В оковах любви

Глава 3

Если самолет показался ей другой планетой, то дворец Аттара был другой вселенной. Блестящие камни — нефрит, яшма и обсидиан — образовывали изысканные рисунки на стенах и полу; все грани блестели в свете яркого солнца. Зелень встречалась только в дворцовых садах и являлась признаком роскоши, как и фонтаны. Сам дворец был укрыт от жары за толстыми каменными стенами.

Вся квартира Хлои смогла бы поместиться в холле, где золотые купольные потолки были выложены драгоценными камнями. Хлоя впервые смутилась от того, что приглашала сестру к себе в дом. Тамара привыкла к роскоши. Хлоя знала, что сестра живет во дворце, но ее разум, привыкший к числам и фактам, не мог вообразить такое величие.

Предложенные им апартаменты предназначались для Адена и его няни. Комната Хлои была просторной; высокий потолок, выгнувшийся над роскошной кроватью, украшал узор из звезд, подпиравшие его колонны были украшены барельефами, изображавшими верблюдов в пустыне. Фоном рельефу служил янтарь, изображавший песок Аттара. Одной такой колонны было бы достаточно, чтобы оплатить ее образование.

Она прошла в комнату Адена, смежную с ее собственной. Его кровать находилась в центре. Синие потоки ткани спускались с потолка и окутывали маленькую колыбель, так что она казалась троном — как и положено маленькому принцу.

— Здесь намного лучше, правда? — сказала она, бережно укладывая младенца в кроватку.

Он был таким маленьким в мягкой постели; у нее сжалось горло. Эту комнату готовила Тамара. Готовила для сына, которого ей не довелось взять на руки; она даже не смогла его выносить. Это сделала Хлоя, без всякого желания. Она жаловалась все месяцы беременности, а ее сестра, которой не дано было узнать своего ребенка, всегда жаждала носить его, но так и не смогла.

У нее защипало глаза. Все в мире бессмысленно. Никакой логики. И главное — никакой возможности ничего контролировать. Она пыталась. Планировала. Но все рассыпалось на части.

— Вам все нравится?

Обернувшись, она увидела в дверях Саида. В этот момент Хлоя ему завидовала. Он не испытывал ни гнева, ни скорби. Просто делал то, что должен, и ему этого было достаточно.

Все, что делала она, казалось недостаточным. Неправильным. Даже приезд сюда, хотя ничего другого она представить не могла.

— Здесь очень красиво, но вы и так это знаете.

Он пожал плечами:

— Дворец оформлен в традиционном аттарском стиле. Здесь нет ничего необычного.

— Колонны из полудрагоценных камней со временем утомляют, — сухо сказала она.

— На мой вкус, дворец лучше вражеской тюрьмы. По крайней мере, приятнее глазу.

— А других преимуществ у него нет? — с нервным смехом спросила Хлоя.

— Во многом, — медленно ответил Саид, — он оказывается удивительно похожим на тюрьму. — Он быстро сменил тему: — С вашей учебой все решено. Занятия будут транслироваться для вас через Интернет, так что вы сможете дополнять лекциями чтение.

— А лабораторные? Я работаю в теоретической сфере, поэтому занимаюсь больше математикой, чем физическими экспериментами, но кое-какие проводить все равно нужно.

— Скорее всего, их придется отложить. Но это не вызовет проблем. Преподаватели вас ценят.

— Они ценят всех на моем уровне. Если в занятиях физикой доходишь до такой ступени, это твоя страсть.

— И вы… испытываете такую страсть?

То, как Саид произносил слово «страсть», вызвало у нее дрожь, хотя она не знала толком почему.

— Да.

— Что в этом вас так завораживает?

Хлоя посмотрела на Адена.

— Мне нравится понимать причины. Причины всего. — Она перевела взгляд на Саида. — Хотя я обнаружила, что в жизни есть вещи, которые невозможно объяснить.

Саид покачал головой:

— В мире слишком многое не имеет смысла. Жадность толкает людей на страшные вещи, как и жажда власти. Жажда контроля.

— Выживание сильнейшего.

— Именно. Я это видел. Видел, на что способны люди. Смысла в этом нет, поверьте.

Хлоя верила. В его голосе звучала глубина понимания, которая отзывалась в ее душе.

— Я все равно стараюсь понять, — сказала она. — Насколько могу. Найти абсолюты, которые нельзя оспаривать или отрицать. Теоретически это должно сделать мою жизнь более упорядоченной. Контролируемой.

— И как, получается?

— Вообще-то нет.

Саид медленно кивнул:

— У меня тоже. Особенно в текущей ситуации.

— У нас есть что-то общее, — сказала она. — Как неожиданно.

— Возможно, не так уж неожиданно, — сказал он. — Я вижу многое так же, как и вы. Черное или белое. Да или нет.

Хлоя посмотрела на Адена взглядом, полным любви и боли.

— Раньше я тоже так смотрела на мир. Сейчас… иначе.

Саид отвернулся, осматривая комнату.

— Пока вы здесь, с вами будут две няни. Одна по ночам, другая — чтобы присматривать за Аденом, пока вы учитесь.

— А я… кормилица. Часть команды принца?

— Принцу нужна команда. Однако называть вас мы будем няней; не стоит драматизировать события, кормилица — это из Средних веков.

Хлоя вернулась к Адену. Даже если бы его родители выжили, его будущее не изменилось бы. Как правильно отметил Саид, он родился, чтобы править. Но прямо сейчас казалось, что так нельзя — нельзя возлагать ожидания целой нации на крохотного младенца.

— Почему вы не можете справиться без него? — прошептала она. — Вы собирались править страной. Разве нельзя занять его место? — Она опасливо взглянула на Саида.

— Я сделаю то, что должно, но не такому, как я, возглавлять эту страну.

— Однако вы будете это делать, пока Аден…

— Аттару нужна надежда. Будущее, полное бесконечных возможностей. Я не смогу им этого дать. За мной следует смерть, Хлоя Джеймс. Я несу ее не своему народу, но его врагам.

Саид развернулся и вышел из ее покоев; Хлоя смотрела ему вслед, освобождаясь от напряжения с каждым шагом, который их разделял. Выдохнув, она сжала кулаки, пытаясь сдержать дрожь. Слова Саида отзывались эхом у нее в голове: мрачные, уверенные.

Покачав головой, она вернулась к себе. У нее слишком много дел, чтобы заниматься еще проблемами Саида. И наверняка он бы сказал, что у него проблем нет.

У себя в комнате Хлоя села за компьютер, уже установленный для нее на столе в углу. По крайней мере она может заняться учебой, подготовиться к экзаменам. Она обвела взглядом комнату.

Сегодня все снова изменилось.

— Шейх Саид… — Советник Саида Малик вошел в гостиную, глядя в пол.

Саид его не ждал; он ждал Хлою, которая будет злиться из-за того, что шейх потребовал явиться к нему на ужин вопреки ее расписанию.

— Нужно обсудить завтрашнюю пресс-конференцию.

— Что тут обсуждать? — спросил Саид, ощущая раздражение.

Он не хотел об этом разговаривать. Хотел просто съесть свой ужин и устроить себе тяжелую тренировку. Такую, чтобы все онемело и сил больше не осталось. После целого дня в офисе, за письменным столом, он считал, что заслужил это.

Его жизнь была похожа на тюрьму. Пусть и более комфортную, чем в прошлом. Она была даже слишком роскошной. Саиду не хватало простоты шатра в пустыне или беленых стен дворца у моря, в котором проводил время в детстве.

Советник не смотрел ему в глаза.

— Вы знаете, что народ… обеспокоен.

— Я им не нравлюсь, — сказал Саид. — Это главное.

— Вы не слишком… обаятельны.

Саид грустно усмехнулся:

— Правда?

— Так говорят, шейх.

— Конечно, вы бы такого не сказали. — Саид в упор смотрел на человека, который верно служил Рашиду. На этот раз советник ответил на его взгляд.

— Конечно нет.

— Это не важно. Я не буду править этой страной всегда. Скоро мой племянник займет свое место, а я вернусь на прежнюю должность, подальше от глаз публики.

— Через шестнадцать лет. Это долгий срок.

Он прав. Это сложнее, чем подчиниться физической пытке. Будучи правителем, он должен открываться, демонстрировать свою личность. Быть приятным. По крайней мере когда его, со связанными руками, били плетью и жгли, он мог закрыться от боли за доспехами своей души, уйти в глубь себя и перетерпеть. Но правитель не мог так поступить.

— Вы сомневаетесь в моей компетентности?

— Ни в коем случае, шейх.

— Смотрите. Можете идти.

Малик кивнул и вышел. По коже Саида пробежала дрожь. Завтра ему придется встретиться с людьми, которые ему не доверяют; придется найти слова, чтобы обратиться к ним. Слова утешения. Дипломатические фразы.

Саида для этого не тренировали. С того момента, как его передали под опеку Калида, его приучали видеть жизнь определенным образом. А в шестнадцать привычку закрепили. Его сломали и собрали заново — человеком, способным вынести любые физические муки. Но он не годился в дипломаты, в правители. Вся вежливость, все изящество манер досталось Рашиду. Саид был живым оружием, не больше.

Ему был необходим контроль. Потеря контроля могла привести к неописуемому ужасу. Девушку заставляли выйти замуж, вырывая дитя из ее тела против воли. Солдатов брали в плен и убивали. Причиной этих ужасов стала его слабость. Трещины в его броне убивали других.

— Мне не нравится, что вы… распоряжаетесь моим временем, не согласовав это со мной.

Хлоя появилась позже, чем он ждал; изгибы ее тела обнимало простое черное платье. В нем не было ничего особенно сексуального. Но то, как оно облегало ее фигуру, ее грудь…

— Я бы извинился, но не за что. Садитесь.

Хлоя медленно подошла к столу, сверкая глазами.

— Если вы хотели со мной поужинать, достаточно было предупредить меня заранее.

— Дело не в том, что я хочу, а в том, что мне нужно с вами кое-что обсудить, — сказал Саид. — Я решил, что удобнее сделать это за ужином.

— О, — моргнула Хлоя. — Ладно.

Она заняла место подальше от него.

— Садитесь ближе.

Она перебралась ближе на один стул.

— Прямо рядом со мной.

Хлоя закатила глаза и встала, обходя стол и занимая место точно напротив.

— И что же мы будем обсуждать?

— Я хочу назначить вам жалованье.

— Мне не нужны ваши деньги.

— Потому что их у вас очень много? — Саид не собирался смягчать выражения. — Не притворяйтесь, что они вам не нужны. Вы сами признались — отчасти поэтому согласились выносить Адена.

— Да. Но я хотела приехать сюда, чтобы заботиться о нем. Я не приму деньги за…

— Пока вы здесь, другой формы занятости у вас нет. Я считаю, что ваши услуги должны оплачиваться. Я открою счет на ваше имя и буду переводить на него столько денег, сколько сочту нужным, хотите вы этого или нет. — Саиду было необходимо, чтобы она приняла деньги. Он хотел сделать ее пребывание здесь понятным для окружающих — и для себя самого.

— Вы всегда такой?

— Всегда. Это одна из наиболее эффективных черт моего характера.

— Одна из самых невыносимых. Хотя до сих пор я только ее и видела. Другие черты характера у вас есть?

— Мне о них неизвестно. Я делаю то, что нужно, Хлоя; такой я человек. Слежу за тем, чтобы все шло как надо, чтобы мой народ и моя семья были в безопасности и ни в чем не нуждались. Поэтому и вы здесь — для благополучия Адена.

— Ладно. Открывайте счет.

— Вы не планируете снимать с него средства?

— Я презираю таких мужчин, как вы, — прошипела Хлоя. — Вы считаете, что можете просто… контролировать. Полностью… Думаете, что можете меня купить. Что можете обладать женщиной лишь потому, что у вас есть власть, статус, сила. Я вижу, что вы за человек. — Она встала, дрожа всем телом.

Саид не понимал, что ее так завело, но подозревал, что дело не просто в приглашении на ужин и требовании принять деньги.

— Человек, который пытается защитить наследие своей семьи?

— Человек, который пытается… демонстрировать свой тестостерон, как… животное, — резко сказала Хлоя.

Можно было пропустить ее слова мимо ушей. Но почему-то они впились ему в душу, как шипы, терзая его гордость. Саид встал, резко отодвинув стул.

— Животное? Таким вы меня видите?

— Вы же притащили меня к себе в логово.

— Я привез вас сюда, — прорычал он, медленно обходя длинный стол, — по вашей просьбе.

Эмоции, накопившиеся за прошлую неделю, угрожали захлестнуть Хлою. Она уже не могла рассуждать рационально. Слишком долго она держала все в себе.

— Не могла же я позволить вам просто забрать его!

— Я же не собирался вырывать его у вас из рук. — Собирался. Они оба это знали.

— Но вы бы его забрали. При первой возможности.

— Так нужно. Вы тут ни при чем. Совершенно. — Голос Саида дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Вы всего лишь сосуд.

Лишь один мужчина вызывал у нее такое желание причинить боль, физически напасть на него. Однако она никогда не реализовала животное, хищное желание наброситься на своего отца — слишком хорошо она знала, что он может сделать. Видела, что он может ударить женщину. Не один раз, а столько, что она уже не поднимется.

Но теперь последствия ее не пугали. Она хотела ударить Саида. Причинить ему физическую боль в отместку за его слова. За то, что он считал ее не более чем тетей Адена, хотя она выносила его. Родила его. Да, Аден не ее ребенок, она не имеет на него прав. Но когда это говорил высокомерный и грубый мужчина, Хлоя не могла терпеть.

Саид обошел стол, и Хлоя шагнула к нему, сжимая кулак. Он поймал ее руку, останавливая замах, и подтянул ее к себе.

— Думаешь, что сможешь меня ударить? — спросил он, крепко держа ее, но не причиняя боли.

— Может, мне удастся сломать тебе нос. Не важно, сколько у тебя мышц, все равно найдутся уязвимые места.

— Если полагаешь, что от сломанного носа мне будет больно… ты плохо представляешь, на что я способен. Что я перенес.

Он опустил голову, встречая ее взгляд. У Хлои внизу живота вспыхнул жар. От Саида пахло сандалом, чистой кожей… Это были не те запахи, которые она обычно ассоциировала с мужчинами. Ее отец пах алкоголем, потом и табаком. Иногда кровью. А во взрослом возрасте она оказывалась рядом с мужчинами только тогда, когда им приходилось делить микроскоп, — те пахли химикатами.

— Если отпущу, обещаешь убрать когти? — спросил Саид.

— Только если будешь следить за языком.

— Тогда мы зашли в тупик: я не обязан следить за тем, что говорю.

— К дипломатии у тебя действительно никаких способностей.

— Я этого и не говорил, — резко сказал Саид.

— Мне не нравится то, что ты говоришь. Совсем.

— Я не пытаюсь причинить тебе вред, — приглушенно сказал Саид. — Но говорю чистую правду. Не пытаюсь выдать ситуацию за что-то другое, сделать приятнее. Все непросто. — Он выпустил Хлою и отступил. — Но мы переживем это, и Аден тоже. Если все сделать правильно, у него все будет хорошо. Он тут главный, а не мы.

Сердцебиение отдавалось у Хлои в висках, голова кружилась.

— В этом мы можем согласиться, — сказала она.

— Тогда, может, хватит драм?

— Как только ты перестанешь вести себя как дурак.

Саид свел темные брови.

— Никто не смеет так со мной говорить, — заявил он без тени высокомерия.

Он просто констатировал факт, и Хлою это не удивило. Она не понимала, откуда у нее смелость так с ним разговаривать. А может, это не смелость, а необходимость оттолкнуть его. Гнев безопаснее, чем притяжение, которое она испытывала. Намного безопаснее.

— Люди, которые знают, как вести себя в приличном обществе, так не разговаривают, — заявила она.

— Я много времени провожу в неприличном обществе.

— Это очевидно. — Хлоя скрестила руки на груди.

— Разговор окончен.

— А как же ужин?

— Как ни странно, я предпочту поужинать у себя. Или во вражеской тюрьме. Все лучше, чем здесь.

— Ты… ты…

— Я открою счет на твое имя. Ты будешь получать щедрое жалованье. Завтра я встречаюсь с прессой… — Он внезапно замер, тело свело напряжением. — Мы не будем выносить Адена к людям, но в маленьком конференц-зале к нему пройдут представители прессы, у которых есть пропуска. Ты будешь держать его на руках на протяжении всех интервью, но не будешь говорить.

— Мне молчать? — возмутилась она.

— Вопросов о теории струн не будет, а значит, говорить тебе не нужно. Можешь идти.

— Могу?

— Ты все время переспрашиваешь. Пустая трата времени.

— Я… ты меня так отсылаешь?

— Ты же не хотела со мной ужинать. А теперь жалуешься, что тебе не надо этого делать?

— Я хотя бы получу ужин у себя в комнатах?

— Нет. Будешь сидеть на хлебе и воде. Как все мои слуги. Разве ты не знала, что в пустыне живут варвары?

— Я серьезно!

— Я тоже. Осторожно, а то тебя прикуют за ногу к моей кровати.

И словно электрический ток заискрил между ними, пронизывая все жаром и энергией. Хлоя не могла отвернуться, хотя и хотела. А затем у нее в сознании вдруг возник образ, отчетливый и реальный. Она, привязанная к кровати, под его большим мускулистым телом. Абсолютная сила. Абсолютная власть. А она совершенно беспомощна, во власти мужчины, не способного на нежность.

Всплеск страха прогнал дурман.

— Ты отвратителен, — бросила она.

— Может, и так. — Его взгляд не изменился. — Меня еще и не так называли; и я допускаю, что немало из этих определений — правда. Вполне вероятно, даже все.

— И тебя это не смущает?

— Какая мне разница, что думают другие? Я создан для того, чтобы достигать результата. Не для того, чтобы завоевывать публичное признание, но для того, чтобы поддерживать безопасность моего народа. Любыми средствами.

— Но теперь-то ты глава страны. У тебя другая работа.

Темные глаза стали ледяными.

— Я здесь до тех пор, пока Аден не сможет занять свое место. Ни минутой дольше.

— А как же Аден? Ты его ближайший родственник. Ты… хотя бы попытаешься вести себя прилично? Ради него?

По лицу Саида пробежала тень; теперь его выражение было пугающе пустым. Мертвым.

— Для Адена лучше всего, если я буду держаться подальше. Как я и собираюсь.