Узы одержимости (СИ)

Глава 1

Холодный дождь бьёт в лицо крупными каплями, ветер остервенело воет в кронах деревьев, заставляя их гнуться под гнетом стихии. Босые ноги вязнут в грязи, сухие ветки цепляются за одежду, царапают лицо и руки, но я продолжаю бежать. Я должна бежать. Секунда промедления будет стоить мне жизни.

Где-то вдали слышится раскат грома. На мгновение оборачиваюсь, чтобы убедиться в том, что за мной никто не гонится. Темноту ночи разрезает вспышка молнии — всего доля секунды, но я смогла различить силуэт мужской фигуры среди лишенных листвы кривых деревьев.

— Даша! — слышу я своё имя, брошенное до боли знакомым голосом.

«Нет! Это не он! — убеждаю себя, ускоряя бег. — Он не мог так быстро меня догнать. Не мог!»

— Даша, остановись! — кричит он снова, но теперь его голос оказывается совсем близко.

Этого не может быть…

Прекращаю бег и оборачиваюсь, чтобы убедиться в том, что это не ОН, что это кто-то другой зовёт меня, а голос кажется знакомым из-за шума дождя и ветра.

Новая вспышка молнии освещает лес, но я в нём одна. Его силуэта больше нет, равно, как и не слышно голоса.

Вздрагиваю от раската грома, больше похожего на выстрел, и оборачиваюсь, чтобы вновь бежать, но попадаю в теплые объятие. Всё моё тело пронзает чувством страха. Пытаюсь оттолкнуть его, но он лишь сильнее прижимает к себе, не желая отпускать.

— Даша, это я, — слышу я его спокойный голос у самого уха. — Не бойся.

— Артур? — поднимаю взгляд, не веря своим ушам.

Пронзительные серые глаза смотрят глубоко в душу, касаясь самых потаенных её уголков.

Это ОН, это точно ОН!

По телу пробегает дрожь, и виной тому не холодный ветер, а его внезапная близость, что подобно дурманящему яду растекается по телу.

— Как ты нашел меня так быстро? — шепчу ему в губы, когда его теплые ладони обхватывают моё лицо.

— Я всегда найду тебя, — мгновение. И его горячие настойчивые губы накрывают мои в жадном давящем поцелуе.

Так может целовать только ОН. Только ОН способен доводить до исступления, сминая губы в сладком болезненном поцелуе.

Его руки опускаются мне на шею, слегка сдавливают, практически лишая дыхания. Отпускают и снова сдавливают, только в этот раз дышать практически невозможно.

Отстраняюсь от его губ, толкаю в грудь, но руки лишь сильнее смыкаются на шее. Вспышка молнии и я вижу в его глазах пугающую тьму, непроглядную черную бездну, что вот-вот меня поглотит.

— Артур, отпусти, — хриплю я.

Вцепившись в его руки, пытаюсь сбросить их с шеи, но безрезультатно. Он сильнее, он всегда был сильнее.

— Не отпущу! Слышишь? — его спокойный голос срывается на крик, в холодных глазах бушует огненная буря. — Ты моя! Моя!

Дышать становится невозможно. Мир постепенно теряет краски, но словно сквозь толщу воды до меня доносится голос, который становится всё громче, всё осязаямее. Этот голос зовет меня, требует.

Последнее, что я вижу — дикий взгляд хищника, одержимого своей добычей. Так смотрит Арчи, не Артур.

— Я найду тебя, — шепчет он мне в губы прежде, чем окончательно раствориться в темноте.

Распахиваю глаза, сажусь в постели. Провожу руками по шее и с облегчением осознаю, что это был всего лишь сон. Очередной пугающий сон, из лап которого меня уже больше года вырывает самый родной голос.

Откидываю в сторону одеяло, касаюсь голыми ступнями холодного пола и в несколько шагов преодолеваю короткое расстояние. Включаю небольшую настольную лампу, склоняюсь и аккуратно беру на руки ту, благодаря которой всё ещё дышу.

— Тише, моя маленькая. Тише, — шепчу я и целую крохотный носик. В данный момент весь мой мир сосредоточился в её серых глазах, что казались огромными на маленьком личике. — Мама рядом.

Глава 2

Сквозь сон ощущаю объятия маленьких теплых ручек. Не открывая глаз, целую маленькую проказницу, куда придется.

— А кто это у нас опять раньше мамы проснулся? Кто у нас уже такая большая и самостоятельная, что сама на мамину постель забирается? — шекотала я дочь, наслаждаясь её озорным звонким смехом, что каждое утро зарождал свет и тепло, казалось, в уже несуществующей душе.

Поднявшись с постели, подхватила дочь на руки и отправилась с ней на кухню.

— Ну что, Пося, действуем по отлаженной схеме — ты на горшок, а я готовлю завтрак?

Поцеловав дочку в тёплую пухленькую щечку, приступила к уже давно привычным утренним ритуалам.

— Ложечку за маму, ам? — некоторая время капризная принцесса создаёт видимость, что не заинтересована поеданием каши.

— Мама, — произнесла она снова, а моё сердце замерло так, словно я это услышала впервые.

Каждый раз, глядя в её светлые серые глаза, наблюдая за тем, как она хмурит брови, над чем-то задумавшись, или улыбается мне своей искренней улыбкой, в которой пока есть всего шесть зубов, я ненавижу себя за ту глупость, что едва не совершила, ведомая страхом и эгоизмом.

«2 года назад»

По коридорам небольшой частной клиники на окраине одного провинциального городка то и дело сновали врачи в белых халатах и масках на лицах, излучающих крайнюю степень безразличия. Сидя у гинекологического кабинета, я ждала, когда откроется дверь и ассистент врача позовёт меня для совершения небольшой операции — аборта.

Рядом со мной сидела девушка, ненамного старше меня, и едва сдерживала рвущиеся наружу рыдания — она была следующей после меня в очереди. Я же пыталась сохранять хладнокровность, убеждая себя в том, что всё делаю правильно и другого варианта в моём случае быть и не может. Я сирота, которая к тому же ещё и в бегах, вернее, прячется от того, кто вполне вероятно спустил всех собак, чтобы меня найти, а возможно он и вовсе мёртв и я напрасно прячусь, гонимая собственными демонами и страхами.

«Это пустяк, который можно легко исправить одним визитом к нужному врачу» — крутились в моей голове слова, сказанные около месяца назад, Арчи.

Это всего лишь пустяк… — убеждала я себя и не верила собственным словам. Не может чья-либо жизнь быть пустяком, пусть даже это жизнь ещё не родившегося человечка, но он есть, он живой.

Нет! Я не смогу так поступить! Я не убийца! Я не такая как Арчи и его люди… Я не такая!

Поднявшись с места, решительно направляюсь к комнате, в которой оставила все свои вещи, сменив их на больничную сорочку.

— Дарья, вы куда? — услышав за спиной голос ассистентки, обернулась. — Всё готово, проходите в кабинет. Вас ждёт врач.

— Я передумала, — твёрдо ответила ей, глядя прямо в глаза.

— В таком случае, сообщаю вам, что наша клиника не вернёт уплаченные вами деньги, — безразлично отчеканила девушка, словно выученный текст.

— Мне плевать на деньги. Это мой ребёнок.

Да! Это только мой ребенок и ничей больше. Единственный родной человек, что остался в этом мире и я не имею никакого права потерять ещё и его.

Бросила взгляд, на ранее плачущую девушку, что теперь задумавшись, гладила свой, пока ещё не округлившийся, живот. Я не ждала от неё решений прямо в эту секунду, не ждала, что она последует моему примеру и тоже решит сохранить своего ребенка. Я просто зашла в небольшую комнатку, переоделась в свои невзрачные балахонистые вещи, скрывающие не только фигуру, но и пол своего носителя — то, что мне и нужно было сейчас.

Выйдя из комнатки, не обнаружила ту девушку, сидящей у двери в кабинет врача. Внутренне я надеялась, что она тоже покинула эту клинику и больше сюда не вернётся.

Мои надежды оправдались — я увидела её на автобусной остановке. Она по-прежнему плакала, но только теперь её слёзы имели иной характер. Это, скорее, были слёзы морального опустошения, когда преодолев сотню сомнений и неверных решений, ты всё же находишь верный путь и понимаешь, что то, что было сделано «до» — было ошибочным.

— Не плачь, — обратилась я к ней, сев рядом. — Ты всё правильно сделала.

Всхлипнув, девушка обратила на меня внимание и внимательно посмотрела своими голубыми глазами, что сейчас напоминала два озера с собравшейся в них влагой.

— Как тебя зовут? — внезапно спросила она.

— Даша, — коротко ответила ей, секунду поколебавшись.

— А меня Полина, — тихо ответила она, снова погладив свой животик. — Тебя тоже парень бросил, да?

— Скорее, я его, — горько усмехнулась, вспомнив свой побег.

— Ты сильная. Спасибо тебе, — произнесла Полина и неожиданно сжала мою ладонь. — Если родиться дочь, то я назову её Дарьей. Красивое имя.

— Спасибо, — коротко ответила и сжала в ответ её чуть холодную ладонь. — Мне пора. А ты больше не делай глупостей.

— Не буду, — тепло улыбнулась мне девушка, после чего я, накинув капюшон толстовки на голову, села в подъехавший к остановке автобус.

Далее последовали месяцы скитаний, во время которых я жила во всякого рода общежитиях с не самыми приятными соседями, часть из которых постоянно скандалили и делили вилки на общей кухне, а другая часть пили по-черному, а потом этими же вилками выясняли отношения.

Но на восьмом месяце беременности искать новое съемное жильё было уже тяжело — постоянная усталость и недосып не позволяли каждый месяц собирать вещи и переезжать в новую комнату очередного общежития.

Да, в той самой сумке, что мне приготовил Арчи, было более чем достаточно денег для того, чтобы снять квартиру и не бояться, что новые соседи постучат среди ночи в дверь, дабы попросить мелочь на новую порцию выпивки. Но боязнь остаться одной в пустой квартире и быть найденной Арчи, будучи беременной, была куда больше, чем замирание сердца перед пьяными соседями. Да и эти деньги я считала пропитанными кровью ни в чем не повинных людей, так как не понаслышке знала грязные приёмы ведения его бизнеса, имеющего не просто теневую, а черную сторону.

Страх быть найденной им был настолько велик, что во время беременности я не наблюдалась у врача, боясь, что попаду в базу данных медицинского учреждения, где на мой след будет очень легко напасть и выследить моё место проживания. Пусть даже всё, что осталось от меня прежней, было имя — Дарья.

И страх был ни столько за себя, сколько за ребенка, что я заботливо носила под сердцем.

Но как бы я ни боялась и ни пряталась, но дня родов избежать было невозможно. Схватки застали меня ночью в комнате общежития, в котором я проживала уже два месяца. Стоит отдать должное соседям — будучи пьяными, в разгар очередной своей вечеринки, они нашли в себе сознательность и вызвали для меня скорую помощь.

Через несколько часов я лежала в родильном зале с маленьким плачущим комочком на груди и корила себя за то, что чуть не пошла на поводу у собственной слабости. Маленькие пальчики дочери едва обхватывали мой палец, пока я, не сдерживая слёз счастья, целовала каждый из них, обещая ей, что у нас всё будет и хорошо.

Находиться в стенах роддома мне позволили недолго, так как у меня не было при себе медицинских документов с результатами необходимых анализов и УЗИ. Поэтому уже через четыре часа я стояла за порогом роддома с дочерью на руках, прикидывая, куда мне теперь нужно идти и где снять квартиру.

Стоя на улице в конце января, я мысленно благодарила соседку, которая за секунду до закрытия дверей кареты скорой помощи, всучила мне в руку пакет, в котором оказался белый конверт для выписки, что я купила незадолго до этого.

— И чего ты стоишь тут как вкопанная? — услышала я за спиной голос акушерки, что принимала у меня роды. — Некуда идти, чтоль?

— В каком-то смысле да, — ответила ей, прижимая крепче дочь.

— А чего молчишь? — вскинула она брови. — Рожала — молчала и сейчас не говоришь, что тебе идти некуда.

Неопределенно пожала плечами, давая понять, что мои личные проблемы — это только мои личные проблему и посвящать в них кого-либо я не собираюсь.

— Ладно, партизанка, поехали ко мне. Переночуешь у меня, а утром мы с тобой что-нибудь придумаем. Меня, кстати, Ира зовут.

— Я помню, — улыбнулась ей уголками губ. — Не думаю, что вам стоит приглашать к себе домой первую попавшуюся роженицу.

— Понравилась ты мне, — усмехнулась она, глядя на меня светлыми глазами, под которыми залегли тени после ночной смены. — Когда я рожала, то орала так, что меня прибегали затыкать хирурги из соседнего отделения, а ты даже не пикнула и почти не всплакнула. Да и к тому же, долго я тебе жить у себя не дам. Сутки отдохнете с малышкой, выспитесь и будем думать, что с вами дальше делать, — Ира подошла ближе и заглянув в конверт, улыбнувшись спросила. — Как назвала?

— Полина, — улыбнулась я, глядя на спящую дочку в своих руках.

— Красиво, — ответила женщина и достала из кармана мобильник. — Ладно, я сейчас вызову такси и доедем до моего дома быстро и в тепле. А пока пойдем в тамбуре хоть погреемся, чтобы маленькую не застудить. Ты, кстати, где до этого жила? Откуда тебя такую молчаливую привезли.

— Из общежития на Сурикова.

— Как тебя занесло в этот гадюшный район, вроде, нормальная девчонка. Там же даже полиция не рискует появляться.

— Так сложилось, — коротко ответила ей. — Кстати, мы можем туда заехать, чтобы я забрала свои документы и кое-какие вещи?

— Конечно! Ты ещё спрашиваешь? Теперь я тебя точно к себе домой заберу. В этот гадюшник я тебя с новорожденным точно не отпущу.

— Спасибо.

Наутро следующего дня моя случайная подруга и её муж посоветовали мне ехать в село, где её мама Альбина Борисовна сдаёт дом, что достался ей от брата.

Я поняла, что уехать подальше от города, подальше от большого скопления людей и подальше от обилия черных внедорожников, встречая которые на улице, я каждый раз искала укрытия или пряталась за спинами прохожих — было отличным решением, о котором я, почти за полтора года, ни разу не пожалела.

И сейчас, сидя на кухне небольшого частного съемного домика и, наблюдая за тем, как моя дочь неумело, но очень настойчиво пытается есть самостоятельно кашу, я понимаю, что всё сделала правильно. Пусть даже в груди до сих пор живёт страх, но теперь он имеет совсем иной характер.