Узы подчинения

— Что ж, тогда, с возвращением. Меня ждет Мастер Кайлер, но я не против пропустить по стаканчику позже, если ты еще не уйдешь, — сказала Мия, поглаживая великолепный кожаный с серебром ошейник вокруг шеи. Маленькое бриллиантовое сердце, подвешенное на массивном крючке, ложилось как раз в ямку под горлом.

Вот это да. Мастер Кайлер? Кенна помнила его по прошлому времени, и ее воспоминания касались в основном того, что он никогда не играл с одной и той же сабой больше одного-двух раз. А теперь он в постоянных отношениях? Взгляд Кенны вернулся к горлу Мии — отношения с ошейником?

Если уж Кайлер решился на такое...

Кенна не была уверена, что надо разрешать себе закончить эту мысль.

— С удовольствием, — сумела выговорить она. — Приятно было познакомиться, Мия.

Она действительно имела это в виду. Разговор с Сиеррой придал ей уверенности в нескольких вопросах, в том числе в таком: если она действительно когда-нибудь хочет почувствовать себя лучше, то нужно избавляться от своих привычек одиночки. И уж точно ей не помешает несколько друзей, которые понимают, что к чему в этом образе жизни.

— И мне тоже, Кенна. Хорошего вечера. — Мия помахала рукой и пошла к двери.

Кенна повернулась к зеркалу:

— Ладно, Слоан. К делу.

Она пригладила ладонями облегающее темно-синее платье-комбинацию на тонких бретельках. V-образный вырез был отделан черным кружевом, такое же кружево подчеркивало завышенную талию и подол до середины бедра. Вырез украшал кружевной бант, а под платье Кенна надела полупрозрачные черные трусики-бикини.

Ее протез был полностью открыт, включая черно-серебристый держатель, крепившийся к культе и соединенный с матово-черной рукой. Но Кенна уже видела реакцию единственного человека, мнение которого ее волновало. Остальным придется принимать ее такой, какая есть. Или они могут идти ко всем чертям.

«Ура, детка».

С этими словами она отправилась искать Мастера Гриффина и нашла его именно там, где он сказал. Он сидел за барной стойкой и громко смеялся над чем-то сказанным Мастером Куинтоном. Мия и Мастер Кайлер тоже были там, вместе с еще одним Мастером «Святотатства», которого Кенна не помнила по прошлому, — русоволосым мужчиной с поразительными разными глазами, голубым и зеленым.

Мастер Куинтон скользнул по ней взглядом, потом вернулся и посмотрел прямо на ее руку. Во время их встречи позавчера вечером она была прикрыта. Но он просто улыбнулся:

— А вот и очаровательная Кенна.

— Привет, Мастер Куинтон, — сказала она, опуская взгляд, и почувствовала мгновение, когда Мастер Гриффин посмотрел на нее. — Добрый вечер, сэр.

— Здравствуй, Кенна. — Он ласково взял ее за подбородок, и она подняла глаза. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, Мастер Гриффин, — сказала она, расцветая от его похвалы.

Черт, он тоже хорошо выглядел в черной рубашке с закатанными до локтей рукавами.

Он представил ее остальным, включая Мастера Лео, Дома, которого она не знала, и наконец сказал:

— Джентльмены, Мия, прошу нас извинить.

Он слез со стула, взял ее за здоровую руку и повел через главный зал клуба.

Сегодня было не так многолюдно, как вечером в пятницу, но толпа была достаточная и было чем порадовать чувства. Возле одной группы диванчиков обнаженный сабмиссив стоял на коленях перед своей Госпожой, уткнувшись лицом в ее бедро, а она гладила его волосы. На андреевском кресте Дом с суровым лицом проводил демонстрацию с плетью. Это Кенна никогда не хотела пробовать. И на возвышении в алтарной части, где Кенна впервые увидела Мастера Гриффина позавчера вечером, саба умоляла о разрешении слезть с вибрирующей секс-машины Sybian, а ее Дом давил ей на плечи и приказывал кончить.

Кенна задрожала.

— Нравится, что видишь, маленькая? — спросил Мастер Гриффин, как обычно, внимательно наблюдая за ней.

— Да, сэр, — улыбнулась она.

Он метнул взгляд на сцену, потом обратно на ее и поднял бровь.

— Принято к сведению.

Они завернули за угол, где когда-то был церковный неф, и Гриффин прижал Кенну к каменной стене.

— Мне уж точно нравится то, что я вижу, Кенна. — Он провел пальцами по тонкой ткани ее платья, по груди, животу, верхней части бедра. — В этом нет необходимости, но я горжусь тобой за то, что ты надела что-то, что показывает твой протез. Я боялся, что прошлым вечером ты пыталась его спрятать, а в этом нет абсолютно никакой необходимости.

— Спасибо, сэр, — сказала Кенна, поглядывая на него из-под ресниц. — Ваша реакция... — Она остановила себя, но знала, что он ни за что не даст ей уклониться от ответа. Сказала «а»... — Вы единственный, чья реакция меня волновала.

— М-м-м, — сказал он, наклонившись к ней. — Какие сладкие слова.

Его губы нашли ее, сначала нежно, потом сильнее и требовательнее. Она подняла руки, чтобы обнять его, но засомневалась. Он не говорил, что...

— Боже, прикоснись ко мне, Кенна, — прорычал Гриффин, не прерывая поцелуя.

Она обвила его плечи обеими руками и запустила пальцы здоровой руки прямиком в его волосы, зарывшись в густые шелковистые пряди именно так, как ему нравилось. Ей тоже нравилось, как ее прикосновение способно вырывать из его горла такие восхитительно-мучительные звуки. Поцелуй был опьяняющим, обжигающее медленное скольжение языков и посасывание губ, и его одного оказалось достаточно, чтобы Кенна намокла.

— Черт, — прошептал Гриффин, отстраняясь. — Идем.

Он снова взял ее за руку и повел по боковому коридору к ряду тематических игровых комнат, включая ту, в которой они играли позавчера вечером.

Как только дверь закрылась, Гриффин прижался к Кенне сзади. Он обвил руками ее живот, ладонями обхватил груди и вжался твердым членом ей в зад.

— А я-то думал, что боди меня убьет, Кенна. Но в этом крошечном платье ты просто богиня.

Она втянула воздух, услышав в его голосе неприкрытое желание.

— Спасибо, сэр.

— Но я хочу, чтобы ты его сняла. Не хочу, чтобы сегодня между мной и твоей кожей было хоть что-нибудь. Раздевайся и приготовься к осмотру, — сказал он и показал на мат.

Ее сердце сорвалось на спринт, и Кенна приготовилась ублажить Гриффина. К счастью, эластичный материал платья и трусиков облегчал ей задачу. Она аккуратно сложила одежду на стул и подошла к толстому прямоугольному мату в центре комнаты. Кенна встала, расставив ноги, сцепив руки за шеей и глядя на Мастера Гриффина.

Тот снимал свою рубашку, оставив на себе лишь потертые голубые джинсы, которые идеально обтягивали его задницу. И эту великолепную, сбивающую с толку татуировку с ее портретом. Это должно что-то значить, верно? Но что? Хочет ли она, чтобы это что-то значило? Ар-р! Кенна тряхнула головой и попыталась очистить разум. Сейчас она должна сосредоточиться совсем на другом.

Мастер Гриффин приготовил кучу вещей, она не разобрала, каких именно, а затем вернулся к ней с пустыми руками. Он неторопливо прошелся взглядом вниз по ее телу, и ей показалось, будто он прикоснулся к ней. Гриффин медленно обошел вокруг нее.

— Спину прямее, Кенна. Грудь вперед, иначе я найду для тебя зажимы с утяжелителями, — сказал он низким голосом. Она исправилась и едва не заскулила — ее отношения с зажимами для сосков находились на грани любви и ненависти, что было очень хорошо известно Гриффину. Он медленно провел пальцем вдоль ее позвоночника, и это пробудило ее кожу к жизни не хуже плети.

— Как ты сегодня себя чувствуешь?

— Хорошо, сэр. Определенно зеленый, — сказала она.

— А как твоя рука после нашей прошлой сцены? — Гриффин снова встал перед Кенной.

— Ночью мышцы плеча немного устали, вероятно, из-за согнутого положения, но ничего, что причинило бы беспокойство, — ответила она.

Мастер Гриффин кивнул:

— Хорошо. Сегодня я запланировал для тебя кое-что пожестче, так что ты должна сказать мне, если будет слишком.

Кенну охватила дрожь предвкушения.

— Да, сэр.

Он кивнул, его темные глаза были полны сдерживаемого жара.

— Тогда мы начинаем. Прямо сейчас.

* * *

Гриффин планировал это с той секунды, когда Кенна покинула «Святотатство» позавчера ночью. Он изучал и пробовал типы узлов, которые будут оказывать меньше давления на ее руку, но все равно дадут ей максимально почувствовать веревку на коже и полное ощущение связанности и подчинения.

И теперь он был чертовки готов создать живую скульптуру, используя только ее тело и полдюжины пеньковых веревок.

На самом деле, это было совсем не мало. Не для него.

Он включил инструментальную музыку, под которую они оба могли расслабиться, а потом взял веревку и подошел к тому месту, где так красиво ждала Кенна. Ждала его.

— Ты будешь терпеливой. Ты будешь дышать. Ты подчинишься моему связыванию, — произнес Гриффин с явной хрипотцой в голосе.

— Да, сэр, — сказала она с заметным возбуждением.

Сначала он занялся ее левой рукой, начиная с запястья. Он сделал ряд красивых узлов на внешней стороне ее руки, обеспечив множество точек, в которых она могла чувствовать веревку. Каждый сгиб, каждый виток, каждый узел были подобны мазкам кисти и краски по холсту. Акт связывания себя с сабмиссивом таким образом — особенно с Кенной — утолял нечто важное глубоко внутри него.

Используя более короткий кусок веревки, Гриффин привязал левую руку Кенны ладонью к ее бедру, проведя бечевку в нежную впадинку между внутренней стороной бедра и губами ее киски. Затем он перешел к правому боку.

— Мне еще некомфортно обвязывать эту руку, так что пока я просто привяжу ее к твоему боку, — сказал Гриффин низким голосом. Когда она кивнула, он завязал бечевку вокруг запястья ее протеза, а затем протолкнул петлю между ее ног, чтобы привязать ладонь к бедру, как и с другой стороны. Он отошел назад и осмотрел свою работу.

— Уже такая чертовски красивая.

Губы Кенны разомкнулись от комплимента, и Гриффину захотелось поставить ее на колени и загнать член глубоко в ее рот. Но еще не время. Сначала творение, потом награда.

Следующий кусок веревки был намного длиннее, и Гриффин использовал его, чтобы крепко привязать предплечья Кенны к ребрам, создав прекрасные замысловатые узоры вокруг ее груди и на животе. Он дразнил ее легкими касаниями пальцев, намеренно долгими прикосновениями бечевки к соскам и своим дыханием на ее коже. Каждый вздох, дрожь и стон ощущались как маленькая победа, и он тихо приветствовал их. Конечно, поддразнивание было палкой о двух концах, поскольку его джинсы стали тесными от срочной потребности его члена.

Протянув веревку над ее плечами, Гриффин приостановился, чтобы создать крупные узлы на точках между шеей и лопатками. В добавок к эротическому фактору, японцы использовали шибари как форму массажа, и Гриффин знал, что узлы и плотность вязки могут использоваться дли стимуляции точек на теле подобно акупунктуре или шиацу. Памятуя о руке Кенны, он углубил свои знания насчет того, что можно было бы сделать, чтобы облегчить затянувшуюся боль, которую она до сих пор испытывала, потому что его не переставали преследовать ее слова.

«Мне нужно опять почувствовать себя хорошо».

Когда ее руки и торс были полностью обвязаны, Гриффин остановился.

— Кенна, как ты себя чувствуешь?

— Зеленый, Мастер, — сказала она почти сонным голосом. Отчего его член дико заболел. Потому что это значило, что она попала в плен его веревки. Понимала ли она, что не назвала его имени? Потому что саба зовет Доминанта Мастером без добавления имени, только когда носит его ошейник. И услышав подобное от Кенны, когда она находилась в этом состоянии, без своей обычной настороженности, он испытал неистовую надежду, желание признаться ей, заявить на нее права и больше никогда не отпускать.

Но для начала ему нужно больше этой ненастороженности, когда она полностью в своих мыслях. К счастью, техника шибари научила его быть очень терпеливым. Хотя душевная потребность вновь завоевать Кенну раз и навсегда испытывала его терпение. И очень сильно.

Следующим шагом он встал у нее за спиной и глубоко вдохнул, потому что ее спина будет настоящим шедевром. Отдавшись почти медитативным движениям связывания, Гриффин создал замысловатую сеть из крупных узлов, намеренно разместив как можно больше этих узлов на мышцах и точках, которые увеличат удовольствие Кенны.

Потому что он хотел, чтобы она была пьяна от веревки, прежде чем закончится эта ночь.

То, что он был терпеливым, не означало, что он собирался играть честно. За годы, проведенные вместе, Гриффин узнал, что Кенне нравится. И что ей нужно.

Встав на колени перед ней, он продолжил вязать узлы по внешней стороне ее бедер и по ногам до самого низа, где в конце концов создал крепкие, тщательно затянутые узлы, которые поддержат распорку между ее щиколотками.

— Шире, — велел он, похлопав по внутренней стороне ее ноги.

Впервые Гриффин узнал о шибари девять лет назад, еще до того, как открылся клуб «Святотатство». Получив степень магистра делового администрирования, он устроился на работу в головной офис международной компании-дистрибьютора мужской одежды и обуви. Его работа включала зарубежные командировки на встречи по вопросам проектов и продаж и на мероприятия, посвященные запускам проектов. Даже в юности Гриффин осознавал свою потребность в сексуальном доминировании, но именно во время своих визитов за границу — в частности в Париж, Лондон и Токио — он посетил свои первые БДСМ-клубы и узнал о шибари.

Во время летних каникул он помогал деду делать мебель, ему всегда нравилось создавать и строить что-то руками, поэтому эстетическое веревочное искусство шибари задело что-то глубоко в его душе. И чем больше опыта он приобретал, тем больше погружался в этот образ жизни и тем больше понимал, что не создан для корпоративной Америки. Незадолго до смерти деда Гриффин стал его деловым партнером и в тот же год познакомился с Мастером Хейлом и другими доминантами, которые стали партнерами и организовали «Святотатство».

Потом он встретил Кенну. Но оказался слишком молодым, незрелым и самонадеянным, чтобы понять, что встретил любовь всей жизни.

К тому времени, когда Гриффин закончил завязывать узлы у нее на щиколотках, в его венах бурлил адреналин, увеличивая силу и набирая обороты. Неподвижность, давление веревки и трудные позиции шибари сами по себе могли отправить сабмиссива в сабспейс, но и мастеру обеспечивали выброс адреналина. Обе стороны способны испытывать эйфорию. И в этот момент он определенно чувствовал это.

Не поднимаясь с колен, Гриффин взглянул на лицо Кенны и сразу же понял: она тоже. Ее веки казались отяжелевшими, а мышцы расслабленными, как будто она была почти в состоянии транса. Она едва заметно раскачивалась из стороны в сторону, что означало, что она начала терять связь с физической реальностью.

Все это было чертовски идеально.

Он встал и схватил ее за щеки, потом поцеловал. Потому что не мог не поцеловать. Ему было необходимо попробовать на вкус ее красоту и подчинение прямо с ее губ. И вырвавшийся у нее стон, как будто его поцелуй вернул ее обратно в тело, был таким отчаянным, что его член дернулся.

— Скажи, как сильно ты этого хочешь, — прохрипел Гриффин.

— Боже, пожалуйста.

— Скажи, как сильно тебе это нужно, — сказал он, прижавшись своим лбом к ее.

Ее серые глаза умоляли.

— Мастер, моя киска так болит.

Черт, снова это обращение.

— Скажи, что хочешь, чтобы я позаботился о тебе, чтобы я дал тебе все, в чем ты нуждаешься.

— Да. Боже, да, сэр. Вас. Я хочу вас.

Господи. Он не мог больше ждать. Без предупреждения он поднял ее на руки и аккуратно положил на мат. Когда она удивленно вскрикнула, он засмеялся.

— Это только начало, маленькая.

Он оставил ее, ему нужен был момент, чтобы сконцентрироваться. Потому что он собирался подвесить ее к потолку, а это значило, что ему необходимо быть уверенным, что он следует каждому шагу и процедуре. Используя выключатель на стене, Гриффин опустил две цепи, прикрепленные к распорке, используя систему блоков с электроприводом под потолком, пока распорка не легла на пол.

Даже со своего места в десяти футах от Кенны он видел, что ее грудь стала подниматься и опускаться быстрее. Значит, она понимала, что будет дальше.

Снова опустившись на колени у ее ног, Гриффин с помощью мощных карабинов прикрепил распорку к узлам. А затем пополз вверх по ее телу, исследуя его языком. Внутреннюю сторону коленей. Внутреннюю сторону бедер. Вдоль веревок между ее ног, сжавших ее губы вместе.

Там он задержался и, будучи не в силах устоять, запустил язык между ее складочек, дразня клитор и снова и снова пробуя ее скользкое возбуждение. Кенна вскрикнула и попыталась выгнуться, но сложные переплетения веревки не дали ей это сделать.

И, Боже, ему это чертовски нравилось. Очень нравилось.

Но он также знал, что лежание на узлах, которые он навязал у нее на спине, скоро станет неудобным, а этого он не хотел. Гриффин пополз выше и нежно поцеловал ее в губы.

— Медленно и плавно, маленькая. Готова?

— Да, сэр, — прошептала она.

Гриффин отошел на шаг от нее и достал из заднего кармана пульт дистанционного управления, затем раздалось тихое жужжание мотора и ноги Кенны медленно поднялись в воздух. Затем ее туловище. Затем голова и плечи. Пока она не оказалась подвешенной на распорке вниз головой в метре от пола.

Подойдя сзади, Гриффин собрал ее волосы в кулак и закрепил резинкой, чтобы они не падали ей на лицо.

— Господи, ты невероятна, — сказал он, обходя Кенну, пока она медленно вращалась. — Я не прочь сфотографировать тебя так. Ты в порядке?

— Да, сэр. Зеленый. Очень интенсивно... после такого долгого времени.

Поэтому он и перешел прямо к делу.

— Знаю, Кенна, — сказал он, расстегивая штаны и вставая перед ней. — Но я позабочусь о тебе. Если тебя что-то будет беспокоить, говори свободно или хмыкни три раза, если твой рот занят. Понятно?

— Да, сэр.

— Хорошо. Тогда соси.

Он освободил свою эрекцию, идеально расположенную на уровне ее лица, и стянул джинсы вниз по бедрам. Со стоном она открыла рот и вобрала его. Гриффину пришлось стиснуть зубы, чтобы удержаться от крика, потому что оказаться в ней после всех этих лет чуть не стоило ему взорвавшегося мозга — и ослабило его самообладание.

— Вот так. Двигай головой. Соси хорошенько.

И она сосала. Провались оно все в ад, как она сосала.

Это было так хорошо, что он не мог стоять неподвижно. Гриффин схватился за веревки около ее грудей, чтобы было удобнее, и начал двигать бедрами. А потом он трахал ее рот, погружаясь глубоко, и она геройски подчинялась всем его требованиям.

— Боже, Кенна. Возьми меня. Возьми меня полностью, — выдавил он, погрузившись в ее горло и схватив ее затылок, чтобы удержать на месте. — Замри. Вот так. Замри, детка.

Наконец он вытащил член, и Кенна стала хватать ртом воздух, но все равно улыбалась и облизывала губы.

— Еще, пожалуйста.

— Хорошо. Я дам тебе еще. Но не смей кончать раньше меня. Ясно?

— Да, сэр. Пожалуйста, сэр.

Гриффин подошел ближе и снова вонзился в ее рот, и она без промедления заглотила его. Потом он обхватил ее тело и прижался губами между ее ног. Он лизал, гладил, сосал. Кенна закричала вокруг его члена, когда он принялся ласкать ее киску губами, языком и зубами. Обняв руками ее бедра, он добавил к чувственной пытке пальцы одной руки, а второй держал ее раскрытой. Когда его пальцы стали скользкими от ее возбуждения, он переместил их к ее заднему проходу и надавил.

Она испустила еще один захлебывающийся вопль.

— Не смей кончать, Кенна. Не раньше, чем проглотишь мое. Слышишь? — прорычал он, погрузив палец глубоко в ее попку.

В ответ она простонала. Это все, что она могла сделать.

И еще сосать его член изо всех сил. Что она и делала, пока Гриффину не пришлось зажмуриться и начать думать обо всех несексуальных вещах, только чтобы сдержаться.

Но, черт, у него никогда не получалось сопротивляться ее умению делать глубокий минет. А она продолжала насаживаться задней стенкой горла на головку его члена, задерживаясь в таком положении.

И Гриффин пропал.

С криком он кончил. Кончил так сильно, что его хватка на веревке, наверное, была единственным, что удержало его на ногах.

— Глотай, детка. Прими все, что я даю тебе, — прохрипел он. Когда самая интенсивная часть его оргазма прошла, он вышел из ее рта и произнес одно слово: — Кончай.

Он снова яростно набросился на нее, всосав ее клитор в рот, задевая его языком и трахая пальцем ее тугую дырочку. Кенна кончила почти сразу же, задохнулась, а затем закричала, ее мышцы сжались вокруг его пальца. Казалось, все ее тело напряглось в спазме, из-за чего весь подвес завращался. Гриффин утер лицо и убрал член в джинсы.

— Да, Кенна. Да. Мне понадобится от тебя больше, маленькая.

И он знал, как получить больше.

— Спасибо. Спасибо, Мастер Гриффин, — сказала она, ее голос снова был сонным.

— Какая сладкая маленькая сабочка, — сказал он, отойдя к комоду, чтобы взять нужное. — Но можешь еще не благодарить меня... — Он включил вибратор. — Пока не кончишь снова.

И прижал вибратор к ее клитору.

Кенна дернулась всем телом, как будто он ударил ее электрошокером.

— О, Боже, сэр. Это слишком... Это слишком сильно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Зеленый. Зеленый, сэр. Но...

— Тогда прими то, что я даю, — сурово сказал он. — И кончи еще раз. Так быстро, как сможешь.

Взявшись за одну веревку, чтобы удержать Кенну на одном месте, он сильно провел закругленным концом по ее клитору туда-обратно, отчего она застонала, задрожала и что-то залепетала.

— Мастер, я... Боже, я сейчас кончу.

— Дай мне это, Кенна.

У нее вырвался низкий жалобный крик, который превратился в утробный стон. От оргазма все ее тело задрожало и задергалось.

— Держу пари, ты можешь дать мне еще один, — сказал он, ущипнув ее сосок, и снова прижал к ней вибратор.

— Нет-нет-нет-нет, — застонала она. — Ох, твою мать.

Он всегда любил, когда она начинала ругаться, потому что обычно это показывало, насколько далеко она зашла.

— Правильно, детка. Дай своему Мастеру больше оргазмов.

Он шагнул ближе и обнял ее ягодицы одной рукой, а затем вонзил зубы в ее бедро. Не сильно. Не глубоко. Но достаточно.

Она снова кончила, на этот раз так сильно, что вырвавшийся у нее крик прозвучал так, словно у нее стучали зубы.

— Мастер, прошу... это так... хорошо. Хватит. О Боже, я... я... я... больше не могу.

Гриффину очень хотелось получить от нее еще один оргазм, но ему необходимо было удостовериться.

— Кенна, как твоя рука?

— Я... я... не могу, — бормотала она.

Он присел на корточки и посмотрел в ее расфокусированные глаза.

— Детка, можешь назвать мне свой цвет?

— Я... я... зеленый. сэр.

Нет. Она слишком далеко зашла, чтобы дать адекватную оценку своего состояния, что не имело бы такого большого значения, если бы у нее не было ампутации. Но Гриффин понятия не имел, как может подействовать на ее руку длительное висение вниз головой. А судя по часам, она уже провисела так двадцать минут.

Он нажал кнопки на пульте, чтобы опустить Кенну обратно, и встал на колени, чтобы поддерживать ее голову по пути вниз.

— Я тебя держу. Просто расслабься, а я развяжу тебя, хорошо?

Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, но ее взгляд был не слишком осмысленным.

— Ладно.

Боже, она была чертовски прекрасна. И ему так сильно хотелось обладать ею, что он едва мог дышать.

Когда она опустилась на пол, Гриффин быстро убрал распорку и веревки с ее ног, потом нежно поднял ее в сидячее положение и прижал к груди, чтобы освободить от веревок торс и руки. Через несколько минут они сидели посреди кучи разбросанных веревок, и даже в этом было для него нечто прекрасное. Он прижимал ее спину к своей груди, ее тело покоилось между его коленей и бедер.

А потом она подняла колени и передвинулась вбок, чтобы прижаться к нему.

— Спасибо, сэр, — едва слышно прошелестела она.

Гриффин поцеловал ее волосы и взял ее обмякшее тело на руки.

— Ты была идеальна, Кенна.

В прилегающей комнате он положил ее на середину дивана, потом взял воду и полотенце и послал короткое сообщение Мастеру Лео в бар, чтобы им принесли поесть.

Укрыв ее, он устроился в углу дивана и положил себе на колени подушку, а потом дал ей знак лечь. Ее движения были вялыми и сбивчивыми, но она сумела устроиться на нем, уткнувшись лицом ему в живот. Она была достаточно близко, чтобы прикоснуться, так что он подчинился потребности гладить ее руку, пока она то погружалась в сон, то приходила в сознание.

Когда раздался стук, Гриффин тихо разрешил войти. Женщина-сабмиссив увидела дремлющую Кенну и аккуратно поставила поднос на журнальный столик.

— Спасибо, — произнес он одними губами. Она кивнула и выскользнула прочь.

Гладя волосы Кенны, он рассматривал поврежденную руку. Кожа над протезом была отмечена шрамами. Одни казались хирургическими, другие были более рваными и беспорядочными. На самом деле, чем внимательнее он приглядывался, тем больше мелких шрамов видел — на шее, сбоку на груди, что едва выглядывала из-под одеяла, даже сбоку на лице. И теперь, когда он об этом задумался, он также заметил бледные белые отметины на ее правой ноге, как будто что-то повредило все ее тело с одного бока.

Что за черт?

Неожиданно Кенна потянулась, выгнулась и посмотрела на него со слабой улыбкой.

— Извините, — прошептала она.

Он покачал головой:

— Не извиняйся. Когда ты достигаешь сабспейса — это потрясающе.

Она перекатилась на спину, отведя глаза, но недостаточно быстро, чтобы скрыть, что его слова заставили ее улыбнуться шире.

— Как твоя рука? — спросил он, все еще обеспокоенный.

— Весьма неплохо, — ответила Кенна, но некоторая уклончивость в ее голосе зацепила его.

— Но не полностью хорошо?

Она вздохнула и взглянула на него:

— Мастер Гриффин, я чувствую себя феноменально, вот почему сейчас мне кажется, что во мне вообще нет костей.

Он слегка улыбнулся:

— Я рад это слышать, Кенна, но мне нужно знать о твоей руке, чтобы не навредить тебе. Потому что меня убьет, если это случится. Поэтому мне нужно, чтобы ты рассказала.

Она задумалась на минуту.

— Присоска держателя действует наподобие компрессионных гольф, так что по большей части висение вниз головой не слишком сказывается на моей руке. Но ощущение покалывания, когда кровь возвращается, теперь, когда я снова в нормальном положении, весьма сильное. Хотя, честно говоря, знание того, что это ощущение реально, делает его гораздо более терпимым, чем фантомные боли, которые я испытываю до сих пор в том месте, где у меня была кисть, так что я совсем не против.

У нее фантомные боли? За сорок восемь часов, прошедшие с их последней встречи, он пытался изучать ампутации, уход и любые специальные аспекты, так что прочитал достаточно, чтобы знать, что фантомные боли — наиболее частые и мучительные жалобы у людей с ампутацией.

У него упало сердце, и все вопросы вернулись.

— Кенна, ты наконец расскажешь мне, что произошло? Потому что незнание меня убивает.

Глава 8

— Хорошо, — сказала Кенна, садясь. Она полагала, что им надо многое обсудить и нет смысла откладывать. Она передвинулась, чтобы сесть поудобнее, и Мастер Гриффин позволил ей, хотя не отпустил со своих коленей.

— Ты голодная? — спросил он. — Я просил принести нам перекусить.

Кенна взглянула на поднос — и ее сердце сжалось. Здесь было все ее любимое. Печенье с шоколадной крошкой, за которое кто-то с кухни должен получить Нобелевскую премию мира, миска спелых ягод, мини-чизбургеры и стакан апельсинового сока с густой мякотью.

— Ты помнишь, — прошептала она.

— Всё, Кенна.

Она повернулась к нему.

— Я помню все.

На его лице отражались все чувства, только она не доверяла себе прочитать, какие именно. Они походили на те чувства, которых она когда-то хотела от него, — только она не была уверена, что сможет получить их теперь. Или что заслуживает их.

Кенна опустила голову и кивнула.

— Я проголодалась, — выдавила она.

Протянув руку ей за спину, Мастер Гриффин взял бургеры и ягоды. Он поднес к ее губам малину. Это были ее самые любимые ягоды, и это он тоже помнил. И будь она проклята, если от этого у нее в груди не появилось забавное ощущение, хотя Кенна не была уверена, что оно ей нравится.

«Я хотела чувствовать меньше, а не больше. Справлюсь ли я с большим?»

Она не знала. Действительно не знала.

Они взяли по чизбургеру, и Кенна проглотила свой, к большому веселью и удовольствию Мастера Гриффина. А потом она отряхнула пальцы, прижала одеяло к груди и начала рассказывать, перейдя прямо к делу.

— Я потеряла руку два года назад в Афганистане, когда служила в морской пехоте. Один из парней в моем взводе наступил на самодельное взрывное устройство во время обычного патруля. Он и еще одна девушка умерли мгновенно. А я со временем потеряла руку.

Глубоко вдохнув, она посмотрела ему в глаза.

— Господи, Кенна. Ты морпех? Это... это просто поразительно, — сказал он, проведя рукой по своим темным волосам.

— Я была морпехом, — уточнила она, беря несколько ягод малины.

— Чушь, — сказал Мастер Гриффин. Кенна повернулась к нему. — Я знаю нескольких ребят, которые служат в корпусе. Однажды морпех — навсегда морпех. Так они говорят. Ничто не может забрать это у тебя.

Ее горло сжалось от его пылких слов, от того, как они отозвались глубоко в ее душе. В них была правда, Кенна знала, но эту правду было так трудно ухватить, когда она чувствовала себя такой виноватой за то, что выжила, а другие нет.

— Да, — сказала она и через некоторое время продолжила: — Одной из погибших была моя лучшая подруга. Ее звали Джорджия, Джорджия Керн. Хотя все звали ее Джордж. Так что мы были Джордж и Кен, что все парни считали прикольным. — Кенна издала слабый смешок, отдавшись воспоминаниям. — Это было забавно.

— Черт, мне так жаль, что тебе пришлось через столько пройти, Кенна. Но я горжусь тобой.

Мастер Гриффин наклонился к ней и поцеловал ее в лоб, его взгляд вдруг стал слишком внимательным, слишком видящим.

Внезапно ей понадобилось сменить тему.

— А что насчет тебя? — спросила Кенна, хватая печенье. Она дала ему одно и откусила от своего.

Гриффин выгнул бровь:

— Что насчет меня?

Она задумалась и вспомнила кое-что.

— Расскажи мне про... свою татуировку.

В животе запорхали бабочки, потому что ей отчаянно хотелось знать, что это могло значить.

Гриффин склонил голову набок, а его глаза... Боже, в его глаза было почти невозможно смотреть.

— Это ты, Кенна.

Ее желудок сделал сальто.

— Ну, да. Это я поняла. Просто... почему?

Долгое мгновение Гриффин ничего не говорил. А затем взял ее за искусственную ладонь.

— Я думал, что больше никогда тебя не увижу. И хотел помнить.

— Помнить что? — спросила Кенна. Воздух между ними неожиданно наполнился напряжением, отчего в груди появилось странное чувство.

— Женщину, которую я любил и потерял.

— Что? — выпалила она. Стоп. Она тряхнула головой. Любил? — Я... эм... что?

— Кажется, я выразился предельно ясно, Кенна. — Он пристально смотрел ей в глаза.

— Но... — Кенна слезла с его коленей на диван и закуталась в одеяло. Гриффин следил за ней, слегка сжав губы. — Ты выразился ясно. Ты выразился очень ясно. Когда сказал мне, что я тебе нравлюсь, но ты не хочешь серьезных отношений, когда я сказала тебе... — Она покачала головой, не в силах произнести слова. Не сейчас. Не так. — Так что извини, но я по-прежнему не понимаю.

— Я был молодым, и глупым, и безответственным. Я не хотел. Полагаю, я был просто слишком незрелым, чтобы понять, что у нас было. Что это значило. Однако мне не потребовалось много времени. Прошло всего несколько недель, и я понял, что совершил ужасную ошибку. Я звонил и приезжал к тебе домой, но тебя не было. И я не мог тебя найти. Через год я сделал татуировку, и...

Кенна резко встала, его слова пошатнули ее мир.

Она обошла журнальный столик и стала ходить по узкому проходу. Он был слишком узким. Слишком мало места. Кенна вдруг почувствовала себя животным в клетке, стремящимся на свободу.

«Он передумал. Он передумал и пришел за мной. Он любил меня?»

— О Боже, — сказала она. В голове все перемешалось, сердце болезненно колотилось. Все могло быть совсем по-другому. Все страдания. Все потери. Вся боль. Все было бы по-другому.

Мастер Гриффин тоже встал, в его глазах и позе читалась настороженность.

— Прости, что причинил тебе боль пять лет назад, Кенна. Прости, что заставил нас потерять то, что мы могли бы иметь.

Она покачала головой, рвано выдохнув, и наконец тяжело опустилась на другой диван.

— Поверить не могу.

Он сел прямо перед ней, достаточно близко, чтобы их колени соприкасались.

— Чему? Что я тебя любил? Единственное, во что я не могу поверить, — это в то, что не понял этого в ту же минуту, как почувствовал. Я не узнал и не оценил чертовски драгоценную вещь.

Любил. Прошедшее время. Это он имеет в виду? И имеет ли это значение? И почему она сейчас так зла на него? Потому что ей казалось, что она готова вылезти из собственной кожи, а она даже не была уверена, что ее гнев оправдан. Она просто злилась.

— Господи, я сидела в тренировочном лагере, стараясь не выплакать все глаза, — невесело усмехнулась Кенна.

Мастер Гриффин нахмурился, и его лоб прорезали глубокие морщины.

— Ты хочешь сказать, что уехала из Балтимора и записалась в морскую пехоту из-за того, что произошло между нами? — сверкнул он темными глазами.

— Не совсем так, Гриффин, — сказала она, осознав, что опустила его звание, но не в состоянии владеть собой. — Но частично, да. Хотя это не значит, что я убегала, если ты на это намекаешь. Быть с тобой — служить тебе — единственное, что имело для меня значение тогда. Я ненавидела свою работу, не хотела поступать в юридический колледж, и не знала, что делать, чтобы почувствовать, что моя жизнь имеет значение или важна. Для меня самой, не говоря уже о других. А потом я встретила ту женщину, морпеха, и то, как она говорила о своей жизни. Боже, мне захотелось того же. И раз уж я не могла получить нас, я совершила прыжок веры, надеясь, что служение своей стране может дать мне что-то настолько же важное.

Гриффин сел ровнее, и опустил глаза на ее протез, лежащий на ее колене. И когда его глаза снова поднялись, в них было опустошение, которого Кенна не понимала. Оно было на его лице тоже, в необычной бледности его кожи и слабости подбородка.

— Верно. Конечно, — сказал он, кивая. Но его голос был лишен выражения. — Это достойно восхищения. Я очень горжусь твоей службой.

— Почему ты так говоришь?

— Как?

Он резко встал и обошел столик, задев коленом поднос и уронив его на пол, не успев поймать. Грохот свидетельствовал о том, что не все пережило падение.

— Проклятье.

Кенна обошла столик с другой стороны и села на корточки.

— Давай помогу.

— Тут стекло.

Кенна протянула свою протезную руку. Благодаря многим часам физиотерапии она сумела добиться весьма больших успехов с мелкой моторикой.

— Оно не может порезать меня, Гриффин, — сказала она с унылым смешком.

Его взгляд метнулся к ней.

— Ни хрена смешного, Кенна.

Она застыла.

— Что?

Он покачал головой, его действия неожиданно полны раздражения.

Она взяла большой осколок разбитой тарелки.

— Господи, просто оставь! — рявкнул он.

Кенна отодвинулась и встала. А затем сделала еще один шаг назад. Потому что Мастер Гриффин никогда не срывался так. Она не знала, что с ним происходит, но ей это не нравилось. В сочетании со странной смесью злости, грусти, сожаления и растерянной надежды, кипевшей внутри нее, его гнев оказался последней каплей.

«Я хотела чувствовать меньше, а не больше. О Боже! Это слишком!»

Кенна дошла до двери в игровую комнату и пробежала через нее, стараясь не смотреть на веревки, все еще лежавшие кучкой в центре комнаты, стараясь не вспоминать, насколько много Гриффин заставил ее чувствовать.

Потому что, то, что он с ней сделал, было потрясающе. Это оставило ее счастливой, свободной и разбитой. Определенно во всех смыслах.

— Кенна? — раздалось от диванов.

Она уронила одеяло к ногам и втиснулась в маленькое платье-комбинацию, благодаря Бога за то, что не надела что-нибудь более сложное.

— Кенна, — сказал Мастер Гриффин от противоположной двери. — Извини. Не уходи. Пожалуйста.

Он пошел к ней с осторожностью, которая еще больше напрягла ее, словно он знал, что любое резкое движение заставит ее сорваться с места.

Но было слишком поздно, потому что ожил ее инстинкт «сражайся или беги», и побег был именно тем, что она хотела сделать.

— Я должна. Сейчас, — сказала Кенна, мысли вихрем проносились в голове. — Эм... Я сказала Мие, что выпью с ней после... Но спасибо, за все. Спокойной ночи, сэр.

Она повернулась к двери.

— Кенна, подожди.

Она сорвалась с места, расстроенная, готовая разрыдаться. Даже желая этого. Но конечно, ее глаза оставались сухими. Потому что она превратилась в чертову эмоциональную развалину. Как показывали ее действия. Только она не могла заставить себя остаться.

Не желая привлекать внимания, она замедлилась, когда вышла в главный зал клуба. Она ожидала, что Гриффин в любую секунду появится позади, и когда этого не случилось, это тоже ее расстроило. Что чертовски раздражало. Она прошла мимо бара, не отрывая глаз от дальнего входа.

— Кенна, — окликнул женский голос. Кенна повернулась и увидела, как Мия соскользнула с барного стула и направилась к ней. Она едва удержалась от всхлипа из-за задержки. — Я надеялась, что мы снова увидимся. Не хочешь посидеть, может, выпить?

— Ой. Я бы очень хотела, в другой раз. Но... — Она покачала головой, чувствуя нарастающую внутри панику.

Мия коснулась ее плеча, и Кенна вздрогнула от прикосновения.

— Эй, ты в порядке?

— Да, конечно. — Ее взгляд метнулся за спину Мии, откуда за ними наблюдали Мастер Кайлер и еще несколько Домов. Кенна выдавила улыбку. — Я просто устала. Извини.

— Нет, не переживай, — сказала Мия с улыбкой, которая говорила о том, что она поняла: что-то случилось. — Ты знаешь, где меня найти.

Они попрощались, и Кенна вышла из клуба, пока ее не остановил кто-нибудь еще. Потому что внезапно она почувствовала себя одним сплошным оголенным нервом, сверхчувствительным и перевозбужденным. Ощущение не прошло и в такси, где агрессивное вождение водителя, резкие остановки и частое использование клаксона только добавили тревоги и нервозности.

— Проклятье, мужик, тебе обязательно собрать все выбоины в Афганистане? — крикнул Баррел с заднего сидения «Хамви».

— Давай еще, — сказала Джорджия. — Это как будто снова сидеть на заднем сиденье школьного автобуса.

— Черт, Джордж. Не говори этого Ромеро. Ради тебя он проедет по каждой, — ухмыльнулся Баррел. Он всегда дразнил Джорджию, и Кенна была убеждена, что он влюблен в ее подругу...

Треп продолжался. Но Кенна не получала от него удовольствия. Не как в тот вечер. Потому что она помнила тот вечер, помнила, что должно произойти.

Такси резко остановилось, водитель принялся орать на машину впереди. Кенна вскрикнула.

Но она была не здесь. Она сидела в том «Хамви», в конвое, направлявшемся обратно на базу. Когда они проезжали через деревню, на них внезапно напали. С холмов над улицей. Из темных дверных проемов и с плоских крыш.

Она пригнулась, а «Хаммер» рванул вперед. Вокруг трещали громкие выстрелы, это заработал трехствольный пулемет, установленный в бронированной башне на крыше их машины.

Они выехали из-под огня меньше чем за пять минут, но она провела в этой стране всего шесть недель. Пять минут показались вечностью.

— Мисс? Мисс? — Кто-то хлопал ее по плечу. — Вы в порядке? Вам плохо?

Слова начали пробиваться сквозь воспоминания. Кенна открыла глаза и обнаружила, что смотрит в темноту. Она нахмурилась и огляделась по сторонам.

Она свернулась клубочком на полу в такси.

— Ох, — сказала она и торопливо поднялась. — Я... простите.

Быстрый взгляд в окно дал понять, что все еще хуже, чем она думала. Потому что машина была припаркована на обочине около ее дома. Значит, она провела так почти пятнадцать минут. Кенна глянула на счетчик, порылась в сумочке и сунула водителю двадцать долларов.

— Спасибо, — пробормотала она, игнорируя его вопросы.

Она не смогла добраться до своей квартирки достаточно быстро.

Едва зайдя внутрь, она закрыла дверь на засов и, прислонившись к ней спиной, съехала на пол. Что сейчас произошло? Что, черт возьми, сейчас произошло?

Но она знала.

Потому что подобное уже случалось несколько раз раньше, в самом начале.

У нее был флэшбек.

Вот насколько она чокнутая. Вот насколько она жалкая.

И когда зазвонил ее сотовый, она не ответила. Потому что знала: это он.

Глава 9

Гриффину захотелось ударить гребаную стену. Потому что он на две минуты потерял контроль — и прогнал единственную женщину, которую желал больше всего.

— Господи, — пробормотал он, разворачиваясь и подходя к веревкам на полу. Одну за одной он смотал их, но это не принесло ему обычного успокоения. Потому что вечер показал, что его мудачество оказалось гораздо больше, чем он думал.

Он оттолкнул ее.

Он толкнул ее на войну.

И из-за этого она потеряла руку и лучшую подругу.

Она испытала так много боли.

И все это по его вине.

Гриффин бросил пеньку кучей на стойку и уперся ладонями в край, а потом тяжело опустил голову и попытался вздохнуть.

Сможет ли он когда-нибудь исправить это? Сможет ли она когда-нибудь простить его за все, что он сделал? И заслуживает ли он вообще прощения?

— Черт. Черт!

Он оттолкнулся от стойки и начал ходить взад-вперед. Нужно пойти за ней, и он пойдет. Но она, считай, попросила у него пространства, так что он даст ей его, ненадолго. Он позволит ей выпить с Мией. На самом деле, Гриффин был рад, что женщины познакомились. А потом он найдет Кенну, и они поговорят.

Только к тому времени Гриффину нужно выяснить, что именно говорить.

Он сумел выждать только полчаса, и даже это время показалось чертовой вечностью. Он подошел к бару, но Кенны там не увидел.

— Мастер Лео? — окликнул Гриффин мужчину за барной стойкой. Все Мастера по очереди занимались различными аспектами жизни клуба. Безопасность, управление членством, бар, составление расписаний, обучение и демонстрации и так далее. Сам Гриффин, кроме того что изготовил многое из обстановки в «Святотатстве», предпочитал заниматься коммерческими вопросами.

Разноцветные глаза Лео метнулись к нему, а затем он подошел вдоль стойки к тому месту, где ждал Гриффин.

— Привет. Что такое?

— Ты не видел Кенну, блондинку, которую я представил раньше?

Страх подсказывал ему, что ее здесь нет. Что он упустил ее. Что он позволил ей сбежать. Снова.

Лео кивнул, и светлые волосы упали ему на глаза.

— Она прошла, может, полчаса назад. Я видел, как она разговаривала с Мией, а потом, кажется, сбежала.

Гриффин раздраженно выдохнул.

— Спасибо.

— Все в порядке? — спросил Мастер Лео. — Она выглядела немного... — Он пожал плечами. — Взволнованной.

Черт.

— Да. Еще раз спасибо. Ты не видел Мастера Куинтона? — спросил он. Ему нужен был слушатель, кто-то, кто знал обо всем, что произошло пять лет назад. Тогда Куинтон, наверное, был первым, кто издевался над Гриффином из-за того, что тот не повел себя с Кенной по-взрослому.

— Он внизу, демонстрирует сенсорную депривацию, — сказал Лео. — Только начал.

Вот черт. Гриффин кивнул и оттолкнулся от стойки. Сцены Куинтона с сенсорной депривацией занимали немало времени. Он воздействовал сразу на несколько органов чувств, и все сабмиссивы хотели попробовать, хотя бы раз. А Куинтон был только счастлив им угодить.

Это значило, что Гриффин сам по себе.

Он поднялся на второй этаж, в тишину комнаты отдыха Мастеров, и достал телефон. Затем он позвонил Кенне, потому что не собирался оставлять сегодня все как есть. Не снова.

Четыре гудка. Голосовая почта. Он сбросил звонок и попробовал еще раз.

— Черт. Кенна, возьми трубку, — сказал он, слушая гудки.

Снова голосовая почта. Проклятье.

На этот раз он оставил сообщение: «Кенна, это Гриффин. Я беспокоюсь о тебе. Нам надо поговорить. Пожалуйста, перезвони мне».

Но она не перезвонит. Он чувствовал, что не перезвонит. Поэтому он написал Мастеру Кайлеру: «Есть минутка?»

Минут через пять его телефон просигналил о входящем сообщении. «Конечно. Что такое?»

Пальцы Гриффина не могли печатать достаточно быстро. «Нужна твоя помощь кое с чем, немедленно, если можешь».

«Мы можем подойти к бару через десять минут».

Мы. Блин. Это означало, что Гриффин прервал их с Мией. Но если бы это было что-то важное, Кайлер не согласился бы. Для Домов потребности их сабмиссивов всегда стоят на первом месте. Вот почему он был так взвинчен.

«Договорились», — отправил он.

Когда Мастер Кайлер и Мия пришли, он уже ждал.

Мастер Кайлер едва взглянул на него и нахмурился:

— Что случилось?

— Можешь найти для меня адресок? Сейчас, — спросил Гриффин. Кайлер Вэнс был не только одним из его партнеров в «Святотатстве», но и работал детективом в полицейском управлении Балтимора.

— Это как-то касается того, что Кенна выглядела такой расстроенной? — спросил его друг.

По лицам обоих Гриффин видел, что им все известно, так что не было смысла отрицать.

— Да, и я беспокоюсь. Она не берет сотовый. Мне нужно проведать ее.

В голубых глазах Кайлера явно читалось сомнение, но в итоге он кивнул:

— Я посмотрю, что смогу сделать.

Гриффин продиктовал Кайлеру фамилию Кенны, и тот отошел в сторону, доставая телефон.

— Мастер Гриффин? — спросила Мия и, когда он поднял на нее глаза, продолжила: — Можно вас обнять?

— Мне поможет только пинок под зад, — сказал он, но благодарно улыбнулся. — Но и объятия не повредят.

Улыбнувшись, Мия нежно обняла его за плечи.

— Что бы ни случилось, я знаю, вы сможете все исправить. Я знаю, что вы сыграли роль в том, что Мастер Кайлер изменил мнение о нас, и никогда не смогу отблагодарить вас.

Она отстранилась.

— Мастер Кайлер счастливчик, — сказал Гриффин, любуясь румянцем, залившим ее щеки. Не таким ярким, какой он мог вызвать на более бледных щеках Кенны, но тоже милым.

В этот момент вернулся Кайлер.

— У меня есть то, что тебе нужно, — сказал он. — Пришлю тебе сообщением.

Телефон в руке Гриффина зажужжал, и он кивнул.

— Спасибо, Кайлер. Я твой должник.

И затем он ушел. Потому что должен был все исправить. Каким-то образом. Он только надеялся, что Кенна ему позволит.

* * *

Стук в дверь напугал Кенну.

Она не спала. Она даже и не пыталась лечь в кровать. Но было одиннадцать часов ночи, и к ней никто никогда не приходил.

Кенна настороженно пересекла свою крошечную квартирку и посмотрела в глазок.

— Твою мать! — прошептала она.

Мастер Гриффин. У нее дома. Откуда он вообще узнал, где она живет?

Он снова постучал и тихо спросил:

— Кенна? Ты здесь? Пожалуйста, открой дверь.

По многим параметрам это казалось плохой, опасной, пугающей идеей, но почему-то левая рука ее не слушала. И в этот момент она поняла, что не надела протез. Блин. На ней ни косметики, ни нормальной одежды.

Но с сердцем, подскочившим к горлу, она все равно открыла дверь.

Крупное тело Гриффина заполняло дверной проем. Такой чертовски великолепный даже в потертых голубых джинсах, черных ботинках и черной рубашке. Напряжение волнами исходило от него. Оно читалось в его позе, плечах и в темных глазах.

— Кенна, — просипел он.

Он пришел. Он пришел за ней. Совсем как много лет назад, хотя она и не знала об этом.

— Гриффин. — Она сглотнула. — Почему ты здесь? Как ты меня вообще нашел?

Он запустил руку в длинные темные волосы.

— Мастер Кайлер работает детективом, — сказал он немного робко.

— Ох. Точно.

— Прости, что заявился, не спросив. Но я беспокоился о тебе. Я опять облажался. И хочу попытаться все исправить, если ты мне позволишь.

Он переступил с ноги на ногу, как будто сильно нервничал или мучился.

— Я... Мне не следовало уходить так, — выговорила она, потому что была не единственной, кто накосячил с их разговором «Святотатстве». Эта мысль не оставляла Кенну с тех пор, как она вернулась домой. Несмотря на то, что, по ее мнению, было панической атакой. Несмотря на флэшбек. Несмотря на то, что она была в ужасе от всего, что новая встреча с Гриффином заставила ее почувствовать.

Он перешагнул порог и подошел прямиком к ней.

— Моя вина. Не твоя.

— Ты пришел за мной, — прошептала она, глядя на него снизу вверх. Боже, его хмурое лицо было похоже на возвращение домой.

— Пришел, — сказал он, шагнув ближе. Так близко, что его тепло согрело ее тело. — И буду продолжать делать это, пока ты не велишь мне прекратить.

— Гриффин, — прошептала Кенна. Напряженность в его голосе взбудоражила так много внутри нее. Чувства, воспоминания, желания.

— Ох, детка, иди сюда, — сказал он, притягивая ее в медвежьи объятия, такие уютные, что она даже тихонько ахнула от огромного облегчения.

Кенна уткнулась лицом в его широкую грудь и вдохнула его запах. Ее руки обвили его широкую спину, и они долго стояли, просто обнимая друг друга. Как у него получается заставлять ее чувствовать так много, когда они так долго были далеко друг от друга? Почему это кажется таким естественным с Гриффином, несмотря на все эти годы? Как может она испытывать такой покой после всего, через что они прошли?

Кенна не знала, но часть ее думала: а имеют ли значение все эти почему и как? Некоторые люди всю жизнь ждут нечто, хотя бы отдаленно напоминающее то, что она чувствует в этот момент. Может, это имеет значение? Может, только это и имеет значение?

— Можно мне войти? — спросил Гриффин, касаясь губами ее волос.

Она кивнула, приглашая его внутрь.

— Здесь, эм, скромно.

Она оглядела маленькую студию: смятое одеяло, скомканное на диване, маленький телевизор на приставном столике, идеально застеленная кровать, стол на двоих и стулья у дальней стены рядом с кухней. Она походила на общежитие, только без намека на цвет или личность хозяина.

— Здесь ты, — сказал Гриффин. — Это все, что имеет значение для меня.

Сейчас его ласка убивала, действительно убивала.

— Эм. Хорошо. — Кенна обхватила ладонью культю, пряча от него. — Принести тебе что-нибудь выпить? Кажется, у меня есть...

— Детка.

Гриффин снова вторгся в ее личное пространство.

— Что?

— Детка, — прошептал он, наклоняясь ближе. Его губы коснулись ее щеки. — Ты не обязана меня развлекать. Ты не должна от меня прятаться.

Мягко он отцепил ее пальцы от того, что осталось от руки.

Кенна рвано выдохнула.

— Она уродлива.

Гриффин покачал головой и издал низкий горловой звук.

— Нет, это не так. Я считаю, что она красива. Потому что это часть тебя. Часть тебя, которая пострадала на службе своей стране, Кенна. Для меня твоя рука — это почетный знак. Иди сюда.

В груди разлилось тепло. Что он с ней делает? Потому что сейчас его слова обвивали ее так крепко, как всегда это делали веревки.

Гриффин подвел ее к дивану, и они сели. Близко. Лицом друг к другу. Ее согнутые колени касались его бедер.

— Мы можем поговорить? Пожалуйста. Можно мне объяснить?

Он убрал волосы с ее лица.

Когда он спрашивал вот так, полным тоски голосом, она не могла устоять.

— Да, сэр.

Он покачал головой.

— Сегодня мы просто Гриффин и Кенна. Я не хочу, чтобы ты думала, будто здесь есть правила. Просто мы с тобой разговариваем и пытаемся все прояснить, хорошо?

Боже, ей нужно было услышать именно это.

— Хорошо.

Гриффин вымученно вздохнул.

— Кенна, я все испортил. Пять лет назад. — Он покачал головой и опустил ладонь на ее плечо, слегка разминая. — Я знаю. Черт, я понял это еще тогда, через несколько недель. Я знаю, чего это стоило тебе, во многих смыслах. Когда я думаю обо всей боли, которой ты могла бы избежать, если бы я просто вырос и повел себя как мужчина, когда было нужно... — Он мрачно выдохнул. — Я честно не знаю, сможешь ли ты хоть когда-нибудь простить меня за это.

Кенна нахмурилась, в животе заворочалась тяжесть, но, прежде чем она успела понять ее причину, Гриффин продолжил.

— Очевидно, что я не могу забрать обратно последствия своих действий, — сказал он, глядя на ее искалеченную руку. — Так что, возможно, мне не следует даже надеяться... или просить... но я здесь. И я прошу.

Его темные глаза сверкнули.

— Подожди, Гриффин, почему это звучит так, будто ты извиняешься за мою ампутацию?

— Потому что я извиняюсь, Кенна. Я извиняюсь за то, что толкнул тебя навстречу травме, за то, что ты пострадала. Боже, вот почему сегодня я потерял контроль. Я просто был ошеломлен осознанием того, что подвел тебя гораздо хуже, чем думал.

Его плечи поникли, и Кенна возненавидела исходящее от него ощущение поражения.

— Гриффин, моя ампутация не твоя вина. Я не позволю тебе взвалить ее на себя, и не хочу этого. Я не жалею, что стала морпехом. На несколько лет я наконец-то нашла себя. Мне нравилось служить в морской пехоте. Я любила свою работу. До этого у меня такого не было, ни разу. И у меня хорошо получалось. Не превращай мою службу во что-то негативное для себя, потому что это словно забирает частицу того, что это значит для меня. Я очень жалела, что потеряла тебя, но я не жалею о том, что служила своей стране. Даже после всего случившегося.

По мере того как слова срывались с ее губ, Кенна понимала, насколько это правда. Почему раньше она никогда не думала об этом в таком ключе? Ведь она действительно не жалела о своей службе. И ни разу не пожалела о том, что записалась в морскую пехоту. Она покачала головой.

— Честно говоря, я жалею только о том, что Джордж пришлось погибнуть, чтобы я выжила. Это единственное, что я изменила бы, если могла бы.

Гриффин переплел их пальцы и погладил ее кожу большим пальцем.

— Хорошо, — сказал он. — Я тебя услышал. Просто мне тяжело видеть цепь событий и не видеть в них причину и следствие.

— Я понимаю. Можешь мне поверить.

— Если ты понимаешь, — сказал он, и его голос стал очень-очень ласковым, — тогда почему ты винишь себя в смерти Джорджии?

Он сжал ее ладонь.

От вопроса у Кенны перехватило дыхание.

— Я... потому...

Она опустила голову, в мыслях царил сумбур.

— Детка, поговори со мной. Ты сказала, что хочешь снова чувствовать себя хорошо, и я думал, что это из-за боли в руке. Но теперь мне кажется, что на самом деле ты имела в виду боль от потери лучшей подруги и сослуживцев.

Он гладил ее по голове, и ощущение было бы даже успокаивающим, если бы его вопросы не заставляли ее копаться в том, о чем она на самом деле не желала задумываться так глубоко.

— Это... все это, Гриффин. Физическая боль, скорбь, чувство вины. — Горло перехватило, но, конечно, ее проклятые глаза остались сухими. — Хотя один из врачей откровенно сказал мне, что я выжила, потому что Джорджия закрыла меня от основной силы удара, так что я не беру на себя вину, которой не заслужила.

На его лице отразилась ярость.

— Господи, какая чушь. Хотел бы я показать тому сукину сыну силу кое-какого удара, это точно. — Кенна округлила глаза, а Гриффин покачал головой. — Ужасно было говорить тебе такое, а уж тем более со стороны врача, и в особенности человеку, который, возможно, и так на пределе. Мне жаль, что он заронил в твою голову подобную мысль, потому что, хотя со стороны физики все так, это не делает тебя виноватой в ее смерти.

В груди Кенны зародилось незнакомое, сильное, неприятное ощущение.

— Но...

— Нет, Кенна. Скажи. Ты заложила то взрывное устройство? — Гриффин выгнул темную бровь, прожигая ее своими карими глазами.

Она понимала, что он делает, и просто смотрела на него.

— Ты велела своим сослуживцам споткнуться об него? Ты толкнула их на него? Твоя смерть предотвратила бы их гибель? — сыпал вопросами Гриффин.

— Нет, нет, я не знаю, — сказала она, сильнее прижав колени к животу.

— Если бы Джорджия выжила, а ты... ты погибла, — сказал он неожиданно напряженным голосом. — Ты бы ожидала от нее чувства вины? Хотела бы, чтобы она считала себя виноватой? Чтобы она чувствовала, будто никогда не сможет жить по-настоящему, потому что не живешь ты?

Чувство жжения в глазах вдруг стало таким сильным, что Кенна прижала к ним большой и указательный пальцы. Гриффин попал во все болевые точки.

— Нет, — выдавила она. — Я бы никогда не пожелала ей такого.

Гриффин отвел ее руку от лица.

— Правильно, детка. И она также ни за что не желала бы такого тебе. Вы обе были морпехами. Вы обе были сногсшибательными женщинами, которые знали, на что шли. И вы были лучшими подругами, значит, вы явно заботились друг о друге. Мне не нужно знать про Джорджию ничего другого, чтобы понимать, что она желала бы для тебя большего. Она желала бы для тебя всего.

— Гриффин. — Кенна подалась вперед и уткнулась лицом ему в шею.

Он крепко стиснул ее в объятиях.

— Я тоже желаю для тебя всего. По крайней мере, я бы хотел иметь шанс на право дать это тебе, если ты позволишь.

Кенна подняла на него глаза, от разговора голова шла кругом, а сердце колотилось в груди.

— О чем ты говоришь? — спросила она, в ее вены проползла опасная, опасная надежда.

— Я хочу, чтобы мы начали все заново. Попробовали снова. Посмотрели, сможем ли вернуть то, что я испортил пять лет назад, — сказал он с ожесточенной убежденностью.

— Часть меня тоже этого хочет. Часть меня думает, что это звучит великолепно.

— Но?

— Но я развалина, Гриффин. Это очевидно. Вот почему я сбежала. Ты заставляешь меня чувствовать так много, возможно слишком много. Последние два года я бежала от своих чувств, и теперь все эти чувства, они причиняют боль. Даже хорошие, — сказала Кенна, ошарашенная собственным признанием. — Это не честно по отношению к тебе...

— Эй, — Гриффин положил ладонь ей на щеку. — Позволь мне решать, что честно по отношению ко мне. Я могу справиться со всем, что ты мне дашь, Кенна. Я никуда не уйду. Я теперь совсем другой человек, чем пять лет назад. Я знаю, что у нас было и как много это значило. И я достаточно взрослый, чтобы знать, чего хочу. И это ты. Какая бы ты ни была. Прямо сейчас.

— О, Гриффин, — сказала Кенна, так сильно желая поверить ему и так боясь, что это опять оставит их обоих сломленными.

— Скажи да. — Гриффин приблизил к ней свое лицо, и написанная на нем убежденность проникла прямо в сердце Кенны. — Позволь мне помочь тебе снова чувствовать себя хорошо. Скажи да, детка.

Господи помоги. Что же ей делать?

Глава 10

— Да, — произнесла Кенна. Комната грозила завертеться вокруг нее. Многое могло случиться после ее возвращения в «Святотатство», но о подобном она даже не думала.

— Боже. Спасибо тебе, — сказал Гриффин, прежде чем накрыть ее губы своими.

Поцелуй получился нежным и страстным, полным прощения и желания. В нем было все.

Медленно они отстранились друг от друга, соприкасаясь только лбами.

— Я чертовски напугана, — прошептала Кенна. — Но хочу попробовать снова. С тобой.

Они оба засмеялись, и смех их был полон юмора, облегчения и немного эйфории. По крайней мере для нее.

— Я так счастлив, Кенна. Тебе нечего бояться. На этот раз я тебя не подведу, обещаю.

Кенна видела по его лицу, что он говорит серьезно. Но ей не хотелось забегать вперед. Потому что, хотя она и была двумя руками за, у нее еще оставались сомнения — насчет себя.

— Давай не будем ничего обещать. Пока не будем. Давай просто узнавать друг друга заново. Проводить время вместе. Веселиться. Посмотрим, что нам подходит.

Гриффин долго смотрел на ее, потом кивнул:

— Ты мне подходишь. Но хорошо. Пока мы вместе, меня это устраивает. Все что пожелаешь.

Кенна улыбнулась, и по ее телу прошла дрожь.

— Хорошо. — Она откинулась на диван, внезапно ощутив усталость, но чувствуя себя намного лучше, чем до этого. — Я не ожидала этого, когда вернулась в «Святотатство». Я просто была счастлива, что ты не отвернулся от меня.

Гриффин расслабился рядом с ней и переплел их пальцы. Поднес ее руку к губам и поцеловал.

— О, Кенна. Никогда. Я даже не ожидал, что когда-нибудь увижу тебя снова. Так что это намного больше, чем я надеялся.

Они помолчали, и Кенна зевнула.

— Извини, — прошептала она.

Гриффин слабо улыбнулся:

— Не извиняйся. Я должен дать тебе поспать. Когда мы сможем увидеться?

— Ну, у меня несколько публичных выступлений. Я выступаю в среду днем и в пятницу вечером, но в остальном мое расписание вполне свободно, — сказала она. Но на самом деле ей хотелось сказать: «Не уходи».

— Хорошо, — подмигнул он. — Тогда запиши меня на понедельник и вторник, вечер среды, весь четверг, день пятницы и субботу с воскресеньем.

Она засмеялась, наслаждаясь его рвением и юмором. Она взглянула на часы на кабельной приставке. Двенадцать часов ночи.

— Знаешь, уже понедельник.

Гриффин проследил за ее взглядом. Его улыбка была чертовски сексуальной.

— Смотри-ка. И правда.

— Ты можешь... можешь остаться. На ночь. Здесь.

Кенна очень нервничала, предлагая это, но теперь, когда они снова нашли друг друга, ей не хотелось, чтобы он уходил. По крайней мере сегодня ночью.

— Да? — спросил он. — Мне бы чертовски хотелось.

Они начали готовиться ко сну. Кенна почистила зубы, поскольку уже была в майке и шортах, которые служили ей пижамой, а Гриффин разделся до трусов и прополоскал рот ее ополаскивателем.

А потом остались только они и ее маленькая двуспальная кровать, которая внезапно показалась Кенне намного меньше, когда она представила на ней крупное тело Гриффина. Не то чтобы она возражала.

— Дай я закрою жалюзи, — сказала она, подползла к изголовью кровати и встала на колени, чтобы дотянуться до крепившейся к стене цепочки.

Матрас прогнулся, это Гриффин забрался на кровать и обнял ее сзади.

— Привет, — сказал он ей на ухо и толкнулся твердым членом между ее ягодиц.

— Привет, — улыбнулась Кенна, коснувшись своей щекой его.

— Я не планировал набрасываться на тебя, но потом ты встала на колени, и я просто обязан был прикоснуться к тебе. — Его голос был полон веселья и желания.

— Нравятся женщины на коленях? — усмехнулась она и едва сдержала стон, когда Гриффин подался вперед.

— Не любая женщина, Кенна. Ты. Я люблю, когда ты подчиняешься мне. Каждый раз это меня убивает, — сказал Гриффин с хрипотцой, от которой в ее крови вспыхнуло желание, несмотря на многочисленные оргазмы, что он уже подарил ей сегодня.

«Я люблю, когда ты подчиняешься...»

Так он сказал. Но ее мозг все повторял первые два слова, сказанные хриплым отчаянным голосом. Представив, что именно это он имел в виду, она моментально стала влажной. Хотя и знала, что это только ее фантазии.

«Будь осторожна, Кенна».

— Что ж, это хорошо, потому что я тоже люблю подчиняться тебе, — непринужденно ответила она, не желая, чтобы он узнал, что она, возможно, испытывает более глубокие чувства. Она и себе-то не была готова в этом признаться.

— А сейчас? — с низким рыком спросил Гриффин, прижимаясь упоительно твердым членом к ее попе.

— Да-а.

Она подалась ему навстречу, с каждой секундой распаляясь все больше.

— Черт, детка. Что ты хочешь? — Его ладони блуждали по ее телу. Сжимали грудь, бедра, скользили вниз по ногам. — Потому что прямо сейчас я могу продать душу за привилегию вновь оказаться внутри тебя.

— Да, Гриффин. Боже, да.

Она положила руку на пояс шортов и потянула их вниз с одного бока. Гриффин потянул с другого, и вместе они сняли ее шорты и трусики. А затем он разделся сам.

— Кенна, дай я возьму презерватив.

— Нет, — сказала она, схватив его запястье. — Так. Просто так.

Кенна знала его достаточно хорошо и была уверена, что он осторожен, а сама она все еще пила противозачаточные, несмотря на то, что у нее уже несколько лет никого не было. Все Мастера в «Святотатстве» регулярно сдавали анализы и, за исключением моногамных отношений, всегда пользовались защитой.

— Господи, ты уверена?

— Да. Я хочу тебя. Только тебя.

Он прижал ее к изголовью кровати и скользнул рукой между ее ног.

— Тогда ты готова для меня? — Он погрузил пальцы в ее киску и размазал извлеченную влагу по складочкам. — О черт, да, ты готова.

— Гриффин, — простонала Кенна.

— Да, Кенна. Ты хочешь этого, правда?

— Боже, да.

— И тебе нужно, чтобы я дал это тебе, верно? Скажи, что я прав, — прорычал он ей на ухо.

— О да. Ты мне нужен, — простонала она.

— Тогда раздвинь ноги и впусти меня, — сказал он, сжав свой член в кулаке и задев при этом ее попу. Он поднес головку к ее киске и скользнул внутрь, глубоко и медленно, дюйм за дюймом. — Ах, черт возьми, Кенна. Как я вообще жил без этого?

Она покачала головой, на мгновение потеряв способность говорить от полноты вторжения. Его член был крупным, длинным, настойчивым и так хорошо заполнял ее, что Кенна едва могла дышать. Она схватилась за изголовье своей единственной рукой, нуждаясь в опоре, в якоре.

Гриффин накрыл ее руку своей большой ладонью.

— Вот это правильно. Держись, — сказал он, войдя в нее до упора и задержавшись. — Господи, ты узкая, и это чертовски здорово.

— О Боже, Гриффин. Прошу, трахни меня, — прохрипела Кенна.

Он вышел долгим медленным движением, отчего у нее сорвало крышу, и затем шлепнул ее по попе.

— Не торопи меня, детка. Я так долго этого ждал. Мы оба ждали.

Он снова вошел в нее, так же медленно.

— Черт, — выдавил он.

Кенна была в ловушке, прижатая грудью к планкам изголовья, а Гриффин окружал ее со всех сторон, и она могла лишь принимать то, что он давал. Но это все равно не удержало ее от попыток толкаться назад и использовать бедра, чтобы подниматься и опускаться.

— Не двигайся, — велел Гриффин, добавив в голос резкой строгости Дома. — Не двигайся и прими мой член.

О черт. Его команды заставили ее желать большего.

— Гриффин, — прохныкала Кенна.

Он продолжал двигать бедрами в том же мучительном ритме, и его свободная рука начала снова двигаться, сжимая ее груди, щипая соски, скользнула вверх и легла на горло. Кенна застонала, когда он слегка надавил, и выгнула спину, положив голову ему на плечо.

— Ты хочешь быстрее, Кенна?

— Да, — прохрипела она.

— Хочешь жестче?

О Боже.

— Пожалуйста.

— Тогда я хочу, чтобы ты приласкала себя. Сейчас. Заставь себя кончить, детка, — сказал он.

Кенна отпустила изголовье и опустила левую руку между ног. Раньше она не была левшой, но сейчас была слишком возбуждена, чтобы это имело значение. Его член потирал ее точку G, так что ей не потребуется много времени, чтобы достичь оргазма.

Как только она коснулась себя, Гриффин дал ей именно то, что она просила.

Жестко. Быстро. Все, что она хотела.

Он продолжал держать ее голову у своей груди и плеча, положив ладонь ей на горло, а другой рукой придерживал ее бедро. Его бедра быстро двигались, член вновь и вновь скользил глубоко внутрь. При таком угле проникновения его член с каждым толчком задевал ее точку G — сильно, делая ее все более и более влажной и создавая настойчивое давление внутри. Пальцы Кенны быстро кружили вокруг клитора, и она задержала дыхание от приближающегося оргазма.

— Я сейчас... кончу, — выдавила она.

— Я хочу этого, Кенна. Кончи на мой член.

На мгновение она зависла на самом краю, и Гриффин сжал ее горло в молчаливом приказе.

Этого оказалось достаточно. Оргазм взорвался глубоко внутри киски, выбивая воздух из груди, мышцы сократились так сильно, что она вытолкнула Гриффина из себя. Ее соки потекли по внутренней стороне бедер, пока она дрожала и стонала.

— Еще, — потребовал Гриффин, снова входя в нее. — Почувствуй, какая влажная у тебя киска. Так охренительно хорошо.

— О Гриффин.

Она снова стала ласкать клитор, вздрагивая и постанывая от трения.

— Да, — тихо сказал Гриффин. — Я здесь, Кенна, и я держу тебя.

Его руки обвили ее тело, как оковы из плоти и костей, а потом он сел на пятки, опустив ее себе на бедра. Кенна приподнимала бедра, а Гриффин с силой насаживал ее обратно, они трахали друг друга в потном, исступленном ритме, от которого ее сердце колотилось, пульс частил, а пальцы двигались быстрее.

Их движения становились более отчаянными, более резкими. Комнату заполнили звуки секса. Хриплое дыхание. Скрип кровати по полу и стене.

И это было слишком. Оргазм застал Кенну врасплох, так что она кричала и стонала, пока он волнам накатывал на нее. Все ее тело тряслось от его силы.

— Господи Боже, — прохрипел Гриффин. Он быстро опустил их обоих на кровать, перекатил Кенну на спину и прижал ее к матрасу всем своим весом. — Помнишь это? — спросил он со зловещей усмешкой.

Она помнила, и могла только стонать, когда он удерживал ее своим телом — ногами прижимал ее ноги к матрасу, рельефным прессом вжимался в ее живот, а одной рукой удерживал ее руку над головой. Затем свободной рукой он направил свой член к ее влажному входу. Его длина делала его хозяином положения, и каждый раз это разрушало ее, потому что широкое основание его члена при каждом толчке задевало ее клитор.

А затем он начал двигаться.

— О черт, — простонала Кенна.

Гриффин кивнул.

— Смотри на меня, когда будешь кончать. Слышишь? Держи глаза открытыми и смотри на меня.

Его бедра шлепали по ее при каждом глубоком безжалостном толчке, заставляя ее чувствовать их всем телом.

— Это слишком, — прохрипела она.

— Нет. Ты сможешь. Ты сможешь принять меня.

Он пронзил ее взглядом, их лица почти касались друг друга.

Кенна быстро кивнула.

— Я приму тебя. Я приму тебя, Гриффин.

— Я знаю, что примешь.

— Я приму тебя...

Ее рот открылся, когда оргазм лишил ее способности дышать.

— Да-да-да, — с трудом выдавливал Гриффин, пока ее киска выдаивала его. — Боже, как хорошо.

А затем он стал по-настоящему вбиваться в нее. И все, чего хотелось Кенне, — это почувствовать, как он изливается в нее, заполняет ее, метит. Внутри и снаружи.

— Хочу, чтобы ты кончил, — сказала она с придыханием.

Не сводя с нее глаз, Гриффин стиснул челюсти.

— Очень хочу.

— Черт, — выдавил он. И потом его лицо напряглось, когда его накрыл оргазм. Он продолжал двигаться, его член снова и снова пульсировал в ней. — Боже, детка, — наконец с трудом выговорил Гриффин.

Пока их тела успокаивались, он захватил ее губы в глубоком, обстоятельном поцелуе, от которого захватывало дух и от которого Кенна чувствовала себя желанной. Медленно Гриффин расслабил свою хватку и вышел из нее.

— Просто отдохни.

Он встал с кровати, и несмотря на пресыщенность и эйфорию, в которой пребывала Кенна, у нее еще осталось достаточно возбуждения, чтобы по-настоящему насладиться задницей мужчины, пока он шел в ванную.

Через мгновение Гриффин вернулся и выгнул бровь, увидев ее лицо.

— Что?

Кенна позволила своему взгляду пройтись по нему — по четко выраженным мышцам плеч и груди, рельефным бедрам, впечатляющему размеру его полувозбужденного члена.

— С твоим появлением вид в этой квартире улучшился на миллиард процентов.

Его густой смех заставил ее широко улыбнуться.

— Не знаю, — сказал он, садясь рядом с ней. — Думаю, он уже был весьма фантастическим.

Гриффин чмокнул ее в живот и провел теплой мочалкой между ее ног. Кенна ахнула, и он улыбнулся с чертовски довольным выражением на лице, пока ухаживал за ней.

Это казалось чем-то особенным и даже... священным. То, что они сделали. И то, что они сделали это здесь, на ее территории, в ее кровати.

— Гриффин?

— Да, детка?

Он поднял глаза на нее, в них читалась такая любовь. К ней.

— Спасибо, что пришел сегодня.

— Ты не должна благодарить меня, Кенна. Потому что ты сделала меня счастливее, чем я был долгое время.

— Ты меня тоже, — сказала она. И впервые за очень долгое время она была полна надежд на то, что у нее действительно появился шанс вновь стать счастливой.

Гриффин дал ей это.

Он дал ей все.

Глава 11

На следующей неделе они практически придерживались расписания, которое Гриффин шутя изложил той ночью, не в состоянии оторваться друг от друга после стольких лет разлуки.

И он был в восторге.

Они проводили демонстрации в «Святотатстве», возвращались в квартирку Кенны и засыпали на ее узкой кровати, а потом вместе ходили завтракать в старую, но восхитительную закусочную вниз по улице. Гриффин показал Кенне свою мастерскую и огромную резную барную стойку, которую сейчас делал для новой мини-пивоварни, открывающейся в городе. На следующий день она принесла ему в мастерскую обед и вторую половину дня сидела и разговаривала с ним, пока он работал. Если бы он уже не влюбился в нее, то гордость и восхищение на ее лице, когда она смотрела на него и разглядывала его работу, любовно проводя ладонью по дереву, прямо как он иногда, сделали бы это. И он водил ее ужинать, гулять по гавани и на уличный фестиваль в Феллс-Пойнт.

Потому что Гриффин хотел не просто сабу, он хотел спутницу жизни.

И будь он проклят, если ему не приходилось упорно сдерживать себя и не составлять планов. Планов на всю оставшуюся жизнь.

Но он сдерживался. Потому что Кенна хотела двигаться медленно. Потому что, несмотря на то, что он никогда не переставал любить ее, она когда-то считала, что он ее вообще не любил. Потому что она стоила ожидания.

Вечером следующего воскресенья они сидели в «Святотатстве» с Мастером Куинтоном, Мастером Кайлером и Мией. Все они только что закончили демонстрации и, будучи голодными, заказали закуски и разместились на диванах и креслах в укромном коридоре в задней части бывшего бокового нефа церкви.

На середине их импровизированного ужина Кенна тронула его колено и улыбнулась.

— Мастер Гриффин, можно я схожу за еще одним напитком?

Он всмотрелся в нее, а потом наклонился и поцеловал.

— Какая хорошая девочка, — прошептал он. Они были не на сцене, так что ей не было необходимости спрашивать его разрешения, и он никогда не требовал соблюдения правил дом-саба вне сцены. Но ему чертовски нравилось, что, спросив, она выказала ему уважение. — Конечно, детка. Принесешь мне тоже? — кивнул он на свой почти опустевший бокал с пивом.

— Да, сэр.

— Мия, — сказал Мастер Кайлер. — Почему бы тебе не сходить с Кенной? Я тоже не откажусь от новой порции. Может, нам заказать графин? — Он посмотрел на остальных мужчин.

— Я за, — сказал Мастер Куинтон, а Гриффин кивнул. — Спасибо, дамы.

Мия поцеловала Кайлера в щеку, и женщины ушли.

Куинтон рассмеялся.

— Чувак, очень ненавязчиво, — ухмыльнулся он Кайлеру, который показал ему средний палец.

— А как еще нам было остаться наедине с Гриффином на пять минут? — спросил он с сарказмом. — Он не появлялся целую неделю.

— Заткнись, козел, — хохотнул Гриффин. Он не возражал, что его дразнили за время, проведенное с Кенной. Ни капли. Как-никак эти двое лучше всех знали, что значила для него Кенна, и он хотел с ними поговорить. Потому что не хотел все испортить.

— Так что происходит, Джи? — спросил Куинтон. — Вы разобрались с прошлым?

— Думаю, в основном да, — сказал он, переводя взгляд с непривычно серьезного лица Куинтона на внимательные голубые глаза Кайлера.

— Что значит «в основном»? — спросил Кайлер.

Гриффин пожал плечами.

— Она не хочет торопиться. И после того, что произошло между нами раньше, я не могу винить ее за это. У нее есть и другие проблемы. Ее рука. — Он по очереди посмотрел на каждого друга. Именно по этому поводу ему больше всего нужен был совет. — Она потеряла ее в чертовом Афганистане. От взрыва самодельного взрывного устройства. Вот почему я не смог найти ее пять лет назад — она записалась в морскую пехоту и через несколько месяцев отправилась на войну.

— Черт, правда? — спросил Куинтон, вытирая руки салфеткой. — Проклятье, мне очень жаль, что она пострадала. Как ее рука сейчас? Ты все еще можешь практиковать с ней шибари?

— Иногда болит, и мне приходится внимательнее следить, чтобы не перекрывать надолго кровообращение в этой руке, но на самом деле все хорошо. Очень хорошо. Мы вместе осваиваемся с этим, — сказал Гриффин, мысленно воскрешая сцену, которую они делали ранее этим вечером. Он заставил Кенну встать на колени, широко расставив ноги, и связал их, красиво перекрещивая веревки на ее бедрах, а потом пустил узлы вверх по ее животу, вокруг грудей и к рукам, сложенным в не слишком трудную позицию за спиной. Вспомнив, как сильно ей понравилась сцена с секс-машиной, мимо которой они проходили, он заставил ее оседлать одну и наклониться, чтобы самому взять ее сзади, пока она раз за разом кончала на его члене...

— Земля вызывает Гриффина, Гриффин, отзовись. — Куинтон помахал ладонью перед его лицом.

— Придурок, — пробормотал Гриффин, но он попался. Другие мужчины рассмеялись.

— Надо сказать. — Куинтон выдал свою фирменную улыбку. — Морская пехота? Это чертовски круто.

Кайлер кивнул.

Фыркнув от смеха, Гриффин кивнул и допил пиво.

— Это так, — сказал он. — Но она мучается. Потому что взрывное устройство, лишившее ее руки, убило ее лучшую подругу и одного из товарищей, а потом какой-то ублюдок доктор сказал ей, что она обязана жизнью тому, что ее подруга приняла на себя всю силу взрыва. Можете себе представить?

Ярость сжигала его изнутри каждый раз, когда он думал об этом и о пустоте в ее глазах, когда она рассказывала эту историю.

— Господи Боже, — сказал Кайлер. — Значит, у нее тяжелый случай чувства вины?

Гриффин кивнул:

— Да. В остальном у нас все хорошо. Все правильно. Но, думаю, мне не кажется, что иногда она перегружена и вот-вот убежит или в ее глазах появляется этот пустой взгляд, но потом она моргает и говорит, что это пустяки. Так что я очень стараюсь не давить.

Кайлер выдохнул и откинулся на спинку дивана.

— А как ты себя чувствуешь? Насчет того, что она записалась в армию после вашего разрыва?

После того как ты отказал ей. Кайлер сказал не это, но Гриффин услышал именно так. Ему все еще с трудом удавалось не думать об этом в таком ключе. Что его отказ привел к тому, что она так катастрофически пострадала. Боже, а если бы она умерла?

Он не мог даже помыслить о таком, потому что от этого ему хотелось выблевать все, что он только что съел.

— Дерьмово, — тихо выдохнул Гриффин.

— То есть вы оба по разным причинам взвалили на себя вину, — сказал Кайлер. — Просто не замыкайтесь. Это вам понадобится, пока вы не преодолеете все трудности.

— Да.

— Но ты знаешь, что это не твоя вина, да? — спросил Куинтон. — Что Кенна пострадала. Как и чертовски верно, что не ее вина, что эти люди погибли от самодельного взрывного устройства. Верно?

— Иногда знать и верить не одно и то же, — сказал Кайлер, проницательно глядя на него. — Но Куинтон прав.

— Я тебя услышал. И она тоже это понимает. Но да, — сказал Гриффин.

— А вот и они. — Куинтон дернул подбородком, показывая куда-то за спину Гриффина. Мия несла графин, а Кенна поднос с холодными запотевшими стаканами, своим соком и тарелкой печенек.

— Я не смогла устоять, — сказала она, беря одно, где было больше всего шоколадных кусочков, и снова садясь рядом с Гриффином.

Все еще слыша советы друзей, он наклонился к Кенне и поцеловал ее в висок.

— Мне нравится, когда ты не можешь устоять, маленькая.

Расцветший на ее щеках румянец был чертовски прекрасен и наполнил его мужской гордостью, которая разгорячила его кровь. И это тоже подтверждало его уверенность в том, чего он хотел.

Он хотел Кенну.

* * *

Рано утром во вторник Кенна проснулась в объятиях Гриффина.

После стольких лет было изумительно просыпаться не одной. И не чувствовать боль каждый божий день. Ее все еще мучили боли — в конце концов, его член был потрясающим, но не волшебным. Но в последнюю неделю или две она определенно чувствовала себя лучше. Может, дело было в оргазмах и эндорфинах. Может, в эйфории от сабспейса, которого она достигала снова и снова. Может, дело в том, что бондаж дарил ей успокоение, почти как пеленание ребенку. Или может потому, что она не оставалась наедине со своими мыслями, страхами и воспоминаниями. Ей было о чем подумать — и чем занять время, — и это определенно шло ей на пользу.

И хотя за прошедшие две недели она проводила большую часть своего времени с Грффином, не он один заполнял ее дни. Она виделась с сестрой еще дважды с того дня, когда рассказала все за ее кухонным столом, а в воскресенье днем она отправилась домой к Сиерре на ранний ужин с ее маленькой семьей.

Боже, сейчас Кенну переполняло такое ощущение сопричастности, что она могла бы заплакать. И Гриффин был очень большой частью этого. Это заставило ее признать, насколько сильными до сих пор были ее чувства к нему, и что на самом деле она никогда не забывала его. Может быть, именно так поступают люди — вынуждены поступать, — когда сердце не может получить того, кого хочет, но Кенна знала наверняка, что все эти годы обманывала себя.

Вот почему часть ее не могла отпустить чувство вины. Потому что у Джорджии никогда не будет этого. Больше не будет. И хотя Кенна услышала слова Гриффина и умом понимала, что он прав, временами ее сердце так сильно болело, что ей казалось, будто она задыхается.

«Как я посмотрю в лицо маме Джордж?»

Ее накрыла тошнота.

Кенна должна была вылететь в пятницу днем и вернуться утром в воскресенье. И хотя живот крутило, а грудь слишком сильно сдавливало, и мозг не переставал придумывать отговорки, почему поездку надо отложить, ей было необходимо сделать это. Наконец-то. Ради Джорджии, ради матери подруги и ради себя.

Единственным оправданием служило то, что ее неделя была занята вплоть до отлета: выступление сегодня вечером, ужин с сестрой завтра и репетиция демонстрации с Гриффином в четверг — репетиция ее первой публичной демонстрации с тех пор, как они воссоединились. И с тех пор, как она потеряла руку. Выставлять себя напоказ вот так было волнительно и щекотало нервы, но понимание, что люди будут смотреть на ее протез, добавляло еще нервозности к тому, что она уже чувствовала по поводу встречи с мамой Джордж.

И все-таки она была настроена сделать это. Ради Гриффина. И ради себя — потому что хотела снова почувствовать себя сильной и уверенной. Хотя бы раз.

Гриффин обнял ее за живот и крепко прижал к своему просыпающемуся члену.

— О чем ты так усердно думаешь? — спросил он сексуальным хриплым голосом.

Кенна засмеялась.

— О том, какой насыщенной будет неделя, — тихо сказала она правду, хотя и не всю.

— Если под насыщенной ты не имеешь в виду каждый день в моих объятиях и моих веревках, то я против, — сказал Гриффин, целуя ее в шею.

Кенна взглянула на него через плечо:

— Хотелось бы.

Он поиграл бровями:

— Тебе повезло, я как раз специализируюсь на воплощении в жизнь именно таких желаний.

Кенна со смехом покачала головой:

— Я знаю, сэр.

— М-м-м. Назови меня сэром еще раз.

Гриффин поцеловал ее в то место, где шея переходит в плечо, а затем прикусил.

Кенна застонала и заерзала, она любила, когда он кусал ее шею и плечи, и сексуальный засранец это прекрасно знал.

— Да, сэр.

Она быстро оказалась уткнувшейся лицом в матрас, когда Гриффин улегся поверх нее, обездвижив своим телом, и вошел в нее сзади. Жестко и быстро, и чертовски хорошо.

Он кончил с криком, который вызвал ее собственный оргазм, а потом они лежали рядом, потные и удовлетворенные.

— Черт, детка, — сказал Гриффин, целуя ее плечо. — Я не могу насытиться тобой.

— Я не жалуюсь, — улыбнулась она.

— Не жалуешься, — хохотнул он, потом помог ей встать с матраса и притянул в свои объятия. — Пойдешь со мной в душ?

Кенна кивнула, ей нравилось, как он всегда заботился о ней. Ей многое в нем нравилось.

Гриффин отрегулировал воду и помог Кенне войти в кабину, позволив занять лучшее место под струей воды.

— Напомни мне, что у тебя по расписанию.

Кенна мыла голову одной рукой — в этом она весьма преуспела, — а Гриффин намыливал ее тело, пока она пересказывала ему планы на неделю.

— Хм-м, — сказал он. — Эта неделя обрекает меня на воздержание.

Кенна хохотнула, но чувствовала то же самое. И тут ей в голову пришла мысль — возможно, пугающая и безумная, учитывая, как мало времени прошло с тех пор, как они воссоединились. Но это не помешало предложению сорваться с ее губ.

— Можешь поужинать со мной и моей сестрой завтра вечером. Если хочешь.

Его темные глаза метнулись к ее.

— Правда? С удовольствием. Мне очень хочется с ней познакомиться.

Его неподдельный интерес наполнил Кенну удовольствием. Все в поведении и словах Гриффина в эти последние недели подтверждало, что на этот раз для него все серьезно. Навсегда. И это одновременно и воодушевляло Кенну, и задевало мучительное чувство вины.

— Хорошо. Заметано.

Она сполоснулась и поменялась с ним местами.

— Знаешь, о чем я хотел спросить? — робко спросил Гриффин, и ей стало любопытно. Он сунул голову под душ. Ее душевая кабина была намного меньше, чем у него дома, и он едва там помещался. Но они мало времени проводили у него дома, отчасти потому, что привыкли возвращаться сюда, а отчасти потому, что Кенна немного беспокоилась, что там придется столкнуться со слишком многими воспоминаниями. По крайней мере пока.

— О чем?

— Я хотел спросить, можно ли мне прийти на твое мероприятие сегодня вечером. Послушать твою речь. — Он вытер воду с глаз и впился в нее взглядом.

— О. Правда? — В животе запорхали бабочки. Сегодняшнее выступление планировалось на ужине раненых военных, но привести с собой Гриффина не составляло проблем.

Он взял ее за руку.

— Это необязательно, если тебе некомфортно, Кенна. Просто мне хочется поддержать тебя.

Когда он так говорил...

— Хорошо. Мне бы хотелось, — правдиво сказала она, хотя это и заставляло ее нервничать больше обычного. — Я позвоню и сообщу организаторам, что приду не одна.

— Хорошо, — сказал он.

Через несколько часов Кенна шла к трибуне на роскошном ужине, а в ушах у нее звучал подбадривающий шепот Гриффина: «Покажи им, маленькая».

И ей казалось, что она сможет. Вера Гриффина в нее помогала ей поверить в себя. Но как чудно ее мозг стремился извратить все эти хорошие чувства. Потому что, чем лучше ей становилось — чем меньше она ощущала себя фальшивкой, стоя перед полным залом мужчин и женщин, которые были ранены на службе, в точности как она, — тем сильнее становилось чувство вины от того, что Джордж не может этого испытать.

Это было чертовски неправильно.

Для всех них.

И Кенна злилась на себя за то, что не в состоянии отпустить это все.

После Гриффин терпеливо пережидал поток людей, которые хотели познакомиться с Кенной, поздравить ее, перекинуться историями о службе и сравнить протезы. Он стоял позади нее и просто смотрел, в его глазах светилась гордость, и в кои-то веки Кенна чувствовала любовь, одобрение и поддержку по отношению к себе.

Наконец толпа рассосалась, и Кенна поблагодарила организаторов за приглашение.

— Кенна, вы фантастическая, — сказал директор. — Вы так точно уловили трудности, с которыми сталкиваются ветераны, и говорили так правдиво и прочувствованно.

— Спасибо, — сказала она. — Сейчас очень многие ветераны сталкиваются с тяжелыми проблемами и нехваткой ресурсов. Если мои разговоры об этом помогают, это меньшее, что я могу сделать. И это честь для меня.

Мужчина кивнул. Его звали Крейг Альверадо, и в последние два года Кенна встречала его на нескольких мероприятиях вроде этого, хотя они не разговаривали достаточно, чтобы она считала его больше, чем знакомым. Может быть, поэтому его следующие слова так ее удивили.

— Если вы думаете, что когда-нибудь захотите сделать больше, дайте мне знать. Нам бы пригодился кто-нибудь вроде вас.

Кенна чуть не поперхнулась:

— Каким образом?

— Сейчас в нашей ассоциации открыта вакансия на должность помощника директора. Направление деятельности — работа с ветеранами и помощь им. Должностные обязанности описаны на сайте. Вам следует взглянуть. — Он вручил ей визитку. — Если вы решите, что вам это интересно, дайте мне знать.

Они попрощались и вместе пошли к выходу, Гриффин положил руку ей на поясницу. И ей нужен был это контакт, потому что ей казалось, что она может улететь.

— Что сейчас произошло? — спросила она.

— Ты имеешь в виду, что только что получила предложение о работе после того, как произнесла потрясающую речь и завладела вниманием полного зала своих коллег? Да, детка, это определенно произошло. — Гриффин прислонился спиной к боку своей машины и притянул Кенну между своих ног. — И я так чертовски горжусь тобой, что готов взорваться.

Кенна пристально уставилась на него. Гриффин выглядел настолько великолепно, что ей даже захотелось сорвать с него костюм прямо здесь и сейчас. Но сначала она должна снова глотнуть кислорода. Она положила голову ему на грудь и попыталась дышать.

— Все происходит так быстро.

Гриффин гладил ее спину своими большими ладонями.

— Нет, не быстро. Тебе просто так кажется, потому что ты слишком долго стояла на одном месте. Но теперь ты становишься сильнее и двигаешься дальше, и это хорошо, Кенна. — Он поднял ее подбородок, чтобы их глаза встретились. — Это нормально — чувствовать себя лучше и жить дальше.

Она быстро кивнула:

— Спасибо. Я рада, что ты был здесь сегодня вечером.

И она была так же рада представить Гриффина своей сестре следующим вечером. Они встретились в маленьком ресторанчике мексиканской кухни в Хамдене, причудливом районе букинистических магазинчиков, антикварных лавочек и фантастических ресторанчиков.

Когда Кенна вела Гриффина внутрь, под ложечкой слегка посасывало, но она не волновалась. Не сильно. Она знала, что сестра искренне приняла ее образ жизни, и что оба они одинаково хотели познакомиться. Сиерра уже ждала их в баре.

— Привет, Си.

— Кенна! — Сестра соскочила со стула, и они обнялись. — А ты, должно быть, Гриффин.

— Сиерра, приятно познакомиться. — Он протянул руку и выдал убойную улыбку.

— Ну нет. Я люблю обнимашки, — сказала Сиерра, и Гриффин, смеясь, подчинился.

Потом официантка отвела их к их столику. Пока Гриффин не смотрел, Сиерра повернулась к Кенне с выражением, говорившим: «О мой Бог!» Значит, Кенна не единственная, кто считал эту улыбку убойной. И эту задницу. И эти плечи...

Она усмехнулась, пока они рассаживались.

Разговор был легким и смешным, а еда отличной. Сиерра и Гриффин быстро нашли общий язык и стали без устали поддразнивать ее, угрожая обменяться смущающими историями. Но на самом деле Кенна была рада. Ей нравилось, как хорошо они общались, как будто были знакомы много лет.

— Попроси Кенну рассказать о предложении работы, — сказал Гриффин, до сих пор раздуваясь от гордости за нее.

— Что? — чуть не закричала Сиерра, не донеся фахиту до рта. — Ты получила работу?

— Нет, — сказала Кенна, ухмыляясь Гриффину, который выглядел слишком довольным собой, чтобы обращать на это внимание. — Сегодня я отправила резюме кое-куда.

— Да, после того как директор специально пригласил ее и сказал, что считает, что она прекрасно подошла бы. — Он потягивал «Маргариту» и смотрел на Кенну поверх бокала.

Она усмехнулась шире.

— Но мне все равно придется проходить собеседование и все прочее. Это не заранее известный результат.

Но, боже, она хотела бы. Очень, очень хотела. Несмотря на то, что дорога на работу будет занимать сорок пять минут. И несмотря на то, что желания еще вызывали у нее беспричинные приступы тревоги.

— Ну, я скажу, что Гриффин прав. Звучит замечательно. — Сиерра положила свою фахиту и подняла бокал. — За Кенну и ее почти новую работу.

— Поддерживаю, — сказал Гриффин, тоже подняв свой бокал.

Наконец Кенна подняла свой, и они чокнулись. Холодный сладкий коктейль оказался очень вкусным.

— Скрещу все пальцы, руки и ноги, — сказала она.

Гриффин выгнул бровь, и она чуть не рассмеялась, потому что практически услышала через стол его мысленный комментарий на эту фразу.

А потом и Сиерра уловила их обмен взглядами и увидела выражение лица Гриффина, прежде чем тот принял невинный вид, и расхохоталась как сумасшедшая.

— Думаю, тебе лучше остановиться на пальцах и руках, милая, — выговорила она сквозь смех.

Кенна покраснела, хотя тоже не смогла удержаться от смешков.

Гриффин усмехнулся и кивнул:

— Пальцы и руки намного лучше.

Позже в машине по дороге домой Кенна ликовала от счастья и двух выпитых коктейлей. Она так чертовски возбудилась, что не могла перестать сжимать ноги. Она собиралась наброситься на Гриффина, как только они войдут в дверь ее квартиры, и объезжать его, пока оба не потеряют способность держаться на ногах.

— Кенна, ты меня убиваешь, — сказал Гриффин, сидя за рулем элегантной «Ауди А7».

Ее взгляд метнулся к нему.

— Что? — спросила она, хотя слышала возбуждение в собственном голосе. Без сомнения, он тоже.

— Ты возбуждена, и это сводит меня с ума. — Гриффин бросил на нее многозначительный взгляд.

— Я ничего не могу поделать. Ты заставляешь меня хотеть тебя.

— Черт, детка. Это лучшее, что я слышал за весь день. Стяни свои брюки и трусики и заставь себя кончить. Я хочу смотреть. Хочу слышать тебя. Хочу, чтобы моя машина пахла тобой.

Кенну охватила дрожь, и она сделала, как он велел. Она сползла пониже на сиденье и раздвинула колени, а затем коснулась своей киски, пальцы сразу же нашли доказательство ее возбуждения.

— Черт, — вполголоса выругался Гриффин. Они остановились на светофоре. — Трахни себя пальцем.

Она подчинилась и застонала, откинув голову.

— Господи, Кенна. Не знаю, как дождаться, когда окажусь в тебе. — Он поправил бугор, распирающий джинсы.

— Продолжай трогать себя, — прошептала она. — Сожми свой член и думай о том, как будешь трахать меня, пока я мастурбирую для тебя.

Его хриплый стон добавил лихорадочную потребность к ощущениям, спиралью закручивающимся между ее ног.

— Боже, Гриффин.

Его взгляд метался между ней и дорогой, между ней и зеркалами, и снова между ней и дорогой. Он выключил музыку, чтобы роскошный седан наполняло только ее дыхание и влажные звуки от движений ее руки.

Затем ощущений стало слишком много.

— Сэр, можно мне кончить? Пожалуйста, можно мне кончить?

— Боже, да, Кенна. Кончай. И знай, что я окажусь в тебе, как только припаркую чертову машину.

Ей потребовалось всего два касания к клитору, и она кончила, задыхаясь и выгибая спину. Кенна не успела прийти в себя, когда Гриффин схватил ее левое запястье и поднес к своему рту. Один за другим он облизал ее пальцы, и она была уверена, что ей не понадобится много, чтобы кончить снова.

Гриффин припарковался на последнем месте в углу подземного гаража.

— Выходи. Оставайся на своей стороне. И наклонись над гребаным капотом.

Он выскочил из водительской двери, не дожидаясь ее ответа.

— Мать твою, — прошептала Кенна и торопливо, но осторожно вышла, чтобы не стукнуть дверью по бетонной стене. Гараж был пуст — въезжая, они не видели ни души, но это не значило, что никто не придет. И от осознания этого ее тело горело.

В одной блузке и высоких босоножках на танкетке, Кенна наклонилась над еще теплым капотом «Ауди».

— Руки за спину, — выдавил Гриффин. Она положила руки на поясницу. Гриффин стоял так близко, что деним его джинсов царапал ее задницу, когда он спускал штаны.

Гриффин вошел в нее одним быстрым движением, схватив ее запястья и обездвижив руки. Она выгнула спину и закричала.

— Тихо, Кенна. Ни звука. Просто прими мой член. — Он шлепнул ее по попе. — Я стал таким твердым, глядя, как ты кончаешь. Я не могу двигаться медленно.

— И не надо, — простонала она. — Дай мне все.

И он дал. Крепко держа, он вонзался в нее так, что ее груди расплющились на гладком металле. Это было отчаянно и торопливо, и так чертовски хорошо, что Кенна начала кончать.

— Нет, — прорычал Гриффин. — Жди меня. Жди меня, или тебе не понравится, что произойдет.

— Сэр! — прохрипела она.

— Жди! — рявкнул он, беря ее жестче, навалившись всем своим весом. Шлепки их тел эхом отдавались в гараже. — Жди.

— О Боже. Боже. Боже.

Кенна была готова расплакаться, потому что подведет его. Она не могла ждать. Было слишком хорошо.

— Мастер, прошу...

Он кончил с ревом, который могли слышать во всем ее доме, а затем она кончала и кончала, пока Гриффин и машина не стали единственным, что держало ее.

— Черт, Кенна, когда называешь меня так...

Стряхнув туман блаженства, Кенна попыталась вникнуть в его слова. И поняла, что именно сказала.

— Простите, сэр. Я не имела в виду...

Гриффин вышел из нее, резко развернул и жадно поцеловал.

— Никогда не извиняйся за то, что называешь меня своим, Кенна. Я знаю, что мы еще не дошли до этого, но для тебя не может быть тайной, что именно к этому стремится мое сердце.

Его слова высосали весь воздух из помещения.

— О, — только и сумела произнести Кенна, в тот момент ее мозг был не в состоянии осознать важность этого признания.

И Гриффин, кажется, не возражал, потому что присел на корточки, его лицо оказалось на уровне ее киски.

— Я вымою тебя.

Его рот обрушился на ее киску, язык толкнулся между ее губ. Гриффин шире раздвинул ее ноги, и Кенна чуть не закричала, когда он вошел в нее языком. То, что его не смущали их смешавшихся соки, казалось неприличным, вульгарным и грязным и только снова привело ее в возбуждение. Пока его рот наслаждался ее киской, ладони поднялись к груди и ущипнули за соски, крепко сжав пальцами, словно зажимами.

И Кенна яростно кончила, не переставая дрожать и стонать, после чего соскользнула по корпусу машины прямо Гриффину на колени.

Несколько долгих минут он заботливо обнимал ее, потом помог одеться.

И Кенна могла только поражаться тому факту, что, кажется, получала все, чего когда-либо хотела, и даже больше, на что никогда не смела надеяться.

И она искренне не понимала, что за маленький грызущий комок тревоги жил у нее в груди и, кажется, не собирался уходить.

Глава 12

Кенна встретилась с Гриффином в «Святотатстве» в четверг вечером. Они приехали в клуб по отдельности, потому что он должен был отработать смену на регистрации, а у нее было вечернее собеседование по телефону с Крейгом насчет должности помощника директора.

И оно прошло так хорошо, что она едва могла усидеть на месте.

Они хотели пригласить ее на дневное собеседование на следующей неделе, но прозвучало так, словно это простая формальность и работа почти у нее в кармане.

Еще одна вещь, от которой она была в восторге, — и в равной мере тревожилась.

Предвкушение по поводу работы, боязнь завтрашней поездки во Флориду к маме Джордж и переполнявшие ее всю неделю эмоции превратили Кенну в один гигантский сгусток нервной энергии. Это было хорошо, даже слишком. И ей все время казалось, что есть повод паниковать, хотя на самом деле его не было. Она знала, что не было.

По крайней мере, ждать Гриффина в компании Мастера Куинтона было весело. Он рассказывал, как его новорожденная племянница пописала на него, и с восторгом говорил, как плохо пахнут какашки младенцев.

— Я хочу сказать, на вид она такой ангелочек, и вдруг такая вонь!

Все сидящие за барной стойкой рассмеялись.

К ним присоединились двое мужчин, и по черным браслетам с вышитыми готическими буквами «М» было понятно, что они тоже Мастера «Святотатства». Домы показались Кенне знакомыми, но она не могла вспомнить их имена.

Первым к ней повернулся мужчина с длинными светлыми волосами.

— Ты случайно не Кенна Слоан?

Она удивилась.

— Да, сэр, это я.

Его улыбка была теплой и привлекательной.

— Я Мастер Джонатан, а это Мастер Круз.

Второй мужчина кивнул. У него были короткие черные волосы, темные глаза и кожа теплого коричневого оттенка. Эти двое составляли восхитительный контраст друг с другом.

— Приятно познакомиться, — сказала она, пожимая их руки, но чувствуя себя немного неловко. Потому что если они собираются предложить демонстрацию...

— Мы хотели поблагодарить тебя за службу. И твою жертву. Мастер Гриффин говорил, что ты служила в морской пехоте. Мы оба служили в военно-морском флоте, — сказал Мастер Джонатан, показывая на обоих.

Ее затопило облегчение, а за ним последовало ощущение, что она в кругу близких людей. Во многих смыслах.

— Спасибо. И тоже благодарю за службу. Вы, моряки, всегда отлично подвозили нас.

Она подмигнула, приготовившись к тому, что они не останутся в долгу.

Мастер Круз ухмыльнулся:

— Знаешь, на что годятся морпехи?

Вот оно. Кенна уже смеялась, потому что моряки и морпехи давно и тесно сотрудничали, но существовало между ними и соперничество, которое могло быть до смешного грубым.

— И на что же, морячок?

— Только путаться под ногами и мешать флоту.

— Не-а, Круз. Ты не правильно говоришь. Быть постоянной занозой в заднице, — сказал Мастер Джонатан.

Кенна состроила рожицу, хотя и не удержалась от улыбки.

— Ага, ну, по крайней мере морпехи...

— Мастер Джонатан, почему ты разговариваешь про свою задницу с моей женщиной? — раздался голос за спиной. Мастер Гриффин.

Джонатан обернулся, широко улыбаясь, и пожал Гриффину руку.

— Просто немного морского юмора, Мастер Гриффин. Ты знал, что у твоей сабы острый язычок? — спросил он, но его голос был полон поддразнивания.

— Правда? — Гриффин выгнул бровь, но его темные глаза смеялись.

— Простите, сэр, — сказала Кенна, прикидываясь невинной. — Они жаловались, что их служба заключалась в плавании с резиновой уточкой в ванне, а я просто посочувствовала.

— Черт, — произнес Мастер Куинтон за стойкой. Еще две секунды — и Кенна расхохочется.

— Отшлепай ее за нас, ладно? — ухмыльнулся Мастер Круз. Из двух мужчин Круз казался более серьезным, и более напряженным, чем Джонатан. Но они оба сразу ей понравились.

— Я подумаю, — сказал Мастер Гриффин.

— Эй!

Он пронзил ее взглядом.

— Хочешь что-то сказать, маленькая?

— Нет, сэр, — ответила Кенна, сердито глянув на Круза, который только усмехнулся ей.

— Хорошо, тогда идем. Потому что я весь день думал о тебе.

* * *

Пока они шли в комнату, Кенна не переставала улыбаться.

— Сэр, вы рассказали им о моей службе?

Гриффин слегка пожал плечами:

— Я горжусь тобой.

Она опустила голову, но ей понравился его ответ.

В комнате он приказал ей раздеться и ждать, стоя на коленях. Она задрожала от предвкушения, потому что знала, что сегодняшний сеанс будет серьезным, сексуальным и захватывающим. Вот почему она чувствовала, что ее тело не сможет удержать все эти эмоции внутри.

Но она заставила себя сосредоточиться. На позе. На положении раскрытых ладоней поверх раздвинутых бедер. На том, чтобы держать голову опущенной и не поддаваться искушению подсмотреть, что готовит Мастер Гриффин. Комнату наполнила музыка, и Кенна поняла: значит, они готовы начинать.

И затем перед ее глазами появился обтрепанный край его черных джинсов и голые ступни.

— Смотри на меня.

Она тут же подняла голову. В одних джинсах он был чертовски горяч. Напряженное выражение лица, полные эмоций глаза, и совершенное тело. Для нее.

— Мы репетируем позицию к воскресной демонстрации. Я хочу убедиться, что тебе удобно и не тяжело, прежде чем мы сделаем это перед зрителями, особенно поскольку демонстрации всегда идут немного дольше.

— Да, сэр.

— Я собираюсь связать тебя. И пороть, пока твоя кожа не станет горячей и розовой. И заставить тебя кончить, пока ты не перестанешь соображать. Понятно?

Его голос был как гравий, а бугор под молнией джинсов показывал, что он возбужден не меньше нее.

Кенна задрожала.

— Да, Мастер Гриффин. Я готова.

— Тогда начнем. Я хочу, чтобы ты села на попу, спина прямая, колени согнуты.

Двигаясь как можно быстрее и грациознее, Кенна заняла позицию. Мастер Гриффин никогда не говорил заранее, какой будет поза или как именно она будет связана, так что всегда присутствовало волнение от открытия, которое она любила. Кенна глубоко вдохнула, когда веревка коснулась кожи. Сначала он обвязал ее груди, сдавив их и сделав чувствительными, затем заставил ее наклониться вперед, так что ее грудь прижалась к коленям.

Каждое прикосновение его пальцев возбуждало ее. Каждый виток веревки будоражил. Каждый твердый узел подталкивал в то место, где она любила находиться.

Затем Мастер Гриффин виток за витком обвязал веревку вокруг ее поясницы и задней стороны бедер, зафиксировав Кенну в сложенной позе. Движения его рук казались замысловатым узором вдоль ее позвоночника, когда он соединял эти веревки с теми, которые были на ее груди, как некую эротическую упряжь.

Потом он обошел Кенну и встал перед ней.

— Ты как?

— Зеленый, сэр.

Он кивнул, а затем сплел изумительный узор на каждой руке, прежде чем привязать ее руки к голеням, сложив ее пополам еще плотнее. Когда он работал перед ней, она заметила, что он использует черную веревку, которая подходит к ее протезу. Он специально запланировал так? Ее бы это не удивило, потому что на фоне ее кожи веревка смотрелась очень эффектно. А эстетическая красота является важной частью искусства шибари.

Кенна застонала от того, как хорошо это ощущалось и выглядело, и от того, что именно Мастер Гриффин пробуждал в ней эти чувства — единственный, кто когда-либо заставлял ее испытывать подобное.

— Кенна, ты так красиво выглядишь, — выдавил он, привязывая ее запястья к щиколоткам, а затем локти к коленкам. — Готово.

Он встал и обошел ее, и от одного только его взгляда она задышала тяжелее, быстрее. Что он видит, когда смотрит на нее? Видит ли он красоту своей работы? Или покалеченную женщину, которая вернулась домой с войны?

«Сосредоточься».

— Теперь время для подвешивания, маленькая. Как только начну тебя поднимать, просто отдайся движению.

— Да, сэр, — выдохнула она, ее киска уже намокла от желания.

Кенна сосредоточилась на дыхании, на музыке и звуках, которые издавал Мастер Гриффин. Она не могла видеть, что он делает с веревками у нее за спиной и подъемным механизмом, который опустил из-под потолка, так что не стала беспокоиться об этом, а просто отдалась тому, что вот-вот произойдет, хотя и не знала, что именно это будет.

А затем она поднялась в воздух.

Спина параллельно потолку, пальцы ног указывают строго вниз на пол, поза была такая, будто она сидела на стуле и, согнувшись пополам, держалась за щиколотки. Кенна почувствовала прилив эндорфинов.

— Подними голову, — велел Мастер Гриффин. — И держи. Я свяжу твои волосы.

Она издала тихий стон, пока он обматывал веревкой длинную толстую колонну из ее волос, которую прикрепил к чему-то сверху. Теперь у нее не было выбора, кроме как держать голову прямо и видеть все вокруг, пока вращается.

— Черт, ты выглядишь потрясающе, — сказал Гриффин, разглядывая свое творение. — Вытяни пальчики для меня, детка.

Она подчинилась, чувствуя ток крови и напряженность позы. И эта позиция показывала гениальность Гриффина тоже, потому что ее руки были полностью связаны, но веревки совсем не давили на поврежденную руку.

— Черт. Да. Вот так. Именно. Вот чего я хочу от тебя в воскресенье.

— Мастер? — выговорила она.

— Да. — Он сел на корточки перед ее лицом. — Все хорошо?

— Да, сэр. Пожалуйста, можете сфотографировать меня? Хочу иметь возможность изучить это. И я хотела бы... — Она оборвала себя, не зная точно, что пыталась спросить.

Гриффин погладил ее по щеке:

— Что ты хотела?

— Я хотела бы попробовать увидеть то, что видите вы, — наконец сказала она.

— Я вижу красоту, Кенна. Я вижу покорность. Вижу женщину, рожденную для подчинения мне, мне одному. Я вижу тебя, — сказал он голосом, полным сексуального напряжения. Но он дал ей то, о чем она просила, сделал фото со всех сторон. И, проклятье, она не понимала, как это усилит ее возбуждение. Потому что знание того, что он ее фотографирует, разгорячило ее еще больше.

Гриффин поднес телефон к ее лицу, показав одну из фотографий.

— Ты видишь? Скажи мне, как красиво ты выглядишь.

— Я...

— Скажи это, Кенна. Скажи мне, что ты видишь. — В голосе его слышась настойчивая мольба.

Она действительно выглядела потрясающе, но что-то внутри не позволяло ей принять это, то, что не до конца исцелилось после того, как она потеряла руку.

— Это потрясающе, — сумела произнести она.

— Да, ты потрясающая.

Он исчез из ее поля зрения. И затем, без предупреждения, хвосты его флогеров обрушились на ее задницу. Потом на поясницу. Потом на заднюю поверхность бедер. Кенна была разгоряченной и нуждающейся, податливой, но напряженной, и так близко к оргазму, что пыталась изогнуться, чтобы хоть как-то сжать мышцы своей обнаженной киски. Но ничего не получилось.

— Мастер Гриффин, пожалуйста! — воскликнула она.

— Пожалуйста что?

Плетка вернулась к ее заднице.

— Пожалуйста, можно мне кончить?

— Нет, — отрезал он. — До тех пор, пока мой член не будет в тебе.

От его слов стало только хуже, что он без сомнения знал.

— Ох, пожалуйста!

— Нет, Кенна. Я серьезно. Если ты кончишь, я дам тебе десять ударов кожаным паддлом. Держись, — велел он, и этот строгий голос Дома добавил к ее настоятельной потребности, хотя последнее, чего она хотела, — это разочаровать его.

— Я не могу-не могу-не могу.

Он хлестнул ее по низу попы, и хвосты огладили ее киску.

Оргазм взорвался внутри. Кенна вскрикнула — от удовольствия и страха.

Гриффин оставил ее раскачиваться на долгое мгновение, а затем снова сел на корточки перед ней. Только на этот раз его лицо было рассерженным и разочарованным. И это совершенно уничтожило ее.

— Мне так жаль, сэр. Мне очень жаль.

Ее глаза наполнились слезами, и она с трудом сглотнула. Она просто хотела быть совершенной для него. Быть тем, что ему нужно. Всего один раз.

— Я знаю, маленькая. Знаю. Что я велел тебе?

Он прожигал ее своими темными глазами.

— Задержать оргазм, — выдохнула она.

— А ты что сделала?

— Я кончила, — прошептала она, чувствуя на губах соленые слезы. Она плакала. Впервые за долгое время она плакала.

— И ты собираешься кончить во время демонстрации, когда я скажу тебе не делать этого? — поднял он бровь.

Боже, об этом она не подумала. О том, как ее провал отразится на нем.

— Нет. Нет, обещаю.

— Хорошо. Я рад. Но все-таки думаю, что тебе нужно напоминание.

Он поднял черный кожаный паддл.

Слезы полились сильнее, но она не стала умолять. Она заслужила наказание. Она хотела его. Нуждалась в нем.

Гриффин встал позади нее и сказал:

— Считай.

Она считала. Все десять ударов кожаного паддла по своей заднице. Пока ее кожа не стала гореть, киска пульсировать, а лицо не превратилось в мокрую опухшую маску.