Глава 5

За соседним столом восседала не женщина, а леди-вамп. Размалеванная как девушка, не обремененная нормами морали. В облегающем платье, которое еле-еле прикрывало бедра. Про вырез и говорить нечего – Люда выставила свою троечку на всеобщее обозрение.

Не знаю, как насчет Скворцова, но даже наши заторможенные программисты стали поглядывать на неё с вполне определенным интересом, а начальник отдела разработки не смог поздороваться. Промямлил что-то невразумительное и уткнулся в монитор.

– Ты решила не готовить пирог, а тупо обмазаться повидлом и предложить шефу себя? – уточнила я, пока мы заваривали кофе (для босса) и чай (для нас любимых) на пустой кухоньке.

– Пусть он видит, что я не только хорошо выпекаю, но и привлекательна внешне. – Люда кокетливо поправила завитый локон. – Я специально ему отдала кусочек на тарелке, чтобы потом невзначай эту тарелку забрать.

– Ты неисправима.

– Если не я сама, то кто сделает меня счастливой? Таких мужиков надо ловить на живца. Я удивлена, почему остальные девчонки до сих пор не взяли его в оборот.

– А ты уверена, что не взяли? Вон, Ирка второй день заливисто хохочет на весь кабинет, Машка каждую покупку картриджа идет согласовывать к директору. Даже Тамара из отдела бюджетирования заходит, а она вообще никогда в наших краях не появлялась.

– А ты? – Люда посмотрела на меня как-то по-особенному, с недоверием. – Нет желания его оседлать? Он тебя в первый же день заместителем сделал.

– Не заместителем, а секретарем на выгуле.

Кофе выглядел сносно. Я понюхала его, осмотрела на свет. Пить можно.

– Однофигенственно. У тебя прямой доступ к телу Скворцова. Неужели не попробуешь как-нибудь вечерком охмурить его? За дополнительную премию?

– Иди ты… – начала я, но в кухоньку пришли другие любители утреннего чая, и пришлось свернуть разговор.

Слова Люды задели за живое. Она сама заставила меня плюнуть на принципы, а теперь изображает ревнивую конкурентку. Нашла соперницу, блин. Я разве похожа на человека, который готов переспать с директором? Да я даже не рассматриваю его в качестве мужчины!

В голове тотчас помутилось от недавнего сновидения, такого ясного, будто и не сон это вовсе, а параллельная реальность. Неужели мне не хотелось бы ощутить жар тела Максима Степановича?

Да и какой он Максим Степанович? Сколько у нас лет разницы? Около десяти? Он же молодой ещё, сам назвал себя в смс «Максимом». А у меня вот уже год никого не было, и если…

Да к чертям это всё! Интриги эти любовные, соперничество, сновидения. Дайте мне просто доработать, расплатиться с долгами и уволиться из этого серпентария.

– Ваш кофе, – плюхнула чашку на стол Скворцову, и тот с непониманием поднял взор.

– Вы сегодня не в духе?

Голос его бархатный, дурманящий, обволакивал. То ли из-за долгого воздержания, то ли из-за идиотских снов, но этот тон заставлял мою кровь быстрее течь по венам. К щекам прилила краснота. Коленки подкосились, потому что память услужливо нарисовала то, как пальцы директора скользят по моему позвоночнику, выводят узоры на талии, медленно опускаются к пояснице… ещё ниже…

– Нет, всё чудесно.

– Останьтесь сегодня после работы. Надо обсудить вашу идею с штрихкодированием.

Я согласно кивнула и рванула прочь. Весь день старалась не заходить к боссу, о звонках оповещала по чату. Практически идеальный секретарь, разве что проходилось всё чаще скрещивать ноги под столом и сжимать бедра, ибо всё моё тело умоляло о разрядке.

Почему он вызывает у меня такую реакцию? Почему моё дыхание учащается рядом с этим человеком?

Черт!

Нужно срочно найти кого-нибудь для свободных отношений, только бы не испытывать подобного.

Наконец, рабочий день подошел к концу, вереница программистов потянулась к выходу. Остались только мы с Людой. Но я принципиально не смотрела на подругу, а занималась тем, что с самым увлеченным видом меняла картинку на рабочем столе.

Люда молча встала и, не обернувшись на меня, продефилировала к кабинету Скворцова.

– Можно? А я тарелочку забрать. Как вам пирог? – донеслось до меня звонкое. – Я обычно в начинку корицу не добавляю, а тут решила поэкспериментировать…

Хлопнула дверь. Я осталась в тишине, стараясь не вслушиваться в шорохи, доносящиеся из-за гипсокартонных стен. Кабинет полностью опустел. Я бы и сама сбежала при первой возможности, но Скворцов же просил остаться.

Что-то они долго.

Не успела я задуматься над тем, чем конкретно Люда может очаровать директора, как та выскочила наружу. Не выскочила даже, а пробкой вылетела прочь. Спотыкаясь на гигантской шпильке, пронеслась мимо меня.

Э-э-э. Ему не понравился пирог?

Плачущая Люда обнаружилась в женском туалете. Она сидела на кафельном полу, прижав колени к груди, и рыдала навзрыд. Макияж растекся, помада стерлась с губ и замазала подбородок. Подруга напоминала очень грустного клоуна, пока заливалась слезами и раскачивалась из стороны в сторону.

Я молча присела рядом.

– Что случилось?

– Он… я только попробовала… а он сказал… чтобы я написала… по собственному желанию…

Что!? Скворцов захотел уволить Люду?! Да чем надо было провиниться перед директором, чтобы тот принял такое решение? У него точно аллергия на корицу. Или он с детства не переносит повидло. А может, он до двадцати лет был толстячком, и одно слово «пирог» вызывает у нашего босса приступы неконтролируемой агрессии?

– Что ты сделала?

Секундное замешательство, и она изобразила движение, будто берет леденец за щеку. Мои глаза расширились. Все разумные мысли улетучились, оставив всего одну, да и то неприличную.

Не может быть…

– Ты попыталась отсосать Скворцову?!

Люда закивала как китайский болванчик. Часто-часто. Ещё чуть-чуть, и голова сорвется с шеи.

– Я только наклонилась… а он… мне нельзя увольняться… у меня Тёма…

– Ты чем вообще думала?! Твою мать! – Я схватилась за голову. – Ты как работать дальше планируешь?!

– Никак… меня же уволят…

Честное слово, я бы сама дала ей подзатыльник и отправила на биржу труда, не будь её подругой. Дура! Какая же она непроходимая тупица! Ладно, подкатывать или строить глазки. Такое повсеместно. Но как ей вообще пришло в голову, что сделать кому-либо минет – это здравая идея, которая поможет закрепиться в статусе возлюбленной?!

Где она работу-то найдет? Кошмар!

Мать выгонит эту чокнутую нимфоманку из дома, и Люда кончит свой век на панели. На её могильном камне так и напишут: «Начала в техподдержке, закончила проституткой».

Вся моя злость из-за утреннего разговора улетучилась, потому что перед лицом беды нет места для мелких склок.

Надо выручать Люду.

– Учти, я делаю это не ради тебя. Только из-за Артёма, которому в родительницы досталась идиотка, – решилась я. – Проваливай домой, а я попытаюсь поговорить со Скворцовым.

– Он дал понять…

Конец фразы потонул в захлебывающихся рыданиях.

– Истерику выключила. – Я поднялась, подала подруге руку. – Ничего не обещаю, но постараюсь помочь.

– Ты лучшая, – всхлипнула Люда и громко высморкалась.

От туалета до кабинета всего десяток метров, но мне они показались бесконечностью. Я шла по пустому коридору как на каторгу, ибо не представляла, как оправдываться в косяках подруги.

«Она не хотела»? Ага, чисто случайно опустилась перед вами на колени, чтобы расстегнуть ширинку. Так сказать, не удержалась на ногах и рухнула лицом в ваш член. Как-то само по себе получилось. Упс.

«Она озабоченная, у неё и справка есть»? Назревает логичный вопрос: зачем держать эту извращенку в приличном коллективе?

«Она осознавала, что вытворяет, но теперь раскаивается»? Ну-ну, раскаивается из-за того, что маневр не удался.

Любой из вариантов звучит отвратительно.

Да и черт с ним.

Я робко постучалась и заглянула к Скворцову. Тот стоял вполоборота к двери, всматриваясь в горизонт. Хороший все-таки вид открывается из его окна – на низенькие гаражи промышленной зоны и бескрайнее полотно шоссе. Облака опустились так низко, точно пытаясь накрыть город. Нависли над домами белоснежным пухом.

– Разрешите?

– Угу.

Даже не обернулся. Вообще ни единого движения, будто окаменел. Пришлось выдавить из себя:

– Не выгоняйте её, она ошиблась и очень раскаивается.

– Арина, дайте я сам буду принимать кадровые решения, – ответил Скворцов устало.

Черт. Звучит логично. Кто я такая, чтобы запрещать директору службы увольнять подчиненного? Не много ли возомнила о себе девочка категории «подай-принеси».

– Что ей сделать, чтобы остаться? – я попыталась зайти с другой стороны.

Максим Степанович невесело усмехнулся.

– Ей – ничего. Она уже всё сделала.

– А кому? – уцепилась я за уточнение «ей».

– Ну… Если станцуете стриптиз на столе – я её оставлю.

В оглушительной тишине было слышно, как жужжит вентилятор в ноутбуке. Максим Степанович повернулся ко мне на пятках. Неторопливо, словно в замедленной съемке. В глазах цвета горького шоколада плясали дьяволята. На тонких губах играла издевательская ухмылка. Одна бровь была насмешливо приподнята.

– Вы охренели?!

– Я на полном серьезе. Стриптиз в качестве платы за вашу подругу. Небольшая цена, если вдуматься.

Что мне оставалось сделать?

Разумеется, я сбежала. Дала деру и заперлась всё в том же туалете, где уже не было и следов Люды. Щеки полыхали от стыда и гнева. Онемевшими пальцами я вцепилась в раковину и долго не могла отдышаться.

Мне послышалось?..

Он попросил станцевать на столе?!

Что за бред? Надо пожаловаться в профсоюз или куда жалуются в таком случае? Ага, и что я им скажу? Мол, хотела извиниться за подругу, которая чуть не отсосала боссу, но за это он попросил от меня всякие ужасающие вещи?

Какой кошмар!

До чего докатился наш отдел? Сплошной разврат.

Как быть дальше?..

Я обмыла лицо ледяной водой и вновь уставилась на себя в зеркало. Мысли расползались тараканами.

Я не приукрашиваю, когда говорю, что Люда поломала себе жизнь одним необдуманным поступком. Хуже всего придется Артему. У ребенка нет отца, бабушка работает школьной учительницей. Чем его кормить, во что одевать?

Да и Ларису Ивановну – мать Люды – искренне жалко. Бедной женщине придется тянуть на своем горбу всё семейство, пока дочь не отыщет что-нибудь приличное. Отыщет ли? Неспроста мы так держимся за свои рабочие места. В нашем захолустье черте с два найдешь фирму, где и график достойный, и платят чуть больше, чем ничего.

Разумеется, можно забить на её проблемы и уйти. Кто меня заставит остаться?

Да только вспомнились самые тяжелые мои времена, когда подруга костьми была готова лечь, только бы помочь. Когда скончалась бабушка, мои родители сделали меньше для организации похорон, чем чужой человек. Когда Кирилл бросил меня ради Марго, именно Люда не позволила мне скатиться в депрессию. Она могла бы сотню раз сказать: «Извини, мне некогда», но всегда приезжала по первой просьбе.

Что до меня?

Танцевать перед кем-то на столе – это унизительно. Отвратительно. Это низко со стороны Скворцова и максимально грязно. После этого я не смогу смотреть ему в глаза. Вообще никогда.

Сможем ли мы работать вместе?

Вряд ли.

С другой стороны, можно ходить с включенным диктофоном и любой последующий намек на непристойности обнародовать в сети. Заявление в полицию вряд ли примут – кто докажет, что Скворцов заставлял меня танцевать. А вот интернет от подобного всколыхнется.

А вдруг Скворцов расскажет кому-нибудь, что я настолько легко готова раздеться, что меня и уговаривать не пришлось? Вдруг у него есть камера скрытого видеонаблюдения?

Точно! Нужно включить мою, на телефоне. И записать видео, после которого станет ясно – меня заставили. Потом это видео пойдет в дело. Я и Люду спасу, и себя уберегу от чокнутого извращенца.

– Твою ж мать… – пробормотала, обращаясь к своему отражению. – Это плохо кончится.

Насколько мне помнится, я задолжала Люде тридцать тысяч рублей. Думаю, долг будет сполна отплачен после сегодняшнего представления.

Я нажала на телефоне съемку видео и вошла вначале в общий кабинет, а затем – на негнущихся ногах – к директору.

– Можно?

– Вы с деловым предложением? – рассмеялся Скворцов.

Телефон положила на стул, опустив на чехол таким образом, чтобы хоть частично можно было рассмотреть нас с директором. Надеюсь, это как-то меня обезопасит.

– Я соглашаюсь не по собственному желанию, – отчеканила занемевшими губами. – Только ради подруги, которую вы собираетесь выгнать. Вы сами поставили ультиматум: либо её увольняют, либо я танцую стриптиз, и она остается.

– Прекрасно всё понимаю. – Ироничный кивок.

Черт! Я ожидала от него прямого согласия, которое потом можно было бы однозначно интерпретировать. Но этот нахальный гад только улыбнулся и скрестил руки на груди, ожидая шоу.

Загрузка...