Воскресное утро было ясное и прозрачное. Сэм по привычке проснулась с первыми лучами солнца. И все же Джилл уже наблюдала за своими подопечными на тренировочной дорожке. Лошади вернулись в тщательно вычищенные денники задолго до того, как лондонцы открыли воскресные утренние газеты.
Тем не менее Джилл настояла на том, чтобы приготовить Сэм завтрак и побаловала ее и себя яичницей с беконом и кофе с тостами, сервировав все на круглом деревянном столе, который занимал большую часть кухни в ее кирпичном доме с красной крышей в пригороде Лондона. Она унаследовала его — и конюшни — от отца, также тренера лошадей, который умер от удара, когда у одного из его питомцев анализ на допинг после соревнований дал положительный результат и отца лишили лицензии. Матери не стало за несколько лет до этого, в противном случае она тоже умерла бы со стыда, считала Джилл.
Джилл, которой тогда было лет тридцать, а ее развод находился в самом разгаре, приняла этот вызов судьбы и приложила все усилия, чтобы добиться успеха в карьере, о которой всегда мечтала, но против которой восставала ее мать, считавшая, что дочери лучше выйти замуж за врача, имевшего частную практику, две большие машины и дом на Стрэнде. Для полного счастья ему недоставало только красавицы жены и парочки очаровательных детей.
Однако Джилл не могла иметь детей — это было одной из причин, по которым ее брак не удался. Другой — постоянное одиночество и скука жизни жены преуспевающего врача. Теперь лошади заменили ей детей, что, возможно, объясняло ее невосприимчивость к их недостаткам. Независимо от того, в чем они провинились — пусть даже в излишней медлительности, — она всегда была уверена, что сможет это исправить. Но самое забавное — то, что довольно часто это ей удавалось.
— Хорошо спала? — спросила Джилл за второй чашкой кофе.
Девочка выглядит усталой, думала она. Хотя от этого не менее красивой. Как получается, что в двадцать пять тени под глазами только добавляют сексуальности, а когда тебе за сорок — делают похожей на развалину?
— Прекрасно, — солгала Сэм.
Большую часть ночи она без сна проворочалась в постели, не в силах перестать думать о том, что Пол, возможно, обманул ее, и теперь занимается страстной, неистовой любовью с ужасной, но такой ошеломительно роскошной Элинор.
Ее неустанно терзали злость и ревность, хотя трудно было сказать, на кого именно она злится. Сэм и теперь не знала этого. Возможно, на Пола — уже за одно то, что его угораздило влюбиться в такое чудовище. Господи, неужели он начисто лишен вкуса? Эта женщина — ведьма. Коварная, сребролюбивая, бессердечная ведьма!.. Возможно, великолепная в постели… Более, чем великолепная. Испорченная. Мужчины любят, чтобы женщины в постели были испорченными. Очень любят. Сэм точно это знала…
— Все дело в Поле, не так ли? — резко спросила Джилл.
Сэм оторвала от тарелки невидящий взгляд.
— Что?
— В Поле Хакстере. Он вскружил тебе голову.
Сэм пожала плечами.
— А кому бы не вскружил?
— Мне. Он вообще не мой тип.
Удивление от того, что у Джилл может быть «свой тип», должно быть, отразилось на лице Сэм, поскольку приятельница рассмеялась.
— Полагаешь, у меня нет сексуальной жизни?
— Я… я как-то не думала об этом.
— Типично. Молодые считают, что секс только для молодых.
— Нет, я так не считаю, — возразила Сэм. — Я просто думала, что ты так поглощена своими лошадьми, что мужчины тебе не нужны. Мама говорила, что ты разведена, и я сделала поспешные выводы. Неверные, как я теперь понимаю, — добавила она, испытывая одновременно и любопытство, и удивление. Эта женщина много лет присутствовала где-то на обочине ее жизни, но она так и не удосужилась узнать ее получше.
Однако Джилл нравилась ей. Очень нравилась.
— Так каков же твой тип, Джилл? Скажи.
— Трудно описать. Но я сразу узнаю его, когда вижу. Обычно он среднего роста. Я не люблю, когда мужчина возвышается надо мной. Хорошо сложен, но не лопается от мускулов. Изящен в движениях. Хороший наездник, — поведала она с озорной улыбкой. — И с темными глазами. Обожаю темные глаза!
— Какого возраста?
— Возраст не имеет значения. У меня были и двадцатилетние, и пятидесятилетние любовники.
— И где ты находишь этих мужчин? — Сэм знала, как трудно наладить отношения с мужчиной, когда семь дней в неделю работаешь с лошадьми.
— Я их нанимаю.
Сэм постаралась не показать, насколько шокирована, и это ей почти удалось.
— Ты… нанимаешь… их… — медленно произнесла она, пытаясь справиться с головокружением. — Но… где? В эскорт-агентстве?
Джилл поперхнулась.
— Боже, нет! Я имею в виду, что нанимаю их к себе на работу. Ты ведь знаешь, как часто приходят и уходят конюхи в нашем бизнесе. Когда я провожу собеседование с поступающими на работу и вижу парня, который волнует меня физически, я его нанимаю.
— Надо же. И он… хмм… Они… хмм… никогда не подводят?
— Как правило, нет. Я ведь босс.
— Ух ты!
— Ты не очень шокирована?
— Нет! Господи, нет. Но эти мужчины… Они… хмм… не болтают?
Джилл пожала плечами.
— Не часто. Они знают, с какой стороны намазано масло. Честно говоря, я бы предпочла постоянные отношения, но какой мужчина сможет справляться изо дня в день с такой сильной женщиной, как я?
— Я понимаю, о чем ты говоришь.
— А как ты, Сэм? Наверняка рано или поздно ты захочешь выйти замуж?
— Никогда! — Ни разу в жизни ей не встречался женатый мужчина, который не хотел бы властвовать над своей женой. Ни разу. А Сэм знала, что этого не потерпит.
— А дети? Ты не хочешь детей?
Сэм всегда откладывала мысли о детях на потом.
— Возможно, когда-нибудь у меня и будет ребенок. Мне бы не хотелось оставить Джойсвуд чужому. Но для этого совсем ни к чему выходить замуж. И я не вижу повода для спешки. Мне всего двадцать пять.
— Верно. Но годы летят так быстро! Ты же не хочешь однажды проснуться и обнаружить, что уже слишком поздно.
Зазвонил телефон.
— Прости, — сказала Джилл. — Это, возможно, один из владельцев. Воскресенье — приемный день. — Она повернулась на стуле к кухонной стойке, на которой стоял телефон. — Если только это не Пол Хакстер. — И, сняв трубку, медовым голосом произнесла: — Джилл Корбет.
Сэм замерла.
— Так рано — и уже на ногах. Наш таинственный партнер вступает в долю?.. Чудесно!.. Не вступает?.. Господи, одни секреты… Она наверху… Я позову ее…
Джилл плотно прикрыла трубку рукой.
— Похоже, будет тебе чайник. Но он все еще не хочет раскрывать своего инкогнито. Как бы то ни было, любовничек хочет пообщаться с тобой лично. Может, хочешь поговорить с ним без свидетелей? — прошептала она.
— Я воспользуюсь аппаратом в гостиной, Джилл. Просто положи потом трубку. И ничего такого между мной и Полом не будет… теперь, когда у нас деловые отношения. В отличие от других я не совмещаю дело с удовольствием.
— Ах-ах! Легко тебе говорить это сейчас. Но будешь ли ты придерживаться добрых намерений, когда останешься наедине с Полом в твоем большом старом доме на несколько дней… и ночей? Не думаю, что ему удастся оставаться джентльменом так долго. О, только не тогда, когда он увлечен тобой так же, как ты увлечена им. А он увлечен. Я не слепая, девочка.
Сэм волновал тот же вопрос.
— Я буду брать к себе в постель Блэки.
— Эту старую дворнягу? Твоя кошка, которая живет в конюшне, и то лучший сторожевой пес, чем он.
— Может быть. Но Блэки выглядит страшнее.
— Лучше последуй моему совету и запасись презервативами. Мы ведь не хотим, чтобы в будущем году у нас появился незапланированный «жеребенок» или «кобылка»?
— Как будто я способна случайно забеременеть от кого бы то ни было! Думаешь, я ничему не научилась у моей матери? Не забудь положить трубку, — добавила Сэм, выходя из кухни.
Джилл только вздохнула и покачала головой.
Поднявшись в верхнюю гостиную, Сэм сняла трубку и услышала щелчок параллельного аппарата.
— Пол! Джилл говорит, что у вас для меня хорошие новости.
— Несомненно. Все приведено в движение. Мой клиент будет счастлив вложить в Джойсвуд те полтора миллиона фунтов, которые вам необходимы, при условии, что в деле нет никакого подвоха.
Сэм нахмурилась.
— Э-э-э… что вы имеете в виду под «подвохом»? Я ведь честно призналась вам, что хозяйство выглядит немного запущенным. Именно поэтому мне и нужны полтора миллиона, а не один, который я должна банку.
— Я говорю не о внешнем виде строений. Я говорю о самой земле и о племенных кобылах и жеребцах, которые содержатся в ваших конюшнях. Особенно о последних.
— У нас три жеребца: два постарше, но в хорошей форме и один подающий большие надежды.
— Южный Ветер, — быстро вставил Пол.
— Вы о нем знаете?
— Я навел кое-какие справки. У него безупречная родословная. Он родной брат победителя «Дубай Стэйкс», Стремительного. Никогда не принимал участия в скачках после несчастного случая на тренировочной дорожке, хотя завоевал две награды за экстерьер. Он простоял только один сезон в конюшне в Дареме, при этом весьма плодотворно, увеличив поголовье на сто процентов. Что вызывает вопрос: почему они его продали?
— Это легко объяснить. В тех же конюшнях стоит и его брат, Стремительный. Они решили, что финансово нецелесообразно держать двух жеребцов одной линии. Но хотели один раз использовать Южного Ветра для некоторых своих кобыл, прежде чем продавать.
— Они отдали его по дешевке.
— Это из-за того, что все еще существует некоторый риск. Пройдет два года, прежде чем его первые потомки выйдут на скаковую дорожку. За это время многое может случиться.
— Надеюсь, он застрахован, — сказал Пол.
— Разве я похожа на дуру? — Сэм благодарила Бога за то, что у нее есть Фрэнсис, иначе таковой она и выглядела бы.
— Хорошо. Еще я хотел бы узнать точно, сколько кобыл должен покрыть в этом сезоне Южный Ветер, сколько вы берете за его «услуги» и сколько рассчитываете получить впоследствии, когда его потомство начнет брать призы на скачках. Это, несомненно, долгосрочное вложение, и мой клиент захочет знать, каковы перспективы Джойсвуда.
Сэм нахмурилась.
— Вы проделали большую работу.
— Удивительно, какой только информации нет в справочниках!
— Этим вы и занимались всю ночь? Разузнавали все, что возможно, о разведении скаковых лошадей?
— Часть ночи.
Сэм состроила гримасу. Он явно предпочитал держать свои карты закрытыми.
— Понятно. Что ж, Рита сможет дать вам все нужные сведения о наших племенных кобылах и жеребцах. — Она уже решила препоручить Пола как можно большему количеству людей в Джойсвуде на время его пребывания там. — Рита — управляющая конторой. Она в Джойсвуде целую вечность и знает обо всех этих вещах лучше, чем я.
Это, конечно, была уловка. Никто в Джойсвуде не знал о лошадях больше Сэм.
— Когда вы будете готовы к отъезду? — спросил Пол. — Я думаю выехать в десять. Это не слишком рано для вас?
Сэм взглянула на напольные часы, стоящие в углу гостиной. Было десять минут девятого. Она уже приняла душ, оделась и позавтракала. Сборы займут не больше пяти минут.
— Я уже готова, — ответила она и услышала смех Пола.
— Я привык к другому типу женщин. Элинор нужно было предупреждать о поездке по крайней мере за день.
Сэм представила идеальную прическу и искусно подкрашенное лицо Элинор. Несомненно, забота обо всем остальном занимала не меньше времени. Один подбор одежды, должно быть, занимал несколько часов. И наверняка, если недоставало нужной вещи, она отправлялась в магазин, для того чтобы купить ее.
— Кстати об Элинор, — не удержавшись сказала Сэм. — Не появлялась ли она случайно поблизости от вас вчера вечером?
— Нет, — без промедления ответил Пол. — Не появлялась. Теперь довольны? — добавил он со спокойным весельем в голосе.
Сэм поняла, что совершила ошибку, если хотела держать этого человека на расстоянии вытянутой руки.
— Я просто решила узнать, не слишком ли вы измотаны, для того чтобы целый день провести за рулем, — сухо сказала она.
— До Лисьей долины ехать всего шесть часов. Дольше, учитывая остановку. А нам, конечно, придется ее сделать.
— О!..
— Для ланча…
Сэм пришли в голову объяснения, имеющие весьма отдаленное отношение к ланчу.
— … я захвачу корзинку для пикника.
Она тут же представила их лежащими на солнечном берегу реки, и это отнюдь не способствовало восстановлению быстро утраченного душевного равновесия.
— Пожалуйста, не делайте этого! — резко сказала Сэм.
— Почему?
Она решила подавить всякие поползновения в зародыше.
— Это деловая поездка, Пол, а не романтическое путешествие. Простите, если вчера я создала у вас неверное впечатление. Признаю, вы очень волнуете меня. Но я не мешаю дело с удовольствием, и это мое последнее слово.
— Наставляете меня на путь истинный, а?
— Лучше сделать это сразу. Спасет от многих проблем в будущем.
— О каких проблемах вы говорите?
— О необходимости переубеждать мужчин, которые считают, что я буду легкоуправляемой при сделках, только потому что сплю с ними.
— А что, такое с вами уже случалось?
— В каком-то смысле. — Этот продавец витаминов рассчитывал сбыть ей большую часть своей продукции, только потому что она провела с ним уик-энд.
— А вам не приходило в голову, что в данном случае все преимущества на вашей стороне? — сухо заметил Пол. — Спя с вами, я могу закрыть глаза на любые недостатки в Джойсвуде.
— Ни на миг не поверю этому.
— Почему же?
— Потому что мужчина, оплачивающий долги партнера из своего кармана, когда не обязан этого делать, не может подвести своего клиента.
— Все когда-то случается впервые, — с иронией произнес он.
— Нет, Пол. Это совсем не похоже на вас.
— Не похоже на меня, — медленно повторил он. — Сомневаюсь, что вы знаете, какой я на самом деле, Сэм.
— Я хорошо разбираюсь в людях и имею о вас довольно полное представление. Я совершенно уверена, что вы не будете давить на меня, если я скажу «нет». Но если вдруг почувствуете искушение, со мной всегда будет Блэки.
— Что, черт возьми, за Блэки? Телохранитель?
— Мой верный сторожевой пес. Злая пастушья собака. Он повсюду следует за мной.
Увы, небольшое преувеличение. Мистер Блэки, достигший десятилетнего возраста, большую часть времени проводил, мирно посапывая в кресле-качалке на передней веранде. Только изредка он сопровождал ее теперь при обходах фермы. И никогда не садился с ней в машину, после того как в прошлом году она на большой скорости въехала в кювет и Блэки вышвырнуло через открытое окно прямо на свежую коровью лепешку. Достоинство пса серьезно пострадало.
— Спасибо за то, что предупредили, — с сожалением сказал Пол.
— Я подумала, что это будет только честно по отношению к вам.
— В таком случае будет честно, если я тоже предупрежу вас.
Сэм насторожилась.
— О чем?
— Я не очень-то хорошо умею выполнять приказы.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что сказал. Приеду в десять. С корзинкой для пикника. — И он повесил трубку.