В плену обмана

Пролог

Никогда не задумывалась над тем, где предел счастья. Я высоко взлетела и парю. Говорят, если набрать высоту, то будет очень больно падать. Но я даже не подозревала, что падение уже близко. Счастье и любовь не знают границ и не видят пределов. Впервые в жизни я настолько доверилась человеку и так глубоко пустила его в себя, ослепнув от любви. Оказалось, невероятно приятно засыпать рядом с Егором и просыпаться от его поцелуев. Тело немного ноет от нашей ночи, но это так приятно. В комнате пахнет кофе и корицей, я лежу на груди Егора и чувствую, как его наглые пальцы гладят мою попку. Мы не занимаемся сексом, но сейчас интимность зашкаливает. Егор обнимает меня, ласкает, периодически притягивая к себе, целуя то жадно, отчаянно, как последний раз, то очень нежно, аккуратно, словно я хрустальная.

Он садится на кровати, облокачиваясь на спинку, а я, не стесняясь наготы, сажусь на него сверху, зарываюсь в волосы на затылке, заглядываю в любимые глаза и вижу там тоску и даже боль. Гор пытается улыбнуться, но глаза его грустят, там, в глубине синего неба, зарождается что-то тревожное. Кусаю губы, молчу, просто смотрю в его глаза и становится тревожно. Его что-то беспокоит, он пытается разговаривать со мной взглядом, руками, которыми сейчас нежно гладит меня. Накрываю ладонями его грудь и чувствую, как сильно бьется его сердце.

– Гор, – шепчу и целую его. Всасываю любимые губы, ласкаю их языком, перехожу на скулы, покрываю поцелуями шею, и его сердце просто разрывается под моей ладонью. – Что тебя беспокоит? – спрашиваю, утыкаясь в шею, вдыхаю запах его тела, чувствуя, как он сжимает мои бедра, вдавливая в себя.

Егор не отвечает, дышит глубоко, целуя мои волосы. Поднимаю голову, вновь заглядываю в его глаза, а он их закрывает. Целую его веки, вожу губами по ресницам, ощущая, как меня распирает от любви к этому человеку. И кажется, что любовь – это просто буквы по сравнению с тем, что я испытываю к Егору. Хочется плакать от резко нахлынувших эмоций. Теперь я понимаю, что ощущают люди, когда плачут от счастья. Это так прекрасно! Он находит мои губы, и мы целуемся, как голодные дикие звери, словно наступила засуха, и мы пьем друг друга.

– Скажи мне о любви по-испански, – просит он, задыхаясь.

– Te quiero. Eres mi cielo. Estoy loco por ti, – шепчу я между поцелуями. – Amor mío.

– Еще! – дергает за волосы, вновь терзая мою шею голодными укусами. – Повторяй! Я хочу запомнить эти слова… Говори! Не молчи! – не просит, а требует.

– Te quiero, Eres mi cielo. Estoy loco por ti, – словно в бреду повторяю между стонами, оттого что он целует мою грудь и жадно всасывает соски, а потом утыкается между грудей и дышит, дышит, обжигая горячим дыханием.

Замираю, когда слышу звук подъезжающих машин за окном. И Егор замирает вместе со мной, стискивая меня еще сильнее, до боли.

– Кто это? – спрашиваю, начиная нервничать.

А он обхватывает мое лицо, вынуждая, смотреть в глаза.

– Послушай меня, моя девочка, – его голос дрожит. – Я очень тебя люблю. И хочу, чтобы ты помнила это, что бы ни случилось.

А мне несладко от его слов. Мне страшно от того, что я не понимаю, что происходит.

– Егор, что происходит?! – отталкиваю его, так и не дождавшись ответа, выглядываю в окно, вижу два внедорожника и нескольких мужчин в черных куртках с автоматами наперевес, и среди них – мой брат.

– О Господи! Как он меня нашел?! – быстро надеваю белье.

– Это я сообщил, – отвечает Егор, поднимается с кровати, надевает толстовку и наблюдает за тем, как я натягиваю на себя костюм.

– Зачем?! – кричу я. – Я же сообщила Еве, что все хорошо, я с тобой. Давид же сейчас на нервах… он же может… а так бы я сама потом… – задыхаюсь, забывая русские слова.

– Твое сообщение не дошло, – безэмоционально сообщает Егор.

– Что? Почему? – застываю, смотрю ему в глаза – там пустота. Нет уже того ясного синего неба, нет любви, нежности – ничего. Он просто смотрит на меня, но, кажется, уже ничего не видит. Дверь с грохотом открывается. Поднимается такой шум, словно в дом ворвался торнадо. А я так и стою, смотря в глаза Егору, и ничего не понимаю. Кажется, за эти минуты он отдалился от меня на тысячу километров, и в доказательство Гор зажмуривает глаза, разрывая наш контакт.

– Анита! – брат хватает меня за плечи, трясет, что-то говорит, а я не могу оторвать глаз от Егора.

– Что происходит? – шепотом спрашиваю, потому что голоса совсем нет.

– С тобой все хорошо?! – настойчиво спрашивает брат, насильно разворачивая к себе. – Что он тебе сделал?!

Я мотаю головой, по-прежнему ничего не понимая.

– Ты прости, я не хотела вот так сбегать. Но я… – перехожу на испанский, потому что очень трудно изъясняться на русском. Слышу сзади глухой звук удара, еще и еще, оборачиваюсь и вижу, что два здоровенных мужика скручивают Гора, и кровь на любимых губах.

– Да, что вы делаете?! Отпустите его! – требую, сама не понимаю уже на каком языке говорю, кидаюсь к Егору, но меня хватает Давид и насильно тащит на улицу.

– Отпусти меня! Отпусти Егора! Он здесь не причем! – колочу брата кулаками куда попаду, но он совершенно меня не слушает. – Егор! – Слышу в комнате шум и очередной удар. – Егор! – из глаз брызжут слезы.

У меня начинается истерика, которая разрастается все больше и больше. Уже сама не понимаю, что кричу и требую от брата. Давид запихивает меня на заднее сиденье машины, садится рядом и захлопывает дверь. Оглядываюсь в окно и вижу, как Егора тоже выводят из дома уже с разбитым носом, а мой мерзавец ухмыляется, сплевывая кровь, замечает меня в машине, сглатывает, а потом подмигивает мне и улыбается окровавленными губами. Егора запихивают в другую машину, как мешок, и у меня начинается очередной приступ истерики.

– Я тебя ненавижу! – вновь кидаюсь на Давида. – Ты портишь мне жизнь! Зачем?! Зачем?! – задыхаюсь, глотая слезы, чувствуя, как начинает трясти, и немеют губы. – Ненавижу тебя!

И получаю в ответ обжигающий удар по лицу. Точнее, я сначала чувствую, что мою щеку обжигает хлесткая пощечина, и только потом понимаю, что брат меня ударил. Замолкаю, закусывая щеки, прокусывая их изнутри. Хватаюсь за горящую щеку и быстро моргаю, чтобы согнать поток слез.

– Успокоилась? – сквозь зубы спрашивает Давид. – Попей, – протягивает мне бутылку воды.

Хватаю воду и только сейчас понимаю, как болит от криков горло.

– Опусти его, пожалуйста, он ни в чем не виноват, – хрипло прошу, чувствуя, как проклятые слезы скатываются по щекам. – Зачем ты так со мной?

– Анита, дорогая моя, очнись! Я вижу, ты совсем не в курсе, что вокруг тебя происходит?! – Молчу, отпивая еще воды, мне хочется к Егору. Они избили его! Сволочи! И все по приказу Давида. Хотя внутри разрастаются нехорошие предчувствия, что все не так, как мне кажется.

– Тебя похитители и требовали выкуп!

– Кто требовал? Егор?

– Нет, – зло усмехается Давид. – Все гораздо масштабнее, чем ты думаешь! Хотя ты вообще не думаешь! Твой Егор – всего лишь исполнитель, за ним стоят другие люди. Он тебя прятал здесь, а они требовали землю и деньги! А я ведь тебя предупреждал! Ты наивная маленькая дурочка!

– Неправда! Неправда! Меня никто не похищал, я сама с ним поехала, по собственной воле! Зачем ты так говоришь? – Господи, да когда уже закончатся эти чертовы слезы?!

– Анита, он все это время кружил возле тебя только для того, чтобы все это организовать. Хороший ход! Зачем привлекать внимание, похищая девушку, когда можно ее охмурить, и она сама пойдет против брата! – недовольно кидает он мне.

– А я все равно не верю! Егор не мог так сделать! Отпусти его! – требую я, отказываясь воспринимать слова брата. Он специально это говорит, чтобы разлучить меня с Егором!

– Планшет! – рявкает брат, обращаясь к сидящему впереди охраннику. Что-то листает, а потом кидает мне на колени планшет, где открыты фотографии. Утираю ладонями слезы, потому что все плывет перед глазами. Беру планшет, открываю фото и не верю своим глазам…

"– Не бойся, сладкая, тебе понравится. Доверься мне.

Мой мерзавец делает из ремня петлю и надевает его на мои запястья. Крепко затягивает, фиксируя.

– Сядь ровно, – хрипло просит и берет со столика свой телефон.

– Это игра в подчинение? – усмехаюсь я, принимая красивую позу: выпрямляю спину, держу осанку и складываю связанные руки на колени.

– Ну, есть немного… – загадочно улыбается он и снимает меня на телефон."

Листаю фото, кусаю губы, чувствуя, как потеют ладони, хочется кричать. Все только ради денег?! Ради чертовых бумажек?! Он спланировал все изначально?! Наше сумасшедшее знакомство, наши встречи, ночи, наши чувства… Мои чувства.

Отшвыриваю от себя планшет, оборачиваюсь, смотря на машину, в которой везут Егора, словно он может меня увидеть. Хочется посмотреть ему в глаза и одновременно не хочется больше видеть этого человека.

Резкий толчок в груди вынуждает меня испуганно замереть. Больно. Я прекращаю плакать, словно уже выплакала все слезы. Откидываю голову на сиденье и закрываю глаза, пытаясь перетерпеть невыносимую боль. Мне кажется, я падаю с огромной высоты, стремительно лечу в бездну и вот-вот разобьюсь.

– Он правда все это сделал специально? – зачем-то спрашиваю Давида.

И, видимо, мой голос настолько мертвый, что брат медлит с ответом. Чувствую, как Давид тянет меня к себе и обнимает за плечи.

– Да, котенок, – называет меня как в детстве, и я утыкаюсь ему в грудь. – Я бы хотел сказать тебе другое, но это правда, Анита.

Все, я разбилась, разлетелась на осколки, которые уже никогда не собрать. А если соберешь, я никогда не стану целой. Давид гладит меня по плечам, спине, а я ничего не чувствую, словно онемело все тело, а внутри меня пустота. Все правильно – меня же нет. Я только что разбилась насмерть.

_______________________

Te quiero. Eres mi cielo. Estoy loco por ti – Я тебя люблю. Ты мое небо. Я схожу по тебе с ума.

Amor mío – Любовь моя.