Уроки для двоих

Глава 1

Телефон в сумке истошно завибрировал, и я поморщилась.

Не хочу, не хочу, не хочу. Не буду!

— Что ты там не будешь? — с интересом спросила Галя — для учеников Галина Николаевна Новицкая, — учитель математики и моя соседка в автобусе.

— Да всё я буду, — пробурчала я, залезая в сумку и нервно хватая телефон.

Мама. Ну конечно, кто же ещё!

«Если ты не приедешь в ближайшие два часа, я застрелюсь».

Я хмыкнула. Застрелится она!

«Из чего ты застрелишься? У нас дома нет огнестрельного оружия».

«Из чего угодно. Или их застрелю!»

«Что они натворили?»

«Увидишь».

Увижу, конечно. Куда я денусь.

— Что там? — от любопытства Галя аж подпрыгнула в кресле.

— Всё как всегда. И вообще… — Я вздохнула, закидывая смартфон обратно в сумку. — Я плохая мать.

— С чего это вдруг?

— Не хочу домой.

— Ну, знаешь ли! На твоём месте я бы тоже не хотела. Всё-таки ты, можно сказать, отдохнула…

Да уж, отдохнула. Любой другой учитель назвал бы поездку с десятым классом на майские праздники в соседний город каторгой. Только не я.

Каторга ждала меня дома последние десять лет жизни. В двойном экземпляре. И звали эту каторгу Федей и Димой, а для особо приближённых к императору — Фредом и Джорджем. Если вы, конечно, понимаете, о чём я.

Да-да. Рыжеволосые мальчишки-близнецы существуют, и живут они у меня дома. Но я, в отличие от их книжной мамы, не могу взмахнуть волшебной палочкой и за секунду убрать последствия всевозможных, как они говорят, «увлекательных приключений». А иногда очень хочется…

Чего только они не вытворяли за всё время своего существования. И покрашенного зелёнкой кота можно считать самым безобидным хулиганством моих мальчишек. Как сказала тогда мама: «Скажи спасибо, что они его не засунули посушиться в микроволновку». Услышав подобное утешение, я чуть в обморок не упала, а Фред возмутился: «Ба, ты что! Мы же не дураки!» И они с Джорджем ещё обиделись на скептический бабушкин взгляд.

Ни одного дня у меня не проходило без какого-нибудь «увлекательного приключения», и я уже начинала с ужасом ждать того времени, когда эти двое станут подростками. Если они сейчас, в десять лет, просто нескончаемый рыжий кошмар, то что будет лет через пять?!

Именно поэтому тридцать десятиклассников не казались мне такой уж катастрофой. Все их шуточки я всё равно знаю наизусть, а вот чего ожидать от собственных сыновей…

Ладно. Судя по тому, что мама не звонит мне в панике, квартира до сих пор не сгорела. Буду утешать себя этим.

— Нам ещё три часа ехать. — Галя похлопала меня по плечу. — Успеешь немного отдохнуть.

— Я успею отдохнуть и немножечко вздремнуть, — продекламировала я по своему обыкновению небольшое рифмоплётство и съехала в кресле чуть ниже, чтобы действительно попытаться вздремнуть. Если это, конечно, мне удастся — десятиклассники-то не дремлют.

Позади кто-то звякнул бутылкой, и я сразу вскинулась, а Галя посуровела.

— Пойду, проверю. Если что, позову.

Я кивнула. Надеюсь, что это хотя бы пиво, а не водка, как в прошлый раз.

.

Сегодня мои десятиклассники отличились приличным, как никогда, поведением. И бутылка оказалась всего лишь бутылкой минералки, и в карты на раздевание они не играли, и не ходили курить в дальний конец автобуса. Хотя последний пункт был невозможен — самые крайние места занимала наша «сладкая парочка», Дима Енин и Саша Арбузова. Поначалу мы с Галей пыталась оторвать их друг от друга — в буквальном смысле оторвать: Енин в Арбузову как будто корни пустил, — но потом отчаялись и просто следили за тем, чтобы ребята не позволяли себе ничего лишнего, кроме обниманий.

Задремать мне удалось ближе к концу и ненадолго — пока кто-то из моих активистов не предложил «спеть в честь праздника» и на весь автобус не грянуло: «А значит, нам нужна одна победа! Одна на всех, мы за ценой не постоим!»

Орали ребята самозабвенно — у меня даже в ушах зазвенело.

Дослушав исполнение, кряхтя, как старая бабка, после долгого сидения в автобусе, я встала и поинтересовалась, обведя суровым взглядом салон:

— И почему же вы так слаженно и громко не пели на недавнем концерте, а?

Я думала их смутить, но шестнадцатилетних лбов фиг смутишь.

— Тогда было не от души! — громко и нагло заявил Федя Клочков, самый главный троечник среди моих подопечных. — А сейчас — от души!

— Ах вот оно что, — я усмехнулась и вновь обвела взглядом салон. Чёрт, ехать ещё почти полчаса, а им уже явно надоело. — Тогда предлагаю вам от души спеть что-нибудь другое, тоже военное. Какие ещё песни знаете? Ну-ка. Кто больше назовёт, получит от меня в понедельник пятёрку по литературе.

Ох, что тут началось…

— Этот День Победы порохом пропах!

— Тёмная ночь, только пули свистят… э-э… где-то там!

— Идёт война народная, священная война!

— Выходила на берег Катюша!

Я кивала, ребята распалялись. Каждый хотел пятёрку. Но песен они всё же знали мало, поэтому после песен мы перешли к фильмам. Многие хватались за смартфоны, но бесполезно — сеть здесь не ловила.

Победил в итоге, к моему удивлению, Клочков. Надулся, как индюк, в своём кресле и гордо покосился на нашу главную отличницу — Наташу Иванову. Он, как и положено троечникам, был в неё влюблён. И естественно, безответно.

Минут за десять до приезда пришло очередное сообщение от мамы.

«SOS».

Всё. Кирдык. Раз мама заговорила аббревиатурами — ситуация точно перешла во внештатную.

Может, в следующие разы брать Фреда и Джорджа с собой в поездки с моим классом? Ох, нет, идея не очень… Ещё научат моих милых и наивных деток плохому.

Десятиклассники-то вспоминали и пели только приличные песни. А Фред с Джорджем точно выдали бы что-нибудь типа: «Выходила на берег Катюша и плевалась тухлой колбасой».

И это ещё в лучшем случае.

.

Через полчаса мы наконец приехали в город и смогли покинуть автобус. Я проследила, чтобы все оттуда вышли и вошли в метро, посадила своих деток вместе с Галей в поезд, а сама помчалась наверх, на вокзал. Мне нужна была электричка.

Глава 2

Проснулась я от душераздирающего, но синхронного пения:

— Говорят, мы бяки-буки,

Как выносит нас маман?

Но зато не знаем скуки,

Как положено чертям!

Ещё не до конца проснувшись, я уже начала трястись от хохота.

— Долго сочиняли?

Дети вопрос проигнорировали, пропев:

— Ой-ля-ля, ой-ля-ля,

Ай да круглая Земля!

Ой-ля-ля, ой-ля-ля!

Эх, мам!

«Эх, мам», — это точно.

Я приоткрыла один глаз и покосилась на часы. Семь утра, пора, как говорят мои близнецы, «стэндапить». И гоу бэк ту скул.

Словно в ответ на эту мысль истошно зазвонил будильник. Фред и Джордж на секунду запнулись, но затем продолжили:

— Ой-ля-ля, ой-ля-ля,

Эх, мам!

— Эх, черти! — я слезла с кровати и запустила в детей подушкой. — Ну-ка, быстро умываться!

— А мы уже! — кивнул Фред, а Джордж добавил:

— И Фима!

О-о-о. Бедняга.

.

Совершенно мокрый Фима сидел посреди коридора и сосредоточенно вылизывался. Увидев меня, насторожился, а уж когда из комнаты выбежали черти, подпрыгнул и бросился наутёк в своё любимое место — под ванну.

— Эх, ничему тебя жизнь не учит, — пробурчала я и зашла следом. — Мои бандиты тебя поэтому под воду и засунули, что ты сам сюда прибежал. Надо было прятаться под кровать!

Фима высунул задумчивую морду из-под ванны и опасливо мяукнул. Почему-то в этом мяве мне послышалось: «Да ты что, хозяйка, всё равно достанут, если им захочется…»

Вообще «всё равно достанем» — вечный девиз Фреда и Джорджа. И спасибо, Господи, что они не волшебники с палочками! Иначе от их «чудес» я бы уже повесилась.

Я быстренько умылась, чтобы не оставлять своих оболтусов надолго с мамой наедине, и побежала на кухню. Завтрак уже был готов, как обычно. За завтрак в будни отвечала мама, а в выходные — я.

У сидящих на табуретках мальчишек были на редкость святые лица. Я посмотрела на свою табуретку — чисто. В тарелку. Обычные сырники. Банка со сгущёнкой, упаковка сметаны, чай… Ну, разве что чай…

Понюхала. Чай пах чаем.

Я совсем насторожилась.

— И где вы нашкодили?

Мои черти синхронно выпрямились, выставили подбородки вперёд и заголосили:

— Нигде!

— Мы молодцы! Так Нина Васильевна говорит!

Я умилилась. Нина Васильевна — классный руководитель, святая женщина, сказавшая мне ещё в самый первый день первого класса: «Если я за четыре года начальной школы не прибью их обоих, поставишь мне памятник. Или хотя бы коньяк».

Надо будет купить.

— И почему же Нина Васильевна так говорит?

Фред и Джордж гордо надулись.

— У нас все оценки в году — пятёрки!

У меня изо рта от удивления выпал кусок сырника. Вот же! Я думала, хоть одна четвёрка в итоге получится, но эти черти… хитрые!

— Ты нам обещала-а-а-а!

— Да-а-а-а, обещала-а-а!

Мама, хихикнув, отхлебнула чаю и подпёрла щёку рукой, глядя на внуков с умилением. Театр двух актёров!

— Обещала? — я решила прикинуться ветошью. В конце концов, если им можно, почему мне нельзя? — Не помню.

— Ну как же! — Фред всплеснул руками.

— Мы же договаривались! — закивал Джордж.

— Н-да? — я пожала плечами и вновь забросила в рот кусочек сырника, измазанный в сгущёнке. — Знаете, как говорят? Это было давно и неправда.

— Ну ма-а-ам! — возмутились мои бандиты вновь хором. — Так нечестно-о-о-о!

— Нечестно, значит? — я подняла брови. — А бомбочки с балкона кидать честно? Или, как на прошлой неделе, подкладывать мне в стиральную машину к белому белью синие носки? Или менять местами соль и сахар?

— Это было давно! — возразили мои оболтусы. И, подумав, добавили: — И неправда!

Мама вновь захихикала, а я только закатила глаза.

— Резюмирую, короче. Пока не научитесь хорошо себя вести — никаких скутеров!

— Гироскутеров…

— Да хоть гидро!

— Ну ма-а-ам!

— Так! Вы поели? Тогда стэнд ап! И марш одеваться.

Близнецы какое-то время недовольно посопели, но потом всё же встали и отправились в свою комнату.

— А ведь они правы, Алён, — протянула мама, как только шаги наших бандитов затихли, — ты действительно обещала купить эти скутеры, если в году они получат одни пятёрки.

— Знаю, — я поморщилась. — И куплю. Только не говори, пусть помучаются.

— Х-м-м… Зачем им мучаться?

— Из вредности! Моей. Они же меня мучают. Могу я хотя бы иногда помучить их?

— А-а-а, — понимающе протянула мама, улыбаясь.

.

В школу Фред и Джордж отправились всё такими же несдуваемо-надутыми от обиды, какими были дома. Сверлили меня умоляющими взглядами и вообще всячески прикидывались небесными ангелочками, которых несправедливо обидела злобная матерь.

Я по-прежнему строила из себя ничего не понимающую ветошь, хлопая глазами и разговаривая о погоде. Главное, чтобы они теперь из вредности чего-нибудь не задумали, а то с них станется захотеть исправить пятёрки на четвёрки. Хотя… нет, это вряд ли.

Был у Фреда с Джорджем маленький пунктик, которому в душе я страшно радовалась. Мои оболтусы терпеть не могли плохие оценки, им нравилось быть отличниками. Даже четвёрки мальчишек изрядно бесили, заставляя лишний час сидеть за выполнением уроков. Вот так и получалось, что, будучи отъявленными хулиганами, мои черти умудрялись быть в классе… нет, не первыми. Вторыми.

Всю малину им портила Юля Бессонова. Маленькая отличница, которой Фред и Джордж уже четвёртый год отравляли жизнь. Отравлять жизнь бедной девочке, можно сказать, сам Бог велел — мои чертята были отчаянно в неё влюблены с первого класса. Оба, как положено. Но Юля — тоже как положено — взаимностью не отвечала. Да и как тут ответить, если тебя то за косу дёргают, то портфель твой прячут, то в пенал резинового паука подкладывают, чтобы визжалось громче.

Хотя… надо быть справедливой. Визжать Юля перестала ещё в первом классе. Она была очень умной девочкой и быстро смекнула, что к чему. Да, умная и очень хорошая девочка… И единственное, чего я боялась, — что мои оболтусы когда-нибудь из-за неё перессорятся.

Глава 3

Со Шляпником мы столкнулись утром следующего дня возле входа в подъезд. Он шёл домой после прогулки с Ремом, мы же с мальчишками направлялись в школу.

Увидев нас, Лев Игоревич приподнял шляпу, его собакин завилял хвостом, а Фред и Джордж хором завопили:

— Простите, а как вас зовут?!

У меня аж в ушах зазвенело. Судя по тому, как дёрнул головой Рем, — у него тоже.

Шляпник остался невозмутим, аки апельсин на тарелке, только шляпа в его руке чуть дрогнула. Наверное, от звуковой волны.

— Лев Игоревич меня зовут.

Мои ребята посветлели лицами. Точно шалость придумали…

— Ого! Лев!

— Круто!

— Как царь зверей!

Ох, не нравится мне это…

— У царей зверей нет отчеств, — сказала я строго. — Доброе утро, Лев Игоревич.

Шляпник кивнул и вновь обратился к моим оболтусам:

— А вас как-то различить можно, парни? Сколько смотрю — не вижу отличий.

«Парни» ещё сильнее посветлели лицами. Как же они любят, когда их не могут различить! Даже бабушка иногда путается, что уж говорить о новых соседях по дому.

— Никак!

— Ни за что!

— Никогда!

— Ни…

— Ни-ни, — я дала своим чертятам лёгкие поджопники. — Пойдём, а то в школу опоздаем. Тогда вам точно не видать гароскутеров.

— Гиро…

— И их тоже.

Мы потопали дальше, а Шляпник и Рем проводили нас задумчивыми взглядами. Наверное, пытались научиться различать Фреда и Джорджа.

Зря. На моей памяти это получилось только у Юли Бессоновой. Наверное, ещё и по этой причине мои бандиты были так отчаянно влюблены в свою одноклассницу.

.

Как-то так выходило, что несколько последующих дней — до утра субботы — мы Шляпника не видели. Ну, почти. Пару раз по утрам я наблюдала его вдалеке, идущим вниз по улице в своей неизменной шляпе, и гадала, как скоро Фред и Джордж решат испытать нового соседа на прочность. Они ведь подобные «испытания» всем нашим соседям снизу устраивали. Как поняли, насколько это интересно и увлекательно, так и начали. Пару раз даже доблестная полиция приезжала…

В общем, квартиру под нами продавали дважды, то есть Лев Игоревич был уже третьим нашим соседом-бедолагой. И ему колоссально повезло, что близнецы оказались сосредоточены на своих скутерах и думать забыли про безумные шалости и приключения. Попой чуяли, как это важно — включить в себе ангелов небесных. И светили мне нимбами на всю катушку. Подлизывались, ласкались, посуду за собой мыли, игрушки убирали, ходили строем и по струночке… Мама вечером в четверг даже сказала:

— Может, тебе включить режим бесконечных обещаний, Алён? Глядишь, наши бандиты хотя бы до сентября будут чисты и невинны.

Идея мне понравилась, но, к сожалению, я слишком хорошо понимала, что она не сработает. И, если Фред и Джордж не получат свои скутеры до конца мая, на корабле начнётся бунт, и мало никому не покажется.

Поэтому вечером в пятницу я заявила мальчишкам:

— Если продержитесь до первого июня в режиме «Федя и Дима», а не «Фред и Джордж», так и быть, куплю вам скутеры. Не продержитесь — пеняйте на себя!

Ох, видели бы вы их лица! На них в буквальном смысле цветы распустились. И глаза засияли — не глаза, а фонари.

А в субботу утром, направляясь за покупками, мы наконец встретили Шляпника. Почему «наконец»? Мне на самом деле было интересно, как он поживает.

— Доброе утро, Лев Игоревич! — сказали хором мои черти. — Здравствуй, Рем!

Пёс завилял хвостом, а сосед кивнул.

— Доброе, ребята. — Посмотрел на меня и легко улыбнулся. — Доброе, Алёна Леонидовна. Хорошая погода сегодня, и завтра тоже обещают неплохую. Пойдёте с нами гулять?

Я немного растерялась.

— Простите, но я…

— Мама в выходные рано вставать не любит! — сдал меня Фред. — А мы можем. Мы пойдём!

— Без меня не пойдёте.

— Ну ма-а-ам…

— Нет, — отрезала я и, схватив своих оболтусов за шкирки, потащила дальше по улице. — Извините, Лев Игоревич. Как-нибудь в другой раз!

— Ничего страшного, — ответил он, так же спокойно улыбаясь.

Кажется, он не особенно расстроился. А вот балбесы мои надулись и явно начали рассматривать варианты страшной мести злобной маман.

— А мы сегодня с утра смотрели передачу…

— Да, передачу!

— Про темпераменты…

Я насторожилась. Последняя такая передача была про какое-то племя, рисующее на теле всяческие знаки хной. Для усиления… то ли чакр, то ли магических способностей. Фред и Джордж решили проверить, правда ли от этих значков чакры усиливаются, и разрисовали друг друга. Только не хной — маркерами.

Не знаю, как насчёт их чакр, а мои от отмывания этих значков ещё больше сдулись.

— Ну, и что эта передача про темпераменты?

— Там про холериков, сангваников…

— Сангвиников.

— Ага! Меланхоликов и флематиков!

— Флегматиков.

— Да-да! Мы — сангвиники или холерики?

Я на секунду задумалась.

— Сангвиники, наверное. Но вы, мои дорогие, ещё дети, у вас всё может поменяться.

— А ты — меланхолик! — хором возвестили Фред и Джордж. Они явно решили поставить мне диагноз.

— В точку.

— А Лев Игоревич — флегматик!

— Хм… Возможно.

— И это неправильно!

Я нахмурилась.

— Неправильно?..

— Да-а-а! Он же Лев!

— Ле-е-е-ев!

— Лев! Ле-е-ев!

— Да поняла я, что Лев! При чём здесь это?

Близнецы на мгновение заткнулись, набирая воздуха в грудь. А потом гаркнули хором:

— Лев должен быть холериком!

Ой-ёй…

— Ребята… это просто имя.

— Не-ет!

— Ты не понимаешь!

— Просто имён не бывает!

— И если ты Лев, значит, ты — ЛЕВ!

— А львы р-р-рычат!

— Он просто тихий лев.

— Это не лев! — заключили мои ребята. И я решила больше ничего не говорить, дабы не подзуживать.

Кажется, Фред и Джордж решили попробовать разбудить во Льве льва. Ха.

Даже интересно, что у них получится…

Глава 4

Проснулась я от головной боли. А ещё от странных звуков за окном…

— Боже, хоть бы это были не Фред и Джордж, — взмолилась я, понимая, насколько бесполезна моя молитва — даже если странные звуки за окном производят не близнецы, это не значит, что они дадут мне сегодня спокойно пожить.

А завтра уже вновь на работу — у старшеклассников экзамены, и, пусть я буду приходить домой раньше, Фред и Джордж всё равно успеют довести маму до трясучки. Отпуск через месяц, надо как-то продержаться.

Я открыла глаза, прислушалась и поморщилась — странными звуками оказалась жуткая музыка. Но почему она звучит за окном? Никто из соседей у нас подобным образом раньше не грешил, и я сильно сомневаюсь, что Шляпник слушает… хм…

Это что — блатняк?

«На реке Колыме задержались морозы, на реке Колыме вечный голод и тиф, на реке Колыме мрут от туберкулёза, на реке Колыме человек ещё жив», — завывало за окном. Голова сразу разболелась ещё сильнее. Ужас какой. Нет, мои дети точно тут ни при чём. У моих детей безупречный музыкальный слух с пелёнок.

Я встала с кровати, надела халат и вышла в коридор. Здесь заоконный шансон был почти не слышен, но, когда я прошла на кухню, он вновь стал громче.

Близнецы обнаружились сидящими за столом с вытянутыми лицами, а мама — у плиты. Она жарила сырники, и, судя по тому, что выглядели они слегка подгорелыми, репертуар за окном её тоже отвлекал.

— С добрым утром, — сказала я, на всякий случай рассматривая с подозрением Фреда и Джорджа. — И кто знает, что это?

— Это не мы! — воскликнули мои дети хором сразу же. — Честно, мам!

— На этот раз я вам верю, — пробурчала я, садясь за стол. — Потому что вы о существовании такой… хм… музыки даже не знаете. Ма-а-ам?

— Я грешным делом подумала, что это Лев балуется, — хмыкнула мама, переворачивая сырник. — Но нет, мы его ещё не настолько достали. Помнишь, пару недель назад висело объявление, что с июня в нашем доме начнётся капитальный ремонт фасада здания?

Я нахмурилась.

— Нет, не помню.

— Неудивительно, — пробормотала мама. — В общем, это он самый, Алён. Капремонт фасада. Ты в окно выгляни — они там уже и страховку свою натянули, или как там эти верёвки называются, и на люльке туда-сюда катаются. Ну и музыку заводят.

В этот момент очередная песня про Магадан кончилась, и за окном послышалось:

«Ну а там, говорят, супчик жиденький, супчик жиденький, но питательный… ну а там, говорят, будешь пухленький, будешь пухленький и внимательный…»

— Хы-ы-ы, — захихикали мальчишки, а у меня возникло ужасное желание высунуться в окно и перерезать к жиденькому супчику всю страховку этих горе-ремонтников.

Видимо, не у одной меня.

— Уважаемые, — послышался за окном голос Шляпника. Судя по всему, «уважаемые» были на пару этажей ниже нас, — выключите, пожалуйста, ваш музон. Он мешает всему дому.

Снизу раздался ответ в стиле: «а мы ничё и право имеем».

И тут сосед выдал:

— Я тебя щас так отымею в твоё право, что ничего ремонтировать не сможешь. И менты на мой вызов с удовольствием приедут, заберут тебя туда, где этот самый супчик на обед. Понял или мне повторить?

— О-о-о, — сказали хором мои бандиты. — Лев!

— Что — Лев? — не поняла я.

— Вот сейчас — Лев! — пояснил Фред, а Джордж добавил: — Р-р-рычит! Как положено львам.

— Да от такого музона и мышка зарычит, — пробормотала я, закрывая окно — не хватает ещё близнецам слушать отборный трёхэтажный мат любителя жиденьких супчиков. Он, может, и понял, и сейчас даже выключит, но обматерить Шляпника был обязан по праву безвинно обиженного. — Так-с, с чем сырники будем? Со сметаной, со сгущенкой? Или, может, вам клубничный соус сделать?

У мальчишек в глазах загорелись сердечки, как у смайликов:

— Соу-у-у-ус, да-а-а…

Вот и отлично. Кажется, удалось отвлечь… И хорошо, что у наших окон отличная звукоизоляция.

Надо будет потом у Шляпника поинтересоваться, чем там дело кончилось с этим супчиком.

.

После завтрака мы с Фредом и Джорджем, оставив бабушку пылесосить квартиру, пошли гулять и… да, кататься на скутерах. Куда же без них? Близнецы с трудом дотерпели, когда я, как они выразились, «соизволю» (за что получили по шапке оба) выйти из дома, сразу встали на свои адские машины и погнали. И в результате я нервничала всю дорогу до парка, представляя, что сейчас их занесёт на проезжую часть и всё… Поэтому я практически бежала за ними, намереваясь в случае чего схватить за футболки и стащить со скутеров.

А возле парка мы наткнулись на Шляпника с Ремом. Пёс радостно завилял хвостом, сосед улыбнулся и приподнял шляпу, мои же бандиты завопили:

— Здра-а-а-а-Ле-е-ев-Игоре-е-еви-и-ич! — и стали кружить вокруг него, как два зайца из рекламы батареек. — А вы-ы-ы уже-е-е?!

Я не сразу поняла, что значит «уже», а вот Шляпник проявил поразительную способность к расшифровке тайных посланий Фреда и Джорджа.

— Да, мы уже погуляли. Но можем погулять ещё. Алёна Леонидовна, вы не против, если я к вам присоединюсь?

— Нет, — я пожала плечами, — гуляйте, конечно. Если вам не надоело…

Судя по счастливому Рему, который вилял хвостом как бешеный, глядя на близнецов, — не надоело.

Шляпник улыбнулся и, наклонившись, отстегнул карабин от ошейника. Пёс тут же, громко гавкнув, понёсся за Фредом и Джорджем, игриво клацая зубами, словно пытаясь поймать мальчишек.

Вот даже не знаю, хорошо это или плохо? Может, порядка будет больше, если мы погуляем с собакой? Или наоборот…

Я так пристально следила за своими бандитами, что не сразу поняла — сосед что-то мне говорит.

— А?

— Рему полезно поноситься, — повторил Шляпник терпеливо, — а то я ему должную зарядку для ног и хвоста не обеспечиваю.

— Хвоста?

— Ну да. Смотрите, как виляет.

И точно — хвост Рема двигался с такой скоростью, словно мечтал превратиться в пропеллер и помочь своему хозяину взлететь над бренностью жизни.

Глава 5

Следующие несколько дней я соседа почти не видела, а когда видела, стремилась побыстрее от него улизнуть под каким угодно предлогом. О неудавшемся чаепитии Шляпник мне благоразумно не напоминал, да и в целом не настаивал на собственной компании. Его даже с натяжкой нельзя было назвать ухажёром, но я всё равно напрягалась, отлично при этом понимая, что дело не столько в нём, сколько во мне.

Лев Игоревич продолжал по утрам гулять вместе с близнецами, их скутерами и Ремом — на радость моей маме, — пока я пропадала в школе, и закончилось это всё предсказуемо — хотя я в силу своей наивности предсказать такое не смогла: в пятницу, вернувшись с работы к обеду, я обнаружила на собственной кухне Шляпника в компании мамы, Фреда и Джорджа. И даже Рем тут был! Сидел под столом.

В первое мгновение я потеряла дар речи. А потом слегка разозлилась, хотя причины в целом не было. Других соседей мама много раз приглашала в гости, и меня ничего не возмущало, а тут вдруг такая реакция.

Я открыла рот, намереваясь сказать всё, что я думаю о подобном возмутительном поведении, но не успела.

— Вот, Алёнушка, исправляю несправедливость, — произнесла мама громко и настойчиво, как судья при оглашении приговора. — А то Лев нас уже столько раз выручал, а мы его даже ни разу в гости не приглашали.

Неправда. В ту ночь, когда мальчишки вызывали Пиковую даму, мы с соседом пили чай на кухне. Но упоминать об этом сейчас оказалось как-то стыдно.

— Я пойду, — Шляпник неожиданно поднялся, но на него тут же зацыкала мама, а близнецы заныли:

— Вы куда, дядя Лёва?..

— Вы чай не допили!

— И печенье не попробовали, вы же хотели…

Дядя Лёва?!

— Мам, ну скажи ему! — хором возвестили близнецы окончательно обалдевшей мне. И смотрят ещё так обвиняюще, как будто я их только что лишила сладкого на месяц ни за что.

Сказать, значит. Ага.

— Нам пора бы на обед, а печенье — это бред, от него во рту лишь сладко, а в желудке очень гадко. Прекращаем сей разврат! Суп-второе ждёт ребят, — выпалила я.

Лев Игоревич открыл рот, а потом настолько радостно и обезоруживающе улыбнулся, что меня аж передёрнуло. Запутавшиеся лучики солнца в рыжих волосах, несколько мелких веснушек возле носа, широкая счастливая улыбка — да, в такие моменты Шляпник безумно напоминал Антона… Умом я понимала, что это другой человек, но сердце всё равно вздрагивало.

— Как это классно у вас получается, Алёна, — хмыкнул сосед под возмущённое пыхтение близнецов и укоризненный взгляд мамы, направленный на меня. — Очень складно, непринуждённо и весело. Но вы правы — я действительно…

— Хотите пообедать с нами? — спросила мама громко, и Фред с Джорджем тут же загалдели: «Да, да!» — У нас сегодня вкусный борщ и отличная картофельная запеканка с мясом.

Господи, вот что она делает? Неужели не понимает — нельзя его привечать?

— В другой раз, — ответил Шляпник бесстрастно и чуть прищурился, глядя на меня. Он то ли уже читал, то ли пытался прочесть мои мысли. — Сейчас мне действительно пора. До свидания, Фред, Джордж, Ксения Михайловна. Хорошего вечера, Алёна.

— Я провожу вас, — пробормотала я, отступая в коридор и ощущая себя полной идиоткой. Сосед ведь не виноват, что похож на моего умершего мужа, которого я до сих пор люблю. Не виноват, что я чувствую… чувствую… Чёрт, я ничего не должна чувствовать. Но как это выключить?

Шляпник молча шёл следом за мной, и рядом с ним шагал Рем, цокая когтями по полу. Мы достигли входной двери, сосед взял оставленную на комоде в прихожей шляпу, надел её и повторил:

— Хорошего вечера, Алёна.

— Спасибо, — почти прошептала я, отводя взгляд. — Извините, пожалуйста.

— Ничего страшного. Пошли, Рем.

Лев Игоревич ушёл, такой же невозмутимый и спокойный, как и всегда, а я отправилась на кухню — держать оборону.

.

В тот вечер мне действительно пришлось несладко. Близнецы дулись, мама большей частью многозначительно молчала, и я не представляла, что с этим делать. Остановить состав под названием «Фред и Джордж» нереально, притормозить мамино желание выдать меня замуж за первого встречного соседа — тем более. Может, поговорить с самим Шляпником?..

— Алёна, — мама, настроенная явно воинственно, встала рядом со мной, когда я взялась мыть посуду, а близнецы убежали в свою комнату, — это нехорошо.

— Что именно? — буркнула я, намывая одну из тарелок.

— Лев ничего плохого не сделал, — продолжала мама с истинно фамильным упрямством. — Даже наоборот. Он вежливый, помогает нам. Вот ты знаешь, что у нас кран в ванной третий день капал? Я попросила его посмотреть, и он его починил как раз перед твоим приходом. Ещё и мальчишкам объяснял, что и как делает.

— Кошмар! — Я ужаснулась. — Это ж они теперь сами будут краны чинить, и неважно, капают они или нет.

— Может, и станут, но речь не о том. Ты даже чай ему допить не дала! — Мама пылала праведным гневом. — Я просто не узнаю тебя. Что с тобой?

— Ничего. Я просто устала, пришла с работы, а тут…

— А тут вежливый и обходительный мужчина, приятный во всех отношениях, — перебила меня родительница. — Который никак — никак! — тебя не унизил, не оскорбил, и все твои закидоны сносит терпеливо и понимающе. От тебя что, убыло бы, если бы ты дала ему пятнадцать минут на чай?!

— Мама, — я устало вздохнула, — ну хватит уже. Хватит меня чихвостить. Я не хочу общаться со Львом. Не хочу и не буду. Пейте свой чай без меня.

Она молчала секунд тридцать, и я уже думала: всё, тема исчерпана. Но, оказалось, нет.

— Это из-за того, что он похож на Антона?

Я вздрогнула, напрягшись.

— Думаешь, я не заметила, как ты иногда смотришь на него? Точно с таким же выражением на лице ты порой разглядываешь Тонькины фотографии.

— Мама…

— Мама, мама, — повторила она сварливо и вздохнула. — Алёна, я всё понимаю. Но Лев, во-первых, не выбирал себе внешность. А во-вторых… Антон умер. Десять лет назад, дочка.

Глава 6

Следующие три дня я Льва Игоревича не видела, хотя и слышала о нём. По утрам он и Рем гуляли с близнецами и моей мамой, и вечером они каждый раз рассказывали что-нибудь про соседа. То он водил их на собачью площадку, показывал, какие Рем умеет делать трюки, то играл с близнецами в волейбол или бадминтон, то рассказывал что-нибудь интересное. Мальчишки, всегда немного терявшиеся перед учебником по математике, вдруг начали проявлять к ней интерес. И из-за чего? Из-за рассказов Шляпника о теории относительности Эйнштейна и о «Пифагоровых штанах»!

— Значит, вы отложили в сторону свои планы о пробуждении во Льве льва? — хмыкнула я вечером в среду во время ужина, пока близнецы уминали котлеты с картофельным пюре. — Или нет?

— А мы его уже пробудили! — заявил Джордж, мотнув головой.

— Ага! — кивнул Фред.

— Это когда же? — я откровенно удивилась. — Не припомню, чтобы Лев Игоревич хоть раз выходил из себя…

Близнецы синхронно опустили головы, и я насторожилась. Неужели они таки где-то нашкодили?

— Ну, мы так…

— Нечаянно…

— И что же вы так нечаянно? — вздохнула я, приготовившись к исповеди. Судя по горестным физиономиям, нашкодили мои черти сильно.

— Только обещай, что не достанешь папин ремень! — воскликнули мальчишки хором, и я чуть с табуретки не свалилась. Значит, дело серьёзное.

— Та-а-ак… Ну-ка рассказывайте. А то точно достану!

У близнецов, казалось, даже веснушки потускнели от расстройства. И взгляды жалобные-жалобные… Формата «прости, мы больше не будем».

— Мы просто разогнались…

— Сильно…

— Ага… А там машина…

Я похолодела.

— Где?!

— В парке… грузовик… с ветками обрезанными…

— Мы его не заметили…

— Дядя Лёва заметил, побежал и нас схватил…

— Ага…

— А потом орал долго…

Я бы тоже поорала, но голос куда-то потерялся, как только мальчишки упомянули про грузовик.

— Это когда было-то?

— На прошлой неделе, — ответили хором рыжие Шумахеры, а потом Фред продолжил: — В общем, дядя Лёва — лев, мы это поняли…

— Он сказал, чтобы мы тебя не расстраивали, не говорили, — продолжил Джордж. — И не ездили так больше, и по сторонам смотрели. А то он у нас скутеры отберёт и вообще… по жопам даст, вот.

— Мы больше не будем, мам, честно! — Фред умоляюще сложил ладошки, а Джордж закивал. — Честно-честно! Мы дяде Лёве обещали!

Рыжие демонята. Дяде Лёве они обещали. А родной матери не обещали, что ли?!

— Всё, — выдохнула я категорично, — никаких больше скутеров. Я у вас их забираю. Хватит!

— Но ма-а-ам… — заныли мои детки. — Не на-а-а-до-о-о-о!

— Мы правда больше не будем!

— Никогда!

— Мы же с тех пор осторожно катаемся! Ты разве не заметила?!

Заметила. Ещё удивлялась, с чем это может быть связано. А это, оказывается, сосед близнецам мозги промыл.

— Компромисс, — выдохнула я со всей суровостью. — На скутерах будете кататься только в присутствии Льва Игоревича. А если рядом мы с бабушкой, максимум экстрима — велики!

— Ла-а-адно…

— Договори-и-ились…

Вот действительно — отлупить бы их, но рука не поднимается.

А мои долги перед Шляпником растут в геометрической прогрессии…

.

На следующий день, в четверг, соседа с утра в парке не оказалось, о чём он накануне предупреждал маму и близнецов — ему нужно было отлучиться по каким-то делам, поэтому Рем был выведен на прогулку ещё в семь утра, и мама отправилась гулять с мальчишками одна.

Часа через два, когда я изнывала от жары, ожидая очередной экзамен, мой телефон нервно завибрировал. Звонила мама, и я сразу поняла: что-то случилось. Она никогда не звонит мне на работу, если всё в порядке, знает, что я чаще всего не могу ответить.

— Алён, — в мамином голосе была паника, — Фред и Джордж пропали!

Я схватилась за сердце, резко дёрнувшееся в груди.

— Как… куда?! Вы же в парке гуляете?!

— Откуда я знаю, куда они пропали?! — мама всхлипнула. — Уехали от меня на своих великах — и нету их! Я кричу, звоню — ничего! Ни так, ни по телефону!

— Ясно. — От напряжённости мыслей даже голова заболела. — Сколько времени их нет?

— Полчаса уже, Алён. Я сначала думала: вот-вот вернутся, они ведь много раз так уезжали…

— Сядь. Сядь на лавочку. Ещё не хватает, чтобы ты сама от переживаний… Я сейчас позвоню в поисковый отряд, оставлю заявку на поиск. И сама с работы отпрошусь и приеду. Постарайся не волноваться, пожалуйста!

Мама ещё раз всхлипнула и отключилась, а я, загрузив интернет, принялась искать необходимые телефоны. Позвонила, всё рассказала дрожащим голосом, пытаясь не хлопнуться в обморок, потом сбегала к директору, ещё раз всё рассказала, быстро собралась и поехала домой.

Автобус долго не подходил, и я почти прыгала по остановке, безумно нервничая и поминутно косясь на экран телефона. Мама не писала и не звонила. Волонтёры обещали приехать как можно скорее, но они ведь тоже люди, а не волшебники, телепортироваться не умеют.

Я уже подъезжала к нашему дому, когда телефон зазвонил. Мама.

— Да?!

— Нашли, нашли! — Она рыдала. — Лёва их нашёл!

— Лёва?.. — переспросила я тупо, от шока не понимая, о ком речь. — Какой Лёва?

— Да Лев! Сосед наш!

Я резко и с облегчением выдохнула. Нашлись! Господи, спасибо…

— Как они?

— В порядке. А ты где?

— Я сейчас буду выходить из автобуса на нашей остановке. Вы в парке?

— Да. Но не надо сюда идти, мы домой… Подожди нас возле подъезда, Алён, мы сейчас…

— Хорошо.

Пока я стояла возле дома и ждала маму с близнецами, вместо волнения ко мне пришла злость. Вот что они на этот раз учудили? Зачем уехали, почему не находились? И как Лев умудрился их найти настолько быстро?

Да, кстати, надо же отменить заявку на поиск.

Я позвонила волонтёрам, извинилась за беспокойство, сообщила, что детей мы нашли, и, как раз когда положила трубку, из парка вышли те, кого я так ждала. Уставшая, расстроенная и слегка бледная мама, заплаканные и виноватые мальчишки, и Лев. Без шляпы и не спокойный, как обычно, а розовый от раздражения. Рядом с ним гордо вышагивал Рем.

Глава 7

Следующие две недели прошли относительно спокойно. Льва я практически не видела — только по выходным во время утренних прогулок в парке, и то пару раз он к нам не присоединялся из-за дел. Как рассказали близнецы, ездил к брату на день рождения. Видимо, для того, чтобы обсудить детали праздника, к соседу и приезжала жена брата. Так или иначе, но пару раз мы гуляли без него, и я вынуждена была признать, что меня по-прежнему разрывает от противоречий. С одной стороны, я испытывала облегчение, что Лев продолжает не навязываться, а с другой — мне хотелось видеть его, слышать, общаться с ним. Меня тянуло ко Льву, как кошку к валерьянке, если не сказать хуже, и я не хотела, чтобы это было так. И в то же время — хотела. И ощущала себя предательницей по отношению к Антону.

Наверное, кто-то другой сказал бы, что это глупо — хранить верность человеку, которого десять лет нет на свете. Но этот кто-то точно никогда не любил так, как я. Никогда не чувствовал себя плотью от плоти, кровью от крови, частью другого человека и в то же время — единым целым с ним. Такое невозможно забыть, невозможно пережить, и больше всего на свете я не желала бы получить какой-то суррогат вместо настоящей любви.

Да и мальчишки… Разве они будут нужны чужому мужчине? Это Лев сейчас хорохорится: решил сорвать запретный плод, используя моих детей. А как сорвёт, так и перестанет интересоваться их жизнью. Фред и Джордж ведь ему чужие, да и сорванцы такие, что с ума можно сойти.

Эти самые сорванцы выдержали две недели нормального поведения — а потом их опять поманили увлекательные приключения. Да ещё какие!

Это был день последнего экзамена, и я уже начинала тихо радоваться тому, что скоро будет чуть легче, а там и отпуск не за горами. И Фред с Джорджем в последнее время вели себя тише воды — но, как это обычно бывает с водой, она не может быть спокойной вечно. То гниль в болоте, то буря на море. И у меня впереди была буря.

Началось всё со звонка мамы. Сердце сразу рухнуло в пятки — неужели опять?! Оказалось — не опять, а снова, и даже хуже.

— Алёна, Фред и Джордж пропали! — выдохнула мама, как только я сняла трубку.

— Как, куда?!

— Не знаю! Я на кухне разогревала обед, заглянула к ним в комнату, чтобы позвать к столу, — а их нигде нет! Я сначала решила: спрятались — ты же помнишь, как они так однажды в шкаф на верхнюю полку залезли и подушками прикрылись? Но нет их нигде!

— А входная дверь?

— Вот это самое странное. Она закрыта изнутри.

— Значит, они должны быть в квартире, мам. Ты их сколько времени ищешь?

— Да минут двадцать уже.

— Поищи ещё, раз дверь изнутри закрыта.

— Может, они наловчились её как-то закрывать…

— Мама…

— А что? С Фредом и Джорджем чего угодно можно ожидать. Ты когда домой?

— Через полчаса смогу, если не отпрашиваться. Ищи пока. Видимо, нашли новое место для схрона…

Услышав про закрытую дверь, я действительно немного успокоилась — а зря! И через пятнадцать минут ощутила ужас сложившейся ситуации в полной мере, когда мама в панике почти провизжала мне в трубку:

— Алёна, они в люльке за окном!!!

Я мотнула головой, ощущая, как в груди от страха холодеет:

— Что?!

— В люльке! Она висит между нашим этажом и этажом Льва! И они там!

— Как они там… — Я резко замолчала, осознав, что вопрос не имеет смысла. — Живы и целы?

— Да. Я Лёву попросила помочь, он побежал искать ремонтников, чтобы люльку вниз спустили, а сама слежу тут наверху, чтобы Фред с Джорджем не попытались залезть обратно или ещё хуже — попасть в соседние квартиры.

— Ты с ними говорила? — Я потёрла лоб. Голова неожиданно заболела, в висках будто молотки застучали. — Говорила?

— Да, но я пока не упоминала, что убью их, как только они будут на земле, а не в воздухе…

В воздухе.

И тут меня накрыло.

Господи! Мои дети висят в люльке! На уровне десятого этажа! А я тут! Да надо скорее бежать!!!

Примерно то же самое я сразу сказала маме, бросила трубку и помчалась на выход, по пути сделав короткий звонок завучу и объяснив ситуацию.

Такого кошмара со мной ещё не случалось…

.

Когда я прилетела к нашему дому на крыльях паники и злости, люлька уже находилась внизу и возле неё суетились рабочие. Мама написала мне минут десять назад, что Фреда и Джорджа спустили и теперь и она, и близнецы, и Лев находились в нашей квартире.

Я ломанулась наверх, не дождавшись лифта — цифры на табло показывали, что и пассажирский, и грузовой находятся на десятом и одиннадцатом этажах соответственно, а ждать я была не в состоянии. Так что побежала по лестнице. Я бегала так раньше, и даже много раз, когда отключали электричество, — не привыкать.

Запыхавшись, я достигла площадки нашего этажа. С бешено колотящимся сердцем распахнула входную дверь — она была не заперта, — быстрым шагом вошла в квартиру и сразу направилась в комнату близнецов.

Ещё одна распахнутая дверь — и я наконец увидела лица своих детей. Красные, зарёванные.

— Мама! — воскликнули Фред и Джордж дрожащими голосами, и я, всхлипнув, потеряла сознание.

.

Очнулась я от ощущения прохлады на лбу и жуткой вони под носом. Закашлялась и замахала руками, пытаясь отогнать от себя отвратительный запах, и в итоге заехала кому-то по лицу.

— Ай! — сказал кто-то голосом Льва. — Алёна, не размахивайте так руками, а то я останусь без глаз.

Я поморщилась и сглотнула — немного тошнило.

— Что… случилось?

— Вы упали в обморок, — продолжал сосед. — Ваша мама решила, что это на нервной почве и скорая не нужна, вывела близнецов и оставила меня вас будить. Вы тоже думаете, что скорая не нужна?

Боже, даже в такой ситуации мама не забыла про свой план выдать меня замуж.

— Не нужна, — пробормотала я, всё-таки открывая глаза — и они сразу же заслезились от света. — Я в обмороки никогда не падала, это просто… переволновалась. Пройдёт.

— Ну как знаете. — Силуэт Льва вдруг наклонился надо мной, и не успела я спросить, в чём дело, как мужчина осторожно вытер платком влагу с моих щёк. — Лежите тогда пока, а я поговорю с вашими мальчишками. Я как раз объяснял им, что к чему, когда вы пришли.

Глава 8

Удивительно, но я ошиблась, и моих детей после случившегося и правда будто подменили. Вот только меня это не слишком радовало. Мне, привыкшей к подлянкам, казалось, что они сейчас отойдут, наберутся сил, а потом полетят «клочки по закоулочкам», как и было в прошлый раз, перед увлекательным путешествием в оставленную горе-ремонтниками люльку.

Близнецы сидели под домашним арестом, никуда не вылезая за пределы квартиры, но гостей принимать я разрешила. Правда, желающих было немного — одноклассники и друзья разъехались, так что к Фреду с Джорджем приходил только Лев. Обычно утром, сразу после прогулки с Ремом, и мама, рассказывая про визиты соседа, каждый день многозначительно на меня поглядывала. И на четвёртые сутки не выдержала, заявив:

— Алёна, ты же понимаешь — раз Лёва охотно общается с твоими детьми, у него серьёзные намерения?

Я в это время мыла посуду и сразу почувствовала острое желание спрятаться от этого разговора в сливе раковины.

Конечно, я понимала всё. Но меня это понимание, в отличие от мамы, не радовало, а скорее обескураживало. И пугало.

— Угу. Наверное.

— Не наверное, а точно серьёзные. Может, — мама вздохнула, — ты хотя бы попробуешь? Не верю, что тебе не хочется. Будь я на двадцать лет моложе…

— Мне не хочется, — ответила я полуправду. — Пусть Лев общается с близнецами, раз он им нравится. А с остальным перестань ты уже меня заморачивать.

Мама недовольно засопела, а потом и вовсе выдала:

— Фреду с Джорджем не обязательно было вызывать Пиковую даму, она и так в нашей квартире живёт на постоянной основе. Ты, Алёна, Пиковая дама и есть.

— Вот именно. — Я так устала от этих разговоров, что даже не обиделась. — Пиковая дама и пиковая мама. Всё, отстань.

Она послушалась, но я прекрасно понимала, что это ненадолго.

.

А на следующий день, в пятницу, я вновь увидела жену брата нашего соседа. Они стояли возле подъезда втроём — она, Лев и ещё один мужчина, но не рыжий, а светловолосый, — и разговаривали.

— Алёна! — воскликнул сосед, когда я уже собиралась прошмыгнуть мимо них к входной двери. — Подойдите, я вас познакомлю.

Я подошла ближе, и Лев продолжил:

— Алёна, это мой младший брат Виталий и его жена Наташа. А это моя соседка сверху Алёна, у которой…

— А-а-а! — перебила его девушка, улыбнувшись. — Это вы — мама Фреда и Джорджа, да?

— К сожалению, да, — не стала скрывать я, и она засмеялась:

— Да ладно вам, отличные мальчишки, а шкодность они перерастут! Лёва, по рассказам свекрови, тоже был тем ещё вождём краснокожих и Томом Сойером в одном лице.

Я удивлённо покосилась на соседа. Представить спокойного Льва в роли сорванца Тома или маленького демонёнка из рассказа О. Генри было сложно. Но, как только я повернула голову, все внятные мысли разом из неё улетучились.

Сосед, мягко улыбаясь, смотрел на Наташу с такой нежностью, что я на мгновение растерялась. Это был взгляд человека, влюблённого по самую макушку.

— Да, всё верно. Я, в отличие от Виталика, был жутким хулиганом, — кивнул Лев, продолжая ласково смотреть на Наташу, и меня на секунду кольнуло чем-то гадким, неприятным и острым. Я отвернулась и пробормотала:

— Надеюсь, что действительно перерастут, а не убьются раньше.

— Лёва рассказывал, как ваши мальчишки залезли в люльку, — произнёс Виталий и аккуратно взял жену под локоток. Интересно, он тоже заметил взгляды брата на собственную супругу? — Это, конечно, чудовищно, но они здорово получили за свой проступок, больше не полезут.

— Туда, скорее всего, не полезут. — Я пожала плечами. — А вот в какое-нибудь другое место…

— Вы герой, — сказала вдруг Наташа пылко, и я посмотрела на неё. — У нас с Виталиком дочка, и она спокойная, тихая. Мне кажется, я бы не выдержала, не тот характер.

«А ведь она добрая», — подумала я внезапно, разглядывая девушку. При первой встрече я видела её издалека — красный сарафан, светлые волосы, журчащий голосок… Эдакая Барби-гёрл. Но сейчас, вблизи, Наташа вовсе не казалась мне похожей на куклу. У неё было живое лицо с приятными и правильными чертами, улыбчивый рот, трогательные ямочки на щеках и искрящиеся радостью голубые глаза. Если бы Наташа была героиней романа, то исключительно положительной — из тех, которые всегда поступают правильно, потому что неправильно просто не умеют.

— Характер вырабатывается в определённых жизненных обстоятельствах, — ответила я, и она вздохнула, чуть помрачнев:

— Да… Мы с Виталиком вам очень соболезнуем. — Она вновь вздохнула, но тут же посветлела лицом: — Приходите как-нибудь в гости вместе с близнецами и Лёвой! Мы будем рады! Да, Виталь?

— Конечно, — подтвердил мужчина, и я, поблагодарив, поспешила уйти, сославшись на дела, пока Наташа не назначила дату. Ходить в гости с соседом к его родственникам — это всё же слишком… интимно. Слишком попахивает созданием новой ячейки общества.

Нет уж. Пиковая дама так Пиковая дама…

.

Хуже всего — когда мама и близнецы объединяются и начинают авантюрничать по взаимному согласию. Так и случилось в субботу, после того как я с утра объявила Фреду и Джорджу, что домашний арест закончен, но это не значит, что они могут теперь носиться сломя голову и сшибая с ног прохожих. Правило «никаких скутеров, великов и прочих опасных движущихся объектов» по-прежнему действовало. И мальчишки его даже не оспаривали. Подозрительно.

Сразу после завтрака я сказала, что быстро приму душ, а потом уже пойдём гулять.

— Ну ма-а-ама-а-а… — заныли рыжие бандиты, и я сразу поняла почему — надеялись поскорее выйти из дома и встретить в парке соседа.

— Пятнадцать минут подождёте, — махнула я рукой и отправилась в ванную. Быстренько помылась, наслаждаясь недолгим одиночеством, накинула халат на голое влажное тело и вышла в коридор.

И чуть не упала, обнаружив там Льва.

Сосед, в светлых льняных брюках и белой футболке с черной черепушкой и надписью под ней «Быть или не быть?», стоял посреди коридора и смотрел на меня так, будто не понимал, что я здесь делаю.