В погоне за любовью

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«…А теперь к местным новостям. Вчера в «Гринейкс», центр реабилитации больных с травмами позвоночника, прибыл неожиданный посетитель. Чемпион «Формулы-1» Рафаэль Сантини прилетел туда на вертолете и, пообщавшись с пациентами и персоналом, сделал крупное пожертвование. По заявлению заведующей «Гринейкс» Джин Коллинз, все остались довольны этим визитом, – тараторил радиоведущий. – Готов поспорить, больше всех обрадовались женщины. Репутация Сантини вне трассы не менее легендарна, чем его репутация гонщика, если вы понимаете, что я имею в виду! Прежде чем перейти к прогнозу погоды, скажи, Кейт, что ты думаешь о Рейфе Сантини?

– Признаюсь, Брайан, я нахожу его сексуально привлекательным, но вернемся к погоде…»

Раздраженная веселым голосом ведущей, Иден выключила радио и уставилась на медленно ползущую вереницу автомобилей. Ну почему ремонтные работы на дороге начались именно сегодня?! Она нетерпеливо барабанила пальцами по рулю, не желая признавать, что ее напряженное состояние в большей степени связано с волнением, чем с опозданием. Подъехав наконец к отелю, Иден подумала, что вчера вечером ей не следовало пить второй бокал вина. Из-за этого она проспала и у нее раскалывалась голова.

Ее высокие каблуки постукивали по мраморному полу фойе; мимолетный взгляд, брошенный в зеркало, убедил Иден в том, что она выглядит сдержанно и элегантно в кремовом брючном костюме и заплетенными в косу светлыми волосами. Но под маской внешней невозмутимости пряталось смятение. Иден мысленно отругала себя: у нее нет причин для беспокойства.

– Вы опоздали, – произнес с итальянским акцентом охранник, глядя на ее удостоверение. – Пресс-конференция уже началась.

– Я тихо проскользну, – пообещала Иден. Она очень на это надеялась. Последнее, чего ей хотелось, – это привлекать к себе внимание. Если бы она приехала вовремя, то уже находилась бы среди других журналистов, никем не замеченная.

В конференц-зале яблоку негде было упасть, и это ее не удивило. Рафаэль Сантини редко давал интервью. Он ненавидел прессу, в то время как та сообщала о каждом шаге гонщика, вмешиваясь в его частную жизнь. После того, как три года назад с его братом Джанни произошел несчастный случай и газеты сообщили, что в аварии виноват Рейф, его ненависть к папарацци стала патологической. Даже будучи победителем «Формулы-1», отвечая на вопросы журналистов, он ограничивался несколькими сжатыми фразами.

Только опустившись в одно из свободных кресел в последнем ряду, Иден осмелилась поднять глаза и посмотреть на сцену. Она все утро готовилась к этому моменту. Узнав, что ей снова предстоит встретиться с Рейфом, она несколько дней была сама не своя. Когда девушка увидела его поразительно красивое лицо, ей пришлось сделать глубокий вдох и снова отвести взгляд.

Рафаэль Сантини выглядел усталым, но старался скрыть это под маской вежливой заинтересованности. Точеные черты лица, орлиный нос и черные глаза, блестевшие из-под густых черных бровей, действовали как магнит на всех женщин, сидевших в зале. Но даже издалека Иден заметила, как ему не терпелось поскорее уйти, как твердо были сжаты его губы, как он вертел в руках ручку. Его губы улыбались, но глаза оставались холодными. Когда Рейф посмотрел в ее сторону, его тело внезапно напряглось, и Иден вжалась в кресло. Разумеется, Сантини не мог знать о ее присутствии. Ему было известно, что она работает журналисткой в Уэллворсе. В конце концов, они ведь именно там и познакомились. Он может предположить, что она сохранила связь с центром реабилитации, но вряд ли ожидает увидеть ее на пресс-конференции. Возможно, ей это просто показалось.

Но неужели он с самого начала не понял, что она здесь? Они оба обладали шестым чувством и могли ощутить близость друг друга даже в переполненной комнате. Иден давно забыла об этом и сожалела, что воспоминания посетили ее в столь неподходящий момент. Она знала Рейфа как страстного любовника, который потрясающе занимался с ней сексом, но не более того. Она порвала бы с ним сама, если бы он не сделал этого раньше на глазах у посторонних. Иден до сих пор не могла забыть ту боль, которую он причинил ей этим поступком. Мысли о былой страсти вихрем ворвались в ее размеренную жизнь.

Какая-то женщина из первого ряда спросила Рейфа, что он думает о своих шансах на победу в кубке Сильверстоуна, и он немного расслабился; от его сексуальной улыбки у Иден по спине побежали мурашки.

– Я не думаю, – ответил Сантини с присущей ему беспечной надменностью. – Я собираюсь выиграть. Машина в отличной готовности, и я тоже, – хрипло добавил он, подмигнув молодой журналистке, которая, очевидно, подпала под действие его чар. На это зал ответил взрывом хохота. Рейфа не зря окрестили Итальянским Жеребцом: рассказы о его многочисленных любовных похождениях не сходили со страниц бульварной прессы.

Стиснув зубы, Иден достала из сумочки блокнот. Пусть другие журналисты задают вопросы, а она по крупицам соберет информацию. Клифф будет разочарован: она не возьмет эксклюзивное интервью у Рейфа Сантини. Когда-то Иден, подобно той молодой журналистке, не устояла перед его обаянием, но она больше не та впечатлительная девчонка, которая влюбилась в легкомысленного плейбоя.

Иден знала, что Клифф Харли, ее старый друг и редактор «Уэллворс газетт», рассчитывал получить подробный отчет о жизни многократного чемпиона «Формулы-1».

– Давай, Иден, если кто-то и может вытянуть из Сантини хорошую историю, то только ты.

– Рафаэль Сантини ненавидит прессу, – возразила она. – К тому же он не собирается давать интервью. Мне кажется, он согласился принять участие в этой пресс-конференции лишь для того, чтобы объявить во всеуслышание, что «Сантини корпорэйшн» скупила все оксфордские предприятия, занимающиеся производством спортивных автомобилей.

– Да, но твое преимущество заключается в том, что вы с Рейфом были близкими друзьями, – поддразнил ее Клифф, и Иден покраснела. Да, она была настолько близко знакома с Рейфом Сантини, что даже сейчас, четыре года спустя, помнила, какова на ощупь его мускулистая грудь.

– Моя дружба с Рейфом закончилась уже давно, – сухо произнесла она, не обращая внимания на издевку Клиффа. Они с Рейфом никогда не дружили. Иден была его любовницей, сексуальной партнершей, которую он любил выставлять напоказ, но этим их отношения и ограничивались.

– Мне нужна подробная информация, – сказал ей Клифф. – Я хочу знать, о чем думает Сантини, что он чувствует перед гонкой. Мне нужна вся правда об этом человеке.

– Ты хочешь знать, с кем он спит, – язвительно перебила его Иден. Пять лет назад они начинали вместе в качестве младших репортеров в «Газетт», но с тех пор их жизнь складывалась по-разному. Клифф остался в Уэллсворсе, женился на своей подруге детства и дослужился до редактора, а Иден завоевала себе репутацию бесстрашного и уважаемого корреспондента, ведущего репортажи из раздираемого гражданской войной Кот-д'Ивуара. Она провела там последние три года, и сейчас ей было нужно немного отдохнуть и поправить здоровье.

Иден пообещала своим родителям, что весь отпуск будет отдыхать, но через месяц пассивного времяпровождения начала лезть на стенку, и поэтому предложение Клиффа поработать в «Газетт» пришлось как нельзя кстати.

– Но я не буду заниматься аморальными вещами, – предупредила она, выходя из кабинета Клиффа. – За год, проведенный с Рейфом, я поняла, что чувствуешь, когда видишь свое лицо на обложке какого-нибудь бульварного издания и читаешь о себе всякую чушь.

Отогнав неприятные воспоминания, Иден сделала несколько заметок. Рейф заявил, что не собирается в ближайшем будущем отказываться от участия в гонках. Если верить слухам, Фабрицио Сантини, его отец, не вполне здоров. Несомненно, его подкосило то, что его младший сын Джанни в результате произошедшего с ним несчастного случая оказался парализованным. Поговаривали, Фабрицио собрался передать бразды правления «Сантини корпорэйшн» Рафаэлю, но Иден не воспринимала это всерьез. Рейф никогда не бросит гонки; жажда скорости и соперничества у него в крови. Именно благодаря ей ему уже много лет не было равных в этом виде спорта.

Рейф не был похож на других мужчин. Неистовая натура побуждала его к риску, который другие считали сумасшествием, но это помогало Рейфу одерживать победу за победой. Многие стремились походить на братьев Сантини, однако их соперничество перешло все границы и привело Джанни к ужасной катастрофе.

В конференц-зале было жарко, и толстый журналист, сидевший рядом с Иден, начал обмахиваться блокнотом и уронил на пол ручку. Наклонившись за ней, он пролил Иден на колени горячий кофе. Девушка вскрикнула и подскочила на месте.

– Ой, простите, я нечаянно, – пробормотал он, отчаянно пытаясь вытереть расползающееся пятно бумажной салфеткой.

– Пожалуйста, молодая леди в последнем ряду, – произнес агент Рейфа. За этим последовало напряженное молчание.

– Он имеет в виду вас, – прошептал Иден один из репортеров, и она, покраснев, поспешно села.

– У меня нет вопросов, – пробормотала она, а репортер нетерпеливо бросил:

– Ради бога, придумайте же что-нибудь, а то Сантини надоест все это, и он прекратит давать интервью. Он не отличается терпеливостью.

Осознав, что продолжительное молчание приковывает к ней любопытные взгляды, Иден глубоко вдохнула. Ей не осталось иного выбора, кроме как изобрести что-нибудь на ходу, но она растерялась и задала первый вопрос, который пришел ей в голову:

– Мистер Сантини, ваше решение оказать финансовую помощь реабилитационному центру в Уэллворсе как-то связано с несчастным случаем, произошедшим с вашим братом в ходе борьбы за гран-при Венгрии?

По толпе журналистов прошел ропот; многие уставились на нее, и Иден вжалась в кресло, молясь, чтобы Рейф не узнал ее. Прошло четыре года, напомнила она себе.

– Разве вы не слышали, агент Сантини предупредил всех перед началом пресс-конференции, чтобы Рейфу не задавали вопросов о личной жизни и о брате? – спросил сидевший рядом репортер.

– Я опоздала, – ответила Иден в свое оправдание. – Я этого не знала.

Рейф наклонился и начал что-то горячо обсуждать со своим агентом, затем последний посмотрел в сторону Иден и сказал:

– Мистер Сантини просит вас повторить вопрос, но сперва, пожалуйста, встаньте и представьтесь.

Вот тебе и попытка остаться незамеченной, мрачно подумала Иден, глядя на боковой выход. Но было уже слишком поздно; все смотрели на нее, и ей пришлось встать. Даже в этот момент ее не покидала слабая надежда, что издалека Рейф не узнает ее, но, когда она взглянула на сцену, ей вдруг показалось, что в комнате только они двое.

Рейф Сантини дерзко изучал ее, медленно раздевая глазами, и Иден почувствовала себя обнаженной и беззащитной, словно он проник внутрь и пленил ее душу. Но эта иллюзия рассеялась, когда она увидела в его взгляде презрение.

– Иден Лоуренс из «Уэллворс газетт», – с трудом произнесла она, так как в горле застрял комок. Теперь, когда он ее узнал, лгать было бессмысленно. – Я спросила, помогает ли мистер Сантини пациентам «Гринейкс», получившим травму позвоночника, из-за того, что его брат был парализован. – У нее стучало в висках, щеки горели, и, столкнувшись с холодным взглядом Рейфа, Иден вцепилась в спинку кресла.

– Мистер Сантини помогает многим благотворительным организациям, – отрезал агент Рейфа, – но перед пресс-конференцией он ясно дал понять, что не будет отвечать на вопросы, касающиеся его личной жизни.

Пристыженная Иден хотела было сесть, но тут послышался его голос, от которого даже по прошествии нескольких лет ее бросило в дрожь:

– Мисс Лоуренс, я польщен тем, что вы интересуетесь моей частной жизнью, и я действительно помогаю этому центру по причинам личного характера.

Как Иден ни старалась, она не могла укрыться от его взгляда. Он притягивал ее, словно магнит, и она могла лишь беспомощно глазеть на Рейфа, при этом слыша, о чем шепчутся коллеги:

– Иден Лоуренс… Она работала в каком-то государственном издании, не так ли? Пару лет назад она вела репортажи с места военных дей-стий в одной из африканских горячих точек.

– Да, но не у нее ли был роман с Сантини? Нужно поскорее убираться отсюда, отчаянно подумала Иден. В следующий момент к ней подошли двое охранников и вывели ее из конференц-зала под пристальным взглядом человека, от которого она так старательно пряталась.

– Пройдемте с нами.

Это прозвучало как приказ, и было проще подчиниться, чем устраивать сцену. Что заставило ее так поступить? – размышляла Иден, следуя за охранниками с высоко поднятой головой, хотя чувствовала себя униженной. Не следовало появляться на пресс-конференции, чтобы не столкнуться лицом к лицу с Рейфом. Вины Клиффа в этом не было. Просто она не могла устоять перед искушением после стольких лет снова увидеть Рейфа, но если Иден считала, что за это время стала невосприимчивой к нему, то сильно ошибалась.

Прийти сегодня сюда было опрометчивым шагом, осознала Иден, направляясь к выходу. Вдруг один из охранников положил руку ей на плечо, и в следующее мгновение она обнаружила, что ее ведут к лифту.

– В чем дело? – холодно произнесла она. – Вы сделали свою работу, и мне хотелось бы уйти.

Но они уже оказались в лифте.

– Сеньор Сантини хочет видеть вас у себя в номере, – сообщил охранник.

– Черта едва! – Когда они поднялись на верхний этаж, двери лифта открылись и секьюрити взял Иден за руку, но она не сдвинулась с места и с вызовом посмотрела на него. – Можете передать сеньору Сантини, что у меня нет никакого желания с ним встречаться.

– Простите? – Он комично пожал плечами, и девушка почувствовала, что закипает.

– Скажите сеньору Сантини…

– Почему бы вам не сказать ему обо всем самой?

Иден не заметила, как подъехал еще один лифт. В коридоре появился Рейф, высокий, темноволосый и поразительно красивый. При виде его ее сердце бешено заколотилось и инстинкт самосохранения подсказал нащупать кнопку и закрыть двери лифта. Но этому помешала нога, обутая в кожаный ботинок ручной работы; улыбка, появившаяся на лице Рейфа, напомнила ей о волке, готовящемся наброситься на свою жертву, и она вжалась в стенку кабины.

– Иден Лоуренс, мы уже приехали, – протянул он по-английски с сильным акцентом. Уловив в его голосе презрение, она содрогнулась.

Вдруг Иден увидела, как к ним приближается пожилая пара.

– Выходи, Иден, ты задерживаешь этих милых людей, – произнес Рейф, улыбаясь.

Он с такой же легкостью включает свое обаяние, как другие включают свет, мрачно подумала Иден, сознавая, что у нее нет выбора.

– Можешь отозвать своих громил, – холодно сказала она. – Еще немного, и они бы за волосы втащили меня к тебе в номер.

Рейф перевел взгляд на охранников и сказал им что-то по-итальянски так быстро, что Иден не разобрала слов.

– Ты преувеличиваешь, Иден, – снова обратился он к ней. – Паоло и Романо заверили меня, что обращались с тобой крайне уважительно. – Его тон и сардонический блеск в глазах говорили о том, что это уважение было незаслуженным, и она покраснела. Рейф открыл дверь своего номера. Затем он отошел в сторону, чтобы пропустить ее вперед, но она, гордо вскинув подбородок, стояла на месте; ее негодование было почти осязаемым.

– Я не войду. Не смею тебя больше задерживать.

Черные брови Рейфа недоуменно взметнулись вверх.

– Разве ты приехала в отель не для того, чтобы встретиться со мной?

Он все такой же самоуверенный, мрачно подумала Иден. Женщины всегда липли к нему, но она не совершит дважды одну и ту же ошибку.

– Ты ничуть не изменился, Рейф, – холодно заметила она. – Но, боюсь, мне придется тебя разочаровать. Единственная причина, по которой я оказалась здесь, заключается в том, что мой старый друг Клифф Харли попросил меня написать статью для его газеты.

– Понятно, – промурлыкал Рейф. Иден надеялась, что он ей поверил, потому что этот мужчина обладал сверхъестественной способностью читать ее мысли, но тогда она была моложе и не умела прятать свои чувства. – Раз уж ты здесь, позволь мне чем-нибудь тебя угостить. – Он удивленно поднял брови. – Ой, кажется, ты что-то пролила себе на брюки.

Иден снова покраснела. Взглянув на кремовые брюки, она обнаружила темное пятно, расползшееся по бедру.

– Это кофе, – пробормотала она. – Если бы идиот, сидевший рядом со мной, не пролил мне на колени горячую жидкость, ты бы не узнал о моем присутствии.

– Я был в курсе, что ты там, – сказал Рейф, указывая ей на кожаный диван. – Может, выпьешь вина, сока или чая?

– Апельсиновый сок, если можно, – поспешно ответила Иден. Если она попросит чай, то придется задержаться, а алкоголь помешает сохранить трезвый ум. – Что ты имеешь в виду, говоря, что знал о моем присутствии? Откуда ты мог знать?

– Я чувствовал, – просто ответил Рейф. – Если бы ты не привлекла к себе внимание, я бы начал тебя искать.

В воздухе повисла напряженная тишина, и Иден, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, стала изучать узор на ковре. Она очень давно не видела Рейфа, и ее тело соскучилось по его ласкам.

– Надеюсь, ты не обожгла ногу, – сказал он, протягивая ей стакан холодного сока. – В ванной есть запасной халат. Можешь надеть его, а я тем временем отдам твои брюки в стирку.

– Спасибо, не надо, – поспешно ответила Иден, поняв, что на это уйдет много времени.

– Но если не сделать этого сейчас, брюки будут испорчены.

– Не беспокойся, Рейф, я куплю себе другие, – возразила она. – Мы не виделись почти четыре года, и я не намерена раздеваться через пять минут после нашей встречи.

– Сколько нужно? Десять минут? Пятнадцать? Было время, когда тебе не терпелось освободиться от одежды, – непринужденно произнес Рейф, сев напротив нее.

Он остался таким же, каким она помнила его все эти годы. Магнетический взгляд, казалось, сокращал расстояние между ними, делая ее пленницей его чар. Но насмешливый тон Рейфа прогнал воспоминания и вернул Иден к реальности.

– Это в прошлом. Тогда я была молодой и наивной, хотя ты довольно быстро лишил меня невинности, не так ли, Рейф? У меня не было шансов устоять перед великолепным Рейфом Сантини, – горько произнесла она, вспоминая, с каким бесстыдством отдавалась ему четыре года назад.

– Ты была такой ненасытной, что решила переключить свое внимание на моего брата, – холодно парировал Рейф. Жестокость, прозвучавшая в его голосе, потрясла ее; от несправедливости обвинения защемило сердце.

– Это неправда…

– Я все видел собственными глазами. – Когда он вскочил с дивана, его глаза обжигали ее подобно углям. – Вы с Джанни целовались у бассейна. Не хочешь ли ты сказать, что у меня были галлюцинации?

Когда-то Иден побаивалась его взрывного темперамента. Нет, Рейф никогда бы не поднял на нее руку, просто он был несдержан на язык и его злые слова задевали ее за живое.

– Я ничего не хочу объяснять, – спокойно ответила Иден. – Зачем зря разбрасываться словами? Ты не выслушал меня тогда, и я не думаю, что со временем ты стал благоразумнее. – Четыре года назад она была не уверена в себе и испытывала благоговейный трепет перед ним, но теперь все изменилось.

– Благоразумнее! Я застал тебя полуобнаженной в объятиях моего брата, и ты еще хочешь, чтобы я был благоразумным? – Его глаза метали молнии, и Иден почувствовала, как сама начинает закипать. Ей не хотелось бередить старые раны.

Бросив на нее очередной испепеляющий взгляд, Рейф начал ходить взад-вперед по комнате, поглаживая густые черные волосы. Иден помнила, что они, несмотря на короткую стрижку, курчавились на затылке. Она любила запускать в них пальцы, притягивая его голову к себе для поцелуя. Воспоминания об этом были такими отчетливыми, что она с трудом отвела взгляд от его широких плеч. Ради собственного спокойствия ей лучше все забыть и поскорее убраться отсюда.

– Это было так давно, – пробормотала Иден, намеренно понизив голос, чтобы на нее не обрушился поток брани. – Жизнь не стоит на месте, и я уже не та, что прежде. – Правда, в данный момент она чувствовала себя такой же молодой и неопытной, как пять лет назад, когда впервые встретила его. Их знакомство тоже произошло в отеле, но в тот раз Иден не терпелось увидеть великого Сантини. Она залезла в окно его номера и рухнула прямо к его ногам. При воспоминании об этом ее губы дернулись, и Рейф вопросительно посмотрел на нее.

– Тебя что-то насмешило? – произнес он по-английски с итальянским акцентом, и Иден почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. Его низкий и чувственный голос был обволакивающим, словно горячий шоколад.

– Я просто вспоминала, как мы впервые встретились, – сухо ответила она. – Твой номер находился на втором этаже, и я вскарабкалась по водосточной трубе.

– Это был третий этаж, – поправил ее Рейф, – и я никогда не забуду выражения твоего лица, когда ты, испачканная и смущенная, лежала на полу.

Иден с трудом сдержала слезы.

– Я даже представить себе не могу, что ты обо мне подумал, – пробормотала она, тряхнув головой, чтобы прогнать болезненные воспоминания. Она тогда не удержалась и упала, а Рафаэль Сантини, чемпион «Формулы-1», мужчина, которого она так жаждала увидеть, помог ей подняться на ноги. Встретившись с ним взглядом, она словно онемела и тупо уставилась на него, не способная скрыть восхищение его мужественной красотой.

Рейфу было тогда двадцать восемь, и он находился в расцвете физических сил, что помогало ему год за годом одерживать победы в соревнованиях. Помимо этого, он обладал боевым духом, граничившим с одержимостью; безжалостная решимость побеждать сделала его кумиром тысяч людей. Жизнь Сантини вне гоночной трассы вызывала не меньший интерес. Его лицо почти каждую неделю украшало обложку какого-нибудь глянцевого журнала; издания платили бешеные деньги папарацци за информацию о его личной жизни. Рейф был преуспевающим, искушенным и просто неотразимым, и у Иден не было шансов устоять перед его обаянием.

– Я подумал, что ты красива. – При звуке его мягкого голоса у нее перехватило дыхание и она резко вскинула голову и уставилась на него. – Ты не была похожа на женщин, которых я встречал до этого, – продолжил Рейф. Разумеется, Иден отличалась от эффектных фотомоделей, чье присутствие на трибунах украшало соревнования. – Очень милая, застенчивая, однако крайне решительная. Ты рисковала жизнью только для того, чтобы сообщить мне, что не являешься моей фанаткой и жаждешь побеседовать лишь ради своего брата.

Иден улыбнулась, скрывая смущение.

– Саймон был твоим преданным поклонником, – согласилась она, – и я пообещала ему, что, даже если мне не удастся уговорить тебя навестить его в «Гринейкс», я попробую взять у тебя автограф.

Но наследника миллионов Сантини хорошо охраняли, и служащий в приемной холодно сказал ей, что синьор Сантини не станет ни с кем встречаться, особенно с младшим корреспондентом местной газеты. Правда, охрана Рейфа не знала, что за внешней хрупкостью Иден прячется железная воля.

– Но ты добилась своего, – заметил Рейф, и она кивнула, вспомнив, как удивился и обрадовался братишка, когда к нему в палату вошел его кумир. Рейф весь день общался с детьми и подростками, прикованными к инвалидной коляске. Саймон целую неделю только об этом и говорил и даже повесил на стены еще больше плакатов с портретами знаменитости. Иден обнаружила, что сама всякий раз украдкой разглядывает фотографии Рейфа.

Тогда ее брату было шестнадцать, и он половину своей жизни провел в инвалидной коляске после того, как упал с дерева и сломал позвоночник. Несмотря на то, что Саймон не мог ходить, он оставался очень общительным и жизнерадостным юношей, приносящим радость всем, кто находился рядом с ним. При воспоминании о нем у Иден на глаза навернулись слезы.

– Саймон все еще посещает реабилитационный центр? – спросил Рейф. – Я не видел его в «Гринейкс».

– Нет. Он умер от сердечной недостаточности через несколько месяцев после того, как мы… после того, как я…

– После того, как ты обманула меня, – закончил за нее Рейф. Горечь, прозвучавшая в его голосе, потрясла Иден. – Наверное, это было страшным ударом для всех, особенно для вашей матери. Я помню, как она заботилась о нем.

Иден кивнула.

– Смерть Саймона была одной из причин, по которым отец решил стать пастором миссионерской церкви в Африке. Он думал, что смена обстановки поможет им с матерью примириться с потерей сына. – Уставившись в пол, Иден боролась с потоком слез, который был готов хлынуть из глаз. Когда девушка наконец подняла глаза, то обнаружила, что Рейф с любопытством наблюдает за ней.

– Я знаю, как это тяжело, – тихо произнес он. – Я тоже потерял брата.

– Я очень расстроилась, когда узнала, что произошло с Джанни. Авария… Это, ужасно. Мне было больно за вас обоих.

– Так больно, что ты даже не удосужилась позвонить, – усмехнулся Рейф. На этот раз его глаза сверкали от злости. – Боже мой, Иден! Вы были так близки, а ты даже не послала ему открытки.

– Это неправда, – прошептала Иден. – Я приезжала в больницу. Я прилетела в Италию сразу же, как только узнала о случившемся.

Суровый взгляд Рейфа говорил о том, что он ей не верит.

– Ты лжешь. Во всех газетах писали, что травма, полученная Джанни, настолько серьезна, что он никогда не сможет ходить. Ты, как никто другой, должна была понять, через что ему предстояло пройти, поскольку пережила подобное вместе со своим братом. Но, услышав, что Джанни до конца дней останется парализованным, ты больше не захотела иметь с ним дела. – Его черные глаза по-прежнему смотрели на нее с презрением, а несправедливость обвинения причиняла ей боль.

– Я приезжала в больницу, – отчаянно повторила Иден, наклонившись вперед. – Там я встретила твоего отца, и он сказал… – Она внезапно замолчала, вспоминая неприятную встречу с Фабрицио Сантини, когда он ясно дал понять, что ее присутствие в больнице нежелательно. – Неважно, что он мне наговорил, – тихо проронила она. – Но ваш отец убедил меня в том, что ни Джанни, ни тем более ты мне не обрадуетесь.

– Отец не упоминал о твоем визите, – категоричным тоном отрезал Рейф. Иден сдалась.

– Не знаю, почему Фабрицио не сказал вам, хотя, полагаю, у него были на то свои причины.

– Что все это значит? – прорычал Рейф.

– То, что я не лгу! Я приезжала в больницу, чтобы поддержать вас с Джанни. Думала, ты захочешь со мной поговорить, – добавила она, вспомнив, как пресса называла Рейфа виновником аварии, в результате которой серьезно пострадал его брат.

– И ты действительно считаешь, что я стал бы разговаривать с тобой после сцены у бассейна? – с вызовом бросил Рейф. Его лицо было похоже на маску; на щеках выступили желваки. – Dio! Прежде всего, ты журналист! – Он произнес это таким тоном, словно она была убийцей, но, поскольку пресса бросала в его адрес ужасные обвинения, у него есть причина ненавидеть всех представителей этой профессии.

– Я приехала в Италию как друг, а не как журналист, – печально ответила Иден, – но, очевидно, я ошибалась и вы совсем не нуждались во мне.

Наступила неловкая тишина, и Иден поставила на стол свой стакан, решив, что пора уходить. Она встала и взяла свою сумочку. Вдруг в дальнем конце комнаты открылась дверь и в гостиную вошла женщина.

– Рейф, дорогой, мне показалось, ты звал меня. Ты еще долго? Я жду тебя все утро, – произнесла она с недовольной гримасой.

Иден отметила, что женщина поразительно хороша. Вокруг Рейфа всегда крутились самые красивые девушки в мире, и он постоянно менял их, чем снискал себе репутацию плейбоя. Сквозь дверной проем она увидела незаправленную постель со скомканными простынями и откупоренную бутылку шампанского в ведерке со льдом – бесспорные доказательства того, что прошлой ночью Рейфу было не до сна.

На нее нахлынули воспоминания об ушедших днях, о многочисленных отелях, где она целыми днями просиживала у бассейна с книжкой в ожидании ночи. Рейф был умелым и энергичным любовником. Нежась в его объятиях, она убеждала себя в том, что одинокие дни и потеря самоуважения того стоят.

– Рейф! – раздраженно повторила женщина со скандинавским акцентом, и Рейф сердито посмотрел на нее.

– Я занят, Майей. Пожалуйста, оставь нас. Взметнулись пепельные волосы, она скрылась в спальне, недовольно хлопнув дверью.

– Не заставляй ее ждать, – холодно произнесла Иден, направляясь к двери. – У меня назначена встреча. Полагаю, это твой новый пресс-секретарь, – не удержавшись, добавила она, вспомнив, как однажды Рейф предложил ей присоединиться к команде Сантини. Внушительное название должности было всего лишь прикрытием для ее истинного положения. Очевидно, с тех пор ничего не изменилось.

Схватившись за дверную ручку, Иден обнаружила, что Рейф опередил ее. Когда их пальцы соприкоснулись, Иден словно ударило током, и она отдернула руку.

– Может, пообедаем вместе? Предложение показалось ей искренним, и она удивилась, почему он это делает, если им нечего сказать друг другу. Находясь близко от него, она чувствовала слабый аромат одеколона. Тепло, исходящее от его тела, согревало ее, возбуждая чувства; сердце стучало так громко, что он, наверное, слышал его. Сквозь полуопущенные веки Рейф смотрел на ее губы, и вдруг она поняла, что он хочет ее поцеловать.

Иден провела кончиком языка по пересохшим губам, и тишина, повисшая в воздухе, зазвенела от напряжения. На мгновение Иден представила себе, как его губы касаются ее губ, но из уважения к самой себе отвела глаза.

– Нет, спасибо. Я говорила тебе, что у меня назначена встреча.

– Отмени ее. – Надменное требование вывело ее из себя, и она бросила на него испепеляющий взгляд.

– Ты собираешься обедать втроем? – отрезала она, указав кивком на дверь спальни. – В любом случае я не собираюсь отменять встречу.

Брови Рейфа вопросительно взметнулись вверх.

– Кто он?

– Не знаю, почему ты решил, что я встречаюсь с мужчиной, но, раз уж ты спросил, отвечу. Его зовут Невилл Монктон, ему принадлежит фирма по торговле недвижимостью.

– Не говоря уже об огромном доме под названием Монктон-Холл, – протянул Рейф.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Я много чего знаю, – холодно сказал Рейф. – Твой интерес к нему связан с особняком? – Немного помедлив, он продолжил: – У него есть брат?

– Я не в курсе, – Иден затравленно посмотрела на него. – Зачем тебе это?

Его саркастическая ухмылка ранила ее в самое сердце.

– Думаю, мне следует предупредить твоего друга, чтобы он приглядывал за вами, – мягко произнес Рейф. Вне себя от ярости, Иден подняла руку, но он перехватил ее и прижал к своей щеке. – Кажется, у тебя появился характер, cara, но, впрочем, ты ведь никогда не была наивной простушкой, правда?

– Я была дурой, особенно когда дело касалось тебя. Я доверяла тебе, но ты не оправдал моего доверия. Тебе было выгодно думать, что у меня роман с Джанни. Именно поэтому ты и отказался меня выслушать. – Вздохнув, Иден открыла дверь. – Я была молодой и наивной, и ты не считался со мной, но больше этому не бывать. Я повзрослела, Рейф, и поняла, что ты в действительности собой представляешь, и, честно говоря, меня это не впечатляет!