Упавшие как-то раз

Глава 11. В краю упавших самолетов

- Полагаю, здесь замешано не только любопытство, - говорил Арчи, быстро шагая по скрипучему снегу. Он крепко держал меня за запястье, и мне приходилось бежать следом, словно я была какой-нибудь собачонкой. Хотя нет. В Мериламии собаки ведь с людьми наравне. – Ранэль тебе нравится! – заключил Арчи и резко обернулся. – Что ты в нем, интересно, нашла?

Я фыркнула точно так же, как фыркает Пуаро.

- Ничего подобного. Ни капельки он мне не нравится.

Тут я несколько покривила душой, потому что Ранэль напоминал мне благородного грабителя Арсена Люпена из книг Мориса Леблана. А во Франции я этими книгами зачитывалась до умопомрачения. В любом случае, если Арчи воспылал ревностью, с его стороны было неразумно выплескивать эмоции здесь и сейчас.

- Если бы он мне нравился, я отправилась бы к нему без тебя, - как можно убедительней добавила я. Аргумент сработал. Арчи перестал пялиться на меня, как полицейский инспектор, и ослабил хватку.

- Смотри, - предупреждающе произнес он. – Только попробуй… - И оборвав фразу, зашагал дальше. Я поспешила за ним.

На улицах моргали фонари. Было пустынно. Мы заметили лишь какого-то пьянчугу, который застрял в дверях кабака. В спину его усердно толкал громила-охранник. Толкал – да не вытолкал, посмеялась я про себя. Издалека эти двое напоминали гротескную фигуру, слепленную из глины или воска. Забавные вещи встречаются во временных коридорах. Рифат у себя в крепости уж наверняка такого не видел.

- Послушай, - сказала я, чтобы хоть как-то заполнить повисшую между нами паузу. – Если время по ночам замедляется, значит ли это, что в коридор может запрыгнуть любой?

- Не любой, - выдохнув облачко пара, ответил Арчи. - Нужен призыв спятившего чародея. Эсфирь упросила его включить меня в состав «коридорных скитальцев». Хотя ты знаешь, как мне неприятно иметь с ним дело. Этот подлец украл сердце моей бедной Эсфири.

- Значит, она его любит? Так я и думала.

- Мне горько осознавать, что Эсфирь связалась именно с ним. Он ее недостоин.

- Ты имеешь право так говорить. Ведь ты столько времени ее опекал, - сказала я.

Арчи бросил на меня косой взгляд, и в этом взгляде ясно читалось неудовольствие. Мол, кто ты такая, чтобы придумывать для меня оправдания? Потом он резко остановился и вытянул вперед руку.

- Вот он, оплот братьев Мадэн, - патетически изрек он. – Их дом узнаешь из тысячи.

Дом для города Вечнозеленого, и правда, был уникальным. На изогнутой черепичной крыше блестели в свете фонарей шарообразные стеклянные башенки со шпилями. Сразу видно, стеклодувы постарались. Наверное, при свете дня эти башенки переливаются всеми цветами радуги.

Сам дом был широкий и одноэтажный. Только посередине, там, где у других домов обычно дымоход, одиноко стояла смотровая вышка.

Арчи сделал пригласительный жест.

- Ну, что? Вперед?

Я почувствовала себя, как последняя воровка и оборванка, на которую вот-вот натравят собак. Мысль, что при нашем вторжении никто в доме даже не шелохнется, не укладывалась в голове.

Входная дверь подчинилась не сразу. Долго упрямилась. Арчи пришлось проявить всю свою изобретательность, чтобы вскрыть замок с помощью одной из многочисленных тетушкиных шпилек. (Да-да, то самое предосудительное занятие, за которым мы застукали Флорина!). Потом нам навстречу распахнулась пахнущая лавандой темнота. Сперва мы проникли в кухню, которая, как и в особняке Арчи, располагалась к выходу ближе всего. Когда в окно заглянула луна, в ее свете я сумела различить нагромождения бесчисленных изобретений, занимавших добрую половину кухни. Большинство было составлено из лакированных узких дощечек, металлических креплений и длинных деревянных палок. Об одну такую палку я чуть было не споткнулась.

- Осторожно! – зашипел на меня Арчи.

- А что это за штуковина?

- Дальномер. Измеряет время прохождения сигнала до объекта.

- А это что? – Я подняла с пола похожую на брелок вещицу. Подвешенная к кольцу птичья клетка размером с наперсток. Снизу, на дне клетки, ощущалась какая-то выпуклость. Ну да, кнопка! Нажать на нее, что ли? Хотя Пуаро всегда был против того, чтобы нажимать на чужие кнопки. И я решила воздержаться.

- Понятия не имею, - нахохлился Арчи. – Спроси у своего неотразимого Ранэля.

Ну, вот! Опять начинается!

- Я не говорила, что он неотразим, - пробурчала я.

- Зато я его собственными глазами видел. Он действительно хорош собой, - ревниво заметил Арчи. – Что мы вообще здесь забыли?! Ты пришла просто посмотреть? – взъелся он на меня. В темноте я не видела его лица, однако всем телом ощутила его гнев.

- Зачем злиться? Что плохого, если я немножко посмотрю?

Внезапно он прижал меня к стене. Мы произвели ужасный грохот – гора изобретений братьев Мадэн перестала быть горой. Она со звяканьем и скрежетом расползлась по кухне.

- Если ты… Если тебе так нравится Ранэль, я пропал. Нет, я, правда, пропал, - зашептал Арчи, дыша мне в лицо. – Эсфирь уже потеряна. У меня осталась только ты. Не покидай меня! Делай всё, что угодно. Выполняй поручения Фарида, выведывай, расследуй. Только не влюбляйся в этих низких, подлых людишек!

- О! Что я слышу! Арчи Стайл заговорил начистоту! – воскликнула я. Сейчас спящих братьев было не разбудить, даже если бы сверху на город упал самолет. Поэтому ни за расползшуюся гору, ни за собственные возгласы я не волновалась. – Ты боишься, что от тебя отвернутся, что ты сделаешься изгоем, как Рифат! Вот почему ты так не любишь, когда его имя произносят вслух!

- Вовсе не этого я боюсь, глупая! – со страстью прошептал тот. – Ты мне нравишься, понятно? Я от тебя без ума.

Пришлось приложить немало усилий, чтобы отстранить его от себя.

- Без ума. Значит, сумасшедший. А с сумасшедшими, - сказала я, - следует быть настороже. Никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент.

Да, с моей стороны ответить так было жестоко. Но что поделаешь, если не лежит душа? Я только сейчас поняла, что ни с кем, совершенно ни с кем в этой стране связываться не хочу. Скорее бы домой...

Остаток ночи во временном коридоре я провела под Клёном, слушая болтовню очкастой мыши. Эта болтовня прерывалась только тогда, когда мышь, проголодавшись, бежала к очередному кустику земляники. Я подумала, что, если так пойдет и дальше, от даров Вековечного Клёна не останется и следа.

Потом Арчи принес билеты. Сказать, что он был подавлен, было бы преуменьшением. Он был не просто подавлен. На него больно было смотреть.

- Я бы поехал с вами, но у меня завтра гольф на королевских полях с Лео и Ануаром, - с вымученной улыбочкой оправдался он. – Эсфирь готова. Она уже ждет на вокзале. Провожать не буду. Ужасно не люблю прощаться.

Я запрыгнула в вагон, когда до конца временного коридора оставалось секунды две. Бежать между застывшими фигурами в лохмотьях (которые, по словам Арчи, обыкновенно устраивали на ночном вокзале свои отвратительные сборища) было страшновато. Но когда в поезде я натолкнулась на Эсфирь, страх мгновенно улетучился. Она создавала впечатление надежного человека. С нею хоть на край света.

До отправления оставалось каких-то пять минут, когда в купе заглянул кондуктор и попросил предъявить билеты. Потом в стаканах на железных подставках принесли пересахаренный чай.

- Слышала, ты убегаешь от неприятностей, - своим глубоким голосом сказала Эсфирь. Я даже немножко обиделась. Что значит, убегаю? Неужели я похожа на трусиху?

- Фарид, не так ли? – продолжила допрос та. – Он только с виду безобидный. Уж я-то знаю.

Хорошо бы она не просто знала. Хорошо бы Рифат изобрел что-нибудь наподобие камер наблюдения или подслушивающих жучков. Цены бы такому изобретению не было. Я поделилась этой мыслью с Эсфирью.

- Рифат так поглощен идеей избавить людей от язв, что все прочие идеи просто меркнут в его уме, - вздохнула та. – Если нужны жучки, лучше обратиться к братьям Мадэн.

«Только к одному из них, - подумала я. – Да и то рискованно, ведь второй может запросто узнать о наших миротворческих планах».

Я прислонилась лбом к холодному окну, за которым под аккомпанемент колесного стука шло живое кино. То промелькнет в предрассветной мгле гордая заснеженная ель, то проскочат вереницей бледные холмы, поросшие, точно редкими волосинами, коричневыми стеблями трав, то расстелется по обе стороны от путей заледеневшая озерная гладь.

«А есть ли смысл в том, чтобы убегать? - задаюсь вопросом я. – Зачем скрываться, если рано или поздно судьба всё равно тебя настигнет?»

И тут же следующая, бодрящая мысль: я еду в географическое общество, а затем -предупредить Юлия. Никакой позорной капитуляции. Пуаро будет следить за врагом во вражеском стане, в то время как я займусь укреплением внешних позиций. Мы установим в стране порядок. О да! Мы покажем этим негодяям, где лисы зимуют!

Поезд мчался по рельсам в неизвестность, усыпляюще бормоча и лишь изредка вздрагивая протяжным гудком. А напротив меня сидела Эсфирь, облаченная, несмотря на холода, всё в то же яркое сари. Окутанная ароматами гвоздики и жасмина, с серьезным взглядом и строгими чертами лица. Я сразу, еще при первой встрече, поняла: перед нею нельзя ни лгать, ни осуждать людей, ни насмехаться над чужими недостатками. То невычурное благородство, с которым она говорила, двигалась или даже просто пила чай, заставляло меня усмирять свой нрав и замолкать, когда хотелось пожаловаться на жизнь или назвать кого-нибудь глупцом. Эсфири была присуща некоторая резкость, но ее высказывания почти всегда оказывались верными. Она легко могла распознать, что перед нею за человек. Достаточно было лишь раз на него взглянуть.

От размышлений меня отвлек визг несмазанной раздвижной дверцы. На сей раз в купе появился не кондуктор, а какая-то ветхая, антикварная старушка. На ее седых волосах сидел вязаный чепец, с морщинистого лица доброжелательно смотрели маленькие темные глаза.

- Разрешите присоединиться, - воркующим голосом попросила она. Эсфирь смерила ее изучающим взглядом и подобрала подол сари.

- Куда путь держите? В Центриус? – осведомилась старушка. – Говорят, сейчас у тамошних рыболовов знатный улов. Но Суолийское море бороздят странные суда с заграничными флагами. Дымят, коптят наше чистое небо, а к берегу не подходят.

Старушка подперла голову жилистой рукой и уставилась на меня.

- Вы это к чему ведете? – опасливо спросила я.

- Будьте осторожны, - предупредила старушка. – Не ходите по безлюдным кварталам. И с торговками много не болтайте. Особливо о короле.

Король?! Я прямо-таки подскочила. А как она сама-то узнала?

Старушка заговорщически улыбнулась и проковыляла к раздвижной двери.

- Ни слова, - добавила она, уходя. И – то ли мне показалось, то ли взаправду – хитро подмигнула.

Эсфирь всё это время сидела безучастно, сложив руки на груди и опустив подбородок. Когда старушка удалилась, исподлобья взглянула на меня.

- На ближайшей станции сойдем, - сказала она.

Ближайшая станция располагалась в городке Листопадном, сквозь который, как нитка сквозь бусину, проходила стремительная река Пимерида. Сейчас в Листопадном никакого листопада, разумеется, не было. Он походил на сказочный городок, где вполне мог бы обитать Санта-Клаус вместе со своими помощниками-эльфами. Улицы застилало серебро снежного покрова, замерзшие фонтаны блестели в лучах скупого солнца. Тишина и покой. Одним словом, мечта.

Я заметила обмотанные разноцветными шарфами деревья, покрытые орнаментами фонарные столбы и протянутые от одного дерева к другому нити с детскими вязаными носочками, звездочками да варежками. Эсфирь шагала уверенно, в сандалиях на босу ногу, и, судя по всему, не мерзла. Зато при взгляде на нее я мерзла за нас обеих.

- Ты бы хоть шарф повязала, - не выдержала я. – Вон сколько их на деревьях!

Эсфирь только рукой махнула, мол, нечего пороть ерунду.

Я послушно шагала за ней, минуя переулки с таинственными, точно игрушечными магазинчиками и длинные здания с зеркальными витринами, где, за стеклом, стояли разряженные манекены.

Наконец очутились на крыльце какого-то неприметного заведения с неброской вывеской «Травы, эликсиры, порошки». Если б там еще и метлы для ведьм продавались, я бы ни капельки не удивилась.

- Что мы забыли в этой лавке?

Эсфирь не ответила – хлопнула дверью перед самым моим носом. Оставаться на холоде не хотелось, пришлось тоже войти внутрь. Внутри пахло шалфеем, корицей и мятой. В причудливо изогнутых стеклянных трубках и колбах перегонного аппарата у стены бурлила какая-то коричневая жидкость. Пока я рассматривала аппарат, Эсфирь о чем-то тихо переговаривалась с продавщицей. Я услыхала только: «Весьма редкие в наше время» и «Пять капель на одно превращение». Что ж, выходит, наша Эсфирь не так уж и благородна, раз обращается за помощью к разным знахаркам да ведуньям.

У выхода она вынуждена была задержаться, потому как я преградила ей дорогу.

- Что еще за превращение? Ты что, эту гадость пить собралась?! – шепотом вопросила я, трясущимся перстом указав на склянки у нее в руках. В одной склянке плескалась малиновая жидкость, а в другой – ядовито-оранжевая. Действительно, кто знает? Вдруг продавщица всучила ей яды?

- Конечно, собралась. Выпью и тебя заставлю, - невозмутимо ответила Эсфирь и едва слышно добавила: - Не пойдем же мы к королю без маскировки! И нарядов надо будет прикупить. Арчи распорядился на твой счет – тебе полагается платье из золотой парчи, никак не менее тысячи невиев. Он и денег мне выдал.

Ничего себе наглость! Да как он посмел! От возмущения я даже остолбенела.

- Эй! – Эсфирь потрясла меня за плечо. – Давай-ка поторопимся, пока поезд не ушел. На остановку отведено всего-то полчаса.

Вернувшись в купе, я первым делом поподробнее расспросила Эсфирь о склянках. Оказалось, купленные в лавке снадобья могут кого угодно изменить до неузнаваемости. Во флаконе с малиновой жидкостью хранился образ пухлой краснощекой крестьянки ростом на пару дюймов ниже меня, с прямыми русыми волосами до талии и массивными мозолистыми ногами. А ядовито-оранжевая настойка в буквальном смысле позволяла почувствовать, каково это быть хрупкой красавицей с атласной кожей и слабыми лодыжками. Мой выбор был очевиден. Я настояла на том, чтобы превратиться в хрупкую красавицу.

- Хорошо, хорошо, - успокоила меня Эсфирь. – Но до королевской резиденции еще далеко, а настойка действует всего пару часов. В географическое общество мы отправимся в своем нормальном виде.

Однако прежде чем поезд докатил до города Центриуса, где находилось географическое общество, произошла непредвиденная остановка. Едва мы миновали скалистые Анданские горы, поезд резко затормозил – так резко, что из-под колес посыпались искры. Меня по инерции бросило вперед, прямо на Эсфирь. А если учесть, что до падения я мирно попивала сладкий чай, одежде моей попутчицы пришлось несладко.

- И кто теперь будет отстирывать пятно? – с укоризной сказала Эсфирь. – Я…

Наверное, она хотела добавить, что в свое время за это сари заломили бешеную цену. Да только у нас обеих, точно по приказу, отнялся дар речи. В стекло купе упирался сизый винт самолета.

В соседних купе начался переполох, люди забегали по узкому коридорчику, поезд не двигался с места. Мы что, приехали на аэродром? Но как такое возможно?

Я осторожно прислонилась к окну, чтобы посмотреть, что же там, за этим винтом. Оказалось – другие самолеты, множество старых и новых моделей. Начиная от бипланов, которые изобрели еще братья Райт, и заканчивая огромными пассажирскими авиалайнерами.

Я решила проверить обстановку «за бортом» и, преодолев поток толкающихся пассажиров, выбралась наружу.

- Подожди! – крикнула Эсфирь. Она бежала следом, путаясь в сари. Ее то и дело оттесняли к стене. – Без меня не уходи!

Да я и не собиралась. Зато вот Эсфирь, похоже, намерилась обойти всю взлетную полосу. Она выглядела взволнованной.

Самолеты были разбросаны по аэродрому как попало. Некоторые громоздились друг на дружке, чудом не падая. Иные вообще висели в воздухе, и непонятно было, что их держит. Винты не работали, шасси были выпущены, в воздухе витал дух таинственности, а по земле расползалась немая тоска.

В кабине одного из самолетов чах странный сероватый человек с безразличным, блуждающим взглядом и холодной полуулыбкой. Эсфирь тоже его заметила.

- Даниэль! – воскликнула она в слезах. – Даниэль! Это ты?

Человек не отозвался, он даже не повернулся в нашу сторону, хотя окно кабины было открыто.

- Я думала, ты погиб при крушении! – крикнула ему Эсфирь. – Пожалуйста, слезай оттуда и поговори со мной! Иначе я сама к тебе приду, слышишь?

Похоже, на сей раз Даниэль услышал. Он качнул головой и, не размыкая губ, словно чревовещатель, произнес убитым, глухим голосом:

- В краю упавших самолетов к мертвецам следует обращаться учтивее.

Ага, ясно. Мертвец, значит. То-то я подумала, больно уж он серый. И вообще, где-то я раньше подобное видела. Наверное, еще в прошлой жизни, до того как попала в Мериламию. В каком-то фильме, кажется. Но что в одном мире смелая фантазия, то в другом – жестокая действительность.

Я тронула Эсфирь за руку:

- Пойдем-ка лучше назад.

- Ты иди, а я останусь, - решительно сказала Эсфирь. – Будь он хоть покойником, хоть упырем, я хочу с ним побеседовать.

Ну вот, только вампиров нам не хватало. В этом несчастном краю упавших самолетов жители были все как на подбор – худые, сутулые и мертвецки-бледные. У любого режиссера ужастиков от такого зрелища слюнки бы потекли.

А у меня подогнулись колени, когда какой-то любопытный покойник выбрался из своего самолета на живых людей посмотреть. За ним подтянулась еще пара-тройка мутных бездыханных типов. Это оказалось не так романтично, как я себе представляла. И вообще, не пора ли делать ноги?

- Эсфирь, - окликнула я. – Поезд вот-вот тронется! Я скоро тоже тронусь! Ты хочешь застрять здесь и превратиться в зомби?!

- Но мой муж… - проговорила она.

- Нет у тебя никакого мужа и точка! – закричала я и схватила ее за руку. Чуть ли не волоком до поезда тащила. Когда мы поднялись по железным ступенькам в вагон, пронзительно зазвучал свисток, и из паровозной трубы повалил дым.