В купе

Вчера вечером, размещаясь в купе поезда «Камышин-Москва» Леонид не обратил внимания на свою попутчицу, так, скользнул взглядом по ее стройной фигуре, отметил хороший вкус явно пошитого по заказу платья, вежливо поздоровался и, уложив свой чемодан на багажную полку, отправился за постелью. Время было позднее, да и усталость, накопившаяся за день, не располагала к беседе, а потому, застелив свою любимую верхнюю полку, он разулся, скинул рубашку и лег спать.

Утром, как всегда в дороге, проснулся он поздно. До Мичуринска было добрых двенадцать часов езды, и парень решил не торопиться вставать и поваляться еще в постели, от нечего делать пялясь в окно. Поезд медленно тащил свои вагоны, словно нехотя постукивали колеса и в такт им где-то внизу, на столе звякали стаканы. Первое время Ленька старался не обращать на это внимание, но когда их звон надоел ему, он свесил с полки голову и замер, так и забыв опустить руку.

Его попутчица уже не спала, прикрыв дверь и, видимо, надеясь, что парень крепко спит, она переодевалась, сидя внизу. Скинув ночную рубашку, она неторопливо и аккуратно натягивала чулки на обнаженные, темные от загара ноги. Тонкие розовые бретельки лифчика туго обхватывали ее грудь, но чашечки были настолько малы, что под ними можно было укрыть разве что пятикопеечную монету. Естественно, они не скрывали ничего от восхищенного взгляда парня. Он легко угадал совершенную форму ее груди, и от этого где-то внизу живота у парня сладко засосало, почти непроизвольно он пошевелился, просовывая руку под одеяло, но тут кровать его предательски заскрипела, и женщина, вздрогнув, подняла голову.

Их взгляды встретились, его растерянный и испуганный, ее спокойный и чуть насмешливый. Вместо того, чтобы вскрикнуть и поспешить прикрыть свое тело, как это часто бывает в подобных ситуациях, женщина улыбнулась и дружелюбно спросила:

— Уже проснулся?

— Да, — вымолвил парень, не зная, как себя вести дальше.

Но то, что поставило его в тупик, женщину, казалось, вовсе не волновало. Спокойно она закончила надевать чулки и только после этого накинула на себя халат, таким образом позволив Леониду еще в течение нескольких минут любоваться своим телом. И только застегнув халат на все пуговицы и повязав поясок, она вновь обратилась к парню:

— Скоро обещали принести чай, так что если собираешься завтракать, поторопись.

Ленька послушно соскользнул вниз, нашарил ногой кроссовки, захватил полотенце и мыло и отправился умываться, все еще находясь под впечатлением происшедшего в купе.

«А, собственно, что произошло? — размышлял он. — Случайно я увидел, как она переодевалась, но я ведь не подглядывал за ней, все действительно произошло случайно. И потом она, кажется, на меня не в обиде, а значит, мне не в чем себя упрекнуть. Что за глупое стеснение, ну было и было, незачем теперь постоянно краснеть и прятать глаза, как провинившийся школьник. Тем более, что она действительно красивая женщина, и ничего кроме удовольствия я не испытывал, когда пялился на ее грудь».

В конце этих рассуждений парень пришел к выводу, что надо быть проще и вести себя так, словно действительно ничего не было. Поэтому в купе он вернулся совершенно умиротворенным, спокойным и веселым.

Пока он отсутствовал, женщина собрала на стол немудреный завтрак, преимущественно состоявший из овощей, вареных яиц и незаменимой в поездках колбасы. Все это было живописно разложено на столе и возбуждало аппетит.

— Прошу к столу, завтрак подан, — произнесла женщина, указывая ему на место против себя. — Чай сейчас принесут.

Отказываться Ленька и не думал. Пока проводник выставлял на столик стаканы с чаем, он присовокупил к продуктам собственные сделанные в Камышине запасы. Дождавшись, когда парень сядет, женщина белозубо улыбнулась и доверительно сообщила:

— Меня зовут Лида.

«Интересно, насколько она меня старше, лет на пятнадцать наверное», мельком подумал Леонид и назвал свое имя.

— Ты живешь в Камышине? — поинтересовалась она.

— Нет, ездил по делам.

— И я тоже по делам, y меня там сын учится в военном училище, — не без гордости сообщила женщина.

При упоминании об училище Ленька усмехнулся, говорить об этом не хотелось, хотя порассказать он мог многое, когда-то он и сам там учился, пока вовремя не одумался и не ушел в войска, а оттуда на гражданку. Но Лида была довольна судьбой своего сына и принялась подробно рассказывать об училище и обо всем, что ей удалось там увидеть. Парень слушал ее невнимательно и думал о своем.

«Конечно, она уже не девочка, лет тридцать пять наверное или чуть больше. Но разве это возраст для женщины, конечно если следить за фигурой и лицом. А она, по всей видимости, следит. Такая женщина может дать фору семнадцатилетней девушке. Лицо красивым не назовешь, но довольно приятное, открытые голубые глаза, полные чувственные губы, небольшой чуть курносый носик. Но главное даже не это; как передашь это мерное движение груди, тем более когда знаешь, что там находится под тканью халата».

А Леонид знал, утренняя сцена стояла у него перед глазами, и опять, как час назад, y него сладко заныло в паху, и так захотелось прервать Лиду, взять ее маленькую теплую ладошку и положить ее себе между ног, чтобы почувствовать прикосновения ее пальцев. От этих мыслей даже есть парню расхотелось.

Словно уловив, о чем думает ее собеседник, Лида замолчала и виновато улыбнулась.

— Тебе наверное это не интересно? — спросила она, глядя на парня широко открытыми и от того кажущимися наивными глазами. Но чего-чего, а наивности в них не было ни грамма, наоборот, что-то необъяснимо дерзкое таилось в них, манило парня, подталкивало его, обещая все или почти все из того, что он мог себе вообразить.

Приоткрыв дверь в купе, заглянул мужчина, явно кавказского происхождения, скользнул взглядом по женщине и недовольно поморщился, наткнувшись на помрачневшее от его бесцеремонности лицо Леонида.

— Искатель приключений, — охарактеризовал заглянувшего парень и поднялся, чтобы закрыть дверь.

— Хорошо, что я не одна в купе, — ответила она.

Леонид опять заглянул в ее глаза, словно спрашивая позволения на более смелые поступки, и получил его.

— А если бы я начал к вам клеиться?

— Клеиться? — женщина насмешливо вскинула бровь. — Это значит ухаживать? Пожалуй, это было бы даже интересно.

Леонид не знал, что она имела в виду под словом «ухаживать», да это его и не интересовало, y него были собственные взгляды на происходящее и собственное понимание ее слов. Он повернул защелку замка и опустился на полку рядом с женщиной. Она доверчиво улыбнулась и отложила яблоко, которое до этого с удовольствием грызла. Он нежно взял руку Лиды, еще пахнущую свежестью яблочного сока, и поднес к своим губам. Он приложился к каждому пальчику на этой нежной ручке, а затем не останавливаясь скользнул вверх от запястья и, прочертив языком полоску на ее коже, замер там, где начиналась ткань халата. Женщина молчала, не возражая и не одобряя действия парня, только в голубых глазах ее поблескивали искорки возбуждения. Осмелев, Леонид расстегнул верхнюю пуговку ее халата и, раздвинув ткань, прикоснулся губами к ее груди в самом центре, где между двумя возвышенностями образовалась такая манящая впадина. В это же время вторая рука его, откинув полу халата, проникла между ног женщины и заскользила по теплым, начинающим влажнеть трусикам. И лишь когда он попытался снять их, Лида остановила парня:

— Подожди, торопиться не надо.

На время оставив на месте трусики, Ленька обнажил Лидину грудь и аккуратно, словно боясь потревожить женщину более смелой лаской, принялся играть с ее сосками, то поглаживая их языком, то чуть сжимая губами и, наконец, когда они окрепли и набухли соком, приник к одной груди крепким поцелуем. Откинувшись к стене, женщина тихо постанывала от получаемого удовольствия. Стоны ее, стук колес, шаги и голоса где-то за дверью в коридоре слились в одну чудесную музыку, которая кружила голову парню и воодушевляла его на новые ласки.

Халат уже соскользнул с тела женщины, ненужный бюстгальтер был отброшен в сторону, но розовые тонкие трусики снимать Леонид не торопился. Приятно было, оттянув резинку, проникать под их ткань, обнаруживая при этом мягкий холмик волос, а чуть ниже теплую влажность половых губ. Но всякая тайна неизбежно имеет свою разгадку. В нетерпении женщина сама сорвала с себя это последнее препятствие и оказалась перед ним совершенно обнаженной и сгорающей от желания близости. Теперь эта близость была просто необходима для них обоих, существа их рвались друг к другу, готовые принять любовника и полностью в нем раствориться, отдать всего себя, взамен получая беспредельную ласку из фонтана наслаждений.

Ленька поднялся и принялся скидывать с себя одежду. Сквозь полуприкрытые веки Лида наблюдала за ним и любовалась молодым, полным сил и желания телом. Когда он освободился от одежды, женщина протянула руки и приняла на себя, благодарно шепнув:

— Как долго ты сдерживал себя, мой мальчик.

Умелым движением она направила его член во влагалище и застонала при этом, так велик он был, наполнившись силой во время любовных игр. Леонид проник в нее полностью и закачался на волнах сладострастия, крепко сжимая бедра партнерши. Это продолжалось недолго, первое извержение бурно закончило момент соития, но не принесло успокоения. Не останавливаясь, парень начал второй акт, теперь уже чутко прислушиваясь к желанию и настроению Лиды. Второй раз они кончили одновременно, и сладкая жидкость заструилась по раскинутым ногам женщины, когда Леонид вынул из влагалища свой фаллос. Но тут же он припал к чудесному источнику ртом и долго пил из него, усталый и счастливый.

И лишь утолив жажду, он поднялся и сел рядом с женщиной, тихо, осторожно поглаживая ее по низу живота и еще вздрагивающим бедрам. Некоторое время Лида лежала без движения, затем открыла глаза и, перегнувшись, достала ртом его уже опустившийся член. Двух мягких пожатий оказалось достаточно, чтобы привести его в прежнее состояние. Устроившись удобнее на узкой полке поезда, она коснулась губами головки фаллоса, поиграла с ним язычком, а затем, обхватив ртом, принялась играть с ним так, как считала нужным. Упоительны и нежны были ее действия, не удивительно, что уже через несколько минут Леонид почувствовал приближение сладостного мгновения и, не сопротивляясь ему, выплеснул ей в рот густую горячую жидкость.

Как сладкий сон пронеслись минуты близости, стрелка часов неумолимо стремилась к шести, проводница в коридоре объявила о скором прибытии в Мичуринск.

— Тебе выходить, — напомнила Лида и потянулась за халатом. Последний раз коснувшись ее губ, Леонид запечатлел на них целомудренный поцелуй и поднялся. Собирался он молча, к тому, что у них произошло, не нужны были комментарии.

— Мы увидимся когда-нибудь? — спросил он, останавливаясь у двери.

— Когда-нибудь? — повторила она равнодушно. — Лет через пять я стану старой и некрасивой, я буду тебе не нужна, как в общем-то и сейчас. Постарайся меня забыть. А я? Я уже ничего не помню.

— Это неправда, — покачал головой Ленька. — Ни ты меня, ни я тебя никогда не забудем. Все лучшее все равно остается в памяти, а с тобой мне было хорошо.

— Вот и отлично, — опять белозубо улыбнулась Лидия. — Может быть, ты единственный, кто будет вспоминать обо мне только хорошее.

Поезд остановился, заскрипев вагонами, что-либо добавить к сказанному Леонид уже не мог, вышел он, что называется по-английски, не прощаясь. Женщина осталась сидеть в купе, безразлично глядя в окно.

«Нy и хорошо, ну и ладно, — думал парень, шагая по перрону. — По крайней мере жалеть не о чем. А второй раз, второй раз так уже не будет, возможно, будет похоже, но все равно уже не то. И обаяние новизны уже пройдет, и ласки окажутся знакомыми, и даже волнующий запах ее тела изменится и будет раздражать. Тем-то она и хороша, что никогда уже больше не попадет в мои объятия, тем-то она и будет мне памятна, всегда».