. — Должно быть, нечто из ряда вон выходящее, иначе наш гость не стал бы скрывать это от меня.

В ее голосе чувствовалось презрение, и какое-то время отец избегал ее взгляда. Тогда она приблизилась к нему и произнесла твердо:

— Лучше скажи мне, папа. Я все равно узнаю рано или поздно.

— Хейл выразил желание купить у нас Прайори и поместье!

Глаза ее вспыхнули.

— Это могло бы решить все наши проблемы! И сколько же он предлагает?

— Восемьдесят тысяч фунтов!

— Ты сказал восемьдесят тысяч? — У нее перехватило дыхание. — Да он, наверное, сошел с ума! Все поместье не стоит и половины этой суммы!

— По его словам, сорока тысяч будет вполне достаточно, чтобы рассчитаться с моим долгом Чарлзу Фоксу, и у меня еще останется столько же на собственные расходы. Ты должна признать, Лоринда, что это весьма щедрое предложение.

— Разумеется, даже слишком щедрое! Этот человек либо безумец, либо по какой-то причине склонен сорить деньгами. И ты, конечно, согласился?

— Я подумал, что мне лучше сначала посоветоваться с тобой.

— Зная, что я не стану возражать, — подхватила Лоринда. — На такое мы не смели даже и надеяться. Ты освободишься от своего долга, и при умелом ведении хозяйства мы сможем прекрасно жить на капитал в сорок тысяч фунтов.

— Хейл посоветовал мне отправиться в Ирландию, — заметил граф. — Конечно, я ничего ему не сказал, но он, похоже, знает, что в ближайшее время у меня не будет желания возвращаться в Лондон.

— Откуда ему это известно? — удивилась Лоринда.

Отец пожал плечами:

— Понятия не имею, однако я не стал с ним спорить. В сущности, он прав.

— Да, теперь ты уже не сможешь вернуться туда, даже если долг будет полностью оплачен, — согласилась Лоринда, — а возможность поехать в Ирландию кажется мне весьма заманчивой. Охота там просто бесподобная! Уверена, что мне это доставит удовольствие.

И тут воцарилась тишина, которую нарушил граф, сказав:

— Тебя рядом со мной уже не будет.

— Меня… не будет рядом с тобой? Что ты имеешь в виду?

— Есть… одно условие, связанное со сделкой. Тут явно что-то было не так, и Лоринда в недоумении взглянула на отца:

— И что же это за условие?

— Ты должна будешь… выйти за него замуж! Лоринда широко раскрыла глаза и на какое-то мгновение полностью лишилась дара речи, но постепенно справилась с собой и с трудом выговорила:

— Это… наверное, какая-то… шутка, папа?

— Нет. Предложение Хейла как раз и сводилось к тому, чтобы купить Прайори со всеми угодьями и жениться на тебе. Поскольку у Камборнов нет наследника, чтобы продолжить древнюю традицию, поместье таким образом останется хотя бы частично в твоем владении.

— Он, наверное, сошел с ума! — воскликнула Лоринда. — Мне в жизни не приходилось слышать ничего более нелепого! — Она ухватилась рукой за полку камина, словно ей была необходима опора. — Полагаю, ты не согласился с ним, папа? Ты сказал ему, что мы охотно продадим дом и поместье за меньшую сумму, если я не буду включена в эту сделку?

— Он ясно дал понять, что намерен купить Прайори лишь в том случае, если ты станешь его женой, — повторил граф.

— Он не может говорить это всерьез! Ведь он до сегодняшнего дня никогда не встречался со мной, и, если даже ему случалось видеть меня, о чем я не догадывалась, по его лицу совсем не заметно, чтобы он был мною очарован.

Да и как он мог быть очарован, подумала Лоринда, увидев ее в мужской одежде!

Следовало убедить его оставить раз и навсегда эту вздорную идею. Если ему нужны Прайори и поместье, он вполне мог бы заполучить их не более чем за тридцать тысяч фунтов. Честно говоря, Лоринда не рассчитывала даже на такую сумму. Но для нее сама мысль о том, чтобы выйти замуж за незнакомого человека, была слишком нелепой и даже не подлежала обсуждению.

— Мне надо будет с ним поговорить, — сказала она вслух.

Отец беспокойно задвигался в кресле.

— Хейл заявил совершенно недвусмысленно, что в этом вопросе желает иметь дело только со мной. По-видимому, он не слишком высокого мнения о деловых способностях женщин.

— В таком случае ему придется признать свою ошибку.

— Он настаивает на том, чтобы получить ответ сегодня вечером или же завтра утром. Кажется, завтра после полудня он собирается покинуть замок.

— Ах, так, значит, он собирается диктовать нам свои условия! — разочарованно произнесла Лоринда. — Ты же сам понимаешь, папа, для нас они совершенно неприемлемы.

Отец поднялся с кресла.

— Черт возьми, Лоринда, ты не можешь так говорить! Тебе прекрасно известно, что нам вряд ли стоит рассчитывать на более выгодное предложение. Кто еще в состоянии уплатить восемьдесят тысяч фунтов за эти жалкие развалины и поместье, на которое придется потратить целое состояние?

Лоринда понимала, что он прав.

— А самое главное — это означает, что я смогу уехать отсюда, — продолжал граф. — Я не собираюсь здесь больше оставаться! Клянусь, Лоринда, если ты не примешь его предложение, я покончу с собой, я бы сделал это раньше, если б ты не вмешалась.

Он подошел к окну.

— Мне претит жизнь в деревне — без денег, без лошадей, без дома, куда бы мне было не стыдно пригласить друзей, и без доброй охоты! Ирландия может дать мне все это, не говоря уже о возможности поиграть в карты с достойными соперниками.

— И ты хочешь, чтобы ради этого я принесла в жертву себя? — возмутилась Лоринда.

— Тебе все равно придется когда-нибудь выйти замуж, — резонно заметил граф. — Ты уже отвергла достаточно поклонников, чтобы совесть не мучила тебя. Дьявольщина, почему бы тебе не заполучить наконец богатого мужа, раз представился случай?

Лоринда затаила дыхание, не зная, что ответить.

— Если бы я в свое время исполнил родительский долг, ты была бы уже пристроена, — добавил граф. — Юной леди не подобает самой выбирать для себя мужа, за нее это делают другие. Мне бы следовало заставить тебя принять предложение Долиша, он достаточно богат…

— Зато начисто лишен ума, — вставила Лоринда.

— Или Эдварда Хинтона. По крайней мере он из хорошей семьи, — не отступал отец. — На что ты надеешься? Что сам архангел Гавриил спустится к тебе с небес? Или что персидский шах предложит тебе разделить с ним трон? Ты всего лишь женщина, и, как любой женщине, тебе нужен дом и муж, чтобы должным образом опекать тебя.

— И ты полагаешь, что мистер Хейл как нельзя лучше подходит для такой роли? — Лоринда вся передернулась, вспомнив его беззастенчивый взгляд, брошенный на нее, и язвительную усмешку на губах.

— Я ни за что не выйду за него замуж! — заявила она. — Я не позволю обречь меня на страдания, чтобы ты мог развлекаться за мой счет!

Отец молча смотрел на нее, прищурив глаза.

— Ты станешь его женой, — отрубил он. — На сей раз, Лоринда, тебе не удастся меня обойти, я не намерен больше выслушивать никаких возражений!

Она хотела ему ответить, но он опередил ее:

— Я приму предложение Хейла, и брачная церемония состоится, когда ему самому будет угодно. Ты любишь потолковать о семейной чести. Что ж, как только его деньги окажутся у меня в кармане, ты со своей стороны можешь поступать, как тебе заблагорассудится.

Граф повернулся к ней спиной.

— Папа… ты не можешь так со мной обойтись! — вскричала Лоринда.

Он ничего не ответил, просто вышел из комнаты, хлопнув дверью. Лоринда некоторое время сидела без движения, уронив лицо в ладони.

«Я не выйду за него замуж! Ни за что на свете!» — снова и снова повторяла про себя девушка весь остаток дня. Около пяти часов пополудни, увидев грума, поджидающего у парадной двери, она тотчас догадалась, зачем он явился сюда. Она ворвалась в гостиную и обнаружила там отца, запечатывающего конверт с только что составленным письмом.

Граф поднял на нее глаза, и Лоринда увидела, что он много выпил.

— Я уже написал Хейлу, что принимаю его предложение, — промямлил он, — и теперь ты уже ничего не сможешь с этим поделать!

Едва посмотрев на него, Лоринда поняла, что с ним бесполезно спорить, пока он в таком состоянии. Даже если бы между ними вспыхнула бурная ссора, вряд ли он впоследствии сумеет вспомнить, о чем вообще шла речь. Решение возникло у нее как бы само собой.

— Отдай мне письмо, — попросила она.

— Если ты его порвешь, я напишу другое.

— Я вовсе не собираюсь его рвать, — объяснила Лоринда. — Я сама хочу доставить его мистеру Хейлу.

Она протянула руку, и отец явно против воли передал ей письмо.

— Если из-за тебя я не смогу получить те деньги на поездку в Ирландию, — грозился он, — клянусь, я задушу тебя собственными руками! В любом случае именно это мне следовало сделать, когда ты еще только родилась!

— Ты мечтал о сыне, и я тебя разочаровала, — спокойно сказала Лоринда. — Теперь уже слишком поздно к этому возвращаться, папа, но у меня еще есть время, чтобы высказать прямо мистеру Хейлу все, что я о нем думаю.

Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты.

Перед чаем она сменила костюм для верховой езды на более подходящее к случаю платье с пышными юбками и белым кружевным воротником. Решив, что нет смысла переодеваться снова, она приказала груму оседлать лошадь по-дамски и отказалась от его услуг. Лоринду не особенно заботило, во что одеться, когда предстояло ехать верхом. Вот и теперь, без шляпы и перчаток, взяв с собой лишь тонкий хлыстик, она отправилась в сторону Пенрин-Касл.

От Прайори до замка было менее двух миль, если ехать прямо через поля, а окольная дорога отнимала намного больше времени. Полуденная жара уже спала, и на покрытые цветами поля легли длинные фиолетовые тени. Не будь Лоринда так взволнована, она бы непременно оценила по достоинству красоту окружающего пейзажа, однако она была охвачена тревогой и смятением, которых не испытывала прежде. Ей казалось, будто, подхваченная приливной волной, она уносится в пугающую даль и нет никакой надежды на спасение.

Что за ирония судьбы, подумалось ей невольно, именно она, отвергавшая в течение двух лет всех поклонников, которые готовы были без колебаний отдать ей свои сердца, оказалась в конце концов загнанной в ловушку, и над ней нависла угроза быть насильно отведенной к алтарю, тогда как все ее существо яростно противилось этому.

«И как только ему могла взбрести в голову такая нелепая, невероятная причуда?» — спрашивала она себя. Сначала Лоринда пыталась убедить себя в том, что это всего лишь шутка, но в то же время Дурстан Хейл отнюдь не производил впечатления любителя розыгрышей, и она интуитивно почувствовала, что он говорил совершенно серьезно.

«Он мне неприятен, — решила она про себя, — и сама мысль выйти за него замуж для меня невыносима».

Лоринда заметила замок еще издали, задолго до того, как подъехала к нему. Он был выстроен на холме в ту отдаленную эпоху, когда благоразумие требовало постоянно следить за окрестностями, чтобы вовремя заметить приближающихся врагов, и простоял здесь уже не одно столетие. На заре своего существования замок представлял собой относительно небольшую крепость, но со временем к нему добавилось множество пристроек. Хотя главная каменная башня сохранилась в первозданном виде, собственно дом причудливо соединил в себе елизаветинский стиль с более поздними наслоениями эпохи королевы Анны и периода правления первых Георгов.

Однако с самого рождения Лоринды ни один из представителей рода Пенринов не жил в замке. Огромные пустые залы с облупившимися потолками и извилистыми лестницами, словно созданные для того, чтобы в них обитали привидения, когда-то служили для нее источником неиссякаемого удовольствия и местом детских забав. Она вспомнила, как бегала наперегонки со сверстниками из комнаты в комнату, лазила, подвергая себя риску, по крышам и играла в прятки в опустевшем строении, где каждый звук отдавался гулким эхом.

Теперь, подъехав ближе, она заметила, что окна застеклены и сады, окружавшие замок, восстановлены в прежней своей красе. Лужайки аккуратно подстрижены, и, хотя было уже довольно поздно, она увидела множество слуг, все еще работавших на клумбах.

«За деньги можно купить все!» — презрительно подумала девушка и с болью в душе вспомнила заросший, неухоженный сад в Прайори, когда-то бывший предметом гордости ее матери.

Едва она подъехала к огромной, обитой медью парадной двери, как один из грумов поспешил к ней, чтобы придержать лошадь, а она тем временем спешилась и поднялась по ступенькам.

Когда дверь открылась, девушка увидела ожидавшего ее дворецкого, окруженного лакеями в ливреях.

— Я хочу поговорить с мистером Дурстаном Хейлом, — произнесла она повелительно.

— Разумеется, мадам, — ответил дворецкий. — Не угодно ли вам назвать свое имя?

— Леди Лоринда Камборн.

По блеску глаз дворецкого она поняла, что ему известно это имя, — по-видимому, он тоже был родом из Корнуолла.

Дворецкий церемонно проводил ее через восстановленный холл, выглядевший теперь столь изысканно, что невольно вызывал восхищение. Лоринда любовалась великолепной лепниной, которая не так давно была покрыта грязью и трещинами; ниши заполнились статуями, и извилистая, украшенная затейливой резьбой лестница уже не изобиловала, как прежде, пустыми проемами.

Дворецкий открыл дверь комнаты, которая выглядела особенно запущенной. Когда-то там располагалась библиотека, но во времена детства Лоринды об этом напоминали только разбитые книжные шкафы. В первое мгновение девушка была так потрясена переменами, что только изумлялась увиденному. Плафон был заново расписан рукой искусного художника, и все стенные шкафы заполнены книгами. Великолепный камин, украшенный резьбой по камню, который она помнила грязным от сажи и почерневшим от времени, теперь сиял белизной, а пустая ранее полка уставлена букетами цветов.

— Леди Лоринда Камборн, сэр! — объявил дворецкий, и девушка увидела, как мистер Хейл поднялся с кресла и отложил в сторону газету.

Она приблизилась к нему и, поймав на себе все тот же проницательный взгляд темных глаз, пожалела о том, что не прикрыла свои рыжие волосы шляпой.

Лоринда сделала реверанс, и он поклонился в ответ.

— Какая приятная неожиданность, — сказал он, — хотя я предполагал, что вы захотите со мной поговорить.

— По-моему, это очевидно, не так ли?

— Не угодно ли вам сесть?

Она опустилась на указанное ей кресло с непревзойденной грацией, хотя и держалась при этом несколько натянуто.

— Чем могу служить? — Он вернулся на свое место. — Или мой вопрос кажется вам излишним?

— Я явилась сюда, чтобы выяснить, действительно ли вы настаиваете на том нелепом предложении, которое сделали моему отцу.

— Не думаю, что с моей стороны было так уж нелепо предложить за Прайори восемьдесят тысяч фунтов.

— Я имею в виду не сами деньги, — уточнила Лоринда, — а условие, которое связано с этой сделкой.

— Я знал, что вам это, возможно, придется не по вкусу. — Он улыбнулся, и эта улыбка привела ее в бешенство.

— Тогда зачем было делать такое предложение, раз вы с самого начала знали, что я откажусь?

— Если это и есть ответ вашего отца, леди Лоринда, — холодно сказал Дурстан Хейл, — то нам больше нечего обсуждать.

Он поднялся с кресла.

Лоринда смотрела на него круглыми от изумления глазами. Она еще никогда в жизни не встречала, да и не ожидала встретить, мужчину, который обходился бы с ней подобным образом.

— Мне еще о многом надо с вами поговорить, — вымолвила она.

— Предложение, которое я сделал вашему отцу, совершенно недвусмысленно, — заявил Дурстан Хейл. — Все — или ничего!

— Но зачем вам жениться на мне? — спросила Лоринда.

— Будет жаль, если не останется ни одного из Камборнов хотя бы, скажем так, в частичном владении землями, которые принадлежали им в течение пяти столетий.

— Так это и есть настоящая причина, побуждающая вас просить моей руки?

— Более веской, пожалуй, не найти, — ответил он. — История Корнуолла очень много значит для меня.

Лоринда лишилась дара речи: впервые в жизни мужчина просил ее стать его женой с таким равнодушным и непреклонным видом.

— Я хотела предложить вам, — наконец очнулась она, — приобрести дом и поместье за гораздо меньшую сумму, если только я не буду включена в соглашение.

— Я не готов сейчас это обсуждать, — возразил Дурстан Хейл, — и, как я уже говорил вашему отцу, предпочитаю вести дела с мужчинами.

— Когда сделка касается непосредственно меня, я не хочу оставаться в стороне.

— Леди Лоринда, полагаю, вы достаточно хорошо понимаете простой английский язык. Мое предложение остается в силе до завтрашнего утра, после чего я беру его обратно.

— Я только прошу вас о небольшой уступке.

— А я отвечаю вам отказом. Если вам больше нечего сказать мне по существу дела, то, пожалуйста, позвольте мне проводить вас к вашему экипажу.

По-видимому, он ожидал, что она тоже поднимется с кресла, однако Лоринда потеряла способность двигаться. Ум ее был охвачен смятением. Ей казалось, что она наткнулась на каменную стену, пробиться сквозь которую было совершенно невозможно, и все же она не собиралась признавать свое поражение, лихорадочно обдумывая, как убедить его изменить решение и пойти на уступку.

Лоринда чувствовала, что он наблюдает за ней, и снова заметила на губах язвительную улыбку, которая навела ее на мысль, пусть даже совершенно неправдоподобную, что он просто презирает ее.

Очевидно, он хотел поставить ее на колени, но, с гордостью подумала про себя девушка, этого он от нее никогда не дождется!

Так или иначе, но он загнал ее в угол, из которого не было выхода. Однако она твердо решила не унижаться перед ним, а, напротив, сопротивляться всеми возможными средствами.

— Вы хотя бы подумали о последствиях вашего невероятного предложения? — спросила она.

— Я человек предприимчивый, — ответил Дурстан Хейл, — и, следовательно, привык рассматривать любую заключенную мной сделку со всех сторон.

Лоринде претило само слово «сделка», когда речь шла о ней. Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Едва ли вы сочтете для себя приемлемым взять в жены женщину, которой уже внушаете глубокую неприязнь. Позвольте мне заявить вам со всей определенностью, что я рассматриваю само ваше предложение как оскорбление, и то, что я уже успела заметить, внушает мне огромную тревогу за будущее.

— Вы очень откровенны.

— Какой смысл притворяться? Вы меня не знаете, и, стало быть, вам не известно, что сама мысль о замужестве с кем бы то ни было мне ненавистна. Я презираю мужчин! Хотя за последние два года мне довелось получить немало предложений руки и сердца, у меня не возникало ни малейшего искушения принять хотя бы одно из них.

— Разве это не облегчает дело? — оживился он. — Если бы вы тайком проливали слезы из-за какого-нибудь молодого щеголя, будучи лишены возможности выйти за него замуж, отношения между нами стали бы просто нестерпимыми.

— Нет ничего более нестерпимого, чем быть вынужденной выйти замуж за человека, о котором мне ничего не известно, — отрезала Лоринда, — и который к тому же совершенно равнодушен к моим чувствам.

— Так же как, по-видимому, и вы к моим, — ответил он.

Не скрывая раздражения, она вздохнула и поднялась с кресла.

— Неужели вы действительно намерены довести до конца этот фарс? Жениться на мне лишь потому, что я принадлежу к роду Камборнов…

Она немного помолчала, а потом с грустью и укоризной продолжала свою речь:

— Так вот в чем причина? Сделав себе состояние, вы хотите получить в придачу жену из высшей знати? Тогда позвольте заметить, мистер Хейл, что на свете есть немало женщин, которые с большим удовольствием примут ваше предложение руки и сердца, не говоря уже о вашем богатстве. Почему бы вам не остановить свой выбор на ком-либо еще?

— Потому, что ни у одной из них нет владений, которые граничат с моими и в общей сложности дадут мне именно ту площадь в акрах, какая мне требуется, — втолковывал он ей.

Дурстан Хейл произнес последние слова таким тоном, что у Лоринды возникло неотвратимое желание закричать на него, даже ударить. Как можно быть таким нестерпимо чопорным, самодовольным и уверенным в собственном превосходстве, когда для этой уверенности, по сути, нет никаких оснований?

— Вы без труда можете заполучить наши земли. — Она старалась говорить как можно спокойнее. — Но почему бы вам не нацелиться на большее? Едва ли вы удовольствуетесь женитьбой на дочери обедневшего графа. Я уверена, что при желании вы найдете себе невесту, отец которой носит герцогскую корону. Тогда все двери высшего света будут для вас открыты.

— Конечно, идея недурна, — холодно произнес Дурстан Хейл, — но я уже выбрал вас.

«Он ведет себя как султан, одаряющий своими милостями наложницу», — в гневе подумала Лоринда.

Ее зеленые глаза пылали неприкрытой яростью, грудь взволнованно вздымалась под белым кружевным воротничком, обрамлявшим плечи.

— Так да или нет? — тихо спросил Дурстан Хейл.

У Лоринды возникло жгучее желание швырнуть ему в лицо его предложение, разорвать записку, которую отдал ей отец, и послать его ко всем чертям. Но она вспомнила, как мало у них осталось денег, и если отцу доведется встретиться лицом к лицу с бедностью и одиночеством в стенах Прайори, он может осуществить на деле свою угрозу и покончить с собой. Охваченная ненавистью к человеку, стоявшему перед ней, сама не веря в то, что способна на столь сильное чувство, Лоринда не спеша вынула из кармана юбки записку отца.

На мгновение у нее мелькнула безумная мысль, что она подписывает свой собственный смертный приговор или обрекает себя на пожизненное заточение в тюрьме. Однако с гордым видом, далеким от ее подлинных чувств, Лоринда протянула ему записку.

— Вот письменное согласие моего отца на ваше предложение, — молвила она презрительно. — Но не обманывайтесь; мне претит сама мысль об этом, и сознание того, что мне скоро предстоит выйти замуж, вызывает у меня дурноту!

Дурстан Хейл взял у нее из рук записку и отвесил насмешливый поклон.

— Очень разумное решение, но, впрочем, у вас, по существу, не было выбора, — только и сказал он.

Лоринда не удостоила его ответом. Она проследовала через всю комнату к выходу и стала ждать, когда он откроет перед ней дверь. Затем молча покинула комнату. В холле по-прежнему толпились лакеи в ливреях, и Лоринда, не попрощавшись, вышла через парадную дверь, спустилась по лестнице и направилась туда, где ее ожидала лошадь. Она надеялась, что Дурстан Хейл будет поражен, увидев, каким образом она явилась сюда, чтобы нанести ему визит.

Грум подсадил ее в седло, она вонзила шпоры в бока лошади и пустила ее вскачь, так что из-под копыт градом вылетали мелкие камешки.

Она не стала оборачиваться, однако у нее возникло неприятное, но совершенно безошибочное ощущение, что Дурстан Хейл наблюдает за ней из окна все с той же язвительной, насмешливой улыбкой на губах.