Управляй мной

Глава 21

Николай

Я сейчас, блять, сойду с ума.

Всю прошлую неделю Эбигейл была призраком самой себя.

Хотя она притворяется, что ничего не произошло, я вижу все насквозь по ее улыбкам и беззаботному поведению. Это все гребаный спектакль, и все на это купились.

Я вижу ужас в ее глазах, напряженные черты ее лица. Блять, я чувствую, как она рушится.

Если она думает, что я откажусь от нее, она сильно ошибается. Я даю ей пространство, о котором она просила, но как только она оправится от тяжелого испытания, когда из нее выбили все дерьмо, я буду преследовать ее.

Не сомневайтесь, Эбигейл Сартори будет моей.

Эбигейл в задней части студии бегает на беговой дорожке, словно пытается обогнать своих демонов. Я осматриваю ее синяки, которые не спешат заживать.

Мой взгляд опускается на рубашку с длинным рукавом, которая совершенно неуместна. Она, должно быть, умирает от гребаной жары. Брюки-карго сидят на ней свободно, и нет никаких признаков ее сексуальных изгибов.

— Инструктор Николай, — говорит Паула, отвлекая мое внимание от Эбигейл.

Верно, участники ждут, что им сегодня делать.

Я качаю головой и прочищаю горло.

— Разбейтесь на пары и начните спарринговать, — приказываю я, прежде чем подойти к Эбигейл.

Она так глубоко задумалась, что когда я подхожу достаточно близко, слышу ее шепот:

— Мольберт. Холст. Палитра. Кисть. Краски. Мольберт. Холст. Палитра. Кисть. Краски.

— Эбигейл, — говорю я, чтобы вывести ее из задумчивости, стараясь говорить мягким тоном. Она моргает и, кажется, выходит из оцепенения, прежде чем смотрит на меня. — Иди порисуй. Тебе еще слишком рано возвращаться к тренировкам.

Она качает головой, увеличивая скорость на беговой дорожке, затем бормочет:

— Я в порядке.

Я делаю глубокий вдох, чтобы не оторвать ее от тренажера.

— Ты слишком сильно напрягаешься.

Нажав кнопку "Стоп", она бросает на меня сердитый взгляд.

— Нет, сейчас вы меня напрягаете. Я здесь чтобы тренироваться, инструктор Ветров. Оставьте меня в покое.

Она обходит меня и направляется к другим посетителям.

— Хокинс, — огрызается она. — Давай устроим спарринг.

Только через мой труп. Я подхожу ближе и приказываю:

— Каспиан, возвращайся к спаррингу с Дуарте.

Я делаю еще один вдох, чтобы мой голос звучал спокойно, когда я говорю:

— Я не хочу видеть тебя в этой студии, пока ты полностью не восстановишься. Иди отдохни.

Она смотрит на меня мгновение, но в ее глазах нет и следа той дерзкой искорки, которая раньше горела в ее глазах. Кивнув, она разворачивается и уходит.

Я подхожу к двери и смотрю, как она направляется к оружейной.

Боже, помоги мне. Каждая частичка моего существа хочет помочь и утешить ее, но она отгораживается от меня.

В миллионный раз с субботы беспокойство закрадывается в мой разум, и с каждым проходящим часом оно вырывает куски из моего сердца.

Да, Эбигейл была жестоко избита, но мне трудно поверить, что это сломило ее. Она сильнее этого.

Случилось что-что еще. Ставлю на это свою гребаную жизнь.

Покидая свою студию, я иду по коридору, где проходят уроки пыток, и стучу в дверь.

Игорь, инструктор, смотрит в мою сторону.

— Чем могу помочь?

Я жестом указываю на Алека.

— Мне нужно поговорить с мистером Аслаховым.

Алек вздыхает и встает. Когда он выходит в коридор, я киваю в сторону кабинета моего дяди, который в данный момент не используется.

Он следует за мной, и закрыв за нами дверь, я спрашиваю:

— Ты нашел Эбигейл, верно?

Он приподнимает бровь и скрещивает руки на груди.

— Да.

— Что ты видел?

Алек пристально смотрит на меня, затем качает головой.

— Не мне рассказывать тебе что-либо, связанное с Эбби.

Господи.

Мои глаза темнеют при взгляде на него.

— Если ты не расскажешь мне, я предположу худшее.

Он снова пожимает плечами.

— Я не могу указывать тебе, о чем думать, а о чем нет.

Я резко выдыхаю, потому что знаю, что он не заговорит. Если он поклялся Эбигейл молчать, он перенесет все, что с ней случилось, на свой смертный одр.

Однако молчание говорит громче слов. Эбигейл не просто избили.

— Можешь идти, — рычу я, недовольный тем, что все еще нахожусь в неведении относительно женщины, которую люблю.

Алек открывает дверь, затем делает паузу, чтобы сказать:

— Если ты заботишься об Эбби так, как я думаю, ты будешь терпелив с ней.

Терпение — не та добродетель, которой я обладаю.

Алек возвращается к своим занятиям, оставляя меня в офисе наедине с моими переживаниями.

Слово ‘изнасилование’ проносится у меня в голове, но я отгоняю его, не в силах связать столь жестокий поступок с Эбигейл.

Нет, она просто травмирована, потому что ее дважды чуть не убили за одну неделю.

Это чушь собачья, и ты это знаешь.

— Господи, надеюсь, я ошибаюсь насчет того, что, по моему мнению, с ней произошло, — бормочу я, выходя из офиса.

Я как раз собираюсь пройти мимо оружейной, когда решаю проведать Эбигейл.

Невозможно держаться от нее подальше.

Я нахожу ее в тире, она занята тем, что разряжает обойму по мишени.

Я подхожу ближе и прислоняюсь плечом к стене, идущей вдоль задней части партера.

Когда она останавливается, чтобы вставить новую обойму в пистолет, ее голова дергается, словно она пытается что-то стряхнуть с себя. Она сжимает челюсть и руки, зажмурив глаза.

Я смотрю, как моя женщина борется с демоном, с которым она столкнулась, и, не в силах оставаться в стороне от ее борьбы, подхожу к ней и заключаю в свои объятия.

Она замирает, и я чувствую, как напрягается ее тело.

— Это я, — говорю я, чтобы она не подумала, что это какой-то случайный ублюдок.

Мгновенно она прижимается к моей груди, ее рука сжимает мою рубашку. Она позволяет мне обнимать ее некоторое время, прежде чем отходит.

Подняв руку к ее покрытому синяками лицу, я нежно обхватываю ее подбородок.

— Ты посмотришь на меня?

Эбигейл качает головой, а затем шепчет:

— Я в порядке.

Наклонившись, я прижимаюсь своим лбом к ее, и наши взгляды встречаются.

— Ты не в порядке, и я не стану смотреть, как ты ломаешься у меня на глазах. — Я немного отстраняюсь, и в моем голосе звучит любовь к ней: — Я здесь ради тебя, Эбигейл. Я помогу тебе всем, чем смогу.

Она делает шаг назад и убирает мою руку со своей щеки.

— Я просто устала. Тебе не о чем беспокоиться.

Я наклоняю голову и пристально смотрю на нее, желая найти способ достучаться до нее. Вместо того, чтобы давить на нее, я говорю:

— Я оставлю тебя в покое, но никуда не уйду. Я подожду, пока ты не будешь готова.

Она отворачивается от меня и, взяв пистолет, направляется к оружейной. Я следую за ней, и только после того, как она отдает оружие, она смотрит на меня.

— Спасибо, Николай, но я действительно в порядке. Просто это были дерьмовые две недели.

— Возьми неделю перерыва от тренировок и немного отдохни. Хорошо?

Эбигейл вздыхает и кивает, после чего выходит из оружейной. Я следую за ней, пока не дохожу до своей студии, затем смотрю, как она направляется к лестнице.

Я не знаю, что буду делать, если Эбигейл и дальше будет отгораживаться от меня.