В объятиях любви

Глава 6

В первый момент маркиз с трудом поверил в то, что говорила отчаянно плачущая Аспазия:

— Боллард будет.., пытать меня, чтобы я.., сказала ему… где Джерри! Мне.., не вынести этого!

Маркиз усадил ее на кровать. Затем он ступил на пол и сказал:

— Никто не посмеет тронуть вас. Оставайтесь здесь, а я запру вас. Не бойтесь.

Уверенность, с которой он говорил, помогла Аспазии унять рыдания, и, когда он надел длинный темный халат и потянулся за заряженным пистолетом, лежавшим рядом с его кроватью, она сказала:

— 0-осторожно! Пожалуйста.., осторожно! Вдруг они… ранят вас!

— Со мной все будет в порядке, — обнадежил маркиз. —"

Ложитесь под одеяла и согрейтесь.

Он вышел из комнаты, и она услышала, как повернулся ключ в замке.

Все еще желая спрятаться, она сделала, как советовал маркиз, — забралась в постель, натянув одеяла себе на голову.

Маркиз быстро пошел по коридору.

Он размышлял, стоит ли звать ночную стражу, но решил, что не позволит вторгшимся в дом скрыться безнаказанными.

Дверь в спальню Аспазии была открыта, и маркиз, тихо подойдя к окну, отодвинул занавесь чуть в сторону, чтобы можно было взглянуть в образовавшуюся щель.

Он, как и Аспазия, увидел заднюю часть экипажа в тени аллеи и веревку, обвившую балюстраду балкона.

Веревку умело бросили с земли и зацепили за верх балюстрады крючком, обвязанным тряпкой, чтобы не производить шума. Только сильный человек мог влезть наверх по этой веревке.

Стоя у окна, выходившего на балкон, маркиз находился прямо напротив веревки и мог наблюдать за происходящим.

С улицы не доносилось ни звука, и он понял, что те, кто угрожает Аспазии, действуют предельно осторожно.

Неизвестно, предполагали ли злоумышленники, что в этой комнате, где горел свет, находится Джерри, которого им нужно убить.

Или, может быть, они рассчитывали захватить Аспазию и, как она говорила, пытать ее, пока не узнают, о местонахождении брата.

Маркиз ждал.

Он обладал отличным слухом и был уверен теперь, увидев, как натянулась веревка, что человек внизу постепенно поднимается к балкону.

Подъем был недолгим. Маркиз вынужден был признаться самому себе, что, планируя защиту дома, он не предусмотрел возможность дерзкого вторжения в дом через второй этаж.

Вот появилась рука, схватившаяся за верх балюстрады, затем — другая, и через мгновение маркиз, глядевший в узкий просвет между занавесями, увидел лицо человека, которым был, конечно же, Боллард.

Описание Джексона точно подходило к нему, и маркиз подумал, что для человека немолодых лет похвально забраться по веревке столь быстро и бесшумно.

Маркиз приступил к решительным действиям в тот момент, когда Боллард перекинул ногу через балюстраду.

С меткостью первоклассного стрелка он выстрелил, безошибочно прицелившись в коленную чашечку Болларда, стараясь не только обезвредить его, но и причинить ему сильнейшую боль.

Громкий выстрел, казалось, эхом прокатился в недвижном воздухе.

С пронзительным криком Боллард опрокинулся назад и рухнул на землю.

Маркиз отодвинул занавеси, чтобы вступить на балкон.

Прежде всего он увидел двух человек, бежавших к экипажу и не пытавшихся помочь пострадавшему соучастнику.

Падение, однако, не лишило Болларда сознания, и он приподнялся на локоть, крича им вслед:

— Помоги мне, черт побери! Ради Бога, помогите мне!

Мужчины продолжали бежать, и когда маркиз подумал, что ночная стража, услышав выстрел, выскочит из дома, он заметил лошадь, появившуюся из тени.

Сначала он решил, что верхом сидит еще один молодой человек. Но затем он совершенно ясно различил в лунном свете лицо всадника и с изумлением узнал герцогиню.

Она остановила лошадь и, глядя вниз на Болларда, лежавшего на земле, злобно сказала:

— Ты подвел меня, идиот! Теперь тебя потащат на допрос, а этого я не могу допустить!

С этими словами она достала пистолет из кобуры у нее в седле. Однако Боллард, вовремя сообразив, что она собирается делать, выхватил пистолет из кармана своего камзола.

Вопрос заключался в том, кто окажется быстрее. Боллард нажал на спусковой крючок одновременно с герцогиней.

Два выстрела прогрохотали вместе. В первый момент маркизу показалось, что они оба промахнулись.

Но когда лошадь герцогини, от испуга поднявшись на дыбы, сбросила ее, он понял, что на землю упало ее мертвое тело.

Внизу, присоединившись к ночной страже, которая спешила из дома, отперев двери, маркиз убедился, что и герцогиня, и Боллард мертвы, люди же, сопровождавшие их, исчезли бесследно.

С обычной для него быстротой ума маркиз сообразил, что не заинтересован в расследовании обстоятельств гибели герцогини и Болларда возле его дома.

Он велел погрузить их тела в открытый экипаж и послал двух слуг, давно работавших на него и завоевавших его доверие, отвезти их назад в поместье Гримстоун.

Он приказал оставить тела вблизи дома Болларда и, поскольку посланные люди знали, где это находится, рассчитывал, что до рассвета они успеют вернуться в Ньюмаркет.

Затем он обратился к ночной страже, состоявшей также из надежных людей, с просьбой ни о чем, что здесь происходило, не говорить никому.

Какое-то время маркиз глядел на спокойный, залитый лунным светом сад и не мог поверить, что так быстро и неожиданно развернулись трагические события, а потом пошел наверх к Аспазии.

Преподобного Теофила нигде не было видно, и маркиз решил, что, будучи глуховат, тот не слышал выстрелов в саду.

К счастью, окна спален слуг выходили на другую сторону дома.

Поднимаясь по лестнице из холла, он думал, что все закончилось благоприятно для Джерри и Аспазии.

Джерри не годилось бы начинать новую жизнь герцога Гримстоунского, каким-либо образом связываясь — пусть даже косвенно — со смертью герцогини.

Перед Аспазией также открывался новый мир, в который не должны были проникнуть тени прошлого.

Маркиз отпер дверь своей спальни и едва успел войти в нее, как услышал вскрик, которого он почему-то ожидал.

Аспазия соскочила с кровати и, перебежав через комнату, прижалась к нему.

— Ч-что.., случилось? Почему вас.., не было так долго?

Я.., слышала выстрелы и боялась.., страшно боялась.., что вас могли.., убить!

Дрожь в ее голосе при последних словах подсказала маркизу, как сильно она переживала, и он, обняв ее, тихо сказал:

— Все кончено. Вам не о чем больше тревожиться. Герцогиня мертва!

— М-мертва?

Аспазия подняла голову от его плеча, и в лунном свете, струящимся через окно, он увидел изумление в ее глазах.

— Я расскажу вам, что произошло, — предложил маркиз, — и впредь мы никогда больше не будем говорить об этом, потому что обстоятельства ее смерти должны оставаться в тайне.

Маркиз подвел ее к кровати и, присев, обнял рукой за плечи, чувствуя, что она все еще дрожит под тонкой рубашкой, хотя и не так сильно, как в первый раз, когда в ужасе прибежала к нему.

— Вам холодно, — сказал он. — Пока я буду рассказывать, что произошло, заберитесь лучше в постель и согрейтесь.

Аспазия повиновалась ему, как ребенок, и прислонившись к подушкам, натянула на себя одеяла:

— Скажите мне.., пожалуйста.., скажите мне, что случилось.., я так.., боялась за вас.

— И за себя, — с улыбкой добавил маркиз.

— И за Джерри, и за дядю Теофила, — подхватила Аспазия, — ведь только.., вы можете защитить нас.

— Что я и сделал весьма успешно, — сказал маркиз с ноткой удовлетворения в голосе.

— Это правда.., действительно правда, что герцогиня мертва?

— Она мертва и, следовательно, больше не причинит вам вреда, — ответил маркиз. — Теперь Джерри по праву заявит о своем истинном положении, и будущее изменится для вас обоих.

— Если это.., так, то все это.., благодаря вам, — сказала Аспазия, — и как можем мы.., когда-либо отблагодарить вас?

Девушка протянула к маркизу руку, и как показалось ему, не только выразить благодарность, но и просто дотронуться до него, чтобы убедиться в реальности происходящего.

Очень коротко, в нескольких словах, он рассказал ей, как выстрелил Болларду в колено и тот упал на землю, а герцогиня стреляла в него, чтобы не допустить допроса, когда одновременно выстрелил в нее.

Он говорил спокойно, но видел ужас, плескавшийся ж глазах Аспазии, и чувствовал, как ее пальцы сжимают в страже его руку.

— Они не смогут больше преследовать вас, — закончил он.

— Это.., ужасно, умереть так.., не имея времени, чтобы помолиться о.., прощении.

— А теперь вы обещайте мне, — сказал маркиз, — что забудете все, о чем я рассказал вам. Мои слуги также дали мне слово чести, что не будут говорить об этом никому.

Он помолчал, прежде чем добавить:

— О смерти герцогини будет, конечно, объявлено в газетах, и мой поверенный также сообщит мне, что она мертва.

И тогда ваш брат сможет заявить о своих правах, и я совершенно уверен, что у него не возникнет трудностей, он — сын вашего отца.

— Джерри будет очень.., счастлив, — тихим голосом проговорила Аспазия.

— А вы? Вы понимаете, что вы также займете место в обществе, и очень важное?

Наступило молчание. Затем Аспазия ответила:

— Я думаю, мне будет трудно и страшно жить такой… жизнью без мамы, которая руководила бы мной и.., приняла бы участие в ней.

— Мы поговорим об этом завтра, — сказал маркиз. — Я скажу вам тогда, какие планы у меня есть относительно вас.

Аспазия вопросительно взглянула на него, и он почувствовал, что, хотя девушка и старалась успокоиться, она все еще боялась и дрожала.

Он поднялся с кровати.

— Я отведу вас обратно в вашу комнату, — предложил он. — Теперь вы будете там в безопасности.

Он думал, что Аспазия встанет в постели, но она даже не пошевелилась. Когда же он вопросительно посмотрел на нее, она очень тихо произнесла:

— Я.., я не могу.., возвратиться в эту.., комнату.., вы подумаете, что это очень.., глупо.., но я не могу оставаться… одна.

Маркиз молчал, и поэтому она продолжала:

— Может быть, я пойду к… Марфе.., или к дяде Теофилу?

— Я не хочу, чтобы кто-либо из них узнал, что произошло сегодня, — ответил маркиз.

Он приветливо улыбнулся ей.

— Я думаю, Аспазия, единственный выход для вас — остаться здесь со мной.

— Могу я остаться.., так же, как я.., провела прошлую… ночь? — спросила Аспазия.

В ее голосе звучала надежда, заменившая страх, слышавшийся в нем прежде.

— Это, конечно, решит проблему, — улыбнулся маркиз, — и я думаю, что нам обоим необходимо хоть немного поспать до начала нового дня.

— Я не.., причиню вам.., беспокойства?

— Я постараюсь перенести это, — ответил маркиз, и она подумала, что он лишь подшучивает над нею.

Аспазия подвинулась как можно дальше к краю кровати, и маркиз, как и в прошлый раз, положил на середину подушку.

Он лег в кровать со своей стороны, не снимая халата, Когда он положил голову на подушку, Аспазия спросила:

— Вы.., не презираете меня за то, что я.., такая.., трусливая?

— Я считаю, что вы проявили большую храбрость во всем, — отвечал маркиз. — Другая женщина давно бы впала в истерику от шока и страха.

— Я чувствовала, что близка.., к истерике, когда вы так долго.., не возвращались, — робко сказала Аспазия. — Мне все представлялось, что Боллард.., убьет вас, или же вы… окажетесь.., ранены и будете страдать от.., боли.

Ее голос подсказал маркизу, как мучительно было для нее долгое ожидание.

Затем Аспазия вспомнила это бесконечное ожидание, будто длившееся веками, когда каждая проходящая секунда приносила муку, словно пронзая ее кинжалом, и сила этого страдания все возрастала, пока девушка внезапно не поняла, почему так страдает.

Понимание пришло как откровение, настолько очевидное, будто было написано на стене огненными письменами, как когда-то в древности.

Любовь заставляла ее испытывать такой мучительный страх не за себя, а за маркиза!

Любовь привела ее к пониманию не только того, что он в силах защитить ее, но и того, что она не может потерять его, поскольку он — единственный спасительный островок в этом безжалостном мире. Когда он ушел из комнаты, запер ее, все страхи возросли в тысячу раз, превратившись в кошмар, поскольку теперь она думала не о себе, а о нем.

Конечно, это была любовь, но она не понимала этого до тех пор, пока не ощутила, что, если бы его убили, ее отчаянное чувство утраты походило бы на матушкино, когда она видела тонущего герцога.

«Я люблю его.., точно так же!» — говорила себе Аспазия.

Она лежала, глядя в темноту, живо и радостно осознавая, что маркиз не погиб, он рядом с нею.

Аспазия проснулась и в первый момент не могла осознать, что произошло.

Затем она увидела солнечный свет, проникавший сквозь занавеси, и поняла, что теперь не рядом с маркизом в его кровати, как ожидала, но в своей спальне.

Она поняла, что он, должно быть, отнес ее сюда, возможно, на рассвете, ограждая ее, не желая, чтобы кто-либо узнал, где она провела ночь.

Ей трудно было поверить, что он перенес ее, не разбудив, но она решила, что спала очень крепко после переутомления. Сказались драматические события прошедшего дня, а также то, что она очень поздно заснула вчера.

«Как могло столько произойти за такое короткое время? — задавалась вопросом Аспазия. — Но маркиз спас нас.., нас спас… всех!»

Думая о нем, она как будто видела его перед своими глазами, окруженного светом.

И тут ей в голову пришла мысль, заставившая ее с тревогой сесть в постели, как будто она хотела сразу пойти к нему, чтобы он успокоил ее, прогнав эту мысль.

Теперь, когда ей и Джерри ничего не угрожает со стороны герцогини, маркиз может считать себя свободным от их проблем, и она, возможно, не увидит его более.

Он, безусловно, поддержит иск Джерри по предъявлению прав на герцогство, но это требование может легко выдвигаться адвокатом, думала Аспазия, которого они теперь могут нанять.

Во всяком случае, это — дело судебных процедур, в которых она не будет принимать участия.

«Он оставит меня, и я никогда не увижу его снова», — говорила себе Аспазия.

Она встала с постели, потому что не смела терять ни минуты драгоценного времени, которое пока еще могла провести с маркизом.

«Я должна запомнить все, что он говорит, и попытаться убедить его помогать мне как можно дольше. Пока он еще не отделался от меня, как от.., надоедливой.., помехи», Ей больно было думать, что он исчезнет из ее жизни, но она понимала, что это неизбежно.

На скачках они с Джерри видели прекрасных лошадей маркиза. Но он не только был великолепным наездником, но и постоянно находился в компании с принцем-регентом, а также состоял членом Жокейского клуба и, очевидно, значился очень влиятельной фигурой в высшем обществе.

Ее матушка, рассказывая о герцоге, ее отце, о той жизни, которую обычно вели знатные дворяне, а в Малом Медлоке бывали люди, которые описывали развлечения, устроившиеся в Гримстоуне до того, как заболела герцогиня.

Когда она увидела этот дом, Аспазия легко представила себе ослепительные и впечатляющие балы и вечера.

Джерри тоже станет устраивать такие же приемы, но Аспазия думала, что его больше заинтересуют лошади, которых он сможет держать, и, возможно, приобретение яхты, подобной той, которой владел маркиз.

«Но что же будет со мной?» — гадала она.

Она будет одинокий и потерянной, и, возможно, ей лучше всего остаться в доме священника с дядей Теофилом, который теперь, когда герцогини больше нет, не утратит своего прихода, где все очень любят его.

Марфа пришла помочь ей одеться, и Аспазия вспомнила с отчаянием, что наденет все тот же самый костюм для прогулок верхом, и маркиз вряд ли будет восхищен ею, немодно одетой и вовсе не похожей на тех прекрасных женщин, с которыми он общается в Лондоне.

Она спала так долго, что ей пришлось завтракать в своей спальне, и, одевшись, она спустилась вниз, узнав от Марфы о намерении маркиза отправиться вскоре после одиннадцати часов.

Марфа не знала, куда они едут, и Аспазия внезапно испугалась, что он отсылает ее и дядю Теофила обратно в их дом.

Ему нет необходимости больше заботиться о них, и Аспазия была уверена, что теперь, когда им не угрожает никакая опасность, он посчитает ее излишним бременем.

Однако когда она вошла в кабинет маркиза, где, как сказал дворецкий, он ожидал ее, ей показалось, как только она увидела его, что комната внезапно наполнилась небесным светом.

Он улыбнулся, и этот свет стал таким ярким, что буквально ослепил ее.

— Доброе утро, Аспазия!

— Я.., я боюсь, что проспала очень.., долго.

— Вы, естественно, очень устали.

— Я не проснулась, когда вы.., несли меня.., обратно в мою.., комнату.

— Я очень старался, чтобы этого не произошло, — снова улыбнулся маркиз. — Но теперь, я надеюсь, вы готовы к отъезду. Нам предстоит длинная дорога.

Аспазия вопросительно взирала на него, боясь спросить о его планах.

— Я везу вас в Тэм, — сказал маркиз, — по причинам, которые я объясню позже. Но если вы обеспокоены, позвольте мне сказать вам, что драгоценная шкатулка, принадлежавшая вашей матушке, уже отправлена в Лондон.

Аспазия восторженно воскликнула, и он продолжал;

— Я дал инструкции поверенному вручить ее моим фамильным адвокатам, которые самым подобающим образом осуществят все необходимые процедуры, касающиеся дела вашего брата.

— О, благодарю вас! — ответила Аспазия. — Вы так добры, я уверена, вы точно знаете, что делать.

— Я рад, что вы и Джерри доверяете мне, — сказал маркиз.

— Конечно, доверяем! — подтвердила Аспазия, Интересно, что бы он сказал, если бы она добавила, что любит его, что даже глядя на него, чувствует, как странно начинает биться ее сердце и как трудно ей становится говорить.

Но тут же Аспазия приказала себе смириться с мыслью о том, что она только смутила бы маркиза, позволив бы ему хоть чуть-чуть догадаться о ее чувствах.

Безусловно, он видит в ней лишь надоедливое дитя, которому он помогал и которое спас лишь по долгу джентльмена.

— Почему мы едем в Тэм? — спросила она.

— Это я и хотел объяснить вам, — сказал маркиз, — надеюсь, что вы одобрите мое решение.

— Мое одобрение встретит все, что позволит мне ехать с вами.

В ее голосе слышались такие веселые нотки, а глаза засветились таким светом, что маркиз даже удивился.

— Я хочу предложить, — сказал он, — чтобы мы с вами ехали верхом напрямик, по сельским дорогам, что намного короче, в то время как ваш дядя, ваша служанка и ваш багаж отправятся по главной дороге и потратят времени на час больше.

— Мой.., багаж! — вопросила Аспазия.

— Я послал за ним в ваш дом рано утром, пока вы спали, — сказал маркиз. — Ваша одежда, одежда вашего дяди и вашей служанки прибыли сюда около пятнадцати минут назад.

Аспазия всплеснула руками.

— Какой вы.., фантастически предусмотрительный! — воскликнула она, — Как вам удается продумать.., все?

— Я пытаюсь, — отвечал маркиз, — и если бы Чарли был здесь, он сказал бы вам, что организация всегда меня интересовала. Поэтому я надеюсь, Тэм вам покажется по крайней мере хорошо организованным.

Еще не достигнув его поместья в Тэме, Аспазия обнаружила, что организационные способности маркиза обеспечили им превосходный завтрак в маленькой придорожной гостинице.

Они проехали около полутора часов, прежде чем добрались до нее, и хозяин гостиницы, крупный, веселый человек, радушно приветствовал их и провел в маленький сад с одной стороны гостиницы, где под плакучей ивой был накрыт стол.

Сад был запущенным и заросшим, но полон простых цветов, которые напомнили Аспазии садики возле домиков в Малом Медлоке.

Тут были ноготки и анютины глазки, розы и незабудки, и она представила, будто они с маркизом оказались в маленьком Эдемском саду, в который никто не может вторгнуться.

Это был простой завтрак, дополненный блюдами, приготовленными поваром маркиза в Ньюмаркете, и вместо ливрейных лакеев маркиза им прислуживала полногрудая веселая девушка в домашнем чепце.

— Вы запомнили, что я люблю лимонад! — воскликнула Аспазия.

— Конечно, — отвечал маркиз. — Я стараюсь запомнить вое, что вы любите или не любите.

— Мне нравится здесь, — сказала Аспазия. — Здесь так красиво и так просто. И не.., страшно.

Маркиз собирался сказать что-то об ее страхах, но передумал, и вскоре они уже ехали дальше по полям и через леса.

Аспазия наслаждалась удивительной прогулкой наедине с маркизом, а также возможностью ехать верхом на лошади, несравнимой с теми, на которых ей когда-либо приходилось ездить.

— Я хотел видеть вас на лошади, — неожиданно сказал маркиз. — У меня было предчувствие, что вы окажетесь очень хорошей наездницей.

— Раньше я ездила лишь на лошадях, которых мы с Джерри покупали на ярмарке или у фермеров и объезжали сами.

— Этого вам больше не придется делать.

Маркиз хотел обрадовать Аспазию, но она подумала, что он имеет в виду их с Джерри пребывание в Гримстоуне, где они смогут ездить на лошадях из его конюшни.

Но она знала, что даже возможность ездить на самых прекрасных лошадях мира не скрасила бы разлуки с маркизом и не заменила бы радости ехать рядом с ним, как теперь.

Она украдкой смотрела на него из-под ресниц, думая, что ни один мужчина не выглядит столь великолепно и не ездит верхом лучше него.

Она всегда считала Джерри хорошим наездником, но маркиз будто был частью своей лошади и управлял ею с мастерством, по мнению Аспазии, совершенно исключительным.

" Они немного разговаривали после завтрака, продвигаясь через сельскую округу еще полтора часа. Потом маркиз указал вперед своим хлыстом и сказав:

— А вот и Тэм!

Особняк, стоявший на возвышенном месте, с лесом позади него и большим озером впереди, показался Аспазии волшебным дворцом.

Если Гримстоун был внушительным, то Тэм был прекрасным, а его форты и башенки, вырисовывающиеся на фоне неба, вызвали у девушки ощущение нереальности, как будто все это было частью ее сна.

Когда они ехали по подъездной аллее, она почувствовала себя во власти острого приступа отчаяния, зная, что через несколько минут уже не будет больше наедине с маркизом.

Вокруг будут слуги, а через час прибудет дядя Теофил.

Поддавшись охватившему ее порыву, она произнесла:

— Благодарю вас за эту прогулку. Я всегда буду помнить о ней.

— Вы говорите так, как будто их больше не будет, заметил маркиз.

— Я надеюсь, что.., будут, — сказала Аспазия тихим голосом, — но я знаю, что вы — очень занятой человек.., и я не хочу обременять вас.

— Вы ни разу не обременяли меня с тех пор, как я впервые встретился с вами, — сказал маркиз. — Вы были чем угодно: сюрпризом, проблемой, глубокой тревогой, но никогда — помехой или бременем, Аспазия!

Она чувствовала себя так, как будто он прочел ее мысли.

— Это — то, что я.., хотела услышать от вас, потому что это — то.., чего я.., очень боюсь.

Они подъезжали все ближе к фасаду дома, и она добавила:

— Пожалуйста.., вы должны сказать мне, когда вы.., захотите, чтобы я.., уехала. Я не желаю злоупотреблять вашим… радушием, как некоторые гости, которые.., никогда не знают, когда.., пора уходить.

Маркиз рассмеялся.

— Кто рассказал вам, что такое бывает?

— Я часто думаю об этом, когда люди приходят к дяде Теофилу, — ответила Аспазия. — Они сидят и сидят! И кажется, не существует способа избавиться от них. — Она улыбнулась. — Я уверена, вы смогли бы выдворить их, и они не Догадались бы даже, что вы мечтали об их уходе!

— Я обещаю, что дам вам знать, если вы окажетесь нежелательной.

— Благодарю.., вас, — ответила Аспазия, в глубине сердца надеясь, что это случится очень, очень нескоро.

Они вошли в дом, и она сразу почувствовала его атмосферу, не такую, как в других домах, в которых она бывала ранее.

Она не могла объяснить это даже самой себе, но она как будто ощущала счастье, излучаемое со всех сторон, а также чувство безопасности, словно окружающие ее стены были подобны рукам, дружески раскрывающим свои объятия перед нею.

Она еще прежде хотела видеть картины маркиза, и вот они были здесь, великолепные, приводящие в восторг!

Едва войдя в комнату, она не удержалась от радостных возгласов от того, что увидела на стенах.

Маркиз глядел на нее с улыбкой и спустя немного времени сказал:

— Я хочу поговорить с вами, Аспазия, до приезда вашего ДЯДИ.

Она с тревогой взглянула на него.

Когда они ехали сюда, было жарко, теперь она сняла шляпу и положила ее на стул.

Затем, на секунду заколебавшись, она сняла свой верховой жакет.

Марфа выстирала и выгладила вчера ее белую блузку, но Аспазия все равно считала, что выглядит тускло и невзрачно на фоне всего великолепия дома маркиза.

Но она забыла об этом, подходя к нему и видя, что он наблюдает за ней.

Она взглянула на него, вопрошающе и гадая, что важное он хочет сказать, но, ощущая при этом тревогу, вдруг это окажется тем, чего она не хотела бы слышать.

Она заметила, что маркиз пытается подобрать слова. Затем он сказал:

— Вчера вечером, прежде чем вы пришли в мою комнату, я думал о вашем будущем.

Аспазия замерла, Она уже приготовилась услышать то, что сделает ее несчастной.

— Вам нет.., необходимости.., беспокоиться обо мне… теперь.

— У вас есть свои собственные планы? — поинтересовался маркиз.

— Когда мы ехали сюда, — сказала Аспазия тихим голосом, — я думала, что мне.., лучше всего было бы вернуться назад в.., наш дом и.., заботиться о дяде Теофиле.., что я и делала с тех пор.., как умерла мама.

Маркиз внимательно смотрел на нее, словно желая убедиться, что она говорит искренне. Затем сказал:

— Я думаю, что, кроме всего прочего, это было бы преступлением перед вашей внешностью.

— М-моей.., внешностью? — изумленно переспросила Аспазия.

— Должны же вы знать, что вы очень красивы!

Говоря своим обычным, спокойным, бесстрастным голосом, маркиз продолжал:

— Когда я впервые увидел вас, я подумал, что в Лондоне, даже среди самых прекрасных красавиц, которые там есть, вы вызвали бы сенсацию.

— Вы.., подумали это, когда.., увидели меня в… Гримстоун-хауз?

В глазах маркиза промелькнули веселые искорки.

— Тогда я не пытался представить вас в Карлтон-хауз или в Букингемском дворце, — сказал он, — но теперь я знаю, что, где бы вы ни появились, вас везде будут превозносить и одаривать комплиментами.

— Благодарю.., вас, — пролепетала Аспазия, — но, как вы хорошо понимаете.., это лишь.., напугало бы меня, и я не хочу.., выслушивать комплименты от…

Она не могла подобрать верного слова, но маркиз понял, что она думает о тех мужчинах, которые были на званом ужине, устроенном герцогиней.

Она была поражена и возмущена их поведением, однако она знала, что они аристократы, носившие громкие титулы.

— Мужчины, которых вы видели в тот вечер, — сказал он, — не представляют, благодарения Богу, большинства тех, кто был рожден джентльменом.

Он говорил резко, и Аспазия ответила:

— Пожалуйста.., я не.., хочу входить.., в высшее общество. Джерри будет счастлив в нем, поскольку он окажется среди друзей, которых он встретил в Оксфорде.., я же не буду знать там.., никого.

— Кроме меня!

Аспазия глядела на маркиза и чувствовала, что не может отвести взгляд.

Его глаза, казалось, держали ее взор в плену, и в наступившем молчании они просто глядели друг на друга, пока он не сказал.

— Вы ведь не будете бояться со мной?

— Нет.., конечно, нет! Я никогда.., не боюсь с вами. В действительности, только с.., вами, я ощущаю.., безопасность.

— В этом случае, я думаю, что вы легко сможете принять мое предложение.

— Какое? — шепотом спросила Аспазия.

— Выйти за меня замуж!

В первый момент ей почудилось, что она неверно расслышала его.

И тогда, видя, как она в изумлении глядит на него широко раскрытыми глазами, он обнял ее и привлек к себе.

— Я буду защищать тебя, и тебе никогда не придется бояться вновь, — сказал спокойно.

И их губы соединились.