В объятиях дождя

Глава 5

В двух милях к востоку от Джулингтонского ручья Мэтт перестал грести, и каноэ само тихо заскользило по воде. Берег приближался, деревья становились выше, на воде плавал разнообразный мусор, как это было во времена, еще не знавшие цивилизации. Когда до берега остается одна миля, ручей начинает прихотливо извиваться, хотя иногда опять вытягивается в прямую линию. Мэтт прислушался к уханью сов: такой же звук убаюкивал его в течение семи лет. Гортанным звукам, которые доносились с верхушек кипарисов, издалека отвечали такие же, и этот дуэт оглашал окрестности почти минуту, пока в него не вторгся третий певец, и тогда первые два замолчали.

Мэтт скользил в каноэ все дальше, подгребая веслом, наслаждаясь заново обретенной свободой и в то же время изо всех сил стараясь утихомирить яростный хор голосов. Он знал, что Гибби пошлет вдогонку катер, так что внимательно вглядывался в пространство, надеясь найти выход из водного лабиринта. Вот чистая вода перекатывается через ствол поваленного дерева, образуя крошечный водопад в начале небольшой протоки. В самом ручье вода черная, и это заставляет задуматься: а откуда взялась тут чистая? Мэтт направил каноэ вверх по течению, перевалил через ствол и поплыл по притоку с чистой водой. Он становится все у́же, в нем теперь меньше шести футов, вот он обтекает огромный кипарис. Мэтт отталкивает ветви, мешающие плыть, даже ложится на дно каноэ, чтобы они не задевали его, и с трудом, но все-таки проплывает трудное место. Вот он озирается: а где же приток? И ничего не видит. Он в водном мешке, плыть некуда. Очевидно, здесь источник, вернее, исток, начало всему. Так или иначе, но он нашел конец – или начало? – притока и теперь медленно кружится в каноэ, а потом причаливает к берегу. Потом он ставит на сиденье перед собой шахматную доску. Вот он открывает сумку с единственным куском мыла, опускает руки в воду и снова, и снова их намыливает, пока на воде не скапливается густая пена. Вытерев руки досуха, он начинает шахматную партию одновременно с восемью игроками. А вдалеке уже гудят сирены, тарахтит мотор, но нет, найти его, Мэтта, теперь никому не удастся, потому что лишь одному человеку может прийти в голову заглянуть именно сюда.

Через несколько часов зелено-оранжевая ящерица взобралась на каноэ, уселась на носу, и Мэтт внимательно наблюдает за тем, как раздувается, а потом опадает ее горло, которое кажется розовым в лунном сиянии.

Устроившись на куче грязи рядом с водой, Мэтт наблюдает, как целый час ящерица, дергая головой, старается привлечь внимание какого-нибудь поклонника или хотя бы произвести на него впечатление, но все без малейшего успеха. Поклонник так и не появляется на горизонте, и ящерица бросается с каноэ в кристально чистую воду и плывет прочь, работая хвостом, словно винтом. Добравшись до отмели на другой стороне, она взбирается на свисающую почти до воды лозу дикого винограда и потом исчезает на дереве, которое обвивает лоза.

Грязь, налипшая на тело Мэтта, служит двойной цели: она защищает его от москитов и от ночного холода. Мэтт стискивает ладони вместе и вжимается в груду грязи спиной, чтобы унять дрожь, однако лицо его дергается, словно его присоединили к электрическому датчику. Он ловит доносящиеся извне сигналы. Вот уже три месяца ему удавалось утихомиривать голоса. За все эти годы это был самый большой промежуток, когда он жил без голосов. Однако все время заглушаемые, они теперь набросились на него, как разъяренная толпа. Он закрывает глаза, и ему кажется, будто он стоит на бесплодной, но еще теплой земле в темном, очень темном туннеле и прислушивается к тому, как приближается поезд. Голоса заверещали громче, и он понимает, что на этот раз они могут одержать верх. А голоса звучат все громче и громче. Они предупреждают, что он может, вот именно здесь, погибнуть. Тело немеет. Из гипнотического состояния его не смог бы сейчас вывести даже визит мокасиновой змеи, проскользнувшей мимо ног. Где-то на задворках сознания, там, где его мысли несутся со скоростью чуть меньше, чем тысяча миль в час, и где хранятся его лучшие воспоминания, он встречает Такера и мисс Эллу. Мэтт не боится смерти, но ему не хотелось бы уйти, не попрощавшись. И он засыпает.