В постели с Хабенским (Линда Йонненберг) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Линда Йонненберг В постели с Хабенским

Моя подруга Зухус валялась на ковре и листала порнографический журнал, периодически делая краткие комментарии. Я валялась на диване, потому как там было значительно мягче, и рассматривала Зухус, листающую порнографический журнал. Что-то в этом было: в Зухус, в ковре, в журнале и во мне тоже, но это что-то ничего не меняло — нам было скучно. Нам было скучно давно, с осени. Мы не были лесбиянками, хотя многие наши знакомые мужского пола в последнее время просто упивались этой мыслью, сладострастно пуская слюни при встречах и многозначительно вздыхая по телефону. Некоторые из них даже делали попытки проникнуть в нашу спальню, чтобы воочию убедиться, что мы лесбиянки, а на худой конец, что мы обычные темпераментные молодые женщины, готовые в любую минуту выбросить белый флаг и слиться в экстазе с представителями противоположного пола. На самом деле мы и были темпераментными, молодыми и готовыми… Но… У нас была проблема. Одна-единственная проблема — темпераментные, молодые и, вероятно, периодически готовые слиться в экстазе с представительницами прекрасного пола мужчины, которые нравились нам, были актерами. Причем не просто актерами, а модными актерами.

Тема: Немного о происхождении актеров…

Автор: Урсус и Зухус

Дата: 12.04.2004

Давным-давно на земле жило племя карликов-иебанов. Они были детьми огромного лиса Йог и богини Земли Бан. Тело у карликов было маленькое, а голова большая, повернутая назад. Чтобы общаться между собой и с другими народами, они использовали зеркало. Каждому новорожденному иебанчику родня преподносила зеркальце в серебряной оправе, которое оставалось с ним на всю жизнь. Потеряв его, иебан лишался своей магической силы.

Крошки-иебаны были могущественными магами. Они управляли силами природы, разыскивали клады и золотоносные жилы и были великолепными кузнецами. Мускулистые, заросшие густой бурой шерстью, карлики орудовали тяжеленными молотами, изготавливая разящие без промаха мечи, легкие и прочные щиты и изящнейшие ювелирные украшения. Одна слабость была у карликов-иебанов — они очень любили ловить рыбу в тихих речных заводях. Мечтой иебанов было сидеть на берегу с удочкой в руках и смотреть в зеркало воды, но из-за особенностей своей анатомии они не могли этого сделать.

Однажды в теплый летний день молодой иебан сидел и клевал носом на берегу реки. В руках у него была удочка, зеркальце в серебряной оправе лежало рядом, на траве, чтобы он мог быстро схватить его, если начнет клевать рыба. Таким его и увидела проходившая мимо девушка. Люди издревле верили, что, если украсть зеркальце иебана, он в уплату за него укажет клад, месторождение золота или драгоценных камней. Дремлющий на бережку иебан не позаботился о маскировке, поэтому девушка сразу поняла, кто он такой, и алчность вспыхнула в ней с неведомой силой. Она резво подбежала к иебану и схватила зеркальце.

— Теперь оно у меня! — заголосила противная девица, а иебан инстинктивно исчез, но потом, спохватившись, снова стал видимым.

— Отдай мне зеркальце, добрая девушка! — взмолился карлик, бросив удочку и встав на колени. — Я выполню любое твое желание!

— Так-то лучше! — вздернула крестьянка свой курносый нос и стала думать, чтобы ей попросить у иебана: золота в слитках или монетах или сверкающих изумрудов к своим зеленым глазам?

Думала пейзанка медленно, и за это время у смышленого карлика родился собственный план. «А что, если соединиться с пышнотелой человеческой особью? Дети получатся уродливыми, спору нет, но вдруг их лица окажутся на одной стороне с грудью? Это стоит зеркальца», — подумал карлик-иебан и набросился на беззащитную девушку. В суматохе они разбили зеркальце и утопили удочку, но ни один об этом не пожалел. Карлик потерял свои магические способности, девушка — невинность, но от их союза родились мускулистые, шерстистые, уродливые, смотрящие вперед люди-иебаны, предки современных актеров.

— Хе-хе, Зухус, а ты не помнишь, почему нас вставило тогда по поводу этих самых карликов?

— Так ты мифы какие-то читала, что ли, не помню уже.

— А песнь песней? О возлюбленный мой, твои ноги мохнаты, как кошачьи когтеточки! Бедный, бедный Хаба, бедный, бедный…

— Действительно, бедный. Прелесть какая. Надеюсь, он это никогда не прочитает…

— Давай что-нибудь съедим.

— Давай. — Зухус, все еще хихикая, идет на кухню. На ней шорты и белая майка. Ногти на руках накрашены розовым лаком, а на ногах — прозрачным.

Театральные фанаты — абсолютно запредельные существа, они не поддаются никакому анализу и совершенно не доступны моему пониманию. Мы с Зухус не фанатки, никогда фанатками не были, даже в детстве. На самом деле все очень просто: хочется взять — возьми, не получается — отойди в сторону и займись чем-нибудь другим. Стань, например, лесбиянкой или космонавтом. Шутка.

Музыкальные фанаты — другое дело. Их можно использовать для работы по дому, ухода за детьми, прогулок с собакой, для секса, наконец. Они охотно выполняют всякие поручения и ни на что, кроме признательности кумира, не претендуют. Случаются, правда, и неприятные казусы. Одна ярая поклонница «российского битла» постоянно тусовалась у его подъезда и, заметив направляющихся к нему красоток, сразу же звонила теще музыканта, женщине суровой и легкой на подъем.

Мы сидели в ресторане «Академия», у меня дрожали руки. Я очень сильно злилась и пила горький черный кофе. Зухус и Почеренков весело болтали, каждый на своем уровне. Почеренков делал вид, что понимает, о чем идет речь, а Зухус делала вид, что она верит в то, что Почеренков ее понимает. Я продолжала злиться. Вдруг Зухус с приветливой улыбкой яростно замахала рукой. Я внутренне содрогнулась, но постаралась не потерять лица. Зухус все махала и махала, Почеренков смотрел в направлении махания с тайным страхом. Я смотрела на Почеренкова с тайной надеждой. Корпорация жен за соседним столиком тихо пила алкоголь. Хабенский почти застенчиво сказал: «Привет», — вместо того чтобы свернуть мне шею легким движением руки. Я промямлила: «Прости», — с удивлением заметив, что у меня дрожат не только руки, но и голос. Почеренков косил под идиота, весело крутя круглой головой. «Поздно», — сказал Хабенский, и они с Зухус вышли в ночь. Я достала трубу и зачем-то стала звонить питерской соседке, по-прежнему не теряя лица. Почеренков растерялся и притих. Я стала рассказывать соседке о погоде в Москве и Подмосковье. Почеренков, ерзая на стуле, придушенным голосом сообщил, что пойдет к жене, и спросил моего разрешения. Я разрешила, продолжая болтать с соседкой о ее коте. Потом мы с Зухус поехали домой, и по дороге в голову мне пришла мысль о суициде. Я не была лесбиянкой.

Тема: Если у вас принято делиться воспоминаниями

Автор: Jesminda

Дата: 27.01.2004

Ну что ж, делиться воспоминаниями, так делиться.

Эпизод 1

Восемь часов вечера. Кафе на Невском. За стеклянными дверями колючий, мелкий дождь. Промозглый мокрый вечер темно-серого цвета с тусклым светом фонарей и совсем неяркой рекламы. Отпарировав дежурный вопрос «как дела?» дежурным ответом «нормально», Костик смотрит в окно пустыми глазами. «Ни фига себе, — думаю. — Обычная питерская осень, и сразу такое похоронное настроение».

— У тебя неприятности?

— Нет.

— Но ведь не с потолка же ты такой убитый?

— Все нормально. Как всегда. Хандра просто.

— Да ладно, Онегин. У тебя хандра триста дней в году.

Помолчали. Пора менять тему.

— Кстати, поздравляю тебя. Извини, что заранее. Когда еще увидимся.

— С чем?

Неподдельное недоумение. Уже интересно.

— С первым полукруглым юбилеем совместной жизни.

— А-а, спасибо.

— Хоть бы улыбнулся. У тебя семейные неприятности?

— Нет.

— А ты вообще-то еще любишь ее?

Молчание.

— Ты разочарован?

— Дело не в ней.

— В тебе?

— Да. Просто я тогда был другой С тех пор я сильно изменился, а она осталась прежней. Мне кажется, ей со мной тяжело.

— Ей с тобой или тебе с ней?

Молчание.

— Изменяешь ей?

Молчание.

— А почему Женька тебя сдала? Плохо уговорил?

— Мы с ней расстались до того, как я женился. Тихо и мирно. Без претензий. Не знаю, зачем она меня подставила. Как дурак оправдывался за чужие грехи.

— Знаешь, Костик, меня всегда удивляла твоя способность превращать всех твоих знакомых женщин в друзей. Не в любовниц, не в подруг, а именно в друзей. Ты для них брат, подружка, жилетка, кто угодно, только не мужчина. Удивляюсь, как ты вообще женился, как тебе это удалось. Выбора большого не было?

Молчание. Поморщился. Значит, права.

— Ребенка бы вам.

— Зачем? Кому он нужен? И что изменится?

— У вас-то точно ничего.

Молчание.

— Ну, как тебя проводили в Ленсовета?

— Без особого сожаления.

— А ты на что надеялся? Что Пази, заливаясь слезами, будет ползать у тебя в ногах?

— Нет. У него таких Костиков навалом. А будет еще больше. Как только выпустит свой курс. Мне кажется, он даже рад от меня наконец избавиться. Как и Юрка: фенита ля комедия.

О, кажется, Костик начинает оживать. Самоирония. Неплохо, если способен еще на самоиронию. Совсем неплохо. Внимательно вглядываюсь в знакомое лицо. Это не усталость. Пьешь. Тоска в глазах, страх в самой глубине — глаз и души. Знать бы, чего ж ты так боишься. За стеклянными дверями темно-серый вечер стремительно превращается в черную, маслянисто-блистающую огнями ночь.

Ответить на это сообщение

Тема: Re: Делимся воспоминаниями. Эпизод 42

Автор: Урсус и Зухус

Дата: 27.01.2004

Четыре часа утра. Маслянистое серое утро. Кафе на Невском. Захожу. В углу — непонятная куча тряпья. Пинаю ее ботинком. Хабенский. В глазах — собачья тоска: «Есть три рубля?» Плохо. Пьет. Достаю десять. Костик, покачиваясь, бежит похмеляться.

— Тебе бы ребенка, Костик.

— Кому он нужен? Мы все алкоголики со стажем.

— А что в театре?

Молчание.

— Знаешь, Костик, меня всегда удивляла твоя способность превращать всех твоих знакомых женщин в бутылку. Не в любовниц, не в подруг, а именно в бутылку. Может, хватит пить?

— Какой в этом смысл? Таких Костиков, как я, навалом.

— У тебя неприятности?

— Нет.

— Но ведь не с потолка же ты такой убитый?

— Что ты знаешь о потолках? Ничего? А мне там пару дней назад пришлось устраивать фотосессию — деньги кончались.

«Ни фига себе, — думаю, — обычная питерская зима, и сразу такое похоронное настроение». Стараюсь отвлечь его от тяжких, черных мыслей:

— Бутусова давно видел?

— А, — он безнадежно машет рукой, — с Юркой у нас все кончено. Финита ля комедия.

Покупаю пол-литра и соленый огурец. Костик пьет жадно, крупными глотками. Внимательно вглядываюсь в знакомое лицо.

— Может, перейти на клей? Дешевле будет.

Хабенский заразительно смеется. О, кажется, он начинает оживать. Самоирония. Неплохо, если способен еще на самоиронию. Совсем неплохо.

Через несколько часов наш столик заставлен пустыми бутылками. Хабенский мирно спит лицом в салате. Я нежно глажу его по взъерошенным волосам и ухожу на работу. В кафе робко вползает хлипковатый белесый день.

Ответить на это сообщение

Тема: Re: Делимся воспоминаниями. Эпизод 42

Автор: Кэт

Дата: 27.01.2004

Ой, млин, пролила немного апельсинового сока на клаву — произошло дрожание конечностей от переизбытка чувств-с; но это того стоило!! Класс!

Тема: Re: Делимся воспоминаниями. Эпизод 42

Автор: Вася

Дата: 28.01.2004

Урсус и Зухус, а мне в этот раз ужасно не понравилось! Что-то больно много сарказма и глупой иронии над человеком, который, в общем-то, ничего плохого вам не сделал и не собирается делать!

Тогда ваша зарисовка с Комедией, Терезой и Синемой была намного интересней, живей и веселей! А сейчас просто гадко! Расстроили тем, что вы уже издеваетесь над людьми! Хотя и раньше это можно было распознать, но данный рассказ выглядит уж совсем жестоко и противно для чтения!

Это моя точка зрения. Как видите, она не совпадает с многочисленными поздравлениями в ваш адрес. Оказывается, у вас уже появилось много поклонников!

— Зухус!

— Угу?

— А почему Женя Добровольская такая страшная?

— А ты думаешь, он ей правда ребенка сделал?

— Да ладно! Полный бред, ты же ее видела, страшная тетенька и не очень, по-моему, умная.

— М-да.

— Не повезло ей, правда, Зухус?

— Да, не очень…

— А что ты наденешь завтра?

— Джинсы, наверное…

— Я тоже, пожалуй, джинсы.

Зухус очень долго принимает ванну. Она напускает в ванну горячую воду, выливает туда полбутылки розовой пены, закалывает волосы и ложится со вздохом облегчения. Во время лежания она иногда впускает в ванную комнату меня, и мы ведем разговоры о мужчинах. Зухус становится красной и умиротворенной, от нее веет покоем и счастьем. Потом, когда я ухожу, Зухус начинает тереть конечности зеленой пушистой мочалкой и заливает весь пол вкусно пахнущими мыльными лужами.

Папа Зухус — необычайно приятный мужчина. Я с ходу назвала его просто по имени и, очевидно, допустила огромный промах: надо было и по отчеству. Папа приехал раньше на два дня. Мы с Зухус, конечно, ждали его, но на два дня позже. В квартире было грязновато, а в холодильнике не было еды.

— В офисе! — закричал папа Зухус с порога. — Вам надо работать в офисе!

Работать в офисе нам с Зухус совсем не хотелось, нам хотелось работать на ниве мощной литературы и жидковатой сценаристики мыльных опер, ведь надо же с чего-то начинать.

«Кстати, давно уже собираюсь Вам сообщить, но все как-то забываю. Я в своих египетских изысканиях дознался происхождения слова „зух“. Оказывается, это египетское слово „зухи“, что значит — крокодил. Когда греки захватили Египет и познакомились с крокодилами, это слово вошло в греческий язык и превратилось в „зухос“, приняв греческое окончание. Латинизируя это слово, Брум и получил загадочное „зухус“, которого нет ни в одном из доступных нам словарей. Итак, Ваше прозвище, надо сказать, довольно почтенно, как по древности происхождения, так и по животному, которое обозначает.

Всегда Ваш И. Ефремов»

Дача — вещь, необходимая каждому. Комфортабельная дача отличается от некомфортабельной удобствами в самой даче. Я заблудилась ночью, между грядок с морковью и цветочной клумбой в поисках сортира на не очень комфортабельной даче фанатки Хабенского. Вместе со мной блуждал огромный пес Бонни. Бонни не очень хорошо себя чувствовал — накануне его перекормили гречневой кашей с мясом, а потом он совершенно самостоятельно прихавал половину замороженной курицы, размораживаемой хозяйкой к ужину. Бонни громко пукал и слегка поскуливал, но ему не был нужен сортир, а мне он был нужен просто до зарезу.

— Где ты, Зухус, — шептала я, но пока не пукала. Как тебе там с папой?

— Где ты? Потерялась, что ли?! — раздался встревоженный трубный голос фанатки Хабенского.

— Где ты, Хабенский? — всхлипнула я и пописала куда-то в морковь, рядом с Бонни.

— Ее нет нигде! — донесся еще более встревоженный голос фанатки Почеренкова.

— Где ты, Миша? — Я, шмыгнув носом, натянула трусы и джинсы, мокрые до колен от росы, и пошла, сама не зная куда. Поникший Бонни шел рядом.

— В театре просто ужас какой-то!! — продолжало доноситься из темноты. Видимо, фанатки Хабенского и Почеренкова объединились и решили прочесать сад.

«Ужас в театре» мы сотворили с Зухус. Просто так. От скуки.