Узники мира снов

Пролог

Шум голосов эхом путешествовал по залу, преобразуясь то в ропот, то в стенания, отскакивал от стен, и взмывал вверх, пролетая над понурыми головами. Там, в вышине, перемигивалась тьма. Казалось, будто клубящиеся по углам тени внимательно следят за каждым оказавшимся здесь, неся свою безмолвную службу.

Зал, поистине исполинских размеров, был полон. Люди жались к обшарпанным белым стенам, с которых слезла почти вся штукатурка. Некогда красивая лепнина, украшавшая зал виноградными лозами, с течением времени постепенно разрушалась. Редкие статуи парящих над ними ангелочков лишились носов и пальцев по той же причине. Их лики омывал естественный свет из огромных окон, что простирались практически от пола до потолка. Оттуда выступали все новые фигуры людей, продолжающие прибывать в этот зал. Молчаливая и безропотная публика.

Большинство лиц ничего не выражало: взгляды остекленели, землистый цвет кожи подчеркивал залегшие под глазами темные круги. Лишь единицы проявляли эмоциональность и рвались вперед, но толпа упорно не давала им пролезть вне очереди. В самом конце виднелся выход, но двери были слишком узки для того, чтобы пропустить всех за один раз. Казалось, будто людям нет конца и края.

Она стояла практически у самой стены в окружении нескольких рослых мужчин, что не давали никому протиснуться вперед. Девушка была хрупкой, нежной, словно цветок. Ее лицо обрамляли мягкие светлые волосы, ниспадавшие на плечи, а в серо-голубых глазах мелькало лишь удивление. Ни капли страха.

Одета она была в простую свободную рубашку и серые штаны. Угрюмые мужчины бесстрастно смотрели перед собой, неумолимо оттесняя ее все ближе к выходу. Девушка же пряталась за их спинами, словно за щитом, постоянно озираясь по сторонам.

Где-то совсем неподалеку запел прекрасный женский голос:

Казалось, будто никто, кроме нее, не слышал поразительную мелодию, льющуюся отовсюду. Девушка вздрогнула и обернулась в попытке найти незнакомку, которой принадлежал голос. Но вокруг простиралось лишь бескрайнее людское море.

На стенах виднелись остатки древних разноцветных фресок: они рассказывали о некой могущественной империи и двух противоборствующих силах. На одной из них изображалась королевская семья, но с течением времени от их фигур остались лишь белые силуэты. Однако на голове одной из женщин можно было различить корону, украшенную сапфирами. Краски на ней с годами не поблекли. За плечами королевы распростерлись белоснежные крылья: в небе парила опасная ночная хищница – сова. За ней вырисовывались силуэты и других птиц: сокола, орла, стервятника и ястреба. Под ними бежали звери, среди которых мелькали тигры, львы, лисы, волки и белоснежные лошади с развевающимися гривами, под копытами которых дрожала земля.

На одной из стен, расположенной напротив, находилась полуразрушенная часть еще одной фрески. На ней изображалась армия ужасных теневых существ: их темные глаза смотрели прямо в душу, пробирая до костей. Позади армии взмывали вверх черные птицы – вороны – и готовились к прыжку такого же цвета звери. Лицо того, кто повелевал этой громадной армией, – лицо Короля Теней – не сохранилось. Как он выглядел? Столь же уродливо, сколь и его монстры? Или, наоборот, ужасающе прекрасно?

Его доспехи походили на кости, украшенные обсидиановыми перьями. На голове угадывалась часть маски в виде огромного черепа с горящими глазницами. Он принадлежал птице или животному? Ответа на этот вопрос тоже не было.

Толпа постепенно двигалась к выходу. Изображения на фресках со стороны демонической армии сменились пламенем, будто вырывающимся из чертогов Андараса, бога огня и мести. На противоположной стене простирались сады с фруктовыми деревьями, что ломились от обилия плодов. Противостояние двух сторон – света и тьмы – завершалось скрещенными мечами. Последняя фреска висела прямо над огромными дверьми – выходом из зала. Поверх нее, на камне, была высечена фраза: «Fortunam suam quisque parat»[1]. В этой части помещения еще отчетливее виднелось, насколько обветшали стены и какими древними трещинами были испещрены мраморные полы.

Песнь незнакомки звучала все громче, но теперь к ней примешивались и другие голоса. Они были неприятными, подобными карканью воронов, хриплому вою волков или скрежету когтей по металлу. Казалось, будто они пытались перекричать девушку, подчинив слушателей своими ужасающими воплями. Но ее голос перекрывал их, позволяя мелодии становиться звонче.

За спиной девушки раздался шепот голосов, отчего по ее коже пробежали мурашки. Из резных створок дверей, что виднелись над головами идущих вперед людей, дул ледяной ветер. Он заставлял ее сильнее кутаться в рубашку, которая ничуть не защищала от холода.

Песня оборвалась, и девушка оказалась напротив беззубой старухи. Взглянув на нее чуть пристальнее, она ужаснулась – это была отнюдь не старуха. Время высушило ее тело, но лицо… осталось молодым и красивым, если не считать отсутствия зубов и пугающие глаза. Страшным взором глядела она – молодым и вечным, темным и светлым. В глазницах клубилась древняя тьма, что не мигая взирала на девушку. Мятые и местами испачканные одежды старухи были бордового цвета, такого насыщенного и неприятного, что вызывали отторжение. На массивном поясе были прикреплены кольца, с которых свисали амулеты вперемешку с сушеными травами. В руках она держала золотую плошку, украшенную неузнаваемыми символами, и кусок ткани.

– Протяни руку, – сказала она девушке тем самым мелодичным голосом, которым пела песню.

Та даже не шелохнулась. Тогда старуха с молодым лицом сама схватила ее руку костлявыми пальцами и окунула в свою плошку с водой.

– Красный – цвет упокоения, черный – перемен, – пела старуха. Ее голос разносился эхом по залу. – Вижу я душу, знаю ответ. Ты на распутье, два выбора тут. Откликнись на зов, и тебя призовут.

Дыхание девушки сбилось, перед глазами заплясали круги. Но тут она увидела за старухой два коридора. Два разных пути. Первый – красный – красивый и ухоженный, будто источал из себя свет. От него исходило спокойствие и тепло. Фруктовые деревья, изображенные на его стенах, оживали и шелестели листвой. Коридор звал в вечную весну и счастье.

Второй – черный – мрачный и сырой. Из него и дул ледяной ветер, что студил кровь в жилах. Он не шептал, а предупреждал и угрожал: стоит ступить в него, как окажешься в лишенной покоя жизни. Черное пламя лизало его стены, поигрывая мраком. Странная смесь двух сил – света и тьмы – удержала девушку в сознании, не давая окончательно остаться без сил.

– Это не жизнь, это даже не смерть, – продолжала старуха свою песнь. – Пойдешь ты стопами, ведущими в Леть…

Ничего не изменилось, но в воздухе что-то мелькнуло, и старуха тут же выхватила ее руку из плошки. Сначала девушка увидела свечение, идущее от воды. Затем та окрасилась черным: изнутри будто расползлось пятно яда, отравляя ее. Цокнув языком, старуха обмакнула кусок ткани в вязкую воду и прилепила чуть ниже плеча девушки. Она было дернулась, но пальцы старухи держали ее крепко, будто заключая в железные тиски и не давая увернуться. Старуха вылила воду ей на голову, прошептав:

– Твой путь во тьму к свету. Так иди к нему!

С этими словами она вырвала сердце из ее груди и толкнула девушку во мрак коридора, где хрупкую фигурку бедняжки тут же поглотила тьма.

Когда она решилась открыть глаза, темнота ластилась к ней, точно кошка. Стоило ей это неимоверных усилий: казалось, будто еще чуть-чуть, и она рухнет ничком. Обескровленная и опустошенная. Там, где раньше гулко билось сердце, теперь зияла пустота. Боль сжигала все органы изнутри.

На три локтя вперед не было видно ничего, но, точно заметив ее усилия, тьма расступилась и позволила ей взглянуть на пролет между этажами. Две лестницы: одна вела вверх, другая – вниз. Обе старые, грязные, запачканные кровью и еще чем-то неприятным. Чем – узнавать не хотелось.

Откуда-то снизу доносился шум реки. Девушка замотала головой, морщась от боли, которая пронизывала ее тело подобно иглам.

Кто она? Почему здесь? За что ей вырвали сердце?

Вопросы роились в ее голове, затуманивая разум. Она оперлась на стену и откинула мокрые волосы, прилипшие к лицу. Коридора, в который ее пихнула старуха, больше не было. Осталась лишь серая стена, расписанная адским огнем. Девушка тихо выругалась и удивилась странным проклятиям, вылетающим из ее уст.

Она ведь ничего не помнила. Совсем ничего. Откуда ей было знать бранные слова? Значит, это временно. И она вспомнит. Надо было только решить, куда двигаться дальше.

Твой путь во тьму к свету.

Всплывшие в голове слова старухи вновь заставили ее содрогнуться. Но она нашла в себе силы оттолкнуться от стены и сделать один шаг. Второй отдался болью во всем теле, но она лишь стиснула зубы. Обе лестницы манили, притягивали взгляд, а тени шептались за ее спиной.

«Вниз пойдешь – покой найдешь», – пели одни.

Девушка окинула взглядом лестницу, ведущую вниз. Хмыкнула. Спускаться проще, чем подниматься. Но можно оступиться, упав вниз. Вот и весь покой.

«Вверх пойдешь – силу обретешь», – шептали другие.

Холодный ветер продувал ее насквозь, выбивая из легких последние крупицы теплого воздуха. Она посмотрела на вторую лестницу, отметив, что сила ей не нужна. Тени жутко засмеялись, а после окутали ее коконом, не пропускающим холод.

Два пути. Две лестницы. Обе во мраке. Но та, что ведет вниз, не стремится к свету. Оставался только путь наверх.

Когда девушка встала на первую ступеньку, темнота рассеялась, показывая на лестнице горы трупов. Их остекленевшие глаза смотрели прямо на нее, рты раскрылись в беззвучном крике, словно призывая ее бежать.

Но бежать ей было некуда.

Она застыла на мгновение, будто раздумывая над своим положением. Тьма тут же услужливо показала ей вторую часть лестницы, откуда на нее тоже смотрели своими пустыми глазами мертвые женщины и мужчины. Однако девушка не вскрикнула, а продолжила шагать, огибая тела и двигаясь все выше. Что-то внутри нее откликалось на зов, долетавший откуда-то сверху. Он манил ее, вбирая всю боль, оставляя лишь несгибаемую волю. Девушка поднималась все выше по лестнице, ведущей в Вечность.

Постепенно вокруг нее редели ряды мертвецов, но и подниматься становилось труднее. Каждый шаг отдавался муками, что искажали ее прелестное лицо. Она будто бы сама превращалась в сплошной сгусток страданий и стенаний, движущийся вперед только благодаря упрямству. Шаг за шагом. Ступенька за ступенькой. Пролет за пролетом.

Вскоре лестница стала чуть чище, а тошнотворный запах гниющей плоти и протухшей крови выветрился, оставляя после себя лишь противный запах нечистот. Оказавшись у двери, девушка заметила, что ноги сбились в кровь. Сапоги она потеряла еще несколько пролетов назад. Юная красавица дернула за ручку из последних сил и вышла с лестничной площадки, замерев при виде того, чего точно не ожидала увидеть.

Перед ее глазами простирался очередной огромный зал, довольно сильно отличавшийся от первого: все здесь свидетельствовало о том, что это место отнюдь не заброшено. Наоборот, зал был полон жизни.

Мимо нее, о чем-то споря, проходили люди с одинаковыми металлическими браслетами на предплечьях. У многих из них на открытых участках кожи виднелись татуировки.

Из пола, врезаясь в потолок, вырывались массивные светло-серые колонны. Их столпы украшали лепнина и вьющиеся цветы. Неподалеку стояли столики, за которыми сидели парни и девушки, оживленно болтая. Фрески на стенах отражали умиротворенные пейзажи. Зеркальная противоположность тому, что она видела внизу.

Впереди виднелись ряды трибун, резко обрывающиеся перед огромной ямой. Девушка направилась к краю сквозь толпу, которая ее будто не замечала. Дойдя до перил, она перегнулась через них и посмотрела вниз, пытаясь не обращать внимания на головокружение. Там, за балюстрадой, блестело огромное озеро, в которое впадали водопады. Воды озера были отнюдь не спокойными – они двигались, будто в них бушевали гейзеры. Лазурная вода манила, но девушка оторвала взгляд от кромки воды и отошла от ограждения.

В попытках унять сбившееся дыхание она огляделась. И тут же заметила миниатюрную девушку с длинными каштановыми волосами, сидевшую неподалеку. Незнакомка смотрела вниз на озеро, весело болтая ногами. Что-то побуждало ее крикнуть, предупредить, чтобы та была аккуратнее, но вдруг она ощутила, будто невидимая нить потянула ее вверх. Еще не время. Она не должна.

Девушка увидела лестницу, тянувшуюся вдоль стены из необработанного камня. Она направилась к ней и продолжила свое восхождение. Ее не пугало, что одно неверное движение – и она сорвалась бы вниз, упав в то самое озеро, которое неустанно манило ее к себе. Девушка чувствовала, что может оказаться в воде, только если сама захочет спрыгнуть. И она это обязательно сделает, но не на такой высоте. Ей было необходимо забраться выше.

Мелькали этажи, на которых кишели люди, но ей не было до этого дела. Существовали лишь она да лестница в небеса. Постепенно каменные ступени превратились в стекло, сделав лестницу прозрачной. Отсюда озеро внизу казалось не таким уж и большим.

Девушка перестала рассматривать то, что простиралось под ее ногами, и встретилась взглядом с женщиной. Та сидела в кресле прямо напротив нее. В руке она держала костяную иглу. Стекло больше не отделяло их друг от друга. Это значило, что она достигла очередного этажа.

Тело женщины было молодым и стройным, но лицо испещряли морщины. Она казалась полной противоположностью той, что была внизу. В ее глазах сиял свет. Женщина приоткрыла рот, полный острых, как бритва, зубов, и улыбнулась. Лишь от одной такой жуткой улыбки можно было умереть от ужаса, но девушка ничего не почувствовала. Возможно, вместе с сердцем из нее вырвали и страх.

С этими словами она выдернула с головы девушки тонкий волос. Вставила его в ушко иглы и вшила в странный узор полотна, что лежало на ее коленях. Волос засветился лунным светом и переплелся с темной нитью рядом, образуя орнамент луны, окруженной тьмой. Девушка поняла, что ее здесь больше не держат. Ее не волновало странное поведение людей в этом месте. Правда, спрятанная под флером безразличия, томилась ее душа, которая не хотела мириться с этим. Но она была заперта в самом потаенном уголке сознания вместе с памятью, пока тело выполняло свою миссию.

Сейчас не она управляла собой, а невидимая сила. И, расправив плечи, девушка продолжила подниматься по лестнице. Последние ступени привели ее в дивный сад, который словно сошел с тех диковинных фресок, что она видела внизу.

На цветущих деревьях щебетали птицы. В фонтане, стоявшем неподалеку от большой яблони, журчала вода. На ветвях алели сочные плоды, заманивая сорвать и насладиться ими. При виде них желудок девушки напомнил о своей пустоте. Повинуясь внезапному порыву, она направилась вглубь сада, прямиком к яблоне.

Ее кровоточащие ступни утопали в траве, отчего шаги делались бесшумными. Фигура девушки резко контрастировала с умиротворением и яркими красками сада – в этом свете ее кожа казалась серой. Сама она – грязная, испачканная в собственной крови, – напоминала варвара, покушавшегося на первозданную красоту. Она брела и брела, пока не ощутила внезапную слабость. Это заставило ее привалиться к одной из статуй. Здесь их было много, но эта показалась ей восхитительно удобной. Кольца мирового змея, на которые она опиралась, были гладкими и приятно холодили изможденную спину. Девушка уже собралась сорвать с ветки ближайший плод, как из зарослей жасмина на полянку вынырнул мужчина. В тот момент она будто очнулась от оцепенения, до сих пор державшего ее в своих когтях.

Незнакомец поначалу ее не заметил, двинувшись дальше по дорожке. Она же воспользовалась этим мгновением, чтобы рассмотреть его.

Мужчина был редкостной красоты. Движения изящны и грациозны, как у большой дикой кошки. И в то же время от него веяло непринужденностью и высокомерием.

Черные волосы до плеч чуть поблескивали, подчеркивая сияющую безупречную кожу и изумрудного цвета глаза. В руках он бережно сжимал книгу в старом переплете. На губах играла легкая усмешка.

Девушка ожидала, что он пройдет и даже не взглянет на нее, как многие до этого. Поэтому она сорвала с ветки яблоко, ничуть не смущаясь, но мужчина обернулся на этот звук. Они встретились взглядами.

Время будто замерло, а ее зрение вдруг приобрело поразительную четкость. Мужчина словно на мгновение оказался рядом с нею. Она видела непослушную прядь волос, выбившуюся из прически; то, как блики света плясали в его глазах – таких глубоких, словно бездна; красивые губы, изогнувшиеся в улыбке. Маленький зеленый листик, зацепившийся за его камзол…

Но она моргнула, и наваждение резко исчезло. От этого девушка даже покачнулась – перед глазами все поплыло. Три шумных вздоха – и от скверного состояния не осталось и следа. А вот незнакомец остался на том же самом месте, где и стоял до этого.

Он был одет во все черное, отчего в зелени сада казался сотканным из ночи. Мужчина выделялся здесь так же, как и девушка. С той лишь погрешностью, что он блистал величием, а она…

Яблоко, сжимаемое ею в ладони, покатилось по траве и стукнулось о его сапог. Девушка уловила во взгляде мужчины изумление.

Подняв с травы плод, незнакомец медленно приблизился к ней.

Безупречно скроенная одежда подчеркивала его великолепное телосложение. Он улыбался как хищник, увидевший жертву.

– Кто ты? – Собственный голос показался ей чужим.

Она отошла от статуи, приготовившись бежать. Но мужчина остановился, уставившись на нее с непонятным выражением лица. Сначала девушке показалось, что он рассматривает ее грязные лохмотья. Но прекрасный незнакомец впился глазами в лоскуток ткани на ее плече. Через мгновение он с видимым усилием переместил взгляд на лицо девушки.

Казалось, будто сейчас разразится буря. Ей хотелось бежать от него со всех ног, но она словно примерзла к земле без возможности пошевелиться. Она чуяла всем телом, что он был смертельно опасен. Но затем мужчина заговорил, отвечая на заданный ею вопрос:

– Раз уж мы в Райском саду, значит, я – Саргóн. – Он наградил ее ленивой полуулыбкой. – А кто же ты?

Его голос был мягким, как шелк, обволакивал разум и тело, плавил преграды, мешающие ей продолжить разговор. Но она не помнила собственного имени. Не помнила ничего о себе или о том, кем являлась. Хотя… так ли это было важно?

– Раз уж имя Саргон уже занято, тогда я – Рэ́йна. – Она посмотрела на него с как можно большей холодностью и презрением.

Теперь, когда он был совсем близко, она чувствовала волны силы, исходящие от этого мужчины. За его спиной сгущались тени, хотя они были лишь отголосками той ночной темноты, которая из него сочилась. Его глаза прищурились. В них мелькнуло одобрение.

– Дерзкая, однако. – Он протянул ей яблоко, ухмыльнувшись. – Кажется, это твое.

Не в силах что-либо ему ответить от непонятно откуда нахлынувшей злобы, девушка выхватила из его рук яблоко. Откусила кусок, а затем швырнула в кусты. А после того, как проглотила мякоть фрукта, отпихнула мужчину от себя и быстрым шагом направилась в противоположный конец сада.

Кровь стучала в ее висках, левое запястье пылало, словно его жгли раскаленным железом. Она слышала шуршание гравия на дорожке за спиной: назвавшийся Саргоном увязался за ней.

Рэйна дошла до сверкающих на свету железных дверей лифта и нажала на кнопку. В саду стало тихо. Казалось, все живое боялось Саргона.

– Лифт не приедет, – послышался за ее спиной все тот же нахальный голос. – Можешь даже не пытаться.

Рэйна фыркнула. Поверит она ему, конечно! Она молилась, чтобы он не заметил, как трясутся ее плечи. Кусок яблока в желудке студил кровь. После всплеска жары, окатившей тело, этот холод был убийственным. И он медленно покрывал льдом все ее внутренности.

Саргон снова открыл рот, но не успел произнести свои гадкие слова. Дверцы лифта распахнулись, впуская Рэйну внутрь. Она юркнула в прохладу кабинки. Пока двери не закрылись, Саргон торопливо зашел следом.

Она, не думая, врезала кулаком по самой верхней кнопке. Руку саднило, а в груди снова закипала ярость, согревая спасительным теплом. Лифт плавно двинулся вверх, вызывая все большее удивление ее спутника.

– Зачем ты увязался за мной? – рявкнула Рэйна.

Саргон лениво, как кот, потягивался у одной из зеркальных стен лифта. Его изумрудные глаза хитро блестели. Ее вопрос он будто бы пропустил мимо ушей, лукаво улыбаясь. Это еще больше выводило ее из себя.

Когда ладони девушки сжались в кулаки, Саргон промурлыкал:

– Хочу проследить, чтобы ты не украла тут ничего. А то от такой оборванки, как ты, жди неприятностей.

Двери лифта отворились в тот самый момент, когда девушка уже была готова вцепиться в его красивое лицо ногтями. Шумно дыша, она вывалилась на открытую смотровую площадку, пиная попадавшиеся ей на пути камушки.

На секунду у нее перехватило дыхание – они стояли на самой высокой точке этого здания, подвластного лишь ветрам, что прилетали с неимоверной силой. На глаза тотчас навернулись слезы.

Очередной порыв воздуха чуть было не сбил Рэйну с ног, грозя толкнуть в открытое воздушное пространство – в паре шагов площадка обрывалась. Защитных ограждений не было. Но в последний момент Рэйну удержала крепкая рука Саргона, прижавшая ее к сильному телу. Казалось, ветер для Саргона был лишь досадной помехой.

Вокруг него сплетались тени, образуя защитный барьер от стихии, бушующей на крыше. Оказавшись под защитой от ветра, Рэйна широко раскрыла глаза. Вид, открывающийся на лежащий под их ногами город и лес, был невероятно чарующим. Рэйна вывернулась из объятий Саргона и медленно подошла чуть ближе к краю. Его тени по-прежнему окутывали их фигуры, но не мешали видеть то, что было недоступно глазу изнутри здания.

Стояли они на смотровой площадке невероятно высокого замка, чья крыша резко уходила по наклонной вниз. Она врезалась в парапеты и остроконечные витые шпили башен, пока не обрывалась, открывая их взорам миниатюрный городок. С такой высоты он казался игрушечным: блестящие стеклянные домишки были пугающе далеко, как и озерцо с лесом. За ним клубились лишь бесконечные облака, а за лесом – сгустки тумана. Ни полей, ни рек, ни моря. Словно в этом измерении существовал лишь этот городок, лес, озерцо да замок. И этот ансамбль сейчас нежился в теплых розово-персиковых тонах неба.

Рэйна попятилась и уперлась в чью-то грудь. Резко обернувшись, она хмуро взглянула на Саргона. За все то время, что они стояли на крыше, он не сказал ей ни слова. Мужчина снова попытался придержать ее за локоть, но Рэйна вырвала свою руку и пошла к середине смотровой площадки.

– Какие мы злые, оказывается. – Саргон смаковал каждое слово, брошенное ей вслед. – Недовольные и противные.

Рэйна продолжила идти, не слушая и не вникая в смысл его слов. Все внутри нее звало и манило к пустоте, что ждала ее посередине этой площадки. Там каменный пол обрывался, образуя круглую дыру – довольно большую, чтобы в нее можно было запросто упасть. Разумеется, ничего, что могло уберечь от падения, не было и в помине. Это и не нужно.

Подойдя к краю, она теперь смотрела не за пределы дворца, а в глубь. В его сердце расположилось лазурное озеро – крошечный топаз по ту сторону пропасти.

Она поднялась на самый пик, преодолев тысячи ступеней. Отсюда озеро казалось ей одновременно далеким и близким. Рэйну и водную гладь разделяло лишь воздушное пространство. Каменная крошка сорвалась из-под ее ступней и исчезла в жерле дворца. Рэйна шумно сглотнула.

Она знала, что нужно сделать. Это был ее рубеж.

Вода приветственно перемигивалась с ней, зовя к себе. Ей стоило сделать лишь шаг – и она бы сорвалась вниз.

Саргон встал рядом. Заглянув в яму, присвистнул.

– Неужели ты и в самом деле прыгнешь? – улыбнулся он.

Рэйна ответила ему неприличным жестом, на что Саргон подмигнул ей. Он сосредоточенно что-то рассматривал, откровенно пялясь на нее. Девушка не выдержала и спросила:

– Что?

Его лицо вдруг стало серьезным и собранным. Исходящая от него сила теперь заклубилась тенями у его волос. Маленькие звездочки то гасли, то вспыхивали в этой тьме.

– Если во рту появится такая монетка, – он вытащил из-под камзола круглый золотой кулон на цепочке, – ни в коем случае не отдавай ее им. Спрячь под язык.

Но не успела Рэйна обдумать это, как поток ветра сбросил ее в пропасть. Она чуть вскрикнула и камнем полетела вниз.

На мгновение Рэйна увидела Саргона, с лица которого схлынула вся серьезность. Он отсалютовал ей.

А после ее тело, которое стремительно сокращало расстояние до дна озера, окутала тьма. Рэйна уловила запах ладана и мускатного ореха.

– До скорой встречи, Рэйна, – мурлыкнула тьма голосом мужчины и растворилась, стоило девушке коснуться воды.