В плену Гора

Допрос

ВпленуГора

Аннотация.

Кто ты, зеленоглазая?

И какого черта ты оказалась в нужном месте в нужное время? 

Что у тебя в жизни случилось? Ведь руки не дрожат, когда заточку в шею здорового мужика вгоняешь! Кошка дикая!

Узнаю скоро. 

Заодно, и в себе разберусь. 

Например, почему меня так твой неуступчивый взгляд заводит…

И что с тобой делать дальше. 

Хотя, что делать, я уже знаю. 

Предупреждения:

Нецензурная лексика

Откровенные сцены секса

Очень горячий мужчина

Читать с осторожностью и без огнетушителя!

Не поможет потому что. 

Заобразглавногогерояи(особенно!)  заегоимяхочупоблагодаритьчудесную, невероятнопозитивнуюиневозможнокласснуюВладу! 

1. Допрос.

- Вот и делай после этого хорошие дела, - нахальная кошка сощурила зеленые, блудливые до охерения глазищи, уставилась на меня, деланно невинно и с сожалением вздыхая. – Я же просто помочь хотела! А вы… 

- Об этом как раз поподробней.                                                                         

Фокин передвинул на столе бумаги, немного нервно, поерзал,  поклацал ручкой. Потом мышкой. 

Поймал мой разъяренный взгляд и резко прекратил. И правильно. Еще немного, и…

Тут я поймал себя на несвойственном мне раздражении. Удивился. 

Перевел взгляд на причину расшатанных до невозможности нервов. 

Причина, очень четко в самом начале опроса определив, кто тут у нас  начальство, играла исключительно в мою сторону. 

Вы только посмотрите на нее!                                                                                                    

Ручки сложила на коленочках, глазки опустила, губку оттопырила. Святая наивность пришла к двум злым дядям! Невинная дева, мать её! Еще немного – и нимб над головой нарисуется!

Вот, если б своими глазами буквально час назад не видел, как она здоровенному парню чуть горло заточкой не прошила, то прямо проникся бы игрой. Поверил. 

Такая нимфеточка, такая няшечка. Вкусняшечка. Черт. 

Так, стоп, Гор. Не заводись.                                                                                                 

Не стоит она того.                                                                                                                         

У тебя есть задача. Верней, у твоего отдела, судя по сегодняшнему наблюдению, переполненного отъявленными дегенератами, неспособными нормально снять показания и опросить свидетельницу, есть задача. 

Серьезная, мать ее,  задача.                                                                                                          

А ты, Гор, чего-то начал материться. А мат – это прямой путь к агрессии. А агрессия – это первый шаг к разрушению личности. 

Хочешь ли ты , Гор, разрушить свою личность? Еще раз? Правильно, нет. 

А, значит, что?                                                                                                                              

А, значит, надо прекратить раздражаться без толку и начать раздражаться по существу. 

Закончив минутку аутотренига, я коротко мотнул головой Фокину, сильно занятому изучением  всяких интересных мест нашей неуступчивой свидетельницы, на выход. 

Голодный тупой взгляд подчиненного, неплохого, по сути, парня, опять заставил чуть-чуть поаутотренить. Выдохнуть. 

А уже потом, после того, как Фокин вышел, посмотреть в упор на свидетельницу, с интересом разглядывающую меня. 

Обычную с виду девушку, чуть старше двадцати, шатенку, в затрапезных джинсах и футболке с черепом. Короче говоря, простая девчонка. На улице встретишь, не оглянешься лишний раз. Ничего примечательного.  

Правда, джинсы ее в данным момент были продраны и уделаны кровью. Футболка тоже. 

Хорошо, хоть лицо обтерла снегом, и руки почистила. А то не на свидетельницу походила бы, а на подозреваемую. 

Кстати, вопрос о превышении необходимой самообороны тоже может встать… Если я буду скотиной, конечно, и забуду, как она помогла моему приятелю. Как спасла его сестру. 

- Людмила  Семеновна, я жду полной информации, от начала вечера, как вы заступили на смену и заканчивая непосредственно произошедшим. 

- Я устала, - капризно оттопырив губку, неожиданно заявила она, - и хочу есть. И вообще… Помыться. Давайте, я завтра приду и на все вопросы отвечу? 

Ага, конечно, ищи-свищи тебя завтра. Тебя и брата твоего – водилу бешеного, на своей приоре раздолбанной чуть было не сделавшего всухую навороченный субарик сына прокурора города. 

Брата сейчас допрашивают в соседнем кабинете, и, судя по всему, задержат до выяснения обстоятельств. Как и эту красотку. 

Тут я задумался и мельком глянул на нее. Зеленые глаза, словно ожидая нашего зрительного контакта, тут же зажглись каким-то, сука, потусторонним светом, гипнотизируя. 

Нифига себе, сказал я себе…                                                                                                                       

Это что за номера еще, Гор? И куда это все, бляха муха, годится? 

И не пора ли тебе, Гор, отдохнуть немного от рабочей суеты?

Чтоб всякая нечисть не мерещилась…

Добрые дела строго наказуемы.

Я проснулась от того, что в комнате кто-то был. Успела подскочить и сунуть руку под подушку, а потом жесткая пятерня закрыла мне одновременно рот и нос, тяжелое тело навалилось, опрокидывая обратно на кровать и обездвиживая. 

В принципе, главное я успела.                                                                                                   

Под подушкой нащупала перочинный нож, обосновавшийся там после той проклятой ночи, когда толстый упырь завалился в комнату и пригвоздил меня, беспомощную и сонную, к матрасу. 

После я поклялась, что скорее кишки ему выпущу и сяду, чем позволю такое еще раз. 

Нож щелкнул, выпуская лезвие, и я, уже теряя сознание от нехватки кислорода, все же смогла наугад резануть по навалившемуся.

И даже попала куда-то, но один раз. Потому что потом запястье с ножом перехватили и прижали над головой. 

А я, в дикой панике и таком же диком бешенстве, все же расслышала тихий хрип на ухо:

- Люська, бля…малая, тихо, ти-хоооо…                                                                                         

И замерла, отказываясь верить. Закрыла глаза, борясь с брызнувшими слезами. 

- Не кричи, - хрип, знакомый, и от того вообще не реальный, стал громче, ухо обожгло горячее дыхание, жесткое массивное тело, придавившее меня, чуть сдвинулось, позволяя шевелиться. Тут можно было бы начать сопротивляться, но я не делала этого. Потому что плакала. Потому что этого человека здесь не должно было быть. Но он был. Вопреки всему. Обещал же. А он всегда выполнял обещанное. 

Жесткая ладонь убралась с лица, и я смогла вобрать в легкие воздух. С длинным всхлипом. 

- Ну ты чего? Ну хватит, малая…                                                                                             

Шепот возле уха стал горячее, и тоже, вроде бы, со слезами. Хотя слезы и мой брат… Не, этого не могло быть. Но было. 

И брат был. Здесь. Рядом.                                                                                                  

Он аккуратно отпустил мою руку с ножом, порывисто подхватил меня, отдирая от кровати и обнимая. 

Крепко-крепко. И дышал куда-то в шею, щекотно ероша волосы на затылке. Так, словно надышаться не мог. Как я не могла. 

От брата пахло чем-то горьким, дорожным, бензиновым. Им пахло. Спокойствием. Безопасностью. 

Как же я скучала! Как же я отвыкла уже от этого запаха! От него отвыкла!

Не выдержав, я опять длинно всхлипнула и зарыдала, тихо и задушенно, прямо ему в плечо. 

- Ну все, малая, все-все…                                                                                                      

Он сам шморгал носом, голос его звучал еще глуше, еще надтреснутей. Так, словно кричал много до этого. 

- Максик… Максик…                                                                                                                  

- Я, я, конечно… Крутая девчонка… С ножиком под подушкой… 

Он уже успокоился, и теперь, оторвавшись от меня, разглядывал лицо, немного насмешливо и очень ласково. 

- Черт… Порезала тебя, да? Где?                                                                                       

- Да пустяки, немного по шее. Но левее чуть-чуть , и у нас были бы проблемы… 

Я попыталась выбраться из его рук, чтоб быстренько осмотреть, перевязать, остановить кровь. Было ужасно страшно и стыдно за то,   что  сделала. 

Ну как я могла его не узнать? Как? 

- Не дергайся. Сказал же, все нормально. Потом все. Давай, в темпе. В окно. 

- Но как… 

- Я собак усыпил.                                                                                                          

- А документы? – я это все уже спрашивала, тихонько передвигаясь по комнате, нашаривая одежду, обувь, лихорадочно соображая, что взять с собой. 

- Забрал. Не тащи с собой ничего. Все купим…                                                                                        

- Но как же… А Старик? Он же все в сейфе держал… 

- Ага. И еще много чего. Нормально все, малая. Давай, только тот шмот, что для улицы надо. И все. Нам еще через забор лезть. 

Перелезая через забор особняка, я на полсекунды оглянулась, зажмурилась и жутко пожалела. 

О том, что нельзя это все сжечь нахер. 

Вместе со Стариком.                                                                                                       

- Курагина, на выход.                                                                                                            

Я резко открыла глаза и села на шконке. 

Да… Блин…                                                                                                                              

Правильно Макс говорил, плохие сны в тюряге снятся. Вот и мне довелось проверить. 

Плохие. Не самые, конечно. Наоборот, тот момент, когда брат вернулся за мной, чтоб вытащить из особняка Старика,   может засчитываться за один из самых счастливых, но… 

Вот это дикое ощущение беспомощности, собственной слабости, зависимости. 

И готовности умереть…                                                                                                                

Оно преследовало долго. Уже после  того, как мы с братом убрались из гребанного городка нашего счастливого детства. 

И по праву считалось одним из самых херовых. 

Хуже него была только та ночь, когда Старик в мою комнату заявился. Сразу после того, как Макса приняла полиция. 

- Курагина, долго собираешься. Хочешь остаться? 

- Нет, спасибо, - пробормотала я, потерла лицо ладонями, встала и вышла из камеры. 

По пути думая, что день грядущий мне готовит. 

От вредного подпола можно было ожидать чего угодно. 

Вчера мы поболтали неплохо. Не сказать  что для него плодотворно, но тут уж ничего не поделаешь. Зачем мне проблемы? Лишний раз свидетельницей быть? Мне и с Максом вполне хватает этих радостей. 

Последняя гастроль.

- Ну малая, чего ты кипишуешь?                                                                                

Максик сделал умильную мордяху, типа, на меня это все прокатит так же , как на его баб многочисленных, завалился в кресло, перекинув одну ногу через подлокотник, прикурил. 

- Да ничего. Все зашибись.                                                                                              

Я отвернулась и пошла на кухню.                                                                                             

Брат соскочил со своего трона и потопал за мной. 

Посмотрел, как я набираю воду в чайник, как ставлю на базу, включаю. Подошел сзади, сграбастал, обхватил своими лапами татуированными, уложил подбородок на плечо, дунул в ухо. 

Я раздраженно дернулась, фыркнула.                                                                                    

- Мелочь сердится… - протянул Макс, нисколько не испытывая дискомфорта от моих копошений. Ну еще бы! Отрастил массу, битюг! – Мелочь, не сердись…

- Отвали.                                                                                                                               

- Мееелочь…                                                                                                                          

- Отвали,  сказала, - резко двинула локтем, четко в солнышко. 

Охнул, разжал грабли.                                                                                                        

Вывернулась, фыркнула презрительно, пошла в комнату. 

- Научил на свою голову, - пробормотал Макс, заходя следом и потирая  ушибленное место. Ну а чего?

Локоть у меня остренький. Попадать, куда надо, он меня и в самом деле хорошо научил. 

Вот и пришло время воспользоваться знаниями. 

- Не, ну в самом деле, Люсь, чего ты дуешься? 

Он , уже не шутя, на полном серьезе пошел в атаку. 

И это меня выбесило окончательно. Вот молчал бы в тряпочку, Робин Гуд сраный!

- Реально не понимаешь?                                                                                                              

Я развернулась к нему, сложила руки на груди, уперлась злым взглядом в родную физиономию. 

- Какого хера ты согласился вообще? Ты понимаешь, что мог опять встрять? Ты понимаешь, что мог сесть? И это еще неплохой вариант! Ты – дурак? А? 

- Можно подумать, у меня был варик – отказаться, - пробурчал он, отворачиваясь. 

- Никто бы тебя не заставил. У них на нас нихера. Помариновали бы и отпустили. А теперь? Как мы выедем? Твоя гребанная приора у всех в ориентировках наверняка. Не мог служебную попросить!

- И как бы я на чужой гонял? – огрызнулся он, - вот тогда бы сто процентов встрял. Или под фуру влетел. 

- А теперь никуда не влетишь, да? И прокурор с тебя за сына не спросит? Этим долбакам из конторы хорошо, они вообще не палились. А тебя – подставили!

- Да никто не подставлял! – твёрдо заявил он, - я сам согласился! 

- Да зачем? Зачем, дурак?                                                                                                             

- Затем, что нехер таким тварям по земле ходить. 

- Идиот, - я печально посмотрела на этого придурочного идеалиста, покачала головой, - какой же ты идиот… От того,  что ты подставился, ничего в мире не поменяется. И твари так и будут вылезать сухими из воды. 

- Этот уже не вылезет.                                                                                                                

- Папаша вытянет.                                                                                                                     

- Нет. Я так понял, там все пиздец как серьезно. Да и эти подполы очень серьезные. Ну, ты же поняла? Тебя опрашивали же? 

- Да. Один. Тот, который здоровенный, как медведь. 

- Ну вот.                                                                                                                                        

Я усилием воли отмахнула из головы воспоминание о внимательном каменном взгляде мента.

Слишком серьезные люди, прав Максик. Хоть и дурачок он у меня летящий иногда и нифига не стратег, но людей видит. И часто, лучше. Чем я. 

Вернее.                                                                                                                                            

- Ладно, - выдохнуть надо, черт. Брат уже сделал фигню, теперь ничего не поменять. Мы с ним, по сути, оба фигню сделали, когда вообще в эту тему влезли. Зачем-то. Хотя нет, я знала, зачем. 

По-другому – никак.                                                                                                                         

Обычно мы так не подставлялись. 

Обычно все делали тихо и чисто. 

Приезжали в город, осматривались, ходили по клубам. Принюхивались, кто чем дышит. 

А потом выбирали тот,  что побогаче, и…

И дальше с вариантами.                                                                                                            

В основном, конечно, по стандартной схеме: я – официантка, он – бармен.  Нижняя рабсила, которой всегда не хватает. Текучка вечная. Не было случая, чтоб нас не взяли. Русские, внешне привлекательные, Максик наблатыкался на бармен-шоу, я умела быть незаметной, тихой и аккуратной. 

Нам хватало недели, чтоб уяснить, где касса, и узнать, насколько хорошо все с безопасностью. Обычно было до смешного… Смешно. В таких местах очень много нала всегда. И этот нал проходит по-черному.

Специфика сферы. А потому суммы скапливаются приличные. И очень часто эти суммы просто лежат в кабинете главбуха или директора. Какая инкассация, о чем вы? 

Отследить и выловить момент, чтоб все взять – вообще несложно. И потом исчезнуть в ночи. Проще простого. 

Закон последней гастроли.

Вот есть у урок верная примета: никогда не обзывать дело, которым хочешь завершить карьеру в криминальном мире, последним. 

Не знаю, откуда это пошло, но прям  жестко контролируется. В мыслях – можно. На словах – нельзя. 

Это как раньше рыбакам, перед ловлей,  пожелать хорошего клева. Или медикам ,выходящим на смену, спокойной работы. За такое могут и побить. 

Мы же, идиоты, в приметы не верим. Не верили.                                                  

Вот и получили.                                                                                                                          

Девчонок, лихо отбривших Валерика, уже порядком нажратого, я заметила сразу. Как раз курсировала от кабинета директора. Ходила на разведку, да неудачно напоролась там на охранника. Правда, удалось выйти практически сухой из воды. Так, полапал чуть-чуть, подышал в шею. Нормально. Зато, пока лапал, сумела магнитный ключ стянуть от черного хода. На всякий случай. Не факт, что понадобится, у нас отходные пути были  через центральный, внаглую, но мало ли… Все может пригодиться. 

Вышла в зал, на ходу вытирая шею от липких слюней урода, а там представление. 

Валерик кверху жопой на полу!                                                                                              

И девчонка над ним, рыжая-рыжая! Яркая такая, красивая. 

Судя по всему, он к ней пристал, а она бортанула удачненько. На глазах у всего бомонда. 

Бомонд ржал, Валерик визжал.                                                                                        

Веселуха!                                                                                                                        

Пока Валерика поднимали, утешали и задницу вытирали, девчонка успела смотать. 

Правда, недалеко. Возле барчика приземлилась, рядом с Максиком как раз. 

Я раз глянула, другой, прикидывая, подойти, может, насоветовать, чтоб линяла скорее? 

Ну какого хера инстинкт самосохранения-то не работает? 

Валерик вообще не подарок, надо же хоть чуть-чуть просекать! 

Глянула на Максика, поймала его глаза в районе декольте рыжульки, мысленно вздохнула. 

Вот вроде старший брат, на два года меня старше… А иногда, как ребенок. Если красивую телку увидит, то вообще… дурак дураком. И что они все в нем находят-то? 

Хотя…                                                                                                                                      

Не, Максик, конечно, мальчик видный. Татухи, бицепсы, трицепсы, ямочки на щеках и обаяние котяры хитрого. Бабы таких любят. 

Беда только в том,  что слишком любят. Разбаловали мне брата. 

Но рыженькая, похоже, не особо ловилась. Больше ругалась со своей мелкой подружкой, напоминающей бойкую снежинку в своем кружевном детском платьице. 

Вообще, они убойно смотрелись вместе: такая королева танцпола, рыжая пантера в черном, и невинная крошка, кажется, только-только с выпускного в школе смотавшая. 

Я заценила, как на них пялились окружающие мужики, усмехнулась. Если б не придурок Валерик, девочки явно нашли бы себе занятие на сегодняшнюю ночь. 

А тут, похоже, за них уже все решили.                                                                                         

Я двинулась к вип-столам, чтоб проверить догадку. 

И точно!                                                                                                                                            

Валерик, явно уже нюхнувший веселья, рычал матерно и злобно, договариваясь со своими отморозками, чтоб глаз не спускали с девок, и чтоб охрану настропалили тоже. 

Плохо дело! Очень плохо!                                                                                                  

Надежды на то, что Валерик перекушает и заснет, никакой. Слишком злобно глядел на девчонок у бара, даже не замечавших его внимания. 

Я торопливо вышла из випа, по пути увернувшись от лап одного из его приятелей, и поспешила к девчонкам. 

В какой момент я решила , что буду помогать?

Да не знаю.                                                                                                                                     

Это как-то решение было не мозгом.                                                                                                

А внутренним чутьем.                                                                                                                         

Поняла, что, если не вмешаюсь, то не спастись им. 

Твари, Валериковы друзья, все, как на подбор, были непростыми ребятами, сам Валерик, сучара, сыном хозяина клуба. И такое , говорят, проворачивали не раз. И всегда умудрялись выйти сухими из воды.

Меня это особенно взбесило. Нельзя таких тварей отпускать! Просто нельзя! Неизвестно, скольким они еще навредят, сколько жизней поломают! 

Может, совесть меня замучила в тот момент, потому что мы не вернулись ведь к Старику, чтоб решить вопрос по существу. Хотя уже могли бы. Имели возможности и силы. 

Конечно, эта гнида – не последний человек на большой земле, но мы бы нашли пути. 

Вот только…                                                                                                                     

Про него, а конкретно, про его любительские игры , кроме меня,  и не знал никто. 

Максику я не сказала, прекрасно зная, что тогда он не уедет  из города, пока не положит Старика. 

И сам не ляжет.                                                                                                         

Или не сядет.                                                                                                               

А я уже его теряла один раз на целых два года. Нет уж. Хватит. Оно того не стоило. 

Обстоятельства непреодолимой силы.

Я задумчиво оттирал ладони, уделяя особенное внимание ногтям, и посматривал на двери дома родителей своего друга, Виктора Старицкого. Такого же, как и я подпола, но, в отличие от меня, он из такой службы, что  многие генералы перед ним навытяжку стоят. Руководитель УСБ ФСБ по региону, это вам не  простой начальник оперативного отдела МВД. Тут другие механизмы. 

Друг рванул выяснять отношения с отцом, на минуточку, генералом ФСБ, так что я представлял степень накала беседы. 

И прикидывал, на полном серьезе между прочим, что, в случае чего, делать с трупом. 

Неизвестно, чьим, правда… Потому что Евгений Петрович,  отец Вика, тоже на редкость крут. Нашла у них коса на камень. Оба с дурными упертыми характерами, оба с амбициями и стремлением к доминированию. 

Меня иногда эта черта в характере Вика подбешивала. Но не сильно. Научился сдерживаться. С моим дерьмовым нравом больше ничего другого не оставалось. 

Или учиться сдерживаться… Или не сдерживаться. И тогда жить в другом месте, с казенной едой и четкими планами на завтрашний и последующие дни. 

Это я просек еще по молодости, когда всякую дрянь творил. 

И начал за собой следить. Осознанно. 

Конечно, пару раз срывало, куда же без этого… 

Последний такой срыв  как раз перед разводом произошел. Собственно, потому  развод и случился.

Как следствие.                                                                                                                                 

Ну да ладно.                                                                                                                                        

Телефон зазвонил как раз, когда я убирал кожаные перчатки в специальный пакет, чтоб потом утилизировать. 

Конечно, непорядок, надо бы сразу, но сразу мы не смогли. 

Только завершили разбираться с прокурорским сынком, ехали как раз чиститься и все прибирать, как позвонила сначала девочка Виктора, от одного воспоминания о которой он сразу терял контроль, и мы сорвались к ней. 

А потом, уже в дороге, ему еще позвонили. 

И сообщили, что его девочка арестована по приказу его же отца. 

И надо было видеть эти белые выцветшие глаза. 

Естественно, меня никто в подробности не посвятил, но мне и не надо. Достаточно знать, что сейчас там, в доме родителей моего приятеля, дико напряженно. 

И готовиться страховать в случае чего. 

И вот теперь я спокойно собирал все улики, которые могли бы нас связать с неприятной историей,  в  которую влетел прокурорский сынок, Валера Росянский. Тот еще маньяк. 

Конечно, надо бы здесь все делать в рамках закона, но… За столько лет службы в полиции я насмотрелся на дикость и бред, творящиеся как раз в рамках закона. А еще не сосчитать разваленных бабками дел, когда потом те твари, которых ты с поличным брал, при встрече с тобой на улице нагло скалятся в лицо. 

Любое терпение подходит к концу.                                                                                             

Вон, хотя бы у жены моей бывшей спросите. 

Валера Росянский реально перешел все границы дозволенного. Я охотно поверю, что он был не в курсе, чью дочь и сестру пытался поиметь, но это вообще не извиняет. 

У прежних его жертв не было богатых родителей и родни в конторе. 

И где теперь эти девушки?                                                                                                                

Ни одного доказанного эпизода. 

Два заявления, которые потом пострадавшие забрали из полиции. 

Так что… Закон  -  это, конечно, отлично. 

Да.                                                                                                                                                           

Но своими силами  - оно как-то надежней. 

Короче говоря, как раз чистил я за собой и за Виком, убирал перчатки и орудия возмездия, когда зазвонил телефон. 

Майор Плотницкий, мой зам. Доверенный зам.

- Товарищ подполковник, тут такое дело… Ориентировка пришла на приору серую, ту самую, что у нас в отстойнике стояла. До утра сегодняшнего. А еще на брата и сестру Курагиных. 

- Откуда?                                                                                                                                                     

- Прокуратура.                                                                                                                                     

- Материалы по делу  затребовали?                                                                                            

- Да.                                                                                                                                                               

- Отдали?                                                                                                                                                      

- Ищем. Затерялись.                                                                                                                                         

Вот не зря Пашка мой зам. Быстро все просек. 

- Получите взыскание , если до завтра материалы не будут найдены. С ориентировкой работать по полной процедуре. 

- Так точно.                                                                                                                                  

Я отключился, прикидывая. Так, время есть у меня. Но надо бы поторопиться. Скоро там уже Вик с отцом разберется? 

Достал другой телефон, набрал Курагину. 

- Ты доехал уже до дома?                                                                                                                 

- Еду как раз, господин подполковник, а чего такое? 

Вот прав Вик, бесит наглый сосунок. Голос такой нахальный до невозможности. Только что, буквально получаса не прошло, как под фуру чуть не залетел, а веселый, спокойный и довольный жизнью. Как с гуся вода. 

Почему нельзя доверять мужчинам.

- Пошел ты нахрен!                                                                                                                               

Я смотрела в ставшие серьезными глаза Максика, этого поганца, решившего все за меня, в очередной раз, и злилась. 

В основном, как раз да. На то, что без меня. Что уже о чем-то договорился с этим каменным истуканом, подполом, тем самым, который меня допрашивал. 

За моей спиной договорился!                                                                                                   

Ну вот кто так делает?                                                                                                                 

Знал же прекрасно, что я ненавижу это все. Ненавижу, когда мне не оставляют возможности выбора, манёвра. 

Хватит, нахлебалась по самые гланды такого! 

Не хочу!                                                                                                                                    

И никуда ехать одна не хочу!                                                                                                       

Почему я вообще должна это делать? Какая, нафиг, опасность? Хотя, да, тут-то могу поверить.

Опасность – вообще не эфемерная. Была. А, учитывая, как феерически встрял мой дурак-братик сегодня, не просто вообще, а абсолютно. 

Заиметь себе в качестве врага прокурора города – это, блин, особое везение. 

И мы им, похоже, в полной мере обладаем. 

Но это не значит, что нам надо разделяться! Это не значит, что нужно слепо доверять мужику, который лично у меня вообще доверия не вызвал! Менту! 

Черт!                                                                                                                                                     

Вот нафига мы вообще в это все ввязались! 

- Малая, ты не права, - брат неожиданно твердо посмотрел на меня, и стало понятно: никаких шуток. 

Когда Макс так смотрел, следовало заткнуться и слушать. 

Но в этот раз я была неспособна на такие подвиги. 

- Права! Я никуда от тебя не уйду, ясно тебе? Только с тобой! Только! С тобой!

С этими словами я развернулась и отправилась прочь, собирать вещи. Ведь, если  правильно понимаю, времени у нас нет совсем? 

Ну вот и не стоило его зазря тратить. 

На глупые, а, главное, бесполезные переговоры. 

За все эти пять лет мы с братом расставались максимум на пару дней, когда его срывало у очередной бабы. 

И то, я прекрасно знала, где он и чем занят. 

Не волновалась.                                                                                                                        

А тут, ишь ты! Придумал хрень какую-то! И вот сдается мне , что не сам он это все придумал. Не сам!

Помог ему один каменный истукан! 

На секунду, выгребая из комода белье, пришла мысль, что, похоже, много не знала о брате.

Того, что сейчас проявилось.                                                                                                   

Может, его всегда тянуло на светлую сторону? Иначе, с чего бы ему ментам  помогать? Благодарность испытывать к  органам правопорядка не за что, нас они в свое время поимели по полной, сначала замяв расследование гибели отца, а потом, после того, как мать признали недееспособной,  со спокойной совестью отдав меня , шестнадцатилетнюю, не своему брату, как должны были, а чужому человеку. Мотивируя это тем, что брату только-только восемнадцать исполнилось, а опекун – солидный, взрослый и очень уважаемый не только в нашем городе, но и на большой земле человек. 

После этого Макса очень быстро усадили в тюрьму, а меня… 

Ладно, чего вспоминать…                                                                                                     

Главное, что все прошло.                                                                                                              

И , главное, что мы все преодолели. Вместе. 

Только вместе!                                                                                                                                 

И ни о каком расставании я даже слышать не желаю. 

Максик, поизучав мое суровое лицо, вздохнул, подхватил сумку и, заявив, что пошел прогревать тачку, выскочил из квартиры. 

Я глянула в окно, реально машину начал греть, хмыкнула победно   и ускорилась. Судя по его нервозности и спешке, время поджимало. 

Ну ничего, прорвемся. Всегда прорывались. 

Такая была спокойная и уверенная в этот момент…

Дура, что тут скажешь?                                                                                                                  

Полная и абсолютная дура.                                                                                                    

Забыла, что мужики на все всегда имеют свое, естественно, самое правильное мнение. Единственно верное. 

Когда я вышла из подъезда, машина Максика уже обзавелась подружкой. Вернее, другом. Большим таким. Черным. 

Доминирующим. Как и его хозяин. 

Здоровенный,  бритоголовый, небритый,  в кожаной куртке, на провинциальный манер распахнутой так, чтоб была видна рубашка и перевязь портупеи. В авиаторах. Зимой. Наверно специально нацепил, чтоб морду наглую скрыть. Каменную. 

Макс торопливо шагнул ко мне, застывшей соляным столбом у подъезда. 

- Малая, не кипишуй! Так будет лучше! 

Я , уже поняв, что мой братишка каином заделался, швырнула в него со всей дури тяжеленную сумку:

- Сука ты!                                                                                                                                  

Он легко увернулся от снаряда, подхватил меня, обнял, несмотря на яростное сопротивление, забубнил в ухо настойчиво:

В дороге.

Зеленоглазая кошка сидела, надувшись,  и на меня не смотрела. 

Куда угодно: в окно, дома разглядывала, улицу, в лобовое, на соседние машины, на светофор, салон изучала, сиденья, панель, короче говоря, всюду, только не на меня. 

И ни одного слова не сказала с начала поездки. 

Прямо обидно было.                                                                                                         

Я же готовился.                                                                                                                              

Придумал даже целую речь, убеждающую девчонку в необходимости нахождения там, куда я ее вез. 

Доводы, аргументацию, примерные ответы на возражения. Прямо, как адвокат, готовящийся к суду.

Хотя, даже одно это сравнение раздражало. 

А еще раздражало то, что раздражался.                                                                                     

Потому что только с ней почему-то терялось спокойствие. Сваливало далеко в закат, оставляя после себя лишь сожаление. О том счастливом времени, когда я еще не знал, что такие, как она,  существуют. 

Сумасшедшие кошки с бешеными глазами и не дрожащими пальцами. 

Я демонстративно гонял во рту спичку, вел аккуратно машину, стараясь не выделяться. 

Понятное дело, что меня-то досматривать никто не будет, дураков нет, но даже тот факт, что, если остановят, могли потом заинтересоваться, куда это среди рабочей недели и в конце рабочего дня прется начальник УУР МВД… Могли сопоставить или даже не сопоставлять, а тупо слить странную информацию. 

Так что, лучше не выделяться.                                                                                                             

Кошка сидела тихо, пялилась в окно, а вот атмосфера в машине все равно сгущалась. 

Так мне казалось, по крайней мере. 

Поймал себя на том, что сильнее, чем надо, сжимаю руль, и мой чуткий конь реагирует на грубость легким дерганием… 

Именно это успокоило.                                                                                                                     

В самом деле, что это я?                                                                                                               

Я всего лишь предоставляю ей убежище. Это необходимость, пока длится внутреннее расследование. А оно уже инициировано. Причем, не местным СБ, естественно. Там-то все схвачено. 

Нет, в этот раз привлекли столицу. 

Давно у меня руки чесались на эту падаль, Росянского-старшего. Слишком много расслабления.

Слишком много косяков. Но прихватить было не на чем. Ушлый и хитрый, он за собой подчищал виртуозно. 

Вот только сынок подкачал.                                                                                              

Я, в принципе, так и думал, что Росянского-старшего потопит Росянский-младший. Из-за нехороших слухов, которые не совсем удавалось замять, в отличие от возбужденных дел, на прокурора и так не особо хорошо косились из Москвы. 

После скандала с аварией, когда младший Росянский сбил насмерть женщину на пешеходном переходе, а потом еще и куражился перед приехавшими гаишниками в наркотическом угаре, прошло уже полгода. 

Тогда прокурору удалось все решить миром. Родственников погибшей женщины купили, придурка отправили на принудительное лечение, оставив условку с дальнейшей  перспективой снятия судимости. 

Мальчик вылечился и сидел тише воды, ниже травы. 

А я скрипел зубами от бессилия. Потому что это было уже четвертое дело по Росянскому-младшему. И первое, которое удалось до суда довести. С таким вот результатом. 

По его папаше были более серьезные вопросы, но тут пока без вариантов. 

Хотя я искал.                                                                                                                                 

Это было вне моей компетенции, но я все равно искал. 

И ждал.                                                                                                                                         

Чувствовал, что именно мелкий утырок подведет папашу под монастырь. Вобьет гвоздь в крышку гроба. Так и вышло. 

В этот раз лажанул он по-крупному, причем,  появилась неплохая возможность крутануть не только его по нескольким эпизодам, но и властного папашу за незаконную деятельность. А там… Только крути и крути. Сейчас у нас, тем более, месячник борьбы за чистоту рядов… Кое-кто в столице мечтает получить дополнительные звездочки на погоны и переехать из тесных кабинетов в другие, посвободнее. А для этого нужны показатели. 

Короче, вовремя мы с Виком подсуетились.                                                                            

Обеспечили информацией.                                                                                                           

Теперь только крутить.                                                                                                                    

Само дело крутить, а свидетелей прятать. 

Вот и спрячем.                                                                                                                         

Знает эта кошка зеленоглазая много, не зря пару недель терлась в клубе. Точно в курсе, кто из девочек пострадал от урода Росянского и его приятелей. 

Не говорит по вполне понятным причинам. С ее братишкой и с ее опытом это, конечно, глупо. 

Но ничего.                                                                                                                                   

Разговорим.                                                                                                                                    

Я усмехнулся своим мыслям, а еще тому, что прямо предвкушающе тепло стало, как бывает перед занимательной игрой. В которой ты обязательно победителем выйдешь. 

В плену.

Вот не помнила я такого ощущения от первой нашей встречи. Бешенства такого. Ненависти даже. 

Тогда подполковник просто раздражал. Тем, что не велся на меня, как привыкла. Тем, что неправильно реагировал. 

А еще тем, что явно насквозь меня видел.                                                                                    

Ну кому, скажите мне, приятно, когда тебя мужик насквозь видит? 

Да даже Максик себе такого не позволял!                                                                                           

А тут какой-то посторонний неприятный подполковник!

Короче говоря, я ехала на заднем сиденье его здоровенного монстра и злилась ужасно! 

Причем, прекрасно понимала, что, на самом деле, злюсь на брата-придурка, поставившего меня перед фактом, практически предавшего. 

В этот момент иначе, чем предательством, я не могла определить его поведение. 

Просто вытащил из дома, просто перекинул в лапы незнакомому страшному мужику, фактически , на съедение отправил. 

Во  всю эту ересь насчет того, что подполковник – «нормальный мужик», как выражался Максик, я вообще не верила. 

Для него, может, и нормальный… А для меня…                                                                 

Взять хотя бы, как смотрел на меня сейчас.                                                                                   

Я этот взгляд настойчивый ощущала кожей. Специально отворачивалась, специально в окно пялилась, в телефон, да куда угодно! Главное, не встречаться с ним глазами! 

И что же?                                                                                                                           

Каждый раз, когда хотела проверить, успокоился ли он, не смотрит ли на меня,  ловила нахальный пристальный  взгляд! 

Каждый, сука, раз!                                                                                                                      

Интересно, он на дорогу вообще смотрел?                                                                              

Или мы по автопилоту ехали?                                                                                                         

А, самое дикое, что я каждый раз краснела, когда ловила его на разглядывании. 

Как дурочка. Как девочка несовершеннолетняя. 

От этого накатывал стыд и опять же злость. 

Хотелось выматериться, хотелось сказать подполковнику, этому каменному чурбану, чтоб за дорогой следил, что на мне нет живого места , куда бы его настырные глаза не залезли… 

И в то же время понимала, насколько вообще вся ситуация глупа. 

Так и ехали.                                                                                                                                    

Он, бычара, невозмутимо и, как мне казалось, насмешливо перекатывая спичку во рту и пялясь на меня без остановки. 

И я, сгорающая от ненависти, злости и стыда.                                                                           

Понятное дело, когда опомнилась и начала смотреть за дорогой, было уже слегка поздновато. 

Короткий зимний день стремительно заканчивался, мы ехали по проселочной полосе, в колее, разбитой, как мне думалось, трактором. Вокруг был снег, снег, снег… И блядские елки, которым нет числа в этом регионе. 

- А мы куда все же? Я думала, где-то в черте города будем…

Я постаралась задать вопрос нейтрально, чтоб голос не дрожал. 

Хотя стало страшно. Хрен знает, где. Вокруг зима. А рядом ни души, только подполковник полиции, вид которого вообще спокойствия не внушал. 

- Нет. Ваш брат тоже уехал за город. В городе нельзя. Опасно. 

Голос его звучал спокойно, лениво даже. Здоровенные лапы на руле смотрелись жутковато. 

Я опять уткнулась в телефон, попыталась набрать сообщение Максику. Но сети не было. Внезапно так. 

- Сети нет…                                                                                                                     

Я  услышала со стороны, как растерянно и испуганно прозвучал мой голос. Черт! Никакой жертвенности! Никакого страха, Люда! Это заводит зверей! 

- Да, здесь часто не бывает… 

Ленивый голос прозвучал инфернально. 

Как в фильмах ужасов…                                                                                                               

Я постаралась взять себя в руки.                                                                                                      

Спокойно, Люда. Все ужасное, что могло случиться, с тобой уже происходило. 

И ничего. Выкарабкалась.                                                                                                        

И тут тоже все будет хорошо.                                                                                                                      

Мы подъехали к глухим воротам уже в темноте. 

Я настороженной мышкой сидела на заднем сиденье и лихорадочно осматривалась, периодически лапая телефон в надежде , что сеть появится. 

Нифига.                                                                                                                                           

Джип въехал в автоматически открывшиеся ворота, фары осветили дом. Большой. Прямоугольный. Мрачный. Реально, как в фильмах ужасов, черт! 

С обеих сторон подъездной дорожки, присыпанной снегом, зажглись фонари. 

- Приехали, - проинформировал подполковник и вышел из машины. 

Я посидела немного, со страхом разглядывая сам дом, в котором постепенно, величественно открывались внешние бронированные, судя по всему, роллставни, темноту участка с посаженными там и сям елками и соснами. И ни одного огонька. Нигде, кроме подъездной дороги. 

Подполковник между тем вытащил мою сумку из багажника, подошел с другой стороны и открыл мне дверь.