Мэт смеётся как сумасшедший. Я же не вижу в этом ничего весёлого. Они, по ходу, только что запороли мою ночь.
— Это не смешно, — говорю я. Но на моих губах тоже играет улыбка. Чёрт, она разозлилась. Но решила мою проблему. — Теперь у нас есть презервативы. Хватит на всю жизнь. Вы счастливы?
— Я буду счастлив, если ты ими воспользуешься, — рявкает Пол, но тут же выражение его лица становится мягче. — Я просто стараюсь заботиться о тебе. Я бы сделал то же самое, если бы на твоём месте оказались Сэм или Пит, или Мэт.
Мэт драматично кивает.
— Никому из нас не увильнуть от этого разговора. Один раз он даже принёс мне презерватив в постель, когда понял, что не видел, как я подходил к ящику.
— И слава богу, — резко отвечает Пол. — Если бы Эйприл забеременела, что бы сейчас с тобой было?
Мэт сразу же становится серьёзным.
— Я был бы отцом, чёрт подери. Тем, кем уже никогда не буду. — Он поднимается с дивана. — А теперь я иду спать.
Я прямо-таки физически ощущаю тяжесть его вздоха, повисшего в комнате.
— Проклятье, так ты заставляешь меня жалеть, что я не позволил тебе зачать с ней ребёнка.
Порой мы забываем, насколько сильно изменилась жизнь Мэта. Возможно, у него никогда не будет детей. Возможно, его жизнь продлится не так уж долго. Его будущее не определено. Хотя, с другой стороны, кто из нас точно знает, сколько ему отведено? Просто в его случае всё ещё более сомнительно.
Пол хватает Мэта за футболку.
— Прости, — говорит он, когда Мэт оборачивается.
Мэт сжимает его плечо и улыбается.
— За что? Не из-за тебя же я заболел. Рак — единственное, что можно винить. — Он ухмыляется мне. — А теперь, Логан, иди, и пусть Эмили от тебя забеременеет. Торопись, чёрт возьми. — Он хлопает в ладоши: — Бегом!
— Ах ты, несчастный ублюдок, — говорит Пол. — Если бы я не любил так сильно твою жалкую задницу, то возненавидел бы тебя.
Мэт смотрит на свои часы.
— Теряешь время, — предупреждает он.
Я смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Выражение лица Пола просто бесценно!
Пол проводит рукой по лицу.
— Просто будь осторожен, — говорит он. — Будь осторожен.
Он качает головой, как будто хочет ещё что-то сказать, но тема закрыта.
Я наклоняюсь, чтобы стукнуться с ним кулаками.
— Спасибо. Я тебя люблю.
— Да-да, — говорит Пол и машет рукой, показывая, что разговор закончен. Он выглядит побеждённым, но мне не хочется, чтобы он так себя чувствовал. Мэт закрывает дверь в свою комнату, и я сажусь напротив Пола.
— Я никогда ещё не чувствовал ничего подобного, — говорю я.
— Я знаю, — соглашается он. — Это-то меня и тревожит.
— Эмили — это та самая для меня.
— Я знаю. — Он умолкает, размышляя о чём-то.
— Я боюсь, — вырывается из меня.
— Её?
— Да нет же! Не её. — Я показываю в сторону своей комнаты. — Ты видел, как она сейчас выглядит? Да одни её грёбаные серёжки стоят больше, чем наша годовая плата за квартиру.
— Ещё одна причина воспользоваться презервативом. Получи образование, чтобы найти хорошую работу, чтобы ты смог её содержать. — Пол тяжело вздыхает. — Да и что мне учить учёного! — Он поднимает руки вверх.
— С тех пор, как мы встретились, между нами столько всего было, — говорю я. Но я не хочу говорить об этом с ним. Я поговорю об этом с ней. — Я не могу этого объяснить.
— Я понимаю. — Его рука сжимает моё колено. — Я всё понимаю. И она наконец-то снова с тобой.
— Наверняка она заставит меня воспользоваться одним, просто из вредности. Как думаешь, она сильно злится? — Я с тревогой смотрю на дверь своей спальни.
Пол в ответ лишь смеётся.
— Я не понравился её отцу.
— Он тебя ещё даже не знает.
— Он знает, что я глухой и весь в татухах. — Я смотрю на свои руки. Каждая татуировка что-то значит для меня. Я бы не стал избавляться от них, даже если бы мог.
Пол пожимает плечами.
— И ничего из этого не делает тебя недостойным его дочери. — Он поднимает бровь. — С другой стороны, если она забеременеет…
Пол позволяет этой мысли остаться незаконченной.
— Он притащил в Нью-Йорк её бывшего, чтобы тот жил с Эмили. Поэтому она у нас.
Пол, кажется, присвистнул.
— Прости, — говорит он, когда вспоминает, что мне никак не услышать то, что сейчас он воспроизвёл. — Это дерьмово.
— Она отказалась там оставаться.
— Умничка, — говорит Пол с улыбкой. — Она мне не просто так понравилась.
— Её отец будет проблемой.
— Так завоюй его расположение, придурок. Ты умный. Ты стремишься к успеху. Ты дьявольски талантлив. И ещё ты любишь его дочь. Он привыкнет к татуировкам, а тебе не придётся ничего выслушивать. — Пол рассеянно показывает на свои уши. Прошло так много времени с тех пор, как я оглох, и никто в моей семье не воспринимает это как физический недостаток. Как и я.
Я поднимаюсь.
— Пойду спать.
Пол вопросительно поднимает бровь.
— Не твоё, на хрен, дело, — ворчу я. Но ворошу ему волосы, когда прохожу мимо, и он меня отпихивает.
— Люблю тебя, придурок, — говорю я.
— Я тебя больше, — отвечает он, и это вызывает мою улыбку.
Я продолжаю улыбаться, когда приоткрываю дверь в свою спальню и просовываю голову. Я готов к тому, что в меня могут полететь туфли или лампа. Но Эмили сидит на кровати с гитарой на коленях. Её пальцы рассеянно перебирают струны, и она её настраивает. Понятия не имею, как называются те штуки, которые она подкручивает, и зачем она вообще это делает, но Эмили полностью погружена в своё занятие.
Она поднимает глаза, когда я подхожу к кровати, и её губы растягиваются в улыбке.
— Я скучала по своей гитаре.
Эмили оставила свою гитару у меня, когда три месяца назад вернулась домой.
— Она тоже по тебе скучала, — говорю я.
Я присаживаюсь на краешек кровати и смотрю на Эмили. Её волосы заткнуты за уши, ноги широко расставлены. Мне даже видна полоска её розовых трусиков, и я облизываю губы. Наклоняюсь вперёд и притягиваю её к себе, придерживая рукой за затылок. Потом быстро её целую.
— Извини за Пола.
Она пожимает плечами.
— Он заботится о тебе. По-моему, это даже мило. — Её лицо морщится. — Немного навязчиво, но мило.
— Завтра скажу ему, что ты назвала его милым. А то он боялся, что ты будешь на него злиться.
Как-то раз, до её возвращения домой, она оказалась за его спиной в тот самый момент, когда он говорил мне, что я должен трахнуть её и выбросить из головы. А теперь вот это.
Я стаскиваю с себя джинсы, ложусь на кровать на бок, лицом к Эмили, опираясь на руку.
— Что ты играешь?
— Пока ничего, — говорит она с улыбкой. — Но могу сыграть, что ты захочешь.
Я качаю головой. Это та область, которую я не могу с ней разделить.
— Я совсем ничего не знаю о музыке. Прости. — Я понимаю, как важна для неё музыка. Это вроде как основа её жизни.
— Ты совсем ничего не слышишь? — спрашивает она и наигрывает что-то на гитаре. — А вот это?
Я качаю головой. Мне бы очень хотелось это услышать, но увы.
— Ты можешь слышать вообще хоть какую-никакую музыку? — Ей любопытно. Мне это нравится.
Я киваю.
— Я слышу рок-группы в клубе. Вернее, чувствую такт и ритм песни, когда играют рок.
— А ты умеешь танцевать?
Я закатываю глаза.
— Умею ли я танцевать? Ты, должно быть, шутишь. — Я показываю на своё тело. — Я отлично двигаюсь в такт.
Эмили краснеет. Вообще-то, я имел в виду обычные движения, но это тоже неплохо.
— У кого-то грязные мыслишки, — дразнюсь я.
Я тянусь к её пальцу ноги, но она отдёргивает ногу прежде, чем я успеваю за него потянуть.
— Очень жаль, что я не могу наслаждаться твоей музыкой, — признаюсь я. — А мне бы так хотелось переживать вместе с тобой всё, что делает тебя счастливой.
Я качаю головой. Обычно у меня нет ощущения, что я нахожусь в стороне, но не сейчас.
Эмили опускает гитару на пол.
— Спасибо, что хранил мою гитару, — наклоняясь в мою сторону, говорит она, потом встаёт на четвереньки и подползает ближе.
— Почему ты её оставила? — спрашиваю я, когда Эмили перекатывается в мои объятия.
— Я знала, что вернусь. Только не знала, когда именно, — отвечает она. — И хотела, чтобы ты тоже это знал.
— Я знал. Знал с того самого момента, как ты сделала то заявление по телевизору.
Когда Эмили вернулась домой, у неё была пресс-конференция. И она объявила, что вернётся в Нью-Йорк. Ко мне.
Моя рука проскальзывает под её футболку и ложится на талию, и я рисую маленькие круги над резинкой её трусиков. Потом поднимаю руку и целую её татуировку с моим именем.
— Тату помогла.
— Можешь сказать «спасибо» Полу, — говорит Эмили и начинает хихикать, когда я слегка щекочу её живот. Когда моя ладонь скользит под пояс её трусиков, она тут же затихает.
— Так хорошо? — спрашиваю я.
Эмили кивает, закусив нижнюю губу.
— Хочешь попробовать презерватив с вишнёвым ароматом? — спрашивает она.
Я цепляюсь пальцами за резинку её трусиков и медленно стягиваю их с неё. Она протяжно выдыхает, я чувствую, как её дыхание касается моего лба. Эмили дёргает ногами, когда я добираюсь до её лодыжек, и трусики отлетают в сторону.
Я неспешно поднимаю её футболку, оставляя короткие поцелуи на обнажённой коже. Её живот дрожит, когда я провожу языком под её грудью. Быстрым движением Эмили стягивает с себя футболку. И вот она голая. Абсолютно, восхитительно, несравненно голая.
— Проклятье, какая красота, — говорю я.
Она смеётся, смех прокатывается волной по её животу.
Её розовые соски напряглись и тянутся к моему рту, и я, не раздумывая, провожу по ним языком. Раздвигаю её ноги и устраиваюсь между бёдер Эмили. Она хлопает меня по плечу, и я поднимаю на неё взгляд, не отрывая рта от её соска. Её рот приоткрывается, и моё воображение рисует мне сорвавшийся с её губ звук, хотя на самом деле я о нём понятия не имею. Мои брови поднимаются в беззвучном вопросе — что она хотела?
Эмили хватает мою футболу сзади и стягивает её с меня через голову. Я отрываюсь от её груди, чтобы помочь. Эмили нравятся мои татуировки, и она проводит кончиками пальцев по тем, что на плечах.
Её руки перемещаются на мою грудь, и она перекатывает в пальцах пирсинг в моих сосках. Я утыкаюсь лицом в её плечо и выдыхаю. Мы занимались любовью прошлой ночью, но она снова мне нужна. И снова, и снова. Подозреваю, что никогда не устану от неё.
Руки Эмили скользят по моим бокам, и она стягивает боксеры с моих бёдер. Её маленькая ладошка жадно обхватывает мой член, и я тут же борюсь с желанием кончить прямо сейчас и предостерегающе отодвигаюсь. Эмили, надувшись, отпускает меня. Я всасываю её нижнюю губу и провожу по ней языком, а потом нежно прикусываю. Эмили отрывисто дышит, её ноги раздвигаются ещё шире, чтобы мой член мог прижаться к её влажному лону, и она двигает бёдрами.
— Нет ещё, — бормочу я.
Из Эмили вырывается стон, он поднимается по её груди и вылетает в меня. Мои пальцы проскальзывают во влажную щёлочку, раздвигая её губы, размазывая по ней её же влагу — знак того, насколько сильно она меня хочет. Я провожу пальцем по её клитору, и она выгибает спину. Её пальцы запутываются в моих волосах, и она тянет за них, чтобы я посмотрел на неё.
— Сейчас, — умоляет Эмили.
У меня было много женщин, но ни одна из них не старалась так сильно, чтобы мы понимали друг друга. Она знает, что я не могу слышать ни её вскриков, ни её стонов, ни даже испуганных ахов, но у меня никогда не было чувства разобщённости с ней.
— Ты хочешь, чтобы я надел презерватив? — спрашиваю я, отрываясь от её губ, чтобы посмотреть на её лицо.
Она качает головой.
— Уверена?
Наши взгляды встречаются.
— Если хочешь, я не против. Но не нужно делать это ради меня.
Я ухмыляюсь. Слава богу. Я ничего такого раньше не чувствовал, и мне плевать, что между нами может быть хоть что-то.
Эмили пихает меня в плечо и перекатывает на спину, взбирается на меня сверху, раздвинув ноги. Она двигает бёдрами, скользя вдоль моего члена. Её желание зовёт меня, я больше не могу сопротивляться. Поднимаю член, чтобы скользнуть в неё. Эмили медленно вбирает меня в себя. В ней так охрененно тесно, что я едва могу дышать, не то что двигаться. Но Эмили очень-очень-очень влажная, и когда она пару раз поднимается и опускается на меня, мой путь свободен. Я беру её за бёдра и немного увеличиваю темп, но Эмили грозит мне пальцем и сердито смотрит. Я убираю руки под голову. Это, блин, единственный способ не вмешиваться. Она мне нужна, невероятно нужна. Я смотрю на неё и поднимаю свои бёдра, подстраиваясь под каждое её движение.
Эмили упирается ладонями в мою грудь и перекатывает мой пирсинг в своих пальцах. Она засасывает нижнюю губу между зубами и прикусывает её. Карие глаза встречаются с моими, и Эмили беззвучно произносит: Я тебя люблю.
Её ритм становится неровным, прерывистым. Эмили запрокидывает голову назад, волосы струятся по её плечам. Я притягиваю её к себе, меняя угол, чтобы мой лобок тёрся о её клитор. Она кричит — если знаком этому могут служить горячие, резкие вздохи, обжигающие мой подбородок. Она такая охрененно влажная и обтягивает меня, словно бархатная перчатка. Я вот-вот кончу.
Протянув вниз руку, провожу большим пальцем по её клитору, и Эмили чуть откидывается назад, чтобы у меня было больше доступа. Она улыбается и увеличивает темп. Я наблюдаю за ней, её глаза закрываются, а ноги начинают дрожать, но она не останавливается. Её груди подпрыгивают, и эти идеальные окружности зовут меня. Свободной рукой я тяну её за сосок.
Эмили наклоняется, перемещая свой вес на ладони, а потом начинает дрожать, она кончает. Я не перестаю ласкать её клитор. Продолжаю, наблюдая за её лицом, пока она приходит в себя. Но вот Эмили отбрасывает мою руку, отрицательно качая головой. Она только что кончила и очень чувствительна. Я убираю руку, но Эмили не перестаёт двигаться на мне. Тогда я беру её за бёдра и убыстряю темп её движений, каждый раз с силой опуская на себя. Быстрым рывком притягиваю её к себе и переворачиваю на спину, подложив руку. Она подо мной, теперь настал мой черёд.
Я вхожу и выхожу, Эмили притягивает мою голову к себе, запутавшись пальцами в волосах, и целует меня. Этот поцелуй страстный и сладкий, и в нём столько желания, что я больше не в силах сдерживаться. Её ноги обвиваются вокруг моей талии, чуть меняя угол, и я вижу это выражение в её глазах. Она близка ко второму оргазму, и будь я проклят, если не дам ей его.
Я сдерживаю собственное желание кончить и прижимаю ноги Эмили к её груди. Её попа поднимается, и в таком положении я проникаю в неё до самого конца. Её голова метается по подушке, и вот Эмили уносит оргазм, я отпускаю её ноги и кончаю в неё. Я двигаюсь, пока она вбирает меня, позволяя мне закончить, сделать нас единым целым, обладать ею без остатка.
Я по-прежнему лежу на ней и когда собираюсь перекатиться в сторону, её руки обхватывают меня и притягивают ближе. Опираюсь на локти, чертовски измотанный, так что еле могу пошевелиться. Ещё больше навалившись на Эмили, я убираю с её лица волосы. Она вспотевшая, красивая и моя.
Эмили недовольна, когда я шевелюсь, и пытается прижать меня ещё ближе, но нужно же как-то добраться до одеял. Я передвигаю её повыше и ложусь рядом, накрыв нас обоих и обняв её. Она протягивает руку и выключает свет. Но светильник по-прежнему горит, так что мы можем немного поговорить, Эмили вроде не против. Она лежит лицом ко мне, чтобы я мог видеть её губы.
— Нам нужно поговорить обо всей этой фигне с презервативами? — спрашиваю я.
Эмили моргает своими прекрасными карими глазами.
— Я принимаю таблетки. Думаю, всё нормально.
Я целую её в плечо.
— А если нет?
— Мы всё равно будем вместе. — Она мне ухмыляется.
Да, мы будем вместе.
Эмили
Я бужу Логана, покрывая его голую грудь быстрыми поцелуями. Из-за своей глухоты он спит как мёртвый. Обычно его ничем не разбудить, но мой способ работает. Простыня поднимается вместе с его мужским достоинством ещё до того, как он открывает глаза.
Руки Логана обвиваются вокруг моей обнажённой спины, и наши взгляды встречаются.
— Доброе утро, — говорит Логан, глядя на меня. — Как так, что с утра пораньше ты такая холёная?
— Я всегда такая. И во всех местах. — Я позаботилась обо всём, посетив салон красоты ещё до отъезда в Нью-Йорк. Логан усмехается, рычит и переворачивает меня так, что я оказываюсь под ним. Мне смешно. Он же заползает с головой под простыни.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, но тут же соображаю, что он не может меня слышать. Тогда я хлопаю его по плечу. Из-под простыни показывается Логан и смотрит на меня.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я снова.
— Вчера ночью я как-то не успел проверить все места. — Он ухмыляется, раскрывает меня кончиками пальцев, смотрит на мои самые интимные части тела, облизывая губы.
— И правда, очень холёная, — говорит он. — И мокрая. — Его палец проскальзывает внутрь меня. — Очень, очень мокрая.
К первому пальцу присоединяется второй.
Губы Логана оказываются там, где находился бы треугольник волос, не сделай я депиляцию воском, и он нежно целует меня. Я поёживаюсь от удовольствия, потому что то, что он делает — это очень здорово, но в то же время меня немало пугает интимность его действий. Логан ведёт себя так, словно моё тело принадлежало ему с незапамятных времён. Словно в том, что происходит между нами, нет ничего непристойного, зазорного. И мне это нравится. Очень нравится. Я даже могу представить, что эта близость, и даже больше, останется у нас и в старости. Когда мы будем помогать друг другу принимать душ, а не ублажать там друг друга. Когда мы будем прикованы к постели, где раньше двигались в едином ритме наши вспотевшие тела. Я уже могу это представить. И это меня радует.
Конечно, порой это меня пугает. Какая нормальная женщина не будет напугана до смерти, когда мужчина заставляет её чувствовать всё то, что делает со мной Логан? Никакая.
Я люблю этого человека. Люблю каждую его частичку. А он, без сомнения, любит каждую частичку меня, если его ищущие пальцы и дурацкая улыбка могут служить подтверждением.
Я хлопаю Логана по плечу.
— Дай мне подняться.
Он сводит брови.
— Зачем?
Его пальцы раздвигают мои нижние губы, он дует в центр моего естества, и мои ноги выгибаются по собственной воле.
Моё лицо заливает румянец. Это совершенно нелепо — смущаться чего-то, когда его пальцы находятся внутри меня, но мне правда нужно пописать.
— Мне нужно в туалет.
Логан ухмыляется и переворачивает меня. Я думаю, что он собирается мне помочь, но нет. Он садится верхом на мои бёдра. Потом откидывает волосы в сторону и целует шею. Логан раздвигает мои ягодицы, и я чувствую, как его член утыкается в моё влажное лоно.
— Давай попробуем, когда ты хочешь в туалет, — говорит он. Я же мертвею от одной только мысли об этом. — Может, ты кончишь сильнее.
И он входит в меня до конца. Я хочу запротестовать, но это такое блаженство — ощущать его внутри, ощущать, как он заполняет меня полностью.
В этой позиции он не может видеть мои губы, но руки — вполне. Если я кончу ещё сильнее, чем прошлой ночью, тебе придётся вызвать врачей, чтобы они заставили моё сердце работать вновь.
Логан усмехается. Я так сильно его люблю! Он начинает двигаться внутри меня и, клянусь, задевает то место, к которому ещё ни разу не прикасался.
— Ты ещё хочешь писать? — спрашивает он.
Я качаю головой. Совсем не хочу. Логан приподнимает моё бедро, его рука проскальзывает подо мной и касается моего клитора, и мой живот теперь опирается на его предплечье. Я поднимаю свой зад, чтобы он мог двигать пальцами, смещаясь назад, к нему, в то время как он медленно двигается внутри меня и одновременно массирует мой клитор маленькими, доставляющими удовольствие кругами.
— Ты когда-нибудь пользовалась вибратором? — спрашивает он. Его тяжёлое дыхание опаляет моё ухо, его рука дрожит рядом с моим плечом, но Логан не увеличивает темп. — Пользовалась?
Я качаю головой.
— У тебя такой чувствительный клитор, — говорит Логан, и его голос похож на тягучий мёд — такой же плавный и неторопливый. — По-моему, тебе должно понравиться.
Все его движения такие медленные, что я не могу сдержать стона. Он улыбается мне в плечо.
— Ты позволишь мне, если я его куплю?
Сейчас я готова позволить ему делать всё что угодно, лишь бы он не останавливался. Я ничего не отвечаю.
— Я думаю, тебе понравится. Ты быстро кончишь. Даже ещё быстрее, чем обычно. — Его пальцы почти убивают, его бёдра продолжают врезаться в меня, когда он медленно двигается во мне. Я оттопыриваю попу, и Логан входит ещё глубже. Мне ужасно хочется кончить, и я стараюсь его поторопить. Движения Логана так и остаются медленными и методичными. Но вот его пальцы на моём клиторе начинают двигаться быстрее. Он знает, чего я хочу, и даёт мне это.
— Такая чувствительная, — говорит он.
Я разлетаюсь на осколки со сдавленным вскриком, утыкаюсь лицом в простыни, чтобы не закричать, а Логан продолжает массировать мой клитор, пока по мне не прокатывается последняя волна удовольствия. Он по-прежнему внутри меня, когда я кончаю.
— Боже, мне так нравится, как ты сжимаешься вокруг меня во время оргазма, — говорит он. Его слова сводят меня с ума, и он знает об этом. Я дрожу и падаю на кровать. У меня нет сил.
Желание пописать не сделало мой оргазм более ярким, показываю я. Так, к сведению.
— Оно и не должно было его улучшить, — отвечает Логан, и я чувствую спиной его хриплый смешок. — Но улучшит следующий.
Он сгибает мою правую ногу, отталкивает её чуть в сторону и поднимает вверх. Затем раздвигает мои ягодицы, и начинает двигаться.
Я забываю, как дышать. Не могу думать. Вообще ничего не могу, только держаться за простыни. Выгибаю спину, отдавая ему всю себя и забирая у него всё, что он готов мне отдать. Мне никогда ещё не доводилось чувствовать что-то подобное, никогда я ещё не испытывала такого возбуждения. Логан, даже не касаясь моего клитора, сводит меня с ума. Он задевает во мне какое-то местечко, о существовании которого я никогда не подозревала.
Тяжёлое дыхание Логана подсказывает мне, что он близко. Но я оказываюсь ещё ближе. И этот оргазм действительно не такой, как предыдущий. Он совершенно иной, более яркий, такого я ещё никогда не испытывала.
— Кончи со мной, — рычит Логан.
Каким-то непостижимым образом его член внутри меня становится ещё больше, и Логан не останавливается. Не останавливается он и когда я в оргазме откидываю голову назад. Сейчас это тёплая волна истинного наслаждения, ничем не напоминающая трепет и дрожь предыдущего. Логан кончает, мыча и повторяя снова и снова моё имя, а я растягиваюсь на простынях. Не могу пошевелиться. Не могу думать. Не могу говорить. Логан, задрожав, выходит из меня и падает рядом. Он хрипло дышит и старается, как и я, прийти в себя.
— Ну что, тебе ещё нужно в туалет? — с усмешкой спрашивает он.
— Пожалуй. Если бы только я смогла пошевелиться, — отвечаю я. Он дёргает меня за кончик носа и смеётся. Этот гортанный звук делает меня счастливой.
— Где ты этому научился? — спрашиваю я и тут же понимаю, что сделала ошибку.
Логан пожимает плечами и избегает моего взгляда. Я придвигаюсь поближе, заставив себя выйти из пост-оргазменного ступора, и залезаю ему на грудь, упёршись в неё локтями. Он морщится — я смогла отвлечь его от своей ошибки. Мне не хочется, чтобы он чувствовал себя виноватым за своё прошлое. Я не в силах ничего изменить. И прямо сейчас я даже чертовски рада, что оно у него было таким, потому что мне никогда не доводилось ощущать ничего подобного. Подумать только — как я без этого жила?
— У тебя острые локти, — говорит Логан, оттаскивая мои руки, отчего я падаю ему на грудь. Упираюсь в него подбородком и смеюсь. — И подбородок тоже. — Он шутливо ерошит мне волосы. — Смерть от прокола локтем.
Он выбросил из головы мой недавний приступ безрассудства в виде того идиотского вопроса. Хорошо.
— Прости меня за моё любопытство, — тихо говорю я.
— Ты можешь спрашивать меня обо всём, о чём захочешь, — отвечает Логан и смотрит мне в глаза. — Только не злись на меня, когда получишь ответы.
Он выгибает свою светлую бровь.
— Ты правда хочешь знать, как я этому научился?
Я отталкиваюсь от него.
— Нет.
Он усмехается.
— Погоди ты, — Логан притягивает меня обратно к себе. — Я вычитал про это в одном из мужских журналов, глупышка. — Он смеётся. — Я даже не был уверен, что оно сработает. — Его смех прокатывается по комнате. И это очень приятный звук. Логан смотрит на меня вдоль носа. — Сработало?
— О, ещё как! — выдыхаю я. Конечно, сработало.
Логан целует меня.
— Вот и хорошо.
Логан
Я захожу вслед за Эмили в её квартиру, но тут же останавливаюсь как вкопанный, когда вижу Трипа, который лежит на диване в гостиной, одетый в одни лишь трусы. Одна его рука застряла под резинкой боксеров, на второй покоилась его голова. И он явно был в курсе, что мы пришли.
Что за хрень? Показываю я.
Он не знал, что мы придём.
Плевать я хотел, знал он или нет. Он здесь не живёт . И он здесь не один . Дерьмо какое - то !
— Трип, — окликает его Эмили. Она поднимает диванную подушку и бросает ему в голову. — Оденься.
Он садится.
— О, — говорит Трип с сияющей улыбкой. Потом замечает меня. Его улыбка увядает. — Доброе утро. — Он кивает мне и натянуто, фальшиво улыбается. — Логан.
— Трип, — кивком головы приветствую я его.
Эмили идёт в кухню. Он кричит ей вслед:
— Несколько часов назад был курьер, привёз одежду. Я положил её на твою кровать.
Из-за угла тут же показывается голова Эмили.
— В мою комнату вход воспрещён, — резко говорит она. Трип ухмыляется. Мне хочется дать ему по его нахальной морде.
— Но ведь раньше я уже бывал в твоей комнате, — по-прежнему ухмыляясь, говорит он, и в этот раз я двигаюсь в его сторону.
Эмили несётся через всю комнату и останавливает меня, положив ладони мне на грудь.
— Пойдём посмотрим, что прислала нам мама.
Я смотрю на неё. Пойду с ней, как только разберусь с Трипом.
— Иди. Я догоню тебя через минуту.
Я пихаю её плечом в сторону спальни.
— Логан, — произносит она. Прекрати.
Прекратить что? Я сажусь на диван рядом с Трипом, закидываю ногу на колено, а руки кладу на спинку.
— Иди прими душ. Я буду через минуту.
Эмили притоптывает ногой, и я ей улыбаюсь. Но не двигаюсь с места. Мне нужно сказать Трипу кое-что, что ему следует запомнить. Иди одна. Нам с Трипом нужно поговорить.
— То, что вы сейчас делаете, это очень невоспитанно, — не без фальши в голосе произносит Трип, переводя взгляд с меня на Эмили и обратно.
— Ты имеешь в виду то, что мы разговариваем? — спрашиваю я и улыбаюсь ему. А Эмили показываю: Иди уже. Я не причиню ему вред. Обещаю.
Клянёшься ?
Я рисую крест в центре груди. Она закатывает глаза, но уходит в свою спальню.
— Это по-прежнему невоспитанно, как было минуту назад, — говорит Трип. Подозреваю, что он проворчал эти слова, но не могу сказать наверняка. Он смотрит телевизор, но мне всё равно видно его губы.
— Невоспитанно то, что, когда приводишь свою девушку к ней домой, оказывается, её бывший бойфренд разгуливает по её квартире в одних трусах. — Я улыбаюсь ему, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, хотя это совсем не так.
— Но сначала она была моей девушкой, — говорит он. И своим поведением напоминает мне Хайли, когда она очень устала и делает всё по-своему.
— Твой поезд ушёл. — Я стискиваю зубы.
Трип пожимает плечами.
— Как знать. Поезд может вновь приехать.
— Ты, чувак, нарушаешь Братский кодекс, — говорю я.
— Братский кодекс? — переспрашивает он. — Разве для этого мы не должны быть братьями? — Последнее слово он выделяет кавычками в воздухе.
Я пихаю его плечо своим, шутливо… но с силой.
— О, мы братья. Ты просто ещё этого не понял. Я могу стать твоим лучшим другом или твоим худшим врагом. Но лучшими друзьями мы точно не станем, пока ты живёшь с моей девушкой. Или пока ты в одних трусах. — Я выразительно смотрю на вызывающий предмет белья и рычу: — Одевайся, мать твою, когда выходишь из своей комнаты.
Дерьмо. Я так пытался сохранять спокойствие. И провалился. Игра окончена.
Трип кусает нижнюю губу, словно придумывая, какой бы колкостью мне ответить.
— Видишь ли, Логан, в том-то и дело. Пока это и моя квартира тоже. Поэтому я могу ходить здесь так, как мне нравится.
— Что ж, ладно. — Я встаю и широко потягиваюсь. — Тогда мы с Эмили просто останемся в её комнате. Пока ты не решишь одеться. — Я похлопываю его по голой коленке и заговорщицки улыбаюсь. — Когда я последний раз ночевал здесь, в её комнате не было телевизора. — Его улыбка увядает. — Но, уверен, мы найдём, чем заняться. — Я ему подмигиваю. — Готов поспорить, прямо сейчас ты бы хотел оказаться на моём месте. Во-первых, чтобы не слышать нас с Эмили. — Я показываю на свои уши, напоминая ему, что глухой. — А во-вторых, чтобы ты смог остаться с ней наедине. Голым. — Я цокаю. — Хотя, если бы ты был одет, мы позависали бы здесь, с тобой.
Трип поднимается с дивана и топает в свою комнату. Спустя минуту он возвращается, одетый в домашние штаны и футболку.
— Спасибо, — говорю я.
— Не за что, — отвечает он, садится на диван и смотрит на меня через спинку. — Ты ведь знаешь, что я был у неё первым, да?
— Я знаю, что ты облажался, унизив её. — Я скрещиваю руки на груди. Мысль о том, что он назвал Эмили тупицей, вызывает желание избить его.
Его плечи трясутся от смеха.
— Это она так тебе сказала? — Трип начинает переключать каналы.
Он подначивает меня, но я не могу остановиться.
— Только самый настоящий недоумок попытался бы обидеть такую девушку, как она, — говорю я.
Трип поднимается с дивана и идёт в кухню. Проходя мимо, он хлопает меня по груди.
— Только не забывай, братишка, — говорит он, его лицо напротив моего, губы медленно двигаются. — Я тот, кто лишил её девственности.
Должно быть, он видит мою злость, потому что внезапно отступает.
Но теперь ему ясно — он меня достал. Он оскорбил Эмили, говоря о тех вещах, которые не должны выходить за пределы спальни. Я перебарываю желание ударить его.
— О, это тебя напрягает, не так ли? — спрашивает он. — То, что я был внутри неё. Она была на мне, подо мной, её рот обхватывал мой…
Я толкаю его так сильно, что он ударяется головой о стену. Я чувствую вибрацию по полу.
— Заткнись.
— Почему? — Трип ухмыляется. — Ты. Не. Можешь. Уловить. Что. Я. Говорю? — говорит он медленно. — Я трахал твою девушку. — Он пожимает плечами. — Или ты трахаешь мою девушку? Не знаю, что именно. Но знаю, что мне не следует с этим смиряться. Рано или поздно она устанет от тебя, и тогда, с благословения её папочки, я буду рядом, буду ждать, когда смогу надеть ей на палец кольцо.
— Этого никогда не случится, — рычу я. Мне хочется ударить его лицом о стену, жаль, я не могу.
— Поживём — увидим, — отвечает он.
— Найди себе жильё и держись от неё подальше, Говно.
Он стискивает зубы.
— Меня зовут Трип.
— Я же так и сказал — Говно. — Тут я прикрываю рот пальцами и вскрикиваю, как девчонка. — О нет! Неужели я ошибся? Порой у нас, глухих, проблемы с произношением. — У меня, конечно же, таких проблем нет, но сейчас я его выбесил. — Ты понял, чего я хочу, а, Говно? — Я хватаю его за ворот футболки и притягиваю к себе. — Если ты ещё раз будешь говорить об Эмили то, что говорил минуту назад, хоть кому, включая меня, я оберну твой маленький член вокруг твоего горла и завяжу его в грёбаный узел. Понял меня?
Он опускает взгляд. Думаю, мне наконец удалось объяснить ему, что к чему.
— Мне кажется, Эмили сама может сделать выбор. — Он поправляет одежду, когда я его отпускаю.
— И она его уже сделала.
Эту фразу я говорю уже его спине. Дверь за Трипом с грохотом закрывается.
Я иду к комнате Эмили. Может, смогу помочь ей одеться. Но только я собираюсь повернуть ручку, открывается входная дверь и входят её родители. Возможно, они стучали. Не уверен. Наверное, Говно бы вышел, если бы позвонили в дверь. Или Эмили. Но они её родители и платят за эту квартиру, так что, думаю, они могут делать всё, что хотят.
— Логан, — быстро подходя ко мне, говорит мама Эмили. Она очень рада меня видеть, и я удивлён, что она тоже мне нравится. Она обнимает меня и хлопает по спине. — Где Эмили? Вам подошла одежда, которую я прислала?
Мистер Мэдисон смотрит на то, во что я одет, и морщится. И я вижу, что они сами одеты с иголочки, когда мистер Мэдисон помогает миссис Мэдисон снять пальто. На ней жемчуга и бриллианты, а её синее платье, должно быть, стоит больше, чем машина.
— Эмили одевается первая, — отвечаю я, кивая в сторону её спальни.
Миссис Мэдисон торопливо проскальзывает в комнату дочери и закрывает за собой двери.
Я стою на месте и смотрю, как идиот, на мистера Мэдисона. В последний раз, когда мы виделись, я вёл себя как придурок. А мне на самом деле хочется, чтобы у нас были хорошие отношения. Я протягиваю ему руку, он крепко её пожимает, глядя мне в глаза.
— Мистер Мэдисон, — начинаю я, но не знаю, что сказать.
— Мистер Рид, — отвечает он, выпуская мою руку, и смотрит на меня так, будто ждёт, когда я начну извиняться. Но я бы не стал этого делать, будь я десять раз при смерти, потому что не думаю, что следует извиняться за то, в чём не чувствуешь своей вины.
— Логан, — поправляю я его.
Он лишь кивает.
— Мистер Мэдисон, я бы хотел с вами поговорить. — Я никак не могу подобрать правильные слова, чтобы озвучить то, что хочу сказать.
— Я на это надеялся.
Он садится в кресло и указывает мне на диван напротив. Я осторожно присаживаюсь, не зная, как продолжить.
— В последний раз, когда мы разговаривали…
— Ты имеешь в виду тот раз, когда ты ушёл и что-то сломал?
Мне хочется покурить. Я даже почти чувствую сигарету между пальцами.
— Это была всего лишь урна. — Но это могло бы быть его лицо, если бы я не был джентльменом. А он не был бы отцом Эмили.
— Урна ничего тебе не сделала. — Но мистер Мэдисон улыбается, когда говорит эти слова, и давление в моей груди чуть уменьшается.
— Мистер Мэдисон, мне кажется, я должен рассказать вам о своих намерениях в отношении вашей дочери.
Он поднимает бровь.
— Ну давай.
— Я до безумия люблю её, и мне бы хотелось получить ваше благословение на то, чтобы жениться на ней. — Я моргаю. Мне стоит сказать ещё что-нибудь, и слова вертятся у меня на языке, но так и не слетают с него.
— Нет.
И это всё, что он говорит. Просто «нет».
— Мистер Мэдисон, — начинаю я. — Я бы действительно хотел получить ваше благословение.
— И мой ответ по-прежнему «нет», молодой человек. — Он наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени. — Ещё до рождения Эмили я мечтал о том, какой будет моя семья. Я мечтал о доме, полном детей. Но родилась лишь она одна. До того, как она пошла в сад, мы даже не догадывались, что с ней что-то не так. — Он качает головой. — Я надеюсь, что тебе никогда не придётся испытать, что значит иметь ребёнка с такими проблемами, как у Эмили. Это было разочарованием для всех нас.
Я откидываюсь на спинку дивана. Мне внезапно становится тяжело дышать. Я бы гордился такой дочерью, как Эмили.
Мистер Мэдисон же, качая головой, продолжает:
— Она никогда не станет предпринимателем или учёным, или доктором. Никогда не сможет исполнить то, о чём мы для неё мечтали. Но она может удачно выйти замуж. — Он подаётся вперёд и сжимает моё колено, словно доверяя мне свою тайну. — А ты, сынок, не отвечаешь критериям.
Он поднимает руку, стоит мне только открыть рот, и я его закрываю. Наверное, сейчас я напоминаю рыбу, выброшенную на сушу.
— У тебя будет свой маленький тату-салон, дерьмовая квартира, а своей жене ты купишь малюсенький бриллиантик. И ты будешь этим доволен. Только вот я этим доволен не буду, если речь идёт о моей дочери. Она заслуживает лучшего.
— Да, — соглашаюсь я. — Она действительно заслуживает лучшего.
Определённо, она заслуживает лучшего отца, чем этот. Она заслуживает такого отца, который сможет, чёрт побери, увидеть её внутреннюю красоту и её ум.
— Она заслуживает лучшего, — снова повторяю я.
— Я решил, что пусть она развлекается, пока ей не надоест. — Мистер Мэдисон откидывается в кресле и складывает руки домиком на животе. — В конечном счёте, она всё-таки сделает хорошую партию. И ты тут будешь ни при чём.
— Но… — Я даже не могу выдавить из себя предложение. Настолько я, блин, поражён.
— Никаких но, — говорит он. — Сейчас Эмили перебесится и остепенится с правильным молодым человеком, как Трип.
— Трип считает её тупой, — говорю я. И даже не осознаю этого, пока не встречаюсь с ним глазами. Вообще-то, я не хотел говорить это вслух.
Мистер Мэдисон кивает.
— Парень обо всём знает, но не будет обращать на это внимания. Она станет отличной женой. Родит детишек, будет послушной. — Он делает шумный выдох. — Она отложит в сторону свою проклятую гитару и заживёт подобающей жизнью, в качестве жены кого-то важного.
— Простите, сэр, но я с вами не согласен.
Он фыркает.
— Ещё бы!
Я тяжело вздыхаю.
— Я собираюсь заставить вас передумать, сэр.
Он качает головой.
— Ничто не заставит меня передумать. Я знал, каким станет будущее Эмили, как только выяснилось, что она никогда не сможет читать. — Он поднимается на ноги. — Можно не переживать. Мы наймём нянь, которые будут читать её детям. Возможно, они не будут такими, как она.
Я молюсь Богу, чтобы каждый её ребёнок был в точности как она. Потому что Эмили — само совершенство, чёрт подери!
— Я не перестану пытаться. — Я хочу, чтобы он знал о моих намерениях. — Я собираюсь стать достойным вашей дочери. Хочу, чтобы вы были полностью в курсе моих целей, сэр.
Мистер Мэдисон смотрит на свои часы.
— Иди одевайся. Я не хочу, чтобы из-за тебя мы опоздали.
Я встаю на ноги. Моя чаша терпения переполнена.
— Сэр, при всём уважении, вы, на хрен, идиот, если считаете Эмили глупой или неспособной к обучению. Она выдающаяся девушка. И она будет делать выдающиеся вещи, и её дети будут в точности как она. И это всё будет у неё, когда она выйдет за меня замуж. — Его взгляд застилает ярость. Я перегнул палку, но мне плевать. — Она удостоила бы меня чести, став моей женой, такой, какая она есть.
— Это потому, что у тебя нет мотивации, — усмехнувшись, говорит отец Эмили. И я рад, что не могу слышать, потому что, должно быть, звук его смеха напоминает скрип пенопласта по стеклу. — Этому ты учишься, когда за спиной у тебя ничего нет. У тебя нет никаких ожиданий.
Я поворачиваюсь и иду к спальне Эмили, моё сердце бьётся так быстро, что я боюсь, как бы оно не выскочило из моей груди. Я стучусь в двери, и Эмили открывает мне. У меня перехватывает дыхание. На ней платье цвета слоновой кости, которое подчёркивает все её округлости, какие-то громоздкие украшения, наверняка настоящие, ценой в грёбаное состояние; и двенадцатисантиметровые каблуки, в которых она достаёт мне до подбородка.
Эмили прищуривается.
— С тобой всё в порядке? — спрашивает она и выглядывает через моё плечо на своего отца. Из своей комнаты выходит Трип, разодетый для вечеринки в элегантный костюм и чёрные туфли. Даже галстук повязал. И мистер Мэдисон, по ходу, очень рад его видеть. Меня же, напротив… я словно жвачка, прилипшая к подошве его ботинка.
— Всё нормально. Твой отец боится, что мы опоздаем. — Я захожу в комнату и позволяю её матери закружить меня в этом безумии из переодеваний. Я стараюсь выбросить из головы слова мистера Мэдисона, потому что меня тошнит каждый раз, стоит только подумать, что Эмили росла с таким примером перед глазами. Он всё, что она знала. Нет ни хрена удивительного в том, что она решила уйти.
Я тотчас же решаю, что изменю её жизнь. И сделаю это самым простым способом — буду любить её такой, какая она есть. Я бы всё равно не смог иначе.
Я закрываю за собой двери, оставляя Эмили с её отцом и бывшим парнем. Миссис Мэдисон смотрит на меня через всю комнату, притоптывая ногой по дубовому паркету.
— Что он сделал? — спрашивает она.
— Кто? — отвечаю вопросом на вопрос я. Мне понятно, о ком идёт речь, но у меня проблемы с мистером Мэдисоном, а не с миссис Мэдисон.
— Ты знаешь кто. — Её нога начинает притоптывать быстрее. — Порой он просто выводит меня из себя. — Она выбирает рубашку, прикладывает её к моей груди и рассеянно произносит: — Не эта. — Потом она проделывает то же самое с другой рубашкой. И ещё одной. — Она такая умная девочка, а он совершенно в неё не верит. — Глаза миссис Мэдисон наполняются слезами, и у меня сжимается сердце. Эта женщина знает, какая замечательная у неё дочь. Она знает.
— Почему вы позволяете ему так с ней обращаться? — спрашиваю я.
— О, рядом с ней он всегда очень обходителен. И она понятия не имеет, как сильно он заботится о ней или как много планирует, чтобы она ни в чём не нуждалась.
Какого хрена? Она действительно так думает? Он унижает их дочь перед всеми, кто готов слушать. Он только что сказал мне, что Эмили тупая, прямо мне в лицо.
— Вы в розовых очках, — бормочу я.
— Ты что-то сказал? — говорит мама Эмили, поднимая взгляд от груды одежды. Она закусывает нижнюю губу и начинает её жевать. Совсем как её дочь.
— Ничего, — отвечаю я. — Эта? — Она кивает, и я забираю рубашку. — Сколько я вам за это должен? — Мне не хочется быть обязанным мистеру Мэдисону.
Мама Эмили смотрит на меня так, словно я только что сообщил ей, что убил её кошку.
— Должен мне?
— За одежду?
— О, это всё принадлежит «Мэдисон-Авеню», — отвечает она. — Часть нашей новой линии одежды. Эмили тоже в неё одета. Сегодня там будет много моделей. Так что сделаешь нам большое одолжение, если наденешь всё это. Новая линия более молодёжная и стильная, чем то, что мы делали раньше. И мы не уверены, как она будет продаваться. — Миссис Мэдисон улыбается мне и проводит ладонью по моей щеке, а потом показывает на кровать. — Нижнее бельё, носки, туфли, двухслойный верх. — Она улыбается. — Если тебе, конечно, нравится.
— Всё отлично, — говорю я.
— Спасибо тебе, — отвечает она, глядя мне в глаза.
— Я пока ещё ничего не сделал. — Я улыбаюсь ей, потому что в глазах у неё снова стоят слёзы, а мне не хочется, чтобы мама Эмили плакала.
— Ты сделал больше, чем можешь себе представить. — Миссис Мэдисон всхлипывает и уходит из комнаты.
Я падаю спиной на кровать и провожу ладонями по лицу. И что, на хрен, мне делать с отцом Эмили? Я собираюсь на войну безоружным.
Эмили
Что-то не так. Не знаю, что произошло, пока я переодевалась, но что-то определённо не так. Логан, похоже, закусывает щёку изнутри, а мой отец выглядит самодовольно и надменно. Ну да, обычно он всегда так выглядит, но сейчас это выше нормы. Логан закрывает за собой дверь в мою спальню и остаётся там с моей мамой.
— Папа, — говорю я. — С Логаном всё в порядке?
Папа пожимает плечами, уставившись в свой «Блэкберри», и даже не поднимает на меня глаза.
— Откуда мне знать?
— Разве вы только что не разговаривали? — Я показываю большим пальцем в сторону своей комнаты. — Он выглядел раздражённым, когда зашёл в спальню.
Отец усмехается.
— Мне показалось, он всегда в таком настроении.
— Логан — классный парень, папа, — торопливо говорю я. Не знаю, почему мне не всё равно, но мне не всё равно. Мне очень важно, что он думает. Я хочу его задобрить. Только вот, думаю, это невозможно.
Трип показывает мне, чтобы я пошла за ним на кухню. Мне не хочется проводить ни секунды в обществе Трипа, но он поднимается, и я вроде как вынуждена пойти за ним.
Когда я захожу на кухню, Трип, скрестив руки на груди, стоит, опираясь на кухонную столешницу.
— Насколько хорошо ты знаешь Логана? — спрашивает он.
— Я знаю всё, что мне нужно. — Мне нет нужды объяснять Трипу или ещё кому-то наши с Логаном отношения.
— Пока ты собиралась, у нас с ним состоялся разговор. — Трип щурится. — Хочешь знать, что он мне сказал?
— Вообще-то, нет. — Я поднимаю руку, когда он пытается заговорить. — Зачем ты это делаешь, Трип?
Он пытается взять меня за локоть, но я отдёргиваю руку.
— Эм.
— Не вздумай снова ко мне прикоснуться, Трип, — предупреждаю я.
Голос Трипа становится мягче.
— Эм, когда-то нам было так хорошо вместе.
— Нет. Это было ужасно.
У него вытягивается лицо.
— Но у нас всё было хорошо, по крайней мере, до того вечера.
Я помню тот вечер так, словно это было вчера. И мне до сих пор больно так же, как тогда.
— Может, ты сделаешь скидку на то, что я был пьян, когда сказал это? Неужели не простишь меня? — Он наматывает на палец локон моих волос и игриво тянет. Я перебрасываю волосы через плечо.
Мы были на предсвадебном ужине, в окружении всех наших друзей.
— Эм, ты уже знаешь, что будешь? — спрашивает Трип, опуская руку на мои плечи. Он смотрит на меня сверху вниз, и по его расширенным значкам мне сразу становится понятно, что он выпил что-то покрепче шампанского. Я ненавижу, когда он пьяный, но должна с этим мириться. Завтра я собираюсь выйти за него замуж.
Я поднимаю взгляд на официантку, которая приготовилась записывать мой заказ.
— Что вы порекомендуете? — спрашиваю я у неё. Это самый безопасный способ увернуться от того, чтобы не читать меню.
— Детка, просто выбери уже что-нибудь, — настаивает Трип. Он открывает передо мной меню, я стараюсь прочесть хоть что-то, но буквы сливаются в единое пятно. Я молчу, потому что официантка ждёт, Трип ждёт, все ждут.
Я смотрю на сестру Трипа.
— А ты что возьмёшь?
— Я ещё не решила, — говорит она, какое-то время изучает меню, а потом называет свой заказ.
— Мне то же самое. — Я закрываю своё меню.
Но Трип снова его открывает.
— Заказывай всё, что хочешь, милая. Давай же, ты сможешь.
Я сбрасываю его руку со своих плеч.
— Я только что сделала свой заказ, Трип. Так почему бы и тебе не сделать свой? — Я улыбаюсь ему и похлопываю его по щеке. У него красные глаза, которые с трудом удерживают фокус.
— Просто прочитай грёбаное меню, Эм. В этом нет ничего заумного. — Он смеётся, похрюкивая, и его приятели ржут вместе с ним. Они не знают, что у меня дислексия, что у меня проблемы с чтением. Но он знает .
— Она уже заказала , Трип . Оставь её в покое, — говорит его сестра.
Он показывает на меню.
— Но она должна заказать то, что хочет сама, а не то, что захотел кто-то другой. — Он снова смотрит на меня. — Не будь такой тупой, Эм. Прочитай это грёбаное меню.
От слёз начинает щипать глаза.
— Дай мне встать, Трип, — говорю я ему, показывая, чтобы он отодвинулся.
— Зачем ?
— Потому что мне нужно встать. — У меня дрожит голос, и я это ненавижу. — Подвинься! — Я отталкиваю его, и он , спотыкаясь, поднимается.
— Эм, не будь смешной, — говорит Трип. Но до него наконец доходит, что уже достаточно сказано.
Я начинаю загибать пальцы .
— Сначала я была тупой . Теперь я смешная . Дальше будешь продолжать? — Я упираюсь руками в бока и смотрю на него.
— Эм, — говорит он и качает головой. — Ты сделала заказ — отлично. — Он показывает на стул. — Я просто хотел помочь.
Меня трясёт, и я не могу это остановить. Такое происходит не в первый раз. Но он впервые так поступает на людях. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
— Куда ты собралась? — спрашивает он у моей спины.
— Я ухожу.
О н садится на своё место. Однако мне прекрасно слыш ен его голос.
— Она вернётся через минуту . Простите , народ . Должно быть, нервы перед свадьбой разыгрались.
Нервы перед свадьбой разыгрались, как же!
— О чём задумалась? — игриво спрашивает Трип.
— Я думала о том вечере в ресторане, накануне свадьбы, — признаюсь я.
— Тем вечером я облажался. — Он тянется ко мне, и я отступаю в сторону.
— Не трогай меня.
— Как хочешь, — резко отвечает Трип. — Давай просто поговорим. Мы никогда не говорили о том вечере. Никогда не говорили о том, почему ты ушла. Это из-за того, что ты необучаема? — Он старается выглядеть так, словно ему и правда есть дело, но я по-прежнему уверена в том, что он плевать на меня хотел.
— Я могу учиться. — Я показываю на себя пальцем. — Я не какая-то дура.
— Я знаю, что ты не дура. Прости, что я когда-то сказал иначе. Я знаю, какая умная ты на самом деле.
Я отворачиваюсь от него.
— Но ты назвал меня тупой. Перед своими друзьями.
— Я был пьян! — восклицает Трип, но потом смотрит через плечо и успокаивается. — Как бы то ни было, можно мне сделать поблажку за плохой выбор слова?
— А мне будет поблажка за мою дислексию? — спрашиваю я.
— Я достаточно мирился с твоей дислексией, Эм, — отвечает он.
— Ты мирился с моей дислексией? — Не могу поверить, что он только что это сказал.
— Да ты даже долбанное меню прочитать не можешь, Эм! Порой это немного раздражает. — Он улыбается мне. Но той улыбкой, которая не отражается в глазах.
— Как ты думаешь, Трип, каково тогда мне? Это же я не могу читать.
— Да ты даже не пытаешься! — Он тычет себя в грудь. — Я тоже там был. Ты даже не смотрела в меню. Могла бы хоть постараться что-то прочитать! Это всё, что я от тебя хотел.
— Логан никогда не заставляет меня читать меню, — огрызаюсь я. Это ужасно, что я только что использовала Логана как пример, но он и есть пример для всех мужчин. Он такой, каким должны быть все мужчины. Он добрый, заботливый, чертовски умный и талантливый. И он меня любит.
— Наверняка только потому, что сам не может.
Я ахаю.
— Да как ты смеешь?
— Он глухой, Эмили, — сквозь зубы проговаривает Трип. — Насколько ещё ниже ты готова опуститься? — Он качает головой. — Или к этому ты и стремилась? К кому-то, кто на одном с тобой уровне?
И что это должно означать?
— Ты никогда в жизни не станешь таким, как Логан.
— Что ж, я тоже надеюсь, что никогда не оглохну, не набью себе татуировок и не обеднею. — Он выдыхает через нос.
— Я устала от этого разговора.
Трип смотрит на меня.
— Очевидно.
— Найди себе жильё, Трип. И побыстрее.
Он кивает.
— Я постараюсь.
— Старайся лучше.
Он снова кивает.
Я оставляю Трипа в кухне. И как только я захожу в гостиную, дверь моей спальни открывается, и оттуда появляется Логан. От его вида захватывает дух. Он одет в чёрные брюки, чёрную водолазку и ярко-синюю рубашку с длинными рукавами, расстёгнутую у ворота. Галстука нет, но он тут и не нужен. Боже, Логан выглядит так, словно сошёл с обложки модного журнала. Через плечо он перебросил пиджак, зацепив его указательным пальцем.
Логан приподнимает брюки.
— Эти носки не слишком вычурные? — спрашивает он и улыбается — его носки в разноцветную полоску.
Я качаю головой.
— Всё к месту. — Я несколько раз осматриваю его с ног до головы. Боже, он прекрасен. — Ты потрясно выглядишь.
— Да, думаю, неплохо. — Он явно чувствует себя не в своей тарелке.
— Логан, ты выглядишь изумительно! — восклицает моя мама и хлопает в ладоши, как зритель в театре.
Папа не отрывает взгляда от своего телефона.
— Теперь мы можем ехать?
Логан помогает надеть пальто сначала маме, потом мне. Разворачивая меня спиной к себе, он наклоняется к моему уху.
— Ты выглядишь так, что хочется тебя съесть.
Моё сердце делает кувырок.
Как и ты, показываю я жестами.
Он выгибает брови. Не говори так. На мне шёлковые трусы, которые выбирала твоя мама. И он поправляет свои брюки.
Я улыбаюсь ему. Мы заходим в лифт, и он показывает мне жестами: Ты в порядке? Выглядишь расстроенной.
Всё нормально . Просто сказала Трипу, что ему нужно найти себе жильё.
Логан закатывает глаза. Ему давно уже следует.
Он над этим работает.
Поверю, когда увижу своими глазами.
Когда мы спускаемся на первый этаж, Генри спешит к дверям и открывает их для нас.
— Чудесно выглядите, мисс Мэдисон, — говорит он мне, в то время как Трип садится в лимузин. Я сжимаю ладонь Генри. Он придерживает для меня дверь автомобиля, и я проскальзываю внутрь. Логан усаживается рядом со мной, и я успокаиваюсь только когда его плечо соприкасается с моим.
Ты в порядке? Спрашивает Логан. Он заправляет мне за ухо прядь волос, его рука задерживается у моего виска. Я, как кошка, выгибаюсь в его сторону и опускаю его ладонь, чтобы поцеловать её.
Склонив голову ему на плечо, я киваю. Пока он рядом, со мной всё хорошо.
Логан
Не знаю, что произошло, пока я одевался, но что-то определённо не так. Это видно по тому, как ведёт себя Эмили — словно она вдруг стала ледяной и её хрупкую фигурку вот-вот разобьёт удар молотка. Эмили сидит между мной и Трипом. Его бедро касается её, и она отодвигается от него ближе ко мне. Он раздвигает ноги ещё шире. Я наклоняюсь вперёд, чтобы посмотреть на него и показываю ему глазами на его ноги. Он едва заметно ёрзает и тяжело вздыхает. Но больше к ней не жмётся.
Родители Эмили сидят напротив нас, её отец не отрывается от своего телефона. Её мама наблюдает за моей молчаливой беседой с Трипом и улыбается мне.
— Твой осенний семестр уже начался, Логан? — спрашивает она.
Я беру руку Эмили в свою и переплетаю наши пальцы, так что ладони касаются друг друга.
— Да, мэм. Я начал учиться неделю назад.
— В таком случае, разве тебе не нужно было остаться дома и сделать домашнее задание? — неожиданно оторвавшись от своего мобильника, спрашивает мистер Мэдисон.
— Нет, сэр. Я его уже сделал.
— Какая у тебя специализация? — спрашивает миссис Мэдисон.
— У меня их две — Изобразительное искусство и Реклама.
Эмили тянет меня за руку, подавшись чуть вперёд.
— Вы должны посмотреть его работы. Они потрясающие!
— Ты рисуешь красками, Логан? — спрашивает её мама.
— Я пользуюсь разными средствами. Всё зависит от ситуации.
Она показывает на татуировку на запястье Эмили.
— Как в этом случае?
— О, это не его работа, — говорит Эмили. — Её сделал его старший брат, Пол. — Она проводит ладонью по внутренней стороне руки. — Это был сюрприз для Логана.
— А как вы встретились? — спрашивает миссис Мэдисон. Она склоняет голову набок. Что-то подсказывает мне, что ей уже известна наша история, но вот её муж откладывает «Блэкберри» и готов слушать.
Эмили поднимает на меня свои прекрасные карие глаза и моргает.
— Я зашла в его тату-салон, чтобы сделать татуировку. — Она ухмыляется. — А он начал ко мне подкатывать. — Эмили пихает меня локтем в бок. — Я могу им рассказать, что случилось потом? — Я чувствую, как она смеётся рядом со мной.
— Она ударила меня в лицо, миссис Мэдисон. — Я рассеянно трогаю свой нос.
— Он подкатывал ко мне, я разозлилась. — Эмили пожимает плечами, но по-прежнему смеётся. — Никогда не забуду выражение его лица.
— Вот я только что думаю, как проведу время с красивой девушкой, — на словах «проведу время» Эмили сжимает мою руку, потому что мы оба знаем, что я хотел затащить её в постель, как делал с остальными девушками, — а в следующую секунду она ломает мне нос.
Эмили смеёмся. Она тянет меня за рукав до тех пор, пока я не опускаю на неё глаза.
— Ты больше уже ни к кому не пытался приставать, да? После того случая?
— Ты отучила меня от этого поведения, — говорю я и смеюсь, потому что сейчас это кажется забавным. Но тогда мне было совсем не до веселья. Было чертовски больно.
— Это была любовь с первого взгляда? — спрашивает миссис Мэдисон.
Я смотрю в глаза Эмили. Она заинтриговала меня с той самой минуты, когда я увидел эскиз её татуировки. В нём было так много всего, что мне захотелось её узнать. Но тогда она мне не позволила.
— Я влюбился почти сразу же, — признаюсь я.
Трип тычет пальцем в горло, как будто хочет, чтобы его стошнило, но мне кажется, я единственный, кто заметил.
— Мне понадобилось чуть больше времени, — отвечает Эмили. — Логан и его братья разрешили мне какое-то время пожить у них.
Её отец выгибает брови.
— Он спал на диване, а мне оставил свою спальню, — торопливо добавляет Эмили.
Мистер Мэдисон пристально смотрит на меня. Я только один раз спал на диване — половину первой ночи. Потом мы всё время спали вместе в моей кровати. Но у нас не было секса, не было до того момента, пока она мне не открылась. До этого у неё было слишком много секретов.
— Моя семья хотела бы пригласить вас на ужин, пока вы не уехали. Чтобы все смогли познакомиться. — Я ещё не говорил об этом Эмили, но Пол поднял эту тему. Это хорошая идея.
— По-моему, отличная мысль, Логан! — говорит миссис Мэдисон.
— Будет интересный вечер, — добавляет мистер Мэдисон.
— На прошлой неделе я получила окончательное расписание своих занятий, — говорит Эмили, меняя тему разговора. Её отец фыркает, раздувая грудь.
— Надеюсь, тебе будет не очень сложно, милая, — отвечает её мама. Эмили застывает.
— Всё будет отлично.
— А что с твоей музыкой, дорогая? — спрашивает миссис Мэдисон. По крайней мере, она хотя бы делает вид, что ей не всё равно.
— В конце недели состоится большой концерт. И для выступления мне нужно будет приготовить собственный номер. — Она хмурится, как мне кажется, из-за неуверенности.
— Как здорово! — произносит с улыбкой мама Эмили и тянет за рукав её отца. — Правда, любимый?
Он дёргает плечом и сбрасывает с себя её руку.
— Пустая трата времени.
— Эмили очень талантливый музыкант, — встреваю я. Не позволю им принижать её способности. — Вы даже не слышали, как она играет.
— А ты слышал? — отвечает он мне в тон.
— Может, я не способен это услышать, но я вижу страсть в её глазах и чувствую радость в её сердце, когда она играет, мистер Мэдисон. — Я делаю глубокий вдох. — Люди обожают её слушать. Она обожает музыку. А я обожаю смотреть, как она играет. — Я наклоняюсь и целую Эмили в лоб. — Я буду на твоём концерте, несмотря ни на что.
Она улыбается мне и кладёт голову на моё плечо.
— Мы тоже, — объявляет её мама. Ага, так я и поверил.
— Я надеюсь, ты скоро выбросишь из головы эту свою музыку и вернёшься к нормальной жизни.
Я напрягаюсь и сжимаю ладонь Эмили.
— Это и есть реальная жизнь, папа, — отвечает она. — Моя жизнь. Которую я проживаю, как сама хочу.
Её мама подмигивает ей.
— Оставь её в покое, дорогой, — сладко произносит она, но её поза говорит о том, что за этими словами скрывается твёрдость.
Все умолкают. Я смотрю на всех по очереди, чтобы быть уверенным, что ничего не упускаю. Но никто ничего не говорит. Эмили смотрит в окно, мимо меня. А между её родителями чувствуется ощутимый раскол во мнениях. Трип же остаётся собранным и спокойным. Мудила.
Эмили
Логан — самый красивый мужчина во всём зале. И я говорю так, не потому что он мой. Здесь много моделей, одетых в «Мэдисон-Авеню», но никто из них не носит эту одежду так, как Логан. Просто он чертовски красивый.
По всему залу расставлены стенды с новой рекламной кампанией моего отца. Логан останавливается перед одним из них и морщится.
— Тебе не нравится? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Наверное, тут всё отлично.
Я склоняю голову набок, пытаясь разглядеть то, что видно ему.
— Что тут не так?
Он снова пожимает плечами.
— Да ничего. Я просто подумал, что можно было бы сделать ещё лучше.
Трип хлопает Логана по плечу.
— Не переживай, я расскажу боссу, как сильно тебе понравилась его рекламная кампания.
Он подмигивает мне. Подонок. Не могу поверить, что когда-то собиралась выйти за него замуж.
— У твоего отца появится ещё одна причина ненавидеть меня, — говорит Логан, сжимая мою ладонь.
К нам подходит одна из моделей и кладёт свою руку на плечо Логана.
— Потанцуешь со мной? — спрашивает она.
Он качает головой и вежливо ей отказывает.
— Я буду танцевать со своей девушкой, — добавляет Логан, берёт меня за руку и тянет на танцпол. А потом улыбается мне. — Я не могу чувствовать ритм такой музыки.
Он оглядывается вокруг на другие пары. Я вижу, как на танцпол с моделью, что подходила к Логану, выходит мой отец, и закатываю глаза. Логан обнимает меня одной рукой, во вторую берёт мою ладонь. Притягивает меня ближе, мы в миллиметрах друг от друга, но не касаемся, и моё сердце начинает трепетать. Я когда-нибудь привыкну быть с этим мужчиной, который заставляет меня чувствовать себя такой совершенной?
Логан, наблюдая за другими парами, подстраивается под ритм.
— У тебя отлично получается, — говорю я, на что он лишь улыбается и пожимает плечом.
— Когда мы были маленькими, мама всех нас водила на танцы. Пол вообще прозанимался год балетом, пока не отрастил яйца, чтобы сказать ей, что больше не будет туда ходить. — Он усмехается. Для меня нет прекраснее звука, чем его смех.
Когда мы только познакомились, Логан совсем не разговаривал. Он начал говорить ради меня, а смеяться ему пришлось учиться ещё дольше. Порой он не может угадать, насколько громко звучит, и ему не всегда удаётся подстроиться под ситуацию.
И сейчас как раз такой случай.
Мой отец бросает на меня взгляд. Я смотрю на Логана и улыбаюсь.
— Что-то не так? — спрашивает он.
— Всё отлично, — говорю я. Так и есть. Если мне придётся выбирать, я отдам свою правую руку в обмен на голос Логана. Слышать его слова, его смех, мысли — это для меня всё.
Папа с моделью приближаются к нам, и вот он разъединяет нас, занимая место Логана.
— Не возражаешь? — спрашивает он, но при этом не смотрит на него.
Логан вопросительно поднимает бровь. Я беззвучно произношу «прости». Он улыбается и качает головой.
Папа оставил модель, и она подходит к Логану, протянув руки. Логан мгновение смотрит на неё, и я вижу, как его грудь вздымается в тяжелом вздохе, а потом он берёт её руку в свою, а вторую кладёт ей на талию. Мне это не нравится. Совсем не нравится.
— Хватит так смотреть, Эмили, — говорит мой отец. — С парнем всё хорошо.
— Я ничуть не переживаю, папа, — возражаю я. Ну, если только немножко. Логан не привык к такого рода вечеринкам. Здесь много людей, которые зарабатывают состояния.
— Ммм-кхм, — мычит папа. Он раскручивает меня в танце, и, на удивление, это заставляет меня рассмеяться. Папа выглядит счастливым… Что-то происходит. Я это прямо-таки чувствую.
Он ведёт нас к краю танцпола, и я совершенно теряю из вида Логана.
— Ты могла бы найти кого-то получше, Эм, — говорит он. — Куда лучше.
Я сжимаю зубы.
— А что значит лучше, пап? — бросаю я. — Я очень сомневаюсь, что смогу найти кого-то лучше, чем этот мужчина, который любит меня до безумия, который будет заботиться обо мне, который всегда будет рядом со мной до конца моих дней.
— Он не подходит нам, Эм.
— Он не подходит тебе, папа. — Я тяжело выдыхаю. — Но он определённо подходит мне.
— Ты можешь найти кого-то более достойного. — Отец сжимает губы в одну тонкую линию. — Трип боится, что ты думаешь, будто не сможешь найти никого лучше Логана из-за своей дислексии.
Я останавливаюсь и отступаю.
— Что? — Он с таким же успехом мог дать мне под дых. Трип говорил мне это, но я никак не ожидала, что мой папа поддержит эту мысль.
— Я просто хочу для тебя самого лучшего.
— Тогда оставь меня, — отвечаю я, делаю шаг назад и иду по краю танцпола, чтобы найти Логана. Во мне кипит гнев. Люди расступаются, чтобы дать мне пройти. Но не Трип. Он встаёт передо мной и протягивает руки в предложении танца.
— Нет уж, спасибо, — говорю я сквозь зубы.
— Что случилось? — спрашивает он, сама забота.
— Ничего. — Я не хочу разговаривать с Трипом.
— Ты злишься, потому что Логан ушёл с той девушкой?
Мой взгляд тут же находит его глаза, но он отводит их в сторону.
— Что за девушка? — спрашиваю я. Та, с которой он танцевал? — Зачем бы ему это делать?
— Не знаю, но общались они очень даже по-дружески. — Трип пожимает плечами и показывает в сторону террасы.
Логан выходит оттуда в то же самое мгновение, как я подхожу к дверям. Он заправляет рубашку в брюки. У меня останавливается сердце. Смахнув волосы со лба, он раздражённо выдыхает.
— Где ты был? — спрашиваю я.
— Подозреваю, что с подсадной уткой Трипа. — Он берёт меня за руку и вытаскивает на террасу, которая, как я вижу, пуста. Наверное, она вышла через соседнюю дверь. — Не могу поверить, что он это сделал. — Логан смотрит вверх и качает головой. — Хотя, вообще-то, нет, могу. Он же Трип, в конце концов.
— Сделал что? — Я ничего не понимаю.
— Она сказала, что её тошнит и нужно на свежий воздух. И у неё так кружится голова, что она не может идти сама. И тогда я принёс её сюда. Тут же её плохое самочувствие исчезло, и она принялась меня лапать. — И он начинает неистово хватать меня руками, имитируя её движения. Потом, прищурившись, смотрит на меня. — Тебя послал сюда Трип, да?
Так и было.
— И что?
— Этот жалкий ублюдок попытался меня подставить, — рычит Логан и бьёт кулаком в стену. — Я убью этого маленького мудилу.
Я кладу руку ему на грудь, и он закрывает глаза.
— Она пыталась тебя соблазнить? — спрашиваю я.
— Если это можно так назвать, — отвечает Логан. Он накрывает мою ладонь своей, и я чувствую его ровное сердцебиение. — Такое ощущение, что она просто хотела упасть на колени и отсосать у меня. Мне еле как удалось вырваться.
Я закрываю рот рукой. Это не смешно. Совсем не смешно. Но из меня вырывается смех. Логан выглядит таким обескураженным. Он сжимает руки в кулаки.
— Прости, — говорю я, когда он, прищурившись, смотрит на меня.
— По-твоему, это смешно, — говорит Логан, наступая на меня, и я делаю шаг назад. Моя спина касается стены, а его ладони ложатся по обе стороны от моей головы. — Тебе весело, да?
Но его голос звучит нежно, и он утыкается губами в мою шею.
— О, выражение твоего лица — оно было бесценным, — говорю я. И он наконец улыбается.
— То выражение, которое говорило, что мне нужно было на хрен убраться отсюда? — Он нежно целует меня, и я замечаю на его щеке след от помады. Вытираю его большим пальцем.
— Она тебя поцеловала? — спрашиваю я.
— По мне так, это больше было похоже на игру «Увернись от поцелуя». Она нацелилась оставить на мне следы помады.
Я стираю пятно с его шеи. Это должно было меня разозлить. Они надеялись, что я разозлюсь на Логана. Но мне грустно. Мне больно оттого, что они попытались провернуть это с таким замечательным мужчиной.
— Прости, — говорю я и кладу голову ему на грудь. Логан делает глубокий вдох, и я чувствую, как его напряжение уходит.
В дверном проёме появляется голова моей мамы, её взгляд полон тревоги.
— Вот вы где, — говорит она. — Пора ужинать.
— Хочешь вернуться домой? — спрашиваю я Логана. И не стану винить его, если он захочет.
Он скептически выгибает бровь.
— И позволить им выиграть? Ни хрена! Ты с ума сошла?
Он берёт меня за руку и ведёт к нашему столику. Папа и Трип выглядят сконфуженными, а мама — потерянной.
— Неплохая попытка, — говорю я еле слышно.
— Эм, — начинает Трип.
— Обсудим это в другой раз, — обрываю его я.
Трип кивает. Боюсь, я только что дала ему надежду в том, чего никогда не может быть — и никогда не будет.
Логан
Я не могу поверить, что они, мать их, это сделали! Самую грязную, низкую, коварную подлость… Я отодвигаю для Эмили стул и, когда она садится, придвигаю её ближе к столу. Сам сажусь рядом. Официант приносит нам меню и оставляет перед нами. Да, выбор невелик.
Трип открывает рот и начинает читать меню вслух.
— Перестань, — рявкает Эмили.
Трип поднимает глаза, его рот по-прежнему открыт на полуслове.
— Я просто хотел помочь. Я же знаю, как ты ненавидишь меню.
Мне хочется дать ублюдку по морде.
— Я как-нибудь справлюсь, — говорит Эмили, наклоняется к моему плечу и заглядывает в моё меню. — Что ты будешь? — улыбаясь, спрашивает она.
Я знаю, что Эмили не читает меню. Никогда. И не будет, особенно когда вокруг так много людей. Её дислексия — это тщательно оберегаемая тайна. И она никогда не проявит свою слабость, даже сидя за столом с теми, кого знает.
— Я не могу выбрать между курицей, телятиной и рыбой, — говорю я, предоставляя ей лазейку.
— И какое блюдо из курицы ты бы взял?
Она хочет курицу. Хорошо. Перейдём к подсказке номер два.
— Курицу по-пармезански.
Её лицо озаряется.
— Ооо, я тоже бы это взяла, — мечтательно говорит Эмили.
— Я возьму филе, — говорю я официанту. — Средней обжарки.
— А я думала, ты хотел курицу, — говорит она.
Я качаю головой. Я просто хотел, чтобы у неё был выбор. Эмили тут же понимает что к чему, и у меня теплеет на душе от выражения неподдельного счастья на её лице. Так чертовски просто сделать счастливой эту женщину. Очень просто. Любой, у кого есть сердце и капелька мозгов, справился бы с этим. И мне повезло, что она выбрала меня.
Трип хмуро поглядывает на нас с другого конца стола. И выглядит недовольным.
— А что это была за блондинка, а, Логан? — спрашивает он. — Вы вроде неплохо пообщались.
Я делаю глоток воды.
— Это ты мне скажи, Трип.
— А мне почём знать? Думаю, это одна из моделей. Определённо не мой тип.
— Почему это? — спрашивает Эмили со сладкой улыбкой. — Она недостаточно много зарабатывает?
Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Приносят наш ужин, и я теряю нить разговора, потому что сложно читать по губам, когда люди жуют. Потом настаёт время десерта, и мне становится полегче, когда все неспешно едят и пьют.
— Эмили, — обращается к ней её отец. — Приехали конгрессмен и его сын. Я хочу тебя с ними познакомить.
Он встаёт и протягивает ей руку.
Она берёт её, оборачиваясь на меня через плечо. Я быстро показываю ей жестами «всё отлично» и киваю. Пусть идёт, со мной всё будет нормально.
Миссис Мэдисон беседует с женщиной справа от неё, а Трип пристально смотрит на меня. Поэтому я вынимаю из кармана блокнот, который всегда у меня с собой, вытаскиваю из пружины сверху карандаш и начинаю рисовать. В рекламной кампании мистера Мэдисона есть проблема, а я могу решить её и хочу зафиксировать это на бумаге. Он может никогда не воспользоваться моими идеями, но если всё-таки сделает это, то тем самым я заработаю себе несколько очков. Сомневаюсь, конечно. Но чем чёрт не шутит.
Я выражаю свои идеи на бумаге, делая наброски из картинок и слов, которые можно будет использовать в коммерческой или печатной рекламе. Мои соображения полностью завладели мной, когда возвращается Эмили. Она садится рядом.
— Я вернулась.
— А мой мир вернулся на круги своя, — отвечаю я.
Она закатывает глаза и быстро целует меня.
— Какие банальности.
Я пожимаю плечами. Мне всё равно. Это правда.
— Что ты делаешь? — спрашивает Эмили, глядя на мои наброски.
— Рисую каракули, — отвечаю я и ухмыляюсь. Она забирает у меня блокнот и листает страницы.
— Как здорово! — говорит она и смотрит на меня широко раскрытыми карими глазами. — Нет, правда, очень-очень здорово!
Эмили отдаёт мне обратно блокнот, и я качаю головой.
— Только вот, наверное, дело того не стоит.
Она тяжело вздыхает.
— Наверное.
Я кладу блокнот на стол и встаю со стула.
— Пойдём потанцуем. — Я притягиваю её к себе и, кружа, увлекаю в сторону танцпола. Когда мы возвращаемся, она едва дышит.
Я оглядываю стол.
— Хм. Пропал.
— Что пропало? — спрашивает Эмили. Она тяжело дышит, её щёки порозовели.
— Мой блокнот.
Она жуёт нижнюю губу.
— Может, случайно забрал кто-то из официантов? Хочешь, я узнаю?
Я качаю головой.
— Это просто блокнот.
У меня их полно, дома так вообще валяются на каждом углу. Хотя, с другой стороны, если ты глухой, то никогда не знаешь, когда они могут тебе пригодиться.
Эмили робко смотрит на меня.
— А мы можем ещё потанцевать?
Ради неё я готов на всё. И мы танцуем весь оставшийся вечер.
Эмили
Когда папин лимузин останавливается у дома Логана, ситуация становится более чем щекотливой. Он выглядит так, словно хочет забрать меня с собой, а я хочу пойти с ним. Но в машине с нами мой отец, и ему это точно не понравится. Я пихаю ногу Логана, и он протягивает руку моему отцу.
— Спасибо за чудесный вечер, мистер Мэдисон, — говорит он, а потом улыбается моей маме. — И миссис Мэдисон.
Папа нехотя пожимает его руку. Логан ещё раз смотрит на меня, целует в лоб, а потом водитель открывает дверь. Он вылезает из машины, я за ним.
— Ты остаёшься? — спрашивает Логан, его лицо светится надеждой.
Я качаю головой и киваю в сторону машины.
— Нет. Он отвезёт меня в мою квартиру.
Лицо Логана мрачнеет, он поднимает глаза на звёзды и делает протяжный выдох. Я не хочу уезжать от него. Я хочу остаться. Это дом. А не моя квартира, особенно когда там Трип Филдс.
У меня внутри всё сжимается от мысли, что сегодня ночью мне не спать в объятиях Логана. Он не перекинет ногу через мою голую попу и не прижмёт к себе.
— У меня завтра занятие в девять, а потом ещё одно, в двенадцать, — говорю я. — Так что увидимся завтра вечером?
Он качает головой.
— По понедельникам учёба начинается не раньше трёх. А в половину седьмого у меня практическое занятие.
— О.
Окно лимузина опускается, и папа рявкает моё имя.
— Хорошо! — кричу я в ответ. — Уже иду!
Логан берёт моё лицо в свои ладони.
— Я хочу тебя поцеловать.
Мой отец начинает насвистывать через по-прежнему открытое окно. И я рада, что Логан не может слышать, потому что меня это чертовски раздражает.
— А я хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Он низко стонет, прижимается губами к моему лбу и так стоит, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая.
В идеальном мире я могла бы приехать домой, и мы проболтали бы всю ночь по телефону. Но с нами этого никогда не будет. Да, мы можем переписываться сообщениями, но это не то.
— Эмили, — вновь окликает меня папа.
— Мне нужно идти, — говорю я Логану и быстро целую его в губы.
Проскальзываю в машину, когда водитель открывает мне дверцу. Когда он её закрывает, у меня такое ощущение, как будто закрылась дверь в счастье. А всё оттого, что мне приходится уезжать от Логана. Я тяжело вздыхаю и откидываюсь на сидении. Как это хреново!
Логан
Я так быстро, как это возможно, поднимаюсь по ступенькам. Пол стоит в кухне и резко разворачивается ко мне, когда я вбегаю в квартиру и хлопаю дверью.
— Господи, — говорит он. — Кто-то украл твою одежду и привёз тебя домой, разряженного, как долбанный придурок.
— Я могу взять твой байк? — спрашиваю я, тяжело дыша. Мне нужно ехать, причём быстро.
— Слишком холодно, чтобы гонять на байках, — предупреждает брат и прищуривает глаза. — А зачем он тебе?
У Пола есть мотоцикл «Сузуки», выигранный в карты. Но обычно он не ездит в такую погоду.
— Так я могу его взять? — поспешно вытаскивая свой комбинезон и вязаную шапочку, спрашиваю я. У меня нет денег на такси, а на метро будет слишком долго.
Пол открывает ящик и роется там, пока не находит ключи. Он кидает их мне, и моё сердце чуть не выпрыгивает из груди. Если я потороплюсь, то успею приехать домой к Эмили до того, как они туда доберутся.
— Спасибо.
Я одеваю комбинезон и беру из шкафа шлем Пола. Байк стоит в гараже в подвале здания, но там нет охраны, и в это время ночи мне ничто не помешает. Я сбегаю по ступенькам, надеясь, что чёртова штуковина заведётся.
В машинах, как и во всём, где есть мотор, плохо лишь одно — я не могу слышать, когда они заводятся. Хотя я могу чувствовать вибрацию, и поэтому кладу на мотоцикл руку и завожу его. Несколько секунд он гудит, а потом затихает. Ну ещё бы, этого и стоило ожидать. Я похож на сосиску в тесте, а грёбаный байк не заводится! Вновь поворачиваю ключ, и мотор оживает. Обернувшись, вижу, как из выхлопной трубы вырывается чёрный дым, сажусь верхом и снимаю байк с подставки. Холод собачий, но у меня плохое предчувствие из-за того, что Эмили отправилась домой с Трипом. Просто оно есть. Не знаю откуда. Но я это чувствую, и мне нужно к ней.
Городские власти чистят дороги, тем более в течение всего дня по ним ездили машины. Так что я не волнуюсь о дорогах, единственное, чего мне стоит опасаться, это невидимой глазу наледи.
Через пятнадцать минут я уже останавливаюсь рядом с домом Эмили. Передо мной виднеются задние огни отъезжающего лимузина. Генри открывает переднюю дверь и выглядывает на улицу, когда я останавливаю байк Пола прямо перед входом и пытаюсь высмотреть в окна Эмили. Но она, наверное, уже поднялась наверх.
Генри машет мне рукой.
— Завози внутрь, — говорит он. Потом указывает на мотоцикл и показывает внутрь, не уверенный в том, понял ли я его слова. — Если ты оставишь его здесь, кто-нибудь украдёт.
Байк небольшой, но он наверняка оставит на плитке мокрые следы. Генри ободряюще кивает мне и показывает головой в сторону вестибюля, приглашая заходить.
Я выключаю двигатель и затаскиваю байк в вестибюль. Генри указывает в сторону кладовки, и я закатываю мотоцикл туда. Он вытаскивает оттуда же ведро с тряпкой и быстро вытирает всю грязь.
— Простите за это, — говорю я.
— Ничего страшного. — Генри склоняет голову набок и спрашивает меня, сдвинув брови: — А почему ты не с мисс Мэдисон?
— Технические неполадки, — отвечаю я. Сняв с головы шапку, дую на руки. Они охрененно замёрзли, несмотря на толстые перчатки.
Генри показывает мне подойти ближе к обогревателю рядом с его столом.
— Отогрейся немного. А потом поднимешься наверх.
Я искоса смотрю на него, словно меня совсем не волнует ответ на мой следующий вопрос.
— Родители Эмили наверху?
Он качает головой.
— Только парень. Маленький мудак. — Генри настоящий ньюйоркец, от мозга до костей. Мне не нужно слышать его акцент, я смог это определить уже по тому, как он ругается. Из меня вырывается смех.
— О, вы даже представить себе не можете, — говорю я.
— Очень даже могу. Вчера вечером, когда я не дал ему ключ, он закатил скандал. — Тут Генри поднимает вверх палец, словно что-то вспомнив. — Кстати, у меня твой ключ.
Он лезет в ящик, вынимает маленький коричневый конверт и с помпой вкладывает его мне в руку. Я так счастлив, что готов его расцеловать. Покрутив ключ в руке, вешаю его на кольцо к остальным своим ключам.
— Спасибо вам.
Генри лишь кивает в сторону лифта.
— Лучше поднимайся наверх. Когда они приехали, у неё был не очень радостный вид.
— Почему вы так говорите?
— Если я не ошибаюсь, у него с яичек свисали сосульки, — с ухмылкой отвечает консьерж. — Наша девочка не удостоила его даже взглядом, совсем ноль внимания.
Мне действительно стоит поцеловать Генри. Я тянусь к нему, но он отпрыгивает. Очень даже шустро для своего возраста.
— Прибереги это для мисс Мэдисон, — со смешком говорит он мне.
Я снимаю комбинезон.
— Можно я оставлю его с мотоциклом?
Генри открывает дверь кладовой, и я бросаю его на байк, а потом смотрю на Генри. Он выглядит уставшим.
— Генри, вы когда-нибудь уходите домой? — спрашиваю я. Как ни приду, он всё время здесь.
Консьерж чуть улыбается, но улыбка не касается его глаз.
— Недавно у моей жены случился сердечный приступ, так что теперь мне приходится работать, чтобы оплачивать уход за ней. — Он пожимает плечами. — Они предложили мне дополнительные часы, и я не стал отказываться.
— Печальная новость. Но она поправится?
Он отводит взгляд.
— Искренне на это надеюсь. — Его грудь поднимается, когда он тяжело вздыхает. — Она временно на лечении в центре сестринского ухода. — Он улыбается. — Я виделся с ней во время перерыва на ленч и поеду туда, чтобы переночевать.
Я сжимаю его плечо. Если кому-то и нужны крепкие объятия, так это Генри. А в Братском кодексе сжать плечо то же самое что и обнять.
— Вам следует пойти домой. Там и отдохнёте получше.
Он улыбается.
— Без неё мне не спится, так что я хорошенько высплюсь в лечебнице. Я лучше буду спать на раскладушке, держа её руку, чем на самой большой и мягкой в мире кровати. — Он качает головой. — Когда-нибудь и ты узнаешь, что значит просыпаться каждый день с одной и той же женщиной в течение почти сорока лет. — Генри показывает в сторону лифта. — Скоро ты будешь прислушиваться к звуку шагов её маленькой ножки.
Я показываю на свои уши и смеюсь.
— Генри, я не могу слышать звуки шагов. — Он выглядит слегка разочарованным. — Но я понял мысль.
— Мисс Мэдисон, она единственная для тебя? — спрашивает он.
У меня переполнилось сердце.
— Одна единственная.
Теперь он хлопает меня по плечу.
— Тогда иди к ней. — Генри пихает меня в плечо к лифту. — Иди уже. Не теряй время в компании старика.
Я улыбаюсь и машу ему рукой, направляясь к лифту. Но в последнюю минуту оборачиваюсь.
— Если я чем-то смогу помочь вашей жене, Генри, только дайте знать. У меня много братьев, и они отлично справляются с транспортировкой мебели и прочего. Когда она будет готова вернуться домой.
Консьерж широко улыбается.
— Буду иметь в виду.
— Для большего они не сгодятся, — кричу я уже через закрывающиеся двери лифта. За исключением поддержки во всём, что я делаю. За исключением безоговорочной любви ко мне. За исключением того, что они надерут мне задницу, если я буду тупить. Да, они бесполезные.
Я улыбаюсь всё время, что поднимается лифт. И не стучу, когда подхожу к двери в квартиру Эмили. Я использую свой ключ.
Эмили
Трип входит в лифт рядом со мной, и ему хватает наглости загнать меня в угол. Его руки ложатся на стену по обе стороны от моей головы, запирая меня в ловушку. Я отворачиваюсь, потому что он слишком много выпил. От него разит чистым виски.
Он был очень тихим в лимузине, но я знаю его достаточно давно, чтобы увидеть все знаки. Положив ладонь ему на грудь, я толкаю его.
— Отойди, Трип.
Он наклоняется, обдавая своим дыханием моё лицо. Я отворачиваюсь и закрываю глаза. Бороться с пьяным Трипом всё равно что пнуть щенка. Взбесившегося щенка, у которого пасть в пене и который пытается тебя цапнуть. Только такого щенка я бы приложила по зубам.
— Я не хочу отходить, — еле ворочая языком, говорит Трип. — Когда-то тебе нравилось, когда мы были так близко друг к другу. Ты говорила, что я недостаточно показываю тебе свои чувства.
Он проводит своей увесистой ладонью по моей щеке.
— Отвали, Трип, — снова предупреждаю я его. Потребуется всего один сильный толчок, и он приземлится на задницу. Уверена в этом.
Лифт дзинькает, и я ныряю под рукой Трипа. Он издаёт стон и идёт за мной к двери.
— Быстрее, — ворчит Трип. — Мне нужно отлить.
Я качаю головой, пропуская его вперёд, и он бежит мимо меня прямо в ванную. Дверь туда оставляет открытой, и мне всё слышно. Смысла нет даже пытаться объяснять ему об уважении и полном отсутствии у него оного. Трип слишком пьян.
Я с томлением смотрю на входную дверь. Теперь, когда Трип в квартире, я могу поймать такси и поехать к Логану. Одна мысль об этом согревает мне сердце. Я поворачиваюсь к двери. Мне даже ничего не нужно брать с собой — моя сумка по-прежнему находится в квартире Логана. Как и моё сердце.
Трип хватает меня за локоть как раз в тот момент, когда я берусь за дверную ручку.
— Куда это ты собралась?
— К Логану, — отвечаю я. Что толку ему врать. — Уйди с дороги.
Он стоит между дверью и мной, руки сложены на груди, ноги широко расставлены. Блин! Наверное, мне просто нужно пойти в свою комнату и подождать, когда он вырубится. Я поворачиваюсь в направлении своей спальни, но он снова меня хватает. Я вырываю руку из его хватки. Больно.
— Перестань, Трип. Иди уже спать.
Он хватает меня за бёдра и, притянув к себе, трётся об меня.
— Пойду, если ты пойдёшь со мной.
Я в магазин-то с ним не пойду, не то что в кровать.
— Ты пьян, Трип. Проспись.
— Я не настолько пьян, чтобы у меня не встал.
Да, и я чувствую его своим животом, когда он вдавливается в меня. Сделав глубокий вдох, я беру его лицо в свои руки и смотрю ему прямо в глаза.
— Иди спать, — мягко говорю я. — Мы поговорим завтра.
Он наклоняет голову и целует меня в шею. А потом кусает и с силой присасывается к коже. Я отталкиваю его, прикрывая шею ладонью.
— Что это было, Трип? — кричу я. — Боже, да что на тебя нашло?
— Это просто небольшой укус любви, — ухмыляясь, говорит он. — Раньше тебе нравилось, когда я прикусывал тебя за шею.
— Это не прикусывание. Такое ощущение, как будто ты кровь пытался высосать или ещё что.
— Я бы пососал и ещё что, — говорит он, и его рука поднимается, чтобы охватить мою грудь.
Это уже слишком. Я бью его. Прямо по лицу. И так сильно, что мне приходится потрясти рукой, чтобы разогнать жгучую боль.
И в ту же секунду я понимаю, что дверь открывается, через комнату, как бык, проносится Логан и бьёт Трипа в бок, повалив его на пол вместе с собой.
— Логан! — кричу я и тяну его за плечо. Его руки сомкнулись вокруг горла Трипа, и он бурчит что-то неразборчивое. Я ещё никогда не видела его таким разъярённым, и, очевидно, именно это так влияет на его речь.
Трип кряхтит откуда-то из-под него, и я вижу, что вот-вот произойдёт. Трип дотягивается до вазы, что стоит на полу рядом с диваном, поднимает её и бьёт ею по голове Логана. Она отскакивает и просто падает на пол. Ваза пластиковая, не знаю, какой вред пытался нанести ею Трип.
— Дай ему встать, Логан, — говорю я, приближая к нему своё лицо. — Отпусти его. Он пьян.
Но Логан его не отпускает. Он продолжает прижимать колено к груди Трипа. Не причиняет ему вреда, просто держит его вот так, на полу.
— Что он, мать его, сделал, что тебе пришлось его ударить? — спрашивает меня Логан.
— Он напился. Отпусти его, чтобы он пошёл спать.
Логан убирает свои большие пальцы с трахеи, и Трип делает большой вдох.
— Вызови копов, Эмили, — начинает кричать он. Логан снова его хватает.
— Ему лучше заткнуться, если он хочет, чтобы я его отпустил. — Потом Логан смотрит на Трипа. — Ненавижу грёбаную пьянь. Я отпущу тебя, и ты пойдёшь в свою комнату. Понял меня?
Трип кивает.
Логан отпускает его, и Трип кое-как поднимается на ноги, в процессе чуть было снова не свалившись на пол.
— Мне следует вызвать копов.
— Чтобы я рассказала им, как ты на меня напал? — спрашиваю я.
Он выглядит растерянным.
— Я просто хотел тебя поцеловать, — скулит Трип. Да, он ужасен, когда напивается. Просто невыносимо.
Я качаю головой.
— Но я этого не хотела. — Я с шумом выдыхаю. Такое ощущение, как будто кто-то вынул затычку из шарика внутри меня. — Иди спать, Трип. Мы поговорим завтра.
Трип кивает, еле держась на ногах. Он уходит в свою спальню и закрывает дверь.
Я глубоко вздыхаю, и Логан притягивает меня к себе. Думаю, ему эти объятия нужны ещё больше, чем мне самой. Я отстраняюсь и трясу рукой. Трипу и правда хорошо досталось, и ладонь всё ещё горит.
— Что он сделал? — сквозь сжатые зубы спрашивает Логан.
Я качаю головой. Он не перестанет спрашивать, пока не расскажу ему.
— Пытался меня поцеловать. И всё.
Большой палец Логана ложится на мои губы.
— Он тебя поцеловал? — мягким, полным трепета голосом спрашивает Логан. Его глаза встречаются с моими, и он видит все мои невербальные подсказки.
— Нет, — уточняю я, качая головой. — Он пытался меня поцеловать. Это абсолютно разные вещи. — Я снимаю заколку с волос, расчёсываю их пальцами и скидываю туфли. Потом наконец спрашиваю: — Что ты тут делаешь?
— Я волновался за тебя, — признаётся он с каменным выражением лица. — И, очевидно, неспроста.
Я обвиваю руками его талию и крепко обнимаю.
— Я так рада, что ты здесь. — Логан помогает мне снять пальто, и я чувствую его ледяные руки. — Почему ты такой холодный?
— Я ехал сюда на байке.
— На байке?
— На мотоцикле, — поясняет он.
— У тебя есть мотоцикл? — Я понятия не имела, что у него мотоцикл.
— У Пола. Он одолжил мне его. — Логан наклоняет мою голову, чтобы посмотреть на шею и рявкает: — Что это?
Я качаю головой.
— Ничего.
— Это не ничего, Эмили, — рычит он, и я прямо-таки вижу, как он бьёт себя в грудь, как примат. Вообще-то, это будет даже сексуально.
Я больше не хочу говорить на эту тему.
— Я рада, что ты здесь. Поможешь мне снять это платье? — спрашиваю я, чтобы он выбросил из головы мою шею и оставленную на ней Трипом отметину.
Логан показывает в сторону моей комнаты и шлёпает меня по попе.
— В спальне, — говорит он и смотрит на дверь комнаты Трипа.
— Он вырубился на всю ночь и не побеспокоит нас. — Я достаточно видела Трипа пьяным, чтобы быть в этом уверенной. — Ты сможешь остаться на ночь?
Логан идёт за мной в спальню, закрывает и запирает за нами дверь. Задумчиво освобождает большим пальцем мою нижнюю губу. Я даже не заметила, что закусила её.
— Ты даже представить себе не можешь, как сильно мне хотелось его убить, когда я увидел на тебе его руки, — говорит он.
— Не так сильно, как хотела этого я. — Я разворачиваюсь к Логану спиной, и он медленно расстёгивает молнию на платье. Потом перебрасывает мои волосы через плечо и прижимается к нему губами, отчего я вся начинаю дрожать.
— Почему ты приехал? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Я не хотел спать без тебя. — Логан дёргает меня за кончик носа и начинает расстёгивать пуговицы рубашки. Он вешает её на спинку стула и разглаживает складки. Вешалка с одеждой, которую прислала мама, по-прежнему стоит в углу.
— Внизу я разговорился с Генри. Ты знала, что у него болеет жена, и так серьёзно, что лежит в центре по уходу за больными?
Я ахаю. Понятия не имела.
— И как она?
— Он ездит туда каждую ночь, потому что не может спать без неё. — Он улыбается и приподнимает мой подбородок. — Я хочу, чтобы мы стали как они. — Его улыбка сияет.
— По-моему, мы уже как они, — говорю я. Это правда. Мы уже такие. Я не знаю, смогу ли теперь жить без Логана.
Он полностью раздевается и проскальзывает под одеяла. Я собираюсь надеть футболку, стоя к нему спиной, но Логан хриплым голосом возмущается.
— Нет, останься так.
Я пожимаю плечами, приглушаю свет и залезаю к нему. А потом он показывает мне, почему я никогда не захочу спать без него. И затем показывает ещё больше, когда притягивает меня в свои объятия и на протяжении всей ночи прижимает к себе.
Логан
Мне нравится, что её ноги обвиваются вокруг меня. Больше, чем следует. Нравится, что она обнимает меня руками за талию и прижимается лицом к моей спине. Я заставил Эмили надеть шлем, но не боюсь, что меня поймают за ездой без него, потому что нам нужно лишь завернуть за угол, чтобы оказаться у Джульярда. Я останавливаюсь перед зданием, где у неё будет первое занятие, и глушу двигатель.
— Хочешь, провожу тебя в класс? — спрашиваю я, когда она слезает с мотоцикла и расстёгивает шлем, потом протягивает его мне и улыбается, качая головой.
— Я сама найду. — Эмили наклоняется и прижимается губами к моим губам. Я притягиваю её ещё ближе, пока ещё не готовый её отпустить. Она выглядит свежо и восторженно, волосы убраны в высокий хвост, на плечах висит рюкзак. Эмили что-то говорит мне в губы, и мне приходится отодвинуться, чтобы видеть её лицо.
Спасибо за то, что подвёз, показывает она.
Для тебя всё что угодно. Боже, она такая красивая.
Эмили улыбается и краснеет. И за прошедшую ночь спасибо тоже.
У меня тут же встаёт. Поосторожнее, предупреждаю я.
А то что? Дразнится она.
Я тут же рывком притягиваю её за шарф к себе, и Эмили смеётся. Чувствую бедром, как трясётся её живот. Я охренеть как сильно люблю тебя, говорю я. Кажется, никогда не перестану этого делать.
Эмили закатывает глаза, быстро целует меня и показывает: Мне жутко нравится, когда ты весь такой романтичный. Я тоже тебя люблю.
Я разворачиваю её в сторону здания и хлопаю по попке. Этим утром мне нужно кое о чём позаботиться. О чём-то очень важном. Уходя, Эмили машет мне рукой, её пальцы еле двигаются. Но потом она показывает мне знак «Я тебя люблю», и я знаю, что прямо под ним, на её руке, написано моё имя.
Я еду домой, чтобы принять душ и переодеться. Мне хочется хорошо выглядеть, когда я предстану перед её отцом. Мне нужно объяснить ему, как мужчина мужчине, почему Эмили больше не останется в своей квартире или почему должен съехать Трип. Эта отметина на её шее не имеет оправданий. Как будто он хотел её пометить, хотя она принадлежит мне. И я просто не смогу это терпеть. Что могло бы произойти, не появись я там вовремя?
Когда я выхожу из ванной, то наталкиваюсь на только что проснувшегося Пола.
— Рад, что ты снова стал собой, — говорит он, улыбаясь мне над кружкой с кофе.
Я рассказываю Полу про то, что произошло на вечеринке с моделью, про отца Эмили и про то, что вчера вечером устроил Трип в квартире Эмили.
Брат качает головой.
— Это херово, — говорит он. — Что собираешься делать?
Я тяжело вздыхаю.
— Думаю, мне нужно поговорить с её отцом. Сегодня.
Он кивает. Медленно, но всё-таки кивает. Его что-то тревожит, но я не могу понять, что именно.
— Что такое?
— Он не одобрит тебя, несмотря ни на что. Он уже определил всё, что хочет для неё.
— Эмили не может читать, — вырывается из меня.
Пол чуть не давится кофе.
— Что? — откашливаясь, спрашивает он.
— Она может читать, — поправляюсь я. — Она знает буквы и то, как произносить слова, просто у неё дислексия. Ей очень, очень тяжело даётся чтение. Поэтому её отец так хочет выдать её замуж. Поэтому он не хочет, чтобы она получала образование, а хочет, чтобы она вышла замуж за какого-то богатенького ублюдка. Ему не кажется, что она достойна чего-то большего.
— Ого! — Пол всегда так говорит, когда хочет обдумать какую-то деликатную проблему.
— Только не говори ей, что я рассказал тебе об этом, ладно? Она тщательно скрывает эту тайну.
Пол глубоко вздыхает.
— Я и так знал. Видел, как она читает Хайли. — Он смотрит мне в глаза. — Поэтому ты с ней заговорил?
Я за восемь лет не сказал ни слова. А она заставила меня захотеть разговаривать вновь.
Я киваю.
— Она не могла читать то, что я писал.
— Ты говорил с ней всё это время? — Пол улыбается, но улыбка выходит кривой.
— С того дня, как встретил её, — признаюсь я. — Прости, что не сказал вам.
Теперь мне стыдно. Я молчал годами.
— Вы научились языку жестов, и мне было легко уйти в себя и не разговаривать.
— Ты же, придурок, чёртов глухой! Что ещё мы должны были сделать?
Многие семьи, где есть глухие, не учатся языку жестов.
— Прости, — повторяю я. — Было проще молчать.
— Она не облегчает тебе жизнь, а?
— Что? Наоборот, с ней всё становится легче. Я даже не думал о том, чтобы заговорить. Это вышло само собой. — Я улыбаюсь. Она вывернула меня наизнанку. — Я чертовски сильно её люблю.
— Я понимаю, ты хочешь всё разрулить по-мужски, но её отец будет всё время с тобой бороться.
— Я знаю. — Хотелось бы мне, чтобы было по-другому. — Но у меня такое чувство, что мне нужно быть с ним откровенным.
— Ты заработаешь себе охрененную головную боль, пытаясь пробить головой эту стену.
— Ей пришлось надеть сегодня шарф, чтобы спрятать шею.
— Мудак, — ругается Пол.
В футболке и шортах в кухню входит Сэм, почёсывая живот.
— Доброе утро, — направляясь к кофейнику, говорит он.
С Питом и Сэмом что-то не так, показывает мне Пол за его спиной. Ты что-нибудь знаешь об этом?
О чём ?
Они тусуются с Боуном.
Почему? Внезапно разозлившись, я начинаю широко махать руками.
Они всё отрицают. Но я кое-что слышал. Он пожимает плечами. Просто хотел узнать, может, ты в курсе.
Я ничего об этом не знаю. Был немного занят . Прости . Хочешь, чтобы я за ними присмотрел?
Пол качает головой. Я сам.
Сэм поворачивается к нам лицом.
— Что, ребята, говорите о моей заднице? — Он ухмыляется. — Да, она восхитительная, но постарайтесь держать себя в руках.
Сэм заставляет меня смеяться. Есть в нём такое.
— Сэм, как думаешь, сможешь приготовить ужин на завтрашний вечер? Я хочу пригласить родителей Эмили.
Пол снова давится своим кофе.
— Сюда? — спрашивает он.
Я киваю.
— Я хочу, чтобы они увидели, что у нас за семья. Лично.
— А почему готовить должен я? — ноет Сэм.
— Потому что ты единственный, кто знает в этом толк. — Я пристально смотрю на него. — Приготовь лазанью или типа того. — Я складываю руки в мольбе. — Пожалуйста?
Он раздражённо фыркает.
— Ладно. Но ты будешь мне должен.
***
Мистер и миссис Мэдисон остановились в самом большом отеле в районе. Генри сказал мне, в каком именно. Понятия не имею, откуда ему это известно, но старичок очень прозорливый. Я останавливаюсь у стойки регистрации и, ломая руки, спрашиваю номер их апартаментов. Мне необходимо разделаться с этим раз и навсегда. Нужно сказать им, что Эмили не вернётся в свою квартиру до тех пор, пока Трип не уедет.
Портье звонит в их номер, а потом сообщает мне цифры. Я стою на несгибаемых ногах в лифте, который поднимает меня на самый верхний этаж. Конечно же, их номер на самом верхнем этаже. И к тому же, люкс.
Дверь открывает миссис Мэдисон, впускает меня и быстро обнимает.
— Всё в порядке? — озабоченно хмурясь, спрашивает она.
— Всё хорошо, — отвечаю я. — Ваш муж здесь? Я бы хотел переговорить с ним, если это удобно.
Она, склонив голову, оценивающе смотрит на меня. Наконец, маска безучастия вновь возвращается на её лицо, хотя в действительности эта женщина совсем даже не безучастна. Она показывает в сторону открытой двери.
Мистер Мэдисон сидит за столом в комнате, более шикарной, чем любой другой кабинет, в котором мне доводилось бывать. Он поднимает взгляд, но тут же игнорирует меня, даже не встретившись со мной глазами.
— Логан? — спрашивает он. — Что привело тебя сюда?
Отец Эмили не отрывается от своей газеты, но я всё равно скажу всё, что мне нужно.
— Мистер Мэдисон, — начинаю я. — Я хотел бы с вами поговорить. — Я показываю на стул. — Можно присесть?
Он смотрит на меня поверх очков.
— Если есть необходимость. — Его руки ложатся на стол в форме пирамиды. Наконец-то мне удалось привлечь его внимание. Неплохо.
— Я хотел бы обратиться к вам как мужчина к мужчине, сэр, — говорю я.
— Думаю, мужчина здесь только один, сынок, — отвечает он.
Моя спина твердеет. Ничем не могу помочь, если он не мужчина.
— Как бы там ни было, вчера вечером Трип позволил себе больше, чем нужно в отношении Эмили.
Мистер Мэдисон бросает ручку на стол, и я наблюдаю, как она катится, пока не останавливается.
— О чём ты говоришь?
— Вчера вечером, когда вы отвезли Трипа и Эмили к ней в квартиру, он попытался её поцеловать.
— На что ты намекаешь, Логан? — спрашивает он. — Боже мой, они же были помолвлены! Тут определённо имеет место химия. Прорвалась на поверхность. — Его взгляд холодный как лёд. — Я знаю, ты её любишь, но прошлая ночь доказывает тебе, что между ними ещё не всё умерло. Их чувства ещё живы.
— Живы? — переспрашиваю я.
— Да, живы. Он по-прежнему любит её, а она до сих пор заботится о нём. — Он даже выглядит виноватым. — Мне жаль, что до тебя это не дошло.
Мистер Мэдисон вновь начинает листать страницы газеты. Меня снова игнорируют.
— Эмили не вернётся в свою квартиру, пока Трип оттуда не съедет. — Я передвигаюсь на самый край стула. — Она будет жить со мной. Я просто хотел поставить вас в известность.
Отец Эмили качает головой.
— Нет, сынок.
— Я вам не сын, — стиснув зубы, говорю я.
— Логан, — с упрёком говорит он, — моя дочь будет жить там, где я ей скажу.
— Как вы сделали в прошлом году, сэр? — спрашиваю я и заставляю себя расслабиться. — Я не спрашиваю вашего разрешения. Я говорю, как будет. Если вы увезёте Трипа из её квартиры, она вновь переедет туда. Нет — будет жить со мной. Потому что я не позволю ей вернуться туда, чтобы он и дальше к ней приставал. — Я, прищурившись, смотрю на него. — Вы всё поняли, мистер Мэдисон?
Теперь его лицо красного цвета, глаза сузились. Он злится, злится так сильно, что едва может дышать.
— Вы, мистер Рид, осмеливаетесь говорить мне, что моя дочь будет делать, а что нет?
— Я ни на что не осмеливаюсь, сэр, — скрепя зубами, отвечаю я. — Я просто говорю вам, что вам необходимо сделать, чтобы ваша дочь вернулась в свою квартиру. — Я поднимаюсь и поправляю джинсы. — Рад был увидеться с вами, мистер Мэдисон.
Я направляюсь к двери. Но тут я вижу свой блокнот, тот самый, что брал с собой на вечеринку. Он лежит под локтем мистера Мэдисона.
— Думаю, это моё. — Я протягиваю за ним руку.
— Прошу прощения, — говорит отец Эмили. — Но это принадлежит Трипу. — Он усмехается и стучит по своему виску. — Мозгов ему не занимать. Жаль, что у тебя нет его таланта. — Он листает мой блокнот и показывает мне мои же рисунки. — Парень придумал, как поменять мою рекламную кампанию. И это чертовски здорово, должен сказать. Я им горжусь.
Мистер Мэдисон улыбается мне и продолжает листать мои рисунки, показывая их мне один за другим.
— Когда он вам их принёс? — спрашиваю я.
— Сегодня утром. Он работал над ними всю прошлую ночь.
И тут в двери входит Трип. Его улыбка гаснет, когда он замечает меня, рассматривающего мой блокнот, мои рисунки, идею, которую придумал я.
— Мистер Мэдисон как раз показывал мне твои рисунки, — говорю я. — Даже не догадывался, что у тебя есть к этому талант, Трип.
— Забавно, что ты можешь сделать, когда у тебя есть несколько свободных часов, чтобы подумать, да? — Трип поправляет пиджак, явно очень нервничая. — Я набросал их прошлым вечером, пока ждал, когда Эмили вернётся домой.
Он бросает на меня взгляд. Трип провоцирует меня, чтобы я стал отрицать, что Эмили была со мной. Я не собираюсь ничего отрицать, как и требовать своего. Не сегодня.
Трип улыбается мне, когда я не отвечаю. Думает, что выиграл. Я ничего не могу с собой поделать. Я должен это сделать. Размахнувшись, я со всей силы бью мудака в лицо. Он камнем падает на пол, и мистер Мэдисон вылетает из-за стола. Он звонит охране, но им можно не приходить. Я закончил.
— Миссис Мэдисон, — прощаюсь я, проходя мимо неё. Бежать я не буду. Мне слишком хорошо сейчас. Ублюдок неподвижно валяется на полу, и это моих рук дело. С самого первого дня, как он оказался в этом городе, я ещё не чувствовал себя так легко, как сейчас.
Миссис Мэдисон улыбается мне.
— Логан, — наклонив голову, говорит мама Эмили. На её губах играет улыбка, но она не позволяет ей засиять в полную силу. — Спасибо, что зашёл.
Она прикрывает рот рукой, когда смех вот-вот готов прорваться наружу.
— Всегда пожалуйста, — отвечаю я. И выхожу. Я здесь закончил. Очень даже, мать вашу.
Но в последнюю минуту я заглядываю внутрь.
— Если вы свободны, то мы приглашаем вас завтра на ужин.
— В какое время? — спрашивает миссис Мэдисон.
— В восемь? Я попрошу Эмили прислать вам адрес.
— Что ж, тогда до скорого. — Она снова кивает мне, и я выскальзываю за дверь. В коридоре трясу рукой. Она жесть как болит. Но это того стоило, ещё как.
Эмили
Уже поздно, но мне ещё нельзя уходить. Мне нужно дослушать учебник, чтобы можно было сделать домашнюю работу. На занятиях я была очень внимательной и даже кое-что записывала, но, в отличие от большинства студентов, мне всё равно придётся прослушать материал из учебника. Я сижу в библиотеке, и специальная программа читает его мне. У меня отлично получается слушать, я могу запомнить практически всё. Только вот этот процесс занимает у меня в два раза больше времени по сравнению с тем, сколько уходит у обычных людей прочитать то же самое про себя.
Полностью усвоив всю информацию по теме сегодняшних занятий, я наконец снимаю наушники. Затем смотрю на свои заметки и улыбаюсь. Это возможно. Я умная. И я слишком долго скрывала свой секрет. Все мои преподаватели в курсе, что у меня дислексия, и они охотно будут работать со мной, хотя не собираются облегчать мне моё обучение. Оказывается, множеству великих музыкантов было трудно учиться традиционным путём — по крайней мере, так говорит один из моих учителей. Он даже признался, что ему тоже непросто обучаться из-за «нераспознанной проблемы с обработкой информации». Именно поэтому он и переключился на музыку. Мне очень нравится доктор Болл. Он оставил меня после занятий, чтобы поговорить о моих ограничениях. Вернее, как он выразился, об отсутствии таковых.
Я постаралась заверить его, что смогу справиться со всем, что он для меня приготовит, и, думаю, мне удалось его убедить. Я хочу этого. Очень сильно хочу. Я хочу преуспеть в чём-то, пусть даже читаю на уровне первого класса. Мой секрет и без того слишком долго хранился в тайне. Пришло время рассказать о нём. Именно это я и делаю сейчас.
Доктор Болл помогает каждому из нас приготовить для шоу собственный номер. Я объяснила ему, чего именно хочу, и он, кажется, был весьма заинтригован. Логан не может слышать музыку. Он не сможет уловить высокие и низкие ноты, темп и ритм, только ярко выраженные басы. И я хочу преобразовать музыку в нечто такое, что он сможет понять. Доктор Болл познакомил меня с одним из своих студентов, который занимается аудиовизуализацией, и он поможет мне сделать многоуровневое представление. С песней я уже определилась. Она много лет была у меня в голове. Я написала её, когда наблюдала за тем, как спит мой папа. Наблюдала и гадала, почему он считает меня недостойной чего-либо. Так что слова и ноты у меня есть. Осталось только поработать непосредственно над самим выступлением.
Я поднимаю глаза, когда напротив меня садится мужчина. Логан, тяжело дыша, улыбается. Подперев рукой подбородок, он смотрит на меня своими прекрасными голубыми глазами.
— Твой парень не будет против, если я посижу здесь с тобой? — спрашивает он с заразительной улыбкой.
— Мой парень надерёт тебе задницу, — из всех сил стараясь быть серьёзной, отвечаю я. Но всё равно начинаю смеяться. А потом оглядываюсь, когда библиотекарь бьёт по столу линейкой. Тогда я начинаю показывать жестами.
Мой парень надерёт тебе задницу, снова говорю я. Так что тебе лучше уйти отсюда. Если его рассердить, он просто звереет.
Логан беззвучно смеётся. Боже, какой же он красивый, когда улыбается! И когда не улыбается тоже. И когда спит. И когда не спит. И когда он просто дышит.