8

Трудно было сказать, кто из них потрясен больше – Лотти или девочка. Они обе посмотрели друг на друга, а затем дружно уставились на Хайдена. Лотти даже попыталась выдернуть свою руку, но только это ей не удалось.

По рядам слуг пробежал негромкий шепот. По всей видимости, это известие оказалось для них столь же неожиданным, как и для Аллегры. Одна из горничных хихикнула, но ее немедленно одернула старшая экономка. Смех туг же затих.

В наступившей тишине Хайден сказал, отводя взгляд от Лотти:

– Лотти, позволь представить тебе мою дочь, Аллегру.

– Дочь? – ошеломленно переспросила Лотти. – Ты не говорил мне, что у тебя есть дочь.

Ей немедленно захотелось проглотить свои слова, но было уже поздно.

– А зачем? – с холодным спокойствием сказала Аллегра. – Он всегда предпочитает делать вид, что меня вообще не существует.

Лицо Хайдена напряглось, и они с дочерью стали удивительно похожи друг на друга. Можно было подумать, что Хайден стоит перед зеркалом.

– Ты же знаешь, что это не так, Аллегра, – сказал он . – Просто я не хотел заранее волновать тебя.

– Просто боялся, что я могу помешать тебе, – выпалила в ответ Аллегра.

Лотти почувствовала, что ей пора вмешаться и прекратить эту перепалку на глазах слуг.

– Ничего, Аллегра. Не сердись на папу за то, что он не предупредил нас с тобой заранее. К тому же наш с ним… роман развивался так скоропалительно, что у него на это действительно могло не оказаться времени. – Она запустила ногти в руку Хайдена и добавила: – Скажи, ведь ты хотел сделать нам обеим сюрприз, не так ли, дорогой?

– Ненавижу сюрпризы, – нахмурилась Аллегра, складывая на груди свои костлявые ручки и становясь удивительно похожей на отца.

– Вот уж с этим позволь мне не согласиться, – заметил Хайден, и лицо его прояснилось.

Он мог бы послать к карете кого-нибудь из слуг, но предпочел сходить к ней сам, чтобы развязать боковое отделение для багажа. Там, на самом верху, оказался тот самый загадочный сундучок, так долго мучивший воображение Лотти. Аллегра смотрела на все это впол не равнодушно, а вот Лотти даже прикусила губу от не терпения.

Хайден подозвал одного из слуг, чтобы тот подержал сундучок, а сам вынул из жилетного кармана маленький золотой ключик и вставил его в замочную скважину. Все слуги, и Лотти вместе с ними, вытянули шеи, чтобы посмотреть на то, что спрятано в сундучке.

Увидев, Лотти восхищенно вздохнула. В сундучке оказалась кукла, одна из самых прекрасных, каких только доводилось когда-нибудь видеть Лотти. Она была одета в изумрудное платьице с розовыми цветочками, на ней были шелковые чулочки и пара крошечных золотых туфелек. Густые черные волосы красиво уложены, а на тонком фарфоровом личике застыла нарисованная художником улыбка. Глаза у куклы оказались большими, лиловыми, опушенными густыми ресницами.

Лотти медленно перевела взгляд с куклы на лицо Аллегры. Хайден, по всей видимости, заказывал эту куклу у хорошего мастера, и тот сделал ее похожей на Аллегру, но не ту, какой она была сейчас, а ту, какой она могла стать спустя короткое время, превратившись из угловатого подростка в юную женщину.

Хайден ожидал, что скажет Аллегра, и Лотти показалось, что он при этом даже перестал дышать, но девочка с равнодушным видом продолжала рассматривать не куклу, а сундучок, в которой та прибыла. Не в силах больше выносить затянувшееся молчание, Лотти решила заговорить первой.

– Какая прекрасная кукла! – воскликнула она, гладя куклу по щеке и не сводя при этом глаз с Аллегры. – и так похожа на тебя!

– Не говорите глупостей, – презрительно поморщилась девочка. – Совсем эта кукла на меня не похожа. Она красивая.

С этими словами она выдернула руку из ладони Марты и пошла прочь, потряхивая гривой своих темных волос. На этот раз никто и не пытался удержать ее. Слуги лишь проводили Аллегру взглядами, тихонько перешептываясь.

Хайден тоже проводил дочь застывшим взглядом. Сама не понимая, откуда у нее хватило смелости, Лотти пожала руку Хайдена и сказала:

– Не принимайте слов Аллегры слишком близко к сердцу, милорд. В ее возрасте я сама была такой же упрямой.

– С тех пор ты ничуть не изменилась, – ответил Хайден, захлопнул сундучок и передал его в руки Лотти. И прежде чем она успела ответить, круто повернулся и широко зашагал к дому.

– Не осуждайте хозяина, – сказала Марта, ведя Лотти по широкой винтовой лестнице на третий этаж. – Он и в детстве был несдержанным на язык.

– Вы знали его в детстве? – спросила Лотти, скользя ладонью по медным перилам.

– Еще бы. Я была его нянькой. Я и его отца хорошо знала, упокой, господи, его душу, – глубоко вздохнула женщина своей пышной грудью. – Мастер Хайден был единственным сыном и наследником старого маркиза. Тот в нем души не чаял. Я часто думаю, что даже к лучшему, что отец и мать мастера Хайдена умерли еще до того, как он решил жениться на той француженке. Скандал был такой, что они его могли не перенести.

«Для кого это было к лучшему? – подумала про себя Лотти, слушая Марту. – Пожалуй, не для Хайдена, которому пришлось остаться один на один против всего высшего света».

Похоже, что Марта действительно привыкла управлять здесь всем. Поэтому она безо всяких сомнений взяла под свое покровительство только что пристыженную при всех новую жену хозяина и теперь провожала ее в приготовленные для нее комнаты.

Несмотря на то, что волосы Марты давно поседели, энергия в ней била ключом. Даже когда Марта стояла на месте, казалось, что она движется. Она так быстро вела Лотти по коридорам и галереям дома, что у той не было времени присмотреться к висящим на стенах фамильным портретам в массивных рамах из красного дерева. Даже слуга, шедший вслед за ними, должен был прибавить шаг и семенил, то и дело рискуя выронить сундучок с куклой Аллегры или плетеную корзину с сердито шипящими кошками.

– Аллегра унаследовала свой характер от отца? – спросила Лотти.

– И вдобавок еще темперамент от своей матери, – коротко хохотнула Марта. – Во всяком случае, никто не скажет, что эту девочку подменили в детстве.

В конце длинного коридора Марта открыла дверь и провела Лотти в комнату, заставленную сундуками, шляпными коробками и чемоданами так тесно, что между ними почти не осталось свободного места. Пробираясь впереди, словно утка, ведущая за собой свой выводок, Марта прошла по комнате, расчищая путь широкими бедрами.

– Я так и думала, – сказала она. – Когда прибыл ваш багаж, миссис Кэвендиш, наша экономка, распорядилась сложить вещи здесь, рядом с классной комнатой. Очевидно, думала, что вы – учительница. Я позову сейчас горничных, и они немедленно перенесут все в ваши комнаты.

– И где же расположены мои комнаты?

– Как это где? – удивленно моргнула Марта. – Рядом со спальней маркиза, разумеется.

Лотти осмотрела комнату. Она была просто обставлена, оклеена обоями с бледными листьями плюща и удивительно напоминала ту комнату, в которой они с сестрой жили в Хартфордшире перед тем, как Стерлинг увез их оттуда, чтобы окунуть в мир роскошных вещей.

– В этом нет необходимости, Марта, – твердо сказала Лотти. – Думаю, что эта комната мне вполне подходит.

Марта удивленно посмотрела на Лотти и медленно ответила:

– Хорошо, миледи. Тогда я скажу миссис Кэвендиш, чтобы она прислала горничных помочь вам распаковать вещи.

– Это тоже ни к чему, – заверила ее Лотти. Ей вовсе не хотелось, чтобы сюда приходили хихикающие краснощекие горничные. – Я прекрасно справлюсь и сама.

– Как пожелаете, миледи, – склонила голову Марта и ушла, сопровождаемая слугой.

Прошло три часа. Небо за это время успело потемнеть, и на нем среди облаков появился бледный лик луны. Лотти по-прежнему оставалась в полном одиночестве. Сейчас она сидела на одном из сундуков, переодевшись в элегантное вечернее платье, и ждала, когда же ее позовут к ужину.

После короткого визита в летний сад, который Лотти обнаружила в конце коридора, Тыковка завалился спать, а мистер Уигглз с Мирабеллой принялись исследовать свое новое жилье. Оба они только что вышли из возраста котят и умели только бегать или прыгать Зная об этом, Лотти положила ноги на соседний сундук, чтобы уберечь от острых кошачьих коготков свои тонкие шелковые чулки.

Она разгладила на себе шелковую юбку. За сегодняшний день она переодевалась уже трижды, и всякий раз – совершенно самостоятельно. Можно было, конечно, позвонить и позвать на помощь кого-нибудь из горничных, но сделать это не позволяла Лотти ее гордость. Для вечернего выхода она остановилась на синем, под цвет глаз, шелковом платье с низким вырезом. Извела целую коробку шпилек, несколько раз вскрикнула от боли, но в конце концов уложила волосы, не сумев справиться лишь с несколькими непослушными локонами, которые так и остались свисать вдоль щек.

Она даже пощипала себе щеки, чтобы на них появился румянец. Ей очень хотелось выглядеть сегодня как можно привлекательней. Пусть ее муж увидит наконец, что перед ним не какая-нибудь девчонка, а настоящая взрослая леди, достойная быть хозяйкой его дома.

В животе забурчало, и Лотти нетерпеливо взглянула на часы, висевшие у нее на шее на тоненькой золотой цепочке. В самом деле, существуют же более легкие способы избавиться от нежеланной жены, чем уморить ее голодом! Лотти подперла кулаком подбородок и представила лица Стерлинга и Лауры, когда они получат ящик с ее высохшими костями и запиской от Хайдена, в которой он выражает им свое соболезнование по поводу ее кончины от голодовки. Но Лотти ни разу в жизни не пропустила ни обеда, ни ужина, поэтому никто не поверит, что она решила сама уморить себя голодом. Тут-то убийца и разоблачит себя. В дверь постучали, и Лотти проворно спрыгнула со своего сундука. Бросилась к двери, но открыла ее не сразу, дав себе отдышаться и принять приличествующий вид. Не нужно показывать слуге, пришедшему позвать ее к обеду, насколько она проголодалась. И нервничать не нужно. Пусть лучше нервничает Хайден, по которому веревка плачет.

Лотти открыла дверь.

Это оказалась румяная огненно-рыжая горничная с веснушками по всему лицу. Она улыбнулась и сказала, кивая на поднос, который держала в руках:

– Мисс Марта подумала, что вы проголодались после дороги, миледи.

– Очень любезно с ее стороны, – кисло улыбнулась Лотти, принимая поднос.

Горничная проскользнула в комнату, зажгла свечи и ловко подложила в камин пару поленьев. Затем предложила Лотти помочь ей переодеться на ночь, но та гордо отказалась и после этого вновь осталась в одиночестве.

Похоже, муж целиком переложил заботу о ней на плечи слуг. А сам, вероятно, сидит сейчас где-нибудь в элегантной столовой вместе с дочерью, и они едят, едят…

Ну, нет, этим он ей аппетита не испортит!

И Лотти быстро съела свой ужин – до последи кусочка хлеба и до последней ложки фасолевого супа. Марта не забыла и про кошек, прислав для них большую миску рубленой рыбы. Хорошо хоть, что ее муж не спровадил кошек в амбар и не приказал портному выкроить из них три пары новых перчаток.

Поев, Лотти распустила волосы и стянула с себя вечернее платье, стараясь не порвать драгоценное венецианское кружево, которым был отделан подол. Затем походила среди сундуков и отыскала тот, в которое были уложены ее ночные принадлежности.

Сверху лежала ночная рубашка, которую Лотти видела впервые. В свете свечи ее ткань переливалась словно струи водопада. Такая рубашка, разумеется предназначалась не для того, чтобы спать в ней в одиночестве. Она предназначалась для ночи любви.

Неожиданно почувствовав себя одинокой и несчастной, Лотти прижала рубашку к щеке. Она живо представила, с каким трепетом и надеждой укладывали в сундук эту рубашку Лаура и Диана.

Запихнув роскошную рубашку поглубже, Лотти достала из сундука другую, одну из своих самых старых и самых любимых. Надев ее, Лотти задула свечи и улеглась в незнакомую холодную постель. В ту же минуту Тыковка и мистер Уигглз примостились у нее в ногах, а Мирабелла, которой было позволено почти все, улеглась на подушку рядом с Лотти и занялась своим любимым делом: принялась нежно покусывать ее локоны. Мирабелла была такой маленькой и хрупкой, что Лотти не раз боялась нечаянно придавить ее во сне.

Лотти долго лежала, глядя на то, как танцуют отблески каминного огня. За окнами грустно и протяжно завывал ветер. Потти невольно посмотрела на незапертую дверь. Что если Хайден вовсе не забыл про нее и лишь дожидается минуты, когда все в доме уснут? Может быть, именно поэтому он провел ночь в гостинице на жестком неудобном кресле? Хотел дождаться, пока Лотти окажется здесь, на краю земли, там, где слово Хайдена и его желание – закон для всех.

Теперь, в этой глуши, он может делать со своей женой все, что угодно. Может быть, именно в этот момент он пробирается коридорами к ее спальне, чтобы изнасиловать.

При этой мысли Лотти стало жарко, и одновременно ее прошиб холодный пот. Только сейчас она впервые поняла, насколько зависит от воли своего мужа. И нет рядом Лауры, чтобы предупредить о грозящей опасности, нет Джорджа, готового всегда встать на защиту, нет Стерлинга с его мудрыми советами. Она одна, совершенно одна.

Лотти заставила себя повернуться на бок и зажмурила глаза, надеясь поскорее уснуть, но не уснула, продолжая вслушиваться в странные звуки, которые раздаются по ночам в любом доме – скрипы, шорохи, вздохи, плач ветра…

Плач?

Лотти подскочила на кровати и вскоре услышала звук, от которого у нее замерло сердце. Это был не вздох и даже не стон, это был крик – далекий, жуткий, и его невозможно было спутать с завыванием ветра.

Словно из далекого прошлого в голове Лотти прозвучал ее собственный голос:

«Как пишет „Наблюдатель“, Кровавый Маркиз сбежал в Лондон от привидения своей жены, которое разгуливает ночами по коридорам его дома в Корнуоле, горько оплакивая свою несчастную судьбу».

Она накрылась с головой одеялом. Зубы у нее стучали от страха. Хотя Лотти всю жизнь пыталась писать именно о привидениях, она не верила в то, что они существуют. Не верила до этой минуты. Но звук который она только что слышала, не могло издавать человеческое существо.

Прошло какое-то время, пока Лотти рискнула осторожно выглянуть из-под одеяла. Во всех историях о привидениях героиня – юная и отважная – брала в таких случаях в руку зажженную свечу и бесстрашно отправлялась навстречу неизвестности по темным коридорам загадочного дома.

Собрав в кулак всю свою волю, Лотти отбросила одеяло и опустила ноги на ледяной пол, от которого тянуло сыростью. Гарриет никогда не отважилась бы на подобный подвиг, но разве пристало бояться привидений молодой маркизе Оукли?