В любви дозволено всё

Глава восьмая

Только когда оранжевый диск солнца стал постепенно исчезать за горизонтом, Сьюзен почувствовала, как спадает напряжение, державшее ее в тисках все время, проведенное на палубе. Кофе был выпит. Отставив чашку, Сьюзен вздохнула полной грудью, предчувствуя, что теперь все пойдет значительно легче. Она словно преодолела крутой подъем, и с высоты все вокруг, оказывается, представляется не таким уж страшным.

К чести Уайлдера, он, кажется, уловил ее тревогу и деликатно предоставил Сьюзен необходимый ей простор как в буквальном, так и в переносном смысле. На скамье Фрэнк оставил между ними нейтральную полосу шириной примерно в два фута. Вытянув ноги, он молча потягивал кофе. Непроницаемый взгляд его был устремлен в морскую даль.

— Что-то вы подозрительно затихли, — наконец глухо произнес он, поймав взгляд Сьюзен.

— Просто наслаждаюсь закатом. — Сложив руки на коленях, она отвела глаза.

— Замечательно, правда?

— О да, — согласилась Сьюзен, не покривив душой.

Почти не выходя из дома весь последний год, она уже совсем забыла, какое великолепное зрелище — заход солнца.

— Хотите еще кофе?

— Нет, спасибо.

В молчании прошло несколько минут. Сумерки сгущались. Уайлдер заговорил снова:

— Ну так валяйте, спрашивайте.

— Что-что? — уставилась на него Сьюзен, не веря своим ушам.

— Спрашивайте, что вас беспокоит. А то вы от волнения ломаете себе пальцы, как школьница, ожидающая нагоняя, — невозмутимо продолжал он, пристально глядя на Сьюзен. — За вопрос я вас не съем. Обещаю.

Если бы он только мог представить, как облегчил ее задачу! Однако Сьюзен все еще колебалась. Так о многом хотелось расспросить, что она не знала, с чего начать. Кроме того, она боялась обидеть его каким-нибудь неосторожным словом, от которого Фрэнк замкнется, и ей уже никогда не узнать правды.

Наконец, вспомнив, что Фрэнк по собственной воле рассказал ей кое-что о своем прошлом, когда речь зашла о названии яхты, Сьюзен решила начать с того, на чем он тогда остановился.

— Вы говорили, что всегда хотели стать моряком. Почему же в таком случае ушли с флота? Что произошло?

Уайлдер явно не ожидал такого вопроса. Он недоуменно смотрел на Сьюзен. Вероятнее всего, решил, что она как опытный следователь старается для начала усыпить его бдительность, а потом слово за слово выпытает у него все, что ее интересует. Конечно, не может же она прямо в лоб спросить его, как скоро он собирается ее убить. Ей нужно исподволь подобраться к самому главному.

— Это долгая история, — сухо проговорил Уайлдер, пожав плечами. — Вы уверены, что хотите ее узнать?

— Не хотела — не спрашивала бы, — ответила Сьюзен, заставляя себя выдержать его взгляд. — Но если вы предпочитаете не говорить об этом, я не буду настаивать.

— Что ж, можно и рассказать… — Уайлдер помолчал, как бы собираясь с мыслями. Казалось, он всматривается в потемневший горизонт. — Моих родителей не стало почти тринадцать лет назад. Они отправились за покупками к бакалейщику, а по пути домой в их машину врезался встречный грузовик, у которого лопнул скат, и водитель потерял управление. Отец погиб на месте, мать умерла спустя два дня. Моей сестры Джейн тогда… тогда не было с ними.

— О, простите, — с искренним сочувствием пробормотала Сьюзен. Она и предположить не могла, что «долгая история» имеет такое страшное начало. Конечно, откуда ей было знать о трагедии Фрэнка и его семьи? Она готова была прекратить этот разговор и в то же время понимала, что он еще только начинается.

— Это было так давно, — заметно погрустнев, продолжил Уайлдер. — Я тогда служил на флоте. Наша база находилась в Сан-Хосе. Мне дали продолжительный отпуск, чтобы я мог полететь домой в Джорджию и сделать все что нужно. Джейн только что исполнилось пятнадцать лет. Меня назначили ее опекуном, так как у нас нет близких родственников.

Я выставил дом на продажу, а Джейн забрал с собой в Сан-Хосе. Она так не хотела уезжать из родных мест! Просила, чтобы я оставил ее жить у подруги в Джорджии. Однако родители подруги не скрывали, что не очень рады видеть ее в своем доме. Так что у меня не было выбора. Впрочем, для меня это не имело значения. Джейн — моя сестра, я отвечал за ее жизнь и хотел, чтобы она была со мной. И надеялся, что когда-нибудь нам удастся все устроить.

— Но не удалось? — тихо спросила Сьюзен, заметив, как внезапно осекся Фрэнк.

Можно себе представить, как нелегко пришлось Фрэнку, оказавшемуся неожиданно для себя главой пусть маленькой, но семьи. У Сьюзен сложилось твердое убеждение, что Уайлдер охотно делал все, что считал своим долгом, пренебрегая собственными интересами.

— Какое-то время все шло хорошо, — вздохнул Фрэнк и продолжил свой рассказ: — Я арендовал небольшой домик неподалеку от базы. Когда начались занятия в школе, Джейн подружилась с хорошими ребятами, главным образом, соседями. Казалось, худшее уже позади и жизнь начинает налаживаться. Однако вскоре после того, как мы отметили семнадцатилетие Джейн, все пошло кувырком. Я долго ни о чем не догадывался, а сестра не спешила посвящать меня в свои дела.

В общем, банальная история — девчонка связалась с дурной компанией. Порвала с прежними друзьями и пустилась во все тяжкие. Как я только ни пытался ее образумить, ничего не помогало.

К тому времени мое пребывание в Сан-Хосе подходило к концу. Мне надо было продолжить контракт. Если бы я остался на флоте, мне пришлось бы служить в море — год или полтора на эсминце. Но оставить сестру одну на столь долгий срок я просто не решался. Из моих знакомых никто не захотел бы взять ее к себе в дом даже на двенадцать минут, не то что на двенадцать месяцев. Поэтому я вышел в отставку, лишившись офицерского звания.

В молчании глядя на Фрэнка, Сьюзен восхищалась его самопожертвованием. Он отказался даже от своей мечты. Можно только надеяться, что жертва оказалась не напрасной. Но в его голосе Сьюзен уловила нотки сожаления и решила, что, вероятно, все ушло впустую.

Может, из-за этого Фрэнк и докатился до того, что начал работать на Трейдера и ему подобных. Вероятно, ему просто не хватало денег, чтобы прокормить себя и сестру. А может, пару раз выполнив задание этих лихих ребят, он уже не сумел выпутаться из их сетей?

— А как сложилась ваша жизнь дальше? Вы были довольны своей судьбой, не правда ли? — вкрадчиво поинтересовалась Сьюзен, с замиранием сердца ожидая, что он ответит, — от этого зависело многое.

— Не совсем. Хотя, по прошествии стольких лет, я понимаю, что все могло сложиться гораздо хуже. — Фрэнк умолк и с минуту изучающе разглядывал Сьюзен, как будто спрашивая себя, стоит ли продолжать.

— Так что же произошло? — настойчиво выпытывала она, опасаясь, однако, как бы Фрэнк не решил, что сказал уже слишком много.

Он — добрый и честный. Вернее, черт побери, он был добрым и честным. Что же заставило его пойти в услужение к бандиту Трейдеру? Она непременно должна знать это. Сьюзен нужна была правда, как воздух.

— Через шесть месяцев после моей отставки Джейн сбежала из дому с матросом, которого встретила в одном притоне, и вышла за него замуж. Ей только что исполнилось восемнадцать, ему было около двадцати — пара взбалмошных взрослых детей. Через несколько месяцев этот парень возобновил контракт, и его направили на базу морской авиации. Джейн поехала с ним.

— Но как же так, Уайлдер… — Сьюзен досадливо покачала головой. На языке вертелись какие-то колючие слова, но, глядя на его вмиг посеревшее лицо, она не дала волю своему возмущению. Ей просто не верилось, что его сестра оказалась способной на такое после всего, чем пожертвовал ради нее Фрэнк. — Разве вы не могли вернуться на флот, предпринять еще что-нибудь? — спросила она жестко.

— Конечно, мог бы. Но к тому времени я уже устроился на другую работу — посодействовал один приятель — и решил не менять больше профессию. Как оказалось, я сделал правильный выбор. За последние несколько лет мне пришлось несравненно чаще, чем остальным, просить отпуск сверх полагающегося, чтобы выручать сестру из беды, брать ее, так сказать, на поруки. Не в буквальном смысле — от тюрьмы она каким-то образом убереглась, — смущенно улыбнувшись, сказал Фрэнк. — В военно-морском флоте никогда бы не отнеслись с таким пониманием к моим проблемам, как мой нынешний работодатель.

— И где же ваша сестра теперь? — робко спросила Сьюзен.

— Вместе с мужем она переехала в Сиэтл пару лет назад. Он давно ушел с морской службы, и они разъезжали по стране без определенной цели, жили как бродяги. Я долго их не видел, хотя Джейн изредка звонила мне, особенно когда нуждалась в деньгах.

Примерно полтора года назад она сообщила мне из Сиэтла по телефону, что лежит в больнице. Я тогда работал в Хьюстоне, но мне пошли навстречу, отпустили повидаться с ней. Там через два дня я узнал от врачей, что у Джейн опухоль головного мозга, которую уже нельзя оперировать. Ее муж оказался тряпкой, он вскоре бросил ее. Но сестре нравился Сиэтл, и мне не удалось увезти ее с собой. Тогда я переехал туда, оставив «Утреннюю звезду» и все остальное на попечение приятелей из яхт-клуба. — Фрэнк остановился, чтобы перевести дыхание, глубоко вздохнул и добавил: — Два месяца назад она умерла.

Повисла напряженная тишина. Несколько секунд Сьюзен не решалась заговорить, настолько ее потрясло услышанное. Значит, его сестра умирала не в одиночестве, он был безотлучно рядом. Фрэнк так много дал ей, пожертвовал собственными интересами, а она, видимо, пользовалась его добротой. И тем не менее он в любую минуту готов был прийти на помощь, особенно когда та нуждалась в сочувствии, и теперь, после ее смерти, тяжело переживал утрату. По застывшей тоске в его глазах было видно, что рана еще не затянулась. Так же страдала Сьюзен, потеряв мужа.

Она непроизвольно подвинулась на скамье, слегка сократив расстояние между собой и Фрэнком.

— Вам недостает ее. Ужасное чувство, верно?

Сьюзен положила ладонь на его руку, желая хоть как-то утешить Фрэнка, показать, что он не одинок в своем горе. К своему удивлению, Сьюзен поняла, что и сама ищет утешения. Ей тоже недоставало дружеского участия.

И все же одна мысль не давала ей покоя: как мог человек, так нежно любивший свою сестру, заботившийся о ней до ее последнего часа, состоять в то же самое время на службе у гангстера Люка Трейдера? Разве можно быть беззаветно преданным пусть дорогому тебе человеку и хладнокровно выполнять грязные задания отъявленных бандитов, может, даже убивать? Или случается и такое?

— Кроме Джейн, у меня никого не было. — Фрэнк прикрыл своей ладонью руку Сьюзен и ласково пожал. — Жаль, что наши отношения с ней сложились не так, как хотелось бы. Порой мне кажется, что надо было стремиться стать для нее не столько отцом, сколько другом. Но мне так хотелось создать для Джейн хотя бы видимость нормального семейного очага!

— Я понимаю, что вы имеете в виду, отозвалась Сьюзен, вспоминая, как они с Эндрю стремились к той же цели. Правда, Эндрю настаивал, чтобы и Фэллоуз считался членом их семьи, но Сьюзен упиралась, она и слышать тогда о нем не хотела. И теперь у нее тоже никого нет…

— Идите сюда, — попросил Фрэнк, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. — Я вовсе не собирался расстраивать вас своей исповедью. Мне давно уже не доводилось говорить о Джейн, но вы начали расспрашивать, и меня, наверное, занесло.

— Не нужно извиняться, — заглянула ему в глаза Сьюзен. Совсем не таким представляла она этот разговор. — Я понимаю, что вы чувствуете. Большинство людей не любят говорить о… тех, кто ушел от нас. Но порой бывает невыносимо оставаться наедине со своей болью, и тогда единственное спасение — выговориться, рассказать о том, кто был тебе дорог.

— Вы, верно, очень любили своего мужа? — глухим голосом вдруг спросил Уайлдер.

— Да, любила.

Сьюзен склонила голову, пряча навернувшиеся слезы.

— Я действительно похож на него?

— Вы примерно одинакового роста; быть может, Эндрю был чуть пониже. У него тоже были светлые волосы. Но в остальном… — Сьюзен пожала плечами и отрицательно покачала головой. — Нет, ничего общего.

— А как вы встретились?

— Он — весьма недолго — ухаживал за моей подругой, с которой мы вместе снимали комнату. Как только та узнала, что Эндрю живет на стипендию, перебивается буквально с хлеба на воду, она дала ему отставку. Мы не виделись несколько месяцев и случайно столкнулись в колледже лишь на рождественских каникулах. Эндрю был приемным сыном, отношения с родителями были довольно прохладными, и ему некуда было ехать на праздники. Мне тоже…

Это был тот самый год, когда незадолго до Рождества у Сьюзен умерла мать и она узнала правду о Фэллоузе. Она осталась совсем одна, казалось, жизнь кончилась. И вдруг в пустынном дворике колледжа она увидела идущего ей навстречу Эндрю. Эта встреча возродила ее. Они были очень счастливы вместе. До тех пор, пока Сьюзен однажды не наговорила в запальчивости такого, за что будет проклинать себя до гробовой доски.

— Значит, вы начали встречаться? — Уайлдер прервал ее размышления.

— Да. — Доверие не так легко завоевать, но постепенно и Сьюзен, и Эндрю поняли, что всегда могут положиться друг на друга. — К весне мы уже были неразлучны, все свободное время проводили вместе, а так как обоим предстояло заниматься на летних курсах, то решили снять комнату на двоих. К следующему Рождеству мы поженились.

— А как вы оказались в Эверетте?

— Эндрю специализировался в колледже как авиаконструктор. Когда мы познакомились, он писал диплом. Потом я закончила учебу, а он защитился. Ему предложили работу сразу в нескольких местах. Он выбрал Сиэтл, потому что нас обоих это устраивало. Мы собирались окончательно осесть в Сиэтле, но однажды поехали в Эверетт и влюбились в этот городок. В течение полугода мы подыскали подходящий дом. Эндрю не смущало, что до работы придется добираться дольше, зато у меня появилась чудесная солнечная терраса, где я могла устроить мастерскую.

— Вы говорили, что иллюстрируете книги для детей.

— Теперь да. Но когда мы только переехали в Сиэтл, я сотрудничала в небольшом рекламном агентстве. В свободное время рисовала для души, и постепенно набралось достаточно работ, чтобы устроить персональную выставку. Моими рисунками заинтересовался редактор одного издательства в Сан-Франциско и предложил проиллюстрировать книжку для детей местного автора. Я согласилась, из книги выросла целая серия. Года через два я получила довольно широкое признание в своей сфере. Заказов было много, не успевала завершить одну работу, как нужно было браться за другую.

За исключением минувшего года.

— А семья? Вы хотели иметь детей?

Сьюзен растерялась. Разумеется, подобного вопроса следовало ожидать, но почему-то она оказалась к нему не готовой. Шли секунды, а Сьюзен лихорадочно искала ответа. Кривить душой она не могла, но и сказать правду — тоже. Это может далеко завести. Последуют новые вопросы, на которые отвечать будет все труднее. Например: как погиб Эндрю?

Разве сможет Сьюзен умолчать, что смерть мужа на ее совести? Это так, и от этого никуда не деться. Но, может быть, рассказав Уайлдеру все как на духу, она снимет с себя грех? Может быть, признавшись в своей вине этому человеку, кто бы он ни был, Сьюзен сможет наконец простить себе гибель Эндрю и начать новую жизнь, а у нее есть для этого силы. Теперь Сьюзен была уверена в этом как никогда.

— Я ничуть не обижусь, если вы скажете, что я лезу не в свое дело, — извинился Фрэнк, поглаживая руку Сьюзен. Он словно чувствовал ее колебания.

— Дело не в этом. Просто я… — Она запнулась и в нерешительности поглядела на Уайлдера.

Тот напряженно следил за ней, и даже в сгущающейся темноте Сьюзен видела, какой заботой светятся его голубые глаза. Она не заслуживает такого доброго отношения к себе, и Фрэнк имеет право знать это, кому бы ни служил.

— В ту ночь, когда погиб Эндрю, мы обсуждали наше будущее, — начала Сьюзен, с трудом справляясь со своим голосом.

Она отвернулась. Вокруг, насколько хватало глаз, была вода — темная, почти недвижимая. Высоко на острове загорелся маяк, указывая путь морским странникам. Свет маяка вывел Сьюзен из оцепенения. Да, она покается Фрэнку, снимет камень с души.

— Мы всегда хотели иметь детей, — продолжала Сьюзен свою исповедь, — но не в начале совместной жизни, отложили это на потом. Сперва надо было получить образование, затем найти работу и обзавестись домом. Но однажды нам со всей очевидностью стало ясно, что годы уходят. Мне к тому времени стукнуло уже двадцать девять, и мы только что отпраздновали тридцать четвертый день рождения Эндрю. Мы все чаще стали подумывать о детях и говорили об этом уже не в шутливом тоне, как прежде, а пытаясь все серьезно взвесить.

Как-то в дождливый субботний вечер мы были дома одни. Закончив ужин, наводили порядок в кухне. Эндрю снова завел разговор о ребенке. Муж был настроен вполне серьезно; я тоже внезапно ощутила, что шутки теперь были бы неуместны. Мы очень любили друг друга, все в нашей жизни складывалось удачно. И я знала, что ребенок сделает ее еще лучше.

— Но разве вы не говорили… — хотел что-то спросить Уайлдер. Как бы предвидя, куда заведет их этот разговор, он крепче обнял Сьюзен за плечи, пытаясь хоть немного поддержать ее. — Эндрю погиб в ту самую ночь, не так ли?

— Да. — Сложив руки на коленях, Сьюзен уронила голову на грудь и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Как это произошло?

— Мы долго обсуждали, какой будет наша семья, и тут Эндрю вспомнил о Фэллоузе. Моему мужу, проведшему детство в чужой семье, было трудно понять, почему мы с отчимом стали врагами. У Эндрю никогда не было настоящей семьи. Его отец бросил жену еще до рождения сына. Потом, чуть ли не в пятилетнем возрасте, мать отдала его приемным родителям, и мальчик никогда больше не видел той женщины, что его родила. Эндрю всегда считал, что мне здорово повезло, потому что я росла в семье, где меня все любили. Он так до конца и не понял, откуда во мне такая ненависть к отчиму, который прекрасно относился и ко мне, и к моей матери… Эндрю знал о попытках Фэллоуза в последние годы установить контакт со мной, и считал, что пора бы уже перестать сердиться на отчима. Мужу не терпелось помирить нас, чтобы мы поскорее зажили все вместе одной семьей. По мнению Эндрю, очень важно было, чтобы наш ребенок знал и любил деда.

— Но вы были не согласны с таким решением?

— О, я не просто отвергла предложение мужа, я пришла в бешенство. Моим желанием было не иметь ничего общего с Фэллоузом, и я сообщила об этом Эндрю в самых резких выражениях. Он пытался урезонить меня, но я даже не пожелала его выслушать. В конце концов он отказался вести разговор на повышенных тонах. Сказал только, что дает мне время прийти в себя, схватил куртку, ключи от машины и ушел. Он просто… ушел. И больше я его не видела.

— Сьюзен, не надо!.. — воскликнул Фрэнк.

— В полиции мне сказали, что Эндрю резко вывернул руль, дабы не наскочить на машину, застрявшую на шоссе, — прервала она Уайлдера, полная решимости высказать все, что тяжелым бременем лежало у нее на душе. Она виновата в смерти мужа и хочет, чтобы это стало известно Фрэнку. — Машина Эндрю перевернулась. Он погиб на месте. — Сьюзен смахнула слезы, покатившиеся по щекам. — Муж хотел, чтобы я забыла прошлые обиды, но я даже пальцем не пошевелила ради этого. И из-за моего упрямства он умер в одиночестве на мокром шоссе где-то у черта на куличках.

— Не вините себя, Сьюзен. — Слегка притронувшись к ее подбородку, Уайлдер заставил Сьюзен смотреть ему в глаза. — Никто не виноват в том, что ваш муж погиб. Плохая погода, застрявшая машина, скользкое шоссе. Это был несчастный случай, Сьюзен, просто несчастный случай.

— Но если бы не мой дикий приступ гнева, он вообще бы никуда не уехал, — возразила Сьюзен, тщетно пытаясь осушить слезы, застилавшие ей глаза.

— Вы не можете за это поручиться. Он мог бы уйти по какой-нибудь другой причине. Скажем, ему потребовалось бы выручить приятеля, у которого на дороге сломался автомобиль, или помочь соседу.

— Но…

— Вы должны перестать укорять себя, Сьюзен, — терпеливо настаивал Фрэнк и погладил ее, как ребенка, по голове. — В том, что он погиб, нет вашей вины. Поверьте мне.

— Я… я не знаю, сумею ли когда-нибудь думать иначе, — пробормотала Сьюзен беспомощно, почти теряя сознание.

И вдруг горькие, отчаянные рыдания сотрясли ее хрупкое тело. Казалось, вся боль, с которой она жила весь этот год, вместе с гнетущим, грозящим разрушить ее личность чувством собственной вины в гибели мужа наконец выплеснулась наружу.

Проклиная сквозь стиснутые зубы все на свете, Уайлдер посадил Сьюзен к себе на колени, обнял, прижал к себе. Расстраивать Сьюзен совсем не входило в его намерения. Он не имел ни малейшего представления о том, что произошло у нее с мужем накануне его гибели, иначе ни за что не стал бы задавать свои вопросы.

Но он видел, как Сьюзен, выслушав историю его взаимоотношений с сестрой, явно стремилась перевести разговор на Эндрю. Конечно, Фрэнк не стал бы отрицать — его чрезвычайно интересовало, что хотела рассказать ему Сьюзен. Особенно потому, что для него имя Эндрю Ранделла звучало упреком с той минуты, как Сьюзен в полиции, произнеся это имя, бросилась в объятия к Фрэнку и потеряла сознание.

К несчастью, ему удалось лишь довести ее до слез. Рассказ всколыхнул в ней тяжкие воспоминания, и сейчас рыдания Сьюзен разрывали сердце Уайлдера. Стараясь успокоить свою пленницу, он гладил ее по волосам, нежно баюкал, а она доверчиво прижималась нему.

— Избавьтесь от чувства вины, иначе оно погубит вас, — мягко упрекал ее Фрэнк. — Что было, то миновало. Вам еще жить да жить, а судя по тому, что вы рассказали об Эндрю, ему бы не понравилось, что вы так мучаете себя. И уж, конечно, он не стал бы вас упрекать, если бы у вас потом все сложилось счастливо. А вы сами как считаете?

— Нет, не стал бы. — Сьюзен удрученно покачала головой.

— Вот видите. — Рука Фрэнка сильнее сжала ее плечи в знак одобрения. — А теперь, если вы перестали плакать, я мог бы предложить вам чистый носовой платок. Где-то он у меня был.

Удерживая Сьюзен одной рукой, Фрэнк достал из заднего кармана джинсов аккуратно сложенный белоснежный квадратик. Затем, слегка отстранившись, стал осторожно промокать влагу на щеках своей подопечной.

Сьюзен не сопротивлялась, сидела смирно, словно потерявшийся ребенок. Кое-как утерев ей слезы, Уайлдер отдал Сьюзен платок, чтобы она завершила начатое. Она поудобнее устроилась у Фрэнка на коленях. Еле слышно вздохнув, устало положила голову ему на плечо, обвила талию руками. Очевидно, ей требовалось время, чтобы окончательно прийти в себя. И Фрэнка не надо было уговаривать предоставить Сьюзен такую возможность в его объятиях.

— Вам плохо? — с озабоченностью спросил Фрэнк. Сьюзен как-то вся сникла, дыхание едва угадывалось — это его насторожило.

Давно ей не было так покойно и легко. С тех пор, как погиб Эндрю, воспоминания о нем лишь с новой силой растравляли ее горе. У Фрэнка создалось впечатление, что она даже ни с кем не поговорила о случившемся. Но теперь, когда Сьюзен излила душу, она начнет, быть может, избавляться от комплекса вины. Остается только надеяться и ждать.

— Думаю, теперь мне будет намного легче, — после долгого молчания отозвалась Сьюзен глухим, все еще дрожащим голосом. — Спасибо вам, Уайлдер, и простите, что я излила на вас все свои беды.

— О чем вы? Не я ли первый начал? — напомнил Фрэнк. — А иначе для чего же существуют друзья?

— Друзья? — переспросила Сьюзен и улыбнулась сквозь слезы.

— После такой откровенности, думаю, мы заслужили право на дружбу, не так ли?

— Пожалуй, вы правы, — согласилась она, прикоснувшись кончиками пальцев к подбородку Фрэнка.

Его обожгло это нежное прикосновение. В широко раскрытых темно-карих глазах Сьюзен он увидел желание. Когда в последний раз Сьюзен глядела на него с такой же страстью, Фрэнк не удержался и поцеловал ее. Внезапно Фрэнк понял, что сделает это снова.

Он со всем упорством, на которое был способен, пытался не замечать, что творилось с ним всю последнюю неделю. Его все больше, все неодолимее манило к этой женщине, но сейчас у него просто не осталось сил сопротивляться своему желанию. Кажется, ни к одной другой женщине он не испытывал такого сильного влечения, как к потрясающей, непостижимой Сьюзен Ранделл. И она отвечает ему взаимностью. Он чувствует это сердцем.

И все же что-то мешало ему безрассудно отдаться своим чувствам. Да, сейчас Сьюзен слишком беззащитна и легко уязвима, но дело даже не в этом. Где-то на дне сознания пульсировала мысль: может быть, он вовсе не тот, кто ей нужен.

— Сьюзен, — прошептал Фрэнк и осторожно взял ее руку. С величайшей нежностью он принялся целовать ее пальцы.

— О Фрэнк! — воскликнула она, и в голосе звучало полное понимание. Ее улыбка притягивала и сулила блаженство. Сьюзен сама припала к его руке.

Фрэнк мог бы назвать дюжину причин, почему ее следовало бы немедленно отстранить от себя, отправить в каюту и запереть там, но каким-то образом из головы вылетели все предписания, данные самому себе в отношении Сьюзен. В эту минуту для него не было ничего важнее, чем поцелуй, — долгий, неторопливый и глубокий. Если она попросит его прекратить, он повинуется, а если нет…

Наклонившись, Фрэнк завладел ее ртом. С легким вздохом она раскрыла губы, позволяя ему сразу достичь интимности, которой он так страстно жаждал. Сьюзен и Фрэнк мгновенно ощутили, как нарастает желание. Она обняла его за шею и с неожиданной силой прильнула к его груди.

С тихим стоном Фрэнк повернул голову, стремясь как можно глубже проникнуть в теплую влагу ее рта. Его руки нырнули под куртку Сьюзен и погладили ее по спине: кроме футболки, на ней ничего не было. Не в силах остановиться, Фрэнк положил ладони на талию Сьюзен, широко раздвинув пальцы, провел ими по линии ребер. Затем, словно в чаши, принял в свои ладони ее груди, снова и снова обводя большими пальцами вокруг сосков. Сквозь гладкую ткань Фрэнк почувствовал, как они набухают.

Изогнувшись в томлении, учащенно дыша, Сьюзен запустила пальцы в волосы Фрэнка. И тут к нему внезапно пришло отрезвление: ведь он зашел гораздо дальше единственного поцелуя, которым надеялся ограничиться. Взывая к разуму, он отвел руки от груди Сьюзен и медленно поднял голову, невнятно бормоча извинения.

— Вы… просите прощения? — спросила ошеломленная и ничего не понимающая Сьюзен, с трудом переводя дыхание. — За что?

За то, что я хотел овладеть тобою, не имея на то права. За то, что не до конца честен с тобой.

— Гнусно пользоваться преимуществами своего положения…

— Нет, — спокойно возразила Сьюзен, потянулась к нему и быстро поцеловала в губы. — Дело не в этом.

— В этом, — настаивал Фрэнк. Он положил руки ей на плечи и удерживал ее на расстоянии.

Сьюзен смотрела на него в полном недоумении.

— Но я… сама хотела, чтобы вы целовали меня. Я хочу…

— Я тоже, — вырвалось у него. Фрэнк опять заключил ее в объятия и прижал к себе. — Так сильно хочу тебя, что не могу обещать ограничиться поцелуем. — Его дыхание прерывалось, он был слишком возбужден, чтобы отступать назад. — Черт возьми, Сьюзен, я до боли жажду твоей любви. Но я не смею…

— Я тоже хочу любить тебя! — просто, без смущения ответила Сьюзен, слегка высвобождаясь, чтобы заглянуть в глаза Фрэнку.

— Ты сама не знаешь, что говоришь, — запротестовал он.

— Знаю, уверяю тебя. Я взрослая женщина, — мягко упрекнула она Фрэнка. — Но я все пойму, если ты чем-то связан. Поэтому не волнуйся — я не стану вешаться тебе на шею.

Сьюзен соскользнула с колен Фрэнка, окинула его печальным взглядом, резко повернулась и пошла к трапу.

Уайлдер колебался. Не вставая со скамьи, он провожал ее взглядом и вдруг на мгновение представил, как хорошо им было сейчас вдвоем.

К сожалению, у них нет общего будущего, Фрэнку это доподлинно известно. Но почему хотя бы сегодняшний вечер им не провести в объятиях друг друга, раз оба изнемогают от страсти? И еще много ночей они могли бы наслаждаться, пока не…

Скажи ей правду о себе, и ты знаешь, куда она тебя пошлет.

От возбуждения у него, вероятно, помутился рассудок, но он-таки решил пренебречь этой весьма реальной опасностью. Будь что будет! Фрэнк вскочил и бросился следом за Сьюзен. Нагнав ее еще в рубке, он обнял ее и притянул к себе, прежде чем она успела опомниться. Она не сопротивлялась, не произнесла ни слова. Просто стояла, заключенная в кольцо его рук, и ждала.

— Сьюзен, останься! — взмолился он тихим голосом, наклоняясь и целуя ее в губы.

Она протянула было руку, чтобы остановить его ласки, но затем сама придвинулась ближе. Фрэнк различил в ее глазах настороженность и недоверие.

— Ты действительно этого хочешь, Уайлдер?

— А ты как думаешь? — Жадные руки скользнули по ее ягодицам, и он поднял Сьюзен, не оставляя никаких сомнений в силе своего желания.

— Ах, Уайлдер, — хрипло прошептала она. — Мне почему-то стало очень трудно думать. — Голос Сьюзен срывался от волнения. Она сладострастно прильнула к нему. — Единственное, чего мне сейчас хочется, это… почувствовать тебя внутри моего тела.

Потрясенный ее откровенностью, Фрэнк лишь покачал головой и рассмеялся. Она никогда не перестанет удивлять его, но это делает ее только желаннее.

— Ты смеешься надо мной? — возмутилась Сьюзен и с силой оттолкнула его.

— Как ты могла подумать! — Фрэнк схватил ее и стиснул так, что Сьюзен чуть не задохнулась.

— Почему же ты…

— Потому что я люблю тебя, Сьюзен, и чертовски рад, что ты тоже любишь меня, — успокоил ее Фрэнк. Он приник лицом к ее шее, проведя теплыми губами по нежной коже за ухом, потом стремительно подхватил Сьюзен на руки, и она растаяла от наслаждения, прислонившись к его широкой груди. — Итак, миледи, поспешим же вниз!

— В твою каюту или мою? — спросила Сьюзен, осыпая быстрыми поцелуями его подбородок, когда они спускались по трапу.

— В твою. — Фрэнк поставил ее на ноги, а сам вернулся, чтобы задраить люк. — Там просторнее, значит, мы сможем позволить… развернуться воображению.

— М-м, звучит многообещающе, — прошептала она, сбрасывая на ходу куртку. Сьюзен ждала, когда Фрэнк присоединится к ней.

— Неужели? — Расстегнув куртку, он, не оглядываясь, тоже бросил ее на пол. Обняв Сьюзен за плечи, он повел ее по неосвещенному коридору в каюту.

Оказавшись в ее каюте, Фрэнк понял, что никогда в жизни у него не было большего желания, чем держать Сьюзен обнаженной в своих объятиях. Каким-то шестым чувством он знал, что они оба медленно, неустанно шли к своей цели с первой минуты их встречи. Неделю назад или около того, когда она потеряла сознание у него на руках, Фрэнк и предположить не мог, что все так обернется. Он никогда сознательно не стремился овладеть ею, но…

— О черт! — от души выругался он, застыв возле кровати.

Он ведь заранее не планировал ничего подобного. Принуждал себя даже не думать об этом, и вот, оказался совсем не подготовленным.

— Уайлдер, в чем дело? — забеспокоилась Сьюзен, когда он внезапно отошел, усадив ее на кровать.

— Видишь ли, я не ожидал, что мы с тобой будем заниматься любовью, и мне нечем предохранить тебя. Вот ведь незадача! — прорычал он. Взъерошив волосы, Фрэнк в сердцах махнул рукой и отвернулся. — Выходит, мы не можем…

— А что, разве презервативы в шкафчике у раковины не твои? — лукаво спросила Сьюзен.

— Что-о? — уставился на нее Фрэнк.

— Посмотри сам. — Она озорно подмигнула и указала рукой в сторону туалетной комнаты. — Там целая коллекция.

Он все нашел на месте, как и сказала Сьюзен. Хмыкнув про себя, Фрэнк набрал пригоршню пакетиков и дал себе обещание непременно поблагодарить Тэда Коллинза, когда они увидятся с ним в следующий раз. Лучший друг приезжал в гости со своей невестой почти год назад, и Фрэнк предложил им пожить у него на яхте. Тэд и оставил после себя это «наследство».

— Нашел? — спросила Сьюзен, когда Фрэнк вернулся.

— Да-да.

Фрэнк приблизился. За те минуты, что он отсутствовал, Сьюзен разделась до трусиков и футболки. Она сидела неподвижно, сложив по-индейски ноги, но в ее глазах играл веселый огонек.

Фрэнк посчитал нужным оправдаться:

— Один из моих друзей в прошлом году жил на яхте как в отеле. Должно быть, он и оставил…

— А я-то думала, что это ты такой любвеобильный, — призналась Сьюзен, когда он положил пакетики на ночной столик.

— А что ты думаешь теперь? — приблизившись к ней так, что их тела почти соприкасались, спросил он.

Глядя ему прямо в глаза, Сьюзен после некоторого колебания ответила, ничего не тая:

— Думаю, я ошибалась относительно тебя. Ты — совсем другой человек, не такой, каким я тебя представляла.

Хотя Фрэнк похитил ее, тайком увез на эту яхту, теперь она твердо знала, что судит о нем правильно. Не раз Уайлдер доказывал ей, что он — добрый и благородный, а не тот бандит, за которого пытался выдавать себя. А главное, его любовь к ней так очевидна, каждый день приносит все новые подтверждения. Постепенно, выказывая при этом редкостное терпение и такт, Фрэнк заново приучал ее радоваться жизни. И — совсем уж неожиданно — вселил в нее надежду, она поверила и в него и в себя.

— Ты так чертовски уверенно говоришь, — заметил Фрэнк, погладив ее щеку тыльной стороной ладони.

— Это потому, что я… уверена в себе.

— Великолепно. Иди ко мне, я тебя поцелую.

Сьюзен бросилась в его объятия. Губы ее раскрылись, впуская его горячий, бархатно-мягкий язык. Фрэнк уложил ее на подушки, лег рядом. Тут же его руки проникли к ней под футболку, и снова ее груди оказались в его ладонях, опять соски испытали жгучую ласку под легким нажимом большого пальца. Сьюзен чуть застонала, выгибаясь ему навстречу. Горячая волна блаженства, поднимаясь из глубины ее существа, охватила все тело.

Сьюзен запустила руки под свитер Фрэнка, стремясь насладиться ощущением теплой и шелковистой кожи. Она ласково поглаживала пальцами мускулы на его груди. Однако ей было слишком мало касаться тела Фрэнка руками, и она хотела, чтобы он знал об этом.

— Сними свою одежду, Уайлдер, — пробормотала она, с трудом отрывая свои губы от ненасытных губ Фрэнка.

С протяжным вздохом он поднял голову и посмотрел на нее с такой любовью и восхищением, что Сьюзен задрожала от восторга.

— Ты тоже, дорогая, — едва сумел произнести Фрэнк. Руки его разжались, выпуская груди Сьюзен, и плавно переместились на бедра, трепетные пальцы поддели резинку трусиков и потянули вниз. — Ты тоже.

— Как скажешь, — промурлыкала она, соблазнительно улыбаясь.

Фрэнк яростно поцеловал ее в губы, затем откатился в сторону, чтобы стянуть с себя свитер.

Когда Фрэнк бросил его на ночной столик, Сьюзен заметила, что пистолета на поясе Уайлдера не было. Она удивилась, необъяснимая радость охватила ее. Сьюзен медленно приподнялась и села. Сердце забилось сильнее. Кто знает, почему Фрэнк не прихватил с собой оружия, да это и неважно. Важнее всего другое — последние сомнения, так долго не дававшие ей покоя, враз улетучились, словно дым.

Она мгновенно скинула трусики, схватила футболку за ворот и одним движением стянула ее с себя, а Фрэнк, стоя спиной к Сьюзен, расстегнул пряжку на поясе, спустил молнию на джинсах и стремительно сбросил их на пол вместе с синими матросскими трусами. Он повернулся к ней лицом, и у Сьюзен перехватило дыхание. Она с самого начала находила его привлекательным мужчиной, но теперь, впервые увидев Фрэнка обнаженным, Сьюзен была поражена его мужественной красотой: широкая грудь, плоский живот, узкие бедра. Она не могла отвести восхищенного взгляда от его фигуры. Кровь застучала в висках у Сьюзен, она задрожала в предвкушении неизбежного, зная, что его желание так же могуче и естественно, как и ее собственное.

Она медленно перевела глаза на его лицо и наткнулась на напряженный, неистовый взгляд. Инстинктивно схватив свою футболку, Сьюзен прижала ее к груди, словно нуждалась в какой-то защите. Однако неукротимое пламя желания, бушевавшее во всем теле, сжигало последние островки страха.

— Ты не раздумала? — Фрэнк уселся рядом, но даже не попытался дотронуться до нее.

— Нет-нет, — скороговоркой прошептала Сьюзен.

— Хочешь, выключу свет?

— Не надо. — Сьюзен все еще судорожно цеплялась за футболку, будто от этого зависело, жить ей или умереть. — Я… я хочу тебя видеть.

Фрэнк не спеша протянул руку и взял у нее одежду. Сьюзен не противилась.

— Вот и хорошо, потому что я тоже хочу видеть тебя, — сказал он. Затем, не спуская с нее глаз, Фрэнк взял ее за плечи и уложил на подушки. — Все в порядке? — Улыбаясь, он склонился над ней и прикоснулся мягкими губами к ее щеке.

— О да, — тихо ответила она.

Его руки прошлись по обнаженной спине Сьюзен, и она вся подалась вперед, припала к его сильному телу. Обжигая ее своим дыханием, Фрэнк поцеловал ее в шею, скользнул языком по уху и слегка прикусил мочку. Губами он снова нашарил ее рот и принялся неторопливо, словно растягивая удовольствие, целовать раз за разом, вызывая в ней мучительно-сладкую истому. Одной рукой обнимая Сьюзен, другой Фрэнк гладил ее по груди, по животу, потом рука его опустилась ниже, и пальцы нежно углубились в ее влажное лоно.

Сьюзен слегка вскрикнула от наслаждения и выгнулась навстречу ему, трепеща от ожидания его новых пылких ласк. И снова раздался блаженный стон, когда Фрэнк приник губами к ее соску, слегка тронул его зубами и языком. Сьюзен все сильнее льнула к нему, наслаждаясь бившейся в нем страстью. Много раз с ее запекшихся губ срывалось его имя. Как бы предугадывая желание Сьюзен, Фрэнк втянул в рот бутон ее соска и слегка куснул. Потом указательным пальцем проник в глубину ее тела. Сдавленно застонав, Сьюзен забилась в руках Фрэнка, почти теряя сознание от жгучей интимности ласк. Прикосновения его нежных рук и губ становились все мучительнее для Сьюзен, ее страсть искала и не находила утоления.

— Уайлдер, умоляю, — бормотала она, прерывисто дыша. — Я хочу тебя… хочу тебя сейчас, немедленно.

— Я тоже хочу тебя, любимая! — яростно выдохнул Фрэнк.

Подняв голову, Фрэнк удовлетворенно улыбнулся, откинул волосы, упавшие Сьюзен на лицо. Он предпочел бы не спешить, но не будет же он противиться ее воле, высказанной со всей откровенностью. Он и сам давно готов к несравненно большему. Сознание того, что Сьюзен сгорает от нетерпения, что она ждет, жаждет его, Фрэнка, доводило его до умопомрачения.

Сьюзен не захотела выключить свет, потому что действительно желала быть с ним — не со смутным видением из своего недавнего сна, а с реальным, живым Фрэнком. Ей хотелось видеть Фрэнка, когда он занимается с ней любовью, и ей надо было, чтобы он знал об этом. А он и не мечтал о большем счастье, чем то, которое она обещает ему дать; еще бы только, пожалуй, услышать от нее клятву о том, что это — на всю жизнь.

Он откатился в сторону, быстро справился с одним из пакетиков в целлофановой обертке и вернулся к Сьюзен. Она пожирала его глазами, в расширенных бездонных зрачках стояла мольба. Фрэнк устроился у нее между ног, опираясь на локти.

— Да? — хрипло спросил он, устремляя свой горящий взгляд прямо ей в глаза.

— О да! — простонала Сьюзен, обвивая руками его спину и жадно притягивая его к себе.

Не сдерживая больше свой порыв, Фрэнк вошел в нее мощно и уверенно. Она обхватила его ногами, напряглась, тело ее выгнулось, бурно приветствуя вторжение. Фрэнк впился в ее губы, и Сьюзен забыла обо всем на свете в волнах нарастающего вожделения.

Со страстным стоном Фрэнк просунул ладонь под затылок Сьюзен и приподнял ее голову при новом натиске. Она еле слышно вскрикнула и вонзила ногти ему в спину, когда он еще глубже проник в мягкую влажность ее плоти.

Сьюзен самозабвенно противостояла ему в любовной дуэли, тяжело дыша. Фрэнк все ближе и ближе подводил ее к вершине страсти, к экстазу. Он ласкал ее руками, жадно целовал горячим, влажным ртом, и она замирала, почти бездыханная. В забытьи Сьюзен шептала его имя, впивалась пальцами в его кожу все сильнее, а он ускорял и ускорял движение. И вот, подхваченная бурным вихрем наслаждения, достигшего своего предела, она растворилась в нем, изнемогая от всепоглощающего восторга, которому она безраздельно подчинилась, как и силе Фрэнка.

Завершающий аккорд, и Фрэнк выкрикнул что-то бессвязное. Затем, неистово содрогаясь, отдался первородной радости слияния. Теперь Сьюзен принадлежит ему! Только ему. Зарывшись лицом в ее волосы, он повторял и повторял ее имя, вздрагивая от опустошающего облегчения…

Некоторое время спустя, боясь нарушить удивительную слиянность тел, но в то же время понимая, что ей трудно дышать под тяжестью его тела, Фрэнк перевернулся на спину, увлекая с собой Сьюзен. Она лежала в его объятиях, бессильно опустив голову ему на грудь, и лишь довольно постанывала, когда рука Фрэнка ласково гладила ее спину и ягодицы. Любовников убаюкивало ритмичное, едва ощутимое покачивание яхты на волнах. Умиротворенные, они долгое время не находили в себе ни сил, ни желания говорить. Любые слова были бы сейчас неуместны. Жаль только, что самые счастливые мгновения так быстротечны.

Наконец с явной неохотой Фрэнк все-таки оторвался от Сьюзен, несмотря на ее тихий ропот. Он поднялся, расправил плед, сбившийся в ногах, и укрыл им Сьюзен.

— Ты… Ты разве не останешься? — нерешительно спросила она. Ее темные, широко раскрытые глаза пронизывали Фрэнка насквозь.

Хотя идея провести остаток ночи одному в своей каюте выглядела не слишком заманчиво, Фрэнк не собирался оставаться у Сьюзен по одной простой причине.

— Если я не уйду, мне снова и снова захочется тебя, — признался он с полной откровенностью.

— А ты предпочел бы избежать этого?

— Нет, конечно. — Фрэнк смущенно улыбнулся и, едва прикасаясь, провел пальцем по ее губам. — Но я не знал, хочешь ли этого ты, а спрашивать… — Он замялся, как бы подыскивая нужное слово.

— А спрашивать ты не решался, — подсказала Сьюзен, озорно сверкнув глазами.

— Что-то в этом роде.

— А если б я сказала, что хочу?

— Я бы ответил, что сейчас же вернусь.

— Я жду, — призывно шепнула Сьюзен.

Фрэнк одним махом осушил в кухне стакан воды и возвратился в каюту. Он видел, с каким радостным нетерпением она смотрит на него. Каждый шаг к ней пробуждал небывалое дотоле желание. У кровати он на секунду остановился, в голове мелькнула мысль, не наваждение ли все то, что с ним сейчас происходит? Но нет же — вот Сьюзен чуть смущенно улыбается, откидывает плед и протягивает к нему руки…

Фрэнк набросился на нее со страстью, которая затмила все предыдущее. Исступленные объятия, ненасытно ищущие ее рот губы, бесконечное нашептывание каких-то ласковых слов ей в ухо. Его руки и рот стали терпеливыми, Сьюзен корчилась и стонала в сладкой истоме, Фрэнк дважды доводил ее до безумия, прежде чем наконец погрузился в ее горячие глубины. Он взял ее с таким неистовством, в котором была заключена вся сила его страсти. Когда наступила кульминация, оба в изнеможении еще долго не могли пошевелиться.

Никто из них не мог бы сказать, сколько прошло времени, прежде чем Фрэнк нашел в себе силы дотянуться до пледа и укрыть им Сьюзен и себя. Он выключил лампу и повернулся к Сьюзен. Совсем уже засыпая, она прижалась к Фрэнку, уютно положила голову ему на плечо, а руку опустила на живот.

— Уайлдер… — Сьюзен вздохнула и припала губами к его груди. — Ты не уйдешь от меня?

— Нет, милая, это выше моих сил.

Фрэнк поцеловал ее в лоб и властно притянул к себе. Спору нет, ему было от чего ликовать, да он и не скрывал своей радости. Он положил ладонь ей на бедро, закрыл глаза и попытался хоть немного подремать. О том, чтобы заснуть, Фрэнк и не мечтал.