Уроки счастья

ГЛАВА 14

Сердце пропустило удар, волнение пощекотало изнутри невидимыми усиками — лично для меня такая поза была достаточно откровенной, в том плане, что так я буду же вся на виду… Да к черту. Вместо ответа развернулась, обхватила Даньку за шею, притягивая к себе, и закрыла рот поцелуем, опрокинув на спину. Сверху, так сверху, какая разница, в какой позе получать очередную порцию удовольствия, в конце концов. И, кстати, кое-кто между прочим все еще в штанах. Так нечестно. Не прерывая поцелуя, я закинула ногу и забралась на бедра Дани, и только потом прошептала в его губы с коварной улыбкой:

— Тогда почему ты еще одет?

И не дожидаясь ответа, провела ладонями по гладким мышцам груди, спускаясь ниже, подцепила пальцами пояс джинсов, нащупав пуговицу. В крови пузырьками от шампанского бродил азарт и не до конца схлынувшее возбуждение, желание продолжить покусывало изнутри, и я едва сдерживалась, чтобы не ерзать, нетерпеливо дернув собачку замка и расстегнув ширинку. Даня же, закинув руки за голову, неотрывно смотрел на меня, и его взгляд, выразительный, пристальный, больше не вызывал смущения, лишь усиливал волнение. Я приподнялась, стягивая с него джинсы вместе с бельем, чуть не облизываясь в предвкушении, дыхание срывалось от теснившихся в груди эмоций. Наконец, все лишнее отправилось на пол, к остальной одежде, и мои пальцы сомкнулись на твердом стволе, нежно сжав. Что ж… Моя очередь хулиганить. Я усмехнулась, выгнув бровь, и сделала медленное движение вверх-вниз, обронив:

— Продолжим?

От моего простого действия ноздри Дани хищно раздулись, он резко выдохнул, а в полумраке спальни блеснули глаза.

— Отличное предложение, — низким, завораживающим голосом, от которого внутри все завибрировало, отозвался он и в следующий миг достал руку из-за головы.

В пальцах сверкнул знакомый квадратик, и если раньше такие моменты вызывали мимолетный приступ неловкости, то сейчас… Я лишь выхватила его, с невозмутимым видом надорвала и одним движением применила, так сказать, по назначению. Смешно признаться, делала это первый раз в жизни, мда. Обычно мужчины без моей помощи справлялись, ну и вообще… Но сегодня мне не хотелось задумываться о причинах моего поведения в постели, как и анализировать собственные порывы. Я просто позволяла себе делать то, чего хотелось, и чего требовала ситуация, вот и все. И это оказалось классно. Мне правда нравилось быть вот такой, смелой и откровенной, и видеть восхищение во взгляде Дани. Ощущение пронзительной открытости, когда вот так, глаза в глаза, невероятной близости пьянило не хуже крепкого вина, восторг накатывал волнами, рассыпая по коже щекочущие мурашки. Не разрывая зрительного контакта, я приподнялась, чувствуя, как гладкая головка скользнула по нежному местечку, задев клитор. Прикусила губу, пережидая очередную вспышку удовольствия, и медленно, смакуя каждое мгновение, опустилась. Мышцы тут же сжались, плотно обхватывая твердый ствол, добавляя яркости эмоциям и усиливая их, ноги сами раздвинулись шире, а бедра подались вперед, делая проникновение глубже, и с губ сорвался удовлетворенный вздох. Прикрыв глаза, замерла на миг, впитывая ощущения, предвкушая дальнейшее. Горячие пальцы Дани провели по чувствительной коже, оставляя шлейф из обжигающих искорок, и я слегка выгнулась, погружаясь глубже в наслаждение с каждой секундой.

А потом начала двигаться. Сначала медленно, позволяя напряженному члену почти выйти, после чего плавно опускаясь до самого конца, и снова, вверх-вни-из, дразня нас обоих… И это было настолько упоительно, сладко, что подводило живот и кружилась голова, тело словно жило отдельной от сознания жизнью, подчиняясь дремучим инстинктам. Уже мои руки скользили по изгибам, мимолетно приласкав обнаженную грудь, пальцы обвели торчащие вершинки, добавив ощущений. Ладони опускались все ниже, подбираясь к самому сокровенному, потому что хотелось больше, сильнее, ярче. Для меня это вообще переход всех границ и чуть ли не выход в космос, потому как обычно я так прикасалась к себе только наедине с собой, никак не на глазах у мужчины. Слишком уж интимное и глубоко личное действо…

Сейчас, кажется, для меня перестали существовать внутренние запреты, и от этого в животе образовывалась гулкая пустота, к восторгу примешивалась самая капелька смущения и беспокойства. Вот тут уже держать глаза открытыми было для меня все же пока что чересчур откровенно, я и так ощущала взгляд Дани, слышала его тяжелое дыхание. Мне этого хватило с лихвой. Только бы он молчал, ничего не говорил. Иначе растеряю всю храбрость… Наконец, пальцы коснулись мягких складок, на мгновение дрогнули, но я продолжила. Развела, открывая, нежно погладила… Задохнулась от яркой вспышки удовольствия, с губ сорвался хриплый, короткий стон. И все завертелось в разноцветном калейдоскопе переживаний, глубоких, сильных, от которых внутри все дрожало и переливалось. Я уже ни о чем не думала кроме стремительно подступавшей разрядки, бедра двигались все быстрее, как и мои пальцы, и перед глазами кружился целый хоровод комет, предвещая скорое освобождение…

И оно наступило, одновременно с последними особо мощными толчками, ослепило вспышкой сверхновой, оглушило, накрыло огромной приливной волной, оставив обессиленной, утомленной и довольной по самую маковку. Длинно выдохнув, я распласталась медузой на Дане, чувствуя, как по телу растекается мягкая истома, и не в силах пошевелиться — было откровенно лень. Меня обняли двумя руками, удобно устроив ладони на попе, под щекой быстро билось его сердце, и было так хорошо…

— Черт, это было офигенно, — пробормотали мне в макушку, и еще и потерлись щекой, и губы сами расплылись в чуть смущенной улыбке.

Не могу не согласиться, да. И даже сравнивать не буду. Все просто ощущалось по-другому, вот и все. Этого вполне достаточно, чтобы не остаться разочарованной и… да, пожалуй, повторить не откажусь, только попозже. Можно даже утром, потому что после такого насыщенного вечера веки моментально налились свинцом, и сознание уже медленно уплывало в дрему. Даже в душ хотелось очень лениво и как-то не слишком активно. Я потянулась, не открывая глаз, сладко зевнула во весь рот и сползла рядом, прижавшись к сильному, теплому телу. Но Даня не был бы собой, чтобы не уронить ехидную реплику:

— Ты настоящий мужик, Айя. Сразу к стенке и дрыхнуть. А как же поговорить?

— Давай утром, лады?.. — пробормотала, снова зевнув, и последнее, что запомнила, это как кто-то большой и жаркий плюхнулся на ноги.

Мда, знала бы мама, что я сплю с двумя мужчинами, один из которых здоровенный котяра… На этом мысль закончилась, и я крепко уснула до самого утра.

Проснулась я одна, как ни странно. В какой-то момент сквозь сон смутно ощутила, что подушка под головой зашевелилась и куда-то исчезла, но открывать глаза и выплывать из уютного сна ужасно не хотелось, и я мысленно махнула рукой — может, Даня в туалет вставал. А второй раз уже окончательно разбудил божественный аромат свежей выпечки и кофе. Хотя я не фанатка последнего, он на меня почти не действовал как тонизирующее, но запах очень любила, ну и время от времени баловала себя в кафешках.

— М-м-м? — сонно промычала, приоткрыв глаза и принюхиваясь.

— С добрым утром, — мурлыкнули где-то рядом, и постель прогнулась. — Завтрак в постель подан, соня.

Пришлось окончательно стряхивать томную утреннюю дрему и продирать глаза, тем более что есть в самом деле хотелось. Передо мной, на специальном столике, красовалась чашка с кофе, тарелка с круассанами, уже заботливо разрезанными пополам, и розетка с клубничным джемом, и от всего этого пришлось срочно сглатывать слюну. Пофигу, потом зубы почищу. Я потянулась за кофе, осторожно отпила глоток и оценила вкус — Даня что-то там намудрил со специями, по всей видимости, потому что напиток бодрил, щекотал язык пряностями, оставлял причудливое послевкусие, которое хотелось смаковать. Между тем, Даня устроился рядом, потянулся к выпечке и щедро намазал джемом, протянув мне.

— Приятного аппетита, — в глубине его глаз блеснул лукавый огонек, и я невольно насторожилась, лихорадочно соображая, где кроется подвох.

Однако не угадала. Взяла круассан, откусила, зажмурившись от удовольствия, и тут… Черт, джем оказался слишком жидким. Конечно, сладкая капля упала прямо на грудь, шустро поползла по коже, и моя рука метнулась стереть, но не успела.

— А можно, я? — невинно обронил Даня и не дожидаясь моего ответа, наклонился.

Блин, классический развод, на который я так легко попалась. Шаловливый язык слизнул джем, попутно пощекотав ареолу соска, тут же собравшегося в тугую горошину, теплые губы на мгновение обхватили вершинку, мягко пососав. Даня выпрямился с задумчивым видом, я поспешно прожевала круассан, настороженно глядя на него, а этот хулиган и вовсе взял розетку с ложкой.

— Эй, эй, ты чего это удумал, а? — я заерзала, облизнув враз пересохшие губы. — Может, я просто спокойно позавтракаю?

— Так кто мешает? — невозмутимо ответил этот провокатор и…

Ложка наклонилась, и с нее упала еще одна тягучая капля, и теперь прямо на напряженный сосок. Черт. Кажется, у кого-то слишком богатая и чуточку извращенная фантазия.

— Я же липкая буду, — буркнула скорее для проформы, ведь не будет же он вымазывать меня в варенье с ног до головы…

— Ну сходим в душ потом, — последовал ответ, и в следующий миг горячий рот снова накрыл твердую горошину соска, а язык тщательно облизал, отчего я невольно задышала чаще.

Утро определенно перестало быть томным, мда. А дальше мне оставалось только расслабиться и получать удовольствие, потому что Даня продолжил хулиганить. Отбросив одеяло, он проложил дорожку из сладких капелек до самого низа живота, и на мгновение у меня перехватило дыхание, когда его язык стремительно собрал лакомство, попутно мимолетно пощекотав мягкие складочки. А потом этот интриган и извращенец, одарив одновременно предвкушающим и веселым взглядом, настойчиво надавил на бедра, вынуждая раздвинуть. И зачерпнул еще варенья…

— Что ты… — вырвалось у меня, однако договорить не успела.

Ну конечно. В лучших традициях фильмов для взрослых клубничная капля упала прямо туда, между ног… И через мгновение горячие и жадные губы Дани накрыли чувствительное местечко, а язык принялся неторопливо собирать варенье… Все мои возражения и возмущения моментально растворились в растекшемся по венам желании, и из груди лишь вырвался прерывистый вздох. О завтраке уже и не вспомнила, хорошо хоть, успела круассан съесть. Я даже забыла, что вообще-то по жизни не слишком люблю всякие нежности при свете дня, потому что все еще отчаянно смущаюсь… Кажется, с этими ребятками о смущении можно благополучно забыть, как о ненужном пережитке прошлого. Потому что от того, что творил со мной Даня, просто невозможно отказаться, это слишком… упоительно, и слишком уж давно я не позволяла себе всяких безумных шалостей. И вообще, в моем возрасте уже пора перестать стесняться того, что доставляет удовольствие. Неважно, как именно это происходит.

Некоторое время спустя, получив желанную разрядку, я, признаться, приготовилась к продолжению, но — Даня с чрезвычайно довольным видом просто подхватил меня на руки и вытащил из кровати, направившись к выходу из спальни. Эм, ну ладно, как говорится, хозяин барин. Хотя свободные домашние штаны не скрывали, насколько кое-кто был бы рад продолжить. Меня транспортировали в душевую, поставили под теплые струи и… забравшись следом, принялись с невозмутимым видом намыливать, пока я стояла и хлопала ресницами.

— Ну вообще-то я и сама могу, — пробормотала немного растерянно слишком уж выходило все… не знаю, пронзительно как-то, что ли.

— А может, у меня тайная эротическая фантазия такая, — хмыкнул Даня, хулигански подмигнув, и развернул, принявшись за спину. — Или ты что-то имеешь против?

Пришлось покачать головой и коротко вздохнуть, позволяя ему развлекаться дальше. Но приятно, чего уж там, и я зажмурилась, ловя ртом капли воды и для равновесия упершись ладонями в стену. И как-то так расслабилась, что не отследила, в какой момент вместо мочалки по моему телу уже скользили ладони, не столько намыливая, сколько просто лаская, и уже не только спину, но и грудь, и живот… Признаться, никогда не считала себя настолько страстной, чтобы быть готовой прямо вот несколько раз подряд, но… Черт, может, все дело действительно в правильном мужчине? Потому что сама не заметила, как начала прогибаться под сильными ладонями, и дыхание участилось, и сердце забилось с перебоями…

— Ты решил осуществить сегодня все свои эротические фантазии? — все же не удержалась и пробормотала с изрядным ехидством, уже послушно прижимаясь к разгоряченному, сильному телу.

— О, Риша, не все, далеко не все… — выдохнули мне на ухо, и от прозвучавшего предвкушения аж все волоски встали дыбом, и низ живота скрутило знакомой сладкой судорогой.

Уф-ф-ф, кажется, моя сексуальная жизнь в ближайшем времени обещает быть весьма насыщенной и разнообразной…

Из душа мы все же выползли спустя какое-то время, и Данька утащил меня в свою оранжерею, где и закончили неторопливый завтрак, в компании Макса, кстати. И хотя я предпочитала воскресенье проводить дома, потому что на следующий день на работу, сейчас мне не хотелось никуда уезжать. Я читала книгу, Даня ковырялся в ноуте, умиротворенно бормотал телевизор, и мне было неожиданно хорошо и спокойно. Макс разлегся на диване и безбожно дрых, а к обеду вернулся Лешка, довольный и с ништяками, как водится, из поездки к родителям. В этот раз чувство неловкости лишь мимолетно укололо, ровно до момента, как он наклонился, ничуть не смущаясь сидевшего рядом Дани, и поцеловал долго и нежно.

Я же поймала себя на том, что, кажется, начинаю привыкать ко всем этим мелочам, и чем дальше, тем сильнее, и домой уже даже не слишком-то и хочется… Открытие испугало, выбило из колеи и требовало всестороннего осмысления. В последнее время при мысли о личной жизни я больше всего опасалась, что наличие мужчины в ней нарушит устоявшееся равновесие. Лишит определенной свободы, к которой я уже привыкла, в том числе и в быту, что придется следить за собой и тем, что делаю. В общем, те самые страхи, прочно укореняющиеся за годы холостяцкой жизни, и в конце концов приходишь к выводу, что лучше приходящий любовник и встречи к обоюдному согласию пару-тройку раз в неделю, чем совместное проживание и притирка. Ну, может, совместные выходные, прогулки там всякие, прочие приятности. Однако я отдавала себе отчет, что жить с кем-то на одной территории будет уже тяжело, именно потому, что отвыкла от присутствия рядом постороннего человека. Опасалась, что будет раздражать, бесить, что придется уделять внимание, а я зачастую после школы хочу просто посидеть в тишине, отдохнуть и не развлекать беседами и расспросами.

И вот, такое внезапное открытие. Никто никуда не тащил, не теребил и не тормошил, не пытался приставать с разговорами и прочим. Не раздражал. И в то же время создавался уют от ощущения, что ты не одна, и в любой момент можешь заговорить, обсудить что-то, да просто попросить принести что-нибудь вкусненькое. Или помолчать. Черт, именно то, по чему внутри зрела глухая тоска, периодически выливаясь в меланхолию и размышления на тему, что умные и красивые, особенно когда им за тридцать пять, уже не востребованы. Потому что они сложные, к ним не подъедешь с одним чахлым букетиком и походом в ресторан средней руки. Потому что уже не прыгают в постель с первым встречным, потому что у зрелых женщин черт возьми мозг должен встать, или мужик должен обладать убойной харизмой, чтобы сразить наповал с первой же встречи.

Большинству мужчин ближе к сорока требуются или попрыгуньи-тусовщицы не старше двадцати пяти, чтобы рядом с ними чувствовать себя еще ого-го самцами и мачо. Или заботливые мамочки, готовые варить борщи и наглаживать рубашки, собирать утром завтрак, будто у мужика нет у самого рук, чтобы залезть в холодильник и сварганить себе бутерброды или яичницу на худой конец. А такие, с которыми просто хорошо рядом, и кому не требуется от тебя внимание двадцать четыре на семь, вообще существуют или в параллельной со мной реальности, или где-то только в моем воображении. И вот, кажется, двое таких находятся рядом со мной, и это вовсе не фантазия и не сон. Мне требовалось как следует обдумать происходящее и понять, насколько серьезны изменения в моей жизни, потому что подозревала, что разговор о нашем дальнейшем будущем не за горами. Парни тянуть с ним не будут, это я уже поняла, что они не любители ходить вокруг да около.

Обед мы тоже готовили вместе, под бдительным присмотром Макса, и только после него я наконец нашла в себе мужество попросить отвезти меня домой. Иначе точно найду предлог, чтобы остаться здесь… А мне завтра на работу, между прочим. Я до последнего ждала, что кто-нибудь начнет уговаривать взять необходимое и вернуться, снова переночевать у ребят, но нет. Не случилось. То ли такие понимающие, то ли решили не давить, однако, когда я поднялась в квартиру, снова поймала себя на ощущении смутной неудовлетворенности. Краем глаза все чудилось, что замечаю мелькающую черную тень. Или что вот-вот меня кто-нибудь окликнет. А еще, собственная квартира уже казалась маленькой, пару раз ловила, что, задумавшись, чуть не натыкалась на стены. В общем, спать я ложилась в полнейшем раздрае…

Может, поэтому неделя выдалась сложной во всех смыслах, и собственный организм неожиданно преподнес не слишком приятный сюрприз.

Но начиналось все как обычно, я даже не встряла в пробку и не опоздала, никто не заболел, внезапных замещений не образовалось. Рабочий день прошел спокойно и подозрительно тихо, и где-то внутри притаилась настороженность, что неспроста все так мирно. Видимо, за углом меня ждет грандиозная жопа, к которой хорошо бы подготовиться, знать бы еще, что это такое. Вторник тоже начался как обычно, с пожелания доброго утра и фото Макса на кухонном столе, укоризненно глядевшего в камеру. Котики с утра — это зачетно, и на работу поехала в приподнятом настроении, с улыбкой на губах. А еще, предвкушала предстоящую встречу, как-то так незаметно для себя успела за эти полтора дня соскучиться по парням, и… это было уже почти привычное чувство, мда.

Когда приехала в офис, как обычно, чуть заранее, полезла в телефон, посмотреть, что там за сообщение пришло, и вот тут ждал первый неприятный сюрприз. Мой старичок изволил глючить. Сначала завис, не реагируя на прикосновения, и я уже собралась было перегружать, но слава богу отмер. Правда, все равно открыл сообщения далеко не сразу, и сердце екнуло: придется разоряться на новый, а я сейчас не готова к таким тратам. Но без телефона же никуда, блин, и это тысяч десять у меня сожрет от зарплаты. Едреный корень, а…

Тут начали приходить ребята, и, конечно, самые первые — Даня и Леша. Настроение тут же подскочило, проблема телефона отошла на задний план, и на губах сама собой появилась улыбка. Пользуясь тем, что еще никого не было, а до начала занятий оставалось минут десять, оба подошли и по очереди поцеловали. Я поймала себя на том, что это уже не выглядит для меня чем-то странным или выходящим за рамки, а больше как милая, волнующая привычка. Хорошая привычка, не холостяцкая. На несколько минут я зависла, осознавая мысль, а потом стало поздно рефлексировать — начали подтягиваться остальные. Как обычно, урок прошел быстро и незаметно, мои подопечные с азартом выполняли задания, только почему-то к концу навалилась усталость. Наверное, ноябрь сказывался, не люблю этот месяц, конец осени, слякоть, листья все облетели уже, и солнца почти нет. Вечная проблема моего города, две трети дней в году тут пасмурно и тучи, может, поэтому и настроение чаще скатывалось в меланхолию.

И еще одна приятная привычка, после занятия мы отправились ужинать. Только вот к усталости прибавилась странная слабость и ломота в суставах, однако я никогда не зависела настолько от погоды, ну и лет мне не так уж много, чтобы костями от сырости уже страдать. Ладно, скорее всего, действительно устала, надо сегодня просто пораньше лечь спать и все. И так всю неделю отдыхала, целые каникулы, с чего бы организму капризничать… Мою некоторую рассеянность, конечно, заметили, но я отговорилась усталостью, и меня отвезли домой. Остаток вечера провела за вышивкой, пытаясь отвлечься и попутно размышляя о произошедших в моей жизни резких изменениях за эти недели. Получила ставшее привычным пожелание спокойной ночи и снова отметила, что привычек тоже стало больше, тех, которые появляются в жизни вместе с мужчиной.

Выпив на всякий случай на ночь чая с медом, забралась под одеяло и вырубилась, надеясь, что легкое недомогание к утру пройдет.

Надеждам не суждено было сбыться. Я проснулась около пяти утра от лихорадки: вся постель неприятно мокрая, меня трясло так, что зубы стучали, и одна только мысль о том, чтобы выбраться из-под одеяла и взять градусник, приводила в панику. Но встать все же пришлось — до кучи хотелось в туалет, и по пути взяла градусник. От слабости подгибались колени, тело ломило так, что никак не удавалось принять удобное положение, и еще пить очень хотелось. Хорошо, у меня всегда дежурный запас фервекса есть, но в этот раз к моему разочарованию обнаружилось, что осталось всего два пакетика. Черт. Маме звонить ужасно не хотелось, она же панику поднимет и переселится ко мне, пока не поправлюсь, а мамина забота была похожа на плющ, в смысле, душила ничуть не хуже, чем этот паразит — деревья в лесу. И плевать мама хотела, что доченьке уже сороковник скоро стукнет…

Я чуть не уснула прямо с градусником, хорошо, он электронный, и тоненький писк вернул уплывающее сознание в реальный мир. Глянув на табло, чуть не выругалась: тридцать восемь и восемь. Ну бляха медная, ну как так-то. Только же вышла с каникул, и сразу в больничный вляпалась. Хорошо, мой двенадцатилетний стаж позволял такую роскошь, оплатят мне его полностью. Болела я вообще редко, но, как говорится, метко: валило сразу с высокой температурой, и держалась она дня три, не меньше. Потом еще дня три колебалась от тридцати семи с половиной до тридцати семи, в общем, вирус терзал меня дней десять обычно. Хорошо, попадала так раз в три-четыре года. Видимо, сейчас снова так сошлись звезды, что меня накрыло.

Утром лучше не стало, конечно же, и я позвонила в школу, предупредила, что ухожу на больничный. Ну, потом обычная суета: вызов врача, осмотр, куча рецептов, рекомендации и все такое. Хорошо, в наши времена все можно заказать по интернету, чем я и занялась, когда продрала глаза ближе к обеду. Самочувствие оставляло желать лучшего: все болело, сознание плыло, тошнило, есть не хотелось, еле впихнула в себя все того же несладкого чая с лимоном. Потом снова завернулась в одеяло и лежала там гусеницей, одновременно стуча зубами от озноба и плавясь от жара, страдая и ужасно жалея себя. Ненавижу болеть. Мелькнула малодушная мыслишка отправить сообщение парням, но я отогнала ее: не хватало, чтобы меня увидели в таком вот виде, бледную, растрепанную, взмокшую и в мятой ночнушке и с болезненным румянцем. Нет уж, сначала поправлюсь.

Только, конечно, стоило подумать о том, что эти двое любят сюрпризы. Ближе к обеду, когда у меня как раз обычно заканчивались уроки, зазвонил телефон. Увидев номер, я поморщилась, но пришлось брать трубку и отвечать.

— Привет, — голос вышел слабый, хорошо еще, не хриплый.

— Хотел заехать за тобой и пообедать, а мне сказали, ты болеешь, — раздался голос Дани с нотками беспокойства. — Сейчас приеду, Лешка позже будет, у него там совещание с начальством. Что-нибудь надо?

От такого напора я в первый момент растерялась и только и промямлила:

— Эм-м-м… Не… Мне курьер принес…

— Понятно, через пятнадцать минут буду, — заявил он и отключился.

Я даже не успела возразить, что приезжать не надо, ничего смертельного со мной не случилось. И надо вставать, надевать халат, хоть как-то приводить себя в порядок… Уткнувшись лицом в подушку, я глухо застонала, чувствуя себя старой развалиной, совершенно не желая выползать из такого теплого и уютного одеяла. И неважно, что опять вспотела и вся мокрая, как мышь… Черт, душ не помешал бы, но я всерьез опасалась, что там мне поплохеет, голова закружится, не дай бог, и потому решила повременить с водными процедурами. А подумав еще, махнула мысленно рукой и осталась под одеялом. Я болею, в конце концов, и не обязана быть при параде. Сердито фыркнув, сунула градусник под мышку, прикрыв глаза. Сам виноват, раз решил приехать, пусть и любуется на меня, такую всю больную и страшную.

Звонок в дверь раздался ровно через пятнадцать минут — Даня оказался пунктуальным. Стянув с кресла плед, я завернулась в него и поковыляла к двери, дрожа, как осиновый лист — температура и не думала спадать, так и держалась тридцать восемь с половиной.

— Ну, ты как тут? — Даня шагнул в коридор, поставил на пол объемный пакет, окинул меня внимательным взглядом. — Так, понятно, — кивнул, быстро снял куртку и обувь и в следующий момент легко подхватил на руки. — Идем, болящая, лечиться будем.

На возражения сил не осталось, и пришлось смириться с бурной деятельностью, которую развил Даня. Устроил в кресле, поменял постель — очень кстати, между прочим, на это меня тоже не хватило, хотя все было влажное и сейчас наверняка противно холодное. Потом снова взял на руки и отнес в душ, где я все-таки попыталась слабо возмутиться, что не настолько беспомощная, чтобы не залезть под воду самой.

— Да, да, конечно, — невозмутимо заявил этот тип и потянул ночнушку вверх. — Руки поднимай.

Вот так и пришлось послушно подчиниться, проглотив ворчание и недовольство. Теплая вода определенно принесла облегчение, смыв пот, в голове слегка прояснилось, и вылезать очень не хотелось, но пришлось. Прямо в заботливые объятия Дани, державшего полотенце. Меня в него укутали, отнесли в гостиную, снова засунули под плед, потом принесли свежую ночнушку — капец вообще, распоряжается, как у себя дома, — и со всем комфортом устроили на диване, обложив подушками и укрыв этим самым пледом. После чего положили рядом пульт, электронную читалку, телефон, и нежно чмокнули в губы, совершенно не боясь подцепить заразу.

— Отдыхай, я на кухне, — известил Даня и скрылся в указанном направлении.

Я проводила его взглядом, тихо вздохнула и поглубже зарылась в гнездо, признав, что такая забота очень даже приятна. Чуть позже Даня принес мне на подносе горячий чай с лимоном и медом, еще одну кружку с фервексом, третью — с брусничным морсом, причем свежесваренным.

— Лешка отписался, едет, будет минут через двадцать, — обрадовал Даня и, подмигнув, добавил. — И у него сюрприз.

И снова умчался на кухню, греметь дальше кастрюлями. Черт, может, мне снится все это? Горячечный бред и все такое? В моем мире мужики вообще не любят, когда женщина болеет, потому что ведь тогда за ней ухаживать надо, заботиться, вот как сейчас… Самому готовить, ходить в магазин и все такое… Похоже, эти двое задались целью порвать все мои шаблоны в клочья, на практике доказывая, как права была Настька, убеждая, что нормальные мужчины не перевелись еще, и как не права я, упрямо отказываясь в это верить. Первый раз ко мне вот так примчались, с другого конца города, а не отделались простым пожеланием выздоровления. Это было странно, непривычно и волнующе.

Я дремала, сквозь ресницы рассеянно глядя в телевизор, где по дежурной программе показывали что-то познавательное, время от времени прикладываясь к кружкам с полезным питьем. И далеко не сразу поняла, чем это таким вкусным тянет с кухни, хотя организм даже думать не хотел о еде.

— Так, ну-ка, давай попробуем поесть, — в гостиной появился Даня с очередным подносом, на котором стояли тарелки.

В первую очередь я увидела восхитительный, горячий, прозрачный бульон, от которого аж чуть слюной не подавилась — похоже, это мой желудок готов был принять, несмотря на поганое самочувствие. Только вылезать из-под одеяла не хотелось категорически. Похоже, Даня это понял, потому что, устроившись рядом, с самым серьезным видом взял тарелку, ложку и поднес последнюю к моим губам. Вот так меня еще не кормили ни разу. Ну, может, в далеком и нежном детстве, когда не умела толком держать ничего в руках…

Пришлось есть, осторожно прислушиваясь к себе — пока все было хорошо, бульон пошел на ура. А следом за ним яйцо всмятку, но его я осилила только половину, потом поняла, что на первый раз наелась. Допила чай и откинулась на подушки, осоловело хлопая глазами и чувствуя, что опять утягивает в дрему: полноценно спать пока не хотелось.

— Умница, — послышался довольный голос Дани, его ладонь провела по волосам, а губы коснулись кончика носа. — Отдыхай.

Смутно слышала, как он ушел, потом в дверь позвонили — пришел Леша. Я не прислушивалась к тихим, смутным голосам, пребывая в состоянии полусна, ровно до тех пор, пока мне на грудь не положили что-то увесистое, тяжелое и… пушистое. Глаза тут же распахнулись, и я изумленно уставилась в желтые глазищи и на невозмутимую морду Макса, тут же басовито замурчавшего, да так, что вибрация отдавалась во всем теле.

— Если ты не можешь прийти к коту, тогда кот идет к тебе, — весело изрек Леша, присев рядом, и заботливо заглянул в мое лицо. — Ну как ты тут, болезная моя?

Божечки мои, этот сумасшедший привез ко мне своего кота. Офигеть, а.