Упрямый рыцарь

Глава 3

Уличные фонари отбрасывали мягкий свет на ее лицо. На ней была все та же одежда, волосы спутаны, ноги босые. Она была такой мягкой и нежной, такой желанной, что ему захотелось обнять ее…

Но он сдержался.

Сейдж смотрела на него очень долго, словно решала, что делать дальше.

Хотелось надеяться, что это имеет отношение к нему.

Калеб лежал неподвижно, хотя ощущал ее присутствие всеми кончиками нервов. Он затаил дыхание, глядя на нее из-под полуопущенных ресниц.

Его пульс ускорился. Так же как и мысли.

Подойдет ли она к нему? Наклонится и поцелует? Упадет в его объятия, ища губы?

Или она бродит по квартире по какой-то другой причине? Может, просто никак не может заснуть.

Калеб ждал. Через несколько секунд ответ пришел. Сейдж отвернулась и направилась на кухню. Он вздохнул. Мужчина был разочарован, но в то же время…

Он остался у нее не для занятий сексом. Для защиты. Секс тут абсолютно ни при чем.

Его обуяла жадность. Чистейший эгоизм. И то и другое – преимущественно мужские качества. А Сейдж заслуживает большего, хотя бы за то, что доверилась ему.

Он должен оправдать это доверие.

Честность, если не понимать ее слишком буквально, являлась одним из основных жизненных принципов Калеба. Впрочем, как и всех Уайлдов.

Их старика трудно назвать заботливым отцом. Его всегда больше волновали звездочки на погонах. Тем не менее основы ему заложить удалось.

Честь. Правдивость. Чувство долга. Если человек предан таким вещам, он может смотреть в зеркало не кривясь…

Из кухни струился рассеянный свет.

Калеб услышал, как открылась и закрылась дверь холодильника. Услышал тихий стук стакана о стойку, плеск какой-то жидкости.

Сейдж налила себе воды. Или молока.

И что ему теперь делать? Остаться на диване? Подойти и поинтересоваться, что ей нужно?

Узнать, не нужен ли ей он?

Калеб подавил стон.

Он знал правильный ответ. Нужно закрыть глаза. Повернуться на бок. Притвориться спящим. Это было не только правильно. Это было логично…

Не слишком ли поздно беспокоиться о логике?

Стал бы здравомыслящий человек предлагать, нет, настаивать на том, что он останется на ночь в квартире женщины, с которой едва знаком?

Калеб сел. Пригладил волосы. Не застегнуть ли верхние пуговицы на рубашке? А может, еще и пиджак надеть?

Он усмехнулся.

Потом встал и направился на кухню. Он не старался двигаться бесшумно – ему не хотелось напугать Сейдж, – но, даже если в мужчине шесть футов три дюйма, много ли он нашумит, шагая босиком?

В дверях Калеб остановился. Она стояла к нему спиной.

Светлые волосы спускались почти до пояса.

Желание пробежало по нему, горячее и острое.

«Отправляйся на диван, – приказал он себе. – Уходи, и она никогда не узнает, что ты здесь был».

– Сейдж…

Она повернулась. Стакан выпал у нее из рук на вытертый линолеум и разбился.

Не хотел испугать?!

– Сейдж. Ради бога… это я… всего лишь я.

– О боже! Я подумала…

Ее трясло. Лицо было белым, как молоко.

Осколки разлетелись по всей кухне.

– Не двигайся, – предупредил Калеб. – Ты порежешься.

Слишком поздно. Тоненькая красная струйка присоединилась к разлитому молоку.

Он протянул к Сейдж руки. Она колебалась. Потом обхватила его за шею.

Боже, какое наслаждение!

Мягкая. Теплая. Свежая, словно весенний день.

Он мог чувствовать ее грудь, живот, всю ее целиком.

Ему захотелось притянуть Сейдж еще ближе. Провести рукой по ее спине, наклониться к лицу…

«Прекрати», – приказал себе Калеб.

Это неправильно.

Его мысли. Его желание. Все неправильно.

Может быть, поэтому он говорил без умолку, когда нес ее в ванную.

– Ну вот. – Калеб усадил девушку на крышку унитаза и включил свет над раковиной. – Давайте посмотрим ваш порез.

– Ерунда…

– Скорее всего, так оно и есть… – Он приподнял ее ногу. – Но давайте все же убедимся в этом, о’кей?

Ее нога была маленькой. С высоким подъемом. С ногтями, покрытыми бледно-розовым лаком. Ему захотелось поднести ее ногу к губам и поцеловать.

Стрела желания прошила его тело.

Калеб быстро встал. Повернул краны, отрегулировал воду.

– О’кей, – сказал он и моргнул. Похоже, «о’кей» становилось его любимым словом. – Мыло? Есть. Вода? Есть. Значит, нам нужна только какая-нибудь ткань, полотенце или бинт.

И улыбка Сейдж, которая смотрела на него с непонятным выражением на милом личике.

Калеб знал, как изменить это.

Наклониться. Прижаться губами к ее губам. Пробежаться пальцами по шелковистым волосам…

– Калеб.

Ее голос был очень мягким.

– Да. – Он выжал из себя бодрую улыбку. – Конечно, мои познания в медицине ограниченны, но…

– Калеб… – Она смотрела на него, откинув голову. Он видел, как бился пульс на ее горле.

– Что? – спросил он хриплым шепотом.

Кончик розового язычка скользнул по приоткрытым губам.

– Не надо ничего делать. С ногой уже все хорошо. Смотрите: кровь остановилась, порез едва заметен.

Он наконец смог оторвать взгляд от ее лица. Действительно, кровотечение прекратилось. На месте пореза виднелась тонкая красная полоска.

Что она сделает, если он прикоснется к нему губами? И что тогда будет с ее доверием к нему?

Калеб сделал глубокий вдох, подумал о холодных реках, горных озерах, ручьях и ледниках.

– Марля, бинт… есть что-нибудь? – спросил он хрипло.

– Честное слово, Калеб…

– Я мог бы воспользоваться бумажными салфетками, но тогда вы будете похожи на героиню старой шутки – женщину, пребывающую в блаженном неведении, что ее сногсшибательная экипировка подпорчена тянущимся за ней шлейфом туалетной бумаги.

Сейдж рассмеялась. На это он и рассчитывал.

Смех – это хорошо. То, что ей сейчас нужно.

– О да, мне есть что портить. Экипировка у меня еще та, – заметила она. – Ладно, уговорили. Марля лежит на полке.

Калеб кивнул, намочил марлю, отжал.

– Ну, вот и хорошо. – Он снова опустился на корточки.

Сейдж улыбнулась.

– Чему вы улыбаетесь? – поинтересовался он, подняв глаза и поймав ее улыбку.

– Только тому, что вы говорили правду. Вы действительно очень упрямы.

Калеб приложил влажную марлю к порезу. Откинувшись назад, Сейдж наблюдала за ним. Его руки были большими. Ногти были аккуратно подстрижены. Это не были руки мужчины, который зарабатывает себе на жизнь, сидя за столом. Это были сильные руки. Властные. Мужские.

Как бы она себя чувствовала под ними?

Жар охватил ее тело. Черт! Этот мужчина и так заставил ее полночи проворочаться в постели.

Глупости все это. И нужно с этим заканчивать.

Сейдж откашлялась.

– Мне кажется, я сама виновата.

– Это я виноват. Я вас напугал.

– Я не хотела вас разбудить. Я… Просто я не могла заснуть.

– Плохие сны?

Она покачала головой:

– Нет. Не могла заснуть, и все.

– Я тоже.

– Ничего удивительного. Этот диван…

– Дело не в диване.

Его голос прозвучал низко. Хрипло. Она не отрываясь смотрела на Калеба. А потом медленно, очень медленно начала краснеть.

Сейдж поняла, что он имеет в виду. Это она не давала ему спать. Как бы он отреагировал, если бы она призналась, что с ней было то же самое?

Ее сердце пропустило удар. Их глаза встретились.

Калеб быстро встал на ноги.

– Я почти закончил. – Голос его звучал отрывисто. – Теперь осталось высушить и забинтовать.

– Не нужно бинтовать.

– Нужно. Бинты в аптечке?

Сейдж вздохнула:

– Да.

Не было никакого смысла спорить с ним. Ее рыцарь был непреклонен. Надо признать, это замечательное качество, особенно если все его внимание отдано ей.

Прежде этого никто не делал.

За исключением Дэвида, конечно. Иногда. Но это не одно и то же.

С этим человеком Сейдж ощущала себя в безопасности. Более того, он заставлял ее чувствовать себя желанной, что было попросту нелепо. Он – абсолютно чужой человек.

Тем не менее именно такие эмоции возникали при общении с ним.

Калеб достал из шкафчика бинт, разорвал упаковку и снова занялся ее ногой.

Его прикосновения были нежными, осторожными. Движения – плавными и неторопливыми. Это удивляло Сейдж, учитывая габариты и то, как он разделался с негодяем, напавшим на нее.

И он сосредоточился… на ее порезе.

Он всегда такой?

Он так же сосредоточится на занятиях любовью?

Сейдж застонала. Калеб поднял голову:

– Больно?

– Нет.

– Точно?

Она кивнула, хотя уже ни в чем не была уверена. Каким образом этот человек за один вечер сумел перевернуть всю ее жизнь?

Она хотела прикоснуться к нему.

Протянуть руку. Погладить волосы. Волосы у него были короткие. Иссиня-черные.

Как хорошо было бы прикоснуться к его лицу. Провести пальцами по высоким скулам, тонкому прямому носу, чувственному рту.

Ей хотелось заглянуть в его глаза. Какого они цвета? Синие? Черные?

А ресницы? Цвета сажи. Густые. Длинные.

Женщина за такие ресницы способна пойти на что угодно.

Ее снова окатила жаркая волна. Она что, сошла с ума? Это не в ее привычках – привести в дом незнакомца и фантазировать, как она занимается с ним сексом…

– Не надо, – проскрежетал Калеб.

Сейдж моргнула. И почувствовала, как в горле застучал пульс. Он наблюдал за ней. Его глаза сузились, рот сжался.

– Вы слышите меня? Я сказал, что не надо так на меня смотреть.

Напряжение в крошечной ванной стало почти осязаемым. Это было предупреждение.

«Я не знаю, что вы имеете в виду», – самый простой ответ, особенно если произнести это не с провокационной, а с девичьей невинностью.

Сейдж была актрисой. Неплохой актрисой, несмотря на малое количество ролей в ее резюме. Она могла бы заставить Калеба поверить ей.

К черту!

– Как не смотреть? – поинтересовалась она без какой-либо невинности в тоне. То было честное признание женщины в том, чего она хочет.

Он издал звук, похожий на отчаянный стон.

– Сейдж… вы понимаете, что делаете?

«Нет, – прошептала она. – Но я знаю, чего хочу».

Глаза Калеба стали черными, как безлунная ночь. Он потянулся к ней – или она потянулась к нему, – но когда она встала, то оказалась в его объятиях.

Он поцеловал ее. На этот раз – жадно.

Его язык искал вход, и она уступила. Она жаждала его страсти. И он дал ей это. Без колебания. И без предупреждения.

Он был мужчиной, которого она хотела познать, – мужественным, горячим, требовательным.

И ей нравилось это.

Руки Сейдж обвили его шею. Калеб приподнял ее и прижал к себе. Ее бедра соприкасались с его бедрами.

Она от удовольствия поджала пальчики на ногах, а когда его губы оставили ее, уткнулась лицом ему в шею.

– О боже, – пролепетала Сейдж. – О боже, Калеб…

– Ты уверена? – хрипло спросил он.

– Да. Да. Да…

Мужчина подхватил ее на руки и понес в спальню. Возле кровати он отпустил Сейдж, и она начала снимать рубашку.

Он удержал ее руки и поцеловал их:

– Я хочу сам тебя раздеть.

Он так и сделал. Медленно.

Сейдж ощутила поцелуй ночного воздуха на своей груди, потом жар рта Калеба и вскрикнула от шока, пронзившего ее тело.

Она принялась расстегивать его рубашку.

Он тряхнул головой:

– Нет. Не сейчас. – Засунув пальцы под резинку ее брюк, Калеб спустил их вниз.

Как она красива!

Высокая грудь. Узкая талия. Бедра, округлые и плавные. Длинные стройные ноги. И в самом интимном местечке масса золотистых кудряшек, ожидающих ласки.

– Сейдж, ты изумительна…

Она снова потянулась к нему. Пуговицы на его рубашке были наполовину расстегнуты. Она расстегнула остальные, не отводя взгляда от лица Калеба. Горячечный блеск его глаз разжигал в ней пламя.

Он сбросил рубашку. С легким стоном удовлетворения Сейдж провела руками по его мускулистым плечам, груди, рельефному прессу.

Калеб привык заботиться о своем теле – играл в футбол, участвовал в тренировочных сборах, когда работал в агентстве, ездил верхом. Он делал это потому, что верил: это помогает ему оставаться сильным, ну и, разумеется, из мужского тщеславия.

Сейчас ему почему-то пришло в голову, что он делал это для нее, для женщины, которую и не предполагал когда-нибудь встретить.

Сейдж занялась его ремнем и молнией.

Калеб мягко отвел ее руки, расстегнул молнию, сбросил брюки и трусы и снова притянул Сейдж к себе. В свои объятия.

И застонал, почувствовав ее кожу. Ее запах. Запах женщины. Запах возбуждения.

Он поцеловал Сейдж. Она запустила пальцы в его волосы, прижалась к нему и вскрикнула, ощутив его эрекцию.

Они упали на постель.

Белые простыни. Белые наволочки. Белое покрывало. Идеальное сочетание с ее золотистой кожей, ее волосами…

Ее невинностью.

Невинностью, которая не имела никакого отношения к девственности, но была частью ее души, как лепесток – частью цветка.

Калеб поцеловал ее грудь. Обхватил губами сосок. Он наслаждался тихими стонами, скользя поцелуями по ее телу, раздвигая ее бедра, чтобы найти то, что уже было готово принять его.

Ее стоны зазвучали чаще.

Ее пальцы вцепились в его волосы.

Он целовал, слегка покусывал, лизал. Потом передвинулся и поцеловал ее в губы. Сейдж застонала, приподняла бедра…

Калеб замер. О нет, только не это!

– Что такое? – прошептала она.

Ему захотелось рассмеяться. Или закричать.

– У меня ничего нет с собой, – признался он. Она, не понимая, тряхнула головой. – Презервативов, Сейдж. Я не взял…

Она вытянула руку и прикоснулась пальцем к его губам:

– Не беспокойся.

– Нет. Я беспокоюсь. Я…

– Все нормально, Калеб. Я принимаю таблетки.

Он с облегчением выдохнул. Наверное, это были самые лучшие слова, которые он когда-либо слышал.

– Хорошо. Просто замечательно. Абсолютно…

Сейдж выгнулась под ним.

Он вошел в нее.

Она была горячей. Влажной. Она была чудом.

– Сейдж, – прошептал Калеб.

Она издала какой-то бессвязный звук. Ее голова металась из стороны в сторону.

Он входил все глубже. Двигался быстрее. Жестче, установив запредельный ритм.

Калеб Уайлд знал множество женщин. Знал наслаждение и страсть.

Но никогда – никогда еще у него не было такого.

Его мысли помутились.

Сейдж дрожала. Всхлипнув, назвала его по имени… снова… и наконец издала крик, полный такого исступленного восторга, что он тут же оказался на самом краю.

– Сейдж, – выдохнул Калеб.

Она вскрикнула, он откинул голову, и они вместе упали в пропасть наслаждения. А потом, сжимая друг друга в объятиях, погрузились в глубокий сон. Сон без сновидений.

Его разбудил какой-то звук.

Или шум.

Пару секунд он не мог понять, где находится.

Затем рядом с ним вздохнула женщина, и он вспомнил.

Вспомнил их встречу. Как он привез ее сюда. Остался на ночь…

Занялся с ней любовью.

Калеб улыбнулся. Наклонился над ней и поцеловал в волосы.

Из окна падал свет. С улицы доносился шум. Должно быть, это и разбудило его.

Он привык к тишине своего пентхауса или ранчо Уайлдов.

Сможет ли Сейдж привыкнуть к такой тишине?

Эта мысль поразила Калеба. Почему она вообще пришла ему в голову? Да, он хотел бы увидеть ее снова, когда опять прилетит в Нью-Йорк…